Все было плохо! Ворвавшись в квартиру как вихрь, она швырнула туфли изо всех сил (ни в чем не виновные шпильки приземлились почему-то на середине комнаты), и принялась бегать по всей квартире, не зная, чего бы разбить. Потом заплакала.

Так, плача, она рухнула в кресло, не спуская глаз с запертого буфета. Не заглядывать туда, не приближаться, не смотреть. Еще совсем недавно она дала себе этот зарок! Но ведь это было до того, как… И, продолжая твердить про себя, как пиявка из детского мультфильма («все плохо, плохо, плохо…»), махнула на все рукой, вытащила из кармашка маленький ключик, и…

Две рюмки почти раскаленного коньяка пролились прямиком в горло. От спиртного она моментально расслабилась, спасительное тепло разлилось по всему телу, и, прекратив плакать, она устроилась поудобней в мягком и близком кресле, поджав под себя гудящие от усталости ноги.

И вдруг — вздрогнула. Да что там вздрогнула — задрожала всем телом от пристального взгляда дымчато-серых, неподвижных, а, главное, неизвестно откуда взявшихся в комнате чужих глаз. Уставившихся прямиком на нее, как два неподвижных, но точно нацеленных смертоносных дула. И это в комнате, в которой (она знала точно), никого, кроме нее, нет!

Зажмурившись, она затрясла головой (точь в точь как столетняя старуха), пытаясь прогнать наваждение. Но не тут-то было! А, раскрыв глаза, увидела и причину беспокойства: на столике рядом с телевизором сидел хилый, невзрачного вида мужичок совершенно неопределенного возраста, с топорщившимися во все стороны, абсолютно неестественными усами. Ну просто обалденными усищами, если честно сказать!

— Так-так, — сказало странное существо, укоризненно мотая головой, — коньячок, значит, в одиночку потягиваем. Хорошо, ничего не скажешь.

От какого-то дикого спазма в животе вдруг свело, разом ликвидировало весь воздух, и, хватая кислород ртом, как рыба, выброшенная на поверхность пустынного пляжа, она застыла в этом дурацком кресле, пытаясь связать хоть какие-то слова. Но слова почему-то не связывались. Не до того было.

— Так-так… — продолжало существо, уставившись прямиком на нее неподвижной серостью своих странно прозрачных глаз, — а коньячок в одиночку к чему приводит, мы знаем? А хорошо нарушать свои обещания, когда сама же заперла буфет? Так как теперь будем?

Первый спазм прошел, и все еще хватая воздух, она выдавила из себя нечто вроде:

— Что же это… Как же это… Господи…

— Господи тут совсем не при чем! — строго сказало существо, — неужели я бы сюда пришел без его ведома? Как ты думаешь? Тут в теле дело! И дело, как я вижу, серьезное. Будем спасать.

«Белая горячка… Белая горячка… Допилась до чертиков…» — вихрем пронеслось в голове, так, как когда-то крутились старинные патефонные пластинки, — «что же теперь делать? Что теперь будет…».

— А ничего не будет! — вслух сказало существо, поудобнее устраиваясь на столике рядом с открытым буфетом.

— Да кто ты такой? — выдохнула она, — призрак или домовой?

— Вот еще! — обиделось существо, — мало того, что встречают меня с такой паникой, так еще и обидеть норовят при первом же обидном случае!

— Тогда кто? — совсем растерялась она, не понимая, что происходит, и как, по чьей такой милости провалилось она в такую вот временную дыру.

— Я — ангел! — с пафосом произнесло существо, — твой ангел-хранитель, если с первого раза не доходит!

Над ее рассудком, напряженным до предела и оттого уже начавшем давать серьезный сбой, коньяк взял верх, и она вполне серьезно расхохоталась, твердо уверенная в том, что все это происходит с ней не на самом деле.

— Какой еще ангел? — хохотала она, — откуда ты тут взялся?

