Бретт Дентон и Колин Уинтер стояли у стола и разговаривали. Когда Лиз спустилась по лестнице, они замолчали. Колин наблюдал за ней, когда она спускалась вниз в зеленом платье с серебряной пряжкой на поясе. Вечерний свет, лившийся сквозь длинное окно, освещал ее золотисто-медовые волосы и длинные стройные ноги. Врач вдруг одобрительно заметил:

— Хорошие новости. Вы выглядите превосходно по сравнению со вчерашним днем. Я только что спрашивал о вас. Как вы себя чувствуете?

Его голос был тихим и добрым, и глаза за стеклами очков в золоченой оправе смотрели добродушно.

Лиз живо отозвалась:

— Спасибо, хорошо! Вы правы, я действительно чувствую себя совсем иначе.

Это была правда. Необычное ощущение. Страдания, испытанные в отеле Кейптауна в ту ночь, казалось, отодвинулись куда-то далеко. По какой-то необъяснимой причине Лиз была полна энергии. Колин не сводил с нее глаз. Бретт слегка повернулся и довольно небрежно спросил:

— Надеюсь, ты не передумал и останешься на ужин?

Колин перевел взгляд с Лиз на Бретта и обратно. Потом ухмыльнулся и поставил портфель на стол.

— Уговорил. Я только что представил пустую квартиру, холодную ветчину и салат, которые оставила для меня домработница.

— Отлично, — весело отозвался Бретт. — Я предупрежу миссис Джексон.

— Я схожу. — Лиз положила руку ему на локоть. Она ведь Элизабет Рокингтон, не так ли? Это ее дом и ее обязанности.

Направляясь на кухню, Лиз успела заметить удивленный взгляд Бретта. Если Херонсвуд сумел сохранить очарование старины, то это ни в коей мере не относилось к кухне: Лиз обратила внимание на современное оборудование и мебель из натуральной сосны на фоне оранжевых плиток и занавесок. Она замерла на месте, увидев сидевшую на стуле миссис Джексон, — одну ногу та неловко вытянула вперед, а ее лицо было страдальчески сморщено от боли.

— Что с вами, миссис Джексон? Вы поранились?

Экономка вздрогнула от неожиданности:

— Не о чем волноваться, мисс. Просто у меня частенько болят ноги.

Этель рассерженно запричитала:

— Она должна быть в постели, мисс Элизабет. Если бы моя мама была здесь, она бы тоже так сказала…

— Хватит, Этель, занимайся своими делами.

Это замечание было сделано по привычке, но Этель покорно замолчала, а ее шея стала пунцовой.

— Но это так, — повторила она и обратилась к Лиз: — Это артрит, мисс. Доктор говорит, что она должна больше отдыхать.

Миссис Джексон взглянула на Лиз:

— Вы что-то хотели, мисс?

Был неподходящий момент, чтобы сообщить о приходе гостя, но делать нечего. Лиз извиняющимся тоном произнесла:

— Простите, миссис Джексон, но, боюсь, доктор Уинтер останется ужинать.

Выражение боли или раздражения промелькнуло на лице экономки, и она принялась вставать со стула, но Лиз спокойно удержала ее:

— Нет, оставайтесь на месте, миссис Джексон. Мы с Этель как-нибудь управимся. Скажите мне, что на ужин, а Этель пока отнесет прибор для доктора Уинтера. Хорошо?

— Но… — начала миссис Джексон.

— Пожалуйста! — улыбнулась Лиз. — Мне так хочется.

В душе экономки происходила борьба, но в конце концов она сдалась. Должно быть, ей действительно было нелегко подняться со стула. Она опустилась со вздохом облегчения.

— Что же, мисс, это неправильно, но, как говорит мать Этель, ничего не попишешь.

Она попыталась улыбнуться, и Лиз погладила ее по руке.

— Сидите на месте и говорите, что делать, и мы управимся за минуту.

Скоро посыпались указания. Этель отправилась в столовую, а Лиз готовила поднос для Джи Би.

— К счастью, мисс, сегодня все очень просто. Летний овощной суп, цыплята в желе с кусочками салата и абрикосовый мусс в холодильнике. Кастрюля с супом в духовке. Я пока нарежу петрушку для гарнира.

