Утром я решил, что проклят. Какой-то темный маг или чернокнижник затаил на меня зло, либо просто решил потешить свое извращенное чувство юмора, и заколдовал меня. Чем-то таким, с названием «Проклятие черного петуха» или «Наказание ранней побудки». Заключается оно в том, чтобы не дать мне утром банально выспаться. Кто-то или что-то обязательно разбудит меня ни свет, ни заря.

На этот раз это было пилорама. Вчера ее голос не казался мне таким визгливым и пронзительным. Гудела, конечно, но не так раздражительно, оставаясь больше фоновым шумом. Но сегодня… Наверно, по утрам на ней распиливают самые твердые породы деревьев. И работа идет, и будильник самым нерасторопным работникам имеется.

Зная, что это не поможет, я упрямо проделал весь список человека, не желающего мириться с несправедливостью мира. Зарывался в подушку, накрывался с головой, поминал недобрым словом пилорамщиков. Бесполезно. Звук пилорамы пробивался до моих ушей сквозь любые заслоны. Как издевательство, к нему стали примешивается глухие удары топоров. Когда противный звук разметал последние клочья сна, оставив со мной лишь раздражение, я сдался.

Сев на кровати, я осмотрелся. Несмотря на раннее утро кроме меня в бараке больше никого не было. Говорливый лесной эльф тоже куда-то исчез. Хотя еще вчера предупреждал, что любит поспать, и раньше обеда работать не придет. Может быть, его как и меня, разбудила пилорама, и он изменил своим планам? Правда, остроухий воришка, по его словам, обитает здесь уже не один день, и должен знать о местном будильнике.

Не став и дальше ломать голову, я собрал свои вещи и двинулся в направлении среднего барака. Сегодня мне предстоял очень насыщенный день. Нужно снова топать в город, собрать там все нужные документы, и возвращаться обратно на лесопилку. И все это за один день. Надеюсь, что успею, и не ввяжусь в очередные неприятности.

В столовой было полно народу. Все, кто еще не стучал топором по дереву, были здесь, чтобы быстро проглотить свою порцию и присоединиться к тем, кто уже вовсю им орудовал. Такое количество людей в одной комнате слегка давило на меня. Как будто, я оказался на рынке. Правда тут был всего один продавец, да и тот торговал только изжогой и несварением желудка.

Шеф похоже тоже не любил толкучку. Стоял он мрачнее тучи и, насупившись, накладывал черпаком свое фирменное блюдо все новым и новым клиентам.

Среди посетителей ВатаФага я не нашел, поэтому пришлось завтракать в одиночестве. Если не считать моего питомца, который вылез из капюшона и потребовал свою порцию пищи. Местная кухня ему не слишком пришлась по душе — слишком уж острая на его вкус. Бедолага, потом наверное, целый час икал и с укором поглядывал на меня. А я что? Я не виноват. Насилу никого есть не заставлял.

В отличие от остальных лесорубов, после завтрака я отправился искать не дерево, а дварфа. Дитриха я, как и ожидал, нашел в своем кабинете. Тот, сидя на табурете, полировал огромную секиру, длиной чуть ли не больше его роста. На меня он только на мгновение хмуро глянул и кивнул на свой стол.

— Я так понимаю, у нас тебе понравилось, и ты не передумал тут работать, раз ты все еще здесь околачиваешься.

— Совершенно верно. — я старался говорить учтиво, помня, о его склочном характере, который дварф успел нам с ВатаФагом вчера продемонстрировал.

— Бумагу на столе возьми тогда. — еще раз кивнул он на каменную глыбу, не отрываясь от работы. — Без нее тебе личную характеристику не дадут. И давай, дуй в город. Не задерживайся. Одна нога здесь, другая там. Жду тебя сегодня вечером. Оформим тебя по всем правилам, и еще успеем это дело обмыть.

— Понял. — мне кажется, или он сегодня добрее? — Тогда я пойду?

— Стой. Топор оставь. И перчатки. Казенное имущество, как-никак. А ты за пределы лесопилки уходишь. Вернешься — снова заберешь.

Я кивнул, и молча прислонил топор к стене. Перчатки положил на край стола. Неловко попрощавшись, я развернулся, чтобы выйти из комнаты, но дварф меня снова остановил.

— Слушай, Мих. Ты бы поменьше якшался со всякими уголовными элементами. Ты парень вроде нормальный, а вот эльф, с которым ты вчера пришел, тот еще фрукт. Он ведь не такой, как мы, работяги. Сюда не по своей воле пришел. Зарабатывать честным трудом ему не по сердцу. — Дитрих говорил быстро, словно боялся, что я его перебью. — Такие как он здесь наказание отбывают, за причиненный вред обществу. А я им за это еще и монеты отсыпать должен. Будь моя воля, они бы все у меня в каменоломне безвылазно сидели, а не монеты получали. Ладно, ты иди, не буду грузить тебя. Но на досуге подумай.

Я еще раз кивнул и наконец-то вышел за дверь кабинета. Теперь понятно почему бригадир при первом нашем разговоре вел себя, если не дружелюбно, то точно нейтрально, а во второй раз, когда мы с эльфом пришли забирать заработок, был не очень рад нас видеть. Сперва то я подумал, что бородатый ужасно прижимист. Что кстати тоже пока не стоит сбрасывать со счетов. Но в большей степени здесь все же сыграла роль плохая репутация ВатаФага. Что и неудивительно. Он преступник, причем пойманный на горячем. Какая еще у него может быть репутация у простых людей и нелюдей? Да и бригадира можно понять. Его назначили главным на лесопилке, все успехи или провалы предприятия в первую очередь сказываются на нем. А у него здесь такой недобор персонала. Еще и город ему присылает всякий антисоциальный контингент, большинство из которых не знают с какой стороны нужно браться за топор. Естественно, он злится. Я бы тоже на его месте злился. И тоже боялся бы, что эти бандюки нормальных работников испортят. Интересно, сколько здесь еще отбывают наказание помимо эльфа.

За своими размышлениями я и не заметил, как вышел из лагеря лесорубов. Старая знакомая — тропинка, виляя, уверенно выводила меня из леса. Стук топоров и визг пилорамы все больше отдалялся, и даже пение птиц уже легко заглушало эти звуки.

Утро сегодня выдалось ясным и свежим, но день обещал быть жарким. Стоит поторопиться, чтобы успеть в город до полудня. Не хотелось бы топать по самому солнцепеку. Если по пути нигде не задерживаться, и не искать проблем, то и изнывать от жары не придется.

Случилось так, что проблемы нашли меня сами.

