Вокруг по-прежнему было безлюдно. Зина пробиралась к остановке трамвая, как вдруг… Автомобиль завернул из-за угла с такой скоростью, что из-под шин посыпались искры. Она услышала позади страшный грохот, и в последний момент как-то успела отскочить к стене и прижаться к ней. Затем раздался звук выстрела, выбив фонтанчик штукатурки из-под головы Зины. Не глядя, что произошло, она метнулась в ближайшую подворотню. Автомобиль остановился, грохнули дверцы. Как загнанный зверь, Крестовская металась по узкому двору. Сзади послышались шаги. В отчаянии она изо всех сил заколотила в ближайшую дверь:

— Помогите! Впустите меня!

Шаги за спиной звучали все ближе, все глуше. Дверь открылась. Зина метнулась внутрь. И тут сзади ее обхватили чьи-то руки, а к лицу прижали что-то вонючее и мокрое. Все… Зина почувствовала, как с резкой, стремительной скоростью проваливается в темноту…

Очнулась она от запаха гари. Поняла, что лежит на полу. Через какое-то время увидела, что это тесная комната без мебели, окно которой забито досками. Зина разглядела очертания человека. Это был мужчина, который двигался по комнате какой-то странной, танцующей походкой. В руках его был предмет, похожий на большой бутыль, которым он размахивал из стороны в сторону.

С трудом Зина попыталась сесть и с огромным удивлением увидела, что сумка ее лежит под боком. Все это время она лежала на своей сумке, которую у нее никто не отобрал! Это было похоже на чудо. Зина быстро схватила сумку и засунула себе под юбку. Руки ее дрожали.

Крестовская попыталась изменить положение тела. Скрипнул пол. Мужчина обернулся. Это был незнакомый высокий парень, довольно красивый. В руках у него действительно был бутыль с какой-то жидкостью, которой он поливал все вокруг.

— Что вы делаете? — крикнула Зина.

Мужчина изогнул губы в какой-то странной ухмылке и вдруг принялся напевать:

— Совы не спят… Совы не спят… Вокруг птицы…

— Кирилл, прекрати! — громко сказала Зина, не сомневаясь, кто перед ней.

— Откуда ты меня знаешь? — от удивления он замолчал.

— Почему ты ушел от сов? Тебе же нравилось быть среди них, — продолжала она.

— Они хотели меня убить! Два раза отправили на горящий корабль. Так страшно… В первый раз было жарко… Горели перья…

— Что ты делал на горящем корабле в первый раз?

— Пробить бензонасос… Горячо… Бензин… А тут еще этот…

— Кто?! Кто?!

— Капитан! Наблюдал за мной. Следил. Пришлось поступить с ним так, как поступают совы! Было смешно. У меня не хватило камней, чтобы сделать красивые глаза… Вы видели, какие глаза я делаю?.. До меня они были пустыми, а я делаю их настоящими! Глаза должны быть как камни.

— Я видела. Очень красиво, — пробормотала Зина, с ужасом наблюдая картину этого чудовищного безумия, давшего с детства такие ужасающие всходы…

— А этот… капитан… Смотрел на меня. На меня нельзя смотреть!

— И ты убил капитана эсминца?

— Убил. И мы в шлюпку прыгнули, втроем. А корабль все горел, горел…

— Зачем совы сожгли старый корабль?

— Тренировка! Сказали — учения проводят. Чтобы как на живых людях. Они сказали.

— И ты ушел от сов?

— Сбежал! В окно.

— Зачем ты убил своего деда? — наугад спросила Зина.

— Он смотрел! Я же говорю: он смотрел на меня, а такие глаза быть не должны! — охотно ответил Кирилл.

— Что ты делаешь сейчас? — продолжала она.

— Вам нравится? — он улыбнулся.

— Очень нравится! Что ты делаешь? — закричала Зина.

— Жареных птиц очень любят совы, которые не спят! — размеренно произнес Кирилл.

