Расти разыскал эльфов в лесу по стелящемуся дыму от костра. Похоже, они всю ночь с кем-то сражались. Но это было неважно. Важно, что он наконец-то нашел, чем произвести впечатление. Мальчишка нес себя по лесу осторожно, как полный кувшин, боясь расплескать.

Даэрос посмотрел на Расти — молчит, глаза круглые. И вдруг ребенок залопотал на орочьем… Полутемный подскочил к нему, встряхнул за плечи. Может, это — морок? Изувечили…

— Даэр, Элермэ шлет Весть… я… — Нэрнис ничего вокруг не слышал и состояние Расти не оценил.

Мальчишка прекратил бормотать и вполне разумно заявил:

— Не тряси — забуду. Я надолго не помню. Сбил, уша…господин. Теперь сначала надо…

— Ну, вы оба меня доконаете. Расти, погоди-ка! Начнешь, когда я скажу. Нэрьо, не сбивай нашего разведчика. Получай пока свои вести молча. А теперь я потренируюсь. Расти, начинай, только медленно.

Что именно вещал способный ребенок, Даэрос не понимал. Но зато он мог прекрасно себе представить эти звуки, записанные рунами на камне. А там… Знающие разберутся.

— Уф! Все! — Расти был горд. — Только я много и надолго запомнить ничего не умею. А на недолго, на спор — могу! Вот!

— Умница! А надолго что-нибудь понятное запоминать можешь? — Полутемный сразу же озаботился тем, как такие способности можно получше использовать.

— Я только интересное помню. Или совсем непонятное, но недолго. Но непонятное, оно тоже интересное. А еще про четвертого на второй телеге вот что: он совсем по-нашему не говорит. Я ж подумал немой он. А это он самый как вонявый говорил, а второй, Свищ который, отвечал. А под дерюгой — мешки кожаные. Во! Это оно и есть, золото, да? — Расти вытащил откуда-то из мотни золотую монету гномской чеканки.

— Расти, я же тебе говорил, ничего «тянуть» не надо. Они, может быть, и не заметили. Ну, а если у тебя такая монета из штанов выпадет? Кстати, странное место, чтобы прятать.

— Ничё не странное! Там у меня место для захоронки есть! Тряпка подшитая. Только я не покажу. Ничё вы не понимаете, остроу… Господа хорошие. Вы че делаете, когда я тут чешу, а? — И Расти демонстративно полез рукой в штаны «почесать». — Во! Отворотили мор… эти, на сторону свернулись! Так и все так. Я почесал, они тоже морды воротят. Ну, и че делать-то? Я когда еду с телег таскал и утянул. И припрятал!

— Нэрьо, ты только послушай этого маленького… Проныру! Это же отведение глаз примитивными методами! Никаких мороков! Перед нами — будущий великий… не скажу кто. Может просто не дожить до будущего с такими способностями. Расти, больше ничего не бери, если я тебе не велю! Последний раз предупреждаю. А то…

— Что? За ухи оттаскаешь? Или бить будешь?

— Расти, отец тебя только бил. Тебе, как маленькому многое сходило с рук. А теперь, ты назначен младшим разведчиком. Рад, да? Только теперь тебе и достанется, как Разведчику. За воровство — на выработки в нижние уровни. Ты у нас там один такой будешь: с позорным приговором, и единственный человек. Что? Страшно? Кругом вот такие и даже хуже — подземные убийцы и так глубоко, что не выбраться. А добрых как я, туда не посылают! Не шмыгай носом, всего-то и надо — не брать чужого. А кого-нибудь «обставить» у тебя случаев будет больше, чем ты думаешь.

— Даэр, Весть же! — Нэрнис опять готов был приплясывать от нетерпения.

— Расти, беги к телегам, хворост прихвати по дороге. Мы скоро придем.

Амалирос бодро вскочил с ложа, потянулся, размялся и оглянулся. Сказал «Ах» «Водопаду…», «Чудо!» — «Ручью…» и «Привет, чудовище!» — страшному портрету нофера. Перечитал стихотворение Даэроса: «И тебе, калиграфффия, с добрым утром». Ничего не поделаешь — привычка, а Арк Каэль привык здороваться с картинами, которые украшали стены его личных Покоев.

За завтраком Повелителя Темных эльфов не отпускало ощущение, что он вчера что-то упустил. Что-то весьма важное. Что-то было неправильно. По комнате гулял аромат роз и мешал думать. И как ни странно, думать мешало и весьма хорошее настроение. Прямо-таки — прекрасное. Такое состояние было противоестественным сразу по многим причинам. Во-первых, вчера было немало выпито настойки на багрянке. Во-вторых, вчера выяснилось, что Даэрос Ар Ктэль — очень даже сильный Открывающий. В третьих, этот подданный был наглым и злопамятным. В-четвертых, стены его личных покоев были вчера окончательно изувечены самовосхваляющими росказнями различных приключений Сына Дома Ар Ктэль и его Светлого брата… А настроение все равно оставалось хорошим. И это было подозрительно. Раньше у него веселье так не затягивалось.

На отдельном столике лежала целая кипа прошений «посетить для прочитать лично». Кое-кто собрался прославиться прямо в его спальне. Вчера… Список про «вчера» можно было бы длить и длить. Но что-то же должно было быть таким прекрасным, чтобы сегодня он опять проснулся в противоестественном настроении. Ему подарили новый шедевр Нальиса — потрясающее произведение искусства. Прекрасно. Вчера он слегка попугал и довел до слез одну очень самоуверенную и наглую Светлую Цветочницу. Приятно. Немного стыдно, но от этого было еще более приятно. Потому что, если — стыдно, значит — хорошо довел. Слегка ныли ребра. Тоже приятно. Приятная усталость после потрясающего боя, это — даже более, чем замечательно. Некоторые девы, ничего, что — Светлые, готовы были заложить за его победу родовые драгоценности… Между прочим, совершенно не зная, чем дело кончится, поскольку ни разу таких схваток не видели. Более, чем приятно. Потому, что девы эти юны и глупы, и таких верных политических шагов делать ещё не умеют. Амалирос понял, что все-таки нашелся способ получить удовольствие и от этой ставки.

Вчера он отправил в рудники на встречу кое с кем, как минимум шестерых разумных заговорщиков, кучу сброда и, к счастью, ни одного Открывающего. Но это всё казалось Повелителю Темных пустяками по сравнению с тем, что впереди его ждали Запредельные возможности. Причина для затяжной радости нашлась: неизведанное «впереди».

Для полноты счастья надо было только кое-что подправить и решить. Для начала, следовало предъявить претензии Тиаласу: это их Светлая кровь попортила стены. Значит, и платить ему. Если откажется платить, счет будет выставлен Дому Ар Ктэль. Оплатить они не смогут. Это означало, что Даэросу придется соглашаться либо на брак по выбору Амалироса, либо… за Пределом наверняка найдется что-то ценное. Тарлы… Черные тарлы в коронах Озерных Владык в таком случае обесценятся. Мелочь, но всё равно приятная. А еще следовало давать мальчишке указания. Нечего позволять малолетнему строить из себя героя. Руководить вызволением Темных подданных из-за Предела Амалирос собирался лично.

Важные решения множились, и одно немедленно тянуло за собой другое. Он решил не стесывать и не замазывать стихотворение на стене в спальне — сочтут за слабость. А если объявить произведением искусства, то вполне получится шокировать всех своей непредвзятостью. Новое зарождающееся течение живописи «в стиле Сульса», о котором шептались на совете некоторые подданные, Арк Каэль надумал объявить государственным преступлением. Страшилище в зале Совета рядом с проходом следовало уничтожить немедленно… Он наконец-то нашел то неправильное, что его беспокоило: посмертно награжденные разведчики в коридоре. Повелитель должен был заботиться о живых подданных, а не хоронить их заживо.

Амалирос распахнул двери в малый Зал. Ар Намэль уже явился на утренний прием.