Пройдя примерно две трети пути, уже давно оставив лес позади, я шагал по дороге среди зеленых полей. На очередном витке дороги, я увидел всадников. Не первых уже за этого утро, так что особого внимания я им не уделил. Верховых было трое, все среднего роста, это означало, что представителей гномьего племени среди них точно не было. Сделать какие-то другие заключения касательно их принадлежности к какой-либо расе у меня не получилось. Приличное расстояние и высокая скорость не позволяли мне это разглядеть. По мере их приближения я смог рассмотреть только их скакунов. Ими оказались: ящер с гипертрофированными задними лапами, существо, похожее на гигантского паука, передвигающегося карикатурными прыжками, и огромный косматый медведь. То еще трио. Лошади нынче явно не в фаворе.

Дабы не быть затоптанным, я, как разумный человек, отошел к обочине, оставив всадникам для проезда почти всю дорогу. Но проносясь мимо, один из них, тот что ехал на медведе, явно специально вильнул в мою сторону. Столкнувшись с мягким, но мощным боком медведя, я улетел в высокую траву. Еще в воздухе я начал выдавать все, что думал в этот момент о жеванном наезднике. О загадке его зачатия и рождения. О всех его пристрастиях и предпочтениях в любви. В общем, разошелся не на шутку. Заканчивал я уже лежа на земле и пялясь в голубое небо.

Не знаю как, но хвоев всадник меня услышал. Он резко затормозил своего бурого скакуна, оставляя на дороге полуметровый след от когтей, и развернулся в мою сторону.

— Что ты сказал, тупой бот? — спросил он, подъехав на своем медведе вплотную.

Я покосился на огромную башку бурого зверя, которая находилась буквально в двадцати сантиметрах от моей. И хоть смотрелся он довольно дружелюбно: не рычал, не обдавал меня смрадным дыханием и потоками слюны, и смотрел хоть и с интересом, но не гастрономическим, я все-равно испугался.

— Ничего не говорил. — когда перед твоим лицом находится голова в три раза большая, чем твоя собственная, способная одним движением челюстей превратить ее в раздавленную тыкву, ты как-то думаешь, о чем говорить.

— Серый, ты чего там застрял? Поехали. — донеслось от дороги.

— Щас, две минуты. Тут надо одного непися вежливости научить. — крикнул всадник в ту сторону и снова повернулся ко мне. — Не ври мне, бот! Я слышал, как ты тут ругался. Я оскорблен и требую возмещения.

— Какого еще возмещения? — я старался не шевелиться, чтобы не спровоцировать медведя. Тот пока что потерял ко мне интерес и, с дурацким видом, нюхал растущие рядом цветы, которые ни он, ни я не успели еще затоптать.

— Не придуривайся тупым. Денежного, конечно. — с мерзкой улыбочкой прорычал он. — Давай сюда все монеты, что есть, и я, так уж и быть, забуду о твоих словах и поеду дальше.

Мой испуг начал понемногу уступать место злости. Да какого хвоя вообще? Чуть меня не угробил и теперь за это еще и денег требует. А макаку на гиббоне не хочешь?

— Серый, ну чего ты там застрял? — снова окликнули медвежьего всадника с дороги. — Нам ехать еще полтора часа.

— Сколько раз просил — не зови меня так, я ЖигерНаут. — снова сорвался он на крик. — Давай, думай быстрей. Мы спешим. — Это уже мне.

— Ты за ругань извини, но платить я тебе не буду. — когда я вставал с земли, медведь даже немного отпрянул. Значит, не агрессивный. Воодушевленный этим фактом, я продолжил. — И неприятностей я тоже не хочу. Просто пойду своей дорогой дальше.

Повернувшись к нему спиной, я снова вышел на дорогу.

На тракте, не слезая с седел, двое других всадников ожидали своего товарища. Тот что сидел верхом на пауке, оказался худым и бледным парнем в капюшоне. Второй, как водится, был темным эльфом. Куда же без них? Окинув их взглядом, я зашагал в сторону города, но был грубо остановлен.

— Стой, урод! — заорал мне в спину ЖигерНаут. — Раз не хочешь по хорошему, будет тебе по-плохому. Монеты ведь можно и с тела собрать. Сечешь? И не только монеты.

Почуяв неладное, я обернулся. Медвежий всадник, уже пеший, бежал на меня, замахиваясь здоровенной секирой. Я как кролик отпрыгнул сторону, и лезвие секиры просвистело мимо. Когда мой противник вновь замахнулся своим оружием, я уже сжимал в своих руках копье, что лежало до этого в инвентаре. Увидев это, ЖигерНаут скривил губы в злую улыбку. Теперь он не пытался взять меня наскоком, а медленно закружил вокруг меня, меняя на оружие хват и красуясь мускулатурой. К слову, противник мой был северянином, большим и мускулистым, с суровым лицом, покрытым татуировкой, но, почему-то, с по-детски обиженным выражением.

— Да брось ты его, Серый. Времени нет. Поехали уже. Ксана сказала не опаздывать. А деньги, что нам дали на телепорт, мы уже потратили. — я не видел, кто из двух всадников говорил, был сосредоточен на ЖигерНауте, но мысленно был ему благодарен. Давай, Серый, уезжай. У тебя совсем нет времени.

— Тут дел на полминуты, как раз и деньгами разживемся.

— Ты издеваешься, какие у него могут быть деньги? — послышался голос третьего всадника. — Хочешь его завалить? Вперед. Только делай это быстро. Ты же его на семь уровней выше. Чего осторожничаешь?

— Растягиваю удовольствие.

— Может, ну его, пацаны? — попробовал еще раз отговорить от драки своих друзей второй всадник. — Репутацию порежут.

— Да нужна она нам! Не кипишуй, Блоха. Мы же все равно собирались из Триши валить. — ЖигерНаут говорил, но при этом глаз с меня не сводил. — Миш, тебе его палка нужна?

— Ты что дурак, Жига? На кой она мне? У меня посохи, а у него копье.

— Ну и ладно. — сказал северянин и бросился в атаку.

Действовал он не особо затейливо, никаких там обманных движений или зрелищных ударов. Он просто старался, чтобы острая часть его оружия встретилась с моим телом. Я же, наоборот, делал все, чтобы этого избежать. Пока что мне везло. Спасало меня то, что я постоянно отпрыгивал назад, разрывая дистанцию. Прием действенный, но опасный. Прыгая спиной вперед, человек не видит, что там у него позади. Можно легко на что-то напороться, или запнуться о лежащий камень. В следствии чего — падение на землю обеспечено, где останется только наблюдать, как заточенный кусок металла летит тебе в голову.

