То, что нам не грозит ночёвка в приличном месте, я поняла уже по выходу из подвала меронговского учмага. Солнце село, луна пусть бледным пятном, но обозначилась на небе, ни на какой постоялый двор мы не собирались (конспирация же!), а это означало, что все приличные места разобрали. Какой нормальный человек пустит к себе в дом, на ночь глядя, нашу пёструю компанию? Меня, Нифсу и двух персон, замотанных в плащи?

Ненормального и его домишко мы нашли там, где Меронг переставал быть городом и превращался в деревню. То есть, к собакам добавились куры, а сараи перестали быть городскими конюшнями. Деревянные мостовые тоже кончились. Ну и ладно. Зато я добавлю в список впечатлений ночёвку на сеновале.

Из романтики, описанной в романах, имелся прекрасный эльф и запах сена. И — всё. Из неописанного присутствовали: озадаченная побочным результатом эксперимента Короедовна (моя голова с её помощью неромантично рассуждала о том, куда сбрасывались мои эмоции, мешавшие телотворению; очевидно — в половник), занудно-нервный Лидорчик со своими нелепыми попытками оттереть меня от Наариэля, мышиный писк и запах мышиного же помёта. Иногда ночной сквозняк добавлял «аромат» навоза из соседнего с сеновалом коровника. Так что, сеновал был самый натурально-качественный.

В сено я провалилась (рыхлое оно, оказывается, местами), утянув за собой любезно предоставленные плащи. Ко мне в «яму» скатился Наариэль. И это было бы хорошо, если бы не его долгие извинения. Не хотел он, видите ли! А мне бы хотелось, чтобы хотел! Да ещё и Нифса сверху рухнула. Хорошо, хоть Лидорчик не присоединился. Кое как распутались и разлеглись по отдельности.

День выдался нервный, и заснуть сразу никто не мог. Синяя Бабушка воспользовалась возможностью спокойно поболтать и моим голосом (жалобным) стрясла с Тарноэра клятву — никому не рассказывать, кто ему сочинил новую оболочку. «А то житья мне не будет». Шмыг-шмыг носом. Лидорчик вовремя подсуетился с дополнением насчёт моей полной засекреченности. Наариэль клятву дал. Подумал и дополнил обещанием хранить меня, защищать и убивать всякого, кто на меня покусится. Красота! Засыпая под мышиное шебуршание и писк, я ощущала себя военной тайной, которую уже и сеном обложили для сохранности.

Просыпаться пришлось засветло. Хозяин сеновала, щуплый старичок, и корова всех перебудили. Когда он закончил громыхать вёдрами в коровнике и погнал свою животину пастись, сна уже не осталось. Утро не только порадовало ясным небом и крынкой оставленного нам молока, но и огорчило новыми задачами и вопросами.

Бедная моя голова! Лучше бы у меня опять отросли зубы в четыре ряда и хвост… на темечке! Короедовна утверждала, что синхронно мыслить в трёх направлениях вполне возможно. Может, и возможно, если тренироваться лет двести, а у меня пока плохо получалось. Карнэль пыталась впихнуть в меня знания по основам маговыращивания на научной основе, Лидорчик жаждал пообщаться на тему прекрасного утра, вытаскивая у меня из шевелюры сено, Тарноэр составлял план действий (вслух) и рассчитывал на одобрение чуть более пространное, чем моё «угу».

Уважаемый Наариэль и сам демонстрировал как минимум два параллельных потока мысли — он одновременно вещал об, ырбуц её, конспирации, и как бы «между прочим» интересовался пресловутым половником. Переживал. Но переживал так неожиданно, что я всё время вздрагивала.

«Коляска и лошади у нас очень приметные». Да-да. «Хорошо, что мы заночевали ближе к окраине». Конечно, а то мы уже примелькались туда-сюда через весь город кататься. «А не является ли теперь половник «частично эльфом»? Ой! «Провизию в дорогу пусть купит Нифса». Ага, а то Лидорчик на местном рынке уже свой. «Дня через три, если гнать хорошей рысью, мы догоним нир Караена и его отряд». Даже не сомневаюсь. «А нет ли теперь у половника магических способностей или разума? Или и того, и другого?» Ыть!

