Захлебываясь смехом, Мадлен ринулась вверх по узкой лестнице; из хозяйственной сумки сыпались булочки, слоеные пирожки и пирожные. Сзади карабкалась Мэриан, норовя схватить ее за ногу.

— Бесстыжая! Ну я до тебя доберусь!

Мадлен взвизгнула: Мэриан удалось-таки ухватить ее за щиколотку, и она шлепнулась на замусоренную лестничную площадку между четвертым и пятым этажами. Свертки рассыпались по полу. Мэриан успела поймать какой-то баллон.

— Нет! — завопила Мадлен. Однако кузина уже нажала пальцем на кнопку пульверизатора, и на ее белокурую головку обрушился рождественский «снежок».

— Ах так! — стиснув в руке пирожок, Мадлен сначала выдавила, а затем размазала по лицу Мэриан липкую начинку. Та охнула и начала отплевываться, не переставая поливать «снежком» двоюродную сестру, лестницу, себя и продукты.

Внизу, на площадке четвертого этажа, открылась дверь, и из своей квартиры вышла Памела Роббинс, работавшая ассистентом кинопродюсера. Пришлось временно прекратить военные действия. Обе девушки разглядывали соседку; она же никак не отреагировала на их неописуемый вид — неторопливо заперла дверь и, перебросив через плечо сумку, пошла вниз по лестнице. Хлопнула дверь парадного.

— Ах, ах, ах! — Мадлен закатила глаза. — Пошла заниматься киноискусством!

— Надеюсь, ты ее не пригласила? — испуганно спросила Мэриан, собирая свертки.

— За кого ты меня принимаешь?

— За нахалку, которая пристает к незнакомым мужчинам на улице и предлагает встретить с нами Новый год.

— Зато роскошные мужики! Особенно тот недомерок — в самый раз для тебя.

Мэриан метнула на нее грозный взгляд.

— Опять напрашиваешься?

Мадлен опустила уголки губ и выпучила прекрасные глаза, отчего ее «заснеженное» лицо стало еще комичнее.

— Для тебя же старалась. Какой смысл устраивать вечеринку, если для тебя нет пары?

— Это нужно понимать так, — Мэриан вынула ключи и отперла дверь квартиры на пятом этаже, — что для тебя пара имеется?

— Думаешь, он придет? — с надеждой спросила Мадлен, входя вслед за ней в неосвещенную прихожую.

Мэриан обернулась и с преувеличенной иронией посмотрела на кузину.

— Разве может мужчина в чем-нибудь тебе отказать?

Мадлен с наслаждением обхватила себя за плечи. Пол О’Коннелл будет встречать с ними Новый год! Она уже несколько недель за ним охотилась, но он оказался крепким орешком.

— Интересно, какой у него будет костюм? А кстати, что ты наденешь? Только, пожалуйста, не те лохмотья. Пойми: это же маскарадный костюм! Идеальный шанс преобразиться — показать себя необузданной, волнующей и… надменной!

Мэриан хмыкнула.

— Надменность — по твоей части. А я буду скромно стоять в сторонке, смотреть, как ты покоряешь одного за другим, и ломать голову: как оплатить счета?

— Мадам, сделайте мне одолжение — хоть по случаю Нового года забудьте о благоразумии!

Мэриан бросила пальто на потрепанное кресло.

— Я забыла о благоразумии три года назад, когда разрешила тебе приехать в Бристоль и пустила к себе жить.

— Нет, ты подумай: разве мы не славно повеселились?

Мадлен повернулась на каблуках и пошла на кухню.

— Вот именно — «подумай!» — проворчала Мэриан, оглядывая их убогое жилье на бывшем чердаке многоквартирного дома на Вест-Мэл в Клифтоне. Они поселились здесь три месяца назад, после того как мать Мэриан, Селия, перевела достаточную сумму, чтобы девушки могли вернуться с Родоса. Естественно, в их планы не входило сделать Грецию конечным пунктом своего европейского турне, но набеги на парижские и римские магазины плюс посещения ночных клубов Амстердама, Ниццы и Гамбурга съели последние пенни из суммы, вырученной от продажи квартиры на Стокс-Крофт (также оплаченной Селией). Мэриан до сих пор сгорала со стыда при мысли о том, что они растранжирили скудный капитал матери, состоявший главным образом из страховки, полученной после гибели отца при пожаре на целлюлозно-бумажной фабрике близ Тотнеса в Девоне. Как раз в том году Мэриан прошла по конкурсу в Бристольский университет. Мадлен так тяжело перенесла дядину смерть, что Мэриан чуть не отказалась от своего места на студенческой скамье, однако гордившаяся успехами дочери Селия нашла выход: если Мадлен устроится на работу, они смогут поселиться вместе.

Мэриан очень обрадовалась. Мадлен жила у них с восьмилетнего возраста; они чувствовали себя скорее сестрами, чем кузинами. Втайне Мэриан не могла представить себе жизни без Мадлен.

К шестнадцати годам Мадлен превратилась в прелестную юную женщину, а улизнув от бдительного ока Селии и поставив своей целью завоевать Бристоль, очень скоро стала легендарной личностью. Студентки — однокурсницы Мэриан — откровенно презирали ее кузину, особенно после того как Мадлен занялась стриптизом в ночном клубе близ Блэкбой-Хилла. Она проработала там год в надежде, что кто-нибудь оценит ее талант и поможет ей перебраться в Лондон, но так как этого не произошло, уволилась и стала стриптизершей по вызову.

Мадлен обожала раздеваться. Для нее не было большей радости, как выставлять на всеобщее обозрение (и восхищение) кожу медового цвета, ноги от подмышек и пышную грудь. Даже секс не дарил ей такого наслаждения. Тем не менее она регулярно занималась сексом — иногда с завсегдатаями местных баров, но главным образом с теми, кто обещал помочь ей стать фотомоделью или актрисой. Из-за маниакального тщеславия ее было нетрудно обвести вокруг пальца, а на долю Мэриан выпадало утирать ей слезы, когда лопались мыльные пузыри очередных посулов. Будь Мадлен похитрее, умей она знакомиться с нужными людьми и более или менее прилично себя вести, путь наверх был бы ей обеспечен. А так — она носила слишком короткие юбки и блузки со слишком глубоким вырезом; злоупотребляла косметикой; у нее был хрипловатый голос, и она не знала, что такое стыд. Но даже эти недостатки не уменьшали впечатления от изумительных фиалковых глаз, большого чувственного рта и бесподобной фигуры. Она сочетала томный взгляд Брижит Бардо и обольстительное тело Мэрилин Монро — захватывающая дух комбинация, которая, окажись Мадлен в хороших руках, могла бы принести ей славу и богатство.

