— Итта! — рыкнула мать. — Марш в дом, быстро.

Короткий визг сестры, и стук хлопающей двери. О, имя, надо будет запомнить. А я и не заметил как она вышла. Рядом причитал наш будущий «спаситель».

— Три волка, один тридцать пятый, два тридцатых. Черт, мне не справиться. Что же делать? Что же делать? Вот попадос! — бубнил он себе под нос. — Если свалю, репу точно порежут, но зато сохраню экип. Что важнее? А твою мать! — и он сорвался на бег. Но не на встречу волкам, а в ту сторону, куда я ему недавно показывал.

— Ах ты ж пень сучковый! — орал я ему вдогонку. — Ты куда это ломанулся, кикимору тебе в жены. Да чтоб тебя медведь за медведицу принял.

Бегун не обращал на меня никакого внимания, и шел на рекорд.

— Я тебя запомнил, гад! — благо, это было нетрудно сделать. Вряд ли найдется где-то еще мужик, с такой нелепой внешностью.

— Волки. — спокойно сказала мать, чем привлекла мое внимание.

Я выбросил труса из головы, и повернулся вперед. Не добежав десяти шагов, звери остановились, и мягким стелющим шагом, стали брать нас в клещи. Маман невозмутимо вытащила из-за пояса кинжал. А в левой руке зажала бутылёк с какой-то мутной жидкостью. Не иначе самогон. Видимо, хочет дернуть для храбрости. Я решил последовать ее примеру, и взял вилы на изготовку. Кому сделать четыре дырочки?

Волки нападать не спешили. Они рычали и скалились, и делали ложные выпады, пытаясь вынудить нас делать ошибки. И это у них неплохо получалось, я уже был готов ринуться в бездумную атаку. Ситуацию разрешила моя родительница. Коротко взмахнув, она бросила свой бутылек в одного из зверей. Бутылек разбился о землю прямо перед его мордой. Зашипело, и то место сразу заволокло густым желтоватым дымом. Волк заскулил, а через секунду закашлял. И кашлял не переставая, взахлеб. В дыму его было абсолютно не видно, но я представлял себе, как он катается по земле и стучит лапами в грудь, пытаюсь унять кашель.

Один, похоже, выбыл. А не воспользоваться ли нам этим? Матушка снова отреагировала первой. Издав рев, которому позавидовали бы и степные орки, она ринулась на одного из оставшихся «на ногах» зверей. С секундной задержкой я атаковал второго.

Сходу я провел колющий удар снизу вверх, как-будто кучу сена загребаешь. Серый играючи вильнул всем телом в сторону и пропустил удар возле себя. Вилы мои нашли пустоту, и чтобы не упасть мне пришлось сделать шаг вперед. Волк уже был возле моего правого бока. Клац. Одно быстрое движение и мой правый локоть уже у него в пасти. Зверь сразу повис всем телом, пытаясь меня повалить. Длинное деревковое оружие здесь бесполезно, мне не развернуть его, и не разорвать дистанцию. С криком я отпустил вилы, и левой рукой тыкнул ему в морду, пытаясь попасть в глаза. Бес толку. Он мотает головой и всем телом, и я лечу на землю. Мелькающие строчки и красная пелена мешают видеть. Зверь снова пытается впиться мне в глотку. Я ору, и руками пытаюсь оттолкнуть его от себя. Бесполезно. Он настолько верткий, что это как отталкивать от себя ветряк мельницы. Ветряк отталкивается, а мельница все равно рядом. Перед глазами алое полотно. И оно стремительно меняется на черное. Последней мыслью было — а почему мы не заперлись в доме вместе с сестрой?

Вот гад, бросил нас. И это после того, как сам своим присутствием спровоцировал нападение. Отрыжка гиббона! Попадется он мне на пути, ох я и отомщу. Кину его волкам. Нет, это как-то без фантазии. Привяжу к верхушке дерева. Не то. Отдам на поругание дриадам. О, а еще лучше сестре!

Елки голубые! Мой план мести прервало осознание того, что я снова сижу на дороге в ожидании проходящего путника. С кряхтением я встал и поплелся обратно к дому. Скоро я буду ненавидеть этот отрезок леса, между домом и дорогой.

Опять было утро. Солнце, восходя на востоке, весело подмигивало мне сквозь листву. За последние три дня я еще ни разу не видел заката. Да и ночи проносились совершенно незаметно. Это был сарказм, если что.

Лес, как всегда, был наполнен звуками. Хлопанье крыльев, шуршание лап, крики птиц и зверей. Но увидеть тех, кто издавал это звуки, у меня не получалось. Максимум, мелькающие тени. Лесные жители в своей среде. Мастера маскировки. Чего не скажешь обо мне.

Дома ничего не поменялось. Мать снова была в хлеву, мелькнуло в окне личико сестренки, и где-то вдалеке слышались глухие удары топора. Обыденность. Волки, скорее всего, тоже были на своем месте, но ходить проверять я не стал. Обрыдли их рожи, особенно вблизи. Подойдя к сараю, я увидел, что все-таки кое-что изменилось. Кто-то прибрался внутри и на улице возле него. Хорошо так прибрались, я не заметил ни одной щепки и ни одной веточки. Только, брошенные мной в бою вилы, почему-то так и валялись на земле. Большие палки, кстати, тоже исчезли. Ну, то есть, мои заготовки для кольев. Надеюсь, вместо дров их не использовали. Хорошо хоть сами готовые колышки ни куда не подевались. Так и лежали на том месте, где я их оставил. Все десять штук. Маловато. Сегодня опять придется с ними возиться, доделывать оставшиеся. Найти бы только свои палки. А еще было бы неплохо узнать, чем вчера все закончилось, после того как я улетел в черноту. Маманя вряд ли бы смогла отбиться от двух волков. Надо бы ее порасспрашивать.

