На следующее утро Энди, все еще находясь дома, отправила сообщение на голосовую почту Сьюзи Перкинс и попросила ее позвонить ей при первой возможности. Сегодня она не собиралась работать; она была нужна семье. То, что она не будет принимать участия в демонтаже диспетчерской комнаты, обустроенной специально для расследования дела Монро, было для Энди небольшим облегчением.

На улице было уныло, дождливо и туманно. Буйный ветер налетал на мыс, как будто хотел отбросить его подальше от моря. Энди не могла представить атмосферу приятного отдыха в парке «Голубой океан» для кого бы то ни было: криминалистов, репортеров, сотрудников и обитателей кемпинга. Будет ли парк аттракционов все так же греметь и сверкать огнями, будут ли огромные колеса вращаться, словно обезумевшие метрономы, а электрические автомобильчики сталкиваться друг с другом под веселые крики, смех и переливы музыки?

Девочки просто хотят повеселиться.

Энди подумала о том, какая погода стоит во Франции и насколько продвинулись ныряльщики в своих поисках. Может быть, они еще не приступили к работе? Мысль о теле Софи, лежащем на дне озера, продолжала угнетать ее, и от этого щемило сердце, как будто она тоже медленно тонула.

Но только Софи не утонула.

Что на самом деле произошло в тот вечер? Смогут ли они когда-нибудь узнать правду?

Голд постоянно находился на связи с жандармерией в Клермон-Ферране. Естественно, он сообщит ей, как только появятся свежие новости. Супруги Монро, скорее всего, уже предстали перед судом и были оставлены под стражей. Лео и Джемма присутствовали при этом.

Мысли Энди то и дело возвращались к малышу и к ужасному потрясению, которое ему пришлось испытать в самом начале жизни. Она гадала, где он теперь и могут ли новые опекуны справиться с его расстройством. Понимают ли они вообще, что это такое? Хотя она знала, что сотрудники социальных служб стараются изо всех сил, им отчаянно не хватало опытных специалистов, поэтому, скорее всего, они не могли уделять ребенку достаточно внимания.

На следующей неделе она собиралась сделать несколько запросов и поговорить с одним из управляющих хотя бы для того, чтобы убедиться, что ребенок получает надлежащий уход. В противном случае она была готова прибегнуть к административному давлению.

– Привет, мам, ты сегодня рано, – сказала Алайна, спустившаяся на кухню с заспанными глазами и спутанными волосами. – Даже бабушка еще не проснулась.

– Ей нужно как следует отдохнуть после вчерашнего, – откликнулась Энди. – Вчера вечером мы долго сидели и разговаривали.

– О Софи? – Алайна подошла и обняла ее.

– Да, о Софи… – и еще о Пенни, и о том, насколько легче бы нам всем стало, если бы мы знали, что Пенни мертва. Нет, «легче» – это неправильное слово, но, возможно, их страдания не продолжались бы так долго, если бы эта чудовищная история имела хоть какое-то завершение.

– У тебя все нормально? – спросила она, погладив волосы Алайны.

– Думаю, да. Мне так жаль ее. Правда, что ее родители сделали это?

– Они утверждают, что произошел несчастный случай, но их поведение заставляет задуматься об истинности их слов.

– Я не могу представить, как ты или папа… – прошептала Алайна, глядя в глаза матери.

– Тогда даже и не пытайся представить, потому что этого никогда не случится. – Она поцеловала дочь в лоб. – Люк уже проснулся?

– Этой ночью он остался с отцом, – напомнила Алайна. – Мы решили, что кто-то из нас должен быть с тобой сегодня утром, знаешь, для моральной поддержки.

Тронутая чуткостью детей, Энди повернулась как раз в тот момент, когда Морин вошла на кухню, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу.

– Мы только что говорили о Софи, – сказала Алайна и подошла к ней. – Это так ужасно, что даже не верится. Что за несчастный случай? – обратилась она к матери.

– Судя по всему, там произошла ссора, которая едва не закончилась рукоприкладством. Так или иначе, это трагично, поскольку ее родители никогда не простят себя… особенно ее отец.

