Ключи от замка Грааля

Ллойд Скотт

Блейк Стив

ЧАСТЬ II

 

 

8. Ключи от Авалона

Таким образом, исторический Артур растворился в туманной дымке легенд. Сегодня место его последнего упокоения, названное выше Уделом Аваллах («Инис Аваллах» по-валлийски), более известно под названием Авалон, одно упоминание о котором вызывает бездну романтических видений, укоренившихся в нашей коллективной психике, — Остров Туманов, кельтский рай, держава Старых Богов, мифическое царство Морганы Ле Фей, место упокоения королей и дом Святого Грааля. Исторические и мифологические основы этого волшебного края многие годы подпитывались проповедниками, сказителями, политиками, историками, движением Нью Эйдж и, наконец, различными туристическими бюро, причем все они обнаруживали собственные притязания на Артура и связанные с ним мифы, в итоге стараясь сделать Артура и Авалон своей собственностью. Тем не менее до сих пор господствует ощущение того, что упущено нечто органически важное, что самые важные вопросы до сих пор остаются без ответа. Каково происхождение Авалона? Какая истина, если таковая имеется вообще, таится за этой туманной традицией, которая до сих пор противится попыткам отвергнуть ее существование после вековых сомнений в нем?

Груды писаний, касающихся Авалона и Артура, отягощают собой полки крупнейших библиотек и растут с каждой неделей. По правде говоря, если забыть про изготовление меча Артура и его последнее путешествие за исцелением, существующие в отношении Авалона теории не слишком связывают Артура с этим местом, вне зависимости от того, мифическое оно или реальное. Впервые приступив к теме Авалона, мы осознали, что никто из исследователей еще не ставил перед собой один фундаментальный вопрос: почему Авалон занял столь значимое положение во всем корпусе Артурианы, если его так мало упоминают в оригинальных текстах? И нам показалось возможным, что Авалон артурианской легенды первоначально обладал собственной сущностью и мифической наукой куда более древней, чем сам Артур. Более того, именование Авалона местом ковки волшебного меча Артура и исцеления его ран заставило нас предположить, что место это имело куда большее значение, чем фигура Артура. Но являлся ли Авалон чисто мифическим объектом, или же у него, подобно многим волшебным краям, имелся физический компонент?

К нашему удивлению, поиски истинного Авалона позволили нам не только определить место его географического положения, но и ознакомиться с его преартуровской сущностью, его древним мифологическим циклом и его связью с самой священной рекой древней Британнии. Отбрасывая последовательные наслоения, искажавшие первоначальный ландшафт Авалона, мы убедились, что истинная сущность Авалона остается различимой в современном ландшафте, образуя единое целое с легендами, составляющими истинную мифологию Авалона.

Инис Аваллах: Остров Яблок?

Наше путешествие в поисках Авалона начинается с событий, окружавших последние мгновения жизни Артура, ибо мы впервые знакомимся с этим загадочным местом, облик которого столь искажен неправильным прочтением и пониманием материалов оригинальных валлийских источников. Из Истории Гальфрида Монмутского мы узнаем, что смертельно раненного Артура отвезли на Insula Avallonis, чтобы исцелить его раны. Однако в Brut и прочих традиционных валлийских источниках латинское Insula Avallonis возвращается к своей оригинальной местной форме Инис Аваллах, сохранившейся даже в экземплярах Истории, предположительно имеющих валлийское происхождение. Как уже объяснялось, некоторые из этих предполагаемых копий вовсе не являлись копиями Истории, поскольку, хотя они явным образом содержат материал, заимствованный у Гальфрида или использованный им, в них присутствуют и элементы, столь же очевидно не связанные с работой Гальфрида. Черты эти, похоже, восходящие к куда более древней валлийской традиции, предшествовали повествованию Гальфрида в некоторых валлийских версиях Historia Regum Britanniae, таким образом обеспечив сохранение названия Инис Аваллах даже после того, как Гальфрид переложил его на латынь в виде Insula Avallonis, оставив тем самым неизгладимый след на истории мира. И мы покажем — вопреки знаменитому переводу Гальфрида, — что первоначальным названием Авалона было именно валлийское Инис Аваллах. Но что именно означают эти слова и какое отношение имеют они к своему латинскому производному?

Суть проблемы, окружающей истинную сущность Авалона, заключается в неправильном понимании валлийского слова Инис. Как объяснялось в главе 2, Инис может означать «остров», но это же слово может также иметь значение «королевство или государство», давая нам тем самым уже не остров, но государство Аваллах. В отношении значения слова Аваллах существуют две точки зрения, первая из которых видит в нем корень afall, означающий «место яблок» — заканчивающийся окончанием — ach2, — и таким образом усматривает в Авалоне Остров Яблок. (В валлийском языке существуют отдельные слова afal (яблоко) и afalien (яблоня), зафиксированные в валлийской литературе и многочисленных топонимах)3. В Vita Merlini (Жизни Мерлина), написанной Гальфридом Монмутским, Insula Avallonis Истории становится Insula Pomorum (Остров Яблок), предполагая этим, что Гальфрид считал слово Аваллах производным от валлийского «яблоко» или «яблоня» (afal или afall). Он также связывает Insula Avalonis Истории, куда увезли Артура исцеления ради, с Insula Pomorum Жизни Мерлина и Морган Ле Фей и ее сестрами как целительницами Артура. В итоге то и другое оказываются обозначением одного и того же места. Тем не менее в Vita Merlini Гальфрид также превращает первоначальный Авалон в Остров Счастливых: «Остров Яблок получает название “Счастливого острова”4 потому, что на нем растут все виды растений сразу. Земля не возделывается вообще, кроме того, что есть дело Природы. Она производит урожай в изобилии и гроздья без всякой помощи; и яблони растут в его лесах посреди невысокой травы. Все растения, не только одна трава, растут сами собой; и люди живут до сотни лет или больше»5.

Такое представление о легендарном Счастливом Острове было записано Помпонием Мелой (ок. 45 г. по РХ) в отношении острова Сена (Sena), находящегося у берегов Бретани, который он описывал как «знаменитый оракул галльского бога, жриц которого, живущих в святости постоянной девственности, как говорят, насчитывается девять»6. Поскольку Гальфрид Монмутский являлся уроженцем приграничных валлийских земель, он почти безусловно был знаком с легендами, связанными с кельтским потусторонним миром, и сочетал их с элементами собственного классического образования, сплавляя воедино два параллельных предания и в итоге породив существующее смешение первоначального валлийского Инис Аваллах и позднейшего латинского Insula Avalonis. Истолкование Авалона как Острова Яблок может восходить к трудам Гальфрида, однако лишь трудами последовавших ему летописцев ошибка эта сделалась общепризнанной, наделив нас известным ныне мифическим и расположенным в неведомых краях Авалоном.

Область Аваллах

Теперь обратимся к другой методе истолкования Инис Аваллах и происхождения Авалон. В своей книге De Antiquitate Glastoniensis Ecclesiae (Древности Церкви Гластонбери, ок. 1125 г.), средневековый историк Вильям из Мальмсбери дает два объяснения происхождения названия Авалон: «[Гластонбери] также широко известен под названием Insula Avaloniae, и таково происхождение этого имени: говорят… что Гластеинг нашел свою свинью под яблоней возле старинной церкви, и потому что яблоки были редкими в тех краях, когда он прибыл туда, он назвал это место Insula Avaloniae на своем языке, то есть Островом Яблок. Ибо бриттское avalla перводится на латынь как рота (яблоко). Или же оно получило название от некоего Аваллока, который, как утверждают, жил там вместе с дочерьми, потому что место это уединенное».

Объяснение Вильяма было впоследствии подкреплено мнением Гиральда Камбрийского, монаха англо-британского происхождения: «Аваллония зовется так от бриттского aval, что значит яблоко, потому что место это изобилует яблоками, или же от некоего [А] валло, владетеля той земли».

В относящихся к XII столетию комментариях к Prophetiae Merlini (Пророчествам Мерлина), Алану с де Инсулис называл это место как Инис Аваллах, тем самым указывая на то, что название это имеет традиционный характер и не представляет собой просто валлийский эквивалент латинского Insula Avalonis7. Говоря словами Бринли Ф. Робертса, писавшего в 1971 г.: «Поскольку слово Аваллах никогда не фигурирует в качестве обыкновенного существительного, кроме как в сочетании Инис Аваллах (иначе с ним должен был бы сочетаться определенный артикль; прилагательное abhlach, «богатый яблоками», более подошло бы по смыслу), и поскольку слово существует независимо лишь в качестве имени собственного, нет причин отвергать связь Аваллока с островом»8.

Без какой-либо очевидной причины и Вильям из Мальмсбери, и Гиральд Камбрийский предоставили истолкование, альтернативное Острову Яблок. Не могло ли быть так, что еще в XII столетии, вопреки всей пропаганде противоположного тезиса, Инис Аваллах по-прежнему воспринимался как Страна Аваллах, а не мифический Остров Яблок? Хотя в настоящее время общепризнано, что континентальные артурианские романы в своей основе являются не чем иным, как причудливой обработкой раннего валлийского материала, к поискам Авалона в валлийском контексте еще никто не обращался. И в связи с этим истинное происхождение Инис Аваллах затерялось в вековом литературном смоге.

В поисках владыки Авалона

Итак, каким же был этот таинственный Аваллах, в честь которого назван загадочный Авалон? Где располагалась его страна, была ли она мифической или реальной, и какие указания на нее существуют во всем корпусе Авалонианы? На первый взгляд нам показалось, что об этой легендарной фигуре почти ничего не известно. Однако, как нам предстояло узнать, фактов оказалось более чем достаточно для того, чтобы установить его связь с повествованиями, окружающими оригинальное положение Инис Аваллах. Наделе Аваллах оказался личностью, имеющей определенное значение, поскольку в ландшафте Северного Уэльса обнаруживается достаточно упоминаний его самого и членов его семейства, чтобы образовать регион «воплощенного в ландшафте мифа»9.

В результате установление истинного положения Страны Аваллах явилось относительно простым делом, и нам скоро стало ясно, что этот Аваллах был непосредственно связан с историческим и мифологическим материалом, породившим языческие и христианские мифы, имеющие отношение к Авалону.

Аваллах или «Авалло[к]», как называют его в приведенных выше отрывках из трудов Вильяма из Мальмсбери и Гиральда Камбрийского, известен нам по ранним валлийским генеалогиям, где имя его присутствует в таких вариантах, как Абаллак, Авалло и Амалех10. В соответствии с этими генеалогиями именно в поколении Аваллаха христианское и языческое предания впервые слились воедино, поскольку отцом его называется Бели Маур ап Миноган, легендарный король Инис Придейн, а матерью — Анна, кузина Девы Марии. Бели Маур был отождествлен с (Куно) Беллинусом, бриттским королем, жившим во времена Юлия Цезаря11, и под именем Бели аб Миноган присутствовавшим в повести о Бранвен, дочери Лира, из Мабиногион 12 . У него было четверо сыновей, в том числе Аваллах, и двое дочерей, Арианрод и Пенарддун13, первая из которых была рождена от кельтской богини Дон, а вторая от Анны, дочери Иосифа Аримафейского. В данном случае интересно отметить, что в кельтской мифологии Дон считается Матерью Богов и ее дети — Гвидион, Гованнон, Амаэтон, Арианрод и Гилваетви 14 — сами считаются богами 15. Дети Дон и множество менее влиятельных бриттских божеств в легендах надежно связаны с ландшафтом Северного и Среднего Уэльса.

В генеалогиях Аваллах изображается как мифический предок, от которого происходят многие из персонажей и родов, участвующих в артурианских мифах. Он был отцом двух дочерей, Модрон и Гваллвен, называемых феями (фейри) и являвшихся любовницами бриттских королей Уриена Регеда и Маэлгуна Гвинедда соответственно, также считавшихся происходившими от Аваллаха. У Аваллаха тоже было двое сыновей, Овейн и Эвддолен, от которого происходили такие великие бриттские правители, как Кунедда Вледиг, Вортигерн, Коэл Хен, Маэлгун Гвинедд и целая рать прочих16. Сестра Аваллаха Пенарддун (внучка Иосифа Аримафейского) имела детей от кельтского бога Ллира, одним из которых был Бран, главный бог кельтского пантеона. Среди потомков Пенарддун числится Эудаф Хен (отец Элен, жены Максена Вледига/Максима, императора Рима); далее ее потомки по материнской и отцовской линиям воссоединяются в браке Утера Пендрагона и Эйгир, союзе, породившем Артура и его сестру Анну.

Установив положение Аваллаха в бриттском предании, мы должны были сделать следующий шаг и отыскать связанные с его именем топонимы, таким образом устанавливая связанную с ним область. Наше внимание привлек следующий отрывок из средневекового валлийского текста YSeint Greal(Святой Грааль): «Артур и Гвалхмей [Гавейн] ехали, пока не прибыли в Инис Аваллах, где хоронили королеву; и они провели ночь вместе с отшельниками, оказавшими им теплый прием. Тем не менее, да будет известно воистину, что в ту ночь король не был радостен, но печаль его возобновилась, и он сказал, что в мире нет места, более подобающего ему, чем это. На следующее утро после мессы они отбыли самым прямым путем в Каэрллион»17. Поскольку мы уже определили Каэрллеон артуровской легенды как Честер, утверждение, что «они отбыли самым прямым путем», равнозначно свидетельству того, что Честер находился совсем рядом. Далее, положившись на предположение о том, что Инис Аваллах находился не слишком далеко от Честера, столичного города Гвинедда, мы обратились к относящимся к X веку Харлейанским (Harleian) генеалогиям, позволившим нам проследить происхождение правившей династии Гвинедца вплоть до Абаллаха (Аваллаха)18. Отсюда оказался вполне разумным вывод о том, что Инис Аваллах — первоначальная Страна Аваллах — находилась в пределах Гвинедда (Северного Уэльса).

В соответствии с точкой зрения Джеффри Эша, автора книги Авалон Короля Артура, «в отношении того, есть ли у него [Аваллаха] заметный на современной карте адрес, мнения разделяются»19. И все же, заново обдумав найденные сведения об Аваллахе, мы нашли полученные свидетельства весьма внушительными. В наших поисках географического места жительства этого легендарного владыки Авалона нам помог один существенный фактор: один из нас живет в Северном Уэльсе всего в какой-то миле от весьма внушительных размеров хиллфорта. Располагающийся на высочайшей точке горы Хал кин, высоко над эстуарием священной реки Ди, напротив полуострова Виррал, он доминирует над западными подходами от равнины Чешира, там, где Ди отделяет Англию от Уэльса. Некоторое время нас смущало его название, присутствующее на картах в виде Моэл и Гаэр (Холм Крепости). Но, как и у многих валлийских холмов, носящих названиие Моэл и Гаэр, у него есть и собственное название — Каэрваллух (Caerfallwch, Крепость Аваллаха). Насколько нам было известно, название Каэрваллух является единственным географическим упоминанием легендарного Аваллаха20. Этим же именем называлась община, расположенная в тени некогда грозной твердыни, и хотя поселение это чаще упоминается под именем Росесмор, его первоначальное имя в различных вариантах прилагается ко всему региону. Название Каэрваллух можно отыскать на старых картах и документах, оно используется на доске объявлений деревенской церкви, которая до сих пор объявляет этот населенный пункт городом Каэрваллух. Земля запомнила свое имя и не позволила людям забыть его.

Инис Аваллах и Три Вечных Гармонии

Следующая стадия наших исследований подлинного Авалона требовала установить границы Инис Аваллах. В этом нам помогли валлийские Триады, сообщившие нам о том, что некогда в Инис Придейн существовали Три Вечных Гармонии — то есть три раннекельтских монастыря, в которых возносилась непрекращающаяся хвалебная песнь Господу. Триады сообщают нам, что первым из них считался монастырь в Инис Аваллах, вторым — в Каэр Карадог и третий — в Бангоре, и что в каждом из этих монастырей 2 400 по очереди, по 100 человек в течение 24 часов ежеденно и еженощно беспрестанно и без устали возносили молитву и служили Богу21.

Точное расположение Трех Вечных Гармоний давно обсуждалось. Однако имя Инис Аваллах говорит само за себя; так звучит поваллийски слово Авалон, и нет никаких причин считать, что упомянутый в Триадах Инис Аваллах находился не в месте своего первоначального нахождения. В предыдущих разделах мы установили, что Каэр Карадок представляет собой Керригидрудион (Камни Героев или Пляска Великанов), место, на котором знать Инис Придейн была вырезана саксами, а также возможное местонахождение монастыря Эмбри; церковь в Керригидрудионе была основана около 440 г., что примерно соответствует времени Предательства Длинных Ножей.

К счастью, Бангор не найти трудно, и его обыкновенно отождествляют с Бангор-ис-и-Коэд, находящимся на берегах реки Ди в области Маэлор. Бангор следует назвать одним из самых известных среди ранних монастырей, причем первое упоминание о нем в документах сделано в связи с неудавшимся визитом св. Августина, предпринятом с целью обращения Кельтской Церкви к римскому обряду, и с происшедшей в 610 г. битве при Честере между бриттами и саксами. Предание утверждает, что монастырь в Бангоре был основан сыном Коэла, первого христианского короля Британнии. Стоит отметить, что и святой Иларий (Hilary) и, что более важно, св. Бенедикт называют Бангор «матерью всех монастырей».

Если мы не ошиблись с тем, что Инис Аваллах действительно являлся упомянутым в Триадах местом первоначального нахождения монастыря, значит, поблизости от Каэр Аваллах (Каэрваллух/ Росесмора) должны существовать свидетельства существования нахождения монашеской обители. Таковые следы имеются, поскольку в истории края, написанной Томасом Эдвардсом из Каэрваллуха, упоминаются руины капеллы, от которых к его времени не уцелело ни камня. Эдвардс добавляет, что предание о капелле сохранилось не полностью, однако оно говорило, что первоначально церковь была освящена во имя св. Петра и вне сомнения обслуживалась монахами соседнего монастыря. Он также говорит нам, что в его время последними остатками старины были четыре отменных тиса, отмечавших край церковной земли; однако их срубили в 1799 г. и использовали для изготовления домашней мебели. Вблизи от церкви находился чистый источник, носивший имя Финон Пен-и-Капел (Ключ у верха церкви), этот источник считался святым, производил чудесные исцеления, и его посещали многие страдальцы. В полумиле от Пен-и-Капел находится ферма, носящая имя Монахлог, что переводится на английский как «монастырь», кроме того, Эдвардс сообщает нам, что часть сооружения еще можно было различить несколько лет назад. Далее он сообщает, что стены имели толщину более ярда, явно были очень старыми, и что наследник семейства, занимавшего ферму почти 200 лет, говорил, что раньше здание было окружено лесами, а последний живший там монах был крайне стар. Эдвардс также говорит, что в поле за домом, носящим название Ир Ардд дду (Черный сад), нередко находили кости; а словами Ир Маэсдду (Черное поле) в Уэльсе часто именуют старинные кладбища. Кроме того, он указывает на факт, косвенно подтверждающий существование монастыря на этих землях, констатируя, что возле дома в большом разнообразии и количестве встречаются лечебные травы и что при пахоте соседних полей нередко попадались монеты. Ко всему этому добавляется, возможно, монастырский по происхождению, рыбный пруд. Не следует забывать и о том, что Монахлог находится на насыпи Уата.

Ферма, существующая ныне на описанном Томасом Эдвардсом месте, по-прежнему носит название Монахлог и находится на склонах Каэр Аваллах в урочище, известном под названием Кевн Эургайн (Гребень Эургайн). Эта Эургайн была дочерью Маэлгуна Гвинедда, короля Гуенедота (Guenedota, Гвинедд) и племянницы святого Асафа. У подножья Кевн Эургайн располагается деревня Лланеургайн (церковь Эургайн), где существует освященная в ее имя приходская церковь22. Эдвардс считал непреложным фактом, что в церкви Лланеургайн служили именно монахи Монахлога. Это действительно кажется достаточно вероятным, поскольку далее он говорит, что возле Монахлога, невдалеке от Ллуин Хувкин (Llwyn Huwcyn, роще Халкина), на месте, занятом ныне сельским домом, носящим название И Кроес (Y Croes, Крест), находился монастырь и церковь. Предполагают, что на Бринглас (Зеленом холме) прежде стоял крест. Томас Эдвардс ни в коей мере не сомневался в древности монастыря и полагал, что своим происхождением он был обязан святой Эургайн. В настоящее время в окрестности считают, что место это имеет существенный исторический интерес, а его связь с Эургайн предполагает средневековый возраст23. Мы еще вернемся к этой местности, снова в связи с Авалоном, и с новыми свидетельствами, подтверждающими его идентификацию. Следует, однако, заметить, что единственным способом установить истинное происхождение Монахлога и некогда связанной с ним церкви являются профессиональные археологические раскопки.

Карта 21. Инис Аваллах и Три Вечных Гармонии.

1 — Каэрваллух; 2 — полуостров Виррал; 3 — Лланеургайн; 4 — Монахлог; 5 — Ди; 6 — Каэрллеон

Наш интерес к Эургайн и земле, носившей название Инис Аваллах, привел нас к еще одной, пожалуй, даже более интересной связи между ними двоими через отца Эургайн, Маэлгуна Гвинедда,

короля, которого Гильда называл Маглокунусом. Невзирая на законный брак с Санан (дочерью Кингена Поуисского), у Маэлгуна был сын по имени Рун, матерью которого, как утверждают, была Гваллвен, дочь Аваллаха, повелителя Авалона. Даты правления Маэлгуна Гвинедда и его сына Руна делают несостоятельным его родство с дочерью Аваллаха, однако идея о брачном союзе бриттского короля с дочерью Аваллаха не является уникальной. Сестра Гваллвен, которую звали Модрон, известна как супруга Уриена Регеда, другого бриттского короля. Как упоминалось ранее, обе сестры именуются феями, а Модрон явным образом представляет собой вариант кельтской Богини Матери. Давно установлено, что существенная доля валлийских преданий о фейри восходит к кельской языческой религии, и потому хронологическое несоответствие, не позволяющее Гваллвен быть любовницей Маэлгуна Гвинедда не столь существенно, как это может показаться на первый взгляд; на деле он еще более подчеркивает значимость Аваллаха в валлийском предании. Двое средневековых валлийских королей считали необходимым связывать себя с Аваллахом, рождая отпрысков от дочерей этой фейри/богини, даже несмотря на то что уже происходили от нее, напоминая тем самым о древнем веровании, требовавшем, чтобы король вступал в брак с богиней страны, обеспечивая тем самым плодородность земли; интересно, однако, отмечать его проявление в столь позднее время. Обоим рожденным от этого союза сыновьям предстояло сделаться великими героями, персонажами повестей и преданий об Артуре.

Теперь, определив географическое положение и исторический контекст Аваллаха, мы обратили свое внимание на другие связанные с Авалоном фигуры. И обнаружили, что все важные персонажи мифа об Авалоне и, что более важно, фигуры их прототипов обнаруживают четкую, географически локализованную связь.

Загадка Морган Лe Фей

Смерть Артура всегда была окутана тайной, однако нет, быть может, события более таинственного, чем появление Морган Лe Фей. Хотя Гальфрид Монмутский в своей Истории, сообщив о битве при Камлане, лишь коротко упоминает об Авалоне и умалчивает о Морган, в его Vita Merlini (ок. 1149 г.) приведены некоторые подробности. Здесь впервые появляется Морган, причем в непосредственной связи с Insula Pomorum (островом Яблок), как одна из сестер, которые «являют благое правление над теми, кто приходит к ним из нашей земли. Первая среди них обладает и большим умением исцеления, и красота ее превосходит сестер. Зовут ее Морген, и она познала использование всех растений для исцеления телесных недугов. Еще ей знакомо искусство изменения формы своего тела и полета по воздуху»24.

Однако откуда же вдруг появилась эта самая Морген? Может показаться, что Гальфрид создал персонаж, родственный обитавшим на острове Сена девяти девственным жрицам, о которых мы уже упоминали, однако эти девять женщин также упоминаются в очень ранних произведениях валлийской поэзии: «котел головы Аннуна, разожженный дыханием девяти дев» 25. Имя Аннун носит кельтская преисподняя, и это позволило нам предположить, что фигура Морген/ Морган Ле Фей восходит к одной из валлийских богинь. Повода для удивления в этом мы не обнаружили, поскольку известно, что Гальфрид использовал в качестве основы для своей Истории — и существенной части Vita Merlini — валлийские тексты. Последнее из двух произведений также сообщает нам, что после битвы при Камлане Артура приняла именно Морган, которая, обследовав его рану, объявила, что надежда на исцеление есть, но только после долгого лечения.

Когда мы проследили постепенное развитие облика этого персонажа, нам стало ясно, что в большинстве рукописей Морген, Морган скрывается за искаженным именем. Так, во французском Roman de Troie (ок. 1160 г.) она изображается в качестве фейри, полюбившей смертного Гектора (Кинира, приемного отца Артура), а потом, не получив взаимности, возненавидевшей его. В Эреке и Эниде Кретьена де Труа (ок. 1168 г.) она является Морган ла Фе (Lа Fee), любовницей Гуигомара (Guigomar), повелителя Авалона. В той же самой работе она происходит от Морган, там же названной сестрой Артура, в то время как в Ивейне Кретьена она фигурирует как Морган Мудрая. В £п//Лейамона (ок. 1189–1205 гг.), первом англоязычном переложении латинской Истории Гальфрида, она появляется в качестве Арганты, о которой говорит смертельно раненный Артур Константину после битвы при Камлане: «Я же отправлюсь в Авалун, к прекраснейшей из всех дев, к Арганте королеве, самой прекрасной из эльфов, и она излечит мои раны; исцелит меня врачебными зельями»26. Эта явно искаженная форма ее имени должна была бы выглядеть как Марганте.

Гиральд Камбрийский несколько раз упоминает Моргание в связи с Авалоном, изображая ее как могущественную фигуру, тесно связанную с сумеречным миром богов. Гиральд впервые связывает письменным словом Авалонию с Гластонией. В своем Speculum Ecclesiae (ок. 1216 г.) Гиральд повествует о том, что «после Битвы при Камлане тело Артура, получившего смертельную рану, было увезено некоей благородной матроной по имени Морган, его кузиной, на остров Авалон, теперь зовущийся Гластонбери». В более ранней работе De Instructione Principium * * * (1193–1199) Г иральд поясняет положение Моргание в Авалоне, сообщая нам о том, что она была «благородной матроной, правительницей и покровительницей этих мест, родственной королю Артуру по крови», в то время как в другом месте того же самого труда она называется как «некая богиня фейри… зовущаяся Моргание». В то время когда писал Гиральд, валлийское предание об Артуре и Инис Аваллах было еще памятным народу Уэльса и его бардам. Хотя Гиральд очевидным образом знал о первоначальной валлийской традиции, перед своей норманнской аудиторией он отвергал ее как сказку, фиксируя для валлийцев: «Барды и сказители Инис Придейн обычно воображали, что в Инис Аваллах его укрыла Марган, богиня Аннувина (Annwfyn), чтобы исцелить его раны» 21 . Как уже упоминалось выше, Аннун (Annfwyn — вариант написания этого слова) — это валлийское название Кельтского потустороннего мира, и связи Морган с этим мистическим краем подтверждаются другим манускриптом, в котором ее называют «Морган, княгиней Аннуна»28.

Вопреки нарисованной Гиральдом фигуре богини, атрибуты, которые мы теперь связываем с Морган Лe Фей, восходят к Циклу Цистерцианской Вульгаты (ок. 1220 г.), где Морган вновь появляется как младшая дочь Хоэля (Горлойса), герцога Тинтагеля (Диндагола), и потому приходится Артуру сводной сестрой. Цистерцианские писцы естественным образом не имели никакого желания обожествлять фигуру, в источнике своем являвшуюся языческой кельтской богиней, и потому Морган была лишена ими божественного достоинства и превращена ими в «злокозненную и злобную особу», знакомую нам по современным изложениям артуровской легенды29. Как скоро станет ясным, невзирая на такое уничтожение собственной сути, «Марган, богиня Аннувина» имеет очень хорошие рснования для связи с Инис Аваллах.