И вновь, и вновь напевая, по мнению Зины, бессмысленный набор слов, принялся разбрызгивать вокруг керосин, — она поняла это по запаху. Сумасшедший внук таксидермиста собирался сжечь ее заживо. Псих, который сбежал от спецназа — с мыса Черных сов, — и теперь работал на немцев.

Только теперь Зина поняла, что ее ноги связаны. Она потянулась к сумке — это было ее единственным шансом. Ей, можно считать, повезло, что перед ней был больной человек. Кирилл действительно был болен, он не соображал, как здоровые люди, а потому не додумался обыскать ее и забрать сумку.

Все еще напевая, безумный обернулся к ней.

— Вам нравятся совы? — спросил.

— Выпусти меня отсюда! — закричала Зина.

— Ну вот… с вами скучно! А теперь будет весело! — и, обернувшись, он снова принялся разбрызгивать керосин.

Запах гари усилился. Крестовская в углу увидела ведро, из которого шел дым. Там тлели угли. Времени не оставалось… Последний рывок. Рука сжала холодный металл пистолета.

Зина выстрелила наугад. Но Кирилл вдруг широко раскинул руки в стороны, словно его распинали на кресте. Бутыль вывалился из его рук. Ведро перевернулось. Оттуда высыпались искры. Керосин на полу вспыхнул. Начался пожар. Кирилл рухнул на пол, прямиком в эту горящую лужу. Зина рывком содрала веревки с ног и, крепко сжимая пистолет, бросилась к двери. Кирилл был мертв. Она убила человека. Она, врач… Поклявшаяся спасать жизнь… Она послала пулю в живого человека. Рассудок отказывался повиноваться ей…

Дверь оказалась не заперта. Зина толкнула ее изо всех сил… За дверью стоял Анатолий Маринов и молча смотрел на нее. Глаза его были пустыми, такими могут быть глаза человека, который увидел что-то очень страшное, настолько страшное, что не может об этом сказать. В них не было ни радости, ни жизни, ни каких-то других эмоций. Зина отшатнулась, увидев эти глаза. В них застыл ее приговор.

Дым вырвался из-за спины, сзади что-то с громким треском взорвалось. Гарь забила ноздри, горло… Зина закашлялась. Отстранив ее рукой, Маринов заглянул в комнату. Увидел труп на полу.

— Тварь! — повернувшись, он больно ударил ее в плечо, и Зина отлетела к стене, ударилась о камень. Пламя вырвалось в коридор. Дрожащими руками Крестовская держалась за сумку, крепко прижимая ее к себе. Туда она успела спрятать пистолет после выстрела.

С силой схватив Зину за локоть, Маринов вытащил ее на улицу, и вовремя. В коридоре что-то с громким треском рухнуло. Входная дверь ввалилась внутрь, и вскоре вся одноэтажная пристройка, стоящая на отшибе в незнакомом Зине дворе, была охвачена пламенем.

Едкий дым, треск, грохот, звон разбитого стекла, лопнувшего в пламени пожара, все это наполнило пространство какафонией такого жуткого шума, что Зине почудилось, будто она действительно проваливается в преисподнюю. Где-то вдалеке слышались голоса людей, но во дворике не было никого. Зине казалось, что они остались одни во всем мире.

— Кто ты, тварь? — закричал Маринов, с силой трясся Крестовскую. — Ты… убийца… Кто ты?

Все в душе Зины замерло и… оборвалось, упало… А внутри заполнилось такой болью, словно лопнул кровоточащий сосуд. Все произошло именно так, как Зина представляла себе в самых страшных своих кошмарах. Она стала убийцей. Превратилась в чудовище, и теперь вечно будет носить этот смертельный крест за собой.

Собрав волю в кулак, она оттолкнула Маринова, отскочила назад на пару шагов.

— А ты — кто? Предатель и такой же убийца! Кого ты предал, посмотри вокруг? Ты всех предал! На твоих руках больше крови, чем на моих! Будь ты проклят!

— Что ты несешь, больная? — отшатнулся Маринов. — Ты сошла с ума! Ты сумасшедшая! Устроила пожар и убила человека!