Стоило ЖигерНауту на меня напасть, как из капюшона послышался возмущенный стрекот. Зомби забрался ко мне на плечо и принялся обстреливать нашего противника своей ядовитой слюной. Особого эффекта, правда, это не приносило. То ли яд у лягушонка был еще слабый, то ли северянин успел перед боем выпить активированного угля. Хватило зеленого всего на пять плевков. После чего он жалобно квакнул, видимо, сигнализируя, что боезапас исчерпан, и дальше продолжал только активно за меня болеть.

Чтобы не пятится все время назад, я решил атаковать. Подловив момент, когда секира просвистела мимо и пошла на новый замах, я с шагом ткнул врага копьем прямо в середину туловища. Чтобы наверняка не промахнуться. Я попал, но северянин даже ничего не почувствовал, как будто на нем был не кожаный доспех, а тяжелый стальной нагрудник. Я же чуть было не стал меньше ростом. Где-то на голову. Еле успел нырнуть под его контрвыпад. Промахнувшись, задира не стал гасить инерцию и всем весом врезался в меня. Его плечо, затянутое в шипастый наплечник, как раз пришлось мне в лицо. В голове как будто взорвалось солнце, сознание залил слепящий свет, а из глаз посыпались искры. От удара я на несколько шагов отлетел назад, что мне в какой-то степени даже помогло — я снова разорвал дистанцию. Когда ко мне вернулось зрение, я увидел размеренно шагающего ко мне ЖигерНаута. Без ожогов и подпалин. Странно, у меня из глаз так сыпались искры, что он как минимум в паре местах должен дымиться.

Я снова решил изменить тактику. Теперь я старался бить в уязвимые места. Так, правда, было больше шансов промахнуться по противнику, но в случае попадания он хотя бы должен это заметить. Прыгая как кролик назад-вперед, я тыкал северянина копьем, целясь в шею, подмышки и пах. В основном мои удары проходили мимо или парировались северянином, и только один нанес урон. Я метил в подмышку, но копье попало не точно, и зацепило лишь не закрытый доспехом бицепс ЖигерНаута. Рана пустяковая, больше похожая на царапину, но противника она разозлила, как быка красная тряпка. Он замолотил секирой, как мельница, потом вдруг на секунду замер и разразился просто молниеносной серией ударов. Маховый удар по ногам, затем, используя инерцию секиры, обухом по голове, и завершающий рубящий сверху. Если от первого я успел отшатнуться, и он пришелся вскользь, то два следующих меня достали. Я оказался лежащим на пыльной дороге и даже не помнил, как здесь очутился. Боли я не чувствовал, лишь жжение в тех местах, где мое тело познакомилась с острой сталью. Плюс ко всему, я не мог заставить себя пошевелиться. На вопрос почему, ответ нашелся быстро. Перед глазами мигала большая надпись «оглушение», а рядом с ней менялись цифры, отсчитывая продолжительность негативного эффекта. В шаге от меня, закинув секиру на плечо, стоял ЖигерНаут и что-то говорил. Что именно, я не слышал, видимо, из-за оглушения. Видел только, что он с умным видом открывает рот.

Похоже завтра утром кого-то ждет новая встреча с семьей. Жаль только, что на лесопилку теперь вовремя я не успею. Интересно, возьмет меня Дитрих на работу после двухдневной отлучки?

Я думал всего пару секунд, а северянин все говорил и говорил. Хотел было закрыть глаза, но что-то привлекло мое внимание. Там, на дороге, за его спиной и за спинами его друзей, ехал всадник. Сперва он вел свою лошадь шагом, но потом вдруг резко сорвался в галоп. В его руке выросло длинное копье, направленное на повернутые к нему спинами фигуры. Неужели поможет? В сердце затрепыхалась робкая надежда.

Товарищи ЖигерНаута были отвлеченны представлением, которое он им предоставил, и по всей видимости, были просто глухими, потому как не услышали топот копыт, идущего галопом коня. Возможно, они, как и я, находились под оглушением. Только, с чего бы? Не думаю, что сценка, разыгранная ЖигерНаутом, имела такой оглушительный успех.

Только когда мчавшийся во весь опор всадник был совсем рядом, один из друзей северянина что-то заподозрил. Но не успел он повернуть голову и на девяносто градусов, как вылетел со своего насеста на пауке, и орущим благим матом, метеором врезался в землю. Словно гигантская бабочка в энтомологической коллекции, он оказался пришпилен к земле копьем.

Вновь прибывший уже успел спешиться. Подняв треугольный щит, он тараном влетел в опешившего от резкой смены декораций северянина, и откинул его куда-то за пределы моей видимости. Спасибо конечно, но я бы хотел досмотреть, чем все это закончится. Благо, оглушение тут же спало, и я мог теперь повернуть голову. Из ушей как будто кто-то вынул затычки, в них тут же ворвался ужасный гвалт. Лязг стали, хриплые ругательства и воинственные выкрики.

Новое действующее лицо на первый взгляд казался рыцарем. Тело его облегали блестящие и начищенные латы, в руке он сжимал прямой, обоюдоострый меч, а за спиной у него болтался фиолетовый плащ, с вышитым на нем гербом. Не дать, не взять благородный рыцарь. Только плюмажа на шлеме не хватало. Вон как кинулся меня спасать. Хотя с выводами я пока что не спешил. Это вполне мог быть какой-нибудь душегуб, который спер это облачение, возможно убив его прежнего владельца. А напал он лишь потому, что увидел конкурентов.

Рыцарь, буду звать его так, пока он этого не опровергнет, уверено теснил северянина. Латник легко навязывал ЖигерНауту короткую дистанцию, где ему удобно было использовать свой меч и щит, а его противнику с секирой не хватало простора. Теперь уже северянин использовал, примененную мной недавно, тактику кролика. У него, правда, это получилось хуже. Парочка пропущенных ударов были тому доказательством. Измотав немного своего противника, рыцарь снова повторил свой маневр. Мощно оттолкнувшись обеими ногами, он припечатал свой щит в физиономию противника. ЖигерНаут устоял, но при этом уронил свое оружие, и как будто оцепенел. Серьезно, стоял и не двигался, и даже, по-моему, не моргал. Ну что, ублюдок, твоя очередь опробовать на себе все прелести оглушения.

Рыцарь, в отличии от своего соперника, замирать не собирался. Несколько ударов по беззащитному противнику, и вместо северянина на дороге появилось маленькая серая плита. На том месте, где был пришпилен паучий всадник, уже красовалась вторая. Здоровье его успело утечь за то короткое время, что рыцарь бился с ЖигерНаутом. Это и немудрено, при такой то ране. И только последний из этой троицы все еще оставался жив. Дроу все так же сидел на своем ящере и не делал попытки ни вступить в бой, ни убежать. По-моему, темный эльф по имени БлохаСлона был просто в ступоре, и никакой угрозы не представлял.

