Мы с Машкой знакомы очень давно. Мне всегда было интересно общаться с ней, в нас вообще много общего. Но если я шумной тусовке предпочитала посиделки на домашнем диване, то подруга моя на этих самых тусовках появлялась довольно часто. «Кабаре», «Галерея», «Пушкин»… сменяли друг друга с завидной скоростью. И вовсе не потому, что страшно было пропустить что-то новое, важное, например очередного свеженького олигарха. С ними-то у нее дела и так обстояли очень даже неплохо. Просто ей всегда нравилось быть на виду, ловить на себе восхищенные мужские и оценивающие женские взгляды. К тому же Машке не нравится это модное холодное слово «олигарх». Она называет их «барашками» — словом не менее модным, но гораздо более приятным, на ее взгляд.

Машка очень любит мясо, предпочитает баранину, причем желательно зажаренную до хрустящей корочки, с лучком да с картошечкой. Ест она это «безобразие» по два раза на день, непременно закусывая соленым огурчиком и хлебушком. И при этом совершенно не беспокоится о лишних килограммах, которые у нее, безусловно, имеются, но абсолютно ее не портят, даже наоборот.

Она давно поняла скрытую страсть мужчин к пышным женщинам и потому никогда не утруждала себя подсчетом калорий. Аппетитное тело, длинные темные волосы, белоснежная кожа, яркие пухлые губы, влажный блеск в глазах — ну кто устоит?

Заприметив Машку, худосочные девицы-охотницы срочно меняли место дислокации, прекрасно осознавая, что сильно проигрывают по всем параметрам. Машка наслаждалась триумфом. Она тоже была «охотницей», просто более удачливой, чем остальные.

Есть несколько грубых определений, соответствующих тому образу жизни, который вела моя подружка. Каждый из вас наверняка уже дал этому свое название. Впрочем, Машка никогда не скрывала того, что она проститутка, и совсем не стыдилась этого.

— Даже наоборот, — говорила она. — Так я еще больше ощущаю себя женщиной. Шлюха — это не профессия, а состояние души. Мне нравится заниматься этим делом. Иногда кажется, что я всегда стремилась к нему. Я — настоящая, стопроцентная женщина, или самка, если хотите. Я не хочу делать деньги, чтобы иметь мужчину. Пусть мужчина делает деньги, чтобы иметь меня.

Вольтер сказал: «Женщина — это человеческое существо, которое одевается, болтает и раздевается». Машка жила именно по этому принципу — и прекрасно себя чувствовала. Такая позиция просто грамотное прикрытие, обман зрения.

Природа хорошо постаралась над Машкиной внешностью. Но она не была просто красивой куклой — мозги у нее тоже присутствовали. С интеллектом все было в порядке. Правда, Машка не любила выставлять его напоказ, зная, что это не очень выгодно в ее положении. Она, так сказать, держала его про запас, на экстренный случай. И при необходимости могла так искусно поддержать светскую беседу, что ее часто приглашали просто для компании, причем платили за это совсем не маленькие деньги.

Вообще, с деньгами у нее все было отлично. Французский писатель Альфонс Карр как-то сказал великую вещь: «Чтобы заработать на жизнь, надо работать. Но чтобы разбогатеть, надо придумать что-то другое!» Здорово, правда? Кстати, имя у мудреца Карра тоже очень подходящее…

Моя подруга отлично умела ладить с мужчинами. Всегда знала, что и как надо сказать, а когда промолчать.

— Нужно уметь ВОВРЕМЯ промолчать, — говорила Машка. — Иногда этого бывает достаточно, чтобы получить то, что тебе нужно.

Она виртуозно подстраивалась под нрав господина, ощущая себя в эти моменты оскароносной актрисой.

«Степень ума, необходимая, чтобы нам понравиться, является довольно точной мерой степени нашего собственного ума»,  — сказал французский философ Гельвеций. Мария же подгоняла степень своего ума под степень ума мужчины — и получала дивиденды. Кстати, к своему удивлению, она осознала, что далеко не все олигархи блещут умом, встречаются среди них туповатые особи. От последних предпочитала держаться подальше, так как не получала никакого удовольствия от общения с ними.

Машка могла себе позволить выбирать, успехом она пользовалась огромным. Ничего похожего на романтические переживания она уже давно не испытывала, совершенно не терзаясь по этому поводу. Просто использовала своих «барашков», как они использовали ее. Будучи неплохим психологом, она находила к каждому особый, отдельный подход.

Всем известно, что сильный пол хочет видеть в нас не просто женщину, — ему нужно, чтобы мы могли быть ему сразу и любовницей, и мамой, и другом. Или чем-то одним (хотя это уже должно насторожить).

— Каждый мужчина в своих мечтах видит женщину, способную сочетать в себе одновременно шлюху и мать, — так недавно сказала мне Машка. Что же, в этом с ней трудно не согласиться. Следовательно, шлюхи будут существовать вечно. Так вот моя подруга безошибочно определяла, кого хочет видеть в ней каждый новый «барашек», и давала ему именно то, чего он хотел. И поверьте мне, она редко ошибалась.

У Машки была цель — во что бы то ни стало выбиться в люди, получить от этой жизни все. Пусть даже и не сразу — ради этого она готова была и потерпеть. Как женщина неглупая, она понимала, что быстро такие дела не делаются. А если и делаются, то ненадолго. «Мир принадлежит терпеливым, — провозглашала она, усмехаясь. — Главное — найти подходящего Короля — и у меня будет Корона. Даже если ради этого мне придется пройти через ад!»

И она упрямо шла к цели. Один мужчина сменял другого, это был чистый бизнес. Машка не верила в любовь, то есть нет, верила, но не ждала. Любовь могла помешать ее планам. Но полюбить мужчину своей мечты она была совсем не против…

Стоял апрель. Солнце светило, как в последний раз. Москвичи наконец сбросили с себя опостылевшую зимнюю одежду. Происходила тотальная выработка эндорфинов.

Мы облюбовали симпатичный ресторанчик в Камергерском и чувствовали себя настоящими француженками. Хотя, с другой стороны, чем мы хуже?

По поводу весны мы устроили себе забойный шопинг. Машка любовалась изящными лодочками от Гуччи, которые, не удержавшись, обула сразу же в магазине. Я тоже красовалась в приобретенной каких-нибудь пару часов назад убийственно декольтированной черной вещице от любимой итальянской парочки. Машка сияла. Через неделю она собиралась в Лондон на свадьбу дочери одного хорошо известного в Москве престарелого ловеласа с очень большим счетом в банке, и, думаю, не в одном. Уж не знаю, который из ухажеров подружки устроил ей это приглашение, но лондонской невесте вряд ли понравилось бы, узнай она краткую биографию некоторых гостей, приглашенных на самое, надеюсь, светлое событие в ее жизни.

— Меня редко подводит интуиция. Я точно знаю, там произойдет что-то интересное, — сказала мне тогда Машка.

Я была живым свидетелем того, как несколько раз «предсказания» моей подруги сбывались, причем до мельчайших подробностей. У Машки вообще было много талантов, но один из них привлекал к ней повышенное внимание знакомых женского пола — она гениально гадала на кофейной гуще. Именно так началась наша дружба с этой ветреной и одновременно расчетливой особой — с гадания. Впервые мы встретились в популярном клубе одного жаркого курортного городка Испании. По просьбе знакомой девочки — дизайнера я пару-тройку раз прошлась по подиуму, демонстрируя ее первую, довольно интересную, на мой взгляд, коллекцию. Моделей катастрофически не хватало, было всего несколько девушек, среди которых Машка выделялась какой-то неординарностью. Она сразу мне понравилась.

После непродолжительного общения я поняла, чем новая знакомая зарабатывает себе на жизнь. Мне было наплевать, ханжой я никогда не была. В наше время каждый имеет право выбора, каждый идет своей дорогой. «И пусть кинет в меня камень тот, кто без греха…» Так ведь в сказано в Библии?

Я в первую очередь фаталистка, и верю в судьбу, в Божье предназначение? Каждый из нас приходит в этот мир с определенной целью. Да, я верю, что мы становимся теми, кто мы есть, совсем не по собственной воле. Хорошо это или плохо? Однозначно ответить невозможно. Если у вас все хорошо, вы благодарите Бога за счастливую судьбу. А если не очень хорошо, то что?

Так вот, после показа, уже под утро, когда почти все разошлись, я заметила Машку, сидящую за столиком. Она «смотрела» в чашку с остатками кофе и что-то тихо нашептывая себе под нос. Я попросила погадать мне.

— Ладно, — сказала она, — сегодня можно.

Я не стала спрашивать, почему можно именно сегодня, и быстро, без удовольствия выпила кофе. Моя гадалка перевернула чашку — и принялась выдавать один за другим такие факты из моей жизни, что мне даже как-то нехорошо стало. Она видела меня впервые в жизни и просто не могла знать таких подробностей обо мне. Как человек довольно скрытный, я сохранила хладнокровие и не выдала удивления, но в очередной раз убедилась в том, что есть все-таки вокруг нас что-то, чему нет объяснения.

Я слышала о том, что гадать грешно, что это приносит неприятности, и убедилась на собственном опыте. За свою сознательную жизнь я гадала всего три раза — и каждый раз буквально сразу же со мной начинали происходить неприятности. Тот случай не был исключением, но сейчас не об этом. Мы проговорили тогда несколько часов. Машка рассказала мне о своей жизни, о детстве…

В ее истории не было ничего удивительного: отец-алкоголик, мама, окончившая свои дни в психиатрической лечебнице, пьяные драки, побои, страх, слезы, отчаяние… В нашей стране так живут тысячи девочек и мальчиков. Брошенные на произвол судьбы, они всеми своими жалкими силенками пытаются выжить в этом страшном мире, уже осознавая в свои годы, что помощи ждать неоткуда. И выживают. Правда, не всегда.

В детстве Машке тоже пришлось выживать. Были и помойки, и воровство, и наркотики. Но она выкарабкалась. Выкарабкалась, потому что был в ее жизни кто-то, кто ждал ее — маленький братик Сашка. Машка любила его больше жизни, готова была идти за него в огонь. А Саня считал Машку мамой и был по-своему счастлив. Разница в возрасте у них была большая — Саня родился, когда Машке было уже десять. Через несколько лет их мама умотала из дома восвояси, и в пятнадцать лет Машка осталась с пятилетним ребенком на руках. Беды закаляют волю и умножают мудрость.

«Мудрость уменьшает жалобы, но не страдания »,  — написал когда-то Козьма Прутков. Старшая сестра поклялась себе, что вырастит Сашку и даст ему все, чего была лишена сама. Именно тогда Машка начала писать новую страничку своей жизни.

— О том, какую власть женщина может иметь над мужчиной, я поняла еще будучи ребенком, — рассказывала Машка. — Всегда любила наблюдать за людьми, за их жестами, взглядами, привычками — это было чем-то вроде хобби для меня. Обычно, встречаясь с новым человеком, пыталась угадать, чем, как он живет, что из себя представляет. И часто попадала в точку. К семнадцати годам я успела прочитать все книжки по психологии, которые возможно было купить в магазине в те годы. Мне было жутко интересно, совпадают ли в чем-то мои собственные выводы о таинствах человеческой души с мнением асов психологии. Иногда просто поражалась, насколько мало «светила» знают о нас, о простых людях. Такое впечатление, что они специально все запутывают, дабы потешить свое самолюбие. Нет, не сомневаюсь, что когда речь идет о психах, без них не обойтись. Но в отношении нормальных людей они явно перегибают палку. Так и предвижу их вопрос: что вы имеете в виду под термином «нормальные люди»? Отвечаю: нормальные люди поймут!

Сейчас, сидя рядом с Машкой на полу в своей гостиной, я с улыбкой слушала подругу, перелистывая последний номер известного модного женского журнала. Многим моим знакомым в таких журналах нравится страница с гороскопом (Понятно почему), а я лично терпеть не могу страничку, где напечатано приветствие от главного редактора. Сколько в нем пафоса, надуманных эмоций и показного цинизма! Госпожа редактор, вспоминайте иногда, что вы не в Париже. А если и там, то в российском журнале вы пишете для российских читательниц. И в следующий раз будьте помилосерднее к нашим весьма ограниченным в средствах женщинам, в очередной раз взахлеб рассказывая о ваших купаниях в шоколадных ваннах швейцарских спа, вечеринках в Куршавеле или покупке в Милане нового платья must-have за «какие-то» три тысячи долларов. В нашей стране более восьмидесяти процентов женщин, не имея возможности даже увидеть весь этот шик, воспринимают ваши «скромные» советы как откровенное издевательство. Поверьте, эго не зависть. Просто примите как совет со стороны. Ну да ладно, я отвлеклась…

Машка отпила глоток вина, купленного нами по дороге.

— Давай сварим спагетти, я соус сделаю, — неожиданно сказала она.

Уже далеко заполночь, наевшись макарон, мы сидели и курили перед окном.

— Ка-айф, — протянула Машка. — Обожаю состояние сытости. Сразу так хорошо, спокойно становится, никуда и ничего не хочется. Ну чем мы отличаемся от животных? Поел, поспал, брачные игры на досуге, дележ власти, размножение, самки, самцы — все то же самое. Единственное, что у нас есть «неживотного» — то, что мы можем размышлять, а это дорогого стоит. Лев выбирает львицу, руководствуясь исключительно инстинктом. Мы же, женщины, если постараться, можем повлиять на выбор мужчины и получить его, даже если изначально ему совершенно не нужны. Что значит «постараться»? Скажем, хорошенько подумать, поразмышлять. Послушать, наконец, совет элитной шлюхи.

— Ты сегодня в ударе, Машка, — засмеялась я. — Хочешь поделиться своими секретами с девицами-неудачницами? С чего это вдруг? Собралась на пенсию? А конкуренции не боишься?

— Не боюсь, — совершенно серьезно ответила Машка. — Я хочу жить в счастливом обществе. Ну не можем мы, Адамы и Евы, быть счастливыми друг без друга. Это в принципе, по природе, невозможно. Даже я, со всеми своими грехами, тайно мечтаю встретить того самого, единственного человека, которому буду нужна вопреки всему.