— Элермэ Аль Арвиль, ко мне, срочно!

Дева, похоже, была готова к вызову в любой час. Тёмный попытался отыскать в этой готовности хитрую Светлую предупредительность, но к своему удивлению, не смог.

— Элермэ, Способнейшая! Вот это удобное кресло — Ваше. Попытайтесь отправить Весть своему самому доступному брату для менее доступного Даэроса. Требуется немедленно приступить к спасению двух моих верных подданных. Понимаете всю важность? Учтите, что Ваш новый брат ответит за их жизни. Старайтесь. Дайте знак, что у Вас получилось. Я жду!

Повелитель отправился к крайней арке. Сорняков в вазах не было — только разноцветные, колючие растения. Пока он размышлял, нельзя ли как-нибудь счесть их сорняками, Светлая Вестница очень старательно выполняла его указания. Но никаких знаков об успешной отправке Вести не потребовалось. А вот что требовалось, так это изобретение чего-то такого, что могло сделать из Полусветлого вернейшего и преданнейшего подданного как можно скорее.

На полу целыми строчками проступали руны:

«Я с братом Нэрнисом в лесу. Присоединился младший разведчик Расти. Есть сведения. У мальчика потрясающая память. Он запомнил разговор на орочьем. Сам перевести не могу. Передаю звучание.»

По полу сплошной вязью понеслись письмена. Одна плитка, вторая, третья… даже четырех не хватило. Амалирос немедленно учел, что орочья речь в Верхних Покоях, письменно, это — оскорбление. Тягчайшее. Но… он решил пожертвовать полом. Для дела. Ар Намэль потом непременно расскажет об этой жертве, надо будет только приказать ему молчать.

«Это все. Что там у вас еще случилось?»

— Элермэ, передайте: «В Зале Совета коридор. Куда ведет? В коридоре Ар Туэль и Ар Нитэль. Ушли не менее, чем на пять дневных переходов вперед. Их жизнь и смерть на твоей совести, если она у тебя есть». Нет, последнее пожалуй передавать не надо!

Ответ не замедлил появиться:

«Проход — понял. Если проход змеевидный, то он ведет в подвал одного знакомого мне кабака около Торма. „У Боцмана“. Исправлю. Жить будут».

— Элермэ, скажите ему: «Проход извивается, через каждые десять шагов поворот». Он, что не знает, что творит? Дальше: «Малыш, береги себя! Ты знаешь, как я ценю жизнь каждого поданного! Все твои заслуги будут вознаграждены! Кстати, твоя брошь очень понравилась моей Матери. Она шлет тебе восхищение и благодарность. Элермэ попытается послать Весть вечером». Получилось? Ну, вот и все. Благодарю Вас… Ну, мог бы и не отвечать, десятую плиту изводит… базальт портит…

«Благодарность Вашей Благородной Матери получил год назад извещением от моей Матери, благодарю за напоминание. Ценность жизни подданных в Вашем исполнении — несомненна, начиная с жизни Вашего младшего брата. Страшусь вознаграждения. Брачные Обряды не предлагать. Вы это любите. Счет за стены выставлять не стоит. Не выгнали бы, осознал бы свои возможности после первой дырки. Считаю ущерб перекрытым стоимостью тайного выхода к Торму. Разведчиков уведомлю инструкциями на самом видном месте. Трактир покупать? Сколько предлагать владельцу трактира? Никогда не забуду Ваше Высочайшее напутствие: „Пшел вон, ублюдок!“. Приняли решение: учиться с братом Нэрнисом работать в паре. Думаем, на каком материале и месте учиться? Жду совета от Мудрейшего».

Это была восхитительная дерзость. Просто небывалая. Но Амалирос хоть и был излишне подозрителен, разум все-таки не утратил и не признать, что Полусветлый хитер и расчетлив, не мог. Пришлось пробовать другой способ заронить в душу Даэроса верноподданнические чувства — прикинуться «своим парнем»:

— Элермэ, передайте: «Понял, оценил. Потренируйтесь на каком-нибудь озере. За трактир — четыре сотни золотом. Поднимать до восьми. Боцман должен сломаться на стоимости хорошего корабля. Если он сумасшедший, дозволяю удвоить. Ублюдок, ты мне нравишься!» Простите, Элермэ, это у нас — личное. Передали? Прекрасно! Вы — просто бесценный клад. Позвольте коврик из-под Вашего кресла. Я сам, сам. Это не надо, не надо это читать! Дева! Я собирался прикрыть тайные сведения не для того, чтобы их читали. А Ваш новый брат… Ну, надо же! Угрожает. Насмешил. Очень, ну, очень наглый юнец. С братом он, в паре… Сейчас на исходе второго тысячелетия как раз надо начинать бояться наглых мальчишек!..

— Повелитель?! — Элермэ решила отвлечь Амалироса от размышлений о её братьях.

— Да, простите, задумался. Вы что-то хотели спросить?

— Мой дядя Морнин советовал мне получать информацию из первых рук. Для более верного впечатления. А… отрывочные сведения очень разжигают любопытство. В любом случае, рано или поздно, я услышу нечто о Вашем брате. Может быть…

— Понял, понял! — Амалирос скривился. — Оба Ваших Объединенных Дома страдают любопытством, нетипичными возможностями и некоторой наглостью. Кто больше — кто меньше. Вы действительно думаете, что мне так нужны эти «в любом случае» и «для верного впечатления»? Дитя, кому Вы голову морочите? Думаете, мне Ваш бледно-серый брат испортил настроение? Ничуть! Кушайте яблочко. У Вас темные круги под глазами. Может вчерашней настойки? А я пока Вам поведаю о моем бесценном во всех отношениях брате. Младшем. До вечера у нас много времени, так что перевод этих похабных рун — успеется. Итак! Ну что… опять?

Часть стены со вчерашним докладом оплывала как горная лавина в миниатюре. Вертикально. Мелкое каменное крошево горкой осталось на полу, по стене побежали строки:

«Нет, все-таки я — Мастер. И даже в детстве ничего не портил. Мне это претит. Спальня у Вас, конечно, излишне мрачная, но Малый Зал мне всегда нравился. К тому же скоро прибудет Высокий Светлый гость и мне будет неудобно. Я бы даже сказал — стыдно за Вас. Да и не хотелось бы давать Вам повод попрекать Озерного Владыку моим Светлым отцом и мной соответственно. Пол пока оставлю. Со стенами сейчас поработаем. Кстати, Элермэ, люблю не глядя! Нэрнис сказал ты там розы высаживаешь. Прости заранее. Повелитель их терпеть не может. Если он тебя за них не съел, о чем говорят Вести от тебя, значит… он в настроении. Миэли и ральмы — это его любимые цветы-недотроги. А теперь — двадцать тактов готовности. Лучше закрыться в спальне. Если за дверью зала кто-нибудь есть, пусть уходят. Отсчет».

— Элермэ! Туда! Быстро. Запритесь! Нет, я в своих покоях прятаться не стану! Не спорить! Заодно посмотрю, на что он способен. Плевал я на ваши Светлые силы. — Амалирос окончательно почувствовал себя живым. — Сейчас потягаемся, щенок. Два щенка! Все вон отсюда! Никому не заходить в Верхние покои! Бегом вниз!

Элермэ закрылась в спальне и даже сжала виски руками, пытаясь послать Весть и предупредить брата. Ничего не помогало. Нэрнис был как за стеной. А в зале выло, свистело, и дико хохотал Амалирос. Кровать, на которую забралась Светлая, трясло. Жуткая тварь на барельефе местами отслаивалась. Картины! Элермэ сняла полотна Нальиса со стены. В зале заскрежетало. Камень стонал и издавал такие звуки, названия которым она не знала. Там оживали и двигались стены. Повелитель Темных больше не хохотал. Её братья… её братья — убийцы!