Живность приветствовала меня уже практически как своего. Спокойно. Даже овца довольно лениво шуганулась от меня в свой угол.

— О, сын. — подняла на меня глаза мать. — Привел кого?

Нет, честно, у меня этот вопрос скоро рвотный позыв вызывать будет.

— Не привел. А не на дороге я потому, — поспешил продолжить я, глядя как мама уже открыла рот для следующего своего вопроса. — Что там объявлен карантин, угроза эпидемии. Поэтому, по дороге никого не пускают. Вот я и подумал, чего зря сидеть.

Мама уставилась на меня, с подозрением щуря глаза. Похоже, она мне ни капельки не поверила.

— А сам ты не заболел?

— Абсолютно здоров. Чувствую себя превосходно.

— Поня-а-атно, — протянула она. — Ну иди тогда, не мешай работать.

— Погодь. У меня к тебе пару вопросов.

— Серьезно? — она вопросительно подняла бровь. — Ну, задавай.

— Что вчера произошло?

— В каком смысле? Ты привел героя, он не справился, мы пострадали.

Ну что ж, лаконично.

— Нет, это я помню. Что случилось после того как, я… гм пострадал?

— Я тоже пострадала.

Так ничего не добьешься, попробуем с другого боку.

— А что ты помнишь после схватки? Может ты спаслась? Добралась до дома?

— После схватки? — недоуменно спросила меня мать. — Ничего. После того как пострадала, я очнулась утром в своей кровати и пошла давать курям.

Понятно. Значит мать тоже не уцелела. И возродилась с утра как и я. И для нее это в порядке вещей. Немножко прояснило ситуацию, но полной картины все равно пока нет. Куда потом делись волки? Как бы это выяснить? Точно! Сестра! Она же сидела в доме, и должна была все видеть.

— И последний вопрос, — развернулся я к матери на полпути к выходу. — Ты в сарае не убирала? Палки мои не забрала?

— Нет, ничего я не убирала. Я с утра скотиной занимаюсь, ни на что другое у меня времени нет.

— Понятно. Ладно, тогда я пошел.

— Иди уже.

Сестру я нашел в ее комнате. Она сидела на полу и играла с какой-то куклой.

— Привет, Итта. — наконец-то я знал хоть кого-то из своей семьи по имени.

— О, смотри, Гориафет. Кто к нам пришел! Мой старший, непутевый братик. — обратилась сестричка к своей кукле.

Жеваный крот! Что это? С рук Итты на меня смотрел монстр, которого кто-то, по скудоумию, уменьшил и замаскировал под куклу. Нет, оно действительно выглядело как кукла. Ростом в полторы ладони, тело — набитая в мешковину солома, маленькие ручки-ножки и большая одутловатая голова. Кукла была явно мужского пола, одетая в маечку и шортики из черной атласной ткани. И откуда только такая ткань в доме лесном? Вряд ли родители такой постель заправляют.

Вобщем, обыкновенная кукла со странной одеждой, если бы не одно «но». Глаза куклы были сделаны не из стандартных, для такого дела, пуговиц, а из камней. Из странных багровых камней. Создавалось впечатление, что это и не камни вовсе, а горящие провалы в бездну. Жуткое зрелище.

— Вы-выкинь это существо. — заикаясь, показал я на куклу.

— Ты что! Это мой Гориафетик. Мы с ним играем.

Мне показалось, или кукла стала смотреть на меня более мрачно?

— Это страх и ужас! Выкинь его, я тебе нормальную куклу сделаю.

— Нет, я Гориафета ни на кого не променяю. Отстань. А если и дальше хочешь его обижать, то лучше уходи. — сестра обняв, прижала куклу к себе.

— Ладно, все. Не буду больше. — поднял я руки вверх. — И давно это кукла у тебя?

— Давно. — легкомысленно ответила сестра.

— Мама с папой, что-ли подарили.

— Да, нет же! Говорю, она у меня все время была.

Первый страх немного унялся, и кукла уже не казалась мне такой ужасной, просто немного пугающей. Ладно, с этим можно будет позже разобраться, я за другим пришел.

— Слушай, — сменил я тему. — А ты видела как вчера волки напали?

— Ага. — посмотрела она на меня серьезно.

— А мне можешь рассказать подробно? — Елки, может не стоит ее спрашивать, ребенок все-таки.

Все эти кровавые подробности ей точно не нужны. Правда, так как эти нападения случались уже не раз, то она должна была давно привыкнуть к подобному зрелищу.

— Ты же сам там был. Уже не помнишь? — и добавила, обращаясь к своей кукле. — Я же говорила, глупенький братик.

— Напомни, пожалуйста.

— Ладно, слушай. Я гуляла на улице, а мама крикнула, чтобы я бежала в дом. Я и побежала, а вы стали драться с волками. А потом вы с мамой куда-то ушли. Прибежал папа, но тоже куда-то делся. Волки увидели, что вы все пропали и тоже убежали.

Ага, обиделись, что им не с кем играть.

— А куда убежали к лесу? К своей лежанке?

— Нет, совсем убежали. И до утра не приходили.

— Ясно. Спасибо. — задумчиво протянул я. — А ты чем занималась весь вечер?

— Да тем чем обычно. На огороде поработала, только без мамы, потом немного поиграла, поужинала и легла спать.

Девочка, скорее всего, не первый раз оставалась дома одна.

— А в сарае не убирала?

— Нет, в мои обязанности это не входит.

— А палки большие не забирала оттуда?

— Да говорю же, нет. Я даже не ходила туда.

— Хм, странно.

Оставив сестру играться со своим чудовищем, я пошел обратно в сарай. Куда же делись мои заготовки? Может папа взял? Навряд ли. Со слов сестры, вчера бы отец этого сделать не успел, а сегодня он с самого утра ушел валить лес, где мог бы сделать себе сотню таких же. Может быть волки унесли? Ага, и подмели еще в придачу, как компенсацию за ущерб.