— И, разумеется, чтобы был с деньгами? — съязвила я.

— Разумеется, — засмеялась Машка.

— В общем, хочешь всего и сразу.

— Ну да.

— А так бывает?

— Все бывает, если очень захотеть.

— Получается, ты хочешь замуж? — спросила я.

— Ну, штамп в паспорте не обязателен, хотя с ним мне было бы спокойнее, если ты меня понимаешь.

— Так за чем дело стало? Тебе ведь столько раз предлагали под венец.

— Понимаешь, солнышко. — Машка устало улыбнулась. — Я ведь все-таки в первую очередь женщина, а уже потом шлюха. Не хочу обжигаться, брак — это слишком серьезно для меня. И потом, разве те, кто предлагали мне свою руку, сердце и кошелек впридачу, — разве они любили меня? Ну конечно, нет. Они в принципе не знают, что такое любовь, и знать этого не хотят. Скажу честно, мне они крайне неприятны. Хорошо я уже достигла верхушки своей «карьеры», могу выбирать и отсеивать. Думаю, именно это их и раззадоривает. Я ведь наперед знаю, что из этого выйдет — так зачем мне лишняя нервотрепка? У меня есть все, чтобы прекрасно обходиться одной. — Машка грациозно убрала пальчиком со лба выбившуюся прядь волос, сверкнув огромным бриллиантом, недавним подарком старого «друга». «Старого» в прямом и в переносном смысле — неделю назад он уже в третий раз стал дедушкой. — Тем более что у меня уже был такой опыт, — подытожила она и потянулась за очередной сигаретой.

Машка не любила вспоминать об этом. Дело было десять лет назад. Мы тогда еще не были знакомы. Стоял конец октября. Машке исполнилось двадцать пять лет, и она отмечала свой день рождения в «Метелице». Собрались только несколько лучших подруг, вечер удался на славу, все были довольны и немного пьяны.

В разгар веселья к столику подошел Вадим, недавний знакомый Машки, умудряющийся удачно совмещать предпринимательскую деятельность с политикой. Заработав кучу денег и врагов на лесном бизнесе, он решил сменить Тюмень на Москву. Благодарные московские соратники по бизнесу подобрали ему огромную квартиру на Арбате, и он благополучно в нее перебрался.

«Агентура» донесла Машке, что живет он один, недавно развелся с женой, а сейчас как раз подыскивает себе новую постоянную пассию. Одним словом, идеальный вариант для прекрасной охотницы. Они часто встречались, причем в совершенно разных местах, в разных компаниях. Машка шутила, что он преследует ее. Ей нравился Вадим. Он никогда не позволял себе ничего лишнего по отношению к ней, всегда был сдержан и довольно скромен. Она даже иногда задавалась вопросом, что он делает в таких злачных местах.

Надо признать, Вадим, стройный, подтянутый, ростом под два метра, с густой русой шевелюрой и с невероятно загадочными зелеными глазами, выделялся на фоне других «барашков». Машке льстило его внимание. Она давно заметила, что небезразлична ему, но не предпринимала ничего, чтобы сблизиться.

Ей даже нравилась эта игра, внезапные встречи, случайные взгляды. Нравилось странное ощущение где-то в животе, возникающее всякий раз при встрече с Вадимом. Особенно притягивали его глаза, было в них что-то необъяснимое.

Машка знала, что не влюблена, просто интуитивно догадывалась, что когда-нибудь, и скорее всего очень скоро, их дорожки пересекутся. Поэтому, когда Вадим появился у их столика, Машка поняла: сегодня между ними что-то случится. Он попросил ее отойти поговорить и, даже не особо подбирая слова, совершенно просто и коротко предложил… как можно скорее переехать к нему, в новую, только что отремонтированную квартиру. Сказать по правде, девушка была ошарашена предложением и, конечно, немного разочарована. Романтика закончилась, еще не успев начаться. Все сразу встало на свои места. Вадим говорил, что Машка подходит ему по всем параметрам, что нуждаться она ни в чем не будет, что в случае ее согласия, она ежемесячно будет получать крупную сумму, которую может назначить сама, что он со своей стороны обещает уважать ее и исполнять любые ее капризы, если она, в свою очередь, будет вести себя подобающим образом. Также она должна была появляться с ним в обществе, встречать гостей в качестве хозяйки дома, по возможности поддерживать уют в их квартире.

— Если я выбираю, то это навсегда. Никуда ты теперь от меня не денешься, — сказал ей тогда Вадим.

Машка не придала тогда значения этим словам.

Quidquid agis, prudenter agas et respice finem. Что означает: «Что бы ты ни делая, делай разумно и предусматривай результат». Таков один из принципов Машки.

Она обещала подумать. «А вдруг это именно то, что мне нужно? — думала она. — Именно тот случай, за который надо цепляться?» Не было никаких очевидных преград для этого шага. Саня учился в английской спецшколе, находился под присмотром «тети Тани», пенсионерки-домработницы, — о нем Машка не беспокоилась. А что еще могло ее держать? Неделю подруга промучилась в размышлениях. Что-то неосознанное беспокоило ее. Наконец она решилась. Встретившись снова, молодые люди еще раз все подробно обсудили. А еще через неделю, собрав все самое необходимое, Машка переехала в роскошную квартиру Вадима.

Сначала все шло хорошо. Вадим был доволен, спокоен — все было именно так, как ему хотелось. Они проводили много времени вместе. Машка просыпалась пораньше, готовила вкусные завтраки, сервировала стол. Они вместе завтракали часов в десять утра, сразу после завтрака за Вадимом поднималась охрана, и он уезжал в офис.

Через месяц под окном Машку ждал новенький BMW последней модели. А еще через месяц ей было предложено выбрать себе ювелирные украшения в лучшем магазине Москвы на сумму, в два раза превышающую стоимость ее новой машины.

Когда-то Машка читала статью об арабских шейхах, которые раз в месяц преподносят подарки свои женам, тратя немыслимые деньги, дабы порадовать их, причем всех сразу. Машка чувствовала себя настоящей восточной принцессой. Иногда радовала новоявленного мужа своим коронным «блюдом» — исполняла для него танец живота, а делает она это прекрасно (я видела). Машка знала, как осчастливить мужчину, она владела многими секретами соблазнения.

Так прошло несколько месяцев. Машка успела немного разочароваться в «семейной жизни», но воспринимала ее как работу или удачное вложение в собственное будущее. Почти каждый день она навещала Сашку, ездила с ним в музеи, на выставки, иногда забирала брата к себе, в их с Вадимом квартиру. Очень много читала, впрочем, как всегда. Записалась на курсы испанского, поскольку давно об этом мечтала, но никак не хватало времени. У Маши с детства была страсть к иностранным языкам, они давались ей очень легко. Подружка в совершенстве владеет английским, легко изъясняется по-итальянски, но любимым считает французский, иногда общаясь на этом языке, как барышня-дворянка XIX века, приводя в восторженный трепет тех, на кого этот прием был рассчитан.

А что касается барышень-дворянок, то тут я не далеко ушла от истины. Дело в том, что Машка по линии матери — прямой потомок одной из старейших фамилий царской России. Когда-то, в детстве, мама рассказывала девочке, что, оказавшись в крайне тяжелом финансовом положении, ее прапрабабка, светская красавица Мария Алексеевна Н-ская, умудрилась сохранить полученные в наследование поместья и огромный дом в Питере, позволив сразу нескольким особо важным государственным мужам оказывать ей знаки внимания. Причем так у нее все ладно получалось, что ни один из них даже не догадывался о существовании остальных. Дамы в обществе Марию Алексеевну ненавидели и откровенно игнорировали, мужчины же боялись, предпочитая держать язык за зубами. Многие списывали «плохое поведение» прелестницы на турецкие корни ее деда, когда-то прославившегося при дворе как неутомимый бабник.

Шел шестой месяц «добровольного заточения» Машки. Привыкшая все и всегда делать сама, она уже тяготилась постоянной заботой Вадима о ее персоне и даже подумывала дать обратный ход. Очень не хватало прежней неспокойной, неуравновешенной жизни, постоянного драйва новых, подчас опасных приключений. Нет, у них с Вадимом все было хорошо, может, даже слишком хорошо. Они часто выходили «в люди», и, как прежде, внимание всех мужчин было приковано к Машке. Перед ними выступали самые популярные артисты, они пили самое дорогое вино… Но ее это уже не грело. Однажды, в один из привычных совместных вечеров, Машка, решившись, собиралась намекнуть Вадиму о возможно скором уходе, когда он поднял на нее свои красивые холодные глаза.

— Я хочу жениться на тебе, — сказал он. — Что ты об это думаешь?

От неожиданности девушка вытаращилась на него, совершенно не зная, что ответить.

— Интересная реакция, — усмехнулся Вадим. — И как сие понимать?

— А сие понимать так: я только что собиралась сказать тебе, что решила уйти, — сказала Машка твердо. — Ты прости, ты очень хороший человек, но эта жизнь не по мне. Все было бы по-другому, наверное, если бы я любила тебя, но у меня не получилось. Прости, — еще раз произнесла Машка.

Вадим медленно поднялся, и, ничего не говоря, вышел из комнаты. Машка продолжала сидеть, думая, что, наверное, пора идти собирать вещи.

— Вадик, — крикнула она, — все когда-нибудь кончается, давай останемся друзья…

Машка не успела договорить — большая, тяжелая мужская рука со всего размаха въехала ей в затылок. Она хотела крикнуть, но не смогла — Вадим тут же ударил еще, потом еще и еще раз. Бил он толково, со знанием дела. Его, когда-то казавшиеся Машке красивыми глаза горели дикой ненавистью.

Все было как в тумане. Машке казалось, что это длилось вечно: удары не прекращались. Разбив руки в кровь, он стал бить ногами. Несколько раз поднимал ее полуживую и бил об стену лицом. Она уже не чувствовала тела, мысли путались и сопротивляться почему-то совсем не хотелось. Девушка и не подозревала, что можно так бить, хотя ей уже было все равно. А перед глазами стоял Сашка — единственный любимый человечек, который так ее ждал. Машка потеряла сознание.

Очнувшись, она попыталась открыть глаза. Вокруг все расплывалось, тело одеревенело, ужасно болела голова. Машка не сразу вспомнила, что случилось. Постепенно появлялось ощущение реальности. Откуда-то изнутри вырвался приглушенный стон:

— Мамочка, забери меня отсюда, мамочка… — Ей стало так невыносимо жаль себя!

— Ну что, жива? — услышала она голос Вадима.

Машка попробовала обернуться, но почувствовала резкую боль и снова беспомощно упала на пол. Мужчина подошел ближе и стал осторожно вытирать кровь с ее лица. Его белый джемпер от Brioni был весь забрызган кровью.

— Ты сама виновата. Сидела бы себе на месте… Ну чего тебе не хватало? — Он нагнулся к ней. — Ну куда ты теперь от меня денешься?

Машка посмотрела в его холодные зеленые глаза — в них уже не было никакой тайны. Так, обыкновенные глаза садиста.

Потом приходил врач, совсем сопливый мальчишка. Осторожно осмотрев Машку, он что-то написал на листочке и отдал его Вадиму.

— Сотрясение мозга точно, и это как минимум, — сказал он тихо. — Надо везти в больницу, и как можно скорее.

Вадим замотал головой:

— Сами разберемся.

Несколько дней Машка не поднималась с кровати. То приходила в себя, то снова проваливалась в забытье. Вадим не отлучался от нее ни на шаг, кормил с ложечки, носил в туалет, менял постель. Она не говорила ни слова, даже не смотрела на него. Постепенно начала вставать сама. Силы возвращались, мысли выстраивались в привычном порядке. Вадим в буквальном смысле на коленях просил простить его, клялся, что больше это никогда не повторится, умолял остаться, не оставлять его. Как-то ночью, дождавшись пока опостылевший любовник уснет, Машка тихо подошла к нему, спящему, и, ни секунды не медля, обыкновенным ножом из его собственной кухни полоснула Вадима по щеке, быстро и абсолютно хладнокровно. Почти как у Тарантино. Удивлены? Я, честно говоря, очень. Такого способа мести можно ожидать от какой-нибудь строптивой кавказской княжны. Но чтобы так поступила русская Маша?! Хотя в каком русском нет восточной крови?

Неважно, что было после, можно только себе представить. Но одно я знаю точно: живая и невредимая, Машка вскоре покинула квартиру на Арбате, а через несколько месяцев вместе с Сашкой и «тетей Таней» вселилась в симпатичный коттедж пресловутой Рублевки, подаренный ей Вадимом.

Он еще какое-то время прожил в Москве. Женился, у него родился сын. Потом уехал в Бельгию, и с тех пор Машка о нем больше ничего не слышала — чему, впрочем, очень рада.

Признаюсь, мне отчасти жаль Вадима. Он по-своему любил ее. А Машка всего лишь отлично справлялась со своими «профессиональными» обязанностями. Она не обещала любить и была честна.

Да, физически мужчины гораздо сильнее нас, но не надо обманываться относительно их чувств. Я ни в коем случае не оправдываю подобный садизм по отношению к женщине, это непростительно. Но в данном случае это был единственный для Вадима способ разрядиться.

А еще, честно говоря, хотела бы я знать, что отвечает Вадим, когда ему задают вопросы о происхождении шрама на щеке, оставленного на память моей Машкой. Вряд ли мужчина говорит правду…

— Он всегда будет помнить обо мне. Я оставила ему свой автограф. «Курица — не птица, женщина — не человек?» Как бы не так! — будто читая мои мысли, сказала Машка. — Не знаю, может, дело в восточной крови, но меня легче сразу убить, чем заставить покориться против собственной воли. Слишком уж я свободный человек. Никогда и никому нельзя позволять унижать себя, бить, топтать. Женщины годами терпят скотское обращение от своих благоверных. Зачем? Да лучше до конца дней оставаться одной, чем добровольно превращаться в тряпку. Нельзя позволять вытирать о себя ноги, все равно ничем хорошим это не закончится. Еще никогда не заканчивалось. Я не феминистка, но в этом с ними солидарна. У нас всего одна жизнь. Драгоценная жизнь. Мы просто не имеем права растрачивать ее попусту. И неважно, кто ты — скромная домохозяйка или акула-куртизанка — мы все имеем право на счастье.