— Я? Устроила пожар? — от внутренней боли Зина стала задыхаться. — Что ты вообще тут делаешь? Откуда взялся?

— Ты же сама позвонила мне, попросила прийти и назвала этот адрес! Ты плакала.

— Я? Плакала? Я не могла тебе звонить! Ты сам прислал этого Кирилла, чтобы убить меня! Ты врешь! Предатель!

— Ты звонила! Я узнал твой голос!

— Предатель!

— Зина, у тебя проблемы, ты сходишь с ума… Тебе необходимо показаться врачу!

— Лживая тварь! — Зина больше не контролировала себя. — Грязное, мерзкое ничтожество! Ты спал со мной и одновременно с Лорой Барг! Будь ты проклят!

— Прости. Я виноват, но я ни в чем тебе не лгал. Я люблю Лору.

Этого Зина уже не могла вынести. Теперь, когда она знала правду, ее мозг словно заполнила раскаленная, кипящая волна крови, в которую превратилось ее страдание. Дрожащими руками она начала расстегивать сумку.

— Зина… послушай… — Маринов направился к ней, вытянув руку вперед, — давай поговорим… Я отвезу тебя к врачу. Тебе окажут помощь…

— Не подходи, предатель! — Зина вытащила из сумочки пистолет. Руки ее по-прежнему продолжали дрожать.

— Опусти это немедленно! — закричал Маринов. — Больная дура!

Дрожащими руками Зина нажала на курок, не понимая, что делает и откуда вдруг на груди Маринова, под белоснежной сорочкой, расцвели огромные алые цветы. Он пошатнулся. Цветы, разрастаясь, вдруг заполнили его грудь, обплетая своими смертельными лепестками. Зина закричала. В глазах Маринова застыло удивление. Медленно, словно двигаясь в каком-то замедленном танце, он стал оседать вниз… Вниз… Все больше и больше… До тех пор, пока не упал лицом на землю и не остался лежать так. А Зина продолжала кричать.

Она все еще кричала, когда пистолет выпал из ее рук. Двор наполнился людьми. Рухнув на колени, Крестовская все еще продолжала кричать, зажимая рот и глаза дрожащими руками, словно для того, чтобы больше никогда не посмотреть на солнечный свет. Все вокруг нее пахло порохом и кровью.

Она очнулась, лежа на кровати в той самой комнате, которую так часто видела в своих кошмарных снах. Это была белая комната дома на Слободке, в которой Зина подписала соглашение с Бершадовым. Она лежала, подогнув ноги, лицом к стене. На белой штукатурке стены отчетливо были видны дождевые потеки. Все тело ее было вялым, лишенным жил и костей и превращенным в вязкую массу, способную только растечься по полу. Ее сковал страх. Но тут она, что-то почувствовав, резко обернулась лицом в комнату. За столом сидел Бершадов. Он изучал какие-то документы. Перед ним лежал вечный кожаный планшет.

— Вам лучше? — Бершадов повернулся к Зине. — Признаться честно, вы меня напугали. Пришлось даже позвать врача.

— И что он мне вколол? — голос ее звучал глухо, как у больной. — Первитин?

Бершадов не ответил, просто смотрел на нее испытывающе. Зина села.

— Я убила его, — голос ее задрожал, — я убила двух человек.

— Знаю, — кивнул он.

— Один пытался меня убить, — попыталась она оправдаться.

— Это было допустимой самообороной.

— Второй… Я застрелила человека, — снова повторила Зина.

— Вы застрелили предателя, — сказал Бершадов, — не может человек быть предателем. Не мучайте себя этим.

— Вы знали, — у Зины уже не было сил удивляться, — вы следили за мной.

— Все время, — кивнул Бершадов, — документы, которые вы нашли в квартире Маринова, уже у нас. Все это благодаря вам.

— Он был «совой», «черной совой», внук таксидермиста… Кирилл… — проговорила Зина.

— Я знаю, — кивнул Бершадов, — и одновременно работал на немцев. Его завербовала разведка вермахта.