Тишина оказалась еще страшнее звуков. Положив картины на мрачное ложе, Элермэ отправилась к двери. Будь, что будет.

В зале было… прекрасно. Так прекрасно, что захватывало дух и щемило сердце. До слез. Стены сверкали полированным камнем. Иногда в них проступали граненые узоры причудливых форм, стоило лишь посмотреть на гладкую поверхность под другим углом. Призрачные узоры… В узорах сияли белые тарлы. Каждый был центром цветка, глазом зверя… надо было только идти вдоль стен, следя за появляющимся рисунком. Ах! И еще раз ах! Светлая гадала, кто это придумал, Нэрнис или Даэрос? Вот — выползень… А на другом узоре воин кидает нож, и тарл сверкает в рукояти. Виноградина — одна из многих на вьющейся лозе, как капля росы… Невероятно. Даже пыли нигде не было, кроме как на столе, на ковре и на… Амалиросе. Ковер был целый, а Повелитель Темных… драный. Но это уже не казалось важным. Ни одной розы в чашах не осталось, только — каменная крошка. Это, наверное, Нэрнис выносил мусор ветром через арки. Он справился! Дядя Нарвис будет счастлив! Чаши тоже поражали новой отделкой. Элермэ все-таки прослезилась от восхищения.

Амалирос немедленно отнес реакцию Светлой Вестницы на счет волнения, но совершенно неправильно его истолковал:

— Элермэ! Не плачьте! Я цел. И как видите, невредим. Сможете передать Весть брату? Сможете? Подождите, смахну пыль с кресла. Передавайте: «Был в зале, следил за работой. Сильно! Но не сильнее меня, мальчики. Красиво. Оценил. Кто идею обозначил? Кто до тарлов дотянулся? За камни — не в претензии, просто интересно. Сообщите, когда пол ровнять будем? Можно — завтра. Специалисты еще орочий не копировали. Даэрос, работаешь по памяти и брата за собой тянешь? Хорош! А в чужие спальни заглядывать — неприлично. Даже детям. Я помню, кто мне в постель положил давленых дохлых бабочек. Маленький шестилетний ублюдок! И ублюдок — именно поэтому. Вечером оставлю дверь открытой — крошку выносить. Спать буду в зале. Почисть стенку в спальне, убери эту дрянь. Стишок не трогай — бодрит и веселит. Не вздумай, даже не пытайся нарисовать мне по стенам этих крылатых тварей — отправлю на рудники, невзирая на достижения и возможные заслуги. Повстречаешься с моим братом лично, в одной норе. И запомните, оба: Повелители, Озерный тоже, универсальны. Так что не пугай меня Светлым братом. Даже не пытайся! Вечером пиши за креслом в Зале Совета. Там стражи, мне доложат». Элермэ, Вам нехорошо? Вы устали? А… О! Только бы на стену не залез, писатель! Убью!

Строки шли по полу к двери:

«Тарлы тянул Нэрнис с моей помощью. Смерчем. Слишком легко получилось. Не поняли — почему? Бабочки — не моя работа. Меня от них тошнит. От давленных — сразу. Догадываюсь, кто. Вернемся — придушу. На разрешение задушить — надеюсь. Идеи по узорам — мои. А попробовать испугать очень хочется. Сейчас, брата наведу немножко… сейчас». Старинная ваза, стоявшая на угловом столике, разлетелась пылью. «А вот так? Это называется „Смерть внутри“, ну как?»

— Элермэ, последнее усилие, прошу Вас. Это важно. Пошлите Весть: «Да! Пробуй, стою у центральной арки. Для полноты картины: на голове пыльный стог, одежда рваная — оборвали все тарлы. Давай! Начинай!»

— Нет, Повелитель! Я… не могу это передать. Не надо!

— Надо!

— Я не убийца.

— Конечно — нет. Просто наглая Светлая, страшная и…

Элермэ понимала, что это — специально, но кто из женщин может стерпеть «страшная». Даже в научных целях. Или в этих, глупых, мужских целях… Да чтоб его разорвало, если сам так хочет!

И, вроде бы ничего не происходило. Только Повелитель Темных сипло дышал сквозь зубы.

Пол под ногами «ожил». Элермэ прочитала вслух:

«Все, хватит. Нэрьо до крови из носа набаловался. Силен. Интересно — как? Будем думать».

Амалирос отвернулся от арки и вытер испарину.

— Идиоты малолетние. Что тут думать? Я что, ваза, что ли? Элермэ, Ваши братья лучше справляются со сложными задачами, но попадаются на пустяках. Не стоило за меня переживать. Я же не горшок, я сопротивляться могу. Уж не дать в себя залезть-то… В меня! Залезть! Ха! Извращщщенцы! Ну… Не надо так бледнеть!

Элермэ была зла и очень.

— Передала… Идиоты? Все мужчины — идиоты. Каждый — по-своему! А некоторые, некоторые еще и… Вам тут пишут, и под ножкой кресла еще: «Ладно. Идиоты — заслуженно. Осознали. Привет Отцу. Всем Отцам. Матери особенно. Пол зачищу вечером. Сто тактов после восхода луны. Сначала зал, потом стены в спальне. Стих — рано обрадовался, признаю. Элермэ, прости, Нэрьо говорит у тебя истерика. Больше так не будем. Едем дальше. К вечеру будем в Дреште».

— Да, Прекраснейшая… и мои извинения, тоже. Не хотел Вас обидеть. Кстати, это самая тихая из всех виденных мной истерик. Примите поздравления. То есть, я прямо-таки, восхищен такой истерикой. А давайте выпьем! Я сейчас запущу сюда Знающих, пусть читают, что следует. А мы в спальне пока выпьем. Не надо делать такие глаза — дверь будет приоткрыта. Не дождутся! Идемте! Такие стены надо отпраздновать!

Амалирос распахнул окованные нефралем двери зала. Как только все стихло, осмелевшие Темные поспешили наверх. Многие сочли, что Светлые все-таки напали — видели пылевой смерч, который вырывался из верхних арок.

Подданные в страхе смотрели на вышедшего к ним Повелителя. Волосы на голове торчали копной, как будто его по полям валяло. Да и пыльный он был такой же. Одежда — редкая рванина. Ни одного тарла. Царапины — да где их только не было! Хорошо же его эта Светлая потрепала. Все единодушно решили, что Посланница очень сильна… была. Однако, Повелитель не спешил сообщать подробности.

— Знающих сюда! Рассказ про За-Предел остался только в копии у Светлого посла Аль Манриля. Найдете его в Доме Ар Ктэль. Все прошения о прочтении — к нему. Остальным — вон отсюда!

Все переживавшие отправились, куда послали: кто радостный, кто грустный, кто — исполнять приказ, кто — просто «вон».

— Прекраснейшая, как Вас благодарить за картины? Очень непредусмотрительно было с моей стороны их не снять. Очень. Надо же, даже барельеф осыпался… немного. Даже еще пострашнел. Не думал, что это возможно. Вы, пейте. Нас отвлекли как раз на теме брата. Я не забыл. Для меня это очень, очень волнующая тема. Брат у меня — заговорщик. Понимаете? Сейчас он на выработках, как и последние без малого пять сотен лет. Он туда отправился сразу после празднования своего четырехсотого дня рождения. Решил совместить один праздник с другим — занять кресло в Зале Совета. Тарлы видели? Я предпочитаю исключительно белые лунные. За моим любимым братом, чье имя я решил вычеркнуть из истории Правящего Дома, наблюдают специально приставленные стражи. Все тарлы, а он трудится именно на выработке белых, поступают только ко мне. С одной стороны, никто из поданных не сможет похвастать, что ему достались камни лично из шаловливых ручонок моего братца. Это все-таки — несколько неприлично. С другой — мне особенно приятно видеть результат его плодотворной работы.

— Это жестоко. — Элермэ с трудом приходила в себя. — Это чудовищно! Через столько лет не суметь простить!