Потом мы почему-то плавно перешли к рассуждению о нелегкой участи жен алкоголиков.

— Вот им уже давно пора поставить памятник за благородство и терпение, — сказала Машка. — Этого никогда не сможет понять тот, кто через это не прошел. Только вот бесполезно все, никому такой героизм не нужен. Это — замкнутый круг. Алкоголик — больной человек, и излечиться он может только если САМ очень этого желает, и никак иначе. Конечно, жалко, но здесь приходится выбирать. Или твоя жизнь, или его.

Светало, а спать совсем не хотелось. Машка подошла к трюмо и стала внимательно разглядывать свое отражение. Совсем без косметики, с чуть по-детски припухлыми глазами и едва заметно вздернутым носиком, сейчас она была похожа на ребенка. Да, мужчинам было от чего терять голову.

Машка заплела волосы в косу и обернулась ко мне:

— Ты думаешь, я грешница? — спросила она вдруг. Мне не надо было искать ответ, я всегда его знала:

— Ты — просто хороший человек, Машка, — сказала я. — А для меня это главное, остальное меня не интересует.

Она довольно улыбнулась.

— А мне ведь почти 35, — снова сказала она невпопад.

Надо сказать, что я чуть ли не единственный человек, которому известен ее возраст. Подруга часами умасливает себя всевозможными кремами, сыворотками, желе. Выглядит она лет на 25–27, и под расстрелом никогда не проболтается о возрасте. «Легче спросить старика о том, когда он умрет, нежели женщину о том, когда она родилась»,  — верно подметил французский писатель Жан Лабрюйер.

Кстати, господа депутаты, подумайте на досуге: может, стоит вовсе отменить графу о возрасте в паспорте? Хотя бы у женщин, если вам, мужчинам, это совершенно безразлично. Ведь наука не стоит на месте — пятидесятилетние выглядят на тридцать, и за это мы готовы целовать руки докторам age-технологий. Так осчастливьте и вы нас со своей стороны, господа законодатели-заседатели. А то не хочу даже думать, как в будущем, выглядя на 35 в свои 70, буду униженно себя чувствовать, предъявляя молоденькой сотруднице на таможне свой паспорт…

— Ты это к чему? — удивилась я неожиданному приступу откровенности подруги.

— Когда-то давным-давно мама сказала мне, что это число изменит все в моей жизни — ей то ли приснилось, то ли еще что-то. Как думаешь, правда?

— Не знаю, я в отличие от тебя гадать не умею.

— Что бы там ни было, а мне нравится жить, — зевнув, сказала Машка. — Нравится пробовать, побеждать, даже ошибаться. Каждый новый день — это новая жизнь. И проживать его нужно как последний. Жизнь так часто бывает жестока, она испытывает нас на прочность. Но сдаваться нельзя. Чтобы наступила весна, надо пережить зиму. Смысл в том, что именно тогда, когда начинает казаться, что хуже уже быть не может, наступает тот самый момент истины, которого так долго ждешь — и в результате, зачастую абсолютно неожиданно для себя, получаешь даже больше, чем мечтал. Но если мы на попытки жизни потрепать нам нервы начинаем жаловаться и жалеть себя, то удача пройдет мимо, не удостоив нас вниманием. Не проиграв, не одержишь победу. Когда Бог закрывает одну дверь, он открывает другую. Надо научиться жертвовать, отказываться от чего-то нужного в пользу более важного. Я научилась этому, и моя жизнь очень изменилась с тех пор.

Я во многом была согласна с Машкой. Не раз убеждалась в справедливости ее теории. Английский политик Уильям Пенн как-то сказал: «Нет страдания — нет спокойствия; нет шипов — нет трона; нет наглости — нет славы; нет креста — нет короны». Вся Машкина жизнь в этой фразе.

— Мы, люди, можем все, — продолжала моя подруга. — Главное, верить в свою мечту. Если мы чего-то очень хотим, это обязательно сбудется. И почему бы умной женщине не достигать своих целей с помощью мужчины или даже разных мужчин? Зачем тогда, скажите на милость, мы созданы красивыми и соблазнительными, если не для того, чтобы использовать их? Я так думаю: если они претендуют на самое дорогое, что есть у нас — красоту и молодость, почему мы не можем претендовать на самое дорогое, что есть у них — деньги? В моих словах нет цинизма. Ну, если только чуть-чуть… — Машка потянулась и хитро улыбнулась. — Мы все по природе своей шлюхи, и это настоящий дар в умелых руках. Я хотя бы не стесняюсь в этом признаться. Покажите мне хоть одну женщину, которая добилась чего-то без помощи мужчин! Таких нет. А если и найдется такая, могу точно сказать, что она — гораздо больше мужчина, чем женщина, эдакий психологический гермафродит. Или просто врет.

Тут я почти полностью с Машкой согласна — в каждой из нас живет колдунья. Так отчего же тогда, если все мы обладает таким даром, только у некоторых получается хорошо устроиться в жизни? А потому же, почему мы все можем петь, но великими певцами становятся только единицы! Кроме дара надо еще иметь талант этим самым даром грамотно пользоваться. И самые способные из нас это уже сделали. Не имеет значения, в какой сфере ты захочешь добиться успеха: иметь возможность купить «Мерседес» у официального дилера, путешествовать по миру в люксе или просто стать счастливой матерью семейства — метод достижения цели всегда примерно одинаков.

И совсем не обязательно для этого даже менять себя внутренне или внешне. Главное — смотреть на все через призму супер-увлекательной игры. Мы ведь, женщины, все в душе немного актрисы. И каждая из нас может добиться в этой жизни всего, чего пожелает, но надо приложить усилия. Особенно если вам не посчастливилось родиться красавицей.

Я знакома с женщинами настолько на первый взгляд страшненькими, что просто диву даешься, когда узнаешь, чего они добились в жизни. Просто они гениально умеют пользоваться даже теми крохами, которыми их наградила природа.

Поверьте, научиться этому можно. Соблазнительницами не рождаются, ими становятся. Главное здесь — опыт, но если найдется кто-то, готовый поделиться своими секретами соблазнения, то стать супер-женщиной можно за очень короткий срок! Совсем на самом деле неважно, как Машка получила такой опыт (вполне возможно, у нее это еще и в генах). Важно то, что теперь я могу вам о нем рассказать.

Кстати, узнав о моем намерении написать книжку, где будет говориться в том числе о самых настоящих Машкиных похождениях, она отнеслась к этой идее скептически, но не протестовала.

Что же касается приключений… Думаю, стоит рассказать эпизод из жизни моей подруги, который перевернул ее судьбу. Я не раз говорила Машке, что это настоящий захватывающий сюжет для американского кино, эдакого крутого боевика или психологического триллера. Но если учесть, что все это происходило на самом деле, в реальной жизни, то становится даже немного не по себе.

Я вообще уверена, что если бы Машка решила написать автобиографию, она в кратчайшие сроки разошлась бы многомиллионным тиражом. Но пока, насколько я знаю, писать она не собирается. Так что за нее это частично сделаю я.

Итак, центр города, разгар рабочего дня. Нечто, распространяя вокруг себя жуткую вонь, лежит свесившись со скамейки. Разбитая губа, синяк под глазом. Бабульки на соседней скамейке бодро обсуждают сие местечковое событие дня.

— Здоровенный детина, а работать не хочет.

— Ему и сорока еще нет, а посмотрите до чего дошел.

— Да Любка небось домой его не пускает. И правильно делает! — сверкает праведный гнев в глазах маленькой, юркой старушки в белом платочке на седых волосах.

Тут вступает оппозиция в лице грузной сердитой соседки:

— Какой-никакой, а мужик. Другого-то у нее, поди, нет, а деньги ей Сережка приносит. Вот пускай и терпит, за мужиком-то спокойнее.

— Тьфу ты! — в сердцах бросает божий одуванчик в платочке. — Где мужик-то, этот, что ли? Да лучше никакой, чем такое сокровище!

Сидя в прохладном зеленом скверике обычного московского двора, Машка с интересом наблюдала эту картину. Сергей Валерьевич Голин, джентльмен со скамейки, был, как ни удивительно, единственной причиной ее здесь появления. Он приходился законным супругом некой Любови Голиной, чья судьба с недавних пор причудливо сплелась с судьбой Машки, и отцом девочки Дашеньки, трех лет от роду. В данный момент Дашенька находилась в загородном Машкином доме под неусыпным надзором незаменимой «тети Тани», которая, отметив недавно семидесятилетний юбилей, тем не менее оставалась «правой рукой» моей подруги.

Даше была отведена отдельная комната с большой взрослой кроватью, заваленной горой только что купленных мягких игрушек. Машка специально выделила день для покупки всевозможных детских радостей. Ей были приятны эти хлопоты. Редко проявляющая интерес к чужим детям, Машка, неожиданно для себя, почувствовала почти материнскую нежность к девочке, таким странным образом оказавшуюся в ее доме.

Но начнем по порядку…

Машкино утро всегда начинается приятно. Ей жуть как нравится просыпаться в своей просторной, недавно отремонтированной комнате. Особенно когда она вся насквозь залита солнцем, и неважно, зима на дворе или лето. Комната ее находится, как принято, на втором этаже, за неимением третьего. Машка хотела именно двухэтажный дом — такой, как на картинке, которую она когда-то вырезала из журнала (какая-то рок-звезда позировала на фоне своего особняка в Калифорнии).

— В Америку меня совершенно не тянет, — говорила она. — Я найду себе точно такой же здесь, в Москве.

И нашла. Может, не точную копию, но тоже очень ничего. На Рублевке. Правда, именно этот факт не особо радовал мою подружку.

— У них там нездоровая, темная аура, — рассуждала Машка. — Не очень-то приятно жить среди несчастливых людей, из кожи вон лезущих, чтобы ни в чем не отстать друг от друга. А эти женщины? Ходячие мертвецы, разряженные по последней моде. До них же дотронуться страшно — вдруг ноготь отвалится или имплант какой из попы выскочит? Несчастные существа, мающиеся от безделья, от бесконечных диет и ненавидящие за это весь мир, включая своих бедолаг-мужей, редко упускающих возможность тихо увильнуть от вечно голодных жен-скелетов к более земным, сытым женщинам… Вчера в «Седьмом континенте» случайно столкнулась с тощей хозяйкой одного из жуковских дворцов. Водит за собой втайне ее ненавидящего здоровяка-охранника, заставляет его собирать сумки с продуктами. Ну скажите мне на милость, какая связь между bodyguardom и пакетом молока? Бедняга раскладывает еду по пакетам, а она демонстративно, на весь магазин, орет на него за нерасторопность. Понятно, все дело в культуре. То есть, если быть точнее, в ее полном отсутствии. «Из грязи в князи». Но на этой Рублевке же почти все такие!

Машка проснулась часов в 12 дня. Она всегда просыпается примерно в это время. Может, она и выглядит на десять лет младше своего возраста, оттого что спит не меньше десяти часов в сутки. Машка сладко потянулась, посмотрела в окно и, как всегда, подумала, что жизнь все-таки хорошая штука.

Каждое утро начиналось по одному и тому же сценарию. Сначала Машка шла в свою шикарную ванную, закалывала волосы и долго с удовольствием умывалась.

Машка — настоящая ароматоманка, вся ее ванная заставлена всевозможными тюбиками, баночками, бутылочками с любимыми ароматами. Один из главных фаворитов — сандал. Когда бы я ни приходила к ней в дом, в нем неизменно витал этот аромат. Сандаловые палочки подружка каждый вечер зажигает в гостиной. Кажется, каждая комната в этом доме, как, впрочем, и его хозяйка, насквозь пропитались сладким восточным ароматом. Если кто еще не пробовал, очень рекомендую, не пожалеете. Необыкновенный запах! Может, отчасти поэтому я так люблю бывать у Машки в гостях. При этом она, наверное, единственная знакомая мне женщина (кроме моей мамы), которая умеет грамотно пользоваться запахами. И когда наконец наши девушки научатся правильно применять духи? Ну зачем выливать на себя по полфлакона в день? Иногда в буквальном смысле невыносимо стоять рядом (простите, у меня очень чувствительный нос).

Вопреки здоровому образу жизни, Машка душ по утрам не принимает, потому как считает запах собственного тела (особенно после сна) самым действующим афродизиаком.

Умывшись, она сбрызгивает лицо водой «Avene» и только после этого начинает тщательно изучать его в маленьком увеличительном зеркале на стене, разумеется, на предмет появления морщин. Чаще всего увиденное ее радует, и, послав зеркалу воздушный поцелуй, Мария, довольная, принимается за волосы, причем редко пользуется расческой, предпочитая просто взбивать их пальцами. Между прочим, отличный прием!

А затем начинается самое интересное — завтрак. Машка обожает завтракать, долго, с расстановкой. Она заваривает себе имбирный чай в миниатюрном китайском чайнике, намазывает на хлеб любимый черносливовый джем, открывает очередную книжку… Завтрак затягивается часа на полтора. Это настолько важный для Машки ежедневный ритуал, что даже телефоны на это время отключаются. Подружке нравится завтракать в уединении. И если раньше абсолютную идиллию нарушал брат Санька, то сейчас, он живет в пригороде Парижа, куда его отправила на учебу любящая сестра, никак не может помешать ее излюбленному ритуалу.

В то воскресное утро Машка, как всегда, не торопясь, завтракала в своей светлой, недавно выбеленной кухне, когда услышала звонок в дверь. Послышались голоса «тети Тани» и давней знакомой Люции, в девичестве Люськи, которая никак не могла смириться с немодным именем, и к своему двадцатилетию, не долго думая, нарекла себя новым, куда более подходящим, на ее взгляд, к ее «божественному» образу. Правда, по паспорту она до сих пор значилась Людмилой (никак до этого руки не доходили).

