Даэрос спешил к Цитадели. К счастью, у него появилось время для последней проверки всех приготовлений. Правители милостиво согласились передохнуть с дороги на средних уровнях. Очень удачно их птицееды по лесу погоняли. Правда, эта удача чуть было не испортила торжественное приветствие в Зале Стены. На взгляд Полутемного и всех, кто хоть раз в жизни видел Амалироса, Повелитель умел выглядеть достойно в любом виде. Его природное величие было не запылить и не замазать. Но все-таки величие с такой физиономией выглядело весьма неожиданно. Инэльдэ чуть слова не перепутала. В свете кристаллов оба Правителя приобрели фиолетовый оттенок, а когда следом зашли стражи с факелами, стали выглядеть, как очень величественные жертвы покушения с синяками вместо лиц.

Супруга взяла себя в руки и кое-как справилась. Нэрнис, пока еще без костюма Властелина, вместе с Веиласом удержал Ларгиса от рывка навстречу к своему дражайшему Повелителю. Аэрлис, так и вовсе умудрился охнуть. Так что гордо застывшей скульптурной композиции не получилось. А как всё красиво было задумано! Группа Темных и Светлых — в центре, рядом с возвышением для кресел… Кресла Даэрос велел убрать — нечего рассиживаться. На возвышении должны были стоять только самые значительные персоны Синих гор: его супруга, оба сына Озерного Владыки и Аэрлис с Ларгисом. Ар Ктэль решил, что с него хватит и перемещения в компании Правителей, а так же речей, пояснений и раздачи всем условных сигналов. Прочие Тёмные должны были стоять "как скалы", демонстрируя непреклонность и непобедимость.

Перед их строгими рядами Даэрос разместил отряд гномов. Впереди этой компактной толпы велено было стоять Вайоле. И хотя Воительница не принимала участия в обороне Синих гор, зато она очень эффектно смотрелась в своем боевом ведре — нечто страшное, непонятное, очень объемное и блестящее. Заодно и она наконец-то получила возможность нацепить все свои "золотые" железки и привезенный Нэрнисом орден.

С точки зрения расстановки по цветовым пятнам всё выглядело идеально. Центр композиции сверкал разноцветными шелками и тарлами. Его пиком служила Светлая во всех смыслах голова Лэриаса, как самого высокого в компании родственников Правителей. Смещение акцента в сторону латунной кирасы Вайолы компенсировалось серебристо-серыми нарядами Тёмных дев-воинов, которые, конечно, никогда в таком виде в бой не ходили. Но Даэрос назвал их стилизованные наряды парадной формой и дополнил таким количеством чёрных тарлов, что Инэльдэ обозвала эту часть композиции "казной быстрого реагирования". Тёмные воины тоже желали что-нибудь парадное. Серебра в Синих горах почти не было, зато был нефраль. Даэрос вполне резонно колебался между решетками для импровизированной зверятни и фигурными накладками на воинские одеяния. О вышивке никто и не мечтал — это долго. Победили накладки. Во-первых, так нефраль производил куда как лучшее впечатление — его казалось больше, чем было на самом деле. Во-вторых, Даэрос придумал как обойтись без решеток для выползней, зато произвести дополнительный эффект.

Пришлось, правда, и над самим Залом Стены потрудиться. Основная идея — "Тёмные крепки как камни этих стен" выразилась в том, что узоры штампованных из нефраля кружев на одеждах перекликались с узором стен и контрастировали с необработанным камнем там, за Пределом во второй половине Зала. Ларгис во время тренировочного построения заявил, что Тёмные в капюшонах слились со стенками весьма качественно — как крабы, у которых только глаза наружу торчат. Потом посмотрел на их руки и добавил: "И клешни". Что там у замученного походом Ларгиса за ассоциации такие странные, Даэрос разбираться не стал.

Но, когда Правители ступили в Зал Стены, Ар Ктэль был вынужден признать, что сравнение Разведчика оказалось верным. Сколько раз Даэрос взбирался на эту лестницу, чтобы посмотреть, передвинуть, переставить, но ничего такого не видел. И вот, надо же! Вместо того, чтобы замереть как статуи с печатью подгорного героизма на лицах, Темные стояли с выпученными глазами. Их удивление Даэрос прекрасно понимал: подданные Синих гор были извещены, что визит Правителей — тайный для внешнего мира. Так что явления Повелителя со свитой и в полном облачении никто не ожидал. Но и явления таких "замаскированных" на всё лицо Правителей — тоже. Пришлось взять слово после ответного приветствия Амалироса и кратко поведать о коварных врагах-пределостроителях. Если до этого Тёмные "крабы" хотя бы молча глаза таращили, то после — еще и клешнями хищно шевелить начали. И вообще — расшипелись без команды. Известие о нападении, вызвало у них такие верноподданнические чувства, что хоть плачь от умиления. Откройте им, видите ли, проход, они сейчас этот лес сюда по бревнышку перетащат заодно с теми, кто в нем сидит. Пришлось заявлять о своих властных полномочиях и сообщать Тёмным, что таскать они будут только по приказу… Повелителя. Амалиросу это заявление понравилось. Он даже милостиво кивнул Даэросу, чем окончательно подписал приговор своему обеду. Таким образом, усилия и уговоры Инэльдэ по поводу основного блюда пропали даром, в отличие от убитого мелкого выползня. Самым невозмутимым в зале был и остался Лэриас. Этот "подарочек" из Озерного Края уже вторые сутки готовился к тайному совету — шлифовал свои выводы. Иначе говоря — стоял, где поставили, и думал не переставая. На краткий миг он сфокусировал взгляд на Даэросе, учёл двенадцать птицеедов и снова замер. Птицееды, наверное, вписались куда надо — Лэриас совсем утратил связь с реальностью. Его даже родной отец в нетипичной раскраске не заинтересовал.

Так что вместо демонстрации подгорной твердости вышло нечто сверкающее и помпезное. Что-то наподобие "мы тут на тарлах сидели и сидеть будем, с нефралем в обнимку". Этот недочет следовало исправить, и Даэрос решил включить в культурную программу посещение исторического места — бывших покоев Инэльдэ с плесенью во все стены и с протекающим потолком. Хорошо, что супруга запретила трогать комнаты, в которых она иногда тоску на себя нагоняла.

Задержка Правителей на Средних уровнях была прямо-таки как ответ на все молитвы. Даэрос уже голову сломал, как бы так не пустить гостей сразу наверх. Сверху хорошо просматривалась Цитадель Властелина и площадка для парада. А рядом расположились те, кто должен был по этой площадке шагать — орки. Показывать Амалиросу заранее три орочьих сотни Даэрос не планировал. Слава Создателю, Повелитель не собирался немедленно всё осматривать, а самого Повелителя было запрещено рассматривать сразу всем и толпами. Тёмные готовились к встрече каждый на своем месте. И как это бывает при лихорадочной подготовке, что-то еще было не готово, что-то не доделано. Поэтому пункт промежуточной остановки в зале с бассейном и примыкающими покоями был приготовлен заранее. Оказалось, что над высокохудожественными бортиками этого вместилища воды можно было и не страдать полночи. Пусть нигде у Амалироса не было такого чуда, сплошь вышитого мастерицами по единому эскизу, но Повелитель Темных как ни пытался выразить вышивальщицам по камню свой восторг, всё равно с большим удовольствием смотрел на воду, а не камни. Собственно, сама идея по задержке и состояла в том, чтобы вежливый Повелитель Амалирос выражал этот самый восторг девам — каждой из тридцати пяти по очереди. Для длительного обсуждения их таланта даже столы с закусками приготовили. Идея была явно притянута за уши. Ар Ктэль не сомневался — оба Правителя сразу заподозрят, что их задерживают намеренно. Теперь же всё выглядело естественно. Девы получили один общий комплимент на всех, а Амалирос с Тиаласом — место для мытья, покои для отдыха и фрукты. Чтобы аппетит не пропал, Даэрос решил не баловать высоких гостей плотной пищей до обеда.