— Ну, Вы просто как моя Драгоценная Мать. Те же слова! Она, как и Вы, полагает, что её маленького сына следует простить и вернуть домой. Его переписку со сторонниками и видеть не хочет. Говорит, что на ребенка наговаривают. Мол, не может он столько лет… Уверяю — может. Это у нас — наследственное. Мы очень много лет можем. Дней через двадцать, когда новые работники прибудут к нижним уровням, мой маленький брат сможет лично поприветствовать некоторых своих друзей. Пусть отчитает их за недальновидность. А оставшиеся на свободе будут регулярно получать его послания. Только после меня, конечно. Я не пропускаю ни одного известия снизу. Так что у меня здесь все время зреет и плодоносит качественный заговор. Вот, Вы в растениях разбираетесь, насколько я знаю… Могу Вам как существу Светлейшему и добрейшему показать такой рецепт яда — пальчики оближите. Вы себе даже не представляете, что можно сочинить из шестидесяти невинных цветочков и травок.

— Но почему же Вы их всех не отправите на выработки? Сразу. Это Темное развлечение? Да?

— Нет, разумнейшая. Посадишь одних, он мне других попортит. И опять всю цепочку наблюдателей менять? Нерезонно!

— Чем же он так для них хорош?

— О! Все очень просто! Он предложил такую систему правления… Вы ни за что не догадаетесь! Он обещает своим «друзьям», что будет править на благо нашего народа…только первые сто пятьдесят лет!

— А потом? — Элермэ устала соблюдать этикет, завернулась в покрывало и потягивала настойку, забрав с собой на кровать оплетенный глиняный бочонок. — Если ему надо так мало, зачем он вообще стремится к власти? Это же, обычно, неистребимая страсть. Властолюбцы не отдают «венцов», «корон», «кресел» и «тронов»… Ну, а его сторонникам-то, что надо?

— Вот! Это Вы правильно понимаете. Позвольте и мне себе плеснуть. Не хочу спотыкаться через Знающих, они там уже до половины текста доползли… А своим «друзьям» он обещал, что потом каждый Дом будет занимать кресло в Зале Совета по очереди. Очередность будет… по жребию. Смех, да и только! Ар Птиэля видели вчера? Ну, да, Вы его не знали. Исключительного качества болван. Кстати, имел виды на Исильмэ. Даже с сыном. Я уж не буду учитывать то, что в таком случае Даэрос непременно погиб бы под каким-нибудь «случайным» обвалом на добыче тарлов. Этот поданный, займи он кресло Повелителя, обвалил бы жизнь всего народа лет за двадцать. Но, это так — фантазии. Полагаю, что до исполнения обещаний мой брат не дошел бы. Ни в коем случае! Тут Вы абсолютно правы. Его «друзья» отправились бы вместо него за тарлами. Полагаю, мой маленький брат, как натура немелочная, вполне мог обойтись одним затопленным проходом для них для всех.

— Но! Это просто… Не могу поверить. А почему, кстати, его «друзья» на такое развитие событий не рассчитывают?

— Он поклялся им именем Единого Создателя.

— Но тогда…

— Никаких «но», будущая Посланница. Эти мои непослушные подданные сами клялись мне тем же и так же. Но они, наверное, считают, что мы так глубоко, что Создатель не дотянется. Или не заметит. Маленький секрет: лжецы и клятвопреступники сами обманываются чаще других. И еще: жизнь у них такая нервная! Ну, чем не Проклятие? Кстати, я — его воплощение. По совместительству — ночной кошмар и злобный выползень.

— Вы? Вы несчастнейшее существо. Вас, получается, тоже коснулось Проклятие! — Элермэ выпила достаточно, чтобы начинать жалеть всех без разбора.

— Нет. От «несчастнейшего» я отказываюсь. А Проклятие… Моя Благороднейшая Мать, не далее как триста тридцать два года назад прокляла меня. Торжественно и сильно. Более я не видел её. Мы не встречаемся. Но я не ощутил изменений в своей жизни ни до, ни после этого акта.

— О! Как она несчастна! — Элермэ не понимала, как можно жить с таким горем.

— Совершенно несчастна. Один сын ковыряет камни глубже некуда, второй, то есть я — бессердечный выползень! И это — прекрасно!

— Простите! Но это — извращение какое-то: Ваша последняя фраза.

— Доказать обратное? Как нечего делать, юная моя кувшинка. Первое: заговоры были, есть и будут. Если эта зараза один раз завелась, то она — хуже плесени на уровне без воздушных ходов. Второе: предположим, я сдался. Предположим — частично. Разрешаю представить: я демонстрирую горячую любовь Сына к Матери и регулярно бегаю к ней убеждать, обещать, просить прощения и занимаюсь прочими глупостями.

— Любовь к матери — глупости!? — Элермэ раздумывала, а не выплеснуть ли этому Выползню остатки настойки в лицо? После всех событий терять было точно нечего.

— Демонстрируемая, в данных обстоятельствах — да. Любовь, вообще, в таких обстоятельствах — слабое место. В это место можно бить. Моя Благородная Мать не прожила бы долго при таком моем поведении. Кстати, открытая дверь в зал… Элермэ, достаточно просто закрыть её на некоторый срок, чтобы Вы вскорости отужинали чем-нибудь отвратительно губительным. Ладно, давайте предположим, что это я съел что-нибудь… несвежее. И вот, меня нет. Нет в Верхних покоях, где я вполне могу понаблюдать за творчеством Ваших братьев, слегка пропылившись, нет и в Нижних Чертогах, где я могу слегка зажать любого подданного между двух стенок и посмотреть в его честные глаза. А есть здесь мой брат. Младший и завистливый. Завистливый, потому, что ему достались очень средние способности. Представляете, как при этом упадет общий уровень защиты? Я же тут еще и гарантией от Ваших Светлых сил работаю. Кстати, заговорщики в основном тоже — обделенные полнотой силы. — Амалирос налил себе еще багрянки. Светлая уже смотрела на него именно так, как он хотел: с испугом и любопытством одновременно. Оставалось только добавить жутких подробностей, чтобы довести Вестницу до состояния восхищения его силой и мудростью. — Вариантов развития событий всего два: или братец быстро изведёт своих «друзей»…. Или мои верные подданные его не простят и прикончат. Так что, либо Нижние Чертоги станут похожи на кровавое подгорное озеро, либо, что скорее всего, он даже свои сто пятьдесят лет правления не получит. Как не получил один мой дальний родственник. Отец передал мне правление, а этот родственник решил, что со мной он справится потом и начал с Отца. Я ограничил срок правления родственника очень сильно. Моего Отца он убил после рассвета и не дожил до полудня. И поэтому… — Амалирос нагнулся и зашептал Элермэ на ухо. — Я не исключаю, что моя Благородная Мать весьма качественно и разумно притворяетссся! Так качественно, что даже я не знаю этого точно!

— Налейте еще! И что же делать? — Элермэ чувствовала, что от таких Темных вывертов у неё в голове завелся выползень и крутит хвостом.

— Ничего, голубица почтовая! Ничего или совсем ничего! Мать вольна заблуждаться, как угодно — любовь зла. А материнская — еще и слепа. Но Мать жива и — слава Создателю. Братец работает во благо. Живой, накормленный, под присмотром. Заговорщики дрожат по ночам и плетут сети, в которые время от времени попадаются. Я иногда делаю себе и им щекотно — выползней душу. И еще… — Амалирос опять перешел на шепот. — Я через посредников делаю сам на себя несколько ставок: на скорость победы, на способ удержания, на перелом хребта, а потом в Чаше стараюсь все это проделать. Чаще всего — удается. Только — никому! Это моя государственная тайна! — Он отстранился и хитро подмигнул. — А сейчас мы с Вами сидим и тихо напиваемся под бормотание Знающих, которые разбирают каракули Вашего Высокохудожественного брата. Строгая Темная красота — ничего лишнего. Это я про жизнь в целом и стены в частности.

