Глава двенадцатая

До Орландо было два часа езды. Сэм положила голову на плечо Денниса и слушала его голос, эхом отзывавшийся в его грудной клетке так, что ее голова подскакивала, когда он смеялся. Из радиоприемника неслись песни, которых он никогда не слышал, временами передавали последние известия о его освобождении, и всякий раз все смеялись: Деннис, Сэм, Джексон, даже водитель. Джексон говорил о последующих съемках, о том, что надо что-нибудь снять, чтобы завершить историю, а Деннис жаловался, что одежда вызывает у него зуд.

Отель, в котором они остановились, был окружен пальмами. Деннис сразу же бросился к расположенному у входа фонтану, сунул руки под струю холодной воды и радовался, как ребенок. Через каждые несколько шагов он спотыкался. «Думаю, дело в этой обуви, — заметил он. — Уж очень давно я не ходил в нормальной обуви».

Персонал встретил их снаружи и повел в конференц-зал, украшенный плакатом с надписью «ПОЗДРАВЛЯЕМ!». Столы, покрытые белыми скатертями, ломились от тортов, куриных крылышек, кукурузных чипсов, устриц на колотом льду, хумуса, сельдерейных и морковных палочек. Навстречу выступили люди, которые были знакомы Сэм по журналам. Она смотрела, как они обнимают Денниса, и надеялась, что он представит ее, но этого не произошло. За ними прибыли некоторые члены съемочной группы. Снова последовали аплодисменты, а Патрик панибратски обнял Денниса и крепко похлопал по спине. Персонал принес горячие блюда: картофель фри, бургеры и пиццу.

— Мы не знали, что вы любите, так что решили заказать все, — сказал Джексон. — Угощайтесь!

Деннис наполнил тарелку свежими фруктами и овощами, объясняя всем, что именно этого больше всего хотелось в тюрьме, что там мечтаешь о витаминах, о фруктах, сок которых стекал бы по подбородку, о хрусте холодных морковных палочек, которые освежили бы рот, когда ложишься в постель после сухих куриных наггетсов или острого «чили кон карне», еды, тяжелым комом ложащейся в желудок.

Сэм стояла в стороне, держа в руках тарелку с едой, к которой она не притронулась, и сквозь двойные двери высматривала Кэрри. Выйдя из суда, они сели в машину так быстро, что у Сэм не было шансов ее подождать, и теперь она ужасно переживала из-за каждого момента первого дня Денниса на свободе, на котором не присутствовала Кэрри. Проходившие мимо люди щебетали: «Должно быть, вы так счастливы!» — и Сэм улыбалась, стараясь игнорировать гнетущее чувство вины, вызванное отсутствием Кэрри, как будто Сэм не по праву заняла ее место здесь.

Официанты предложили Деннису вино, пиво, шампанское, но он попросил газированной воды, заставившей его икать, когда он утолял жажду. Джексон протянул ему несколько сумок.

— Одежда, — сказал он. — Мы решили, что вам нужен новый гардероб.

На некоторое время Деннис исчез и вернулся в синих джинсах и клетчатой рубашке с открытым воротом, из-под которой виднелась белая футболка. Свет был неяркий, но он не снимал затененные очки.

— Надо еще купить вам новые очки: то ли Warby Parkers, то ли еще какие-нибудь, — заметил Джексон.

— Какие-нибудь?

— Ну, дизайнерские очки, понимаете?

— Да, конечно, конечно. — Он снова потирал руки, и кто-то пошел сказать персоналу, чтобы убавили работу кондиционера. Некоторые узнавали Сэм и говорили с ней, опять же выпытывая, как она, должно быть, счастлива, и она кивала, наблюдая за своим мужем, расхаживающим по залу. Некоторые присутствующие здесь актрисы были очень красивы — красивее, чем она расчитывала их увидеть в реальной жизни. Сэм надеялась, что своей красотой кинодивы обязаны макияжу и освещению, но при ближайшем рассмотрении убедилась, что это не так.

— Эй! — Чья-то рука ущипнула ее за плечо. Это была Кэрри, державшая чемоданчик Сэм.

— О господи, Кэрри! Мне так жаль! Я тебя потеряла…

— Не будь дурой. Это великолепно, а? Где он? — Кэрри поставила чемоданчик у ног Сэм.

— Здесь.

— Черт возьми! Ты только посмотри на него! В джинсах! Деннис! — окликнула она.

Он обернулся, поставил стакан на стол и направился к ней с распростертыми объятиями.

Кэрри покачала головой и закрыла лицо, но продолжала идти к нему, в его объятия, сначала позволив ему себя обнять, а потом обняла его сама и уткнулась лицом в его чистую белую футболку. Деннис приподнял Кэрри, и она рассмеялась, откинувшись назад. Ее руки обнимали его за шею. Сэм смотрела на это с тоской: это должно было произойти не с кем-то, а с ней, еще в зале суда. Деннис что-то говорил Кэрри на ухо, прижимаясь щекой к ее щеке. Кое-кто выдохнул: ох… Сэм осушила свой стакан и улыбнулась со сжатыми губами. Они выглядели, думала она, как близкие родственники, именно так, как ей хотелось себя чувствовать. Это была почти что измена.

В конце концов они расцепились. Он поцеловал Кэрри в макушку, а та пригладила волосы жестом, который, как предположила Сэм, закатывая глаза, должен был изображать смущение. Они продолжали беседовать так, словно ее здесь не было. Сэм посмотрела на свой чемоданчик и стала пинками загонять его под стол. Когда тот скрылся под белой скатертью, она направилась к ним, по пути наполнив стакан вином. Потребовалось сконцентрироваться, чтобы идти по прямой, однако она была уверена в ясности своих мыслей, в несомненности своих эмоций.

Остановившись рядом с ними, стала ждать, чтобы кто-то из них ее заметил и принял в их круг.

— Вот это да, Ден! Я не могу… Ты только посмотри на себя! Боже мой… — Кэрри частенько прикасалась к нему: похлопывала по руке, на мгновение обнимала, поправляя его воротничок, перекосившийся от предыдущего объятия.

— Спасибо от всей души! — поблагодарил Деннис.

— Нет, не благодари, а то я, честное слово, заплачу.

Увидев, что они снова обнялись, Сэм сделала шаг вперед.

— Сэм! Можешь в это поверить? — обратилась к ней Кэрри, наконец-то повернувшись к ней. — Он выглядит потрясающе!

— Я знаю, — сухо ответила Сэм.

— Ну, и что вы, ребята, будете делать дальше? Ты собираешься назначить ей свидание или как?

Улыбнувшись, Сэм посмотрела на Денниса, но ее лицо оставалось серьезным и озабоченным.

— У меня совсем нет денег. У меня… три доллара. Они вернули мне мой бумажник, посмотри. — Он вытащил из кармана темно-синий бумажник на липучке. Внутри были три доллара и читательский билет.

— Тебе не нужны деньги, пижон, — сказала Кэрри, заливаясь смехом. — Эти люди позаботятся обо всем. Вы уже поднимались в свой номер?

Оба отрицательно покачали головами.

— Там, как на Рождество! — воскликнула Кэрри. — Слушайте, ребята, если хотите начать в каком-то другом месте, то на некоторое время можете остановиться у меня и Дайлан в Лос-Анджелесе. У вас будет уйма предложений от телевидения, так что, может быть, стоит подумать об этом?

Деннис и Сэм уклончиво хмыкнули и с некоторой неловкостью посмотрели друг на друга, не зная, что они будут делать через час, не говоря уже о ближайших месяцах. Тут Сэм снова стала лихорадочно думать о том, что скоро они останутся вдвоем, и больше не слушала, что говорит Кэрри и что отвечает Деннис. Она наблюдала за ним, следила, как его пальцы обвивают стакан, как он поднимает другую руку к своему затылку, как стоит и жестикулирует. Таким она еще никогда его не видела.

Прочие гости расхаживали и вытягивали шеи, стараясь отыскать Денниса. Вскоре он был занят другими, а Сэм, кипя от раздражения, демонстративно отвернулась от Кэрри.

— Все в порядке? — поинтересовалась Кэрри таким тоном, что было ясно: она знает ответ.

— Не совсем, — ответила Сэм со вздохом.

— Да ладно! Ты ведешь себя со мной как последняя дура. Что происходит?

Сэм немедленно почувствовала отвращение к себе и извинилась.

— Это просто… вы оба так накинулись друг на друга… как будто он вообще не хочет, чтобы я была здесь. Я ему не нравлюсь? Что, если я ему больше не нравлюсь? Теперь у него есть выбор.

— Стоп! Ты делаешь из мухи слона. Пойми, ты же и его первая любовь, и его жена, это тебе не хухры-мухры. Он от меня не отходит, потому что на самом деле об этом не думает; все это полная ерунда, понимаешь? Прошло всего-то пять часов, не торопись!

Сэм знала, что Кэрри права, но все равно не могла избавиться от горечи. Ей хотелось спросить Кэрри: «С чего бы ему меня любить? Я и сама-то себя не люблю». Но сделать этого она не могла.

В конце концов она стала расхаживать по залу вместе с ним, просто для того, чтобы быть рядом. Джексон знакомил его с разными людьми, а Сэм плелась в хвосте, молча негодуя всякий раз, когда ее не представляли и не замечали ее присутствия.

Выпив еще, она ухватилась за руку мужа, желая, чтобы он принадлежал только ей, но к нему продолжали подходить люди. Деннис отправился в туалет и оставил ее стоящей в торце фуршетного стола. Заметив Кэти Перри, она попробовала тайно ее сфотографировать, но телефон выскользнул из руки. Сэм присела, чтобы поднять его и проверить, работает ли он. В телефоне были сотни сообщений и пропущенных звонков. Она закрыла один глаз, чтобы сфокусироваться, но буквы расплывались.

— Что ты делаешь? — Деннис помог ей подняться, поддерживая за локоть.

— У меня так много сообщений!

— Ты пьяна.

— Да знаю я, знаю. Просто все так странно. Тебе не кажется, что это странно?

Деннис осмотрелся.

— Ты ставишь себя в неловкое положение. Может, стоит пойти в номер?

— А ты со мной пойдешь? Мы даже не поговорили…

— Будет невежливо, если я уйду сейчас.

— Но я хочу провести время с тобой!

— Тебе действительно надо лечь, — сказал он, отходя от нее. — Поговорим позже.

 

Глава тринадцатая

Сэм открыла дверь номера и остановилась в изумлении, обозревая все то, что люди прислали Деннису. В номере громоздились кучи подарков: стопка белых коробок Apple с запиской, которая гласила: «Насладись оставшейся жизнью! Джонни Депп». Тут были корзинки, набитые средствами по уходу за внешним видом, в застегнутых на молнию чехлах висели рубашки и костюмы, повсюду стояли букеты цветов со вложенными в них наподобие любовных записок подарочными сертификатами для дизайнерских магазинов.