Мой спаситель так не считал. В его руках появился мощный заряженный арбалет, и в следующий момент дроу уже летел на землю с болтом в груди. Похоже, от такого поворота событий он впал в еще больший шок. Лежал там, и даже не пытался подняться. Чем не преминул воспользоваться рыцарь. Подбежав к нему вплотную, в несколько ударов он поставил на дороге третью серую плиту.

Честно говоря, я и сам был под впечатлением от увиденного. Первые полминуты я все ждал, что теперь уже в меня прилетит какое-либо оружие из его арсенала. Но время шло, а рыцарь все не обращал на меня внимания. Он деловито осматривал надгробия и собирал разбросанные возле них вещи. Эта картина вызвала у меня резкое чувство дежавю, что и привело меня в чувство. Осторожно зажимая рану на груди, я встал на ноги. Мой питомец за все время потасовки каким-то чудом удержался у меня на плече, и теперь ворковал мне на ухо что-то сочувственно-успокаивающее. Возможно, не лучшей идеей было привлекать к себе внимание, но я рискнул.

— Спасибо. — поблагодарил я латника.

Рыцарь обернулся и несколько долгих секунд изучал меня через смотровые щели своего шлема.

— Пожалуйста. — голос его звучал глухо, как будто на голове у него было одето ведро, что в принципе было недалеко от истины. — Тебе повезло, что я решил заехать в город за припасами. С утра не собирался, и только в последний момент передумал. Чего хотели от тебя эти бандиты?

— Денег. — я вздохнул и рассказал историю с самого начала. Обычно я не делюсь своими переживаниями с первым встречным, но сейчас я испытал слишком много эмоций за короткое время, и мне нужно было с кем-то ими поделиться.

Мой спаситель не перебивал, продолжая с хмурой миной ковыряться в пожитках улетевших игроков.

— То есть ты рискнул жизнью ради горстки монет и пойдя на поводу не до конца сформированных юношеских принципов? — выдал он свой вердикт, после того как я закончил повествование.

Прозвучало это обидно, не то чтобы я рассчитывал на похвалу, но все же. Думал кто-кто, а рыцарь оценит мой поступок.

— Я тебя осуждаю, парень. — видя как я скис, произнес латник. — В конце концов это твоя жизнь, и не мне тебя учить. Но ты совсем не умеешь правильно оценивать свои силы и расставлять приоритеты. Один сельский юноша против спаянной тройки матерых разбойников. Я бы даже медный грош не поставил на твою победу. И из-за чего? Из-за денег, которые мертвому вообще не нужны. Стоило ради этого так рисковать?

— Да ничем я не рисковал, — принижение моей доблести меня распалило, и я перестал следить за языком. — Максимум проснулся бы завтра дома и снова занялся своими делами.

— А вот с этого места поподробней. — рыцарь весь подобрался, будто снова собирался крошить всех в капусту. — Ты что, после смерти возрождаешься?

— Да. — прямой вопрос требует прямого ответа. И я не видел смысла врать или недоговаривать, если и так уже сболтнул половину.

— А здесь чего делаешь? Задания раздаешь?

— В город иду за бумагами, чтобы устроиться на работу на лесопилке.

— Какую еще работу? — с подозрением посмотрел на меня латник. — Ты что-то темнишь. Я точно знаю, что возможность возрождаться из местных имеют только те, кто раздают задания.

— Ну раздавал я раньше эти задания, и что? — и чего он прицепился ко мне со своими заданиями? — Целыми днями сидел в глуши на дороге и приставал к прохожим. А потом понял, что это абсолютно бесполезное занятие, и перестал. Ушел из дома, теперь вот работу себе нашел.

— Так ты пробудившийся. — пробормотал самому себе под нос латник.

Ага, с утра как пробудился, так больше и не засыпал, если ты мне, конечно, сейчас не снишься. Похоже, пора срочно прощаться. Развелось же, невменяемых.

— Еще раз спасибо за спасение, но я, пожалуй, пойду. — беззаботно залепетал я. — Мне еще в мэрию спешить надо. Сам понимаешь, эти госучреждения больше двух часов в день не работают. Бывай. Надеюсь, еще как-нибудь увидимся.

И отвернувшись спиной к задумавшемуся латнику, я снова зашагал по этой, слишком уж богатой на приключения, дороге.

Эх, жалко, что ездовые животные бандитов исчезли вместе с ними. Можно было бы гораздо быстрее до города добраться. Правда, из кого там было выбирать? Медведь, ящер и паук. Нет уж, лучше ножками. Пехом, оно как-то спокойнее.

Далеко ножками уйти не удалось. Не пройдя и десяти шагов, я был остановлен окриком рыцаря. Все же, несмотря на мои чаяния, он успел вынырнуть из своих размышлений, прежде чем я ушел за первый поворот дороги.

— Погоди, парень. У меня к тебе есть интересное предложение. — крикнул он любимый слоган всех торгашей ненужным хламом.

Отказываться сразу, было бы невежливо. Да и вдруг его предложение состоит в том, чтобы получить в подарок крупную сумму денег. Маловероятно, но пока не проверишь — не узнаешь.

— Ты же вроде работу ищешь? — добавил он.

— Если это предложение будет приносить мне меньше пяти серебряных в день, то оно не интересное. — обернулся я к рыцарю.

— Оно вообще не будет приносить тебе денег. — ошарашил меня латник. Кто же так работу предлагает? — По крайней мере постоянного дохода. — добавил он, мельком глянув на серые плиты, оставшиеся от игроков.

Кажется, я начинаю догадываться о его пропозиции.

Я промолчал, ожидая продолжения. После такого начала всегда будет «но».

— Но, — не стал расстраивать меня рыцарь. — Оно даст тебе кое-что, гораздо ценнее денег. Я предлагаю тебе стать моим оруженосцем. — Латник закончил фразу таким тоном, будто действительно предлагал мне целую гору монет.

Ну вот. Предложение оказалась совсем неинтересным. Надо было отказываться сразу. Сейчас он начнет втирать мне об отваге, доблести и защите беззащитных. То что все это гораздо важнее денег, и другую высокопарную дичь. А мне еще столько до города топать. Наотрез, наверное, лучше не отказываться. Подумает еще, что я несознательный, и увяжется за мной. Хуже прогулки по солнцепеку, может быть только прогулка по солнцепеку под нравоучительный монолог.

— И что может быть ценнее денег? — сделал я вид, что заглотил наживку. — Что ты можешь мне такого дать?

— Во-первых, научу тебя сражаться. — снова удивил меня рыцарь тем, что так и не заикнулся о защите беззащитных. — Подтяну тебя по всем характеристикам, сделаю сильнее. Во-вторых, поделюсь с тобой различной информацией, например, о том, как устроен этот мир. Отвечу на твои вопросы. О, у тебя, должно быть, куча вопросов. У меня, в свое время, их были сотни.

