Таня шла быстро, стремясь как можно скорее отдалиться от скопления людей, спрятаться от них. Люди были злом. Они несли постоянную угрозу, и Тане нужно было затаиться, как раненому зверю, по неосторожности попавшемуся в кровавый капкан.

К тому моменту вышло солнце. В его лучах воды Хаджибейского лимана заиграли новыми красками. Таня свернула с утрамбованной сельской дороги и вдруг застыла, пораженная открывшейся ей красотой.

Это было удивительное место! Холмистый рельеф напоминал волны. Казалось, желтые камни исполняют непонятный танец, кружась в облаке прозрачного воздуха и свинцовых вод лимана. Поросшие камышом берега казались обрамленными ожерельем из драгоценных камней, где преобладают все оттенки зеленого — от нежной салатной зелени до темного изумруда.

У Тани вдруг защемило сердце. Как прекрасна эта земля! Какой удивительный волшебник создал этот лиман, желтые камни, изумрудный камыш? Почему люди не могут просто наслаждаться этой красотой, ведь от нее замирает сердце в предвкушении чего-то волнующего и прекрасного, что как волшебная сказка произойдет просто так, вдруг? Почему в мире существует столько зла? И почему эта красота, ведь красота порождает добро, не может спасти мир?

Горькие мысли сложно было выбросить из головы. Возвращаться никуда не хотелось. Таня вдруг передумала идти назад. Сама не понимая, что делает, она быстро свернула с тропки и пошла по камням.

Таня старалась идти как можно аккуратней, но издавать при ходьбе больше шума, потому что знала — в окрестностях лимана всегда много змей. Однако ни одна змея не попалась ей навстречу. Таня горько усмехнулась: было похоже, что змеи обладают врожденной деликатностью больше, чем люди, и, ощущая, что от нее исходит черная волна боли, стараются ее не трогать.

Она нашла особо красивое место и села на большой желтый камень, выступающий над остальными.

Отсюда особенно хорошо открывался Хаджибейский лиман. Таня вдруг подумала: а что она, собственно, знает об этом месте? Почему, живя в городе, она никогда не бывала тут? Ведь можно было бы просто приехать сюда и насладиться природой... Приехать потому что этого требует твоя душа, а не потому что нужно бежать. Почему же она так много важного упустила в своей жизни, заменила это важное тем, что вообще не имеет никакого смысла?

Тане хотелось плакать. Стараясь сдержаться, взять себя в руки, она буквально заставила себя думать о том, что увидела. В чередовании одиночных ботиночек система отсутствовала полностью. Скорей всего, убийца подбрасывал их хаотично. А вот в том, что он менял цвет, как раз, по-видимому, существовало что-то важное!

Таня инстинктивно чувствовала, что если объяснить это, то можно выйти и на личность убийцы. Она ломала себе голову, повторяя про себя: красный, оранжевый, желтый... И опять: красный, оранжевый, желтый. Таня была уверена, что последовательность правильная, и ничего не нужно менять местами. В этих цветах крылся ключ к личности убийцы.

Она была так сильно погружена в свои мысли, что не заметила, пропустила тот момент, когда солнце вдруг превратилось в раскаленную слепящую монету, бросая вниз волны жара, от которого воздух постепенно терял прозрачность, а краски становились сочней. Что-то зашуршало в камнях. Таня испуганно подтянула к себе ноги, вышла из охватившего ее транса и вдруг... Воскликнула. В полном смысле слова издала восторженный крик! Над поверхностью лимана, вернее, над одним его краем задержалась удивительная радуга, сияющая настолько чистыми красками, что подобного в природе Тане не видела никогда. Откуда она тут взялась? В воздухе и не пахло дождем! Может, нагретая, тягучая вода лимана вызвала эту оптическую иллюзию, будоражащую воображение! Радуга была прекрасна, но вдруг...

