В первый же день на старом тракте мы с Бабушкой освоили все аллюры, какие теоретически знали и те, которые не знали. До леса разгонялись рысью, потом летели галопом, в лесу снова перешли на рысь, а дальше — где как могли. Поначалу дорога была довольно широкая и получше той, на которой меня выкидывало из прыгающей коляски. Первые часа четыре мы довольно быстро продвигались вперёд и на шаг перешли только пару раз. Я даже удивилась — чем же тогда так отличается новый объездной путь? Ковры там, что ли, расстелены? Пока шагали и рысили, Наариэль объяснял мне разницу.

Понятное дело — деревень в лесу не было. Мало кто из путешественников хотел ночевать по кустам. Неудобно. Поэтому народ постепенно натоптал-накатал новую дорогу от жилья до жилья (от кабака до кабака, как мысленно дополнила Синяя Бабушка), а старая стала зарастать. Да, она была короче, её временами чистили — рубили кусты и молодую поросль по обочинам, но лес упрямо наступал. В низинах застаивалась вода, деревья старели-матерели и выпускали на дорогу корневища. Для тех, кто видел только карту, не расспрашивал местных жителей, и знать ничего не знал, кроме городских мостовых, вот для них лесной путь мог показаться привлекательным. До первой низины. (Валерьянке со спутниками так и показался). И, конечно, старой дорогой ещё пользовались опытные граждане (как мы, ага), кто верхом, кто пешком, ну и те, кому всё равно было нечем платить ни за кабак, ни даже за сеновал. «Мутные личности», как назвал их Наариэль.

Иногда делом просвещения меня-тепличной занималась Яся. Перемена учителей зависела от того, кто оказывался рядом, а Яся, ырбуц ей в печенку, оказывалась рядом чаще, чем мне хотелось. И тогда на меня обрушивался поток военно-полевой информации — о наёмниках, о гарнизонной жизни, о дезертирах, которые не вытерпели этой самой жизни, о пёстром как в плане морали, так и в плане разных народностей, населении приграничья.

Интересно, почему нам ничего подобного не рассказывали в Академии?

Но гораздо интереснее было бы повстречать всех, кого перечислила Яся. Например, чёрных оружейников, среди которых большинство — гномы-изгнанники из кланов. Это же редкость! Или орков-лазутчиков — ещё большая редкость (для того, чтобы быть лазутчиком нужны мозги, а орочья тупость общеизвестна). Или шайку дезертиров-оборванцев. А кто не будет оборванцем, скитаясь по лесам? В общем, места вокруг были завлекательные, если верить рассказам Яси, а нам пока встречались незавлекательные дубы и ёлки, но — ни одного лазутчика. Я надеялась, что просто не заметила притаившихся врагов, и они подкрадутся к нам с Бабушкой попозже. Вот тогда мы на них и посмотрим.

К месту ночного привала я прибыла в самом прекрасном расположении духа (потому что, чем глубже в лес, тем больше шансов на приключение). А ещё я ничего себе не отбила, не натёрла, в отличие от Лидорчика, и даже не устала. Правда, и опытной всадницей не стала — бабуля всё время управляла и нашим телом, и лошадью. Если бы не Бабушкина способность слегка воспарить над седлом, то, судя по первому часу поездки безо всякого парения, мне ближе к ночи потребовался бы изрядный кусок биомассы, чтобы вылепить себе новую… короче — то, чем сидят.

Пока мужчины собирали хворост для костра, а Лидорчик пытался стреножить лошадей (ну, какой из него мужчина? Так… ерунда какая-то), мы с Ясей разбирались, сколько у нас еды, и когда придётся идти на охоту. Охотничья идея мне понравилась. В книгах охота описывалась как азартное занятие. Но… Мастер-наставница прикинула и высчитала, что охотиться никому не придётся, если мы правильно распределим паёк.

