Начало красного восстания — бои в городе. Наступление Красной армии на Одессу. Город в руках большевиков
Оставшиеся в Одессе военные отряды стремительно теряли боеспособность. Уже тогда генерал Шиллинг попытался донести до союзников, что полная эвакуация морем будет абсолютно невыполнима без помощи флота союзников. Он просил получить при посредничестве Держав Согласия разрешение от румын на пропуск части войск и беженцев в Бессарабию.
И тем не менее вместе с этими сообщениями о потенциальных угрозах его доклады о текущей обстановке, вопреки реальному положению дел, носили глупо-оптимистический характер. Так, одновременно с предсказанием грядущей катастрофы для белых войск Шиллинг писал идиотские записки в штаб о том, что военные действия в Одесском регионе вполне успешны и Одессе в ближайшем будущем ничто не угрожает.
Связь между центральным штабом ВСЮР и Одессой не была постоянной и надежной, а потому Ставке приходилось доверять глупым и безграмотным донесениям Шиллинга. При этом возможность начать эвакуацию Одессы заранее осложнялась шатким положением белой армии в Крыму.
Принимая во внимание заверения Шиллинга о твердой поддержке белых в Одессе, более вероятным казался захват красными Крыма. В результате этого английское командование вместо Одессы отправило в Севастополь транспортные суда с материальной помощью и несколько мощных военных кораблей. Генерал Деникин позже назвал такое поведение военных союзников как «саботирование одесской эвакуации».
Многие свидетели происходивших в Одессе событий объясняли отсутствие организованной обороны и быструю ее сдачу большевикам тем, что не было авторитетного и энергичного военного лидера, который сумел бы вернуть войскам веру в победу и воспользовался бы уже имеющимися в городе силами и ресурсами для продолжения борьбы. Шиллинг был нерешительным, безынициативным человеком, не способным к военной карьере, к тому же очень плохим политиком. Будучи абсолютно чужим в городе, он не понимал специфику этого края и не умел разговаривать с местными жителями на их языке. Так что удержать Одессу он никак не мог.
В начале 1920 года в результате боевых действий исход гражданской войны был фактически решен в пользу большевистской власти — большевики разбили армию Врангеля, что стало очень серьезным переломом в этой кровавой борьбе.
Наконец, 22 января 1920 года генерал Шиллинг официально объявил эвакуацию. Комендантом укрепленного района Одессы приказом № 64 был назначен начальник гарнизона полковник Стессель. В его подчинение переходила вся военная и гражданская власть в городе. Был создан Штаб обороны, главой которого назначался полковник Мамонтов. В его задачи входило удержание Одессы до тех пор, пока «...последний боец-доброволец не будет посажен на корабль». Штаб полковника Стесселя разместился в здании Английского клуба возле Оперного театра.
А дальше произошло то, что стало совершенно неожиданным не только для международных союзников, но и для союзной Украинской армии, офицеры которой также входили в Штаб обороны в Английском клубе.
Поздним вечером 23 января 1920 года Шиллинг издал приказ, которым передавал защиту Одессы и всей Новороссии Украинской Галицкой армии во главе с генералом Сокирой-Яхонтовым. Позже Шиллинг оправдывался тем, что якобы украинские военные гарантировали ему, что удержат город при поддержке англичан. Но как они могли удержать Одессу, если их косила жестокая эпидемия тифа, им не хватало оружия, боеприпасов, людей вообще было недостаточно, а англичане и вовсе отправились защищать Крым?! Было ясно, что Шиллинг просто снимал с себя ответственность, переложив ее на тех, кто не мог от нее отказаться.
Так зачем же генерал Шиллинг, готовясь сесть на пароход, передал командование неизвестно откуда взявшемуся Сокире-Яхонтову? По свидетельству очевидцев, украинских военных было всего 300 человек. Из них 100 находились в госпиталях из-за тифа. У них не было ни оружия, ни еды. Однако это не остановило Шиллинга — полковник Стессель получил от него официальное письмо с приказом подчиниться командованию украинских военных.
