Не успела Этель поставить на столик поднос с завтраком, как раздался стук в дверь.

— Войдите! — крикнула Лиз, и в дверях появился Бретт.

Он вошел в комнату с кожаным портфелем. Лиз подумала, что большинство людей направилось бы к стулу или столу, но только не Бретт Дентон. Ему не нужна была опора. Его темные волосы были гладко зачесаны, на накрахмаленной рубашке красовался тугой узел галстука. Он выглядел очень самоуверенно. Лиз вспомнила свою ночь страха и отчаяния и подумала, сколько силы воли ему потребовалось, чтобы из удрученного, несчастного человека, которого она видела ночью в кабинете, превратиться в уверенного в себе мужчину. Почувствовав к нему симпатию, Лиз улыбнулась.

Бретт холодно улыбнулся в ответ.

— Доброе утро. Как вы себя чувствуете? — спросил он.

— Спасибо, намного лучше.

— Отлично. Простите, что не пришел вчера. Когда освободился, было уже поздно, и я решил, что вы спите.

Бретт взглянул на наручные часы.

— Боюсь, мне придется попросить вас подождать несколько часов. Утром у меня конференция в Бирмингеме. Справитесь? Постараюсь вернуться до трех, если не случится ничего чрезвычайного. Потом мы обо всем поговорим. Согласны?

— Да, мистер Дентон. — Лиз отвечала как своему начальнику.

Его губы дрогнули.

— Привыкайте называть меня Бретт. Мы ведь выросли вместе.

— Да, Бретт.

— Так-то лучше. Ну, делайте все, что хотите. Миссис Джексон и Фартингейл знают, в чем дело, а другие слуги и сиделки считают, что вы внучка Джи Би. Никто из них ни разу не видел Элизабет. Прогуляйтесь по саду, его стоит посмотреть.

— Хорошо. Но у меня вопрос.

— Да?

— У меня нет одежды. Моя, наверное, испортилась, пока я ползла по полю. Мне пришлось взять брюки и свитер из шкафа. Простите, но у меня не было другого выхода.

Лиз с сожалением посмотрела на Бретта.

Его губы сжались. Она поняла, что он не в восторге оттого, что другая девушка будет разгуливать в одежде Элизабет. Да и ей самой это тоже было не по душе.

— Можете пока поносить то, что висит в шкафу?

— Да, конечно, я просто не знала…

— Тогда решено, — прервал Бретт. — Больше ничего другого не остается, пока вы не сможете купить себе какую-нибудь одежду.

— Хорошо, — очень тихо ответила Лиз.

Бретт направился было к двери, потом передумал и вернулся.

— Понимаю, вам неприятно, но пострайтесь не думать об этом, — сказал он.

Возможно, он все же добрый, подумала Лиз. Ей хотелось на это надеяться. Если они будут вместе воплощать в жизнь эту безумную затею, как назвал ее доктор Уинтер, им придется доверять друг другу. Но было бы намного проще, если бы ей удалось хоть чуточку полюбить его.

Лиз допивала кофе, когда Этель зашла за подносом.

— Вы еще не закончили, мисс! Не хочу вас торопить, зайду попозже. Я просто собиралась мыть посуду.

— Не надо, Этель, ты сможешь забрать поднос через две минуты. Не хочется оставлять ни капельки кофе миссис Джексон, он такой вкусный.

— Я ей передам, мисс, ей будет приятно. Как вы чувствуете себя сегодня, мисс? Вы выглядите намного лучше. У вас щеки порозовели. Вчера вы были бледной.

Лиз улыбнулась:

— Да, я чувствовала себя неважно, но сегодня мне уже лучше. Больше не бегай ко мне с подносом. Я буду спускаться вниз.

— Отлично. В доме будет чуть повеселее. Сейчас так тихо…

Служанка понизила голос и оглянулась в направлении соседней спальни.

— Бедный старый джентльмен болен, и сиделки все время шикают на нас. Миссис Джексон очень приятная дама, но говорит мало, — жалобно добавила девушка.