— И ничего смешного в этом нет! — снова обиделось существо, — истеричка какая попалась! Ангел я потому, что к тебе, дуре пьяной, приставлен, потому, что положение твое весьма серьезное. Вот тебя и надо охранять! А видишь ты меня потому, что, во-первых, допилась ты до чертиков, как сама думаешь, а во-вторых, потому, что сама не понимаешь, на каком ты свете. Дурь у тебя в башке несусветная, вот ты меня и видишь!

— Нет у меня никаких ангелов! — тоже рассердившись, зло отрезала она, — нет и никогда не было! Откуда им взяться? Вот ты, например, весь такой умный, откуда ты взялся? Белая горячка — и есть белая горячка. И ничего больше!

— К белой горячке черти, между прочим, приставлены, — едко сказало существо, — черти — это совсем другая парафия! А раз я тебе сказал, что я ангел, значит — ангел, и точка!

— Откуда ты на мою голову взялся, ангел? — снова расхохоталась она, — я ни с какими ангелами сроду дела не имела!

— Верю, что не имела, — кивнуло существо, — оттого и натворила в своей жизни такое количество глупостей. Но теперь все изменилось! Теперь у тебя появился я.

— А откуда ты появился? И почему у меня?

— Ладно, скажу, раз ты так ничего и не поняла. Ну посмотри на меня хорошенько — может, узнаешь?

— Нет, не узнаю, — несколько минут она пристально смотрела на странное существо, но память, и без того затуманенная коньяком, не подарила ей никаких подсказок, — нет, не узнаю. С роду тебя не видела.

— Вот дура баба! — снова рассердилось существо, — ну дура же ты набитая! Да, собственно, что с тебя взять. Была бы поумней — мы бы сейчас здесь с тобой не беседовали.

— Знаешь, что, ангел? Я тебя сюда не звала! Так что проваливай подобру-поздорову! Мне и так не до того, чтобы всяких слушать… Тем более, что я прекрасно понимаю: нет тебя, просто не существует! Ты всего лишь мой пьяный бред!

— Сама ты пьяный бред, дурра набитая! Ладно, и так вижу, что сама, без подсказки, ничего не поймешь. Перейдем вроде как к делу. Помнишь, как два месяца назад ты подобрала на лестничной клетке кота? Замерзающего в мороз, полудохлого такого котенка? Ты отпоила его горячим молоком, оставила у себя, выходила…

— Ну и что?

— А помнишь, потом кот издох? Ты еще похоронила его в парке, и плакала долго…

— Помню, конечно — и что с того?

— Кот этот — я. После смерти я стал твоим ангелом-хранителем.

— Как это?

— А вот так. После смерти все животные попадают в рай, потому, что души у них чистые, и они не успевают нагадить при жизни так, как вы, люди. И каждое умершее животное после своей смерти становится чьим-то ангелом — хранителем. Охраняет того человека, которого полюбило при жизни. Так вот: твоим ангелом-хранителем назначен я.

— Чур меня! — она замахала руками, как ветряная мельница, неумело пытаясь перекреститься, — это ж надо допиться до такого! В жизни больше к коньяку не притронусь!

— Ну, пока ты еще ни до чего ни допилась. Но допьешься, если сделаешь то, что задумала.

— В каком смысле? — хмель слетел с нее, как будто его унес бурный ветер, и внезапно наступившая трезвость проявила себя тревожным холодом внизу живота — холодом, не предвещавшем ничего хорошего.

— В прямом! Ты кому это, дурра набитая, собралась звонить? Вот кому ты собралась звонить, когда как психопатка ворвалась сюда, в комнату, и налилась коньяком по самые уши?

— Я? Да, собралась. Тебе-то что?

— Отвечай, когда тебя ангел спрашивает! — неожиданно грозно рявкнуло существо, — ты кому, спрашиваю, звонить собралась? И учти: ситуация твоя очень серьезная! Иначе ангелы людям не появляются! Вопрос у тебя стоит жизни и смерти. Так кому — звонить?