Мэриан притерпелась к ее беззастенчивому эксгибиционизму (с тех самых пор, как у Мадлен оформилась грудь, она демонстрировала ее каждому, кто соглашался платить); но привыкнуть — не значит одобрять. Впрочем, она выражала свое неудовольствие с глазу на глаз и очень резко реагировала, если кто-то другой позволял себе неуважительно отозваться о Мадлен в ее присутствии. Однажды, услыхав, как одна из ее подруг обозвала Мадлен шлюхой, Мэриан так напустилась на девушку, что не сомневалась: ей объявят бойкот. Вместо этого подруги прониклись к ней еще большим уважением — словно обнаружили в «серой мышке» вулкан страстей. Мэриан нашла ситуацию забавной: кто-кто, а уж она-то знала, что ее сходство с вулканом — большая натяжка. Только нападки на Мадлен могли вывести ее из себя.

Несмотря на легион представителей сильного пола, прошедших через их квартиру в Стокс-Крофт, и «забойные» вечеринки, сотрясавшие дом едва ли не каждую ночь с субботы на воскресенье, Мэриан ухитрилась получить ученую степень по философии. По такому случаю Мадлен предложила продать квартиру и махнуть в путешествие по Европе. Гордая своим успехом, Мэриан отбросила привычную осмотрительность и согласилась. Четыре месяца спустя они вернулись в Бристоль, располагая всего сотней фунтов (этой суммы едва хватило на то, чтобы внести задаток за чердачное помещение с одной-единственной спальней) и массой анекдотов.

Теперь Мадлен занималась «художественным стриптизом», а Мэриан с грехом пополам тянула лямку на временной должности секретарши в агентстве Сью Шеппард на Парк-стрит. Настанет день, говорила она себе, и она хорошенько поразмыслит о том, чего бы ей хотелось. А сейчас у нее была одна светлая мысль: заработать немного денег, чтобы оплатить счета.

* * *

В восемь часов девушки все еще украшали квартиру мишурой и серпантином, когда к ним ввалилась ватага приятелей Мадлен, завсегдатаев винного погребка «Шато», с несколькими ящиками вина и шуточными плакатами. Из кассетного магнитофона (рождественский подарок Мэриан кузине) грянула музыка; экстравагантные костюмы вызывали бурные приступы веселья. Мадлен заставила всех танцевать, а сама извивалась между танцующими, любуясь своим отражением в треснувшем зеркале над камином. Потом она заявила:

— Мотайте обратно в «Шато»: вечеринка начнется не раньше девяти. У нас с Мэриан еще не все готово.

Она протянула одному из гостей чек в уплату за вино — прекрасно зная, что денег на счету нет и банк откажется его оплатить. Мэриан растерянно заморгала.

— Что ты наденешь, Мэдди? — полюбопытствовал кто-то из гостей.

Она надула пухлые губы и, проведя ладонью по белокурой гриве, позволила себе ухмыльнуться.

— Ничего! — И вытолкала всех за дверь.

Вернувшись в комнату, она нашла Мэриан в расстроенных чувствах.

— Я же просила: только не костюм Евы! Будешь расхаживать в чем мать родила — отменю праздник.

— Пошла пилить!

Мадлен легко порхнула мимо кузины в спальню. Мэриан последовала за ней.

— Ты не против поспать на диване, если мне удастся охмурить Пола О’Коннелла? — спросила Мадлен, прыгая на кровать.

— Нет, ты все-таки ответь: кого — или что — ты собираешься изображать?

— Успокойся, не Еву. А ты?

— Увидишь. — И Мэриан пошла налить им обеим вина.

— Появятся деньги — куплю тебе парик, — пообещала Мадлен, когда Мэриан вернулась с двумя стаканами. — Прикроешь свои лохмы.

— Очень мило с твоей стороны! Я не спрашиваю, на какие шиши ты его купишь, а куда его засунуть, сама знаешь… Кто первая принимать ванну?

— Вчера была ты — сегодня я!

— Не оставляй холодную воду, как ты обычно делаешь!

Два часа спустя квартира была битком набита гостями в неописуемых костюмах. Стены дрожали от музыки; ноги шаркали по линялому коричневому ковру. Вокруг тусклых лампочек собирался дым. Красное и белое вино лилось в стаканы и мимо. Мэриан стояла в углу возле старого буфета и переводила взгляд с одного скалящегося лица на другое. Многие украсили себя сорванной со стен мишурой. Оглушительно хлопая, взмывали к потолку пробки от шампанского. Мэриан кусала губы и прикидывала, во что им обойдется возмещение ущерба.

Гости в основном были приятелями Мадлен: девушки из ее агентства, старые и новые любовники, завсегдатаи «Шато». Сама Мэриан поддерживала отношения с друзьями по университету, такими как Роб и Мэри («книжный червь» и «синий чулок»), и была очень рада, что перед отъездом в какой-то забытый Богом уголок Земли они согласились посетить «декадентскую» вечеринку. Даже притащили с собой двоих приехавших на Рождество приятелей из Америки. И теперь на кухне велась дискуссия о достоинствах буддизма.

— Эй, где Мадлен? — выкрикнул, не обращаясь ни к кому в отдельности, парень, загримированный под Мадонну. — Пусть тряхнет телесами!

— Мои тебя уже не устраивают? — возмутилась его партнерша, нагловатая блондинка, и погладила силиконовую грудь.

Все заржали. Мэриан взяла бутылку вина и стала пробираться сквозь толпу — застенчиво улыбаясь и предлагая наполнить стаканы. На нее не обращали внимания. Что ж, дело привычное.

— Прошу прощения. — С трудом протиснувшись между «Антонием» и «Клеопатрой», Мэриан выскользнула в прихожую и подергала ручку двери спальни.

— Мадлен! Впусти меня!

Дверь чуть-чуть приоткрылась.

— Пришел?! — Тут она разглядела наряд кузины, и радостное возбуждение сменилось досадой. — Что у тебя на голове?

— Я — кок, — ответила Мэриан, поправляя купленный на распродаже поварской колпак.

— Это ж надо выдумать!.. Но говори же — он пришел?

— Нет еще. Слушай, вдруг он совсем не придет? Ты же не будешь всю ночь торчать в спальне? Тебя ждут.

— Даю ему десять минут. Потом выйду.

— Оденься, — посоветовала Мэриан.

— А ты иди и наклюкайся!

С этими словами Мадлен выхватила у нее бутылку и захлопнула дверь. Мэриан вышла в прихожую и, прихватив непочатую бутылку, понесла на кухню.

— Лейбористы — кучка дерьма, — изощрялся Роб, — которое тэтчеристам не удалось полностью спустить в унитаз. Нам здесь ничего не светит. Смердящая язва капитализма разъедает бывший оплот совести и морали. Вряд ли мы с Мэри захотим возвращаться сюда из Тибета. А вот и Мэриан — притащила гремучую смесь.

Склонив худое, серьезное лицо набок, Роб наблюдал за тем, как она разливает вино.

— Поехали с нами в Тибет! Ты не создана для богемной жизни. В горах славно думается. Ты могла бы сделать серьезный анализ современного общества, попыталась бы ответить на сакраментальное — «зачем?».

