Назвать Бенору могучей и полноводной рекой ни у кого язык бы не повернулся. Она зарождалась в предгорьях Запретного леса, выныривая из-под камней сотнями ручейков, соединявшихся в речушку, и несла свои воды к Рассветному морю, собирая по дороге притоки. Буйный и вечно грохочущий валунами Керх присоединялся к ней справа, прыгая по порогам и грозя прикончить каждого, кто решит добраться до Дрешта по его неспокойным водам. Ниже Дрешта Бенора заглатывала Сангу, а еще дальше — Пенрит.

Дрешт, поделенный Бенорой на две почти равные части, мог бы стать преуспевающим городом, если бы не дурной характер реки, которая становилась судоходной только на тридцать — тридцать пять дней в году, когда горные реки и ручьи приносили обильные воды. Только в это время купцы могли пересесть с морских судов на пузатые речные ладьи и подниматься на веслах вверх по течению. Они миновали распухшее, разлившееся русло, в другое время, обильно поросшее травой, потом — почти пересыхавшие к этому времени Пенрит и Сангу, и непременно благословляли горный Керх, который давал им возможность изрядно сократить путь. Пальдас, стоявший там, где Бенора впадала в море, в зависимости от её желания, становился то речным городом, то временным морским «портом», то прокисающей лужей. Жители Пальдаса в незапамятные времена прекратили строить причалы — изменчивая Бенора могла в любой год растечься так, как ей было угодно. Во время разлива горожане выходили на своих лодках в море, подбирали торговый народ с борта на борт и спешили вверх по реке в Дрешт. И, спаси Создатель, задержаться в пути. Если Бенора обмелеет, то придется сидеть на своей увязшей в иле лодке до следующей воды. Река не собиралась делать одолжение для жителей Восточной части империи и взваливать на свои берега города больше или лучше Дрешта.

По захваченной земле город превосходил знаменитую Малерну чуть ли не вдвое и тоже был поделен рекой. Но на этом его преимущества и сходства с удачливым портом заканчивались. Вид Дрешта, отрывавшийся путникам с холмов, впечатлял. Особенно вечером, когда в городе зажигали уличные факелы, свечи в допоздна открытых лавках и масляные светильники у порога каждого дома. Дрешт праздновал приход большой воды, которая, наконец, вымоет все нечистоты из грязного русла Беноры, приведет купцов с товарами из Западной части Империи, соберет со всех окрестных городишек и сел народ на большой торг. В остальное время года, город был мрачен по ночам, несуетлив днем и ничем от прочих окраинных городов не отличался.

Отряд прибыл в Дрешт как раз в те дни, когда его второе название «Город огней» опять стало правдой. Город кипел жизнью. Бурлил даже на окраинах. И уже был забит до отказа разнообразными по своей природе жителями Империи: людьми, гномами, гоблинами и даже орками. Не исключено, что где-то есть и гости с Объединенного Архипелага, которые бывало нет-нет, да и наведывались в Дрешт. Местные жители охотно тратили нажитое за год. Просто некуда было его больше тратить, да и негде.

Все, кто вез товары уже пришли морем, все кто собирался на торг, давно прибыли, поэтому появление еще одного запоздавшего обоза с Западной стороны никого особенно не удивило.

Даэрос решил не тратить время даром и остановиться на ближайшем, первом попавшемся постоялом дворе. Петлять по узким улочкам Дрешта было совершенно незачем. Да и до восхода луны оставалось не так уж много времени. «Плащеносцы» и вовсе не собирались задерживаться в самом городе. Эльфы мысленно поблагодарили покойного птицееда за задранного мерина, а то пришлось бы следить за телегами, пробираясь по малоизвестным огородам.

Как ни упрашивал Расти на последней стоянке отпустить его с плащеносцами, Даэрос не соглашался. Эти люди, не гнавшие мальчишку с телеги, однако же, не собирались приглашать его в компанию на весь дальнейший путь. А напрашиваться и настаивать Темный ему очень хорошо запретил: шипел, ругался и обещал «сглазить». Зато «младший разведчик» получил задание — доехать с плащеносцами до того места, где они остановятся и пригнать обратно Пегаша. Возницы и на это-то согласись с неохотой. И путь, мол, неблизкий, и мальчонка поедет ночью. На что Нэрнис удивленно изогнул бровь и подвел черту под затянувшимся прощанием:

— Не вижу причины это обсуждать. Наш слуга поедет с вами, переночует на конюшне и рано утром поедет обратно верхом. Расти, видишь эту вывеску? Это постоялый двор «У Блиса». Запомнил? Если заплутаешь на обратном пути, спросишь: западная окраина, «У Блиса». Все ясно? Если здесь нет комнат, тебе скажут, куда мы отправились.

Из ворот двора вышел Даэрос, который ходил «на разведку» по части комнат и кухни. Лицо у него было… Нэрнис даже забыл опустить бровь. Такое лицо у Полутемного означало, что он опять увидел или нечто загадочное или нечто странное.

— Вы еще здесь? Замечательно! Сульс, поедешь с ними. Так будет спокойнее — мало ли что случится? Или жеребец буянить начнет, или лихие люди на дороге встретятся. Переночуешь с Расти. Надеюсь, вы окажете нам такую ответную любезность. — Голос Темного убийцы птицееда совершенно не предполагал отрицательного ответа. Да и как откажешь, когда он не только их всех спас, но и помог добраться до города: дал лошадь. — Здесь только одна комната. Нам придется разделить её, Светлый. Сульс, Расти, ждем вас завтра утром. И чем раньше, тем — лучше. Мы намерены ехать дальше сразу, как поедим. Задержитесь — останетесь без кормежки. Все!

Подбежавший слуга подхватил под уздцы Чалого и Черенка. Айшака Даэрос взялся провожать в конюшню сам. Эльфы вошли в ворота. Из-за крепкого бревенчатого забора виднелась вихрастая голова Расти, который забрался верхом на Пегаша. Он обернулся и подмигнул Полутемному: мол, не боись, ушастый, я спать не буду. Следом за Расти проплыли над забором голова и плечи Сульса. Оружейник опять разговаривал со Свищом. Похоже, скучать в дороге они не будут.

Даэрос не умел петь как Нэрнис. Да и результат пения на Чалом как-то не сказался. Чудо, что они по дороге ни одной кобылы не встретили, а то летать бы брату дальше и выше. Поэтому с Айшаком Полутемный договаривался так как умел. Обещал много вкусных яблок, временами грозил кулаком, то шипел, то почти ворковал. Айшак ничего не понял. То ли он опять виноват, то ли этот «жеребец» просто спятил. Но когда его обожаемый новый хозяин расчесал ему гриву и челку, а напоследок поцеловал прямо в храп, долбанул стенку денника копытом и решил, что теперь ему все можно.

Нэрнис, привалившись плечом к косяку, наблюдал за этой странной церемонией.

— Даэр! Ты его совсем запутал. Видишь, как хитро косит глазами? Надо предупредить здешнего хозяина, что все проблемы этой ночи мы оплатим. И Чалый что-то уж очень волнуется.

— Хозяина предупредим. А Чалый унюхал кобылу. Что я тут, по-твоему, делаю? Видишь, вон та — в яблоках. Возблагодари Cоздателя, что все так удачно сложилось и она уже в стойле. Ох, чувствую, Айшак такого соседства не переживет. Ну, пошли. Войдем в общий зал, не дергайся. Сразу предупреждаю.

— А что там? А? Опять что-то такое загадочное?

Полутемный ухмыльнулся:

— Ага. Загадочное дальше некуда. Везет нам с тобой, братец!

Даэрос перебросил свой ценный кофр на другое плечо и первым покинул конюшню. Айшак жалобно заржал вслед. Полутемный вздохнул:

— Нэрьо, вот, возьми мой мешок и иди в зал. Нам должны были за угловым столом уже накрыть. А я сейчас. По-быстрому… Ты иди, иди. А то, знаешь, начнет тебе Элермэ весть передавать, а к нам конюхи прибегут. Сейчас я эту небольшую проблему с жеребцами решу.

Нэрнис вошел в зал, и чуть было, не поздоровался. Уже почти кивнул, но вовремя вспомнил, что их старые знакомые не знают, насколько они знакомы. С Сорэадом-первым и его слугой-козлиным-навозом. За центральным столом сидели гномы. Мастер Гвалин, собственной персоной, его брат Твалин и некий неизвестный гном. Как видно, того мастера, чьего совета спрашивал Гвалин, он оставил как самого разумного в Малерне. И как же они их обогнали? Нэрнис все пытался решить этот вопрос. Гномы удивленно косились на него. Он удивленно косился на гномов. И эта перестрелка глазами продолжалась бы еще долго. Но вернулся взмыленный Даэрос, и гномы перенесли все внимание на него.