Благодаря задержке Правителей на отдых, сразу же освободилось такое нужное количество Тёмных и Светлых, которых можно было отправить следить за окончанием приготовлений. Нэрнис помчался переодеваться в свой костюм — властелинское одеяние уже должны были почистить и выбить от степной пыли. Инэльдэ отправилась к Пелли и Исильмэ, которые ведали верхними уровнями — вечерним советом, ужином и багрянкой. Ларгис получил задание расстараться, но к окончанию отдыха доставить Амалиросу костюм в духе Синих гор — чёрно-синий с нефралем. А то воины на фоне своего Повелителя выглядели неприлично богато. Идею Амалирос одобрил: Даэрос упирал вовсе не на богатство, а на "единение с народом". Чтобы Тиалас представил Озерный Край не менее достойно, Веилас был отправлен к Светлым, которые трудились у озера. Им предстояло перебрать свои шелка и обеспечить Владыку нарядом "не хуже". Хуже-не хуже, но Ларгис получил на лестнице последние указания Даэроса — мобилизовать всех вышивальщиц по камню на вышивание по шелку. Делать из Амалироса второго Властелина не предполагалось, собственно вышивать — тоже. Требовалось пришить на плащ столько черных тарлов, сколько подданных в Синих горах. Ларгис с восхищением заявил, что это — весьма символично. А Даэрос про себя добавил — и тяжело. Себя Ар Ктэль причислил к местным подданным и велел добавить к общему числу камней еще один тарл. Плащ, само собой будет преподнесен в дар.

Вайола была отправлена с гномами на осмотр свежей отделки покоев и залов — всего, что удалось привести в надлежащий вид за неполные полтора дня. Гномы и так уже преисполнились понимания своей роли, когда были приглашены на встречу в Зал Стены. Теперь им предстояло осмотреть свои бывшие комнаты, содержащиеся в чистоте и порядке. Переходы и коридоры сверкали новыми картинами в камне, но отделку гномьих покоев Даэрос не трогал. Это должно было показать, что в Синих горах их всегда помнят и ждут. Конечно, уровни на которых не так давно обитали гномы, Амалиросу тоже покажут, но уже без толпы орущих бородачей. Гномы и до обеда — слишком шумная компания, а после — настоящая головная боль. Но на самом обеде требовались раздувшиеся от гордости гномы, преисполненные чувства собственной значимости. То есть — неимоверно спесивые.

Сам Даэрос теперь мог проверить готовность гвардии к параду и готовность узников стенать и плакать. Стенать должны были орочьи вожди, плакать — Денмета, а рассказывать про жестокость их содержания — Аэрлис. Хоть этому Тёмному ничего внушать не пришлось. Младший Арк Каэль сначала узнал о грядущем визите старшего брата, а немного погодя об отвратительной практике нанесения клейма на заключенных. Тот факт, что таковых было только трое, его не утешал. Радость орков по поводу татуировок — тоже. Аэрлис собирался воззвать к справедливости брата, и Даэрос немедленно одобрил такой подход. Это лучше, чем идти и убивать Сульса.

Художник и так сидел внутри чучела четвертые сутки. Даже прижился там. Верный Жры гонял гвардию, а пока гвардейцы отдыхали, гонял себя вверх-вниз и таскал ему еду. Так что теперь Сульс смотрел на суету внизу сквозь кинжальный частокол в пасти у Глиста-второго, избавился от метательных камней внутри дракона и заимел поверх настила над балластом вполне сносный тюфяк. Творец Кошмаров даже обзавелся запрещенными предметами — пергаментом и свинцовым карандашом. Правда, обещал не рисовать, в обмен на сохранение тайны своего убежища. Наличие у него этих необходимых для творчества предметов он мотивировал тягой к сочинительству. Тяга у него образовалась в первый же вечер жизни в брюхе выползня — масляные фонари в глазах дракона создавали "романтическую атмосферу" внутри чучела.

О том, что его убежище уже известно Нэрнису, Сульс пока не знал. А сообщать ему об этом Даэрос не собирался. Брат уже почти пришел в себя, поставив Сульсу диагноз: "Дурная голова рукам покоя не даёт". Видя такой миролюбивый настрой, Даэрос поинтересовался, можно ли выпустить Сульса наружу и гарантирует ли Аль Арвиль полное спокойствие. Когда Нэрнис узнал, где прячется изготовитель его личной печати, то в сердцах высказался, чем подал Даэросу замечательную идею.

Суть высказывания Нэрниса была риторической: "Его бы вместе с драконом летать заставить!", а Даэрос решил применить идею на практике. Драконов предполагалось запускать в воздух без камней — не сыпать же гостям на голову булыжники. Но наличие Сульса внутри большого чучела решало задачу высыпания легких и украшающих официальную встречу предметов. В результате, Светлые со вздохами и стонами по новой окучивали берега озера, а Сульсу было дано задание, веревки для привязывания себя любимого внутри Глиста и четыре мешка розовых лепестков. За оставшееся до торжественного парада время творческая личность должна была вытрясти из своего тюфяка солому в мешки, а лепестки запихнуть на её место. Даэрос не сомневался, что в противном случае за цветочным шлейфом обязательно вылетит какой-нибудь пустой мешок или даже полный. У Сульса без должного руководства всё выходило наперекосяк. Поэтому "местная достопримечательность" получила точные указания: привязать к переборкам не только себя, но и тюфяк, и доставать лепестки горстями, равномерно распределив процесс на все время полета. Тиаласу должно было понравиться. А вот Амалиросу — ни в коем случае. Розы он не терпеть не мог.

Встреча, по мнению Даэроса, должна была получиться роскошной. Настоящий праздник души. Орки, драконы, гномы, тушеная выползятина и розы — как раз то, без чего Повелитель Тёмных жил всю жизнь, и то, чего он никогда в жизни не забудет. Как именно он не забудет Даэрос знал: так же, как и он сам не забыл напутствия Амалироса, покинув Высокие горы.

На площадке под балконом Цитадели всё обстояло лучше некуда. Жры не только выучил новое слово "ракурс", но и справился с его пониманием. Все три сотни, построившись правильными квадратами, падали по его команде на одно колено и прикрывались большими щитами. С того места, где предполагалось сидеть Повелителю и Озерному Владыке, ничего не было видно, кроме этих щитов. Так же по команде орки вскакивали, разом демонстрируя свои радостные орочьи морды, и делали "рывняйсь" на Цитадель. Строем они уже и так ходить умели, в шеренги перестраивались, а большего и не надо было. Пара проходов с командами направо — налево, парочка-другая перестроений и Амалирос может Цитадель на радостях разнести.

Похвалив Жры, Даэрос отправился в тюрьму — поить Кошмара "сиропчиком". Официальное обращение Аэрлиса к брату уже было исправлено так, чтобы младшему Арк Каэлю понравилось, а птица Оплодотворительниц услышала знакомые слова. Было, конечно, неловко получать благодарность Аэрлиса за глубокое понимание проблемы и такие "правильные обороты", зная о том, какой оборот в итоге получится. Но ради Тёмной мести, чего не сделаешь. Рано Ланис его в Светлые зачислил.

Тиалас блаженствовал в бассейне, переплывая от одной чаши с фруктами к другой. При этом Озерный Владыка не уставал восхищаться вышивкой каменных бортов и совестить Амалироса.

— И что ты к Даэросу всё время придираешься, Тёмный? Смотри, как мальчик расстарался. Были у тебя жуткие внутри Синие горы… Нет, у тебя их вообще не было сначала. А теперь они есть и такие, что не уступают твоим Тёмным Владениям. И я уверен, это — далеко не всё, что нам предстоит увидеть. Наверняка, на других уровнях еще много интересного и удивительного.

Амалирос покачивался на волнах, поднимаемых Озерным Владыкой, и думал. Тиалас своими воззваниями к справедливости и восторгами только мешал.

— Отстань, Озерный. Я как раз пытаюсь вычислить, какую пакость мне этот мальчик приготовил.