Сэм все потрогала руками, сгорая от желания открыть запечатанные конверты. Она повертела в руках коробку с iPad, а потом легла на кровать и заглянула в список услуг, которые можно получить в номере. Внутри была еще одна записка: «Об оплате мы позаботились. Джексон».

Она приняла душ, заказала кока-колу и минеральную воду, затем позвонила еще раз и заказала пиццу. Звонила ее мать; «Фейсбук» был в кои-то веки полон сообщений от людей, которые видели ее в новостях: «Привет! Господи, не могу в это поверить! Тысячу лет не говорил с тобой, давай наверстаем, ты скоро вернешься домой?» Не готовая этим заняться, она выключила телефон и кинула его на дно сумки.

Голова немного кружилась — сделав глубокий вдох, Сэм положила на лицо влажную салфетку. Через некоторое время села и вполглаза стала смотреть по телевизору «Настоящих домохозяек из Нью-Джерси», поедая свою пиццу и понемногу трезвея. Пока снова не стала беспокоиться о том, как все плохо. В конце концов она ногой отпихнула коробку из-под пиццы на край кровати и заснула; влажная салфетка осталась на подушке рядом с ее головой. Было два часа ночи, когда в дверь постучал Деннис.

— Не могу справиться с этой штукой, — досадовал он, вертя в руках карту-ключ. — А почему пицца на полу?

— Прости. — Сэм пригладила волосы — на ощупь они были спутанные, как солома. — Ты только посмотри на все эти подарки! — обвела она рукой комнату.

Деннис сбросил туфли и лег в постель:

— Подушка мокрая, — скривился он.

— У меня болела голова, и… как ты себя чувствуешь?

— Устал. Ты здесь такой беспорядок устроила…

— Прости, пожалуйста. — Сэм устроилась рядом с ним, положила голову ему на плечо, и он просунул свою руку ей под шею. Деннис выключил телевизор, и в номере стало тихо. Он вздохнул. Супруги тихо лежали рядом. Она положила руку ему на грудь, чтобы услышать, как бьется его сердце, но слышала только урчание и бульканье в его животе. Сэм попыталась что-то предпринять и, желая быть ближе к мужу, стала осторожно исследовать его грудь, твердую, поднимающуюся и опускающуюся в такт дыханию.

— Прости, Саманта. Я устал. — Он отодвинулся. — Уж слишком много было всего. Я бы просто поспал.

Сэм покраснела.

— Я понимаю, — сказала она и встала, чтобы почистить зубы. Когда же вернулась, одежда Денниса была аккуратно сложена на стуле у туалетного столика, а из-под одеяла виднелось только голое плечо. Она заботливо поправила одеяло, он перекатился в ее сторону, и Сэм обнаружила светлые волосы на его груди.

— Послушай, не пойми меня превратно, но… не думаешь ли ты, что сегодня ночью… может быть, нам стоит поспать в разных комнатах?

— Но почему? — Сэм затянула полы своего халата и скрестила руки на животе.

— Я не спал в хорошей постели больше двадцати лет. На самом деле, может быть, никогда. И все случилось так быстро, понимаешь? Я просто…

— Хочешь, я буду спать на софе? — Сэм хотелось выключить свет, чтобы она могла тихонько поплакать. Тогда он не будет вынужден смотреть на нее.

— Ты уверена?

— Абсолютно! Честно-честно!

— Ну хорошо, если ты уверена, что тебе будет удобно… А можешь прикрутить кондиционер, пока ты не легла? Вот. — Он бросил ей тяжелую пуховую подушку, ту, на которой было влажное пятно.

В платяном шкафу Сэм нашла флисовое одеяло, постелила себе на софе и легла, скрюченная, с неудобно согнутой шеей. Она горела желанием быть ближе к Деннису, смотреть на него в темноте, но подумала, какой приятной должна была казаться эта постель для его уставших костей… Она понимала, что спать порознь сегодня — это правильное решение, хотя ей было чертовски обидно.

— Здесь так тихо, — прошептал он.

— Да-а.

Тишина успокоила ее, и в конце концов она тоже заснула.

Утром, в начале десятого, ее разбудило шуршание. В углу Деннис рылся в сумке с одеждой.

— Доброе утро, — сказал он, не подняв головы. — Мне нужна какая-нибудь одежда для тренировочного зала. Как ты думаешь, они там что-нибудь продают? Я действительно хотел бы размяться.

— Позвони в рецепцию. Они знают.

— Правильно! — Он поднял указательный палец. — Хочешь позавтракать?

— А у них есть яйца «Бенедикт»?

— Я закажу. Тебе следует принять душ, ты выглядишь не весьма… Алло, могу ли я…

И он сосредоточил внимание на телефоне. Сэм взяла свой чемоданчик и косметику и отправилась в ванную. Внутри она изучила замок. Запирают ли дверь женатые люди, когда принимают душ? Она решила, что нет, и оставила дверь незапертой, но, когда стала одной ногой в ванну, изменила решение и медленно повернула замок, пока язычок не щелкнул.

После душа Сэм оделась, не выходя из ванной. Она испытывала смущение оттого, что только дверь разделяла ее и Денниса.

В комнате Деннис сортировал подарки: электроника отправилась на туалетный столик, одежда — в ящики комода и платяной шкаф, открытки — на прикроватную тумбу. Принесли заказанную еду вместе с газетами и кофе.

Ели молча. С вилкой и ножом Деннис обращался неуклюже, громко скрежеща о тарелку. Закончив есть, он вернулся к открыткам — открывал каждую и читал, потом снова вкладывал в конверты и отправлял на туалетный столик.

— Ты не хочешь их выставить? — спросила Сэм.

— Да это хлам, — проговорил он. — Хотя смотри-ка, чек на десять тысяч долларов. — Деннис рассмеялся. — Это… так щедро. А у меня даже нет банковского счета. — Он сложил чек и отправил его в свой маленький синий бумажник.

В дверь постучали, и портье поставил на пол сумку со спортивной одеждой.

Деннис подскочил, бросил:

— Увидимся через час. — И вышел.

Все время Сэм представляла себе их первую ночь вместе: сплетенные тела, неторопливый секс в полусонном состоянии, когда он целует ее в ключицу и говорит, как он ее любит… ей никогда бы не пришло в голову, что это будет вот так. Она выставила подносы с едой за дверь и повалилась на кровать. Шея болела от неудобной софы, а на кровати подушка все еще хранила его запах. Сєм воткнулась в нее лицом и вдохнула. «Я подожду, — сказала себе Сэм, — я должна это сделать».

 

Глава четырнадцатая

После спортзала настроение у Денниса улучшилось. С раскрасневшимися щеками и блестящей кожей, он вошел в номер, провел рукой по волосам жены, и в воздухе растворилась тонкая нотка пота.

Он бросил пропотевшую футболку в пустую коричневую сумку и исчез в ванной. Как только закрылась дверь и щелкнул замок, Сэм тут же поднялась, вытащила футболку и понюхала. Та все еще сохраняла фабричный химический запах новой одежды, так что пот совсем не пах, и Сэм, разочарованная, выпустила ее из рук. Пока он не вернулся, Сэм постаралась расположиться с книгой в позе, которая, как она надеялась, была привлекательной: платье якобы случайно задралось вверх чуть выше приличного. Она старалась не смотреть на Денниса, когда он, обернув полотенце вокруг талии, вышел из ванной.

Спина Денниса была испещрена шрамами, некоторые были выпуклыми и сияли жемчужной белизной.

— Что это? — испугалась Сэм, откладывая книгу.

— Ты о чем? — Он натянул на себя трусы, не снимая полотенца, как девушка на пляже.

— Эти отметины у тебя на спине. — Слово шрамы показалось ей непристойным.

Он оглянулся, будто проверяя, о чем это она говорит.

— Это шрамы. — Деннис поднял полотенце, чтобы вытереть шею. — Шрамы, которые оставил мне отец. Он виртуозно владел ремнем. По-настоящему сильно он избил меня, правда, всего один раз, все остальное по большей части пустяки.

Сэм представила, как она проводит руками по шрамам, как Деннис слегка вздрагивает, как она обнимает его и он понимает, что ему ничто не грозит. Вместо этого между ними обнаружила себя невидимая стена молчания, пока он рылся в сумке с дизайнерскими рубашками и, выбрав подходящую, надевал ее на себя. В конце концов она включила телевизор — просто для того, чтобы нарушить эту тишину.

Но когда она это сделала, он ущипнул себя за переносицу и поморщился.

— Совсем как в тюрьме, — проговорил. — Эта штука квакала двадцать четыре часа в сутки, как будто люди боялись услышать собственные мысли, она служила постоянным фоном жизни там.

Сэм выключила телевизор и стала нажимать на клавиши своего ноутбука, завистливо поглядывая на нераспечатанный MacBook Air, лежащий на туалетном столике: ее-то ноут был потертым и исцарапанным.

Она поискала новости о Деннисе, просмотрела фотографии, на которых они вдвоем выходят из суда: свет только подчеркивал характерные черты его лица, а у нее волосы казались покрытыми мелом из-за сухого шампуня, а тени играли на ее лице так, что оно выглядело как мятая подушка.

— Деннис, — окликнула она.

— Что?

— Ты видел вчера в суде Линдсей?

— Линдсей? — Он посмотрел на нее и нахмурился.

— Да. В суде.

— Нет, не заметил. А что? Она там была?

— Кажется, я ее видела, но я не уверена.

— О. А это имеет значение, была она или нет?

— Нет! Нет, я просто думала, что узнала ее.

— Если бы она там была, неужели она не подошла бы ко мне? Было бы странно, если бы она не подошла.

Сэм согласилась, хотя была почти уверена, что именно Линдсей посещала судебное заседание. Она оставила эту тему и продолжила прокручивать снимки, уже чувствуя себя глупо из-за заданного вопроса. Некоторое время ей удавалось сосредотачиваться на статьях, однако искушение прокручивать дальше оказалось слишком велико.

Деннис рассматривал подарки. Вдруг Сэм заплакала.

— Что там еще? — встрепенулся он.

— Люди говорят такие вещи… — Она развернула к нему компьютер. — Только посмотри на это.

Ух ты! Да он красавчик. Не в обиду будь сказано, но мог бы выглядеть и получше…

— О, а это неплохо! — отреагировал Деннис.

— Нет, плохо! Посмотри на это!

Ч. З. Х.

— Это значит: «Что за хрень?» — уточнил он.

Что за хрень он с ней делает?! Он мог порвать мне вагину!!

