Существует традиция: при возвращении с гонки проходить мимо конца набережной Пултни. Обычай возник в те времена, когда участники пултниевской регаты пришвартовывали лодки в гавани. Зрители собирались, чтобы поприветствовать героев и посмотреть, как неопытные маются со швартовкой. Конечно, теперь большинство гоночных яхт помещалось в портовом бассейне — марине, и более крупные лодки международного уровня игнорировали местные церемонии. Но я специально хотел соблюсти обычай. Во-первых, я любил Старый Пултни гораздо больше, чем Новый. А во-вторых, проход под парусами прекрасно отвечал сегодня моим целям.

Толпа у причала собралась многочисленная. Когда фигуры стали вырисовываться несколько крупнее, чем булавочные головки, я попросил у Дуга бинокль. И испытал момент чрезвычайно радостный. Салли находилась там, возле нее в каталке мой отец хлопал рукой по подлокотнику кресла, а за ним стояла сестра Боллом с угрюмым лицом.

— Все в сборе, — сказал Скотто, ухмыляясь.

Я кивнул, и радость моя улетучилась, когда я вспомнил, что собираюсь сделать. Но иначе я не мог.

Я повел «Колдуна» к самому причалу. Команда находилась в кок-пите, и яхта шла на расстоянии в свою ширину от причала под генуей и гротом, без спинакера. Лодки, стоявшие в гавани, приближались, и вот мы уже оказались среди них. Глядя вперед, я мог видеть бутылочно-зеленый корпус «Наутилуса» с золотой полосой левее моего фока-штага. Я заскрипел зубами. Толпа на причале махала и приветствовала нас криками. Я пропустил штурвал между пальцами. Волны захлопали по бортам пришвартованных лодок. Извините, братцы, подумал я и дернул штурвал.

Нос «Колдуна» прошел поперек, направляясь теперь в сторону серебристой воды открытого моря за концом причала. Именно в этот момент я почувствовал: штурвал задергался, вырываясь из моих рук, провернулся и остановился с ужасным рывком.

— Что за черт? — удивился Скотто.

Я потянул штурвал. Его сильно заклинило. Скотто присоединился ко мне, и Дуг, и один из лебедчиков на втором руле в дальнем конце кокпита. Паруса грохотали и поворачивались над нашими головами.

— Зацепили чертов швартовый, — сказал я. — Выпрями ее. Наверху мачта опасно изгибалась. Штурвал начал поворачиваться. Я отдавал распоряжения. Внезапно яхта накренилась и освободилась.

— Запутался трос, — понял Скотто.

Он, конечно, был прав. Я проложил его сам под углом к швартову «Наутилуса» рано утром. Потребовалось немалое искусство рулевого, чтобы провести киль над швартовым и зацепить его только рулем, стараясь, чтобы руль ударился о него, и не дав тросу соскользнуть с его края.

— Она в порядке? — спросил Скотто.

Мы проходили мимо края пирса. Толпа вновь махала и вопила, за исключением моего отца, который лишь покачивал головой, и его няньки — у нее было такое выражение, как будто ей все осточертело. Салли улыбалась, но мне казалось, что улыбка предназначалась не столько мне, сколько яхте, так как выиграла-то она.

— Нет, не в порядке, — ответил я Скотто.

Я отдал ему штурвал и заставил почувствовать вибрацию, которая означала, что баллер руля погнулся.

— Придется нам вынуть ее, — сказал он. — Никакой гонки завтра. Если я найду ублюдка, который нас подцепил, убью его.

Это была единственная возможность, чтобы вытащить «Колдуна» из воды. А мне это было совершенно необходимо, чтобы доказать: существует некто, являющийся причиной всех этих несчастий в Пултни. Но меня не оставляло неприятное чувство, что поступал я не слишком благородно.

В марине мы немедленно вызвали кран и вытащили яхту. Скотто и я стояли под ней, вода с корпуса капала на нас, а Дуг наверху покачивал штурвал. В самом деле, баллер погнуло. Он отклонялся от нормы примерно градусов на пять. Мы никогда не сможем выправить его. Необходим был новый руль, а на это потребуется по меньшей мере двадцать четыре часа — как я и планировал.

Я отдал распоряжения работникам верфи, оставил Скотто наблюдать, как снимут руль, и пошел звонить Брину.

— Хорошо, — сказал он. — Вы выиграли.

— А слышали вы, что произошло затем?

— Что? — Его голос сделался холодным.

Я рассказал ему. Мне казалось, я прямо-таки слышу, что он думал:

цена, время, ущерб.

— Вы пропустите одну гонку, — сказал он наконец. — Береговую. Это не слишком серьезная беда. Она будет готова к «Чаше герцога»?

— Да.

— Хорошо. Теперь расскажите мне о гонке.

И ради него я пережил ее заново. В конце он сказал:

— Хорошо. — Чувствовалось, что он доволен. — Держите лодку сколько нужно. «Чаша» когда? Через неделю?

— Через восемь дней.

— Делайте что необходимо. Я тут поспрашиваю за кулисами. Узнаю... как это выглядело с точки зрения отборщиков. Пока.

Я вылез из телефонной будки, нервно улыбнувшись толстой женщине, которая ожидала своей очереди, и пошел обратно к яхте. Руль сняли. Команда стояла в холодном эллинге, не желая расходиться.

