Среда, 4 июня. Только что звонил Мессенджер и сказал, что хочет зайти ко мне завтра «попрощаться». Он быстро прибавил: «Ты ведь уезжаешь в пятницу, и мы не сможем встречаться некоторое время». Я сказала, что должна сходить на встречу экзаменаторов на кафедре английского и не знаю, когда она закончится. Он попросил меня оставить ключ под кирпичом у наружной двери, чтобы он мог попасть в дом около четырех, если я еще не вернусь к этому времени. Он уже делал это пару раз в те безумные три недели. Он сказал, что у него назначено на утро несколько встреч, а вечером приезжает Кэрри. «Откуда?» — спросила я, и он ответил, что Кэрри уехала с Эмили в Стратфорд-на-Эвоне посмотреть «Как вам это понравится?», который входит в ее экзаменационные билеты. Я поняла, почему он так хочет увидеться в отсутствие Кэрри — чтобы продолжить наши отношения. Странно, после нескольких попыток сближения с моей стороны я уж было подумала, что он хочет порвать со мной, и сама пришла к выводу, что лучше положить этому конец.

Вчера целый день была дома, убирала и готовилась к отъезду. Таков один из пунктов договора, который подписывают, въезжая в дом: оставить после себя чистоту и порядок. Я превзошла самое себя: все вымыла, вычистила и выдраила. Мне нужно было чем-нибудь себя занять, а в голове моей вертелись беспокойные мысли. Теперь мне кажется, что мы подвергали себя большой опасности, которой каким-то чудом избежали, но не нужно больше испытывать судьбу. К этому решению меня подтолкнуло самоубийство Дугласса, хоть оно и не было напрямую связано с нашими отношениями. Мне стало жутко. Передо мной раскрылась бездна несчастья и боли, в которую можно погрузиться, если перестать прислушиваться к своему внутреннему голосу. В одном из своих предисловий Джеймс очень хорошо пишет об измене. Сравнивает ее с медалью, отлитой из жесткого и блестящего сплава: одна ее сторона — чья-то радость и правота, а другая — чья-то беда и неправота. Что-то в этом роде. Не могу отрицать, что наша связь была радостью, но чем дольше она продлится, тем больше вероятность, что она принесет кому-нибудь горе. Пора с этим покончить. И если у Кэрри есть хоть чуточка здравого смысла, она придет к такому же выводу после всех треволнений последних недель.

Я знаю, что он захочет сделать завтра. Попытается затащить меня в постель и заставить изменить свое решение. Надеюсь, у меня хватит мужества и упорства. Но, признаюсь, я испытала радостное волнение в низу живота, узнав, что он все еще хочет меня.