Не то, чтобы Наариэль оказался параноиком. Основания для беспокойства у него были. Когда мы устраивались в сене, почти под крышей сарая, половник оставался внизу у лестницы, в мешке Лидорчика. А утром волосатый гад обнаружился между мной и прекрасным магом. Волосатая часть ныне гибкого предмета заползла мне на живот, а лысый деревянный черенок упирался в бок уважаемого Тарноэра.

Я бы поверила в то, что половники летают или ползают по лестницам, но в нашей (как выражается Наариэль) диспозиции, произошли и другие изменения. Слева от меня ложилась Нифса, а проснулся… Лидорчик. Нянька коварно прошляпила его перемещение. Спелись.

Тонна Эля уверял, что не затаскивал своего «питомца» наверх. Ага. Может засчитать себе подвиг: «соврал в третий раз». Но Тарноэр ему поверил. Пришлось пообещать Наариэлю детально разобраться в свойствах половника. (Бабушка и сама горела желанием изучить дивные свойства волосатого черпака. Не менее страстно она жаждала поближе пообщаться с лошадьми и детально разглядеть потрясающее существо — корову).

Нифса получила деньги и отправилась на рынок за провизией. Деньги у нас ещё были, но проблема безденежья уже замаячила на горизонте. У Наариэля денег не было по вполне понятным причинам. Лидорчик не собирался в долгий поход и прихватил с собой серебра с запасом, но не с таким уж и большим. И тот, и другой могли обратиться в ближайшую ссудную контору гномов, но пришлось бы писать расписку и заверять её подписью или очередным шлепком сургуча с печатью Лидорчика. А это противоречило… ну, вы поняли — конспирации. Как только расписка Лидорчика будет предъявлена к оплате, его и наше местоположение вычислят «на раз». Вычислят, догонят… и влетит ему по первое число. И мне с ним заодно. И Наариэлю, которого ввиду секретности эксперимента, придётся выдавать за нир Караена, а заодно и как-то объяснять отсутствие Яси. Не съели же мы её, в самом деле…

Короче, если нас выловят, то врать придётся напропалую. Наариэлю тем более не стоило себя обнаруживать никакими расписками — весь Дом Синей Вязи рухнет в обморок, если им пришлют для оплаты счёт от покойника. И не потому, что сочтут его ожившим, а потому, что спишут растрату на вопиющую наглость Короеда, который пользуется памятью погибшего родственника. Вот, победим проклятого некроманта, тогда и обрадуем Дом Синей Вязи. Надеюсь, явление двух Наариэлей они как-нибудь переживут. (Ведро нашатырного спирта — и оживут).

Как мы не можем получить деньги, выяснили достаточно быстро. Оставался сущий пустяк — решить, откуда их взять, «не демаскируя своё местоположение». Мой кошелёк остроухие учитывать отказались. Оскорбились и отбрыкались. Хором. А у меня, между прочим, после покупки половника ещё девяносто восемь серебряных в кошельке звякало. Даже Короедовна не смогла переубедить «блаа-ародных нестяжаелей». Упёртые. Тогда мы с бабулей обозвали мои деньги стратегическим запасом. Неприкосновенным, но — запасом. Я, между прочим, тоже упёртая. Сошлись на том, что в случае крайней нужды, Лидорчик выдаст мне расписку по всем правилам и расплатится по окончании похода. Умный он после этого? Ничуть. Может, ТоннаЭля и врёт папе-советнику, как дышит, но чтоб ограбить девушку на горсть серебра… Глупость какая! Я бы и просто обещанием обошлась.