А еще у Люськи, как у очень стильной девушки, имелось не менее стильное прозвище, или, если пожелаете, кликуха: Люська — «золотая ручка». Вероятно, кликуха эта взялась у нашей знакомой по аналогии с другой «золотой ручкой» — Сонькой, известным историческим персонажем. Дело в том, что кроме модных сумочек и туфелек от Moschino у Люськи было еще одно модное увлечение, или, лучше сказать, мания — где бы она ни появлялась, в роскошном ресторане или в гостях у собственной тетки, она обязательно брала себе что-то на память: серебряную ложку, например, или изящную коллекционную перечницу. Ну, у всех нас свои тараканы в голове. Каждый развлекается по-своему.

Одним словом, Люське было за что не любить свое имя.

И все же я, если позволите, буду именовать ее именем настоящим, оно ей подходит гораздо больше.

Люська считала себя красавицей, вернее, говорила, что так считает. Только вот другие ее точку зрения не разделяли, что Люську крайне злило. Девушка она была очень высокая (183 см) и худая, даже слишком худая. Причем никаких усилий Людмила к этому не прикладывала, а даже наоборот, время от времени пыталась набрать вес.

Люське всегда казалось, что у нее много общего с Софи Лорен, и очень этим гордилась. Расстраивало одно: если параметры прекрасной итальянки — 100–60-100 (если ошиблась, не обессудьте, это я на глаз), то Люсины не дотягивали до 80–60–80 (это тоже на глаз). Чтобы успокоить себя, наша девушка вспоминала о своем модельном прошлом, уверенная, что Софи Лорен с ее нестандартными параметрами туда бы точно не пустили.

При всей своей неординарной внешности, Люська была очень даже ничего. Самым примечательным в ней были огромные, просто невероятно огромные губы, причем натуральные. Она ими очень гордилась. И красила исключительно в красный цвет, отчего напоминала экзотическую рыбу.

Люське было лет тридцать, выглядела она тоже лет на тридцать, но говорила всем, что ей только что исполнился 21 год. Мужчины верили или просто делали вид. А еще она совершенно не могла терпеть рядом с собой симпатичных девушек, и общаться предпочитала только с теми, кто, на ее взгляд, не годился ей в конкурентки. Исключением была Машка, которую Люська действительно искренне любила и была ей по-настоящему преданна. Моя подруга была для нее кем-то вроде наставницы, так как многому научила бывшую модель за годы знакомства.

Люська, должна сказать, несмотря на все ее недостатки, была довольно приятной, порой уморительно смешной девчонкой, хотя, признаюсь, немного глуповатой. Ее непосредственность притягивала. Из-за этого барышне многое сходило с рук, кроме одного — пьяных выходок.

Люська пошла в отца-алкоголика. Пьянела буквально от запаха спиртного. А уж если выпивала, так просто впадала в бессознательное состояние, из которого ее зачастую выводили с использованием грубой физической силы. Поскольку по-другому остановить словно идущую на таран и одновременно гавкающую двухметровую девицу, вооруженную наточенными розовыми ногтями и острыми выступающими костями, не имелось никакой возможности.

Совладать с пьяной Люськой решались только самые отчаянные. Самые нетерпеливые из них не находили ничего лучшего, чем просто «выключить» неуправляемую девицу метким ударом по голове. Не раз она дралась с охраной в клубах, ругалась с милицейскими патрулями, отсиживалась в «обезьяннике».

Однажды на почве этой слабости с Люськой произошла история, вспоминая о которой Машка до сих пор готова символически придушить подругу. Хотя и рассказывает теперь обо всем произошедшем со смехом. Но тогда ей было совсем не до смеха.

А случилось вот что. В один из голодных, так сказать, «неурожайных» периодов своей жизни Люська обратилась за помощью к Машке. Та, как настоящая подруга, проявила отзывчивость. Как раз в этот момент один из постоянных клиентов, назовем его Павел, пригласил ее к себе домой как украшение стола, за которым должны были собраться очень важные для него партнеры по бизнесу из Германии. Машка взяла с собой Люську.

Начиналось все очень хорошо, не было никаких предпосылок для неприятностей. Машка по просьбе хозяина дома все внимание сосредоточила на одном из гостей, пузатом весельчаке Клаусе. От его расположения духа зависело очень много. Именно его настроением Машка и занималась.

Потом была баня. Люську, рвавшуюся попариться вместе с мужчинами, Машка заставила остаться с ней, так сказать, под присмотром. Та, бурча, подчинилась.

Клаус, пребывающий в приятном предвкушении от обещанного массажа, намотав на свой шарообразный живот простыню, вышел из парилки и, причмокнув языком, ущипнул за зад подвернувшуюся под руку Люську, взвизгнувшую от неожиданности.

— У, фриц — прошипела она себе под нос. — Еще руки распускает.

Машка подозрительно покосилась на подругу.

— Ну-ка дыхни, — потребовала она.

Люська послушно дунула ей в нос. Машку аж передернуло:

— Когда ты успела?

Но Люська и не думала каяться.

— У меня дед воевал. И прадед, — ни с того ни с сего заявила она гордо. — Чего им здесь надо, этим фашистам?

Тут Машка поняла, что пора ставить подругу на место.

— Слушай, — серьезно начала она, — ты что это мне тут устраиваешь? Умоляла подбросить тебе правильного мужика — пожалуйста, бери, не хочу. Любого. Но Клауса обрабатываю я. Так что не мешай мне работать. Я на работе, понятно?

Люська уже с меньшим апломбом кивнула головой.

— И чтобы больше ни одного глотка! Ни одного! Или прямо сейчас отправляйся отсюда!

— Хорошо, хорошо, не психуй, — надула щеки Люська. — Я все сделаю, как ты скажешь.

— Вот и ладно, — успокоилась Машка. Достала из сумки бутылочку с маслом иланг-иланга и протянула ее Люське. — На, подогрей его немного.

Люська без возражений отправилась на кухню. Она не в первый раз исполняла подобные просьбы своей подруги.

Клаус же был препровожден в одну из гостевых комнат. Машка приглушила свет, уложила немца на кровать и стала осторожно массировать ему голову. Вскоре он уже сладко посапывал под ее руками.

— Пусть дрыхнет, — тихо сказала она подоспевшей с маслом Люське.

— Гитлер капут! — провозгласила Люська и нетвердой походкой подошла к тумбочке рядом с изголовьем кровати.

— Что, еще добавила? — спросила Машка строго. — Ты уже еле на ногах держишься.

— Да нормально все, — отозвалась Люська. — Что, спать с ним будешь? — спросила она с иронией. — Или обойдешься одним массажем?

— А ты хочешь меня заменить? — отрезала Машка.

— Нет, он не в моем вкусе, — хихикнула бывшая модель.

— Какие мы разборчивые! — Машка стянула с притихшего немца простыню. — Иди давай, тоже поработай, обслужи кого-нибудь из гостей! Зря, что ли, я тебя с собой тащила?!

— Да и пожалуйста, хоть всех сразу, — важно сказала Люська. — Тут любой будет получше твоего Клауса.

В этот момент, то ли услышав свое имя, то ли еще от чего-то, Клаус закряхтел и открыл глаза. Увидев рядом с собой обтянутый узенькой кожаной юбкой Люськин зад, он смачно хлопнул ее по попе.

Люська возмущенно повернулась лицом к немцу:

— Ты что руки распускаешь, фашист проклятый?!

— Цыц! — прикрикнула на нее Машка и, мило улыбаясь, по-английски обратилась к немцу. — Я помассирую вам спину?

Тот одобрительно кивнул головой.

Машка указала Люське глазами на масло, запахом которого уже успела наполниться вся комната.

Люська взяла бутылочку из маленькой кастрюльки с водой и стала откручивать крышку…

В тот момент, когда Машка заметила пар, исходящий от воды, в которой грелось масло, ее подруга уже поливала им спину несчастного Клауса. Машка в ужасе зажала рукой рот. Люська же в недоумении уставилась на спину немца, которая за мгновение поменяла свой поросяче-розовый оттенок на ярко-красный цвет корриды.

— Ой, — сказала Люська.

В ту же секунду уже абсолютно трезвый Клаус заорал таким благим матом, что неудивительно, если его услышали в родном Дюссельдорфе.

Машка подлетела к Люське и хорошенько заехала ей по лицу. Та, видимо желая немедленно оправдаться, схватила с тумбочки кастрюльку, но споткнулась о ножку кровати и со всей высоты своего гигантского роста грохнулась на беднягу Клауса. Кастрюля пришлась ему аккурат по голове.

Неизвестно, чем бы окончился этот день для Люськи, если бы не ее более опытная подруга. Машка умудрилась довольно быстро привести Клауса в чувство. И он все-таки получил обещанный массаж (и даже с «процентами»). Под конец встречи немец уже пребывал в таком благодушном расположении духа, будто ничего катастрофического и не случилось. Правда, ради заглаживания вины Машке все же пришлось и дальше ублажать гостя, навещая его все остальные дни пребывания в столице.

Зато произошедшее в «массажном кабинете» осталось тайной для Павла. И он очень удивлялся каждый раз, когда при упоминании о Люське, немец начинал заикаться и хвататься за спину.

Желанный контракт Павел получил. А Машка получила совсем не скромные комиссионные. Люська же до сих пор уверяет всех, что горячее масло стало для Клауса дополнительным возбуждающим.

И вот в то спокойное расслабленное утро как всегда бодрая, сияющая Люська ураганом ворвалась на кухню и бросилась Машке на шею. Затем, даже не думая спрашивать позволения, налила себе чаю и в секунду проглотила сразу два Машкиных бутерброда. Машка уже внутренне смирилась с тем, что тихий завтрак отменяется.

— И как ты умудряешься каждый раз проезжать мимо охраны без пропуска? — поинтересовалась она.

— Ты еще спрашиваешь? — хихикнула Люська. — Твоя школа!

— Ну, не льсти себе, — буркнула Машка, вставая из-за стола. — Что в такую рань?

— Рань? Да уже час дня! — Люська заталкивала в рот третий бутерброд.

— Поразительно! Ешь, как лошадь, а худая, как щепка. Не в коня корм. Я, конечно, тоже плохим аппетитом не страдаю, но вешу куда приличнее тебя.

— Оно и хорошо. Мне так даже завидно. Я вон сколько ни ем, а сплошные кости. Одни извращенцы на меня и клюют.

— Пиво со сметаной пробовала? — Машка начала убирать со стола.

— Да пробовала, все пробовала. Бывало, в день по торту съедала, и ничего.

— Ладно, говори, зачем пожаловала. Или деньги опять нужны? — прервала ее Машка.

На самом деле с финансами у Люськи на сей момент все обстояло совсем не плохо, даже более чем хорошо. В месяц она имела около тридцати тысяч долларов, которые получала сразу от двух своих любовников — Бориса, женатого толстенького рыженького сотрудника некой очень серьезной спец-организации, и Майкла, представителя крупной американской партнерской юридической фирмы.

С Борисом она познакомилась, когда уже пару лет встречалась с Майклом, и, изначально понимая, что с новым любовником лучше не шутить, сразу поставила его в известность. Майкл же о сопернике не подозревал — Люська, как-никак, считала себя профессионалом. Большую половину своей «зарплаты» Люська получала от американца — и может, только поэтому уже третий год оставалась ему «верна». Их первую встречу в ресторане Смоленского пассажа нельзя было назвать случайной: добрые московские знакомые Майкла, зная о его одинокой жизни в столице, решили познакомить его с настоящей русской умницей, красавицей, блондинкой (ничего, что немного шлюхой) — нашей Люськой.

Люська не любила иностранцев, всегда предпочитала простых родных русских ребят. Но особенно ей не нравились американцы — «инопланетяне и тупицы», как часто она о них отзывалась. Уж не знаю, чем они не угодили именно Люське. Узнав, кому ее «сватают», девушка, мягко говоря, расстроилась, но материальное положение ее в тот момент было столь плачевным, что пришлось американца горячо полюбить.

Майкл и впрямь оказался не жуть как умен, и принял вспыхнувшую страсть красавицы за чистую монету. Через некоторое время он уже не представлял жизни без тощей русской бестии. Правда, Люське пришлось немало потрудиться, чтобы заставить любовника выделить ей достойное содержание.

Хотя есть и другая версия их «любовной истории». Поговаривают, что Майкл, храня верность американской подруге, никак не соглашался на уговоры и долго «русскую умницу» даже знать не хотел; что, вопреки Люськиным рассказам, ее «сказочная» красота совсем его не впечатлила и что жить он с ней стал только благодаря почти криминальной уловке… хотя, что греха таить, не почти, а точно криминальной.

Люська ведь профессионал. Но если ее не менее профессиональная коллега Машка предпочитала «работать чисто», то бывшая модель Нелидова Людмила Анатольевна, не брезговала ничем. В общем, по словам незаинтересованного источника (хотя кто его знает, может, даже очень заинтересованного), Люська, добившись все-таки каким-то образом уединенного свидания с Майклом, сначала просто банально напоила его и уложила с собой в постель.

Но все бы ничего, если бы не одно обстоятельство: русская модель, девушка с самыми разными связями, заранее позаботилась достать небольшую дозу наркотического препарата (не скажу, какого именно). И вот теперь начинается самое интересное. Что, думаете, она с ним сделала? В смысле, с препаратом. Она (внимание!) ввела его себе в детородный орган. И только после этого сыграла в любовь с несчастным пьяным американцем. И что, выдумаете, случилось дальше? Буквально за пару встречь американец, испытавший небывалые ощущения, в буквальном смысле слова «подсел» на русскую красавицу.

Нью-йоркская невеста была забыта, как, впрочем, и сам Нью-Йорк. Теперь все его мысли были только о Люське.

Да, голь на выдумки хитра! Как говорится, где русский прошел, там янки делать нечего. Простите за янки, товарищи американцы, но с Ираком — это вы зря! Как, впрочем, и в других странах вы сгоряча немало напортачили.

Но вернемся к Люське. Ее методы соблазнения мужчин я, разумеется, не одобряю. Если, конечно, они на самом деле имели место. Однако…

Мужчины! Будьте бдительны!

Зато Люська наконец-то поправила свое финансовое положение, хоть и давалось ей все это с большими усилиями. Позже свою лепту стал вносить еще и Борис.