Эта передача власти ускорила сдачу Одессы большевикам на два дня. Даже те, кто мог что-то сделать, были окончательно сбиты с толку.
24 января 1920 года с раннего утра одесситы узнали из расклеенных по всему городу ярких красочных афиш о том, что вся власть в Одессе и ее окрестностях перешла к Галицкому штабу во главе с атаманом Зегожем, который будет управлять от имени Директории Украинской Народной Республики. Но уже утром 25 января украинский генерал Сокира-Яхонтов объявил, что отказывается от защиты Одессы. А генерал Шиллинг между тем в ночь с 24 на 25 января 1920 года со своим штабом покинул город, перейдя на пароход «Анатолий Молчанов».
21 января 1920 года Красная армия взяла Очаков. После этого главные силы 41-й дивизии и Кавалерийской бригады Котовского начали наступление на Одессу.
Подпольный Ревком был образован одесскими большевиками 23 января 1920 года. Его возглавили избежавшие ареста Ингулов и Арнаутов. Главной задачей Ревкома был захват власти в городе. О слабости белой власти в ее последние дни свидетельствует хотя бы тот факт, что воззвания Ревкома большевиков с требованием передачи ему всей власти в Одессе свободно вывешивались рядом с приказами по городу начальника обороны полковника Стесселя и объявлениями английской военной миссии...
Моряки, прибывшие в порт на транспорте «Дон» из Николаева за несколько дней до падения Одессы, вспоминали, что на судно большевистские агенты подбрасывали анонимные письма, в которых перечислялись имена всех их офицеров с призывом переходить на сторону большевиков. В этих письмах были также угрозы, что в случае отказа им не избежать жестокой расправы, так как большевистское подполье все равно не выпустит «Дон» из одесского порта.
В начале января 1920 года многие одесские рабочие практически на всех предприятиях объявили забастовку. А в ночь с 22 на 23 января в рабочих районах Одессы начались вооруженные выступления рабочих отрядов под лозунгами большевиков. Большевистское подполье работало вовсю. Как уже говорилось, оно наладило связь с одесскими бандитами, которые не только массово переходили на сторону большевиков, принимая участие в вооруженных столкновениях вместе с рабочими, но и поставляли оружие.
Эти совместные отряды захватывали обозы белых военных, убивали попавших к ним в руки офицеров, грабили продовольственные склады военных частей и казармы, нападали на представителей власти и официальные государственные учреждения. В разных районах Одессы постоянно происходили уличные бои, в которых отряды восставших одерживали верх над малочисленными, плохо вооруженными солдатами полковника Стесселя. К утру 24 января восстали практически все районы города, навести в них порядок было уже невозможно. Власти ВСЮР больше не контролировали Одессу — особенно с наступлением темноты.
У белых не хватало людей. Да и не хотелось им ввязываться в эти бои, когда всем уже было ясно, что война проиграна. Бывшие добровольцы белой армии массово дезертировали и вливались в ряды этих смешанных одесских отрядов. Некоторые вступали в ряды большевиков, но были и такие, кто пополнял уличные банды, считая их самой лучшей альтернативой всем существующим в городе властям.
Ранним утром 25 января 1920 года части 41-й стрелковой дивизии Красной армии вошли в северо-восточные пригороды города — рабочие районы Пересыпь и Куяльник. А посланная в обхват Одессы Кавалерийская бригада Котовского заняла железнодорожную станцию Одесса-Товарная, расположенную к западу. Таким образом город был почти окружен. Рабочие районы не контролировались белой властью уже достаточно долгий период времени. Свободным от большевиков оставался только юго-западный сектор.
После занятия станции Одесса-Товарная Кавалерийская бригада Котовского получила приказ не входить в Одессу, а следовать к селу Маяки — для отсечения всех возможных путей отступления белых из Одессы в северном направлении.
С утра 25 января передовые части Красной армии и малочисленные городские рабочие отряды начали продвигаться с северо-восточных окраин города к центру. Это продвижение происходило легко, серьезного отпора не было. Тем не менее, в центре Одессы офицерские отряды, подчиняющиеся полковнику Стесселю, оказали наступавшим сопротивление. Особенно упорный бой шел за здание Офицерского собрания на Преображенской улице.