— На вопросы? — насторожился я тому, как легко он пошатнул мою уверенность, не принимать его приложение.

— Например, почему многие из тех, кого ты знаешь, ведут себя странно и нелогично. Твои соседи, твои друзья, твои родные. — видя, что попал в точку, рыцарь ухмыльнулся. — Ты ведь замечал, что твои родные ведут себя странно? Я тебе расскажу почему. Если ты конечно пойдешь со мной.

Я молчал. В голове роились сотни мыслей.

— Впрочем, решать тебе. Я никого не принуждаю. — и эта сволочь, отвернувшись и взяв под уздцы коня, зашагала в противоположную от города сторону, точно зная, что я, как дикий кот, которому дали любимое лакомство, точно пойду за ним.

Я нерешительно оглянулся в ту сторону, где стоял Саммервуд, постоял в растерянности пару секунд и, приняв решение, побежал за рыцарем.

— Куда мы идем? — мои наихудшие опасения сбылись. Был полдень, с неба лил зной, а я до сих пор шагал по пыльной дороге, а не сидел где-нибудь в прохладе саммервудского кафетерия, попивая бодрящий, прохладительный напиток. Не то чтобы я этим занимался, если бы пошел в город, а не за рыцарем, но сам факт. От пыли свербило в носу, я весь взмок от пота, и неприятно пах. Еще хуже потом несло от лошади, шагающей рядом.

— Скоро сам увидишь. — ответил латник. Это был его пятый ответ на вопрос. При этом все пять раз ответ, как и вопрос, звучал одинаково. А кто-то мне обещал ответить на все вопросы?

Жара изматывала, мое терпение было на исходе, и я был настолько раздражен, что последнюю фразу сказал вслух.

— Имей терпение. Будут тебе ответы. — рыцарь выглядел совершенно невозмутимо. Ну еще бы. Какие эмоции можно увидеть на шлеме? — Не дело начинать серьезный разговор в дороге. Вот придем на место, расположимся, и можно будет поговорить. Скоро доберемся, не больше четверти часа осталось.

— И что это за место такое?

— Скоро сам все увидишь.

— Слушай, ну скучно молча идти. Расскажи тогда что-нибудь другое.

— Я тебе что, скоморох что ли? Может спеть еще? Хочешь пыль глотать — иди с открытым ртом. А я лучше помолчу пока.

Ну и как с ним разговаривать? С моим Зомби более содержательные беседы получаются.

Но питомцу сейчас было не до разговоров. Он лежал на дне моего капюшона и тихонько страдал от жары. Его бы сейчас в водоем какой-нибудь опустить, чтобы отмок пару часиков. Да и я бы с ним не против поплавать.

Рыцарь не соврал. Через пять минут мы свернули с тропы и направились в сторону молодого и редкого леса. Углубившись в него метров на пятьдесят, мы вышли на поляну. Там рыцарь бросил мне скудное «располагайся», скинул с себя сумку, и начал расседлывать лошадь.

Увидев на другой стороне поляны, протекающей здесь, мелкий ручей, я сразу же поспешил туда. Первым делом, посадив в воду лягушонка, я принялся отпаивать себя холодной, живительной влагой и, фыркая, обливаться. Питомец, даром что древолаз, воде был очень рад, и уже наматывал круги по небольшому руслу.

Только выпив сразу литра два воды, я стал осматриваться, куда меня привел латник. Обыкновенная, средних размеров, поляна, окруженная редколесьем. Не скрытая кустарником, на виду, но от края леса не увидеть, слишком далеко. Очень кстати протекал ручей, с довольно-таки холодной водой, видимо ключ бьет совсем недалеко. Устилал поляну мягкий, травяной ковер. Совершенно обычная поляна, каких по лесам не счесть, если бы не одно «но». Примерно по середине стояло скопление камней, образуя идеально ровный круг. Всего восемь штук. Камни были явно неприродного происхождения. Природа конечно умная, но вряд ли будет сама писать на камнях буквы или руны. Да и кто-то же их в этот лес притащил. Валуны эти не были одинаковыми, но формой все примерно были похожи. Что-то вроде пузатого конуса, плавно сужающегося к верху. В двух из них были проделаны сквозные дырки. Остальные были целыми. Какое предназначение они несли, было абсолютно непонятно.

И кому понадобилось построить в лесу круг камней? Может быть рыцарь знает? Вообще-то пора задавать ему свои вопросы. На место, я так понимаю, мы прибыли. Теперь это консервная банка с человечиной внутри не отвертеться. Кстати, не факт, что с человечиной. Лица то его я все еще не видел. А в строчке информации как-то забыл посмотреть.

Подобрав остывшего лягушонка, я зашагал к латнику. Тот уже расседлал лошадь и, стреножив ее, отпустил пастись, а сам, устало привалившись к дереву, сидел в тени. Он уже успел снять свой шлем, и теперь я мог нормально рассмотреть его лицо.

Рыцарь действительно оказался человеком, моим сородичем — средиземцем. Лицо у него было волевое, с массивным подбородком. На носу небольшая горбинка. Под кустистыми бровями прятались пронзительные и умные серые глаза. Русые волосы его были коротко подстрижены, а подбородок гладко выбрит. На лбу у него бледнел небольшой старый шрам. Выглядел латник лет на сорок пять.

— Прежде чем мы начнем разговор, давай познакомимся. — промолвил он, когда я подошел. — Меня зовут Кристоф фон Леф, и я до недавнего времени являлся рыцарем-командиром ордена сердечного пламени. Возможно, и сейчас являюсь, звание с меня никто не снимал, хоть я и ушел. Но об этом позже. Как зовут тебя?

Опять эти двойные и тройные имена. Почему меня зовут не Мих де Крутой? Было бы, как минимум, звучно. Кстати, я уверен, что он уже и так знает мое имя. Он уже давно его прочитал. Но решил провести знакомство по всем правилам. И мне это импонировало.

— Меня зовут Мих Лесорубсон, и я являюсь лейтенантом отряда домашней птицы. Ну просто командиром у нас мама.

— Понятно, Лесорубсон. — рыцарь улыбнулся лишь краешком губ. — Присаживайся, разговор будет долгим. И чтобы тебе было понятней, начну я со своей истории.

Я плюхнулся на землю, в тени дерева, и латник начал свой рассказ.

