Тучи сгущаются

Противник боится нас все больше. Боится наших внезапных нападений. Боится диверсий на железных дорогах. Боится, что в случае прорыва фронта партизаны создадут критическое положение в ближних тылах. По-прежнему особенно сильно беспокоит гитлеровцев судьба единственной коммуникации 3-й танковой армии — дороги на запад через Лепель. Состояние этой артерии можно сравнить с закупоркой вен конечностей живого организма — необратимым процессом, постоянно угрожающим самым худшим исходом. Сообщения разведки подтверждают одно и то же: враг мучительно ищет выход из положения. Он продолжает наращивать у наших границ войска. Непонятно одно: почему противник медлит, ведь со дня на день надо ждать весенней распутицы?

В эти дни я, кажется, впервые так явственно ощутил всю тяжесть ноши, всю ответственность, которая на меня была возложена ЦК КП(б)Б. Большую помощь оперативной группе оказывал Витебский подпольный обком партии. Он внимательно следил за положением в нашей зоне. Через своих представителей, которые находились у нас почти все время, он оперативно руководил деятельностью подпольных райкомов, партийных организаций соединения. Особую заботу о положении в нашей партизанской зоне проявляли секретари Витебского обкома партии И. Б. Позняков и Я. А. Жилянин. И. Б. Позняков часто и подолгу находился в бригадах, принимал личное участие в организации и проведении боевых операций. Помогали нам также инструкторы обкома партии И. Т. Китица, А. А. Адмиралов, секретарь подпольного обкома комсомола В. И. Лузгин и его инструкторы В. Т. Радкевич, А. П. Жавнерко и другие.

Сидел я как-то в штабе опергруппы. Думал о том, все ли мы подготовили к новому наступлению врага, не проглядели ли что-нибудь. «Кстати, надо подсказать Сакмаркину и Романову, чтобы на случай нападения карателей с востока позаботились о средствах эвакуации населения в тыл».

Внимание отвлек легкий царапающий стук. Я посмотрел в окно: голая веточка белой березы билась об оконное стекло. Весна жила в подталинах, в дрожащем над островками черной пашни белесом тумане, в снежной кашице разрушаемых теплом и солнцем зимних дорог, в оживленной возне воробьев, в задумчивой дремоте близкого леса. Если б можно было подогнать весну, чтобы гитлеровцы не смогли по весенней распутице и бездорожью сунуться к нам с техникой!

В дверь постучали. Это Дмитрий Алексеевич Фролов.

— Новые разведданные?

— Да. Замечено оживление в гарнизонах по железной дороге от Крулевщины до Полоцка.

— Характер оживления?

Капитан Фролов, опытный, вдумчивый командир, хорошо изучивший повадки врага, много сделавший для улучшения разведывательной службы, отвечает четко, уверенно:

— Противник и здесь наращивает силы. На станциях Зябки, Прозороки, Кульгай, Стельмахово прежние гарнизоны заменены воинской частью номер пятьсот семьдесят три.

— Откуда эта часть?

— Из-под Нарвы. Техника и живая сила в гарнизоны Зябки, Прозороки, Кульгай продолжают прибывать. На вооружении части — четыре сорокапятимиллиметровых орудия, одна гаубица, два средних танка и бронемашина. Немецкое командование усиливает и гарнизоны вблизи Ветрина. Тябут знает об этом.

То, о чем рассказал капитан Фролов, подтверждало прежние донесения разведок бригад. Не оставалось никакого сомнения в том, что противник имеет твердое намерение в самое ближайшее время блокировать партизанскую зону такими силами, с которыми не приходилось еще иметь дела ни нам, ни другим партизанским соединениям.

Как и всегда после получения новых сведении разведки, я собрал командиров опергруппы, чтобы обменяться мнениями, обсудить положение, наметить решения. Капитан Фролов охарактеризовал обстановку у границ партизанской зоны:

— Район Полоцка. Номера воинских частей, их численный состав устанавливать становится все трудней. Однако картина для нас здесь ясна. Идет усиленная подготовка к боевым действиям против партизан. Противник продолжает укреплять правый берег Западной Двины, сооружает дзоты, окопы, блиндажи. Ведутся работы по восстановлению разрушенной партизанами железной дороги Полоцк — Индра. Железнодорожный батальон (полевая почта 06 313), который здесь работает, разношерстный по национальному составу, оружие имеют только немцы. По обе стороны полотна сооружаются оборонительные укрепления. Восстанавливаемую дорогу противник собирается использовать не только в интересах фронта, но также для переброски войск и военных грузов к границам партизанской зоны.

— Есть ли новые сведения о передислокации войск противника в районе Полоцка?

— Да, есть. Замечено подозрительное движение вражеских войск с востока на запад. Например, из деревень Купнино, Горовые в направлении Полоцка ушла воинская часть (полевая почта 10 236). В том же направлении передислоцировалась воинская часть (полевая почта 30 278-С) из деревни Заборье и воинская часть (полевая почта 23 349) из деревни Глинно. В последние дни в Полоцк прибыли воинские части из-под Витебска. Концентрация войск противника в районе Полоцка сопровождается подвозом сюда боеприпасов. В ряде мест боеприпасы сложены в штабеля и замаскированы. Большие склады артиллерийских снарядов противник создал в деревне Большие Лежни.

Дмитрий Алексеевич рассказал о трудностях ведения разведки, связанных с усиленным движением частей противника в последнее время. Одни из них прибывали в деревни на кратковременный отдых, стояли два-три дня и затем опять направлялись в сторону фронта. Другие задерживались дольше, третьи не останавливались вовсе. В этом хаосе передвижения людей, техники, всевозможных воинских грузов, а вместе с ними и награбленного добра надо было уловить намерения врага, отличить воинские части, направляемые против партизан, от всех прочих.

Разведчики научились распознавать предназначенные для борьбы против партизан немецко-фашистские части по различным приметам, в том числе по знакам на легковых и грузовых автомашинах. На крыле легковых машин одной из воинских частей на северном направлении была нарисована коза, борта грузовых автомобилей той же части имели знак — орел и желтый треугольник. С помощью этих и других данных было установлено, что на северном участке зоны против партизан будут действовать 156-й запасной батальон, 156-й саперный батальон, 640-й пехотный полк 281-й охранной дивизии, 168-й пехотный полк 82-й пехотной дивизии, части 56-й пехотной дивизии.

Большая концентрация вражеских войск отмечалась в районе Лепеля. Численность гарнизона города достигала 2 тысяч солдат и офицеров. В Лепеле находился штаб немецкой дивизии и штаб бригады предателя Каминского. Главные силы противника размещались в бывшем военном городке и на окраинах города, особенно в юго-восточной части. В самом центре города солдаты вражеской армии занимали здания бывшей десятилетки, педучилища, детских яслей и детского дома, райисполкома.

Почти на всех перекрестках улиц были сооружены дзоты с круговым сектором обстрела. Город был обнесен проволочными заграждениями. Метрах в ста за проволокой размещались дзоты. Они были соединены между собой траншеями. В гарнизонах вдоль шоссе между Лепелем и Бочейковом дислоцировались части 201-й охранной дивизии, которой командовал генерал-майор Якоби. Штаб дивизии находился в Камене. Здесь же был штаб входившего в дивизию 601-го полка, которым командовал полковник Гены. Его заместителем был майор Крузе. Батальоны полка размещались в окрестных деревнях. Каждый батальон состоял из четырех рот, численность рот — около 100 человек в каждой. На вооружении роты было около 7 ручных, 2–3 станковых пулеметов, 4 ротных миномета. В каждой роте имелось 6 сторожевых собак. Удалось установить также возраст личного состава полка. В нем служили солдаты 1905 года рождения и старше.

201-я охранная дивизия входила в 7-ю армию (командующий генерал Айнен), штаб которой находился в Вильнюсе. Дивизия была переброшена в район Лепеля из Полоцка и Дриссы еще в январе 1944 года для охраны коммуникаций. Однако в последнее время разведчики стали замечать, что дивизия получила и другое задание. В личное пользование командира дивизии генерал-майора Якоби был выделен самолет, на котором он неоднократно летал осматривать партизанскую зону с воздуха. Гарнизоны, в которых дислоцировались части 201-й охранной дивизии, были пополнены живой силой и вооружением. Только в Камене в начале апреля имелись три 76-миллиметровые пушки, 5 батальонных минометов, 5 крупнокалиберных пулеметов, 15 ручных и станковых пулеметов. Густая сеть дзотов, окопов, проволочных заграждений окружала гарнизон. Особенно сильно была укреплена господствующая над местностью Церковная гора. Здесь находились все пушки, минометы, крупнокалиберные пулеметы.

В другие гарнизоны в конце марта — начале апреля прибыли артиллерийские части. К сожалению, их номера, количество и калибр орудий в первой декаде апреля еще не были установлены.

Ряд других примет (укрепление более мелких гарнизонов, строительство нового деревянного моста в Бочейкове, ускорение оборонительных работ вдоль дороги Лепель — Камень с применением взрывчатки) говорил о том, что противник торопится. Мы очень досадовали, что наши разведчики не могут проникнуть в гарнизоны по дороге Лепель — Березино — Докшицы: местных жителей — наших верных помощников — там не было. И все же примерная численность противника, вооружение и характер укреплений были нам известны. На юге и юго-западе зоны кроме полков изменника Каминского были сосредоточены части 6-й авиаполевой дивизии, 95-й и 195-й пехотных дивизий, 501-й танковый батальон, 2, 12 и 24-й полицейские полки СС, особый батальон Дирлевангера и некоторые другие подразделения.

На западный участок были подтянуты части 52-й запасной пехотной дивизии, два латышских буржуазно-националистических формирования, 26-й полк, отдельные подразделения, охранявшие железную дорогу Полоцк — Молодечно. Среди гарнизонов западного участка зоны наиболее многочисленным был докшицкий гарнизон. Здесь размещалось до двух тысяч гитлеровцев из 52-й запасной пехотной дивизии.

Немецко-фашистские войска были сосредоточены вокруг Полоцко-Лепельской зоны на семи участках. Их общая численность составляла более 60 тысяч человек. Воинским частям, охранным и эсэсовским подразделениям было придано 137 танков, 235 орудий, до 70 самолетов, находившихся на аэродромах Полоцка, Уллы, Бешенковичей, Березино, два бронепоезда (один на станции Загатье, второй курсировал между станциями Зябки — Прозороки).

Вся эта «армада» получила задание в течение короткого времени сокрушить партизан. К этому времени в партизанских бригадах Полоцко-Лепельской зоны насчитывалось 17 485 человек. На вооружении партизан на 1 апреля было 9344 винтовки, 1544 автомата, 626 ручных и 97 станковых пулеметов, 151 противотанковое ружье, 143 миномета, 16 орудий 45-миллиметрового и 5 орудий 76-миллиметрового калибра с таким скудным запасом артиллерийских снарядов, что их хватило всего на несколько дней боев.

Общая протяженность оборонительных сооружений партизан составляла более 230 километров. Участки отдельных партизанских бригад, например Лепельской, имени В. И. Чапаева, «За Советскую Белоруссию», 1-й Антифашистской, имени К. Е. Ворошилова, имени П. К. Пономаренко, были растянуты на 25–30 километров.

Оборонительные рубежи партизан к 10 апреля 1944 года представляли собой основные и промежуточные линии обороны на глубину 15–20 километров. Особенно тщательно были продуманы и оборудованы узлы сопротивления на участках партизанских бригад имени С. М. Короткина, имени П. К. Пономаренко, Лепельской, «За Советскую Белоруссию», имени В. И. Ленина (командир Н. А. Сакмаркин), имени К. Е. Ворошилова, имени ВЛКСМ, Смоленского полка И. Ф. Садчикова, бригады «Алексея». Оборонительные позиции этих бригад представляли собой систему окопов и заминированных полей, а на тактически выгодных для противника рубежах — дзотов. Подходы к партизанской зоне к апрелю были разрушены еще более основательно, чем прежде: уничтожены мосты, завалены и заминированы объезды, перекопаны дороги, на лесных дорогах сделаны завалы. На танкоопасных направлениях были сооружены надолбы, эскарпы, контрэскарпы, вырыты глубокие рвы, оборудованы удобные, хорошо замаскированные позиции для расчетов противотанковых ружей и истребителей вражеских танков противотанковыми гранатами. В каждом взводе готовилось по три смельчака — истребителя танков. Для них оборудовали тщательно замаскированные огневые точки в 300–400 метрах впереди боевых порядков партизан. При сооружении узлов сопротивления умело использовались естественные препятствия: реки, системы озер и болот, крутые подъемы и лесные массивы.

Опыт предыдущих боев убедил нас, что слабо замаскированные дзоты являются хорошей мишенью для артиллерии и минометов противника. Поэтому мы отказались от их строительства, заменив хорошо замаскированными окопами полного профиля с перекрытиями. Дзоты оставляли лишь на склонах высот, особое внимание уделялось маскировке.

При подготовке оборонительных укреплений не обошлось без некоторых упущений. Так, в бригаде, которой командовал А. Д. Медведев, в целом неплохо оборудованные первая и вторая линии обороны имели существенный недостаток: все они были обращены фронтом лишь в одном направлении — на юго-запад, не была разрушена ведущая в глубь зоны дорога Горново — Бортневичи, не в полной мере использовались особенности лесисто-болотистой местности для оборудования выгодных позиций. Командование бригады не полностью укрепило стыки с соседями. В бригаде «Октябрь» ограничились оборудованием опорных пунктов у деревень Витовка, Накол, Зуйница, Глоты, Ольховка. Расстояние между ними было значительным, поэтому взаимодействие опорных пунктов затруднялось. Многое успели поправить еще до начала наступления оккупантов, кое-что пришлось доделывать в ходе боев.

На территории Полоцко-Лепельской партизанской зоны активизировала свои действия вражеская разведка всех видов: агентурная, боевая, авиационная. Большинство лазутчиков, которые засылались в зону под видом пострадавших от немцев беженцев, бежавших из лагерей пленных, мы своевременно разоблачили и обезвредили. Войсковая разведка имела целью установить боевые порядки партизанских подразделений, их группировку, уточнить подступы к линии обороны, расположение огневых точек и, как правило, проводилась непосредственно перед боем. Мы отвечали хитростью на хитрость: переносили огневые точки на ложные позиции. Сложнее было с авиаразведкой противника, которая располагала средствами аэрофотосъемки. На отдельных направлениях ей удалось установить начертания линии обороны, кое-где выяснить характер наших укреплений. Но и здесь делалось все возможное, чтобы сбить противника с толку. Мы маскировали оборонительные линии, сооружали ложные позиции.

По свидетельству бывшего начальника штаба 3-й немецкой танковой армии Отто Гейдкемпера, немецко-фашистское командование ставило целью, окружая и уничтожая партизанские соединения, освободить занимаемые ими территории. В период с 11 по 17 апреля, во время операции «Ливень» («Regenschauer»), каратели должны были оттеснить партизан в западную часть зоны. После этого в ходе операции под кодовым названием «Праздник весны» («Frühlingsfest») не вводимые в действие до особого распоряжения силы, в том числе группа фон Готтберга, должны были завершить окружение партизан. Общее руководство карательной экспедицией было поручено командующему 3-й танковой армией генерал-полковнику Рейнгардту и группенфюреру СС фон Готтбергу — руководителю провалившейся карательной операции «Коттбус».

Гейдкемпер очень скупо пишет о деталях плана карательной экспедиции. Нам было известно, что ее намечали провести в четыре этапа. На первом гитлеровцы имели задачу взломать оборону партизан, овладеть левым берегом Западной Двины и захватить придвинский партизанский район. После этого методическим наступлением со всех сторон намечалось вытеснить партизан из лесных массивов, лишить их маневренности, истреблять в позиционных боях.

На втором этапе большие надежды возлагались на артиллерию, авиацию, танки. Немецко-фашистское командование было уверено, что, как только партизан вытеснят из леса, под напором техники они побегут без оглядки, потому что противопоставить немецкой артиллерии, самолетам и танкам им нечего.

На северо-западе зоны был поставлен сильный заслон в составе 15-й пехотной дивизии, особого полка СС, 26-го полицейского полка. Эти силы при поддержке бронепоездов должны были завершить разгром партизан при подходе к магистрали. Прижав партизан к железной дороге на участке Загатье — Прозороки, устроив здесь, как выразился один из пленных гитлеровцев, «мясорубку», оккупанты на третьем этапе надеялись полностью уничтожить партизанские соединения.

Четвертый этап по времени совпадал с тремя предыдущими и заключался в ограблении, истреблении и превращении в рабов мирного населения.

Предполагалось, что вся операция займет не больше 8–10 дней. До полной весенней распутицы все должно было быть закончено.

Тучи над Полоцко-Лепельским краем все более сгущались.

В самый канун наступления карателей на нашу зону пришло тревожное сообщение о событиях на брестской земле. 3 апреля в районе Иванова, Дрогичина, Березы, Бронной Горы и Ивацевичей крупные силы вражеской пехоты, усиленные танками, самолетами и другой техникой, атаковали боевые порядки партизанской бригады имени Ф. Э. Дзержинского. Патриоты держались стойко. Нападали на противника с тыла, наносили неожиданные удары по скоплению фашистов, их обозам. Лишь на третий день гитлеровцам удалось вклиниться в партизанскую оборону.

Командование Брестским партизанским соединением (С. И. Сикорский) с самого начала образовало круговую оборону, взяв под защиту около десяти тысяч жителей из Аптопольского, Кобринского, Березовского, Коссовского, Дрогичинского и Яновского районов. И когда фашисты попытались атаковать партизанские позиции с севера, они получили отпор. Партизаны неоднократно сами переходили в наступление, наносили врагу значительные потери.

17 дней и ночей вели бои с карателями партизаны Брестского соединения. Благодаря помощи боеприпасами и всем необходимым, которую оказывал Белорусский штаб партизанского движения, патриоты выдержали этот суровый экзамен.

 

Гладко было на бумаге…

Это произошло за несколько дней до начала карательной экспедиции. Группа разведчиков из отряда имени В. И. Чапаева партизанской бригады имени В. И. Ленина (комбриг Н. А. Сакмаркин) во главе с Н. В. Ворозовым проникла в расположение 56-й пехотной дивизии с заданием разведать глубину размещения вражеских гарнизонов. У старого большака разведчики замаскировались. Стали наблюдать. Метрах в трехстах, за развилкой дорог, стояли машины, прицепы, фургоны. Немного в стороне, под сосной, дымила походная кухня. Между машинами суетились солдаты, они разматывали катушки, тянули провод. Низкорослый офицерик бегал возле солдат, нервно жестикулировал, что-то кричал, но голоса его не было слышно. Офицер только мешал солдатам. Они спешили, тоже нервничали, переругивались между собой, толкались, и работа у них от этого не ладилась еще больше. Партизаны переглянулись: оказывается, даже пресловутая немецкая педантичность не уберегает от так хорошо известной всем студентам закономерности — недостатка времени перед экзаменами. Гитлеровцы явно не управлялись с завершением подготовительных работ перед наступлением. Разведчиков так и подмывало помешать в последний момент приготовлениям врага: все же что-то останется недоделанным.