Костёр заполыхал, семьдесят второй в очереди на звание мужчины получил копытом в плечо, а я поняла, что «паёк» это — то же самое, что и еда, только маленькая, «рацион питания» — горсть полезной, но невкусной кормёжки, «порция» — больше не дадут, «экономно расходовать» — есть вредно. А «сухой паёк» нам наступит, как и полный драмзерх, если кончится вода. Кажется, я немножко научилась разбираться в военном деле и начала понимать дезертиров. Всё очень просто: есть Яся — есть дезертиры.

Пока я размышляла над особенностями гарнизонной кухни, окончательно стемнело. Несмотря на страшные перспективы экономии, нарисованные мастером-наставницей, мне выдали огромный ломоть хлеба, кусок мяса и даже сыр. Правильно — детей надо кормить, а не пугать рационами. К тому же — меня две.

Не успели мы с бабулей прожевать и половину, как все, кроме меня, повскакивали. Старшие — одновременно, Лидорчик — на них глядя. Бабушка мне подскочить не дала. Чего прыгать, если к нашему костру приближаются по дороге трое мирных путников. Карнэль Короедовна так и сказала: «Идут, боятся, минут через пятнадцать дойдут». Ей виднее. Озвучивать Бабушкины пояснения я не стала, потому что эльфы тоже быстро успокоились. Только Жемчужный Папа остался изображать статую, дожидаясь гостей, а остальные сели доедать.

Путники оказались более чем мирными и на врагов не тянули даже при моей буйной фантазии. Три крестьянина шли лесной дорогой к родственникам в деревню близ Летарда. Нас они, понятное дело, опасались, пока как следует не разглядели. Когда разглядели, то выдохнули с облегчением. М-да, в отличие от меня, вооружённой могучим усилителем типа «ММБ» — Магически Мощная Бабушка — крестьяне не мечтали о встрече с врагами.

Я поразилась выдержке Жемчужного Папы. На его месте, я бы вцепилась в них сразу же и начала расспрашивать о карете, всадниках и обо всём и всех, кого они встретили по пути. Но отец Наариэля не вцепился. Наоборот. Он изобразил такое равнодушие, как будто мы заехали в лес грибов собрать. Ночью, ага. Тарноэр-старший пригласил путников к костру и даже дал им передохнуть. И только когда эти трое совсем расслабились, завёл беседу. О погоде… драмзерхом ударенный, и о видах на будущий урожай. Я чуть не сгорела от любопытства, пока они озимые обсуждали.

Бабуля тихо хихикала и время от времени советовала мне поучиться, как надо располагать к себе собеседников. А то, видите ли, в мозги может каждый влезть, а так чтобы без способностей Дракона узнать всё что надо, только — Жемчужный Папа. Ну-ну. По-моему он Бабушке слишком понравился. Карнэль Короедовна рыкнула в ответ на мои мысли и потребовала не фантазировать на её счёт.

Карету и охрану Валерьянки крестьяне встретили на лесной дороге ещё утром. Кто именно был в карете, они не видели, но видели последствия поездок в тяжёлых экипажах по колдобинам и низинам. Две раскатанные глинистые ямы путники охарактеризовали как «ооочень глубокие». Ну, и славно.

Это я подумала, что «славно», и что карету мы нагоним завтра. Жемчужный Папа при всей своей внешней выдержке так не думал. Он предложил путникам и наш костерок, и остатки еды, а сам пошёл седлать коня. Лидорчик сделал вид, что поплёлся за ним. Но сделал этот самый вид очень некачественно. Шаг вперёд, два на месте и вприпрыжку. Кто же так плетётся? Яся попыталась разорваться между мной и Лидорчиком. А я не настолько жестокая, чтобы огорчать Короеда двумя половинками Яси. Пришлось присоединяться к Валерьянкозависимым, к огромной радости Наариэля. Он тоже было засомневался, кого ловить, а кого охранять. Короед имел наглость ухмыльнуться перед ночным походом, намекая на нашу предсказуемость. Ладно. Потом отомщу. Кстати, в том, что я отомщу, Бабушка не сомневалась. Она-то знала мой план. Почти дозревший.