— Щипала бы травку на лугу, — подхватила она и подмигнула одному из американцев. Тот сделал строгое лицо. Мэриан смутилась. — Извини, Роб. А что, собственно, — «зачем»?

Он принял оскорбленный вид.

— Все, Мэриан. Солнце, луна, звезды, жизнь — все!

— Может, чтоб было интересно?

Американцы зашаркали ногами в древнеримских сандалиях, сочувственно поглядывая на Роба.

— Что значит «интересно»? — вступила в разговор Мэри. — Вот еще одна тема для диссертации. Почему то, что интересно для одного, для другого — тоска зеленая?

— Я этим займусь, — лукаво пообещала Мэриан.

— Точно! — воодушевился Роб. — Возьми, к примеру, кодлу в гостиной — это же паноптикум, готовый материал для исследования! Проследи их эволюцию до логического конца, попробуй понять, почему бессмысленная погоня за дешевым пойлом, беспорядочным сексом и шмотками стала пределом их мечтаний. Докопайся до сути, Мэриан, объясни, как Пенелопе наших дней — современному мещанству — удалось оплести их своей паутиной. Исследуй под микроскопом их гнилые душонки.

— Бред собачий! — отчетливо произнес кто-то стоящий у двери.

Все пятеро повернулись в ту сторону. На Мэриан разом нахлынуло удивительное, бесконечно волнующее чувство. В дверях стоял Пол О’Коннелл. Густые, влажные от непогоды волосы налипли на лоб, составляя разительный контраст с черными бровями; глаза искрились весельем.

— Если хорошенько поискать, всегда найдется теплая компания. — Он протянул Мэриан руку. — Пол О’Коннелл.

— Я вас узнала. Рада, что смогли выбраться. Помочь вам раздеться?

Он снял пальто и уже было собрался передать Мэриан, но передумал.

— Нет-нет, не уходите — повешу здесь, на гвоздик. Так что тут говорилось насчет гнилых душонок под микроскопом?

Ответила Мэри:

— Роб уговаривал Мэриан исследовать психологию разложившихся элементов — таких как вон те, в гостиной.

Чувствовалось, что приход Пола О’Коннелла подействовал на нее так же, как на Мэриан.

Пол усмехнулся.

— Детский лепет первокурсников.

— Наоборот, — парировал нелепый в своем костюме Человека-Паука Роб, — философский диспут выпускников.

— Бристольского университета?.. Сам-то я кончал Кембридж — правда, давно.

— А теперь чем занимаешься?

— Пишу понемногу. А ты?

— Роб ведет исследования в области мотивов, — прочирикала Мэри и, когда Пол повернулся к ней, залилась счастливым смехом.

— Что именно пишешь? — открыл рот один американец. Мэриан вздрогнула: она уже решила, что эти ребята дали обет молчания.

— Художественную прозу, — ответил Пол и, заслышав в гостиной взрыв истерического хохота, вышел посмотреть, что там такое.

Мэриан взглянула на тощую фигурку Роба в паучьем облачении и проговорив: — Почему бы тебе не полазать по стенам? — последовала за Полом в гостиную.

В центре комнаты стояла Мадлен, упиваясь произведенным эффектом. Мэриан застыла в дверях и укоризненно покачала головой. Ну хоть что-то на себя нацепила!

— Я — Марлен Дитрих! — якобы с немецким акцентом промурлыкала Мадлен. Возвышаясь над всеми в черных туфлях на высоченной шпильке, она погладила свои затянутые в корсет талию и бедра. Потом запрокинула голову и задрала длинную стройную ногу на спинку дивана.

— Кто мне даст прикурить?

Зачиркали зажигалки. «Леди Эдна» оказался проворнее всех. Не успела Мадлен пустить ему в лицо кольцо дыма, как он уже запустил лапу под черную подвязку.

— Незабываемое зрелище!

Мэриан взглянула на Пола. Несмотря на язвительную реплику, он, как все, пожирал Мадлен глазами. Даже сама возмутительница спокойствия не могла оторваться от своего отражения в зеркале. Фигура Мадлен только в одном не дотягивала до классического образца, но этот «недостаток» одновременно был и величайшим достоинством. Окружность бюста у нее составляла тридцать восемь дюймов.

При каждом движении нежная плоть обольстительно колыхалась. У Мэриан, как обычно, возникло ощущение, будто она сливается с обоями. Что поделаешь? Она со своими длинными волосами мышиного цвета, маленькими глазками и узкими губами была настолько же некрасива, насколько Мадлен — прекрасна. К тому же Мэриан чувствовала себя в своей тарелке только с самыми близкими людьми (а их — раз, два и обчелся), тогда как Мадлен обладала великолепной, граничившей с апломбом уверенностью в себе. Но Мэриан не роптала. Ни за что на свете она не согласилась бы стать центром внимания. «Какое счастье, что у меня есть Мэдди, — привычно подумала она. — Без нее моя жизнь была бы пуста, как котомка нищего. Интересно, как бы Роб объяснил мою привязанность к Мадлен?..»

Пластинка кончилась. Мэриан вернулась в кухню.

Мадлен танцевала со своим боссом из агентства — запрокинув голову, раскинув руки и бесподобно виляя бедрами (сколько вечеров ушло на отработку этого движения!). Босс только что пообещал ей прибавку к жалованью, если она проведет с ним ночь; в знак благодарности она облизнулась «как Мэрилин Монро». И вдруг заметила Пола О’Коннелла — тот мирно беседовал возле елки с ее коллегой и соперницей Фелисити. У нее оборвалось сердце; босс был мгновенно забыт. Одним лишь взглядом Пол О’Коннелл вызвал в Мадлен такую бурю чувств, как ни один мужчина — в постели. Протискиваясь между дергающимися телами, она как струна звенела от предвкушения. А добравшись до места назначения, не моргнув глазом посоветовала Фелисити пойти посмотреть, что там у нее за алое пятно на штанишках Маленького Поросенка, — на что Фелисити возмущенно прошипела: «Я — Розовая Пантера!» — и пулей вылетела из комнаты.

В глазах Мадлен горела откровенная похоть.

— Я уж думала, ты не придешь. Плати штраф за то, что без костюма.

Пол понимающе улыбнулся. На них налетела какая-то пара, и Мадлен бросило на него. Естественно, она постаралась задержаться в таком положении как можно дольше.

— Скажи, какой штраф, и я скажу, смогу ли заплатить.

Она долго всматривалась в лицо Пола, словно пытаясь проникнуть в его мысли.

— До утра что-нибудь придумаю.

— Нисколько не сомневаюсь. А теперь извини: мне нужно кое с кем поздороваться.

После этого она не видела Пола до самой полуночи, когда, заглянув на кухню, обнаружила его в компании Мэриан и ее «яйцеголовых» друзей. Роб посасывал сигарету с марихуаной.

— Охота дурью маяться! — фыркнула Мадлен. — Пошли, Мэриан, уже почти двенадцать.