— Детство я помню плохо, как будто оно было не мое. Рос я в городе Лайткастеле, не слыхал о таком? Не очень большой, зато светлый и уютный. В центре города, на холме, стоял большой замок с остроконечными шпилями. Пацаненком, я мог часами сидеть на крыше нашего дома и смотреть на замок, представляя, как там во дворе тренируются благородные рыцари, танцуют в зале на балах придворные дамы, и как все они веселятся на пирах. Но детство мое закончилось довольно рано. Мой отец тоже был рыцарем, служил местному герцогу. В очередном военном походе он погиб, как-то бесславно и совсем обыденно. Мне было четырнадцать, когда это произошло. Род наш древний, но совсем бедный. Своей земли у нас не было, жили мы в доме, арендованном на те деньги, что приносил отец. Когда он умер, мне пришлось идти работать. Один рыцарь взял меня к себе оруженосцем. И с тех пор я воюю. Вот уже тридцать лет. Правда последние пять выдались более-менее спокойными. Вскоре, после того как я стал оруженосцем, от болезни померла мать. Родных у меня больше не было, и я стал считать семьей своих боевых товарищей. Отдавал им и тому делу, которому мы служили, всего себя. Я довольно быстро продвигался по карьерной лестнице, сам стал рыцарем, а пять лет назад дослужился до рыцаря-командира, и был переведен в Касельрок обучать молодежь.

Кристоф замолк на минуту, окунувшись с головой в воспоминания и мысленно снова став тем мальчиком, которому так внезапно пришлось становится мужчиной.

— Не самая плохая жизнь у меня была. Я видал судьбы и похуже. — вздохнув, продолжил он. — Но есть во всем этом одна странность, которая не дает мне покоя. Сколько бы я не старался, я не могу вспомнить лиц моих родителей. А ведь я на тот момент не был трехлетним несмышленышем, я был уже подростком и просто должен был запечатлеть у себя в голове их образы. Иногда, уже будучи рыцарем-командиром в Кастельроке, я пролеживал целые бессонные ночи, пытаясь представить себе лицо отца или матери. Но все тщетно, как будто их никогда и не было.

Что тут скажешь, это довольно-таки душещипательная история, но как она сможет объяснить все странности моих родных, я по-прежнему не понимал. Почувствовав мое нетерпение рыцарь продолжил:

— Пару месяцев назад со мной кое-что произошло. У тебя, скорее всего, тоже случилось нечто подобное. Я понял, что занимаюсь бессмысленным делом. Но обо всем по порядку. К тому времени в соседнем от Кастельрока лесу завелась кое-какая пакость. Мантикоры наводнили рощу, как блохи бездомную псину. Не знаю, чем их так привлек этот лес, ведь обычно они предпочитают селиться в скалистой местности, но факт остается фактом, они там появились. Естественно, ограничиться одной рощей они не хотели и частенько вылетали за его пределы в поисках того, чем бы поживиться. Такое их поведение сильно не понравилось крестьянам из окрестных деревень, и те пришли ко мне с просьбой, что-то с этим сделать. Выделить своих воинов я не мог, их было мало, и едва хватало для охраны самого Кастельрока. Тогда я поступил другим образом. Объявил награду за убийство мантикор, и всех желающих искателей приключений отправлял в тот лес на охоту. Убить всех таким образом я не надеялся, но рассчитывал хотя бы проредить их племя. Как доказательство мне приносили хвосты чудовищ, а я за каждый платил по пять золотых. Потом сдавал их оптом нашим орденским алхимикам по восемь серебряников. Но задумка моя себя не оправдала. Приключенцы справлялись хорошо и каждый день приносили мне несколько десятков хвостов. Но чудовищ меньше не становилось, и они по прежнему угрожали мирным деревенским жителям. И тогда я прозрел. Зачем посылать людей поодиночке или маленькими группами, если целесообразней собрать большой отряд и прочесать весь лес гребенкой. Мне стало непонятно это мое табу на использование своих воинов. Что за закидоны? На то они и охрана Кастельрока, чтобы защищать его мирных жителей. Ну а жители ли это города или прилежащих к нему деревень, какая разница? К тому же мне было стыдно за собственное поведение. Сколько времени уже длилась эта проблема с мантикорами, а я так ни разу в тот лес и не выбрался для оценки обстановки, все за стенами крепости просидел. В общем, собрал я отряд в десять рыцарей, сорок пехотинцев и двадцать арбалетчиков и, возглавив его, отправился в лес. Едва мы в него вошли, как тут же были атакованы. Первая атака мантикор заставила понервничать. Несколько человек были ранены, но, слава богам, ни один не погиб. Зато после, когда мы приноровились к манере чудовищ сражаться, все пошло, как по маслу. Мантикоры атаковали небольшими стаями, по четыре-пять особей. Большие щиты сплоченной пехоты без проблем сдерживали их наскоки, оставалось только вовремя уворачиваться от их гибких хвостов, заканчивающихся ядовитыми жалами. Не всегда, правда, это удавалось, хорошо еще что алхимический отдел догадался снабдить меня противоядием. Пока пехота вязала чудовищ боем, арбалетчики без проблем расстреливали их с безопасного расстояния. Рыцари же были моим неприкосновенным запасом, и действовали только в том случае, если пехоте или стрелкам нужна была помощь. Так мы продвигались по всему лесу взад-вперед стараясь шуметь погромче, чтобы привлечь внимание чудовищ. Примерно через четыре часа мантикоры перестали приходить на шум. К вечеру наш отряд с триумфом возвратился в замок. Я был доволен. Еще бы, потерь среди моих людей не было, к тому же, нам удалось решить проблему, которая вот уже в течение нескольких месяцев терроризировала округу.

Кристоф прикрыл глаза, видимо, мысленно возвращаясь в тот день.

— Но радовались мы недолго. Через день пришел селянин из дальней деревни и рассказал о новом нападении. Тогда я подумал, что это могла быть какая-то не найденная и недобитая нами стая. Я решил не тревожить парней понапрасну и отправился на разведку всего лишь вдвоем со стюардом. Нам не повезло, на нас не напали на самой границе леса, как в прошлый раз. Произойти это и мы бы благополучно отступили, чтобы вернуться уже с подмогой. Но этого не случилось, и мы довольно сильно углубились в чащу. Когда я понял, что лес по-прежнему кишит мантикорами, было уже поздно. Сразу две стаи взяли нас в клещи и не оставили ни единого шанса выбраться. Оставалось только продать свою жизнь подороже. Сражаясь, я успел убить трех чудовищ, прежде чем сам рухнул на землю израненный и ослабленный от их яда. Мой стюард уже лежал там же безжизненной куклой. Последнее, что я увидел это его стеклянные глаза, глядящие в небо, а дальше меня самого поглотила тьма.