— Ой! Какой кошма-а-ар! И, никакого выхода? А? — Элермэ выпила залпом. Амалирос налил ей еще.

— Никакого выхода. Ни-ка-ко-го! Вывод?

— Я сейчас… я плакать буду!

— Неправильно! Это — тоже не выход. А вывод простой: я совершенно избавлен от всяких душевных и моральных страданий. И это — прекрасно!

— У… у меня идея!

— Ой, только не это! За такое количество лет все идеи давно кончились. Могу поспорить: Ваша Светлая идея давно вычеркнута из списка. Вот, видите этот перстень? Красивый, правда? Право, мне смешно даже… Если Вы выскажете нечто новое, такое, что я еще не обдумывал, он — Ваш. Ну?

— Надо спросить у Даэроса!

— А… Спросить? У Даэроса? Да… давайте пальчик. Кольцо — Ваше. Я, конечно, и не подумаю спрашивать совета у этого сочинителя героических историй. Задним умом в докладах все кажутся очччень умными… Но идея — новая. Ничего подобного мне точно в голову не приходило. По-глупому проспорил. Ну, давайте еще по глоточку за настенную роспись. Элермэ!? Ну, вот… Стражей сюда! Охранять комнату со спящей Светлой! Тсс! Кто разбудит — на выработки отправится. Знающие! — Амалирос орал на подданных шепотом. — Закончили переводить? Всем в Зал Совета. Ар Минэль, помогите мне привести себя в порядок.

Отряд двигался к Дрешту тем же порядком. Эльфы поднимали пыль впереди, иногда отъезжали далеко, иногда останавливались, поджидая телеги.

— Нэрьо, ты как?

— Да, ничего уже. Неплохо проехались, а? Но обидно…

— Ну, ты же и так не собирался его убивать?

— За ублюдка?! Моего брата назвать…

— Ой, ну ты опять закипел как котелок! Тебе что, мало, да? Любой горшок, любая ваза, деревья и… и что-нибудь еще, вполне себе треснут и порвутся в клочья. Зверь, орк или птицеед — запросто. Насчет гномов или гоблинов — не уверен. Сделать свой смерч внутри чего-нибудь и потом его оттуда вытащить, ты тоже теперь можешь. В паре работать научились. Почти. Нэрьо, ну ты представь себе, как его мотало. А? А тарлы как отрывало!? Ну, тебе же Элермэ передала: стог на голове. Брат, ты просто не понимаешь, как я сожалею, что лично его таким не видел. Это же можно бесконечно вспоминать. Ну, правда, ты же не собирался его прикончить? — Даэрос с тревогой смотрел на насупленного брата. Нэрнис, который ранним утром светился от собственной значимости, совершенно сник. Отобрали у ребенка игрушку!

— Я бы не смог. Нет, убивать я его не собирался. Чревато различными последствиями. Но поспорить на равных — хотел. А пришлось сдаваться! Я же думал, что вот сейчас ему… нос на колючку натяну и чихать заставлю. А «обчихался» сам! — Светлый скомкал испачканную в крови тряпку.

— Тогда… мы оба обчихались. Я тоже поторопился стихи писать. — И Даэрос прочитал то, что значилось на стене спальни его Повелителя. — И… все равно, он, конечно, Выползень. Но кое-кого я отловлю. Знаешь, братишка, этот «кое-кто» очень сильно меня в детстве подставил. Я вот сейчас думаю, и неужели я до сих пор жив? За такое можно просто от злости убить, не думая. Я бы убил.

— А что такое?

— Да так… личное. Да не сопи ты так… Ты бабочек любишь?

— Ну, бабочки и бабочки. Летают.

— Счастье-то какое! А некоторые их ловят, бегут к тебе и орут: «Ой, посмотри, какая прелесть!»

— Ну и что?

— Нэрьо, тебе кто больше не нравится: пауки, змеи, мокрицы, вши, блохи, клопы?

— Тараканы. Гадость, тьфу!

— Вот! Бабочки — это тараканы с разноцветными крыльями. Ты как-нибудь присмотрись к их брюшшшкам! А теперь представь себе целую постель дохлых, давленых тараканов! Ты покрывало снимаешшшь… или, не глядя, в постель за-ле-за-ешшшь, а там… лежат эти ошлепки, из брюх всякие их белесые внутренности вываливаются…

— Ой, не надо! Хватит! Бррр!

— Ага! А если ты нервный бешеный Темный, две тысячи лет никакой личной жизни? И надо же — не прибил на месте!

— Так ты…

— Не я! А вот того, кто меня в спальню пустил, чтобы меня там под кроватью застукали, я очччень хорошо помню. Сочтемся. Кстати, как у тебя с Элермэ так хорошо получается? Зовущие, это же — редкость! И принимать Весть, тоже не все могут.

— Через посредников. Они Весть не переносят, они её выталкивают, как бы избавляются. В заданном направлении. Это только на один сатр можно без посредников. Вот и представь, сколько сатров между нами, и сколько всякой живности пострадало. Не смертельно, конечно. Но, знаешь… что-то сестра за него испугалась, потом разозлилась. Я думал у меня голова треснет! — Нэрнис все-таки заулыбался и глаза снова из темно-зеленых превратились в ярко-изумрудные. — Нет, но все равно, здорово мы вдвоем теперь можем, да? А представь, если не на расстоянии по образу, а напрямую Повелителя твоего как шарррахнуть!

— Ой, Нэрьо, не обижайся, но ты как дитя. Что ты к нему привязался — то убьем, то шарахнем. Где твое Светлое сострадание? Он же все-таки живой. Ошметки твари помнишь?

— Но я же просто — кто кого «продавит», а не на порвать… Ладно, раз он тебе так нужен — забирай!

— Ну, спасибо! — Даэрос представил себе «забирай» и фыркнул. — Слышал бы тебя сейчас Выползень… Ну, просто пощадил, добрый Светлый! Я же тебе говорил: мало покажешь — много получишь. Не на расстоянии… не на расстоянии я бы уже к выработкам шел, а ты Аль Арвиль… да это же — «Нападение Светлых»! Кстати, у нас есть еще одно дело. Сейчас я кое-что новое попробую. Ты сам следи телегами, а я отвлекусь. И Айшака придержи, чтобы не лез. Потом твоя помощь потребуется. Я тебя по памяти направлю, а ты смерч сделаешь в длинном большом объеме. Внутри. С затуханием, как с пылью, понял? Разведчиков будем спасать. Только есть сложность: они как Выползень не смогут спокойно переживать наши местами Светлые усилия. Да и в проходе, который меняется, еще никто не был. Я тоже. Так что они будут первыми. С некоторыми предосторожностями, конечно. И вот еще что! Ты тут пока порадуйся, размышляя над одной идеей: мы с тобой не две тысячи лет прожили, как Выползень. Мы только вчера и сегодня в паре потренировались. А уже достижения есть. Понимаешшшь!?

Ар Туэль бежал по коридору. Ар Нитэль следовал за ним по пятам, бился в те же стены, ругался теми же словами, так же сбивал дыхание и считал повороты. Конечно, они — герои. Кто-то может быть и идет навстречу смерти. А они бегут. Внезапно Старший разведчик дал команду остановиться.

— Я её больше не чувствую. Так как раньше.

— Кого?

— Там, впереди была пещера. Очень большая. Вчера вечером я совершенно отчетливо понял, что она есть. Огромная подземная пещера. Но не тупиковая. Скорее, как промежуточная в этом проходе. А теперь… как будто она отодвинулась. Знаешь, как во сне. Тебе снилось когда-нибудь, что ты ползешь по узкой расщелине, а она все не кончается и не кончается, и твоя цель, до которой уже почти было дотянулся, как будто отодвигается. И так — до бесконечности… Это — коридор кошмаров!