При обсуждении материалов по Авалону в 1926 г. профессор Р.С. Лумис констатировал: «Как ни странно, во всех попытках истолковать имя Морган Ле Фей, никто не попытался выяснить, не упомянута ли в валлийской литературе дочь Аваллаха»30. Идею нельзя было бы выразить в более сжатой форме. Как мы уже говорили в этой главе, о дочерях Аваллаха сообщает нам Вильям из Мальмсбери, утверждающий, что Insula Avalonis «назван в честь некоего Аваллока [Аваллаха], который, как говорят, жил там вместе с дочерьми, поскольку место было очень уединенным»31. Гиральд Камбрийский подкрепил связь между Авалоном и Аваллахом, когда указал, что Аваллония получила имя «от некоего Авалло [Аваллаха], господина этих земель». Теперь, когда мы окончательно отождествили валлийского Аваллаха с властителем Авалона, первоочередное значение приобретает установление личностей его дочерей.

Богиня Авалона

У подножия горы, называемой Моэль Фамау, в долине Клуйда, менее чем в трех милях по прямой от Каэр Аваллах, находится брод через реку Алун. Известный под местным названием Rhyd у Gyfarthfa (Рид и Гивартва, Брод Лая) брод этот в прежние времена считался обиталищем Кон Аннун (Псов Преисподней) и особенной валлийской феи. Примерно в 1556 г. было записано следующее предание:

«В Денбигшире расположен приход, называющийся Лланферрес, и там есть Рид и Гивартва. В старину сельские псы собирались возле этого брода, чтобы лаять там, и никто не смел узнать, что там находится до Уриена Регеда. И когда он приблизился к броду, то увидел там мывшуюся женщину. И тогда псы перестали лаять, а Уриен схватил женщину и воспользовался ею; а потом она сказала: «Да благословит Господь ноги, которые привели тебя сюда». «Почему?» — спросил он. «Потому что мне было суждено мыться здесь, доколе не зачну сына от христианина. Я — дочь короля Аннвуна, приходи сюда в конце года, и получишь мальчика». И вернулся он, и получил там мальчика и девочку: то есть Овейна, сына Уриена, и Морвудц, дочь Уриена»32.

Кем же была эта «дочь короля Аннвуна»? В Триадах, посвященных бремени женского чрева Инис Придейн, сказано, что вторым из таковых бремен в Придейн были Овейн и Морвудц, дети Уриена Регеда, а матерью их была Модрон, дочь Аваллаха33. Итак, возле брода мылась дочь короля Аннуна: имя ее Модрон, а ее отец, король Аннвуна, некто иной, как Аваллах, что явным образом свидетельствует о связи последнего с Кельтским Потусторонним Миром, который сам по себе был связан с Авалоном (Инис Аваллах). Процитированный выше эпизод, случившийся при Броде Лая, ецинственном известном нам топониме, связанном с Модрон, позволяет поместить мифических отца (Аваллах) и дочь (Модрон) в определенный географический район. Теперь мы располагаем подтверждением того, что Аваллах, владыка Авалона и король Кельтской Преисподней, обитал возле Рид и Гивартва (Брода Лая), расположенного в паре миль от Каэр Аваллах, единственного связанного с ним самим топонима.

Широко распространено мнение о том, что Модрон тождественна Кельтской Богине Матроне (Великой Матери), чье имя в измененной форме сохранилось в названии протекающей на западе европейского континента реки Марны. Сын Матроны носит имя Мапонус, представляющее континентальный вариант имени Мабона, божественного кельтского ребенка. То немногое, что известно нам об этих двух божественных персонажах — божественной матери и божественном сыне — в их валлийских вариантах Модрон и Мабон, предоставляет нам древний валлийский текст о Куллохе и Олвен34, а точнее его раздел, извстный под названием Поиски Мабона.

Культ Модрон/Матроны был связан с культом Тройной Матроны (Triple Matron), или Трех Матерей, многочисленные примеры которого обнаруживаются в романо-кельтских посвятительных надписях в Британнии и Галлии. Связь эта также нашла отражение в ландшафте Инис Аваллах, потому что над тем бродом, у которого Уриен оплодотворил Модрон, величественно поднимается к небу доминирующая надо всеми окрестностями гора Моэл Вамаи (Гора Матерей)35. Характеризуя Моэл Вамаи, профессор Джон Рис отмечает, что «правильное написание конечно будет Moel Fammau, Матерей-гора, причем дамы, о которых здесь идет речь, представляют собой класс божественных матерей, некогда почитавшихся кельтами»36. Тройной облик этой кельтской богини часто фигурирует в виде вариантов Старуха/Мать/Дева, и эта взаимосвязь также отражена в географии Страны Аваллах, над которой правит Моэль Ваммау. Среди холмов, окружающих брод Модрон, находятся три мифологически взаимосвязанные топонима: Нант и Врах37 (Долина Карги), Брин Баннон (Холм Девственной Супруги), и собственно Гора Матерей, что вместе дает нам Деву, Мать и Старуху, три лика кельтской богини38. Память о божественных кельтских Матерях сохранилась в Уэльсе в виде народных сказок и преданий о фейри. ТилвитТег (Прекрасное племя, или фейри) известны под многими именами, среди которых числится Бендити Мамай (Благословение Матерей) и просто И Мамай (Матери). Профессор Р.С. Лумис установил, что легенды, связанные с Модрон, как с Дамой Озера и божественной покровительницей Авалон, бытовали в Уэльсе в устной форме до конца XIX столетия39.

Установив, что Морган и Модрон неразрывно связаны с Авалоном, можно заметить и более тесную связь между обоими персонажами, если обратиться к варианту предания, касающегося матери Овейна и Морвудц. В соответствии с валлийским преданием Модрон родила этих двоих детей от Уриена Регеда, однако в относящемся к XIII веку тексте Suite du Merlin женой Уриена и матерью Овейна называется Моргайн ла Фе (Morgain la Fee). Родство это также подтверждается в Morte D’Arthur Мэлори и подкрепляется упоминанием в Historia Meriadoci, где жена Уриена носит имя Оруен. Имя это, безусловно, являет собой искаженную форму от Моруен, что не следует считать необычным, поскольку в большинстве рукописей начальная буква имени Морган выпадает, давая место таким именам, как Орайн, Орнайн, Оруейн, Оруайн и Орва. В других рукописях она присутствует под именами Моргайн, Моргуейн, Морган и Морганз, и мы еще встретим их в таком виде40. Хотя валлийское предание явным образом свидетельствует о том, что Модрон родила Овейна от Уриена, теперь нам ясно, что Модрон стала Морган Ле Фей романов, что позволило нам понять, почему впоследствии ее именовали фейри и богиней Аннуна, кельтского потустороннего мира.

Следующей нашей задачей стало определение причин, по которым некоторые тексты именуют Морган или родственницей Артура, или его сестрой, родной или сводной. Валлийская хроника Brut называет сестрой Артура Анну, дочь Утера и Эйгир, и мать Гвалхмаи (Гавейна) и Медрода. Однако по валлийской версии Рождения Артура матерью Гвалхмаи и Медрода является Гвиар (дочь Эйгир от ее первого мужа Горлойса), и может показаться, что Анну и Гвиар спутали в процессе переписывания и передачи легенд. Анна практически неизвестна за пределами Brut, однако в Валлийском Рождении Артура сказано, что Утер послал Гвиар в Инис Аваллах изучать семь искусств, а в созданной Кретьеном де Труа поэме Эрек и Энида говорится, что Морган была любовницей Гвигомара, властителя Авалона41.

Поскольку Гвиар и Морган Ле Фей обе связаны с Авалоном, мы сделали вывод, что поздние романы, которые называют Морган Ле Фей сводной сестрой Артура, по всей вероятности, основываются на фигуре Гвиар.

Веками фигура сестры Артура сливалась с древней Модрон, Богиней Инис Аваллах/Авалона, главной среди девяти сестер и дочерью Аваллаха, владыки Авалона и короля Аннуна. Модрон обладала многими сверхъестественными свойствами, и атрибуты этой кельтской богини перешли на историческую личность сестры Артура. В итоге такое слияние породило ирреальную фигуру Морган Лe Фей, и хотя имя ее передавалось во множестве написаний, читая о ней, трудно избавиться от мысли, что мы присутствуем перед лицом Богини Авалона. С какого угла ни смотри, теперь стало окончательно ясно, что первоначально Авалон носил имя Инис Аваллах и что «Авалон являлся традиционным местом обитания Моргайн»42.

Подлинная история смерти Артура

Итак, наши поиски Авалона успели привести нас к полной уверенности в том, что таинственная эта страна располагалась на северо-востоке Уэльса, когда в наши руки неожиданно попал латинский текст, не только продолжавший повествование с того самого места, на котором его оставил Гальфрид Монмутский, но и четко определяющий географическое положение Авалона, предоставляя нам заодно последний кусочек головоломки: «Наконец король, ощутив некоторое облегчение в собственном состоянии, отдает приказ, чтобы его отвезли в Венодоцию [Гвинедд], поскольку он решил некоторое время пробыть на восхитительном острове Авалон из-за красоты этого места (ради мира, как и облегчения боли от ран)»43. Мы едва верили собственным глазам, поскольку из рукописи явным образом следовало, что Авалон располагался в Гвинедце, королевстве, некогда простиравшемся поперек Северного Уэльса. Итак, малоизвестный латинский текст подтвердил наши выводы, и когда мы установили его происхождение, всякие сомнения оставили нас.

Рукопись носила название Vera Historia de Morte Arthuri (Подлинная история смерти Артура), и о ней мы уже коротко упоминали в главе 744. Датированная примерно 1300 г. и известная как Grays Inn MS. 7, она отражает события, последовавшие после битвы при Камлане и похорон Артура. Рукопись Vera Historia принадлежала находившемуся в Честере францисканскому монастырю, и заметка на ее полях указывает, что она была передана туда «братом В. Гином» (Гвином), что позволило ученым предположить, что текст этот происходит из аббатства Аберконвей (Конвей), располагавшемся на северном побережье Уэльса45. Аббатство принадлежало цистерцианскому ордену и было основано в 1198 г. Ллевеллином Великим Гвинеддским, а монастыри этого ордена пользовались самым внимательным покровительством принцев Уэльских, на чьей стороне они часто выступали в политической и религиозной борьбе с английскими королями. По сути дела, Аббатство Конвей представляло собой культурный центр Гвинедда при правлении валлийских принцев и владело собственностью в городе Честер.

Кроме рукописи Грейс Инн нам известны и другие, зачастую сокращенные версии Vera Historia, такие, например, как обнаруженная в хрониках монастыря, находящегося в Глостершире, в Хейлесе46. Один из таких манускриптов был включен в первый вариант латинской Истории Гальфрида Монмутского, как продолжение событий после битвы при Камлане. По сути дела, Vera Historia de MorteArthuri может показаться разделом, выпавшим из рукописи Гальфрида и заполняющим пробел, касающийся смерти Артура и места его последнего путешествия, Авалона47. Нам остается только гадать, не являлось ли на самом деле произведение, известное нам сейчас как Vera Historia, частью той древней книги на бриттском языке, что послужила источником для труда Гальфрида. Пока ни одной валлийской рукописи Vera Historia еще не найдено, однако, поскольку более 70 содержащих Brut валлийских текстов еще нуждаются в издании, вполне может оказаться, что нужный нам манускрипт еще выплывет на свет.

Учитывая, что происхождение Vera Historia было прослежено до Валлийского Марча и, возможно, до дворов принцев Уэльских через аббатство Конвей или другие монашеские заведения цистерцианцев, и что до роспуска монастырей сами цистерцианцы старательно покровительствовали валлийским бардам, разумно заключить, что если оригинальное валлийское предание о смерти Артура и его погребении в Авалоне и сохранилось где-либо, то это могло случиться лишь в этой среде. Учитывая при этом, что указанное событие явным образом произошло в Гвинедце, мы пришли к выводу, что Vera Historia представляет собой изложение оригинального валлийского предания о последних днях жизни Артура, поскольку этот текст предоставляет нам самое подробное изложение событий, отсутствовавшее вплоть до компиляции Цикла Вульгаты, происхождение которого восходит к ордену цистерцианцев. С нашей точки зрения Vera Historia является полным и независимым описанием смерти и похорон Артура и, возможно, представляет собой труд валлийского клирика, сведущего в народном предании. Не так уж сложно представить себе валлийского священника, знакомого с дворами своих князей и повестями бардов, который в дни заката самостоятельности своего народа, согнувшись над пюпитром, записывает при свечах подлинное валлийское предание о смерти Артура.

С нашей точки зрения было уже довольно того, что текст подтвердил наши изыскания в отношении Авалона, однако в Vera Historia de Morte Arthuri приводятся также некоторые подробности смерти и похорон Артура. По прибытии в Авалон Артур осознал, что раны его смертельны, и явились три епископа, чтобы подготовить его к последнему пути. После смерти тело Артура умастили бальзамом и миррой и приготовили к похоронам. После его перенесли к маленькой капелле, посвященной Деве Марии, однако вход в нее оказался слишком узок, чтобы можно было внести тело, и обитавший при капелле отшельник и сопровождавшие труп епископы отпели усопшего, остававшегося вне церкви. Пока шла служба, разразилась страшная гроза и спустился густой туман, скрывший тело Артура. По прошествии нескольких часов туман рассеялся, но тело Артура исчезло. Далее автор текста заявляет, что в его время существовало две точки зрения на дальнейшую участь Артура — в соответствии с одной он остался в живых, вторая же утверждала, что король мертв и похоронен в могиле возле капеллы. Первую точку зрения вполне можно связать с идеей о возвращении Артура, использовавшейся в качестве пропаганды английской монархией (см. главу 10), ну а вторая соответствовала валлийскому преданию, явно говорившему о смерти Артура (см. Приложение 2). Текст заканчивается сообщением о том, что Артур правил над Британнией 39 лет и что наследовал ему Кадор, сын Константин (Кустеннин).

Изумительной особенностью этого подробного повествования о последних часах жизни Артура является то, что оно сохраняет в тайне место его погребения, но традицию эту подкрепляют и Могилъные Строфы, откуда мы узнаем, что «Anoeth bid bet у Arthur» (гадает мир о могиле Артура)48. Но, пусть валлийское предание и не знает, где упокоился Артур, оно тем не менее не утверждает, что он жив и намеревается вернуться.

В соответствии со всеми источниками в своем последнем путешествии Артур направлялся в Инис Аваллах, латинский Insula Avallonis или Страну Авалон, которую мы поместили на северо-востоке Уэльса. Поскольку большинство событий, связанных с жизнью Артура, также происходили в этом регионе, мы понимали, что находимся на твердой почве. О том же свидетельствовал и здравый смысл; если Артур был ранен в битве при Камлане и отправился на лечение в Инис Аваллах, то путь его не мог оказаться долгим. Как было доказано в главе 7, битва при Камлане произошла на Авон Гамлан, к северу от Долгеллау, и вероятно, Артура перевезли через холмы до Лланиухллина (Llanuwchllyn), а потом по римской дороге до Корвена, откуда его можно было доставить по долине Ди мимо Лланголлена до устья реки или через Клойдианские горы на Каэрваллух. Запечатленное в поздних романах предание о том, что тело Артура уносит лодка, может быть воспоминанием о его последней переправе через реку Ди. Тот факт, что Дервела, одного из уцелевших в битве при Камлане, помнят в Лландервеле, расположенном на реке Ди к северу от Бала, возможно, предполагает, что он сопровождал тело до этого места, и в известной мере подкрепляет наши аргументы.

Итак, мы получили несколько более яркое представление о событиях, окружающих последние часы жизни Артура, однако несколько связанных с Авалоном вопросов по-прежнему остаются без ответа. Мы отметили наличие доартуровской мифологии в Инис Аваллах и отождествление этой страны с Аннуном, кельтским потусторонним миром, однако ко всеобщему нашему удивлению, связь эта оказалась куда более глубокой, чем мы могли бы предположить. Как будет показано в следующей главе, существует достаточно свидетельств того, что Инис Аваллах является синонимом Аннуна, этой кельтской преисподней, ибо существующие исторические документы свидетельствуют о том, что эта «страна мертвых» вполне реальным образом располагалась на холмах и в долинах Северного Уэльса, где и находился центр преисподней бриттов.

Резюме

• Валлийские слова Инис Аваллах означают «Страну Аваллаха», персонажа, память о котором сохраняется в названии хиллфорта Каэрваллах, расположенного возле Росесмора на северо-востоке Уэльса.

• Инис Аваллах в валлийском предании именуется местом нахождения одной из Трех Вечных Гармоний, причем обе остальные также располагаются в Северном Уэльсе.

• Аваллах присутствует в валлийских генеалогиях в качестве легендарного предка королей Гвинедда. Именуемый также королем Аннуна, кельтского потустороннего мира, он приходится отцом Модрон.

• Модрон представляет собой оригинальный бриттский вариант кельтской Богини-Матери и фигурирует в поздних романах под именем Морган Лe Фей.

• Средневековый текст помещает Авалон на территорию Гвинедда, королевства, некогда простиравшегося через весь Северный Уэльс.

 

9. Авалон, Аннун и кельтский потусторонний мир

Денбигшир не мог не быть в прошлом страной, богатой мифами и легендами.

Во времена Артура и предшествовавшие им обитатели Южного Уэльса считали Северный Уэльс по преимуществу землей фейри. Народное воображение видело в этой далекой стране любимое обиталище гигантов, чудовищ, чародеев и всяких волшебных созданий. Из нее выходили фейри, посещавшие солнечные земли Юга2.

Установив, что Авалон был расположен в Гвинедде, мы обратились мыслью к упомянутому выше суеверию, до относительно недавних времен бытовавшему среди населения Южного Уэльса, для которого Северный Уэльс — в особенности Гвинедд и Северный Поуис — были странной, сверхъестественной землей — краем колдуний, драконов, волшебников и фейри. Являясь ареной действия большинства легенд Мабиногиона, Гвинедд и Северный Поуис до сих пор чрезвычайно богаты связанными с Аннуном легендами, народными сказаками и мифами, однако что именно представлял собой кельтский потусторонний мир?

Ответ на этот вопрос лучше всего сформулировал Р.С. Лумис. Касаясь существующего среди валлийцев представления об Аннуне как о месте обитания прежних богов, профессор Лумис сообщает, что Аннун воспринимался как «дворец, появлявшийся и исчезавший в знакомом ландшафте, или же как восхитительный подземный край, или райский остров. Когда христианское священство отождествило короля Аннуна с дьяволом, Аннун, конечно, превратился в пекло»3. В более древней форме слово Annwn записывалось как Annwfn и первоначально обозначало кельтский рай, имевший много общего с Авалоном. С распространением влияния христианства Аннун, дом старых языческих богов, превратился в Гадес, мир подземный и тождественный Уфрен (Uffren, аду). Однако народ не забыл Аннун, который постепенно превратился в страну фейри и землю усопших.

Область Аннуна фигурирует в ранних валлийских сказаниях и стихах, иногда связанных с Артуром, как, например, поэма Трофеи Аннуна, в которой рассказывается, как Артур проник в Аннун, чтобы украсть украшенный алмазами котел. Хотя имя вождя, которому принадлежит этот котел, не упоминается, валлийские источники позволяют установить имена некоторых королей Аннуна. Так, в первой ветви Л/ош/ногг/оно рассказывается, как Пуилл (Pwyll), князь Диведа (в Южном Уэльсе), поменялся королевствами с Арауном, королем Аннуна, чтобы помочь тому победить соперника по имени Хауган. Самым знаменитым повелителем Аннуна был Гвин ап Нудд, и из Кулоха и Олвен мы узнаем, что Бог поместил в Гвина дух демонов Аннуна, чтобы мир не погиб. В валлийском фольклоре Гвин ап Нудд называется Королем Фейри или Плант Аннун (Детей потустороннего мира), которые, как утверждают, доставляют павших в его страну4. Кроме того, он главенствует над Кон Аннун (Псами Аннуна), также называемыми Кон Бендит и Мамай (Псы Матерей/Фейри), которых посылают из Аннуна разыскивать трупы и души умерших. Считающиеся предзнаменованием смерти призрачные псы появляются после наступления тьмы, предвещая чью-либо смерть, во многом напоминая жутких банши Ирландии5.

В своем валлийском варианте Speculum Ecclesiae Гиральд Камбрийский проливает некоторый свет на традиционную связь Инис Аваллах и Аннуна. В главе 8, отведенной анализу Морган Лe Фей, мы процитировали небольшой отрывок из его труда, в котором Гиральд сообщает нам, что «Марган, богиня Аннувина [Аннуна]», укрыла Артура «в Инис Аваллах, чтобы исцелить его раны», тем самым указывая на то, что Инис Аваллах и Аннун представляют собой одно и то же место или что одно из них расположено внутри другого. Мы также упомянули связь между девятью сестрами Морган, которые, в соответствии с Жизнью Мерлина Гальфрида Монмутского, лечили Артура в Insula Pomorum (таким именем называтся Инис Аваллах в Жизни Мерлина), и девятью девственницами, которые своим дыханием раздували котел Главы Аннуна, о чем говорится в Книге Талиесина.

Существуют, конечно, многочисленные корреляции между Инис Аваллах/Авалоном и Аннуном, кельтской преисподней, обнаруженные такими выдающимися учеными, как, например Р.С. Лумис6. Обнаруженные ими характеристики прочно связывают Авалон с потусторонним миром, по всей видимости, как более позднее наименование того же географического объекта, что и Аннун. Давно уже предполагалось, что Аннун означает некое место за переделами реального мира, однако многочисленные свидетельства предполагают, что наши предки видели в некоторых местностях либо входы в Аннун, либо отдельные его области. Аннун присутствует лишь в валлийских источниках, и то недолгое время. Установив исходное местоположение Инис Аваллах и его происхождение от Аннун, мы обратились к историческим источникам, чтобы проверить, нет ли в них упоминаний, способных прояснить облик этого края, известного в сказаниях и преданиях как страна фейри и Земля Мертвых.

Стена и Земля Мертвых

В своем труде Четыре древних книги Уэльса (1868) Вильям Ф. Скинии обращается к принадлежащему к шестому веку тексту, в котором Прокопий рассказывает о посещении Британнии и о том, что в древние времена бритты построили длинную стену, отрезавшую существенную долю земли. Причиной постройки стены, поясняет Прокопий, сделалось различие земли, народа и всего прочего по обеим ее сторонам. Далее он сообщает, что с восточной стороны стены жили обыкновенные люди, населявшие плодородный край, усаженный плодовыми деревьями и зерновыми полями. С западной же стороны от стены лежали совершенно другие края, в которых нельзя было бы прожить и половины часа из-за бесчисленных гадюк, змей и всяких прочих диких тварей, кишевших там. Далее Прокопий сообщает нам, что местные жители считали, что всякий, кто преодолеет стену, немедленно погибнет, и добавляет, что на него была возложена обязанность записать некое, близкое к сказке предание, существовавшее в том краю. Не желая пренебрегать услышанным, чтобы не навлечь на себя обвинения в невежестве, проявленном при описании Британнии, он пишет все как есть: «Они говорят, что души усопших всегда переносятся в это место»7.

Итак, относящаяся к шестому столетию хроника сообщала нам о древнем бриттском предании, называвшем местоположение Страны Мертвых, кельтского потустороннего мира. Причина, по которой это осталось незамеченным ранее, возвращает нас к самому неправильно понятому сооружению ранней истории Британских островов, Стене Севера. Прокопий делает очевидным, что для древних бриттов Страна Мертвых реально располагалась к западу от стены и что именно в нее переносились души умерших. Текст особым образом подчеркивает наличие у стены западной и восточной сторон, свидетельствуя о том, что она проходила в направлении с севера на юг, но вопреки этому свидетельству принятое толкование ранней британской истории понимает под упомянутой Прокопием стеной Стену Адриана, которая подобно стене Антонина проходит с запада на восток и потому имеет северную и южную стороны. Такое ошибочное истолкование, касающееся забытой Стены Севера, давно путало ученых, которые в попытках избавиться от проблемы шли даже на такие поступки, как внесение при переводе изменений в текст источника: слово «южная» заменялось на восточная и «северная» на западная. Таким образом, пренебрегалось свидетельством важного исторического источника. В то время когда писал Прокопий, существовала только одна проходящая с севера на юг и разделявшая Британнию стена, которой была стена Севера, известная ныне как насыпь Оффы (Насыпь Уата).

Узнав из Прокопия о том, что в VI веке бриттское предание помещало Землю Мертвых к западу от насыпи Оффы, а также имея в виду, что там же располагалась Страна Аваллаха (Авалон), мы занялись выяснением археологических свидетельств существования Земли Мертвых. И вновь собственные открытия потрясли нас. Хиллфорт Каэрваллах, который мы упоминали в предыдущей главе, расположен в современном графстве Флинтшир, и недалеко от него, в графстве Денбигшир, находится Брод Модрон (Rhyd у Gyfarthfa). До недавних пор оба графства носили общее название Клуйд, и на территории их расположены две наиболее крупных области концентрации ранних погребений во всем Соединенном Королевстве. Первая проходит от горы Халкин вдоль плато Флинтшир-Делин и на запад, к побережью Северного Уэльса, включая земли, расположенные к северу от долины Уилера. Вторая проходит по вересковым пустошам от горы Руабон над Лланголленом, переходя к югу от реки Ди на северные склоны гор Бервин. Имя это представляет собой форму слова Brewyn (Холм Гвина), и область эта, известная под местным названием Земля Гвина, также включает Нант Гвин (Долину Гвина), а в верхней части долины Лланголлена возле Корвена (Каэр Винт) находится Каэр Древин (Крепость или город Гвина). Гвином, вчесть которого названы все эти места, является некто другой, как Г вин ап Нудд, господин Аннуна, и в этой области изобилуют народные сказки — и топонимы, — касающиеся Гвина и его подданных8. А особенно важной показалось нам то, что обе концентрации полей погребений расположены непосредственно к западу от насыпи Оффы/Уата.

Всего в прежнем графстве Клойд было известно 547 курганов бронзового века, помимо погребений более раннего и позднего времени. Наиболее впечатляющее из этих ранних погребений находится под крупным ориентиром, известным под названием Кайрн Гоп, вырастающем посреди скопления курганов на плато Флинтшир над рекой Ди. Этот гигантский кайрн, имеющий высоту 8—14 метров и поперечный размер 70—100 метров, является крупнейшим в Уэльсе. (На территории Соединенного Королевства его превышает только находящийся в Уилтшире Силбери Хилл, если только этот холм действительно можно считать насыпным.) В прошлом считалось, что Кайрн Гоп датируется бронзовым веком, однако он с тем же успехом может принадлежать и времени среднего или позднего неолита. Шурфы возле его основания выявили известняковую облицовку, и в начале XIX века в пещерах под кайрном было обнаружено 14 неолитических погребений. Все костяки лежали в скрюченной позе в каменном ящике у дальней стены подкопа, что прекрасно соответствует другим неолитическим погребениям на территории Клойда. Ландшафт плато Флинтшир явным образом считался священным с незапамятных времен, поскольку здесь изобилуют стоячие камни, священные источники, пещерные погребения и курганы, в то время как местные предания и фольклор полны упоминаний о Потустороннем мире и связанным с ним мотивах. Не менее впечатляющим является и второй район концентрации погребений, расположенный на горе Руабон над Лланголленом: горная вересковая пустошь простирается на значительное расстояние, а сама гора Руабон покрыта древними кайрнами, курганами и каменными кругами.

Карта 22. Земля Мертвых.

1 — Плато Делин; 2 — Гоп; 3 — Виррал; 4 — Ди; 5 — Каэрфаллах; 6 — Монахлог; 7 — Каэрллеон; 8 — Насыпь Уата; 9 — Гора Руабон; 10 — Бангор-на-Ди; 11 — Горы Бервин; 12 — Керригидрудион; 13 — Конви; 14 — Клойд; 15 — насыпь Оффы

Предание, определяющее Инис Аваллах/Авалон как место погребения мертвых, в валлийских источниках появляется относительно поздно — в пророчестве, приписываемом Мелкину из Авалона, валлийскому барду, время расцвета которого, как утверждают, пришлось на правление Маэлгуна Гвинедда (ок. 540 г.). Пророчество Мелкина звучит очень необычно, и его называли «странным образчиком полупоэтической прозы, преднамеренно затуманенным и едва ли поддающимся переводу на английский язык»9. Тем не менее автор настоящей книги перевел его следующим образом:

Остров Авалон, с алчностью

Требующий смерти язычников,

Более всего в этом мире,

Чтобы упокоить их всех,

Почтенных напевными сферами пророчества:

И на все времена грядущие

Да будет украшен он

Теми, кто превозносит Высшего.