Таня замерла, словно ее ударили в грудь и она выпустила разом весь воздух! Ощущение было настолько сильным, что Таня вскочила на ноги. Это озарение, рухнувшее на нее в самый неподходящий момент, вдруг сбросило с глаз застилавшую их пелену. Она не знала, как это назвать — откровение, вспышка, волшебство, обострение интуиции или что-то подобное, настолько магическое, что ясность, дарованная глазам, просто поразила сознание! Таня вдруг все поняла и, поняв, едва не схватилась за голову! Это было так просто и так одновременно сложно!

Радуга. Ну конечно же убийца пытался подражать цветам радуги! Красный, оранжевый, желтый... «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан!» Детская считалочка, моментально пришедшая ей на ум. Цвета радуга.

Но это было еще не все! Воспоминание кольнуло ее с такой остротой еще и потому, что Таня уже встречала прямую связь с радугой!

Чтобы проверить свою догадку, она принялась бежать к подземному жилищу. Оксана с дочкой еще не вернулись с прогулки. В ворохе вещей, которые Таня в спешке захватила с собой из дома, в сумке хранились несколько бумаг из обувной артели «Единение». Остро чувствуя, что убийство напрямую связано с этой артелью, Таня дважды пыталась туда попасть самым честным образом. И в первый раз она взяла прейскурант на обувную продукцию. Этот документ ей вручила, отбарабанив на машинке, та самая девица, которая впустила ее в тот второй роковой раз, когда Таня столкнулась с купчихой-уборщицей!

Прейскурант на обувную продукцию. Таня наконец нашла его в сумке, достала дрожащими руками. Под ним стояла печать и подпись. И фамилия частного предпринимателя, хозяйки артели, на которого она была зарегистрирована. Любовь Радужная.

Любовь Радужная... Охнув, Таня опустилась на деревянный топчан. Да, теперь все было понятно. Но какая связь с предполагаемым убийцей? А ведь Таня уже догадывалась, кто убийца. Был человек, которого она подозревала. И у нее были серьезные основания так считать. Но как ее понять — связь этого человека с хозяйкой артели? А главное, как ее, эту связь, доказать? Таня ломала голову в раздумьях.

Стук в дверь захватил ее врасплох. Таня быстро спрятала драгоценный листок под подушку. На пороге, отфыркиваясь, отплевываясь и, как всегда, не в состоянии отдышаться, появился Туча. Прямо перед собой он держал объемную матерчатую сумку, набитую до краев. Оттуда высовывался аппетитный острый край французского батона, перья зеленого лука, палка колбасы... Выглядел он так забавно, что Таня поневоле рассмеялась.

— Ну куда нам? Мы столько не съедим! — все так же смеясь, она помогла Туче поставить сумку на стол.

— А то не до тебя! — с облегчением фыркнул он. — Ребенка голодом заморишь, халамидница!

— Да не ест она совсем ничего, — вздохнула Таня, посерьезнев. — Только капризничает все время.

— Тю! Та шо ты за мамаша? — развел руками Туча. — Впихнешь! Слыхала анекдот? Чем фраер-налетчик отличается от одесской мамы? С налетчиком завсегда можно договориться!

— Старый анекдот, Туча, — снова улыбнулась Таня. Визит друга всегда повышал ей настроение.

— А я до тебя не просто так, — он вынул из огромного кармана пиджака бутылку дорогого французского вина и штопор, тут же откупорил и скомандовал: — Наливай!

Таня послушно пошла за чашками — бокалов здесь не было. Вино действительно было отменным. Его роскошь никак не вязалась с убогой обстановкой. Она вздохнула.

— А це не один подарок, шо я до тебя принес, — сказал Туча, не спуская с нее глаз, — танцуй!

— Чего? — удивилась Таня, ведь ее друг совсем мало выпил.

— Танцуй, говорю! — Туча поднял вверх маленький прямоугольник газетной бумаги.

— Что это? — Таня поневоле задрожала.

— Малява! От твоего. Я по ребятам клич бросил, шо если один волос... Так шо не боись, твой князь в авторитете. Вот, через ребят маляву тебе передал. Сказал гонцу — аж страшно важно, шо за зубы заскрипело. Только вот с головой у него, похоже, совсем тю...

