— Валентина, одумайся!. — раздраженно сказала мать.
Как же она надоела… И зачем так стараться переделать взрослого человека, не желающего меняться?!.
— Я в который раз прошу наконец вспомнить: у тебя семья — очень хороший муж и ребенок! Пожалей Таньку! Все женщины в тридцать лет сходят с ума. Это массовая зараза! Но нельзя поддаваться общему психозу. Брось ты эти свои вечные весенние дела! Можно все-таки чем-то выделиться из окружения! Даже приятно быть непохожей!
— А я не хочу ничем выделяться! — возразила Валентина. — Буду как все — сумасшедшая тридцатилетняя баба! Которую на ходу зашкаливает! Мне это нравится! И вообще, я бестолковая!
Да, ей это нравится… Даже очень…
— Да что ты в нем нашла, в своем паршивом шефе?! — в отчаянии крикнула мать. — Видела я его! Обыкновенный деревенский мужлан! Топорная работа! А ты у меня — красавица! — В ее тоне прозвучала вполне оправданная гордость настоящего мастера за собственное удачное творение. — И заводить служебный роман — самое последнее дело!
Где это мать могла его видеть?.. Странно… Откуда она всегда так хорошо все знает?..
Валентина подошла к зеркалу. Она действительно очень ничего себе: нежная, тихая, но заметная сероглазка с хищной грацией; большой, но необвисшей, провокационно натягивающей тонкие платья и блузки грудью. Возбуждалка что надо! Валентина никогда не оставляла сильный пол равнодушным, а мартовские мужики вообще возле нее тотчас становились на уши.
Но, к сожалению, долго любоваться собой времени не было. Валентина махнула матери рукой — я тороплюсь на работу, мама! — и хлопнула дверью. Объясняться бессмысленно. И давно опостылело.
Сосед с четвертого этажа, увидев ее, остановился у подъезда:
— Доброе утро! Как там Виталий?
— Просто отлично! — сказала Валентина. — Весь в работе! Видимся редко. Как семья капитана дальнего плавания. Потому и живем.
Сосед усмехнулся.
Она открыла «Тойоту» и шлепнулась на перегревшееся сиденье. За два года удалось скопить себе на Личное авто. Благодаря адской работе и шефу. У Виталия своя «Ауди».
Какая-то ненормальная жара стоит все лето… Постоянно хочется смыть с себя липкую, приставучую городскую пыль и выстирать платье и белье. Изрисованное самолетами, прожарившееся на сковородке солнца уставшее небо… Ему опротивели и наглые самолеты, и птицы, пытающиеся показать себя в полете не понимающие, что часто отрываться от Земли не стоит и люди, пробующие разгонять насмешливые облака. Томящиеся в духоте деревья и тощие бродячие собаки… Измученный жарой, выгоревший город… Он ждал новой зимы. И Валентина вместе с ним.
Хорошо, что Танька на даче со свекровью. Нужно спровадить туда и мать — тогда на время станет полегче дышать.
Валентина положила голову на баранку и задумалась. Что она нашла в своем шефе?.. Что она нашла в нем… Что… Разве можно понять, почему мы выбираем того или иного человека? Но все-таки, что она в нем нашла?!.
* * *
Она увидела его впервые два года назад. Тоже летом. В самом его конце. Тогда Валентина погорела со своей частной школой и не знала, чем заниматься дальше. Она не справилась ни с руководством, ни с документами, категорически настаивающими на уплате за аренду помещения, тепло и свет. Не нашла общего языка с высокомерными родителями, которые открытым текстом требовали вырастить из их тупоголовых недорослей гениев.
Один сильно любящий папочка так и заявил ошеломленной Валентине:
— Я вам очень много плачу! Почему мой сын до сих пор еще не гений?
Она подумала, что он шутит. Оказалось, все очень всерьез.
Виталий никогда не настаивал на ее обязательной службе: он был в состоянии содержать семью. Но Валентине казалось скучным и бессмысленным торчать дома, особенно когда у Таньки в наличии сразу две преданных и нежных бабушки. И вообще, она считала роль домохозяйки для себя унизительной.