— Расскажите… Расскажите мне о «черных совах», — попросила Зина, пытаясь отвлечься.

— «Черные совы» — это группа морского спецназа, диверсантов, обученных действовать в первую очередь против международного флота крупных империалистических держав, таких, как Англия и Франция.

— Ну понятно, — зло кивнула Зина, — Германию вы не назвали. Значит, Германия тайно предполагалась в союзники.

— Вы проницательны, — снова кивнул Бершадов, — такой план был. Однако в «совы» попали вражеские агенты.

— Почему «совами» был потоплен старый корабль?

— Это практика, — равнодушно ответил он. — Всего лишь учение. Был выбран старый, не подлежащий ремонту военный корабль.

— А люди? — Зина подумала о женихе Маши.

— Им не повезло, — пожал плечами Бершадов, — что поделаешь. Всегда должен кто-то погибнуть ради общей идеи. Я знаю, что на этом эсминце был жених вашей подруги, Леонид Капустин. Мне очень жаль.

— Неправда, — горько усмехнулась Зина, — вам плевать.

— Впрочем, как и вам, — парировал Бершадов. — Чтобы изучить боевые качества «сов», было решено атаковать корабль ночью. Эти солдаты отличались тем, что не должны были спать, их искусственно лишали сна. «Черные совы» получали препараты, вызывающие бессонницу, притупляющие страх, увеличивающие агрессию и реакцию. Именно поэтому совы должны были действовать на море ночью — так планировалось. В ночном море, особенно зимой, очень плохая видимость, тяжелые условия. Поэтому «совы» создавались исключительно как морские диверсанты, которые будут нападать ночью. Обнаружить корабль в ночном море им помогали дельфины, которые получали те же препараты для бодрствования, что и люди.

— Первитин, — уточнила Зина.

— Именно, — подтвердил Бершадов. — В 1938 году в Германии началось массовое производство первитина. СССР получил об этом шпионские данные и решил заинтересоваться этим вопросом. Поэтому для тренировки и обучения «черных сов» использовался немецкий первитин.

— Который стащили у немцев, — колко вставила Зина.

— Позаимствовали, — уточнил Бершадов. — Целью диверсантов было сделать отверстие в бензосистеме корабля и вызвать пожар. Дельфины должны были вести их на запах бензина. Вторым кораблем стал немецкий. А затем все было опробовано на других иностранных кораблях. Однако вскоре стали происходить неприятности…

— Умирали дельфины… — уточнила Зина.

— Да, — согласился Бершадов, — и мы стали подозревать, что среди «сов» затесался вражеский агент. Многие разведки интересовались этим проектом. Мы вели усиленную борьбу. Агентом немцев был Кирилл, внук вашего таксидермиста, один из «сов». Как диверсант он проник на корабль, зная, что на эсминце будут тренироваться «черные совы». Однако что-то пошло не так.

— Его выследил капитан корабля, и Кирилл его убил, перед смертью пытая рассказом о мифических птицах. Он был болен, — подсказала Зина.

— Именно так, — кивнул Бершадов. — Кирилл спасся потому, что был единственным в команде корабля, кто знал правду. Он же убил агента, который пытался защитить Михаила. Мой агент понял, что Кирилл тоже был «совой», поэтому и пытался сказать вам про сов, говорил, что «совы» повсюду и среди них есть предатели. Кстати, когда вы произнесли эти слова, услышанные от умирающего, — «мыс Черных сов», я понял, что должен следить за вами, отпустив в свободное плавание.

— А рыбак из Затоки? Кто убил рыбака? — нахмурилась Зина.

— Рыбака убили люди Маринова, немецкого шпиона, но не Кирилл, — пояснил Бершадов, — за то, что рыбак случайно подслушал результаты вскрытия тел дельфинов и узнал про первитин.

— А мою подругу?