— Ты неисправим! — Тиалас подгреб поближе, нырнул с переворотом и уплыл к другому борту. — Сознайся, ты же не рассчитывал на такое потрясающее купание с подогревом! Это не в твоем холодном озере плескаться. А бассейн у тебя — меньше.

— Зато — личный! — Сравнение не в пользу Высоких гор неприятно зацепило. — Подумаешь, переделали подгорное озеро! Дно теплое, значит, греют с нижнего уровня. У них тут горючие сланцы на соседнем отроге — жги не хочу. Вот сейчас отдохнем, переоденемся, и ты узнаешь, что тёплая водичка — не главное, жук-плавунец! Хватит мельтешить!

— Зря ты так, Лирмо. Это же твои владения. Нет, чтобы порадоваться. Я бы порадовался. Но мне посредством Нэрниса разве что степи свободные от орков достались. И всё равно — ценю же. Ну, скажи, почему тебе Даэрос так не нравится? — Тиалас с сожалением вышел из воды, продолжая наблюдать, как Амалирос пытается решить одному ему ведомую задачу.

— Мне… Даэрос? Озерный, тебе нравятся те, кто тебя терпеть не может? Даже не отвечай. Понятно — что нет. Так что ты мыслишь не в том порядке. Конечно, мне не понравился факт рождения Даэроса. Но это — твоя вина. Нечего было мне таких шустрых послов засылать. Жаль, мне Аль Манриль на месте преступления не попалссся! Я бы ему показал единение народов! Какое он имел право претендовать на роль в истории, опередив, например, меня или наше решение о союзе детей?! Это не посол! Это лазутчик!

Тиалас уже сушил волосы, гоняя по пещере легкий ветерок. Амалирос косился на него с явным неудовольствием. Сразу видно: опять взялся за старое — еще немного и обвинит в демонстрации возможностей на глубоком, в прямом смысле слова, уровне.

— Хватит мокнуть, Лирмо! Тебе еще расплетаться. Вылезай, так уж и быть обеспечу тебе горячий сквозняк для просушки. И все-таки я не понимаю, как тебя считают справедливым, если ты обвиняешь ребенка в том, что он родился? Ладно, Морнин твоё самолюбие задел, вошел в историю благодаря свой любви к Исильмэ…. Романтично. А виноват Даэрос! Не логично.

Амалирос в раздражении шлепнул кулаком по воде.

— Еще как логично! Я о твоем шустром подданном узнал только два года назад! А сто двадцать лет подряд я имел сомнительную радость созерцать Тёмную деву с Полусветлым сыном, которая молчала как воин на допросе. Позор! Один из древнейших Домов! Да от неё собственные родичи шарахались! Из двенадцати побывавших с посольством Светлых, один — предположительно отец! Стыд! Отец такого сначала маленького, а потом не очень маленького Полусветлого, который буравит тебя своими серыми глазенками и всё время норовит какую-нибудь гадость устроить. Если бы я его Светлого отца убил, я бы еще понял! Даэрос меня с детства терпеть не мог. А я — его. Так что у нас полная взаимность. Спорим, Озерный, ты сам сегодня в этом убедишшшься!

Тиалас совсем не был настроен спорить. После ночного похода по лесу и купания, его клонило в сон. И спать он пока не пошел только из упрямства. Ему не меньше Амалироса хотелось оставить на память об их вылазке приятные воспоминания. Но если их личные перепалки и стычки вписывались в это понятие, то ссора Амалироса с Даэросом — как-то не очень. Тёмный может и сорваться с таким-то предубеждением. Мало ли, что ему примерещится. Найдёт "гадость" на ровном месте и разрушит всю за-Предельную систему. А Даэрос в ней — чуть ли не основное звено. И даже не "чуть". Намекать на то, что этот Полутемный еще и обратно их должен выпустить, не стоило. А вот попытаться примирить их — вполне. Очень даже государственная задача.

— Лирмо, всё давно в прошлом. Посмотри непредвзято — ни одного заговора Даэрос не устраивал, нашел проход за Предел и предложил план, благодаря которому у тебя вообще заговоры кончились. Доход от чёрных тарлов даже у меня вызывает вопрос: куда бы его деть? Про тебя — вообще молчу! По моим подсчетам, ты скоро тарлами озерную гальку начнешь заменять! А он мог бы заползти сюда по-тихому и заиметь собственные владения и подданных. И получилось бы! За такое "терпеть не может" надо благодарить при всём народе, а ты сидишь тут как выползень и ищешь, за что бы укусить. Нет у тебя совести!

Амалирос вылетел из воды, окатив брызгами почти высохшего Тиаласа.

— Не путай личное с государственным! Креветка пресноводная! Мне уже что, награды за соблюдение клятвы раздавать?! Как подданный он поступил честно и правильно. И продолжает поступать. Будет ему благодарносссть! Но как Даэрос Ар Ктэль он так же, как и раньше, терпеть меня не может. Ладно, признаю, однажды я был не прав. Застукал его шестилетнего у себя в спальне, а под покрывалом — дохлых давленных бабочек. И я не виноват, что этот щенок с перепугу ни "бэ" ни "мэ" не мог вымолвить. Теперь мы оба знаем, что кто-то впустил его в спальню, надеясь, что я прибью мальчишку. Заметь, этот честный Даэрос знает кто впустил, а мне не говорит! Весь в Мать! Сам хочет поквитаться, продукт объединения! А еще он прекрасно понимает, что из-за этого случая моё и так слишком нервное к нему отношение переросло в отвратительное. Так еще и в родственники затесался! Хорошо хоть не в кровные. Такой шутки Создателя я бы не пережил. Так что? Я идти извиняться к нему должен? Мол, прости дорогой родственничек, что ублюдком обозвал, дай я тебя поцелую! Тьфу! Мерзосссть!

Тиалас уже озирался в поисках водички похолоднее на Тёмного поплескать. Амалирос так разошелся, что стены зала подрагивали.

— Тёмный, хватит! — Озерный Владыка свернул смерч, чтобы самому не стать участником разрушения чужих трудов. — Признаю. Совесть у тебя есть. — Подождал пока Амалирос успокоится и добавил: — И она тебя страшно мучает. — Пришлось немедленно придумывать что-нибудь еще такое же веское, как наличие совести. — Это потому, что ты умнее Даэроса.

— Что неудивительно. — Повелитель Тёмных замотался в полотенце и уселся за стол с гордым видом. — Ты открыл для себя эту истину только что, Озерный?

— Да нет. Всегда знал, просто не знал насколько. — Судя по тому, как Амалирос принялся неторопливо чистить яблоко, он вполне готов был выслушать всё о своей потрясающей мудрости. Лестью Тиалас его никогда не баловал и решил, что один раз все-таки можно. — Я уверен, ты прекрасно понимаешь, что Даэрос тебя терпеть не может не только за такое, мягко говоря, нехорошее название. А еще и за все э… неудобства доставленные его Матери. В общем, и за свое детство и за его финал с этим вот ублюдком. Но как подданный, он против тебя бессилен по многим причинам и поэтому слегка лично мстит. Кто из вас носит титул Даэрэ Идрен, чтобы понять всю бессмысленность взаимных претензий?! Ты — конечно. Поэтому ты не мстишь, а терпеть его не можешь из-за глубокого понимания его обиды и подсознательного чувства твоей собственной вины. Вот если бы он имел право вызвать тебя на поединок, вы бы уже давно вместе багрянку пили!

Амалирос насадил яблоко на нож и рассматривал его предельно внимательно, ожидая, когда Тиалас закончит свою излишне хитрую речь. Почти Тёмную.

— Знаешь, Озёрный. Может, в чём-то ты и прав. Насчёт "подсознательного" это тебе твой специалист Аль Арвиль наплёл? У меня всё сознательно. Но извиняться я не намерен! Спасибо за ценную идею. Обещаю: если этот Светлотёмный не устроит ничего такого, за что можно было бы убить, но за что убить никак нельзя… Потому что этот пакостник наверняка замаскирует все свои гадости под благие намерения… То я его не только поблагодарю. Я его при всех поцелую. — Амалироса при этом обещании даже передёрнуло. — А вот если будет так, как я думаю, а думаю я правильно, то Даэрос Ар Ктэль будет иметь возможность, ту самую, о которой ты сказал. Поединок. Уж как он ей воспользуется… Насмерть не убью. Но знать свое место зассставлю.