К этой мысли вернулись снова после выполнения задания. Решили устроить засаду. Связистов на этом месте уже не было, но ждать пришлось недолго. Вскоре на дороге показалась колонна гитлеровцев. Подпустили метров на пятнадцать и открыли огонь из всех видов оружия. Схватка была недолгой: кого не настигли пули, тот бежал, даже не пытаясь сопротивляться. Разведчики по опыту знали, что второпях очень трудно определить силы хорошо организованной засады. Еще трудней принять боевой порядок тем, кто подвергся нападению. 35 вражеских трупов осталось после боя на старом лесном большаке. Партизаны вернулись домой невредимыми. В дело отряда имени В. И. Чапаева была занесена соответствующая запись. Она заканчивалась краткой традиционной фразой о наиболее отличившихся. Среди них значились: Н. В. Ворозов, Г. Г. Киреев, И. И. Яковлев.

9 апреля партизаны бригады имени В. И. Ленина (комбриг Н. А. Сакмаркин) взяли в плен двух солдат одной из частей 56-й пехотной дивизии. В эти же дни разведчики полка И. Ф. Садчикова привели гитлеровца из гарнизона Ветрино. «Языки» подтвердили предположения разведчиков, что карательная экспедиция должна начаться со дня на день.

Утро 11 апреля занялось над землей румяной зарей, перекличкой деревенских петухов, сизоватой дымкой туманов над талыми снегами. Партизанские часовые были настороже. Зорко вглядывались они в мутноватую даль, где чернели апрельские проталины и край неба сливался с низкорослыми зарослями ольшаника и лозы.

Когда в расположении вражеских войск прозвучали первые артиллерийские залпы и в воздухе с воем пролетели снаряды, партизаны с тревогой подумали о нависшей над ними опасности. Но больше они думали не о себе: за ними были сотни деревень, где жили десятки тысяч мирных людей.

Разрывы снарядов перемешали снег и грязь. Огонь нарастал с минуты на минуту. В полосе обороны партизанской бригады Н. А. Сакмаркина грохотало, стонало и дрожало около часа. Потом завязался бой с перешедшими в наступление передовыми частями 56-й немецкой пехотной дивизии. Схватка с самого начала приняла ожесточенный характер. Особенно напряженная обстановка сложилась у деревень Красное, Ляхово, Залуженье. Сосредоточив на сравнительно узком участке много пехоты с 35 танками, артиллерию, бомбардировщики, противник предпринял одну за другой четыре атаки.

Стойко держались партизаны бригады имени В. И. Ленина, хотя превосходство сил противника было огромным. Сыграли свою роль хорошая закалка личного состава подразделений, мастерство командиров, высокий боевой дух партизан.

Хотелось бы сказать о роли и месте в организации партизанских действий такой фигуры, как командир бригады. В условиях вражеского тыла от способностей, авторитета, личного примера командира бригады зависело очень многое. В зоне расположения и действия бригады он был единоначальником. Рассматривал и утверждал планы проведения операций, решал все другие вопросы. У нас было принято, что приказы, исходившие от опергруппы, для бригад, как правило, не детализировались. Это давало командованию, прежде всего комбригу, простор для проявления инициативы в рамках общей задачи. Командир бригады нес полную ответственность за выполнение заданий БШПД и опергруппы.

Безупречно справлялся со своими обязанностями командир партизанской бригады имени В. И. Ленина Н. А. Сакмаркин, начавший партизанскую деятельность еще в августе 1941 года. Вместе с бывшим секретарем Сиротинского райкома партии С. М. Короткиным и другими патриотами он принимал участие в организации партизанского движения на территории между Витебском, Полоцком и Лепелем. Летом 1942 года здесь уже действовала партизанская бригада. Ее возглавлял замечательный партизанский вожак Семен Михайлович Короткин (погиб в авиационной катастрофе в 1942 году). Его сменил Н. А. Сакмаркин. В дальнейшем бригада разделилась на две: имени С. М. Короткина (командир В. Э. Талаквадзе) и имени В. И. Ленина. Вторую бригаду возглавил Николай Александрович Сакмаркин. Обладая организаторскими способностями, имея солидный опыт борьбы в тылу врага, он показал себя незаурядным партизанским руководителем, грамотным в военном отношении командиром. Особенно высоко я ценил его личную дисциплинированность, требовательность к себе и подчиненным. Введенный в подразделениях бригады распорядок, систематическое повышение личным составом боевой выучки выполнялись неукоснительно. Н. А. Сакмаркин был решительным, дерзко и вместе с тем разумно смелым в бою, отлично ориентировался в самой сложной обстановке, никогда не терялся. Все это очень пригодилось в боях с карателями.

Оборонительные рубежи бригады имени В. И. Ленипа протянулись по фронту на 33 километра. На километр обороны приходилось в среднем 52 партизана. Комбриг все время находился на передовой линии, появляясь там, где было особенно трудно. Днем 11 апреля осложнилось положение у деревни Красное, на участке отряда имени А. В. Суворова. Узнав об этом, Сакмаркин поспешил туда. Численный перевес врага под Красным был очень значительным. Оценив обстановку, комбриг приказал, продолжая отбивать вражеские атаки, одновременно ввести в действие на флангах подвижные группы автоматчиков.

Напряжение боя все нарастало. Когда оно стало предельным, перед партизанскими позициями появились танки. Угрожая охватом слева и справа, они подползали в клубах дыма все ближе и ближе, разрастаясь в зловещие громадины, заглушали грохотом моторов, лязгом гусениц треск пулеметов и автоматов, хлопки выстрелов из противотанковых ружей. Когда танки чугунно-серыми тенями уже наползали на окопы, в дымной мгле стали различимы тени солдат. Неожиданно для всех головной танк вдруг дернулся и остановился метрах в семи от окопа. Его правый бок покраснел, огонь расползался по броне — танк горел. Крик восторга вырвался у партизан, раздалось громкое «ура!». Каратели залегли за подожженным танком и, пятясь назад, огрызались автоматными очередями.

Сакмаркин приказал ординарцу выяснить, кто поджег танк. Не успел тот отойти, как раздался сильный взрыв слева. Комбриг посмотрел в ту сторону в бинокль: вражеский танк попал на минное поле. Его башня была неподвижна, но вела огонь из пушки и пулеметов.

Между тем чугунно-серые тени продолжали выползать из мглы. Казалось, грохот их пушек перекрыл все звуки на земле. Разрывы снарядов впереди и позади окопов ухудшили видимость. Продолжать оставаться в окопах дальше было нельзя. И так немало партизан погибло: командир взвода Ефим Смирнов, бойцы Степан Галузо, Филипп Егоров, Василий Котляров, тяжелое ранение получили начальник штаба бригады Александр Изофатов и еще несколько бойцов. «Надо сохранить силы. Мы еще повоюем», — подумал комбриг и отдал приказ отвести отряд на запасной рубеж.

Упорно дрались и другие отряды бригады имени В. И. Ленина. Численный перевес и действия вражеской техники повсюду создавали очень трудные ситуации. В ряде мест вражеским танкам удалось переползти партизанские окопы. Но пехота карателей все равно не смогла захватить укрепления. Не раз в огне и дыму слышалось мощное «ура!» и цепи врага откатывались назад. На рубеже у деревни Ляхово стойко отражала атаки вражеских танков группа бойцов во главе с начальником штаба отряда имени К. Е. Ворошилова П. Д. Пузиковым.

Бронебойщик В. М. Федуро во время одной из вражеских атак уничтожил трех гитлеровцев, был ранен в руку, но не ушел с передней линии. Во время третьей атаки отважный партизан из противотанкового ружья подбил танк противника. Федуро не оставил позиции и после второго ранения.

Первый день боев в период нового вражеского наступления нашел отражение в шеститомной «Истории Великой Отечественной войны»: «В боях с карателями партизаны проявляли исключительную стойкость и самоотверженность. Бессмертный подвиг совершили партизаны-бронебойщики В. А. Волков, В. М. Федуро, Д. П. Хахель, В. П. Хахель, И. С. Хахель, С. Н. Коржаков и И. В. Чернышев из бригады имени В. И. Ленина во время боев в Полоцко-Лепельском партизанском крае в апреле 1944 г. Обороняя порученные им участки, они несколько раз подпускали вражеские танки на 30–40 метров и расстреливали их в упор из противотанковых ружей. Когда кончились патроны, бесстрашные патриоты бросились со связками гранат под танки».

Немецко-фашистское командование рассчитывало сильным ударом по правому флангу бригады имени В. И. Ленина разрушить партизанские оборонительные рубежи между озерами Березовое, Тетча, Яново и Западной Двиной и стремительным броском в направлении Полоцка овладеть двинским левобережьем. Вечером И апреля передовые немецкие части стремились достичь района больших придвинских лесов — Стралицы. Однако к исходу дня партизаны занимали рубеж Березово — Шищино — Пруды — Глинники — Аделино — свою вторую оборонительную линию. В ночь на 12 апреля командование бригады имени В. И. Ленина выслало в тыл противника подрывников, диверсионные группы, которые заминировали дороги, нанесли по фашистам удары из засад.

Сильное сопротивление оказал противнику правый сосед бригады имени В. И. Ленина — партизаны бригады «За Советскую Белоруссию». На участке обороны отряда имени В. И. Чапаева гитлеровцы начали наступление в 7 часов утра в направлении деревень Усая, Дубровка, Ягодки. Цепи пехоты сопровождали четыре танка. В бою, который длился около трех часов, партизаны нанесли оккупантам серьезный урон. Наступавший здесь немецкий батальон потерял до 50 человек убитыми и ранеными и один танк. К 10 часам утра под натиском численно превосходящего противника партизаны отошли на рубеж деревень Подлипки — Малиновка, что в нескольких километрах от первой линии обороны.

Затишье было недолгим. Подтянув свежие силы, противник повел наступление на деревню Подлипки. Это был еще более тяжелый бой. Вместо батальона отряд отражал натиск целого полка, вместо четырех танков — десять, более плотным стал артиллерийско-минометный огонь.

Партизаны теряли одного за другим своих боевых товарищей, но держались. Никто не помышлял о том, чтобы отойти. Горели дома и даже деревья, грохотали небо и земля, в дыму разрывов и пожара плохо были видны ломаные линии окопов и окрестности.

В этом бою участвовали и девушки-партизанки. Одна из них — санинструктор Лена Моисеева. Она вступила в партизанский отряд еще в 1942 году. В деле партизанской бригады «За Советскую Белоруссию» о санитарном инструкторе из отряда имени В. И. Чапаева Лене Моисеевой сохранилась лаконичная, но много говорящая запись: «Оказывала помощь раненым в боях». Да разве эти слова могут выразить всю сложность работы партизанского медика! В скоротечной схватке не всегда угадаешь, где свои и где враги, не всегда есть возможность своевременно оказать помощь раненому, вынести его из опасной зоны. Бой подвижен, полоса соприкосновения с противником неустойчива. Попробуй в такой обстановке сориентироваться точно! А ошибаться нельзя, за ошибки платят жизнями.

Лена отлично ориентировалась в перипетиях и ночного, и дневного боя. Она, как и многие ее подруги, не ограничивалась обязанностями санитарки. В трудные моменты девушка стремилась туда, где наиболее опасно, а там обстановка часто требовала непосредственного участия в бою с оружием в руках. И Лена не раз брала в руки карабин. Так случилось и на этот раз. Разрывом снаряда был выведен из строя расчет станкового пулемета. Лена под пулями вынесла троих раненых. Сделала перевязку, отправила в госпиталь, а сама вернулась на линию огня. Здесь она обратила внимание, что еще один из станковых пулеметов замолчал. Что-то случилось. Поползла. Свистящие над головой пули прижали девушку к земле. Подождала и двинулась дальше. Вот и пулемет. Приподнялась на руках и увидела, что все три пулеметчика недвижимы. По очереди проверила пульс у одного, второго, третьего. Никаких признаков жизни. Оставалось спасти лишь «максим». Не девичье это дело — вытаскивать с поля боя тяжелый станковый пулемет. Но Лена не колебалась. Местами станок пулемета за что-то цеплялся. Лена прилагала невероятные усилия, чтобы высвободить его, и все ползла, ползла. Вскоре спасенный «максим» снова был в строю, его огонь косил вражеские цепи.

Нелегко пришлось 11 апреля отряду имени С. Г. Лазо бригады «За Советскую Белоруссию». Начав наступление в 8 часов утра, главный свой удар противник направил на левый фланг отряда, где стоял первый взвод. Три атаки, переходившие в рукопашные схватки, были отбиты. Цепи наступающих врагов партизаны забрасывали гранатами. Бронебойщик Патапков из противотанкового ружья подбил танк. Отражение четвертой атаки возглавил начальник штаба отряда В. Н. Винокуров. Подпустив гитлеровцев на близкое расстояние, он приказал автоматчикам открыть огонь и сам стал в упор расстреливать карателей. Четыре оккупанта упали замертво от его метких выстрелов. В решающий момент начальник штаба поднял бойцов в контратаку, вырвался вперед, но упал, сраженный вражеской пулей.

Отчаянно дрались в этом бою командир взвода Ершов и политрук Маминченко. Политрука тяжело ранило. Рядовые Песоцкий, Ильиченко, Симоненко и многие другие в этот памятный день уничтожили по пять-десять фашистов. И все же карателям удалось ворваться в партизанские траншеи. Там озверелые гитлеровцы натолкнулись на труп бойца-партизана и в ярости стали колоть его штыками. Находившийся невдалеке партизанский пулеметчик открыл огонь по сгрудившимся у тела убитого варварам…

Мужественный поступок совершил 11 апреля разведчик отряда имени Н. А. Щорса (отряд держал оборону у деревни Суша) Д. А. Пискунов. Вот как он описан в деле партизанской бригады «За Советскую Белоруссию»: «Находясь в дозоре, Пискунов и два его товарища заметили цепь гитлеровцев. Цепь полукольцом подходила к деревне Батуколово, где был расположен дозор. „Примем бой“, — решили герои-партизаны и залегли с автоматами. Трое против сорока… В неравном бою двое погибли. Пискунов остался один. Тяжело раненный, он не выпускал из рук автомата. Пятнадцать фашистов расстрелял в упор, но и сам потерял сознание. Разъяренные фашисты бросились к почти беспомощному партизану. Герой открыл глава, превозмог себя, встал на ноги и выстрелами убил еще двоих солдат. Когда Пискунов увидел перед собой офицера, собрался с последними силами, наотмашь ударил его по лицу и упал сам. Гитлеровцы в ярости сожгли Пискунова заживо. Он погиб смертью храбрых, как подобает советскому патриоту. Память о нем будет жить долго».

Расчеты немецко-фашистского командования глубоко вклиниться в партизанскую оборону были сорваны и на участке обороны бригады «За Советскую Белоруссию».

И апреля со стороны Полоцка на партизанский полк И. Ф. Садчикова пошли в наступление с танками и артиллерией части 252-й немецкой дивизии. Наступающих все время поддерживала с воздуха авиация. Под прикрытием сильного артиллерийско-минометного огня рота гитлеровцев попыталась подойти к деревне Улище, но попала в окружение одного из отрядов полка. Результат боя — 44 убитых и раненых, 6 пленных гитлеровцев. Остальные бежали в направлении Ветрина.

В первый день боев партизанским подразделениям пришлось встретиться с численно превосходящим, до зубов вооруженным врагом. Благодаря беспредельной храбрости и исключительной стойкости патриотов немецко-фашистскому командованию не удалось взять в свои руки инициативу боевых действий. Ценой больших потерь фашисты заняли лишь отдельные участки партизанской обороны. Это свидетельствовало не об успехе, а о срыве плана первого этапа операции. Неудача первого дня серьезно озадачила фашистов. Они не ожидали, что, создав численный перевес, противопоставив легкому стрелковому оружию танки, артиллерию и авиацию, получат такой отпор. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить…

 

Дни и ночи

Штаб опергруппы работал круглые сутки. В первый же день боев я радировал секретарю ЦК КП(б)Б П. К. Пономаренко и представителю БШПД на 1-м Прибалтийском фронте И. И. Рыжикову о том, что бригады атакованы силами 56-й и 252-й пехотных дивизий и 161-го отдельного пехотного полка при поддержке большого числа танков, артиллерии и авиации и что первые атаки отражены. В ответ получил указание: как можно дольше удерживать оборонительные рубежи, маневрировать, применять тактику нападения из засад, отходить на заранее подготовленные позиции только по приказу командования. Руководство БШПД вместе с тем напоминало о нашей главной задаче — сохранять силы, беречь людей.

Члены оперативной группы были направлены на места боев. Координировать действия партизанских бригад на северо-восточном направлении было поручено А. Ф. Бардадыну и И. И. Зиненко. Вечером 11 апреля И. И. Зиненко доложил, что на левом фланге бригады имени В. И. Ленина (комбриг Н. А. Сакмаркин) враг занял деревни Аделино, Глинники, Осиновка и что на этом направлении бригаде необходимо оказать помощь, ибо численный перевес у противника здесь громадный. Я распорядился подкрепить левый фланг бригады имени В. И. Ленина двумя отрядами из бригады имени В. И. Чапаева и одновременно двинуть на рубеж Слобода Паулье четыре отряда резервной 16-й Смоленской бригады, которой в эти дни и в течение всей экспедиции командовал И. К. Алосенков.

К сожалению, в истории партизанской борьбы кроме описаний подвигов и побед есть и страницы, повествующие об ошибках и утратах. Не обошлось без них и у нас. Одна из неудач постигла партизан на участке бригады имени В. И. Чапаева у деревни Батярщина. На боевом счету этой бригады было много славных дел: многочисленные операции по разгрому вражеских гарнизонов, эффективные действия на железных и шоссейных дорогах, уничтожение мостов, спасение детей из немецкой неволи. Чапаевцев хорошо знали в Ушачском, Ветринском, Полоцком и других районах, население оказывало им всяческую помощь. К началу апрельской операции бригада была самой крупной в зоне. В ее рядах насчитывалось 2168 бойцов и командиров, на вооружении отрядов имелось 35 минометов, две пушки. Протяженность оборонительных рубежей бригады составляла 35 километров. Ее боевые порядки находились в непосредственной близости от линии фронта, и, естественно, на этот участок немецкое командование бросило значительные силы. Наступающим частям 56-й пехотной дивизии были приданы средние и тяжелые танки, самоходные орудия. Противостоять такой силе было, конечно, нелегко. К тому же командование бригады имени В. И. Чапаева не сумело лучшим образом использовать противотанковые и другие средства, чтобы отразить натиск наседающих немецких частей.