— Ну… бывшему мужу.

— А зачем?

— Помириться. Я его выгнала.

— Почему?

— Не знаю. Это было какое-то озарение странное… Проснулась вдруг среди ночи потому, что зазвучал его телефон. Я телефон его машинально в руки взяла. А там смс-ка от другой женщины. Такая откровенная… Словом, такого содержания… Что я взяла его и выгнала. Я не знаю, почему я так сделала. Как-то необъяснимо для меня самой получилось. Я вообще не ревнивая, и терпеть умею. Не могу это объяснить.

— Я могу. Выгнала ты его потому, что это я подсказал. Это я тебе велел, буквально толкал его — твоими же руками. Но это было давно. А теперь ты хочешь его вернуть. Почему?

— Ну… Он звонил несколько раз. Я так поняла, что он хочет ко мне вернуться. И я вдруг подумала: а вдруг я была не права? Вдруг там ничего такого и не было, в этой смс-ке? B… словом, решила ему позвонить.

— А почему именно сегодня? Что произошло именно сегодня?

— Тебе все рассказать?

— Именно! Помни: мы обсуждаем твою серьезную ситуацию. А с кем можно обсудить ее лучше, чем с ангелом-хранителем?

— И в самом деле… Мне давно уже хотелось с кем-то поговорить. Лучше уж с тобой, кем бы ты ни был… Ну, словом, я встречалась с другим мужчиной… Некоторое время. И он был намного хуже моего бывшего мужа. С каждым разом все хуже… А потом… То есть сегодня…Я узнала, что он безбожно мне лгал, и у него есть семья. И я… словом, он меня просто использовал. Я открыла это совершенно случайно.

— Ну случайно. Я тебе подсказал.

— Да? А вообще — какая разница! И я подумала: может, дать ему еще один шанс, может, это я была не права. В разрыве отношений всегда виноваты двое. И я подумала — может, я исправлю то, в чем была виновата, я… лучше все-таки он, чем никого.

— А хочешь, я открою тебе небольшую истину? Ты никогда не слышала о том, что бывают такие отношения, в которых виноват может быть кто-то один?

— Что?

— То, что ты слышала! В жизни не всегда бывают виноваты оба! Иногда бывают ситуации, когда виноват кто-то один, а именно тот, кто начинает свои отношения со лжи. И совсем не виноват тот, кто привязывается, влюбляется, а потому ничего не подозревает и позволяет себя использовать.

— Чушь собачья!

— Разве? А отчего умер твой кот?

— Что?

— Прекрати чтокать! От чего я умер? Ты ведь взяла меня к себе в дом, лечила, кормила, ухаживала, даже делала уколы. И я поправился, был здоровый, гладкий. Помнишь, какая у меня была шерсть? Так от чего же я умер?

— Я… не знаю.

— Не знаешь? Так я тебе подскажу! Я умер потому, что твой муж, твой бывший муж, за которым ты так жалеешь, попробовал на мне яд, который приготовил для тебя. Он просто подбирал необходимую для тебя дозировку.

— Да ты… Да я… — она вскочила на ноги так резко, что кресло едва не свалилось на пол, — ах ты черт поганый, белая горячка! Да пошел ты отсюда знаешь куда? В жизни больше никогда не буду пить коньяк! Все, с меня хватит!

— Насчет коньяка — это правильно. А оскорбление мерзкое и притом не заслуженное. Твой муж меня отравил. И я могу это доказать. Помнишь, ты через месяц сильно болела, у тебя были ужасные боли в животе, и ты никак не могла объяснить их причину? Ни один врач не смог. Ты ведь обследовалась в больнице. Так вот: он не правильно рассчитал дозировку, поэтому ты только заболела, а не умерла. А теперь он звонил потому, что все рассчитал точно. Его девушка помогла.

— Какая девушка?