Побродив в округе полчаса, я их так и не нашел. Придется делать новые заготовки. Сетуя себе под нос, я вооружился старым ржавым топором, и пошел в лес. В то же самое место, где и был прошлый раз, веток там еще оставалось достаточно.

Старое место я обнаружил быстро, по приметному дубу-великану, в три обхвата шириной, которым я любовался в прошлый раз. Но была одна странность, я нигде не видел своих срубов. Вокруг стояли деревья, без малейшего намека на то, что они недавно лишились пару ветвей. А ведь я вчера именно этим и занимался, прореживал местные деревья. Может быть место не то? Да нет. Приметы говорят об обратном. Возле этого дерева большой муравейник. И красавец-дуб на месте. Да и не такой я плохой лесной житель, чтобы не найти место в тридцати шагах от своего дома. А и леший с ним. Всего лишь еще одна странность из целого ряда таковых.

Поплевав на руки, я принялся за работу. Стал рубить те же ветви, что и вчера. Дежавю. Отец сегодня не пришел. Когда я начал махать топором, звуки его ударов прекратились на пару минут, но потом появились вновь. Эх, хорошо! Свежий воздух и физический труд. В такие моменты я начинаю думать, а не принять ли мне профессию дровосека? Но тут же сам себя отдергиваю. Нет, хорошего понемножку. Целый день махать топором, это не по мне. И даже не потому, что это тяжело, и я с ног буду валиться от усталости. Это ску-у-учно, изо дня в день делать одну и ту же монотонную работу.

Сегодня я закончил раньше, чем вчера. Во-первых, мне нужно было нарубить меньше веток, часть кольев у меня уже все таки была. А во-вторых, сегодня я работал немного быстрее, чем вчера. Да, и еще, слава Духу Леса, не лезли никакие надписи в глаза, и не мешали работать.

Под уничижающим взглядом сестры, я, в две ходки, перетащил все к сараю. Солнце еще не достигло своей высшей точки, и до обеда было еще пара часов. Передохнув пять минут, чтобы восстановить свою зеленую полоску, я начал вырубать из веток палки. Справился я за час, сделав всего один перерыв, и получив двадцать две годных заготовки. Остальные, кривые палки я откинул в сторону. Потом сделаю из них факелы. Они мне еще тоже пригодятся.

Час до обеда. Можно еще поработать. Следующий пункт нашей программы — изготовление кольев. А вот эта работа мне, если честно, уже надоела. Но автоматику включать не будем, а то попорчу заготовки, и снова придется идти рубить ветки. Вновь зазвучали монотонные удары топора. Взять палку, обтесать, заострить конец, положить к остальным. Взять новую…

Мой новый личный рекорд — десять кольев за полтора часа. Поработав какое-то время на жаре, я в конец умаялся. Выносливость на нуле — полоска почти пустая. Пора сделать перерыв на обед. Кормить меня конечно никто не будет, но просто полежать в прохладе дома не помешает. Да и есть особо не хочется, что кстати странно. На сколько же плотный завтрак у меня был?

В доме хорошо: тихо, прохладно, и щепки не летят в лицо. Выпив на кухне воды, я все-таки решил закинуть чего-нибудь съестного в свой живот. Так, для профилактики. Планомерный осмотр кухни на предмет какой-либо пищи, ни к чему не привел. Я нашел только хлеб, но всухомятку его есть, не захотел. И еще какие-то пучки сена сушились на подоконнике. Нормальные припасы, я обнаружил только в погребке. Там было полно всяческих овощей, небольшое количество фруктов, соленья и несколько бутылок с чем то подозрительно красным. На крючке была подвешена туша животного. Теперь я понимаю почему кудрявая истеричка такая зашуганная. Должно быть видела, как закончила ее товарка. Либо случайно в погреб заглянула.

Прихватив с собой два яблока я пошел в свою комнату. Там я провалялся полчаса, наслаждаясь отдыхом, грызя лакомство, и раздумывая.

Только бы сегодня вчерашний странник не пришел, и не испортил все опять. Хотя нет. Хорошо бы он пришел — сразу бы от меня вилами в бок получил. Тогда, правда, волки опять могут напасть. А я хотел бы уже закончить со своей ямой-ловушкой. Надеюсь, она сработает. Другой вопрос, чем бы потом заняться? Можно было бы в город сходить, или разведать окрестности. Вариантов много, надо будет подумать. Знаю одно, целыми днями торчать в доме, я не собираюсь. Уж, всяко, найду себе занятие по душе. Ну а пока, пора заняться делом, которое не так сильно по душе. У меня еще двенадцать палок должны превратиться в колья.

Как бы нехотя я не возился с оставшимися заготовками, управился я за два часа. Теперь у меня было тридцать два крепких и красивых колышка. У меня зубов и то меньше. Точно. Буду теперь яму называть пастью. Если все эти клыки туда вставлю.

Для ямы все готово. Теперь осталось только ждать пока серые не свалят. Мать говорила, что они уходят вечером, с моим приходом. Во сколько точно я не знал. Но до темноты они должны убраться. А до темноты еще часа четыре. Чем бы заняться?

Следующие пару часов я маялся без дела. Побродил в округе. Позаглядывал в те места, где я еще не был. На самом деле такое место было только одно — баня. Ничего особенного. Обычный сруб с печкой на берегу реки. Внутри ничего что могло бы мне пригодиться. Пара тазиков, корыто да ветки дуба связанные в веники, и висевшие на стене. В пяти метрах от бани, столб, с натянутой между ними веревкой. Видимо это место мать также использует для стирки.