– Именно это больше всего беспокоило маму, – сказала Морин Алайне. – Она видела, как утрата тети Пенни отразилась на ее собственном отце.

– Пожалуйста, больше не надо об этом, – перебила Энди. Она знала, что сегодня предстоит трудный день, когда они будут провожать в последний путь отца Мартина. Это напоминало ей о смерти собственного отца и о том, как ужасно было позволить ему уйти, так и не узнав, что же случилось с Пенни.

– Сегодняшний день посвящен дедушке Дугу, – обратилась она к Алайне. – И мне нужно позвонить папе. Ты уже говорила с ним сегодня утром?

– Нет, но я отправила ему сообщение, когда проснулась. Думаю, он будет рад услышать тебя.

Энди невольно улыбнулась и обратила внимание, что ее мать тоже сочла это замечание забавным.

– Привет, это я, – поприветствовала она Мартина. – Как настроение?

– Нормально, – ответил он, хотя его голос звучал устало. – Не верится, что этот день настал или что случилось на самом деле. Когда ты вчера вернулась домой?

– Поздно, и потом еще какое-то время беседовала с мамой. Как дела у Кэрол?

– Она в панике, потому что ее парикмахер опаздывает, а организаторы сообщили, что в зале не хватает стульев.

– И что они будут делать?

– Вашему покорному слуге самому придется привезти туда стулья. Люк поедет со мной. К счастью, это недалеко отсюда. Ты сможешь прийти сегодня? Я пойму, если…

– Я буду на месте, – заверила она. – Мы все там будем.

Обнаружив, что осталась на кухне одна, Энди добавила:

– Я еще не включала телевизор, а ты?

– Я смотрел новости, и твое расследование возглавляет рейтинг.

– Они меня критикуют?

– Я такого не слышал.

– Все еще впереди. Так или иначе, дай знать, можем ли мы чем-то помочь со своей стороны. Иначе мы сразу поедем туда… На какое время назначена церемония?

– В полдень.

– Хорошо, мы будем там самое позднее в половине двенадцатого. Теперь мне пора, кто-то еще пытается дозвониться. – Она переключилась на входящий звонок: – Это Энди Лоуренс.

– Детектив Лоуренс, это Сьюзи Перкинс.

– Сьюзи, вы хотели поговорить со мной?

– Да, но только по телефону, если не возражаете. Я больше не в салоне и не на городской квартире, и я не хочу, чтобы кто-то видел, как я захожу в участок.

Заинтригованная, Энди налила себе кофе и на ходу спросила:

– Чем я могу вам помочь?

– Я по поводу неприятностей у моего брата. Я знаю, что его посадят в любом случае, поскольку он нарушил судебное постановление, но я подумала, что вы должны знать… – Она перевела дыхание. – Обещайте мне, что никому не расскажете, от кого вы это узнали.

– Даю слово.

– Ну так вот: Пойнтеры руководили группой воров, а потом переправляли украденные из магазинов вещи в страны Восточной Европы. Я не знаю всех участников, но мой брат был одним из них. Он не скажет вам, потому что ненавидит полицию…

– Сьюзи, когда вы последний раз смотрели новости по телевизору?

– Честно говоря, я избегаю новостей.

– На вашем месте я бы включила телевизор. За последние двенадцать часов произошло много новых событий. Но прежде чем вы это сделаете, можем ли мы связаться с вами по этому номеру, чтобы побеседовать еще раз, если это понадобится?

Сьюзи промолчала.

– Скорее всего, в этом не будет необходимости, – сказала Энди. – Но…

– Я хочу все начать сначала, – перебила Сьюзи. – Мне предложили работу в новом оздоровительном комплексе в Дорсете. Я не хочу, чтобы дурная слава следовала за мной по пятам.

– Я понимаю. Вполне возможно, у нас не будет причин для разговора, но на всякий случай…

– Хорошо, у вас есть мой номер, – неохотно согласилась Сьюзи. – Но, клянусь, больше я ничего не знаю.

– Отлично. Удачи вам на новой работе.

Завершив разговор, Энди позвонила сержанту Джеку Трэверсу, ответственному за содержание подозреваемых.