Аббадар, могучий в Сафате,

Благороднейший среди язычников,

С несчетными тысячами Почил здесь.

Учитывая свидетельства, связывающие Авалон с Аннуном, мы попытались понять, что именно служило здесь границей Земли Мертвых до того, как Север построил свою стену. Ответ на этот вопрос оказался достаточно простым. Как мы уже объясняли в главе 2, в древние времена географические границы королевств соответствовали особенностям рельефа, таким как бассейны рек, непроходимые горы, вершины холмов и так далее. Чаще прочих для обозначения границы использовались реки. Отсюда немедленно стало ясным, что единственным очевидным кандидатом на роль реки, являющейся природной границей Инис Аваллах, может быть только самая священная из валлийских рек — река Ди.

Священная река и Богиня

Река Ди считалась священной с самых ранних времен, и бритты, жившие у ее вод, сложили много мифов и легенд, однако пер-. вое зафиксированное упоминание Ди принадлежит античному географу Птолемею (ок. 150 г.), и с тех пор существование ее отмечалось в различные исторические периоды. В Дорожнике Антонина (Antonine Itinerary) (ок.200 г.) она упоминается под названием Дева, стоящим в женском роде кельтским словом Devos, обозначающим богиню, святое или божественное существо или священную реку10. В римские времена название реки переходило на возникший на ее берегах город Честер, и в римских анналах он называется Дева или Городом Богини. Быть может, по этой причине с весьма раннего времени земли около реки Ди носят название Дейвир (от валлийского эквивалента Deva) или Дейра, являясь провинцией валлийской «Нортумбрии» (см. главу 2).

Как упоминалось ранее, в современном валлийском языке священная река Ди известна под названием Диврдви (Воды Богини), в то время как старинный вариант ее имени имеет вид Аэрвен (Aerfen)11, что означает «богиня битвы» или «богиня войны», от аег (битва) и fen или men (судьба). В соответствии с одним древним преданием Аэрвен требовала каждый год трех человеческих жертвоприношений и за это обеспечивала успех в битве; предание, связанное с воинственным аспектом богини реки Ди, было зафиксировано еще ок. 1188 г. Гиральд ом Камбрийским во время его путешествия по Уэльсу. Гиральд сообщает, что «местные жители полагают, что Ди передвигает свои броды каждый месяц, и что по тому, насколько эта перемена течения склоняется к берегу Англии или Уэльса, они могут предсказать, какому народу суждена победа или неуспех в том или ином году»12. Возможно, что Аэрвен представляет собой первоначальное имя реки, а Дева/Ди является эвфемизмом, возникшим оттого, что истинное имя Богини было слишком священным, чтобы его можно было поганить в повседневном употреблении, — так как можно сказать о боге «сын Матери» вместо его имени в бытовом, не священном разговоре. Отголоски этой практики существуют и среди современных христиан, нередко именующих Иисуса и Марию «нашим Господом» и «нашей Владычицей».

Имя Ллин Аэрвен (Озеро Аэрвен) носит озеро Бала, находящееся у истоков Ди. Также известное под названием Ллин Тегид (Озеро Тегид), оно является домом другой ипостаси богини Ди. Из Hanes Taliesin мы узнаем повесть о Керидвен, жене Тегида Фоэля (Тегида Лысого), от которого озеро Тегид получило свое имя. Керидвен, обитавшая посреди Ллин Тегид, была матерью двоих детей — сына Морврана13, уцелевшего в битве при Камлане, и дочери Крейрви (Creirwy) — и повесть ее включает рассказ о магическом рождении величайшего из валлийских поэтов Талиесина (Светлое или Сияющее Чело)14. В ранних источниках Керидвен называется владелицей котла, являющегося источником awen (поэтического вдохновения), и не существует особых сомнений в том, что по происхождению она является вариантом Богини реки Ди. В более поздние времена ее именовали И Врах (что означает «старуха» или же в более поздние времена «ведьма»), каковой эпитет связывает Керидвен с ее первоначальной формой Аэрвен, богиней смерти и битв, чье имя до сих пор сохранилось на берегах реки Ди в названии деревни Аэрвен. Связь Ди с войной и битвами зафиксирована в поздней, относящейся к XII столетию валлийской поэме, автор которой сообщает нам, что подобно тому как великие котлы кельтских мифов не готовили пищи для трусов, воды великой Ди не принимали слабых сердцем: «С трусом вода Диврдонви [вода Диврдви/Ди] не согласна»15.

Понимая, что воинственный аспект кельтской Богини являет собой лишь одну сторону ее тройственной личности, мы решили пересмотреть прочие магические характеристики этой самой священной из рек. Начиная от истока, расположенного выше озера Бала, на пути к морю река Ди принимает в себя многочисленные притоки, среди которых значится река Алун, впадающая в Ди возле Пулфорда. На пути к ДиАлун протекает мимо Моэл Вамаи (Дома Кельтских Матерей) и далее, через Рхид и Гивартва (Брод Лая), таким образом соединяя со священной рекой Богини Ди топонимы, связываемые с Модрон (дочерью Аваллаха, Владыки потустороннего мира). И в самом деле, женское божество, с первобытных времен связываемое с рекой Ди, во всем было подобно Модрон, бриттской Богине-Матери и родительнице Мабона.

Кроме того, старинные валлийские источники называют Ди именем Авон Периддон, которое в рассказе о битве при Честере фигурирует в качестве альтернативы для Диврдви/Дева. Как мы уже видели в главе 7, Могильные Строфы относят место упокоения Гвалхмаи (Гавейна) на Периддон, и название это существует в рамках Armes Pridein (Пророчества о Британнии), из Книги Талиесина, в которой Мерлин (Мирддин) «предсказывает, что они встретятся в Абер Периддон [устье Ди]»16. Абер Периддон также упоминается в Истории Гальфрида Монмутского, откуда мы узнаем, что «белоголовый старик на белом коне прекратит течение реки Периддон и белым жезлом отмерит на ней место для мельницы. Кадваладр воззовет к Кинану и приведет Альбан к союзу. Потом будет смертоубийство среди иноземных народов. Потом реки будут течь кровью»17. Кроме того, в стихотворении о человеке из Эдейрниона (региона, находящегося у реки Ди возле Корвена) поэт Тудур Алед сообщает нам, что «есть видение о Периддон, что высокий замок крепость будет возведен там»18. Хотя древнее имя Периддон много лет не использовалось в приложении к целой реке, в ландшафте ее оно не забыто, поскольку возле Бодвени в реку Ди впадает небольшой ручей, носящий название Нант Бериддон19.

Наши исследования позволили понять, что события, происходившие в таинственном крае Аваллах/Авалон, на самом деле имели место внутри границы, образованной рекой Ди. К этому же региону следует отнести и другие события и персонажи, в том числе Керидвен, рождение Талиесина, Мерлина, детство Артура и его последний путь, если ограничиться только немногими. Кроме того, мы установили исторические границы Земли Мертвых, соответствующие пределам Аннуна, кельтского потустороннего мира. Издавна считалось, что преисподняя находится за священными водами, а в древней стране Придейн не было вод, более священных, чем река Ди.

Поиски Мабона

Итак, мы заново установили сущность Богини, которой была посвящена священная река Ди, но что можно сказать о ее сыне Мабоне ап Модрон, божественном сыне Богини-Матери и внуке Аваллаха, владыки Авалона?

Существующие ныне свидетельства указывают на то, что Мабон представлял собой крупное дохристианское божество, миф о котором в какое-то мгновение подвергся цензуре или даже запрещению по политическим или религиозным соображениям. Невзирая на фрагментарность, существующий материал позволяет установить его исконную мифологию. Например, имя Мабона зафиксировано в таком раннем документе, как римская Равеннская космография, где его называют духом одной из областей Британнии, genius loci Maponi. И в самом деле, культ Модрон и Мабона обладает столь несомненной древностью, что безусловно был учрежден намного раньше того, когда оказался включенным в классическую континентальную схему.

Сущность природы Мабона глубоко уходит корнями в культуру кельтского мира, и его повесть, бесспорно, возникла в рамках британского устного предания, поскольку он присутствует в ранних источниках Артурианы и слабые следы его мифа можно заметить в средневековых романах и валлийском фольклоре.

Существуют даже свидетельства того, что предание о Мабоне существовало еще в средневековые времена20. Наиболее интересное доказательство этого можно найти в упоминании лэ, названной Rey Mabon, происхождение которой можно проследить до валлийского Марча. Рукопись, в которой содержится отсылка к ReyMabon, в XIV веке как будто бы принадлежала бенедиктинскому аббатству св. Вербурга в Честере и содержит список содержания крупного, ныне утраченного манускрипта 21. Прискорбно, что этот манускрипт не содержит больших подробностей, однако это, быть может, свидетельствует о том, что предание о Мабоне было настолько хорошо известно, что достаточно было только упомянуть его имя, не приводя никаких пояснений или дополнительных записей.

До сих пор миф о божественном кельтском ребенке Мабоне был достаточно неясен как географически, так и текстуально, хотя археологические свидетельства существования в Британнии континентального варианта Мапонуса (Мабон) и Матроно (Модрон) как будто бы существуют только возле стены Адриана. Как мы уже говорили, однако, Модрон явным образом связана с Северным Уэльсом, и Божественного сына следует искать там, где обитает Божественная Мать?

Как уже указывалось ранее, то немногое, что известно нам о Мабоне, происходит из Поисков Мабона, раздела древнего валлийского сказания о Кулохе и Олвен22. Добиваясь руки Олвен, Кулох заручился помощью своего кузена Артура23, чтобы выполнить задания, поставленные ему Исбаддаденом (что в переводе значит Боярышник), отцом Олвен. Им нужно было убить особенного вепря и получить от него определенные волшебные сокровища; чтобы совершить это, им пришлось отыскать Мабона ап Модрон, единственного охотника в мире, который мог повелевать псом Друдвином, предположительно одним из псов Потустороннего Мира, которого можно было сдержать лишь поводком Корса Канта Эвин (Сто Когтей), ошейником Канастира Канллау (Сотня Рук) и цепью Килидд Канастир (Сотня звеньев). Однако никто не знал, где искать Мабона, как и того, жив он или умер, потому что его забрали у матери в возрасте трех ночей. Чтобы начать поиски Мабона, Артур и Кулох сперва должны были отыскать его родственника Эйдоэля (единственного уцелевшего в Предательстве Длинных Ножей). Артур и воины Инис Придейн отправились на поиски Эйдоэля и наконец явились к внешней стене Каэр Глини (Крепости Глини), где был заточен Эйдоэль24. Добившись освобождения Эйдоэля, Артур велел ему сопровождать его людей в поисках Мабона, поскольку он был первым кузеном Мабона.

Расставшись с Артуром, они направились в Гилгори, где спросили Дрозда из Гилгори о месте, где следует искать Мабона. Дрозд (черный дрозд) ответил, что когда он впервые прилетел на это место, то обнаружил здесь кузнечную наковальню, и с тех пор прикасался к ней лишь раз в вечер собственным клювом, и хотя теперь от этого она сточилась в орех, за все это время ни разу не слышал о Мабоне ап Модрон. Тем не менее Дрозд сообщил путникам, что знает такое создание, которое Бог сотворил прежде него самого, и что он проводит странников к нему.

Он привел их к Оленю из Рединвре, где они снова спросили о Мабоне. Олень ответил им, что когда он впервые пришел на это место, на рогах его был только один отросток, а здесь рос один молодой дубок. С тех пор деревце превратилось в дуб с сотней ветвей и упало, оставив один пень, однако ничего о Мабоне, сыне Модрон, он не слышал. Впрочем, ему известно создание, которое Бог сотворил прежде него, и он проводит путников к нему.

Далее они оказались у Совы из Кум Каулуйд, которая сказала им, что когда она явилась в Кум Каулуйд, то застала эту великую долину заросшей лесом, однако с той поры сюда пришли люди и вырубили лес. После этого здесь вырос второй лес, а потом еще один. Сова была настолько стара, что на крыльях ее почти не осталось перьев, однако она сказала, что ничем не может помочь, потому что ничего не слышала о Мабоне. И все же она сообщила героям, что в мире есть еще более старое существо, повидавшее и более дальние края.

Сова направила их к Орлу из Гвернабуи. Когда они спросили о Мабоне, Орел ответил, что когда он давным-давно прилетел сюда, здесь был камень, сидя на верхушке которого он мог каждый вечер склевывать звезды. С тех пор камень сделался толщиной с ладонь, и за все это время он ни разу не слышал о Мабоне ап Модрон. И все же Орел поведал им, что однажды на охоте он долетел до ЛлинЛлив, где запустил свои когти в великолепного Лосося. К несчастью, Лосось оказался чересчур сильным и утянул Орла в глубь озера. Орел спасся только с большим трудом и потому, прихватив с собой всю свою родню, вернулся, чтобы погубить Лосося, но, заметив их, тот послал своих вестников, чтобы заключить мир, после чего явился сам, и из спины его извлекли 50 трезубых острог. Орел предложил отвести путников к Лососю из Ллин Ллив, чтобы спросить того о том, где искать Мабона.

Лосось из Ллин Ллив предложил рассказать путникам все, что было известно ему самому, и поведал им, как путешествовал вверх по реке с каждым приливом, пока не добрался до излучины возле Каэр Лойв, и там испытал расстройство, подобного которому ему не приходилось переживать за всю жизнь. Чтобы убедить в этом спутников, Лосось взял на плечи Кея (Cai, Kay) и Горхира (Истолкователя языков) и проплыл к стене Каэр Лойв, где оба мужа услыхали стенания и сетования, доносившиеся из-за стены. Горхир спросил: «Кто это стонет в сем каменном доме?» Ему ответили: «Мабон, сын Модрон, заточен здесь». Затем голос Мабона продолжил, говоря, что никто не находился в столь горестном заточении, даже Ллудд Серебряная Рука или Грейд, сын Эри, и не было надежды на освобождение ради золота, серебра или мирских богатств. Мабон добавил, что освободить его можно только с помощью силы. Тогда участники поисков возвратились к Артуру и сообщили ему о том, где заточен Мабон, сын Модрон. Собрав воинов Инис Придейн, Артур выступил на Каэр Лойв, а Кай и Бедвир (Бедивер) возвратились к Каэр Лойв на плечах Лосося. Пока воины Артура штурмовали крепость, Кай пробился сквозь стену и вынес Мабона на своей спине на свободу. Добившись своей цели, Артур и его воины вернулись домой вместе с Мабоном, сыном Модрон.

Повесть эта интересна сама по себе, как ранняя часть повести об Артуре, но еще более замечательно в ней то, что она указывает на то, что люди забыли о местонахождении Мабона, кельтского Божественного Ребенка. И найти Мабона вновь оказалось возможным только благодаря опросу старинных животных, закончившемуся на Лососе из Ллин Ллив, а у кельтов лосось был символом мудрости. Другими словами, поиски Мабона по сути своей представляли собой поиски мудрости, которая способна освободить Божественное Дитя, сына Богини.

Миф, запечатленный в ландшафте

Как и многие фрагменты кельтской мифологии, мифология повести о Мабоне на первый взгляд лишена какого-либо конкретного контекста. Однако нам казалось, что наши поиски Мабона не были настолько бессмысленными, как можно было подумать. У нас уже возникли кое-какие предположения относительно возможных Как и многие фрагменты кельтской мифологии, мифология повести о Мабоне на первый взгляд лишена какого-либо конкретного контекста. Однако нам казалось, что наши поиски Мабона не были настолько бессмысленными, как можно было подумать. У нас уже возникли кое-какие предположения относительно возможных мест совершения упомянутых в сказании событий, однако мы еще внимательнее обратились к повествованию, поскольку стало ясно, что каждое упомянутое в тексте животное имеет существенное значение для определения сущности исходного сказания Авалонианы. На самом деле, животные эти служат воплощением известного мифологического мотива, так называемого мотива «старейших животных», и связанные с поисками Мабона топонимы составляют четкий след, оставленный мифом в ландшафте25.

Первым из животных, упомянутых в ходе поисков Мабона, является Дрозд из Килгори26. Имя Килгори в раннее время принадлежало полуострову Виррал, однако Килгори из сказания о Куллохе и Олвен расположен в Тегеингле (Флинтшир), который и является общепризнанным местом пребывания Черного Дрозда 27. Различные варианты текста о старейших животных позвляют нам точнее установить местоположение Килгори. По-валлийски «черный дрозд» звучит как муйалхен, и Муйалхен Гилгори означает просто Черного Дрозда из Килгори, под каким названием эта птица фигурирует в одной из независимых версий28. Кроме того, Черный Дрозд присутствует в валлийских триадах как Муйалхен Гелли Гадарн (Черный Дрозд из Великой Рощи). Между Каэр Аваллах и устьем Ди, на северном склоне расположенной во Флинтшире горы Халкин, расположена деревня Халкин, давшая свое название горе. Судя по происхождению, возможно, что название горы Халкин означает буквально Гора Черного Дрозда, поскольку ранняя форма этого названия, приведенная в Книге Судного Дня, выглядит как Алхене, что похоже на искаженное валлийское Муйалхен, причем упомянутая Великая Роща является старым церковным двором Алхене (или Халкина)29. Местность эта находится в весьма непосредственной близости к трем другим, тесно связанным с монастырем Инис Аваллах: Ллуйин Хувкин (Роща Халкин или Роща Черного Дрозда), И Гроес (Крест) и Монахлог (Монастырь). К сожалению, старинной церкви в Халкине более не существует. После перестройки в 1770 г. на прежнем месте она была снесена в 1877 г., после чего неподалеку построили новое более величественное сооружение. Первоначальная старинная кельтская церковь, освященная в честь св. Марии, стояла на еще заметном округлом возвышении и располагалась в кружке/роще древних тисов, а с южной стороны от нее находится древний святой источник, достаточно известный под именем Финон Вэр (Источник Св. Марии). Местность эта вне сомнения является крайне древней и предположительно восходит к Бронзовому веку, что отнюдь не является малозначащей подробностью, поскольку она, бесспорно, является сердцем Авалона/Инис Аваллах. Отождествлению этого урочища могут помочь несколько уместных здесь фактов:

• Килгори, как утверждают, располагался во Флинтшире.

• Гора Халкин расположена напротив полуострова Виррал — Килгори.

• Поиски Мабона, проводившиеся его родственником Эйдоэлем, начались как будто бы от горы, первоначальное название которой звучало как Муйалхен (Черный Дрозд) и которая была домом Аваллаха, деда Мабона и владыки Авалона — Каэр Аваллах.

• Обе местности имеют одинаковое положение по отношению к начальной точке поисков Мабона, устья священной реки Ди.

Черный дрозд введет отряд вверх по реке, к Оленю из Рединвре. Название Рединвре (Папоротниковый Холм), похоже, прежде носил Фарндон, Чешир, стоящий возле реки Ди у самой границы с Уэльсом и возле холма Харт Хилл (Олений Холм). Фарндон как возможное место нахождения Рединвре мифа о Мабоне был идентифицирован профессором Мелвиллом Ричардсом, что вполне оправданно, учитывая его географическую связь с Килгори30.

Следующий этап путешествия в поисках Мабона ведет нас вверх по реке Ди к Сове из Кум Каулуйд. Персона по имени Кау фигурирует в валлийских преданиях, и в рукописи, входящей в собрание Лланстефан, хранящейся в Национальной библиотеке Уэльса, Кау называется владыкой Кум Коулуйд, обитавшим в обасти Эдейрнион во времена Артура31. Эдейрнион расположен по обе стороны реки Ди вокруг города Корвен, и вполне вероятно, что Кум Каулуйд, упомянутый в поисках Мабона, располагался в этом краю.

Чуть сложнее дело обстоит с Орлом из Гвернабуи. Гверн просто означает «ольха» или в иных случаях «болото», и в отличие прочих имен, связанных с Древнейшими Животными, Гве[р] набви фигурирует только как личное имя. Имена Гвенабуи и Гвернабуи зафиксированы в ранних валлийских текстах, однако с повестью о Кулохе и Олвен в хронологическом отношении совместима лишь Гвенабуи, дочь Кау32. Оно также понятно в контексте поисков Мабона, если предположить, что спутники уже достигли земли Эдейрнион, и поэтому поиски Гвенабуи или связанного с ней, но забытого места в королевстве ее отца совместимы с разворачивающимся сюжетом истории. (Подробнее о Кау и его семье см. в главе 12.)

Наконец перед нами остается лишь Лосось из Ллин Л лив, или точнее Озера Бала, которое питают несколько рек и ручьев, включая следующие: Авон Торх, в которое по пути к озеру вливаются несколько ручьев, истекающих из небольшого озера по имени Ллин Лливбран; Авон Диврдви (Ди), источник которой находится над озером Бала над Пенараном (Высотами Арана); и Авон Ллиу, причем Lliw является вариантом написания Llyw. Дж. Дж. Эванс определил Ллин Ллив старым именем Озера Бала, и притом, что Авон Lliw/Llyw втекает в озеро Бала, а Ллин Лливбран соединяется с озером Бала через Авон Торх, это кажется наиболее вероятно33. Такое отождествление подкрепляется самим текстом в том, что Лосось из Ллин Ллив обитает на той же самой реке, на которой расположен Каэр Лойв (Честер), где заточен Мабон. Существенно, что Лосось рассказывает про то, что путешествовал вверх по реке с каждым приливом, пока не добрался до излучины возле стены Каэр Лойв, потому что река Ди не один век известна как одно из лучших мест для ловли лосося в Соединенном Королевстве, и в то время, когда происходили события, описанные в повести о Кулохе и Олвен, приливная волна проходила по реке дальше Честера, так что прибытие ее ощущалось и дальше к югу, у города Хольт34.

Дополнительные свидетельства относительно идентификации Каэр Лойв с местом, где был заточен Мабон, предоставляют старинные валлийские генеалогии через некоего Тудура Тревора (ок. 900 г.), который происходил от Каделла Ддирнллуга, принца Поуиса. Будучи заметной фигурой, Тудур Тревор числил среди своих титулов и такой, как «Глава Благородного Племени Марча», также известного под именем «златовенчанного народа», причем своим предком его считал и Дом Тюдоров. Кроме того, Тудур считался Господином двух Маэлоров. Край Маэлоров первоначально тянулся от Лланголлена до Честера и состоял из земель в среднем течении реки Ди, занимая около 60 квадратных миль. Некогда Маэлор принадлежал Принцам Поуиса, но был завоеван и заселен саксонцами в начале Темного времени. Впоследствии Принцы Поуиса отвоевали эти земли, однако последовавшие столетия так и не смогли изгладить следы ранней саксонской оккупации, поскольку край этот носил название двух Маэлоров, ибо он состоял из Маэлор Саэснег (Саксонского Маэлора) и Маэлор Гимраеэг (Валлийского Маэлора). Внутри Маэлора, в приходе Лланголлен находится деревня, названная в честь Тудура Тревора35, однако еще более интересно, что он также известен как король Каэр Лойва (Честера). Подробность эту генеалоги, ошибочно отождествлявшие Каэр Лойв с Глостером, считали вымышленной, однако поскольку исторические границы королевства Тудура Тревора доходили до Честера, титул этот не кажется нам воображаемым36.

Отождествление Каэр Лойв с Глостером привело к тому, что миф о Мабоне был оторван от географического контекста священной реки Ди и упоминания о Модрон и Аваллахе в этом регионе были в основном игнорированы. Тем не менее профессор Р.С. Лумис отметил упоминание о Модрон у Рхид и Гивартва (Брода Лая) и также указал на другое упоминание о Мабоне, прежде замеченное профессором У.Дж. Груффиддом: «Примерно в 14 милях по прямой линии от Моэль Вамау находится город Руабон, первоначально называвшийся Рхив Вабон, горой Мабона, сына Модрон»37. (Руабон примерно на то же расстояние удален от Каэр Аваллах, дома деда Мабона.) Желая найти новые подтверждения географии мифа о Мабоне, мы обратились к местным церковным работам, среди которых отыскали пассаж, в точности установивший, что священная Ди действительно считалась рекой Мабона, поскольку «в году по РХ 234 монахи аббатства Валле Круцис перешли горы и нарисовали ангелов во славе в достопочтенной церкви Ривабона, которая стоит высоко над рекой Мабона»38. Как свидетельствует текст, церковь Руабона расположена высоко над рекой Модрон, на восточной стороне горы Руабон, и поблизости находится область, называемая Гвалд и Мадрон (земля Модрон) — земля кельтской Богини-Матери 39.

…???…

Карта 23. Священная река и миф о Мабоне.

1 — Авон Аэрфен; 2 — Авон Ллив (Lliw/Llyw); 3 — Авон Мабон; 4 — Алхене (Черный Дрозд); 5 — Бала; 6 — Бангор на Ди; 7 — Брин Баннун; 8 — Каэрваллах (Крепость Аваллаха); 9 — Каэр Древин (Острог Гвина); 10 — Каэр Лойв (Дева/Честер, Мабон Заточенный); 11 — Килгори (Черный Дрозд); 12 — Корвен (Орел Гвенабуи); 13 — Дифрдви (Воды Богини); 14 — Диффрин Эдейрнион (Филин из Кун Каулуйд); 15 — Фарндон (Олень из Рейнвре); 16 — Гвалд и Мадрон (Земля Модрон); 17 — Холм Мабона; 18 — Лланголлен; 19 — Ллин Ллив (Лосось); 20 — Брод Модрон; 21 — Моэль Вамау (Холм Матерей); 22 — Монахлог; 23 — Моэл Артур; 24 — Нант Периддон; 25 — Нант и Врах; 26 — Рхид и Гивартва (Брод Лая); 27 — Руабон; 28 — Горы Бервин

Когда ты стоишь в пределах некогда могучей крепости Аваллаха над священной Рекой Ди, над Водами Богини, вопрос об отождествлении места перестает ограничиваться чисто академическими соображениями. Перед вами лежит священная Долина Авалона — Край Аваллаха или кельтский Потусторонний Мир, — и его легендарная аура наполняет твои чувства. В каком бы направлении ни повернулся ты, впивая красоту окружающего ландшафта, все равно не удается избежать трепета перед мириадами древних и легендарных воспоминаний, приветствующих твои глаза. Повернись на восток — и перед тобой предстанет великий город Каэрллеон, город Артура и место одного из данных Артуром сражений. Между этим прекрасным городом и Чертогом Аваллаха, внутри которого ты стоишь, расположен укрытый от взора монастырь Инис Аваллах, представляющий собой одну из Трех Вечных гармоний, и собственно первоначальный фундамент Авалона. На юге видна гора Мабона, Божественного Сына Дивной Богини Матери, а внутри долины расположено место Глэстингабурха, послужившего оригиналом для Гластонбери. В том же самом направлении расположен Замок Грааля на землях кельтского Бога Брана. Повернись на югозапад, и перед тобой раскинется ландшафт, который помнит кельтскую Богиню в ее традиционном тройственном облике: Гору Матерей, Холм Девственной Супруги и Долину Старухи. Холмы Артура и Бенлли покоятся на груди Горы Матери, пряча от глаз Долину Алун, в которой находится Брод Лая, места ритуального брака Модрон — божественной Матери Мабона и дочери Аваллаха, короля Аннун — с Уриеном Регедом, воспроизводящего брак короля со своей землей. За изгибами холмов Долины Клуйда скрываются капелла Артура, Артуровы дворы и прочие многочисленные мифические и исторические места, связанные с героями и семействами, окружающими легендарную фигуру Артура. За время, прошедшее с того дня, когда мы впервые осознали всю значимость Каэр Аваллах, нам стало невозможно читать об Артуре, Камлане и последующем пути в Авалон, не представляя все эти события разворачивающимися в этом вот самом ландшафте, — всю их цепь, закончившуюся похоронами Артура в Краю Аваллаховом, иначе известным как кельтский потусторонний мир и Земля Мертвых.