После этого я сходил к отцу, но он меня тут же выгнал. Пошел проверить волков, те все еще лежали на своих местах и никуда не собирались. А потом мне пришла в голову замечательная идея, как можно скоротать время. Рыбалкой. С полчаса я искал по дому удочку или хотя бы какую-нибудь снасть. Ничего. Видимо лесоруб рыбаку не товарищ. Затем я было хотел почитать матушкин талмуд о травах, но не смог его найти. Минут двадцать я наблюдал, как мать с сестрой работают на огороде, и уже хотел было идти биться головой о дерево, как пришел отец. Мать тут же позвала всех ужинать. Скользнув взглядом по тому месту, где лежали волки, я ничего не увидел. Я и до этого там ничего не видел, так что это не означало, что они ушли. Но я, почему-то, был в этом уверен. То что мать объявила ужин, значит что и я уже должен был вернуться с дороги. Но сразу бежать и вгрызаться лопатой в землю я не стал. Решил ужин не пропускать. Кто его знает, сколько я буду копать ту яму. Может быть на всю ночь застряну. Силы мне пригодятся. Поэтому я бодренько зашлепал вслед своей семье.

Чего там мамка наготовила? А ничего она не наготовила. На столе лежали только лишь сырые продукты. Картошка, морковка, капуста и лук. И еще небольшой кусок сырого мяса. Спасибо, было очень вкусно, я пошел. Мы чего, сыроедение практикуем? Сырую картошку жрать не заставите!

Не успел я и рта раскрыть, как мама сгребла это все в котелок и поставила его на печку. У меня в буквальном смысле отвисла челюсть. А почистить, а порезать? Может лучше бы я ужин приготовил?

Мать же невозмутимо стала помешивать в котелке черпаком. Уже через пятнадцать секунд по кухне пополз запах чего-то вкусного. В животе заурчало.

— Садитесь за стол. — сказала нам мать и стала разливать по тарелкам, то что было в котелке.

У меня второй раз за две минуты отвисла челюсть. В тарелке был густой и наваристый суп. В нем плавали почищенные и мелко нарезанные овощи, вперемешку с маленькими ломтиками мяса. Может она туда незаметно кубики магии кинула?

Было очень вкусно. Я освободил свою тарелку за три минуты. И уже хотел было облизать ее, но меня остановил упреждающий взгляд мамы. Перед глазами замелькали строчки о каких-то положительных эффектах, но я не стал вчитываться, боясь прощелкать добавку. Отец тоже работал ложкой гораздо быстрее, чем своим топором. В итоге, остаток супа мы разделили на двоих. Я не отрывался от своей тарелки, пока не отчистил ее всю. Сделав это, я с удовлетворением откинулся на стуле. Благодать. Эх, сейчас бы взять хорошую книжечку, да завалиться на то кресло-качалку, которое я видел у родителей в спальне. Но расслабляться нельзя. Расслаблюсь, когда закончу с волками. И даже возможно отпраздную. Думаю, пропажи одной бутылки с красной жидкостью из погреба никто не заметит.

Я со вздохом встал и пошел на выход.

— Ты куда это? — спросила меня маман.

— Да, пойду свежим воздухом подышу.

— Правильно. — похвалил меня батя. — И полезно и сон будет крепким.

— Кстати, — спросил я у самого выхода. — Кто-нибудь знает, где у нас лежат лопаты.

— В сарае возле стены, справа от входа.

Точно, я же видел их там, когда себе оружие выбирал. Если ваш сын, на ночь глядя, с лопатой уходит из дома, это выглядит как минимум подозрительно. Но мои родители люди простые, и ничего такого не заподозрили.

На улице было еще не темно, но солнце неуклонно двигалось к краю. Это был мой первый закат за последние три дня. Так долго я еще не доживал. Зрелище было просто фантастическим. Казалось, что солнце умирало, чтобы завтра утром вновь возродиться. Но это завтра, а сейчас оно залило весь край неба багровым цветом. Цветом крови. Завтра утром тоже прольется кровь. Надеюсь, она будет волчья, а не моя. Ладно, хватит лирики, пора браться за дело.

В сарае я нашел две лопаты. Выбрал из них ту, что смотрелась пореспектабельней. И тут я вспомнил, что я упустил. Я не сделал ни одного факела, дырявая башка. Благо, делаются они недолго. Намотать на палку тряпку, и опустить этим концом в масло. Масло в сарае было, а вот тряпки… Пришлось разорвать мешок, в котором находился какой-то хлам, высыпав его на пол. Надеюсь, ничего важного там нет. Палки у меня были. Те что я забраковал на колья, и еще пара ножек от сломанного стула. Десять минут, и у меня в наличии девять целых факелов. Сразу поджигать их, я не стал. Кто знает на сколько их хватит. Надо бы поэкономить. Тем более на улице еще достаточно светло. Потом, правда, придется красться домой, чтобы поджечь факел. Но это мелочь.

Сунув подмышку все факелы и взвалив на плечо лопату, я пошел к месту лежанки волков. Дойдя до нее, я осмотрелся. Темная стена леса выглядела зловеще. Казалось, оттуда на меня глазеют тысячи глаз, аж мороз по коже. Показательно отвернувшись к лесу спиной, я начал разглядывать наблюдательный пункт серых. Слава Духу Леса, он был отчетливо виден. Трава была принята в тех местах, где на ней лежали три волчьи туши. Лопатой я очертил примерные размеры ямы. Получилось что-то типа квадрата два на два метра шириной. Глубиной волчьи ямы обычно должны быть в человеческий рост. Но я не уверен, что успею вырыть настолько глубокую яму. Сколько успею, такая и будет. Что ж пора приступать.

Стоп! Дерн нельзя перекапывать, его же потом надо будет уложить поверх ямы, для маскировки. Клеванный шпрот! А на что я его буду укладывать? Нужны же еще ветки. Да, об этом я как-то не подумал. Вот я олень! Я вообще о многом не подумал. Отвратительная подготовка. А как известно, подготовка плана это пятьдесят процентов его успеха. Придется работать всю ночь. До утра ловушка должна быть готова. Я не знаю, что волки будут делать, если увидят незаконченную яму. Вполне возможно, что найдут себе другое место, и тогда мне придется рыть еще одну.