— Те же самые убийцы. За то, что она подняла шум насчет поисков жениха. Ваша подруга хотела похудеть и нашла подпольную клинику, которая занималась абортами и похудением. Что еще интересует женщин? У Марии были деньги, которые ей как приманку подкинули убийцы. Вот она и наняла некую Галину из клиники, которая делала ей клизмы. Мы уже арестовали Галину, и она дала признательные показания. Кстати, мы надавили и на вашу не случившуюся родственницу.

— Какую еще родственницу? — нахмурилась Зина.

— Лору Барг. И она выдала нам с головой Маринова. Одно время и Лора, и Маринов крутились в Ленинграде. Маринова завербовал итальянец, фашистский агент, который приехал СССР строить военные корабли-гиганты, так как в СССР не было таких специалистов. Пришлось пользоваться услугами иностранцев. А все иностранцы, приезжавшие в СССР, были агентами иностранных разведок. Итальянец-инжерен работал на немцев, Лора крутила роман с этим итальянцем и там она познакомилась с Мариновым, который часто заходил к ним в дом. Он курировал верфь. Зачем он ходил по пятам за итальянцем, спрашивается? Маринов был завербован немцами. Он был в курсе проекта «черных сов», потому что корабль выходил из Одессы, тот самый, первый эсминец. Он был тем шпионом, которого я искал. Вы правильно сделали, что убили его. Вам не стоит себя мучить.

— Произошло то, чего я боялась, начиная работать на вас, — прошептала Зина.

— Умение убить человека — простейшее из умений, — горько усмехнулся Бершадов, — только почему-то оно дается с самым большим трудом.

Зина отвернулась с к окну. На мгновение перед ее глазами промелькнул ослепительный, солнечный день, яркое море и верхушка желтой скалы в кромке прибрежного песка… «Я всегда мечтал просто так гулять с женщиной». Из глаз Зины закапали слезы. Бессмысленно было их вытирать. Не сдерживаемые, они лились по щекам.

— Вам надо отдохнуть, — Бершадов участливо похлопал ее по руке, — вы слишком устали… Не каждый сильный мужчина выдержит то, что выпало вам на долю. Отдохните. Выспитесь. Выпейте коньяка. Плюньте на все. Вам отвезут домой. Вы поймете, что надо жить дальше.

Бершадов встал из-за стола, подошел к старому шкафу и вынул из ящика картонную коробку. Поставил рядом с Зиной.

— Вот. Это ваш спецпаек. Полагается как участнику спецоперации.

— Что это такое? — безразлично поинтересовалась Зина.

— Продукты. Шпроты, колбаса, коньяк, мясные консервы. Хороший чай, кофе. Паюсная икра. Все то, чего вы никогда не купите в магазине.

— Значит, убийцам полагается паюсная икра?

— И шпроты, — в тон ей ответил Бершадов, затем насильно сунул коробку ей в руки, — поезжайте домой.

Ровно в 6 вечера Зина стояла на Пушкинской перед домом номер 16. Вечер был тихим и ясным. На улице было много людей. Они гуляли, наслаждаясь теплой погодой. Влюбленные держались за руки. Дети бегали и весело смеялись. Везде был смех и солнечный свет, медленно, и очень красиво превращающийся в закат.

Зина долго не решалась войти. Зачем она пришла к Лоре Барг? Маринов был мертв, значит, план Лоры провалился. Все было кончено. Она, Зина, убила не только Маринова, но и Игоря Барга. Лора не захочет ее видеть после этого. Но, может, она сделает одолжение и убьет ее, Зину? Каким бы это было счастьем! Но Лора Барг вряд ли станет ее убивать…

Зина все стояла и смотрела в проем ворот. Затем медленно пошла по улице, перешла дорогу напротив. Но что это? По улице шла знакомая фигура. Зина замерла. Это была Юна. Женщина вошла в ворота дома номер 16. Крестовская двинулась за ней. Юна несла две тяжелые сумки, очевидно, с продуктами, поэтому шла медленно и совсем не смотрела по сторонам. Зашла в парадную. Хлопнула дверь. До Зины донеслись отчетливые женские голоса. Она узнала оба. И у нее подкосились ноги, она абсолютно без сил опустилась на ступеньки.