Насмешливо понаблюдав за ее мучениями, Виталий предложил:
— Приятель знает молодого бизнесмена, начинающего новое дело. Очень нужны менеджеры. Пойдешь?
— В менеджеры? — обиделась Валентина и гордо вскинула к потолку подбородок. — Ничего себе завлекалка! В стиле нового времени! Я окончила университет!
Виталий пристально осмотрел ее и усмехнулся.
— Ну мы университетов не кончали! — заметил он. — Жизнь дается нам всем один раз, но далеко не всем она удается! Запомни это — и дерзай! Иначе ничего никогда не получится и даже не стоит рассчитывать на удачу! Только если ты не желаешь заниматься делом, не притворяйся феминисткой, погибающей возле семейного очага, и не ной у меня над душой, что не можешь сидеть с Танькой! Ты, к сожалению, не бессловесная рабыня!
Каждый мужчина в глубине души затаенно и сладко мечтает иметь дома бессловесную рабыню.
Тогда им становится жить намного проще. Возможно, стоило прислушаться к откровенному жалобному мужскому зову и упростить мужу дальнейшую жизнь, но Валентина вместо этого нехотя отправилась знакомиться с молодым бизнесменом.
В приемной, сжав ладонями виски, сидела первая помощница шефа — молодая женщина с плоским круглым лицом. Очки ее явно не украшали. Увидев Валентину, она улыбнулась приветливо, но, как той показалось, излишне засахаренно.
— Нет никаких сил! — кокетливо пожаловалась она.
— У меня есть пенталгин, — с готовностью предложила Валентина, мельком осматривая шикарный офис. — Вы наверняка переутомились!
— Да нет, — лукаво-загадочно отозвалась женщина. — Просто в очередной раз побеседовала со своим начальником. А он у нас вспыльчив и горяч… Крутой нрав!
Валя панически испугалась: значит, предприниматель — зверь? Зачем же ей лезть к нему в когти?!
И осторожно, мечтая поскорее оказаться на улице, тоскующей по осеннему дождю, вошла в кабинет.
Смотрел бизнесмен исключительно в стол, ни одного взгляда на Валентину. Его грубовато рубленое лицо с глубокими, как борозды в поле, не по возрасту ранними морщинами за все время беседы не меняло своего выражения, казалось застывшей маской. Большие руки, широкие плечи, высокий рост… Плохо выглаженная рубашка и мятые брюки. И куда жена смотрит? Или ее еще нет?.. А мама?..
Вале стало тоскливо.
Нет, отсюда надо удирать, и как можно быстрее!
Иначе ее здесь слопают и не подавятся. Да и в работе менеджера она ни бум-бум. Лучше продолжать сидеть дома. Глядишь, подвернется что-нибудь еще…
Она в последний раз взглянула в лицо бизнесмена, тщетно пытаясь найти поддержку, хоть какой-нибудь ответ, и увидела лишь жестко упертые в стол огромные, крепко стиснутые кулаки. На правой руке нечаянно весело блеснуло обручальное кольцо. И неожиданно уловила почти незаметный, скользящий взгляд исподтишка, слишком очевидно погладивший ее голые колени, — зачем она надела эту короткую юбку?
— Я подумаю, — неуверенно сказала Валентина, выслушав невнятную короткую речь бизнесмена.
— Только недолго, — отозвался он и, заикнувшись, споткнулся на втором слове.
Вдобавок у него логоневроз… Совсем никуда.
— У нас вам будет хорошо. Мы поладим… — Упорно сражаясь с каждым слогом, бизнесмен внимательно изучал поверхность письменного стола. — Я думаю, вы возглавите отдел рекламы.
Шеф нервничал и терялся. Колени Валентины явно не давали ему покоя.
Вот попала!.. Не думала не гадала — на очередного поклонника нарвалась…
— Но я никогда… — снова начала Валентина и замялась.
Она уже и так призналась своему возможному будущему шефу в полном отсутствии менеджерского опыта. Стоит ли повторяться?..