Но ТоннаЭля заявил, что «это — дело принципа». Фи! Вдохновившись дурным примером, я решила не менее принципиально пополнить «золотой запас». Продавать наших лошадок было жалко. Они этого не заслужили. Но заложить — вполне можно. Часть денег уйдёт на оплату постоя лошадей, часть — на покупку неприметного и негромоздкого транспортного средства. Остаток — в общую казну. А Лидорчик пусть по завершении славного похода выкупает имущество, раз его так на щедрость потянуло.

Не успела я составить план коварных финансовых махинаций, как меня взяли в оборот. Натурально. Кто там жаловался на Ясю? Я?! Беру свои слова обратно. Побездельничать, пока Нифса бродит по рынку, не удалось. Меня очень-очень бережно стащили с сеновала (сам Наариэль и стащил — приятно), а потом принялись немилосердно гонять. Обоснование было типичным: такая значительная персона как «юный талантливый учмаг» (я), должна находиться в прекрасной физической форме и уметь себя защищать. Гм…

Пришлось уметь. Пять кругов вокруг сарая для разминки я ещё кое-как сумела. Будем считать, что форма у меня есть. Короедовна не согласилась и дала свою оценку моим способностям. Хорошо, что её никто не слышал. Лидорчик, кажется, ревновал к Наариэлю и поэтому не спасал меня, а даже наоборот — способствовал издевательству. ТоннаЭля лично вырвал пару жердей, ещё как-то державших покосившийся плетень. Оно нам надо? За них же платить придется! Но семьдесят второй потомок пафосно изрёк: «Жизнь дороже», и мне пришлось осваивать новый вид боя — «Битва на шестах».

Красивое название. Но — только до первого удара по пояснице или под коленки. Палка — она и есть палка. Наариэля распирало от жажды деятельности. Понимаю. Мне бы тоже захотелось побить кого-нибудь, повалять в пыли, да и самой попрыгать после мучений без тела и сплошных водных процедур. Если он думал, что я его за это разлюблю, то — ошибся. Ловкий. Двенадцать раз чуть не уронил. «Чуть» — потому что сам ронял и сам ловил. Меня, секретную, совсем нельзя ронять, да! У меня же — не голова, а «драгоценный сосуд». (Ага. После того, как туда влилась Синяя Бабушка).

К концу тренировки и славословий Тарноэра в мой адрес я обрела комплекс неполноценности в полной мере. Если честно минусовать карнэлевские возможности и способности, на мою долю оставалась вялая, ни на что неспособная оболочка.

Наариэль пообещал продолжить занятия со мной при первой возможности и принялся гонять Лидорчика. Физически и магически. Вот уж кого изваляли, так изваляли. Но пока я сидела и отдыхала в тенёчке, за меня принялась Короедовна. Самооценку мне повысить решила. Ну… чуток повысила. А потом в мешке зашевелился половник, и мы принялись его изучать. Бабуля делала выводы, я их учитывала и переводила на понятный для себя язык. А то, как я объясню Наариэлю, почему половник — родня Лидорчику, а ему, магу из Дома Синей Вязи — нет? Правда, бабушка утверждала, что «частично одушевлённый предмет» вообще никому не родня, но это не значит, что нельзя немножко попугать Лидорчика. Короедовна заявила, что я — язва.

Когда Нифса приволокла четыре корзины со снедью, мы с бабулей уже помирились, а Наариэль с Лидорчиком намочили, вытоптали, но и высушили задний двор, утрамбовав его до состояния хорошо утоптанного плаца. Хоть гномов на строевые учения загоняй. Лидорчик был весь мокрый, Наариэль щеголял прожженной дыркой на рукаве новенькой рубашки. Неэкономно… Оба — неприлично счастливые. ТоннаЭля обрёл учителя (и куда делась ревность, спрашивается?), а «учитель» проверил своё тело в действии. Лидорчик, похоже, был готов даже скакать от радости. Угу. Подумаешь, какой у нас «прынц» способный! Один раз всего попал… Дайте мне факел, я вам весь гардероб спалю к драмзерху! Мой дядя парочкой маговентиляторов дом спалил! Вот, это я понимаю — результат!