Первый голос принадлежал Юне, а второй… Лоре Барг! Значит, Юна работала у Лоры!

Работала у Лоры! Что-то щелкнуло, загорелось в мозгу с такой силой, что Зина обхватила голову руками!

Ну конечно же, как она могла не понять этого раньше, ведь факты были так очевидны! Какой же дурой она была! Юна — домработница Лоры. Это значит, что иностранным диверсантом, немецким шпионом, которого искал Маринов, мог быть только один человек. И это была Лора Барг! А от Анатолия она получала всю информацию, поэтому ей необходимо было часто бывать у него дома. Маринов был нужен ей только для этого. Его квартира была настоящей находкой для шпиона. Если бы она, Зина, была иностранным агентом, сколько бы ценной информации она могла бы получить там!

Итак, Лора использовала Маринова, как последнего дурака, он не был агентом, и Зина убила его напрасно. Теперь, кстати, становилось совершенно понятно и логично, почему Анатолий появился на месте пожара. Не Зина позвонила ему, а Лора Барг, это был голос Лоры! Маринов пострадал только за свою мужскую глупость, и больше ни за что.

Это Лору Барг, а не Маринова завербовал итальянец на верфи. Она стала работать на немцев, ведь ее семья, семья Барг, так не любила советскую власть!

А Лора любила красивую, роскошную жизнь — деньги, наряды, духи, рестораны, богатых мужчин. Всего этого не было в советской стране. Поэтому она стала шпионкой и вела с Мариновым двойную игру!

Впрочем, Маринов подозревал, что что-то было не так. Он был обеспокоен тем, что кто-то отравил дельфинов, и собирался в Севастополь, чтобы это выяснить. Он хотел разобраться на месте, что произошло.

Что касается Кирилла, то он был еще одним любовником Лоры. Поэтому она с легкостью завербовала его, переманила на свою сторону. В этой компании была и Юна — коренная прибалтийка. Германия была ей ближе, чем советская власть. Юна убила Машу Игнатенко, это она делала ей клизму, а никакая не Галина. Может, этой Галины вообще не существовало в природе. А убить Машу придумала Лора, потому что услышала от Маринова, что Игнатенко его ищет, либо нашла заявление Маши о розыске жениха на его столе.

И в 8 вечера Лора Барг ждала ее не потому, что ей нужны были немецкие препараты. Кстати, и о свойствах первитина Лора могла знать так подробно потому, что была связана с немецкой разведкой! Это же была явная подсказка! Как Зина могла этого не понять? А в 8 вечера Лора ждала ее затем, чтобы убить, а потом выдать ее смерть за самоубийство. А Юна помогла бы ей инсценировать это.

Что же делать? Как поступить? Лора была сестрой Виктора, и она, Зина, любит Виктора до сих пор. Все еще продолжает любить… Зина застонала, обхватив голову руками. Это был страшный, мучительный выбор…

Бершадов явился без опозданий. Зина ждала его на одной из конспиративных квартир, назначив встречу заранее. Она отдала Бершадову немецкие препараты, в том числе и первитин.

— Я нашла это в квартире Маринова, — сказала Зина, — это еще одно доказательство того, что Маринов был немецким шпионом. Возьмите. Вам они нужнее, чем мне.

— Он что-то говорил вам о свойствах первитина? — спросил Бершадов.

— Говорил, — кивнула Зина, — однажды я порезала руку, и он принес аптечку. Там был и первитин. Он принялся мне подробно рассказывать о его свойствах. Так странно. Ведь это было подсказкой. Только человек, который работал на немецкую разведку, мог это знать. Как же я не поняла?

— Никто не проницателен настолько, насколько думает, — загадочно улыбнулся Бершадов.

— Да, и еще. У Лоры Барг, сестры Виктора, работает некая Юна. Именно она сделала клизму Маше. Не Галина.

— Я разберусь, — кивнул Бершадов.

— Арестуйте ее, — Зина продиктовала адрес. Затем пошла к дверям. Бершадов сидел молча, продолжая загадочно смотреть ей вслед.