— Я жду вашего звонка, — еле справляясь с согласными, с большим трудом подвел черту под разговором бизнесмен.
Еще один беглый взгляд на голые Валькины колени…
Валентина вышла в приемную. Секретарша вопросительно взглянула на нее.
— Ну как? — ласково пропела круглолицая помощница, чересчур испытующе и проницательно рассматривая Валю. — Надеюсь, вы договорились и пришли к взаимопониманию?
Пришли… Взаимопонимание полное… Теперь надо делать от него проворные ноги. И заодно от его помощницы, неестественно-жеманной и наигранной. Казалось, молодая бизнес-леди вымученно старается слепить из себя совсем другого человека, чем есть на самом деле. Прямо из кожи вон лезет. И эта искусственно созданная с помощью черточек и особенностей, взятых в долг у других, дама-руководительница должна обязательно обладать большим опытом, умением легко разгадывать человеческие души, проникать в них и управлять ими. Спокойно, мягко, с доброй улыбкой и материнской заботой…
Валя вздохнула. Она сама тоже порой перестает прислушиваться к себе и пытается что-то изобразить из себя, состроить несуразное, нарочитое, манерное существо, по чужим образцам и моделям, и тогда становится фальшивкой, нелепой подделкой, словно не имеющей ничего своего, живущей, двигающейся и рассуждающей все время в расчете на слушателя и зрителя.
Но помощница босса не замечала своей изломанности и деланности. Эта чужая шкурка к ней здорово приросла.
Секретарь сняла трубку и расплылась в заискивающей улыбке.
— Одну минуточку, — проворковала девица и столь же ласково промурлыкала в телефон шефу:
— Артем Максимович, вам звонит Сашенька!
По-прежнему мило улыбаясь, помощница босса объяснила Вале:
— Дочка. Он ее обожает! Кстати, мы с вами не познакомились. Меня зовут Жанна Александровна.
Можно без отчества! Мы ровесницы.
— Валентина, — пробормотала Валя. — Валентина Сушникова…
В конце концов, она всегда сможет бросить работу и сидеть на шее у мужа. Хотя когда есть куда отступать, не стоит и наступать… Но все равно голову сломаешь в поисках нужного решения.
— Я вам позвоню, — сказала Валентина. — Мне нужно подумать…
— Только недолго, — дословно повторила своего шефа Жанна Александровна. — У нас масса желающих!
Артем Максимович сделал вам исключение, приняв раньше других, поскольку хорошо знает человека, вас порекомендовавшего. Это, кажется, друг вашего мужа?
Еще один острый, пронзающий насквозь взгляд…
Что эта бизнес-леди хочет обнаружить у Валентины?
Какие пороки и достоинства? Валя поежилась.
— Да, друг, — сказала она. — И очень удачливый бизнесмен.
— Как раз то, что нам очень нужно, — улыбнулась помощница по имени Жанна. — Артем Максимович ищет выгодные и полезные знакомства. Кто же их не любит?
Улыбка не гасла на ее лице, работая без всякой подзарядки. Лихо… Валентине бы так научиться…
— Я позвоню, — тупо повторила она и побрела к выходу.
Истекающая лаской Жанна пристально смотрела ей вслед, словно пыталась навсегда запомнить ее походку.
* * *
Дома Валентина долго бродила из угла в угол, пытаясь разобраться в своих чувствах.
Идти с дипломом филфака МГУ рекламировать женское модное белье? Чушь! Вернуться преподавать в школу обычным учителем? Каждый день проверять тетрадки за четыреста рублей в месяц и выслушивать бесконечные нотации занудных завуча и директора? Еще большая ахинея…
После директорства, пусть даже кратковременного, никакого возврата в школу уже не получится. Валентина за это время приобрела начальственный голос, гордую осанку и поворот головы, продумала и отработала свои жесты. И куда все это теперь девать?!. Что она, зря, что ли, так старалась, из последних сил выбивалась почти два года, делая из себя руководящую даму? И даже преуспела в этом: превратилась в красивую, элегантную, строгую директрису.