— Что значит «порвать мне вагину»? — поднял Деннис наивные глаза на жену.

— Это значит, тебя хотят поиметь и думают, что я слишком уродлива для тебя!

— И это тебя беспокоит?

— Да!

— Может, тогда тебе не стоит это читать? — задал он резонный вопрос.

Сэм сунула ноутбук на дно сумки рядом с телефоном, чувствуя себя преданной, заброшенной, точно так, как она чувствовала себя, когда читала посты о себе на форумах после их свадьбы. Как будто в тот момент, когда она вышла замуж за Денниса, она согласилась подвергнуться безжалостному разглядыванию с комментариями во всеуслышание, согласилась, чтобы ее вечно сравнивали с мужем. Это был союз, в котором к ней всегда будут относиться неодобрительно, независимо от того, что люди думают о Деннисе. Этот груз внезапно показался неподъемным, и она уже не понимала, чего ради она думала, что будет легко.

Когда зазвонил телефон, Деннис снял трубку, назвался полным именем и попросил оператора пропустить этого человека. Его голос звенел от радости — Сэм захотелось, чтобы она доставляла ему такое же счастье. Повесив трубку, он велел Сэм быть готовой: они встретятся с Джексоном и менеджером, которого он порекомендовал, в баре внизу. Пока он приводил себя в порядок, Сэм стояла позади. Он снял очки, а Сэм смотрела на его отражение в зеркале, на золотые и зеленые искорки в его голубых глазах, и ей хотелось поцеловать его в шею. Но она этого не сделала.

В гостиничном баре их поприветствовал Джексон и представил мужчине по имени Ник Риджуэй, который был такой же высокий, как Деннис, только более пухлый, с таким большим животом, что застегнуть пиджак у него не получилось.

— Начну с поздравлений! — сказал тот, шлепнув ладонь Денниса. — Фантастическая новость, фантастическая! Уйма народу вас поддерживала, я сам весь день читал об этом. Сейчас вы очень популярный парень.

— Благодарю вас, — улыбнулся Деннис.

— Я знаком с Джексоном уже много лет, и я в самом деле польщен, что он рекомендовал вам меня, потому что знаю, как он о вас заботится. Сегодня мне просто хотелось с вами поболтать и понять, чего бы вы хотели от менеджера и что бы я мог вам предложить.

Деннис объяснил, что никаких конкретных планов у него пока нет, но, по словам Кэрри, у него, возможно, многие захотят взять интервью. Ник засмеялся и сказал, что Деннис слишком скромничает. В доказательство своих слов он достал список людей, выстроившихся в очередь, чтобы поговорить с Деннисом, и прочитал несколько посланий, оставленных в рецепции.

— Они будут фильтровать все адресованные вам звонки, так что вас не смогут беспокоить, пока вы не привыкнете к новой жизни. Кстати, как она, жизнь-то?

— Сегодня я хотел бы куда-нибудь пойти… — признался Деннис.

— А вы видели, что творится снаружи? Там толпа фанатов и журналистов! Сделайте одолжение, идите, но у вас должна быть своя тактика. А прямо сейчас я бы ни с кем не разговаривал! Ничего не рассказывайте задаром. Я слежу за реакцией публики, на этом можно подзаработать — и начать следует с работы над созданием нового бренда.

— Моего бренда?

Джексон и Ник объяснили, что Деннису нужно рекламировать себя определенным способом, чтобы извлечь максимальную прибыль из сложившейся ситуации.

— Уже только на этом вы заработаете миллион, пару миллионов, я думаю. Если все разыграете правильно, привлечете на свою сторону средства массовой информации, напишете книгу, будете подавать себя как супружескую пару, то сможете добраться и до десяти миллионов. Хотите действовать таким образом?

Ник подался вперед, и пряжка ремня врезалась ему в живот. Деннис был согласен, и они обговорили, чего можно ожидать в ближайшие дни. Ник велел им обоим позировать для фотографий, когда их будут останавливать люди, и отвечать простой и мало что говорящей фразой: «Мы очень счастливы» или «Мы вместе радуемся новой жизни».

Деннис держал Сэм за руку, и она рисовала большим пальцем круги на его ладони, чувствуя, что этот разговор мягко ее укачивает. Звуки стали смолкать, она закрыла глаза от удовольствия… Вдруг Деннис поднялся.

— Включите мобильник, он вам понадобится! — посоветовал Джексон на прощание.

Вернувшись в номер, они распаковали iPhone.

— Как он включается? — Деннис вертел устройство в руках. Когда экран засветился, он стал тыкать в него неуклюже, слишком надолго задерживая палец, выделяя пункты, закрывая страницы. Наконец, это ему надоело, и он протянул телефон Сэм. Вместе они создали ему адрес электронной почты, [email protected], вытащили читательский билет, постаревшие долларовые банкноты и чек из его старого бумажника и переложили в новый, черный кожаный Dolce & Gabbana. Сэм ввела свой номер в телефон Денниса и достала из сумки собственный телефон. В нем было несколько новых пропущенных звонков и электронных писем. Звонили с работы. Она сказала Деннису, чтобы он позвонил ей, тогда у нее высветится его номер.

— А как мне…

Сэм улыбнулась и показала, как это делается. Затем познакомила его с Интернетом и объяснила, что такое «Твиттер», «Гугл», блоги, YouTube, приложения. Она наслаждалась его близостью, когда он наклонялся к экрану, и тем, как он смотрел на нее, когда она показывала что-нибудь такое, что производило на него сильное впечатление.

Деннис писал свой первый твит. «Привет», — написал он, и восемь тысяч людей ретвитнули это сообщение. Сэм вздохнула. Ее самый успешный твит получил семь лайков и три ретвита, и она подумала об иронии судьбы. Они прочитали о себе в Huffington Post и сделали селфи — Деннис, без очков, серьезно смотрел в объектив. Она сняла ресницу с его щеки и потянулась поцеловать его, когда он сказал: «Расскажи мне еще про этих логгеров».

— Блогеров! — хихикнула Сэм.

— Да ладно тебе, все равно.

Он смотрел на экран, а Сэм искала блог о нем. Не потребовалось много времени, чтобы найти кого-то, кто им возмущался.

— Что это значит? — спросил он.

— Ну… — вздохнула Сэм, — «цис-гендерный» означает, что ты мужчина, который родился мужчиной. «Гетеронормативный» означает, что ты, ну, понимаешь, натурал. «Привилегия белого мужчины» означает…. почему ты смеешься?

— Это забавно! — Он забрал у нее телефон и попытался прокрутить вниз. — Как мне дойти до низа?

Она снова показала ему, как обращаться с экраном, и объяснила, что в нажиме нет нужды. И тут почувствовала, как вокруг ее головы сжимается обруч. Она вдруг поняла, что провела все утро, обучая его не обращать на нее внимания.

— Ого! — сказал он, когда дошел до конца поста. — Эта девица действительно меня ненавидит.

Сэм встала и потерла глаза.

— До того как мы встретимся с Джексоном и журналистами, давай сходим в бассейн или куда-нибудь еще, — предложила она. — Кажется, мне нужен глоток свежего воздуха.

 

Глава пятнадцатая

В бассейне Денниса сразу узнали. Большинство пялились на него неприлично долго, затем отворачивались и начинали обсуждать шепотом — Сэм передернуло от этого. Деннис пожимал руки людям, подходившим, чтобы его поздравить, и позировал для нескольких снимков. Какие-то девушки сняли свои полотенца с пары лежаков, чтобы освободить им место, и Деннис от смущения натянул свою футболку на голову, да так и оставил. Солнце слепило Сэм — она прикрыла глаза, глядя на воду, искрившуюся под ярким светом. Деннис наклонился, чтобы ладонью ощутить тепло каменного внутреннего дворика, и вошел в бассейн.

В кино, подумала она, он бы нырнул. А в действительности в воде он был неуклюжим, каждый гребок сопровождался громким всплеском, пока он плыл от одного конца до другого. У бортика остановился, тяжело дыша. Капли воды стекали с его рельефных мышц. Потом он снял очки и положил на бортик, после чего нырнул и вынырнул на мелком месте.

Вечером, когда они готовились к обеду и интервью перед камерой, Сэм заметила, что бледная кожа Денниса стала багровой.

— Может, нам стоит пользоваться средством от загара? — заметила она, втирая лосьон в его кожу. Сэм делала это осторожно, но кончиками пальцев все равно ощущала, как его спина напрягается во время этой процедуры. Сколько времени прошло с тех пор, как к нему вот так прикасались? Она даже испытала своеобразное чувство власти, что ее удивило. Он втянул в себя воздух от ощущения холода между лопатками.

— Ты совсем отвык от солнца, — заметила Сэм.

— Ты думаешь?

Когда они отправились на обед, кожа Денниса все еще лоснилась от крема. Настроение у него было мрачное, и он зашипел от боли, когда Сэм провела по его руке, нажимая кнопку вызова лифта. И все же, когда Кэрри, Джексон и Патрик встретили их в вестибюле, он просиял.

— Смотрите-ка, — не мог не похвастаться Деннис, — мой первый солнечный ожог за двадцать лет! — Он закатал рукав, чтобы продемонстрировать, и все сочувственно поморщились.

Столик они заказали в одном из гостиничных ресторанов, в зале, освещенном мягким синим светом, с пианистом в дальнем углу. Хотя остальные решили распить бутылку вина, Деннис пожелал только газированную воду. Когда Сэм заглянула в карту вин, она почувствовала, что он за ней наблюдает, и решила ограничиться диетической кока-колой.

— Ну, как развлекаешься, Деннис? — полюбопытствовал Патрик.

— Я бы действительно хотел куда-нибудь отправиться. Только не знаю куда.

— Должно быть, ты будешь ошеломлен, — сказала Кэрри, и все согласно закивали.

— А мы лазали по Интернету, — еще раз похвастался Деннис.

— Тебе надо быть более конкретным, Деннис, — рассмеялась Кэрри.

— Э… мы смотрели, что говорят люди. Ну, знаешь, комменты.

— Ой, не читай ты те комменты! — посоветовал Патрик.

— Почему? — не понял Деннис.

— Должна признаться, я читаю, — проговорила Кэрри, достала телефон и стала перелистывать большим пальцем, продолжая отправлять в рот ризотто.

Сэм поймала себя на том, что успела забыть, когда чтение комментов было столь непринужденным.

— Ты видел «Твиттер»? По большей части, там все нормально, но… — Она стала читать вслух:

Где белые киношники, выпускающие черных парней из камеры смертников? Хештег: #белоеправосудие.

Раздались унылые смешки.

— И это дерьмо сейчас в тренде, — продолжила Кэрри. — Я уже сегодня потратила на это час своей жизни. Конечно, они правы, но что мы можем поделать?