Через пять минут суп был готов, салат нарезан, и миссис Джексон выглядела довольной.

— Спасибо, мисс, вы очень добры…

Лиз взяла поднос и с улыбкой покачала головой:

— Мне не пришлось много трудиться. Вы должны разрешить мне помогать вам, когда нужно, миссис Джексон. Сейчас я отнесу суп, а Этель может взять поднос для мистера Рокингтона.

Открывая дверь ногой, Лиз вновь заметила то же удивленное выражение на лице экономки, как и у Бретта несколько минут назад, и усмехнулась про себя.

Может, просто никто из них не мог выносить ее на месте Элизабет?

Вернувшись в столовую, Лиз увидела, что Бретт с Колином по-прежнему сидят за столом, на котором красовалась медная ваза с цветами дельфиниума. Бретт удивленно поднял брови, увидев ее с подносом в руках, но Лиз объяснила:

— У миссис Джексон сильно разболелась нога, так что я решила ей помочь.

Колин спросил:

— Так сильно? Я, пожалуй, взгляну на нее перед уходом, может, она забывает принимать таблетки. Иногда она ведет себя очень упрямо, думает, что может обходиться без лекарств. — Он протянул руку к подносу: — Давайте я возьму.

Лиз улыбнулась и ответила:

— Тарелки полные. По-моему, мужчины всегда все разливают.

Колин ухмыльнулся:

— Не пролью, обещаю. У меня очень легкая рука. Обычно я сам мою посуду, так что приходится самому покупать тарелки вместо разбитых, а это учит осторожности.

Он бережно принял у нее поднос и направился в соседнюю комнату. Лиз последовала за ним, Бретт, который мрачно слушал их шутливый разговор, замыкал шествие.

Окна этой комнаты тоже выходили в сад, на террасе и газоне лежали длинные тени. Все сели за овальный стол, занимающий полкомнаты. На идеально отполированном дереве лежали кружевные салфетки, сверкали серебряные и стеклянные приборы, а в центре стояли розы. На шкафу и стульях с высокими спинками не было видно ни пылинки. Неудивительно, подумала Лиз, что миссис Джексон выглядит усталой, она отменно следит за домом, а в помощницах у нее только женщина, выполняющая грязную работу, и молоденькая служанка.

За ужином говорил в основном Колин Уинтер, а Бретт угрюмо молчал. Колин смешил Лиз, рассказывая, как старается держать дом в порядке. Немного поговорил о работе и о теннисном клубе, в который ходит в свободное время, а также о своем увлечении — театре.

Лиз тоже увлекалась театром. Когда она жила с Джоном и Дороти, то регулярно ездила в Стратфорд во время шекспировского сезона. Они с Колином обменивались впечатлениями об особо понравившихся им пьесах.

То и дело Колин поглядывал на задумчивого Бретта. «Бедняга, ему сейчас нелегко. Неудивительно, что он не принимает участия в разговоре».

Колин был очень любезен. Он все больше нравился Лиз, и она решила, что они станут хорошими друзьями.

Когда ужин подошел к концу, Колин встал, нехотя отказавшись от кофе.

— Как бы ни хотелось, но больше не могу оставаться. Сегодня вечером у меня еще пара вызовов. Только схожу на кухню и взгляну на миссис Джексон. Благодарю за ужин и компанию.

Попрощавшись, он вышел. Лиз начала складывать тарелки на тележку. Бретт смотрел на нее, а потом раздраженно спросил:

— Вам обязательно нужно это делать?

— Нет. Просто я решила помочь.

— Не увлекайтесь помощью. Сядьте к столу.

В тот момент Этель принесла кофе, и Лиз пришлось подчиниться. Когда служанка поставила перед ней серебряный поднос, она спросила:

— Миссис Джексон лучше?

— Нет, мисс, доктор говорит, она должна лечь в постель.

— Я уверена, что это самое лучшее. Ты справишься, Этель? Что еще нужно делать?

— Только помыть посуду. Могу я забрать тележку, мисс?