Около 11 утра одному из красных отрядов, состаявшему из местных большевиков, удалось выйти на возвышенность Николаевского бульвара, нависающую над портом. В результате жаркого боя большевикам удалось захватить городскую комендатуру, располагавшуюся в Воронцовском дворце. Установив на бульваре ряды пулеметов, они начали серьезный обстрел скоплений людей в одесском порту.
Юнкерские заставы не смогли преградить наступление красных из-за своей малочисленности и отсутствия хорошего вооружения, а пулеметный обстрел порта и прилегающих улиц произвел на эвакуированных страшное впечатление — в порту началась ужасная паника и давка.
Кто-то бросал вещи и пытался вернуться обратно в город, кто-то стремился найти защиту от пуль под стенами портовых сооружений или на оконечности молов, куда пули не долетали... Давка, крики, хаос — все это делало практически невозможной посадку на корабли.
Какие-то солдаты и офицеры, находящиеся в порту, пытались спастись от обстрелов и сбиться в подобие боевых отрядов для того, чтобы оказать вооруженное сопротивление. Но этих самоорганизованных отрядов было абсолютно недостаточно, чтобы заставить красных отступить.
Белые попытались оказать сопротивление и пошли в контратаку в направлениях Военного и Польского спусков, Маразлиевской, Пушкинской и Преображенской улиц. Особо жестокие бои развернулись в самом центре, в районе Дерибасовской.
Однако связь порта с центром города не была восстановлена. После того, как отряды белых один за другим терпели поражение, их настроение поменялось четко и в одну сторону: на скорейшую эвакуацию. Улицы города были покрыты трупами — и это были не только белые солдаты и офицеры, но и случайные прохожие.
Это было страшное зрелище — сваленные в кучу убитые и умирающие представляли сплошную стену, а по камням текла самая настоящая кровь...
После полудня красные заняли центр, а все белые отряды начали окончательно отступать к порту в надежде попасть на уходящие суда. К концу дня части Красной армии и местные отряды большевиков вплотную приблизились к порту и попытались продвинуться к причалам и захватить суда.
А пока в центре Одессы белые вели непрерывные бои, капитаны пароходов — в том числе и зарубежных, и кораблей союзников — в спешном порядке начали отчаливать от причалов и выходить на рейд. Пытаясь попасть на корабль, люди бросались в воду и сколько могли плыли.... Они тонули, а над их головами свистели пули большевиков, которые все ближе подходили к причалам порта...
По словам очевидцев, красная от крови вода в порту была похожа на кипящий котел. В нем отчаянно кричали захлебывающиеся люди, в судорогах тонувшие в водах Черного моря. Это было страшное зрелище, отчетливо врезавшееся в память всем, его видящим. И это ничем не напоминало первую эвакуацию...
Если в апреле 1919 года, во время первой эвакуации, люди в давке теряли или бросали вещи, то теперь было уже не до вещей. Люди теряли жизнь, и было невозможно спастись в этом адском котле, в который превратились спокойные воды одесского порта.
Самым первым вышел на рейд теплоход «Анатолий Молчанов» с генералом Шиллингом и его высокопоставленными офицерами на борту. Он не был загружен полностью, на нем еще оставалось достаточно места, но никому и в голову не пришло вернуться или хотя бы послать шлюпки, чтобы подобрать тех, кто тонул...
Одним из последних уходил транспорт «Далланд». Он шел самостоятельно, без помощи буксира. И застрял во льду на выходе из порта. Воспользовавшись этой задержкой, к пароходу по льду ринулись люди, перепрыгивая со льдины на льдину. Но лед не был сплошным, кое-где был тонким. Ледяные глыбы переворачивались в ледяной воде, и не все добежали. Только через день «Далланд» был отбуксирован на внешний рейд английским миноносцем. На нем было такое количество людей, что корабль еле-еле двигался.