Прыгнув на Тучу, который не ожидал от нее такой прыткости, Таня выхватила, буквально вырвала записку Володи из его пальцев. Развернула дрожащими руками... и застыла.

Таня мгновенно узнала почерк Володи, который не спутала бы ни с чем. В записке его большими буквами было следующее:

ВИНОГРАД=РАДУГА

— О боже... — Ей вдруг показалось, что она потеряет сознание. — Боже...

У Тани действительно потемнело в глазах. Эта записка была спасением Володи. Рискуя жизнью, он написал ей о том, кто убийца. И Таня была единственным человеком в мире, который мог это понять.

Но имя убийцы в записке и его настоящая связь с хозяйкой обувной артели было еще не все. В этой записке было объяснение и тому, почему избавились от Сосновского, почему организовали такую жестокую подставу, чтобы его убрать. Раньше, чем она, Володя узнал о том, кто убийца. Но сам убить Володю этот человек... этот Зверь не мог. Проще было убрать Сосновского с помощью обвинения — по статье убийства.

Туча внимательно наблюдал за лицом Тани. В его глазах появилось выражение, с которым разговаривают либо с маленькими детьми, либо с сумасшедшими.

— Совсем головонькой тю-тю князек твой, да? — ласково спросил он.

— Нет, Туча, — серьезно ответила Таня. — Это очень важная записка. Теперь я знаю, кто убийца детей.

— Шо ты знаешь? — выпучил глаза Туча. — И за того бред, шо твой халамидник написал?

— Это тайная записка, Туча. Шифровка, — пояснила она. — И это действительно важно.

— И шо теперь? — Туча смотрел во все глаза.

— Теперь я знаю, почему подставили Володю. И я знаю, как его спасти. У меня есть план.

— Ох, Алмазная, — вздохнул Туча, — ты такой гембель делаешь, шо мама не горюй! Шо за фасона у тебя пудру за глаза напустить и ходить вся зафордабыченная, шо твоя краля! Почему вот за ушами гембель не зашкрябываешь? Шо за так, как усе люди до людей, не сказать?

— Скажу, Туча, — Таня ласково погладила по руке своего друга, — обязательно скажу. Только вот ответь мне за один вопрос. Ты у нас за всего знаешь.

— Ну... — Он хитро скосил глаза на Таню.

— А вот хозяйка артели, Радужная, шо с ней? Ее вроде после налета замели?

— Так выпустили за давно! — удивился Туча. — Не знала? Связи у нее, руки ее держат. Шо за руки, никто не знает. Так что выпустили. Ходит, у людей деньги зашмаливает... Как за всегда.

— Еще один вопрос, Туча, — вкрадчиво произнесла Таня.

— Ну не! Я тебе шо, профессор? — замахал он руками. — Замордуешь вопросами!

— Вижу, знаешь, какой вопрос! И боишься. Стыдно, Туча. Правда, что Кагул у той молдаванки живет?

— Тю! Да у кого? Да за шо... Шоб я таки... — начал было Туча, старательно отводя глаза в сторону.

— Туча! Не финти ушами! — строго сказала Таня. — У восемнадцатилетней официантки, что в кабаке на Дерибасовской работала, той, что приехала из молдавского села... Ксюша, кажется. Сельская девка.

— Та кобель он! — буркнул Туча, стараясь не смотреть на Таню.

— Да не переживай за меня так! — Она снова ласково погладила друга по руке. — Я все равно с ним больше не буду. Я ненавижу Кагула, Туча, правда. Но он мне нужен, чтобы спасти Володю. Когда Володя выйдет, я буду с ним. Навсегда.

— Тю! Да хто б сомневался! — фыркнул Туча.

— Я твердо это решила. — В голосе Тани прозвучала уже знакомая ему уверенность, которую он не спутал бы ни с чем. — Я больше не хочу так. И у нас есть дочь.