Одной рукой вцепившись в Пола, а другой — в Мэриан, она увлекла их в гостиную. Часы как раз начали бить полночь. Вся честная компания восторженным ревом приветствовала наступление Нового года. Мадлен обвила руками шею Пола и, впившись поцелуем ему в рот, активно заработала языком. Он не оттолкнул ее, но сам остался пассивным.

Потом Мадлен милостиво позволила ему чмокнуть Мэриан. Все взялись за руки и хором спели «Вальс свечей».

— Валяй, Джерри! — крикнула Мадлен, когда круг распался.

Джерри включил кассетник; Мэриан спрятала лицо в ладонях. Она знала эту мелодию…

Для Мадлен освободили место в центре комнаты. Все захлопали в ладоши в такт музыке, а она стала освобождаться от того немногого, что на ней было. Мэриан понадеялась, что кузина оставит хотя бы тонкую полоску, опоясывавшую бедра, но с последними аккордами Мадлен триумфально сорвала ее с себя; скинула даже туфли. И, картинно раскинув руки, позволила искупать себя в овации.

Вновь зазвучала плавная рождественская мелодия. Мадлен оглянулась, рассчитывая увидеть Пола с красным от возбуждения лицом, но вместо него наткнулась взглядом на Мэриан.

— Он ушел.

— Как ушел?

— Так. Попрощался и ушел.

— И ты его не удержала?

— Это каким же образом? Что я должна была сказать?

Почувствовав приближение грозы, Мэриан очень обрадовалась, завидев босса Мадлен — тот подкрался сзади и облапил девушку.

Вечеринка длилась до двух часов. Постепенно разочарование Мадлен и недовольство Мэриан передались гостям. В сущности, Мадлен была бы не прочь одеться, но ей хотелось позлить кузину, упустившую Пола.

Когда Мадлен продрала глаза, перевалило за полдень. Мэриан была в гостиной — изо всех сил терла винное пятно на обивке дивана. Мадлен плюхнулась в кресло.

— Зря стараешься. Красное вино не выводится. И чего ты вообще дергаешься — это же не наше!

Мэриан подбоченилась.

— Как ты могла лечь в постель с этим уродом?

— А, черт! Замнем для ясности.

— Нет, все-таки?

— А вот так! Не ты ли вечно скулишь: где взять деньги заплатить за то, за это? А мне стоило переспать с этим боровом — и пожалуйста, прибавка к жалованью! Ты довольна?

— Не смеши. Как можно быть довольной?

— Вот и я так думаю. Но мы говорили о деньгах.

— Ах, Мэдди, ты же знаешь, как мне больно, когда ты такая! Знаешь, что о тебе вчера сказали — я случайно подслушала? «Скажи, что у тебя есть знакомый фотограф, и она, как пещера Али-Бабы, тотчас раскроется!» Над тобой смеются!

— Ну и что? Я должна оглядываться на всяких придурков? Лучше посмотрись в зеркало. Это ты — посмешище! Двадцать два года — и все еще девственница! Так что кончай читать лекцию и вспомни, что не я одна живу за счет этих кредитных карточек. Кстати, они на твое имя, так что считай, тебе повезло, что я еще что-то делаю. А ты что сделала? Купила еще одну карточку футбольного тотализатора?

— Можешь издеваться, но я хотя бы не путаюсь с кем попало, как последняя шлюха.

— Ну да — просто все глубже увязаешь в долгах и ждешь, чтобы я тебя вытащила. Ну так вот. В один прекрасный день я смоюсь, и тогда посмотрим, куда ты денешься без «последней шлюхи». — Мадлен вскочила и метнулась в спальню.

Мэриан двинулась за ней.

— Прости, Мэдди. Я не имела права обзываться. Но…

— Никаких «но!» Убирайся! Меня тошнит от твоего харисейства!

На этот раз Мэриан не стала поправлять ошибку. Просто стояла и смотрела, как Мадлен распаляет себя.

— Ах, ах, ах, ты у нас образованная! Ну и что толку? Ничего! Хорошо, хоть научилась стучать на машинке, иначе вообще — пшик! Ты без меня — ничто! Связалась с какими-то импотентами!

— Роб предлагает мне участвовать в научной экспедиции в Тибет.

— Так поезжай! Пусть он тебя затрахает, мне плевать! Без тебя обойдусь! — Мадлен схватила расческу и принялась безжалостно драть волосы.

У Мэриан упало сердце.

— Знаю, что обойдешься. А я без тебя — нет.

Мадлен шлепнулась на табурет и залилась слезами.

— Прости. Я — стерва. Ты же не виновата, что он слинял! Почему, Мэриан? Чем я плоха? Почему меня никто не любит?

Мэриан обняла ее за плечи.

— Я люблю тебя, Мэдди. Это, конечно, не то же самое, но ты не должна думать, будто тебя никто не любит. Это неправда. Ты — интересная, яркая. Если кого-то и не любят, так меня, но я же не плачу. Пока ты со мной, мне ничего не страшно.

— Мэриан, ты лучше всех на свете! Просто мне нужен мужчина. Настоящий — не из этих подонков, которые меня используют. Будь у меня такой умный и сильный друг, как Пол О’Коннелл, я бы не пикнула.

— Все будет хорошо, — заверила ее Мэриан. — Ты еще прославишься, да так, как сама не ожидаешь.

Мадлен улыбнулась сквозь слезы.

— Ты думаешь?

— Я знаю.

— Ты ведь не поедешь в Тибет, правда?

Мэриан торжественно покачала головой.

— Вряд ли.

Мадлен с лукавой усмешкой потрепала ее по щеке.

— Пятьсот тысяч фунтов…

— Яхта на юге Франции, дюжие лакеи, готовые выполнить любое твое желание…

— А высоколобые замухрышки — твое.

— На берегу — полчища репортеров: пронесся слух, будто вот-вот пожалует всемирно известная Мадлен Дикон!..

— Квартира в Каннах…

Мэриан мотнула головой.

— Вилла в Монако. И еще одна — в Тоскане. Персональный шофер, повар и дворецкий. И Пол О’Коннелл канючит у дверей, чтобы ты его впустила.

— Как думаешь — впустить?

— Еще не знаю. Пока ясно одно: если мы — раз-раз — и промотали пятьсот тысяч фунтов, что нам стоит найти применение несчастной десятке? Махнем в кабак?

Пока они переодевались, Мадлен беспрерывно щебетала, перебирая события вчерашнего вечера. Мэриан слушала вполуха. Предложение Роба не вызвало у нее энтузиазма, но она не могла не понимать, что в один прекрасный день их с Мадлен дороги разойдутся. Мадлен рождена блистать. Ее фотопортреты станут появляться на третьей странице престижного журнала «Сан», и в конце концов она завоюет Пола О’Коннелла. Не родился еще тот мужчина, который бы устоял перед ее чарами. Так что придет время — прощай, Мадлен! Какой ужас! Сколько Мэриан себя помнила, она существовала в тени кузины. Без Мадлен ей ни за что бы не перенести горькую истину: она — уродина, зануда и, что хуже всего, трусиха.