В общем и целом арифметика была такая.
Не смогли эвакуироваться и были захвачены в плен три генерала ВСЮР, около двухсот офицеров и три тысячи солдат (в том числе 1500 больных и раненых, находящихся в госпиталях). Всего в плен к красным попало около 3200 белых солдат и офицеров.
Оставлено было 100 орудий разных калибров, четыре бронированных автомобиля, четыре бронепоезда, несколько сотен тысяч снарядов и патронов, огромное количество автомобильного и авиационного топлива, инженерное имущество и продовольствие с портовых складов, которое не успели погрузить на корабли. В порту остались стоять военный крейсер «Адмирал Нахимов», десантные суда типа «Эльпидифор» — № 413 и 414, подводные лодки «Лебедь» и «Пеликан», несколько неисправных пассажирских пароходов и десять буксиров и военных катеров.
Остались не вывезенными 300 тысяч пудов зерна, еще 50 пудов было обнаружено на баржах, отшвартованных в Карантинной гавани. На пароходе «Александрия» был обнаружен груз новеньких английских мотоциклетов марки «Триумф» и три тысячи пудов каменного угля. Железнодорожные пути на подступах к одесскому вокзалу были забиты составами с грузом продовольствия, эвакуированного из Киева. В числе этих грузов было обнаружено также огромное количество дров, которые не успели погрузить на корабли.
Интересна судьба «Овидиопольского отряда» — последнего отряда белых, которому удалось выбраться из Одессы. В его состав входили отряды полковника Стесселя, представители гражданских учреждений и кадеты из одесского кадетского корпуса — дети в возрасте 10—12 лет. Всего их было 16 тысяч человек, но взрослых мужчин, способных носить оружие, всего около трех тысяч. Они отступили из Одессы ранним утром 25 января и отправились по направлению к Овидиополю, откуда собирались выйти в Румынию.
Но на границе с Румынией их остановили румынские солдаты. Чтобы воспрепятствовать переходу границы, они открыли по отряду огонь. По отряду, где были дети и женщины!.. Пришлось спешно отступать. Но под селом Маяки «Овидиопольский отряд» попал в окружение красных.
Куда деваться и что делать?!. И была сделана вторая попытка пробраться в Румынию — по льду через реку Днестр. В этот раз румыны пустили в ход артиллерию. Потеряв множество людей в результате двух обстрелов на румынской границе и атак красной конницы, от мародеров из местных жителей, представители отряда капитулировали, сдавшись красным. В отряде осталось около 10 тысяч человек.
Многие офицеры — генерал Васильев, барон Майдель — покончили с собой, вместо того, чтобы сдаться большевикам. Перед тем, как отдать оружие, они пустили себе пулю в лоб. Большевики отделили детей-кадетов от взрослых и заперли в казармах в районе последних станций Большого Фонтана. Через несколько часов после этого детей накормили — провизией, оставшейся в порту. А затем отпустили по домам. Тех, кому идти было некуда, большевики поместили на территории бывших городских приютов, где собирались организовать детские дома для огромного количества беспризорных, оставшихся в городе.
К вечеру 26 января все было закончено. В Одессе прекратились уличные бои, а на всех улицах развесили красные флаги. Город перешел в руки большевиков — в этот раз окончательно и бесповоротно. Жителям огромными плакатами, развешанными на центральных улицах, объявили о прекращении огня. Теперь можно было заняться наведением порядка, собрать с улиц трупы и вывезти их за город, ну а раненых поместить в больницы.
В Одессе появились похоронные команды, которые сваливали трупы на огромные телеги, а затем везли к пустырю за Вторым Христианским кладбищем. Там, на пустыре между кладбищем и тюрьмой, были вырыты огромные рвы, куда сваливали всех убитых. Их не закапывали, а потому многие жители города шли в это страшное место, чтобы попытаться отыскать следы своих близких, пропавших без вести во время уличных боев. По окраинам рвов бросались на людей бродячие псы, роющиеся в человеческих останках. Все было кончено. Одесса попала в руки красных. Навсегда.