Только вот кроме модной клептомании имелась у бывшей модели еще одна болезнь — шопинг. Каждый божий день с утра до вечера она, как полоумная, носилась по Москве в поисках новых маечек, туфелек, трусиков и прочего барахла. Понятно, деньги у нее не задерживались, и время от времени она наведывалась за ними к Машке.

— Так ты за деньгами опять? — повторила Машка.

— Вообще-то нет, но, если предложишь, отказываться не буду. А если серьезно, у меня к тебе очень важное дело. — Люська залезла в холодильник.

— Ой, арбу-у-у-зик, — пропела она. — Обожаю!

— Бери свой арбузик и пойдем ко мне в спальню. — Машка протянула ей блюдо.

Машкина спальня — это что-то! Роскошная кровать с балдахином, невероятной красоты антикварный столик с зеркалом, привезенный из Марокко, заставленный безумным количеством милых дамскому сердцу баночек, скляночек, кисточек, шкатулочек. С первого взгляда как будто беспорядок, но, мне представляется, будуар настоящей красавицы должен выглядеть именно так.

На полу множество маленьких, больших и средних ковриков, преимущественно иранских — тонких, как бумага. Один пестрит леопардом, другой бирюзой, третий сплошь вышит чуть потускневшими розовыми цветами необычной формы. В этой комнате даже, казалось бы, несочетаемое сочетается великолепно. Что говорить, вкус у Машки отменный!

С восточными коврами у моей подруги отношения прямо-таки интимные, по-другому не скажешь. Все давно уже наслышаны об этой ее страсти. Большинство экземпляров коллекции презентованы Машке верными почитателями ее красоты. Один из них, частый гость в ее доме, ну очень колоритный дяденька родом из солнечного Узбекистана, С не менее колоритным именем Бахтияр Бахтиярович, балует свою любимицу чаще других обожателей.

К слову сказать, всего пару месяцев назад гостиная Машки пополнилась двумя изумительными столетними коврами ручной работы, сопоставимыми по цене «всего лишь навсего» с однокомнатной квартирой где-нибудь в Митине. Понятное дело, Машка в своем восточном ухажере просто души не чаяла. И даже одно время подумывала над предложением переехать поближе к нему, в Ташкент.

Дело, конечно, было совсем не в исключительной привлекательности кавалера. А в том, что он предложил подруге настоящий дворец, с фонтанами на прилегающей территории и массой прислуги, готовой исполнять каждую прихоть хозяйки. Ни дать, ни взять — оазис в пустыне.

Даже давно привыкшей к некоторым радостям жизни Машке предложение показалось весьма интересным. Останавливало одно: Бахтияр Бахтиярович, уже лет десять как вдовец, любящий отец и заботливый дед, всегда был, есть и будет, как бы это потактичнее выразиться, отчаянным бабником. И по сведениям разведки, Машка была далеко не единственным светом его очей, а примерно одной из пятнадцати (и это по самым обнадеживающим подсчетам) чаровниц, которых ему денно и нощно по всему свету ищут специально оплачиваемые люди.

Есть у Бахи (как его ласково зовет Машка) и знойная красавица испанка, и белозубая хохотушка американка, и длинноногая серьезная бельгийка, и… В общем, абсолютно разные, на любой вкус! Их объединяет только одно: среди них нет худышек. Ни в коем случае! По мнению весьма разборчивого Бахтияра Бахтияровича, иметь худую попу и совершенно плоский животик, по крайней мере, неприлично.

— Вай-дод! — скорбно восклицает разочарованный Бахтияр Бахтиярович при виде грустных девушек-скелетов с широких просторов Fashion TV. — Тьфуй! Совсем худой! Больной, наверно. Бедный девочка!

Только не надо обманываться — все как одна, без исключения, девочки Бахтияра Бахтияровича — актрисы и модели супер-класса (за исключением моей Машки). Просто ни одна из них еще не смогла отказаться от «неприличного предложения» некрасивого дяди с красивым банковским счетом. В срочном порядке красавицы садились на «изматывающую» диету фаст-фуда — и уже через пару месяцев в полной красе представали перед новым повелителем.

Каждую из своих девочек дедушка Баха любит по-своему, трогательно и нежно. И не важно, что у себя дома этот улыбчивый престарелый ловелас в пестром чапане и веселой тюбетейке слывет кровожадным бесчеловечным баем. Для своих любимых девочек он всегда остается милашкой Бахой. «Золота-брильянтов» у Бахтияра Бахтияровича хватит на всех.

Почему он предложил именно моей подруге жить рядом с ним во дворце — неизвестно. Возможно, лишь потому, что другие его пассии отказались от столь выгодного предложения (Машка не склонна была переоценивать себя), предпочтя пусть и менее царственную, но свободу. А может, он и впрямь выделял ее среди других женщин…

Надо заметить, несмотря на столь разнообразные вкусы и активность в поиске новых пассий, интерес к женщинам у Бахтияра Бахтияровича проявлялся уже не столько в стремлении к интимным радостям, сколько в желании всегда иметь поблизости красивое женское тело. То есть любовью он бы, откровенно говоря, не замучил. В общении с женщинами он настоящий джентльмен!

Тем не менее Машка предпочла отказаться от заманчивого предложения Бахи. Хотя она и любит джентльменов, все же не до такой степени, чтобы становиться практически собственностью старого ловеласа-импотента, пусть даже и во дворце.

Конечно, своим отказом девушка очень расстроила Бахтияра Бахтияровича, вызвав у него массу вай-ваев и вай-додов. Тем не менее она по-прежнему продолжает регулярно получать дорогущие подарки от благодарного поклонника ее красоты, милашки Бахи.

Люська, с тарелкой арбуза в руках, уселась в огромное уютное кресло, обитое бархатом, и на некоторое время затихла, поедая сочную мякоть полосатой ягоды. Машка же подсела к столику, подушилась любимыми «Nina Ricci». Пододвинула к себе прозрачную чашку с большой кистью белого винограда и стала растирать его ладонями. Спиной она чувствовала, что Люська наблюдает за ней.

Машка уже привыкла к тому, что ее часто копировали: манеру одеваться, жесты, привычки (даже вредные). К примеру, она с самого детства, в задумчивости, теребила мочку уха. Некоторые очень мнительные особы, посчитав это за эротичный прием, срочно хватались за уши. Интересно, помогало?

Машка знала, что производит неизгладимое впечатление как на мужчин, так и на женщин, и подруги не были исключением. Легким движением скинув с плеч роскошный пеньюар, хозяйка дома стала медленно намазывать тело только что выжатым виноградным соком. Это был еще один важный утренний ритуал, которым Машка частенько баловала себя. Попробуйте, не пожалеете! Хоть и липкое занятие, но для кожи — просто божественный нектар!

Люська внимательно рассматривала подругу. В который раз она подумала, что ей бы тоже хотелось иметь такие округлые плечи, роскошную грудь, обалденные бедра…

— Нет, — сказала она вслух, — зад все-таки у тебя великоват, надо его подкачать.

— Портить главное свое оружие? — усмехнулась Машка. — Чтобы пополнить ваши ряды неудачниц? Ну что за баба без зада?

— Ага, — сморщилась Люська, — еще скажи, что за баба без целлюлита!

— Баба без целлюлита — это мужик, — не задумываясь, парировала Машка.

Люська прикусила губу — спорить ей совсем не хотелось. Что ни говори, подружка неизменно пользовалась спросом у лучших представителей мужской половины человечества. Тогда как самой Люське, по ее словам, приходилась иметь дело только с идиотами. Не везло, что тут скажешь…

— Ну рассказывай, что там у тебя. — Машка повесила на шею аметистовый амулет, накинула пеньюар и присела на кровать.

— Знаешь, подруга, дело серьезное, мне нужна твоя помощь, — вмиг посерьезнев, начала Люська. — Можно заработать кучу денег.

— А если точнее? — поинтересовалась Машка.

— Тысяч пятьсот баксов, не меньше. — Голос Люськи задрожал. — Понимаешь, я таких денег даже не видела никогда. Если только по телевизору. Я не могу упустить такой шанс. Тем более что и делать ничего особенного не надо.

— Да, конечно, — усмехнулась Машка, — делать ничего не надо, однако, как всегда, требуется моя помощь.

Машке действительно не раз приходилось помогать своей менее опытной подруге. Будучи от природы человеком осторожным, она была не в восторге, когда Люська втягивала ее в очередную историю.

Вот и теперь она нахмурилась и настороженно посмотрела на подругу.

Люська нервно теребила в руке розовый кожаный ремешок босоножки. Она вся была в розовом. Узкие бедра обтягивали розовые укороченные джинсы, буквально трескающиеся на попе. Густо напомаженный розовый рот вообще жил своей собственной жизнью. Картину завершали пышно завитые и идеально уложенные в форме башни светлые волосы. Машке стало жаль Люську. «Нет, — подумала она, — эта далеко не уйдет. Примитив. Учишь ее, учишь…»

— Вот зачем ты снова так вырядилась? — сказала она вслух. — Ну вылитая болонка!

— А мне так нравится! — гордо заявила Люська. — И вообще, я особенно не старалась. Надела первое, что под руку попалось.

— Ну да. И этот «белый дом» на голове тоже сама соорудила?

— «Дом» мне сделали в «Дессанже», и он мне очень даже нравится! — Голос Люськи задрожал. — Что бы я ни делала, тебе не нравится. Да, такая вот я колхозница! Разве есть кто-то лучше прекрасной Марии?

Бывшая модель стала тереть покрасневший нос. Машка рассмеялась. Она была отомщена за прерванный завтрак и теперь готова выслушать подругу. Подошла, обняла и даже поцеловала в щеку.

— Ладно, не дуйся, — сказала ласково. — Ну, похожа ты на болонку, и что? Очень положительное животное.

Люська всхлипнула:

— Не дуюсь я. Просто полоса какая-то неудачная. Навалилось со всех сторон. Вчера в «Якитории» какая-то малолетка нахамила, пенсионеркой обозвала. Ну, пришлось ей показать, кто тут главный. Повыдергивала ей ее нарощенные космы.

— Так прямо и повыдергивала? — заинтересовалась Машка.

— Ну да. — Люська даже порозовела от гордости. — Она теперь долго из дому не вылезет… Дальше — еще хуже. Борис… — Тут Люська выматерилась — это она всегда умела. — Лютует, сволочь, денег не дает.

— Я тебе давно говорила, — серьезно сказала Машка. — С ним тебе ничего не светит. Пора уже понять.

— Машка, помоги. В последний раз. Просто вопрос жизни и смерти.

— Да что случилось-то?

— Живешь с человеком, живешь, привыкаешь даже, и тут бац! — Люська вдруг вскочила с кресла и стала кружить по комнате. — Ненавижу его, ненавижу! Говорит, выкинет меня из Москвы, представляешь?

— Кто? Борис? За что? — Машка определенно ничего не могла понять.

Люська снова стала всхлипывать.

— Да ни за что! Гад он просто! Связывайся с этими ментами… Ему выслужиться надо, а я тут при чем? — Люська обняла Машку: — Заинька, кисонька, помоги. В последний раз, обещаю!

— Не тарахти! Скажи по существу, чего ты от меня-то хочешь? — Машка толкнула Люську обратно в кресло, а сама уселась по-турецки на пол. В шикарном ярко-бирюзовом пеньюаре, с черными, распущенными по плечам волосами, с загадочным амулетом-аметистом на шее, она была вылитая принцесса… ну или на худой конец королева.

Люська вздохнула, в очередной раз подумав, как же ей не повезло родиться такой тощей.

— У моего придурка Майкла, — начала она, — есть знакомый, тоже американец, то ли Рональд, то ли Эдвард. Не сказала бы, что они так уж дружны, но время от времени встречаются, ходят куда-то вместе. Я его видела пару раз — так себе, ничего особенного, хотя получше моего, это точно. Он в России давно, намного дольше Майкла, по-русски говорит лучше меня! Так вот, насколько я поняла, он дяденька непростой, чуть ли не разведчик, представляешь? Мне, если честно, абсолютно все равно, будь он хоть Папа Римский. Их здесь вокруг пруд пруди, этих разведчиков. Думаешь, о них никто не знает? Так вот Борьке позарез надо покопаться у него дома. Говорит, если найти то, что нужно, на всю жизнь хватит.

— Он что, шантажировать его хочет? Или продать то, что найдет? — спросила Машка.

— Точно не знаю. Я поняла, у Эдварда дома должны быть бумаги. Что-то связанное с экономическим шпионажем. Эти бумаги нужно забрать или скопировать, я сама толком не поняла.

— Погоди, — перебила ее Машка. — А я-то тут при чем? Какой помощи ты от меня ждешь?

— Главное ведь, оказаться у него дома, понимаешь? Все должно быть тихо, незаметно, никакого криминала. Ну вот я и подумала о тебе.

— Да почему обо мне? — возмутилась Машка. — Почему именно я? Кто я по-твоему, вор-рецидивист? И с чего ты взяла, что я ввяжусь в эту авантюру? Разбирайтесь там сами со своим Бориком. Неужели ты не понимаешь, что это слишком серьезно?

— А что мне делать? — запричитала Люська. — Борька грозится из города выкинуть, если я ему все сорву. Для него это пара пустяков, Ты же знаешь, из какой он конторы. Он сразу, как узнал об Эдварде, придумал, чтобы я этого американца соблазнила… ну и покопалась потом у него. Я ведь особенно и не против, тем более что такие деньги, да только тут есть одно громадное НО: я банально не в его вкусе.

Машка уже поняла, о чем речь.

— А я, значит, в его вкусе? — с иронией спросила она.

— А ты — да. Мне Майкл рассказывал, какие женщины нравятся его другу. К примеру, этот Рональд в восторге от Дженнифер Лопес. В общем, это про тебя.

— Ты во что меня втягиваешь, девочка? — Машка закурила сигарету. — Думаешь, мне больше заняться нечем, кроме как по твоей просьбе играть в шпионские игры? Значит, так, я окончательно говорю «нет»! Понятно?

Люська обхватила руками голову.