Овладев деревней Батярщина, одна группа вражеских войск двинулась в направлении населенных пунктов Василевичи, Передовой, Прудок и заняла их. Другая группа гитлеровцев из Батярщины направилась по большаку параллельно реке Западная Двина. Были заняты деревни Усвица-1, Глыбочка, Антуново, Кисели. Вслед за этим пало Богородицкое, где раньше размещался штаб бригады. Над отрядами нависла угроза окружения у излучины Западной Двины. Единственным выходом из создавшегося положения было вывести отряды на оборонительный рубеж у местечка Гомель. Партизаны вынуждены были выйти из леса. В дальнейшем ценой больших потерь противнику удалось занять населенные пункты Долецкие и Защаты.

Тяжелые бои продолжали вести отряды партизанской бригады имени В. И. Ленина (комбриг Н. А. Сакмаркин). 12 апреля они мужественно отражали атаки танков и пехоты противника. Позиции партизан непрерывно обстреливали и бомбили 12 вражеских самолетов. После захвата гитлеровскими войсками Батярщины бригада имени В. И. Ленина оказалась разрезанной на две части. Под угрозой окружения оказались отряды, позиции которых находились восточнее Батярщины. Враг был уверен, что участь прижатых к Западной Двине отрядов предрешена, упорное сопротивление партизан он считал бессмысленным. Но самонадеянность дорого обошлась противнику. Наступавшие здесь немецкие части в течение дня были так сильно измотаны партизанами, что к вечеру прекратили боевые действия. Этим воспользовались патриоты. Без отдыха после тяжелых дневных боев, неся на руках раненых, они совершили длительный переход по маршруту Пукановка — Белые Плусы — Туржец и избежали окружения. За ночь, пробираясь по глубокому талому снегу, люди прошли до 40 километров. А 13 апреля они уже дрались на рубеже Яново — Слобода Паулье.

В то время как прижатые к реке отряды изматывали противника и одновременно готовились к ночному рейду, основные силы бригады имени В. И. Ленина вели упорные бои с вражеской группировкой, пытавшейся пробиться в район больших озер. Карателям казалось, что как только они вытеснят партизан из лесов, операцию можно будет считать завершенной. Партизаны-де на открытой местности сами разбегутся. Но и здесь фашисты просчитались. Основным силам бригады имени В. И. Ленина уже 12 апреля пришлось драться, так сказать, в открытую. У поселка Передовой, находящегося за пределами лесных массивов, партизаны вместе с частями 16-й Смоленской бригады отразили несколько бешеных неприятельских атак при участии танков. Партизаны подпускали цепи противника на 50–70 метров и в упор расстреливали гитлеровцев.

Ничего не вышло у карателей и с захватом плацдарма на левом берегу реки Дива. Стремясь использовать особенности пересеченной местности, противник 12 апреля форсировал этот водный рубеж, занял удобную высоту. Два отряда — один из бригады имени В. И. Ленина, другой из 16-й Смоленской — стремительной атакой выбили гитлеровцев с высоты и отбросили за реку. Противник понес тяжелые потери.

Поздно ночью, возвратись с передовых позиций, я позвонил Н. А. Сакмаркину. Комбриг доложил об обстановке.

— Как настроение у людей?

— Боевое, товарищ командующий зоной, бойцы и командиры дерутся как львы. Хочу отметить смелые действия начальника штаба отряда имени Куриленко Богданова. Вместе с отрядом из 16-й Смоленской бригады он так всыпал фашистам, что далеко не все они нашли обратный путь за реку Диву.

— Значит, партизаны не страшатся карателей на открытой местности?

— Не страшатся, товарищ полковник. Сказки это, что мы способны действовать только в лесу, из засад да в ночных условиях. Теперь каратели сами в этом убедились.

— Скажите, а как погиб начальник штаба Изофатов?

— Вы уже знаете? Тяжелая утрата… Александр Кузьмич был любимцем бригады. В штабе я считал его незаменимым… Это случилось в полдень у деревни Батярщина. Там под прикрытием танков сильно напирала вражеская пехота. В напряженный момент боя Изофатов поднял партизан в контратаку и тут был смертельно ранен осколком снаряда. Рядом упало еще несколько партизан. Огонь был очень сильный, но нашелся смельчак, который и в этих условиях вынес начальника штаба с поля боя. Это сделал А. Л. Шалаев.

— Обоих представьте к правительственной награде.

— Я уже распорядился.

Комбриг рассказал о других совершенных в этот день подвигах — о геройской смерти командира взвода М. Е. Смольникова, политрука взвода Г. И. Скорикова, командира отделения П. В. Морозова, бойцов Н. М. Казаковой, Н. Н. Королева, Н. Н. Федотовой, Н. Н. Зайцева, В. А. Сапего, М. А. Бычкова, Н. П. Иванова, не уступивших врагу своих позиций. Придавая особое значение этим своего рода испытательным боям, я поручил Сакмаркину запросить из отрядов списки особо отличившихся и представить в штаб опергруппы. Николай Александрович выполнил это поручение, и мне хочется назвать здесь их имена. Вот они: М. Д. Герасимов, М. К. Афанасьев, М. Ф. Рудов, С. П. Романенко, М. Н. Федотов, Н. Н. Никифоров, В. М. Никифоров, А. В. Иванов, И. К. Трапезников, В. Г, Когаленок, В. Ф. Иванов, Е. А. Матюшенко, П. П. Тарбеев, А. Ф, Корзун, Т. П. Гусаков, В. В. Леонов, А. И. Орлов, А. И. Пухначев, Г. Т. Дашкин, И. М. Попов, Г. К. Гусаков, Е. И. Елецкий, А. А. Денисов, Б. В. Сидоров, П. И. Гаврилов, Т. Т. Гусаков.

Отдав комбригу Сакмаркину распоряжение занять оборону на рубеже Яново — Слобода Паулье, я попросил оперативные сводки, развернул на столе карту и стал изучать положение на северо-востоке зоны. По правде сказать, радостного в нем было мало. Особенно огорчительной была неудача бригады имени В. И. Чапаева. Противник овладел левобережьем Двины и продвинулся на рубеж реки Дива. В целом на второй день экспедиции результативность боевых действий для противника была как будто большей. В действительности и 12 апреля продвижение фашистских войск и приблизительно не напоминало блицоперацию, на что делало ставку немецко-фашистское командование. Врагу не удалось добиться высокоэффективных действий наземной и авиационной техники. Партизаны, вопреки расчетам карателей, не испугались танков, артиллерии и самолетов и довольно успешно отражали их натиск. Следует учесть и то, что занятая территория досталась неприятелю ценой больших потерь. На основном участке партизанской бригады имени В. И. Ленина 56-я немецкая дивизия не досчиталась в этот день до 200 солдат и офицеров убитыми и ранеными. Значительны были потери карателей и на других направлениях.

Подытоживая события дня, осмысливая происшедшее, взвешивая все плюсы и минусы хода и результатов боевых действий, я пришел к выводу, что унывать нет оснований. Исключительное мужество и героизм, проявленные партизанами в боях, вселяли твердую уверенность, что в этом неравном поединке они хорошенько проучат карателей. Многие события дня вызывали в душе необыкновенное чувство гордости за наших партизан. К примеру, один только 1-й отряд 16-й Смоленской бригады во главе с командиром отряда В. П. Куряковым и комиссаром В. С. Степичевым в ожесточенной схватке уничтожил до 90 гитлеровцев, проявив в бою поистине высокое мастерство. А как дрались партизаны полка И. Ф. Садчикова! На этом участке гитлеровцы также сделали попытку смять партизанские заставы и зайти в тыл боевым порядкам полка в районе деревни Заскорки, но не смогли сдвинуть партизан с места и отступили…

Настороженная тишина за черными стеклами окон караулила бессонную ночь штаба. Время от времени ее нарушал грохот далеких разрывов. Слышны были шаги часового под окном. За перегородкой бодрствовали наши радисты. В соседней комнате над картами и схемами склонился капитан Зиненко. Вот опять слышны разрывы. И все на северо-востоке. Не хитрит ли враг? Может быть, как раз в это предутреннее время подбираются к нашим укреплениям вражеские цепи на других направлениях?

Попросил телефонистов соединить меня с командиром бригады имени ВЛКСМ И. А. Куксенком. Эта бригада размещалась на западном направлении и занимала семикилометровую укрепленную полосу между населенными пунктами Рябченки и Осиновка, что недалеко от станций Зябки и Прозороки. Как раз на этом участке курсировал вражеский бронепоезд. Комсомольско-молодежная бригада немногочисленная, в ее рядах всего 340 бойцов.

Перед экспедицией партизаны серьезно беспокоили оккупантов на железной дороге Полоцк — Молодечно.

4 апреля у железнодорожного переезда Хвощево отряд «Сибиряк» пустил под откос эшелон противника. В результате крушения был разбит паровоз и шесть вагонов с боеприпасами. На обратном пути партизаны обстреляли двигавшуюся по железнодорожному полотну роту противника, убили более десятка гитлеровцев, остальные разбежались. 8 апреля у переезда Боровые отряд «КИМ» подорвал около полусотни рельсов. Партизаны отряда имени С. Г. Лазо у Стельмахова из противотанкового ружья подбили паровоз, частью уничтожили, частью разогнали охрану. На следующий день отряд «КИМ» у того же переезда Боровые подорвал еще 80 рельсов.

В самый канун экспедиции партизаны отряда «Сибиряк» совершили нападение на железнодорожный переезд у станции Зябки и подорвали до 50 рельсов. В ответ на это противник силой до двух рот начал наступление в направлении деревень Заполье и Бояры, но, потеряв более 30 убитыми, отошел.

Можно было ожидать, что оккупанты, заботясь о безопасности железнодорожной магистрали, предпримут наступление и на этом участке. На западе, однако, было без перемен. Впрочем, как доложил комбриг, партизаны здесь не бездействовали.

— 11 апреля, — сообщил И. А. Куксенок, — в районе Хвощева отряд «КИМ» подорвал 50 рельсов.

— Молодцы!

— На завтра мы тоже подготовили подарок фашистам. Доложу, когда проведем операцию.

— Добро, действуйте! Только смотрите в оба. Чуть что — сообщайте любым способом.

— Не беспокойтесь, товарищ полковник, обо всем важном сообщим немедленно.

И действительно, 13 апреля комсомольцы совершили удачную диверсию на железной дороге — подорвали австрийский паровоз. Это сделали партизаны отряда имени С. Г. Лазо. 14 и 15 апреля отряд «КИМ» взорвал девятиметровый железнодорожный мост у населенного пункта Боровые, а у деревни Пискуново подрывники из отряда имени Михаила Сильницкого разрушили большой участок железнодорожного пути. Прошло еще четыре дня, и снова загремели взрывы у станции Кульгай, а у деревни Якушино взлетел на воздух вагон с боеприпасами.

Большой помощью были боевые действия бригады имени ВЛКСМ в условиях, когда все жарче разгорались бои на других участках. Почти ежедневно совершая диверсии на железной дороге, бригада практически парализовала движение на одной из важнейших коммуникаций противника. Ни «волчьи ямы», ни проволочные заграждения с системой сигнализации, ни минные поля и засады, ни усиленное патрулирование полотна — ничто не могло остановить партизан. Подтянутые в начале апреля в район железной дороги 26-й полк, части 52-й пехотной дивизии и другие фашистские формирования тоже оказались не в состоянии оградить дорогу от ударов партизан. Надо было обладать исключительной изобретательностью, стальными нервами и безграничной храбростью, чтобы в этих условиях пробираться к железной дороге и совершать диверсии.

Ни сна, ни отдыха не знали партизаны. Обстановка усложнялась. С каждым днем становилось все трудней и трудней. Но мы не падали духом.

 

Тетча

Тетча — тихая белорусская деревушка. Стоит она на возвышенности. Внизу — цепь озер и небольшая речка. Направо — озеро Березовое, а за ним деревня Красное. Налево от деревни еще озеро, значительно большее. Местные зовут его по деревне Тетча. В Слободе Паулье, что на противоположном берегу озера, оно известно как Паульское. В других же окрестных деревнях — Акулине, Городке, Горбатице — где как. Вообще здесь принято, что если в разговоре озеро называется Паульским, то, значит, речь идет о местах, близких к Паулью. Если ж говорят об озере Тетча — это уже другая сторона. Давнишний спор картографы разрешили миром. На карте Белоруссии значится: «оз. Паульское (Тетча)».

Пусть так. В апреле же 1944 года озеро называли не иначе как Тетча. 14–17 апреля здесь разыгрались упорные бои. Достаточно взглянуть на карту, чтобы понять, почему гитлеровцев привлекла эта ничем особенным не примечательная деревушка. Она стоит как форпост на узком межозерном перешейке. Других путей в глубь партизанской зоны поблизости нет.

12 апреля два отряда из 16-й Смоленской бригады заняли перешеек между озерами. Чтобы преградить фашистам путь, партизаны сожгли мост через реку Дива и начали укрепляться на приозерных высотах. Всю ночь копали окопы, оборудовали пулеметные гнезда, ячейки для бронебойщиков, стрелков.

Перед боем, как перед встречей с неизвестностью, тревожно. Каждый думает о своем. Мысли о прошлом, далеком и близком, помогают отвлечься. Взводный Василий Смолкотин, наверное, вспоминает кошмар вражеского плена, почерневшие от голода и пыток лица боевых товарищей, трупы в кюветах, автоматные очереди роботов-конвоиров. От тех дней памятно острое ощущение голода и жажды и необычайно сильное чувство ненависти к врагам. Пожалуй, это чувство было сильнее всех. Словно в нем аккумулировались все человеческие чувства. Николай Беркутов думает о Минске, куда перед войной собирался ехать, чтобы поступить в институт. Но вместо института был фашистский застенок, пытки, потом смерть отца…

Заместитель комбрига, как никогда, озабочен. Предстоит жестокий бой, и Иван Алесенков перебирает в памяти все, что касается предстоящего сражения. Комбрига нет. Майор Шлапаков болен, он за линией фронта. Алесенков почти физически ощущает, какая тяжесть свалилась на его плечи. В бригаде нет тяжелого вооружения артиллерии и даже минометов. 9 станковых пулеметов и 4 противотанковых ружья — вот и все, что можно противопоставить до зубов вооруженным карателям. На узком межозерном участке фашисты сосредоточили 12 танков и 18 орудий, из них 6 штурмовых орудий «фердинанд».

Хорошо еще, думает Алесенков, что для танков и артиллерии недоступны озера: лед не выдержит.

Чуть забрезжил рассвет, как за рекой бухнул первый артиллерийский выстрел. Над головами с воем пролетел снаряд и разорвался где-то за боевыми порядками. Началась артиллерийская подготовка. Вражеские пушки разных калибров били по наскоро сооруженным партизанским укреплениям и навесным огнем, и прямой наводкой. Партизаны отряда имени Куриленко, выставив наблюдателей, залегли в траншеях. Когда утихла канонада, раздался рев моторов: пошли в наступление вражеские танки.

Казалось, исход боя был предрешен. Но как раз в тот момент, когда танки, а за ними пехота вплотную подошли к партизанским укреплениям, в рядах карателей произошло замешательство. Совершенно неожиданно для врага бой вспыхнул на его фланге. Это партизаны, пройдя по льду озера, ворвались в боевые порядки противника. Атака захлебнулась. Опомнясь, каратели пытались атаковать вновь, но тоже безрезультатно. Трехчасовая схватка окончилась для противника плачевно: на поле боя остались два подбитых партизанами штурмовых орудия, много убитых и раненых.

Ранним утром 15 апреля обозленный противник около двух часов осыпал снарядами партизанскую оборону. Артиллерийский огонь был еще плотнее, чем накануне. Атака началась под прикрытием выставленных на удобные позиции пушек и танков. По примеру партизан противник на этот раз сам выслал обходные группы по озеру.

В очень трудном положении оказался отряд имени Куриленко. Но партизаны стояли насмерть. Бронебойщик А. А. Карпов с напарником подбил два вражеских танка. На другом направлении почти одновременно на минах подорвались два штурмовых орудия. Враг лез напролом. Гром бивших прямой наводкой пушек, визг и разрывы мин, ружейно-автоматная и пулеметная стрельба, взрывы гранат, стоны раненых — все слилось в общий оглушающий шум боя.

В тот же день стоустая молва разнесла весть о самоотверженном поступке партизана Ивана Сысоева. Осколком снаряда его ранило в ногу. Схватив в руки противотанковую мину, он бросился под танк. Подвиг Сысоева вдохновил партизан. Они поклялись умереть, но не отступить ни на шаг, отомстить за смерть товарища. Пропустив уцелевшие танки, метким огнем встретили партизаны вражескую пехоту и отразили атаку.

Шел четвертый час боя. Силы партизан иссякали. В самый напряженный момент на их оборонительные укрепления обрушился вражеский огонь со стороны кладбищенских высот. На самом опасном участке появился Иван Алесенков. Он лег за пулемет и открыл прицельный огонь по группе прорвавшихся к кладбищу фашистов. Но это уже были последние усилия. Создалась угроза окружения. Несмотря на упорство обороняющихся, полукольцо со стороны деревни и кладбища сжималось, фашисты проникали все глубже, охватывая боевые порядки партизан. Оценив обстановку, заместитель комбрига приказал отходить ложбинами к лесу. Вслед партизанам по льду озера, по балкам била артиллерия. Отряды организованно отошли к деревне Веселая Горка, дав возможность местным жителям эвакуироваться в глубь зоны.

17 апреля была теплая солнечная погода. Таял снег, журчали ручьи. Почки на деревьях набухли и выглядели тяжелыми, их распирали и грозили вот-вот разорвать соки земли. Природа оживала после зимней спячки. Все вокруг обновлялось, хорошело, звало к жизни. И что еще больше усиливало ненависть партизан и всех жителей зоны к захватчикам и вызывало желание как можно скорее выгнать их с родной земли.

После сражения у Тетчи каратели стали осторожней, осмотрительней. Обнаружив, что подступы к передней линии у деревни Веселая Горка заминированы, противник еще с утра стал методично обстреливать каждый метр предполья. Артиллерийский обстрел продолжался более часа. Потом в атаку пошла пехота. На партизан валила немалая сила — до полка пехоты. Чтобы поднять «боевой дух» карателей, их перед боем накачали шнапсом. Дело в том, что действовавшие на этом направлении части 56-й пехотной дивизии и 161-го пехотного полка, по существу, топтались на месте. Они не выполнили задачу обезопасить правый фланг группировки, наступавшей вдоль большака Черствяды — Сорочино — Ушачи, и тем вызвали большое недовольство своего командования. Обещанная вражеским солдатам чуть ли не увеселительная весенняя прогулка по богатому краю оборачивалась ежедневными массовыми похоронами и не вызывала никакого энтузиазма. Фашистскому командованию ничего не оставалось, как подбадривать их водкой.