Деннис отложил вилку; кровь из его стейка пропитывала брокколи.

— Я понял, — серьезно проговорил он. — Похоже, сейчас быть белым — это плохо.

Наступила пауза, все обменялись взглядами, и стол взорвался смехом. Сначала Сэм замерла в жутком смятении, но потом до нее дошло, и она присоединилась к этому взрыву.

— О господи, ты говоришь, как мой дедушка! — Кэрри наклонилась над столом и взяла Денниса за руку. — Но я тебе серьезно скажу: никогда не говори так на публике.

Деннис сконфуженно кивнул, и даже на фоне обгоревшей кожи было видно, что щеки у него покраснели.

По возвращении в номер съемочная группа установила камеру и свет и расставила кресла перед опущенными шторами. Кэрри напудрила Деннису лицо какой-то пудрой из косметики Сэм и повернула свет под таким углом, чтобы обгоревший Деннис выглядел не таким розовым. Они с Патриком решили интервьюировать Сэм и Денниса сначала вместе.

— Каково это — оказаться вместе так внезапно? — спросила Кэрри.

— В голове не укладывается, — проговорила Сэм с восторгом и изумлением, держа Денниса за руку. Подлокотник кресла впивался ей в локоть.

— Да, в голове не укладывается, это точно, — поддержал ее Деннис.

— Это как будто… знакомиться заново.

— Да, точно! — Он пожал ее руку.

— Я не представляла, как много он потерял в тюрьме. Мы сегодня провели немало времени, рыская по Интернету, обучаясь пользоваться компьютером и телефоном с сенсорным экраном.

— У меня даже не было адреса электронной почты, — подтвердил Деннис.

— Ты не понимаешь, насколько все изменилось, пока не приходится все объяснять.

— Потребуется куча времени, чтобы ко всему этому привыкнуть. Но Саманта такая славная, такая терпеливая. Я так счастлив!

Когда за ними наблюдают, они действительно существуют, думала Сэм. Они — пара, и именно этого хотела Сэм. Он выглядел таким незащищенным в новом мире, а она — заботливой. Может быть, так было всегда, задалась Сэм вопросом, а она просто была слишком погружена в себя, чтобы осознавать это…

Потом наступила очередь одного Денниса. Пустое кресло убрали, чтобы он был в центре кадра, и Кэрри тепло улыбнулась, прежде чем начать интервью.

— Каково это — быть свободным человеком, Деннис?

— Гм, это… ошеломляюще. Я всем ошеломлен!

— Можешь рассказать, как у тебя получается приспосабливаться?

— Да. Приспособиться трудно, — закивал он. — Я не спал пару ночей, когда меня так неожиданно перевели из камеры смертников. Понимал: есть шанс, что освободят. Я спал на одном месте двадцать один год и привык к тюремному шуму. И вдруг оказался тут, в настоящей постели. Прошлой ночью в гостиничном номере было так тихо, что я долго не мог уснуть: привык к шуму. А кровать — такая удобная, что я все время только об этом и думал. Прошлым вечером у нас была вечеринка, я поздно лег, так что проспал до девяти, а это, скажу вам, нечто. Такого со мной не случалось очень, очень давно.

— Думаю, можно сказать, что я слегка дезориентирован, — продолжал Деннис делиться своими впечатлениями. — Одна моя часть хочет куда-нибудь пойти, в торговый центр или еще куда-нибудь. Другая же не может придумать, что я буду делать, когда туда попаду. Мне подарили несколько чеков, но я даже не могу получить по ним деньги, потому что у меня нет банковского счета. Я не могу водить автомобиль, у меня никогда не было водительских прав. В этой комнате так много подарков — все, что мне нужно, но я попросту не знаю, как пользоваться многими вещами.

Кэрри спросила, по каким вещам он скучал в тюрьме больше всего, и они поговорили о пище, одежде и полученных им подарках. Затем Кэрри перешла к более серьезным темам:

— Ты испытываешь злость или ненависть по отношению к Уэйну Нестору?

— Это тот самый парень, который убил девочку?

— Да, это он убил Холли Майклз.

— Нет, пожалуй. Нет.

— Почему?

— Злость непродуктивна.

— Как ты думаешь, это хорошо, что ее реальный убийца предстал перед правосудием?

— Да.

— Ты можешь это сказать?

— Что сказать?

— Хорошо, что ее настоящий убийца в конце концов предстал перед правосудием. На камеру.

— О да. Безусловно. Хорошо, что ее настоящий убийца в конце концов предстал перед правосудием.

— Какие у тебя планы? Не собираешься ли превратить свое долгое заключение во что-то продуктивное?

— Мой менеджер сказал, что мы сможем, вероятно, на этом заработать.

— Нет, я имею в виду… Будешь ли ты проводить кампанию? Будешь ли работать с какими-то группами?

— Кампанию за что?

— За реформу судебной системы, например, за отмену смертной казни.

— А… нет. Я считаю, в смертной казни нет ничего неправильного, если человек действительно ее заслужил.

— Да ладно тебе, Деннис, — махнула рукой Кэрри. — Ты же это несерьезно?

— Серьезно, — ответил он, нахмурившись.

— После всего, через что ты прошел, ты действительно думаешь, что смертная казнь — это хорошая штука?

— Нет, не хорошая… — Он задумался. — Она необходима, разве нет? Я не говорю, что это хорошо.

— Ох, Деннис, — вздохнула Кэрри, — что нам с тобой делать…

 

Глава шестнадцатая

На следующее утро съемочная группа уехала, так что Сэм и Деннис наконец-то остались вдвоем, обучаясь искусству быть вместе.

Для начала они заполнили формы, чтобы открыть Деннису банковский счет. Все осложнялось его потерянными годами, отсутствием предыдущего адреса, а заодно и теперешнего, историей с таким пробелом, даже провалом… Но в конце концов они получили деньги по чекам, которые ему подарили, и сосредоточили свои мысли на том, куда бы пойти, однако определиться было непросто. В итоге Сэм зарезервировала машину, чтобы поехать в торговый центр «Флорида», по которому они бродили, держась за руки.

Деннис позировал для фотографий, когда его просили об этом. Многие оборачивались и делали снимки, проходя мимо. Руки при этом у них были вытянуты, и Деннис был сбит с толку, пока Сэм не объяснила, что они снимают селфи.

Журналы брали у них интервью как у супружеской пары, и Сэм хранила все экземпляры в своем чемодане, чтобы они не помялись. Деннис подписал с издателем договор на две книги и получил шестизначный аванс; одна книга должна была быть автобиографической, а вторая — сборником всего, что он написал в тюрьме, включая переписку с Сэм. Она согласилась, хотя ей было досадно, что люди будут читать ее письма, она почти с отчаяньем представляла, как читатели станут воображать ее, бледную и робкую, как мышь, в ее обшарпанном доме, изливающей свое сердце абсолютно незнакомому человеку.

Нет, она не могла обойтись без чтения комментов. Некоторые комментаторы сомневались, что такой человек, как Деннис, мог полюбить такую женщину, как она. Использовались слова «жирная», «страшная», «примитивная», «фанатка». Другие спрашивали, как обычная нормальная женщина может хотеть такого мужа, как Деннис, выражали уверенность, что она получит по заслугам, говорили, что так ей и надо.

Это причиняло ей боль. Каждый комментарий сдирал с нее еще один слой, пока вся кожа не была ободрана. Когда она плакала, Деннис прижимал ее к себе, а когда они куда-нибудь отправлялись, переплетал ее пальцы со своими и целовал ее. Губы у него были холодными от воды со льдом, которую он постоянно потягивал. Деннис этого не говорил, но она знала: он хочет показать людям, что любит ее. А это все, что ей было нужно, это перекрывало все остальное.

Как только он получил удостоверение личности, Ник пригласил Денниса на несколько интервью в ночных телепередачах и велел им с Сэм, обоим, быть готовыми провести Рождество в Нью-Йорке. Кроме того, прошел слух о новом фильме, основанном на книге Эйлин Тернер «Когда река становится красной».

— Тебя будет играть Джаред Лето, — сообщил Ник Деннису.

— Кто? Да он совершенно на меня не похож! — возмутился Деннис, когда Сэм нашла для него фото актера.

— Ему покрасят волосы! Он собирается полностью вжиться в роль, а для этого хочет провести с тобой какое-то время, понаблюдать за тобой, узнать, что делает тебя самим собой.

— Вжиться в роль?

Сэм объяснила, что имеется в виду.

— Ни в коем случае! — наотрез отказался Деннис. — Вы что, серьезно? Нет!

Как-то вечером он остановился у витрины ювелирного магазина и предложил Сэм выбрать кольцо, любое.

— Я ведь так и не купил тебе его, — объяснил он, обнимая ее за талию.

Иногда у нее кружилась голова от того счастья, которое он мог ей дать. В других же случаях с ним бывало трудно: у Денниса случались приступы мрачного настроения, тогда он становился молчаливым и замкнутым.

Почти постоянно они были вместе, за исключением времени, проводимого Деннисом в тренажерном зале, или когда кто-то из них отправлялся прогуляться либо поплавать в одиночку. Гостиничный номер становился все более и более захламленным, большая часть их жизни протекала на этой площади. Они спорили и отпускали язвительные замечания в адрес друг друга, а потом долгие часы лежали, не двигаясь, неуверенные, что им делать и что они должны чувствовать.

Каждую ночь Деннис ложился в кровать, а Сэм — на софу. Ей не спалось, она все думала и думала: почему он не хочет заняться с ней любовью? Может, что-то неладно с ней?

Ни у кого из них не было одежды, подходящей для нью-йоркской зимы, так что, совершая шопинг и бросаясь деньгами направо и налево, они однажды примерили толстые зимние куртки на подкладке из гусиного пуха.

— Мне никогда в жизни не приходилось покупать зимнюю одежду, — признался Деннис, засовывая руки в глубокие карманы.

Они понесли все к прилавку, даже не посмотрев на ценники. Он протянул продавцу MasterCard и еще раз уточнил у Сэм:

— Думаешь, выпадет снег?

— Может быть, — уклончиво, а на самом деле с надеждой ответила она, думая о рождественской иллюминации, перчатках на руках и горячем шоколаде. Сэм так соскучилась по холодному британскому воздуху, когда снаружи было холоднее, чем в помещении, и изо рта шел пар.

Они доехали до отеля на такси, водрузив новую одежду на кипу старой. Сэм вспомнила: надо позвонить матери. Объяснить, что она не приедет домой на Рождество, заодно извиниться, что не звонила неделями. Однако случилось так много всего и так быстро… Она игнорировала звонки с работы и не отвечала на электронные письма, в которых сообщалось, что ей можно вообще не возвращаться.