— Давайте пойдем в «Русалку», — предложил я. — Скотто, я тебя подвезу.

— А как же лодка? — спросил Скотто.

— Оставь ее, — сказал я. Мы залезли в «БМВ». — Пока над ней работают, она будет в порядке.

Он пожал плечами. Потом глянул на меня, отвернулся и сказал:

— Как тебя угораздило налететь на эту шлюпку?

— Какую шлюпку?

— Ты знаешь, о чем я говорю. Чарли, ты сделал это нарочно?

— Ну... да.

— Так может, объяснишь почему?

— Потому что мне нужно вытащить лодку из воды. Кто-то совершил диверсию на двух моих яхтах. Обе они были претендентами. Значит, я полагаю, учинят пакость и на этой лодке, и я хочу облегчить им задачу. Целую неделю мы будем держать лодку на верфи, этот факт станет всем известен, и тогда у них появится возможность...

— Ты что, ненормальный? — спросил Скотто.

— Просто хитер как лиса, — ответил я. Мы уже находились у входа в «Русалку». — Я тебя здесь высажу. Вернусь через двадцать минут.

* * *

Когда я вернулся к портовому бассейну, маленький рыжий человечек ожидал меня у конторы. С ним были два металлических ящика, похожих на те, что используют фотографы под свое оборудование. Мы пожали друг другу руки и пошли в контору Невилла Спирмена.

Отношение ко мне Невилла стало заметно теплее. Вот что значит для человека победа. Эгаттер, он считал, возможно, и возвратится, но после того, как пройдет некоторый путь. Если бы мы могли выиграть отборочные соревнования, а затем и Кубок, он был бы совсем доволен, потому что выигравший Кубок Капитана Эгаттер пригодится местной верфи в смысле работы, паблисити и цен.

— Это мистер Брюис, — представил я незнакомца. — Он консультант по безопасности.

— Рад с вами познакомиться. — Но серые, обведенные темными кругами глаза Спирмена были насторожены и подозрительны.

— Мы бы хотели кое-что поставить на «Колдун», — сказал Брюис, — если вы не возражаете.

— Кое-что? У нас своя система безопасности, — возразил Спирмен.

— Что не помешало целой толпе полицейских недавно появиться на верфи.

— Я думаю, вы немного перегибаете палку. А что, если всем моим клиентам придет в голову поставить визжащие устройства?

Мистер Брюис кашлянул.

— Это маловероятно. Мистер Эгаттер попросил установить два устройства «Магический глаз», имеющих радиосвязь с принимающим устройством. Установка и управление будут проведены с максимальной осмотрительностью.

— Имеется в виду, что мы не собираемся никому об этом сообщать, — пояснил я. — Я подведу «Наутилус», и мы проведем кое-какую работу на его борту, а принимающее устройство будем держать внизу. Можете вы дать мне место у причала, чтобы мы не слишком бросались в глаза?

— Постойте... — протянул Спирмен. Мне стало ясно, что Чарли Эгаттер, по мнению Спирмена, пока еще не стоит этаких хлопот. — Я не знаю...

— Боюсь, это необходимо, — настаивал я. — И я должен попросить никому не говорить об этом. Совсем никому.

Последовало молчание: Спирмен обдумывал все «за» и «против» относительно сотрудничества с Эгаттером.

— Конечно, если вы так хотите, — произнес он наконец высокомерно. — Но я не знаю, к чему все это приведет.

— Таким стал теперь наш Пултни. Противно, не правда ли? Спирмен покачал головой. Видимо, он думал несколько иначе: сегодняшний Пултни для него — это строительство крупных дорогостоящих яхт, а не рыбацких лодок, владельцы которых в прежние годы старались урезать плату до минимума.

— Хорошо, мистер Брюис, — сказал я. — Через минуту я присоединюсь к вам. — Он поднялся и пошел к выходу со своими ящиками. Оставшись наедине со Спирменом, я обратился к нему: — Я буду грубо откровенным, Невилл. Кроме меня, тебя и Брюиса только Скотто знает об этом, а Скотто не болтлив. Так что если окажется, что узнает кто-то еще, нетрудно будет вычислить болтуна или предателя.

Он смотрел на меня молча какое-то время. Затем сказал:

— Почему бы мне не вышвырнуть тебя с верфи?

Я позволил ему самому ответить на этот вопрос. Затем я сообщил ему о предложении Брина построить стопятидесятифутовую шхуну, если мы выиграем Кубок.

— Возможно, ты захочешь построить ее, если у тебя окажется время? Это было все равно что предложить акуле бифштекс, если у нее сыщется свободная минутка.

— Между победой в первом отборочном соревновании и выигрышем Кубка — большая дистанция, — заметил он.

— Без твоего содействия у меня не окажется никакого шанса. Он вздохнул:

— Хорошо. Но первый намек на проблему — и я вызываю полицию.

— Согласен, — сказал я. — Сколько времени потребуется для баллера руля?

— Не раньше уик-энда, — ответил он.

— Ну что ж, годится. Я также хочу произвести некоторые изменения. Мне не нравится этот двойной бакштаг. Давай сделаем один. Я пришлю свои указания.

И я ушел, чтобы присоединиться к мистеру Брюису.