— Даэр, как они тут оказались?

— Морем. А потом по реке вверх. Нэрьо, но они же отправили Проводника с птицеедом по суше следить. Вот, сидят, ждут новостей. Не свернули ли плащеносцы с тракта…

Не успел Даэрос распробовать местное вино, как слуга принес эльфам жбан пива.

— От Подгорных Мастеров — знакомому и уважаемому Благородному Ювелиру. Так велели сказать. — Слуга поклонился и убежал.

Теперь уже никак было невозможно делать вид, что кто-то кого-то не узнал. Мастер Гвалин — не та фигура, чтобы его не узнавать. Ювелирам особенно. Даэрос правильно понял намек. Значит, придется пить эту кислятину в знак уважения. Слуга — дурак, принес только жбан и ни одной кружки. А народу в зале битком, пока еще дозовешься! А время-то идет. Значит, придется оказывать уважение по полной — прямо из жбана.

Гномы внимательно наблюдали. Спустя довольно продолжительное (для Даэроса) время они восторженно застучали кружками об свой стол. Весь зал затих, наблюдая, как беловолосый эльф, тоже, кстати, достопримечательность, присосался к жбану и безотрывно пил.

Даэрос пил и уговаривал себя на каждый глоток «во спасение брата и его желудка, а то нежной светлой кувшинке тоже хлебнуть придется». Хорошо хоть жбан не большой — на пять кружек — не больше. Главное — правильно дышать, выпуская излишки воздуха через нос. Того воздуха, который есть во всяком пиве. Выказав просто потрясающее уважение, Полутемный с грохотом опустил жбан на стол дном кверху. Зал восторженно выдохнул. В конце концов, улестить главу именно этого клана — удача для любого ювелира. Да и не так-то это сложно при должной тренировке. Другое дело, что гномы об этой тренировке не имели ни малейшего понятия. Ничего. Даэрос не жадный, он им извинь закажет. В каждом из Мастеров уже и так находилось кружек по пять-шесть темного пива. Вот и посмотрим… на результат.

Мастер Гвалин действовал по давно установившейся традиции: эльф, не эльф, но за почет надо благодарить. Гном встал, огладил бороду, поклонился с достоинством и тронулся к эльфам. Именно тронулся. Глава гранильщиков был так могуч и массивен, что «тронулся» и «водрузился» были более удачными названиями для его движений. Вот и на лавку к их столу он именно водрузился.

Нэрнис изображал из себя наивного Светлого, который радуется каждому мгновению, тарелкам, кружкам, гномам — в общем, чему ни попадя. Сочетание радостной улыбки с удивленным взглядом говорило каждому: дитя только что глаза на мир распахнуло, удивляйте дальше.

Даэрос, как знаток культурного обхождения с гномами начал пространную речь. Нэрнис только диву давался. Это сколько же надо упомянуть, а? И древность рода, и искусство самого Мастера, (слов на тридцать витиеватых восхвалений), и достоинство тех гномов, что остались за своим столом, (ага, это форма приглашения такая!), и длину бород и густоту этих бород, и все украшения в этих бородах… Он даже вставил вполне искренне свое «О!», когда Даэрос дошел до «бровей, сравнимых по пышности с усами, теряющимися в густых бородах Великих Мастеров». Нэрнис еще продолжал выстраивать в воображении эту дикую картину бровей, спускающихся к усам и далее вниз по описанию брата, когда Мастер Гвалин начал ответную речь. Два других гнома уже поспешили присоединиться к главе клана и слышали, по крайней мере, половину хвалебных слов в его честь. Глава гильдии гранильщиков попытался не ударить в грязь лицом и ответить не менее длинной «песней». Впечатление слегка смазывал слуга, которого радостный трактирщик отправил перетаскивать блюда гномов за стол к эльфам. Вот, когда надо — не дозовешься. Вроде как, все заняты. Но стоит только хозяину заметить освобождающийся стол, так слуги берутся прямо из воздуха!

Но вопреки всем тем, кто пытался испортить красоту момента, Нэрнис сидел, слушал и гордился братом. Даэрос оказался «прекрасноруким», «всем гномам известным», «красоту созидающим», «нефралеволосым» (главное не захохотать), «остроглазым», «любящим камень» и прочее, и прочее, и прочее. Когда, наконец, Мастер Гвалин выдохся и хлебнул из кружки, Полутемный приступил к делу. Сразу и впечатляюще, то есть стал морочить голову правдой. В его исполнении.

— Не подскажет ли Мастер Гвалин, прибывший в этот отдаленный город, по одному ему ведомым делам, до которых эльфам нет никакого дела, где нам следует искать Достойных Мастеров из клана Секиры и Кирки.

Глава клана гранильщиков такой невероятной причины визита в Дрешт двух эльфов не ожидал. А ясно заявленное невмешательство в их гномские дела оценил. Но любопытство гнома от этого не убавилось — наоборот.

— А что нужно Мастеру Ювелиру от клана воинов?

— Этого, Мастер Гвалин, я Вам рассказать не могу. Семейное дело клана. Клана гномов. И даже, несмотря на то, что Клан Секиры и Кирки пока ничего не знает об этом деле… с моей стороны, равно как и со стороны всех эльфов, было бы совершенно неделикатно упоминать о содержании причины нашего спешного визита.

Невиданно, неслыханно, таинственно, загадочно. Глава клана гранильщиков заглянул в пустую кружку. Эльф тут же подлил ему из бутыли. Гном потянул носом воздух — извинь. И — не плохой. Крякнул и выпил. Младшие члены клана последовали его примеру.

— А вот, местные гранильщики могут подсказать! — Мастер Гвалин махнул рукой двум гномам, которые тихо сидели в темном углу. Рядом с Главой клана им пребывать не полагалось по статусу.

Пока они степенно шли к столу, к Мастеру подбежал запыхавшийся… гоблин. Конечно, гоблинов использовали на разгрузке товара. Но Даэрос, да и Нэрнис, прекрасно знали, чего здесь ждут гномы. Новостей о телегах. И, кажется, им только что эти новости доставили. Два младших мастера ответили на вопрос Главы Клана, а сам Мастер Гвалин затеребил бороду. Затеребил сразу после ухода гоблина.

— Наши Мастера говорят, что члены клана Секиры и Кирки проживают на второй Поречной улице. Если Вам это о чем-то говорит. — Мастер был напряжен и подозрителен.

— Совершенно ни о чем не говорит. Мы не знаем Дрешта и завтра собираемся покинуть этот… муравейник. Как только вернутся наши слуги. Могу ли я попросить почтенных младших мастеров о любезности — передать послание?

Даэрос, да и гномы, знали, что послание по семейным делам, равно как и любое другое, не будет вскрыто. Заодно гномам давали возможность убедиться, что некое известие действительно существует.

— Ну, конечно! — Мастер Гвалин слегка расслабился, о чем говорило легкое колыхание бороды на опавшем животе. — С радостью!

Даэрос залез под рубашку в свою многокарманную безрукавку и выложил на стол свиток в запечатанном кожаном футляре.

— Благодарю! Это весьма облегчит наш и без того затянувшийся путь! Всегда буду рад оказать ответную услугу Вашему клану:

Мастер Гвалин ухватился за возможность. И шагнул прямиком с сети, расставленные Полутемным «нефралеволосым» братом Нэрниса. Сам Светлый даже причмокнул от удовольствия. Что было отнесено на счет извиня. «Ловко плетет, хитромудрый!»

— А отчего же путь эльфов, которые славятся своей быстротой во всем, кроме искусной работы, посмел затянуться?

— О! Это рассказ на еще один кувшин! Позвольте Вас угостить, Мастер Гвалин!

Даэрос поведал с некоторыми сокращениями их славный путь, начиная со встречи с парой «Проводник-птицеед». Нэрнис только вставлял: «Мерзкая тварь», «Отвратительное создание», «Несчастное животное». Он даже не сразу понял, что речь зашла о нем самом.

— Так кто же прикончил это пакостное создание не всегда подвластное приказам!? — Твалин, брат Главы клана задал вопрос и заслужил гневный взгляд старшего. Эльфы, конечно, мастера рассказывать, но не стоит забывать за рассказом о почтении. И лезть куда не просят с громкими выводами.

— О! Мой брат Нэрьо. Это он! — кивнул Даэрос в сторону Светлого. — Изничтожил тварь.