* * *

Всю первую неделю нового года Мадлен была нарасхват: в домах, ресторанах и даже офисах Бристоля продолжали праздновать. Никогда еще работа не приносила ей такого наслаждения. Кипели страсти; заказчики не жалели чаевых.

В этот вечер Мадлен особенно волновалась: после того как она изобразила раздевание женщины-полицейского в «Спагетти Три», куда собрались на рождественскую тусовку сотрудники отдела уголовных расследований, ей предстояло отправиться на телестудию «Эйч-ти-ви», чтобы исполнить пародию на французский стриптиз по случаю чьего-то дня рождения.

Она пробыла в «Спагетти Три» не более получаса. Стюарт, ее шофер, ждал снаружи. Пока он вез ее в центр и дальше на Бат Роуд, Мадлен ловко влезла в обтягивающую юбочку, почти ничего не скрывающий бюстгальтер, тесную блузку с короткими рукавами и нацелила пятнистый шарфик. Черные чулки с подвязками остались с предыдущего выступления.

Ее встретил какой-то Джимми и отвел в бар — тесное, набитое битком помещение в виде буквы «L». Виновник торжества восседал возле окна, во главе шумной ватаги. Мадлен сбросила Джимми на руки пальто и, подойдя с портативным магнитофоном к стойке, огляделась: нет ли знаменитостей? Естественно, ее не интересовали артисты — только режиссеры и продюсеры.

Джимми хлопнул в ладоши, и все разом смолкли. Взгляды устремились к Мадлен; в задымленной атмосфере явственно ощущалось ожидание чего-нибудь этакого. Как обычно, напряженная тишина подействовала на нее возбуждающе, и Мадлен мысленно пожалела о том, что, согласно инструкции, не имеет права снимать что-либо, кроме лифчика. От выпитого в «Спагетти Три» вина у нее разрумянились щеки. Она нахлобучила берет и облизнула сочные губы; глаза перебегали с одного лица на другое. Она кожей чувствовала: Свенгали — где-то здесь, рядом!

— Потрясная девка! — внятно произнес кто-то за ее спиной. Мадлен вздернула подбородок и сладострастно повела плечами, словно ее погладили по шерстке.

Перед тем как включить магнитофон, она продекламировала сочиненный боссом поздравительный стишок — делая паузы, чтобы дать публике посмеяться, и многообещающе улыбаясь Стиву. Потом вручила ему текст и нажала на кнопку. Тесное помещение бара заполнила сладострастная музыка.

Все зачарованно следили за тем, как Мадлен вращала бедрами, пробегала изящными пальцами по грудям, медленно расстегивала молнию. Когда она выступила из юбки, явив восхищенным взорам чулки, пояс с резинками и микроскопические трусики, зрители до побеления костяшек стиснули стаканы. Она подтянула трусики кверху и повернулась вокруг своей оси, демонстрируя почти голый зад. Немного подергалась под музыку. Сняв берет, запустила его вглубь комнаты. Стащила через голову блузку и тоже швырнула зрителям. Пышные груди рвались наружу из бюстгальтера. Мадлен сунула указательный палец в ложбинку между грудями, а затем в рот — и пососала. Музыка становилась все более чувственной; слышалось хриплое, учащенное дыхание. Усевшись на стул, Мадлен задрала одну ногу на стол и запрокинула голову; грудь ходила ходуном; руки шарили по всему телу; спина сладострастно изгибалась. Когда накал страсти достиг апогея, Мадлен расстегнула бюстгальтер и дала ему упасть на пол. Все одновременно ахнули. Упиваясь своей властью над мужчинами, она обеими руками приподняла груди и двинулась к Стиву. Там она остановилась и склонилась к нему, словно предлагая отведать этих сочных плодов. В голове не было ни единой мысли. Все ее существо заполнил экстаз. Пусть бы никогда не кончалась музыка! Но запись все-таки кончилась, и Мадлен рухнула Стиву на колени.

— Черт! — выдохнул кто-то; грянули аплодисменты. Мадлен засмеялась, опьяненная своим триумфом. Соски трепетали от возбуждения, и когда Стив дотронулся до них, она буквально растаяла. Ей устроили овацию.

Бармен предложил Мадлен выпить. Стив подвинулся, давая ей сесть между собой и товарищем. Столик окружила толпа возбужденных мужчин. Мадлен рассыпала по плечам волосы и, не давая зрителям расслабиться, присовокупила к уже явленным сокровищам фиалки глаз.

— Ну и кто же из вас режиссер? — спросила она, опорожнив второй бокал. — Кто даст девушке великий шанс в жизни?

— Стив — режиссер, — ответил кто-то из телевизионщиков. — Это тебя устраивает?

Фиалковые глаза распахнулись еще шире.

— Правда?

Стив важно кивнул. Маленькие зеленые глазки перебегали с лица на грудь девушки и обратно. Рыжие волосы были расчесаны на косой пробор; на побагровевших, плохо выбритых щеках виднелись оспины.

— Сегодня был трудный день, — извиняющимся тоном произнес он, заметив, что Мадлен смотрит на проступившую щетину. — Съемка началась ни свет ни заря.

Мадлен отхлебнула большой глоток вина.

— Всю жизнь мечтала стать актрисой. Или моделью. Как по-твоему, у меня есть способности?

Стив пролил пиво.

— Ясное дело. Просто…

— У тебя редкий потенциал, — перебил кто-то сбоку. — На будущей неделе начинаем новую постановку; может, и для тебя что-нибудь найдется.

— Думаешь, потяну?

— Дело в том, — перехватил инициативу Стив, — что мы как раз ищем исполнительницу стриптиза.

— Поехали, Мэдди, пора, — послышалось сзади.

— Ох нет, Стюарт, не сейчас. Ребята, дайте ему тоже выпить. У нас же больше нет выступлений — сядь, отдохни.

— Мы сами отвезем ее домой, — предложил Стив.

Стюарт решительно мотнул головой.

— Она поедет со мной.

Он знал, что если не вытащит ее отсюда, его ждет нахлобучка от шефа. Но также знал и то, какой Мэдди умеет быть упрямой. Она приподнялась и прошептала ему на ухо:

— Никто ничего не узнает, — и захихикала: кто-то ущипнул ее пониже спины. — Для всех ты сразу отвез меня домой. Не порти мне жизнь, этот рыжий — режиссер.

— Надеюсь, ты не втрескалась?

Мадлен пропустила эту реплику мимо ушей и одарила Стива и его приятелей сияющей улыбкой. Потом повернулась к Стюарту и прошипела:

— Естественно, я останусь. Если тебе так легче, обещаю позвонить, как только доберусь до дому.

— Смотри, не забудь.

Он обвел толпу мужчин зловещим взглядом и отчалил.

Мадлен пила вино и с преувеличенным вниманием слушала рассказы Стива о тяготах работы на телевидении. Вкалываешь по многу часов подряд, не всякий актер выдержит такую нагрузку.

— Здесь царит закон джунглей. Нужно приспосабливаться.

— Думаешь, я смогу? — волновалась Мадлен.