Эхо отразилось от стен, но в нем было новое звучание. Ар Нитэль вздрогнул.

— Снилось, Ларгис. Ты прав, эта Светлая Тварь знает, что творит. А сейчас, что ты сейчас чувствуешь?

— Впереди — конец, друг. Близко. Там — чья-то сила. Поворотов шесть-восемь. Пошли!

Ар Туэль осветил проход, разломив новый кристалл. Разведчики достали ножи и отважно шагнули навстречу невидимому врагу. Вскоре эхо многократно отразило от стен:

«Даэрос! Тварь! Чтоб тебя выползень придушил, Светлое отродье!» Потом были всхлипы, потом злобное рычание и шипение.

Ар Туэль и Ар Нитэль молча читали «приговор». На гладкой стене тупика, образованного сошедшимися стенами, сверкали в голубоватом свете кристаллов граненые руны:

«Ар Туэль и Ар Нитэль, примите мои извинения. Этот коридор сделал я — Даэрос Ар Ктэль. Совершенно случайно. Так получилось, не глядя. Не имел о его существовании ни малейшего понятия, пока Повелитель не велел вам помочь. Помогаю на расстоянии, так что возможны некоторые побочные эффекты. Заранее прошу учесть и не обижаться. Вы будете первыми, кто попал в изменяемый коридор. Сможете рассмотреть процесс изнутри и рассказать потомкам. Надеюсь, это вас утешит.

Вам задание от Повелителя. Запомните его — эта стена здесь долго стоять не будет. Как только мой Светлый брат, в паре с которым я работаю, нащупает что-нибудь крупнее мокрицы по моей наводке, то есть вас, то мы сразу начнем вам помогать, и я уберу стену.

Коридор ведет в сторону Торма в трактир „У Боцмана“, точнее, в подвал трактира. Вам следует купить трактир, заключив договор. Четыреста золотом, поднимать до восьмисот, можно удвоить. Совет от меня: за эту развалину больше двух сотен вряд ли кто попросит. Экономить Повелитель любит. Это — намек.

Прочитав это послание, вам следует уйти назад на пять-шесть поворотов. Не дальше и не ближе. А то я не сориентируюсь, где вы есть. То, что мы вас нащупали, поймете сразу. Я начну спрямлять коридор за этой стеной. Как все стихнет — бегите сюда обратно. Уберу стенку — буду спрямлять проход позади вас. И все что на вас есть закрепите, привяжите, возьмите в зубы. Не бросайте ничего на пол! Пол должен быть чистым!

Поздравляю первопроходцев тайного хода! Темные вас не забудут! Светлые обзавидуются!

Кстати, у Барза пиво — дрянь, а вот извинь — лучший на побережье.

С уважением и состраданием Даэрос Ар Ктэль.

Мой Светлый брат Нэрнис Аль Арвиль присоединяется и сострадает».

Разведчики прочитали послание дважды. Как в этот проход попадут Светлые силы, они не очень поняли. Но сообразили, что от Полусветлого всего можно ожидать. Письмо в камне было выполнено изящно и имело рамку с геометрическим узором. А в конце наглый писатель присовокупил цветочную зарисовку в Светлом стиле — букетик, перевязанный ленточкой. Издевался. Оставалось еще раскрасить это чудо нежными красками и плеваться.

Они только собрались перечитывать в третий раз и приступать к обмену мнениями и проклятиям в адрес этого Полусветлого, как за стеной вздохнул камень Прохода. Сначала несмело, потом все громче подгорные породы стонали, изгибаясь. Такое разведчики раньше слышали лишь издали, когда Открывающие, получив их сведения, шли прокладывать новые ходы. Но никто из них да и прочих Темных не подходил близко к работающим Сильным.

Ар Туэль очнулся первым. Он рванул младшего за собой и они помчались отсчитывать повороты обратно. Остановились между шестым и пятым, стали осматривать свои сумки. Все было и так надежно закреплено. Они же разведчики, а не дети. А взять что-нибудь в зубы очень хотелось. Звук в коридоре сошел с ума и немилосердно терзал тонкий слух Темных.

Наконец все стихло. Эхо замирало где-то позади. Ларгис ощутил на щеке нежное касание воздуха. Пещера впереди вновь приблизилась в его сознании. Похоже, что тупик с письмом действительно исчез. И тут взревело сзади. Немедленно захотелось бежать сломя голову вперед, пока до них не добрался Силой работающий за спиной Открывающий. И неважно, что его самого там не было. Нечто неумолимо к ним приближалось. Ар Туэль вспомнил: «Сразу, как стихнет…», понял, что они запоздали и, толкнув младшего, понесся вперед.

Воздушный поток ударил в спину, сбил с ног и поволок по полу. Сопротивляться было бесполезно, цепляться — не за что. Воздух, закрутившись в смерч, то приподнимал над полом, то швырял их вниз. Ларгис, который раньше проклинал качку поворотов, позабыл все проклятия. Его вертело и крутило так, что он перестал понимать, где верх, а где низ. Сила потока нарастала, вращение усиливалось. Вскоре Старший Разведчик понял, что летит, закручиваясь в полете, как правильно брошенное копье. Младшего он догнал в воздухе. Их слепило, скрутило и переплело. Иногда впереди на краткий миг мерцал призрачный свет. Они, так же вращаясь, пролетели через огромный зал пещеры. Где-то был выход наверх, через который и проникал луч света. Здесь поток чуть ослабел, как будто запутался. Их проволокло по водной глади подземного озера, промелькнули с бешеной скоростью стволы известковых натеков, и опять — понесло к стене, в которой зияла открытая пасть продолжения коридора.

Ларгис позорно орал, отдавшись на милость ужаса грядущей смерти. Гарнис Ар Нитэль не отставал от старшего и орал так же громко. Смерч нес их прямиком на стену. Эльфы — не птицы и вписаться самостоятельно в провал коридора они никак не могли. Невероятная, но отвратительно Светлая Сила, отвесив разведчикам мягкого пинка, придала нужное направление, казалось в последний момент, втолкнула их в черную пасть прохода и поволокла дальше.

Счет времени исчез. Ритмические удары сменились дрожью. Ощущения были настолько запредельными, что желудок Ар Туэля сам забыл о своем существовании. Ларгис даже не ощутил, когда давление Силы и воздуха стало ослабевать. Он лишь отметил краем сознания, что они больше не вертятся в воздухе — их тащило по полу. Все так же, в обнимку, они и замерли на гладком осклизлом камне.

Отлепились. Отползли. Почти отдышались и поняли… Осклизлым был не пол. Это они сами были покрыты тем, что пахло дурно. Очень дурно. Конечно, их слегка еще и протащило по воде в пещере. Зато теперь стало понятно, почему «пол должен быть чистым!» Все, что было на полу, поднялось в воздух и летело вместе с ними, нагнав и перемазав.

— Убью-у-у! — Взревел Ларгис.

— Медленно… только медленно. — Простонал Ар Нитэль. — Друг, мы найдем его и прикончим. Не убивай его сам. Поделисссь.

Расти, завернув в очередной раз на петляющем тракте, наконец, увидел обоих эльфов. Они замерли в седлах. Черенок был спокоен, даже Айшак не дергался и только Чалый под Темным заметно вздрагивал. Поскольку впереди виднелся только новый поворот, было совершенно непонятно, на что они там уставились. «Чисто истуканы какие», подумал Проныра. И, как будто услышав его, Темный дернул головой и обернулся. Он увидел первую телегу и тронул брата за плечо. Эльфы снова послали коней вперед и вскоре скрылись за поворотом.

— Ну, как думаешь, Нэрьо?! Хорошо получилось? Ты их все время чувствовал?