Дерн я снял минут за двадцать, работая аккуратно и не спеша. Хорошо, что корни у травы были большие и длинные. Благодаря этому, дерн особо не рассыпался, и у меня получились небольшие, но крепкие, травяные коврики. Аккуратно сложив их в стороне, я принялся копать.

Это было уже труднее. Точнее, дольше. Копать то не сложно, бери лопату, да втыкай в землю, но оказалось, что я не только плохой лесной житель, а и крестьянин тоже. Моя зеленая полоска пустела с такой скоростью, что создавалось впечатление, что ее кто-то пьет. Приходилось делать перерывы. Мно-о-ого перерывов. Буквально, через каждые пять минут. Потом две минуты на передышку, и по новой. Где-то через час, солнце почти полностью ушло за край. Остался маленький кусочек, который практически не разгонял тьму. Надо мной повисли сумерки. Пора поджигать факел.

Воткнув опостылевшую лопату в землю, и взяв один факел, я поплелся в дом. В доме стояла тишина. Сестры нигде видно не было, скорее всего она уже спала в своей кровати. Родители же еще бодрствовали. Мама читала свою любимую, а скорее всего просто единственную, книгу. А папа сидел и тупо пялился в пустоту. Видимо нет у него никакого хобби. Занялся бы хоть оригами. Оба родителя не обратили на меня никакого внимания. Я выпил воды, и уже хотел было поджечь факел и пойти обратно, как заметил кое-что интересное. Зеленая полоска стала пополняться быстрее. Видимо, из-за того, что я выпил воды. Что ж, логично. Я освежился, и тем самым взбодрился. Неплохо было бы теперь воспользоваться этим открытием. Запалив факел, и взяв с собой почти полное ведро воды, я вышел из дома.

Много света факел не давал, но в пределах нескольких метров тьму рассеивал. А больше мне и не надо было. К тому же и темнота была не полной. На небосводе зажглись звезды, а из-за деревьев робко показалась первая луна.

С водой работа пошла быстрее. Нет, перерывов меньше не стало, но теперь они были короче. Где-то через час я даже получил обнадеживающию надпись.

«Ваша сила увеличилась +1».

А ещё через полчаса.

«Вы получили навык землекоп 1 уровня».

Скорость копания ям увеличена на 5 %.

Навык получает бонус, если у вас есть умение рудокопа.

Хм, а почему землекоп — это навык, а дровосек — это умение? В чем разница? Хотя, я кажется понимаю. Мне не предложили перевести навык в профессию. Видимо, профессию можно выбирать только из умений. Эх, не стать мне профессиональным копателем ям. Максимум любителем. Но вряд ли, я настолько полюблю это дело.

Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Я понял это еще через полтора часа, когда в очередной раз решил хлебнуть водички. Перед глазами всплыла надпись.

«Вы выпили слишком много воды, и уже не хотите пить. Если вы продолжите потреблять воду, это может привести к наложению негативных эффектов. Таких как, „Тошнота“, „Боль в животе“ и „Слабость“».

Жеваный крот! Уже почти полночь, а я вырыл яму лишь чуть больше, чем по колено глубиной. И опять заминка. Теперь перерывы между подходами снова увеличатся. Ладно, для экономии времени, в ходе перерывов займусь чем-нибудь другим. Мне ведь не только копать надо, а еще и веток нарубить. А еще я прикинул, что один факел горит примерно полчаса. С таким расходом мне их до утра не хватит. Нужно еще семь, плюс-минус один факел. Тряпки от мешка у меня еще оставались. Нужно только топором помахать. Да это тоже отнимает силы, но не с такой скоростью, как работа лопатой. Буду чередовать.

В походах за ветками, в лес углубляться я боялся, и без факела никуда не ходил. Ночь была полна звуков, криков и шорохов. Хищник преследующий свою добычу. Жертва в страхе убегающая от него. Крики боли и ужаса. Крики торжества. Ночь жила своей жизнью, невидимой для меня. Но зато я мог ее прекрасно слышать. Мозг, пораженный страхом, рисовал жуткие картины, того, что по его мнению, скрывалось в темноте. Мне стоило огромного труда оставаться на месте, и копать.

Где-то под утро, когда все хищники наконец успокоились, и отправились в свое логово с набитыми животами или голодными, а я ковырял лопатой в яме, чуть больше чем мне по пояс, меня вновь почтили своим присутствием пара строк.

«Вы не спали больше двадцати часов».

На вас наложен негативный эффект «усталость», чтобы избавиться от него, поспите.

Штраф — запас сил восстанавливается на 50 % медленнее.

Штраф — количество запаса сил уменьшено на 25 %.

Ну просто замечательно! Копать, смысла больше нет, слишком низким будет коэффициент полезного действия. Отдыхать буду больше, чем работать. Значит, глубину придется оставить такой как есть. Надеюсь, что этого хватит. Осталось только вкопать колья и замаскировать яму. Где там были мои деревянные зубы?

Эффект «усталость» давал о себе знать. Я чувствовал себя как выжатый лимон, но заставлял себя работать. До утра нужно закончить. Кто-то там, кто пишет мне сообщения, сжалился над моими страданиями, и черкнул еще одно.

«Ваша выносливость увеличилась + 1».

Рассвет застал меня сидящим на дереве с топором. Я добывал ветки для маскировки ямы. Факелы давно закончились, воды в ведре не было. Оказалось, что через несколько часов она «утряслась», и мне снова можно было пить. Закончив с ветками, я кубарем слез с дерева, и потащил их к ловушке. Глаза слипались, руки тряслись, а ноги были ватными. Я уже не раз, и не два не попадал топором по ветке, а случайно цеплял себя по руке или ноге. И тогда перед глазами появлялась красная полоска, которая уменьшалась от моего членовредительства. Видимо, запас моей жизни.