Тиалас швырнул полотенце на пол и ушел в отведенную ему комнату. Помирил, называется. Лучше было вообще не начинать. Теперь Тёмный будет каждый жест рассматривать и каждое слово туда-сюда переворачивать. Оставалось рассчитывать только на многогранный опыт Даэроса. Все-таки Ар Ктэль со своим Повелителем не первый день знаком. Даже если Амалирос прав, то пусть сначала докажет злой умысел. А этот умысел такая скользкая штука — гидры обзавидуются.

Амалиросу казалось, что он только что заснул. После ночевок в лесу мягкое ложе чуть не сыграло с ним злую шутку. Он почти назвал Ларгиса, который принес ему одежду, "Элермэ". Вовремя осекся. Хотя всё равно получилось несколько странно. Повелитель не должен просыпаться и говорить "Э…." Из комнаты в другом конце зала доносился радостный голос Веиласа. Тиаласа будил сын и, похоже, уже о чем-то докладывал. Прямо как юный восторженный новобранец командиру — аж захлебывался. Амалирос даже не стал прислушиваться, что там такое хорошее могло произойти за время их короткого сна. Что может быть хорошего, если есть Даэрос и есть обещание, данное Элермэ?

Но Тиалас сам явился и попросил сына рассказать все подробности обоим Правителям. Оказалось, эту детскую радость вызывал длинный список торжественных мероприятий в их честь. Амалиросу хотелось бы переставить некоторые пункты местами: сначала обед, а потом — парад. Но Тиалас так укоризненно на него смотрел, что Повелитель смиловался. Веилас заверил, что парад будет недолгим. В качестве разнообразия для этого унылого действа предлагался Чёрный Властелин, как он тут есть — в полном облачении. Посмотреть на Нэрниса в роли общего врага было действительно интересно. После парада Властелин поведет их показывать тюрьму и пленников, а потом они пройдутся к озеру на обед. Обед на воде затевался специально для Озерного Владыки, вроде как "в честь прибытия главного Светлого во владения Тёмных". Этот момент у Амалироса подозрений не вызывал — только одобрение. Действительно — он здесь принимающая сторона, а Тиалас, ну, почти гость. Статус окрестных земель пока еще не очень ясен, но Озерный сам обмолвился насчет степи. Вот пусть теперь думает об ответном обеде в "Светлом кочевом стиле", если таковой можно изобрести. После обеда предполагалось слушать песни и музыку в исполнении подданных за-Пределья. Искусство Амалирос любил. А познакомиться со здешними талантами счёл делом нужным и необходимым.

На вечер были запланированы не менее, а даже более важные дела: посещение пещеры с Малым Пределом и большой Совет с участием Правителей. Веилас сообщил, что у них имеется прямо-таки огромное количество новых разведданных, у Лэриаса — соображения, основанные на этих данных, а у Даэроса — новый план на основе соображений Лэриаса. Вникать в хитросплетения всех "основ" Амалирос пока не стал. Будет Совет, тогда и вникнет. Пока что он собирался внести только необходимые дополнения: его речь к подданным, речь Озерного Владыки к своим и опять-таки его подданным, ряд официальных награждений — вот, пожалуй, и всё. Дополнения решили совместить с пребыванием снаружи. Так всем Тёмным удастся и увидеть, и услышать своего Повелителя, выйдя на верхние уровни и площадки.

Веилас умчался с утвержденным и согласованным планом, а Ларгис повел Правителей к месту первого мероприятия — наружу к Цитадели.

Тиалас не уставал восхищаться отделкой стен. Каждый новый коридор, не говоря уже об уровнях, был выполнен в своем стиле. Амалирос пока не знал к чему бы придраться, поэтому придирался по мелочам.

— Красиво, не спорю. Оригинально. Но везде рука только одного художника. Даэроса. В Высоких горах картины в камне создавались тысячелетиями, сотнями мастеров, так что сравнивать не приходится.

Тиалас, конечно же, намекнул на "особые обстоятельства". Пришлось соглашаться, что всё прекрасно, а с учетом обстоятельств, так и вовсе великолепно. Когда вышли из подгорий и увидели Цитадель, Озерный совсем растаял. Она ему напоминала контурами какую-то там очень старинную Светлую беседку. Амалиросу это строение ничего подобного не напоминало, но тоже нравилось: что-то среднее между воплощением страшной сказки и откровенной издевкой над этой сказкой. Тут они с Тиаласом сошлись во мнениях — шедевр.

Больше всего Амалироса впечатлили заточенные скалы в качестве оборонительного рубежа. Вот это выглядело действительно красиво и грозно. А такие сочетания он любил. Потом Светлый застыл в восхищении, увидев внизу среди блеска скальных граней, зеркало воды и зеленый оазис вокруг него.

— Мой Правящий собрат, у меня обострение Светлой зависти! Какое озеро! Горы держат его в ладонях! Восхитительно! — И пока Ларгис ожидал Правителей впереди на дороге к Цитадели, все-таки шепнул: — И после этого ты будешь выискивать пакости?! Да я бы на твоем месте немедленно лопнул от гордости!

Амалирос на самом деле уже был близок к чему-то подобному. Он бы еще в бассейне начал гордиться, если бы не Тиалас со своими Светлыми идеями. Восхищение Озерного коридорами порадовало, а упоминание зависти чуть было не заставило помянуть Даэроса добрым словом. Вот если бы "правящий собрат" не влез опять с упоминанием заслуг Полусветлого, то может быть и лопнул бы от этой самой гордости.

Подданные тоже вели себя на редкость учтиво для тех, кто никогда раньше не видел Повелителя: под ногами не путались, столпотворение не создавали. Стражи проходов стояли внизу и несли службу, кому следовало быть у Цитадели — были у Цитадели, внизу у озера тоже наблюдалась полная готовность — никакой суеты. В Озерном Краю уже наверняка устроили бы то, что он видел в доме Аль Арвилей: "Мы тут мимо проходили". А вот его подданные мимо не проходили — все были заняты делом. Амалирос отбросил ложную скромность и изложил своё мнение к неудовольствию Тиаласа. Озерный хотел было что-то разъяснить насчет искренних чувств, но быстро стушевался и предложил не заставлять Ларгиса так долго ждать.

Изнутри Цитадель тоже отличалась оригинальностью и функциональностью. Из её арок-бойниц прекрасно простреливалась площадка внизу. Там уже были готовы к параду воины. Несколько странно готовы, но с учетом здешних реалий могли сложиться и такие традиции. Каждый воин был укрыт щитом. Впечатляло — три ровных квадрата вороненого железа как бы намекали на нерушимую оборону. Эту мысль Амалирос высказал, уже нисколько не стесняясь некоторого самодовольства. Он и сам-то был в Синих горах впервые, но к охам и ахам Светлого относился снисходительно: это вам не гоблинов в Торме разглядывать. Тиалас заинтересовался даже спуском вниз, из которого что-то подвывало и всхлипывало. Ларгис вовремя вернулся доложить, что их ждут на балконе, и пояснил, что внизу — та самая тюрьма. А то чуть было ход мероприятий не нарушили — Светлый желал немедленно полюбоваться красотами тамошних уровней. Оказалось, что на трех нижних уровнях тюрьмы не красоты, а "натуральная жуть" для контраста с окружающей действительностью.

Когда вышли на балкон, Амалирос окончательно причислил Цитадель к пародиям, причем удачным. Чёрная беседка показывала каменный язык перевалам, через которые не так давно валили толпы орков. Он даже улыбнулся Даэросу. Несомненно: балкон-язык — его идея. Вторая идея Даэроса сидела в массивном каменном кресле и выглядела настолько вызывающе похабно, что Амалирос и тут не удержался. Вторая улыбка предназначалась Нэрнису, который имел потрясающе серьёзный для своего образа вид. Чёрный Властелин нехотя поднялся, чем довел своего Владыку до ступора. Аль Арвиль проследил за взглядом Тиаласа, придирчиво осмотрел свой накладной гульфик и, кажется, ничего неправильного в нем не нашел. Поправил украшающие его цепочки и предложил гостям рассаживаться.