К полудню мы не только оставили позади Меронг и судьбоносное озеро, но и въехали в лес. Почти влетели. Нифса оказалась лихим кучером. «Но» и «тпру» она кричать не умела, но её «уииии» действовало на лошадей безотказно. Они начинали от моей няни очень быстро убегать. Жаль, что в лесу пришлось опять тащиться шагом.

От коляски надо было определённо избавляться. Рассчитанная на двух пассажиров, для троих (если не считать сидящей во мне Короедовой Бабушки) она была маловата. Я, конечно, была не против поприжиматься к Наариэлю, но ровно до тех пор, пока он не сменил на козлах Нифсу. Вот тут уж стало совсем невмоготу. Даже Лидорчик понял, что так мы далеко не уедем. Постелил на пол плащ и уселся спиной к козлам, к нам с Нифсой лицом. Ну, вот — можно расслабиться и поболтать.

— А разбойники в этих лесах есть? — начала я с самой нейтральной темы. Наариэль должен точно знать, где водятся разбойники. (А заодно утешить меня, сообщив, что их здесь нет, и пообещать отправить их к драмзерховой бабушке, если будут).

Прекрасный эльф ответить не успел. Из ящика под сиденьем раздался стук. Стучали в сидение снизу. Мы с Нифсой одновременно подпрыгнули, но попробуй попрыгай, если на полу сидит Лидорчик. Семьдесят второму принцу немножко отдавили ноги и чуть-чуть придавили его самого. Нифса, падая, впечаталась лбом в спину Наариэля. Пришлось останавливаться.

Не то, чтобы кто-то испугался «разбойника в ящике». В этот ящик даже я не влезу. Но очень уж неожиданно побочный результат эксперимента дал о себе знать. Он, оказывается, ещё и стучать умеет! Интересно, чем стучал? Черенком или волосатым черпаком об доски убивался? Короедовна отвлеклась от рассматривания лошадиных крупов и постановила: «Нерасчётная активность».

Лидорчик откинул крышку сиденья и извлёк волосатое чудовище, которое невесть как освободилось из его мешка.

— Нарику просто душно стало, — потряс он нас с Короедовной и именем половника, и хитрой ухмылкой. Нахальной.

Ага! А вот и она — ревность! Наариэль побледнел, но сделал вид, что намёка не понял. Уххх! Сплошное благородство! Зато я намёк прекрасно поняла.

— А мне кажется, имя Дорик ему больше подходит.

— Неа, — стоял на своём наглый потомок Императора, — какой же он «Дорик»? Он же голубенький с чёрненьким.

— Уииии! — укоризненно пропела Нифса.

— Вы полагаете, Лидортонниэль, — на выдохе пролепетал прекрасный маг, — что всё-таки… частично… я и половник…родственны!?

Ой, надо же… Уважаемый Тарноэр, оказывается напуган! Ну, Лидорчик! Не прощу!

Короедовна не дала мне немедленно отомстить вручную.

— Я пошутил! — попытался оправдаться ТоннаЭля.

— Пошутил он! — вполне в моём стиле процедила бабуля, перехватив инициативу. — Не волнуйтесь, Наариэль. Ничего общего у вас с этим половником нет. Совершенно. Во время воздействия на основу биомассы, на предмете оказались сконцентрированы побочные эмоции и ассоциации. Насколько я помню, они касались в основном нервных окончаний и двигательных функций.

Угу, бабушка не сочла нужным разъяснять, что в половнике сконцентрировались исключительно мои эмоции. Пока она творила тело Наариэля, я… ну, что сотворила, то сотворила. Брюнетистое такое «нечто».