Пьяные солдаты сбивались в кучи, дико орали, горланили, лезли напролом вперед, под огонь партизанских пулеметов и автоматов. Потемневший от солнца снег у переднего края обороны был густо усеян телами убитых и оставленных раненых. Раненые стонали, просили о помощи, но оставшиеся в живых спешили унести ноги. В этом ярко проявилось разложение гитлеровской армии, которое высшее офицерство и генералитет все еще пытались скрыть от солдат, младших командиров, от самих себя.

Бой у Веселой Горки утих после полудня. Лишь 6 бомбардировщиков не оставляли в покое позиции партизан. Думали, что противник этим и ограничится. Но после короткой передышки враг предпринял новую атаку.

На этот раз в наступление были брошены четыре танка и два штурмовых орудия. Как ни старались поутру вражеские артиллеристы, они не сумели обезвредить все минные поля. Штурмовое орудие и один танк подорвались на минах. Но три танка и одно штурмовое орудие все же подошли вплотную к партизанским окопам. Прячась за танками, в атаку двинулась пехота. Плотным огнем встретили ее партизаны. Стали перегреваться стволы пулеметов, один за другим они выходили из строя. Пришло время, когда у партизан на линии огня осталась только половина пулеметов.

Один из танков зашел с левого фланга и открыл огонь вдоль окопов из пушки и пулемета. К этому времени обстановка сложилась так, что оставаться в окопах было равносильно гибели. Командование бригады по согласованию со штабом оперативной группы приняло решение отвести отряд на новый рубеж. Но прорвавшийся танк угрожал отрезать пути отхода. Взводу Василия Смолкотина было приказано прикрыть отход отряда. Смельчаки продолжали лежать в окопах и тогда, когда на них, угрожая раздавить, надвигался вражеский танк. Заметив, что отряд отходит, гитлеровцы бросились вдогонку. Но их пыл охладил меткий ружейно-пулеметный огонь. Партизанская «карманная артиллерия» — гранаты довершили дело. Бой у Веселой Горки стоил карателям больших потерь.

Этот день был горячим и на других участках 16-й Смоленской бригады. 1-й отряд выдержал трудный бой у деревни Горбатица, что в нескольких километрах от Веселой Горки. Об этом говорит запись, сделанная рукой очевидца: «Вплотную подпуская орущих гитлеровцев, партизаны в упор били их из винтовок, автоматов, пулеметов, взрывали гранатами, мужественно выдерживая шквальный артиллерийский и минометный огонь и непрестанные налеты немецких бомбардировщиков». В бою отличился командир взвода И. Ф. Бубнов. Бесстрашный партизан уничтожил до десяти гитлеровцев. Отличились также партизанские пулеметчики.

После памятного январского боя партизан 16-й Смоленской бригады в деревнях Красное и Красная Горка каратели стали называть ее «Смоленск-зондер» («Смоленская особая»). Апрельские бои еще выше подняли престиж бригады.

Любопытно, что в 1943 году, в январе и феврале 1944 года, когда фашисты надеялись легко разгромить партизан, они обращались к нам в листовках только «с позиции силы». Сыпали угрозами, выражений не выбирали. В апреле же 1944 года каратели пытаются заигрывать с нами: «Партизаны! Вы лучшие русские люди, ибо только лучшие могут перенести все тяготы вашей партизанской жизни. Переходите к нам…»

События 14–17 апреля в районе Тетчи сыграли немаловажную роль в перемене формы и тона обращения к нам со стороны фашистских оккупантов. Это было признание нашей силы и собственной слабости. Отпор карателям на северо-восточном направлении имел и непосредственное военно-оперативное значение: враг прекратил здесь наступление.

18 апреля мы с заместителем командира 16-й Смоленской бригады И. К. Алесенковым осматривали новые позиции на линии деревень Половинники — Аксюты — Гороватка — Новый и Старый Рог.

— А все-таки здорово поколотили наши ребята карателей, — блестя глазами, говорил Иван Кузьмич.

— Похоже на то, что сюда они пока что, а может быть, и вообще больше не сунутся. Это победа, и немалая. Но ведь она досталась в жестоком бою, добыта немалой кровью.

Ну, наши потери не сравнить с потерями фашистов, товарищ полковник.

— Я не о том. Скупо пишете о героях — вот что я хотел сказать. Слышал я, что в бою отличился пулеметчик В. П. Алейников. А какой он подвиг совершил, неизвестно.

— Верно, с этим у нас вышла недоработка. Не успеваем, некогда. Вы хотите знать, чем отличился пулеметчик Алейников? Он прикрывал отход отряда. Каратели пытались перехватить четвертый отряд на путях отхода, и, если бы не Алейников, трудно пришлось бы ему. Метким огнем Алейников задержал гитлеровцев, положил их и прижал к земле. Отряд сделал маневр и оторвался от наседавшего противника. Вражеские артиллеристы засекли пулеметную точку и открыли по ней огонь. Снаряды ложились густо, но в цель не попадали. Пулемет замолчал. Когда гитлеровцы поднялись, Алейников снова открыл огонь. Много он там положил фашистов.

— Сам цел?

— Выполнил приказ и благополучно отошел.

— За это дважды молодец. Вот так и следует сообщать.

— Согласен, товарищ полковник. Но ведь героев много, а писать никто не хочет.

— Что значит «никто не хочет»?

— Вы меня неправильно поняли. Во время боев все рвутся на передовую. А людей, сами знаете, мало.

— И все-таки отделываться словом «отличился» не следует. Сейчас у вас передышка, вот и пишите.

— Сделаем. Надо, пожалуй, более подробно рассказать о пулеметчике Н. Я. Паусе. Удивительной выдержки человек. Понимаете, каратели рядом, а он не стреляет. Подпустит метров на 15–20, да как откроет огонь в упор. Много гитлеровцев уничтожил. А в пятом отряде бойцы П. Н. Красовский и И. Г. Калугин танк подбили. Тоже заслуживают награды.

— А что, «танкобоязнь» прошла?

— Прошла! Такой научились давать отпор танкам, что вражеские танкисты не лезут больше напролом, остерегаются.

Новая линия обороны 16-й Смоленской партизанской бригады находилась в своеобразном треугольнике между озерами Яново, Тетча, Черствядское. Это как раз в центре той самой оригинальной фигуры, которая на карте напоминает клин летящих на северо-запад, немного левее Полоцка, журавлей. Среди ушачских озер это самые крупные. Они оказывают заметное влияние на климат окружающей местности. При похолодании в летнее время от озер тянет теплом. Зато в теплые весенние дни они долго дышат сырым холодным воздухом. Здесь и весна наступает позже, чем в других местах.

Настроение у партизан было бодрое, даже приподнятое. Они гордились своими боевыми делами и были готовы продолжать неравную борьбу. То там, то здесь слышались шутки, смех. В одной из групп партизан шел разговор о рыбных богатствах здешних озер. Усатый партизан нещадно дымил самосадом и говорил с достоинством и большим знанием дела:

— Рыба — она тоже образованная, где попало жить не будет, ищет места посытнее да поспокойнее. Взять Черствядское озеро, самое большое среди здешних. Почему его любит карась, сазан, плотва, щука и даже налим? Потому как вода в озере теплая, ласковая и продуктов питания для рыбы хоть отбавляй. Довольствия, прямо скажем, лучше не найдешь. Есть чем побаловать и щуке и карасю. Летом как разрастется вдоль берега да вокруг островов тростник да камыш — диво дивное. Пониже, под водой, целые подводные луга, в них и жирует рыба. Карась да саван планктоном балуются, а щука — та за мелкой рыбешкой промышляет. Одно неладно. В морозные зимы воздуху в озере мало, задыхается рыба. В первую военную зиму, в сорок втором, как хлынула она в реки, к прорубям. Чем ее только не доставали — и саками, и решетами, и продырявленными старыми ведрами! Возами возили.

Сидят, слушают бойцы своего старшего товарища, и, кажется, нет для них важнее заботы, чем проблема спасения рыбы в лютые зимы в Черствядском озере.

— А в Паульском почему заморов не бывает? Оно ведь тоже мелководное, — спрашивает молодой партизан с еще не тронутым бритвой пухом на верхней губе.

Рассказчик отвечает не сразу. Он щурит правый глаз, делает три глубокие затяжки и, убедившись, что никто не в состоянии ответить на такой серьезный вопрос, говорит по-профессорски важно:

— Через Паульское, как и через Березовое озеро, протекает река Дива. Впадает она около Тетчи, вытекает в северной части и бежит дальше, в Яновское озеро. Река почти никогда не замерзает. Потому она все время, как насос, подает в озера свежий воздух.

— Кислород, — добавляет кто-то.

— Вот именно, — соглашается рассказчик и лезет в карман за кисетом.

И долго еще ведут разговор партизаны вокруг проблемы оздоровления климата в мелководных озерах Ушаччины, высказывают соображения насчет искусственного нагнетания в них свежего воздуха. Кажется, люди забыли, где, в какой обстановке находятся. В действительности же эта беседа, как и сотни других подобных, была той отдушиной, которая помогала хотя бы на короткое время отвлечься от зрелища смерти и разрушения, от тягот войны, соприкоснуться с обычной мирной жизнью, за которую боролись и умирали партизаны.

Где бы мы ни были, в любой роте, в любом взводе и отделении встречали такого заводилу, интересного рассказчика или озорного шутника-балагура — словом, партизанского Василия Теркина, без которого трудно коротать свободные минуты. И о чем только не было переговорено на привалах, в передышках между боями!

При встрече с командным составом партизаны интересовались главным образом двумя вопросами: как с боеприпасами и каково положение на участках других бригад. Благодаря вниманию и помощи командования 1-го Прибалтийского фронта и представительства БШПД на этом фронте мы значительно пополнили запасы патронов, мин и других боеприпасов. Еще действовало большинство партизанских аэродромов. Что касается положения на оборонительных рубежах, то к концу второй декады апреля, после провала попытки рассечь партизанскую зону по линии Улла — Ушачи — Кубличи, противник оставил в покое северо-восточный участок и стал спешно готовиться к наступлению на других направлениях.

 

Батуринский мост

По раскисшей весенней дороге во весь опор мчал конник. От быстрого бега лошадь устала, взмокла, но наездник все погонял. В деревнях, через которые он пролетал вихрем, не задерживаясь, собирались толпы, тревожными взглядами провожали промелькнувшего кавалериста и оборачивались в ту сторону, откуда он ехал. По артиллерийской канонаде можно было понять, что где-то там, га лесами, разгорается жестокий бой.

Связной подскакал к помещению штаба оперативной группы на льнозаводе под Ушачами, привязал у изгороди коня и, взбежав по ступенькам крыльца, хлопнул дверью.

— Разрешите доложить, — обратился он к капитану И. И. Зиненко, — срочный пакет из штаба бригады имени В. И. Ленина.

— Началось? — спросил капитан, принимая пакет.

— Так точно, товарищ капитан, началось. Такая силища прет — жуть.

— Спокойно. Силы у карателей на всех направлениях собраны немалые. Однако мы их бьем.

— Хоть бы одна пушка была. А то и ответить нечем. Огонь сильнейший.

— Обождите минутку, — капитан И. И. Зиненко пробежал глазами донесение.

— Командующего повидать можно?

— Его в штабе нет, но скоро должен быть. Можете рассказать по порядку о подробностях?

— Конечно. Я ведь только что с передовой.

— Я слушаю.

— На Березине, километрах в полутора от Батуринского моста, противник подготавливает плоты и другие плавсредства. По всему видать, собирается форсировать реку. Помешать мы ничем не можем: артиллерии и минометов, сами знаете, у нас нет. Установили наблюдение. Доносят: левее нашей обороны, в деревню Бирюли, каратели подтянули восемь пушек, а с южной стороны по большаку недалеко от Батуринского моста установили тяжелые минометы. Сегодня на рассвете к мосту подошла немецкая разведка.

— Численность?

— До роты. Наши дзоты открыли огонь, и разведка отошла. А в восемь часов началось. Противник открыл ураганный артиллерийско-минометный и пулеметный огонь и одновременно с трех направлений повел наступление группами по 30–50 человек. Стали подтаскивать к реке и спускать на воду плоты. Сделали попытку переправиться, но наши буквально покосили всех, кто был на плотах. Остальные отступили. Бой прекратился. Наблюдатели заметили, что противник меняет позиции артиллерии, подтягивает ее ближе к Березине. К Батуринскому мосту выехали комбриг Е. И. Фурсо и комиссар В. С. Свирид. Слышите, что делается?

На юго-западе гремел бой. Стекла в окнах при взрывах мелко дребезжали. Конный связной слушал, и лицо его все больше хмурилось. От еды он отказался, выпил кружку молока и, пока капитан Зиненко звонил по телефону, осмотрел начавшего остывать коня. Капитан позвал связного и передал согласованный со мной по телефону приказ: всеми средствами удерживать занимаемые рубежи, срывать переправу врага за Березину.

На юго-западе, по реке Березине, оборону держали партизанские бригады имени В. И. Ленина (командир Е. И. Фурсо, комиссар В. С. Свирид) и 1-я Антифашистская (командир В. В. Гиль-Родионов, комиссар И. М. Тимчук). Слева от них, под Пышно, стояла бригада «Алексея», справа, на север от озера Медзозол, — бригада имени ЦККП(б)Б, а еще дальше — бригада «Октябрь».

Бригада имени В. И. Ленина была немногочисленной. В ее рядах вместе с хозяйственной и другими службами насчитывалось 340 бойцов и командиров. На вооружении имелось 140 винтовок, 85 автоматов, 8 ручных пулеметов, три противотанковых ружья и легкий миномет. Бригада специализировалась преимущественно на диверсионных действиях и имела на боевом счету немало удачно проведенных операций. Несмотря на малую численность и легкое вооружение, соединение оказало упорное сопротивление карателям.

Значительно большими силами располагала 1-я Антифашистская бригада. К началу экспедиции ее численность составляла 1413 человек. На вооружении она имела одно 76-миллиметровое и четыре 45-миллиметровых орудия, 12 легких и средних минометов, 53 пулемета. В цементировании этой партизанской бригады большую роль сыграл назначенный ее комиссаром старый коммунист, активный участник гражданской войны И. М. Тимчук. Он был одним из организаторов партизанского движения в Логойском, Плещеницком и других районах, партийного подполья в Минске, принимал участие во многих боевых операциях. Под руководством опытного партизанского вожака в подразделениях бригады исключительно хорошо проводилась политико-воспитательная работа.

Иван Матвеевич Тимчук принимал непосредственное участие в подготовке и проведении боевых операций бригады. Одной из них было нападение на участок железной дороги Колодищи — Смолевичи в сентябре 1943 года. Тогда партизаны подорвали 2485 рельсов, уничтожили мост на реке Волма и два воинских эшелона на станции Смолевичи, артиллерийским огнем подожгли станционные склады и казармы, разрушили все разъезды на перегоне. Вслед за этим партизаны 1-й Антифашистской бригады совершили дерзкие нападения на врага в Вилейке и на дороге Логойск — Плещеницы. Ни один бой с карателями, ни одна боевая операция бригады против оккупантов не проходили без руководства и личного участия И. М. Тимчука. За мужество и героизм он удостоен звания Героя Советского Союза.

Против бригад имени В. И. Ленина и 1-й Антифашистской действовали войска противника, входившие в группу Готтберга. Они представляли собой преимущественно специальные полицейские и карательные формирования.

Ядром группы был батальон СС под командованием отъявленного фашистского головореза, палача Хатыни Дирлевангера. Созданное по личному указанию Гитлера, это особое террористическое формирование СС было укомплектовано из предателей, уголовных преступников и морально разложившихся элементов. Молодчики Дирлевангера учиняли жестокие и кровавые расправы над мирными жителями. Во время одной из картельных экспедиций они уничтожили пять тысяч человек. Среди них было много женщин и детей.

На юго-западном участке действовали также два эсэсовских полка, два батальона из группы предателя Ветвицкого и полк из бригады изменника Каминского. Основной задачей юго-западной группы было занять массив между озерами Шо и Медзозол, овладеть дорогой Черница — Лесины — Весницк и открыть путь на Ушачи.

Местность в районе озера Медзозол представляет собой обширную заболоченную и поросшую лесом низину. Дороги здесь вьются через кажущийся бесконечным лес. Они то забегают в небольшие, приютившиеся в чаще деревни, то ведут по гати через болото, где, окруженные в летнюю пору резко пахнущим багульником, растут темные искривленные сосенки, выглядывают сизые кустики голубики, а на моховых подушках блестят яркие цветочки клюквы.

Каратели проклинали эти недоступные для танков «чертовы места». Им приходилось ограничиваться артиллерией, минометами, авиацией. Отсутствие танков противник предполагал компенсировать заброской в тыл партизанам групп автоматчиков. Но эта идея, как показали позже пленные, среди солдат была встречена холодно.

Подготовительные боевые действия, рассчитанные на улучшение исходных позиций, противник вел на юго-западе еще с 15 апреля в районе деревень Шалагиры, Ковали. Партизаны дали организованный отпор врагу. В последующие дни противник сравнительно небольшими силами предпринимал попытки продвинуться из Березино на Бересполье — Новое Село, но благодаря контрударам с флангов и прочной обороне 1-й Антифашистской бригады на реке Продойница был задержан.

Теперь противник, сосредоточив на юго-западе значительные силы, перешел в наступление на партизан. Бой на Березине разгорался. Враг делал ставку на артиллерию. Поставив орудия на прямую наводку, гитлеровцы открыли ураганный огонь по партизанским дзотам. Артналет поддержали минометы противника. Но пехота не появлялась. Тем не менее командовавший в обороне 2-м отрядом бригады имени В. И. Ленина И. А. Смунев понял, что где-то там, за Березиной, правее сухого лишайникового бора, в глубине по-весеннему жухлого осинника и березняка, каратели накапливаются для решающего броска. Он передал по цепи приказ расчетам противотанковых ружей открыть огонь по артиллерии противника.

Истребители танков начали стрелять по вражеским пушкам, которые около часа вели огонь по партизанским укреплениям. Велика была радость партизан, когда бронебойщики в поединке с фашистскими артиллеристами одно за другим вывели из строя два орудия. Но остальные продолжали вести интенсивный огонь, разрушая дзоты, с корнями вырывая молодые деревья, разбрасывая во все стороны липкую болотную грязь.