Для рассаживания имелись еще два кресла, которые принесли специально для Правителей. Все прочие зрители: Даэрос, его Светлый Отец, Ларгис и сам Властелин, собирались наблюдать парад стоя. Ар Ктэль произнес краткую речь, суть которой сводилась к простой истине: Властелин, олицетворяющий воплощение зла не может не иметь присущих этому злу атрибутов. И подданные Синих гор очень старались, чтобы эти атрибуты у него были — Чёрная Цитадель, Чёрный наряд и не менее Чёрные, достойные своего Властелина подданные. Что-то он там еще добавил про политику момента, общего на два народа Властелина и вынужденные меры, но Амалирос его уже не слушал. Он наблюдал за Тиаласом, который собирался стойко перенести парад пошлых гульфиков. Даже утешил его:

— Собрат мой, правящий! Властелин у нас, как было верно замечено, общий, несмотря на то, что он — твой подданный. Так что я наравне с тобой готов разделить возмущение безобразием его костюма. А тебе придется разделить со мной не меньшее возмущение его гвардией. Наверняка, в ней — ни одного Светлого. Сплошь — мои подданные.

Нэрнис вышел вперед на край балкона, остальные отступили назад, чтобы не закрывать обзор. Отчего-то застонал Ларгис. Когда Властелин картинно развел руки в стороны, подавая знак своим гвардейцам, Амалирос понял, почему Разведчик издал такой нетипичный звук. А заодно — и смысл того, что он сам только что сказал Озерному Владыке.

Сидевший за щитом одинокий воин — судя по всему: командующий парадом — вскочил и ударил в этот щит коротким мечом. Командиром гвардии оказался здоровенный орк. Амалирос почувствовал, как челюсть непроизвольно пошла вниз. Вслед за одиночным ударом горы потряс слаженный лязг железа. Под балконом встали строем три орочьих сотни. По команде "рыв-няйс" орки задрали головы вверх и с обожанием уставились на своего Властелина. Амалирос щелкнул зубами, возвращая челюсть на место. Парад начался. Орки шли рядами по десять, разворачивались как положено, а обойдя два раза площадку стали заходить в центр, меняя порядок на три шеренги.

Амалирос сидел и гадал, что хуже: то, что он назвал гвардейцев Властелина своими подданными, или то, что у орков вполне прилично получается ходить строем? Еще и Тиалас подлил масла в костер его гнева. Обернулся и спросил Даэроса есть ли в здешних местах гидры, или на крайний случай — выползни. Похоже, что причислять эту гвардию к своим подданным он тоже не хотел. Только вот связка получалась уж очень явная — орки подчинялись и, наверняка, присягали Нэрнису, а Нэрнис — Озерному Владыке. Даэрос, Полусветлое отродье, как ни в чем не бывало сообщил, что пару выползней уже держат наготове. Амалирос перегнулся через подлокотники властелинского кресла и прошептал:

— Что, Правящий собрат? Не нравитссся!?

Но эта малодушная Озерная тля, только обернулась и посмотрела на Даэроса. Конечно же, Полусветлый тут же встрял с пояснениями:

— Нам и самим не нравится. Но выбор не велик. Или Нэрнис демонстрирует силу, а орками руководит орк… Кстати, нездешний. Или орками будут заниматься Ваши подданные, Повелитель Амалирос. Сегодня Предел есть, завтра его может не быть. И что увидят Тёмные в Высокий горах, Светлые в Озерном Краю и люди в Торговой Империи? Армию Властелина под предводительством Тёмных? Это не только неправильно, это — маловероятно. С учетом того, как орки здесь охотились на Ваших подданных, Властелин останется с помощью Тёмных совсем без армии. А так — армия имеется. Умеет ходить строем и рыть канавы. Доспехи качественные — пальцем проткнуть можно. Боевой дух никакой — штурмовать стены боятся и сами от них шарахаются. Напугать ими можно кого угодно, если все шесть тысяч выставить, победить — никого нельзя. Порождать здесь реальное зло мы не собирались. Так что это — необходимость. Но если у Вас есть другие предложения…

Тиалас даже порозовел. Кивнул и подтвердил:

— Да, ситуация безвыходная.

Намек на "предложения" Амалирос понял. Или с его стороны последуют эти самые предложения, или ему придется проглотить объяснения Даэроса про "необходимость".

— А какова необходимость в демонстрации необходимости?!

Повелитель думал, что вот этим вопросом он Полусветлого уж точно прижал, и Озерному придется признать, что парад — ни что иное, как та самая гадость Даэроса. Но… нет. Ответ был уже готов заранее:

— Проделанная здесь работа включает не только объем, но и качество. И я прошу Вас, Правители оценить и решить, может ли такая армия, показанная здесь в уменьшенном виде, напугать и впечатлить тех, кто никогда не видел ни Властелина, ни его угрозы. Похоже ли всё это на правду, если придется демонстрировать мощь Властелина живьем, а не только на уровне слухов? Кстати, сейчас мой Отец и Нэрнис покажут кое-что еще. Нэрьо, ты готов?!

Стоящий к ним спиной Властелин соизволил-таки опустить руки. Зря Амалирос не оглянулся на Морнина. Пока шли к Цитадели на горы и вовсе не оборачивались, так что было непонятно откуда взялись в небе две огромные черные птицы странных очертаний. Птицы камнем ринулись вниз, нацелившись прямо в лоб Властелину.

Амалирос смотрел и глазам своим не верил: на них с Тиаласом летели два выползня, изувеченных почти до неузнаваемости. При этом у одного из них из хвоста сыпалась какая-то труха на марширующих внизу орков. Когда уродливые крылатые твари пролетели у него над головой и, показав брюхо, шитое нитками, свечой взмыли вверх, Амалироса тоже обсыпало. Но не трухой — розовыми лепестками, мятыми и повядшими. Даэрос недовольно заметил, что "Сульсу ничего поручить нельзя. Косорукость врожденная". И тут же пояснил:

— В боевых условиях из хвостовых отверстий высыпаются камни. Вот как раз на таком вираже, когда мой брат и Отец поднимают драконов вертикально вверх. Ах, да, это — драконы. Если захотите посмотреть вечером, как у них глаза светятся, то Нэрнис приземлит их мордой к горам. Будете смотреть?!

Тиалас ответил за двоих:

— Будем. Но как вы добились постепенного высыпания лепестков? Кстати, спасибо, очень символично!

Амалиросу оставалось только шипеть сквозь зубы. Озерный явно был на стороне Даэроса и принимал все его россказни за правду. Самое противное — что они из этой правды сплошь и состояли. Похоже, что предупреждение насчет изворотливости Полусветлого пропали даром. Но вопрос Тиаласа Даэроса смутил. Пришлось поторопить с ответом:

— Как добилисссь?! Равномерносссти!?

— Добились посредством… распределения. Распределят Сульс. Горстями. Он там… внутри.

Вот тут Тиалас даже привстал.

— Там внутри человек? Какой ужас!

— Не волнуйтесь, он привязался. — Даэрос поспешил снять с себя грядущее обвинение в жестокости. — И ему нравится. Слышите, как кричит? Радостно. А вообще — ему полезно проветриться. Вот увидите его картины, полюбуетесь на прочие художества и сразу же убедитесь, что ему там самое место — в брюхе выползня.

Подтверждая его слова, драконы зашли на второй круг, пролетели еще раз над головами зрителей, обсыпали их лепестками и в дополнение к лепесткам — листками. При снижении из брюха большого дракона явственно слышался вопль "Не чита-а-ать!"

Даэорс подтвердил, глядя на летящие вниз листы:

— Читать, действительно не стоит. Если уж Сульс сам это утверждает, да еще так громко.