Вся компания уставилась на Нэрниса, который продолжал изображать из себя невинное, слегка пьяное растение. Этакий зеленоглазый хмель, обвившийся вокруг кувшина.

— А? Ну, да! Это я её… хлопнул. Показать как?

— Нет, Нэрьо…

— О да, великий воин! Да! Покажи нам! Покажи славную битву. Мы заплатим! Тарл, вот! — Мастер Гвалин выложил на стол розовый тарл.

Нэрнис хихикнул. Это был тот самый тарл с его плаща. Видимо мастер его хотел продать… или носил с собой по той же нужде, что и он сам когда-то. Даэрос оценил предложение, как достойное. А этот полный смысла тарл следовало оправить и преподнести брату в виде кольца. На память.

Гномы, а видимо все жители темных глубин, были азартны и охочи до зрелищ, недоумевали. Как этот эльф покажет убийство птицееда, если по близости больше ни одного нет? Или, Спаси Создатель, есть?

— Нэрьо, только — аккуратно. Выбери что-нибудь… что-то такое, что не вызовет подозрений. Вот тот бочонок пива на стойке подойдет. Пусть все думают, что его трясли, и оно было слишком теплым. Только подожди, когда никого рядом не будет.

Гномы с недоумением смотрели на немаленький, почти десятикружечный жбан, который недавно принесли с ледника и готовились разливать по кружкам. Нэрнис прыснул:

— Сейчас будет весело! Кого обольем? А… всех! — Он тряхнул черными высоко подвязанными «в хвост» волосами и стал похож не на растение, а на шкодливого кота. — На счет «два»!

Бочонок разлетелся на крупные щепки. Всем бывшим по близости досталось пива в виде хлопьев пены. Пол зала утиралось. Пена, опадая, растекалась по посетителям.

— Только — тссс! — Нэрнис развеселился и Даэрос понял, что кувшин надо отнимать. Еще пара стаканчиков извиня, и брат начнет «хлопать» бочонки задаром. А времени до восхода луны было совсем мало.

Полутемный весьма натурально подавил «зевок».

— Завтра слуги пригонят жеребца, и мы поедем дальше. А теперь, мы вынуждены будем удалиться, как бы нам не была приятна компания достойных высокочтимых гномов. После такого усилия мой брат нуждается в длительном отдыхе и покое. И, вот еще что! — Даэрос оглядел притихших и побледневших бородачей. — Я очень надеюсь, что вы не станете рассказывать о способностях моего брата всем и каждому. Вы видели редкостное проявление его дара.

Нэрнис даже слегка обиделся. Из него, способного и сильного делали какого-то слабака. Как в сказках о волшебниках, которые напрягаются до вздутых жил, а потом лежат и умирают два дня к ряду! Весь эффект испортил, темный на пополам! Он был готов возразить, но его опередил Мастер Гвалин со своим глупым вопросом:

— А гнома… так «хлопнуть» он может?!

— Ну, что Вы, Мастер! — Даэрос всплеснул руками. — Вы же не животное как птицеед и не жбан. Дело-то совсем не в пиве, которое в Вас есть! Ну, просто, простите, детский вопрос! Совершенно невозможно.

Гномы разом выдохнули. Гвалин торжественно вручил Нэрнису тарл. А Даэрос не захотел портить отношения и иметь клан гранильщиков в рядах «обманутых им». Он рассыпался в восхищениях крепостью гномского слова, но заверил всех гномов, что не собирается пользоваться их неведением. Мастера-то были явно разочарованы такой быстротой и простотой «убийства» и отсутствием описания боя. А значит, начали чувствовать себя разорившимися. Поэтому Даэрос пошарил в своих запасах под рубашкой и выбрал небольшой лунный тарл, вполне способный перекрыть по стоимости их с Нэрнисом бесценный розовый.

— И мы с братом не примем никаких возражений! Это было всего лишь развлечение! Ваш тарл я забираю лишь во исполнение данного слова, и пусть никто не скажет, что гномы не платят! — Он шарахнул стаканом по столу. Просто-таки поборник справедливости и большой любитель гномов какой-то. — А этот лунный тарл, прошу считать даром в знак уважения!

Нэрнис оценил политический ход и с радостью забрал свой камень. Как память о плаще, навсегда зависшем в ткани Предела.

— А… — Мастер Гвалин явно мялся. — А успеют ли к вам поутру ваши слуги? Недалеко ли завезут их случайные ваши спутники. Здесь есть не совсем хорошие места. Запретный лес не далее как в двадцати сатрах…

— О! Не стоит волноваться. — Даэрос изобразил полное непонимание вопроса. — С ними Пегаш. Этот дикий жеребец порвет любого. Совершенно неуемная зверюга. И хотя я не видел, куда точно пошли обозники… Нэрьо, когда мы вошли во двор, ты видел, куда поехали эти, на телегах? Нет? Ну и ладно. Не важно. Я предупредил слуг, что в случае опоздания они останутся без еды. Что может быть для них более важным? Так что я нисколько не сомневаюсь в их торопливости. Явятся. Не удивлюсь, если засветло.

Эльфы откланялись и отправились в отведенную им комнату. Уходя, Даэрос слышал, как Мастер Гвалин отправляет своего брата Твалина с распоряжениями для гоблина: выведать с утра у их слуг, мужчины и мальчишки с пегим жеребцом и мерином, куда они уезжали на ночь глядя. Оставалось только надеяться на сообразительность Сульса и Расти. Или перехватить их на рассвете. Полутемный решил, что лучше уж перехватить.

Комната оказалась так себе: стол, два стула и две лавки, гордо именуемые кроватями. Но, все равно это было лучше, чем охапка веток и плащ. Нэрнис даже не осознавал до этого момента, как он соскучился по нормальной постели. Пусть даже с соломенным тюфяком. Даэрос в первую очередь осмотрел окно и открывающийся из него вид. Прошептал «замечательно», но Светлый не рассмотрел ничего замечательного в пустом дворе, крыше конюшни и дальней россыпи огней. Ему Дрешт казался городом на кануне поджога. (В этом Нэрнис был не совсем не прав. За свою историю город пять раз выгорал дотла, но жители так и не оставили опасных традиций. Люди — бесстрашные и отчаянные существа). А потом он совершил подвиг — успел перехватить руку брата с занесенным для удара сапогом. То есть, проявил чудеса скорости мысли и тела. Вероятно, извинь способствовал.

— Даэр, не трогай его! — Он спасал наглого таракана посреди стола. — Это Вестник!

— Нэрьо, ты шутишь? Это ваши Светлые извращения?

— Даэр! Какая разница, кто вестник? Кто ближе, тот и идет к тебе, перед тем как примет и отдаст весть. Видишь, он как Айшак — беспокоится и сам не знает, что тут делает. Типичная растерянность. Передаст Весть, можешь… но лучше не надо. Я с его трупом в одной комнате спать не буду. Или сам выбрасывай. Фууу! Гадость! А что ты хотел? Чтобы сюда Айшак пришел? Ты как его проход через зал по лестнице представляешь?

— А…а! Ну, если Повелитель шлет вести вот так… Я для полного удовольствия исключу нашу дорогую сестру из этой «цепи». В любом случае, если я правильно понял ваш способ, она — только начало. Так? Короче, Нэрьо! Можешь обвинить меня в непоследовательности, но мне приятно думать, что Выползень имеет в качестве Вестника таракана. Я изловлю это животное и буду носить его с собой. Нечего Айшаку головой страдать, как ты сегодня.

— Кстати об Айшаке. А зачем ты возвращался на конюшню?

— Гм. Ну, зачем нам надо, чтобы в самый ответственный момент, когда это мерзкое насекомое перестанет глупо слоняться по столу и начнет исторгать сведения тебе в голову, сюда явились конюхи с просьбой успокоить жеребцов, а? С Чалым они, может, и справятся. Ну, побьет копытом, погрызет перегородку — и все. А вот Айшак, не успокоится, пока не разобьет все доски и брусья в щепки. Понимаешь?

— Нет. Ты же его уже и ругал и целовал. И я тебе говорил, не морочь животному голову. Ты решил еще с ним побеседовать?

— Нет. Нашел другой способ. Я просто заплатил конюхам. Двоим. По одной серебряной. Ясно?

— Чтобы не беспокоили?