— Среди сплошного камня — жуть у вас какая-то мертвая — двух живых не чувствовать сложно. Живы. Наверное, даже не побились. Я хорошо гасил — встречным потоком. Что-то там было такое… замкнутое. Я оттуда смерч вытянул. Но ты, брат, силен! Тащить Силу на такое расстояние! У меня такое ощущение, что ты меня самого там таскал… Впечатлен! Даэр, мы с тобой можем…. Горы двигать! А?!

— Лучше не надо. Ты мне такое не говори! А то… Нет, я гору не сдвину, но трогать-то зачем? Лавины и камнепады — страшная вещь. Я себя, конечно, контролирую. Но вдруг ты такую идею красивую подкинешь, что я задумаюсь… Надо все-таки в новом проходе воздушные ходы сделать, а то будет труба — трубой. И много чего еще. Боковые ответвления с гротами для отдыха нужны. Источники — это надо на месте самому смотреть. Стоки продумать. Перегородки и засадные коридоры. Соединительные ходы между ними. Ловушки — непременно. А то не тайный проход, а открытая дорога. Иди кто хочешь! Работать и работать. И хорошо бы вместо трактира замок поставить. Значит, нужно подставное лицо… Нофер Руалон не откажется от такого места, как считаешь? Хотя — нет. Нофер — это Вайола, а Вайола, это — гномы. Рискованно. А вот Пеллиэ! Она теперь девица из благородной семьи. Вполне имеет право на замок. Точно!

— Даэр… Знаешь, один Замок на месте бывшего трактира уже есть. Давай, ты не будешь принимать решение сейчас и действовать немедленно. Сначала переговорим с Пелли. Пусть она решит сама. У нас впереди еще Запретный лес.

Барз растянулся под стойкой. Трактир качало как в хороший шторм. С потолка сыпалась пыль, крошка, какие-то опилки. Из подвала доносились страшные завывающие звуки. Рамы вылетели. Воздух со свистом устремлялся к закрытым створкам его «трюма» и уже сорвал их, унеся вниз. Мощным потоком вихрь врывался с улицы в окно и улетал в подвал.

Наконец шторм стих. Боцман прислушался к наступившей тишине. Все было мирно, пусто, как всегда. Даже птицы за окном щебетали. Только петух орал не своим голосом и куры квохтали как-то странно. Трактирщик пошел к окну, хрустя осколками бутылок, черепками кувшинов, остатками тарелок и мисок. Вывороченная рама валялась почти у двери. Кажется, гости заявили о скором приходе. Барз похвалил себя за то, что остался в живых. Был бы на его месте не он, старый просоленный боцман, видавший и шторма и бури, а какой-нибудь сухопутный слюнтяй, умер бы от страха.

За окном была та же мирная, тихая картина. Ни ветерка, ни облачка. Мирно валялись доски. Лежа на боку, тихо покоилась, разметав гнилую обрешетку, крыша бывшего курятника. Сам курятник распахнул свое нутро небу, развалившись на все четыре стены. Ощипанные петух и куры, мирно переговаривались, доживая последние мгновения. И резать не надо. Плавно кружились опадающие с небес перья и пух. Сельская тишина… спокойная старость. Надо было только проверить, не задуло ли в трюме корабельный фонарь.

Разведчики еле переставляли ноги по коридору. Ларгис поддерживал младшего. Мерцающий впереди свет был все ближе и ближе.

— Держись, друг. Скоро — конец пути. Но не наш конец! Мы найдем его. Найдем и отомстим. Страшно отомстим.

— Да, Ларгис. Да, друг… Но медленно… Медленно отомстим. Не давай ему быстро отмучиться, командир.

— Еще немного. Осталось совсем немного, Гарнис.

Арка выхода мерцала в свете примитивного фонаря витым многогранным узором. Ар Туэль оглядел это великолепие и заскрежетал зубами. Он все-таки издевается! Использовать Силу для украшений и не подумать о самых простых нуждах! А на выходе в подвал… стояли человек и бочонок. Человек был растрепан, на лице у него застыла улыбка сумасшедшего лицедея. В руках безумный старик держал лампу на подвесе. Днище огромной бочки было исписано корявыми белыми рунами. «Лутшая карабельная кухня», напрягшись, прочел Ар Туэль и прислонился к стене. «Только не корабль!» — мелькнула последняя мысль перед тем, как он сложился пополам.

Барз стоял, по-хозяйски положив руку на бочку. Так он чувствовал себя увереннее. Пустая бочка для моряка это иногда — сама жизнь. А сегодня как раз произошло оно — сухопутное кораблекрушение. Трактирщик обнимал свою спасительницу, чтобы не утонуть в бурном море жизни. Он уже устал так стоять, когда дыра, сверкавшая теперь резными узорами, ожила далекими голосами. Один голос стонал, второй хрипел. Когда они приблизились, Барз разобрал, что говорят на неизвестном ему языке. Темные. Он невольно вытянулся, как на поверке перед капитаном. И вот, они вышли на свет его фонаря. Страшные. С черными глазами и такими же кругами под ними. Смердящие отбросами, стекающими с сосулек слипшихся волос, в грязной видавшей виды одежде. Они тоже пережили этот шторм. Но только где-то в трюме. И это был не лучший трюм. Поэтому, когда сначала один, а потом второй Темный «перегнулись через борт», Барз ничуть не удивился. Что взять с сухопутных крыс… То есть с пассажиров. Гостей. Помогать надо. Совсем же обессилили.

Боцман не терпел грязи на палубе, поэтому не мог позволить тащить всякие нечистоты наверх. Нет, это конечно, правильно, что один из господ попытался зарезать его коротким ножом. Но куда ж этому измученному сообразить, что Барз не просто так пытается стащить с него тряпки, в которые превратилась рубаха. Зато второй сначала было хотел кинуться, а потом смекнул и стал раздеваться сам. Тут и первый проморгался. Гости переговорили между собой, и дело пошло на лад.

Трактирщик собрал тряпье в старый мешок, перекинул через плечо ремни с походными сумками гостей и полез по лестнице первым — нечего голым господам смотреть в… след. На свету Темные морщились и щурились. Хорошо, что он им объяснил жестами, что сапоги надо одеть обратно, а то бы ноги порезали. Из бочки для воды они обливались, визжа, как дети. Да, тихо у него тут. Никого нет — ни одного корабля на горизонте. Кругом только зеленое море травы, да опасные черные скалы старого леса на горизонте. А пресной-то водичке всякий радуется. Разве он, старый моряк, никогда не видел, как пьют спасенные, засунув голову в бочонок? Видел и не раз. И надо бы принести бедолагам прикрыться. А то ветром охватит — до горячки недалеко. И непременно дать горячительного. А еду потом.

Ар Туэль и Ар Нитэль сидели за столом у окна и наблюдали жизнь людей. Она была странной. Следовало выполнить приказ и купить этот «дом». И для этого надо было присмотреться к хозяину. Поэтому общались они пока на Темном наречии и решали, что делать дальше. Во дворе трактира, похоже, тоже погулял воздушный поток. Но хозяин заведения не выглядел при этом ни расстроенным, ни напуганным. Напротив, вел себя несуетливо, держался с достоинством, нисколько не смутился их видом — ни первоначальным, ни последующим, ни нынешним, как будто так и надо. Он спокойно сходил в подвал, спокойно принес большую глиняную бутыль, налил в деревянные стаканчики дурнопахнущую жидкость и жестом показал, что надо сделать. Сделали. Нутро обожгло огнем. Хозяин налил еще и так же жестом показал, что возражений не потерпит. И все же добавил вслух: «Надо! Когда так потреплет да морю поносит — надо!». И откуда он знал, что их носило как по морю? Очень загадочный человек.

Загадочный человек ушел во двор. Ларгис закинул конец простыни на плечо, положил ногу на ногу и спросил:

— Ну, что думаешь, Гарнис? Вот этот старик отдаст трактир за две или три сотни? Смотри, кур уже ощипал… лихо он топором им головы рубит. Ножа не испугался. Нас давно ждал. А давай еще этой настойки выпьем.