— А что же мне делать? — запричитала она. — Собирать вещи? И потом, я уже и Борьке про тебя рассказала.

— И что же ты ему рассказала, — холодным голосом спросила Машка.

Люська заколебалась и даже покраснела.

— Ну, сказала, что ты мне, как сестра, что тебе можно доверять. И что красивая очень, сказала…

— Он знает, как меня зовут, где я живу, чем занимаюсь? — перебила ее Машка.

Люська, боясь поймать взгляд Машки, что-то очень внимательно рассматривала на потолке. Потом, не выдержав этого взгляда, виновато закивала головой.

— Уже знает, — сказала она. — Ты же понимаешь, как это просто для них.

— Да, ты настоящая подруга, — сверкнула глазами Машка. — Как бы то ни было, я в это влезать не собираюсь. И точка.

Люська зарыдала в голос. Черная тушь ручьем потекла по щекам, по розовым губам, нос покраснел. Теперь это была не розовая болонка, а был точь в точь розовый клоун.

Машка внимательно смотрела на бывшую модель. Наконец, вздохнула.

— Ты есть-то хочешь? — уже более дружелюбным тоном спросила она, чтобы снять напряжение.

Люська, зная отходчивый характер подруги, подумала, что еще не все потеряно.

— Еще бы! — обрадовалась она. — Ты же знаешь, я когда нервничаю, слона могу съесть.

— Тетя Танечка вчера на Дорогомиловский ездила. Разных вкусностей накупила. Соленья всякие, баранина классная, парная. Давай нажарим мяса, устроим праздник живота!

У Люськи даже слюнки потекли. Все знают, что Машка потрясающе готовит. Когда она собирает у себя избранных друзей, стол просто ломится от вкусностей. Здесь тебе и хачапури, и кутабы, и долма. Но, на мой взгляд, король блюд Машкиного стола плов, настоящий узбекский плов. Она владеет искусством его приготовления. Именно искусством. Плов — это для профессионалов. Всего один лишний миллилитрик воды может погубить старания.

Чтобы приготовить плов, подружка сама ездит на рынок, берет специальный рис, особую желтую морковь и, конечно, очень серьезно подходит к выбору мяса.

Подруги отправились на кухню. Машка, не торопясь, приступила к любимому процессу.

Она вообще все всегда делает не торопясь.

За ней приятно наблюдать — как будто впадаешь в транс.

Часов около четырех дня они, сытые и довольные, расположились на веранде. День выдался на удивление жаркий. Майское солнце палило что есть силы. Люська стирала с ногтей розовый лак, время от времени украдкой поглядывая на подругу.

— Сколько, говоришь, мне причитается при благополучном исходе дела? — неожиданно спросила Машка.

Люська радостно вскинула глаза:

— Йес! Отличный вопрос! Значит, не только к мужскому сердцу путь лежит через желудок…

Машка встала и потянулась.

— Подумываю купить квартиру в центре города, — сказала она. — Поэтому деньги мне сейчас не помешают.

— Зачем тебе квартира? — удивилась Люська. — У тебя уже есть одна, так ты в ней не живешь. Лучше бы купила домик где-нибудь на юге Италии.

— Дурочка, да как же можно сравнивать какую-то Италию и Россию? Все деньги мира сейчас здесь. И потом, что мне помешает иметь этот самый домик в Италии? Просто не все сразу. И тебе советую: хватит тратить все на тряпки, пора уже и повзрослеть.

Около месяца прошло с тех пор, как Машка впервые услышала о Роберте (его имя я тоже, понятное дело, изменила, с вашего позволения). Уже была оговорена сумма вознаграждения — с пятью нулями, в баксах. Машка несколько раз встретилась с Борисом, получила от него инструкции. Ничего особенного делать ей не придется. Только попасть к Роберту домой, найти нужные бумаги и предельно осторожно, так, чтобы никто ничего не заметил, сделать копии.

Машка поняла, что Борис в данном случае работает отнюдь не на свою родную организацию. Потому как иначе о выдачи ей такой суммы и речи не было бы. И, кроме того, кто бы позволил ей, «человеку с улицы», принимать в этом участие? На сей раз Борис оказывал услуги лицам менее официальным, но не менее крутым.

Сама того не замечая, Машка очень втянулась в авантюру, предложенную подругой. За свою жизнь девушка не один раз попадала в щекотливые ситуации, но сейчас все было по-другому, намного серьезнее. И от этого она испытывала особый необычный подъем, прилив адреналина.

Позже Маша рассказывала мне, что несколько раз подумывала отказаться, потому что внутреннее чутье подсказывало, что ничем хорошим это не кончится. Но не отказалась. И вовсе не из-за страха перед Борисом — его она совершенно не боялась, так как у нее были довольно прочные связи с людьми куда более важными, чем Люськин любовник. Довести дело до конца Машка решила только потому, что ее всегда подсознательно привлекала опасность. По выражению подруги, так она чувствовала себя живой.

В «Марио», как обычно, было людно, несмотря на довольно раннее время, но не все столики пока были заняты. Официанты, в ожидании смены блюд, бодро обсуждали посетителей. (Московские официанты — это отдельная тема для разговоров. Нет, нет, не подумайте ничего плохого, месье гарсоны, я вас очень уважаю и даже считаю, что качество поданного блюда — отчасти ваша заслуга. Хотя бы потому, что вы можете смилостивиться и не плюнуть в тарелку по пути из кухни к столику. Но скажите на милость, почему вы так и норовите поскорее отобрать у нас посуду, даже если на ней еще полно еды? Или весь вечер напряженно следите за нами, глядя нам в рот? Одна моя знакомая, к примеру, наученная горьким опытом, как только видит приближающегося к ее столику официанта, хватает тарелку двумя руками и громко заявляет, что не отдаст, вызывая дружный хохот окружающих.)

За столиками сидели все те же лица. Здесь редко встретишь человека среднего класса, (цены, извините, кусаются) — все больше олигархи, их жены и дети, богатые иностранцы с русскими любовницами, продюсеры со своими «жертвами». За несколькими столиками маленькими компаниями сидели и скучали девушки, так сказать, на посту. Публика, в общем, пестрая. Как, впрочем, везде.

Машка заранее позаботилась и заказала столик. Выглядела подруга сногсшибательно. Это она умеет. На ней была белоснежная рубашка мужского покроя, расстегнутая до максимально позволенной точки декольте, черные классические брюки и безумные каблуки.

С каблуками Машка дружит. Это даже можно назвать любовью. Обувь ей нравится разная, главное, чтобы каблук был не менее двенадцати сантиметров. Иначе, как бы модель Машке ни нравилась, она ее не возьмет. И такое пристрастие было бы понятно, если бы в ней было метр пятьдесят. Но ведь все 175! В лучших экземплярах своей коллекции она возвышается даже над каланчой Люськой.

Машка блистала. Где бы она ни появлялась, везде производила фурор. Тот раз не был исключением. Мужчины сворачивали головы, рискуя быть съеденными заживо своими спутницами. Знаете, что особенно привлекает в Машке? Она, при всей своей ухоженности и «идеальности», невероятно естественна. Вы, конечно, знаете, что мужчины терпеть не могут манерных девиц? Если не знали, то имейте в виду.

Машка умеет вести себя очень свободно. Или, лучше сказать, спокойно. Это не значит, что ей ничего не стоит прыгнуть на стол и сплясать (хотя и танцы на столе для нее — пара пустяков). Просто в ней самой, в ее манере сидеть, двигаться, говорить всегда присутствует такое спокойствие, такая уверенность в себе, что это просто не может не притягивать. «Главное, никакой суеты, — говорит подружка. — Абсолютная расслабленность — и к тебе потянутся!»

Компанию Машке составляла Лера — хорошенькая блондинка непонятного возраста. Непонятного — это когда можно с легкостью дать как 20, так и тридцать восемь.

Лера не так давно удачно вышла замуж и даже успела открыть собственную французскую кондитерскую. Но, как говорят ученые, среднестатистический человек сохраняет живой интерес к тому или иному занятию всего какие-то три-четыре недели. С момента открытия кондитерской три недели уже прошли, да и Лера, как это ни прискорбно, оказалась человеком среднестатистическим. Так что она была просто счастлива, когда Машка позвонила ей и предложила встретиться.

Проследить за ходом Лериных мыслей практически нереально. Только что она Шекспиром расхваливает лапочку-мужа, а уже через минуту вспоминает, что забыла выкупить сорочку от «Дольче энд Габанна» на Кутузовском для юного любовника-стриптизера. Сначала настойчиво рекомендует уставшему официанту не переборщить с маслом в овощном салате, а потом отчитывает его за то, что этот самый салат на редкость постный и несъедобный.

Лера делилась с Машкой своими впечатлениями от замужней жизни. Надо сказать, их трудно было назвать приятными. Домработница — дура, водитель — идиот, даже любимый британский кот мужа — старый ревнивый извращенец. Свекровь звонит слишком часто, за границу ездить можно слишком редко, да и муж-негодяй почему-то не дает истратить все свои деньги сразу. Одним словом, все не то, все не так. Кроме, разумеется, крохотного слезливого друга-йоркшира. Сладкий — так звали песика — и сейчас был с хозяйкой. Его костюмчик почти полностью совпадал с нарядом Леры: джинсовая курточка со стразами и белые бриджи в обтяжку. Совершенно безучастно, без малейшего аппетита, Сладкий обнюхивал нежнейшее филе сибаса, приготовленное для его «мамочки». Лера в двадцатый раз чмокнула своего мальчика в мохнатую мордочку. Тот брезгливо сморщил нос. Они были очень похожи друг на друга, Сладкий и его хозяйка.

— Совсем ничего не хочет есть, — жаловалась Лера Машке. — Только сникерс, представляешь?

Она снова чмокнула пса, тот снова сморщился.

— Как мама? — спросила Машка.

— Мама? Да все так же. Давление, говорит.

— Ты к ней часто ездишь?

— Бываю иногда. С днем рождения заезжала поздравить. Она такая счастливая была, как будто год меня не видела.

— Может, так оно и есть? — подсказала Машка.

— Да у меня времени ни на что не хватает! Верчусь как белка в колесе.

— Ну да, между Столешниковым и Третьяковкой, — улыбнулась Машка.

Лера недовольно скривила рот.

Они были знакомы очень давно, чуть ли не со школы. Теплых чувств Машка к Лере не испытывала, потому как слишком хорошо ее знала. Лера была из той породы людей, для которых нет практически ничего святого. Даже собственная мать, живущая на жалкую пенсию при живой и здоровой, купающейся в роскоши дочке, не значит для нее ничего. Она из тех, что идут по трупам с совершенно невинной улыбкой на губах.

Это, быть может, самый опасный тип людей. Потому что нет ничего опаснее тупости в совокупности с завистью. Всю свою жизнь Лера ненавидела каждого, кому удавалось устроиться в жизни лучше ее. Она даже не пыталась скрыть свою ненависть, во всеуслышание «предрекая» скорый крах объекту завистничества. При этом общаться Лера предпочитала с людьми успешными, бедность считала худшим из пороков и, по ее собственному признанию, брезговала даже приближаться к людям простым, «не ее класса».

Что касается класса, то справедливости ради нужно заметить, что родилась Лера где-то на отшибе тогда еще советской Украины, в крохотной, никому не известной деревеньке. Когда ей было 15, маме, доброй, отзывчивой женщине, посчастливилось выйти замуж за москвича — и таким образом девочка Лера тоже стала москвичкой. Теперь сей факт своей биографии она тщательно скрывает. Почему? Одному Богу известно.

В общем, Лера была не самым приятным человеком из Машкиных знакомых. И все же она привлекала некоторых особей мужского пола. Когда было нужно, умела прятать свою сущность за милым беззащитным взглядом и глуповатой улыбкой на хорошеньком личике. Некоторые бедолаги с деньгами, в поиске удобной легкой женщины, принимали все за чистую монету, далее делали ей предложение. Но, к своему счастью, успев вовремя разобраться в невесте, в срочном порядке спасались бегством. И все же один, видимо, самый «умный» из всех, дошел-таки с Лерой до венца. Посему приношу ему свои искренние соболезнования.

Тем не менее, как обычно бывает, имелся все же на этом свете человек, которого Лера искренне любила — ее младшая сестра Люба. Люба была девушка серьезная, начитанная, не чета старшей сестренке. В свои двадцать с небольшим она уже имела два высших образования, подрабатывала переводчицей от случая к случаю, часто появлялась то в «Славянке», то еще в каком-нибудь месте скопления иностранного делового люда.

Внешне Люба не сильно выделялась на общем фоне. Симпатичная шатенка, с хрупкой фигуркой и стройными ногами, она пользовалась успехом у мужчин, но коротким связям предпочитала более длительные отношения. Лера души в сестре не чаяла, гордилась ей, предвещала большое будущее. Когда-то она сама вывела младшую сестренку «в свет» и считала, что у той мало конкуренток. В чем-то она была права.

Люба категорически не общалась с русскими «нуворишами», предпочитая людей более высокого полета — политиков высшего звена, к примеру, или особо важных иностранных гостей столицы. И в данный момент она уже довольно продолжительное время встречалась с симпатичным сорокалетним гражданином Америки, Робертом N.

Как вы, наверное, догадались, именно этот факт являлся настоящей причиной встречи Машки с Лерой.

Когда, при проведении «расследования», Машка узнала с кем проживает загадочный американец, она не особенно удивилась. В конце концов, в том обществе, в котором ей приходилось вращаться, все знают друг друга, и подобным совпадениям уже никто не удивляется. Машка со своей стороны только обрадовалась новым, облегченным условиям «работы» и… позвонила Лере, разумеется.

— Вам не понравилось? — глядя на полную тарелку Леры, спросил лощеный официант.

— Не очень, — скорчив брезгливую гримаску, заявила Лера. — Суховато, знаете ли…

Покорно улыбнувшись, тот спокойно стал собирать со стола. Несложно было догадаться, глядя на истощенную фигурку девушки, что нормально ест она только по праздникам, и то не всегда. Лера с тоской проводила взглядом свой сибас.