— Ой, Нэрьо, ты действительно в некоторых вопросах как…. наш Выползень. Не обижайся. Я заплатил, чтобы они кобылку подержали в проходе на развязках. Разок для Чалого и два раза для Айшака. Силен поганец! И не надо так на меня смотреть! Ну, может она от Чалого понесет. Я что, хозяин природы — угадывать? Во избежание, так сказать, «айшачков» Чалого я первым пустил. А там — уже не моя ответственность. На все воля Создателя. Нэрьо, не закатывай глаза. Кобылка была не против. А что до её хозяина… эльфы мы или кто? Брат, с каких это пор мы должны спрашивать у человека разрешение на удовлетворение естественных потребностей животного. Кобыла имеет право решать сама. А держали её просто, чтобы сократить время ухаживания. Оно у нас с тараканом не бесконечное. О! Видишь, как усами шевелит? Совсем как ты — ушами от удивления.

— Я?! Я шевелю… — но тут Светлого «накрыло» Вестью.

— Исссполнительность Вашего брата, Прекраснейшая, впечатляет! — Амалирос шипел по своему обыкновению. — Но не до такой же степени! Здесь пол еще не зачищен! Так зачем же писать на стене в Зале Совета? — он злился, ожидая гонца с изложением написанного в Подгорных Чертогах. А Элермэ не могла отправить Весть оттуда, где Свет был не властен. Так что — вести шли сверху, а ответы приходилось ждать снизу.

Светлая, недавно проснувшись, пребывала не в лучшем состоянии. И это было видно. Такое количество настойки на неподготовленную «почву» не прошло даром. Дева Аль Арвиль была бледна до синевы и явно сражалась не только с Вестями, но и со своим желудком. Или с побочными явлениями в голове. Амалирос не был совершенно бесчувственной скотиной, когда дело не касалось интересов его народа. А в данный момент оно касалось. И он был тем, кем был — злобным Выползнем, которому абсолютно наплевать на нежности некоторых, тем более Светлых, дев. В конце концов, она тут не только практикуется, она зарабатывает некий статус. Оказывает любезность. Чтобы Темный позволил оказать себе любезность, ему, Повелителю «никому и ничем не обязанному», некоторые по тысяче лет ждут. А тут — девчонка. Три дня как приехала и уже имеет такую возможность! Нечего было пить с ним, если потом… Н-да. Отказаться она тоже не могла. Но это не меняет дела, когда речь идет о «деле». Вот так! И никаких душевных терзаний с его стороны — смести и выбросить. Как каменную пыль через арки. Щщщенки!

— Повелитель! — Ар Минэль упал на колено. — Ве… Открыватель Даэрос Ар Ктэль написал на стене: «Брат Нэрнис получил Весть. Насчет их разговора: более, чем понятно. Мтира — мелкий приток Беноры. Люди обсуждали мели и песчаные косы. Повезут груз в Запретный лес по воде. В Дреште сейчас высокая вода и такой путь возможен до определенного места. О самом месте они и спорили. Отлично! Благодарим за сведения! Я это место знаю — слияние Мтиры и Тасьвы. Это — две речушки средней проходимости для лодки. Думаем, пойдут на плотах с веслами. Лодки там сядут. Завтра утром опередим их. Луна восходит. Подготовьтесь. Откройте двери в спальню и уходите. Еще что-нибудь есть?».

— Ар Минэль! Во-первых: Вы хотели сказать «Великий Открыватель» Даэрос. Так что же запнулись? Я когда-нибудь отрицал истину? Или новый проход с резной, теперь, аркой Вам не понравился? А звание… он его получит по признаку Силы в любом случае. Так что, слегка меня опередив, Вы просто донесли сведения «снизу». Вам не нравится выражение «снизу», бледнеем? Это — не намек. Легкое напоминание о том, что меня не следует опережать. И встаньте. Информация от Вашей позы не улучшается и не ухудшается. А теперь, найдите, чем пыль подметать. И крошку. Мне безразлично чем, Ваш плащ вполне подойдет. Элермэ, Несчастнейшая, передайте брату, пусть пишет на тех плитах, на которых он орочий изобразил. Ар Минэль, появится крошка — сметёте! Понятно? Конечно, я удивительно любезен, предоставляя Вам эту возможность. Такое мало кто видел. Начнет кружиться голова, стынуть руки… а что Вы хотели? Здесь сейчас поработает… применит свои слегка Светлые силы некто Даэрос. Понимаете, о чём я говорю? Вот, смотрите, Элермэ! Вы, Прекраснейшая — свидетель моего позора. Не только Ваши братья не учитывают особенностей Правящего Дома, но и мои подданные, одни из лучших, кстати, совсем расслабились и забыли, с чем Вас Светлых едят. Ох, простите, Нежнейшая! Я не ем Светлых. Хорошо-хорошо, не бледнейте так — эту тему мы исключаем. Настройтесь на Ваших вестников и сообщите: «Пиши на старых плитах. Выровняй и пиши, нечего народ гонять, показная исполнительность мне ни к чему. Не убедишь, ублюдок! Что с разведчиками? Новый коридор спрямился — видели. С тебя — новое резное кресло из камня. Старое разбилось о край прохода. Ар Дэль героически пытался его удержать. Улетел вместе с ним и рассек голову. Выполз с обломками за триста ударов до восхода луны. Вы что творите, дети? Кто и как задействовал под землей воздух? Восемь плащей, четыре драпировки и один битый Ар Дэль! Это Нэрнис? Я прав? Как пролез, Светлая сущность?».

Пол зашуршал, и личный секретарь Повелителя Темных эльфов отправился выметать крошево, как последняя уборщица в трактире. По крайней мере, именно так он и думал.

Элермэ отдыхала в кресле. Её тело устроило первый бунт за те пять лет, что она помнила плохо и за последующие сто двадцать шесть, которые она помнила хорошо. То есть, так плохо ей еще никогда не было. Мерзкий Темный был более чем отвратителен, особенно когда налил этой гадкой настойки, которую даже нюхать было не выносимо. А он сунул прямо под нос, да еще и сказал: «Полечись, деточка!». И отказать она никак не имела права — чаша, поднесенная посланнику Правителем не отвергается. Даже, если там — яд. Пришлось пить яд. А потом задерживать дыхание и бороться с отвратительными спазмами. Когда «пойло» угнездилось где-то внутри, частично полегчало. Пришлось допивать под пристальным взглядом Темного и под его шипение о «нерабочем состоянии». Как про лошадь! Даже обидно. Но… ничего. Пусть Темные шипят и злобствуют. Светлые не менее мстительны. Просто они при этом улыбаются. И мы еще посмотрим… Как только подвернется удобный момент, так и посмотрим.

Ар Минэль уже почти смел все каменные крошки, когда по плитам потекли руны ответа. Секретарь пошатнулся, упал на оба колена и отполз к стене.

Амалирос испытывал удовольствие от прочтения. Топтать эти надписи — просто живительная мазь на свежие укусы выползней! Великий, (уже, и не Его указом), Открывающий писал…. В свойственной ему наглой манере:

«Никакой показной исполнительности! Просто не хотел пробирать пол на излишнюю глубину. Думал сделать круговой взаимообратный узор для перелива, а теперь придется просто выгладить. Базальт толщиной в палец — все равно базальт, но — уже не то!

Нэрнис с воздухом идет по моей наводке. Родная кровь по Матери через одного родича это — неисчерпаемый источник вдохновения и самая лучшая пара для работы. Детский был вопрос, удивляюсь!

Кресло сделаем в паре с братом. Нэрнис хочет попробовать полировку водой. Моя Мать может предложить вышивку. Посмотрите на то, как она вышивает по камню. Возьмите образцы, выберите узоры. Или нарисуйте сами, если можете.

Плащи и Ар Дэль, это — мелочь по сравнению с великолепием природы. Не мелочитесь с драпировками. Ар Дэлю мои соболезнования. Утешьте его: Ар Туэль и Ар Нитэль уже в Торме. То есть «У Барза». Высылайте навстречу золото. Мы их с братом слегка «выдули» в нужном направлении. Нэрнис говорит, хорошо должны были лететь. Кстати, почти по середине прохода имеется пещера. Правда, со светом через разлом, но это и сомкнуть не долго. И там есть вода. Совет — не закрывайте щель, будут еще одни Чертоги со Светом. Ну, не мне Вам объяснять «зачем».

Предложение: та Дева, что спасала нас с братом в Малерне, наша сестра, пока не имеет постоянного дома. Она пожертвовала им ради нас. Как ни прискорбно, люди смертны и очень быстро. Мы — её единственные, пока, наследники. Изящный Замок на месте бывшего трактира, как нельзя лучше прикроет тайный проход. Нэрьо против самоуправства с моей стороны. Повелитель, поддержи идею в интересах народа! Подари нашей сестре эту землю. Остальное пристроим сами. Считай, что у тебя есть, чем меня с братом поссорить… слегка. Это уже двойная выгода, верно?