Пришло время, когда оставаться в дзотах стало невозможно. Одни из них были разрушены, у других завалены бойницы, у третьих — выходы. Смунев распорядился покинуть ставшие непригодными огневые точки и перейти в окопы и траншеи. Стрелки и пулеметчики заняли новые позиции: кто приспособился в свежевырытых воронках, кто залег в окопах.

Партизаны ждали, что артиллерийский огонь станет ослабевать. Но он все нарастал. Прошло уже более часа со времени начала артобстрела. Вражеских артиллеристов стали поддерживать пулеметчики. Все поняли, что близится решающий момент — атака. И действительно, из замаскированных укрытий скоро выползли и направились к реке пехотинцы. Чтобы распылить внимание и силы партизан, каратели двигались к Березине по трем направлениям.

Обстановка осложнялась. Наблюдая в бинокль за двигавшимися к реке фашистами, И. А. Смунев услышал, что бой вспыхнул и левее, где-то за стыком его отряда с 1-й Антифашистской бригадой. Стрельба перемещалась в глубину партизанской обороны. Не было сомнения, что, прорвав оборону, противник охватывает левый фланг отряда и угрожает окружением. Но Смунев решил держаться. Завязался бой на переправе.

Батуринский мост заволокло густым дымом. Земля вокруг была перепахана снарядами, бомбами, минами. Казалось, на партизанских рубежах не осталось ни одной живой души. Но как только гитлеровцы поднимались в новую атаку, бугры вдруг оживали и поливали вражеские цепи пулеметным и автоматным огнем.

Во второй половине дня Батуринский мост пал. В руках врага оказался плацдарм на левом берегу Березины. Создалась угроза разобщения бригад юго-западной группы.

Как раз в этот момент к Батуринскому мосту прибыли командир бригады имени В. И. Ленина Е. И. Фурсо и комиссар В. С. Свирид. Они приняли на себя командование боем и повели партизан в атаку. За первой последовала вторая. Ни в лоб, ни с флангов сбить противника с захваченного им плацдарма без артиллерии не удавалось. Засев в разрушенных партизанских укреплениях, в развалинах дзотов, гитлеровцы вели оттуда сильный огонь. Пришлось отойти и закрепиться на новом рубеже.

На подступах к оборонительной полосе в глубине леса подрывники заминировали лесные тропы, дорогу, подготовились к встрече с противником. Восстанавливая прервавшуюся связь с соседями, отражая противника на правом фланге, главные силы бригады вели бой до наступления темноты. В лесу партизаны сумели перехватить у противника инициативу и истребили до 100 карателей, взяли трофеи.

Сильный натиск карателей пришлось выдержать и партизанской бригаде имени ЦК КП(б)Б.

«Утро застало меня в пятом отряде, — рассказывает бывший помощник комиссара бригады по комсомолу Н. Н. Полозов. — Накануне в отряде побывал комбриг А. Д. Медведев. Я доложил ему о настроении бойцов и заверил, что комсомольцы не подведут. Перед наступлением карателей в бригаде проверили состояние материально-технической части, укрепили линию обороны, провели большую политическую работу среди личного состава всех пяти отрядов. В начале апреля в штабе бригады состоялось специальное совещание, посвященное подготовке к предстоящим боям. После совещания командование бригады проверило готовность отрядов. С участием командиров и комиссаров отрядов повсюду прошли комсомольские собрания. Выступавшие на них патриоты давали клятву не щадить себя ради защиты от фашистов мирного населения. Настроение у всех было исключительно боевое. И вот наступил день решающей схватки с карателями.

Разведка доложила о том, что гитлеровцы движутся в направлении оборонительных позиций пятого отряда. Вскоре начался минометный обстрел. Первые ряды гитлеровцев были скошены нашими пулеметчиками и автоматчиками, но враг бросал новые силы. Жаркие бои продолжались в течение всего дня на участках всех отрядов бригады. Дважды за день фашистские самолеты бомбили партизанские позиции и окрестные деревни. К концу дня карателям удалось прорвать линию нашей обороны на левом фланге: прямым попаданием вражеской мины была выведена из строя одна из основных пулеметных точек. Под покровом ночи командование бригады приказало отвести партизан на позиции второй линии обороны. Чтобы прикрыть правый фланг соседей, в районе населенного пункта Горново-Беляши мы по приказу опергруппы выставили боевое охранение на тропах, ведущих на север от деревни Пересечино».

17 апреля противник особенно активизировался на участке обороны 1-й Антифашистской бригады. Из Березино и Черницы он повел наступление в направлении населенного пункта Лесины. Ожесточенные бои разгорелись у Свистополья и Лесин. Противник ввел в бой артиллерию, минометы, авиацию. 12 самолетов совершили четыре налета только на одну деревню Лесины. Этот же населенный пункт каратели атаковали четыре раза, но были отброшены с большими потерями. В районе Свистополья партизаны стремительной атакой отбили пытавшуюся зайти во фланг группу карателей. Отступая, гитлеровцы проваливались в топкое болото, бросали оружие, пытались прятаться в кустах. Везде настигали партизанские пули. В качестве трофеев партизаны захватили не только оружие, но и документы.

С 20 по 24 апреля партизанские бригады имени В. И. Ленина и 1-я Антифашистская вели тяжелые бои у деревень Лесины, Храменки, Зарубовщина. Карателям удалось овладеть Зарубовщиной.

Но знай Дирлевангер, чем обернется временный успех, он никогда не стал бы задерживаться в этом населенном пункте…

 

Алексеевцы

На южном участке под Пышно держала оборону бригада «Алексея» во главе с А. Ф. Данукаловым.

Хорошо помню мою первую встречу с Алексеем Федоровичем Данукаловым в конце 1943 года. Комбриг вошел в помещение штаба опергруппы, по-военному откозырял и произнес негромко, но четко:

— Товарищ полковник, комбриг Данукалов по вашему приказанию прибыл!

У молодого комбрига были волевые черты лица и быстрый, но внимательный с прищуром взгляд. Шевелюра С чубом у левого виска и усы делали его похожим на казака. Одет Данукалов был скромно, но аккуратно. Подворотничок защитной гимнастерки сверкал безупречной белизной. Говорил он сдержанно, выделяя в теме разговора главное. А главным была забота о партизанах, об их вооружении, быте, одежде, питании в новом районе, куда переместилась бригада.

О боевых действиях партизанской бригады «Алексея», о храбрости, находчивости, воинском мастерстве ее командира А. Ф. Данукалова я был наслышан давно. Смелые атаки на гарнизоны, лихие бои в засадах, диверсии на железных дорогах, глубокие рейды по вражеским тылам, активные действия подпольщиков в Витебске и других городах — обо всем этом говорилось с большой теплотой и восхищением.

Тем интереснее было слушать за чаем рассказ самого Алексея Федоровича о его жизни. Родился он в селе Михайловка Дергачевского района Саратовской области. Отец Федор Кузьмич был колхозным кузнецом. Сельчане уважали сильного, сурового, но справедливого человека. Алексей был старшим сыном в семье. Младшие сестренки и братишка любили своего брата, перенявшего много хорошего от отца. Алексей окончил семилетку и Балашовскую сельскохозяйственную школу. Поступил на работу в МТС, потом подался в военное училище. Там же вступил в ряды Коммунистической партии.

Войну Алексей Данукалов начал политруком танкового батальона. Он участвовал в боях на белорусской земле, затем на Смоленщине. Где-то на Днепре, под Смоленском, танковый батальон попал в окружение. За реку отходили с боем. Данукалов возглавил взвод прикрытия.

В самый напряженный момент боя Данукалов лег за пулемет и строчил из него до тех пор, пока не убедился, что батальон вне опасности. Тяжело ранило комбата Леонида Хлыстова. Алексей перевязал его. Подошедшие бойцы помогли перенести раненого к реке. Однако о переправе комбата через быстрый Днепр без лодки нечего было и думать, и Данукалов послал бойцов поискать лодку. Они не вернулись.

Несколько дней провел Алексей Данукалов вместе с раненым комбатом неподалеку от какой-то немецкой части.

Изголодался, продрог, оброс щетиной. Тяжелые испытания, выпавшие в эти дни на долю Данукалова, подготовили его к многотрудным партизанским будням, научили владеть собой во время опасности, ориентироваться в самой сложной обстановке.

Вскоре Алексея вместе с комбатом случайно обнаружили тоже не сумевшие выбраться из окружения Валерий Имангулов и Григорий Кошелев. Четверо в зеленых гимнастерках, может быть, и сами не думали, что именно с этой горстки возьмет начало партизанская бригада, которая почти в течение трех лет будет активно бороться с врагом.

Комбат потихоньку поправлялся, рана на ноге заживала, но ходить он все еще не мог. И когда вокруг Данукалова уже собралось более двух десятков человек, Хлыстова с несколькими красноармейцами решено было отправить в одну деревню, где не было гитлеровцев. Сам Данукалов с 19 бойцами и командирами ушел в леса, чтобы начать боевые действия.

Прежде чем перейти к рассказу о первых партизанских действиях, Алексей Федорович сердечно поблагодарил за чай с сахаром — довольно редким деликатесом в партизанском крае, закурил и, симпатично по-горьковски «окая», продолжал:

— Есть в Смоленской области Слободской район. Леса там, правда, не очень большие, но наш отряд они вполне устраивали. Собралось нас в том лесу, как панфиловцев, ровно 28. Все нашли, что организаторскими способностями судьба меня не обошла. Выдвинули командиром. Согласился. Комиссаром стал Александр Грибовский, начальником штаба — Александр Петров. На другие командные должности назначили Петра Антипова, Дмитрия Коркина. Все это боевые, надежные ребята. С ними на любое задание идти не страшно.

Поначалу мы не имели ни баз, ни связи, ни постоянного лагеря. Ходили по лесу. Нападали на отдельные вражеские машины, небольшие обозы оккупантов, заготовительные пункты. Уничтожали полицейских, немецких прислужников.

Начались холода. Приняли решение перейти в Лиозненский район Витебской области. Там и леса надежнее, и коммуникации рядом. К весне 1942 года наш отряд вырос в довольно крупную партизанскую единицу. На Лиозненщине к нам присоединился отдельно действовавший в хотемлянском и дымановском лесах отряд под командованием Н. Н. Селиваненко. Комиссаром отряда был В. А. Блохин. Летом наша бригада уже представляла собой внушительную силу. Оккупанты нас боялись: отряды каждый день нападали на гарнизоны, автомашины, мосты, склады, железные дороги…

Алексей Федорович поведал мне об очень нелегком боевом пути бригады от первых несложных операций до глубоких рейдов по вражеским тылам. Разгром из засады крупного подразделения немцев у деревни Фокино, подрыв вражеского эшелонах продовольствием в районе станции Выдрея, уничтожение диверсионной группой семи автомашин на дорогах Яновичи — Понизовье и Яновичи — Сураж, нападение на гитлеровцев в деревне Клевцы, разгон Уновской волостной управы, удачная диверсия на шоссе Витебск — Смоленск у деревень Вороны и Кривая Верста — вот только наиболее значительные операции алексеевцев, проведенные в августе 1942 года.

Всего за август 1942 года партизаны бригады Алексея Данукалова разгромили 3 вражеских гарнизона, убили и ранили несколько сот гитлеровцев, пустили под откос 4 воинских эшелонов, подбили самолет, уничтожили бронемашину, танк, 75 автомашин, 6 мостов, автоцистерну с горючим, трактор-тягач, гараж с автомашинами, разрушили около 11 километров телеграфно-телефонной связи, за это время партизаны-алексеевцы захватили миномет, станковый и 7 ручных пулеметов, 8 автоматов, 109 винтовок, 12 револьверов, около 50 гранат, 15 тысяч патронов и другое военное имущество.

В сентябре 1942 года Алексея Данукалова вызвали в Москву. За активные боевые действия в тылу врага ему был вручен орден Красного Знамени. Из Москвы Данукалов вернулся окрыленный. Дело было не только в награде, которую заслужил. Алексей Федорович был горд тем, что так высоко оценены ратные труды всей бригады, его боевых друзей. Именно в эти дни комбриг предложил целую серию новых боевых операций. Только в октябре отряды пустили под откос 7 воинских эшелонов противника, подорвали 30 автомашин и 6 мотоциклов, уничтожили и захватили много военного имущества.

Зима 1942/43 года прошла в тяжелых боях. Немцы пытались вытеснить партизан из прифронтовой полосы. Особенно трудно пришлось весной, когда каратели блокировали партизан в щелбовском лесу. Пробившись из окружения, комбриг решил запутать след и уйти от преследований. Для этого необходимо было рассредоточиться. Данукалов решил вывести бригаду на запад, в район адамовских лесов, что находятся в Сенненском районе, двумя группами. Группу, задачей которой было обойти Витебск с левой стороны, комбриг возглавил сам. Вторая часть бригады должна была совершить глубокий рейд, обойдя Витебск справа. Эту группу вел комиссар бригады И. И. Старовойтов.

Нелегким был путь на запад. Группе Данукалова пришлось форсировать очень бурную в весеннее половодье Западную Двину, в опасном месте перейти железную дорогу. Майские ночи короткие, заря с зарей сходятся. А тут еще раненые на руках, в том числе комиссар отряда Николай Шерстнев. У железнодорожной насыпи группу заставила залечь взвившаяся почти вертикально вверх осветительная ракета. Посланная вперед разведка донесла, что посты усилены, а на вышках — пулеметы.

Алексеевцам не впервые переходить железную дорогу. Но сегодня надо перейти ее без боя: с ранеными будет трудно. Алексей Данукалов и командир отряда Дмитрий Коркин пошли в разведку сами. Они убедились, что подходы к дороге завалены сухими сучьями, без шума не проберешься. Но другого пути не было. Решили переправить отряд стремительным броском между вышками. Маневр удался. Гитлеровцы спохватились только тогда, когда партизаны были уже вне опасности. Пулеметные очереди и взрывы мин долго еще слышались в окрестности.

На дневной отдых остановились в лесу. Враг выследил партизан. Бесшумно сняв часового, гитлеровцы напали на лагерь. Некоторые партизаны бросились бежать, но их остановил зычный голос комбрига. Данукалов и Коркин повели людей в атаку. Враг дрогнул и отступил. Его преследовали до опушки. В этом бою алексеевцы потеряли несколько боевых товарищей. После боя группа двинулась дальше.

Много трудностей пришлось преодолеть и группе И. И. Старовойтова: форсирование Западной Двины, переход двух шоссейных и двух железных дорог. В районе деревни Лущиха смелой атакой партизаны так удачно прорвали вражескую цепь, что совершенно дезориентировали противника. Алексеевцы были уже далеко, а гитлеровцы все еще поливали плотным пулеметно-минометным огнем хорошо пристрелянное, но давно оставленное партизанами место. Дневали в лесу, над которым почти все время кружила ненавистная «рама» — вражеский двухфюзеляжный самолет-разведчик. Партизаны хорошо замаскировались, и противнику не удалось обнаружить их стоянку.

Ночью переходили железную и шоссейную дороги Витебск — Невель. Вдруг с шипением и свистом взлетела осветительная ракета и ударили вражеские пулеметы. Сильный ответный огонь и резкий бросок вперед партизанских цепей заставили замолчать основные огневые точки фашистов. К продолжавшим еще стрелять пулеметам устремилась группа разведчиков во главе с Михаилом Ландыченко.

Вскоре один за другим прогремело несколько взрывов противотанковых гранат. Пулеметы врага замолчали. Но как раз в это время к месту боя, освещая путь мощными лучами прожекторов, подполз бронепоезд. По цепи полетела команда выдвинуть на полотно бронебойщиков. Партизанские противотанковые ружья открыли огонь по черному туловищу паровоза. Лай крупнокалиберных пулеметов и скорострельных пушек бронепоезда заглушил все вокруг, в том числе шипение мощных струй пара, которые вырывались из пробитого котла паровоза. Но партизаны, искусно маневрируя на пересеченной местности, уже уходили из сектора обстрела.

У Западной Двины партизан атаковали вражеские танки. Яков Гладченко, Макар Федосеенко и другие бронебойщики сосредоточили огонь на головном танке и подбили его. Остальные машины прекратили преследование партизан, но продолжали стрелять. С боем пришлось форсировать реку.

В адамовском лесу, как было условлено, обе группы встретились. Однако врагу удалось обнаружить это место. На закате солнца в лагере стало известно, что лес окружен фашистами. Нахмурился комбриг, задумался. Хуже всего, что места незнакомые, не знаешь, как ловчее сманеврировать, в какую сторону пробиваться. А что, если?..

— Кто здесь из местных?

— Я местный.

Подошел ничем не приметный паренек. Данукалов посмотрел с недоверием. Паренек заметил, засопел носом — обиделся.

— Дорогу хорошо знаешь?

— Не вас первых веду.

— Тогда вот что: выведешь через болото, чтобы зайти немцам в тыл.

— Это можно.

Шли всю ночь. Гитлеровцы никак не ожидали удара с тыла. Побежали, даже убитых не подобрали.

Бригада стала действовать еще более организованно. Поражает, как успевали алексеевцы наносить столько чувствительных ударов по врагу. Ведь часто для этого нужно было совершать стремительные, на десятки километров, переходы.

В рассказе самого Алексея Федоровича боевые действия выглядели как-то буднично, обычно:

— В июне сорок третьего это было. Разведчики из отряда «Прогресс» установили, что каратели намерены напасть на отряд в деревне Дудары. И численно, и в техническом отношении гитлеровцы превосходили наши силы. На перехват противника командир отряда выслал боевое охранение в составе полуроты. Завязался бой. Каратели открыли сильный огонь из пушки, батальонных минометов, автоматов. Боевому охранению пришлось отойти. Отряд, находившийся в деревне, смело встретил противника. Бой затянулся. Я послал подкрепление из отряда «Моряк». Рота подоспела вовремя. Гитлеровцы прекратили наступление. В бою они потеряли более 25 солдат.

В такой же по-военному лаконичной манере Данукалов рассказал об июньских операциях 1943 года: удачном нападении на карателей из засады молодых партизан отряда «Моряк» под командованием начальника штаба Н. Г. Денисова, взрыве моста на большаке Чашники — Лукомль, нападении отряда имени Н. Н. Селиваненко на гарнизон гитлеровцев в деревне Слидчаны, разгроме 4-м отрядом вражеского гарнизона, охранявшего бумажную фабрику в Чашниках. Комбриг говорил, а я без труда представлял себе в деталях то, о чем он сообщал мне лишь в общих чертах. И чем дальше, тем лучше можно было разглядеть за фактами, цифрами, именами предельное напряжение нервов, мускулов, зрения, слуха сотен людей, их удивительную стойкость, выносливость, мужество перед лицом опасности, когда вокруг витает смерть, и в то же время необычайную любовь к жизни.