Лиз улыбнулась:

— Какое милое дитя!

Она передала Бретту чашку и он попросил:

— Не слишком увлекайтесь домашней рутиной, ладно?

На мгновение Лиз почувствовала гнев.

— Больная пожилая женщина — это ведь не рутина.

Бретт нахмурился, но внезапно сменил тему:

— Я должен кое-что сказать.

Лиз подняла голову:

— Что-то с Джи Би?

— Да, вечером он внезапно почувствовал себя неважно. Колин о нем беспокоится. Я зашел к нему после осмотра Колина, он выглядел совершенно больным. Я почувствовал себя таким беспомощным, хотел ему как-то помочь, но понимал, что ничего не смогу сделать. Вы когда-нибудь испытывали такое, Лиз? — Он взглянул на нее, в его темных глазах застыли боль и раздражение. — Когда человек, которого вы любите, уходит, а вы ничем не можете помочь?

Лиз молча покачала головой. Ее мать умерла в больнице. А отчим — после долгой болезни, и хотя она старалась как можно лучше ухаживать за ним, но не могла притворяться, что любит его.

Бретт хмуро улыбнулся:

— Потом мне пришло в голову, что кое-что я все-таки могу еще сделать. Я сказал ему, что предложил вам выйти за меня замуж.

У Лиз перехватило дыхание.

— Что вы сказали?

— Что попросил вас выйти за меня замуж.

Он медленно и раздельно произнес все слова, как будто говорил с ребенком.

— И полагаю, прибавили, что я согласилась?

К собственному ужасу, Лиз произнесла эту фразу совершенно небрежно. Он посмотрел ей в глаза:

— Да, я так и сказал.

Обычно Лиз нравился кофе с молоком, но сейчас она налила себе полчашки черного и проглотила залпом.

Он был слишком крепкий и горячий, но она почувствовала себя лучше.

— Вам не стоило этого делать.

— Думаете, я не знаю? — спросил Бретт. Внезапно он улыбнулся. — Если бы вы видели его лицо! Как будто я подарил ему солнце и все звезды на небе. Я знаю, что он об этом мечтал, но чтобы настолько…

Лиз была тронута, и ее голос задрожал:

— Вы поставили меня в трудное положение. Вам хорошо. Вы можете легко принимать решения, это вам как обезьяне орехи щелкать, но я не такая. Мне нужно время, чтобы все обдумать.

Если бы он только так не смотрел на нее! Лиз казалось, что он пытается заглянуть ей в душу. Возможно, Бретт и не пытался, но все выглядело именно так.

Мужчина тихо сказал:

— Мне кажется, вы несправедливы к себе. Вы достаточно умны и для того, чтобы быстро принимать серьезные решения. — Он наклонился к ней. — Я больше не собираюсь вас уговаривать, Лиз. Боюсь, вам придется ответить «да» или нет.

— Давайте начистоту: вы хотите, чтобы мы в скором времени поженились?

— Да.

— Но разве мы не можем быть только помолвлены?

Бретт нетерпеливо отмахнулся:

— Нет. Помолвка не пойдет. После всего случившегося Джи Би нужна уверенность, что Элизабет будет устроена после его смерти, насколько это возможно в сегодняшнем мире.

— И он считает, что вы можете ей это дать?

— Он знает, что могу, — просто ответил Бретт.

Лиз кивнула. Это похоже на правду. Тогда в грязном поле у аэропорта он показался ей скалой, на которую можно опереться.

«Значит, свадьба или ничего», — произнесла она про себя.

Подняв голову и взглянув ему прямо в глаза, Лиз спросила:

— Что вы будете делать, если ответ отрицательный?

Бретт сжал губы. Если она откажется, ему придется рассказать Джи Би правду про нее, а, значит, ей придется немедленно уехать.

Лиз улыбнулась:

— Думаю, вам надо прибавить еще один пункт к списку моих недостатков. Кажется, я совершенно сумасшедшая.

Глаза Бретта засияли.

— Хотите сказать…

— Хочу рискнуть. Я согласна.

Бретт откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул:

— Боже, какая радость!