— У тебя есть братья или сестры? — спросила Лиз. Этель оживилась:

— Шестеро. Четыре девочки и два мальчика, я старшая, первой пошла на работу и стала приносить домой деньги. Я могла бы уехать в Вулворт или на швейную фабрику, но мама сказала, что лучше служить дома. Правда, я не знаю, долго ли продержусь.

— В доме нет других людей твоего возраста? Этель нахмурилась:

— Все ужасно старые. Есть миссис Джексон и миссис Бут, которая приходит три раза в неделю для грязной работы. Есть Фартингейл, который водит машину мистера Бретта, и есть Эймс — садовник. Ему почти сто лет.

— И больше никого?

— Ни души. — Внезапно Этель прищелкнула языком. — Ой, у меня совсем голова дырявая, как говорит мама. Конечно, есть еще мисс Джонсон, только сейчас она уехала.

— Мисс Джонсон?

— Да, секретарша старого хозяина. Она жила в доме с тех пор, как он заболел, а теперь иногда работает с мистером Бреттом в кабинете, но на прошлой неделе она уехала в отпуск. Скатертью дорожка! — Этель прижала ладонь ко рту. — Боже, я не должна сплетничать! Миссис Джексон с меня шкуру спустит.

Она боязливо оглянулась на дверь. Лиз улыбнулась:

— Ничего, скажешь, что это я тебя задержала. Я бы хотела кое-что узнать. Что случилось с одеждой, которая была на мне сразу после аварии?

— Да, мисс, это хорошенькое синее платье и пальто. Они были очень грязные, и миссис Джексон отправила меня в прачечную в Кенилворт. Они будут готовы завтра.

— Ясно. Спасибо, Этель. Придется найти что-нибудь другое.

Этель подбежала к гардеробу и распахнула дверцы.

— Ой, мисс, да у вас тут столько красивых вещей! Когда я приходила убирать комнату, то не могла устоять и всегда их разглядывала. Миссис Джексон приказала мне зажечь электрический камин, открыть все ящики и шкафы, чтобы все проветрилось к вашему приезду.

Этель осторожно перебирала платья и костюмы.

— Вот это мое любимое.

Она указала на вишневое вечернее платье из шелка с расшитым блестками воротником.

— Да, оно очень красивое. Я допила кофе, Этель, ты можешь забрать поднос.

— Да, мисс. — Этель осторожно подняла поднос одной рукой. — Хотите что-нибудь еще, мисс?

— Нет. Просто скажи миссис Джексон, что я буду есть внизу.

— Да, мисс. И…

Щеки Этель зарделись, в облике появилась торжественность.

— Да?

— Я так рада, что вы вернулись домой, мисс Элизабет, — застенчиво произнесла она.

Сады не обманули ожидания Лиз. Они и впрямь были прекрасны. Она приняла ванну, вымыла голову и надела самую простую одежду — зеленое хлопковое платье спортивного покроя с серебряной пряжкой на поясе. Похоже, его раньше никогда не надевали — спустившись вниз, Лиз поняла это по лицу миссис Джексон. Если экономке зеленое платье незнакомо, то, возможно, Бретту тоже. Будет лучше, если, глядя на нее, он не станет вспоминать Элизабет.

Лиз шла по траве, блестевшей от капель росы в лучах утреннего солнца. Стена кустов, окаймлявшая газон, переливалась россыпью желтых, розовых и алых цветов. В воздухе витал аромат сирени и боярышника. Лиз глубоко вздохнула и обернулась к дому.

Это был настоящий дом-сказка, его классическая красота смягчалась листвой лиан и деревьев: низкие окна обвивала глициния, рядом росли магнолия и жасмин. Кирпичная кладка казалась ярко-красной на фоне серебристых стволов берез, окружавших дом. Несмотря на внушительные размеры, дом органично вписывался в местный пейзаж, от этой картины веяло умиротворенностью и покоем.

А Элизабет все это бросила! Как, должно быть, она любила того человека. Миновав лужайку, Лиз прошла сквозь арку в буковой изгороди и оказалась в огороде. Она кое-что в этом понимала — невозможно было жить с Джоном и не разбираться в огородах.

