Вначале, как всегда, истаял свет.

Еще мгновение назад он видел очертания предметов, отразившиеся на внутренней поверхности век, и едва заметную пляску теней, порожденных пламенем единственной свечи. Теперь вокруг было бесцветное ничто. Звон в ушах растворил в себе шепот ветра и шелест колышущихся занавесей, но спустя миг затих и он. Последними ушли запахи — предрассветной свежести, нагретого воска, сирени и яблок. Все поглотила бесконечность мрака. Тот, кто сказал, будто тьма есть лишь отсутствие света, явно никогда не бывал в этом месте. Здесь, в пространстве, как его называли, не существовало понятий «где?» и «когда?», не было теней, цветов (темнота — черная? чепуха!..), звуков и запахов. Был только он сам, точнее, его сознание — крошечная искра, горевшая тем ярче, чем больше была его сила.

Больше не было ничего, но окружающий мрак казался почти материальным.

Тяжесть, давившая на него, была столь явственной, что хотелось вскинуть несуществующие руки, зачерпнуть бархатистую пустоту фантомными ладонями и отбросить ее в сторону — сродни тому, как заживо погребенный царапает, загребает горстями еще рыхлую землю в тщетной попытке прорыть себе путь на поверхность, к жизни и свету.

Здесь, как и под землей, не существовало воздуха, а дыхание было не более чем иллюзией.

Он ненавидел это место. Тому имелось несколько причин, но первой и главной являлось то, что покинуть пространство по своей воле было невозможно. И те, от кого зависело, получит ли он разрешение уйти или нет, должны были вот-вот появиться.

В этот раз ждать пришлось долго. Слишком долго; так, что это уже смахивало на оскорбление. Они хотят заставить его мучиться неизвестностью? Гадать, зачем его сюда позвали? Лихорадочно соображать, в чем он провинился, а заодно и присочинить десяток ложных причин? Вероятно, тактика эта сработала бы в абсолютном большинстве случаев, но не теперь. Не на того напали. Он твердо знал за собой только одно-единственное деяние, которое можно было вменить ему в вину. Другой вопрос — как они прознали? И что собираются предпринять?

Но времени на размышления уже не оставалось.

Он больше не был один.

Искры вспыхивали одна за другой, выстраиваясь в разомкнутую окружность. Одиннадцать членов Высшего Совета магов. В отличие от него, они имели здесь форму. Никак не соотносящуюся с действительностью, разумеется. Ни имен, ни внешности одиннадцати избранных и главы Совета не знал никто. Приходя в пространство, они обретали иллюзорный облик — порой весьма оригинальный. Мышь. Птица. Ребенок с неестественно длинными глазами в пол-лица. Еще несколько фигур, бесформенных и бессмысленных. Он даже не пытался их различить. Чья-то личина горела ярче, чья-то бледнее, но разница была невелика. Слабых магов среди членов Совета не держали. Слабые просто не выживали.

Замыкая круг, вспыхнула двенадцатая искра, принявшая форму волка. Глава Совета всегда приходил и уходил последним. Вот теперь начинается.

— Кеннет из Аридана. — Волк заговорил, странно и смешно открывая пасть. Эта мимика, впрочем, была таким же обманом, как и все остальное. На самом деле глава не издавал ни единого звука. И слова его Кеннет не слышал, а ощущал — каждой частицей сознания.

— Знаешь ли ты, зачем был призван сюда?

— Не имею понятия. — Мыслям довольно затруднительно придать какую-либо интонацию, но он постарался, чтобы эта ложь прозвучала как можно более резко. Пусть думают, что попытка выбить его из равновесия удалась.

— До Совета дошла информация о том, что ты нарушаешь Кодекс. — Упрек. Обвинение.

— В самом деле? — Ирония, смешанная с тщательно рассчитанной нервозностью.

Конечно, нарушает. Как и все прочие. Если бы Кеннету показали хоть одного мага, который этот Кодекс ни разу не нарушил, он бы сильно удивился. Но таковых, несомненно, не отыщется.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание? — Равнодушие. И — толика любопытства. Не столь уж бесстрастен глава, как хочет казаться. И ничто человеческое ему не чуждо.

— Ничего. Поскольку я даже не знаю, в чем меня обвиняют. — Чуть больше напряжения.

— К чему лгать? Но если ты хочешь непременно услышать это… Кодекс запрещает брать учеников без ведома Совета. Ты презрел этот запрет. Ты нашел ребенка, который потенциально сильнее любого из нас, и решил обучать его самостоятельно, втайне. Это измена.

О нет, всего лишь ущемление интересов Совета. Который, как обычно, думает только о собственной выгоде. Никто из присутствующих не может похвастаться кристальной чистотой помыслов, этот ребенок слишком большое искушение. И все-таки откуда им стало известно про мальчика? Кеннет полагал, что принял все возможные меры предосторожности. Из тех, кого он вынужденно посвятил в подробности своего плана, никто не мог его выдать. Никто. Он был уверен.