Ночная скачка удалась на славу. Я в этом сомнительном для меня мероприятии вообще участия не принимала. Отдала бабуле доминанту и окончательно расслабилась. К утру почти задремала, несмотря на то, что мы пару раз спешивались и, ведя коней в поводу, обходили где по кустам, а где по узким обочинам самые грязные и топкие места. Ещё бы немного и проспала самый интересный в любой погоне момент — поимку добычи.

Если бы у меня кто-нибудь спрашивал совета, то я бы предложила загодя спешиться и подползать к добыче тихо и аккуратно. Во-первых, можно полюбоваться на наивную добычу и спокойно себя похвалить за сообразительность, во-вторых, можно чуть погодя выскочить из кустов и заорать. И вовсе не потому заорать, что я мечтаю кого-нибудь напугать до заикания. На мой взгляд, добыча не имеет права спать, пока мы ночами скачем по лесам, и не имеет права не подпрыгивать в страхе. Какая она тогда добыча, если не подпрыгивает и не пытается убежать?

В общем, наша добыча оказалась некачественная и напрочь безалаберная. Яся прямо-таки рычала от возмущения. И как бы я там не относилась к её гарнизонным заморочкам, но не могла не согласиться с нашей меченосицей: хоть бы какую-никакую охрану выставили! Не-а. И не подумали даже. Да, люди намаялись за день карету на себе тягать, да, Валерьянка наверняка ещё и нервы им помотала… Но это же не повод, чтобы разлечься по кустам по принципу «кто где место нашёл, там и упал». Стреноженные лошади были привязаны вдоль дороги к деревьям точно так же — где нашёлся кусок земли между деревьев, там и привязали.

— Даже место ночёвки заранее не прррисмотрели, — рычала Яся. — Слабоумные!

— Как таких олухов могли отправить кого-нибудь охранять? — тихо шёпотом недоумевал Наариэль, наблюдая, как из подлеска и позади, и впереди нас выходят заспанные и нисколько не встревоженные сопровождающие Валерьянки.

Выходят и неспешно собираются вокруг кареты. Мокрые, грязные — смотреть противно.

Короед только головой качал, подсчитывая количество горе-охранников. Лидорчик хватался за сердце, но помалкивал. Мне и без слов было ясно, о чём он думал. Ага. О трагедии. Представлял себе несостоявшийся драмзерх, который точно-точно состоялся бы, явись сюда вместо нас злодеи-дерезтиры-разбойники-орки.

Лидорчик, конечно, был прав, но не совсем. Во-первых, незачем переживать о том, чего не случилось, и трепать себе нервы, представляя картины кровавой бойни. А во-вторых, наивно спавшей компании хватило бы и одного злодея.

Я, может быть, ещё и не совсем поумнела, но всё равно не понимала, как можно заночевать вдоль дороги поврозь, а не всем вместе. Мало ли, что никакого съезда с дороги и никакой полянки радом не нашлось? Так спали бы вокруг кареты, что ли…Бабуля иногда поддерживала мои размышления глубокомысленным «Вот именно!», а под конец сделала вывод: «Эх, как им повезло!» Да, повезло путешественничкам. Относительно… Повезло, если не учитывать то, как был совсем не рад побегу любимой дочурки один очччень сдержанный глава одного очччень мокро-магического Дома.

Мы так и не дождались выхода из леса заспанной и замызганной Валерьянки. А её слуги-охранники, наконец, скучковались вокруг кареты. И тогда зарычал Жемчужный Папа. Синяя Бабушка к нему присоединилась посредством меня, а Яся потащила меч из ножен — разбираться с так называемой охраной. Полный и непередаваемый ырбуц! По всему выходило, что Валерьянка мирно посапывала всю ночь в карете. Посреди дороги. Одна. М-да… Действительно, чего ж в лес-то идти, когда в карете переночевать можно? Убойная логика!