— Ларгис, друг! Если он не согласится, значит Даэроссс, мерзкий выползень, слизняк пещерный… задумал какую-то пакость. Обман. И это ему тоже зачтется. У нас есть еще возможность до восьми сотен и удвоить.

— Давай сначала отдохнем. Поедим. А потом переговорим с этим… Барзом. — Старший Разведчик уже почти пришел в себя.

— Да! А сейчас можно поговорить о чем-нибудь приятном. — Младший был с ним согласен, но еще не отошел от шока. — Мы, слава Создателю — живы. И я бы теперь хотел обсудить право на очередность мести. Я готов уступить командиру. Но, Ларгис, как друг… так, чтобы он все чувствовал, а? Когда моя очередь настанет! Обещаешь?

— Гарнис. Выпей еще. Эта настойка, конечно грубая, но прочищает мозги. Знаешь, о чем я подумал? Нас с тобой хорошо головой приложило. И вымотало до почти полной бессознательности. Мы с тобой сейчас обсуждаем, как убить кого? Какого Даэроса?

— Даэроса Ар Ктэль, конечно.

— Ты все-таки её выпей. Того Даэроса, который просто Даэрос. Или того Открывающего, который в одиночку… случайно…. открыл коридор из Зала… вот сюда. А потом — выровнял. А потом… нас вышвырнул? Неприятно признавать, но мне кажется, что убивать такого Открывающего сложно. Видишь шрам? Я прикончил выползня. Наш Повелитель душит их руками для забавы. А Открывающие, когда встречаются с ними в новых коридорах… Знаешь, как ведут себя потревоженные в пещерах выползни? О-о! Так вот, они их Силой по стенкам размазывают, поскольку не настроены развлекаться. Пей!

— Значит… значит он ускользнет?

— Ну… Во-первых этот коридор — дело государственно важности. Он нам, чей приказ передал? Вот! А это значит, что? Что разрешение его прикончить, или попытаться хотя бы, надо спрашивать у кого? Я вижу, ты понял. Но давай посмотрим на это с другой стороны. Открывающим он стал недавно, так? Но очень и очень сильным и необычным. Значит, он неопытный. Извинения он принес. Жаль, что этой стенки с посланием больше нет, но все же. Вышвырнул он нас тоже… не со зла. Зато — быстро. Кстати, о том, на что мы были похожи, никто кроме нас и вот этого Барза не знает. И еще, мы — разведчики, друг. Никто нам легких коридоров не обещал. И путями слизней ползали, и в помете никшей валялись, а было совсем худо — и мокриц ели. Ты ел мокриц? Ну, твое счастье, что — нет. А я однажды так выдохся и застрял в одном лазе, что… Ну, ладно. Вот ты мне скажи, если бы щенок хорошей гончей сгрыз твой сапог и нагадил сверху, ты бы его стал убивать?

— Нет, щенка бы не стал! Ладно, раз так, пожалеем его… как щенка! И придется признать, щенок обещает вырасти в… ну, определенно во что-то ценное. Как разведчики и воины, мы должны учитывать государственные интересы. Такую тварь, как Даэрос, натравить на врага — одно удовольствие! Выпьем за наши победы!

Барз вернулся из кухни с поджаристой курицей уже к концу бутыли. Хорошо, что он хоть сухарей, которых у него всегда был запас, оставил голодным Темным. Все сгрызли. И надо еще бутыль принести. Согрелись, значит. Вот и хорошо. Интересно, они две каюты потребуют или одну.

— А… Благородные господа…

— Что тебе Барз!? Не видишь, мы как раз занялись этой замечательной птицей. Потом поговорим! — Ларгис вонзил зубы в куриную ногу и с урчанием втянул сок. Все-таки жизнь — просто прекрасная штука. Иногда.

— Так я насчет кают…

— Насчет чего? — Гарнис присмотрелся к трактирщику. — А мы сейчас где?

— Это… — Барз тряхнул головой, огляделся и… хлопнул себя ладонью по лбу. — Совсем я сегодня что-то с мысли сбился! Это ж полное разорение… Это как же?

— Все будет оплачено. А этот трактир мы покупаем! Назови цену. Садись сюда и думай! — Ларгис указал на лавку.

Команды Барз понимал и исполнял по въевшейся в самое нутро привычке. Но это была последняя дурная мысль о капитанах в этот день — трактирщик очнулся. Цена, это — деньги. Деньги за то, чтобы покинуть это проклятое место. И как можно быстрее. И как можно дальше. У Темных тут какие-то свои делишки. Значит, ему наконец-то повезло. А еще Темные и ему плеснули. За свой счет. Неплохие, в сущности, существа.

Потом пришла вдова, пирожки и запеканка. Потом странно торговались. Барз утверждал, что эта «позорная хибара и медного не стоит». Эльфы настаивали, что «такому хорошему человеку — позорно предлагать гроши». Потом Насти унесла стирать их тряпки и ругалась, обзывая всех пьяницами. Потом подписывали бумаги. Барз помнил, что теперь, то есть, немножко погодя, он сможет купить таверну на берегу. И один корабль. Или вместо всего этого — флотилию рыбачьих баркасов. Потом он рассказывал про бури и шторма. Потом разучивали сигналы боцманской дудки. Темные свистели без дудки. Получилось. Барз зачислил на свой корабль какого-то Ларгиса юнгой. Потом таскали с Насти гостей наверх. Потом Насти куда-то тащила его самого и попрекала связкой окровавленных кур. Потом она плакала, а он утешал. Потом решили уйти вместе. Кажется, он предложил… что-то предложил. Но Насти была счастлива и отстала от него. Она осталась на ночь — мыть, убирать, стирать и готовить. Все-таки женщины на корабле — зло. Но на суше… Какая суша без них обойдется? И кому нужна, вообще, суша без женщин?

Вайола нервно мерила шагами синюю комнату.

— Ты Пеллиэ, не соединяешь звуки. А ты — соединяй. Вот неумехи. Кто же так шагает? А? — Воительница временами поглядывала в окно. Гарнизоном руководил нофер Руалон: сидел, обмахиваясь веткой рябины, и вяло реагировал на происходящее. «Никакой бодрости не может придать этим увальням! Тут с кнутом надо, а он…». — Пеллиэ, ты замешивай руны как тесто. Не знаю, как еще объяснить! Ну, постарайся.

Пелли очень старалась.

— Сы-вой-сы-ты-ва золь-ных шы-ла-мов… Вайола! А что это такое?

— Ну… это потом спросим у кого-нибудь. Короче, подруга, читай дальше. Неважно что это. Научишься, будешь читать, что нравится! Ой, я их сейчас…

— Нет, нет! Останься. Вот: по-лу-че-ни-е ки-лин-кера по мо-кы-ро-му сы-по-со-бу. А о чем я читаю, а?

— Не «килинкер», а «клинкер». Про производство шихты для раствора. Пеллиэ, мы же вчера название разобрали. Это очень умная книга! С ней замок можно построить! В замке главное что? Качественная кладка. А остальное — требуха. Были бы стены. Читай! Вдруг, пригодится?

К счастью для Пелли, Воительница не имела никакого понятия о том, что навыки по строительству могут очень-очень скоро пригодится её Благородной Подруге.

Даэрос учел совет брата — подождать с Замком на месте трактира. Но решение принял. А сдвинуть Темного с места, даже если он Темный наполовину, весьма сложно. У него в воображении, тщательно контролируемом, уже возносились к небу башни. Он непременно поможет с самим основанием стен. В их наличии в недалеком будущем он не сомневался.

Даэрос Ар Ктэль вздохнул. «Все-таки, я больше — Темный. Чтобы они там себе не думали. И бабочки там, или тля, а за „ублюдка“, ты мне ответишшшь! Выползень! Когда-нибудь…»

Дорога последний раз вильнула. Впереди мерцал вечерними огнями Дрешт.