– Как ведут себя супруги Монро? – поинтересовалась она.

– Очень тихо, – ответил он. – Оба отказались от завтрака. Только что прибыла машина, на которой их доставят в суд.

Первый день незапланированного путешествия, откуда они уже не вернутся. Неизбежность происходящего часто заставляла ее ощущать панику и беспомощность. Сейчас происходило то же самое.

– Значит, за ночь они не изменили свои показания?

– Ни слова, хотя она много плакала.

– Хорошо, спасибо за информацию, – сказала Энди, ничуть не удивленная этим обстоятельством. – Мне пора идти.

Она поднялась в свою спальню с мобильным телефоном в руке, закрыла дверь и нашла номер Грэма. Вместо того чтобы вызвать его, она некоторое время смотрела на экран, испытывая желание поговорить с ним, но не зная, что сказать. Сегодняшний день был целиком и полностью посвящен семье, хотя это не означало, что она должна вести себя так, словно его не существует. Это было бы неправильно. Грэм существовал, и она была этому рада. Если бы это было возможно, то сейчас она бы отправилась к нему хотя бы для того, чтобы заглянуть ему в глаза и произнести слова, которые уже набирала в сообщении.

Думаю о тебе. Скучаю по тебе. Позвоню при первой возможности. Энди.

Она опустилась на кровать и представила, как он получает сообщение и облегченно вздыхает от того, что она наконец вышла на связь. Потом она подумала о других вещах, связанных с Грэмом, и закрыла глаза, а ее дыхание участилось. Через некоторое время Энди встала и направилась в ванную, где начала готовиться к прощанию с Дугом.

Когда все собрались возле крематория в Южном Кестерли, было уже больше часа дня – поздновато для проведения службы, но никто не возражал. В сущности, атмосфера была почти веселой. Разные светила и знаменитости собрались перед красным кирпичным зданием вместе с двумя сотнями друзей из города, и все шло именно так, как хотелось бы Дугу. Он оставил подробный список с инструкциями по поводу этого дня – от тех, кто должен был нести его гроб, до священника, проводившего церемонию, и изречений, зачитываемых над гробом специально выбранными людьми. Никаких цветов, настаивал он, лишь пожертвования в местные благотворительные общества; никаких слез, лишь забавные воспоминания, и никаких гимнов, лишь несколько его любимых песен.

Хотя все шло более или менее так, как он запланировал, лишь у немногих глаза остались сухими, когда все потянулись к выходу из зала. Дуг был популярным человеком, а теперь, когда его не стало, Энди видела, как всем хочется поговорить с его сыном. Наблюдая за Мартином, принимавшим соболезнования и добродушно слушавшим истории о Дуге, она по-прежнему ощущала тепло его руки в своей руке, крепость его пожатия в наиболее трудные моменты церковного обряда. Хотя его голос дважды дрогнул, когда он читал заранее подготовленную надгробную речь, в целом он держался хорошо. Время для настоящей, личной скорби начнется только после сегодняшней церемонии.

В окружении Алайны и своей матери, Энди, в свою очередь, приветствовала их друзей, когда они вышли на передний двор, и в то же время присматривала за Люком, прилагавшим героические усилия для поддержки отца.

Как бы Дуг сейчас гордился ими!

И как повезло ее детям, что они были частью этой семьи.

Хотя печаль от расставания с Дугом омрачала душу Энди, а воспоминания о собственном отце продолжали кружиться перед мысленным взором, она не могла не думать о Софи, которая тоже когда-то находилась в центре любящей семьи. Энди думала о том, как быстро все изменилось для нее, как неожиданно и даже жестоко жизнь обрушила на нее свои испытания, – без направляющей силы, доброго совета или хотя бы снисхождения к ее молодости и уязвимости.

Встретившись взглядом с Голдом, она ощутила болезненный укол под сердцем и кивком дала ему понять, что знает последние новости: тело Софи было обнаружено и доставлено на берег озера. В течение следующих сорока восьми часов они должны выяснить, как она умерла, а вскоре после этого тело доставят обратно в Кестерли. Последнее одинокое путешествие, где никто не встретит ее дома. Энди уже страшилась этого.