Амалирос подобрал опустившийся на кресло Нэрниса кусок пергамента. Ему только приказов сумасшедшего человека, сидящего в летающем чучеле, для полного счастья не хватало!

— Пусть он твоим оркам указывает, Даэроссс, что читать, а что — не читать! А ты уж постарайся мне объяснить, на чём основан твой совет.

— Сульс у нас в последние дни в писанину ударился. — Даэрос вздохнул. — Я же говорил, что ему ничего нельзя поручить. Вероятно, он сунул свое творчество за пазуху, а его ветром вынесло. Повелитель, я могу повторить совет: не стоит это читать. Помните барельеф, который я скопировал с его картины? "Предок нофера" на стене Вашей спальни — его шедевр. Картины Сульса можно смотреть только зажмурившись, а что он может написать я не представляю, да и не хочу. Кстати, там стихи или проза?

— Проза. — Амалирос наклонился и подобрал другой листок, который удалось прижать сапогом. — Собрать все листы! Я потом сам ознакомлюсь с содержанием, раз у меня подданные такие нежные! Посмотрю, что там и о ком этот Сульс написал. Это же фактически — донесение… в художественной форме.

Смутить Даэроса такой трактовкой не удалось. Полусветлый передал приказ через Ларгиса и спросил:

— Драконов сажать, или пусть еще полетают?

Амалиросу чучела с выпученными глазами и выпирающими ребрами уже надоели, но Тиалас следил за их полетом с непритворным интересом. Пришлось махнуть рукой и разрешить еще один круг. Озерный даже начал давать Нэрнису советы, под какое крыло давить воздухом для более резкого разворота. Хорошо, что хотя бы лепестки кончились. Отряхнув великолепный плащ, придумают же — камни по количеству подданных, Амалирос занялся вычислением, какой из тарлов олицетворяет Даэроса. Ар Ктэль прочно обосновался за Пределом и причислял себя к местным жителям. Основания у него имелись — для Тёмных в Высоких горах он был мёртв. И не поспоришь. Но хотелось оторвать этот камень и выкинуть куда-нибудь. В то, что Даэрос не приготовил ничего кроме парада орков и розового мусора, верилось с трудом.

Тюрьма Амалиросу сначала не понравилась. Он так об этом Даэросу и заявил:

— Ты просто никогда не видел, что такое глубинные выработки. Жаль. Какие нелепые представления о месте заключения! Озеро в тюрьме… Излишество! Узники сидят по своим комнатам и только тем и занимаются, что едят даром! Так они еще и скулят! Ар Ктэль, почему эти мерзавцы смеют ныть?!

Оказалось, что мерзавцы ноют от ужаса. Полусветлый сообщил им, что на них придет посмотреть его Повелитель и… Владыка Черного Властелина. Ныть от ужаса было позволительно. Пришлось даже похвалить Даэроса — хоть чем-то скрасил до неприличия роскошное существование орков. В дальней комнате за решеткой кто-то и вовсе рыдал в голос. Но явился Аэрлис, бледный и решительный. Жаль, что младший брат не слышал начало обсуждения тюрьмы.

Ситуация немедленно превратилась в нелепую. Про Аэрлиса никак нельзя было сказать, что он выработок не видел. Видел и очень долго. Не иначе как он там умом повредился! Младший брат заявил, что условия содержания узников ужасные, порядки жестокие, а клеймить заключенных — дикость. Аэрлису вторил какой-то наглец. Похоже, что — сумасшедший. Он орал "кошмар", "развратник", "прибыли" и прочую чепуху. Чепуха все-таки перекликалась с речью Аэрлиса, поэтому безумец был не так уж и безумен. Но на требование заставить его замолчать, Полусветлый отреагировал весьма нахально. Заявил, что это бесполезно. Пришлось объяснить, что некоторые наивные Полусветлые позволяют обвести себя вокруг пальца. Узники притворяются безумными, а потом позволяют себе много лишнего, пользуясь тем, что им поверили. Амалирос не сомневался — он с этим притворщиком быстро справится. Тут еще и Тиалас влез со своим Светлым мнением. Он стоял у решетки и рассматривал говорливого заключенного. Похоже, что Озерный решил поддержать Даэроса в его стремлении испортить Амалиросу если не жизнь, так хоть настроение. Так и заявил:

— Лирмо, этот точно не притворяется. У тебя ничего не выйдет.

Надо было сначала посмотреть, прежде чем заявлять "спорим?" Проспорил. В просторном каменном мешке сидела прикованная за лапу птица. Ворон тоже оказался "жертвой жестокого обращения". Хвоста у него почти не было.

— Ну, орки — ладно. У них теперь спина вполне соответствует их отвратительным физиономиям. — На предупредительные жесты Даэроса Амалирос решил не реагировать. Будут ему тут всякие руками махать. Правда, Нэрнис как-то странно глаза закатил. — Но птицу-то зачем подстригли и в тюрьму отправили? Это что?!

Можно было и не спрашивать. На решетке снаружи висел пергамент со списком преступлений пернатого узника: "Тип существа: ворон обыкновенный. Кличка: Кошмар. Состоял на службе у Оплодотворительниц (доставлял донесения, способствовал организованной связи преступников). Запоминает то, что слышит (владеет ценной информацией). Повторяет то, что запоминает (разглашает ценную информацию). Склонен к побегу (улёту). Морально опасен".

Насчет моральной опасности и разглашения Амалирос не сразу поверил. Наверняка Даэрос посадил птицу в тюрьму, надеясь на какой-то подвох. Но птица сама рассеяла всякие сомнения насчет того, почему её следует держать среди преступников. Даэрос сказал: "Вот", и стукнул по решетке. Пернатая тварь в ответ заявила: "Лирмо кошмар принес!"

Повелитель Темных зашипел так, что птица попятилась боком.

— Кто научил эту тварь коверкать моё имя? — При этом он не мог припомнить ни одного случая, чтобы Тиалас назвал его при Даэросе на Светлый манер.

Полусветлый укоризненно посмотрел на Правителей, давая понять, что они не очень пока разбираются в здешней обстановке.

— Озерный Владыка научил. Только что. Кошмар запоминает слова совершенно произвольно. Так что не стоит рассказывать ему лишнее.

Ворон немедленно подтвердил:

— Озерный, тварь, скрестить с огурцом и порррезать!

— Тиалас! Мне кажется, что эта некультурная курица тебе угрожает! — Амалирос постучал по решетке, побуждая птицу к дальнейшим высказываниям. Но она решила заснуть на самом интересном месте.

— Пррридушу, орел непризнанный! — Откликнулся ворон и все-таки заснул.

Даэрос повел Правителей дальше, поясняя по мере продвижения, что птицу предварительно напоили забродившим медом. Если верить Полусветлому, то ворон от такого питья становился более разговорчивым, но зато быстро засыпал. Вот верить-то Повелитель Темных и не собирался. Амалирос подсчитал моральные убытки. Его заставили назвать орков своими подданными и наблюдать их парад. Его обсыпали розами, а если учитывать, как и из какого места, то — обгадили. Его обозвали "Лирмо", "непризнанным орлом" и пообещали задушить, переложив всю ответственность за высказывания на неразумную тварь. Таким образом, Даэрос пока вел в счете и ловко уходил от расплаты. Но до вечера было еще далеко, и Амалирос надеялся отыграться.

В дальней комнате первого тюремного уровня оказалась женщина. Оплодотворительница. Рыдать она уже перестала — только икала и всхлипывала.

— Я же запретил их ловить!

Даэрос внимательно следил за Амалиросом. Повелитель очень обрадовался, что его прямой приказ был нарушен. Даже хищный блеск в глазах появился. Пришлось объяснять, что не был.

— Мы их не ловили. Две Оплодотворительницы попались нам сами. Пытались сорвать тайную операцию и сбежать. Вот здесь…. — Полутемный указал на очередной пергамент. — Почти полный список преступлений. Отсутствуют только секретные сведения.