Можно было бы конечно на этом месте скептически хмыкнуть, мол, хорош заливать, ты же сейчас передо мной сидишь, если бы со мной в свое время не произошло что-то подобное. Так и не дождавшись от меня никакой реакции, рыцарь продолжил:

— Утром я проснулся в своей постели живой и здоровый, без каких-либо следов вчерашнего боя. Я даже на секунду подумал, что мне все приснилось. Но хорошо поразмыслив, отбросил эту теорию. К тому же, я никак не мог найти своего стюарда. А все, у кого я о нем спрашивал, считали его либо пропавшим, либо погибшим. Это было странно. Если стюард действительно погиб вчера в лесу, то откуда об этом всем стало известно? Его смерть видел только я. И почему все так спокойно об этом говорят? Нет, у тех, кто его знал, при упоминании о нем, проскальзывала в глазах печаль, но какая-то старая и приглушенная, как будто погиб он не вчера, а десять лет назад. И вообще почему я возродился, а стюард нет? Вопросов было полно, но сидеть просто так и гадать над ответами, я не мог. Вновь собрав большой отряд, я отправился снова зачищать лес от мантикор.

— С тех пор это стало своеобразным ритуалом, который считался одним из обязательных пунктов моего распорядка дня. — вздохнув продолжил Кристофер. — С утра и до полудня я тренировал своих людей в замке, а после обеда отправлялся со отрядом в лес. Там мы уничтожали чудовищ, сколько могли, и под вечер опять возвращались в замок. С такой занятостью ни на что другое времени у меня не оставалось. Теперь я не мог себе позволить сидеть в своем офисе и раздавать задания искателем приключений. По сути, после того как я лично занялся проблемой с мантикорами, это было уже не нужно. Правда было у меня и другое задание, не связанное с тем лесом, но оно было не таким важным и могло потерпеть.

Прекрасно, только я вот уже, кажется, не могу терпеть. Нет, серьезно, чем мы тут занимаемся? Ничего меня интересующего я, пока что, не услышал. Только историю жизни стареющего рыцаря, который очень любит слушать свой голос и поучать молодежь. Сидим тут в лесу на полянке друг напротив друга и изливаем душу. Еще бы за руки взялись, честное слово.

— А через полторы недели, — продолжал тем временем Кристоф, не обращая на меня внимания. — Произошла еще одна странность. В одно прекрасное утро меня перестали слушаться мои подчиненные. Все разом и одновременно. Просто стали игнорировать мои приказы. Первого не выполнившего мой приказ, я приказал взять под стражу. Как ты, наверное, догадываешься, этот мой приказ тоже не выполнили. Тогда я разошелся не на шутку, грозя отдать всех под суд. В итоге под стражу взяли меня, и мне пришлось денек посидеть в камере. Когда меня выпустили, я решил действовать по-другому. Не стал требовать от всех подчинения, а просто расспрашивал людей, что же такое произошло. Отвечали мне с охотой и ничего не скрывали. Как оказалось, меня, вроде как, отправили на пенсию. Оставили все регалии и право жить в замке, но с поста главного убрали. Главным же сделали моего лейтенанта. Теперь он занимался тем, что целый день сидел в моем офисе и раздавал задания искателем приключений. Да, он вернулся к старой, не оправдавшей себя, тактике. К нему меня пустили. Меня вообще пускали везде и разрешали делать все что хочу. Вот только больше меня никто не слушал. Не стал слушать и мой заместитель. Отговорился какой-то ерундой и выставил меня за дверь. Все происходящее казалось мне дурным сном. Отправить рыцаря на пенсию в сорок четыре года — это нонсенс. Никогда не бывало такого прецедента. Кстати, самого приказа об отставке мне так и не показали. В общем, я стал подозревать заговор с целью переворота. Но поделать ничего не мог, да и не хотел. Не люблю я эту подковерную борьбу. К тому же, если ребята, все как один, отказались от меня, значит я был плохим командиром.

Кристоф немного засипел, то ли от долгого монолога, то ли от проявившихся чувств. Прервавшись на глоток из фляги, он продолжил:

— Я решил спустить это дело на тормозах. Пускай кто-то другой управляет замком. Мне и без этого найдется дело. Первостепенной задачей для меня по прежнему была безопасность жителей Кастельрока, поэтому я решил продолжить заниматься проблемой Леса Мантикор. В одиночку это было сделать нереально. Мне был нужен отряд, и я начал набирать добровольцев. Обошел все прилегающие деревни, собрал парней, которые и без того собирались покидать отчий дом, чтобы отправиться на поиски приключений. Из вчерашних крестьян плохие солдаты, но у меня за плечами был не один десяток лет опыта, превращать не обученное ополчение в первоклассных бойцов. Прикупив на свои, сэкономленные за годы службы, деньги кое-какое для них снаряжение, я принялся вдалбливать в них воинскую науку. Через две недели я рискнул проверить их в бою. Засели мы с ними в засаде у самого края леса и стали ждать стаю. Схватка была кровавой и скоротечной. С чудовищами мы расправились, но и у нас не обошлось без потерь. Двое парней нас покинули, отправившись в чертоги своих богов. Зато остальные, пережив бой, стали чуточку сильнее. Так мы и продолжали: полдня отводили на тренировки, а остальную его часть на поход в лес. Поначалу мы особо не рисковали. Откусывали только такой кусочек, который могли проглотить. Сперва две стаи в день, потом три. Со временем мои ребята все больше росли в мастерстве и матерели. Наконец пришел тот день, когда мы без проблем смогли пробиться в самую чащу леса и вернуться оттуда. Ночью этого же дня меня посетил безликий.

— Безликий? — сказать, что я удивился — ничего не сказать. — Один из тех мифических существ, которых демиурги после сотворения мира оставили следить за равновесием и целостностью этого мира? Как-то слабо верится.

— Я до этого их не встречал, но почему-то абсолютно уверен, что это был именно он. — рыцарь посмотрел на меня с полной уверенностью в своей правоте, и я не стал с ним спорить. — Если бы ты его видел, тоже не сомневался. Тощая фигура, с головы до ног укутанная в черный плащ. И никаких поясняющих надписей, я даже имя не смог его увидеть. Ни лица, ни каких других поверхностей его тела, рассмотреть также не удалось. Сам плащ его как будто впитывал в себя разлитый по округе свет, погружая пространство вокруг него в полутьму. Тот еще видок, я тебе скажу. Меня, если честно, чуть Кондратий не хватил, когда я его увидел. И Кондратий — это не один из моих солдат. Отмер я только тогда, когда безликий со мной заговорил. Очень уж у него был приземленный голос, совершенно не вязался с его внешностью. Мягкий, с визгливыми нотками, почти мальчишечий.

— И что же от тебя хотел этот безликий?