Сэм не хотела разговаривать ни с кем из соотечественников — знала, что они скажут. Однако это не могло продолжаться бесконечно, так что, извинившись перед Деннисом, она приняла звонок на балконе, задвинув за собой стеклянную дверь.

— Сэм? — послышался голос матери.

— Это я.

— Почему ты мне не перезваниваешь? Я так волнуюсь.

— Я в полном порядке. Все еще во Флориде.

— Знаю! Я видела твои фотографии. Ты была во всех газетах. Наш телефон звонит не переставая.

— Тогда почему ты говоришь, что волнуешься?

— Потому что я не знаю, как у тебя дела. И как тебе с ним живется.

— Мы счастливы. — Сэм оперлась о белую стенку балкона, наблюдая за ящерицей, скользящей по внутреннему дворику внизу.

— Я этого не понимаю.

— Я его люблю, мама.

— Он меня пугает.

— Почему?

— Невозможно провести столько времени в тюрьме и остаться нормальным человеком. Просто невозможно.

— Но он нормальный. — Сэм отодвинулась в тень. — Милый, добрый и немного робкий.

— Но он убийца!

— Он не убийца, мама. В этом-то и все дело. Его оправдали.

— Я знаю, с Марком все закончилось плохо, но… — мать вздохнула.

— Перестань.

— Это не означает, что ты не заслуживаешь кого-то, кто…

— Мама, пожалуйста! — Сэм вдруг поняла, что она кричит.

— Ты же не всерьез, дорогая, а? Мы знаем, что не всерьез. Если вернешься домой, мы тебе поможем.

И так далее в том же духе. Сэм держалась спиной к двери, чтобы Деннис не видел, как она расстроена. Она все еще не была готова рассказать ему о Марке, хотя знала, что рано или поздно должна это сделать. Пока Марк не продал куда-нибудь их с Самантой историю — почему бы и нет? Или кто-нибудь из их друзей. Или хотя бы его мать, звонившая тогда из больницы с телефона Марка, чтобы сообщить, что она хотела, да он отказался выдвигать обвинение Саманте, но что Сэм никогда не должна с ним контактировать…

Это был одномоментный промах в ее жизни, вот и все. Это была не она. Это была игра, которую затеял с ней Марк. Как он говорил, что любит ее. Но она-то знала, что это не всерьез. А потом она просто…

Сэм с усилием отогнала от себя неприятные воспоминания.

Они пришли, когда она была на работе, забрали все вещи Марка и бросили ключи в щель почтового ящика. Ей хотелось бы, чтобы он вернулся, разгромил ее дом, разрезал на клочки ее одежду, разбил окно — что угодно, чтобы показать, что он в ярости или раздражен. А он, когда думал о ней, чувствовал только страх.

Марк всегда, с самого начала, говорил ей, что они не связаны никакими обязательствами. Она сама виновата, что он причинил ей боль. Теперь она это понимала. Сэм знала правила, но игнорировала их и давила на Марка слишком сильно. На этот раз все иначе, говорила она себе. Деннис принадлежит только ей. Они были женаты; он, безусловно, связан семейными узами. Больше крыша у нее не поедет. Ни на секунду. Даже если ей придется каждый день убирать постельное белье до прихода горничной, чтобы никто не знал, что они не спят в одной постели. Она понятливая: Деннису просто нужно время. Время и пространство после двадцатилетнего заключения. Он был так красив, что временами она забывала, что она некрасива. Когда он обнимал и его пальцы танцевали под ее футболкой, она затаивала дыхание в надежде на большее, а когда убирал руку и отворачивался… теперь уже она могла это понять. Он был не готов. Только и всего.

 

Глава семнадцатая

Через несколько дней они отправились в Нью-Йорк. Полет сделал Денниса брюзгливым, при посадке у него заложило уши, и он оглох на время, почувствовал себя отрезанным от мира, словно в ватном футляре. «Что-что?» — не переставая, переспрашивал он у Сэм, когда они проходили через службу безопасности аэропорта, покладисто улыбаясь всему, что говорил персонал и прохожие, и кивал головой: да-да.

На машине они доехали до гостиницы, где швейцар встретил их с зонтиком в руке, чтобы защитить от холодного моросящего дождика. Их чемоданы погрузили на тележку, и Сэм с Деннисом немного поболтали, пока лифт поднимал их на четвертый этаж.

Их номер весь был в красных и золотых тонах, посередине стояла огромная кровать из красного дерева с балдахином, украшенная резьбой. В зоне отдыха были окна от пола до потолка, сквозь которые виднелась транспортная пробка, а по стеклу стекали отсвечивающие капли.

Сэм взяла Денниса за руку и обвила ее вокруг себя.

— Я люблю, когда она здесь.

— Холодно, — поморщился он и отодвинулся.

— Ты брюзга, — улыбнулась она.

— Брюзга? Саманта, это производит на меня впечатление, — предупредил он.

— Когда ты говоришь «Саманта», я уже чувствую себя виноватой, — парировала она.

— Возможно, так оно и есть, — бросил он, и Сэм снова ощутила прилив страсти. Может быть, это произойдет здесь? Однако он принялся распаковывать чемоданы и развешивать одежду в платяной шкаф. Она же оставила свою одежду в чемодане и засунула его под кровать, чтобы Деннис не жаловался.

Затем он вытащил свой ноутбук и поставил на письменный стол в зоне отдыха. Сэм напряглась, вспомнив назойливое «тук-тук-тук» от его печатания на клавиатуре одним пальцем. Тук-тук-тук часами, а гостиничный номер погружен в тишину, и никакого телевизора, иначе он не сможет сосредоточиться. Деннис не позволял ей читать свою автобиографию, даже сдвигался, заслоняя экран, когда она проходила мимо. Когда он уходил, ей так хотелось подсмотреть, что там написано, увидеть то, что он от нее скрывал. Что бы это могло быть?

Что ж, мешай дело с бездельем — проживешь век с весельем, вспомнила она народную мудрость.

В номере были пара кресел, обеденный стол и шезлонг. Сэм взяла подушку и легла на шезлонг. Ноги свисали с края, так что ей пришлось свернуться калачиком, чтобы поместиться целиком.

— Эй, Ден! Я тут не помещаюсь. — Она распрямилась, чтобы он увидел.

Деннис обвел глазами номер и помрачнел, когда увидел, что ничего другого нет.

— Что мне делать? — Сэм постаралась, чтобы эти слова прозвучали непринужденно и покладисто.

— Думаю, я уже отоспался, — согласился Деннис.

— Правда? — У нее забилось сердце.

— Где же еще тебе спать?

Она подошла к нему, поцеловала и позволила ему подхватить ее и уложить на кровать. Она положила его на себя, обнимая так, чтобы могла снова его поцеловать. Затем обвила ногами его ноги и прижалась к нему. Его горячий язык уже был у нее во рту, но она не слышала ни звука, ни стона, ни учащенного дыхания. Вместо этого он остановился.

— Ты в порядке? — спросил Деннис.

— Да-а. — Она старалась вернуть его в прежнее положение, но он не поддавался. — Я что-то сделала не так?

— Нет.

— Ты уверен?

— Да.

Он стал отодвигаться. Сэм села, вцепилась ему в футболку, но он встал и потянулся.

— Пожалуй, я разберусь с этим. — Он указал на одежду, торчащую из чемодана.

Сэм легла, чувствуя, как между ногами пульсирует кровь. Зазвонил его телефон, лежавший на прикроватном столике.

— Можешь посмотреть, кто это? — попросил.

— Здесь сказано, что номер не определяется. — Сэм протянула ему айфон.

— Что это значит?

— Засекречен.

Он держал телефон в руке и смотрел на него до тех пор, пока звонки не прекратились, потом вернул его Сэм и пожал плечами. Когда складывал очередную футболку, чтобы положить ее в стенной шкаф, телефон зазвонил опять.

— Ответь, — сказал он.

— Алло?

— Кто это? — спросил мужской голос.

— Саманта, — ответила Сэм. — Кто говорит?

— Деннис здесь? — Тон был отрывистым, почти яростным.

— Гм, а кто говорит?

— Скажите ему, что старый друг. Он поймет, что к чему.

— Старый друг? — Сэм протянула телефон Деннису. Тот секунду смотрел на экран, потом приложил телефон к уху.

— Алло! — Он поднял вверх палец и исчез в ванной. Сэм выждала немного, а потом на цыпочках подошла к двери и прижалась к ней ухом. Ничего не услышав, она разочарованно села на кровать и с нетерпением стала ждать. Деннис появился через несколько минут, протирая своей футболкой экран телефона, и стал рыться в чемодане в поисках зарядного устройства.

— И? — В голосе Сэм звучало нетерпение. — Кто это звонил?

— Никто. — Он сунул зарядное устройство в розетку, экран засветился. — Кое-кто, кого я знал раньше. Но откуда у них этот номер?

— Понятия не имею. А откуда ты его знаешь?

— По школе, — ответил Деннис. — Ты кому-нибудь давала мой номер?

— Конечно нет! — удивилась Сэм. — Зачем бы я это делала?

— Я не понимаю, откуда он его знает, вот и все.

— Думаешь, тебя кто-то преследует? — Сэм уже была встревожена, но он только фыркнул.

— Не беспокойся об этом. Просто это странно, вот и все.

— Хочешь куда-нибудь пойти? Мы можем купить еды или прогуляться.

Деннис выглядел озадаченным.

— Лучше схожу в тренажерный зал, — решил он.

— О, — сказала Сэм, — хорошо. — Она смотрела, как он переоделся, аккуратно сложил прежнюю одежду в пустой чемодан и натянул серую футболку.

Но уже у входной двери повернул назад и отсоединил свой телефон от розетки.

— Музыка, — объяснил он и вышел.

Она взглянула на его наушники, по-прежнему лежавшие на туалетном столике.

 

Глава восемнадцатая

На следующий день Деннис отправился к офтальмологу, обеспокоенный влиянием, которое оказало на его глаза долголетнее пребывание в камере смертников. Двадцать один год ему пришлось смотреть на стену, находящуюся на расстоянии нескольких футов, это ухудшило его зрение, а недостаток солнца сделал глаза сверхчувствительными к яркому свету.

Врач прописал упражнения для глаз и новые линзы, пообещав, что зрение со временем улучшится. Каждый день Сэм терпеливо сидела с Деннисом, придвигая и отодвигая карандаш от его глаз, слушая его дыхание и чувствуя, что разделяющее их пространство наполнено напряженностью. Когда можно было, он обходился без очков и глядел на Центральный парк со сморщенным от боли лицом до тех пор, пока не был вынужден снова надеть очки.