Подошел Мартин, он держался превосходно.

– Ты в порядке? – спросила она Мартина.

Кивнув, он обнял Алайну за плечи и поцеловал ее в лоб.

– Пора повеселиться, – пробормотал он. Его глаза, пожалуй, блестели слишком ярко, когда он копировал голос и манеру своего отца. Энди понимала его настроение, и ей хотелось обнять его, но она знала, что любое проявление эмоций с ее стороны лишь сделает его ношу еще более тяжелой.

Мартин подмигнул ей, как будто прочитав ее мысли, и добавил:

– Сегодня у нас не будет особой возможности поговорить, но я надеялся, что смогу встретиться с тобой завтра, или… – он пожал плечами. – Или когда тебе будет удобно.

– Само собой, – ответила Энди, догадываясь, о чем он хочет поговорить. В следующие дни ей придется принять много решений, задать себе немало вопросов и найти какие-то ответы, но сейчас она не собиралась думать об этом.

– Церемония была достойной, – заметил Голд, приблизившись к ней. – У меня возникло ощущение, как будто Дуг проводил ее собственной персоной.

– И у меня тоже, – призналась она. – Все было гораздо проще, потому что мы знали, чего он хотел. Может быть, нам всем следует поступить так же.

Голд иронично изогнул бровь.

– Супруги Монро в любую минуту могут предстать перед судьей, – сказал он, взглянув на часы.

Энди серьезно кивнула и вдруг обнаружила, что сочувствует их страху, но потом мысль о Софи высосала последние капли жалости из ее сердца.

– Сикора пропал, – сообщил он.

Ее глаза расширились от удивления.

– Утром Барри поехал к ним и обнаружил пустые комнаты. В доме престарелых, где работает Кася, ему сказали, что она позвонила вчера вечером и сказала, что больше не придет.

– Стало быть, они ударились в бега?

– Похоже на то.

Хотя Энди не слишком удивилась такому развитию событий, она испытала досаду из-за того, что личные показания Сикоры не помогут осудить его работодателей.

– Он не единственный, кто пошел против Пойнтеров, – напомнил Голд. – А поскольку это не твое расследование, то и проблема не твоя.

Он был прав, но, возможно, Сикора больше всех знал о подпольной операции, и кроме того, Энди не могла примириться с исчезновением людей, независимо от причины.

– Вы ищете его?

– Разумеется, и я не сомневаюсь, что поиски будут успешными.

Она понимала, что лучше остановиться на этом, и сказала:

– Я еще не видела сегодняшних новостей, но могу догадаться, что у репортеров нашлись подходящие выражения, показывающие, как много времени понадобилось нам – то есть мне, – чтобы добраться до родителей.

Голд не стал этого отрицать.

– Ты не одна вела расследование, – на всякий случай напомнил он.

– Но я возглавляла его, и у меня были собственные проблемы… – Она перевела дыхание. – Если бы я не видела собственного отца каждый раз, когда смотрела на Гэвина… Монро устроил замечательное представление, и мне просто не хотелось, чтобы это оказался он.

– Может быть, и так, но в итоге ты довела дело до конца.

– Можно было и поскорее.

– Это бы ее не спасло.

Нет, не спасло бы.

Тем не менее она чувствовала, как что-то раскрывается и болезненно пульсирует где-то глубоко внутри ее. Как отчаянно ей хотелось, чтобы эта девушка оказалась живой и невредимой! Как будто если бы Софи осталась в живых, то, может быть, Пенни тоже была бы жива. Полная бессмыслица, но все, что произошло с двумя пропавшими девушками, тоже казалось совершенно бессмысленным.

– Я готова понести ответственность за задержку расследования, – обратилась она к Голду. – Мне следовало…

– Мы обсудим это в другой раз, – перебил он, когда ее мать подошла к ним. – Сейчас семье нужно твое внимание.

Он пожал руку Морин и добавил:

– Приятно встретиться с вами, хотя лучше бы это произошло при других обстоятельствах.

– В самом деле, – согласилась Морин. – С вашей стороны было любезно прийти сюда.

Голд повернулся и посмотрел на распорядителей церемонии, которые начинали провожать собравшихся к их автомобилям.

