Права была Карнэль, когда не обещала мне удовольствия. Оказывается, соседство такого мощного мага создаёт, мягко говоря, дискомфорт. Надеюсь, что только на первых порах.

— Да, потерпи немножко, — успокоила новая родственница и тактично замолчала.

Потерплю, хотя впечатление такое, как будто у меня в голове валун величиной с гору. И как будто я эту шибко отягощённую голову вообще с места сдвинуть не смогу. Никогда.

— Лидорчик, — прошептала я, с трудом двигая челюстью, — ты чего опять сырость разводишь?

— А как же я?! — Совершенно не в тему всхлипнул «прынц». — Ты… ради него… — хитрый сын советника, несмотря на расстройство, умно пропустил «чего я там «кого-того» ради». — Но, ты здесь! — Снова всхлипнул Тонна Эля, подтверждая и без того очевидный факт, и полез обниматься.

Таак! Вот только этого сейчас и не хватало. И ведь не скажешь же ничего вслух. Душа Наариэля, она же — душа. Туманный фантом может быть рядом или не быть, а душа-то его может сидеть прямо у меня за ухом. В отличие от Короеда и Лидорчика, я магов чувствовать не умею.

— Концентрация силы мага у водоёма, — ненавязчиво отрапортовала Короедовна, так, как будто мы были на военных учениях, — охват территории его силы почти касается нашей зоны. Отгораживаю. Объясняйся с суженым, но шёпотом. Звук гасить не буду, а то этот водник меня почувствует.

Сильна бабулечка! Странно, прямо как от врага шифруемся. А разве Наариль мне враг?!

— Пока нет. А там посмотрим, — совсем запутала меня Синяя Дама.

Ладно, пока так пока. Приму к сведению.

— Лидорчик, тихо! Давай ухо ближе, посекретничаем.

Вам когда-нибудь затыкали рот ухом? Вот и мне раньше не затыкали. Не удержалась. Фыркнула прямо «в-туда».

— Ой, Митавиа-а, — совсем как на тренировках в Академии обиженно заныл Тонна Эля.

Короедовна снова нарисовалась со сведениями:

— Маг сдвинулся дальше в водоём. Хорошее воспитание.

В её голосе мне послышался смешок с намёком. Понятно. Наариэль решил, что у нас с Лидорчиком тут… А что у нас тут, кстати? А у нас тут всё ещё ночь, моросящий дождик, поднятый кожаный верх коляски, Нифса, обнимающая мои коленки, и сопящий прямо мне в ухо сам Лидорчик. Значит, утро пока не наступало. Сколько же я «летала»? Часа три, что ли? Как будто вечность прошла. Вот, что значит нервы.

А семьдесят второй потомок опять пошёл на приступ:

— Мита, я очень… я очень…

Это — не дело. Сейчас целоваться полезет, печёнкой чую.

Пришлось нащупывать ухо Лидорчика, благо мои руки в отличие от головы вполне шевелились, и подтягивать расстроенного жениха поближе:

— Мы не одни! Я вернулась с Карнэль… — как там правильно? Ырбуц, сложнее, чем «Лидортонниэль» выговаривать. Но попытаться надо. — С Карнэль'тэор'…таргал ниир… Караен эр'гарх. — Справилась! — Меня снова двое, чтоб ты знал. Поздоровайся с дамой и веди себя прилично, а то Короед очень расстроится, если узнает, что ты приставал к его бабушке в моём теле. Попридержи руки, ладно?

Но Лидорчика даже зубодробительный титул Короедовны не смутил:

— А в щёчку можно поцеловать? — Прошептало неумное остроухое, приняв факт наличия во мне очередного подселенца, как нечто вполне нормальное.

Короедовна прокомментировала:

— Мммм, какой умненький мальчик! Прелесть! Давай, я его сама поцелую.

Ээээ, нет уж, зачем зря обнадёживать?

— Лидорчик, в щёчку можно. Но только в щёчку!

Нахал. Расцеловал в обе щеки. Хотя, я не могу поспорить с тем, что щёчек у меня — две, и меня тоже — две. А целовать бабушку в щёчку вполне допустимо. Она же теперь почти и моя бабушка. Логика! Как у дяди.

— Миточка, — Лидорчик крайне плохо притворился грустным, — Наариэль Тарноэр хотел с тобой попрощаться. Он думал попрощаться утром, но раз ты уже проснулась…

— Нет! Куда!? Тут только надежда появилась, а он!.. — Я даже не заметила, как обрела способность поднимать голову. — А ну, давай его сюда!

Короедовна вздохнула в моём сознании:

— Я же говорила. Этот маг держался в вашем мире только на силе магии и воли. Отпусти его. Ему давно пора уйти.