— Вот те раз! — Туча вдруг стал очень серьезным. — А он знает? Этот, Володя, за дочь?

— Нет, — отрицающе помахала головой Таня. — Но я скажу. Когда он выйдет из тюрьмы. Я так решила. Он имеет право знать. Я наделала много ошибок, Туча, — горько вздохнула она, — очень много ошибок... Теперь я должна их исправить. Я хочу нормальной, обычной жизни... Хочу семью...

— Не знаю, — Туча заговорил неожиданно серьезно, — не знаю, как жить за спокойную жизнь таким, как мы. Никогда мы жить как люди не будем. В крови у нас это. Поганая, испорченная кровь. У тебя, у меня. — Глаза у него были грустными. — Но ты имеешь право, — тут же поправил себя он. — Имеешь.

— Да, — кивнула Таня, — поэтому приведи мне Кагула. Или я поеду в город к нему...

— Не, не приведу. Не смогу никак, — встрепенулся Туча, — не поверит он мне.

— Скажи, что по важному делу, — настаивала Таня.

— А как ты до официантки узнала? — и Туча посмотрел на нее с искренним удивлением. — Я ж до всех приказал молчать, бо зубы выколочу! Хто довел хипиш? Я ему, паршивцу...

— Никто, Туча, — улыбнулась Таня, — но нет такой женщины, которая не знает подобных вещей! Все женщины знают. Это вы, мужчины, думаете, что женщину можно надурить. На самом деле ее нельзя обмануть никогда. Женщина всегда знает. Но иногда предпочитает промолчать. А если совсем по-честному, то я их в кафе на Дерибасовской видела, когда Кагул в то кафе зачастил. И все поняла.

— От дурья башка он! — искренне вздохнул Туча. — Такую женщину обменять на говно! Тю! То ж говно, эта Ксюша! Таких шалав за сто кило на кожном углу! Тьфу! Подмести и выбросить! А ты...

— Я знаю, Туча. Но оно и к лучшему. Ты же знаешь, что я не любила его, — спокойно сказала Таня.

— Да как уж тут не знать, — кивнул Туча, который всегда был в курсе всего.

— Так что — зови...

Кагул осунулся, побледнел, и в глазах его появилось жалкое выражение побитой собаки. Находясь в опасности, он как-то растерял весь свой лоск. И было очень видно, что это еще связано с женщиной, с ее влиянием на него.

Тане вдруг подумалось: как это мужчины могут не понимать самую простую истину? Хочешь узнать все о мужчине, посмотри на женщину, которая рядом с ним!

Женщина — это отпечаток успеха и ума мужчины. С королевой мужчина автоматически превращается в короля. С умной, достойной женщиной он расцветает, раскрывается во всей красе, проявляются его достижения, успехи и способности. А с дешевой сельской официанткой мужчина автоматически превращается в ничтожество. Таким пустым местом и был Кагул.

Он смотрел на Таню затравленно, жалко, прекрасно понимая, что он потерял и что она уже не вернется к нему — никогда.

— Я предлагаю тебе дело, которое поможет залечь на дно. Люди волнуются, ты теряешь банду, — начала Таня.

— Так банды уже нет... — перебил ее Кагул.

— Ты соберешь ее в последний раз! — решительно произнесла она. — И я тебе в этом помогу. Дело верняк. Вернее не будет. Жалко упустить такую возможность. Сорвем куш и разбежимся в разные стороны.

— Нет, — тихо промямлил Кагул, глядя на Таню как нашкодившая и побитая собака.

— Да, — отрезала Таня, — у тебя свои планы, а у меня свои. И тебе в них нет места.

— Простить не можешь? — Тут Кагул вскинул на нее глаза. — Да она ничего для меня не значит, так, на один раз! Пустота! С кем не бывает...

— Ты слишком большого мнения о своей особе! — усмехнулась Таня. — С чего ты взял, что занимал так много места в моей жизни? Столько, что из-за тебя я стала бы переживать?