– Вы придете на поминки? – поинтересовалась Морин.

– Боюсь, мне придется вернуться на работу, – ответил он. – Но я не хотел пропустить прощание с Дугом. – Он повернулся к Энди. – Можно перемолвиться с тобой несколькими словами?

Она последовала за инспектором ближе к краю толпы и выжидающе посмотрела на него.

– Думаю, тебе нужно на несколько дней взять отпуск, – сказал Голд. – Проведи это время со своей семьей.

– Но Софи…

– Я буду держать тебя в курсе событий, – заверил он. – Едва ли дело возобновится до начала следующей недели.

Наблюдая за тем, как он уходит, плавно рассекая толпу, и наконец исчезает из виду, Энди ощутила приступ странной нервозности – непонятного, почти пугающего предчувствия того, что все начинает меняться непредсказуемым и, возможно, нежелательным образом. Она была не готова к этому.

Гораздо позже в тот же день, когда она скинула туфли и опустилась на край кровати, то получила текстовое сообщение от Томаша Сикоры.

Это мой новый номер. Я не хочу, чтобы кто-то знал, где мы находимся. Но когда я понадоблюсь вам для дачи показаний, то приеду. Томаш.

Понимая, что, возможно, поступает неправильно, она все же переправила сообщение на номер Хасана и нашла другой текст, полученный от Грэма немного раньше.

Я тоже думаю о тебе и скучаю по тебе. У нас с тобой будет достаточно времени, когда все закончится. Позвони, если захочешь поговорить. Грэм.

Ей очень хотелось поговорить прямо сейчас или даже поехать к нему, но она знала, что не сделает этого; только не сейчас, когда ее переполняют эмоции, а мать и дети нуждаются в ней. Сегодня ей был нужен собственный дом, и, вполне возможно, это было единственное место, где ей на самом деле следовало находиться.

На следующий день, оставив своих родных дома, Энди и Мартин прошли через Борн-Холлоу мимо паба и поднялись по пологому склону мыса к скальному выступу под названием «Плевок моряка». Хотя дождь прекратился еще ночью, а ветер сменился легкими порывами соленого бриза, гора клубящихся облаков поднималась над горизонтом, словно угроза вторжения из иного мира.

Обнаружив пустую скамью у обзорной площадки, они сели рядом и стали наблюдать за семейкой кроликов, вылезавших из нор и моментально скрывавшихся обратно, в то время как глянцевито-белые чайки кружились и парили над бухтой.

– Когда все начинают разъезжаться, то испытываешь странное чувство, – заметил Мартин, упершись локтями в спинку скамьи. – Славная была гулянка, верно?

– Одна из лучших, – согласилась Энди. – Сколько музыкальных групп играло в конце?

– Четыре. Ему бы понравилось все, от начала до конца.

– Для него всегда было важно, чтобы каждый веселился от души, и, думаю, никому не было скучно.

Мартин лукаво улыбнулся.

– Да, если количество выпивки что-то значит. И добрая ее часть, как я заметил, была поглощена нашими детьми.

– Сегодня они расплачиваются за это, – убежденно откликнулась Энди. – Как ты себя чувствуешь?

– Немного потрепанным, – признал он. – Но в целом – как и ожидалось.

Они немного посидели в тишине, словно позволяя воспоминаниям о последнем прощании с Дугом смешаться с легким ветром и унестись туда, где он находился теперь.

«Может ли он сейчас быть вместе с Пенни и моим отцом?» – подумала Энди. Как долго она хотела, чтобы Пенни и их отец наконец воссоединились!

После долгого молчания Мартин заговорил первым:

– Ты знаешь, когда Софи привезут сюда?

– Еще нет. Французы не торопятся, и им еще нужно провести посмертное вскрытие.

– Ясно. А что произойдет, когда ее сюда доставят? Я имею в виду, похороны-то будут?

У Энди слегка закружилась голова.

– Точно не знаю. Мне нужно с кем-нибудь поговорить об этом. Скажи, что ты собираешься делать дальше? – спросила она, чтобы сменить тему.

Он глубоко вздохнул и посмотрел на море.