Элермэ передала еще один вопрос. Но это очень Ваше личное Повелительское и для длительных размышлений. Пока не готов ответить.

Ваш таракан — самый толстый и усатый в Дреште. Впечатлил! Возьмем с собой. Нэрнис говорит, что уже один раз использованный Вестник, лучше нового в два раза. Обещаю его кормить.

Волею Единого Создателя, к сожалению,

Ваш подданный

Даэрос Ар Ктэль».

Наглость — второе счастье. Первое, это, когда за неё по ушам не надавали. И Даэрос играл на грани дозволенного, или почти непозволительного, прекрасно понимая, что рано или поздно придется ответить. Наедине с Выползнем. От этого просыпался азарт и кровь бурлила.

— Элермэ, Ваш брат наглец! Можете так и передать. «Предложения принимаются. Одобряю. Даэрос, еще пара умных мыслей и объявлю тебя своим наследником. Хочешь? Три сотни лет обучения — и я смогу вздохнуть спокойно». Элермэ, что Вы так удивленно на меня уставились? Вы думали, мне это положение дел нравится? И я сам себе в нем? Моя нежная, наконец-то порозовевшая ральма, я отдал бы власть и брату и любому желающему. Вот только желать её может лишь исключительный простак, не видящий дальше своего носа. Таким болванам отдавать власть — вредно. А я люблю и ценю большинство моих подданных.

— Так это Вы ради подданных так… мучаетесь?

— Да, Разумная, они от такого решения могут пострадать. И еще: поблагодарите за разведчиков.

— Уже поблагодарила. — Элермэ отхлебнула еще багрянки и попыталась решить, насколько искренне Амалирос сделал предложение Даэросу. Сразу прийти к выводу не получилось.

— Уже? Аль Манриль со своей писаниной должен завидовать Вашей скорости. А что за таракан?

— Вестник. Последнее звено.

— Ах… вот как? А что-нибудь другое? Ничего поприличнее поблизости не было? Ар Минэль, готовьте свой плащ — мальчик не сможет не ответить. Дитя юное и самоуверенное, последнее слово попытается оставить за собой. О! Так и есть. Кто бы удивлялся?

«Никакого наследования! Лучше десять выползней! У меня пока только один таракан, а у Вас? Я не тот, на кого Вы рассчитывали, Даэрэ Идрен! Но у меня родилась идея. Это относительно вопроса Элермэ. Идея — потрясающая. Готов обсудить по возвращении лично. Гарантированно избавляет от большей части тараканов и их последующего размножения. Или бабочек. Смотря, с чем сравнивать.»

— Так! Это уже не сведения, а болтовня. Заканчиваем. А вот… Элермэ, что за вопрос Вы передали от себя? Вы, конечно, имеете полное право общаться с братьями как угодно. Но не обо мне! И что там с бабочками? Ар Минэль, уползайте с этого места, Ваша помощь больше не потребуется. Можете быть свободны.

— Ничего. О бабочках. Я же не принимаю Весть, я посылаю. — Элермэ и впрямь порозовела. Помогла отрава. И не помешало бы еще чуть-чуть. Для полной ясности и бодрости. Раз уж сам Владыка Тиалас предпочитает этот напиток… — А вопрос… — Элермэ подняла руку и показала сверкавший лунным тарлом перстень. — Вы сказали, что не будете спрашивать у Даэроса о выходе из ситуации с заговорщиками и Вашей несчастной матерью, помните? Но это же несправедливо — просто так взять кольцо. Поэтому Даэроса спросила я.

— Честнейшая и Светлейшая! Я проспорил и хватит об этом.

— На словах. Не более. А по смыслу? — Элермэ собралась с силами и решила отстаивать свою точку зрения. А заодно и честь брата, которого этот Выползень не только называет неприличными словами, но еще и не считает достаточно умным.

Повелитель недоумевал. И как из Светлых вообще послы получаются? Прямая, как стрела. Никакого дополнительного резерва. Из каждой фразы, разве что, два — три слова можно толковать двояко. И это посланница? Смешно! И глазищами своими прозрачно-пустыми злобно сверкает. Испугаться что ли…

— Элермэ! — Амалирос поморщился. — Считайте этот перстень просто подарком. Просто так. Имею право. И хватит об этом. Ой, какие мы гневные!

— Вы меня оскорбляете…

— Нет, ну надо же! И в чем же Вы усмотрели оскорбление? Не надо в меня кольцами швыряться. Даже когда я их ловлю, я — злой!

Секретарь вернулся как обычно, не в самый удачный момент. Не стоит подданным видеть, как Светлые непочтительно кидают в их Повелителя предметы. Пусть мелкие, но все же…

— Что Вам, Ар Минэль?

— Выползень, Повелитель. Очень большой. Открывающие сказали, что, пожалуй, самый большой из всех, кого удавалось отловить и загнать. — Ар Минэль тоже понял, что видел лишнее. Лучше бы он пошел посмотреть на выползня. Того, который внизу.

— Как нельзя кстати. Сейчас пойду полюбуюссь. А то тут Светлые хотят меня убить кольцом по голове. И как я вижу, Вы правильно понимаете — Светлые Девы. Элермэ, Посланница…. не надо так переживать. В конце концов, я старше и могу Вам уступить. Носите это кольцо, пока мы не решим, кто проспорил.

Секретарь не стремился узнать так много. Он просто-таки умолял взглядом: «Не нужны мне Ваши подробности — себе дороже».

— Что у вас с глазами Ар Минэль? Да, мы поспорили на идею. Полюбуйтесь, какая благородная Дева: швыряется произведениями искусства. Хотите, Благороднейшая, Ар Минэль поучаствует, как независимая сторона? Суть такова: я сказал, что все идеи исчерпаны и предложил в качестве ставки кольцо. И знаете, какую новую идею высказала эта… этот бутон миэли? Спросить у Даэроса! Конечно, мне такое в голову бы не пришло. Видите, Элермэ, Ар Минэль кивает? Он тоже считает, что кольцо — Ваше. Ладно, как я уже сказал, подождем Вашего брата и от его «идеи» останется след слизня после протирки. Хватит! — Амалирос начал злиться.

А Дева, добавив в организм настойки, опять пустилась в рассуждения… Эти Светлые совсем себя не контролируют. Им только дай кого-нибудь полюбить — залюбят до смерти. Разззвратные! Даже ни разу не видев объект обожания. Извращенцы! Даэрос ей не кровный брат. Вполне позволительно его немножко полюбить. Но не так же нагло! Так и до Брачного Союза недалеко. А у него на нового Открывающего — совсем другие виды.

— Как Вы не понимаете? Даэрос, он потрясающе умный! У него идеи просто сами по себе рождаются. И — неудивительно. Мне тетя Исильмэ показывала его работы. Ой, что я говорю — стены! Вы только взгляните! Вы так можете? Придумать? А изобразить? Образное воображение — это лучшее свойство ума. Именно оно способствует свежему, незамутненному мышлению. И… и я представляю, как он прекрасен… Белые волосы, черные брови, серые глаза… Я так хочу скорее встретиться с братьями и обнять его!

— А Нэрниса… обнять?

— Само собой — да. Но Даэрос… — Элермэ мечтательно закатила глаза.

— Довольно! Луна почти взошла. Нам пора уходить. Тем более, что у меня есть дело. Огромный выползень. И я мечтаю с ним познакомиться поближе. Скоро я с ним обниматьсссся буду. — Амалирос рассвирепел. Он не терпел поражений. Нигде и никак. Тем более — не привык, чтобы его с кем-то сравнивали. Да еще не в его, Повелителя пользу. С одной стороны, ему было абсолютно все равно, как там эта Светлая и с кем будет обниматься, но такие восхваления… Это слишком. Видимо поэтому он и согласился на не совсем хорошее предложение. Не совсем хорошее — для нежной Девы.

— А… можно я с Вами пойду? Я хочу посмотреть выползня вблизи. Он же за решеткой? Мне интересно, насколько они разумны. Не уверена, что смогу ощутить это в Ваших Подземных Чертогах, но все же… — Элермэ не так уж и хотела посмотреть на выползня. О том, чтобы пробиться в его сознание, там, на нижних уровнях, не могло быть и речи. Себе дороже. Но она все-таки понимала, что слишком далеко заступила за ту черту в общении с Повелителем, через которую переходить было вообще нельзя. Амалирос оказался донельзя самовлюбленным. И по этому Повелительскому самолюбию она только что прошлась и немилосердно. Для Девы — допустимо. Для Посланницы — ни в коем случае. — Покорнейше прошу позволить…

О! Выдавила из себя хоть что-то подобающее! Цапля голенастая. Гм. Придется вознаградить. Согласием. И, кстати, пусть почувствует всю мощь зверя. Того, которого он потом придушит. А Даэроссс…. Ха! Вот она посмотрит, как змееящер хвостом полощет, сразу поймет, сколько и где надо ума, чтобы победить такую тварь вручную. Без Силы. Нет, определенно, надо отправить мальчишку на дно Чаши — хотя бы посмотреть на выдержку. И в случае нужды — спасти. Точччно! Привязать долгом Жизни.