Каждый день, возвращаясь домой из банка, Джон снимал деловой костюм, облачался в зеленый передник садовника с большими карманами, который Дороти подарила ему на день рождения, и отправлялся сражаться с сорняками, грибками и паразитами, имевшими наглость покуситься на его безупречные грядки с овощами. Фасоль Джона завоевала приз на местной выставке, а его спаржа была предметом зависти всех соседей. У него не оставалось времени на выращивание цветов, да в этом и не было нужды. В цветоводстве преуспевала Дороти. Ее клумбы, столь же аккуратные, как и грядки мужа, привлекали всеобщее внимание. Иногда Лиз пыталась представить, что с ними было бы, если бы в доме появились дети, но ее воображению не доставало красок.

Однако огород, представший ее взору, совсем не походил на грядки Джона. Его нельзя было назвать аккуратным, буйство зелени и красок создавало впечатление, что здесь так же много сорняков, как и овощей. Стручки гороха тяжело опускались до земли, кусты фасоли причудливо обвивались вокруг невысоких столбиков. Морковь, лук, капуста боролись за жизнь наравне с крестовником и мокричником. Но все превосходили ягодные кустарники, возможно, потому, что они росли тут давно. Огромные колючие кусты крыжовника преграждали тропинки, отяжелев под весом крупных зеленых полупрозрачных ягод. Малина, черная и красная смородина — все зрело, наливалось соком. На окружавших сад плодовых деревьях розовели персики и желтели абрикосы.

Лиз пошла вперед по главной тропинке. Как было бы здорово оказаться здесь через месяц, когда все созреет. Эта великолепная малина! Она наклонилась подобрать ветку кустарника, лежащую на земле, и столкнулась лицом к лицу со стариком, который наклонился в тот же самый момент по другую сторону живой изгороди.

Должно быть, это Эймс, о котором говорила Этель. Кожа старика была похожа на пергамент, а яркие круглые глаза походили на птичьи. Садовник и сам напоминал птицу: вот-вот собирался захлопать крыльями и прогнать незнакомку со своей территории.

— Здравствуйте! — сказала Лиз. — Я вас не заметила. Надеюсь, вы не возражаете против моей компании. Я внучка мистера Рокингтона, а вы, должно быть, Эймс?

Лиз Хартли, скорее всего, сказала бы «мистер Эймс», но Элизабет Рокингтон — никогда.

Садовник хмыкнул и выпрямился, насколько ему позволила сгорбленная спина.

— А! Мне сказали, что вы вернулись.

«Боже мой, да как же он стар! Конечно, ему не сто лет, как сказала Этель, но…»

— Вы ведь занимаетесь садом не один? — спросила Лиз.

После неловкой паузы старик ответил:

— Приходится, ведь парень, мой помощник, ушел. Теперь их днем с огнем не сыщешь, все норовят заниматься машинами. Получают большие деньги, когда не бастуют, — с сухим смешком прибавил он.

— Верно. Но мне кажется, вы и один делаете настоящие чудеса. Газоны и розовые кусты просто великолепны.

Старик извлек из кармана замызганный платок и провел им по лбу.

— Я пытаюсь содержать фасад дома в порядке для хозяина. Но с фруктами и овощами мне теперь не под силу управляться. Я уже далеко не молод.

Лиз подошла к нему:

— Может, я помогу вам выдергивать сорняки? Я всегда…

Девушка запнулась. Она чуть не сказала, что в свободное время помогала сводному брату. Неужели старик что-то заподозрил? Казалось, его интересует только сад, но кто знает.

— Я всегда раньше помогала по саду, — неловко закончила Лиз.

— Наверное, это было при Мастермане. Он работал тут до меня.

Лиз облегченно вздохнула, похоже, ей удалось выкрутиться.

— А как давно вы работаете?

— Два года, — ответил старик и повернулся к клубничным усам.

— Эймс, вы здесь? — раздался звонкий, мелодичный голос.

Лиз увидела девушку в брючном костюме цвета слоновой кости, появившуюся в конце сада. Она была невысокого роста, изящная, с шелковистыми светлыми волосами и гладкой загорелой кожей. За руку ее крепко держал пухлый малыш лет двух, в мешковатом голубом костюмчике.

— Эймс, я ненадолго оставлю с вами Тимми. Последите за ним, хорошо?