Толпа-сопровождения-Валерьянки сгрудилась вокруг бело-золотого чудовища каретного типа, но никакого лидера, способного произнести что-нибудь кроме «кхе» или «м-гу» среди них не нашлось. Безобразие как бы свидетельствовало о том, что у охранников либо отсутствовал главный, либо главный почивал внутри той самой кареты. То есть, Валерьянка и руководила этим табором. На отряд толпа мокрых и сонных парней ну никак не тянула. Жемчужный Папа сделал сходный вывод быстрее, чем я успела сей вывод озвучить. (Не успела. Обидно). Он не стал ничего разъяснять людям, ожидавшим нашего хотя бы «здрастье», а, соскочив с коня, прошёл через их нестройное оцепление с легкостью стрелы, летящей в небо. Даже стоявший возле дверцы кареты гороподобный юноша умудрился шарахнуться от стремительного папаши, вместо того, чтобы заступить ему путь. Тарноэр-старший влетел в карету и захлопнул за собой дверцу.

Что именно происходило внутри бело-золотого монстра, точно сказать не берусь. Могу только предполагать по доносившимся оттуда звукам. Пока доносились звуки, Короед и Яся разбирались с охранниками — ругали, строили, разъясняли последствия. Я так понимаю — окончательно будили.

Короед натянул капюшон плаща почти на глаза. Правильно. Близнецы-братья могли доконать Нирэльяну ничуть не хуже рассерженного Жемчужного Папы. Добить, ага. Синтар Керосинович приобрёл чрезвычайно загадочный и зловещий вид. Наариэль последовал его примеру (в смысле капюшона), но предпочитал не вмешиваться в процесс воспитания неразумных. Он просто переживал, ожидая завершения внутрикаретной баталии. Лидорчик ёрзал в седле и страдал. Спешиваться семьдесят второй потомок не спешил. Ещё бы! Ему и так солидности не хватает. Мелкий пока. Герой конный!

Из разбирательства со слугами я почерпнула много нового и всерьёз задумалась о том, что моего почти бывшего жениха сестра Наариэля не оценит. Лидорчик — не того полёта птица, м-да.

Охраной сопровождающие Нирэльяны действительно не являлись. Бутафорией — да. Они были всего лишь слугами, причём все как один недавно нанятыми. Настолько недавно и так нанятыми, что сам их найм являлся сомнительным фактом. Никто из них не разбирался в иерархии домов Империи вообще и Ирсилена в частности, каждый хотел поступить на службу в приличный Дом, но вряд ли мог на это рассчитывать. Слуги в Домах предпочитали передавать место своим детям и работали поколениями.

Самому старшему, гороподобному, едва исполнилось двадцать пять. Но главное…Вот, после чего я совсем зауважала Валерьянку! Наняли этих ребят прямо перед побегом. В Ирсилене, конечно, сплошь добропорядочные граждане, но с таким методом найма можно было и на лиходея попасть. Молодых людей приличной и приятной наружности выбирали, где придётся: на рынках, в лавках и даже на скотобойне. Гороподобного именно там и нашли.

Свеженанятые слуги думали, что они и впрямь сопровождают даму из Дома Золотого Луча. Какая умница она, а? Нисколько не сомневаюсь, что это была её идея. А тот мальчик, которого допрашивал Жемчужный Папа… Эх, жалко мне его. Он весь этот сброд и нанимал. Для своего Дома. Безо всякого права. Ох, и попадёт ему, когда родственники узнают ещё и такие подробности. Да и ребят этих тоже жалко. Ну, им хоть заплатили — вроде как жалование за месяц вперёд. Интересно, Валерьянка придумала, куда потом деть восемь человек, которые должны были заявиться в Дом Золотого Луча к полной радости его обитателей?

Из кареты раздался такой взвизг, что я засомневалась в правильности своих выводов относительно сдержанности Жемчужного Папы. Неужели он решил применить к дорогой доченьке бабулин метод воспитания: «Отлупить!» Змей! Судя по его шипению — точно змей. Наариэль тоже заволновался. Он осмотрел переминающихся слуг и сделал верный вывод. При назревающих разборках люди точно станут лишними.