Когда я дотащился до ловушки, «Пасть» грозно щерилась всеми своими клыками. Да, я закончил с кольями, и вкопал их все. Яма получилась не такой глубокой, как я надеялся, но тут уже ничего не попишешь. Оставалось только ее прикрыть.

Это оказалось не таким уж легким делом. Я как мог, аккуратно, распределил все ветки, а сверху накрыл снятым ранее дерном. Получилось не ахти. Но времени на улучшение уже не было. Хлопнула приглушенная расстоянием дверь — мама встала, и пошла кормить скотину. Это значит, скоро завтрак, и волки вот-вот будут здесь. Я бросил последний взгляд на свое детище. Да, незаметностью тут и не пахнет. Я бы не смог увидеть эту ловушку, только если бы пристально изучал проплывающие мимо облака. Надеюсь, волки не смотрят под ноги.

Ладно, будем считать, ловушка окончена, пора занять свой наблюдательный пост. Не успел я об этом подумать, как перед глазами снова появилась надпись.

«Вы изготовили ловушку „плохая волчья яма“».

Чего это плохая? Сами бы попробовали лучше сделать!

«Вы получили навык сапер 1 уровня».

Качество создаваемых ловушек увеличено на 1 %.

Шанс заметить ловушку увеличен на 1 %.

Шанс обезвредить ловушку увеличен на 0,5 %.

Ничего принципиально важного, мне не сообщили. Ну стал я чуть лучше делать ловушки. Чего чернила тратить?

Свой наблюдательный пост я решил сделать на дереве, в пяти метрах от «пасти». И видно лучше, и безопасней. Вот только взобраться на него было сплошной мукой. Кое-как я поднял свое многострадальное тело на высоту двух метров, и усадил его там. Руки у меня тряслись, в горле был металлический привкус, а пустая зеленая полоска вовсю мигала, чем очень сильно меня раздражала. Через несколько мгновений задышалось легче, выносливость начала восстанавливаться.

На завтрак меня никто не звал. Никто не всполошился, что меня нет. Не пришел и не пришел, нам больше достанется. У нас хоть и маленькая семья, но, видимо, правило большой семьи работает на ура.

Сидя на дереве, мне было видно наш дом намного лучше. Вот мама вышла из сарая и зашла в дом. Очевидно, пошла кормить свою неполную семью. Минут через пятнадцать снова хлопнула дверь, и я увидел как отец, закинув топор на плечо, пошел в сторону своей вырубки. Шел он легким пружинистым шагом, чуть ли не подпрыгивая, явно довольный жизнью. Видимо, схомячил и мою порцию тоже. По идеи, в это же время, я тоже должен уходить, только в противоположную сторону. И с моим уходом должны прийти волки. Это если верить словам матери.

Звери появились настолько внезапно, что я чуть не свалился с дерева от неожиданности. Пока они трусили по лесу я их совершенно не видел, хоть и посматривал в ту сторону. Для меня они просто возникли перед лесом, и тремя молчаливыми, серыми тенями, заскользили в сторону своего любимого места. И в сторону ловушки. Давай «пасть», не подведи.

Вообще знаток диких зверей из меня не очень. Я не знаю всех паводок волков. Как они чуют опасность? Избегает ли подозрительных мест? Вроде как должны. Диким зверям свойственна осторожность. Но, как я уже говорил, поведение этих зверей было довольно таки странным. В общем, я не знал, сработает ли моя ловушка, но очень на это надеялся.

Волки двигались колонной. Один за одним. Что меня слегка расстроило. Я то рассчитывал, что они всей толпой вылетят в яму. Но даже если попадется только один, это уже будет хорошо. Это уже будет маленькая победа. Надеюсь, оставшиеся убегут прочь.

Возглавлял колону вожак, что было логично. Он был немного крупнее своих сородичей, но выглядел гораздо более матерым. Нюхая землю перед собой и косясь в сторону дома, он на полном ходу влетел в ловушку. Да! Второй волк попал в яму только передними лапами, с визгом он попытался отпрянуть, но инерция бессердечна, и он кувырком полетел в «пасть». Перед глазами опять появились вездесущие строчки.

«Ваша ловушка нанесла урон „вожаку серых волков“».

25 единиц урона.

29 единиц урона.

17 единиц урона.

«Ваша ловушка нанесла урон „серому волку“».

31 единица урона.

96 единиц урона. Критическое попадание.

154 единицы урона. Критическое попадание.

29 единиц урона.

17 единиц урона.

Из ямы донеслись скулеж и рык разъяренного зверя. Третий волк, не попавший в яму, развернулся и безошибочно нашел меня взглядом. И тут же с жутким оскалом ринулся ко мне. Эй, как ты понял, что это моих рук дела? Клейма мастера на яме я не ставил. Но волку было плевать на мои доводы. Каким-то образом, он знал, что это именно я атаковал его собратьев. И он хотел мести. Я сидел на дереве, на высоте двух метров от земли, но от греха, полез выше. Волк уже был подо мной, и прыгал вверх, с надеждой схватить меня за пятку. И у него это почти получилось! Его челюсти так и мелькали в ладони от моей ноги. Это придало мне прыти. Забыв и о своей усталости и сонливости, я с ловкостью белки, полез вверх. Остановился я только метрах в четырех от земли, возле развилки дерева, где можно было удобно устроиться. Что я и не преминул сделать, усевшись там, и посмотрел вниз. Внизу ярился волк, скалясь, брызжа пеной из пасти, царапая кору дерева, и прыгая, в бесплодной попытке добраться до меня. Раздался, леденящий душу, вой и из ямы-ловушки выпрыгнул вожак. Жеваный крот! Все-таки он остался жив. Выглядел зверь потрепанным. Видны были раны на лапе и плече животного. А из его бока вообще торчал обломок моего кола. При этом он даже не хромал, пока бежал к моему дереву. Миг, и уже два волка беснуются подо мной. Другой волк из ямы так и не вылез. А через пять минут мне пришло сообщение.