— Ничего подобного! — Заорала я вслух. — Лидорчик! Немедленно зови его к нам! — и мысленно взмолилась: — Карнэль, ну помоги! Помоги мне уговорить его хотя бы попробовать. Разве можно так просто сдаваться!? Я боюсь, что не смогу уговорить правильно. А ты сможешь!

— Уступай доминанту. И, кстати, твой милый мальчик-то тут причём? Звать никого не надо. Ты кричишь так, что маг уже здесь. А от твоих криков перестали призывно петь какие-то ночные животные. Судя по всему — водные.

— Лягушки, что ли квакать перестали? Они земноводные. А что такое доминанта, которую я должна уступить?

— Миточка, детка, уступи владение телом, так понятнее? Я твой голос изменять не буду, так что поддерживай тональность сама. Поработаем в паре. А потом непременно покажи мне существ-лягушек.

Упасть не встать! Сейчас как бы «я» буду убеждать Наариэля, что он необходим в этом мире, а потом… ыртыть меня об колено драмзерхом, я должна буду как-то обосновать своё желание идти ночью в камыши ловить лягушек. Хотя… если я хочу сойти за начинающего учмага, то придурь мне по штату полагается. Попробую не ударить лицом в камыши. В грязь я вчера вечером наударяла предостаточно, так что это уже необязательно.

Ещё бы спросить у лягушек, как правильно поддерживать тональность.

Наариэль удивил меня ещё раз и явил свой образ, пронизанный каплями дождя. Нереально прекрасен! Не отпущу!

Короедовна тоже удивила. Её уговоры оказались даже более заковыристыми, чем завлекалочки моего дяди, когда он подбивал меня в очередной раз что-нибудь «попробовать» и «испытать». Синяя Дама так профессионально давила прекрасному Тарноэру на мораль, что ей стали подпевать не только лягушки, но и Нифса. Даже Лидорчик поддакивал в процессе и подскакивал в коляске, рискуя вывалиться. (Подвигов было обещано море).

Финал аргументации звучал сногсшибательно. Меня саму проняло, несмотря на то, что я подоплёку мыслей Короедовны знала, в отличие от наивных слушателей. Хотя… не могу не признать — ни единым словом Карнэль не солгала. План эксперимента выглядел потрясающе. И что-то мне подсказывает, что его воплощение не за горами…

Если изложить монолог Синей Бабушки кратко, то получилось бы жестоко, но верно: Наариэлю всё равно терять нечего. (Раствориться душой в мировой гармонии всегда можно успеть). Не получится сотворить оболочку — так, не получится.

А в случае благоприятного исхода эксперимента, он получит тело, как две капли воды похожее на прежнее. Тогда гадкий маг-некромант заработает трясучку, нервную чесотку и заикание, встретившись сразу с двумя живыми «Наариэлями», не ожидая в гости даже одного. (Мы же непременно догоним Короеда и вместе пойдём мстить Подлому Разделителю!)

Если эксперимент по воссоздания точного образа пойдёт криво, и усилиями девочки-недоучки народится монстр с душой эльфа, то гадкому некроманту всё равно не поздоровится. Потому что Страж-защитник отправится пугать врага своим монстуозным обликом и нарываться на очередное «Заклятие разделения», чтобы расстаться с жутким телом.

Кстати, вариант с попаданием под заклятие «ещё раз» можно повторять много-много раз. До бесконечности. И изводить некроманта новыми мерзкими личинами, до тех пор, пока истерзанный бессмертными кошмарами враг не самоубьётся или не свихнётся. А ведь и правда — может с ума сойти, замаявшись гадать, что за секрет такой у Стражей Синей Вязи, что никакие заклятия правильно не работают, а только чудовища всё время в гости ломятся… М-да… некроманты просто с моим будильником не знакомы, мир его луже… Отвлеклась.

На изложенном Бабушкой сюжете можно десяток героических баллад сочинить, что, по-моему, и явилось весомым аргументом. (Лидорчик пообещал сочинить двадцать). А в процессе вечного мщения, глядишь, практика дорастёт до теории, и приличный телесный облик всё-таки получится. Надежда умирает последней.

Наариэль, как всякий эльф, сдался на перспективе беспрерывного самопожертвования. Ой, каким изящным кивком он выразил согласие «не растворяться в мировой гармонии» и содействовать своему возрождению! Эхх… Нормальный человек понадеялся бы на первый вариант — с удачным исходом. Но зато, как он близко ко мне придвинулся! И даже его фантом стал плотнее, переливаясь дождевыми каплями… Спасибо, бабулечка! С твоей помощью я ему очень понравлюсь. Точно-точно.