Характерно, что алексеевцы в труднейших условиях, переходя с места на место, не ослабляли, а наращивали удары по врагу. Только в сентябре они уничтожили 34 автомашины, 12 мостов, несколько километров телеграфно-телефонной связи и полтора километра высоковольтной электролинии.

По мере продвижения линии фронта на запад партизанская бригада меняла места своей дислокации. Жители деревень, где останавливались алексеевские отряды, встречали патриотов радушно. К сожалению, не могли пожаловаться алексеевцы и на «невнимание» со стороны оккупантов. Едва успевала бригада прибыть на новое место, как гитлеровцы снаряжали против нее карательную экспедицию. Это заставляло бригаду почти все время вести подвижный образ жизни, что очень изнуряло партизан. На ходу надо было проводить боевые и диверсионные операции, пополнять запасы продовольствия, обучать молодых партизан, вести массово-разъяснительную работу в отрядах и среди населения, лечить раненых.

Бывшие алексеевцы хорошо помнят октябрь 1943 года, когда им пришлось выдержать очень тяжелые бои в Бешенковичском районе. Данукалов лично руководил операцией. Бригада в составе 10 отрядов размещалась в районе деревень Мохнево, Заходное. 16 октября против партизан выступили два полка карателей. Им были приданы 6 танков, 4 бронемашины. Два батальона пехоты под прикрытием танка и двух бронемашин заняли деревню Рубеж. Комбриг принял смелое решение — атаковать, не дожидаясь подхода новых сил. Алексей Данукалов сам возглавил партизанские атаки. Бои продолжались почти четыре дня подряд. Дорогой ценой расплачивались фашисты за каждый метр территории.

После таких боев алексеевцам нередко приходилось совершать большие ночные переходы, громя по пути вражеские гарнизоны. Короткими были передышки между боями. Люди очень уставали, но боевой дух и дисциплина в отрядах были высоки.

С переходом в Полоцко-Лепельскую партизанскую зону бригаде Алексея Данукалова пришлось изменить характер боевой деятельности. В связи с тем что противник насадил вокруг гарнизоны и не прекращал попыток вытеснить партизан, они стали использовать и позиционные методы борьбы. Новая тактика ведения боевых действий потребовала сооружения оборонительных укреплений — окопов, стрелковых и пулеметных ячеек, дзотов с ходами сообщения, противотанковых рвов и завалов на дорогах и подходах к нашей оборонительной линии.

Заняв оборону, отряды бригады проводили систематические вылазки для диверсий на вражеских коммуникациях, устройства засад в районе Лепель — Березино. Бригада по-прежнему наносила ощутительные удары по врагу.

За все время своей боевой деятельности алексеевцы захватили в качестве трофеев 8 пушек, 15 станковых и 110 ручных пулеметов, 78 автоматов, 1041 винтовку, 286 000 патронов, 14 минометов, 796 ручных гранат, 66 автомашин, 370 велосипедов, 10 телефонных аппаратов и другое. Эти цифры — убедительный показатель высокой боевой активности бригады.

Таков был боевой путь партизанской бригады Алексея Данукалова. В ее рядах весной 1944 года насчитывалось до 2 тысяч человек. Алексеевцы имели неплохое вооружение: 3 орудия, 11 минометов, 14 противотанковых ружей, много автоматического оружия — пулеметов, автоматов. Протяженность оборонительных линий соединения составляла свыше 20 километров. Бригада организовала глубоко эшелонированную, хорошо замаскированную оборону. Слева от нее стояла Лепельская партизанская бригада, справа — 1-я Антифашистская.

На стыке с 1-й Антифашистской бригадой держал оборону отряд «Моряк». Они договорились, что будут помогать друг другу в случае нападения фашистов.

Против алексеевцев действовала так называемая штурмовая бригада изменника Каминского. Партизаны вели успешную работу по разложению этой бригады. Засылали газеты, листовки, помогали стать на правильный путь заблудившимся, насильственно мобилизованным. Число перебежчиков все увеличивалось. Так, 15 сентября 1943 года к партизанам перешла целая рота во главе с капитаном Проваторовым. В конце месяца прибыло еще до 150 человек. Однако, несмотря на процесс разложения, бригада Каминского пока еще оставалась довольно-таки сильным вражеским формированием. Она была хорошо вооружена, превосходила партизан численно.

Боевые действия в полосе расположения партизанской бригады «Алексея» каратели начали разведкой боем в направлении деревень Ветче и Казимирово, где оборону держал первый батальон. В 10 часов утра батальон пехоты противника при поддержке двух танков, огня артиллерии и минометов напал на передний край обороны 17-го отряда. Четыре часа шел бой. Противник предпринял три сильных атаки, но все они захлебнулись. Тогда враг сосредоточил свои силы в направлении деревни Ветче. Партизаны оставили деревню и заняли оборону на высотах севернее Ветче. В 20 часов 30 минут, получив подкрепление, отряд контратаковал противника, выбил его из деревни Ветче и вынудил окопаться у деревни Храменки. В ходе контратаки бронебойщик Иванов поджег немецкий танк. Это и определило успех наступления наших отрядов.

На деревню Казимирово, где держал оборону 13-й отряд, наступало до 300 гитлеровцев при поддержке двух танков. Три часа подряд атаковали они позиции алексеевцев, но были отброшены за хутор Сухаревичи.

Так прошел первый день. Вечером комбриг Алексей Данукалов позвонил в штаб оперативной группы:

— Рад доложить, товарищ полковник, все атаки отбиты. Гитлеровцы улепетывали, как зайцы. На поле боя они оставили до сорока трупов, много раненых.

— Спасибо, Алексей Федорович. Передайте всем, что опергруппа высоко оценивает ваши боевые действия. Чего добивался сегодня неприятель?

— Разведка боем. Цель — выявить расположение огневых точек нашего переднего края. Но и мы не лыком шиты: я приказал ввести в действие только часть огневых точек, — был ответ комбрига.

— Нельзя ли рассказать подробней?

— Дело в том, что это была не совсем обычная разведка боем. В случае обнаружения слабого места в нашей обороне противник был готов перейти в наступление. В образовавшуюся брешь он ввел большие силы. Танковая атака, в отражении которой такую большую роль сыграл бронебойщик Иванов, и имела целью прорвать оборону. Положение было очень опасным.

— Бронебойщика Иванова представьте к ордену. Борьба с танками в наших условиях, Алексей Федорович, требует особого героизма. Ваши потери?

— Трое раненых.

В последующие дни противник продолжал усиливать натиск. 18 апреля были введены в бой крупные силы с танками. После безуспешных атак в первой половине дня в направлении деревень Ветче, Храменки противник применил авиацию. Три часа 15 самолетов вели сосредоточенную бомбардировку позиций 17-го отряда. Когда закончился налет, под прикрытием артиллерийско-минометного огня перешла в наступление пехота. Два часа шел неравный бой. Только к вечеру партизаны оставили Ветче и Храменки. Но ненадолго. В ночь на 19 апреля 17-й отряд внезапно атаковал деревню Ветче и овладел ею. Одновременно 14-й отряд произвел налет на Храменки. «В этот день не только отбивались яростные атаки противника, но местами под натиском партизан ему приходилось отходить, — свидетельствует запись в журнале боевых действий 13-го отряда. — Одна из высот пять раз переходила из рук в руки. К исходу дня она все же осталась за отрядом.

На отдельных участках наши отряды переходили в контратаки. Получив подкрепление, противник при поддержке трех танков и артиллерии перешел в новое наступление. Отряду № 17 пришлось отойти на свои прежние позиции и занять южную окраину деревни Ветче. Но дальше враг не прошел».

Бои на участке бригады Алексея Данукалова отличались особым упорством и стойкостью партизан. Враг неистовствовал: пять дней в наступлении, а партизаны — ни с места.

Особенно трудным был день 21 апреля. Усталые, изнуренные ежедневными боями, алексеевцы стояли в обороне в лесу правее деревни Ветче. Ранним утром на партизанские позиции налетело 8 вражеских самолетов. За день было отбито 16 атак. Настойчивость врага была невиданной. И все же алексеевцы устояли.

Правда, был момент, когда некоторые заколебались и едва не начали отходить. И здесь произошло событие, о котором долго потом рассказывали. Среди партизан вдруг появилась Валя Шляхтичева. Она хладнокровно и деловито установила пулемет и открыла огонь по ворвавшимся на оборонительные позиции гитлеровцам. Атака врага захлебнулась.

О стойкости партизан бригады «Алексея» свидетельствует дневник командира отряда «Прогресс» Григория Гавриловича Огиенко:

« 19 апреля 1944 года. Отряд ушел в район большака Логи — Бушенки. Здесь установлена целая оборонительная система: 18 пулеметных гнезд и ячейки на каждого бойца. Расчищен лес глубиной по фронту на 200 метров и шириной до полутора километров.

Бронебойщик Яков Гладченко у деревни Казимирово подбил из противотанкового ружья немецкий танк…

Группой разведчиков был заминирован большак Пышно — Березино в районе деревни Кодлубище. На поставленной Ахметом Тогушевым и Иваном Ольшаниковым четырехкилограммовой мине подорвана автомашина, убито 4 немца…

21 апреля 1944 года. Отряд вел тяжелые оборонительные бои с превосходящими силами противника. В течение 12 часов отбито 11 атак противника, поддерживаемого артиллерией, танками и самолетами. Гитлеровцы окопались в 300 метрах от нашей обороны вдоль большака…

22 апреля 1944 года. Отряд вел тяжелые бои в районе большака Логи — Бушенки. За 10 часов отряд отбил 6 атак противника, поддержанных массированным артиллерийским огнем и авиацией по нашей обороне. Из 7 атак 2 были „психические“… Ружейно-пулеметным огнем убито до 35 фашистов…»

Среди сражений, которые пришлось вести алексеевцам, особенно трудным был бой за деревню Казимирово. Он начался на рассвете 23 апреля. Позиции партизан атаковала пехота общей численностью более тысячи человек. Наступление поддерживалось 4 танками, 2 штурмовыми орудиями. Две атаки партизаны отразили. Противник прекратил наступление. Вскоре над позициями партизан появилось около 50 штурмовиков. Трижды подвергали они жестокой бомбардировке партизанские укрепления. За день стервятники сбросили на деревню Казимирово и ее окрестности не менее 300 бомб. Среди них были бомбы, рассчитанные на разрушение мощных долговременных оборонительных сооружений и поражение живой силы. Сбрасывали и специальные кассеты, начиненные двумя десятками малых осколочных бомб, которые партизаны называли «лягушками». Кассеты раскрывались на высоте, бомбы разлетались в стороны и рвались в воздухе, осыпая землю осколками. К счастью, механизм действия кассет не был безупречным. Часто либо они не успевали раскрыться в воздухе и зарывались в землю, либо не срабатывал часовой механизм «лягушек». И в том и в другом случаях партизаны радовались трофеям. Бомбы затем использовались как взрывчатый материал.

После усиленной «обработки» оборонительных рубежей алексеевцев с воздуха фашисты перешли в наступление. Они были уверены, что партизаны больше не способны к длительному сопротивлению. Однако из основательно разрушенных бомбардировками укреплений встретил карателей сильный, организованный огонь. Только после шестичасового боя алексеевцы оставили укрепления.

Много таких боев выдержали алексеевцы — у деревень Логи, Церковище, Малые Дольцы, Великие Дольцы. Каждый из них — славная страница в летописи боевых дел бригады «Алексея». Те из местных жителей, кто помнит апрель 1944 года, не перестают восхищаться храбростью алексеевцев, их искусством маневрировать и наносить чувствительные удары по врагу в сложнейшей боевой обстановке. Во всем этом угадывались большой ум и железная воля одаренного партизанского вожака Алексея Федоровича Данукалова, чье имя еще при жизни стало синонимом мужества и беззаветной преданности Родине.

Стойкости алексеевцев дивились не только товарищи по оружию, но и враги. Не случайно предатель Каминский в своем приказе в связи с завершением экспедиции отмечает особенно ожесточенный характер боев на участке бригады Данукалова. Правда, фамилия Данукалова для него так и осталась неизвестной: в приказе комбриг именуется Алексеевым. Это свидетельствует не только о плохой организации разведки у врага, но и о блестящей постановке конспиративной службы у данукаловцев.

От деревень Ветче и Храмепки до Великих Долец километров десять. А войска противника, несмотря на большой численный перевес, поддержку мотомеханизированных, артиллерийско-минометных и авиационных средств, продвигались вперед с такой малой скоростью, словно шел поединок примерно равных сил.

Данукалов был душой обороны на южном участке партизанской зоны. В эти дни мне много раз приходилось разговаривать с комбригом по телефону, встречаться с ним. Несмотря на очень тяжелое положение, я никогда не слышал жалоб на трудности. В руководстве боевыми действиями комбриг отличался личной храбростью, инициативой и находчивостью. Он своевременно разгадал замысел Каминского, пытавшегося на стыке алексеевской и 1-й Антифашистской бригад пробить брешь, зайти им в тыл и развить наступление. В кромешном аду огня, порохового дыма, взрывов партизаны продемонстрировали образцы стойкости.

«Поля устилались осколками разрывающихся снарядов и мин всех калибров, — читаем в деле алексеевской бригады. — Авиация градом тяжелых и мелких бомб завершала эту адскую симфонию. Разрывами бомб и снарядов вспахивалась земля. Местами землей засыпались целые роты, оборонительные сооружения уничтожались. Весь день с рассвета и до наступления темноты проходил в ожесточенных боях. Маленькая апрельская ночь была лишь временной передышкой для принятия пищи, отдыха и возведения разрушенных оборонительных сооружений, чистки и исправления оружия, минирования подходов…

Несмотря на все невзгоды и лишения, моральное состояние и боевой дух партизан были высокими и устойчивыми. Каждый боец, командир и политработник был вооружен твердым сознанием, что он своим упорным сопротивлением и героизмом, громя и уничтожая противника в тылу, вносит ценный вклад в освобождение русской земли, ускоряет полный разгром и уничтожение вероломного фашистского зверя.

Бригада, ведя тяжелые оборонительные бои, подвергалась систематической и сильной бомбежке с воздуха. С 18 по 30 апреля 1944 г. противник сделал 520 самолето-вылетов. Во время боев штаб бригады располагался в деревне Великие Дольцы. 27 апреля штаб бригады подвергся воздушному нападению десяти пикирующих и трех тяжелых бомбардировщиков. Бомбардировка продолжалась около часа. Противник с воздуха засыпал мелкими бомбами положительно всю деревню и изрешетил все дома. Во время этой бомбежки был убит наш боевой комбриг Алексей Федорович Данукалов».

День 27 апреля хорошо запомнился бывшему помощнику комиссара бригады «Алексея» по комсомолу Иосифу Владимировичу Менжинскому. «С утра на передовой было тихо, — рассказывал И. В. Менжинский. — Мы успели размножить свежую сводку Совинформбюро и понесли показать ее Данукалову. Комбриг встретил нас около дома, где жил. Настроение у Алексея Федоровича было хорошее. Он, как всегда, шутил, смеялся. Вдруг до нашего слуха долетел гул авиационного мотора. Данукалов посмотрел в сторону Лепеля. Большой красный диск солнца слепил глаза, и он прикрыл их ладонью. „Грицко, — крикнул комбриг командиру отряда Г. Г. Огиенко, — давай сюда бронебойщиков, пусть угостят стервятника!“ Появились бронебойщики. Едва они успели сделать несколько выстрелов по фашистскому самолету, как мы услышали густой гул многих авиационных моторов. По направлению к деревне на значительной высоте со стороны Полоцка летели „юнкерсы“. Приблизившись к Великим Дольцам, головной самолет вдруг вышел из цепочки и, подставляя солнцу засверкавшие плоскости, скользнул в пике. За ним, тоже сваливаясь набок, круто пошел к земле второй „юнкерс“, следом — третий. Над деревней, заполняя пространство воем сбрасываемых бомб и мин, сатанинским лаем крупнокалиберных пулеметов, завращалась карусель фашистских стервятников.

По команде Данукалова мы укрылись в бункере. Одновременно комбриг приказал раскрыть ворота сараев, выпустить из них лошадей. Над нашими головами, захлебываясь пулеметным клекотом, низко проносились крестообразные с неубирающимися кривыми шасси брюхатые туловища „юнкерсов“. Данукалов не мог усидеть в укрытии. Улучив момент, он выбрался наверх. Пулеметные очереди прошивали крыши и стены домов, впивались в жидкую весеннюю грязь улиц. Комбриг прижался к стене сарая.

Вдруг все звуки потонули в оглушающем грохоте взрывающихся воздушных мин. Дома и улицы заволокло удушающим смрадом. Дым пожарищ плотно закрыл диск солнца. Все выскочили из бункера и не поверили тому, что увидели: шатаясь, Данукалов приблизился к яблоне, схватился за ее ствол и тяжело осел на землю. Мы подбежали: осколок мины пробил грудь навылет…»

Комиссар бригады Иван Исакович Старовойтов приказал сообщить о случившемся на передовую, где уже разгорался бой. На огневых рубежах не поверили, что нет больше Алексея Данукалова. Из подразделений присылали представителей. Ветераны молча стояли над бездыханным телом и уезжали на позицию. Ни в этот, ни в последующие дни каратели не смогли стронуть алексеевцев с места.

Хоронили Алексея Федоровича Данукалова со всеми воинскими почестями. Многое видели бывалые партизаны. Ко всему привыкли. Научились мужественно встречать и стойко переносить самое страшное. А тут не могли удержаться от слез.

Трудно передать словами, какой тяжелой утратой была для всех нас гибель комбрига А. Ф. Данукалова. Никто не хотел верить случившемуся. Ведь ему в феврале того года исполнилось всего 28 лет. Он столько еще мог сделать…

 

Танки горят

На участке обороны алексеевской бригады особенно трудно было партизанам отражать наступление танков. Мы предвидели, что каратели не преминут воспользоваться особенностями здешней местности, сравнительно доступной для действия мотомеханизированных войск, и своевременно создали противотанковые сооружения — надолбы, эскарпы, контрэскарпы, противотанковые рвы, минные поля. В овладении методами борьбы с танками большую помощь оказали нам Белорусский штаб партизанского движения и командование 1-го Прибалтийского фронта. Они передали нам соответствующие инструкции. В них содержалось описание различных типов фашистских танков и другой мототехники, указывались наиболее уязвимые их места, давались советы, каким образом, с какого расстояния их легче поражать. В этих армейских инструкциях, по сути дела, обобщался богатейший опыт советских воинов, накопленный в многочисленных сражениях на всех этапах войны.