— Все вопросы с Домом Золотого Луча решим позже, — припечатал мой сероглазый красавец. — Отправляйтесь в Дом Синей Вязи. Обратитесь к управляющему. Он решит, каким делом вас занять. Отправляться немедленно! — рявкнул совсем по-командирски прекрасный маг.

Вопль в карете повторился, и она даже ходуном заходила. Ну, понятно! Сестричка рвётся к брату. А папаша хоть и сообщил радостную новость, но моралями маринует.

Несостоявшиеся охранники поспешили к своим лошадям. Я смотрела на их перепачканные ливреи, на карету, опять на людей и опять лошадей. Что-то меня смутно беспокоило, но я никак не могла уловить, что именно. Бабушка тут же обозначила своё присутствие.

— Память, Миточка…Ты что-то где-то видела, похожее, но не можешь вспомнить, что и где. Помочь?

— Ага, — отозвалась я, пытаясь всё-таки справиться самостоятельно.

Самостоятельно не получилось. Бабуля рухнула в моей голове куда-то вниз. И выудила из моей памяти… вилку. Двузубую, для фруктов. И всё бы ничего, но маленькая изящная вилочка приводила меня прямо-таки в ужас. На ручке этого совсем не страшного предмета красовался такой же герб, как и на дверце заляпанной грязью кареты. Вот, теперь помню. Дядя увидел у меня эту вилку и жутко ругался. А ругался он потому, что я нашла означенную вилку, невесть как оказавшуюся в кармане старого платья, и закатила слёзную истерику.

— Ну, и… что это значит? Вилкофобия?

Ладно, я не такая недогадливая. Дело же не в вилке, а в гербе. То есть, в знаке Дома Золотого Луча.

— Неизвестно, — задумчиво отозвалась Синяя Бабушка. — Воспоминание относится к тому времени, когда вы с дядей только поселились в Приреченске. Как раз перед этим событием отсутствует год твоей памяти. И мне это не нравится.

А уж мне-то как не нравится! Но помучиться страшными предположениями не довелось. Дверца кареты распахнулась, и к нашей компании присоединился Жемчужный Папа. Эльф протянул руку в недра каретного монстра, и в неё легла тоненькая ручка. Потом мы увидели ножку, нашарившую ступеньку, а следом показалась и вся Валерьянка. То есть, по идее, это была она. По идее, потому что сестра Наариэля пока что пребывала под маской. Лидорчик вздрогнул. Не ожидал, ага. И я не ожидала.

— Так-так… — глубокомысленно пробурчала мне в мозг Карнэль Короедовна. — Значит, эльфы в роду у тебя были. Верно?

Были. Но один раз и давно. Хотя, с учётом продолжительности жизни эльфов, эта самая родня вполне могла быть живой-здоровой по сей день. Как-то я над этим простым фактом раньше не задумывалась, и мне не приходило в голову выяснить, какие именно там были эльфы. А теперь, глядя на маску Валерьянки, задуматься пришлось.

Явившаяся нашим взорам застенчивая девица была куда как красивее меня. Но наше сходство было, что называется «на лицо». Пусть оно ограничивалось цветом волос и глаз, но было в нас ещё что-то такое неуловимо похожее, что и Короед, и Наариэль, и Яся задумчиво переводили взгляд с меня на Валерьянку и обратно. Прям, как я до того, как мне Бабушка помогла с памятью. А Лидорчик даже сказал «Ой!» И скис. Ага, ясненько! Где-то в Доме Золотого Луча у меня имеется родственничек. И судя по моей реакции на давно изничтоженную вилку, ни этот родственничек, ни этот Дом, не питают ко мне и к дяде никаких родственных чувств. А моя чувствительная печень подсказала, что лучше бы дальней родне не знать, где мы с дядей проживаем… Ну, здравствуй, драмзерх! Давно не виделись!