Старик усмехнулся и что-то пробурчал, даже не подняв глаз. Тут девушка заметила Лиз и, оставив малыша, подбежала к ней.

— Привет, ты, наверное, и есть Элизабет? Бретт предупреждал меня о твоем приезде. Я Клер Джессинг, живу недалеко отсюда в коттедже, наверное, Бретт про меня рассказывал.

Она протянула Лиз гладкую загорелую руку, и та с улыбкой пожала ее. Вот она и стала настоящей Элизабет Рокингтон. А кто эта Клер Джессинг? Няня? Помощница по хозяйству? Мать Тимми? Очевидно, подруга Бретта Дентона. Причем близкая, судя по тому, как она произнесла его имя. Лиз ждала ответа на свой вопрос.

Девушка грациозно откинула волосы и сказала:

— Как здорово, что мы познакомились. Я как раз собиралась варить кофе, ты обязательно должна прийти ко мне. Так хочется с кем-нибудь поболтать, целых два дня никого не видела, кроме Тимми. Живу как отшельница. Отсутствие машины связывает по рукам, а Бретт слишком занят, чтобы меня возить. Так скучно! — Она вздохнула, потом снова оживилась. — Не обращай внимания, раз ты приехала, все будет по-другому.

Она схватила Лиз за руку, словно они всю жизнь были подругами, и повела по тропинке. Было сложно отказаться, Лиз совсем не хотела показаться чопорной другу семьи. Но она бы предпочла, чтобы это знакомство состоялось лишь после того, как Бретт ей обо всем расскажет.

Тимми, лишившись опеки, ковылял между грядками на неустойчивых ножках. Внезапно он споткнулся о корень и упал ничком на землю. Тут же раздался ужасающий вопль, и Лиз рванулась к малышу, но девушка ее остановила.

— Все в порядке, он не ударился. Если ты его пожалеешь, он раскричится еще сильнее, — небрежно бросила Клер. — Пошли.

Лиз не была уверена, что ребенок не ушибся, и предпочла бы в его невредимости убедиться сама, но светловолосая девушка уже тянула ее вперед. У Лиз сложилось впечатление, что Клер — мать Тимми, а значит, она не имела права вмешиваться. Поэтому Элизабет позволила вывести себя за деревянные ворота в конце огорода, но без конца тревожно оглядывалась и успокоилась, лишь когда плач прекратился.

— Ну вот он и перестал капризничать, — мимоходом заметила Клер.

Она взглянула на Лиз лукаво блестевшими глазами. Они были светло-голубые, с длинными изогнутыми ресницами, от чего ее улыбка была хитроватой. Клер казалась очень привлекательной девушкой. Если Тимми действительно ее сын, то кто ее муж и почему он позволяет возить ее на машине Бретту Дентону?

— Наверное, ты помнишь наш коттедж? Он очень изменился, после того как умер старый садовник. Как его звали? Кажется, Мастерман. Он работал здесь много лет, а когда умер, то все пришло в запустение, потому что старик, которого ты видела, живет у своей дочери. Джи Би решил все перестроить. Мне повезло. Когда у меня были трудные времена, он оказался столь добр, что позволил мне переехать сюда и жить, пока все не уладится. Располагайся, а я приготовлю кофе.

Клер провела Лиз в маленькую светлую и очень неубранную кухню. Лиз подвинула стопку журналов на подоконнике и села, размышляя, что же плохого случилось у девушки. Связано ли это с отсутствием мужа? Могла ли она сказать о гибели супруга как о «трудных временах»? Очевидно, могла.

— Ты знаешь про Джека? — спросила Клер.

Она насыпала кофе в две кружки.

— Надеюсь, не возражаешь против быстрорастворимого?

— Конечно нет. Боюсь, я ничего не знаю про Джека. Я так долго была за границей.

— Да, Джек жил здесь всего около года, поэтому ты не слышала про несчастный случай. Он был одним из талантливых молодых людей, работавших у Джи Би. Один из гениев. У Рокингтона можно быстро возвыситься, если ты умный и решительный, а Джек был таким. Нам с Джеком было так хорошо вдвоем.

Клер налила в кружки молоко, подала одну Лиз и уселась за столом. Ее голубые глаза внезапно помутнели и стали строгими.