— Ну, если Вы не боитесь… Все-таки возьмите настойку. Вдруг пригодится. И путь к Чаше — не близкий. Ар Минэль, идите сюда. Картины Великого Нальиса отнести в Лазурный зал и охранять. Отвечаете своей головой! Таких голов, как Ваша — много, а шедевры — уникальны. Ясно? Правильно! Даже, если бы у Вас, было пять голов, я бы их снес за малейший ущерб дивным творениям. Несите нежно, аккуратно, в покрывале. Исссполнять! — Даже не рассчитывая на схватку, Амалирос к ней готовился. И впадал в буйство по привычке.

Путь, и правда, оказался не близким. Одно дело — идти вниз с тетей Исильмэ, болтая о вышивках на детских платьях, и совсем другое — с шипящем Повелителем. Или завоет сейчас или каменную стенку укусит. Настойка оказалась не лишней. Темный несся вниз по лестнице, спешил по коридорам, временами поджидая свою спутницу. Поэтому спутница имела возможность «взбодриться», оказавшись вне видимости за поворотом.

Он все слышал и тихо хохотал. Внутренне. То останавливается, то… О! Да мы оказывается, пьем для хрррабрости! Правильно. Светлая нежность! Сейчас мы посссмотрим, как у тебя лепестки свернутся и завянут. Обратно поползешшшь с выражением полного почитания на бледном личике! Сейчас мы тебе покажем, что такое настоящий выползень. Не за десятую сатра вдали, а лицом… к морде! Да!

Чаша поражала своими размерами. Сверху она смотрелась совсем не так. А вот снизу! Если представить себе, что все скамьи заняты Темными, это… это — похуже выползня. Элермэ приложилась к изящной серебряной фляжечке, уже не заботясь о том, видит её кто-нибудь или нет. Багрянка текла огнем по жилам и рождала ощущение полной бесшабашности. Поэтому на Амалироса уставились серые почти до прозрачности и полные решимости глаза. Обычно, потом начинается истерика с хохотом. Багрянка вместе с испугом давала порой потрясающий эффект.

— И где эта ящерка?

Ой, какая прелесссть! Ящерка! Темного даже посетила нехорошая мысль — попросить кого-нибудь двинуть решетку вверх. Чуть-чуть. Только чтобы посмотреть с какой скоростью Светлые девы умеют бегать. Или лазать по деревьям. Хотя единственное дерево здесь — он сам. Нет, не хорошая идея — всю «крону» попортит.

За воротами, ведущими в подземелья зверятни бушевал выползень. Открывающие, Сильнейшие, гнали его наверх. Давили Силой, оставаясь за клеткой прохода.

Амалирос не стал ждать помощников — сам распахнул тяжелые дубовые ворота. Картинно — одним движением. За воротами переливалась нефралевая решетка. Грохот нарастал. Послышалось злобное шипение. Выползень шел, подгоняемый Силой, злой, не кормленный, только недавно оказавшийся в застенке. Сама ярость Подгорного мира.

Амалирос скрестил руки и с ухмылкой смотрел на Светлую. Фляжка тихо булькнула в последний раз. Все, кончилось твое счастье! Больше спасаться нечем. Повелитель Темных повел рукой в сторону решетки:

— Позвольте представить Вам, Отважнейшая: Выползень — гроза пещер и гротов, страх проходов и мое второе «я» по общему мнению моих подданных! Хорош, да? Будете пытаться оценить его разумность? — Тварь извивалась у самой решетки, сверкая бледно-розовыми, незрячими глазами. — Выползень! Позволь представить тебе нашу гостью…

Он бы еще много чего придумал, чтобы уязвить Светлую почитательницу малознакомых братьев, но в этот момент несокрушимая нефралевая решетка дрогнула и вывалилась на дно чаши. Выползень, в отличие от своих пригибавшихся перед атакой собратьев, получил полную свободу и немедленно ей воспользовался.

Амалирос, отшвыривая одной рукой посланницу, действовал, как дорвавшийся до вялой курицы молодой лис. Глупо и безрассудно. Женщины, оказывается, зло — вообще, а не только на кораблях, в войсках, и в некоторых других местах. Ему ничего не стоило прибить тварь Силой, размазав тонким слоем по всей чаше. Но не за тем же он сюда привел наивную Светлую, чтобы бездарно загубить такого здоровенного зверя.

Повелитель Темных, уже почти третий день находившийся в нетипичном расположении духа, вконец разошелся. О Светлой он думал лишь краем сознания, учитывая тот сектор дна Чаши, в который не следовало пускать выползня. В остальном — он наслаждался собственной непобедимостью и страшной могучестью. Навесил одним точным броском свой плащ на морду ящера для пущего эффекта. Дважды ушел от хвоста, раздеваясь. Поигрывая мышцами голого торса, прошелся в опасной близости от лап. И вообще, он терпеть не мог это масло. Давно надо было попробовать без него. И попробовал.

Выползень в последний раз тряхнул головой, сбросил с себя тряпку и прыгнул.

Элермэ прижалась к покатой стене и поняла свою главную задачу — не сходить с места. Огромная тварь яростно лупила хвостом, высекая из пола гранитное крошево целыми фонтанами. Если бы не нереальность этого кошмара, в который Элермэ с трудом верила, да не потрясающая по крепости и эффекту настойка, она замерла бы как мышь перед змеей и забыла, как дышать и думать. Но картину ужаса портил наглый Темный, который радостно хохотал, уворачиваясь от выползня. Он играл с ним, доводя животное до крайней степени бешенства.

Первая светлая мысль, но очень правильная, пронзила Элермэ, как игла: «Ему что, мало?». Вторая — была не менее правильной: «Сошел с ума!». А вот третья была самой дельной: «Но как же зверь вырвался? Нефраль…». И она посмотрела на решетку, по которой временами скакали то выползень, то его… «жертва». Даже при не слишком ярком свете факелов можно было видеть, что решетка аккуратно, то есть неестественно ровно, подрезана сверху и снизу. Об этом свидетельствовали оставшиеся на месте обрезки прутьев. Но Темному не было до этого никакого дела, он уже ломал выползню хвост, которым тот, наконец, окольцевал не в меру шуструю добычу.

Элермэ как будто отстранилась от происходящего. «Он просто не мог не заметить. Значит, знает, что делает. И раз он так беспечен…»

Из коридора, откуда недавно выскочила тварь, вышли Открывающие. Те самые, что поймали и загнали свежего выползня и довели его по коридору до решетки. Вышли и встали. Стоявший впереди, видимо самый сильный, улыбался.

Амалирос Открывающих не видел. Даже у Повелителей нет глаз на затылке. И он к тому же был занят: упирался одной рукой в горло зверя, не давая откусить себе голову, а другой рукой продолжал ломать ему хвост — постепенно, с хрустом, позвонок за позвонком. Напрягал мышцы, не давая сломать себе ребра, в общем, красовался вовсю. Тварь визжала и сипела. А Темный при этом не забывал улыбаться Элермэ. Эффектно же!

«Заговор. Подлый заговор!». У Светлых заговоров никогда не случалось. Наверное, жизнь среди озерных красот способствовала всеобщей расслабленности и преданности Владыкам. А мрачные Темные, запертые своей же силой под землей… И надо было что-то делать. Нельзя же было просто смотреть. Сейчас его истреплет выползень, а потом неожиданно ударят эти трое. И выстоит он против них или нет — неизвестно. Неожиданность может быть весьма губительна. Элермэ потянулась к вестникам. Кроме братьев, делающих дыры и смерчи, в такой ситуации никто не поможет. Не сможет. Или не захочет. Но проще было пробить камень Чаши пальцем. Полная тишина. Никто не отозвался, ни чей след жизни не был виден.

Как всякое упрямое существо, которое не желает верить в невозможности, Элермэ пробовала раз за разом. Должно же быть здесь что-то живое и тот путь, который просто обязан быть. Путь не знал, что он обязан. Он вилял и уклонялся не хуже выползня.

Темный дошел уже до половины хвоста. Если он сейчас прекратит заниматься глупостями и сбросит кольца, его атакуют.

Таким хитрым вывертом еще никто не посылал Весть.