Итак, наши поиски истинного Авалона заставили нас пересмотреть общепризнанное толкование истории Артура и средневековой Британнии. Изучение старинных валлийских источников позволило нам понять, каким образом распространялась первоначальная повесть об Артуре, сделавшаяся за века куда более причудливой и удаленной от первоначального смысла. Пытаясь вернуть Артура в присущие ему исторические рамки, мы перерисовали карту артуровской Британнии и определили на ней место Инис Аваллах, мифического Авалона. Однако пока без ответа остался еще один важный вопрос: каким образом Авалон стал отождествляться с расположенным в Сомерсете Гластонбери?

 

10. Политика Артура и Авалон

Генрих И, король Англии, с явной скукой на лице сидел во главе стола в Великой Палате, рассеянно подперев главу правым кулаком. Боже, как он ненавидел Уэльс! В Палате суетились слуги, выполнявшие поручения его приспешников, шумели лорды, как всегда перебравшие и хвастливые. Вечер выдался достаточно скучным и похожим на все остальные, монотонное течение его нарушали лишь два валлийских сказителя, исполнявшие какое-то предание о короле Артуре. Вынырнув из темного уголка Великой Палаты, они продолжали развлекать собравшихся спором о месте последнего упокоения этого короля. Странная была история, однако, в соответствии с валлийским преданием получалось, что могила Артура находилась в Гластонбери. Когда барды направились к выходу, Генрих заметил, что они обменялись многозначительным взглядом, а на самом выходе из Палаты недавние противники переглянулись с улыбкой на лицах. Однако это ничего не значило, семя идеи успело проникнуть в душу короля, выражение досады на его лице сменилось самодовольной улыбкой.

Холодным зимним утром 1191 г. участок земли возле южной двери недавно перестроенной церкви аббатства Гластонбери в Сомерсете обнесли веревками и завесили1. Раскопки, проводившиеся на могильном дворе аббатства между двумя высокими столбами, очевидно, были непосредственным результатом того, что Генрих II услышал от валлийского барда во время путешествия в Уэльс. И теперь они намеревались выкопать короля Артура! Хотя точные слова валлийского сказителя, сказанные им в тот вечер в Великой Палате, навсегда останутся неизвестными, они запустили в ход один из величайших исторических обманов. По сути дела, названное сказителем место последнего упокоения Артура не имело существенного значения, поскольку Генрих понял его — или, быть может, преднамеренно изменил — как Гластонбери. Весьма маловероятно, более того, немыслимо, чтобы валлийский бард выдал английскому королю такой секрет, как место погребения легендарного Артура. Возможно, история эта была сочинена впоследствии, чтобы подкрепить собой факт раскопок в Гластонбери и объяснить, почему они состоялись только через несколько лет после смерти Генриха. Однако что можно было получить из факта похорон Артура в Гластонбери?

Некоторые источники утверждают, что могила Артура была открыта случайно, когда начали копать могилу для монаха, в то время как Гиральд Камбрийский сообщает, что Генрих II пожелал, чтобы монахи Гластонбери открыли могилу Артура 2. Одним из мотивов, возможно, побудивших Генриха к поискам могилы Артура в Англии, являлось желание подкрепить извращенную версию ранней британской истории, выдвинутую в Истории Гальфрида Монмутского, и принятие Артура в качестве символа новой политической сущности анжуйского государства. Другим потенциальным объяснением может послужить то, что один из самых существенных мотивов артурианской легенды утверждал, что Артур спит в легенде и однажды выйдет оттуда, чтобы помочь своей стране в час нужды3, поэтому обнаружение его могилы должно было не только установить факт его смерти, но и уничтожить легенду о его возвращении к своему народу, тем самым сделав бесполезными надежды мятежного валлийского народа. Утверждение Гиральда о том, что информацию Генриху предоставил валлийский бард, придает его рассказу аромат подлинности, поскольку, называя место погребения Артура, бард тем самым признавал его смерть, следуя традиции, всегда поддерживавшейся валлийскими бардами. Так, профессор Т. Гвинн Джонс утверждает, что в произведениях валлийских бардов (Гогинвейрдд) нет ни одного упоминания о будущем возвращении Артура или свидетельства того, что они видели в нем былого и будущего короля4. Былыми и будущими королями Уэльса были Кинан и Кадваладр, а не Артур, и хотя в ранней валлийской литературе нет ни одного упоминания о грядущем возвращении Артура в час нужды, в 1187 г. Генрих II окрестил своего внука Артуром, чтобы идентифицировать его с легендарным бриттским королем, вернувшимся на помощь своему народу5. Наделе абсолютное большинство записей о предполагаемом возвращении Артура было сделано перьями хроникеров, трудившихся на службе англо-норманнской монархии. И в итоге они попросту создали самореализующееся пророчество, поскольку валлийцы идею подхватили, приспособили к собственным нуждами и обратили против создателей. Они сделали это настолько эффективно, что уверенность англичан в том, что валлийцы склонны верить в скорое возвращение Артура, зафиксирована еще в 1530 г.6

Однако вернемся к предполагаемой эксгумации Артура, точная дата которой остается предметом обсуждения. Некоторые из источников называют 1191 г., другие 1190 г., а Гиральд утверждает, что эксгумация была произведена при жизни короля Генриха, что еще более увеличивает путаницу, поскольку Генрих II скончался в июле 1189 г.7. В настоящее время ученые предпочитают 1191 г., и эта дата кажется наиболее вероятной8. Гиральд сообщает нам о том, что был найден свинцовый крест, прикрепленный к каменной плите надписью вниз. Текст надписи гласил:

Hie iacet sepultus inclytus rex Arthurus cum Wenneveria uxore sua secunda in insula Avallonia.

(Здесь лежит погребенным знаменитый король Артурус с Венневери ей, своей второй женой на острове Авалония.) 9

Текст надписи был заново интерпретирован поздними хроникерами, такими как Ральф из Коггешаля, который по прошествии 30 лет после упомянутого события привел такой вариант: «Здесь лежит знаменитый король Артурус, похороненный на острове Авалон»10. Изложение, сделанное Ральфом из Коггешаля, отлично согласуется с записями, впоследствии оставленными Леландом и Кемденом11, однако смысл их заметно различается. Хотя Леланд и Кемден, вероятно, точно переписали надпись, нанесенную на существовавший в их время крест, однако Гиральд явно имел в виду другой крест, поскольку зафиксированный им первоначальный текст исключителен в том смысле, что называет Гвиневеру второй женой Артура, о чем молчат позднейшие хроникеры 12. К сожалению, ни крест, ни выкопанные в Аббатстве Гластонбери кости ныне не существуют, что на самом деле неудивительно, поскольку сейчас общепризнано, что якобы обнаруженная гробница Артура на самом деле являлась средневековой подделкой. Поскольку аргументы в пользу этого предположения подробно рассматривали многие специалисты, мы не будем задерживаться на них13. Гиральд Камбрийский (1145–1223), которого можно считать непосредственным свидетелем событий, рассказывает нам, что в его время, когда Англией правил Генрих II, предпринимались старательные попытки обнаружить в Гластонбери могилу знаменитого короля Артура. Наконец какие-то останки все-таки были найдены, глубоко под землей, точнее в шестнадцати футах от поверхности, в выдолбленной дубовой колоде. Далее останки переместили в церковь аббатства, в мраморную гробницу, после чего могучий Артур сделался собственностью ныне знаменитого Сомерсетского монастыря.

Другой возможной причиной чудесного обретения останков Артура может стать величайший кризис, перенесенный Гластонберийским аббатством со времени основания его Уэссекским королем Ине (688–726)14. 25 мая 1184 г., в день праздника св. Урбана, пожар почти полностью уничтожил все аббатство. В ту пору оно принадлежало Короне, и поэтому Генрих II поручил восстановление собственному управителю Ральфу Фиц-Стефену. Чтобы профинансировать воссоздание своей обители, монахи вполне могли прибегнуть к практике, обычной среди нуждающихся церковных учреждений — то есть к эксплуатации наиболее ходового в средневековье религиозного товара — святых мощей. Дело в том, что как раз после пожара из чуланов Гластонбери чудесным образом появились многочисленные мощи святых, в особенности кельтских, таких как св. Патрик, св. Индракт, св. Бридгит и св. Гильда, оказавшихся похороненными в Гластонбери, невзирая на то что многие были преданы земле в других местах. Вне сомнения, пропаганда, окружавшая открытие могилы короля Артура, еще более увеличила престиж Гластонбери, пополнила казну монастыря и привлекла паломников, однако этот мотив не был первым среди тех, которые определяли ход событий в Сомерсете в 1190–1191 гг.

Политическая подоплека

Когда Вильям, герцог Нормандии, вторгся в Англию в 1066 г., он привез с собой значительное количество бретонцев, потомков валлийских эмигрантов, не испытывавших дружеских чувств к саксам и получивших саксонские земли в награду за службу. Уже в качестве Вильгельма I Английского он основательно потрудился, чтобы доказать, что именно он являлся законным наследником Эдуарда Исповедника, а не побежденный им Гарольд. Чтобы закрепить результаты недавнего завоевания, он избрал проницательную политику приспособления и слияния, которую продолжили сын Вильяма Генрих I, женившийся на внучке Эдуарда Исповедника, чтобы еще прочнее связать новую династию с ее саксонскими предшественниками, а потом и внук Генриха, Генрих Анжуйский, под именем Генриха II основавший англо-анжуйскую династию, вошедшую в историю под именем Плантагенетов15. Англо-нормандские короли нуждались в укреплении своего божественного права на власть, подобным образом легализируя свои претензии на Английский престол. Добившись королевской власти силой оружия, они считали необходимым несколько переписать историю, чтобы оправдать свои претензии, посему новая монархия и ее союзники всячески поощряли своих писцов возводить происхождение англонорманской династии к таким легендарным предшественникам как Артур.

В том, что победитель переписывает историю, нет ничего нового, однако Генрих I явным образом весьма преуспел в этом занятии, поскольку Вильям из Мальмсбери отмечал, что «они не писали ничего, кроме того, что было угодно ему, и не делали ничего другого, кроме того, что он повелевал»16. Именно на таком историческом фоне возникла Historia Regum Britanniae Гальфрида Монмутского. Вопреки мнению некоторых специалистов по Артуру, Гальфрид ничего не изобретал и просто исполнил то, о чем его просили, переводя на латынь древний валлийский манускрипт. Вероятно, что Роберт Глостер, которому посвящено большинство копий Истории, отлично знал о существовании источника произведения Гальфрида. Незаконный сын Генриха I, практически возведший на престол Генриха II, Роберт правил в Валлийском Марче и западных графствах Англии. Король Запада во всем, кроме титула, жил по собственным законам. Более того, поскольку и мать, и жена Роберта были валлийками, вполне возможно, что древняя книга, которую Вальтер из Оксфорда передал Гальфриду для перевода, на самом деле была получена от валлийской родни Роберта.

Англо-норманская монархия существенно уступала своим континентальным соперникам, королям Франции, не только потому что последние были их сюзеренами, но и потому что недавно основанная английская династия не имела за собой среди своих предков такой благородной и героической фигуры как Карл Великий и божественных прав священной королевской власти, полученных от Хлодвига. Чтобы выйти из затруднительного положения, английским королям следовало изобрести собственный миф, и по всей видимости, по инициативе Роберта Глостера, История Гальфрида легла в основу новой англо-нормандской политической мифологии. Блестящим пропагандистским ходом они присвоили себе историю бриттских королей. Обратившись к истории ограниченной пределами Уэльса истинной бриттской монархии, Гальфрид в своей хронике легитимизировал претензии нормандских завоевателей, проследив их происхождение к выходцам из Трои, на что всегда претендовали настоящие короли бриттов. Распространив географию древней Британнии за пределы ее отечества, История включила подвластные новой монархи домены в историю бриттских королей. Она также оторвала Артура от его валлийских корней и превратила в символическую фигуру, пытавшуюся объединить в один народ бриттов, саксов и норманнов. Латинская История Гальфрида настолько эффективно преобразовала ход истории, что «сделалась фундаментом великого исторического мифа, в течение более чем пяти столетий поддерживавшего расовые и династические устремления»17.

Некоторые ученые предполагают, что артуровский роман процветал в основном благодаря усилиям троих людей, пользовавшихся покровительством Роберта Глостера, — Вальтера из Оксфорда, Гальфрида Монмутского и Карадока из Лланкаварна (продолжившего историю Британнии с того места, на котором ее оставил Гальфрид). Предполагалось даже, что авторы XII столетия изобрели артуровскую легенду, чтобы польстить этим англо-норманнской монархии. Однако если не существует сомнений в том, что именно История Гальфрида решительным образом поместила Артура в область литературы, равным образом не существует и никаких сомнений в том, что Генрих II воспользовался романами Артурианы в чисто политических целях18; используя их растущую славу, оперяющаяся династия делалась наследницей королей бриттов и приобретала историю, способную соперничать с историей континентальных Капетингов19. Изложенная в Истории цепь событий, особенно связи между Британнией и Бретанью — где в соответствии с трудом Гальфрида правил Артур, — предоставляла королям династии Плантагенетов право воспользоваться собственными связями с Бретанью для объединения материковой и островной частей своего королевства в единое целое. Для этого Генрих II устроил собственное избрание Верховным королем Ирландии и женил своего сына Джеффри на дочери герцога Бретани, укрепляя тем самым бретонско-бриттскую связь. Политические соображения требовали от Генриха II установления прочной основы для новой анжуйской династии, которой угрожали французские Капетинги, видевшие в себе наследников Меровингов и Каролингов и неоднократно предъявлявших претензии на английский трон. Тем не менее артурианской легендой в большей степени, чем его предшественники, воспользовался Эдвард I, которому История Гальфрида Монмутского послужила оружием для отражения политических врагов. Окружив себя артуровским мифом, он преобразился в Артура настолько, что даже называл себя Arthurus Redivivus (Артур Возвратившийся)20.

Повесть о погребении Артура в Гластонбери не закончилась пропагандистской акцией первой эксгумации; по прошествии 90 лет политическая необходимость потребовала, чтобы Артура извлекли из Гластонберийского чулана и отряхнули пыль. В 1277 г. Эдвард провел успешную кампанию в Северном Уэльсе, и в ноябре того же года Ллевелин, принц Уэльский, вынужден был признать собственную зависимость; последствия кампании потребовали подтверждения того, что Артур был похоронен в Гластонбери. Посему 19 апреля 1278 г. Эдуард I вместе с королевой Элеанор посетил аббатство и потребовал, чтобы могилу Артура вскрыли, чтобы закрепить связь его королевского дома с большинством бриттских королей21. Событие это нашло отражение в Анналах Уэйверли:

«Лорд Эдуард… леди Элеанор, прибыли в Гластонбери… чтобы отпраздновать Пасху… На следующий вторник… в сумерках, лорд король приказал вскрыть гробницу знаменитого короля Артура. В чем, в двух шкатулках, расписанных их изображениями и гербами, были отдельно найдены кости реченного короля, бывшие великой величины, и королевы Гвиневеры, имевшие чудную красоту… на следующий день… лорд король опустил кости короля, а королева опустила кости королевы, в их шкатулки, обернув их дорогим шелком. Запечатав шкатулки, они потребовали, чтобы гробницу немедленно разместили перед высоким алтарем, удалив черепа для поклонения народа».

Давно считалось, что поступок этот предназначался затем, чтобы напомнить уэльсцам о том, что Артур мертв, словно бы они могли верить во что-то еще. Реальное значение этой второй эксгумации заключается в том, что она была произведена на Пасху, в праздник Воскресения. А не хотел ли Эдуард просто показать этим жестом, что он — второй Артур? 22

В качестве коронационной присяги Эдуард I поклялся охранять права Короны, к которым относилась власть английской монархии над завоеванными областями. Таким отчасти было оправдание проведенной Эдуардом аннексии Уэльса, атакже утверждения Короной прав на управление Шотландией 23. Шотландцы, однако, обратились к Римскому двору с протестом против ущерба, непрестанно наносимого им англичанами. Отвечая на их просьбу, в 1299 г. папа написал Эдуарду, выдвигая собственные аргументы в пользу независимости Шотландии. Эдуард приказал своим писцам собрать материалы, доказывающие его право на владение Шотландией, и работа их в 1301 г. завершилась написанием письма папе Бонифацию VIII, к которому приложили свои печати более 100 английских баронов. Претензии, высказанные в ответе Эдуарда I, были переписаны со страниц Истории Гальфрида, разумно отредактированных в соответствии с целями короля. Особое внимание было уделено тому, что в Истории Артур передал власть над королевством скоттов Ангуселу; при этом был опущен тот факт, что Артур просто вернул его законному правителю.

Эдуард I, истинный крест и корона Артура

«Своей великой силой мы творим неправды и насилие этому народу [валлийцам]; и все же всякий знает, что они обладают наследственным правом на свою землю. Генрих I»24.

Должно быть, наиболее важное событие артурианского толка в правление Эдуарда произошло в июне 1283 г. в Абер Конвей, Гвинедд. Эдуард I надменно глядел на толпу, находившуюся перед ним

в зале, и победная улыбка играла на его лице. Наконец он добился невозможного. Он победил Гвинедд, последний бастион бриттов, и уже отчасти был готов исполнить данный в 114 г. Генрихом I обет «истребить всех бриттов так полно, чтобы имя Британнии исчезло из памяти»25. Более того, он был готов принять другую награду — увидеть перед собой священнейшие предметы валлийцев.

Внезапно нудный шум голосов сановников стих и воцарилось почти полное молчание, которое нарушало лишь случайное шарканье ног и редкие реплики. Дворецкий три раза ударил жезлом в пол, высокие двери распахнулись, пропуская внутрь зала с другой стороны небольшую группу людей. Когда они вошли в зал, Эдуард I, ни слова не говоря, поднялся с места и окинул победоносным взглядом семь приближающихся фигур. От группы отделился один человек и приблизился к королю, склонив голову, но не в жесте покорности, как полагали собравшиеся англичане, а от стыда. Человек этот представился королю Эдуарду как Эйнион ап Инор и поведал, что, как и обещал, принес собой защиту своего народа, реликвии, к которым Уэльс издавна прибегал в час нужды, вещи, которые носили перед принцами страны, возвеличенные ее бардами и стрепетом почитаемые народом. Регалии Дома Гвинедда, которые Эйнион принес с собой, были проданы не за 30 серебреников, а за «привилегии», дарованные им и их наследникам26. «Так, говорит летописец, слава валлийцев, хотя и против их воли, была передана англичанам»27.

Отнюдь не случайно, что после захвата Гвинедда Эдуард потребовал королевские регалии Дома Гвинедда, состоявшие из личной печати Ллевелина, печати его жены Элеанор де Монфор, и две наиболее драгоценные реликвии Уэльс — Кроес Найдд и, как наиболее важную из всех, корону Артура. Как утверждали, Кроес Найдд содержал в себе частицу Истинного Креста, на котором был распят Господь Иисус Христос, хранившуюся в реликварии, имевшем форму кельтского креста, именуемого Крестом Избавления28. Очевидно, Ллевелин, последний истинный принц Уэльса, имел при себе Кроес Найдд, когда был обманом захвачен и хладнокровно убит возле Буилта. Отрубленная голова принца была доставлена в Абер Конвей, где ее презентовали Эдуарду I, который приказал доставить ее в Лондон и провезти в торжественной процессии к Тауэру, где ее выставили на пике для всеобщего обозрения. К этому мрачному трофею скоро присоединился второй: отрубленная голова Давидда, брата Ллевелина, также доставленная в Тауэр на последнее свидание с братом… безжизненные глаза их были обращены к чужой столице. Однако еще большее значение для Эдуарда I и английской монархии имел последний кусочек головоломки, которую они собирали поколение за поколением. Наконец в их распоряжении оказалась реликвия, принадлежавшая персонажу, который сами они сделали символом британской королевской власти: корона Артура29.

Эдуард I, «Долгие Ноги», как его звали, был умным пропагандистом и понимал, что для того, чтобы овладеть Северным Уэльсом, ему будет мало простого уничтожения Ллевелина и его наследников. Он убрал со своего пути наследников Ллевелина, заточив в тюрьму его сыновей и отправив дочь в Семпрингэмский монастырь, где она в итоге и скончалась. Но что еще более важно, он одержал внушительную психологическую победу, получив в свое распоряжение священные реликвии страны, и нажил на ней крупный политический капитал. Чтобы отпраздновать завоевание Уэльса, Эдуард учредил Круглый Стол в Невине, Карнарвоншир, после 27–29 июля 1284 г.

В первую пятницу после Пасхи 1285 г. в Лондоне произошло странное событие. В обществе 14 епископов Джон Пичэм, архиепископ Кентерберийский во всем великолепии торжественных облачений вышел к лондонскому Тауэру. В руках его была одна из самых священных реликвий валлийцев, Кроес Найдд, Истинный Крест. По мере продвижения к Вестминстерскому Аббатству стал ясен и истинный облик процессии. За архиепископом следовали Эдуард I и его королева, Элеанор Кастильская; чуть опережал их Альфонсо, 12-летний сын Эдуарда, которому не было суждено пережить этот год. На вышитой золотом подушке Альфонсо крепко держал в руках наиболее трепетно почитаемую реликвию, корону Артура, специально позолоченную ради такой оказии. Позади особ королевской крови и приближенных шествовали все магнаты и сановники двора Плантагенетов, и шествовали они по улицам, вселяя трепет в собравшихся зевак все своим видом. Когда процессия приблизилась к великому аббатству, Корона Артура была возложена на надгробие Эдуарда Исповедника. Эдуард I вне сомнения осознавал символический характер одержанной им победы, поскольку в той короне, которая находилась сейчас в его власти, была воплощена свобода Уэльса и национальная сущность последних бриттов, остатка народа Артура. После этой церемонии эта важнейшая из валлийских реликвий исчезла, и участь Короны Артура покрыта тайной.

Начиная с этого времени Эдуард хранил Кроэс Найдд при себе и не расставался с ним, в том числе в своих шотландских походах. При его сыне Эдуарде II Кроес Найдц находился в Королевской Капелле внутри лондонского Тауэра, где сделался объектом паломничества. В правление Эдуарда III, после неудачной попытки воссоздания Круглого Стола, король в 1348 г. учредил Орден Подвязки, и Кроес Найдд был подарен капелле ордена — капелле Св. Георгия в Виндзорском замке. Орден считал Кроес Найдд своим основным сокровищем, и он снова сделался объектом поклонения. Увы, во время Реформации Кроес Найдд исчез, считается, что он был разломан ради драгоценных камней и металлов. Сегодня единственным существующим остатком Кроес Найдд, былой славы Уэльса и основной реликвии Ордена Подвязки, является изображение на потолке капеллы Св. Георгия30.

Эдвард I ограбил Уэльс не только в чисто материальном отношении, лишив его наиболее важных реликвий. В соответствии с преданием бардов он также начал казни и гонения на бардов, хранителей истории, генеалогии и устных преданий Уэльса. Ко времени правления Ллевеллина, последнего принца Уэльского, барды успели перенести заметную часть своих познаний в письменную форму. Стихи поздних бардов, таких как Гуто’р Глин, утверждают, что после завоевания Уэльса Эдвард I велел перевезти все великие книги валлийской истории в Лондон и сжечь31. О сожжении книг в Тауэре упоминает и Вильям Сэлисбери, добавляя, что уцелевшие книги были уничтожены аналогичным образом во время восстания Оуэна Глиндора, и что уцелели только безвозвратно искалеченные, порванные и помятые. Это полное уничтожение валлийской истории может объяснить утрату оригинала, который Гальфрид Монмутский перевел как Historia Regum Britanniae. Но зачем потребовалось английскому королю уничтожать предания бардов? Бесспорно, лица, профессионально воспевавшие хвалу подлинным британским королям, представляли собой угрозу для Эдварда и его политических амбиций. Более того, сохраненное бардами предание сохранило в более чистой форме историческую традицию, заимствованную Плантагенетами в качестве своей собственной. Несмотря на завоевание Эдвардом Уэльса, бардическия традиция продолжала существовать и в последующие столетия, как связанная с цистерцианскими церквями Северного Уэльса, такими как аббатства Валле Круцис и Абер Конвей; многое из того, что уцелело несмотря на английскую оккупацию, сохранилось под их покровительством.

Не было ли только совпадением, что национальные реликвии Уэльса были оставлены в Абер Конвей, который Эдуард I использовал в качестве своей базы во время завершения покорения Гвинедда? Основанное в 1198 г. Ллевелином Великим Гвинеддским, аббатство Абер Конвей являлось одним из наиболее важных среди аббатств Северного Уэльса и считалось большим покровителем валлийских бардов. После покорения Гвинедда примерно в 1284 г. оно было перенесено с первоначального места, чтобы освободить его для сооружения впечатляющей крепости, которую Эдуард построил в качестве постоянного символа английской власти. Именно отсюда происходит текст, известный под названием Vera Historia de Morte Arthuri. Как уже объяснялось, Vera Historia повествует о событиях, окружающих смерть Артура и его последнее путешествие в Авалон, помещающийся в Гвинедде. Хотя сама рукопись датируется концом XIII столетия, свидетельства ее указывают на существование манускриптов, являющихся копиями раннего текста, запечатлевшего подлинное валлийское предание, касающееся смерти и похорон Артура. Как любитель всякой Артурианы, Эдуард I безусловно знал о существовании такого предания в начале своей войны с Уэльсом, и на наш взгляд, именно предание, отраженное в тексте, который известен теперь как Vera Historia, скорее всего явилось определяющим фактором при проведении спектакля второй эксгумации останков Артура в Гластонбери. Она не только доказала, что Артур не может возвратиться, чтобы спасти свой народ, но и оторвала его от валлийского отечества, подкрепив тем самым претензии Гластонбери на место его последнего упокоения, таинственного Авалона.

Артур и Гластонбери

Обоснованность связи Артура с Гластонбери давно подвергалась сомнению, однако ученые, в общем, сходились на том, что не существует веских причин связывать Артура или Авалона с этим расположенным в Сомерсете городом. Короче говоря, претензии Гластонбери на бытие Авалоном из артурианской легенды основываются на двух пунктах: отождествлении в ранних источниках с Авалоном, как с местом погребения Артура, и предположительной эксгумации останков Артура в конце XII века. Однако эти ранние источники не утверждают определенным образом, что Артур был похоронен в Гластонбери; он был предан земле в Авалоне. Тем не менее благодаря эффективной англо-нормандской пропаганде Гластонбери остается прочно связанным с Артуром и Авалоном. Кроме того, ученые дебаты вращались вокруг Гластонбери во многом потому, что серьезной альтернативы этом городу не было.

Преображение Артура в политическую пешку, участвующую в розыгрыше «Гластонберийской» партии, представляет собой сложный и лишь отчасти известный нам процесс, однако документы все же позволяют нам установить некоторые факты. Когда Гальфрид писал свою Историю — примерно в 1135 г., — он не только не стал ассоциировать Гластонбери с Авалоном/Инис Аваллах, но даже вовсе не упомянул Гластонбери. Вильям из Мальмсбери, изучавший гластонберийские анналы в 1120-х гг., не усматривает никакой связи между Авалоном и Гластонбери, но не потому что Артур не был известен ему или другим англо-нормандским писателям; дело было в другом — в том, что Артуру еще предстояло добиться у них признания. Не располагал Вильям и сведениями о том, что Гластонбери является местом погребения Артура, поскольку он утверждает, что «гробница Артура нигде неизвестна». Даже саксонские хронисты не упоминают о Гластонбери, не говоря уже о валлийских бардах. Как могло случиться тогда, что монастырь, едва упоминающийся в ранних исторических анналах, сумел приобрести подобное место в артурианском мифе?

Самым ранним материалом, предположительно связывающим Артура с Гластонбери, является Житие св. Гильды( 1150), написанное Карадоком из Лланкарвана (Llancarfan), текст которого сохранился в более позднем дархэмском манускрипте. В этом труде Карадок упоминает о некой Гластонии, которая толкуется как расположенный в Сомерсете Гластонбери, однако эта интерпретация является таким же предположением, как и все прочее. Следует также учитывать, что покровителем Карадока был Роберт Глостер, чьи политические мотивы уже были объяснены нами. Тем не менее Карадоково Житие св. Гильды использовалось для того, чтобы связать Артура, Гвиневеру, св. Гильду и Мельваса с Сомерсетом. В связи с этим Мелвас приобретал облик мифического персонажа, а история о похищении им Гвиневеры толковалась, как не имеющая под собой исторической основы, однако, — как мы покажем в главе 12, — если поместить его в нужное географическое место, Мелвас становится вполне достоверной исторической фигурой, пределы земли которого очерчены валлийскими бардами.