Лиз молчала, догадываясь, что произошла какая-то беда, поэтому она испытала легкий шок, когда Клер решительно спросила:

— Как ты думаешь, мужчина, зарабатывающий выше среднего, станет страховать свою жену?

— Д-думаю, да.

— А Джек не стал. Он купил шикарную машину, а когда погиб в автокатастрофе, я получила страховку за машину! Можешь мне не верить! У нас был роскошный дом в Ноуле, но он оказался практически весь заложен. И когда я оплатила все счета, почти ничего не осталось, а мне нужно было ухаживать за ребенком. Если бы не Джи Би, не знаю, что с нами бы сейчас было.

Лиз попыталась что-то сказать, но не могла придумать ничего лучшего, как то, что ей очень жаль.

Клер пожала плечами:

— Думаю, все уладится. Я рада, что ты приехала, будет приятно поговорить.

Пока они пили кофе, Клер болтала о своем доме в Ноуле, отпуске, который они провели на Майорке, о том, как жалела, что не смогла попасть в Лондон, чтобы посмотреть новую коллекцию одежды, и как одиноко ей было в Херонсвуде.

Несмотря на свою отзывчивость, Лиз почувствовала, что с нее довольно, и стала собираться.

— Мне надо идти, вдруг меня спрашивал Джи Би.

Клер грациозно поднялась:

— Какая жалость! Ты должна прийти еще, Элизабет, и называй меня Клер. Я уже ощущаю себя одним из членов вашей семьи. Наверное, ты останешься здесь, пока старик не умрет?

Лиз удивленно уставилась на нее и холодно ответила:

— Да.

— Отлично, значит, сможем часто видеться. Найдем еще одного мужчину и куда-нибудь отправимся. Мы с Бреттом обычно ходим ужинать в «Черный лебедь» в Кенилворте, но я слышала, что недалеко от Стратфорда появилось одно отличное местечко, где можно посмотреть шоу. Можем сходить туда.

Лиз поблагодарила Клер за кофе и вышла на улицу.

— Ерунда, заходи, когда хочешь. К несчастью, я всегда дома.

Клер печально взглянула на Тимми, который забавлялся на лужайке, бросая камнями в белого персидского кота.

Пока Лиз шла к дому, она думала об этой встрече. У нее не было права осуждать Клер Джессинг. Для молодой женщины ужасно остаться одной с ребенком и почти без средств к существованию. Любила ли она своего мужа или ее интересовали только деньги? И какой он был, Джек Джессинг, один из гениев Джи Би? Гордился ли он своим успехом, красавицей женой, роскошным домом, блестящей машиной? У него было все, а потом — раз, и ничего. Лиз вздохнула и поднялась по ступенькам на террасу. В прихожей она столкнулась с дневной сиделкой, спускавшейся вниз. Та просияла:

— Доброе утро, мисс Рокингтон, какой прелестный день, правда?

Она излучала радушие. Лиз улыбнулась в ответ:

— Да. Я гуляла в саду. Как чувствует себя сегодня дедушка?

Странно, как легко она произнесла эти слова. Лиз почти поверила, что у нее есть дед.

— Спит все утро, это пойдет ему на пользу. Прошлой ночью он заснул очень быстро.

Сиделка улыбнулась, кивнула и направилась в заднюю часть дома. Снова стало тихо. Лиз осталась в прихожей. Она была просторной и внушительной. Лиз ничего не смыслила в архитектуре и интерьере, но поняла, что окружающим вещам более ста лет. Там были камин, скамья и высокие изящные часы, а также длинный узкий обеденный стол, который Лиз уже приметила ранее. Начищенный дубовый пол блестел как шелк.

Позади раздался голос миссис Джексон:

— Красивое место, мисс? Правда, оно требует слишком много усилий для поддержания чистоты.

Экономка медленно шла к лестнице, держа в одной руке ковровую щетку, а в другой — ящик с домашними принадлежностями.

— Давайте я понесу, — предложила Лиз, взяла у экономки из рук коробку и, когда они стали подниматься по лестнице, спросила: — Может, я вам помогу? Протереть пыль, например. Так много работы, а мне совершенно нечего делать.