— Я Вам верю, — не совсем уверенно ответил сероглазый красавец. — Вам как специалисту виднее…

— Не совсем специалисту, — немедленно уступила мне ведущую роль Короедовна. Ага, а то я временами так умом блистаю с её помощью, что того и гляди за умную сойду. — Это же был… авантюрный эксперимент! Можно сказать — по наитию, а не по науке. Очень удачно, что половник под руку попался. Совершенно случайно, — лепетала я, хлопая невинными глазами. — Повторить вряд ли удастся. Всё-таки не каждый день попадается живая душа мага со слепком… личности, — помогла бабушка, — с силой воли и тягой к жизни, и с магией водной стихии, — добавила я. — Но как-то этот опыт наверняка можно использовать… эммм… например… — Моя фантазия нарисовала жуткую картину: в кровавой ванной с биомассой плавает покалеченный в бою гном, а его оторванная гадским некромантом нога отрастает и отрастает, и отрастает… Бррр! Жуть! — Для залечивания ран, я думаю, использовать можно. И обязательно надо кинуть в ёмкость что-нибудь ненужное, как доказал половник. Чтобы было, куда магические излишки девать. Вот!

Гном в моей фантазии обрёл ногу нормальной длины, кровавая субстанция стала прозрачной, а её гладь, на манер акульего плавника, рассекала секира с волосатой рукояткой. Она радостно плескалась, выписывала круги и лезла к гному с нежностями, как половник к Лидорчику. Гном орал «Ты мне не родная!», «Топоры не могут плавать!» и отбивался.

Ой! Тьфу, какая глупость, драмзерх меня за ногу!

— А-а… что? — Я вернулась к реальности. Вся компания замерла и ждала, когда «юный талантливый учмаг» закончит мыслить. — Поехали дальше?

Хорошо, что мои фантазии видела только Синяя Бабушка. Она стойкая, переживёт. Да, бабуль!? «Ты — гений, — прошелестела Короедовна, — Ты понимаешь, что ты придумала? Какое изящное объединение технологий, какой спектр возможностей для врачевания!» Или мне показалось, или бабуля впала в экстаз. Или выпала из моего сознания, уйдя прорабатывать подробности врачевания. Пожалуй — последнее. Надеюсь, она потом всем спектром и поделится, а то… Моя шаловливая фантазия дорисовала гному вместо ноги секиру, но гном был почему-то счастлив. Ырбуц, как мою фантазию занесло-то!

Коляска скакала на лесных кочках и подпрыгивала на корневищах. Разбойники меня больше не волновали. Какие разбойники, раздери их хурлаг!? Да они как увидят наше милое общество, сразу рассудок потеряют. У нас же есть страшное оружие: красота Наариэля, жуткая улыбка Нифсы и принц с нетипичными замашками. Вот, сидит, насупился и половник причёсывает. У них с половником теперь одна расчёска на двоих. Даже магия никакая не нужна — ни водная, ни драконья. Любой сторонний наблюдатель сам умом тронется и… обмочится.

Лидорчик не остановился на расчёсывании. Разозлить меня пытался, ага. Он заплёл половникову шевелюру в косу, да ещё и обрывком тесёмки от мешка перевязал, чтобы не расплеталась. Ну-ну. Не получится меня разозлить! Мы, гении, очень снисходительны к простым смертным. К бессмертным, впрочем, тоже.

Лес до вечера так и не проехали. Зато обнаружили недавнюю стоянку. Наариэль осмотрел деревья вокруг и подтвердил — наши ночевали именно здесь. Подтверждение оказалось оригинальным. Тарноэр нашёл дупло и предъявил нам набор оставленных в нём предметов: два камешка, две завязанные узлом травинки и шишку.

— Два десятка гномов, два эльфа-родственника, ночевали вместе, ночёвка прошла спокойно. Утром оставим свой знак, — пояснил Наариэль, складывая «предметное письмо» под куст.

Угу. Правильно, а то, где прочие путешественники будут искать шишки в дубовой роще? И «два камня на два десятка» гномы здорово придумали. Двадцать камней в дупло пихать замучаешься. Интересно, а как мы себя обозначим? Лидорчика и Наариэля, понятно — травой. Вот, с Нифсой будут проблемы. Рыбий плавник мы с собой не прихватили. Даже рыбьих костей нет. Жаль. Неплохо получилось бы: два эльфа, помесь сирены с огром и одна девушка переночевали вместе. Никто никого не съел…

— М-да… чем меня-то обозначать?