Этот список Даэрос составлял лично. В нем имелись: "склонность к моральным извращениям", "искажение природного замысла", "мужененавистничество" и "плодотворная деятельность". Но на Амалироса куда большее впечатление произвел ранг Денметы. Он назвал её крупной дичью, попугал взглядом и напоследок улыбнулся, чем довел Оплодотворительницу до повторной истерики. Озерный Владыка больше упирал на мораль и непритворно вздыхал: "Такая приличная с виду женщина…."

Нижний уровень с пиратами Повелителю Темных понравился больше, чем верхний. Здесь отсутствовало озеро. Все время встревать с пояснениями было чревато, поэтому Даэрос решил действовать наглядно. Он знаками просигналил Ларгису приказ отправляться за Жры, а сам приступил к докладу по делу о пиратах и их грядущей участи. Чтобы не предвосхищать события, пришлось перейти на древнее наречие. Расписные жители каменного острова почувствовали себя совсем неуютно, а Правители ознакомились с мнением Даэроса о выдающихся способностях Веиласа — как по части ума, так и по части коварства. Озерный Владыка хмурился — ему не нравились Тёмные восхваления его Светлого сына, а Повелитель Темных злобно сверкал глазами в сторону своего брата, которого обставил по части коварства Светлый мальчишка. Слегка раздразнив Правителей, Даэрос свел тему к татуировкам. Тема почти рассорила Светлого и Темного. Амалирос настаивал, что это — никакое не искусство, а примитивный обычай, Тиалас возражал, заявляя, что искусством является само по себе самовыражение. Ар Ктэль получил удовольствие, поставив обоих в неловкое положение: рассказал, что татуировки на орках — портрет Аль Арвиля в профиль. Присутствующий здесь же Черный Властелин состроил страдальческую физиономию, и оба Правителя принялись уверять его, что обычай — варварский, а самовыражение — убогое. Почти помирились. Когда тема была исчерпана, сверху донеслись ожидаемые вопли орков. Аэрлис попытался тоже пострадать, в надежде, что его не менее чувствительная, чем у Нэрниса натура заслуживает бережного отношения. Не получилось. Зато Амалирос признал-таки, что озеро в тюрьме — совсем не лишняя вещь.

Обнаженный по пояс Жры самозабвенно контролировал процесс помывки узников. Опыта в этом деле ему было не занимать. Предатели славных орочьих традиций направлялись в воду мощным выверенным тычком, а попытки отсидеться на центральной скале пресекались посредством веревки, привязанной за ногу. При этом Жры не забывал ругаться всеми заученными Светлыми выражениями. Орк злословящий в Озерном стиле, потряс Амалироса до такой степени, что Повелитель Темных задержался и досмотреть, и дослушать до конца. Особенное удовольствие ему доставляла злость Тиаласа. Владыка рассказал Ар Ктэлю и про недостойное отношение к Светлым, и про неприличность подобного сочетания. На само содержание фраз он внимания уже не обращал. Даэрос подождал, пока Ат Каэледрэ выскажется, покивал и согласился с ним.

— Вы совершенно правы, Владыка. Мы все были потрясены, когда узнали, как много наш Жры приобрел от общения с Веиласом. Но кто же мог подумать, что у орка не только хорошая память, но еще и склонность к изящным выражениям? Он напрочь забыл, как ругаться по орочьи! Конечно, в его изложении "всю жизнь третьим глазом на мир смотреть будешь" звучит особенно вульгарно, но это Вы еще не слышали, как он ругается художественными терминами!

Все-таки в итоге тюрьма Амалиросу понравилась. Он даже затруднялся решить, что понравилось больше — планировка или узники. Конфуз с болтливым Веиласом так и вовсе повеселил. Если бы не роспись на этом Жры, которая вызывала отвращение, то посещение узилища можно было бы счесть удачным — почти не к чему придраться. Хотя, он подозревал, что по отношению к Озерному Владыке Даэрос расщедрился только на легкое подтрунивание, а вот к его персоне применял методы скрытого издевательства. Одним из этих методов был здешний художник, который успел самовыразиться на всем, до чего дотянулся: на орках, выползнях и даже на нервах Властелина и Аэрлиса. Амалирос решил, что сразу после прочтения его писанины, возьмется за воспитание неуемного творца.

После мрачного подземелья сверкающие на солнце скалы и синеющие вдалеке горы рождали ощущение полной свободы и покоя. Ближе к озеру Амалирос пришел в состояние, которое сам для себя именовал как "философское всепрощение". Никто кроме него самого не понимал, что это за настроение такое. Даже Тиалас не понял, хотя он как-то пытался ему объяснить. Озерный обозвал редкие моменты благорасположения Амалироса ко всем окружающим приступом самомнения. Мол, "я — велик настолько, что могу себе позволить на всех чихать".

Вблизи озеро оказалось не таким прекрасным как издалека. Красоту портили гномы, розовые кусты и многочисленные одуванчики, желтеющие в траве. Слишком пестро. Тиалас, конечно же, был в восторге. Амалиросу тоже пришлось восторгаться, когда Светлые сообщили, что раньше здесь вообще никакого озера не было, не то что роз и одуванчиков. Обоснованные опасения вызывала обеденная площадка. Застеленная свежим мхом и коврами, она очень уж явно намекала, что была плотом, разве что с перилами. Само по себе — очаровательно, но как сочетание плота и Даэроса — подозрительно.

Тиалас с удовольствием расположился в кресле и вдохнул аромат разнообразных блюд. Его подданные расстарались, Тёмные от них тоже не отстали. Если бы еще Амалирос не косился на Даэроса — всё было бы просто замечательно. Но почти сразу выяснилось для кого предназначалось такое обилие приборов. Приглашенными за один стол с Правителями оказались не местные доблестные воины, а четыре гнома. Впрочем, как раз их Даэрос и представил как местных доблестных воинов. Теперь Амалирос пытался пугать своим подозрительным взглядом и Даэроса и гномов одновременно.

Историю многовековой обороны Синих Гор Ар Ктэль рассказывал в виде поводов для наполнения кубков. После очередного героического эпизода приходилось пить. Багрянка была как всегда великолепна, но Тиаласу что-то подсказывало, что Полутемный стремится влить в своего Повелителя как можно больше горячительного. Озерный Владыка с трудом изгнал подозрительность, которая витала вокруг Амалироса как зараза. Надо было сосредоточиться на чем-нибудь приятном. И вот тут Тиалас с удивлением обнаружил, что самым приятным было бы полное оправдание надежд Амалироса. Другими словами — хитро замаскированная месть Даэроса. Тёмный зануда вполне заслужил небольшую встряску.

Обед продвигался своим чередом: гномы наслушались о своих подвигах и уже милостиво кивали Правителям. Амалироса всякий раз при этом слегка передергивало, но он держался. Тиалас почти отчаялся дождаться чего-нибудь кроме возмутительной гномской спеси, когда четверо Темных торжественно прошествовали с берега к столу, неся старинный котел. Вид у котла был не только бывалый: мятый и закопченный, но и несколько угрожающий. Несли его как убитого зверя, просунув палку через мощные проушины. В целом всё это выглядело загадочно и торжественно. Тиалас похвалил себя за догадливость, когда Даэрос закончил возвышенную речь, сопровождавшую медленный внос котла. Ну, конечно — местный походный деликатес. Точнее — деликатес времен обороны. Как ему и положено — в непритязательной посуде. Весьма символично.

Опустив котел на треножник в центре стола, Темные вытащили палку и сняли крышку. Озерный Владыка проникся пониманием момента и собрался вкусить "пищу доблестных защитников Синих гор". Исходя из утверждений Даэроса, пища должна была быть "скудной". Но над столом повис густой аромат лука, чеснока и еще не менее десятка специй. Правда, сквозь этот шквал запахов пробивался какой-то неприятный запашок, который Тиалас всё никак не мог опознать. Даэрос вооружился огромной двузубой вилкой и выловил из вместительного котла всего лишь два куска мяса. Сами куски были немаленькими. Получалось, что "вкушать" предстояло только Правителям. В принципе, это было верно — остальные за восемьсот лет и так уже этим мясом объелись. Оставалось непонятным только — почему Темные считали такую сытную пищу не слишком приятной? Где-то точно был подвох. Судя по выражению лица Амалироса, он уже нашел, где именно. Но поскольку Светлым было неоткуда знать все Темные изыски, Тиалас все-таки решил спросить.