— Ясное дело. Странно, что тебя до сих пор не захомутали. Она — просто находка, правда, Джон?

Возражений не последовало.

— Джон будет редактировать новую постановку, — пояснил Стив. — На твоем месте я был бы с ним поласковее.

Мадлен одарила Джона чарующей улыбок. И вдруг ахнула: кто-то швырнул ей в лицо ее собственные юбку, блузку, берет и бюстгальтер. Она подняла голову и увидела женщину. Несмотря на ярость в зеленых глазах, трудно было не признать: женщина очень красива. Высокая, стройная, она обладала той врожденной элегантностью, за которую Мадлен не пожалела бы полжизни, а рыжие волосы, россыпь веснушек и изящно очерченные розовые губы придавали ей неповторимый шарм.

Женщина не говорила, а словно выплевывала слова:

— Это, кажется, твое? Шлюха! Такие, как ты, позорят всех женщин. Сами себя не уважаете! — бросила она мужчинам и, резко повернувшись, выбежала из бара.

— Это еще что за птица? — спросила Мадлен немного протрезвевшего Стива.

— Столичный продюсер, Стефани Райдер.

Мадлен с отвращением покосилась на дверь. Вот не думала, что среди продюсеров попадаются женщины! И уж во всяком случае, не ожидала, что одна из них позволит себе так с ней обращаться! Она снова повернулась к Стиву, до которого как раз дошло, что выходка Стефани Райдер может лишить его удовольствия.

— Не обращай внимания, она завидует.

Мадлен воспрянула духом.

— Чертова ханжа!

Но даже изрядная порция спиртного не смогла полностью вернуть ей уверенность в себе.

* * *

— Вы точно не пудрите мне мозги насчет режиссера и редактора? — спросила она уже в машине.

Джон обогнул Клифтонский Треугольник и теперь катил в северном направлении, к Виктория Румс.

— Позвони завтра на студию, — ответил Стив. — Устроим тебе прослушивание.

Мадлен все еще сомневалась. Но кто бы ни были эти ребята, они работают на телевидении и, значит, могут быть полезными для ее карьеры.

— Естественно, — подхватил Джон, — есть и другие претендентки, трудно что-либо обещать.

Мадлен приуныла.

— Есть одна зацепка, — промолвил Стив.

— Какая?

Мужчины переглянулись.

— Когда-нибудь слышала о взлетном ложе?

— Нет. А с чем это едят?

У Стива от удивления глаза полезли на лоб.

— Вот что я тебе скажу. Раз уж ты сделала мне такой подарок в день рождения, думаю, ты заслужила льготу. А ты как считаешь, Джон?

— Само собой.

— Так вот. Ты приглашаешь нас на чашечку кофе, а мы, так и быть, объясняем насчет взлетного ложа. Это даст тебе преимущество перед конкурентками.

К счастью, Мэриан укатила к матери в Девон (за деньгами), так что Мадлен могла располагать квартирой. Повезло, подумала она, проснувшись утром со свинцовой от похмелья головой. Два мужика в одну ночь — такого Мэриан не переварила бы.

Но двумя днями позже, вернувшись с достаточной суммой, чтобы заплатить за два месяца за жилье, Мэриан нашла кузину такой убитой, что ей не составило труда вытянуть из Мадлен эту историю со всеми подробностями. Оказалось, что Стив с Джоном — жалкие ассистенты, к тому же на другой день укатили на три месяца на натурные съемки.

Мэриан постаралась не выказать брезгливости, только позволила себе небольшую нотацию, которую Мадлен, как обычно, пропустила мимо ушей. Теперь, когда она поделилась с Мэриан, ей стало легче. А к Стефани Райдер, виновнице ее позора, намертво пристал ярлык сексуально озабоченной.

— Сегодня я рано освобожусь, — сказала Мадлен в пятницу, пробуя новую помаду и гадая, пойдут ли ей веснушки. — Давай встретимся в «Шато», там будут все наши.

— Не знаю.

Мэриан сидела за ветхим обеденным столом; перед ней высилась горка счетов и конверт с жалованьем в пятьдесят пять фунтов — все, что она заработала за эту неделю.

— А, брось. Пошли развеемся. А счета пусть идут к черту вместе с мужчинами.

У Мэриан не было выбора. Если Мадлен решила нализаться, лучше быть рядом.

В девять вечера Мэриан ждала возле «Шато». Мимо проходили приятели ее кузины — ни один не поздоровался с ней, даже не заметил. В четверть десятого появилась Мадлен, в джинсах и изумительной шелковой блузке.

— Одолжила у Джеки, — солгала она, предвосхищая вопрос. — А чего ты тут торчишь? Шла бы внутрь, все уже там. Я видела в окно.

Мэриан поплелась за ней в бар. И вдруг чуть не налетела на Мадлен: та резко остановилась, столкнувшись с Полом О’Коннеллом, однако быстро овладела собой и, надменно вскинув голову, прошествовала дальше. Мэриан бросила на Пола извиняющийся взгляд. Его белозубая улыбка и внимательные глаза перевернули ей сердце.

— Привет. Долго еще веселились после моего ухода?

— Примерно до двух.

— Твои друзья уже уехали?

— Да, вчера.

— А ты что же — не захотела общаться с ламами?

Мэриан улыбнулась и пошла догонять Мадлен. Та жадно набросилась на нее:

— Что он тебе сказал?

— Спросил, как прошла вечеринка.

— Наглец! — Мадлен метнула в сторону Пола испепеляющий взгляд. — Что-нибудь говорил обо мне?

— Нет. Почему ты с ним так обошлась?

— Потому что заслужил. Кроме того, теперь, когда я показала, что мне плевать, он начнет ухлестывать за мной как миленький. Вот увидишь.

Мэриан прикусила язык. Способность разбираться в людях не числилась среди достоинств ее кузины. Однако в понедельник зазвонил телефон. Пол О’Коннелл!

— Завтра в музее лекция об итальянском Возрождении. Хочешь сходить?

Мэриан недоуменно уставилась на телефонную трубку. Ах да! Он принял ее за Мадлен!

Она быстро овладела собой, даже едва не захихикала, представив себе Мадлен на лекции. Хотя ради Пола…

— Ты перепутал. Высокая блондинка — это Мадлен. Перезвони через несколько минут: должно быть, она уже вернется.

— Я знаю, с кем говорю, — отрезал Пол, — и приглашаю тебя, Мэриан, на лекцию.

В ее душе творилось что-то несусветное.

— Но это же просто… здорово!

— Отлично. Начало в семь. За тобой заехать?

— Спасибо, сама доберусь. Встретимся у входа.

— До встречи. — Он повесил трубку.

Придя домой, Мадлен застала кузину в состоянии крайнего возбуждения. К счастью, Мадлен ждали интересная журнальная статья и шоколадка. Она предложила Мэриан откусить. Та отказалась. И опрометью ринулась в спальню.