Большим подспорьем был собственный опыт, полученный главным образом в период осенне-зимних боев. До этого в партизанских отрядах было довольно распространено явление, получившее название «танкобоязнь». Что греха таить, робели поначалу бойцы. Случалось, при виде танков кое-кто даже оставлял позиции. И неудивительно: у нас было недостаточно навыков и еще меньше материальных средств для единоборства с мотомеханизированными войсками врага. Психологически партизан сильно угнетало то, что в поединках с танками мы не могли использовать те средства, которые применялись во фронтовых условиях. Противотанковое ружье, противотанковая граната, мины да сооружения на местности — вот, собственно, и все, что обычно могли противопоставить партизаны бронированным чудовищам.

В ходе боев, по мере того как удавалось в одном случае подбить, в другом — поджечь фашистские танки, мало-помалу исчезала робость, росло убеждение, что не так страшен черт, как его малюют. И когда стали комплектовать расчеты бронебойщиков, добровольцев нашлось гораздо больше, чем требовалось. Противотанковые средства, и прежде всего ружья, командование отрядов доверило наиболее мужественным и опытным партизанам, которые хорошо зарекомендовали себя в прошлом. В бригаде Алексея Данукалова, придававшего борьбе с танками особо важное значение, в числе других противотанковое ружье получил партизан Григорий Иванов.

Это был смелый партизан, участник ряда серьезных диверсий, меткий стрелок. Так, в составе комсомольской группы Григорий участвовал в дерзкой засаде на железной дороге Полоцк — Молодечно. Отправляясь на задание, партизаны рассчитывали обстрелять эшелон с техникой и другими грузами. Сделав засаду, стали наблюдать. В то время в этих местах поезда не рисковали развивать большую скорость. В целях безопасности перед паровозом гнали платформу, груженную балластом. Если эшелон был с солдатами, обстреливать его было небезопасно: гитлеровцы открывали сильный ответный огонь, оцепляли и прочесывали прилегающую к железнодорожному полотну местность.

Недолго пришлось ждать партизанам. Вскоре из-за поворота, пыхтя и отдуваясь, выполз паровоз, как обычно с платформой впереди. Скорость — 20–30 километров в час. Показались вагоны. На платформах — закрытая брезентом техника. Дальше — живая сила. Опасаясь партизан, гитлеровцы стараются не высовываться, ведут себя тихо, даже губных гармошек не слышно.

Партизаны переглядываются: ожидать следующего?.. Иванов делает решительный жест рукой: ударим, не пропускать же. Все согласны. Бронебойщик припадает к ружью, целится. В таком положении он чем-то смахивает на гарпунера, взявшего на прицел кита. «Кит» пыхтит, как фонтаны воды, выбрасывает вверх клубы дыма, из-под колес вырываются струи пара.

Гремит выстрел, другой — и «кит»-паровоз вздрагивает своим черным телом. Из пробоин в котле бьет пар — паровоз «испускает дух».

— Огонь!

Партизанская засада повела прицельный обстрел эшелона с головы до хвоста. Гитлеровцы открыли беспорядочную стрельбу. Оправившись, они оставили вагоны и, пригибаясь, пошли в атаку. Партизанам пришлось отойти. Но цель была достигнута: движение на время остановлено, паровоз надолго выведен из строя, гитлеровцы понесли потери в живой силе.

Григорий Иванов был неистощим на выдумки. Когда отошли, он предложил следующий план:

— Из Полоцка должны прислать паровоз — надо же им как-то дотянуть состав. Я предлагаю быстрым маршем выйти наперерез паровозу и сделать засаду. Фашистам и в голову не придет, что мы рискнем перехватить его.

Идея всем показалась заманчивой, согласились. Переход был нелегким: очень спешили. Пройдя несколько километров в сторону Полоцка, партизаны, соблюдая осторожность, подползли к железной дороге и сделали еще одну засаду. Часа через полтора со стороны Полоцка показался буксирный паровоз. Иванов целился особенно тщательно. Выпущенная им пуля пробила котел и этого паровоза. Движение на магистрали на время замерло.

На боевом счету Григория Иванова было немало уничтоженных гитлеровцев, взорванных машин, подбитых паровозов. Поэтому нельзя считать случайностью, что именно он стал грозой немецких танков в дни апрельско-майской операции. Накопленный опыт он применил в боях у деревень Ветче, Храменки, Казимирово.

Первый танк Григорий Иванов подбил 16 апреля во время партизанской контратаки. Вот как это было. Участок обороны в районе деревень Ветче и Казимирово противник почему-то считал наиболее уязвимым и наседал особенно яростно. Гитлеровцы, видимо, надеялись, что, прорвав оборону на этом участке, они легче преодолеют сопротивление партизан на других направлениях. Ценой больших потерь к вечеру противнику все же удалось занять деревню Ветче.

Штаб бригады приказал восстановить положение. Получив подкрепление, партизаны пошли в контратаку. Слева от деревни заметили медленное движение каких-то плохо различимых в вечерних сумерках квадратов. Слитые в огромную тень на талом снегу, с виду они были как будто совсем безобидны. Опасность осознали только тогда, когда от деревни долетел глухой дрожащий гул. По мере приближения цепи к деревне партизаны все отчетливей слышали вибрацию мощных двигателей, все ясней различали очертания зловещих квадратов танков. Вдруг передняя машина, грозно рявкнув мотором, устремилась вперед, навстречу цепи. Было видно, как из-под гусениц взвились лохматые вихри комковатого снега, а из выхлопных труб полетели пучки искр.

— Бронебойщики!.. — прозвучало по цепи.

Танки между тем набирали скорость, приближались, увеличиваясь в размерах, заполняя все вокруг железным лязгом и скрежетом, грозно покачивая своими орудиями. Передняя машина вдруг выбросила из ствола сноп огня. Ахнул первый орудийный выстрел, над головами с воем пронесся снаряд и разорвался где-то за боевыми порядками партизан. Взблески на жерлах танковых орудий зачастили. Они сопровождались резкими ударами выстрелов и глухими разрывами снарядов. В пушечный грохот вплелась бубнящая дробь танковых пулеметов, скороговорка пулеметно-автоматных очередей шедшей за танками пехоты.

Партизаны залегли. Еще и еще раз разнеслось по полю:

— Бро-о-о-небо-о-ойщики!..

Огонь танков и вражеской пехоты нарастал. Он все плотней прижимал людей к земле, не давая им ходу ни вперед, ни назад. Контратака срывалась. Люди лежали на земле перед надвигающимися танками и ждали, напрягаясь до окаменения мускулов, до звона в голове.

Серые туловища двух передних машин были уже совсем близко, когда где-то на правом фланге один за другим раздалось несколько щелчков из противотанкового ружья. В орудийно-пулеметном грохоте их никто не расслышал. И только когда головной танк вдруг сделал резкий рывок вперед и в сторону, а на его броне проворными змейками заскользили извивы пламени, цепь охнула от радости. Остальные танки повернули назад.

— Вперед!

Эту команду опередил стремительный бросок партизан.

— Урра-а!

Боевой клич перекатывался по полю, нарастая, захватывая всех. Велика радость победы. Втройне сильнее ощущение этой радости тогда, когда побеждаешь даже танки.

После этого боя имя бронебойщика Григория Иванова стало широко известным среди партизан. Он продолжал вести счет подбитым вражеским танкам. Второй поединок произошел 19 апреля. В этот день после передышки, подтянув свежие силы, противник предпринял настойчивые атаки на боевые порядки 13-го отряда в районе деревни Казимирово. Небольшая высота в окрестностях деревни пять раз переходила из рук в руки. 14-й отряд стремительной атакой выбил карателей из деревни Храменки. Партизаны закрепились на окраине деревни.

В условиях ожесточенных боев по всей оборонительной линии бригады бронебойщики перебрасывались с одного участка на другой. Новую атаку на партизанские позиции у деревни Храменки противник повел при поддержке трех танков. Григорий Иванов находился на передовой линии.

Грозные машины, ревя моторами, ползли прямо к партизанским траншеям. В рядах бойцов произошло еле заметное движение, выдававшее их волнение и нетерпение. Танки двигались треугольником. Гул машин рвал тишину, до предела напрягал нервы, до боли сжимал виски. Вдруг откуда-то из мглы позади танков в небо взвилась красная ракета, и боковые машины стали расползаться в стороны с явным намерением зажать отряд в клещи. Средняя машина, неожиданно вспыхнув фарами, сильно рявкнула мотором и прибавила ходу.

Иванов припал к прицелу противотанкового ружья, направил ствол на серое туловище левой машины, шедшей вперед наискось. Хлопок выстрела — и одновременно где-то совсем рядом разрыв снаряда. Тошнотворные клубы толовой гари накрыли траншею, раздробленные комья перемешанной со снегом земли окатили рядом лежащих.

Перезаряжая ПТР, Иванов посмотрел вперед. Левый танк, словно натолкнувшись на препятствие, остановился и стал вращаться на одном месте, распуская плоскую ленту гусеницы.

— Ур-ра-а! — грянуло над траншеями.

Бронебойщик посмотрел вправо. Крайний танк двигался тоже вполоборота к огневой позиции расчета. Вот он стал забирать по ходу вправо. Иванов понял, что на танке засекли его позицию, и стал еще тщательнее целиться. Толчок в плечо, но тут беглые разрывы снарядов справа и слева затянули траншею пороховой мутью. Все труднее было разобрать, что происходит там, впереди. Справа в траншее Иванов услышал крики:

— Танки обходят!..

Значит, не попал. Только подумал об этом, как ощутил удар в бок. И сразу почувствовал слабость в теле и головокружение.

— Иванов ранен!

Ах, вот оно что… Пощупал рукой ватник на правом боку. Теплая кровь залила ладонь. Подбежали санитары, стали бинтовать рану. Принесли носилки. Григорий отстранил их рукой:

— Нет, я останусь здесь!

Он потянулся к противотанковому ружью. Ему помогли лечь поудобней. На правом фланге танк продолжал приближаться к боевым порядкам партизан, обстреливая траншеи из пушки и крупнокалиберного пулемета. Когда рассеялась завеса дыма, Иванов увидел, что серый квадрат уже вплотную приблизился к траншее. Превозмогая боль, он прицелился и нажал на спусковой крючок. Бронебойно-зажигательная пуля пробила броню как раз под белой свастикой. Еще и еще выстрел. Танк застопорил, вздрогнул и остановился.

Сквозь пробоины и щели вырывались наружу огненные струи, растекаясь по поверхности брони.

Третий танк, взревев на полную мощь двигателя, разбрасывая правой гусеницей комья грязи и снега, стал резко разворачиваться. Выхлопные трубы машины метали фейерверки искр. Танк поспешно удалялся. Григорий Иванов послал вдогонку уходящему танку бронебойно-зажигательную пулю. Она чиркнула по броне, короткой вспышкой мелькнул и погас пучок искр.

Последняя схватка бронебойщика Григория Иванова с фашистскими танками произошла 23 апреля. Для алексеевцев это был очень трудный день. Каратели наступали под прикрытием танков, которые на этот раз не рисковали делать маневры по обходу партизанских позиций с флангов, а шли прямо на центр обороны с явным намерением пробить с ходу брешь и дать прорваться в нее пехоте. Засверкали пламенем орудийные стволы танков, затрещали пулеметы. С позиции расчета ПТР на правом фланге было удобно стрелять по боковой броне машин, и Иванов не упустил момент. Взвившийся факел над одним из танков заставил остальные повернуть назад. Но противник не успокоился. Вскоре он предпринял новую атаку. И снова под прикрытием танков. Потеряв еще одну машину, фашисты прекратили атаки.

Весть о том, что танки горят, что с ними можно воевать и теми скромными средствами, которыми мы располагали, окрылила патриотов, подняла боевой дух в подразделениях, вселила надежду мирным жителям. Имя Григория Иванова повторяли с гордостью.

Бронебойщик Иванов погиб в бою на участке 14-го отряда, отражая очередную танковую атаку. Вражеские танкисты засекли его огневую позицию и сконцентрировали на ней весь свой огонь. Осколок снаряда пробил грудь отважного партизана. Григория Иванова похоронили вблизи тех мест, где он совершил свои подвиги.

Примеру Григория следовали многие. Отвагой и мужеством отличился в те трудные дни другой бронебойщик из бригады Алексея — Яков Гладченко. 22 апреля ему пришлось быть и бронебойщиком, и пулеметчиком. Партизан занимал огневую позицию в центре обороны и, когда началась вражеская атака, стал «охотиться» за танком, следом за которым шла пехота. Машина, огибая бугор, блеснула свастикой на боковой броне. Этого было достаточно, чтобы бронебойщик поразил цель. Над остановившимся танком взметнулся шлейф дыма. Гитлеровцы залегли и открыли сильный огонь из минометов и пулеметов. Рядом с Гладченко убило пулеметчика. Фашисты поднялись в атаку, создалась угроза прорыва обороны. Бронебойщик подполз к пулемету и открыл огонь. Каратели попятились назад. Партизаны ринулись в контратаку и отбросили врага. Через три дня на боевой счет Якова Гладченко был записан еще один подбитый танк.

В апрельско-майской операции партизаны-бронебойщики прославились своими делами. За время боев они уничтожили и подбили 59 вражеских танков и 7 бронемашин.

 

Комиссар Кореневский

Ушаччина недаром славится озерами. Карта района украшена ими, как ожерельем. Ушачскими озерами восхищаются все, кто бывал здесь. Они издавна вдохновляют писателей, художников, музыкантов. В волшебном сумраке прибрежных камышей находят приют любители порыбачить. После утомительного пути на живописных озерных берегах устраивают привалы вездесущие туристы. Историей происхождения и жизнью озер, их фауной и флорой заинтересовались научные сотрудники.

Однако в годы Великой Отечественной войны ушачские озера привлекли внимание партизан по другой причине. Дело в том, что лабиринт озер с окружающими их лесисто-болотистыми местами является удобной естественной преградой, труднодоступной для техники.

После тяжелых боев партизаны на основных направлениях оказались на открытой местности, и озера в какой-то мере компенсировали отсутствие лесов. Цепи озер заметно облегчали положение партизан, в частности на северо-восточном и восточном направлениях. В ряде мест естественные преграды помогали партизанам не только успешно отражать атаки гитлеровцев, но и наносить ответные удары.

Один из таких участков находился между озерами Гомель и Суя. Особое значение на этом оборонительном рубеже имели гомельские высоты. Они расположены на выходе из межозерного дефиле в глубь партизанской зоны, к Ушачам. Оборонявшиеся бригадой имени В. И. Чапаева высоты прикрывали тылы бригад, которые действовали на восточном и юго-восточном участках оборонительной линии. Немецко-фашистское командование приложило немало усилий, чтобы выбить партизан с гомельских высот. Не раз здесь создавалось критическое положение. Однажды фашисты чуть не пробились в тыл бригады имени В. И. Чапаева, но выручила бригада имени К. Е. Ворошилова. Находившиеся в местечке Гомель начальник штаба бригады А. А. Кухто и помощник комиссара Л. И. Дервоедов направили к высотам подкрепление.

«В апреле 1944 года мы держали оборону на правом берегу реки Туровлянки на участке Гомель Туржец, — вспоминал позже командир подрывной группы отряда имени Г. И. Котовского бригады имени В. И. Чапаева Г. А. Криулин. — Возвратясь с задания по минированию железнодорожного полотна на перегоне Зябки — Загатье, мы заняли оборону в приспособленных для этого укреплениях, которые были сооружены еще в довоенное время. Укрепления помогли нам сорвать попытки карателей форсировать Туровлянку и выйти на дорогу к Ушачам. В деревне Пушно гитлеровцы сосредоточили большое количество легких танков и артиллерии, все время держали под обстрелом нашу оборонительную линию. Противник использовал и авиацию. Вероятные места прорыва противника я со своей группой заминировал противотанковыми и противопехотными минами. На наших минах подорвалось много вражеских машин. В дальнейшем мы вели бои в районе Плино, Паперино. На большаке Кублики — Ушачи разгромили большой обоз, захватили трофеи. Нам удалось переправить часть раненых в Селищанскую пущу».

Одним из организаторов обороны на северо-востоке был первый секретарь Ушачского подпольного райкома партии, комиссар партизанской бригады имени В. И. Чапаева Иван Федорович Кореневский. Сын бедного крестьянина из-под Уллы, он прошел большую школу жизни. Служил в Красной Армии. Учился в военной академии. После ее окончания служил в кавалерийских частях на Дальнем Востоке, в Киеве, Петрозаводске, в Белоруссии. На учениях упал с лошади и был демобилизован из армии по состоянию здоровья.

Из гражданских специальностей ему пришлась по душе работа учителя. Дети привязались к учителю, который так много знал и так умел понимать их. Ивана Федоровича назначили директором школы. Но со школой скоро пришлось расстаться: избрали вторым секретарем Дриссенского (теперь Верхнедвинского) райкома партии. Прошло немного времени, и Кореневский уже первый секретарь Городокского райкома. Партийной работе, как и всему, что делал, он отдался целиком. До тонкостей старался разобраться в работе колхозов, МТС, совхозов, близко к сердцу принимал нужды школ, интеллигенции, заботился о комсомоле, пионерии. Словом, старался охватить все, от чего зависели рост народного богатства, воспитание советских людей пламенными патриотами своей Родины, счастье их.

При всей занятости Иван Федорович не забывал и о своей семье. «Вечером, после работы, папа любил гулять по улицам Городка, — вспоминает дочь Кореневского Ольга Ивановна. — Возьмет меня за руку, и мы бродим по городу. Он мне много рассказывал. Помнится, я очень хотела, чтобы у меня были голубые глаза. Папа смеялся и говорил, что раз я так сильно хочу, то глаза у меня будут голубыми непременно.

Папа очень любил песни. Идем по пустынной улице, смотрим, как догорает багровым пламенем закат, папа думает о чем-то своем, чуть хмурится и тихо напевает:

С нашествием фашистских полчищ семья Ивана Федоровича эвакуировалась на восток, в город Аксубаево, что Севернее Казани, а сам он остался на подпольной работе в тылу врага. С июля 1942 года И. Ф. Кореневский возглавил Ушачский подпольный райком партии. Под его руководством райком вел многогранную организаторскую и политическую работу в партизанских подразделениях, среди местного населения. Весной и летом 1942 года коммунисты и комсомольцы собрали в деревнях добровольцев в Красную Армию и переправили их через знаменитые «Суражские ворота». Много было сделано по вовлечению молодежи в партизанскую борьбу, по организации скрытых резервов.

Летом 1942 года предметом особой заботы подпольных райкомов партии и комсомола, всех патриотов была борьба за хлеб. В связи с массовым ограблением крестьян немецко-фашистскими захватчиками Витебский обком партии обратился к населению с листовкой, в которой говорилось:

«Небывалое в истории горе и страдания принесли оккупанты нашей Родине, реки слез и крови проливает наш народ от немецко-фашистского нашествия.