«Вы убили „серого волка“».

Вы получили опыт… заблокировано.

То что я сумел прибить хотя бы одного волка, это хорошо. Но вот остальные два, никак не хотели принимать поражение. Сооружение ловушки и нанесение им урона, не испугало их, а только разозлило.

Бушевали волки примерно полчаса. А потом вдруг как-то разом затихли, и улеглись под моим деревом. Надо полагать, выносливость кончилась. Жаль, что не терпение. Всем своим видом, они показывали, что пробудут тут долго. Собаки дикие.

Свалить от них мне точно не удастся. Я не дитя джунглей, с ветки на ветку прыгать не умею. А вниз спускаться — самоубийство. Это будет битва терпений, кто кого пересидит. Терпения у меня хоть отбавляй, у меня выносливости мало. А еще спать жутко хочется, того и гляди, навернусь с дерева случайно заснув. А проснусь, скорее всего, уже завтра на дороге. Стоит себя обезопасить. Надо бы привязаться, но чем? Окинув себя взглядом, я придирчиво оценил свою одежду. Обыкновенные холщовые штаны, и не такая грубая, льняная рубашка с длинным рукавом. На поясе кожаный ремень. На ногах старые сбитые сапоги. Сапогами не привяжешься, но все остальное можно использовать. Показав волкам короткий, но очень пылкий, стриптиз, я стянул с себя всю одежду, и кое-как закрепился на дереве. Ремнем привязал ноги к дереву, штанами привязался в районе поясницы, а рубаху пропустил подмышками. Отлично, теперь даже если засну, то не упаду вниз. Лишь бы кошмар не приснился, и я не начал во сне махать руками и кричать. В этом случае могу и навернуться.

Обустроившись на дереве, я взглянул на своих сторожей. Они никуда не делись. Лежали и ждали, пока я созрею, и упаду как плод. При этом еще и занимались своими делами. Вожак зализывал свои раны. В пасти у него, по всей видимости, была спрятана целая аптечка, потому как раны исчезали прямо на глазах. Может быть это обман зрения, но мне показалось, что они слегка светились желтым светом, пока исцелялись. Дальше он осторожно, и глухо ворча, вытащил из бока осколок деревяшки. И также принялся его зализывать. Пять минут, и волк как новый. Ни одного пятнышка красного, или какого другого цвета, на серой шкуре. Только два желтых глаза, которые периодически поглядывали на меня.

Ладно, сторожите, серые, а я пока посплю. Пора надавить на массу. Я с блаженством закрыл глаза. На черном фоне зажглась надпись.

«Вы не можете спать пока рядом находятся враги».

Тьфу на тебя. Почему это не могу? Добраться же они до меня не могут. Я посмотрел на волков. Те лежали и пялились на меня. Нет, в глядеки играть не будем. Я снова закрыл глаза. Надпись никуда не делась. Да и плевать. Мне нужно отдохнуть. Все равно я эти строчки постоянно игнорирую. Минут пять темноту закрытых глаз освещала эта надпись. Я старательно не обращал на нее внимания. И она стала тускнеть, все больше и больше, пока полностью не исчезла. Я провалился в блаженную темноту.

Пробуждение было кошмарным. Меня разбудила дикая какофония звуков, как будто, пока я спал, ко мне подкрался целый взвод волынщиков. Открыв спросонья глаза, я ничего не смог разглядеть, мой взор застилала очередная строчка.

«Вы получили достижение „Соня“».

Присутствие рядом опасности, не мешает вам заниматься любимым делом.

Я с усилием продрал глаза. Какой, к лешему, соня? Ощущение, что я и не спал ни фига. Я взглянул на солнце. Оно совсем немного продвинулось в своем ежедневном походе. Я спал меньше часа.

«Внимание, чтобы избавиться от негативных эффектов „Слабость“ и „Сонливость“, вам нужно поспать не менее шести часов».

Да пошли вы… Гадский звук, разбудивший меня не прекращался. Что это? Наконец, окончательно проснувшись, я разобрался в чем дело. Выли волки. Громко так, с надрывом, на одной ноте. Я посмотрел на них. Вой оборвался, и они повернули ко мне свои довольные рожи. Клянусь, они ухмылялись.

Видимо, в их волчьей стае не было ни одного самца. Одни ссу… самки.

Решили провести провокацию? Неважно, я достаточно сильно хочу спать. Засну и под эту сирену. Я вновь прикрыл глаза. Пять секунд спустя, над окрестностями разнесся сдвоенный волчий вой. Как же душевно поют. Меня аж типает. Ну-ну, посмотрим, кому первому надоест.

Первому надоело мне. Они достали меня настолько, что я уже было в порыве хотел спрыгнуть и надавать им по серым наглым мордам. Спасло только то, что я был привязан. Не их спасло, а меня. Порыв прошел так же быстро как и начался. Но раздражение никуда не исчезло, и требовало срочного выхода, или же грозило меня разорвать. Чем бы в них кинуть? Топор с лопатой остались внизу. На дерево я с ними не полез, и так себя еле затащил. Я перевел взгляд на свои сапоги. Нет, не буду обувью кидаться, разорвут, а мне потом босым ходить. Эх, жаль, я не на сосне сижу, так бы в них шишками покидался. Никакого урона я бы не нанес, но душу бы отвел.

Так, кажется волки на меня не смотрят. Я с головой нырнул в объятия сна.

— Ааавуууууу.