Конечно, думала она, Пол О’Коннелл не имел в виду ничего особенного. Просто повел себя как друг. И потом — это всего лишь лекция. Но почему он выбрал именно ее? Во всем Бристоле не найдется девушки, которая не продала бы душу дьяволу за вечер с Полом О’Коннеллом. Ей живо представились изумленные лица знакомых, когда они увидят, что у неприметной толстушки Мэриан, кузины блистательной Мадлен Дикон, свидание с Полом О’Коннеллом! А почему, собственно, ее должна волновать их реакция? Да, она — серенькая мышка, но скоро им придется переменить мнение — если она действительно встретится с Полом О’Коннеллом.

Когда я витаю в облаках, думала Мэриан, сидя перед зеркалом, у меня вид хорька, страдающего запором. Спутница Пола О’Коннелла! Размечталась!.. А почему бы и не помечтать — хотя бы раз в жизни? Мэриан взбила жидкие волосы на макушке и надула губы, как Мадлен. Смех да и только! Худое лицо, широкие бедра, груди так малы, что просто не о чем говорить. Однако Пол пригласил именно ее, и оставалось только выбрать, во что одеться. У нее не было ничего модного. Придется купить. Кредит у «Барклая» исчерпан, зато на счету в «Аксессе» осталось пятьдесят фунтов.

* * *

Мэриан переоделась в ванной, заблаговременно перетащив туда пальто, чтобы прикрыть только что купленные на январской распродаже юбку с кофточкой. Когда настало время уходить, она обвела вороватым взглядом прихожую. Дверь спальни была открыта; Мадлен делала маникюр и слушала по телевизору новости. Однако когда Мэриан крикнула, что вернется позже обычного, вскочила и выбежала в прихожую. И конечно же, сразу обратила внимание на новую губную помаду.

— Ты куда это намылилась?

— В музей, на лекцию.

Мадлен надула губы.

— Я думала, мы сходим в кино. В «Уайт Ледис» идет «Белая напасть» с Чарльзом Дансом. Вроде бы он тебе нравится.

Мэриан кивнула.

— Плюнь на лекцию. Мало ты их слушала?

— Видишь ли, я иду не одна.

— А с кем?

Мэриан покраснела. Мадлен залилась смехом.

— Надо полагать, с мужчиной. Вот почему ты расфуфырилась! Ловко! Выкладывай: кто он?

— Пол О’Коннелл.

Мадлен вздрогнула.

— Неостроумно. Не хочешь, чтобы я знала, так и скажи: не твое собачье дело!

Она резко повернулась и пошла в гостиную. Мэриан последовала за ней.

— Мэдди! Зачем бы я стала так шутить? Это всего лишь лекция. Его кто-то подвел — вот он и решил заткнуть мною дырку. Хочешь, не пойду?

Мадлен подняла на нее стеклянные глаза.

— Когда ты это состряпала?

Мэриан напряглась.

— Он позвонил вчера вечером, тебя не было.

— Вот как? Вчера звонил Пол О’Коннелл — и ты только сейчас ставишь меня в известность? Да он хоть сообразил, с кем разговаривает? Тебя ждет большое разочарование!

Мэриан двинулась к двери.

— Не знаю, когда вернусь. Ложись, не жди меня.

Она не помнила, как добралась до Виктория Румс, а там чуть не повернула обратно, но огромным усилием воли заставила себя идти дальше.

Пол ждал возле музея, спрятавшись под арку от только что начавшегося дождя. Мэриан ускорила шаги.

— Привет. Я не опоздала?

— Нет. — От его улыбки сердце в груди Мэриан совершило немыслимый кульбит. — Я доехал быстрее, чем ожидал. Ну что, пошли? Мы сидим в первом ряду.

Двухчасовая лекция прошла как во сне. Мелькали слайды — Рафаэль, Тициан, да Винчи; лектор подробно анализировал колорит, а для Мэриан существовал только один цвет — розовый. Она упрекала себя в сентиментальности, пыталась следить за рассказом лектора, но ничего не получалось.

— Тут рядом — симпатичное кафе, — сказал Пол, когда лекция кончилась и их вместе с толпой зрителей вынесло на улицу. — Если у тебя есть время, можно выпить по чашечке кофе, а потом ты поделишься со мной своими впечатлениями от Ренессанса и от лекции.

У Мэриан упало сердце. Вряд ли она вспомнит хоть одно слово, а если и вспомнит, не сумеет выразить свои мысли. Ее погубит собственное безрассудство! Не надо было встречаться!

Без труда сориентировавшись в обстановке, Пол взял ее за руку и перевел через дорогу. Он без конца сыпал шуточками, рассказывал анекдоты о Ботичелли и Микеланджело и немало удивил Мэриан своими познаниями в истории рода Медичи. При этом ему хватило такта ни разу не поставить ее перед необходимостью дать развернутый ответ, а не просто «да» или «нет». Он видел: девушка волнуется. В те несколько раз, когда он прежде видел Мэриан — обычно в «Шато», — ее неизменно оттирали на задний план; она делала вид, будто не чувствует себя отверженной, но у нее не очень-то получалось. Внимание Пола привлекли умные ясные глаза, но, по правде сказать, первоначальный интерес был довольно вялым. Знала бы Мадлен — она сама толкнула его к Мэриан своими выходками! Таких, как Мадлен, пруд пруди: ну, может, не столь ослепительных, но, в общем, пустоголовых, невоспитанных и абсолютно предсказуемых. И если бы она не повела столь откровенную осаду, он не обратил бы внимания на Мэриан. А так… От Пола не укрылся ее стыд за кузину. Он оценил ее попытки — пусть тщетные — принять участие в пустопорожней болтовне, в которой Мадлен чувствовала себя как рыба в воде. В сущности, он пришел на встречу Нового года ради Мэриан, почувствовав в ней что-то свежее, отличное от других. Конечно, она неказиста, но, в общем, внешность не имела решающего значения. Тогда, на кухне, она обнаружила острый ум и чувство юмора, а ее преданность кузине, равно как ненавязчивые попытки защитить Мадлен, привели Пола в восхищение. Эта девушка явно заслуживала более близкого знакомства. Возможно, он выведет ее в романе. А если и не получится, все-таки развлечение.

— Ну вот, — сказал он часом позже в кафе, — теперь ты все обо мне знаешь; твоя очередь рассказывать. Только не вздумай кокетничать: мол, не о чем говорить!

Мэриан улыбнулась: именно так она и собиралась ему ответить.

— Ну… Я не посещала Хэрроу, как некоторые. Не жила на Севере. Никогда не летала на «Конкорде», не сочиняла романов и не отплясывала босиком с принцем Уэльским.

— Кто сказал о принце?

— Я говорю.

Пол рассмеялся.

— Чем же ты занималась?

— Получила ученую степень по философии и не представляю, что с ней делать. Научилась печатать на машинке, это позволяет с грехом пополам сводить концы с концами. Коллекционирую счета. Если не считать редких, захватывающих лекций в музеях, моя жизнь настолько однообразна, что однажды я зевну — и провалюсь в бездну.