— Надоело все это. Есть хочу, — заныла Лера. — Я всю жизнь голодная. Из одной диеты в другую. — Она жадно посмотрела на уплетаемый Машкой кусок яблочного штруделя.

— Присоединяйся. — Машка подтолкнула ей тарелку. — Просто бесподобный!

Лере показалось, что сейчас с ней случится голодный обморок. Она судорожно схватила стакан с водой и выпила его залпом.

— Вода потрясающе отбивает аппетит, — сказала она, стоически пытаясь не смотреть в сторону такого манящего пирога.

— Ваши профитроли, пожалуйста, — официант поставил на стол очередной десерт для Машки.

— Ты сумасшедшая! — с ужасом в глазах произнесла Лера.

— Чем ныть, лучше попробуй, какая прелесть, — предложила Машка. — Ну куда тебе еще худеть? Ты и так прозрачная. — Она протянула ей ложку.

Черный горячий шоколад томно стекал в лужицу крем-брюле. Лера из последних сил пыталась не замечать его приторно-сладкого запаха. В животе у нее вдруг очень громко и настойчиво заурчало.

— Это знак, — шепнула Лера и схватила ложку.

Буквально через секунду от десерта не осталось и следа.

— Как думаешь, — Лера заговорщически пригнулась к Машке. — Если я закажу еще блинчиков с клубничным сиропом, это не будет слишком?

— Солнышко, — повела плечом Машка, — даже если ты сейчас разом съешь все, что у них есть на кухне, тебе это будет только на пользу. Ты же похожа на бездомного, которого полжизни не кормили. И потом, если уж начала, то добей по полной, чтобы надолго хватило. Хочешь, я тоже еще чего-нибудь закажу, для компании?

Лера обреченно кивнула головой. Машка взглядом подозвала официанта.

«Да, провокация чистой воды, — подумала Машка. — Но что не сделаешь ради „друга“».

Было около одиннадцати. Зал ресторана уже был полон. Гости, дошедшие до кондиции, становились все веселее и шумнее. Дамы, еще недавно сидящие в одиночестве, теперь не скучали. Чае пик, господа!

Несчастная, недовольная Лера, отпустив наконец свою «заплаканную» собачку на пол, тянула через трубочку пинаколаду (гулять так гулять!).

— Я ей говорю: ну что ты вцепилась в этого американца? Это же пустой вариант! — вещала она, дойдя, наконец, до нужной Машке темы. — Молчит, дура. Это, говорит, мое личное дело. Так, говорит, надо. Надо ей, видите ли. Да влюбилась, дура, вот и надо! Она довлюбляется так до еще одного ублюдка.

— Какого ублюдка? О чем ты говоришь? — спросила Машка.

— А ты что, не знаешь? Все знают. Связалась с нищим, ребенка родила. Ну не идиотка? А у меня такие планы на нее были!

Ослепительно улыбаясь, к ним приближался официант.

— Вам просили передать. — Он протянул Машке маленький листочек бумаги.

— Кто просил? — спросила она, разворачивая записку.

Как Машка и предполагала, их просили присоединиться к веселой компании молодых людей, в числе которых был жгучий «итальянец», уже битых два часа не сводивший с нее глаз.

От кого записка? — без особого возбуждения поинтересовалась Лера.

— От пары молодых людей за три столика от нас, — ответила Машка, не поднимая головы. — Нас приглашают в гости. Но нам, по-моему, и так неплохо.

— Так что мне им передать? — не сдавался официант.

— Передайте им привет, — наконец подняв глаза, улыбнулась Машка, и официант удалился относить «передачку».

Привет молодым людям понравился, они дружно просияли, послав девушкам воздушные поцелуи. Машка, как воспитанная леди, ответила тем же и сразу же вернулась к «работе».

— И давно Люба родила? — спросила она.

— Да уже года три назад. — Лера ножкой нащупывала под столом Сладкого.

— Что ты там делаешь, свинья такая? — вскрикнула она, заглянув под стол, отчего все резко обернулись в их сторону. Набриолиненный джентльмен, внешне напоминающий итальянца, со своего места кокетливо подмигнул Машке. Та приветливо улыбнулась в ответ.

— Так Люба живет с ним? — вернулась к разговору Машка.

— С кем — Робертом или с этим алкоголиком?

— Он еще и алкоголик? — удивилась Машка. Ей было трудно поверить в то, что умница Любочка имеет такой необычный вкус.

— Конечно, алкоголик! — во весь голос крикнула она, отчего все снова обернулись в их сторону. — А за кого еще можно выйти замуж по любви, если не за алкоголика? Пьет сутками, гад, денег ни копейки не дает. Да какие деньги, ты бы видела его!

— Но что-то она ведь в нем нашла, — возразила Машка.

— Так я ведь говорю — дура! Он видите ли ее любит. И кому она нужна, такая любовь!

Машка подумала, что Лере любовь не нужна никакая, в принципе.

— И как она сейчас с ними разбирается, со своими мужчинами? — спросила она.

— Да никак, — уже немного успокоившись, зевнула Лера.

— А ребенок с кем? Кстати, это мальчик или девочка? — Машка пока ходила вокруг, не форсируя события.

— Девочка, Дашка, — снова зевнув, сказала Лера.

— Очень милое имя, — улыбнулась Машка.

Лера достала пудреницу и стала тщательно намазывать губы перламутровым блеском.

— Дашка всегда при ней. Если Любка у себя дома, она тоже там. Если у Роберта, то и она там же. Американец вроде не возражает, даже наоборот. Своих детей нет, вот он с ней и возится.

— Что, хороший мужик? — спросила Машка.

— Да полный придурок, — махнула рукой Лера.

Машка другого ответа и не ожидала.

В этот момент, наконец решившись, к их столику модельной походкой подошел «итальянец». Он, как будто ища поддержки, то и дело оборачивался к своей компании, внимательно за ним наблюдающей. «Итальянец» улыбнулся белозубой улыбкой, представился и при ближайшем рассмотрении оказался армянином Артуром.

Лера, жутко недовольная тем обстоятельством, что ее явно не замечают на фоне Машки, казалось, готова была уже треснуть настырного ухажера по его смуглой наглой физиономии. Чтобы компенсировать недостаток внимания, она принялась яростно мять в руках свою несчастную псину. Сладкому это явно не нравилось. Он глухо рычал и пытался укусить хозяйку. Но она всякий раз предусмотрительно отдергивала руку.

Последовал яркий поток слов и метафор — что было сразу же Машкой оценено. Но сегодня ей было совсем не до новых знакомств, еще много предстояло узнать у Леры, и «итальянец» Артур в блестящих ботинках совершенно не входил в ее планы.

Пообещав подумать над его предложением куда нибудь сходить вместе, Машка позволила ему поцеловать руку, чему он был явно очень рад. Удовлетворенный исполненной миссией (как ему думалось), «итальянец» вернулся к своей компании.

— Понаехали, куда ни глянь — они! — зашипела Лера.

— Давно ли ты, солнышко, сама стала москвичкой? — с иронией произнесла Машка. Та прикусила губу.

Ночь выдалась очень приятная, теплая. Легкий ветерок, небо усыпано звездами. Машке не спалось. Она сидела на крыльце своего дома и курила.

Прошло уже около двух недель с момента встречи с Лерой в ресторане. Они тогда досидели до поздней ночи. Машка терпеливо слушала привычные жалобы Леры на жизнь. Но и как бы между делом узнала много интересного о господине Роберте N.

Большей частью это были всякие мелочи: например, что по утрам американец непременно съедает пару хрустящих, подогретых в духовке круассанов с камамбером, принципиально не носит костюмов, предпочитая джинсы и джемперы, не выносит запаха духов, и сам ими не пользуется, совершенно не пьет спиртного и не терпит беспорядка в доме. Но также она узнала (вот это уже более важная информация), что женщин он предпочитает исключительно умных, желательно со знанием языков, высшим образованием и с природной харизмой.

«Здесь все просто, — подумала Машка. — С ним проблем не будет. Главное, чтобы усилия не оказались напрасными. Вдруг этих пресловутых бумаг у него нет? И что вообще это за бумаги?»

Завтра Машка собиралась наконец познакомиться с Робертом. Ей хотелось, чтобы весь этот цирк, похожий на мыльную оперу с налетом детектива, быстрее закончился. Ее беспокоили побочные элементы аферы: дней десять тому назад, поздно вечером, в районе Чистых прудов (недалеко, как оказалось, от дома Роберта), новенький «Лексус», которым рулила Люба, остановил патруль. Но, к большому Любиному удивлению, проверкой документов люди в форме не ограничились — вежливо предложили Любе выйти из машины и провели незатейливый обыск. В результате которого почти сразу же «обнаружили» внушительного размера пакет с белым порошком. Естественно, Люба порошка этого в глаза никогда не видела, о чем тут же заявила. Но, как бы то ни было, ее задержали, и с тех пор она находилась в следственном изоляторе.

Также Машке было известно, что любовник-американец давно в курсе происходящего. Но, как и предполагал Борис и его коллеги, устроившие эту комедию, он не предпринимал никаких действий и судьбой подруги не интересовался. Машка, конечно, понимала, что американец просто напуган. Может, он и был когда-то удивлен полным отсутствием медведей на московских улицах, но в том, что на этих самых улицах в любой момент с ним, добропорядочным американским гражданином, может случиться что-нибудь гораздо неприятнее встречи с косолапым мишкой, он давно не сомневался. Русские правоохранительные органы всегда были чем-то вроде ночной страшилки для американцев.

Машка, отчасти понимающая положение американского любовника Любы, внутренне все же согласилась с мнением Леры о нем.

Ей не нравилось такое положение дел. Едва узнав о идее Бориса вывести Любу из игры таким неприглядным способом, подруга сразу же попыталась ему объяснить, что в этом нет никакой необходимости, что она и сама сможет справиться с ситуацией, потому как затруднения с завоеванием мужчин у нее случаются крайне редко.

Борис же попросил в его дела не вмешиваться. И напомнил Машке, что от нее требуется только максимально быстро и незаметно найти интересующие его бумаги.

Сегодня Машка снова беседовала с Борисом и предположила, что, даже если Люба будет на свободе, осторожный американец едва ли и на пушечный выстрел к ней приблизится. На что Борис ответил, что и сам того же мнения, и уже позаботился о том, чтобы утром следующего дня Любу отпустили.

«Придумают что-нибудь, — сказал он, — извинения принесут. В конце концов, с ней все в полном порядке — живая, здоровая. Дочка находится с отцом».

Машке было жаль Любу, но… «Надо ложиться спать, — подумала она, — утро вечера мудренее».

Как и было задумано, Машка без проблем, сумела привлечь внимание Роберта. Она даже была немного разочарована тем, насколько это оказалось просто.

В просторном лобби гостиницы N, что находится в самом центре Москвы, по причине ежегодно устраиваемого в эти дни пати, собралось изысканнейшее общество. Господа угощали дам шампанским, дамы целовали друг друга в щечки. Все как всегда. Ничего особенного.

Когда все заняли свои места в конференц-зале и первый оратор уже произносил свою речь, за дверью послышался звонкий смех. Через несколько мгновений дверь резко распахнулась и появилась Машка во всей красе. На ней было красное в пол платье с перетягивающим в поясе цыганским платком. Растрепанные волосы были распущены по плечам. И все. Никаких украшений, буен ко в, браслетиков, сумочек. Только платье и платок. Машка была босая!

По залу прокатился гул. Послышались восхищенные мужские возгласы. Все головы были обращены к красавице в красном. Докладчика уже никто не слушал.

Машка, будто опешив на секунду, удивленно обвела взглядом присутствующих. Тут в дверях показался запыхавшийся паренек (по-видимому, сотрудник отеля). В руке он держал Машкины босоножки. Девушка взглянула на него, снова рассмеялась и выпорхнула за дверь как ни в чем не бывало.

Гости с недоуменными улыбками перешептывались друг с другом по поводу прекрасной незнакомки. В число гостей, как вы догадались, входил Роберт — стройный, высокий блондин сорока с лишним лет, внешне достаточно интересный. Как и другие представители его пола в зале, он также находился под впечатлением от босоногой прелестницы.

Каково же было его удивление, когда, устало усаживаясь в свой серебристый «Мерседес», поданный к выходу пожилым водителем, он заметил знакомое красное платье.

Это была все та же незнакомка, только уже не босая.

Прелестница рассеянно смотрела куда-то вдаль. В губах у нее была неприкуренная сигарета. Помедлив мгновение, Роберт взял у водителя зажигалку, вышел из машины и направился прямиком к Машке.

Сказав что-то на чистом русском о вреде курения, он дал Машке прикурить. Та отстраненно поблагодарила. Затем, взглянув на него влажными карими глазами уже с гораздо большим интересом, совершенно неожиданно для американца взяла двумя руками его лицо, приблизила к себе и сочно поцеловала в щеку. Потом развернулась и пошла к лифту. Она немного пошатывалась, как будто была не трезва. Роберт двинулся за ней.

Лифт двигался медленно. Машка стояла спиной к мужчине, как будто его и не было. Он следил за лифтом, раздумывая о целесообразности продолжения знакомства. Когда лифт прошел уже третий этаж, бархатная сумочка Машки «неожиданно» выпрыгнула из рук. Девушка ахнула, и грациозно наклонилась, чтобы поднять ее. Как вдруг тоненькая бретелька красного платья «совершенно случайно» скатилась с плеча, обнажив безупречную Машкину грудь. Проходивший мимо постоялец гостиницы при виде такой красоты застыл как вкопанный, за что получил внушительный пинок в спину от своей немолодой дражайшей половины. Машка же как ни в чем не бывало водрузила на место непослушную бретельку и, заметив Роберта, без тени смущения подарила ему один из своих коронных тщательно отрепетированных взглядов.

Короче говоря, в эту ночь Машка ночевала не у себя дома. И не в снятом заранее номере престижной гостиницы N. Ночь эту она провела в роскошной пятикомнатной квартире американца на Чистых прудах.

Дверь им открыла приятного вида домработница. Появление поздней гостьи ее совершенно не удивило. По просьбе хозяина она быстро накрыла на стол и скрылась в одной из комнат. Минут через пять, уже переодевшись, появилась снова и, испросив позволения, отправилась домой.