– Полагаю, что в некотором смысле это зависит от тебя.

Хотя сердце Энди сжалось, она все же ожидала такого ответа.

– Это серьезно? – спросил Мартин и снова перевел взгляд на нее.

Хотя Энди понимала, что он имеет в виду, но оказалась не в силах ответить.

– Я его знаю?

Она покачала головой и посмотрела на свой телефон, оповестивший о получении эсэмэс.

– Это сообщение от настоятеля церкви Святого Марка, – сказала она.

Мартин недоуменно посмотрел на нее.

– Софи несколько раз ходила в церковь после смерти своей матери, – пояснила Энди. – Я думала… Мне нужно было поговорить с кем-то, кто знал настоящую Софи. Обсудить, что нужно сделать.

Пригладив волосы обеими руками, она глубоко вдохнула и закрыла глаза.

– Я хочу видеть ее, когда она вернется. Мне кажется, ей нужно, чтобы я была рядом с ней. – Она покосилась на Мартина. – Звучит безумно?

– Вовсе нет. Но разумно ли это, если она так долго пролежала под водой?

Может быть, и неразумно, но ей все равно предстояло пройти через это.

– А чего ты хочешь от будущего? – спросила она.

Он опустил глаза, и его лицо омрачилось тревогой.

– Думаю, ты знаешь ответ.

Да, она знала, но по-прежнему не понимала, как ответить. Ее мысли находились вместе с Грэмом – в его магазине, в его доме, среди сцен путешествия в Италию… Ей всегда хотелось побывать в Италии.

– Ты хотя бы выслушаешь меня, прежде чем отвергнуть? – тихо спросил Мартин.

Ощущая его беспокойство, а возможно, даже ужас в интервалах между ударами собственного сердца, она нежно сжала его руку и ответила:

– Ну конечно.

– Я понимаю, что ты обустроила жизнь для себя и детей в Кестерли, – начал он. – Я знаю, что ты счастлива здесь и не хочешь уезжать, но я и не прошу об этом. На самом деле я ни о чем не прошу, кроме шанса вернуть тебя.

Несмотря на озабоченность, в его глазах мелькали огоньки самоиронии, что глубоко тронуло ее.

– Я никогда не переставал любить тебя, – продолжал Мартин. – Даже когда переживал кризис среднего возраста и думал, что решение или правильный ответ вообще никак не связаны с тобой. Сейчас мне трудно поверить в то, что я сделал. Это не имеет для меня никакого смысла… Я хочу сказать, тот контракт был чем-то особенным; эту возможность просто нельзя было упустить, но не было никакой необходимости… Мне не следовало поступать так, как я поступил. Жаль, что я не мог объяснить тебе, как это запало мне в душу, какое безумие заставило меня думать тогда, что мне необходимо уехать отсюда, но я не мог ничего поделать с собой. Я лишь знал, что это продлится недолго. Мне с самого начала стало ясно, что я умудрился все испортить. Беда в том, что вред уже был причинен. Ты вполне оправданно злилась на меня и винила меня в случившемся, а я не мог придумать ни одной веской причины, почему ты должна простить меня. Ты тоже не могла, и было совершенно ясно, что тебе даже не хочется пытаться это сделать.

Мартин с шумом вдохнул и медленно выдохнул. Вероятно, он надеялся, что Энди что-то скажет, но нужные слова так и не пришли к ней.

– Поэтому мы оказались в нынешнем положении, – продолжал он. – Наши жизни по-прежнему соприкасаются, в основном из-за детей, но для меня еще и потому, что ты единственная женщина, которую я когда-либо любил. Даже единственная, с которой я спал, не считая Бриджит, но и здесь я умудрился создать полный беспорядок. Ее общество заставило меня осознать, какой пустой была моя жизнь без тебя, но потом я понял, что причиняю ей боль, и чем хуже я себя чувствовал из-за этого, тем глубже ранил ее и увязал в этом болоте. – Он покачал головой, явно утомленный от переживаний и раздражения на самого себя. – Сейчас мне удалось более или менее разобраться в ситуации. Она говорит, что хочет дать нам еще одну возможность, если ты заинтересована в этом. Но я сказал, что даже если ты не проявишь никакого интереса, у меня с ней все равно ничего не получится.