Наконец он обзавелся новой дизайнерской оправой, смягчавшей черты лица. Сэм не могла не заметить, что оптик, несомненно, потратил немало времени, убеждаясь, что очки сидят на переносице так, как надо; похоже, его руки чуть ли не ласкали щеки Денниса.

Деннису объяснили, что он получит максимальную компенсацию за ошибочный приговор — два миллиона долларов, — однако адвокаты обещали, что подадут иск с требованием большей суммы. Кроме того, должна быть выплачена компенсация расходов на юридические услуги. Но, поскольку основную часть денег, потраченных на апелляции, собрали его сторонники, Ник предложил сделать пожертвование в пользу проекта «Невиновные».

— Хорошо, делайте что хотите, — разрешил Деннис. — Я и не знаю, на что потратить такую сумму.

Незадолго до Рождества Сэм остановилась перед рецепцией и спросила, можно ли поставить в номер елку.

— Это его первое Рождество с тех пор, как он… вернулся, понимаете? Хотелось бы создать праздничную атмосферу.

— Без проблем, — легко согласился портье и зарезервировал им столик в ресторане на следующий вечер, чтобы елку украсили в их отсутствие.

Когда они вернулись к себе, елка сияла в углу, а под телевизором висели два чулка. Деннис невольно улыбнулся.

— Заходи, заходи, — пригласила с улыбкой Сэм и потянула его за футболку. — Разве это не мило?

— Слишком мило, — хмыкнул он, целуя ее в макушку.

На Новый год приехали Кэрри и ее любовница Дайлан. Они вернулись в свой гостиничный номер, чтобы выпить после обеда, уже расслабленные от красного вина и обильной еды. Дайлан, девушка с короткими волосами, была одета в более строгое платье, чем Кэрри. Во многом они разительно отличались: Кэрри была артистичнее, Дайлан — академичнее, Кэрри — такая импульсивная и беспечная, Дайлан — более сдержанная и серьезная. Однако они обходились друг с другом так легко и по-свойски, что Сэм и Деннису и не снилось. Сэм отметила, как плавно и непринужденно они двигаются, в то время как они с Деннисом часто бывали неуклюжими друг с другом.

— Как мило! — восхитилась Кэрри. — Пожалуй, я могла бы привыкнуть посещать вас в таких местах, как это. Гораздо лучше Алтуны — правда, Сэм?

— Здесь изумительно, — подтвердила Саманта и взяла Денниса за руку.

— Уж не думаете ли вы сделать Нью-Йорк своим постоянным домом? — поинтересовалась Кэрри.

— Нет, — поморщился Деннис. — Слишком холодно.

Сэм ничего не сказала. Здесь ей так нравилось — она не хотела уезжать. Деннис зачастую оставался в гостиничном номере или доходил пешком только до стоянки такси, в то время как швейцар услужливо держал дверь открытой, а Сэм гуляла часами, закрывая глаза и втягивая носом прохладный воздух, или сидела у окон кафе и просто смотрела на людей. Ей так нравился холодный Нью-Йорк, что она даже снова начала курить, тайком, обнимая себя обеими руками, чтобы согреться на улице. Только перед тем, как вернуться в номер, обрызгивалась духами: Деннис ненавидел запах сигарет, он всегда жаловался, когда слышал его, или демонстративно закашливался, когда они проходили через группу курильщиков на улице. Но еще больше ей хотелось иметь свои секреты. Как у него. «Старый друг», — прошептала она. Эти слова вылетели из ее рта вместе с дымом и заклубились в воздухе.

Кэрри стояла рядом с Сэм, глядя из окна на город.

— Ну и как ваш медовый месяц?

— О, знаешь ли… — сказала, краснея, Сэм. И Кэрри засмеялась, пьяная и довольная.

— Может, вам, ребята, надо почаще выходить из гостиницы? Вы, небось, сейчас ничем другим и не занимаетесь, а?

Сэм подумала о ночах, проведенных с Деннисом спиной к спине, с прижатыми друг к другу копчиками, о том, как ее будил его локоть, уткнувшийся в ее ребра.

— Ты снова разговаривала во сне, — жаловался он.

— Что же я говорила? — спрашивала она, возбужденная снами, в которых он прижимал ее к стенам и валил на столы.

— Какая разница? — Он зевал и отворачивался от нее, потуже зарываясь в одеяло…

— Мы и правда подумываем в скором времени где-нибудь осесть надолго, — ответил Деннис Кэрри и Дайлан. — Устали от жизни в гостиницах.

— Так перебирайтесь в Лос-Анджелес, — стала зазывать Дайлан.

— Ты полюбишь Лос-Анджелес, Деннис. Он очень в твоем духе, — подхватила Кэрри.

— Ну, в свое время мы туда все равно полетим, на премьеру новой серии, — пожал плечами Деннис. — Может, и останемся там на какое-то время.

У Сэм засосало под ложечкой. Он знал, что ей не хочется оставаться в Лос-Анджелесе. Ей надо было на время вернуться домой, в Англию, чтобы подготовить дом к продаже. Любя зимние деньки, неяркие, с серым небом и окнами, светящимися оранжевыми огнями, она была не готова возвращаться в жару.

Кэрри и Дайлан на следующий день уехали, а Сэм и Деннис крепко поспорили, и он, отправившись на пробежку в одиннадцать вечера, где-то бегал до часу ночи. Холодный, как лед, он скользнул под одеяло, и она вздрогнула от прикосновения его ледяных рук.

— Прости, — прошептал он, прижимаясь к ее спине.

— И ты меня прости, — приняла она извинения. — Будет хорошо, если мы на время останемся в Лос-Анджелесе. Я правда вела себя как эгоистка.

Он поблагодарил ее и поцеловал в шею. А она даже вздрогнула, когда он обнял ее: казалось, тот холод, что он принес с собой, высасывает тепло из комнаты.

 

Глава девятнадцатая

На протяжении следующих недель Деннис появлялся в ток-шоу, давая отработанные ответы на стандартные вопросы, которые, кажется, задавали все. Как вам живется с тех пор, как вы вышли из тюрьмы? Вы можете простить полицию Ред-Ривера за то, что случилось с вами? Будете ли вы помогать другим заключенным, которые сидят по ложным обвинениям?

Несколько раз Деннис занимался с тренером по средствам массовой информации, обучаясь выступать на публике и общаться с журналистами. Дискуссионных заявлений — например, о его нейтральном отношении к смертной казни — следовало избегать. Тренер помогала ему формулировать такие ответы, которые не задевали и не разделяли людей, а фокусировались на прощении, понимании и движении вперед. Она научила его, как распределять внимание между ведущим телешоу и аудиторией, как уходить от неудобных вопросов и как максимально увеличивать эффект его ответов посредством хорошо рассчитанных пауз и проникновенного визуального контакта.

Специалист по питанию приносил ему смузи цвета болотной воды и батончики с натуральными белками, которые для Сэм выглядели как птичий корм. Вместо кофе он потягивал горячий костный бульон, пахнувший как «Боврил», который бабушка Сэм обычно пила зимними вечерами. Он не прекращал попыток приучить ее есть непроизносимые штуки вроде ягод акаи и продуктов с эхинацеей, однако ей пришлось установить границу после того, как он дал ей кокосовой воды, которая по вкусу, на ее взгляд, сильно напоминала сперму, хотя ему она этого не сказала.

Ему подсказывали, как одеваться, как позировать для фотографий, где нужно быть и в какое время. Всегда находился человек, который отвозил их в нужное место, а когда Деннис приезжал, кто-нибудь отводил его в комнату, где другой человек выщипывал торчащие волосинки и пудрил ему лоб, чтобы тот не блестел так предательски.

— Теперь ты готов, — сказал Ник Деннису на субботнем ланче.

— Не знаю, — промямлил Деннис. — Прямая телетрансляция?

— Да какая разница между прямой телетрансляцией и интервью перед публикой в студии? У тебя прекрасно получилось на «Шоу с Кольбером», ты им очень понравился. Поверь мне, ты готов.

Деннис и Сэм приехали в студию программы «Сегодняшний разговор» в среду утром, как раз перед началом одиннадцатичасового шоу. До полудня Деннис был свободен, так что у него и Сэм было время осмотреться. Энергетика была иной по сравнению с ночными шоу и записанными интервью, к которым они привыкли, напряжение от прямой трансляции порождало атмосферу, пропитанную возбуждением и страхом. Ник позвонил, чтобы пожелать Деннису удачи. «Простите, что я не смог приехать, — сказал он. — У вас все будет прекрасно! Просто расслабьтесь и получите удовольствие». Затем Денниса увели, чтобы наложить грим, и Сэм осталась одна.

Она взяла что-то с фуршетного стола и поболтала с финалистом программы «В Америке есть таланты». Когда Деннис был наконец готов, она направилась с ним к двери, ведущей на сцену, держа его за руку, слегка подрагивающую от нервного возбуждения, которого она от него не ожидала, а когда светящийся знак над дверью переключился на зеленый, что означало перерыв на рекламу, поцеловала его.

— Счастливо! — сказала она и выпустила его руку. Он наградил ее робкой улыбкой, и человек в наушниках вывел его на сцену. Обстановка представляла собой гостиную в пастельных тонах с фальшивым окном, изображавшим вечно голубое небо. Помещение было разделено на две равные части и выходило на черное пространство, где были камеры и члены съемочной группы. Саманте почему-то вспомнились Эд и его провал — как его дом нависал над пропастью.

Еще один оператор отвел ее в зеленую комнату, откуда она могла видеть шоу. Там были и другие люди: сестра женщины с редким раковым заболеванием, мужчина, чей друг должен был рассказать о речи своего шафера — эта речь мгновенно приобрела огромную популярность. Когда Сэм вошла, все улыбнулись ей. В это время шла реклама детского шампуня, и Сэм налила себе в пластиковый стакан воды из булькающего водоохладителя.

Затем шоу возобновилось, и Сэм почувствовала то же самое сосание под ложечкой, которое испытывала всякий раз, когда видела Денниса на телевидении. Он скованно сидел на софе, руки покоились на коленях. Сэм хотела, чтобы он вспомнил, как тренер учил его принимать должную позу, не напрягать плечи и выглядеть открытым.

В студии было трое ведущих, сидевших на софе рядом с Деннисом: черноволосый мужчина в костюме, сильно накрашенная женщина в желтом платье и знаменитая ведущая, приглашенная специально на это шоу, улыбавшаяся слишком широко. Они представили Денниса, вкратце рассказав о его деле и новой серии документального фильма о нем.

— Начнем с того, — заговорила женщина в желтом, — что вы провели в тюрьме больше двадцати лет. Вы знали, что такое Netflix?