— С которой он жил до того, как сошелся с тобой. И с которой он продолжал жить все то время, пока был твоим мужем. Это ее смс-ку ты прочитала по ошибке. Она фармацевт, работает в аптеке. Она и придумала давать тебе яд. И его приготовила.

— Но зачем? Почему? Для чего он хотел меня отравить?

— У тебя сколько комнат? Четыре. А в каком городе ты живешь, в каком районе? А ты знаешь, сколько стоит твоя квартира? Квартира, между прочим, в которой прописана и живешь ты одна. И на тебя одну эту квартира приватизирована. А откуда приехал твой муж? Из деревни. И сразу, с ходу, женился на дочке покойного профессора, получившего еще в советское время огромную квартиру в самом центре большого города. И ты, дура набитая, еще что-то спрашиваешь?

— Это неправда! НЕПРАВДА! — она села прямо на пол — потому, что пол начал уходить прямо из-под ее ног, и так, наивно, она пыталась его удержать, — это неправда!

— Тогда почему, как ты думаешь, он все это время тебе звонил?

— Он скучал. Тосковал. Он за мной соскучился! Он сам говорил раньше, что не может без меня жить.

— Неужели? Тогда, как ты думаешь, зачем я здесь?

— Тебя вообще нет! Ты просто плод моего воображения.

— Тогда так. Завтра едешь с утра на метро на станцию Парк Победы. Выходишь на шоссе, и идешь по правой стороне. Через некоторое расстояние ты без труда отыщешь аптеку. В саму аптеку не заходи, а затаись где-то поблизости. Ровно в полдень ты увидишь кое-что интересное. Да, и не забудь свой телефон на вибрацию поставить, когда будешь следить.

— Я не понимаю…

— И ради Бога, до завтрашнего дня не вздумай никому звонить! Иначе тебе не поможет никакой ангел-хранитель. И помни: веди себя тихо, никак не выдавай свое присутствие. Все сама увидишь.

Зажмурившись, она изо всех сил затрясла головой. А когда раскрыла глаза, на столике уже никого не было. На следующее утро шел дождь. И несмотря на нудный осенний дождь, она без труда спряталась за углом жилого дома, откуда хорошо просматривались двери аптеки.

Ровно без пяти минут двенадцать появился ее муж. Он был весел, уверен в себе и выглядел так хорошо, что у нее защемило сердце. При виде его обтянутых кожаной курткой, красивых широких плеч у нее судорогой сжало горло, и затрусились колени. Так бывало почти всегда, стоило даже в отдалении заметить похожую на него мужскую фигуру. Иногда она принимала за него совершенно не похожих людей. И всегда у нее щипало в глазах, и сводило горло.

Но в этот раз действительно был он. Остановившись возле аптеки, он достало айфон, который она подарила ему на день рождения, и набрал номер. Девиц а появилась через 5 минут: молодая, красивая, худощавая, ярко-красные рыжие волосы. Они обменялись смачным эротическим поцелуем, и девица протянула ему какой-то пузырек. После этого девица быстро скрылась в дверях аптеки. Когда муж отошел от аптеки где-то на квартал, завибрировал ее мобильник. Послушавшись ангела, она предусмотрительно отключила звук. Потом, через время, пришла смс-ка: «давай обязательно встретимся сегодня».

Она заплакала. С глазами, опухшими от слез, она положила несколько веточек чахлой зелени на место в парке под большим камнем — известную только ей могилу. Плача, она поцеловала веточки («спасибо, спасибо!»), и так ушла прочь.

Жалкий тощий котенок, тощий от голода и смертельно замерзший, бросился ей под ноги, едва она приблизилась к подъезду. В подъезд, оснащенный самым современным домофоном, он никак не мог попасть, даже ради крохотного кусочка тепла. Она подхватила его на руки, прижала к себе и понесла домой, в квартиру. Открывая ключом дверь, пропустила котенка вперед:

— Ангел, заходи!