Еще одно повествование, предположительно связывающее Артура с Гластонбери, можно найти в принадлежащей перу Вильяма из Мальмсбери книге De Antiquitate Glastoniensis Ecclesiae (древности Церкви Гластонбери), однако оно представляет собой отрывки, вставленные в текст по отдельности через сотню или более лет после смерти Вильяма. Как отметил Е.К. Чемберс, «процесс интерполирования De Antiquitate являлся постепенным, он существенно зашел в тринадцатое столетие»32. Отсюда вполне может показаться, что разрабатывавшие Гластонбери пропагандисты воспользовались Вильямовым De Antiquitate в качестве основы, способной придать древность их построениям. Не удовлетворившись своими претензиями на Артура, они заявили притязания на титул Авалона, личность Св. Иосифа Аримафейского и происхождение христианства в Британнии. В ходе процесса подлинный Авалон окончательно отделился от обоих своих первоначальных географических локализаций в Северном Уэльсе и от своей истинной сущности удела Аваллаха, иначе известного под названием Аннун, кельтская преисподняя. Откровение, содержавшееся в принадлежащей к XIII веку Vera Historia, называвшей местом погребения Артура Авалон, расположенный в пределах древнего края Гвинедд, называлось ударом по претензиям Гластонбери — и действительно является им33.

После того как стало ясным местоположение настоящего Авалона, оказалось вполне очевидно, что в Гластонбери не изобретали те мифы, которые мы теперь считаем связанными с этим местом, но воспользовались существующим преданием, попросту добавленным в плавильный тигель гластонберийской науки. Подозрения вызывает даже легенда об основании монастыря, объясняющая его имя. В соответствии со словами Р.Ф. Трехарна, автора гластонберийских легенд: «Сколь ни горестна будет потеря, но нам придется отказаться от любой доказанной исторической связи Артура, как героя или короля, с Гластонбери»34.

 

11. Поиски Глэстингабурха

Итак, в своих поисках Авалона мы достигли той точки, когда установили, что этот мифический край располагался в древнем Гвинедде, крае Северного Уэльса, в регионе, именуемом Удел Аваллаха, географически связанном с Аннуном, кельтским потусторонним миром и Землей Мертвых. Именно туда отвезли смертельно раненного Артура после его последней битвы при Камлане. Однако в XII столетии политические мотивы заставили перенести место последнего упокоения Артура в Англию, и поэтому предположительное обретение останков Артура было инсценировано в Гластонбери, Сомерсет. В результате этого средневекового мошенничества Гластонбери обрел статус синонима Авалона и, впитав предания, связанные с этим старинным краем, приобрел ничем не оправданное значение во всей повести об Артуре. Наши исследования показали, что отождествление Гластонбери с Авалоном еще более увеличило путаницу за счет слияния двух отдельных традиций — одной, связанной со страной Авалон, и другой, связанной с находившимся в этом краю городом. К несчастью, позиция, приобретенная Гластонбери как в артурианской, так и в авалонианской легенде, затмила подлинную сущность города, который в некоторых источниках известен под саксонским названием Глэстингабурх, а сходство имен обоих городов только увеличило путаницу. С такими мыслями мы отправились на поиски города, чью мантию незаслуженно носил Гластонбери в течение последних 800 лет.

Самым старинным из связанных с Авалоном названий является Инис Видрин, ошибочно истолкованное как Остров Стекла. По мнению П.С. Бартрума, «это неудовлетворительное истолкование как «glassy, стеклянный» обнаруживает ложность предполагаемой этимологии названий Гластонбери и Инис Видрин». Перевод слова Wydir(Witrin или Vitriri) как «glass, стекло» является результатом ошибки, допущенной Карадоком из Лланкарвана во время написания биографии Гильды. Приводя свое объяснение названию Гластония, он писал: «Гластония, то есть Urbs Vitrea [лат. Стеклянный Город], взявший имя свое от стекла, есть город, имя которого первоначально было бриттским» — и «Гластония издревле звалась Инисгутрин и до сих пор зовется так бриттскими жителями. Ynis в бриттской речи есть insula на латыни; a gutrin это vitrea [стеклянный]. Однако после прихода англичан… он был переименован в Glastigberi… то есть glas [стекло] на английском, vitrum на латыни, и beria, город, вместе составляют Glastiberia, то есть Vitrea Civitas [Стеклянный Город]». Оригинальное бриттское (валлийское) glas может интерпретироваться как «зеленый/синий», как «стекло» или личное имя Глас или Гласт.

Вильям из Мальмсбери несколько уменьшил посеянную Карадоком путаницу, поскольку он дважды упоминает хартию с записью о том, что некий король пожаловал пять гайдов земли в Инесвитрин аббату Воргрету2. Ряд научных аргументов заставляет считать эту хартию подлинной, и поэтому интересно, что когда Вильям упомянул ее в своей работе De Antiquitate, он воспользовался вариантом написания Ineswitrin, записав его следующим образом — Yneswitherim. На позднем валлийском это название имело бы вид Ynys Wytherin, что со всей вероятностью происходит от валлийского личного имени Gwytherin (Гуитерин, латинское Victorinus, Викторин), что позволяет перевести его как «остров/страна Гуитерина»3. Видрин поэтому просто представляет собой искаженную форму Инис Витерин, каковое имя носил город, прежде чем получил саксонское имя Глэстингабурх (город Глэстингов). Гиральд Камбрийский повторил эту информацию, хотя и с одним крупным отличием: он поместил Инис Видрин в рамки Авалонианы4. Это показалось нам особенно интересным, учитывая интерполяцию в De Antiquitate Вильяма из Мальмсбери, в соответствии с которой Инсвитрин был отдан Иосифу Аримафейскому языческим королем Арвирагом. Но если Инис Витрин был расположен в Авалоне, то очевидно, что вся история св. Иосифа Аримафейского принадлежит тому же краю, а не Гластонбери и Сомерсету. Но как

Инис Витрин получил название Глэстингабурх/ Гластония? Отвечая на этот вопрос, мы обнаружили, что исходный Глэстингабурх действительно располагался в Уделе Аваллах.

Основание Глэстингабурха

«Следуя за своими свиньями до самого Веллиса и оттуда по бездорожному и сырому пути, именуемому Сугевеге, то есть «Путь Свиньи, он [Гластеинг] обнаружил свою свинью возле церкви, о которой мы говорим, кормящей поросят под яблоней, и достигло до нас, что яблоки этой яблони носят название Ealdcyrcenas epple, то есть «старые церковные яблоки». По этой же причине, также свинья звалась Ealdecyrce Suge [старая церковная свинья], которая, удивительно сказать, имела восемь ног, в то время как у других свиней их четыре. Посему Гластеинг, вступив на этот остров [или край], увидел, что он изобилует благими вещами, и пришел жить туда со всей семьей, и провел там все течение жизни. И от его потомства и семьи его, говорят, заселилось это место» 5.

Приведенный выше рассказ об основании города Глэстингабурха неким Гластом (или Гластеингом) содержится в записанной Вильямом из Мальмсбери истории Гластонбери, De Antiquitate Glastoniensis Ecclesiae, и потому его долго считали легендой, повествующей об основании именно этого сомерсетского города. На первый взгляд ее содержание полностью соответствует этой цели — в конце концов, в книге Вильяма изложена история Гластонбери — и все же, когда мы повнимательнее изучили свидетельства, оказалось, что кроме корня «Гласт» единственная связь между Гластонбери и основанным Гластом Глэстингабурхом заключается в помещении этого отрывка в De Antiquitate, составленную Вильямом, как он сам признает, по многим источникам. Название Глэстингабурх означает попросту «город потомков Гласта», а англ о-саксонская форма этого имени зафиксирована в нескольких вариантах, среди которых наличествуют Гластингабури, Гластингеи, Глестингабурух и Глэстингбири, к которым следует добавить формы Гластеник, Глассимбири, Гластония и прочие аналогичные им и присутствующие в различных ранних источниках6. Однако вопрос остается: кем был этот Гласт, в честь которого был назван город, и откуда он явился?

Одна из позднейших интерполяций в De Antiquitate информирует нас о том, что Гласт был правнуком Кунедцы Вледига (ок. 370 г.), хотя, как нам еще предстоит узнать, интерполятор имел дело с незнакомым ему материалом, поскольку он некорректно назвал потомков Гласта его братьями. Гласт упоминается в относящейся к десятому веку Валлийской родословной в Харлейских (Harleian) рукописях7, в то время как его прадед Кунедда упоминается в Historia Brittonum в связи с одним из его потомков, Маэлгуном Гвинеддом (ум. в 547 г.), который, как мы видели в предыдущей главе, считался любовником одной из дочерей Аваллаха: «Маэлгун, великий Король, правил среди бриттов в краю Гвинедд, ибо предок его Кунедаг [Кунедда] с сыновьями, число которых было равно восьми, пришел до этого с севера, то есть из края, называемого Манау Гододдин, за сто и сорок шесть лет до правления Маэлгуна. И с великим смертоубийством изгнали они из этой земли скоттов, никогда более не возвратившихся, чтобы населить ее»9.

Харлейские генеалогии рассказывают нам, кроме того, и о сыновьях Кунедды, и о том, как они разделили между собой покоренную страну: «Вот имена сынов Кунедды, число которым было девять: (1) Тибион, первородный, умер в крае, называемом [Манау Гододдин, и не отправился дальше со своим отцом и помянутыми братьями. Мейрион, сын его, разделил владения между его братьями. (2) Исваэл, (3) Рувон, (4) Дунод, (5) Кередиг, (6) Авлоег, (7) Эйнион Ирт, (8) Догваэл, (9) Эдерн. Вот их граница: от реки, которая зовется Диврдви [Ди], до другой реки, Тейви; и они владели многими областями в западной части Британнии»10. Все названные в Харлейских генеалогиях сыновья, за исключением Тибиона и Эйниона Ирт, дали свои имена назначенным им уделам в Северном и Западном Уэльсе. Их королевства занимали следующие области.

В заливе Кардиган, Западный Уэльс:

• Мейрионидц: от Мавддахдо реки Довейу, отданный Мейриону (сыну Тибиона).

• Кередигион: область между рекой Довей и рекой Тейви, отданная Кередигу.

• Авлоегион: прибрежный район от Аберсох до Аберерх, отданный Авлоегу.

• Дунодинг: область от Эрха до Мавддаха, отданная Дун оду.

К востоку от Конвея:

• Рувонинг: область между реками Элви, Клойд и Кливедог, отданная Рувону.

Догвейлинг: край, лежащий к востоку от Рувониога и охватывающий южную часть Долины Клуйда, между Бодфари и Дервеном, отданная Догваэлю.11

• Эдейрнион: край, лежавший к югу от Догвейлинга, по обе стороны реки Ди в области вокруг Корвена и простирающейся до гор Бервин, отданный Эдерну12.

• Рос: край, простирающийся от реки Конвей на юге до реки Клуйд на севере, и от реки Элви на востоке до моря на западе, отданный Эйниону Ирту и управлявшийся им13.

И, наконец:

• Исвейлион: западный рогЭнглси, отданный Исваэлу14.

Как показано на карте, области, занятые потомками Кунедды, простирались от устья реки Клуйд до устья реки Тейви на западе и от Ди на севере до Тейви на юге, за исключением только областей Арвона, Арлехведда и анклава на острова Мон (Энглси).

Поздние источники сообщают нам, что Кунедда был отцом и других детей, в том числе двоих дочерей, Гвен и Тегеингл (или Тегид). Гвен стала женой Амлаудда Вледига и матерью Эйгир (жены Утера Пендрагона и матери знаменитого Артура)15.0 Тегеинглможно сказать немногое — то, что имя ее носит кантреф, находившийся тогда в Гвинедде6. Кунедде приписывают еще четырех сыновей — Горона, Коэла, Арвистла и Маэла — однако, по общему мнению, за исключением Горона, являются чисто вымышленными персонажами17. Кунедду называют также основателем одного из Трех Святых Родов Инис Придейн, поскольку в последующих поколениях среди его потомков довольно много святых.

Даже часть списка имен правнуков Кунедды кажется своего рода справочником Кто есть Кто в ранней британской истории, поскольку в ней фигурируют Гласт, Артур, Кинлас Гох19, Маэлгун Гвинедд20 и Карадог Врейхврас21. Можно показать, что подобно своим предкам, персонажи эти обретаются в покоренном Кунедцой регионе.

Гласт (или Глас) являлся потомком Догваэла, сына Кунедды. Догвейлинг, или удел, отданный Догваэлю Кунедцой, занимал южную часть области, которая теперь носит имя Дифрин (Dyffryn) Клуйд (Долина Клуйд), и из Харлеанских манускриптов мы узнали, что краем этим правили потомки Гласта от его сына Элгуда.

Что более важно, мы обнаружили, что вторая линия правила Глэстингабурхом через другого из сыновей Гласта, Морфаэла. Самое раннее письменное упоминание о Гласте мы обнаруживаем в бесценном манускрипте Harleian MS3859. Предшествовавшая труду Вильяма из Мальмсбери генеалогия была написана в 958 г. и сохраняется в манускрипте, датированном примерно 1100 г.; потомки Гласта называются там Глэстингами, а их город носит имя Глэстингабурх22. В рамках этой генеалогии Глас(т) называется отцом Морфаэла, и потомки его прослеживаются на протяжении 11 поколений до Иднерта (или Эднифеда), похоже, замыкающего линию князей Глэстингабурха. Оканчивается генеалогия следующими словами: «Откуда Гластингсы(?), которые пришли [через город], зовущийся Лойткойт»23. В De Antiquitate Вильяма из Мальмсбери мы находим аналогичное упоминание: «Это тот Гластеинг, который [пришел] через внутренний Энгле (midland Angles), иначе говоря город, называемый Эскебтиорне (Escebtiorne)». Аналогичное утверждение можно найти и в трактате Ханесин Хен24, написанном Груфуддом Хираетогом: «Откуда Гластониане, которые пришли от Каэр Лвид Коэд25 в город, называющийся теперь Элдуд»26. Схожесть всех трех цитат подразумевает их общее происхождение, и предлагамое составное прочтение гласит: «Откуда произошли Гластинги, которые пришли от Каэр Лойткойт через внутренний Энгле в город, называющийся теперь Элдуд».

Город Лойткойт (Loytcoyt, современное валлийское Lwydcoed) уже давно был отождествлен с городом Личфилд. В Личфилде располагалась епископская кафедра, что может объяснить причину замены в De Antiquitate названия Лойткойт на Эскебтиорне (в современном валлийском слово esceb, епископ, приобрело вид esgob; то есть название означает «Епископский город»). Упоминание «внутреннего Энглса» также использовалось как аргумент в пользу Личфилда, поскольку Гласт предположительно проходил через этот край на пути в Гластонбери, однако нет особых доказательств того, что область, именуемая ныне Мидлендс, носила бы то же самое название и в Темные века. В то время, когда писались упомянутые выше тексты, название И Берведдулад (Y Berfeddwlad, Средние Земли, Мидлендс или Промежуточные Земли) относились к региону Инис Придейн между Ди и Конвеем, образующим кантрефы Рос (Rhos), Рувониог, Тегеингл и Догвейлинг. Этот край упоминается в валлийском тексте, датированном временем около 1160 г. — «через средние земли, пока он не пришел в Честер»27 — и мы пришли к выводу о том, что это и есть те самые «mediterraneos» или «Midlands», названные в интерполированной De Antiquitate. Наши выводы подтвердились, когда мы обнаружили упоминание топонима Лойдкойд (Loydcoyd, Loytcoyt) в Межевой книге Денбига (The Survey of Denbigh), относящейся к 1334 г. Такая кандидатура показалась нам вполне приемлемой альтернативой традиционному толкованию Лойкойта как Личфилда, особенно с учетом того, что Лойдкойд располагался в кантрефе Рос, одного из тех четырех, что составляли Средние Земли (Y Berfeddwlad) и управлялись потомками Кунедцы28.

Установив личность Гласта, а также определив несколько связанных с ним местностей в Северном Уэльсе, мы поняли, что располагаем и объяснением слова Веллис (Wellis) в путаной истории о Гласте и Свином пути, которую Вильям из Мальмсбери привел в качестве легенды, поясняющей основание Глэстингабурха. Это не был кафедральный город Веллс (Wells) в Сомерсете, как утверждало гластонберийское предание, но всего лишь латинское написание названия Уэльс — а именно Wellis или Wallis. Название деревни Мохдре (Mochdre) позволило нам пролить новый свет на повествование о Свином пути, поскольку moch по-валлийски обозначает свинью, борова и свинью вообще, и таким образом Мохдре следует понимать как «Город Свиней». Расположенная в нескольких милях от Лойдкойда деревня Мохдре известна упоминанием в Мабиногионе, где оказывается на пути Гвидиона (сына кельтской богини Арианрод), который, получив священных свиней от Придери (героя Мабиноги), гонит их на север. Каждый упомянутый в тексте топоним служит напоминанием о его маршруте. Вкратце эта история выглядит следующим образом:

«И в ту ночь они добрались до нагорья Кередигиаун, места, которое по сей причине до сих пор зовется Мохдреф. И наутро отправились вперед; через Эленид они перешли. И в ту ночь они были между Кери и Аруистли, в окрестности, которая также по сей причине зовется Мохдреф. И отселе они направились дальше, и в ту ночь дошли они до коммота [участок земли] в Поуисе, который по той же причине зовется Мохнант, и там были они в ту ночь. И отселе они добрались до кантрефа Рос, и в ту ночь были в окрестности, которая до сих пор зовется Мохдреф» 29.

Карта 25. Гласт и Путь Свиньи

1 — Нант Крейг и Мох (Скалистая Долина Свиней); 2 — Долина Эглвисег; 3 — Утесы; 4 — Лланголлен; 5 — Ди; 6 —Брин Аваллен; 7 — Руабон; 8 — Стрит и Хох (Улица Свиньи); 9 — Гора Руабон

Описанное здесь путешествие дает нам четко определенный маршрут, проходящий через самое сердце того валлийского края, который, как мы уже показали, является домом потомков Кунедды. Холмы и долины этого региона пересечены множеством старинных троп и отгонных дорог, иногда доисторического происхождения, среди которых находятся связанные со свиньей (sow или pig), и мы полагаем, что упомянутый выше маршрут можно отождествить с тем Свиным путем, который упомянут в De Antiquitate. На деле предание, отраженное в харлеанском манускрипте и в интерполированной De Antiquitate, точно отражает маршрут путешествия Гласта, которое мы можем теперь проследить по карте. Мы предполагаем, что его путь проходил от Лойдкойда, возле Мохдре в кантрефе Рос, через И Берфеддвлад (Средние Земли или Мидлендс) в долину Ди и наконец в Долину Лланголлена. Часть пути он мог пройти по древнему тракту, носящему название Стрит и Хух (Stryt у Hwch, Улица Свиньи или Свиной путь), который проходит от прихода Мархвиэль (Marchwiel) в западном направлении в сторону Средних Земель и Долины Лланголлена и заканчивается на Брин Аваллен (Холм яблок или Яблочный холм) в приходе Руабон30. Другой из старинных трактов через Средние Земли ведет через Гору Руабон над Лланголленом, проходит через Нант Крейг и Мох (Каменистая Долина Свиней, или Свиная Лощина) и продолжается по долине Эглвисег мимо аббатства Валле Круцис и Кастелл Динас Бран на пути к Лланголлену. Тот факт, что область вокруг долин Лланголлен и Эглвисег граничила с Догвейлингом, доменом предков Гласта, убедила нас в том, где именно следует искать действительное местоположение Глэстингабурха. Но и в таком случае мы не были готовы к тому, насколько простыми оказались поиски истинного Глэстингабурха, и к тому, насколько большая часть его ранней полулегендарной истории независимым образом осталась связанной с местом своего происхождения.

Св. Коллен и Глэстингабурх

Дорога, которой века назад прошел Гласт, следуя течению священной реки Ди, приводит нас в Долину Лланголлен, одно из самых живописных мест нашей планеты, любимое как валлийскими бардами, так и английскими поэтами. Она считалась священной еще с дохристианских времен и по-прежнему почитается людьми, глубоко знающими этот край. В приходе Лланголлен и вокруг него расположены некоторые места, с которыми мы уже познакомились в наших поисках Авалона, такие как Стена Севера и доисторические погребальные поля на горе Руабон. Этот край знает предания об Артуре и его рыцарях, и упоминания о гигантах, фейри, демонах и дьяволах в окружающем ландшафте только усиливают мистическую природу панорамы. Название Лланголлен означает «церковь» или «ограду» (Ллан) Коллена (Gollen), и в центре знаменитого прихода расположена церковь св. Коллена, дом международного Эйстеддводда (Eisteddfodd). Каждый год Лланголлен посещают тысячи туристов, чтобы насладиться ландшафтом и валлийской народной культурой. Однако здесь нас заинтересовала в первую очередь теперь очевидная связь между святым покровителем края и Глэстингабурхом.

То немногое, что известно нам о связи св. Коллена с Глэстингабурхом, происходит из двух версий Buchedd Collen (Жития Коллена), из которого мы узнаем, что св. Коллен был аббатом Глэстингабурха (или Глассимбири, каковой вариант названия используется в Buchedd Collen). Текст рассказывает нам, что Колена избрали в аббаты спустя три месяца после его появления в аббатстве и принятия монашеского обета. Вскоре после этого он сделался отшельником, приняв «образ жизни более трудный и тяжелый, чем жизнь аббата», и провел так три года, после чего возвратился в аббатство, где прожил еще пять лет, по прошествии которых его возмутили жители той земли, и он проклял их за творимое зло»31. Далее Житие повествует о том, что св. Коллен удалился на гору над Глэстингабурхом, где ему предстал Гвин ап Нудд, король Фейри и Повелитель Аннуна (кельтской преисподней), наряду с Артуром присутствующий в ряде ранних валлийских источников как существо мифическое32. Как уже указывалось, горная гряда, расположенная к югу от Долины Валле Круцис и Лланголлена, известна под названием Гор Бервин (Бервин означает «Холм Гвина»), и край этот исстари был известен как Земля Гвина33. Рассказ о встрече св. Коллена и Гвина ап Нудда передается следующим образом:

«Отшельник Коллен умерщвлял свою плоть в келье, расположенной под скалой на горе. Однажды он услышал, как двое людей разговаривают о Г вине ап Нудде, наделяя его двойным королевским титулом. Коллен крикнул им, чтобы они убирались и попридержали языки, чем судачили о дьяволах. Коллена упрекнули за это, поскольку король земли фейри возражал против подобного словоупотребления. Король вызвал святого н я вершину горы в полдень, и после нескольких отказов тот явился туда, прихватив с собой, однако, склянку со святой водой. Оказавшись на месте встречи, св. Коллен увидел красивейший замок, равного которому еще не приходилось видеть, окруженный отборнейшим войском, многочисленными менестрелями со всяким инструментами, певшими на все голоса, пригожейших в мире коней с всадниками на них, и изящных дев, бодрых, легконогих, в прекрасных нарядах и в самом цвету юности; и все прочее великолепие, приличествующее двору могучего повелителя. И наверху замка он увидел любезного мужа, который пригласил его войти внутрь, сказав, что король уже ожидает его. И Коллен вошел в замок, и когда он оказался там, король сидел на золотом престоле. И он достойно приветствовал Коллена, и пригласил его поесть, заверяя в том, что в дополнение ко всему увиденному, он получит самые роскошные и изысканные лакомства, которых только может пожелать его душа, и всякое питие и напиток, которых пожелает его сердце; и что ему любезно приготовлены всякие услады, пиршества и развлечения, и дары по всякому чину и ладу, достойные столь мудрого человека. “Я не стану есть опавшую листву”, ответствовал Коллен. “Но видел литы столь прекрасно разодетых людей, чем мои в их красных и синих ливреях?”, — Спросил король. “Разодеты они нарядно, — ответил Коллен, — для того, какими они есть”. “А какие же они есть?”, — спросил король. Тогда ответил Коллен: “Красное в их наряде означает адский огонь, а синее адский холод”. И с этими словами он достал склянку со святой водой и побрызгал ею вокруг себя, после чего все они исчезли из вида: и замок, и войско, и мужи, и девы, и музыка, и песни, и кони, и юноши, и приготовленный пир, и все, что было вокруг, а остались только зеленые холмы»34.

Далее повествуется, что посрамив Гвина ап Нудда, св. Коллен помолился Богу, чтобы Тот даровал ему уголок для мирной жизни. И получил указание выйти наутро в путь и идти так, пока не увидит коня, на которого ему надлежало сесть и ехать целый день; там, где закончится путь, и будет «его убежище до Судного Дня». На следующее утро после столкновения с Гвином ап Нуддом св. Коллен оставил свою келью на горе над Глэстингабурхом, и Buchedd Collen сообщает, что он встретил чудесного коня в месте Рисва Маэс Кадварх (Поле Бега Боевого Коня)35. Далее легенда утверждает, что Коллен ехал на этом коне остаток дня, таким образом отмерив путь до своего убежища (прихода). В центре него он соорудил себе келью, в которой провел остаток дней; там его и положили на покой.

В приходской церкви Лланголлен, посвященной св. Коллену, была надпись, зафиксировавшая его родословную, свидетельствующую о том, что, как и Гласт, он являлся потомком Кунедды: «Св. Колен, сын Гвеннога, сына Коледдога, сына Кавдрава, сына Карадога Врейхвраса, сына Ллир Марини, сына Эйниона Ирта, сына Кунедды Вледига от Этни Видделес, дочери лорда Коля в королевстве Ирландия. Который святой похоронен здесь»36. Гробница св. Коллена в Лланголлене упоминается в отчете сельского декана за 1749 г.: «Там есть строение, примыкающее к башне на западе, называющееся Старой Церковью, в которой лежит святой покровитель Коллен». В 1771 г. Томас Пеннант описывает могильный камень, или точнее то, что от него осталось, лежащий на колокольне лланголленской церкви, где его бросили между 1749 и 1771 гг.; на нем, как утверждают, находилась лежащая фигура священника, изображавшая св. Коллена. На самом деле считается, что гипсовая фигура св. Коллена первоначально находилась во владении аббатства Валле Круцис, откуда ее переместили в принадлежавшую аббатству приходскую церковь Лланголлена. Великолепная резьба, украшающая храм Лланголлена, также считается спасенной из аббатства Валле Круцис после Реформации, в том числе прекрасная дубовая резьба, украшающая потолок. И в самом деле, многие из церквей здешней округи сохранили нечто от принадлежавшего этому некогда великому аббатству.

В долине Лланголлена имя св. Коллена повторяется достаточно часто. Приходская церковь в Руабоне, находящаяся в четырех милях вниз по течению от Лланголлена, теперь посвящена св. Марии, однако была первоначально освящена во имя св. Коллена37, о чем свидетельствуют земельные пожалования аббатству Валле Круцис, которому церковь была подарена в 1274 г. В 1699 г. антиквар Эдвард Луйд (Lhwyd) описывал другую связанную со св. Колленом местность в округе Динхинлле Исав (Dinhinlle Isaf), находящуюся к югу от прихода Руабон. «Капел Коллен так зовется поле, в коем находится крест в память святого, которого почитают в приходе Руабон». Капелла эта также упоминается в Норвичской Таксации (Taxatio) от 1254 г. — «Капелла Коллена (в Маэлоре)», — хотя не вполне ясно, имеет ли в виду этот документ исчезнувшую церковь, лежавшую менее чем в миле к юго-востоку от Динхинлле Исаф, или нынешнюю церковь в Руабоне. Предполагалось, что последняя была построена на месте более раннего храма и посвящена Успению Девы Марии монахами Валле Круцис — упомянутой в предыдущей главе церкви в Руабоне, которая находится «высоко над рекой Мабон». Упоминание креста и празднования там памяти св. Коллена указывает на очень раннюю Капел Коллен в Динхинлле Исав как на более раннее расположение кельи св. Коллена, хотя свидетельствам соответствует и церковь в Руабоне.