Радость? Или торжество от того, что опять удалось добиться своего? С каким-то новым цинизмом Лиз подумала, что Бретт хорошо поработал.

Она изучала его лицо. Теперь, когда она дала согласие, он выглядел совершенно спокойным. Спокойным и, странно сказать, счастливым. Если бы она любила его, то была бы сейчас на седьмом небе от счастья. Однако она чувствовала себя спокойно и уверенно. Значит, это доказывает, что любовь, всего лишь игра для дураков. Бретт пристально посмотрел на Лиз:

— Спасибо. Я сделаю все возможное, чтобы ты об этом не пожалела. Давай выпьем и скрепим наше партнерство. Кофе с ликером?

Бретт прошел к шкафчику в угол комнаты.

— Что тебе больше нравится?

Лиз покачала головой:

— Не знаю, выбери сам. Я не часто пила ликеры.

Бретт заглянул в шкафчик и задумчиво посмотрел на нее:

— Куантро? Бенедиктин? Наверное, не сладкое и не густое. А вот! Шартрез. Да.

Он с улыбкой вынул бутылку.

— Думаю, тебе придется по вкусу шартрез. Прохладный на вид, но пикантный на вкус.

Он поставил на стол крошечный стаканчик с зеленоватой прозрачной жидкостью и, подняв свой стакан с бренди, произнес:

— За наше сотрудничество.

— За наше сотрудничество, — отозвалась Лиз и отпила из стаканчика. — Да, мне нравится.

Бретт улыбнулся:

— У тебя отличный вкус.

Внезапно его улыбка исчезла. Он вытащил из кармана блокнот и перелистал страницы.

— А теперь займемся делами. Может, через две недели в среду?

Лиз изумленно воскликнула:

— Ты хочешь сказать…

— Конечно, о нашей свадьбе. Тебе очень хочется венчаться в церкви? Если нет, то мы можем устроить тихую свадьбу. Скажем, зарегистрироваться в Бирмингеме. Никто об этом и не узнает. Согласна?

У Лиз мелькнула мысль: что будет, если она скажет, что ей никогда не нравилась мысль о формальной регистрации? Но не стоит из-за этого спорить. Она напомнила себе, что это не настоящая свадьба, а деловое соглашение.

Она взяла себя в руки.

— Пусть будет так, как тебе удобней.

Бретт кивнул:

— Значит, решено. Конечно, тебе придется дать мне кое-какую личную информацию, но этим займемся позже. Потом надо вернуть твои вещи. Думаю, все, что было найдено, находится в полицейском участке Бирмингема. Тебе придется поехать со мной, чтобы опознать свои вещи. Можем поехать в понедельник днем.

Бретт взглянул на нее, и Лиз опять сказала:

— Как хочешь.

— Твоя чековая книжка тоже была среди багажа?

— Да, в моей сумочке.

— Значит, когда завтра поедешь покупать одежду, лучше брать деньги со счета Мэгги. Я с ней договорюсь.

— Спасибо. Постараюсь быть экономнее. Бретт слегка нахмурился, и Лиз почувствовала себя виноватой.

— Конечно, покупай все, что нужно. Да, и еще. Моя секретарша связалась с туристическим агентством и выяснила стоимость билета из Кейптауна. Ты можешь вернуть деньги своему другу.

Лиз показалось, что она услышала в его голосе презрение, и ей вдруг захотелось от всего отказаться. Это было так ужасно и так унизительно.

Бретт передал ей конверт:

— Это чек. Можешь послать его по почте или подождать, пока откроют твой личный счет, и вернуть ему деньги. Тут хватит и на другие расходы.

Лиз взяла конверт с таким видом, словно боялась, что он ее укусит.

— Очень великодушно, — сдержанно произнесла она.

Внезапно Бретт улыбнулся:

— Вовсе нет. Я считаю, что заключил отличную сделку.

Лиз посмотрела на него без улыбки:

— Все еще беспокоишься, что у меня полностью отсутствует чувство романтики?

Бретт улыбался уже насмешливо.

— Уверяю тебя, в любом браке всегда есть практическая сторона, несмотря на его кажущуюся розовую окраску.