И тут же вынырнул. Сволочи! Как они узнают, что я глаза закрыл? Им же не видно. Мое лицо развернуто, так сказать, к потолку из зеленых листьев. Неужели я храпеть начинаю?

Так мы и развлекались до самого вечера. Я, пытаясь урвать хоть пару минут сна, а волки, не давая мне этого сделать. Где-то в обед мне пришло очередное обнадеживающие сообщение.

«Вы не ели больше двадцати часов».

На вас наложен негативный эффект «голод», чтобы избавиться от него — поешьте.

Штраф — здоровье больше не восстанавливается.

Да, мне в принципе и не надо, лишь бы оно не тратилось.

К вечеру, я стал лучше понимать зомби. Какая это пытка, когда в голове у тебя бьется всего одно слово. И не важно, это слово «мозги» или «спать».

Несмотря на постоянный гвалт, никто из моих на шум не заглянул. Волки их совершенно не интересовали, за исключением того случая, если только эти волки не бегут их харчить. А так, пусть хоть в караоке поют. И это, наверное, к лучшему. То что никто из моих, ничего не может противопоставить волкам, я уже убедился. Так что пусть лучше будут подальше.

Последний час, я уже не пытался заснуть. Ждал прихода отца, и тупо пялился в ту сторону леса, откуда он должен был выйти. Никогда я еще не радовался так его приходу. Лежа на ветке с затекшими конечностями, я прыгал на ветке и мотылял всеми частями тела, рискуя свалиться, и под занавес попасть волчарам в пасть. Я орал какую-то ересь, как сумасшедший проповедник-фанатик, сам не понимающий, что он кричит. Отец даже, вроде, меня услышал. Остановился на минуту, пригляделся, пожал плечами и пошел дальше. Серые, в этот момент, молча встали, и двумя разочарованными тенями, растворились в лесу. Растворились в буквальном смысле, только что были, и уже нет. Может быть притаились за соседним кустом, и ждут пока я беспечно слезу с дерева. Для верности, я подождал минут пять, и начал себя отвязывать. Я хотел подождать четверть часа, но не выдержал. Близкое исполнение моих желаний вскружило голову. Отвязавшись, я не удержался на дереве ватными руками, и упал на землю, больно ударившись по пути об ветку. На что тут же не преминули отреагировать.

«Вы получили травму „сломанное ребро“».

Ваша ловкость уменьшена на 20 %.

Ваша скорость уменьшена на 10 %.

Вот, клеванный шпрот! Больно. И сковывает движения. Полоска жизни просела на четверть. Плевать. Сейчас главное дотащиться до дома. Охая, ахая и причитая, я оделся. Не показываться же перед родными в трусах. Засунув топор за пояс, и опираясь на лопату как на посох, я похромал домой.

Проходя мимо ямы, я не удержался и заглянул внутрь. Там был полнейший кавардак. Половина кольев повалены, края ямы в некоторых местах обсыпались. Туша волка лежала там, нанизанная на колья. Один вошел зверю в шею, другой в грудь, тем самым, нанеся серьезные повреждения. А иначе, под моим деревом, сидело бы трое зверей. Яму надо бы привести в порядок, а тушу выпотрошить. Но это завтра. Сейчас мной управляют два первобытных инстинкта. Пожрать и поспать.

На ужин я опоздал. Когда я вошел, отец, напевая себе под нос, выскребывал остатки со дна котелка. Вот бы он так работал, как ест.

— Что случилось? — заподозрила сразу неладное мать.

— Хочу есть и спать. А потом спать. — невнятно ответил я.

— А тут что? — кивнула она на мой бок, который я придерживал рукой.

— Ребро сломал. — как можно беспечней ответил я, и пожал плечами, но тут же зашипел от боли.

— Та-а-ак. — протянула мать. — Садись сюда, и пока ничего не ешь. И не вздумай засыпать.

Я покорился, спорить сил не было. Маман запорхала по кухне, легкая как бабочка, и стремительная как стрекоза. Своим затуманенным взором я не всегда поспевал за ее движениями. Надергав травы из разных пучков, что сушились на подоконнике, она закинула ее в кружку и залила кипятком. Оставив очередной отстой настаиваться на столе, она ушла. Через две минуты вернулась, неся с собой небольшой прозрачный бутылек с нежной розовой жидкостью внутри.

— Я же сказала, не спать. — не сильно щелкнула она меня по лбу.

— А я и не, — безапелляционно ответил ей я, с трудом разлепляя глаза.

На кухне мы были вдвоем. Сестра с отцом куда-то исчезли. Мать сунула мне в руки кружку со своим травяным чаем. Я уже было хотел заорать, но понял, что она уже не горячая.

— Пей. — последовал приказ.

Горестно вздохнув, я задержал дыхание, и опрокинул в себя треклятое зелье.

— Ы-ы-ы, гадость.

— Теперь снимай рубашку. — не отставала от меня она.

В прозрачной бутылочке оказалось не жидкость, это была мазь. Заставив меня оголить торс, мама густо намазала, уже опухшие ребра. Мазь приятно холодила измученное тело. Но это только поначалу. Уже через минуту она казалась теплой. А еще через одну, я кричал благим матом, что мне горячо.

— Терпи. — только и сказала мать.

В ребрах что-то хрустнуло, и жар вместе с болью стали отступать. Тело начало расслабляться, все мышцы будто бы поплыли как кисель. А я и не заметил, что был так напряжен.

— Ешь и иди спать. — родительница снова мне сунула что-то в руки.

Я открыл глаза (и когда я успел их закрыть?), в руке был здоровенный бутерброд. С мясом, помидорной и огурцом, перчиком и петрушкой. Я поглотил его в три укуса, практически не жуя. Поднялся и пошел в свою комнату. Мысли, раздеться, даже не возникло. Я сразу упал на кровать. Заснул я еще в полете.