— А чи нет? — В голосе Кагула все еще теплилась надежда.

— Нет, — резко ответила она. — Я тебя не люблю. Я люблю другого человека. Но, чтобы уехать из Одессы, мне нужны деньги. Поэтому мы пойдем на дело в последний раз.

— Ты хочешь уехать с Одессы? — удивился он.

— Да, хочу. Но без денег это невозможно. Поэтому слушай меня очень внимательно. Здесь, в санатории возле Хаджибейского парка...

— Грязелечебницы... — вставил Кагул.

— И без тебя знаю! — Таня раздраженно отмахнулась от него. — Как не знать, когда я организовала тот налет и принесла нам столько денег! Так вот, сейчас грязелечебница и ресторан в парке закрыты, потому что сюда приехало большевистское начальство. Они отдыхают, развлекаются здесь и устраивают гулянки.

— Я слышал за это, — кивнул Кагул. — Только, знаешь, странность там одна есть...

— Какая? — насторожилась Таня.

— Шлюх им не возят! Когда комиссары гуляют, им завсегда из Одессы наши возят шлюх! Из самых лучших борделей. А в этот раз — нет. Народ волнуется, не знает, за что и думать.

— Ну, это к делу не относится, — Таня покривила душой — на самом деле это очень даже относилось к делу.

— Так шо комиссары? — заинтересовался Кагул.

— Среди них есть один очень важный, — злорадно усмехнулась Таня. — Это родной брат той самой хозяйки артели «Единение», которую мы брали. Ты знаешь, что эта баба работает с валютчиками и разными финансовыми махинаторами? Потому ее сразу выпустили.

— Знаю, — жестко сказал Кагул, и глаза его зло блеснули.

— Так вот. План такой. Мы похищаем брата этой бабы и держим его в секретном месте, в одном из пещерных домов здесь. Требуем за брата выкуп. Она нам отваливает червонцы и золото. Делим деньги и разбегаемся.

— А брата выпустим? — удивился Кагул.

— По обстоятельствам решим, — хмыкнула зло Таня. — Я знаю, что они очень близки, и она заплатит за него сколько скажем. К тому же побоится обращаться в милицию.

— Верное дело! — воодушевился Кагул. — Звучит хорошо. Но как?

— Я разработаю план, — уверенно сказала Таня, — пока думаю так. Мы проникаем в спальный корпус, перебиваем охрану, берем тепленького с постельки и тем же ходом назад.

— Раньше ты ни за что не хотела стрелять за людей, — не удержался Кагул.

— Мне нужны деньги, — жестко ответила она.

— Хорошо, допустим. Но знаешь, сколько там охраны? Скольких людей придется перебить? Мы ни за жисть не справимся!

— Вот в этом и заключается план, — усмехнулась Таня. — Мы пойдем не напролом, а через соляные копи. Тайный ход.

— Что? — не понял Кагул.

— Копи Хаджибейского лимана! Когда-то в этих местах чумаки добывали соль. Вырыли копи, а потом забросили. Я найду такой ход. Изучу историю этого места, поговорю со старожилами и найду.

Тогда, если мы пройдем через ход в соляных катакомбах, мы минуем и наружную охрану. И обезвредить придется пару человек. А может, этот золотой гусь вообще без охраны...

— Ты знаешь его в лицо? — удивился Кагул.

— Знаю. Встречалась с ним... в свое время, — загадочно сказала Таня. — Мы не ошибемся.

— Здесь дед Михей старожил, — похоже, Кагул действительно заинтересовался. — Он здесь все ходы знает. Даже те, которые далеко от лимана.

— Значит, поговорю с дедом Михеем, — кивнула Таня.

— План хороший... — задумался Кагул, — а риск какой?

— Риска нет! — Тане хотелось стукнуть его за тупость.

— А мне что делать? — спросил он растерянно.

— Собирать и вооружать людей, что ж еще, — зло ответила Таня, выставляя его за двери. — А я займусь подземным ходом.