Она хотела посмешить Пола, но он серьезно ответил:

— Ну, все наверняка не так уж мрачно. С такой кузиной, как Мадлен, жизнь не может не быть… занимательной.

— Да, конечно. Но я все время чувствую себя бродягой, робко заглядывающим в чужие окна. Иногда мне кажется, что я проявляю бесхарактерность по отношению к Мадлен, но ты, наверное заметил, я — не чемпион среди экстравертов. На моем крыльце не толпятся жаждущие взять у меня интервью и твердящие, что без меня вечеринка — не вечеринка. Так что — да, Мадлен вносит в мою жизнь разнообразие; не представляю, что бы я без нее делала. Но рано или поздно она уйдет, и мне придется подумать о себе. При одной мысли об этом сердце уходит в пятки. Просто ума не приложу, что делать. А впрочем, что сейчас гадать — тогда и подумаю. Пока на первом плане — Мадлен и ее карьера.

(Господи, неужели это она закатила такой пространный монолог?)

— Твоя кузина более чем способна сама позаботиться о себе.

— Вот здесь ты ошибаешься. Но ей придется научиться.

— А ты способна позаботиться о себе?

Мэриан засмеялась.

— Сомневаюсь. Но пока мечта Мадлен не сбудется, вряд ли я смогу это проверить. Я ужасная трусиха. Если бы не Мадлен, у меня бы даже друзей не было. Особенно теперь, когда Роб с Мэри уехали в Тибет.

— Почему ты считаешь себя трусихой?

— Потому что это соответствует действительности. Не могу сказать, что я этим горжусь, но осознать свои недостатки — первый шаг к исправлению. Разве не так?

Пол задумчиво кивнул. Мэриан ужасно смутилась. Что это она разболталась? Сроду ни с кем не откровенничала. Наверное, он умирает от скуки. Дрожащей рукой она отодвинула чашку и вздрогнула от неожиданности, когда Пол накрыл ее руку своей ладонью.

— Ты права насчет недостатков. Иногда знание помогает от них избавиться. Но ты напрасно думаешь, что знаешь себя. Ты не трусиха, Мэриан, просто тебя страшит одиночество, и ты почему-то стыдишься своей потребности в любви. Если это — порок, значит, весь человеческий род глубоко порочен. Расскажи мне о твоих поклонниках.

Мэриан напряглась.

— У меня их нет. И никогда не было. И пожалуйста, не притворяйся удивленным. Я прекрасно знаю, что не котируюсь в смысле внешности.

— Да уж, от избытка самоуверенности ты не умрешь. Чего нельзя сказать обо мне.

Мэриан недоверчиво уставилась на его красивое лицо, и зал поплыл у нее перед глазами.

— Что все-таки заставляет тебя носиться с Мадлен? Должна же быть причина? Скажи мне правду!

Она проглотила комок.

— Я только что объяснила.

Пол недоверчиво покачал головой.

— Нет, дело в чем-то еще. Возможно, в прошлом.

— Почему ты так думаешь?

— Ты все время рвешься ее защищать. Тебе, как никому другому, известны ее недостатки; ты понимаешь, что она гораздо ниже тебя интеллектом, и втайне презираешь ее эксгибиционизм — однако терпишь. Почему?

— Потому что родители Мадлен, мои дядя и тетя, бросили ее восьмилетней крошкой, а сами укатили в Америку, пообещав вернуться. Да так и не вернулись. А когда Мэдди стукнуло десять, они оба погибли в авиакатастрофе. Вот почему моя мать и я «носимся» с ней, как ты выразился. Папа тоже так поступал. Не нужно смотреть на Мадлен сверху вниз. Тебе она кажется пустышкой, но у нее тоже есть чувства. Она самая добрая из всех, кого я знаю.

— И самая большая эгоистка. Не смотри так, это правда. Она тянет из тебя все соки — и таким образом самоутверждается.

— Неправда! Мэдди повсюду берет меня с собой. Я без нее — ничто. И вообще — нельзя судить о людях, которых не знаешь, и о вещах, о которых не имеешь понятия!

Пол долго смотрел на нее с шутливым раскаянием, и наконец Мэриан улыбнулась.

— Ты считаешь, что пропадешь без Мадлен, а на самом деле это она без тебя не может жить. Счастливая — у нее есть кузина, которая за нее в огонь и в воду! Но что если в один прекрасный день тебя, а не Мадлен, любовь уведет из дома? Что она станет делать?

Мэриан почувствовала себя польщенной оттого, что он — пусть даже в отдаленном будущем — допускает такую возможность.

— Сколько тебе лет, Мэриан?

— Двадцать два. А Мадлен — двадцать.

— Что ты говоришь! А вот мне — тридцать. И если ты не считаешь меня глубоким стариком, я бы не прочь за тобой поухаживать. Как ты на это смотришь?

Мэриан заморгала, словно силясь стряхнуть наваждение. От улыбки в уголках глаз появились крохотные «гусиные лапки». Внезапно она сообразила, что сидит с открытым ртом, и поспешила сомкнуть губы.

Пол сделал знак официанту и полез за бумажником.

— Пожалуй, начинать лучше всего с цветов и шоколадных конфет. Или прогулок. Будем ходить на лекции и в кино. Даже пьянствовать в «Шато», если на то будет твоя воля. Да мало ли что еще. — Он достал из кармана ручку и нацарапал что-то на карточке. — Вижу, ты не готова сразу же дать ответ, так что вот тебе мой телефон. Позвони, когда надумаешь. А теперь — могу я проводить тебя домой?

Ошеломленная, Мэриан поднялась из-за стола. Еще немного — и ее захлестнет поток бешеной радости. Но она изо всех сил старалась держаться на ногах. Ей было страшно. Если поддаться наплыву чувств, жизнь никогда больше не будет такой, как прежде. Лавина унесет привычный покой; дверь в серые будни навсегда захлопнется, и она очутится на пороге ослепительно яркой жизни, какой до сих пор только робко любовалась из-за плеча Мадлен. Пол О’Коннелл будет тратить на нее время, делиться сокровенными мыслями и честолюбивыми планами на будущее. Она узнает его так, как никто другой. Мэриан мысленно ахнула, представив себе их совместную жизнь — в ореоле ослепительного блаженства. Наконец-то она станет «кем-то»! У Мэриан Дикон появился друг — и не кто-нибудь, а Пол О’Коннелл! Справится ли она с ролью его возлюбленной? А почему бы и нет? Ей вдруг стало смешно. Он попросил разрешения ухаживать за ней, а она не нашла ничего лучшего, как увязнуть в дурацкой мелодраме, утонуть в пучине малодушного трепета!

Пол не стал допытываться о причине ее неожиданной веселости, а предложил ей руку, и они пошли по улице. Откуда Мэриан было знать, что интуиция не подвела ее, предсказывая трагедию? Могла ли она предположить, что ураганом ворвавшись в их судьбы — ее и Мадлен — Пол О’Коннелл произведет в них страшные разрушения?