Машка проснулась около полудня. Откуда-то доносился аппетитный запах яичницы. Она обвела взглядом комнату, обставленную немного скучной, на ее взгляд, мебелью. На дверце шифоньера висело красное платье. Оно было единственным ярким пятном в этой комнате. Девушка улыбнулась своему платью.

Тяжелые бархатные шторы были задвинуты, отчего в комнате стоял полумрак, с детства внушающий Машке страх. Она подошла к окну и раздвинула шторы. Яркое летнее солнце ворвалось в комнату. Но ощущение опасности не проходило. «К чему бы это?» — подумала она, но решила не обращать внимания.

Машка села на кровать и стала вспоминать весь вчерашний вечер. Она еще раз похвалила себя за проделанную работу. Роберт оказался довольно легкой добычей. Клюнул на первую наживку, отчего Машке снова стало жаль Любу. Ее успокаивало лишь то, что по крайней мере уже сутки Люба находится на свободе, вместе со своей маленькой дочкой.

Запах из кухни становился все настойчивее. Почему-то Машке не хотелось сейчас видеть Роберта. Но желудок требовал обильного сытного завтрака, и она стала искать глазами свою шаль. Обнаружив ее прямо под ногами, встала, обернула платок вокруг тела на манер полотенца и отправилась на запах.

На огромной, оборудованной по последнему слову техники кухне, за чашкой кофе сидела вчерашняя невозмутимая домработница Роберта, представившаяся Наташей. Она тут же вскочила и поинтересовалась у Машки, не желает ли та что-нибудь на завтрак. Машка с сожалением подумала, что, по-видимому, так аппетитно пахнущую яичницу домработница Наташа готовила для себя. Однако попросила себе такую же. И еще поджаренных тостов с маслом. Наташа посмотрела на нее с нескрываемым уважением.

Машка поинтересовалась, когда ждать Роберта.

Домработница ответила, что обычно по субботам он уезжает часа на два-три. А гостье просил передать, что, если есть возможность, пусть его дождется. Машка размышляла, как же это ей удастся — полазить по квартире при Наташе. Решила для начала просто совершить экскурсию по комнатам.

Но, по-видимому решив сделать исключение для новой знакомой, американец неожиданно вернулся, когда Машка только собиралась встать из-за стола. «Дело затягивается», — подумала она и с милой улыбкой встала навстречу Роберту. Они, как старые друзья, сели пить зеленый чай. Машка вспомнила, что у нее закончились сигареты, и домработница была отправлена в ближайший магазин. (Только из-за Машкиного пристрастия к сигаретам домработница Наташа тогда осталась в живых.)

Роберт сидел рядом и гладил Машкину коленку, что ей почему-то совсем не нравилось. Необъяснимое чувство тревоги не проходило. Раздался короткий деликатный звонок в дверь. Но Машка все равно вздрогнула. Когда мужчина неохотно пошел взглянуть, кто там, она на всякий случай шмыгнула обратно в спальню. Тихо прикрыла дверь, оставив небольшую щелочку, и прислушалась.

Говорила женщина, молодая. Машка узнала голос Любы. Она что-то объясняла Роберту на английском. Машка не могла расслышать, что именно, хотя и догадывалась о чем речь. Она сбросила с себя шаль и уже надевала платье, когда дверь медленно приоткрылась. Через небольшую щель в комнату проникла хорошенькая краснощекая девчушка с густой челкой каштановых волос. Она была еще совсем малышка. Машка поняла, что Люба пришла не одна, а с трехлетней дочкой Дашей. Девчушка удивленно уставилась на незнакомку. Она явно не ожидала увидеть ее в этой комнате.

Машка присела перед ней на корточки:

— Привет, — сказала она. — Ты кто?

Девочка смущенно потупила глаза:

— Дася, — ответила она еле слышно.

Машка с нежностью улыбнулась:

— Какое красивое имя. Кто же тебя так назвал?

— Мама, — гордо ответила девочка и еще крепче прижала к себе игрушку, которую держала в руках, — плюшевого щенка, похожего на лабрадора.

— Ого, — сказала Машка, — какая у тебя собака! А у нее есть имя?

— Буся, — с удовольствием произнесла девочка.

— Ты, наверное, очень любишь собак? — спросила Машка.

Девочка кивнула и для пущей убедительности поцеловала Бусю в черный глаз-пуговицу.

— Может, у тебя есть и настоящая собака? — спросила Машка.

Девочка с сожалением покачала головой.

— Обязательно будет! — сказала Машка с уверенностью.

Взгляд Даши сразу же повеселел. Она доверчиво приблизила мордочку Буси прямо к Машкиному лицу, как бы предлагая ей поцеловать любимую игрушку. Машка с удовольствием чмокнула щенка в нос.

— А тебя поцеловать можно? — спросила она.

Утвердительно кивнув, Даша подставила румяную щечку. Машка обняла девочку и прижала к себе. Никогда еще она не испытывала этого странного чувства. Раньше всегда абсолютно равнодушная к детям, сейчас она чувствовала такую невероятную нежность к этой совершенно незнакомой девочке, что из глаз совершенно неожиданно брызнули слезы. «Что это еще за новости? — подумала Машка. — Старею, наверное».

Девочка, увидев на глазах незнакомой тети слезы, погладила Машку по голове пухленькой ладошкой.

— Не пачь, — сказала она не по-детски серьезным голосом. — Не пачь, ты касивая!

Машка тихо рассмеялась сквозь слезы и еще крепче прижала малышку к груди.

Дальше все происходило как в бреду. Раздался еще один звонок в дверь. «Наташа, наверное, — подумала Машка. — Хотя зачем ей звонить, у нее наверняка есть ключи».

Звонок прозвенел еще и еще раз. Но дверь не открывали. К Машке снова вернулось ощущение опасности.

«Не нравится мне это», — подумала она.

Даша хотела было вернуться в прихожую, но Машка почему-то остановила ее. Девочка удивленно посмотрела на нее карими глазами.

— Я хочу к маме, — сказала она, наморщив маленький лобик.

— Сейчас пойдешь, малыш, — сказала шепотом Машка и, зачем-то плотнее прикрыв дверь, прислонилась к ней ухом.

Звонок смолк, на мгновение стало очень тихо. Машка прижала руку к животу. Стало страшно. Она знала, что сейчас что-то произойдет. Она с самого детства, как кошка, чувствовала опасность…

Через мгновение раздался страшный грохот, как если бы на дом сбросили бомбу. Машка инстинктивно пригнулась и повалила Дашу на пол. Стали слышны крики, мат, топот ног, Машка взглянула на девочку. Та, к большому удивлению, не плакала, а только сжавшись в комочек, с ужасом смотрела на нее. Машка прижала палец к губам, призывая ребенка к молчанию.

Почти беззвучно, по-кошачьи она подошла к шифоньеру. Это было единственное место в комнате, где можно было спрятаться. Машка потянула дверцу на себя, и она предательски заскрипела. Внутри, на счастье, было полно одежды. Сверху висело штук пятьдесят, не меньше, всевозможных рубашек, батников, джемперов, а также многочисленные, в основном темные, классические, идеально отглаженные джинсы Роберта. Внизу лежало огромное пестрое одеяло, и несколько маленьких подушек.

Снова прижав палец к губам, Машка жестом показала девочке, чтобы она подошла к ней. Та послушно поднялась с пола, как завороженная, приблизилась к Машке и взяла ее за руку. Машка подняла с пола свои босоножки, сунула под мышку бархатную сумочку, закинула на плечо шаль и вместе с Дашей залезла в шкаф. Тот предательски заскрипел. Машка в первый раз в жизни пожалела, что не весит килограмм эдак сорок пять, как большинство знакомых ей девушек. Она накинула одеяло на себя и на Дашу и обложилась вокруг подушками. Чувствуя, как девочка дрожит всем телом, положила руку ей на голову и услышала всхлип.

— Нельзя, малыш, — прошептала Машка. — Потерпи, скоро все закончится.

В этот момент где-то у них за спиной, по-видимому, в соседней комнате, раздался оглушительный хлопок, потом еще несколько. А еще через пару секунд где-то совсем рядом послышались шаги. Внутри у Машки все похолодело — она поняла, что в комнате они не одни…

С самого детства ей время от времени снился сон, как, теряя равновесие на крутой лестнице, у которой нет конца и края, она с дикой скоростью летит вниз. И всякий раз испытывала при этом такой ужас, что просыпалась в испарине. Сейчас, в этом шкафу, она впервые наяву ощутила животный страх, очень напоминающий по ощущениям ночной кошмар.

Машка зажала девочке рот ладонью. Чьи-то ноги быстро прошли по комнате мимо их убежища. Ей показалось, что сейчас она потеряет сознание.

Мария не знала, сколько времени они с Дашей провели в шкафу. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она наконец позволила себе пошевелиться. Девочка уже не дрожала. Машке даже на секунду показалось, что ребенок спит. Но, приглядевшись, она увидела два карих глаза, устремленных на нее.

— Потерпи, малыш, — хрипло сказала Машка и удивилась собственному голосу. Она снова прислушалась. Интуиция подсказывала, что опасность миновала. Голоса давно смолкли, стояла абсолютная тишина. Машка осторожно приоткрыла дверцу шкафа и выглянула наружу. Мысли постепенно вставали на места. Они и подсказали, как можно быстрее покинуть эту квартиру. Девушка спешно обула босоножки.

«Точно как в дешевом боевике», — подумала она. Помедлив еще мгновение, вылезла наружу, взяла на руки Дашу и двинулась к двери. В этот момент раздался истошный вопль, по-видимому, вернувшейся с сигаретами Наташи. Машка выглянула в коридор. Домработница, застыв в шоке, стояла в соседней комнате к ней спиной.

Воспользовавшись моментом, Машка проскочила к двери и молнией вылетела за порог. Она, как безумная, неслась вниз по ступенькам с маленькой Дашей на руках. Ей повезло — ни одна душа ей не встретилась, и уже через несколько секунд шикарная дама с розовощекой девочкой на руках спешно ловила машину у станции метро Чистые пруды.

Потом были длительные объяснения с Борисом, который, по его словам, не имел никакого представления о том, что случилось, и сам терялся в догадках, кому же мог так помешать американец. Машка со своей стороны в искренности его слов не сомневалась. Потому как не видела никакого смысла в том, чтобы ее засылали зачем-то в дом иностранца, устраивали потом в нем погром, убивали хозяина и его неожиданно нагрянувшую любовницу, а ей, засланной шпионке, позволили просто отсидеться в шкафу.

Понятно, что денег она никаких не получила, да и не ждала. Машка и сама бы охотно отдала все, что имела, чтобы повернуть время вспять. Правда, когда она думала об этом, в голову приходила мысль, что именно ее присутствие в злополучной квартире на Чистых прудах спасло жизнь маленькой Даше.

Приезжала Люська, взахлеб рассказывала о загадочной смерти американца, о внезапном отъезде в Америку ее любовника Майкла, о попавшей в больницу на нервной почве Лере. Пролистывала привезенные с собой последние газеты, расписывающие загадочное убийство иностранного гражданина. Интересовалась, не успела ли Машка все-таки встретиться с Робертом. Та терпеливо отвечала, что Борька давно все договоренности с ней отменил, чему она была очень рада ввиду появления неотложных дел.

Потом еще долго Машка не могла засыпать без снотворного, часами ворочалась в кровати, вставала и ходила по комнате. Она не могла выкинуть из головы ту картину, которую, убегая, успела все-таки заметить и которая заставила так истошно кричать домработницу Наташу.

Примерно через неделю после всех событий Машка и оказалась на скамейке в скверике, высматривая отца Даши, Сергея Валерьевича Голина. Увиденное убедило ее в правильности принятого решения. Теперь она точно знала, что Дашка останется с ней, и была, неожиданно для себя, безумно этому рада. В чем-то она считала себя причастной к гибели Любы. Но понимала, что все случилось так, как должно было случиться.

Машке удалось узнать, где проживают родители отца Даши. Бабушка и дедушка девочки жили в почти развалившейся хрущевке недалеко от центра. Машка оставила на пороге их квартиры конверт с десятью тысячами долларов, позвонила в дверь и сбежала вниз по лестнице.

Убедившись в том, что деньги попали по назначению, она с более или менее спокойной совестью села в свою машину и отправилась домой. Там ее ждала маленькая девочка с карими глазами. Машка пока объяснила Даше, что маме пришлось уехать, и скоро она вернется. Малышка очень привязалась к тетеньке за эти дни — ходила за ней повсюду, как хвост, и расстраивалась, когда та собиралась в город.

Тетя Таня была уверена, что Дашка на самом деле родная Машкина дочь, которую та почему-то до трех лет где-то скрывала. На ироничные вопросы Машки, как же ей тогда в свое время удалось скрыть свой живот, тетя Таня отвечала, что ей всегда были подозрительны длительные поездки Машки за границу. Подруга смеялась и просила объяснить, зачем же ей было где-то прятать ребенка. На что почтенная старушка поджимала губы и отказывалась разговаривать с матерью-кукушкой.

На самом деле уверенность тети Тани в происхождении Дашки в первую очередь заключалась в том, что новоявленные «мама с дочкой» были прямо-таки на одно лицо. Те же влажные загадочные глаза, тот же точеный носик, те же пухлые яркие губы. Просто мистика какая-то.

Машка и не думала спорить с разочаровавшейся в ней тетей Таней. Ей даже казалось, что Дашка на самом деле ее дочь, просто встретиться им было суждено таким непривычным, страшным образом. Машка без конца просила Бога о прощении и благодарила за нежданное трехлетнее чудо, поселившееся в ее доме.

Если говорить откровенно, подружка не могла иметь детей. Сказалось бурное прошлое, когда у нее не было возможности проявлять такую разборчивость, как сейчас. Так что Дашка была для нее чем-то вроде подарка небес.

Сейчас девочка уже официально приходится Машке родной дочерью (полезные связи сделали свое благое дело). И даже с недавних пор зовет ее мамой.