— Даэрос, а как звали этого зверя, пока он был жив?

За Полутемного ответил гном, глава клана Боевой Лопаты.

— Выползень. А это… — Бородач презрительно указал пальцем на кусок сероватого мяса. — Выползятина. Хорошо, что хоть от хвоста срезали. Не такое жилистое.

Гномы ударились в воспоминания, усугубляя и без того неприятные предчувствия. По их словам выходило, что раньше столько лука и чеснока не имелось и есть эту "гадость" можно было только зажмурившись, чтобы её не видеть, заткнув нос, чтобы не нюхать и, вставив в каждое ухо по шишке, чтобы не слышать как сам же потом орать будешь. Навспоминавшись, гномы единодушно заявили, что так-то оно, конечно, так, но после десяти дней голодухи "дрянь поганая" казалась "очень даже ничего". Амалирос еле губы разжал, чтобы сообщить свое мнение о яйцах выползней. Гномы от его пояснений отмахнулись. Если удавалось добыть самку, напичканную этим деликатесом, то яйца доставались только девам. "Понимать же надо!" — пробасил глава клана и выжидающе уставился на Повелителя Тёмных.

Тиалас понял, что вот это она и есть — месть. За что ему перепало — не понятно. Разве что за Светлого подданного Морнина Аль Манриля, который слишком поздно узнал о рождении своего не очень Светлого сына Даэроса. После той речи, которую произнес Ар Ктэль, не съесть это блюдо было нельзя. Озерный Владыка мужественно взял нож, но Амалирос не пожелал, чтобы Владыка Светлых первым совершил подвиг. Он успел отрезать от своего куска раньше и проглотить не жуя. По горам прокатился восторженный гул. Это его Темные подданные наблюдали за встречей, а заодно на ней и присутствовали — кто на площадках, кто на открытых уровнях. Тиалас жевал свой кусок под второй всплеск одобрения, не понимая, зачем лично ему нужна такая популярность в народе. Народ-то — Амалироса.

Мясо было странным, похожим на клеклое тесто, скользкое снаружи и вязкое внутри. Вот только этим дело не ограничивалось. Стоило начать его жевать, как запах, забитый специями, пробирался в нос даже изнутри. Напротив сидел и жевал Амалирос, пытаясь приспособить дыхание к процессу. "Главное, ни с чем этот запах не сравнивать, главное — не сравнивать" — убеждал себя Тиалас. Но все-таки не смог не сравнить само мясо. Стало только хуже. А когда стало уже хуже некуда, он не удержался и все-таки спросил Амалироса:

— А у всех выползней есть хвост?!

Тёмный намек на свое второе имя понял. Но, кажется, не оценил шутку.

— Теперь — не у всссех!

Пришлось жевать дальше, невзирая на дурные мысли о том, что он жуёт хвост главного Выползня Темных. Даэрос, юный мститель, даже с тостами успокоился, не давая повода запить выползятину чем покрепче. Самому выступать прежде Повелителя Темных было совершенно невозможно, а Амалирос, родственник коварного Полутемного, тоже мстить взялся. Давился, но ел, демонстрируя свою зловредную натуру. У него прямо-таки на лице было написано: "Я-то съем, Светлый, а вот ты подавишься". Пришлось намекать и выразительно смотреть на кувшин с багрянкой.

Амалирос дождался, пока Тиаласа совсем перекосило, а лицо его приобрело выражение смертельно раненного Светлого, жестоко пытаемого Темными. Пришлось помиловать несчастного. А то, если ему не дать немедленно выпить, то в ближайший визит в Озерный край угостит жареной гидрой. С него станется.

Повелитель Темных встал, поднял кубок и высказал всё, что думает по поводу местной кухни.

— Мои отважные подданные! Если раньше я понимал всю тяжесть вашего положения, то сейчас я её прочувствовал. После этой… пищи в душе рождается такой гнев, в связи с вынужденным её поеданием, что сдержать ярость и немедленно не убить виновных, можно только ради того, чтобы это самое мясо задержалось внутри. Слава воителям Синих гор!

При этом Амалирос постарался так посмотреть на Даэроса, чтобы он понял — его не убили только потому, что лишнее движение может привести к совсем неприличным для Повелителя последствиям. Полусветлый если и понял, то вида не показал. Ар Ктэль аплодировал стоя, как и прочие Темные. Багрянка принесла только временное облегчение. Вторая половина подвига и вторая полвина куска были еще впереди.

Тиалас смог проглотить еще три раза и сдался. Решил, что ему теперь вполне пристало выступить с ответной речью. Амалирос слушал и размышлял: Светлый и в самом деле так думает, или это речь в защиту Даэроса, на смерть которого он позволил себе очень преждевременно намекнуть? Озерный не постыдился поблагодарить за "опыт познания на себе", упомянул отвагу Темных и сообщил им, что их Повелитель всегда готов делить тяготы и невзгоды со своими подданными, даже если его ничто к этому не вынуждает. Конечно — ничто не вынуждало, осада-то кончилась, орков усмирили. Хорошо хоть Тиалас не добавил "никто не вынуждает", а то он не удержался бы и возразил. Тот, который вынуждал, прямо-таки светился от гордости. Амалирос и не удержался.

— Гордишшшься, Даэроссс!?

— Да, Повелитель! Вы себе даже не представляете, как я Вами горжусь! — При этом Ар Ктэль выглядел так искренне, что хоть статую заказывай "Воплощенная честность". — Я очень переживал. Здесь Вас некоторые никогда не видели! А те немногие, что когда-то видели, вряд ли знали Вас так хорошо, как знают сейчас. Теперь я уверен: всё население Синих гор испытывает к Вам такие чувства, что каждый свернул бы шею дракону по первому Вашему слову. Если бы драконы существовали.

В заботу Даэроса о верноподданнических настроениях Амалирос не верил. То есть, верил, но ровно настолько, насколько эта забота совпадала с желанием Полусветлого совместить её с чем-нибудь еще: отвратительным и далеким от заботы как таковой.

— А выползню свернули бы?! — Вопрос получался с подтекстом. И было видно, что Даэрос это понял.

— Вероятно — да. Но Повелитель, Вы же не станете выпускать против выползня тех, кто не в состоянии его прикончить!

Амалирос подцепил вилкой последний кусок мяса.

— Конечно, не стану. Мои верные подданные наверняка травили зверей не в одиночку, заманивали в ловушки… Ужасная жизнь. А, кстати, кто прикончил тех двух, из которых этот извращенец Сульс сделал чучела драконов?

Последний кусок мяса проследовал внутрь гораздо легче, чем предыдущие — помог понимающий взгляд Даэроса. Амалирос и не сомневался, кто мог здесь в Синих горах устроить развлечения в его стиле. Кое-кто Полусветлый, похоже, замещал Повелителя во всех областях. Тиалас тоже понял, что никакие речи о понимании не спасут Даэроса от заслуженной расплаты. Тем более, что Ар Ктэль сам подсказал метод. Для начала возмездия — вполне сгодится.

— Так кто этот отважный?

— Я. — Даэрос был как-то очень подозрительно спокоен. — Но выползней у нас внизу только два.

— Тиалас, мой Правящий собрат, ты уступишь нам приготовленного для тебя выползня?!

Судя по бледному лицу Тиаласа, он был готов уступить всех выползней и даже того, которого съел. Наверное, поэтому он и рта открывать не стал. Ограничился утвердительным мычанием. Инэльдэ, супруга Даэроса немедленно приобрела сходный бледный оттенок. Но после такой трапезы Амалирос был не склонен к сантиментам.

— Вот и прекрасно. А то я чувствую, что от здешних подданных ставок против себя я не дождусь. Пусть ставят на тебя, Ар Ктэль, и на меня — кто как хочет. Заодно посмотрим, насколько моя популярность соответствует съеденному.