— Миточка, — Лидорчик бросил укладывать ветки в старое кострище и подсел ко мне. — Я бы обозначил тебя самым прекрасным драгоценным камнем!

Подлиза. Знает, что виноват и решил помириться. А я пока не хочу.

— Это каким-таким камнем, ТоннаЭля? Кирпичом, что ли?

— Ты меня простишь?

И это — логика?

— Чем ты думал, когда шутил? — Я оглянулась по сторонам и убедилась, что Наариэль ушёл в лес. По крайней мере, слышно его не было, видно тоже. — У человека, тьфу, у эльфа только свежее тело родилосссь, — шипела я на непутёвого «прынца», ему родство с половником мерещится, а ты, что делаешь?!

— Да, очень нехорошо получилось, — вздохнул Лидорчик. — Но Наариэль на меня не сердится.

— Сердится не сердится… А извиниться не надо?

— Сейчас! — подхватился самый недогадливый из семидесяти двух потомков.

— Ты куда в такой темноте собрался?

Но Лидор только рукой махнул,

— Я его найду.

Ну и пусть ищет. А мы с Короедовной пойдём изучать лошадей спереди, пока Нифса мясо режет.

Короедовна от лошадей просто млела. «Изящные создания». Ага, если им под копыта не соваться. Сметанке, особенно. Она у нас кобылка нервная. Покусать может.

Покусать — не покусали. Только чуть не забодали, когда лошади дёрнулись. А всё потому, что некоторые эльфы возвращаются тихо, а кричат слишком громко.

— Нарик! Нарик, ты где!? — Завопил на весь лес… Наариэль.

Это он серьёзно, да? Сейчас я сама сойду с ума. Неужели прекрасный маг надеется, что половник ему ответит? Даже Лидорчик, и тот молча вещи переворачивает. Ищет…

— Бабуль, а мы ему правильно мозг вырастили?

— Правильно, — довольно хмыкнула Синяя Бабушка, — он предполагает, что предмет превратился в некое подобие животного.

— А позвать черпак, как табуретку у тебя дома, можно?

— Умничка. Зови.

Конечно, я умничка. Просто немного вредная. Поэтому хочу ещё немножко посмотреть на представление перед ужином. Красиво же: ночь, звёзды, комары кусают, сирена на костре мясо жарит, а два не последней красоты эльфа (один — так очень даже «первой») мечутся по полянке, заглядывают под кусты — ищут затаившийся половник. Когда ещё такое увидишь?

Половник выполз к костру из зарослей медуницы где-то после десятого посыла мысли. Не получилось у меня сразу захотеть, чтобы он нашёлся.

— Лидорчик, забирай волосатика. Он вернулся! — Надо было видеть это детское счастье. И я бы не сказала, что счастлив был только Лидорчик. Оба эльфа стояли и восхищённо созерцали поползновение половника к моей коленке. Интересно же, как половники ползают, ага. Черпак передвигался как гусеница, изгибая черенок. Жуть, драмзерх меня побери! — И стоило волноваться? Может, он в кустики отползал по нужде…

— Миточка, ты серьёзно? — разумно не поверил мне ТоннаЭля.

— Пфе. Нет, конечно. Все ушли, вот он и пополз, по сторонам не глядя, а «не глядя», потому что зрение отсутствует. Суши его теперь, он где-то лужу пробороздил. А то приползёт ко мне ночью такой мокрый и грязный, брр…

На этот раз ночевать в лесу мне почти понравилось. Комары, конечно, покусали, но почему-то не так сильно как в первую ночёвку. Объелись, что ли? Короедовне, кстати, эти «новые существа» совсем не понравились.