Элермэ сосредоточилась не на Нэрнисе вообще, а на той его «части», что была родственна Даэросу. Собрала собственную внутреннюю Силу и дотянулась до выползня. Его умность тут роли не играла. Заодно Амалирос, почуяв слабеющую хватку, получил еще одну возможность улыбнуться. Светлая улыбалась в ответ застывшей улыбкой. Повелитель оценил оскал и продолжил хрустеть костями твари. Кто же откажется от полного триумфа?

В чьем-то свинарнике истошно завизжала свинья, упала с дерева белка, сдох короед, не вынеся страданий, свалился с потолка жирный таракан — на всем пути от Подгорных Чертогов до Дрешта бесилась живность, избавляясь от невыносимого вмешательства. Айшак всхрапнул в стойле и дернул ногой, а мохнатая ночная бабочка влетела в окно комнаты в постоялом дворе и приземлилась на нос эльфа, мерзко щекоча его своими лапками.

Даэрос взлетел с ложа, загнав к стене соломенный тюфяк. Нэрнис подхватился следом. Враги? Нет! Мелкий кошмарец его брата. Безобидное насекомое. Но…

— Даэр, не бей! Вестник! — Нэрнис догнал бабочку в прыжке.

Брат, не желая прикасаться к этой твари, почти выгнал её в окно, размахивая рубашкой.

— А… Выползень издевается…

— Нет, Элермэ, я сейчас… — И Светлый разрешил крылатой вестнице избавиться от образов и мыслей. Бабочка сдохла. И это было странным. А когда он пересказал Весть брату, то Даэрос даже не вздрогнул, наступив на мохнатую мертвую тварь босой ногой. Если кто не понимает, это было больше, чем подвиг. И Повелителю следовало бы об этом знать. Подлецов Даэрос терпеть не мог. Любых.

Но Повелитель не знал. Он с наслаждением додушивал выползня. Бледная Дева приросла к стене. Сейчас он прикончит живучего, как и всякий выползень, врага, бросит к её ногам — поближе, чтобы впечатление было полным и незабываемым и позовет Открывающих. Герой должен красиво обернуться в дорогой плащ, а не утирать пот руками. Бой был настолько хорош, что негоже смазывать концовку. Ах, да! Он же еще никто иной, как спаситель… А то, что долго спасал, так это его личное Темное дело. Выползень, наконец, обмяк. Сдох. Красссота! Дело за малым — дотащить тяжелую тварь до этой Светлой немочи, чтобы… бросить.

«Светлая немочь» дернулась, прокусила губу и, плюнув кровью, мягко сползла по стене на пол. Нет, на такое он не рассчитывал. Светлые вечно все портят! А и ладно! И так неплохо.

Амалирос, избавляясь от боевой горячки, одновременно возвращал себе способность мыслить ясно. И мысль о решетке его посетила. Пусть с опозданием, но все же. Открывающие стояли в проходе. Сильнейший, Ар Тавэль, ухмылялся. Ах, вот оно что! И эти туда же! Ну, да. Не все же слабосильным суетиться. Когда-нибудь должны захотеть попытаться и эти. Тем более, что именно у Сильнейших гораздо больше возможностей власть удержать. И кто как не самый лучший из них должен был бросить вызов? У брата-заговорщика, оказалось, еще и соперники есть. Но — поздно думать. К сожалению, никто не отменял и физических возможностей, а их осталось только на накидывание плаща и уход со дна Чаши. Расчетливые, мерзавцы. Но, не на того напали. Есть еще и внутренние резервы. Посмотрим, кто кого задавит. Вы меня или я вас? И, что характерно: продумали нападение внизу — никакого вмешательства иных Сил! Да? Твари!

Ар Тавэль перестал улыбаться и стены Чаши вздрогнули. По камню прошел гул, отдаваясь в ногах, в руках, в голове. Повелитель сделал ответный ход — качнул пол под ногами Открывающего. Проба сил перед боем, но тут… Собиравшиеся делить победу на троих Открывающие, (они были совсем не дураки бросить вызов Повелителю в одиночку), отвлеклись на что-то рядом с ним. Амалирос воспользовался моментом и сбил с ног двоих. Ар Тавэль остался стоять, а вот его друзья влетели в коридор зверятника. Уже не плохо. Не совсем хорошо, но… Но Ар Тавэля заметно шатало. Как Ар Минэля, когда он был поблизости от появляющихся рун. И смотрел Сильнейший Открывающий на что-то в стороне от Повелителя. Ничего себе, заговорщик! Повелитель позволил себе мельком кинуть взгляд, опасаясь, что это ловушка. Это была не ловушка.

Шкура выползня… самоосвежевывалась, самоотшкуривалась, короче, дохлый зверь свежевал себя сам. Если бы выползни в природе линяли, то это можно было бы назвать линькой. Хотя все равно — несколько странной. Шкура лопнула у анального отверстия и сползала чулком, выворачиваясь наизнанку. Амалирос сконцентрировался на противнике, стараясь однако, не упустить и не оставить без внимания процесс оживания шкуры.

Окровавленный «мешок» сам отполз в сторону и стал заворачиваться обратно. Ар Тавэль использовал последний шанс и ударил, пытаясь захватить Амалироса в камень сходившихся стен. Идиот! Он даже не учел Светлую, которая лежала у стены и должна была погибнуть первой. Зачем ему власть? Чтобы тут же получить вызов от Тиаласа? И ведь не смог бы не принять. А попробовать выступить против Озерного Владыки, без подгорных Сил… болван! Только камни и умеет двигать. Хоть бы на выползнях потренировался что ли. И вот куда его потом определить? Открывающих отправлять за тарлами — одна морока. Все время норовят сбежать куда-нибудь в бок!

Амалирос дал додавить Ар Тавэлю до определенного рубежа. Когда Открывающий решил, что победа будет за ним, то расслабился и получил ответный удар. Его вмазало в пол. Но тут из прохода появились слегка потрепанные сторонники. Как некстати. Появились и попятились обратно. Но наткнулись на ими же закрытые створки ворот. Шкура окончательно ожила. Да так ожила, что очнувшаяся Светлая завизжала, как простая селянка, увидевшая крысу в супе. Истошно и на самых высоких тонах.

Вывернувшаяся обратно шкура выползня, раздувшаяся от бурлившего в ней воздуха, покачиваясь, шла к Ар Тавэлю. Покачалась, развернулась и… помчалась.

Амалирос подскочил к Светлой, оттащил её к ободранной туше и уселся на свежее мясо с видом законного победителя. Наблюдать. Шкура была явно из дружественного лагеря. Она не обращала никого внимания на самого Амалироса и на Элермэ. Зато она гоняла по чаше заговорщиков, которые слабели на глазах. В шкуре жила и бушевала Светла Сила. И Сила не была лишена чувства Темного юмора.

Бывший выползень носился по чаше совсем не как обычный выползень, а хвостом вперед. Хвост не бил по камням, он был задран вверх. Шкура откровенно развлекалась, пытаясь поймать заговорщиков хищно хлопающим распоротым задом. Временами, мотающаяся позади бесполезная голова, пропускала воздух насквозь, издавая совершенно непотребные звуки.

Амалирос рассуждал. Рассуждения он излагал вслух, поясняя Светлой посланнице, которую он усадил рядом на ободранную тушу, что и отчего происходит. То есть, находил тут и там вполне научные обоснования некоторым безобразным выходкам шкуры. Когда в чаше стали появляться, валившие толпой многочисленные подданные, он уже дошел до «завихрений потоков». Принимающие ставки не заставили себя долго ждать. Повелитель показал знаками, что ставит на шкуру за себя и за Элермэ. Шкура тянула удовольствие, хотя могла уже давно «заглотить» самого уставшего заговорщика.

— Видите, Прекраснейшая? Воздух попадает в шкуру через то отверстие, которое по воле Сил, оказалось спереди. А поскольку ни костей, ни мяса в ней больше нет, (мы с Вами на них сидим), то этот воздух, проходя через данный пустой объем, сильно колеблет оставшиеся без челюстей губы выползня. Отсюда и этот звук. Неприличный, несколько, но ничего не поделаешь — процесс! Что Вы говорите, что Ваш брат — Темный? Да-да! Это у Вас — шок. Расслабьтесь. Нет, Вы только посмотрите, как она его оригинально ест!

Чаша ревела сотнями голосов. Народ поднимал и опускал ставки. Шкура остановилась и «жевала» Ар Финэля, одного из Сильных, который втягивался внутрь головой вперед. Заговорщик подрыгал ногами и исчез в «чреве». Ар Тавэль и второй приспешник получили передышку. Неизвестно, надеялись ли они, что шкура удовлетворится одной жертвой, или нет, но Элермэ была уверена, что — нет. «Мальчишки!».