Знаменитость засмеялась. Деннис улыбнулся.

— Нет, сначала не знал. Потом мне рассказали…

— Вы когда-нибудь смотрели что-нибудь по Netflix?

— Еще не смотрел. По правде говоря, я не большой любитель телевизора…

— Можете ли помочь всем, кто не видел первого документального фильма, понять, что с вами случилось? Это чертовски интересная история, если вы ее еще не видели. — Мужчина положил свои карточки с заметками на стол и снова взял их, когда начал говорить. Однако еще до того, как Деннис успел ответить, остальные ведущие завели разговор о пропавших вещественных доказательствах, о лжесвидетельстве. Деннис наблюдал за ними молча. Камера показала его лицо крупным планом как раз в тот момент, когда он поднял глаза и взглянул в объектив. Сэм даже слегка подскочила, как будто ее поймали за подглядыванием.

— Итак, что же новая серия добавляет к вашей истории? — спросил мужчина, внезапно поворачиваясь к Деннису спиной. От неожиданности Деннис запнулся и не смог грамотно сформулировать ответ, который был отрепетирован много раз.

— Свидетельства. Новые свидетельства, — наконец вымолвил он, опомнившись. — И конечно, то, что привело к моему освобождению.

— Потому что после выхода «Правды в кадре» многие вопросы остались без ответов, — подхватил мужчина-ведущий, кивая головой. — Получат ли, наконец, эти ответы люди, которые следят за вашей историей после выхода первого фильма?

Деннис выглядел озадаченным.

— Я имею в виду вот что, — начал он пояснять сказанное собою ранее. — Наконец-то семья Холли Майклз может обрести какой-то душевный покой, зная, что человек, виновный в убийстве этой девочки, все-таки получит по заслугам.

— Понятно, что отец Холли раньше был настроен очень критично по отношению к средствам массовой информации, освещавшим ваше дело.

— Для них это все было нелегко, — закивал Деннис. — Эта семья такая мужественная…

— А как насчет других семей? — спросила женщина в желтом платье. Она заглянула в свои карточки и улыбнулась.

— Простите?

— Пропавшие девочки Ред-Ривера, — уточнил мужчина. — После первого фильма оставался вопрос, на который не был дан ответ: кто ответственен за исчезновение всех тех девочек? Предполагалось, что тот, кто убил Холли, убил и других, однако эта гипотеза оказалась неверной. Уэйн, убийца Холли, был весьма откровенен в своем признании, и все-таки, как стало известным, два других убийства остались нераскрытыми. Но он был непреклонен, утверждая, что ничего не знает о пропавших девочках из Ред-Ривера. Пытается ли эта серия ответить на вопрос о том, где эти пропавшие дети?

Повисло долгое молчание. Сэм казалось, что оно длилось целую вечность. Такой долгой паузы по телевизору она еще не видела.

— Нет, — в конце концов ответил Деннис. Все за столом перестали улыбаться, даже знаменитая приглашенная, которая заглянула в свои карточки и нахмурилась.

— Не думаете ли вы…

— В этой серии говорится об ошибках, допущенных во время первого суда, и о значении первого фильма, — стал объяснять Деннис. — В ней рассказывается о моих попытках опротестовать приговор и, в конечном счете, о моем освобождении. Речь идет об убийстве Холли Майклз и о несправедливости, допущенной по отношению к ее семье и ко мне группой коррумпированных лиц.

Сэм стало не по себе. Он сказал все, что положено было сказать, однако интонация была абсолютно неверной, несмотря на долгую практику. Ей хотелось быть с ним сейчас, ей хотелось сжать его руку и прошептать на ухо: сохраняй спокойствие, разряди напряженность.

— Однако, безусловно, остается вопрос, на который многие люди хотели бы получить ответ. Это до сих пор служит для вас предметом беспокойства, верно? Утром перед студией было несколько протестующих. Вы весьма спорная фигура! Похоже, есть люди, которые до сих пор верят в вашу виновность.

— Но я невиновен! — Деннис изменил положение тела — он подался вперед.

Сэм сразу же хотелось вернуть его в прежнюю позу. Время было неподходящим, чтобы наклоняться к ним; это выглядело вызывающе, как будто он собирался атаковать.

— Меня освободили… — привел он аргумент.

— Многие люди думают, что вы ответственны за пропавших девочек, — прервала его женщина.

— Они ошибаются, — сказал Деннис. — И я здесь не для того, чтобы обо всем этом говорить. У меня нет ответов для этих людей.

— Конечно нет! Конечно, у вас нет ответов. — Мужчина попытался разрядить сгущающуюся атмосферу, остальные же ведущие тихо и сдавленно посмеялись. Причем этот смех никак не отражал того, что происходило в студии. — Однако это должно вас беспокоить, этот знак вопроса, висящий у вас над головой, независимо от того, что вас освободили.

— Да, — признался Деннис, — это меня беспокоит. Есть люди, которые никогда не поверят в мою невиновность, несмотря ни на какие доказательства.

— Что бы вы хотели сказать этим людям?

Деннис потерял почву под ногами. Сэм ждала, что он что-нибудь скажет, но он молчал. Камера крупным планом показала его застывшее лицо.

— Если бы у вас была возможность раз и навсегда положить конец их сомнениям, вы бы воспользовались ею? — Все ведущие смотрели на него в ожидании ответа.

Сэм не знала, к чему все это идет, однако чувствовала себя неуютно. Остальные люди в комнате ждали с замиранием сердца. Она же думала: знают ли они, что она его жена? Какая-то часть ее надеялась, что не знают. Похоже, все они смотрели на него с подозрением. Одна женщина осуждающе покачала головой, когда Деннис заговорил:

— Да. Но я уже сказал, что есть люди, которых невозможно переубедить…

— Мы можем помочь вам заставить их изменить свое мнение, — сказала женщина, обращаясь скорее к камере, к аудитории, чем к Деннису. — За кулисами ждут этой возможности высококвалифицированный полиграфолог и один из ведущих американских специалистов по языку жестов, а также человек, который двадцать лет проработал следователем в отделе убийств нью-йоркской полиции. Вы можете пройти этот тест и раз и навсегда закрыть все вопросы.

— Я пришел сюда для того, чтобы говорить о фильме… — упорствовал Деннис. Сэм заметила, как дернулся его кадык, когда он сглотнул, как он протянул руку к стакану с водой, а потом передумал.

— Однако фильм не затрагивает этих вопросов, не так ли? Что ж, у вас есть прекрасная возможность. Проверка на полиграфе займет около получаса…

— Их же больше не используют, — воскликнул Деннис с глумливым смехом. — Они абсолютно неэффективны и часто не дают объективных результатов.

— Вот поэтому у нас есть эксперт по языку жестов и опытный детектив, который…

— Именно детективы и эксперты засунули меня в камеру смертников за убийство, которого я не совершал! Так что спасибо, нет. А теперь можно нам поговорить о фильме?

— Вы боитесь возможных результатов? — спокойно спросил мужчина-ведущий.

Сэм уже понимала, что просто так они его не отпустят. Она посмотрела на время в углу экрана и с надеждой подумала: может быть, Деннису удастся потянуть время до обязательного блока рекламы и они будут вынуждены оставить эту тему и перейти к следующей?

— Я не собираюсь проходить никаких гребаных тестов… Это уже напоминало катастрофу.

— Мы хотели бы извиниться за такой слог перед всеми, кто чувствует себя оскорбленным… — начал ведущий.

— Прошу прощения, ладно? — быстро отреагировал Деннис. — Прошу за это прощения. Я не хотел никого обидеть, — сказал Деннис в камеру.

— Обстановка становится весьма враждебной, — отметила знаменитость голосом, полным озабоченности.

— Я не враждебен, — отрезал Деннис.

— Это не тот ответ, которого мы ожидали, — сказала женщина, округляя глаза.

— А чего вы ожидали? Что я буду в восторге от возможности быть допрошенным бывшим копом и пройти проверку на полиграфе?

Замолчи, подумала Сэм, пожалуйста, замолчи.

— Я здесь для того, чтобы поговорить о новой серии. О той серии, которая посвящена моему освобождению. О том, что я невиновен.

— Да, но вы сами сказали, что по-прежнему остается множество нерешенных вопросов по поводу…

— Я этого не говорил.

— Хорошо, но вы сказали, что в новой серии не затрагивается вопрос о пропавших девочках…

— Потому что я ничего не знаю о пропавших девочках!

— Будьте добры, не повышайте голос, — настоятельно попросила женщина.

— Хватит с меня! — вскочил Деннис. Он отстегнул микрофон и вытащил его через свою рубашку. Послышался свистящий звук, когда микрофон проехался по его коже. Женщина рядом с Сэм охнула, а мужчина напротив засмеялся и покачал головой. На экране Деннис продолжал говорить, однако микрофон свисал с его руки и не улавливал голоса. Он отстегнул модуль от пояса и пошел к выходу, оглядываясь на ведущих, которые обращались к аудитории, извиняясь за срыв сюжета.

К этому времени Сэм сидела, пряча лицо в ладонях, упираясь локтями в колени и не смея посмотреть на людей в комнате. Она оставалась на своем месте, пока играла музыка к клипу, который еще только должен был появиться на экране, и никто в комнате не сказал ни слова.

Деннис открыл дверь и позвал ее по имени. Она подняла взгляд, и в глаза сразу ударил свет; мелкие пятнышки делали его лицо неясным.

— Мы уходим, — выпалил он. — Немедленно!

Сэм чувствовала, что все на нее смотрят, когда подняла свою сумочку и протянула к нему руку. Он сжал ее пальцы и потащил за собой, увертываясь от людей, шедших по коридору навстречу. Когда они дошли до гардеробной, охранник заблокировал дверь.

— Мой телефон, — потребовал Деннис. — Мне нужны мои вещи!

Кто-то из-за спины охранника протянул Деннису его телефон и бумажник.

— У меня еще был пиджак, — напомнил Деннис.

Саманте передали пиджак, и Деннис снова потянул ее прочь, через вестибюль на улицу. Деннис махнул проезжавшему мимо такси, и оно медленно покатилось к ним. Машина еще не успела полностью остановиться, как Деннис распахнул дверь и, демонстрируя некую смесь покровительства и руководства, стал усаживать Сэм, защищая рукой ее макушку, когда она нагнулась, чтобы протиснуться в дверь.

 

Глава двадцатая

Когда они добрались до гостиницы, телефон Денниса светился сообщениями. Там было и СMС от Кэрри: «Ох, Деннис, мне так жаль», и пропущенные звонки от Ника, которые Деннис проигнорировал. Он выключил телефон и сунул его в выдвижной ящик.