Гитлер — это голодная смерть для народа.

Для ограбления крестьян Гитлер создал отряды из немецких, румынских, австрийских фашистов и местных предателей — полицейских, и вся эта свора собак хочет наброситься на вас и ограбить.

Крестьяне! Не давайте ни грамма хлеба шакалу Гитлеру. Собирайте свой хлеб и сами прячьте его.

Запомните! Хлеб — это жизнь. Боритесь и отстаивайте свою жизнь и жизнь своих детей, охраняйте себя от голодной смерти. Убивайте гитлеровских солдат и полицейских чем только можете! Бейте их не только оружием, но и топорами, колите вилами! Знайте, что каждый фашист — это ваш смертельный враг, ваша смерть. Так убивайте же беспощадно эту смерть, если хотите жить сами и спасти ваших детей и Родину!

Товарищи крестьяне и крестьянки!

Помните, что каждый грамм вашего хлеба, сданный голодному гитлеровскому зверью, помогает ему уничтожать ваших мужей и братьев, жен и детей, помогает фашистам в войне с Красной Армией. И тот, кто сдает хлеб гитлеровцам, тот не выполняет долга патриота Советской Родины, помогает ее угнетателям. Срывайте же всеми средствами сдачу хлеба.

Саботируйте обмолот для оккупантов, уничтожайте заготовительные пункты. Сжигайте склады и вагоны с зерном. Разбивайте обозы с награбленным немецкими фашистами вашим хлебом. Делайте все от вас зависящее, чтобы фашистской озверевшей банде не дать хлеба.

Хлеб нужно отстоять борьбой!

Беритесь за оружие, бейте фашистов и их ставленников. Держите связь с партизанами, вместе с ними и Красной Армией уничтожайте фашистских захватчиков» [34] .

Партизаны бригады имени В. И. Чапаева, местные жители контролируемых отрядами деревень Ушачского и Ветринского районов летом 1942 года вышли победителями в борьбе за хлеб. Находившимся еще в то время в Ушачах немецко-фашистским оккупационным властям не удалось ограбить крестьян. Они сохранили весь снятый хлеб и поделились его запасами с партизанами. Благодаря этому не только бригада имени В. И. Чапаева, но и образованная летом 1942 года бригада имени К. Е. Ворошилова, а также партизанские отряды, пришедшие в Ушачский район зимой и весной 1943 года, не ощущали особого недостатка в продуктах питания.

Взаимоотношения между местными жителями и партизанами бригады имени В. И. Чапаева основывались на понимании, взаимной помощи, дружбе. Так было в дни относительного затишья. Так было и тогда, когда фашисты блокировали Полоцко-Лепельскую партизанскую зону. Население принимало самое активное участие во всех мероприятиях, проводимых подпольным райкомом партии, первичными партийными организациями. Оно внесло свой вклад в фонд строительства самолетов и бронепоездов «Советская Белоруссия», два года подряд пополняло ряды партизан, снабжало отряды не только продуктами питания, но также одеждой, бельем, обувью. В трудные для партизан дни, когда они вели тяжелые кровопролитные бои, чтобы подбодрить воинов, напомнить им, что мыслями и сердцем они всегда с ними, простые советские люди присылали в окопы свои скромные подарки — носовые платочки, варежки, носки, кисеты. Эти подарки трогали воинов.

Комиссар был организатором и душой всего улльского подполья. Еще в декабре 1942 года подпольщики предупредили командование о подготовке гитлеровцев к карательной экспедиции против партизан. Комендант Уллы Хельд приказал использовать против партизан всех свободных от караульной службы полицаев, инженерно-технический персонал аэродрома. Наступление предполагалось вести тремя группами, каждой из них было придано по три пулемета. Фашистские офицеры разместились на бронетранспортере. Партизаны устроили в лесу засаду. Пропустив первую колонну гитлеровцев, они атаковали штабную группу и разгромили ее. Было уничтожено около десяти немецких офицеров.

Подпольная группа, в которую кроме И. А. Рыбакова (впоследствии начальника бригадного госпиталя) входили его сестра Надежда, сестры Нина и Любовь Ледник, Иван Родин, родной брат комиссара Петр Кореневский, его жена Софья Кореневская, сестры Анна и Евгения Сидлер, сестры Лидия и Валентина Бедрицкие, не только передавала партизанам разведданные, но и оказывала помощь медикаментами, перевязочными материалами.

Партизанская бригада имени В. И. Чапаева действовала в глубоком вражеском тылу более двух лет. За это время ее отряды совершили много боевых дел. Кореневский вырастил целую плеяду способных, беззаветно преданных делу Коммунистической партии комиссаров отрядов, их помощников по комсомолу, политруков рот, замполитов, работников подпольного райкома партии. Его соратники и помощники Геннадий Лапшенков, Владимир Василевский, Валентина и Юлия Бересневы и многие другие рассказывают, что, работая под руководством Кореневского, каждый из них прошел большую школу жизни, получил хорошую закалку.

И. Ф. Кореневский в числе первых был награжден орденом Красного Знамени. Поздравляя комиссара с наградой, товарищи желали ему новых успехов и начали было качать.

— Не время, друзья, — остановил их комиссар. — Ведь вы же, надеюсь, понимаете, что самое трудное — впереди.

Самое трудное действительно было впереди. И он готовился к самому трудному деятельно, самозабвенно. Он понимал, что исход будущих сражений во многом зависит от политической подготовки партизан, местных жителей. А ведь политическая подготовка — дело чрезвычайно кропотливое, требующее к себе повседневного внимания, не терпящее равнодушия, черствости. Стойкость, мужество и понимание обстановки, которую проявили партизаны и жители Ушачского района, во многом объясняются по-истине громадной политической работой, которую вел подпольный Ушачский райком партии под руководством И. Ф. Кореневского. Газеты, листовки, сводки Советского информбюро, вечера самодеятельности, просто беседы — все многообразие форм работы с людьми было взято на вооружение подпольными партийными организациями и использовалось эффективно, целенаправленно, как того требовала обстановка и условия борьбы на оккупированной территории.

Комиссар бригады И. Ф. Кореневский находился на переднем крае все дни апрельско-майской экспедиции 1944 года. Так же тщательно, как и все другие операции, готовил он удар по гарнизонам карателей, расположенным в районе гомельских высот.

 

Гейдкемпер негодует

Отто Гейдкемпера, бывшего начальника штаба 3-й немецкой танковой армии, очень возмущает характер партизанских действий против карателей в апрельско-майской экспедиции. В своей книге «Витебск. Борьба и гибель 3-й танковой армии» он сетует на то, что-де борьба велась не по правилам, что партизанские методы, якобы, «являлись издевательством над всеми международными нормами и гуманными способами борьбы». Даже во время работы над своей книгой, то есть почти через 10 лет после войны, он не мог спокойно, без раздражения вспоминать о том, как партизаны разными способами уничтожали отряды карателей, «нанося предательские удары там, где могли». В расчеты командования карательной экспедиции, видите ли, не входило отражение небольших партизанских групп, которые просачивались в тыл через немецкие заградительные отряды. С другой стороны, в штабе 3-й танковой армии не думали, что партизанам удастся перейти «к хорошо организованной обороне». «Отсутствуют слова, — восклицает генерал, — которые могли бы описать дьявольские и грозные действия партизан в эти дни».

Должно быть, наши контрмеры, предпринимавшиеся на участках боевых действий, серьезно мешали осуществлению планов противника, если они так глубоко засели в памяти бывшего начальника штаба 3-й танковой армии. Партизаны действительно не давали карателям покоя ни днем ни ночью, и в этом смысле Гейдкемпер имеет веские основания негодовать. Партизанские подразделения стали смелее и с большим эффектом применять методы активной обороны: высокую маневренность, контратаки, неожиданные комбинированные удары, наносимые по флангам и тылам противника. Подвижные группы партизан все чаще пробирались во вражеские тылы, уничтожали штабы, живую силу, средства связи, нарушали управление войсками противника, сеяли в стане врага панику, непрерывно ослабляли его. Что касается обвинения Гейдкемпером партизан в «отсутствии гуманизма» в военных действиях, то здесь пущен в ход затасканный прием — свалить вину с больной головы на здоровую. Факты свидетельствуют, что именно фашисты растоптали элементарные нормы гуманизма и человечности.

В районе гомельских высот неоднократно совершали внезапные налеты на врага отряды бригады имени В. И. Чапаева. После того как карателям удалось потеснить партизан в этом районе, их основные базы разместились в деревнях Долецкие и Защаты. В ночь на 16 апреля отряд под командованием А. Я. Конева нанес по гарнизонам врага внезапный удар. Деревня Долецкие была взята штурмом. В Защатах партизан встретил сильный огонь. Противник успел занять старые дзоты, и гарнизону удалось удержаться. В боях за Долецкие и Защаты противник потерял до 80 человек убитыми и ранеными. Большую ценность представляли захваченные в боях документы.

Умело сочетали бои в обороне с контратаками отряды бригады имени В. И. Чапаева под командованием И. С. Борейко, И. С. Воржева, А. И. Турова. У деревни Заозерье и в других местах чапаевцы истребили немало вражеских солдат и офицеров.

На участке обороны партизанского полка И. Ф. Садчикова два батальона гитлеровцев при поддержке 6 танков предприняли наступление в направлении деревень Косарево и Белый Двор. Атаки поддерживались огнем артиллерии и минометов. Противнику удалось разрушить часть дзотов, проволочное заграждение и даже отдельные противотанковые надолбы, но фашисты продвинулись вперед только на 200 метров. Два подбитых партизанами танка пришлось тащить назад на буксире. Не успели фашисты оправиться после дневного боя, как на них обрушился ошеломляющий удар. Мастера ночных атак, смоленские партизаны в ночь на 17 апреля внезапной контратакой выбили немцев из занятой ими полосы. Разъяренные каратели ранним утром подтянули свежие силы, подкрепили их техникой и снова двинулись вперед.

«В 5.30 наше наблюдение заметило колонну, двигавшуюся из гарнизона Латышки в направлении 4-го батальона, — свидетельствует запись в деле Смоленского полка. — Наблюдение подпустило противника на 150 метров, обстреляло его и отошло на высоту 148,1, где располагалось наше боевое охранение. После короткой перестрелки противник развернутым строем перешел в наступление на наше боевое охранение. Об этом было сообщено в штаб батальона и штаб полка. Боевому охранению выслали подкрепление — один взвод. Усиленное боевое охранение вело бой в течение сорока минут. Заминировав высоту, отошли на основную линию обороны.

В 11.00 противник перед фронтом 4-го батальона сосредоточил до 1500 человек пехоты, до 2 дивизионов артиллерии, 8 средних танков, 3 бронемашины и после бомбардировки 6 самолетами переднего края нашей обороны перешел в наступление. Впереди шли танки, за танками — пехота.

Основной удар сдерживал 12-й отряд, который, подпустив танки на триста метров, открыл огонь из ПТР. Один танк был подбит, остальные танки, дойдя до противотанковых надолбов, остановились. Огнем наших отрядов продвижение было приостановлено. Тогда противник, подтянув артиллерию, прямой наводкой разбил часть наших дзотов и снова при поддержке танков перешел в наступление. В результате пятичасового боя противнику удалось незначительно вклиниться в нашу оборону и занять деревни Белый Двор, Бельково и Царево».

В дальнейшем события на участке Смоленского партизанского полка разворачивались так. В ночь на 18 апреля командование полка направило в тыл врага шесть групп с задачей заминировать дороги, устроить засады. Мины были поставлены на всех подходах к оборонительной линии. 18 апреля противник еще раз попытался смять партизанскую оборону. В бой вступила тяжелая артиллерия врага, танки, бронепоезд, удвоилось количество бомбардировщиков. Шесть атак пехоты и танков отразил за день 4-й батальон. Партизаны несколько раз поднимались в контратаки и опрокидывали вражеские цепи. После этого боя немецкое командование прекратило попытки наступать на северном участке.

По всей зоне разнеслась весть о мужестве и стойкости партизан Смоленского полка. Из уст в уста передавались имена отличившихся: командира отряда А. П. Боброва, комиссаров И. М. Дредуна и С. С. Демина, связной А. И. Позняк, командира батальона Х. К. Бзыкова, комиссара Н. Е. Конюхова. Расскажем о двух из них.

Командир отряда Анатолий Павлович Бобров — сельский житель. Он бесконечно любил родную природу, ширь полей, лазурную гладь озер, запах свежей борозды. Ему были по душе лихие пляски, удалое веселье. Веселый нрав, жизнерадостность в сочетании с находчивостью, волей к победе сделали Боброва любимцем отряда.

Комиссар отряда Иван Михайлович Дредун по характеру был человек спокойный, неразговорчивый. Его любили за непоказную храбрость, выдержку. Еще будучи командиром отделения, Дредун в одном из боев с карателями был ранен, но отказался передать кому-нибудь командование отделением и уйти с поля боя. «Почти 12 часов храбро защищалось отделение Дредуна, сдерживая натиск во много раз превосходящего противника, — записано об этом событии в истории полка. — Ныла рана, не слушалась рука, но Дредун продолжал командовать и вести огонь из своей винтовки».

В партизанской бригаде «Октябрь», державшей оборону севернее озера Медзозол, был небольшой отряд, которым командовал Федор Петрович Зырянов. Отряд показал упорство в боях еще при отражении карательных экспедиций в 1943 году. На счету отряда было много боевых операций. Когда осложнилась обстановка на Березине и стало известно об упорной обороне, а затем падении Батуринского моста, Ф. П. Зырянов вызвался сделать вылазку в стан врага. Он предложил, воспользовавшись затишьем на участке бригады, перейти ночью нейтральную полосу и «наделать шуму» в одном из гарнизонов. Командование бригады дало согласие на такую операцию.

От места дислокации отряда до деревни Юхновщина, где, по данным разведки, расположилось только что прибывшее немецкое подразделение, 8–10 километров. Группа партизан во главе с командиром отряда скрытно пробралась к деревне и стала вести наблюдение. Оккупанты чувствовали себя в полной безопасности. У одного из домов разложили костер, варили ужин, ели, смеялись. Насытившись, пошли в дом отдыхать. У затухающего костра остался один часовой. Отяжелев от еды, он мало интересовался тем, что происходит вокруг. Винтовка стояла у стены дома, сам часовой сидел на корточках, грел над угольями руки и что-то бормотал себе под нос. По команде Зырянова партизаны разделились на три группы и бесшумно поползли к дому. Условным сигналом к атаке была автоматная очередь командира. Ее поддержал огонь 4 пулеметов, 5 автоматов и 36 винтовок. В окна полетели гранаты. Из дома раздались вопли. Каратели стали выпрыгивать из окон. Здесь они попадали под партизанские пули. Группе гитлеровцев все же удалось открыть беспорядочный огонь, но партизаны подавили его. Зырянов дал сигнал отхода. И вовремя: из соседней деревни Защесли шло подкрепление.

Удачную операцию у деревни Нежевщина провела группа партизан из бригады «Октябрь» под командованием Е. П. Королькова. В бою из засады патриоты рассеяли колонну гитлеровцев. Оставив на дороге убитых и раненых, оккупанты бежали. Через день, 19 апреля, на том же направлении карателям был подготовлен новый сюрприз. «Подтянув силы и установив три орудия в районе леса, что северо-западнее хутора Кленовка, — записано в бригадном журнале боевых действий, — противник развернутым фронтом продвигался в направлении дороги Кленовка — Чистое. У переправы через реку Чистянка комиссар 4-го отряда И. А. Кобрянов с двумя взводами сделал засаду. Приблизившись к броду, противник залег и открыл огонь по опушке леса. Партизаны не обнаруживали себя. Вскоре немцы прекратили обстрел и начали вброд форсировать реку Чистянку. На середине реки гитлеровцев накрыл уничтожающий огонь партизан. Завязался бой. Он окончился позорным бегством противника».

Хочется рассказать еще об одном из многочисленных партизанских боев. Стремясь прорваться к Ушачам с юга, враг настойчиво атаковал позиции 1-й Антифашистской бригады у деревни Зарубовщина. На узком участке фашисты сосредоточили 18 орудий. С воздуха наседала авиация. При поддержке техники 3 батальона карателей атаковали Зарубовщину от деревни Пахоменки и 3 — из района Волоки. Противник продвинулся до смолокурни, что в двух километрах восточнее Зарубовщины. 3-й и 5-й отряды 1-й Антифашистской бригады внезапной атакой остановили его продвижение. Однако под натиском превосходящих сил фашистов партизаны все же вынуждены были отойти в лес севернее деревни.

Все это произошло 24 апреля, в первой половине дня. Каратели расположились на отдых. Партизаны использовали удобный момент для нанесения внезапного удара. 1-й и 2-й отряды с опушки леса неожиданно атаковали левый фланг противника:

— Ура-а-а!

— Бей фашистов!

Лавина партизан смяла вражеские заслоны, ворвалась в деревню и в короткой ожесточенной схватке нанесла значительные потери 35-му батальону 12-го гренадерского полка и батальону Дирлевангера, заставив их бежать из населенного пункта.

Контратака в районе Зарубовщины была одной из самых эффективных. Партизаны истребили много гитлеровцев, захватили 3 орудия, 3 миномета, 8 пулеметов, 150 винтовок и другое имущество. Были взяты пленные, боеприпасы, продовольствие. Особую ценность представляли штабная переписка, коды, карты и другие документы.

Представляет интерес один из приказов по особому батальону СС Дирлевангера. В нем, в частности, говорилось о том, что большая площадь в Ушачском районе является исключительно опасным районом, что здесь «все заминировано, имеются сильные укрепления и нужно рассчитывать на сильное сопротивление». При наступлении на этот район рекомендовалось учитывать, что партизаны получают помощь со стороны Красной Армии. Особенно сильные укрепления, по мнению Дирлевангера, партизаны имели «на участке фронта, где должен наступать наш батальон. Это установлено воздушной фотосъемкой и агентурой СД».

Далее в приказе говорилось о целях первого и последующих дней наступления в районе озера Медзозол. Как видно из приказа, немецко-фашистское командование особенно боялось действий небольших групп партизан в тылах вражеских войск. «Приказываю, — требовал Дирлевангер, — эту территорию полностью очистить от врага, тщательно провести эту операцию, чтобы не остались мелкие группы». Приказ строго-настрого запрещал жечь с наступлением темноты костры: фашисты, как волки огня, боялись налетов советской авиации.

Знакомство с вражескими документами подтверждало наши выводы о том, что первоначальные планы врага были сорваны. Оккупанты рассчитывали быстро расправиться с партизанами. Но наша активность изо дня в день росла.