Утром опять искали Нарика, но нашли быстро. След остался заметный. Половник обнаружился в той же луже, к которой ползал ночью. Всё-таки кое-что ему от стихии воды передалось — тяга к ней. Чует моя печенка, что этот волосатый ползун попортит нам нервы. Наверняка в суп залезет, если крышку котелка камнем не придавить. Или в чае искупается. А вот, пусть Лидорчик отвечает за его безобразия! Он его расчесал, он его назвал, ему и — ответственность нести.

Короче, утро в лесу оказалось не таким приятным, как вечер. Прямо с самого начала и оказалось.

Как сообщение о нашей спокойной ночёвке, в дупле остались две травинки и две ромашки. Немножко обидно. Это мы-то с Нифсой — ромашки?! Да мы как минимум — незабудки! Просто Наариэль не видел, как Нифса улыбается, и не слышал, как я с гномами ругаюсь! Один так даже записывал, чтобы не забыть. А меня — ромашкой… Терпеть не могу ромашки. Вечно они какие-то тлёй засиженные.

Наариэль шагал рядом с коляской, совершенно не предполагая, что пора бы уже и Лидорчику пройтись. Но Лидорчик опять с половником маялся. Волосатый гад то на плечо ему ложился, то в челюсть тыкался. Нервов на них не хватает!

— Дай ему какую-нибудь игрушку! Не видишь, что ли? Ему заняться нечем, — выдала я неожиданно даже для себя.

Короедовна вздохнула и посоветовала «не срываться на невиновных». Ответ на вопрос: «А кто виновные?» заставил задуматься — Наариэль и комары.

— Митавиа, — робко покосился на меня сосед по коляске, — а какую… игрушку?

М-да. Но не сознаваться же, что я просто так рявкнула.

— Ну… чайную ложку, например. Вдруг ему понравится?

Не знаю, как — половнику, а мне попытки Лидорчика очень понравились. Уж он и так, и эдак её прикладывал, и в черпак клал. Даже Короедовна развеселилась, хотя комариные укусы у нас с ней вместе зудели: «Миточка, отбери игрушку. Ещё немного, и у половника с ложкой дети будут».

— Лидор, бросай это дело. Выяснили: предметы твой уполовник не воспринимает, — сообщила я тоном экспериментатора. — Остановимся на привал, попробуешь завернуть его во влажную тряпку. Может, утихомирится? — и переключилась на Наариэля. — Уважаемый Тарноэр, а расскажите нам, как Вы попали под заклятие, что из себя представляет тот маг, и вообще… А то мы даже не знаем, с чем столкнемся.

Я таких больших глаз не видела даже у Лидорчика, когда соглашалась побыть его невестой.

— Митавиа, как Вы могли подумать!? Вас? На границу? Нет! Я сделаю всё возможное, чтобы нир Караен и Ясанна лично сопроводили Вас домой. Вас и сына Императора, — важно кивнул Лидорчику Наариэль. — Поскольку я жив, ни Ваш дядя, ни нир Караен ничем не обязаны Дому Синей Вязи. Наоборот! — Вдохновенно вещал страж-защитник, но я его уже не слушала.

Размечталась… Вот, значит, почему финансовый вопрос не стоял ребром. До Летарда можно дотянуть и без «золотого запаса». Разносолов, конечно не будет, но и с голоду никто не опухнет. До Лидорчика тоже дошла правда жизни — не будет ему подвигов. Принц уже сопел как рассерженный ёж. Во, попали!

— Бабуль, нас считают за малолеток! Тебя тоже. Сильнейшую из Драконов и Ракшассов!

— Можешь меня не подначивать, — бодро откликнулась Короедовна, — не мешай, я думаю. Ладно. Я тоже думаю. Это Наариэль зря думает, что меня так легко сбагрить. Я многозначительно наступила Лидорчику на ногу. Семьдесят второй потомок Императора аккуратно ответил тем же.

Бабушка приняла решение:

— Миточка, как только этот магически одарённый самоубийца закончит рассказ о чести и долге, повтори вопрос. Вытяни из него всё, что он знает под видом любопытства. Тебе он вряд ли откажет.

— Есть! Вытянуть под видом! Не расскажет, я на него половник натравлю!