Другое дело, что ее частная школа не выдержала конкуренции. Или в других школах запрашивали поменьше… Валя как-то слишком поначалу широко размахнулась. А потом уже было поздно…
Кроме того, Валентина давно разочаровалась в своем предмете, школьных программах и мышлении Министерства образования, строго зацикленном на одних и тех же произведениях и писателях, десятилетиями навязываемых школе. В министерстве живых детей никогда не видели и даже не подозревали, что старшеклассницы, читая о войне, твердо считают «Мессершмитт» «Мерседесом», что дети тоскуют над абсолютно непонятной стилистикой «Евгения Онегина» и просят заменить Пушкина — нет, вы только подумайте — Пушкина! это же кощунство! — на Есенина и Ахматову. В министерстве не задумываются, что детей лучше увлечь любовным романом «Анна Каренина», нежели изощренно пытать философией эпопеи «Война и мир», что тесты придуманы для дебилов, что научить писать сочинение нельзя — это творчество, а на него способны немногие… Валентина устала от тупых пособий по литературе, над страницами которых так хорошо дремлется, от учебников русского языка, возрастом превосходящих саму Валентину, от требований не ставить двойки — это позорит родную школу! — от чахоточно-худосочной сетки часов, куда необходимо впихнуть — как угодно, хоть с помощью коленки, — немыслимое количество произведений и имен, от отведенных тебе двух (!) часов на Булгакова и трех — на Маяковского… Когда-то она рвалась в школу. Валентина любила детей, и конфликты с классом у нее случались редко. Но разбираться с программами и с педагогическим могучим эшелоном власти она не могла. Как не смогла и руководить школой. Да, она все-таки очень бестолковая, нужно учиться смотреть правде в ее насмешливые глаза.
Все-таки в этой непонятной пока фирме ей предлагают руководить целым отделом. Это что-то. А реклама… В конце концов, она вникнет в ее тонкости.
И деньги угрюмый верзила шеф дает ей неплохие.
В общем, жить можно — не такой уж плохой вариант…
От одного и того же старта вперед уходят многие, но победителем станет только один. Остальные распределятся на очень разных ступеньках достижений.
Уроки мужа не прошли даром.
Валя вспомнила косой взгляд будущего шефа, словно ощутила его прикосновение на своих коленях, содрогнулась от какого-то смутного предчувствия и тотчас позвонила Виталию. Он возвращался с работы очень поздно.
— Я решила согласиться, — сказала Валентина.
— Замечательно, — рассеянно отозвался муж. — Извини, мне очень некогда. До вечера!
Точнее, до утра. Чаще всего Валентина уже спала, когда Виталий открывал дверь в квартиру. Он давно поменял все брачно-постельные отношения, жену на ничего не стоящие поцелуи на деньги. Перевел все свои ценности на другие счета. Впрочем, так сделали многие. Вот только… Не было ли у него в офисе каких-нибудь других замен?.. Но об этом Валентина старалась не задумываться. Да и большого интереса к личной жизни мужа Виталия давно не испытывала.
Их жизнь вдвоем слишком быстро разделилась пополам, а правильнее, на три части, учитывая маленькую Таньку. И никаких скандалов, непониманий, ссор…
Наоборот, отличное, четкое понимание собственной ненужности друг другу.
Они быстро исчерпали свои духовные ресурсы — их оказалось слишком мало! — свои чувства и возможности, перестали гореть и сжигать понапрасну свои последние — их стало жалко! — истончившиеся до слабо трепещущего, тонкого волоска, еще оставшиеся запасы привязанности, искренности и тепла.
Любовь улетела, и ловить эту капризную жар-птичку за хвост было в высшей степени неразумно.
Валентина была благодарна мужу за его редкую немужскую чуткость и тонкость. Он спокойно и легко ушел в сторону, в свои дела, прекрасно понимая, что затевать дискуссии в семье опасно. В конце концов, им нечего делить и не из-за чего поднимать шум. Пусть все останется безмолвным и безветренным. Хотя бы ради Таньки.
Просто поменялись декорации. В который раз…