Эдвард Луйд отмечает еще одно место, связанное со св. Колленом — «Клаудд Коллен на Кевн Уха, в округе Пенгверн: короткая насыпь, похожая на Насыпь Оффы» 38. Существует также легенда, связывающая святого с долиной Эглвисег, в которой расположено аббатство Валле Круцис. Легенда повествует о том, как давным-давно жила великанша, известная в народе как Каурес и Болх (Великанша Перевала), обитавшая возле Болх Риувелен (Перевала Риувелен), возвышавшегося над существенной долей округи. Великанша имела привычку съедать всякого человека, пытавшегося пройти перевалом. Живший поблизости св. Коллен решил избавить округу от подобной чумы и направился к перевалу. Как только великанша появилась перед ним, св. Коллен вызвал ее на бой. В немедленно начавшемся поединке святой отрубил ей мечом правую руку. Подхватив отсеченную конечность, она попыталась поразить ей св. Коллена, посему святому пришлось отхватить ей и левую руку. Тогда великанша громко позвала на помощь Артура из его крепости в скалах Эглвисега, однако святой убил ее. После победы св. Коллен омыл кровь в расположенном неподалеку горном источнике, который до сих пор носит название Финнон Голлен (Источник Коллена)39.

Карта 26. Св. Коллен и Гвин ап Нудд.

1 — Курган или кайрн; 2 — Именованная особенность местности; 1 — Церковь/капелла; 4 — Каменные круги; 5 — Крайг/Кадайр Артур (Трон Артура); 6 — Долина Эглвисег; 7 — Гора Руабон (Рхивабон/Склон Мабона); 8 — Насыпь Оффы; 9 — Насыпь Уатта; 10 — Аббатство Валле Круцис; 11 — Глес(ин) вре; 12 — Руабон (первоначально посвящен св. Коллену); 13 — Кастелл Динас Бран; 14 —Лланголлен; 15 — Ди; 16 — Дининлле Исав; 17 —Горы Бервин; 18 — Нанхеудви

Ффиннон Коллен расположен как раз под перевалом Болх Риувелен, ныне называющемся Перевалом Подковы, расположенном на горе Кирн-и-Бран со стороны Валле Круцис. Особенно заинтересовало нас в этой повести упоминание о крепости Артура в скалах Эглвисег, таким образом связывающее его с Глэстингабурхом. Венчающий долину Эглвисег 200-футовый утес теперь называется Крайг Артур, но прежде он носил имя Кадайр Артур (Трон или Кресло Артура). Неподалеку, к югу от Лланголлена, здесь находится также Финнон Артур (Источник Артура), а также другие многочисленные топонимы, связанные с этим древним героем, его рыцарями и приключениями.

Утверждают, что отшельническая келья св. Коллена находилась на возвышенности над аббатством Валле Круцис и городом Лланголлен. Мы уже приближались к этой возвышенности в предыдущих главах, посвященных поискам Авалона; она называется горой Руабон или горой Мабона. Вплоть до XVII века она также именовалась Гласвре, каковое слово является производным от Glas (личное имя) и fre (мутировавшая форма слова tre, означающего «город»), что дает нам «Город Гласа»40. Предполагалось также, что Гласвре представляет собой сокращение от Glesynfre, также обозначающего «Город Гласа», однако в ранних валлийских источниках являющегося альтернативным названием Инис Аваллах. Как мы уже указывали ранее, название Инис Аваллах — Край Аваллаха или Авалон — принадлежало кельтской преисподней.

Этот факт придал новый смысл истории о столкновении св. Коллена на горе Руабон с Гвином ап Нуддом, Владыкой Аннуна, поскольку теперь оно приобрело символический смысл конфликта между христианской верой и старой кельтской религией, или даже христианизации важного языческого края.

Местом погребения св. Коллена всегда считался Лланголлен, — в кантрефе Нанхеидви (Nanheudwy) в Поуис Вадог, ныне Денбигшир, одновременно считалось, что он похоронен в Гластонбери, Сомерсет. Аналогичным образом местом столкновения св. Коллена с Гвином ап Нуддом называлась гора, известная под названием Гластонбери Тор, в то время как полудневная поездка св. Коллена от границы этого прихода, явным образом заканчивающаяся в Лланголлене, также считается начавшейся в Гластонбери, примерно в 200 милях по прямой. (Сделанное впоследствии примечание к Житиям британских святых гласит: «Здесь, должно быть, допущена ошибка, потому что “убежищем”, о котором идет речь, конечно, является Лланголлен»). Мы полагаем, что это и прочие аналогичные утверждения относятся к той части предания, которая была перенесена в Гластонбери, хотя законным образом принадлежит Глэстингабурху.

Но что можно сказать о самом Глэстингабурхе? Как мы установили, первоначальное место нахождения Глэстингабурха должно было находиться в пределах королевства Догвейлинг или возле его границ, поскольку именно здесь правил Гласт и его потомки после основания Глэстингабурха, «города Глэстингор». Аббатом Глэстингабурхского аббатства одно время являлся св. Коллен, проведший большую часть своей жизни вблизи Лланголлена, города, носящего его имя. Приход Лланголлена не только явился местом жизни святого, здесь располагались и его отшельническая келья и место его последнего упокоения. С краем этим св. Коллена связывают и легенды. Исследованные нами свидетельства пока указывают на то, что Глэстингабурх располагался в Долине Лланголлен, неподалеку от аббатства Валле Круцис и самого города Лланголлен, и наиболее вероятным местом является долина Эглвисег, окаймляющая Догфейлинг и Лланголлен. Более того, мы были убеждены в том, что Глэстингабурхское аббатство представляло собой тот исходный кельтский/саксонский фундамент, на котором впоследствии, примерно в 1200 г., возникло аббатство Валле Круцис.

 

12. Авалон: край света

В начале наших поисков Артура и Авалона нам пришлось фокусировать свои усилия на распутывание запутанного клубка, в который превратила географию Британнии История Гальфрида Монмутского. Теперь мы достигли такой стадии в наших поисках старинного города Глэстингабурх, на которой нам пришлось столкнуться с не меньшими сложностями: некоторые предания той части Северного Уэльса, в которой расположен Глэстингабурх, были перемещены в Сомерсет и включены в Гластонберийский корпус. Установив, что основная область действий Артура располагалась в Северном Уэльсе и Марче и что обнаружение его так называемых останков в Гластонбери представляло собой всего лишь аккуратно поставленный политический обман, мы решили пересмотреть некоторые предания, якобы связывающие Артура с Гластонбери, чтобы проверить, не прольют ли они новый свет на историю Глэстингабурха и окружающие его окрестности.

Артур и Глэстингабурхское аббатство

Первым из таких преданий наше внимание привлекла вставка в написанную Вильямом из Мальмсбери историю Гластонбери, De Antiquitate Glastoniensis Ecclesiae, касающаяся некоторых земельных пожалований, сделанных Артуром аббатству Гластонии. Хотя обыкновенно эта вставка считается относящейся к приобретению Гластонберийским аббатством земель Брент и Польден, мы ощутили уверенность в том, что первоначально она относилась к аббатству Глэстингабурх, расположенному в долине Лланголлен. В повествовании рассказывается, что, находясь в Каэрллеоне, Артур наградил почестями могущественного юношу по имени Идер, сына некоего короля Нута (Нудда). Далее Идера отослали доказывать свою доблесть в сражении с тремя великанами, проживавшими на горе Ранаэ и известных своими злодеяниями. Юноша отправился на гору впереди Артура и его соратников, напал на великанов и, сразив всех троих в ужасном бою, пал на том же месте, лишившись всех сил. Когда Артур прибыл на место схватки, он увидел на земле тело Идера и, посчитав его мертвым, начал оплакивать. Полагая себя ответственным за смерть Идера, так как не пришел вовремя к нему на помощь, расстроенный Артур повернул к дому, оставив тело юноши на месте, чтобы вернуться и забрать его уже после должных приготовлений. На пути назад в Каэрллеон Артур проехал через Гластонию и там обязал 24 монахов молиться за душу погибшего друга. За это он наделил монахов многими пожертвованиями и землями1. Сделанное на полях дополнение указывает: «Так был дарован Брент и Полдон с прилегающими землями».

Аналогичная история записана в относящейся к середине XIV столетия латинской истории аббатства Гластонбери, написанной неким Джоном из Гластонбери, о котором известно крайне немногое. В данном случае повествование предположительно рассказывает о том, как аббатству были дарованы земли Брент Нолл и Полдон, однако версия, приведенная в Хронике Джона из Гластонбери, в некоторых подробностях отличается от интерполяции в De Antiquitate. И отнюдь не самой малой из них является указание на то, что горы Арейнес (Areynes), к которым был послан Идер ап Нудд, находились в Северном Уэльсе: «Nortwalliam in monte de Areynes». Хроника также свидетельствует о том, что земельные пожалования Артура монахам включали территории Брентмарейс и Поулдон, позже захваченные саксонскими язычниками, которые после обращения в христианство возвратили их аббатству.

Несмотря на тот факт, что обе истории подразумевают связь с аббатством Гластонбери, они в обоих случаях явно происходят в Северном Уэльсе, поскольку посвящение Идера происходит в Каэрллеоне (Честер). Более того, судя по имени, можно предположить, что Идер ап Нудд являлся братом Гвина ап Нудда, Владыки Аннуна, с которым св. Коллен имел дело на горе Руабон над Глэстингабурхом2. Традиционно местом битвы между Идером и великанами считается Брент Нолл, расположенная в Сомерсете гора (следуя примечанию в De Antiquitate, которое утверждает, что гора, именуемая Ранаэ, теперь называется Брентенол), хотя Хроника явным образом указывает на то, что Monte de Areynes располагалась в Северном Уэльсе. Предполагалось, что «гора Ранаэ» переводится как Лягушачья гора, и название это было истолковано как гора Areynes (Гора Пауков) в результате неправильного прочтения «Mons Aranearum» вместо «Mons [A] Renarum», хотя непригодны оба толкования.

Многие предания и легенды, связанные с конкретными местностями в горах и холмах старого Гвинедда и Поуиса, рассказывают о сражениях Артура с различными великанами и ведьмами. Одно из них, в частности, проливает свет на местоположение сражения Идера с тремя великанами. Речь идет о знаменитом столкновении Артура с великаном Рита Гауром, названным «королем Гвинедда во время Артурово»3. Коротко упомянутый в главе 3 поединок между Артуром и Рита произошел на Аран Бенллин, или «Высоте Главы Озера», причем речь идет об озере Бала, также известном под названием Пенллин. Артур победил и, в соответствии с Историей Гальфрида Монмутского, убил Рита Гаура на Aravius Mons, «Аравийской горе».4 В вариантах сказания бой происходит у Булх и Гроес (Перевала Креста) между Мавддви и Пенллином в Мейриониде. Подобно упомянутой в Хронике Monte de Areynes и Ranae из De Antiquitate, Aravius Mons (лат. «Аравийская гора») из Истории Гальфрида Монмутского кажется латинизацией исходной валлийской формы Минидд Аран — гор Аран, находящихся в Северном Уэльсе.

Теперь мы начинаем видеть всю повесть в новом свете. Во времена Артура передвижения из Каэрллеона (Честер) и Северным Уэльсом скорей всего осуществлялись по одной из старых римских дорог. Одна из таких дорог проходила от Честера через Холт по долине Лланголлен, продолжаясь за озеро Бала и Каэр Кай (где воспитывался Артур), а потом по долине между Пенаран и Аран Пенллин — то есть горами Аран. Возвращаясь по этой долине, Артур должен был проехать через Глэстингабурх, где вполне мог пожаловать аббатству земли в Поулдоне, поскольку Поултон находится не столь уж далеко от Лланголлена вдоль реки Ди и был занесен в «Книгу Судного Дня» как часть Брокстонской сотни.

Карта 27. Артур и Глэстингабурх.

1 — Виррал; 2 — Монахлог; 3 —Каэрллеон; 4 — Ди; 5 — Инис Аваллах (Удел Аваллаха); 5 — Бангор-на-Ди; 6 — Глэстингабурх; 8 — Лланголлен; 9 — горы Бервин; 9 — горы Аран; 11 — Каэр Кал

Похищение Гвенхвивар

Далее мы обратили свое внимание на рассказ о похищении жены Артура Гвенхвивар неким Мелвасом. Предание это, безусловно, является самым ранним среди связывающих Артура с Гластонбери. Самая ранняя полная версия истории записана Карадоком из Лланкарвана в его Vita Gildae (Житии Гильды) около 1135 г.; факт этот также упоминается в более поздних трудах и изображен на архивольте Моденского собора в Италии, причем сделано это было раньше, чем записан рассказ Карадока.

В своем Житии Тильды Карадок сообщает нам, что Гильда появился в «Гластонии в то время, когда король Мелвас правил в этом летнем краю». Аббат Гластонии встретил Гильду с большой радостью, и тот приступил к обучению истинной вере братии и паствы. Мы узнаем из этого же источника, что, находясь в Гластонии, Гильда написал свою историю королей Британнии. Карадок отождествляет Гластонию с Urbs Vitrea (Стеклянным Городом), тем самым устанавливая ошибочную традицию связывать название Гластонии со словом glass (стекло), и продолжает свое повествование сообщением, что издревле Гластония именовалась Инисгутрин (Инис Видрин)5. Рассказ о похищении Гвенхвивар он продолжает, сообщая читателю, что, пока Гильда находился в аббатстве, Гластонию с большим войском осадил «тиран Артур», потому что в аббатстве находилась его жена Гвенхвивар, похищенная злым королем Мелвасом. Карадок подробно описывает неприступную позицию, дополнительно укрепленную лесной чащей, тростниками, рекой и болотом. Карадок также называет Артура «непокорным королем» и поясняет, что тот разыскивал Гвенхвивар целый год и только после этого узнал, что она находится в Гластонии. После этого Артур собрал войска всей Корнубии (Кернио) и Дибнерии (Dibneria) или Дивнайнта (Dyfnaint) и приготовился к войне. Аббат Гластонии, «при поддержке духовенства и Гильды Премудрого, стал между двумя супротивными ратями и в миролюбивой манере посоветовал собственному королю Мелвасу вернуть похищенную даму». Гвенхвивар была возвращена Артуру в мире и доброй воле, после чего Мелвас и Артур сделали аббату Гластонии много пожалований, после чего оба короля явились в «храм Св. Марии» помолиться. Короли вышли оттуда полностью примиренными и обещали «почтительно повиноваться высокочтимому аббату Гластонии и никогда не вторгаться в священнейшее место и даже в округи, близкие к нему»6.

Чтобы полнее понять этот рассказ, мы нашли другие его варианты, в первую очередь, обратившись к артуровскому роману Кретьена де Труа Ланселот, в котором Мелваса зовут Мелеагантом. Здесь повествование еще более романтизировано, и Кретьен предлагает интересную информацию относительно того места, куда отвозят Гвинхвивар: «Уверяю вас, милорды, что Мелеагант, высокий и сильный рыцарь, сын короля Торреса, схватил ее [Гвинхвивар] и забрал в свое королевство, откуда не может вернуться ни один чужеземец, которого заставляют оставаться в стране в услужении и изгнании»7. Далее Кретьен сообщает нам, что Мелеагант победил Кая в лесу и увез Гвенхвивар в свою землю, именуемую Гойрре (Goirre), и что на поиски ее отправился Ланселот, в итоге освободивший королеву. В более раннем романе Эрек и Энида Кретьен упоминает тот же самый персонаж под другим именем: «С теми, кого упомянул я, явился Махелос, великий барон, владыка Стеклянного Острова»8.

О похищении Гвенхвивар было также прекрасно известно валлийским бардам, и рассказы их об этом событии не только позволили установить местоположение Глэстингабурха, но и предоставили нам новые свидетельства в отношении трех древних уделов Инис Придейн — Кимру, Альбана и Ллоегира.

Наиболее часто упоминал в своем творчестве Мелваса валлийский поэт Тудур Алед, францисканский монах, расцвет творчества которого пришелся на период от 1480 до 1520 г., чьи поэмы, превозносившие аббатство Валле Круцис, сделали в то время этот монастырь знаменитым9. Тудур провел значительную часть своей юности вблизи Валле Круцис и написал много стихотворений о знаменитых людях и местностях края, окружающего долину Лланголлен, в том числе и о Нанхеидви, кантрефе, в котором расположен Лланголлен. Здесь он узнал связанные с Мелвасом предания и сказания, и из стихов Тудура Аледа следует, что Мелвас представлял собой весьма значительную фигуру в местной традиции, поскольку присутствие этого короля в преданиях кажется поэту столь же естественным, как присутствие звезд на небе.

В тексте поэмы Тудура, носящей название Эдейрнион, мы обнаружили на наш взгляд важнейшее упоминание Мелваса среди всех источников, поскольку оно четко определяло границы королевства, в котором правил этот король10. Эдейрнионом, каковое название происходит от имени одного из сыновей Кунедды, называется край, соседствующий с Лланголленом вдоль реки Ди, и Тудур в своей поэме утверждает, что Мелвас был правителем двух Маэлоров и земель к югу от Маэлора до Трена и от Трена до самого Хаврена.

Как уже объяснялось, два Маэлора — это Маэлор Саэснег (Саксонский Маэлор) и Маэлор Гимраэг (Валлийский Маэлор), и край этот первоначально простирался от Лланголлена до Честера, объединяя земли, расположенные в среднем течении реки Ди. Трен был городом на реке Роден, притоке Хаврена (Северн)11, которая впадает в него возле Вирокониума (Роксетер/Каэр Эфрог). Живший в XV столетии поэт Гуто’р Глин, бард аббатства Валле Круцис, также упоминал Мелваса в связи с Маэлором12. Наши исследования топонима Маэлор подчеркнули связь Мелваса с этим краем, поскольку оно означает «территория, принадлежащая Маэлю»13, а имя Мелваса первоначально имело вид Maelguas и/или Mailguas от Mael aguass14, что предполагает, что Маэлор, над которым он правил на самом деле получил свое название от Мелваса.

Дальнейшие сведения о Мелвасе и похищении Гвенхвивар мы получили из бардической поэмы, содержащейся в выпущенной в 1870 г. книге The Myvyrian Archaiology, издатели которой дали поэме название. Разговор между Артуром и его второй женой Гвенхвивар. Текст этот существует в двух манускриптах, один из которых происходит из Уиннстей Холл на восточном склоне горы Руабон, другой числится среди манускриптов Лланстефан15 — и сопоставление их показало, что оба они являются копиями существенно более раннего оригинала, восходящего примерно к 1150 г. или даже ранее16. Упоминание Гвенхвивар как «девушки, похищенной Мелвасом, князем из Альбана», стало новым подтверждением того, что Мелвас правил там, поскольку, как уже объяснялось, валлийское название Альбан носила часть Инис Придейн, соответствующая современным графствам Чешир и Северный Поуис. Невзирая на свою фрагментарность, текст рассказывает нам о том, что во время пира произошло препирательство между Каем и Мелвасом «из Инис Видрин», после которого начался полный взаимного хвастовства разговор между Мелвасом, Каем и Гвенхвивар. Так, Мелваса спросили о том, где он прежде видел Гвенхвивар, на что тот ответил, что видел ее при дворе в земле Дивнайнт — в том смысле, что Мелвас находился прежде в связи с Гвенхвивар и поэтому похитил ее. Издавна ошибочно принимавшийся за Девон и связанный с преданиями об Артуре Дивнайнт представляет собой край, окружающий озеро Вирнви и граничащий с первоначальной областью Кернио; в соответствии с одним из манускриптов описанный в поэме пир происходит при дворе Герайнта, сына Эрбина и князя Дивнайнта, двоюродного брата Артура17. Заинтересовало нас и упоминание в поэме сводного брата Артура Кая, поскольку тот связан с Каэр Кай, также известным под названием Каэр Кинир (Кинир является отцом Кая), расположенным возле озера Бала; именно после этого озера река Ди течет по долине Эдейрнион, минуя на пути к морю и Честеру Корвен и Лланголлен.

Карта 28. Страна Мелваса.

1 — Мерси; 2 — Каэрллеон; 3 — Маэлор; 4 — Глэстингабурх; 5 — Лланголлен; 6 — Каэр Кай; 7 — Река Ди; 8 — Освестри; 9 — Земли, которыми правил Мелвас; 10 — Дифнайнт; 11 — Трен; 11 — Река Северн; 13 — Вирокониум

Два стихотворения, приписываемые барду Давидду ап Гвилиму (XIV век), проливают дополнительный свет на место похищения Гвенхвивар: «Окно, подобное этому… через которое проник Мелвас в Каэрллеоне, от великой любви и не ведая страха… возле дома дочери великана Огрвана [Гвенхвивар]»18. Под именем Каэрллеона здесь упоминается Честер, расположенный в 20 милях по течению реки Ди ниже Лланголлена, место коронации Артура и один из наиболее важных городов Британнии Темного времени. Дом великана Огрвана, отца Гвенхвивар, можно искать в двух местах. Название Каэр Огрван (Крепость/Цитадель Огрвана) носил прежде впечатляющий хиллфорт, носящий ныне название Старого Освестри, расположенный примерно в миле к северу от Освестри на границе Шропшира и Уэльса. В 1773 г. Томас Пеннантзафиксировал его название в виде Каэр Огирван, существуют и несколько других упоминаний этого места 19. Еще один Каэр Огрван также расположен на границе Уэльса и Шропшира, — Замок Нуклас (Knucklas) возле Найтона (Knighton). Местное предание утверждает, что именно здесь Артур женился на Гвенхвивар, и в некоторых текстах Замок Нуклас также именуется Кастелл Пендрагон. Оба места позволяют расположить во всем прочем легендарную фигуру Огрвана в пределах десяти миль от Глэстингабурха, в пределах легкой досягаемости от Честера. Имя дочери Огрвана также не забыто в окрестностях, поскольку на полях у берега реки Ди близ Лланголлена расположено основание старинного каменного креста. Именуемый Кроес Гвенхвивар (Крест Гвиневеры)20, крест представляет собой единственный топоним, носящий ее имя, хотя известно, что Гвенхвивар была похоронена в Гластонии, расположенном вблизи аббатства Глэстингабурх.

Далее наше внимание привлекла работа барда, тесно связанного с аббатством Валле Круцис, Давидда ап Эдмунд21, добавившая новую грань к повети о похищении Гвенхвивар: «Мелвас, вор, который чарами и волшебством увлек девушку на край света: в зеленый лес отправился этот обманщик». На первый взгляд эта фраза может показаться полулегендарным сообщением о происшедшем событии, причем упоминание о «крае света» просто добавлено для красоты. Однако пристальное изучение оригинального валлийского текста свидетельствует об обратном. Он гласит: «Aeth a bun i eitha ’ byd: Гг coed ir ai V hocedydd»22.

Eitha’byd переводится буквально как «оконечность мира», но вблизи Глэстингабурха есть урочище, именуемое Край Света. Оно расположено во главе долины Эглвисег, в которой расположено аббатство Валле Круцис, и река, текущая вдоль левой восточной стороны возвышенности, носит имя Авон Эйта (Река у Края), что подкрепляет связь поэмы с этой конкретной деталью ландшафта. Валлийские поэты часто пользовались игрой слов и каламбурами в своих произведениях, особенно когда речь заходила о топонимах. «Зеленый лес» представлен в поэме Давидда ап Эдмунда словами coed ir — староваллийское слово ir означает «зеленый», однако также может означать «свежий». На современном валлийском «зеленый» или «свежий» лес будет Coed Glas, и носящая такое название местность существует напротив Края Света. В том же самом районе расположен утес, известный под именем Крайг у Форвин (Скала/Утес Девушек). Места эти находятся в самом сердце Маэлора, части приписываемого Мелвасу королевства, и через игру слов кажутся связанными с событиями похищения Гвенхвивар, описанными в рукописи Дэвида Джонса, датированной 1587 г. Упоминая про «сон Мелваса, укрытого зеленым плащом», Джонс описывает Мелваса как облаченного в «плащ цвета листвы, ожидающего Гвенхвивар и ее прислужниц в майский день. Они пришли искать березу, чтобы приветствовать весну. Говорит эта повесть, что он на время разлучился с ней. Он был из шотландцев, бритт и князь…»23. А не могут ли названия местностей быть памяткой этих событий?

Обобщенная версия повести о похищении Гвенхвивар в 1875 г. была изложена Льюисом Моррисом: «Артур оставил ее дома, а она прежде имела близость с Мелвасом, князем Северной Британнии, продолжала встречаться с ним, так что она вместе со своими благородными девицами отправилась в лес праздновать Май, где Мелвас ожидал ее среди кустов, облаченный в нард, сшитый из зеленой листвы. Когда королева и ее прислужницы прйблизились к назначенному месту, Мелвас выпрыгнул из кустов и, подхватив на руки, унес ее к своим спутникам; а все благородные девицы в страхе разбежались, приняв его за сатира или за дикого лесного человека»24.

Выше приведено почти все, что нам осталось известным о похищении Гвенхвивар Мелвасом из валлийских, латинских и французских источников. Однако похититель ее остается загадочной персоной. Хотя мы уже установили, что королевство Мелваса явным образом располагалось в Северном Уэльсе, его отождествляли с различными фигурами. Например, в Истории Гальфрида Монмутского он присутствует под несколькими именами, в том числе Мелга, которого называют королем пиктов, и Гуаниуса, называемого королем гуннов. Обе эти фигуры впервые появляются в Истории Гальфрида в рамках повести о св. Урсуле, в которой они похищают святую вместе со спутницами, в чем можно усмотреть возможную параллель с похищением Гвенхвивар. Оба короля якобы возглавляли пришедшие из Ирландии рати пиктов и скоттов. В валлийской версии Истории они носят имена Гвинвас и Мелвас, они внесены в перечень князей, присутствовавших на особой коронации Артура, по какому случаю носят имена Малвазиус и Гунвазиус и титлы соответственно королей Исландии и Ope (Ore) (то есть Оркнейских островов). Итак, если подытожить, получается, что Мелваса называли королем пиктов, королем гуннов, королем Исландии, королем Оркнейских островов, князем Северной Британнии, князем Альбана и просто шотландцем, который правил Гластонбери в Сомерсете, куда он отвозит похищенную Гвенхвивар. Мелвасу также приписывают нахождение во главе приплывших из Ирландии грабительских отрядов пиктов и скоттов, и все же он присутствует на коронации Артура, чьи земли грабит и чью жену похищает силой или по ее согласию. Как может фигура, которую мы отождествили с Мелвасом Маэлорским, соответствовать столь хамелеоноподобной личности?

Здесь нам на помощь пришла составленная нами карта артуровской Британнии, поскольку мы уже знали, что после появления Истории Гальфрида Монмутского северо-восточная часть Уэльса или Альбан ошибочно отождествлялась с Шотландией. Поэтому титулование Мелваса королем Альбана попросту означало, что он правил тем районом Инис Придейн, который соответствует современным графствам Северный Поуис и Чешир. Именование «шотландцем» также было понятным, поскольку Кунедда отобрал этот северный край Инис Придейн у скоттов. Аналогичным образом, многочисленные валлийские упоминания Исготланда (Ysgotland) в отношении этих районов Уэльса свидетельствуют, что они какоето время принадлежали скоттам. Кроме того, в этой части Северного Уэльса существовали анклавы пиктов и саксов, что вполне может объяснить те случаи, когда Мелваса называют королем пиктов. Наконец титул князя Северной Британнии также помещает Мелваса в Северный Уэльс, поскольку, как мы уже объясняли, наименование И Гогледд относилось к северу Инис Придейн — Северный Уэльс до сих пор называется Гогледд Кимри.

Карта 29. Похищение Гвенхвивар.