Саманта, усевшись позади него на кровать, растирала ему плечи. Через время он стряхнул ее руки, и раздалась его ругань в адрес ведущих и продюсеров. Она старалась убедить его, что в той ситуации он вовсе не выглядел каким-то негодяем. Однако, пока он был в ванной, она посмотрела в свой телефон и сразу поняла, что произошел негативный сдвиг в массовом сознании. «Да, крайне сомнительное поведение у этого главного американского белого мерзавца», — писал в «Твиттере» кто-то под именем Иезавель. А шоу уже было на YouTube, отмеченное десятками тысяч просмотров.

Когда Деннис вернулся, она переключила телефон на автономный режим и предложила позвонить Нику, чтобы выяснить, что делать дальше. Это оказалось излишним, Ник позвонил в номер из вестибюля гостиницы, и Деннис с неохотой согласился встретиться с ним внизу.

— Послушайте, — заверял Ник, когда они уже сидели в баре, — я справлялся и с худшими ситуациями, поверьте. Важно, чтобы мы сделали заявление, объясняющее, что предложение допроса вас спровоцировало, понимаете? Деннис, вы прошли через страшные вещи, просто страшные. У вас неминуемо должен проявиться посттравматический стресс. А эти ребята ни с того ни с сего ведут вас в комнату для интервью с детективом по расследованию убийств? Чтобы привязать вас к машине и спрашивать о школьных друзьях, исчезнувших двадцать четыре года назад? Неприемлемо! Неудивительно, что вы отреагировали так, как отреагировали! И есть люди, которые уже рассматривают это именно таким образом.

— В самом деле? — спросил Деннис. Глаза у него были красные и блестящие.

— Большинство думает, что это была провокация, подлая провокация. И не только по отношению к вам — как насчет семей этих девочек? Пережить такую травму ради какого-то развлекательного дневного шоу? Деннис, я бы никогда не записал вас на это шоу, если б только знал…

— Я знаю. Теперь поднялась такая кутерьма!

— Мы можем изменить ситуацию к лучшему. Сделать ее позитивной.

Однако даже после обнародования заявления волна негатива не схлынула. «Сегодняшний разговор» в ходе дальнейшего шоу вернулся к этому сюжету, эксперт по языку жестов и детектив по расследованию убийств высказали свои мнения о поведении Денниса во время интервью. Оба согласились, что он что-то скрывает, что его жесты говорили о защитном поведении, что он был уклончив и ни разу не ответил прямо ни на один вопрос, словно виновный политик. Они всячески старались избежать прямых обвинений в причастности к исчезновению девочек, однако подтекста было достаточно, чтобы разжечь в Интернете яростную дискуссию и вызвать новую волну петиций, призывающих Денниса пройти тесты.

— Может быть, нам стоит на некоторое время отправиться в Англию? — предложила Сэм в конце еще одного дня, проведенного взаперти в гостиничном номере. — Поехать куда-нибудь, где тебя не очень хорошо знают? — Она уже устала от пряток, ей было тревожно и очень хотелось закурить.

— Мне нечего беспокоиться, что меня «хорошо знают»! Я не сделал ничего плохого.

— Я знаю, но, может быть, нам обоим нужно отдохнуть от всего этого. Так много всего произошло, у нас даже не было времени побыть вместе.

— Мы все время вместе, — отрезал он.

— Я имею в виду… Все эти интервью, фотоснимки, литературная работа… Мы можем уехать и на какое-то время сконцентрироваться только на нас двоих.

— Я делаю это, потому что хочу это делать! Что еще я могу делать? Я даже не закончил среднюю школу. У меня нет другой работы.

— Я не критикую тебя, — сказала Сэм примирительным тоном, пропуская мимо ушей этот выпад и садясь рядом с ним на край кровати. — Я просто говорю, что теперь, когда ты так много этим занимался, может, пришла пора тебе и мне побыть наедине друг с другом и познакомиться поближе, без всего этого шума и драматизма?

— Мы знаем друг друга. Ты знаешь обо мне все. — Он вздохнул и упал на кровать.

— Я имею в виду… интимные вещи, — сказала она, покраснев.

Деннис прижал руку к своему лицу и издал стон.

— Прости меня, но… не то чтобы я об этом не думаю. — Сэм старалась, чтобы ее голос не дрожал. — Иной раз мне кажется, что я для тебя непривлекательна.

Деннис сел и обнял плачущую Сэм. Ей было стыдно, что она наконец-то призналась. А еще она боялась, что теперь это невозможно игнорировать, что путь назад отрезан. Возможно, он сейчас скажет, что это правда, что она его не привлекает, что он оставит ее, и ей некого будет упрекать в этом, кроме самой себя.

— Это не так просто, — сказал он. Ее слезы капали ему на рубашку. — Со мной многое случилось. Я не готов об этом говорить. Еще не готов. Дело не в тебе. Мне понадобится время. Ты понимаешь?

На какую-то секунду она почувствовала огромное облегчение из-за того, что дело было не в ней, и не думала, что он может иметь в виду. Она ответила, что понимает, и он нежно поцеловал ее в висок. Они вместе легли на свежую постель, утром перестеленную горничной. Сэм прикрыла глаза, а он играл с ее волосами, накручивая их на палец туже и туже, пока ей не стало больно.

Когда она проснулась, он был уже на ногах и завязывал шнурки на кроссовках. Была только половина шестого.

— Ты уже выходишь? — спросила Сэм.

— Мой отец в больнице, — сказал он, не поворачиваясь. — Выстрелил себе в голову и вышиб половину мозгов. Его нашла медсестра и позвонила в 911. Сейчас он лежит в больнице, а жизнь ему поддерживают искусственно за мой счет.

— Боже мой, — сказала Сэм и села. — Ден, мне так…

— Все нормально. Мы с ним практически не знались.

— Все равно. Мне жаль. Ох, Ден…

— По крайней мере, он мог бы как следует прицелиться. Понимаешь? — Деннис издал звук, похожий и на смешок, и на шипение. — Короче. Теперь они просят меня туда приехать — этот сукин сын назвал меня ближайшим родственником. Мне нужно подписать бумаги, если я хочу, чтобы они выключили машины искусственной поддержки жизнедеятельности, можешь ты в это поверить?

— А ты этого хочешь? — спросила Сэм.

— Они сказали, что он вряд ли придет в сознание, а даже если и придет, то будет привязан к этим чертовым машинам всю оставшуюся жизнь. Так что да, я этого хочу.

— Когда это… — Сэм снова посмотрела на время. — Когда ты с ними говорил?

— Около часа назад, когда включил свой телефон, — сказал он.

— Почему ты меня не разбудил?

— Ты выглядела умиротворенной, — погладил ее Деннис по голове. — Ты спишь крепко.

Сэм обняла его и пообещала, что сделает для него все. Все, что ему нужно.

— Сейчас, — сказал он, вставая и натягивая толстый свитер, — мне надо выйти. Мне просто нужно свободное пространство, чтобы собраться с мыслями.

Он вернулся через час. Щеки были румяными от холода.

— У меня кое-что для тебя есть, — объявил он, ухмыляясь.

— В этом нет необходимости, — сказала Сэм, озадаченная его изменившимся настроением. Даже подумала, все ли у него в порядке или это какой-то психологический кризис.

— Закрой глаза и раскрой ладонь. Ну, давай!

Сэм сделала, как он сказал, и тут же почувствовала в ладони тяжесть какого-то предмета, теплого от его руки.

— Ден, все в порядке?

— Открой, — скомандовал он.

Она посмотрела на предмет — что-то блестящее, пластмассовое, похожее на зажигалку, но большего размера.

— Что это?

— Электронная сигарета. — Он довольно улыбался.

Сэм засмеялась.

— Я не…

— Я знаю, ты куришь, иногда чувствую запах, а это как сигареты, только вместо дыма тут пар.

— Я знаю, что такое электронное курение, Ден.

— Эта — с шоколадным вкусом! Здорово пахнет. Попробуй!

Сэм поднесла электронную сигарету ко рту, чувствуя себя смешной и вспоминая гусеницу из «Алисы в Стране чудес».

— О господи! — Она закашлялась. — Это отвратительно! Улыбка сползла с лица Денниса.

— Но она же так хорошо пахнет!

— Попробуй сам, — протянула она ему сигарету.

Он вдохнул, и его лицо перекосилось от отвращения.

— У меня жжет во рту!

— Что, если я просто брошу курить? — предложила Сэм, и Деннис швырнул электронную сигарету в мусорную корзину.

— Этот запах, — признался Деннис. Сэм начала говорить, что знает, но он перебил ее. — Думаю, он напоминает мне о моем отце. Я этот запах просто ненавижу.

Она поняла. Ей не хотелось быть человеком, который напоминает ему об отце.

Они спустились в гостиничный бар, чтобы снова встретиться с Ником. Избежать путешествия в Ред-Ривер не представлялось возможным.

— Прежде всего нам надо разобраться с отцом, — стал рассуждать Деннис. — Затем, я полагаю, надо будет организовать какие-то похороны. И дом мы не можем просто оставить на произвол судьбы. Его просто выпотрошат, как стервятники, если мы не окажемся там первыми.

— Сколько времени все это займет? — спросила Сэм.

— Несколько дней? Неделю? — стал прикидывать Деннис. — Мы же не хотим пропустить премьеру.

Появился Ник, стряхивая с пальто снег.

— Пришла беда — отворяй ворота, да, ребята? Деннис, мне действительно жаль, что с твоим отцом такое случилось. — Он положил руку на плечо Денниса.

— Все нормально, — махнул рукой Деннис и рассказал о планах посетить Ред-Ривер и вовремя вернуться, чтобы успеть на премьеру.

Ник втянул воздух сквозь зубы.

— Честно говоря, не уверен, что все будет так просто. Я говорил с Джексоном, и мы оба пришли к выводу, что будет лучше, если вы не придете на премьеру, учитывая все, что сейчас происходит. А тут еще история с вашим отцом. Полагаю, лучше всего вам сейчас не высовываться. Вы же не хотите выглядеть так, будто не озабочены его кончиной?

— А я и не озабочен, — сказал Деннис. — Да и он еще не умер. Я просто должен приехать туда, чтобы подписать бумаги.

— Но вы же понимаете, что я имею в виду. Публика может подумать, что это немножко бесчувственно, если вы будете продолжать, как ни в чем не бывало, даже если он был… ну, понимаете…

— Говнюком, — сказал Деннис. — Это моя премьера. Я должен на ней быть.

— Мы должны думать о том, что будет лучше в перспективе. Для вас и для фильма. Послушайте, — Ник наклонился над столом и накрыл руку Денниса своей. — Почему бы вам не устроить себе каникулы и предоставить мне волноваться о вашем имидже?