Мартин проследил взглядом за чайкой, слетевшей с края утеса и подхваченной воздушным потоком.

– Если хочешь, можешь остановить меня, – продолжал он. – То есть прежде чем я скажу какую-нибудь глупость, если уже не сказал, а я совсем не уверен в этом.

Не в силах удержаться от улыбки, Энди наблюдала, как ветерок шевелит его волосы. В ее сердце боролись сложные и противоречивые чувства. Ей было невозможно представить жизнь без Мартина, и ей не хотелось начинать новую жизнь, но жизнь шла своим чередом, и прошлое должно было оставаться в прошлом.

– Не буду лгать, – тихо сказала она. – Мои чувства к тебе изменились, хотя это не значит, что ты стал мне безразличен. Не думаю, что это когда-нибудь случится. Ты отец моих детей, моя первая любовь и мой лучший друг. Ты занимаешь совершенно особенное место в моем мире, и я хочу, чтобы ты по-прежнему там оставался. Но не знаю, как мы сможем все восстановить, если…

– …если ты перестала доверять мне, – быстро закончил Мартин. – Я понимаю, и я пытался найти способ убедить тебя, чтобы ты снова поверила мне. Беда в том, что я не смог придумать ничего лучшего, чем обещания, и лишь время покажет, могу ли я сдержать их. Я знаю, что могу, но понимаю, что тебе трудно верить мне на слово.

– Не сомневаюсь в твоей откровенности, – отозвалась Энди. – И я верю, что ты сделаешь все возможное, чтобы мы снова стали доверять друг другу. Но вот что я хочу сказать: я не понимаю, как мы сможем все наладить, если тебе придется уезжать в Лондон, Каир или Сингапур… Честно говоря, в последнее время я с трудом представляю, где ты находишься. Я полагаюсь на детей, но иногда даже они не знают.

– Это правда, после заключения контракта с американским правительством я мотался туда-сюда как безумный, но сейчас все меняется. Мои юристы находятся в процессе переговоров, и, возможно, через две-три недели мне придется улететь в Вашингтон для окончательного утверждения документов. Они покупают мою компанию.

Энди удивленно заморгала.

– Разве ты этого хочешь? – удивленно спросила она. – Ты потратил много лет на создание этого бизнеса.

– Это именно то, чего я хочу, – заверил Мартин. – И предложение более чем щедрое.

Она чувствовала, что он говорит серьезно.

– Чем же ты будешь заниматься, когда все закончится?

– Еще не решил, но, думаю, сейчас для нас обоих наступает подходящее время, чтобы обдумать наши возможности. Дети быстро становятся взрослыми… – Он беспомощно пожал плечами. – Честно говоря, я еще далеко не все продумал, и, насколько мне известно, ты не хочешь никаких изменений в своей жизни. Раньше ты всегда была открыта для перемен, но я понимаю, что иногда мечты остаются лишь мечтами или же разлетаются в разных направлениях…

– Так куда улетают твои мечты? – немного растерянно спросила Энди. – Какие возможности ты рассматриваешь?

– Я мог бы управлять отцовским бизнесом. Он всегда этого хотел.

– А разве ты этого хочешь?

Мартин встретился с ней взглядом.

– Но тогда я снова буду вместе с семьей, – тихо произнес он.

Энди пришлось отвернуться.

– Я… Если не… – начала она.

– Почему бы нам не отложить эту тему на какое-то время? – поспешно вмешался Мартин, как будто почувствовав, что она готова ему отказать. – Я понимаю, тебе нужно о многом подумать, и если у тебя все серьезно с тем другим человеком… Что ж, в таком случае мое предложение выглядит не слишком привлекательно.

Энди не знала, что и сказать.

– Мы можем хотя бы договориться еще об одной встрече, когда ты все обдумаешь? – спросил он.

Энди хорошо представляла, какими трудными будут следующие несколько дней, поэтому с готовностью ухватилась за предложенную отсрочку.

– Да, – сказала она. – Пожалуй, так мы и сделаем.