1 — Край Света; 2 — Исток Авон Эйта; 3 — Насыпь Оффы; 4 —Насыпь Уата; 5 — Крайг и Форвин (Утес/Скала девушек); 5 — долина Эгливисег; 7 — Трон Артура; 8 — Столп Элисега; 9 — аббатство Валле Круцис; 10 — Маэлор; 11 — гора Руабон; 12 — Руабон; 13 — Хавод; 14 — Динас Бран; 15 — Гроес Гвенхвивар; 16 — Лланголлен; 17 — Ди

Путаницу, окружающую фигуру Мелваса, усиливает упоминание о нем Карадока как о правителе «летней страны» (латинское aestiva regio), что интерпретировалось как обозначение Сомерсета (Гвалд Ир Хав, Gwaldyr Haf, поваллийски). На самом деле летняя страна (валлийское hafod) играла важную роль в жизни раннего населения Уэльса, поскольку тогда было в обычае, чтобы князья и знать имели зимние и летние резиденции. Зимняя резиденция или тят/ге/ представляла собой постоянное поселение, где был расположен двор и находились основные сельскохозяйственные угодья. Летняя резиденция или hafod находилась в самых высоких областях региона, местах летних пастбищ. Ежегодное переселение двора, свиты, домашнего скота и всякой собственности в возвышенные места являлось частью традиционного образа жизни; кроме того, она отчасти объясняет, почему валлийские князья столь долго сохраняли свою независимость25. На практике высокие местности вокруг Края Света и западного склона горы Руабон — также именуемые Глас[ин] вре — также носили название Хавод (Летние земли), и городок того же названия до сего дня существует на горе Руабон. А не могли Карадок из Лланкарвана перевести простое валлийское слово hafodна валлийский язык как aestiva regiol

Итак, полулегендарная история о похищении Гвенхвивар начала приобретать куда более историчный облик. И мы ощутили, что можем даже соотнести ее с картой. Большинство из манускриптов, содержавших оригинал этой истории, были либо связаны с аббатством Валле Круцис, или же их написали валлийские барды, связанные с этим монастырем, а поскольку мы уже установили, что Глэстингабурх был расположен неподалеку от Лланголлена и Валле Круцис, начала складываться вполне связная история. Владыка Маэлора Мелвас похитил Гвенхвивар и отвез на Хавод, расположенный на Эйта’бид, в природную крепость, находящуюся на «оконечности мира», в начале долины Эглвисег над Глэстингабурхом. Мелвас продержал там Гвенхвивар целый год, и Артур наконец узнал о ее местонахождении. Артур собрал войско в Кернио, и на пути к Маэлору, королевству Мелваса, к нему присоединились люди из Дивнайнта, которых, вероятно, возглавлял его двоюродный брат Герайнт, сын Эрбина. Они миновали озеро Бала, по всей видимости, получив подкрепление от сводного брата Артура Кая, и продолжили путь вдоль реки Ди, пройдя через Эдейрнион, прежде чем оказаться в долине Эглвисег. Когда они с казались там, аббат Глэстингабурха и Гильда Премудрый попытались предотвратить кровопролитие, предложив посредничество между двумя военачальниками. Поскольку налеты отрядов скоттов из этого края, которыми предводительствовали братья Гильды, и без того досаждали Артуру, он согласился на мир. Гвенхвивар вернули мужу, а Мелвас и Артур пожаловали аЪбата Гластонии земельными пожалованиями и привилегиями.

Св. Гильда

В Житиц св. Гильды (ок. 1140 г.) Карадок из Лланкарвана рассказывает нам, что св. Гильда был историком бриттов и провел много лет в Гластонии, прежде чем оставить сей мир в 512 г. Проведенный нами анализ повествования Карадока о похищении Гвенхвивар убедил нас в том, что св. Гильда был связан с Глэстингабурхом и долиной Эглвисег, однако окружавшая истинное положение Гластонии путаница привела к тому, что святого уже давно связывали с Гластонбери, причем недоразумение еще более увеличивалось за счет интерполяции в De Antiquitate Вильяма из Мальмсбери, где утверждалось, что Гильда был похоронен перед алтарем Старой Церкви26. Карадоково Житие св. Гилъды послужило также основным источником для более подробного изложения жизни святого, появляющегося в Хронике Иоанна из Гластонбери, — истории Гластонбери, содержащей новый материал, подкреплявший связь Тильды с этим сомерсетским городом27. Chronica рассказывает нам, что Гильда был сыном короля Скоции (Scocie), носившего имя Кау. Один среди своих 23 воинственных и задиристых братьев, он был самым выдающимся проповедником во всем королевстве Британния. Иоанн из Гластонбери также рассказывает нам, как старший брат Гильды Хьюил (Hueil) досаждал Артуру своими набегами из Скоции, сжигая деревни и унося множество добычи, пока наконец Артур не погнался за ним и уничтожил. Когда известие о кончине брата достигло Гильды, он возрыдал от горя и немедленно возвратился в Британнию. После этого Артур вернулся к Гильде с большой ратью, и Гильда даровал ему прощение — хотя, как говорится в главе 2, утверждают, что Гильда в порыве гнева выбросил в море посвященные Артуру главы своей истории. Chronica описывает дальнейшие события жизни Гильды и прибытие святого в Гластонию, где его приняли со всеми подобающими почестями. Находясь там, он написал свою Historia de Regibus Britanniae (Историю королей Британнии)28. Далее он решил обратиться к отшельническому образу жизни и потому построил церковь, освященную во имя Святой Троицы, причем Chronica сообщает, что в то время она носила имя Пришествия Господня (Chapel Adventurous). Наконец Гильда заболел и, поняв, что смерть его уже близко, позвал к себе аббата Гластонии и попросил, чтобы после смерти его тело взяли в монастырь и похоронили там; просьба эта была выполнена.

Мы уже установили, что описанное Карадоком из Лланкарвана похищение Гвенхвивар произошло в долине Лланголлен и окрестностях, и потому решили поискать более весомые следы присутствия Гильды в этом регионе. Отложив описание жизни Гильды, приведенное в хронике Иоанна из Гластонбери, мы обратили свое внимание на два других текста, повествующих о жизни святого: жизнеописанию Гильды, сочиненному бретонским монахом29, и Житию св. Гильды, приписываемому Карадоку из Лланкарвана30. И нас немедленно поразили явные расхождения в отношении происхождения Гильды. В бретонском «жизнеописании» говорится, что Гильда родился в области под названием Ареклута (Arecluta) и что он — сын Кауна (Кау). Здесь Гильда наделен четырьмя братьями, включая Куилла (Хьюила), могучего воина, унаследовавшего королевство после смерти отца, и Майлока (Mailocus или Maelog/ Meilig), посвятившего жизнь священным книгам и уединившегося в Лловесе, Элфаэль (Elfael, часть Южного Поуиса в Радноршире), где он построил монастырь и в конце концов умер31. Оставшиеся братья — Эгрей (Egreas, Eugrad) и Алекк (Alleccus) — и сестра Петеова (Peteova, Peithien) также удалились от мира и в пустынном месте поставили себе молельни друг возле друга. Считается, что эти дети Кау основали приходы Лланеиград (Llaneugrad) и Лланаллго (Llanallgo) в Торкелине (Twrcelyn), области, расположенной на севере Энглси возле Лланкадога (Монастыря Кадог)32. В соответстви с Карадоковым Житием св. Гильды, святой был одним из 24 сыновей Нау, короля Скотии, отправившего Гильду изучать книги. Житие также сообщает нам, что братья Гильды постоянно бунтовали против Артура, отказываясь признать его своим правителем, и один из братьев, Хьюил (Hueil), в итоге погиб от руки Артура в Рутине. После этого Карадок повествует о прибытии Гильды в Гластонию, похищении Гвенхвивар Мелвасом и прочих подробностях, вставленных Иоанном из Гластонбери в свою собственную хронику. (Прочие подробности обоих «жизнеописаний Гильды» стали предметом многочисленных дискуссий, в частности, касающихся приписываемых Гильде трудов и очевидного смешения двух по разному датированных текстов.)

Далее мы принялись искать имена этих людей и названия местностей в целом ряде текстов, чтобы выяснить, что они могут сказать нам о семье Гильды и связанных с ней топонимах. Единственное обнаруженное нами конкретное упоминание касалось Кау, отца Гильда, и было обнаружено в двух источниках. Во-первых, в манускриптах Лланстефан, сообщающих о детях Кав о Доркелин (Кау о Dwrcelyn), владыки Кум Коулуйд (Cwm Cowlwyd), который во время Артура обитал в регионе, известном под названием Эдейрнион33. Во-вторых, в хронике Эллиса Груфидда (ок.1530 г.), где говорится «Кау из Придейна был вождем, который правил Эдейрнионом». Эдейрнион находился к югу от королевства Догфейлинг, занимая оба берега река Ди вокруг Корвена, и простирался до гор Бервин, в то время как Доркелин (Dwrcelyn, вариант Торкелин) представляет собой регион Энгл си34. Мы также отметили, что Гиральд Камбрийский называет брата Гильды Хыоила титулом «princeps Albaniae» (принц Альбана), и это, поскольку, как сообщают тексты, Хьюил унаследовал принадлежавшее его отцу королевство Эдейрнион, послужило для нас еще одним доказательством того, что наименование Альбан прежде прилагалось к Северному Поуису.

Из Жития св. Кадога мы знаем, что когда Кадог возвращался из паломничества в Альбанию, обыкновенно называемую Скоцией (Scoria), он остановился по сю сторону Моне Баннаук (Минидд Банног) и пребывал там семь лет, обращая в христианство местное население. Строя свой монастырь, Кадог выкопал из земли огромную ключицу, и явившийся ангел сообщил святому, что кость эта принадлежала Кайру (гиганту), который восстанет из мертвых, чтобы производить для Кадока все земляные работы, — до конца жизни святого. Событие это свершилось, и в итоге гигант принялся умолять Кадога отослать его обратно в пекло. Кайр открыл Кадогу, что зовут его Кау Притдин (Кау из Придейна), и вспомнил, как грабил соседние побережья, пока, наконец, местный король не погнался за ним и не уничтожил вместе со всем войском. Если начать переводить эти события из жизни св. Кадога на современную карту, цель его паломничества должна находиться в Северном Поуисе, в древности носившем имя Альбания или Скоция. Что касается упомянутой горы Минидд Банног, она являлась крупным естественным ориентиром в И Берведдулад (Средних Землях или Мидлендсе). Эта географическая черта упоминается в нескольких текстах35, часто в сочетании с волшебной парой быков — Ихайн Банног36. Раннее географическое упоминание Минидд Банног обнаружено в Кану Лливарх. Бард Лливарх Хен был двоюродным братом Уриена Регеда и героем утраченной саги о Поуисе. Существуют приписываемые ему стихи. Сведения о Минидд Банног, извлеченные из этих произведений, особенно важны для нас, поскольку почти все указания помещают этого барда вместе с семьей в Пенллине, Лланголлене и Северном Поуис, так что Банног должен был быть знакомым ему местом. Лливарх повествует о Лланфавре (Ланфоре), лежащем позади Ваннавга, где река Клойд соединяется с рекой Кливедогом, и в следующей строфе переходит к описанию реки Ди37. Реки Клойд и Кливедог до сих пор известны под этими именами, и истоки обеих находятся на возвышенности, известной под названием Крайг Брон Банног, доминирующей над горизонтом к северу от долины Эдейрнион, где, как известно, располагалось королевство Кау, отца Гильды. Банног означает «рогатый», и исток Клойда находится на раздвоенной вершине, от которой гора Крайг Брон Банног получила свое имя38. Упомянутый в тексте Ланфор находится на реке Ди возле озера Бала. Хотя одно только упоминание горы Банног позволяет отнести упомянутые события из жизни св. Кадога к конкретной местности в Северном Уэльсе, путаница, уже десятки лет окружающая название Альбан, заставила ученых искать эту гору в Шотландии. Аналогичным образом, реку Клойд часто путали с шотландской рекой Клайд — благодаря сходству их имен39. И в результате место рождения Гильды Ареклута отождествлялось с Алклудом на Клайдсайде (Alclud on Clydeside), в то время как название Ареклута означает «Клойдсайд» и относится к долине Клойда.

Итак, возвратившись из паломничества в Альбан, Кадог прибыл в Эдейрнион, землю Кау, остановившись по сю сторону (с юга) от гор Баннаук (Минидд Банног). Когда Кау рассказывал Кадогу о том, как грабил ближайшие побережья и как наконец местный король погнался за ним, уничтожив и его самого и его войско, он имел в виду нападения, производившиеся вдоль побережья Северного Уэльса, по всей вероятности производившиеся из другой его крепости — находящегося на Энгл си Дорселина. Кроме того, когда Хьюил, принц Альбана, унаследовал королевство своего отца, он унаследовал и Эдейрнион, и по сообщениям хроник, столь «часто нападал из Скотии», досаждая Артуру, пока последний наконец не убил его.

…???…

Карта 30. Семейство св. Гильды.

1 — Виррал; 2 — Эстуарий Ди; 3 — Честер; 5 — Ди; 6 — Рутин; 7 — Брин Киффо; 8 — И Берведдвалд; 9 — Маэлор; 10 — Ллангом; 9 — Каер Кай; 12 — Лланголлен; 13 — Глэстингабурх; 14 — Эдейрнион (под управлением отца Гильды Кау); 15 — Альбан

Профессор Ллойд вполне справедливо указывает, что и суровый тон обличения Тильдой правителей Британнии (Уэльса), и то, что он упомянул по имени пятерых королей, свидетельствует, что святой пребывал не в одном государстве с ними и, должно быть, писал из безопасной дали, вероятно, откуда-нибудь из-за Честера. Зная, что сыновья Кау отказались признать Артура своим повелителем, и установив, что географически семейство Гильды обитало в Поуисе (Альбан) и прочих регионах Северо-Восточного Уэльса, вполне вероятно, что Гильда писал, находясь в семейной твердыне — Северном Поуисе и Эдернионе. В пользу этого предположения свидельствуют местности, связанные с обоими сыновьями Гильды, Гвинногом и Ноэтоном. Гвиннога помнят в Лланунноге (Llanwnnog), расположенном в Монтгомеришире — приходе, соседствующем с Пенстроведом (Penstrowed), святым покровителем которого являлся Гурхей (Gwrhei), брат Гильды40, в то время как Гвинног и Ноэтон почитаются как местные святые в Ллангон Динмаэл, Денбигшир, неподалеку от Эдерниона. Кроме того, соседняя по реке Ди область Маэлор находилась под управлением другого принца Альбана, Мелваса, который также конфликтовал с Артуром. Отсюда мы заключили, что когда Гильда явился в Гластонию (Глэстингабурх), он по сути дела возвращался домой, в родную ему страну, чтобы провести остаток жизни среди родных, под их покровом и защитой, прежде чем лечь в освященную землю аббатства Глэстингабурх. Однако нерешенным остается один вопрос: почему Гильда вмешался в ссору между Мелвасом и Артуром? Бесспорно, он не был другом Артура и скорее имел все причины желать ему зла. Не кроется ли ответ в том, что у Гильды был брат по имени Майлокус/Маэлог, известный под именем Мелвас?

Продолжая исследования легенд об Артуре и Авалоне, мы наткнулись на старинный текст, который направил наши исследования в совершенно другом направлении. Нам было известно, что Гластонбери давно претендовал на связь со св. Иосифом Аримафейским и Святым Граалем, однако мы никогда не считали таковую связь более чем легендарной, созданной в желавшем блеснуть средневековом Гластонбери, в частности после поддельной эксгумации Артура.

 

13. Земля Грааля

Повесть о Святом Граале и о том, как он попал к Иосифу Аримафейскому, была впервые рассказана во французском романе Робера де Борона Joseph d’Arimathie, сочиненном между 1180 и 1199 гг., причем Грааль описывается в нем как чаша, которой Иисус пользовался на Тайной Вечере. Считается, что Робер воспользовался апокрифическими Евангелиями, чтобы довести повествование до места, где св. Иосиф и его последователи отправляются жить в дальние края. (Апокрифическими считаются те Евангелия, которые по различным причинам не вошли в окончательный канон Библии, сформированный в IV столетии.) В соответствии с повествованием Иосиф умер в той земле, где был рожден, но перед смертью он передал Грааль на хранение Хеброну (Брону), мужу его сестры Энигеус (Эургайн), которая вместе с Граалем отправилась еще дальше на запад и наконц поселилась в месте, так и оставшемся неясным. Сын Хеброна Алайн отправился еще дальше, хотя нам известно только, что у него должен был появиться наследник, которому предстояло сделаться хранителем священного сосуда. Очевидно, Робер де Борон намеревался написать цикл из трех романов, вторым из которых был Мерлин, а третий повествовал о том, как Грааль прибыл в Британнию, однако, к сожалению, так и остался неоконченным.

Несколькими годами позже история об Иосифе и Святом Граале была далее разработана в L ’Estoire del Saint Graal, первом томе из цикла романов артурианской Вульгаты. Записанный монахами цистерцианского ордена между 1220 и 1235 гг., Цикл Вульгаты видел в Ланселоте главного героя, а в его сыне Галахаде рыцаря Грааля. Он также прояснил сделанное Робером де Бороном туманное упоминание о далеких землях, указав, что св. Иосиф и его спутники высадились в Норгалесе (Norgales, Северный Уэльс), привезя с собой Священный Грааль, и что после прибытия св. Иосиф был заточен в темницу Круделем, тираном-королем, правившим в Северном Уэльсе. Далее эта подробность будет включаться почти в каждую версию Цикла Вульгаты, о чем свидетельствует стихотворное Жизнеописание Иосифа Аримафейского, опубликованное Ричардом Пинсоном в 1520 г.:

They fortuned to a countre of a tyraunt kene, Called wales, there was a kyng that tyme; They landed all, as the boke telleth, on an ester euyn, xxxi yere after the passyon, about the houre of nyne. 2 (Им случалось попасть в страну тирана kene, Звавшейся Валес, там был король в ту пору; Они высадились все, так говорит книга в ester euyn через 31 год после страстей, около часа девятого).

L’Estoire del Saint Graal также повествует о том, что после освобождения из заключения, произведенного неким Эвалахом (Аваллахом?), св. Иосиф и его спутники 15 лет скитались по различным областям Британнии, прежде чем вернуться в замок Галафорт, где скончался и сам Иосиф, и его сын Иосифес. Сохранение Грааля было доверено Иосифесом Алайну, сыну Брон (Хеброну), который продолжил путь в Terre Foraine (Земле Ярмарок), где построил для Грааля Замок Корбеник. Наконец мы узнаем, что и Замок Корбеник, и Грааль оставались во владении этого рода до времени Артура.

Из предоставляемых такими текстами, как L’Estoire del Saint Graal, свидетельств явным образом следует, что в начале XIII столетия существовала вполне внятная история, описывающая прибытие в Британнию Иосифа Аримафейского и Святого Грааля, основные элементы которой повторяются во всех источниках. Ясно также, что действие ее разворачивалось в Северном Уэльсе. И все же часто звучащее мнение о том, что легенда о св. Иосифе Аримафейском попросту была придумана пропаганды ради в Гластонбери, заставило в 1963 г. профессора Р. С. Лумиса заметить, что «сочетание свидетельств, оказавших впечатление не только на доверчивых энтузиастов, но и на некоторых весьма уважаемых специалистов… заставило их поверить, что ранняя история Грааля возникла в качестве образчика гластонберийской пропаганды, преднамеренно сфабрикованной, чтобы повысить престиж и увеличить доходы священной обители Авалон, во многом аналогично тому, как послужила тем же целям запланированная и проведенная эксгумация скелетов Артура и Гвиневеры»3. Профессор Лумис добавляет, что оснвоа этой теории не выдерживает проверки, поскольку, хотя легенда и связана с Гластонбери, в списке реликвий аббатства не обнаруживается ни блюда, ни чаши, любым образом связанной с Тайной Вечерей или Страстями Господними. Учитывая склонность Гластонбери к фабрикации подделок, один тот факт, что аббатство никогда не претендовало на обладание подобной реликвией, говорит целые тома. Профессор Лумис также указывает, что автор другого романа о Граале, Перлесваус, признавался в том, что использовал в качестве источника книгу из «священной обители Авалона»: «Латинская книга, из которой была взята повесть, переделанная в роман, была получена на Острове [в Стране] Авалон, в священной и святой обители, стоящей во главе Опасных Моховых Болот»4. Но если так, как получилось, что повесть об Иосифе Аримафейском оказалась столь неразрывно связанной с находящимся в Сомерсете Гластонбери?

Св. Иосиф Аримафейский и гластонберийская легенда

Легенда о св. Иосифе Аримафейском была связана с Гластонбери уже в XIII веке, когда безымянный монах аббатства сделал на полях De Antiquitate Вильяма из Мальмсбери пометку относительно прибытия Иосифа в Британнию. Точная дата этой интерполяции остается неясной, хотя предлагались датировки, относящиеся примерно к середине XIII столетия5, то есть на несколько десятилетий позже истории об Иосифе и Граале, рассказанной в L ’Estoire del Saint Graal. По сути дела, легенда об Иосифе Аримафейском в том виде, в каком она обыкновенно известна сегодня, во многом соответствует этой интерполированной повести. В соответствии с последней, Иосиф прибыл в Британнию с 11 спутниками через 63 года после Рождества Г осп ода и через 15 лет после Успения Благословенной Девы Марии. Местный король, язычник, предоставил им остров, называвшийся Инис Витрин, лежавший на самом краю его королевства и окруженный лесами и болотами. Впоследствии два других языческих правителя даровали им 12 наделов земли. После этого собрание 12 святых посетил Архангел Гавриил, велевший им построить церковь во имя Пресвятой девы, которую они должным образом построили в соответствии с его указаниями и завершили в 31 году по Распятии нашего Господа. Поскольку храм этот оказался первым во всей той земле, Христос отличил ее, лично освятив во имя Своей Благословенной Матери. Святые много лет обитали при капелле и наконец закончили свои дни в этом святом месте, после чего Инис Витрин вернулся к своему прежде дикому состоянию. Примечание на полях сохранившегося экземпляра De Antiquitate свидетельствует о том, что Иосифа Аримафейского в этом странствии сопровождал его сын Иосифес и что св. Иосиф скончался в Британнии, ссылаясь в качестве источника на легенду о Граале.

Общепризнано, что оригинальный труд Вильяма из Мальмсбери составляет лишь самое ядро De Antiquitate и что интерполяции, в том числе упомянутая выше история Иосифа Аримафейского, были добавлены по прошествии ста или более лет после ее написания. Однако тщательное изучение текста заставило ученых рассматривать упоминание о 12 учениках святых апостолов Филиппа и Якова, прибывших в Британнию на 63 году после Рождества Господня и получения ими 12 наделов земли от трех языческих королей собственным вымыслом Вильяма из Мальмсбери, хотя сам Вильям добавлял, что не считает эту историю абсолютно достоверной.

Далее гластонберийская легенда об Иосифе Аримафейском была подхвачена Иоанном из Тинмута, который в своем относящемся к XIV столетию Житии св. Патрика назвал прежде не известного по имени языческого короля, пожаловавшего Инис Витрин Иосифу и его спутникам, именем Арвираг. Историю эту впоследствии повторил монах из Мальмсбери, добавивший, что Иосифа Аримафейского положили на вечный покой в Гластонбери, положив в могилу два фиала с кровью и потом Христовыми. Далее еще одна вставка в De Antiquitate дает двум другим доселе безымянным языческим королям имена Марий и Коилл, добавляя при этом, что у Коилла был сын по имени Луций, ставший первым христианским королем Британнии. Однако, изучив источники, повествующие о жизни этих королей, мы осознали, что они не имеют никакого отношения к Гластонбери. Арвираг, Марий, Коилл и Луций фигурируют в Исmopuu Гальфрида Монмутского, а зафиксированные в Brut валлийские предания дают им имена Гвейридц, Меуриг, Коэл и Ллес.

Последнее предание отвергалось на том основании, что имена были заимствованы из Истории, хотя, как мы уже показали, Гальфрид переводил валлийский текст. Имя Арвираг носил вождь бриттов, восставший против Рима в правление императора Домициана (81–96 гг. по РХ), и Ювенал далее поясняет, что он был занозой в боку римских войск6. В соответствии с валлийской хроникой Brut, Каэр Лойв (Честер) был основан императором Клавдием в честь короля бриттов Гвейридд (Арвирага)7, и в Истории Гальфрида Монмутского (или ее источнике) сказано, что Арвираг был похоронен в Каэр Лойв, в то время как предание утверждает, что стены Честера постоил преемник Арвирага, его сын Марий8. Роберт Честер называет Арвирага королем Венедотии (Гвинедда), таким образом вспоминая единственное предание, помещающее Арвирага в точную географическую оправу9. Поэтому земли, дарованные св. Иосифу Аримафейскому Арвирагом и Марием, должны находиться именно в этом регионе, но уж никак не в Сомерсете, поддерживая тем самым свидетельства Vera Historia.

Также в XIV веке Иоанн из Гластонбери полностью перенес гластонберийскую легенду на страницы своей Хроники10, основанной на фрагментарном материале De Antiquitate Вильяма из Мальмсбери и многочисленных прочих источников, который он, судя по всему, основательно разбавил плодами собственного воображения. Создавая свое повествование, Иоанн располагал не только гластонберийскими летописями, но и книгой, которую он сам назвал «именуемой Священный Грааль».

В основном история Иосифа Аримафейского в изложеннии Иоанна согласуется с прочими текстами, в том числе L’Estoire del Saint Graal, отрывками из которой он воспользовался, опуская некоторые пункты. Кроме того, он сделал некоторое количество дополнений, добавив, в том числе, утверждение, что св. Иосиф был paranymphos’ом (хранителем) Девы Марии11. Иоанн также утверждал, что воспользовался трудом, озаглавленным De Sancto Joseph ab Arimathea императора Феодосия (379–395)12.

Рассказ об Иосифе Аримафейском, присутствующий в Хронике Иоанна из Гластонбери, повествует нам о том, что св. Филипп послала в Британнию 12 своих учеников, над которыми поставил старшими св. Иосифа и его сына Иосифеса. Их сопровождали более 600 спутников, мужчин и женщин, давших обет воздерживаться от супружеского ложа, пока не достигнут назначенной им земли. Лишь 150 из них оказались верными своему слову, и по воле Господа они пересекли море вместе со св. Иосифом и Иосифесом, высадившись в Британнии утром Страстной Субботы. Когда раскаялись остальные их последователи, Господь послал за ними корабль, сооруженный царем Соломоном, и в обществе Насциена (Nasciens), герцога из Медорума, крещенного Иосифом в городе Сараз, они присоединились к свои спутникам. После этого Мордрайн, король Сараза, крещенный св. Иосифом вместе с Насциенсом, был удостоен видения Господа, в котором увидел раны, оставленные Распятием. Ощутив великое сочувствие, Мордрайн спросил о том, кто совершил такое, и Господь ответил ему: «Неверный король Нортваллии [Северного Уэльса] сделал мне все это». Добавив, что тот же самый король заточил Иосифа и его спутников, Господь велел Мордрайну поторопиться в Северный Уэльс, чтобы отомстить за его слуг и освободить их от цепей. Мордрайн собрал войско и, положившись на волю Бога, отправился в Северный Уэльс, а явившись туда, немедленно приказал валлийскому королю освободить Господних слуг. Король отказался выполнить это требование и, напротив, велел Мордрайну без промедления убираться с его земли, после чего Мордрайн и Насциенс сразились с валлийцами, добившись в итоге освобождения Иосифа и его спутников13.

Св. Иосиф, Иосифес и десять их спутников впоследствии странствовали по Британнии, проповедуя веру во Христа. Наконец они явились к королю Арвирагу, который, хотя и отказался оставить верования своих предков, даровал двенадцати святым остров на окраине своего королевства посреди чащ и болот, который обитатели называли Инсвитрин. Иоанн из Гластонбери сообщает нам, что в Аваллонию (Авалон) вместе с вождем Иосифом Аримафейским и его сыном Иосифесом вступило всего двенадцать мужей. Далее Иоанн отождествляет Гластонбери с Авалоном, добавляя, что право на Гластонию принадлежало этим 12 людям.

Далее Иоанн излагает видение, в котором Архангел Гавриил велит двенадцати построить церковь во имя Пресвятой Богоматери, Приснодевы Марии. После чего сообщает нам, что они соорудили из плетней часовню, ставшую первой христианской церковью в стране в 31 году после Распятия Г оспода и через 15 лет после Успения Преславной Девы, в год их прибытия в страну. Капелла была украшена многими Силами Господними, и Бог-Сын освятил ее Своим личным присутствием при освящении во имя Его Матери. Далее двенадцать святых получили по гайду земли каждый от Мария, сына Арвирага, и Коилла, сына Мария, а 12 гайдов получили имена от этих пожалований. По прошествии нескольких лет святые отошли в мир иной, и св. Иосифа похоронили возле молельни, причем Иоанн добавляет здесь загадочную подробность: по его словам, Иосиф был похоронен на «раздвоенной линии». Затем святое место превратилось в логово диких зверей до тех пор, пока Пречистой не будет угодно вернуть его для почитания верным.