— Да, конечно.

Бретт взял руку Лиз в свои. Его пальцы были теплыми и сильными, и вновь, как и тогда в саду, по телу Лиз пробежал ток.

— Взбодрись, Лиз. Все не так уж плохо.

Бретт вовсю смеялся, пытаясь развеселить ее. Должно быть, его уверенность передалась и ей, потому что Лиз вдруг ощутила волнение, отнюдь не из-за маленького стаканчика шартреза. Она широко улыбнулась.

— Так-то лучше, — сказал Бретт. Теперь он смотрел на нее как-то странно.

— Поверь мне, я правда очень рад и благодарен тебе, Лиз, за то, что ты сделала. Тебе было нелегко. Я часто забываю, что не все так решительны, как я. Хотя ты тоже неплохо показала себя, когда вылезла из окна.

— Похоже, ты не дашь мне об этом забыть?

— Конечно нет. Уверен, что необходимо пользоваться оружием, которое люди сами вложили мне в руки.

Лиз уже привыкла к его резкой смене настроений. Она смотрела на свой пустой стаканчик.

— Еще один вопрос. Что будет, если после свадьбы ты вдруг влюбишься в другую женщину?

— Не стоит думать об этом.

— А если я полюблю?

Бретт нахмурился:

— Поговорим об этом, если это произойдет. А теперь идем к Джи Би.

Лицо старика было ужасно бледным, он покоился на высоких подушках, совершенно обессиленный. Заметив парочку, Джи Би слабо улыбнулся и протянул к ним руки:

— Милые дети, какая прекрасная новость! Лучшее лекарство, какое вы только могли мне дать.

Лиз осторожно пожала его руку:

— Я рада.

Старик оживился:

— Ты счастлива?

— Очень, — твердо ответила она.

Это ложь? Лиз не знала. В тот момент ей так не казалось.

Старик взял руку Бретта:

— Я не буду спрашивать тебя.

— Не нужно, сэр.

Джи Би кивнул:

— Не всем удается увидеть, как сбывается мечта…

Его голос затих, он дышал с трудом. Лиз взглянула на сестру Суит, которая возилась у столика. Она сделала знак, и Лиз поднялась.

— Поспи, Джи Би. Завтра днем я приду почитать тебе, хорошо?

Лиз наклонилась и поцеловала его. Когда они спускались по лестнице, навстречу вышла Этель.

— Мистер Бретт, я вас искала. Только что пришла миссис Джессинг. Она в гостиной.

Бретт что-то пробормотал себе под нос, увидев в дверях Клер. На этот раз на ней было алое платье и алая лента в светлых волосах. Она более чем когда-либо походила на фотомодель.

Она плавно двигалась им навстречу.

— Привет, Бретт! Давно не виделись! Мне так хотелось прийти и обо всем узнать самой.

Ее голос был фамильярный, слегка хрипловатый, и, улыбаясь Бретту, она поводила плечами. Лиз почти слышала, как щелкали фотокамеры. Так, дорогая. Щелк. И еще раз. Щелк. Еще. Так, отлично! Щелк.

Клер холодно взглянула на Лиз и сказала:

— Привет, Элизабет.

От утреннего дружелюбия не осталось и следа.

Бретт колебался, и Лиз поняла, что даже этот человек с мозгом компьютера не в силах сообразить, могут ли быть знакомы Клер и Элизабет. Лиз быстро сказала:

— Мы с Клер познакомились вчера в саду. Я тебе не говорила?

— Ясно.

Бретт с облегчением вздохнул. Это было похоже на сложную игру, только правила приходилось сочинять по ходу.

— Пойдем выпьем, Клер, — предложил он.

И все направились в гостиную. В открытые окна лился аромат сирени. Над темными очертаниями кустов в конце сада гасли последние лучи вечернего солнца, отбрасывая длинные серые, бледно-зеленые и желтые тени.

Клер взяла стакан и весело сказала:

— Можете не верить, но я сделала невозможное. Мне удалось договориться с няней на завтрашний вечер. Я подумала, что мы могли бы показать Элизабет ночную жизнь Уорикшира. Как у тебя со временем, Бретт? — Она слегка коснулась его руки. — Ты найдешь еще одного мужчину?