— Ты признаешь свою вину?

Да чтоб тебе пусто было.

Нет, так нельзя. Он не может позволить себе потерять самообладание.

— Признаю. — А вот с этого момента — никаких эмоций. Игры кончились. Отрицать очевидное бессмысленно, да и опасно. Но пусть теперь попробуют прочесть его ауру. Будут неприятно удивлены.

— Наглец… — произнес кто-то позади него. Кеннет не стал уточнять, кто именно. Какая разница?

— Что ж, следует отметить, смелости тебе не занимать. — Волк склонил светящуюся башку набок. — Твой проступок не останется безнаказанным. Именем и властью Высшего Совета магов отныне тебе запрещено брать учеников. И учти: если ты нарушишь и этот запрет, кара будет значительно более суровой.

— Что с мальчиком?

— Убит.

— Ложь.

— Нет. Совету нужны гарантии, что ты не наделаешь глупостей.

А вот тут многоуважаемый глава, вне всякого сомнения, врет как сивый мерин. Не такой он дурак, чтобы убивать этого ребенка. Не в его интересах подобная… хм… глупость. Тем не менее придется притвориться ничего не понимающим.

— Ты хочешь спросить что-то еще?

— Я хочу знать, кто ваш информатор.

Кеннет мог бы поклясться, что странная гримаса, исказившая морду Волка, на человеческом лице обернулась бы усмешкой.

— Мы не видим ни одной причины, по которой должны открывать тебе его имя. К тому же это противоречит Кодексу.

— Извольте, одну я назову. — Он нарочно помедлил, чтобы заставить их понервничать. — Того, кто выдал меня, я могу найти и самостоятельно, но в этом случае вы вряд ли сможете обеспечить ему безопасность. Разве что достойные похороны.

Блеф. Конечно, блеф. Притом достаточно откровенный. Однако… посмотрим. Кеннет чувствовал себя так, словно только что ткнул палкой в змеиное гнездо. Посмотрим, что прошипит развернувшаяся змея…

— Иными словами, за неимением убедительных аргументов ты прибег к угрозам. Весьма неосторожно с твоей стороны, Кеннет. И все же я отвечу на твой вопрос. Пусть это станет своего рода гарантией твоего непротивления.

— Итак, кто он?

— Это она.

— Женщина? — Удивление его было неподдельным.

— Ее имя Лорисса. Возможно, ты даже знаешь ее.

— Да, — согласился он. — Лориссу знают многие.

Он не понимал только одного — зачем ей это понадобилось. И откуда она вообще узнала о мальчике. Кеннет, по крайней мере, с ней не откровенничал. Их знакомство было исключительно шапочным. В магическом кругу все так или иначе друг друга знали… Ладно, детали можно выяснить позже.

— Запомни: мы будем против твоей мести ей. Теперь ты можешь уйти.

В сознание его привел яркий свет, пробивающийся сквозь плотно сомкнутые веки. Свеча на столе догорела, в окно заглядывали солнечные лучи. Похоже, он отсутствовал дольше, чем полагал по своим ощущениям. Время в пространстве вообще текло как-то непредсказуемо.

Немилосердно болела голова, в горле пересохло, в глаза словно соленой водой плеснули. Кеннет с силой провел ладонями по лицу, не в силах удержаться, зевнул и устало скорчился в кресле. Ему хотелось только одного — найти эту проклятую ведьму и удавить ее собственными руками. Невзирая на недвусмысленные намеки главы. Впрочем, он и так это сделает — но, понятно, не лично. Чхать он хотел на мнение Совета, однако пока сила на их стороне. Пока. Когда-нибудь он войдет в пространство по своей воле, чтобы вызвать главу на поединок — и победить. Но время для этого еще не пришло, поэтому придется плясать под их флейту. А вот мелодию он выберет сам. Правда, теперь это будет на порядок сложнее…

Отлично продуманный план летел псу под хвост; Совет теперь прилепится к нему, как репейник, и все из-за какой-то ненормальной девки, которой отчего-то взбрело в голову встать у него на пути! Кеннет уже не помнил, когда в последний раз пребывал в подобной ярости. В том, что Лорисса ненормальная, он нисколько не сомневался. Во-первых, женщина с магическими способностями — это уже аномалия. Ее логика, разум, ее цели и мотивы не подчиняются никаким законам. Во-вторых, у нее не было решительно ни одной причины подставлять его. Кеннет, во всяком случае, таковой не видел. Их интересы ни разу не пересекались. В-третьих, только сумасшедшая решится схлестнуться с одним из сильнейших магов в стране. Хотя то, что заставило ее пойти на этот шаг, было уже неважно. Она должна умереть — вот все, что имело значение.