До утра ещё оставалось полночи, и несмотря на моё желание немедленно приступать к исполнению замысла, Короедовна заявила, что без приличной лаборатории метаться нет смысла. А искать её надо в городе, но не ночью же. Всё в том же Меронге — кладезе расписных половников. Город моей судьбы — не иначе. То-то я в него всё время возвращаюсь.

Маг Синей Вязи заверил, что ещё на пару недель его упорства и силы хватит, чтобы не рассеяться, не раствориться и продержаться. Но лучше уж перестраховаться и не возвращаться к домой. Не тянуть с экспериментом.

Лаборатория… Двигаться дальше к границе, значит — совсем отрываться от цивилизации. Чем ближе к границе — тем меньше будет шансов получить в своё распоряжение чистую ёмкость для воды приличной формы. Не в бочке же прекрасному эльфу новое тело выращивать. Ладно, пусть жители Меронга будут ещё раз (третий уже, везёт им) осчастливлены нашим визитом.

Короедовна культурно кхмыкнула мне в мозг, намекая, что долг платежом красен. Согласна. Её счастье, что я не боюсь ни мышей, ни лягушек.

Битый час под дождём я «косила» под сельскую ведьму, охотясь на жаб. Объяснять никому ничего не пришлось. С такими идеями теловыращивания и вечного мщения, которые «я» излагала, чего от меня ещё ждать-то? Только ловли жаб.

Ориентировалась по звуку. Лидорчик подсветил своей огненной магией огромную квакушку, и мне удалось её изловить. Опять я вымокла. Наариэль переливчатым дождливым туманом следовал за мной неотрывно. (Впечатлила я его, да!) Лидорчик горестно вздыхал, но терпел повышенное внимание мага к моей персоне. Герой. Мне казалось, что я слышу, как он себя убеждает в моём искреннем желании просто помочь его сородичу. Желание-то искреннее у меня. Дальше некуда. Но мне, право, стыдно. Получается, что я Лидорчику голову морочу. Хотя, он и сам её себе морочит. Надо бы побыстрее разобраться и с ним, и с браслетом.

— Не спеши, — откликнулась на мои мысли Короедовна.

Не спешила бы, не изловила бы жабу. (Ладно, я просто немножко прикидываюсь. Жабы тут не при чём. Ну… я и так не спешу).

— Кстати, — направленно ответила я Синей Бабушке, — лягушки зелёные. А вот эти большие бурые — жабы. Если аккуратненько погладить её по спинке, — я продемонстрировала как, — то она будет петь.

Жаба блаженно расквакалась. Короедовна впала в детский восторг. Знала бы раньше, я бы её в гости сразу жабами заманивала. Будет хорошая погода — стрекозу бабулечке поймаю. Мух не буду. Противные они.

Всё-таки с пойманной жабой надо было что-то делать. Глупо получается: поймала-отпустила. Не погоду же я по жабе определяла. Но тут явилась-пришлёпала Нифса с полной корзиной жаб! Совсем хорошо! Помогла, называется. Очень любезно с её стороны…

Идея!

— Вот! Спасибо, Нифса. Этих земноводных возьмём с собой для маскировки. А то как-то подозрительно будет выглядеть: явились с пустыми руками и хотим лабораторию арендовать. Срочно. А так… У нас водный… земноводный эксперимент намечается. И э… образцы из местного озера очень подходят.

В общем-то — чистая правда, хотя маг из Дома Синей Вязи не совсем местный-озёрный. Но нашли-то мы его здесь! И Лидорчик уважительно агакнул, и Короедовна мысленно похвалила, и Наариэль кивнул. Горжусь собой!

К Меронгу отправились с рассветом. Пока доедем, горожане как раз проснутся, и будет кого порасспросить об аренде помещения под эксперимент. Да и начинать покупать необходимое надо бы уже сегодня. То, что покупать не потребуется у нас уже было: каплю крови и прядь волос обещал пожертвовать для будущего тела Наариэля добрый Лидорчик. Так сказать, для пущей натуральности, а то вдруг у прекрасного мага комплекс неполноценности образуется, если творить ему тело из одной только биомассы? М-да… Лидорчик и впрямь очень добрый. Я бы на его месте всё-таки задумалась: а вдруг, на основе «крови Императорского Дома» обретёт жизнь воплощённый кошмар? А если в него душу не удастся… уконтропупить? Бездушный кошмар…

— Митавиа, ты должна верить в благоприятный исход, — прервала мои размышления Карнэль.

— А я верю. Боюсь просто. Первый раз эксперимент не на себе «пробовать» буду. Эххх, тяжко как-то на душе. Как мой дядя не боится и не сомневается?

Короедовна развеивать мои тяжкие думы не стала. Вроде как к самостоятельности меня приучает. Тоже, оказывается, нелёгкая штука — самостоятельность эта, мурлаг ей в печёнку.