— Если коротко — чтобы я прекратил бурагозить. Это, кстати, цитата. Он прям так и сказал. А дальше понес какой-то полувменяемый бред, который я понимал через слово. Но той части, что я уразумел, хватило для того, чтобы у меня все волосы зашевелились на спине. Общий расклад такой. В нашем мире существует определенная категория людей и представителей других рас, для которых этот мир не является родным. Безликий окрестил их игроками, я же называю чужаками. В основном они обитают в своем мире, но частенько наведываются к нам. Для развлечения. Когда им становится скучно или хочется отвлечься от своих иномирских забот, они приходят в этот мир. В Атравель. А здесь делают все, что хотят. Могут грабить или убивать местных, а могут сражаться с бандитами и чудовищами, защищая мирных жителей. Но не потому, что они плохие или хорошие, а только ради развлечения. По мне, так это высшая степень лицемерия. Служить свету или тьме не благодаря каким-то своим убеждениям, а потому что тебе скучно. Так вот именно чужаки являются основной массой искателей приключений. Есть среди них и наши, местные, но их гораздо меньше. Когда я раздавал задания на очистку леса от мантикор, большинством желающих были именно игроки. Не знаю, ради чего, денег или различения, но они с удовольствием выполняли эти задания. Когда же я решил взять все в свои руки и самостоятельно заняться чудовищами, многим чужакам это не понравилось. Где-то, в своем мире, они нажаловались на меня каким-то форумам. Видимо, это какие-то могущественные существа, потому как они заставили безликих отстранить меня от моей должности и заменить лейтенантом.

Честно говоря, услышанная история казалась мне, мягко говоря, сомнительной. Ну зачем существам высшего порядка, которые следят за балансом сил в мире увольнять с поста какого-то стареющего рыцаря? Не думаю, что его управление в Кастельроке так уж сильно приближало конец света. Но я по-прежнему остался слушать латника. Сперва услышу всю историю до конца, а потом уже буду делать выводы.

— Хоть игроки и имеют над безликими какое-то влияние, все-равно нашелся один из них, который решился мне обо всем рассказать. — тем временем продолжал вещать Кристоф. — Правда, он больше истерил и настаивал на том, чтобы я больше не совался в Лес Мантикор, стращая меня тем, что иначе для меня закончится все плачевно. Я попросил подробностей. Безликий хоть и нервничал, но постарался мне все доступно объяснить. Оказывается безликие уже не могут влиять на наш мир в той же степени, что и раньше. Неизвестно, с чем это связано. По его словам они и сами теряются в догадках. Но доставить кому-то неприятности они все еще способны. В моем случае, далее цитата, это будет смена статуса с квестого непися на обычного. Делать это, по его словам, долго и муторно, но если я не перестану доставлять проблемы и вмешиваться в игровой процесс, корпорация на это пойдет. Не смотри на меня так, я и сам не понимаю в полной мере смысл сказанного. Из объяснений безликого я понял только то, что в случае смены статуса после смерти я не буду больше возрождаться. А если я и дальше буду мешать чужакам развлекаться в моем мире, они вполне могут нанять парочку убийц. Тут я естественно заартачился. Тот кто столько раз верхом на полном ходу врезался в шеренги врага, смерти не боится. И ни чужакам, ни безликим не запугать меня, и не заставить отказаться от своих убеждений. На это парень с еще большим пылом стал меня отговаривать. Мол, он тут из-за меня своей карьерой рискует, а я такой неблагодарный. Если узнают, что он тут с неписью разговаривал, в лучшем случае уволят. А если узнают о чем, то еще и штраф вломят и заставят отрабатывать до скончания века за разглашение закрытой корпоративной информации. При этом сам рыцарь все равно уже ничего не сможет изменить. В лесу как водились мантикоры, так и будут водится. А игроки как охотились на них, так и будут охотиться. Таков нормальный порядок вещей, и пора бы мне с этим уже свыкнуться. И знаешь что? Я ему поверил. Нет, не в то, что это нормальный порядок вещей, а в то, что я ничего не смогу изменить для местных жителей. На следующее утро я собрал весь свой немногочисленный отряд и ушел из Кастельрока. Такие вот дела, братец.

— И? — неужели все действительно оказалось потерей времени, и то что мне довелось услышать, это черновой вариант мемуаров рыцаря на пенсии?

— Что «и»? — не понял меня Кристоф.

— Как твоя история объясняет странное поведение моих родных?

— А ты не понял? Это все игроки, это их рук дело. Если что-то мешает их забавам, они найдут способ это устранить. А все местные, ты сам это заметил, как будто околдованы. Изо дня в день занимаются одними и теми же делами, как будто им указали, что делать, и они не могут противиться. Даже если их действия идут в разрез с логикой. Даже когда их потуги не приносят никакого эффекта. Люди просто плывут по течению и не желают никаких изменений. Кто же мог такое с ними сделать, если не чужаки?

— То есть, это только теория?

— Это уверенность. Слушай, я со многими нашими говорил о чужаках. Никто из них не воспринимал этот разговор. Одни просто меня игнорировали, будто бы я молчал или обращался к кому-то другому. Остальные меня не понимали, как будто я на гоблинском с ними общался. Говорили, что я рассказываю странные вещи и меняли тему разговора. Странно это, не находишь?

— Я много странного повидал с тех пор как ушел из дома, но это не значит, что все непонятное нужно объяснять происками игроков.

— Не веришь? Ну как знаешь. Через месяц-другой, когда сам все увидишь, по-другому заговоришь.

— Возможно. Слушай, если ты на все мои вопросы будешь отвечать, что это происки игроков, то пожалуй нам не по пути. — заявил я без обиняков. — Мне тогда интересней на лесопилке будет.

— Давно ты пробудился? Максимум, неделю? А я уже больше пяти месяцев в здравом рассудке. И знаю гораздо больше твоего. — зыркнул на меня Кристоф раздражительно. — Тебе же будет лучше перенять эти знания от меня. А не набивать шишки самостоятельно. К тому же, мое обещание сделать из тебя хорошего воина в силе. Оруженосец, не умеющий сражаться, мне не нужен. Да и тебе это тоже будет полезно. Сможешь дать отпор всяким неумехам с оглоблями. — намекнул он на мой последний бой с Жигернаутом.

Я задумался. А действительно, что я теряю? Время? Этого ресурса у меня пока что вроде хватает. Работу? Ту, на которую я не хотел устраиваться, боясь повторить судьбу своего отца? Работу, которая, я уверен, уже через день станет постылой, а через неделю ненавистной? Я ведь, уходя из дома, хотел приключений. Так вот они, только руку протяни. А я все еще колеблюсь. Страшно? Может быть немного. Я боюсь перемен. Страшно менять свой тихий и уютный распорядок на что-то неизвестное, даже когда эти перемены сулят нам нечто лучшее, чем было. Только вот наверное поздно думать об этом после того, как ушел из дома.

— Ладно, уговорил. Я согласен стать твоим оруженосцем.