…???…

Карта 31. Прибытие св. Иосифа в Британнию.

1 — Венедотия (Гвинедд); 2 — Каэр Аваллах; 3 — Виррал; 4 — Хелсби (капелла, посвященная св. Петру и св. Иосифу Аримафейскому); 5 — Монахлог; 6 — Каэр Лойв (Каэрллеон), Арвираг/Марий, Коэлл и Луций; 7 — Столп Элисега; 7 — аббатство Валле Круцис; 9 — замок Корбеник; 9 — Глиндивиди

Chronica также включает генеалогию Артура, воспроизводящую ту же самую линию, что и генеалогия Галахада, представленная в L’Estoire del Saint Graal. Генеалогия начинается с Элайуса, внука Иосифа14, и продолжается от отца к сыну через Джосуэ (Josue), Аминадаба и Кастеллорса до Манаэля, породившего Ламборда и Урларда. У Ламборда был сын, ставший отцом Игернам (Ygernam, Эйгир), родившей от Утера Пендрагона благородного и славного короля Артура. Иоанн продолжает другую генеалогическую линию, идущую от Петра, кузена Иосифа Аримафейского к Лоту, взявшему в жены сестру Артура, родившую ему Валванума (Гавейна) и еще троих сыновей15. Впоследствии Иоанн вновь возвращается к рассказу о св. Иосифе Аримафейском, приводя странное пророчество Мелхиния (Мелкина), имевшее своей целью установить экклезиастическое превосходство Британской Церкви.

Мелкин, бард Авалона

Странное пророчество Мелкина в отношении места погребения св. Иосифа Аримафейского в Авалоне впервые появляется в Хронике Иоанна из Гластонбери. Пророчество это преобразует Грааль в достойную и благородную реликвию, описывая его как две скляницы с кровью и потом Христовым, рождая таким образом легенду о двух сосудах. В латинском оригинале присутствуют некоторые архаические странности, что позволило одному из комментаторов назвать его «странным образчиком полупоэтической прозы, намеренно мистифицированной и едва ли переводимой на английский язык»16. Этот факт — вкупе с содержащимся в пророчестве утверждением о том, что Иосиф был похоронен на языческом кладбище и прочими противоречивыми элементами — заставил гластонберийского ученого Джеффри Эша заметить: «Пророчество выглядит так, будто оно представляет собой нечто, переданное из кельтской эры через Уэльс»17. И в самом деле, существует примечание, весьма обоснованно предполагающее подлинность пророчества Мелкина и среди приводимых причин называющая то, что оно представляло собой отчасти интерполированную и неправильно истолкованную валлийскую модель18.

Авалона остров [страна], алчно Требует смерти поганых, Больше всего вокруг, Для погребения их всех, Почтенных напевными сферами пророчества: И во все грядущие времена Украшено будет оно Теми, кто чтит Всевышнего. Аббадар, могущественный в Сафате, Благороднейший из язычников, С несчетными тысячами Уснувших там. И среди них Иосиф во мраморе, Из Аримафеи по имени, Обрел вечный сон: И он лежит на раздвоенной линии Рядом с южной четвертью молельни, Сделанной из плетня, Для почитания могущественной Девы Реченными, сферой отмеченными Обитателями места сего, числом тринадцать. Потому что вместе с Иосифом В его саркофаге Два фиала, белый и серебряный, Наполненные кровью и потом Пророка Иисуса. Когда его саркофаг Обретен будет целым и неповрежденным, Во время грядущее, узрят его И откроют перед миром: Отселе ни вода, ни роса небесная Не будут в недостатке на том древнем острове [в том краю]. Ибо задолго перед Днем суда в Иосафате Открыты будут вещи эти И объявлены живущим людям 19 .

Мелкина часто называют загадочной фигурой, однако похоже, что в прошлом труды его пользовались великим уважением у ученых, поскольку Джон Бейл пишет о нем: «Мелкин из Авалона, британский пророк. Некоторые зовут его Мевином… Кэпгрейв, Хардинг и Леланд числят его среди звезд Британской античности»20.

Первое из дошедших до нас упоминаний Мелкина вне Гластонберийского корпуса может быть найдено в Хронике английской истории Джона Хардинга, в которой Мелкин упомянут как «Mewynus, The Cronycler in Britayne tonge full fyne»22. Записанная в середине XV века стихотворная Хроника Хардинга покрывает историю Британнии от Альбиона вплоть до времени написания, и Мэлори и Спенсер использовали ее в качестве источника. Хардинг представляет собой исключение среди средневековых хроникеров, которые, приступая к описанию времени Артура, просто следовали пути, проложенному Историей Гальфрида Монмутского, и в весьма незначительной степени использовали содержащийся в романах материал. Он пишет о том, как Иосиф Аримафейский принес христианство в Британнию и, цитируя в качестве источника Мелкина, говорит, что Иосиф Аримафейский крестил языческого короля Арвирага и дал ему герб (оружие?) св. Георгия. Это упоминание о обращении Арвирага св. Иосифом показалось нам странным, поскольку не имело прецедента — до появления труда Хардинга Арвираг всегда сохранял свой языческий статус. В соответствии с Хардингом, Иосиф появился в Британнии в 63 г. по РХ, доставив с собой два фиала, в которых хранились кровь и пот Христа. Король Арвираг даровал Иосифу 12 гайдов земли в Меветрине, теперь зовущемся Гластонбери (!), и в этом же месте Иосифа похоронили. Далее Хардинг рассказывает о сделанном Иосифом распятии и языческом короле Северного Уэльса по имени Агрестес, похоже, соединившем в себе черты Крудела, короля Северного Уэльса из более ранней легенды, и Агрестеса, короля Камаалота. Король-язычник бросил это обладающее подлинными чертами Господа распятие в море возле Каэрллеона (Честера) и за это погиб в огне23. Неясно, видел ли Хардинг отрывок относительно Мелкина из труда Иоанна Гластонберийского, однако дополнительный материал, который Хардинг приписывает Мелкину, предполагает наличие в обращении работы последнего24.

Далее Мелкин появляется в Nova Legenda Angliae Кэпгрейва, в которой жизнеописание Иосифа Аримафейского дословно заимствовано из Хроники Иоанна2 5, однако наиболее важным свидетелем предания о Мелкине, относящемся к эпохе до роспуска монастырей, является Джон Леланд, сообщивший, что обнаружил в библиотеке Гластонбери древний фрагмент из истории Мелкина, из которого и делал выписки. Отсюда как будто бы следует, что до роспуска монастырей в XVI столетии библиотека располагала помимо Хроники Иоанна из Гластонбери и другими документами, содержавшими упоминание о Мелкине и его писаниях. Более того, эти отрывки из Мелкина как будто бы содержали некоторые детали, которые не фигурируют в самом тексте пророчества. Леланд утверждает, что Мелкин издревле считался одним из самых знаменитых и образованных британских писателей и что последовавшим забвением он обязан вторжениям саксов. Леланд также отмечает, что Мелкин был рожден в Уэльсе, воспитан бардом и написал труд под названием Historiola de Rebus Britannicis в типичной для своей страны форме комментария, вероятно относившегося к пророчеству. Он также сообщает нам, что, по мнению Мелкина, Иосиф Аримафейский был похоронен в Гластонбери и, как ни странно, что Мелкин жил прежде Мерлина.

Историк Джон Бейл также рассказывает про Мелкина, цитируя Кэпгрейва, Хардинга и Леланда в качестве главных источников, добавляя при этом дополнительные подробности в отношении Мелкина, отсутствующие в упомянутых работах. Например, он наделяет Мелкина искусством астролога и геометра, что может свидетельствовать и о том, что Бейл мог видеть содержавшую эти факты и теперь утерянную работу. Последняя возможность подкрепляется утверждением Бейл а о том, что Мелкин написал работу под названием DeArthurii Mensa Rotunda . Тот факт, что Леланд не упоминает этот текст в Assertio Arturii, когда пользуется Мелкином в качестве источника информации в отношении Артура и его двора, похоже, предполагает существование другой приписываемой Мелкину книги, известной Бейлу, и попадавшейся на глаза Леланду перед составлением его труда. Бейл также утверждает, что Мелкин написал третью книгу под названием De Rebus Brytannicis. В своей опубликованной в 1619 г. работе26 историк Джон Пите также приписывает Мелкину три работы, хотя приводит отличающиеся от Бейла названия: Antiquitatibus Britannicis , De Gestis Britannorum и De Regis Arthuri Mensa Rotunda .

Приведенные выше подробности проливают дополнительный свет на загадочную фигуру Мелкина из Авалона: он был валлийцем, ученым бардом и пророком, а также автором по меньшей мере трех исторических работ. Более того, мы полагаем, что нарочито затемненная природа пророчества и его архаическая подлинно древний валлийский источник предания, выявленного комментариями Кэпгрейва, Хардингом, Иоанном из Гластонбери, Питсом и Леландом. Не стоит отмахиваться от пророчества Мелкина лишь потому, что полные работы его автора утрачены для нас, поскольку Бейл и Пите сообщают нам, что Мелкин жил в середине VI века, в правление Маэлгуна Гвинедда, в пору заката Артурова века. Более того, профессор Дж. П. Карли предполагает, что имя Мелкин из Авалона происходит от Маэлгун Гвинедд, поскольку оба этих лица были знаменитыми бардами и провидцами27. Профессор Карли даже указывает вполне очевидный путь превращения латинского имени Маэлгуна — Mailcunus — в Melkinus28.

Маэлгун Гвинедд, с которым мы имели дело в предыдущей главе, происходил от Кунедды Вледига и умер в 547 г. Он правил над существенной частью Северного Уэльса; известно, что ему подчинялись почти все короли Британнии. Несмотря на все укоризны, которые Гильда обрушил на него, в какой-то момент своей жизни, Маэлгвин дал обет отречься от мира и навсегда уйти в монастырь. Профессор Дж. Рис и А. У. Уэйд-Эванс полагали, что стать монахом его убедил св. Кадог, поскольку из Жития св. Кадога известно, что Маэлгун выбрал своим духовником Кадога29. Поскольку мы уже установили, что Маэлгун правил в Гвинедде (Venodocium) и что в соответствии с Vera Historia Авалон и в самом деле находился на территории его домена, мы посчитали, что Melkinus Avalonius (Мелкин из Авалона) и Mailcunus Guenedota (Маэлгун Гвинедд) и в самом деле представляют собой одно лицо. Различные варианты написания имени Мелкин включают Mevinus, Melkinus Avalonius, Mewynus, Mewyn, Melchin и Melchinus, и в ходе наших занятий этим авалонским бардом мы наткнулись в «Книге Судного Дня» на селение, носившее имя Melchanstone, которое можно перевести как город или селение Мелхана/Мелкина, а именно Град Мелханов. Хотя точное местоположение Мелханстона теперь неизвестно, в «Книге Судного Дня» он упоминается рядом с вполне определимым местом под названием Пиктон30, расположенном всего лишь в нескольких милях от Каэрваллуха, в сердце Инис Аваллах, истинном Краю Авалон.

Тот факт, что предание о Мелкине Авалонском стало поздним добавлением к Гластонберийскому корпусу — оно не было связано с сомерсетским городом, пока не появилось в относящейся к XIV веку Хронике Иоанна из Гластонбери, — показался нам еще одним подтверждением постепенного поступления подлинных сведений об Авалонии из места ее истинного пребывания на севере Уэльса. Подобное передвижение материала вполне может также объяснить то, что св. Иосифа похоронили на крупном языческом кладбище, которым, по всей вероятности, являлась Страна Мертвых, расположенная на западе от Стены над возвышенностью над Глэстингабурхом.

Артур, Виррал и Авалон

Еще одной жертвой перемещения авалонийского предания из Уэльса в Сомерсет стал полуостров Виррал, образующий один из берегов эстуария Ди к северу от Честера, и превратившийся в «Wearyall Hill, Холм Утоми-всех» гластонберийской версии легенды об Иосифе Аримафейском. Как сообщает Р.Ф. Трехарн в Гластонберийских легендах, после своего появления в Британнии Иосиф и его спутники «приближались к Гластонбери Тор через болото, устав от долгого путешествия, и отдохнули на возвышенности, находящейся примерно в миле к юго-западу от Гластонбери, и с тех пор место их привала зовется «Холм Утоми-всех». У подножия Тор св. Иосиф остановился, чтобы помолиться, и прежде, чем преклонить колена, вонзил в землю свой посох — и о! — свершилось чудо! Посох немедленно пустил корни и покрылся почками; это был данный с небес знак о том, что путешествие его закончено» 31. Впрочем, Трехарн замечает, что подробность эта была добавлена к Гластонберийской легенде лишь после XVI столетия32. Причина столь позднего появления в ней «Wearyall Hill» стала ясной после того, как мы изучили следующий отрывок, взятый Иоанном из Гластонбери из повествования, содержавшегося в относящемся к XIII столетию роману Perlesvaus.

Повествование начинается с того, что Иоанн из Гластонбери сообщает нам о том, что «был в то время в Виррале (Wirale), на острове Авалония (insulam Auallonie) монастырь святых, освященный во имя Петра Апостола, в котором Артур часто отдыхал и обитал, привлеченный удобством места»33. Далее рассказывается, что однажды ночью, когда король находился в покоях, перед ним предстал ангел, назвавший его по имени и приказавший подняться с рассветом и идти в пустынь Св. Марии Магдалины из Бекери на остров, чтобы узнать, что там происходит. Встав, король рассказал своему рыцарю Гавейну (Гвалхмаи) о посещении, однако тот предположил, что видение это не имеет значения. Однако видение повторилось и на следующую ночь. Артур вновь пренебрег приказом ангела, но сказал, что если тот посетит его еще раз, он выполнит указание. Готовясь к пути, Артур велел своему сквайру приготовиться к отъезду на следующее утро. В ту же ночь сквайру приснилось, что он достиг пустыни и войдя в капеллу увидел перед собой на ложе тело, окруженное множеством свечей. Среди них на алтаре находились и две золотые свечи, и не сумев воспротивиться искушению, сквайр украл одну из них. Попытавшись оставить часовню, сквайр получил серьезную рану в бедро и вскричал от боли, пробудив тем самым Артура, немедленно подошедшего к его постели. Сквайр пересказал свой сон Артуру, а потом, откинув плащ, показал королю и свечу, и сталь в бедре. После этого сквайр испустил дух и почил, после чего его похоронили среди монахинь в Вирале. В качестве доказательства подлинности происшедшего Иоанн говорил, что свеча и нож остаются «по сей день» в сокровищнице короля Англии в Вестминстере.

В Perlesvaus (ок. 1220 г.) место отдыха Артура носит название Кардуейл (Cardueil), что, по мнению многих, эквивалентно Карлайлу, хотя и без особых на то оснований. Однако в Ивейне (Овейн ап Регед) Кретьен де Труа повествует о «Carduel en Gales» (Кардуеле в Уэльсе); дальнейшее сопоставление континентальных и валлийских источников указывает, что Кардуейл представляет собой континентальное искажение валлийского Каэрллеона (Честера)34. Честер расположен на южной оконечности полуострова Виррал, и приведенные выше аргументы относительно отождествления Кардуейля, Каэрливелидда или Каэрлиела можно использовать в отношении этого города, добавив, что в Ланвале Марии де Франс Кардуейль расположен в непосредственной близи от Авалона. По правде говоря-то, что Честер известен под многими именами — Каэр Лойв, Каэрллеон, Каэрлиел и Кардуейл, — особой сложности не представляет, тем более что два последних названия являются просто переложениями валлийского Каэрллеон35.

Повесть эта обыкновенно воспринималась как производная от раннего романа о Граале Perlesvaus или от общего для обоих повествований источника, включенного в гластонберийский материал достаточно поздно. Изменение претерпели некоторые второстепенные топографические детали, так, например, в повествование Иоанна из Гластонбери было вставлено Бекери — чтобы подогнать его к новому гластонберийскому контексту. Повесть, изложенная в Хронике Иоанна, содержит некоторые существенные различия, например, в Перлесваусе Артур пребывает в Великом Чертоге Кардуейля, свеча отдана в лондонский собор Св. Павла, а часовня носит имя Св. Августина в Белом Лесу36 и не является пустынью Св. Марии Магдалины37. Похоже было, что мы имели дело с двумя вариантами одной и той же истории, конфликтующими друг с другом, что можно было бы объяснить следствием гластонберийской пропаганды, но в данном случае это излишне. Капелла Св. Августина в Белом Лесу также упоминалась в Перлесваусе как место «где обитает святейший среди отшельников Уэльса». В варианте, содержащемся в Высокой Истории Святого Грааля, говорится, что «самый высокочтимый отшельник в королевстве Уэльс обитал возле этой часовни».

Эта же история повествуется в третьем тексте, известном под названием Fouke le Fitz Waryn. Название Blanche launde или Blanche ville (Белый город) позволяет отождествить эту местность с деревней Уиттингтон (Whittington) и окружающем ее краем в Северном Уэльском Марче:

Ибо в той стране [Blaunche launde] была часовня Святого Остина (Austen), которая была прекрасна, Где Кахузу, сыну Ивейна, приснилось, Что он украл свечу.

Мы перебрали свидетельства пункт за пунктом. Предложение, открывающее изложенную Иоанном из Гластонбери версию истории, поместило Виррал на территорию Авалона. Мы уже определили, что Авалон представлял собой область Северо-Восточного Уэльса, граничившую с рекой Ди, которая и в самом деле охватывала «Виррал» — полуостров Виррал, — где некогда, возле Хесуолла, располагалась старинная капелла, посвященная св. Петру. Не могла ли она являться тем самым «монастырем святых дев, освященным во имя Петра Апостола», которую упоминает Иоанн из Гластонбери? Однако это упоминание Виррала не было единственным в рамках Артурианы, поскольку в некоторых романах с Вирралом связан племянник Артура Гавейн, в особенности во время поисков Зеленой Капеллы в Сэре Гавейне и Зеленом Рыцаре. В этом повествовании рассказывается, что он покинул Камелот и через королевство Логрес направлялся в Северный Уэльс, где пересекал «броды у берегов Холихеда, пока не явился в дебри Виррала, где жили немногие — те, кто любит Бога и верного сердцем человека». Упоминание брода у Холихеда явным образом относится к старинному броду через реку Ди между Маэс Глас (Гринфилд) возле Холивелла и полуостровом Виррал38.

Но что заставило Иоанна из Гластонбери перерабатывать повествование из романов о Граале и помещать его в Сомерсет? Мы полагаем, что ответ заключается уже в том, что, как следовало из первого предложения, Виррал находился в Авалоне, поскольку если Гластонбери находился в Авалоне, то и Виррал следовало включить в Гластонберийский корпус. Однако все прочие варианты этой истории, за исключением ее гластонберийского изложения, относят ее действие к той части Северного Уэльса, в которой расположен полуостров Виррал и которую мы определили как подлинный Авалон. Поэтому предание о Виррале приобретает прочную основу, особенно с учетом того, что оно также связано с прибытием в Британнию св. Иосифа. И как только мы осознали, что существующая версия предания, связанная со Священным Терном на столь возлюбленной туристами горе Веариолл, представляла собой образчик рожденной в начале XVIII века коммерческой обманки, придуманной владельцем местной гластонберийской гостиницы, всякие сомнения исчезли: Виррал всегда находился на территории Авалона. А когда мы учли тот факт, что Гластонберийский терновник и Веариолл Хилл появились в гластонберийской легенде лишь после XV века, нетрудно было сделать вывод о том, что Виррал принадлежал первоначальной Авалониане и должен был связываться со св. Иосифом и Артуром в ныне утраченном источнике.

Когда мы заново проанализировали собранные нами свидетельства, относящиеся к прибытию в Британнию Иосифа Аримафейского, начала складываться следующая картина. Св. Иосиф Аримафейский вместе со своими спутниками прибыл в Британнию, имея при себе Святой Грааль в Страстную Субботу через 31 год после Страстей Христовых. Они высадились на полуострове Виррал в Северном Уэльсе. Высочайшая точка Виррала, которая в свое время, возможно, носила название Виррал Хилл, теперь зовется Хесуолл Хилл, и доказательством связи Иосифа с этим местом может послужить упоминание о некогда существовавшей в Хесуолле и ныне утраченной капеллы, первоначально посвященной св. Петру Апостолу и св. Иосифу Аримафейскому39. Вскоре после прибытия св. Иосиф был захвачен в плен и заточен в темницу Круделом, королем Северного Уэльса. После освобождения св. Иосиф и его спутники получили землю, носившую название Инис Витрина (Инис Витерина), на самом краю королевства Арвирага, короля Гвинедда, правившего из Честера (Каэр Лойв), построенного для него императором Клавдием. Сыновья Арвирага Марий (построивший стены Честер) и Коилл пожаловали спутников Иосифа новыми землями. Как мы уже установили ранее, область Венедотия (Гвинедд) носила название Инис Аваллах (Авалон), а в ранних источниках была также известна под названием Инис Витерин (Гвитерин). Далее следовали указания на жившего в VI столетии Мелкина из Авалона, похоже, являвшегося на самом деле Маэлгуном Гвинеддом, равно как и загадочное, но как будто бы подлинное пророчество, содержащее наиболее раннее документированное упоминание св. Иосифа и двух подлинных фиалов с кровью и потом Христа, и погребение св. Иосифа на языческом кладбище, носившем название Земля Мертвых, или известного как Аннун, кельтская преисподняя.

Долина Креста и Замок Грааля

«Никогда — даже в Гластонбери — не ощущал я дух того, что Шпенглер назвал бы весной нашей фаустианской культуры, с такой силой, как в этой святой земле».

Дж. Купер Поуис

Эти слова как нельзя более точно передают атмосферу святости, которая окутывает область, известную под названием «Глиндивирдви» (Глен Священных Вод); река Ди там вытекает через заросшее густым лесом ущелье между гор Эдейрниона на просторную равнину Маэлора, где до сих пор стоит аббатство Валле Круцис. И, записывая эти строки, Дж. Купер Поуис не осознавал, что не заметив того, прикоснулся к тонкой нити, которая уходит сквозь века к началу этого края. И в самом деле, не зная того, он стоял на почве первоначального Глэстингабурха. Есть некая ирония в том, что посещение этого благословенного края то и дело заставляло поэтов воспевать его святость, и что невзирая на то, что подлинная история его была им неведома, они тем не менее, безошибочно угадывали его высшую святость.

Название Валле Круцис является латинским по происхождению и, подобно своему валлийскому эквиваленту Пантигроес, означает «Долина Креста». Утверждают, что священная Долина Креста унаследовала свое имя от относящегося к IX столетию Столпа Элисега. Как говорилось ранее, столп был поставлен в честь предков Кингеном, последним представителем старой линии королей Поуиса, и записанная на них генеалогия позволяет проследить происхождение этих королей от Вортигерна, известного и под валлийским именем Гвитерин. Наконец, нам пришло в голову, что Инис Витерин (страна Вортигерна/Гвитерина, позже превратившаяся в Инис Витрин) представляет собой ту окраинную область королевства Арвирага, отошедшую к Вортигерну через св. Иосифа Аримафейского. Свидетельство Столпа Элисега предполагает, что этот столп — единственное сделанное в камне упоминание о нем — скорее всего находился на земле Инис Гвитерин. Это показалось нам еще более вероятным, когда мы натолкнулись в ранней валлийской поэме ArmesPrydein наименование Вортигерна Гвортхейрном Гвинедцом (то есть Вортигерном Гвинеддским). И в самом деле, местное предание говорит о существовании в непосредственной близости средневекового поселения. Сузив зону своих поисков монастыря Глэстингабурх до долины Эгливисег возле Лланголлена, мы обнаружили, что нуждаемся в археологическом подтверждении существования здесь раннесредневекового монастыря, и очевидным местом для начала работ были анналы Цистерцианского аббатства Валле Круцис. И среди отчетов о ряде раскопок, предпринятых на этом месте между 1888 и 1900 гг., мы отыскали необходимые нам свидетельства.

В 1865 году хранителем руин аббатства Валле Круцис сделался преподобный Г.Т. Оуэн, викарий частной часовни, расположенной неподалеку в Тревор Холле, и то, что сейчас они находятся в таком состоянии, в первую очередь объясняется плодами его трудов по расчистке территории и консервации развалин. Во время этих работ преподобный Оуэн сделал несколько очень интересных находок, в том числе покрытые причудливой резьбой могильные камни и экземпляр арабского Корана, однако наиболее нас заинтересовали результаты раскопок в крытой галерее аббатства, которые он предпринял для того, чтобы попытаться отыскать использовавшийся монахами колодец. Обнаружив его, он продолжил раскопки и наткнулся на свидетельства существования саксонского здания, предшествовавшего общепризнанной предположительной дате основания аббатства (1200 г.), к которой, впрочем, всегда относились с осторожностью, ввиду близости относящегося к IX веку Столпа Элисега, предполагающей наличие здесь жизни задолго до 1200 г. Откачивая из раскопа воду, Оуэн продолжал копать глубже и глубже, обнаружив следы римской оккупации, в том числе каменную кладку, гипокаусты, черепицы и монеты. Интересно было уже то, что жизнь здесь не прерывалась с римских времен до XIII века, однако потом Оуэн сделал действительно феноменальное открытие. Под слоем, оставленным римскими оккупантами, он обнаружил обуглившиеся остатки дубового фундамента.

В свете наших предыдущих исследований существовало лишь одно-единственное возможное объяснение существования доримского деревянного сооружения на месте древнего монастыря, расположенного на дне долины Эгливсег, под Кастелл Динас Бран, Замком Грааля артурианских романов. Не могут ли эти древние деревянные фундаменты оказаться остатками капеллы, построенной Иосифом Аримафейским, хранителем Святого Грааля? Если это действительно так, открытые преподобным Оуэном под крытой галереей аббатства Валле Круцис деревянные фундаменты представляют собой остатки одной из самых первых в мире христианских церквей. И в этой связи быть может не случайно, что холм над аббатством Валле Круцис издревле известен под именем Ривабон, Гора Мабона, поскольку в некоторых ранних валлийских текстах Мабоном именуется Иисус Христос. Не случайно, наверно, и то, что река, стекающая со склона этой горы, по сей день носит название Авон Христионидц, Река Христианства.

Мы смотрели на солнце, неторопливо поднимавшееся над вершиной Горы Мабона и землей Модрон, и первые лучи его уже освещали долину Лланголлен. Под рассветными лучами призрачные клубы тумана поднимались со дна долины, затеняя руины аббатства Валле Круцис и воды священной реки Ди. Над морем тумана высился остров, коронованный темным абрисом источенных временем стен Кастелл Динас Бран. Какое-то время мы молча разглядывали пейзаж, поскольку озаренная утренним светом древняя цитадель Динас Бран рождала в наших душах архетипический образ волшебного Замка Грааля, Замка Чудес, о котором повествуют романы Артурианы, куда более красноречивый, чем любые слова. Когда мы наконец нарушили это молчание, в наших словах звучали воспоминания о взыскании нами исторического Артура, воспоминания о древних местностях, в которые приводил нас наш квест: к руинам монастыря Эмбри и огромным камням Пляски Гигантов; в страну Артура, Кернио, на западном побережье Уэльса; в Каэр Кай, где Артур провел свою юность; и в древний город Монтгомери, послуживший образцом для мифического Камелота. Далее наши мысли обратились к поискам таинственного Авалона, на земле которого мы стояли тогда, и к Аннуну, Кельтскому потустороннему миру, чьи мифы были записаны на ландшафте вокруг нас. Еще мы вспомнили Глэстингабурх, Город Глэстингов, и средневековое поселение, некогда процветавшее в долине под нами. Там, в укрытой туманом долине прятались и руины аббатства Валле Круцис, под которыми, возможно, укрыты остатки деревянной церкви Иосифа Аримафейского. Однако впереди другая история, новая дорога, которая уведет нас в горы и долины Северного Уэльса, чтобы найти там нечто такое, что позволит нам по-новому увидеть само происхождение Христианства.