Миссис Джексон с испугом обернулась на нее:

— Что вы, мисс! Спасибо, но мистер Бретт этого не допустит.

— Почему же?

— Теперь, когда вы заняли место мисс Элизабет, этого делать нельзя.

Миссис Джексон опустила голову, покопалась в ящике среди тряпок и чистящих средств.

— К тому же вы только недавно оправились после аварии. Нет, так не пойдет.

— Но я прекрасно себя чувствую. И по какому праву мистер Дентон будет мне приказывать? Это ведь не его дом?

Экономка выпрямилась и посмотрела Лиз прямо в глаза:

— Иногда кажется, что его. Это случилось еще до болезни старого хозяина, после того как уехала мисс Элизабет. Старый хозяин отошел от дел и все доверил мистеру Бретту.

Да, Лиз это хорошо понимала.

— Но я все равно не понимаю, почему мистер Дентон должен распоряжаться насчет того, как следует вести хозяйство.

— Кому-то надо это делать, — просто ответила миссис Джексон. — Теперь я этим уже не занимаюсь. К тому же я не против исполнять приказы мистера Бретта.

Она с отсутствующим видом принялась начищать перила лестницы. Казалось, служанка не расположена продолжать беседу, но Лиз не удержалась и спросила:

— Вы давно его знаете?

Глаза экономки заискрились нежностью.

— Да, он был еще малышом. Отец привез его сюда в войну. Отцы мистера Бретта и мисс Элизабет были давними друзьями и вместе служили в Королевских ВВС.

Миссис Джексон покачала головой и вновь окунулась в прошлое.

— Как сейчас вижу их в летной форме, они смеются и над всем подшучивают. А мистер Бретт устроился на плече своего отца и смотрит на всех сверху вниз. Да, он был привлекательным мужчиной, отец мистера Бретта. — Она прикрыла глаза. — Таким я люблю его вспоминать, смеющимся, словно ему было наплевать на все на свете.

— Он не вернулся с войны?

Миссис Джексон открыла глаза и удивленно уставилась на Лиз, словно видела ее впервые.

— Не вернулся? Нет, он вернулся. Это отец мисс Элизабет, сын хозяина, погиб.

Она взяла ящик и удалилась по коридору. Лиз опять спустилась вниз, прошла через гостиную и вышла на террасу. Здесь стояли садовые стулья с цветастыми подушками и огромный зонт от солнца над белым столиком. Лиз села и откинулась на спинку стула. Она чувствовала себя немного виноватой. Слишком многое произошло.

Лиз закрыла глаза, и солнце ласково пригрело ее веки. Где-то поблизости сонно ворковал голубь, а над кустами фуксии с жужжанием вились пчелы. Все было причудливым и сказочным, и мысли Лиз текли медленно, как во сне.

Только вчера ее жизнь была разбита, а теперь она снова обрела смысл. На террасе послышались шаги, и Лиз сквозь полуприкрытые веки увидела высокую темную фигуру Бретта. Странно, как сильно забилось ее сердце. Должно быть, после аварии она очень ослабла, если вид этого властного человека так пугал ее. Как будто она была влюблена, только ничего подобного не случилось. Лиз больше не собиралась влюбляться, по крайней мере так, как в Терри. Бретт остановился позади нее:

— Я опять вас разбудил? Знаю, что обещал вернуться к полудню, но все пошло лучше, чем ожидалось. Я решил, что неплохо бы нам вдвоем пойти перекусить где-нибудь в другом месте, чтобы никто не помешал. Здесь есть одна милая гостиница. Как вам идея?

— Я согласна.

— Отлично. Только надену что-нибудь полегче. — Бретт указал на свой темный рабочий костюм. — Встретимся в холле через пять минут. Хорошо?

— Я буду ждать, — ответила Лиз.

Она проводила его взглядом. Сколько девушек сказали бы ему эти слова: «Я буду ждать»? Очень многие. Большинство было бы готово ждать такого мужчину, как Бретт Дентон. Но только не Элизабет. Та, которую он любил, была к нему равнодушна. Лиз грустно улыбнулась. Похоже, у них с Бреттом есть кое-что общее — боль от неразделенной любви.