Все попытки успокоиться и обрести потерянное душевное равновесие оказались безуспешными. Кеннет вскочил и стремительно вышел из кабинета. Злость, раздражение, досада и полнейшее непонимание происходящего, наложившись на дикую головную боль, превратили обычно спокойного и рассудительного мага в готовый извергнуться вулкан. Воздух вокруг него холодел и потрескивал. Частицы силы, прорывающиеся сквозь жалкие остатки самообладания, падали на пол кристалликами льда. Мысли смешались в безумном калейдоскопе. Он бесцельно метался по дому, ничего и никого не видя, как вдруг негромкий встревоженный голос заставил его вздрогнуть и остановиться.

— Что случилось?

Только один человек не побоялся бы обратиться к нему сейчас — старший брат, Джейд.

— Ничего.

— Ничего? Позволь тебе не поверить.

— Ничего…

— Я жду ответа, Кеннет.

— Я… Это неважно. Оставь меня в покое.

Серые в зелень, вмиг похолодевшие глаза глянули на него в упор.

— Оставить? Проклятье, брат, ты разогнал по углам всю прислугу и полагаешь, что можешь поступить точно так же и со мной?!

— Ты не понимаешь!

— Тогда объясни! Я пойму, не беспокойся.

— Эта разноглазая ведьма посмела перейти мне дорогу! — против воли вырвалось у него.

— Уже лучше. Кто она?

— Лорисса. Колдунья.

— Так… Что она сделала?

— Она умрет.

— Умрет — так умрет, — равнодушно пожал плечами Джейд. — Все мы когда-нибудь умрем. Но ты не ответил. Любопытно, что эта женщина могла сотворить такого, что тебе изменила обычная сдержанность… И, кстати, как ты собираешься это устроить?

— Джейд, ради себя самого, ради нас обоих не расспрашивай меня. По крайней мере, сейчас. Уйди прочь.

— Не разговаривай со мной в таком тоне, братец.

Отношения между Джейдом, старшим, но более слабым магом, и Кеннетом всегда были ровными. Случалось, что братья ссорились, но никогда ранее Кеннет не позволял себе ничего подобного. В другой ситуации Джейд, обладавший мягким и покладистым характером, скорее всего, не стал бы лезть на рожон, но теперь охватившая младшего мага ярость частью передалась и ему, всколыхнув его собственную силу.

— Либо ты успокоишься и расскажешь все в подробностях…

— Либо что?!

Кеннет пропустил момент, когда льдинки вокруг него не просто растаяли — испарились. Искры собрались на кончиках пальцев, щекоча и провоцируя его. Он нетерпеливо встряхнул рукой, будто отбрасывая их. Шарообразный сгусток лиловатого пламени сорвался с его ладони и…

…Джейд отшатнулся и рефлекторно выбросил вперед скрещенные в защитном жесте руки. Тысячи огненных брызг от разбившейся сферы веером разлетелись по комнате, изрядно повредив ее обстановку и испепелив несколько книг. Обоим магам лишь слегка опалило волосы.

Осознав, что он натворил, Кеннет окаменел.

— Забавный ты выбрал способ отделаться от меня, — дрогнувшим голосом произнес Джейд. — Кажется, тебе и впрямь стоит побыть одному. Отлично, я уезжаю. К обеду не жди.

Он резко развернулся и почти выбежал в коридор. Кеннет, не заботясь об одежде, рухнул в одно из испорченных кресел. Ярость его утихла, осталось только опустошение и бьющаяся в висках боль. Он все еще не мог поверить в случившееся. Кажется, на счет Лориссы следовало записать еще один должок. Если бы не эта ведьма со своими фокусами, он бы не сорвался. И что ему теперь делать? Гордость нашептывала ему, что Джейд сам виноват — нечего было лезть под горячую руку. Чума побери его гордость. Чума побери Лориссу! И Совет заодно. Как же ему загладить свою вину перед единственным близким человеком?..

Стук копыт за окном вывел Кеннета из оцепенения. Все, что он успел увидеть, — развевающийся дорожный плащ брата. Маг тихо выругался и, пытаясь не обращать внимания на шушукающихся слуг, пошел в направлении комнат Джейда.

Дом потихоньку оживал. Заглянув в спальню брата, маг обнаружил там полную немолодую горничную, прибиравшую разбросанные вещи.

— Он не сказал, куда?..

— Их милость ничего не сказали, — поджала губы женщина. — Влетели, шипя, что твой кот, переоделись в дорожное, денег хапнули и вон. Я и слова вымолвить не успела. — Неодобрение, звучавшее в ее голосе, Кеннет предпочел не заметить.

Закрыв за собой дверь, он прислонился к ней и неслышно вздохнул. Догадаться, куда поедет Джейд, было несложно. Вероятнее всего, первым делом он отправится в гости к своему ближайшему другу — виконту Рейнарду Осскому, единственному сыну и наследнику правителя соседнего графства. После того как Джейд погостит немного в летней резиденции графа, они с Рейнардом, как уже не раз случалось, отправятся путешествовать по дорогам и весям. А уж куда ляжет их путь и когда они вернутся — только богам известно.

Кеннет отлепился от двери и побрел к себе. Предстояло многое сделать.