Шкура выпрямилась, надулась и побежала дальше. Внутри, как камень в бурдюке, болтался съеденный «не тем местом» Ар Финэль. Амалирос обратил внимание на подданных, сидевших в первом ряду. Кажется, удачно занятые места, оказались им не по душе. Они цеплялись за борт побелевшими пальцами, и им явно было нехорошо. Путем нехитрых размышлений, Повелитель наконец дошел до вывода о том, кто именно сейчас развлекается, применяя Светлую Силу. «Пошляк!»

Шкура помотала несколько кругов свои жертвы и добралась до Ар Тавэля. Он был съеден тем же способом. Оставшийся, последний злодей, бежать уже не мог и его спокойно и вдумчиво «прожевало». Амалирос не зря показал Принимающему два пальца и сжатый кулак. Он уже понял, что простым употреблением заговорщиков «через зад» шкура, то есть Даэрос, не ограничится. Не та натура.

— Смотрите, Светлейшая. Сейчас будет вторая часть. Я поставил на продолжение. Хотите, я и за Вас поставлю?

Шкура, казалось, сориентировалась в пространстве и отправилась к центру Чаши, как и положено — головой вперед. Внутри дергались и задыхались заговорщики. Но жестокая «животная» не собиралась приоткрывать им ни «перёд» ни «зад», чтобы дать вздохнуть.

Вторая часть выглядела еще отвратительнее, чем первая. Шкура икнула и начала процесс исторжения. Больше всех досталось Ар Тавэлю. Его ели и исторгали всеми способами. Видеть, как шкура, отрыгнувшая заговорщика из пасти, тут же начинает есть его задом, а в это время из головы лезет уже следующий несчастный злодей, было выше всяких сил. А у Элермэ не осталось вообще никаких сил. Светлая Вестница и так совершила невозможное. Поэтому она просто прикинулась обморочной и завалилась на плечо Повелителя. Бесчувственный! Он пытался её растормошить, чтобы она досмотрела до конца это… это. Ну, Даэрос! И Нэрнис — туда же. Воздух-то его работа. В паре трудятся. Ну и братцы… Мужчины! Они что думали, что она улетит отсюда?! Они, похоже, ни о чем кроме безобразия не думали.

Тем временем шкура перешла на замкнутый цикл, и процесс появления и исчезновения заговорщиков пошел на большей скорости. Ставки стали принимать на «Кто вылезет». Угадывали не всегда. Шкура стала трясти брюхом, перемешивая содержимое. Процесс угадывания осложнялся еще и тем, что в брюхе было не совсем чисто. А точнее — совсем кроваво. Наконец, похабная оболочка устала, улыбнулась напоследок широким отверстием под хвостом и явила всем присутствующим сразу три головы. Воздух со свистом вышел, шкура ссохлась и рухнула на пол «на спину». Заговорщики, истерзанные Светлыми Силами, бегом и многократным «перевариванием» лежали упакованные, как младенцы, в самую крепкую пеленку на свете, покрытую непробиваемой чешуей.

Элермэ не намеревалась приходить в себя. Хоть все стены пустятся в пляс, а с неё достаточно. Сил нет, губа невыносимо болит, платье вымокло от крови. Нет, чтобы на колени посадить — на свежее мясо сесть заставил. Гадость! Животные! Все они — мерзкие животные. И в первую очередь — этот, который с наслаждением душит зверей. Сильных зверей. Очень сильных. Точнее, не зверей, а мерзких огромных выползней. Ладно, душит красиво. Сам он тоже, надо признать… впечатляющий. Вот и пусть дальше впечатляет. Раз такой сильный…

Амалирос успокоился, прикинул выигрыш и, наконец, пришел в привычное состояние злобного раздумья. Заговорщики, конечно, опозорены так, как никто до них ранее не был. Даже сбеги они с выработок, таких «повелителей» никто не потерпит. Хоть совсем никуда не отправляй. Им будет легче с тарлами встречаться, чем с ухмыляющимися сородичами. Но суд будет завтра. А сегодня предстоит разобраться, как это Даэросу пришло в голову так удачно вмешаться в поединок «трое на одного». И в обнимку с обморочной Светлой хватит сидеть. А то уже некоторые косо смотрят. Ему, конечно, все равно. Пусть гадают, как Светлая Зовущая оказалась в Чаше. До завтра у них есть время придумать много историй. И вот завтра он расставит все по своим местам. Попытка задавить одного из Послов, это — не меньшее преступление, чем сам заговор. Кстати, с каких это пор Светлые Девы стали падать в обморок? Два раза. И кусать себя? Получается, что посланница все же пострадала. Прокушенная губа, это — ранение. Они за вссссё ответят!

Темный подхватил Светлую на руки и с видом охотника, уходящего с добычей, пошел из чаши гордой поступью под восторженные выкрики своих подданных. Уже в коридоре, продолжая размышлять об обмороках и прокушенных губах, он пришел к верному выводу. Элермэ все же дозвалась до Нэрниса. Или до Даэроса. И губа и падение, это — не обморок, а следствие жесточайшего напряжения и боли от применения Силы здесь, под землей. Интересно, через кого она так «пробивалась»? Получалось, что через выползня. То-то он обмяк. Так-так. Значит, она видела… ну, да! Он же был спиной к воротам. Какая сообразительная Светлая. Если она начала думать не с Открывающих, а с подрезанной решетки, придется выдать лучшие рекомендации. А он… болван! Заигрался.

Амалирос уже почти одолел путь к гостевым покоям, когда его догнала не менее умная мысль. Ну, если в первый раз был не обморок, то, что тогда вот это? Он сосредоточился и прислушался к дыханию Светлой. Ага-а! И это тоже — не обморок! Это мы тут хитро по Светлому отдыхаем. На ручкахххх…. Ну, хорошо, посланница. Если у тебя есть силы шутить, значит, будем шутить. Сейчас устроим быстрое завершение бессознательности.

Повелитель пристроил свою легкую ношу поудобней. Настолько, чтобы дотянуться куда следовало. То есть — куда надо. Когда мужчины дотягиваются, куда им надо, Девы, особенно нежные, вот такие вот местами мягкие, местами очень даже… да, мягкие, визжат и громко ругаются. А эта, сильная характером Дева, стойко прикидывается. А может она думает, что он её просто так несет? Ну, тогда, чтобы никаких сомнений не было…

Амалирос остановился в верхнем Зале Коридоров. Вздохнул, ничего не поделаешь, и поцеловал Элермэ. В лоб. Никакой реакции. Хорошо. Тогда… в щеку. Опять — ничего. Какая стойкость. Тогда остается — в губы. Но губа-то прокушена. Как-то это… неделикатно. Но — хорошо. А еще раз — еще лучше. А лучше…

Повелитель не долго колебался и свернул в коридор, ведущий к его покоям. Когда-то же этот «обморок» кончится. Он же не может принести Светлым Послам такую вот окровавленную ношу. Неправильно поймут. Придется… переодеть. Вот тут уж она точно очнется.

Насчет неправильного понимания Амалирос опасался зря. Аль Манриль, несмотря на то, что он — Посол, вообще ничего не понимал и не собирался. Он блаженствовал в Доме Ар Ктэль, и его могли отвлечь только война, потоп или землетрясение — все то, от чего следовало спасать народ и его Прекрасную Исильмэ.

Аль Арвиль сначала, действительно, неправильно понял, отчего его племянница не является в такой поздний час. И решил её разыскать. Он шел по пустынным Верхним покоям, верно предполагая, что она может быть только у Повелителя Темных по важным делам. Когда он подошел к дверям малого зала, то, наконец, все понял правильно. Дела — важные. Важнее некуда. И если вся важность слышна даже в коридоре, то, что же тогда творится в спальне?

Нарвис подумал и решил, что в личную жизнь совершеннолетних племянниц вмешиваться неприлично. А Светлому Послу лезть в спальню к Повелителю Темных — тем более. А насколько он знал Элермэ, то и небезопасно. И вообще, в политических делах эпохальной значимости у него полномочий нет. Так что, можно просто себя поздравить. Аль Арвиль с удовольствием подвел итоги: старший сын — гениальный живописец, младший — нетипично и внушающе силен, почти Светлый племянник Даэрос — потрясающе талантливый Открывающий, племянница, ко всем её дивным качествам, поймала Выползня голыми… ну, наверное, голыми руками. Дела Дома Аль Арвиль хороши как никогда. Можно идти спать.