Бретт загадочно смотрел на нее.

— Прости, Клер, но, боюсь, ничего не выйдет. У нас с Элизабет другие планы. — Он взял Лиз за руку. — Ты будешь первой, кто узнает новость. Элизабет согласилась выйти за меня замуж.

Клер обомлела. Она открыла рот, выпучила глаза и вся побелела. Какое-то мгновение она молча глядела на Бретта, но быстро взяла себя в руки.

— Так-так… — протянула она. — Что тут скажешь?

Надо отдать ей должное — она была сильно удивлена, но быстро пришла в себя, и только два алых пятна на щеках говорили об испытанном.

— Знаешь, Бретт, не надо так шокировать людей. Это правда, ты меня не обманываешь?

Он удивленно поднял брови:

— Я не стал бы обманывать.

Клер беспомощно покачала головой, с преувеличенным удивлением разглядывая Лиз и Бретта.

— Просто не могу прийти в себя.

Поняв, что от Бретта ничего не добиться, она обратилась к Лиз:

— Прости мне мою первую реакцию, конечно, я вас поздравляю, но от Бретта я поняла, что ты уже замужем. Я заметила, что ты не носишь кольцо, но в наше время никто его не носит. Должно быть, я не так поняла.

— Да, наверное, — согласилась Лиз.

Ей было жаль девушку. Воцарилось неловкое молчание. Лиз посмотрела на Бретта, но на его лице застыло бесстрастное выражение. Клер залпом выпила и нервно рассмеялась:

— Я должна вернуться к своим обязанностям. Оставила Тимми одного. Не провожайте меня, я дойду сама. Еще раз поздравляю.

Она радостно улыбнулась и вышла на террасу.

— Может, стоило сказать ей правду про меня? — спросила Лиз.

— Кому — Клер? Нет, я так не думаю. Чем меньше людей знают, тем лучше, а сейчас знают только те, кому я могу полностью доверять.

«Значит, Клер не входит в их число? — подумала Лиз, но промолчала. — И кем была для тебя Клер?»

Бретт внимательно следил за ее лицом, и Лиз поняла, что он уже прочел ее мысли.

— Я тебя ни о чем не спрашиваю.

Он рассмеялся:

— Тогда я не стану отвечать.

Потом его лицо изменилось, и он взглянул на часы.

— Я могу еще поработать два-три часа. Утром я принес домой целую кучу бумаг и должен их просмотреть до сна. За последние несколько дней накопилось много дел.

Лиз предложила:

— Могу помочь! Я хорошо печатаю.

Бретт нахмурился:

— Тебе надо быть ясновидящей, чтобы разобраться в этих каракулях, но все равно спасибо. Завтра вернется мисс Джонсон, секретарша Джи Би. Она давно занимается этими вещами и очень опытная.

— Но ведь я здесь, чтобы работать, не так ли?

— Работать? — удивленно переспросил Бретт.

Лиз заметила усталость в его голосе и мягко сказала:

— Тебе не надо беспокоиться обо мне, я и сама могу о себе позаботиться. Мне действительно хочется тебе помочь.

Она правда хотела помочь, хотела, чтобы с его лица исчезли тревожные морщинки, чтобы он опять выглядел как на фотографии в комнате Мэгги. Неужели это тщетная надежда?

Напряжение несколько улеглось.

— Я знаю, — немного удивленно произнес Бретт. — Я тебе верю, хотя и не понимаю, зачем тебе это.

Он легко прикоснулся к ее плечу и поцеловал ее в висок.

— Спокойной ночи, Лиз.

Он уже подошел к двери, когда она окликнула его:

— Бретт!

— Да? — рассеянно отозвался он, и Лиз поняла, что он уже мысленно был в работе.

— Ничего особенного. Просто я хотела извиниться.

— За что?

— Не знаю. Возможно, за то, что я не Элизабет.

Ей не следовало этого говорить, но слова вырвались сами собой. В последовавшей тишине Лиз не смела взглянуть на Бретта. Но она знала, что он думал о том же.