Глава 3. Несговорчивый господин Гаррис
Собаки помешали господину Гаррису броситься в погоню за доктором Дулиттлом. Но как они ни скалили зубы, как грозно ни рычали, им не удалось воспрепятствовать хозяину взбежать вверх по лестнице на второй этаж, распахнуть настежь окно и заорать благим матом.
Господин Гаррис орал, не переставая, пока под его окнами не появился полицейский в чине сержанта, тот самый, которого Джон Дулиттл и Мэтьюз Магг видели напротив магазина.
Господин Гаррис был так зол, что битых пять минут булькал, пыхтел, клокотал, но никак не мог толком объяснить сержанту, что же случилось. Наконец он поуспокоился, рассказал полицейскому об ограблении и очень подробно описал внешность одного из воров.
— Они унесли моих лучших птиц ценой в десять шиллингов каждая! — причитал он, хотя даже в базарный день не смог бы выручить за замученных неволей пичуг и двух пенсов. — Они меня разорили! Поймайте их, господин сержант! Один из них был одет женщиной, лицо у него круглое и какое-то странное — доброе, что ли…
— А второй? — спросил сержант.
— Второго я толком не рассмотрел, господин сержант. Но, судя по повадкам, он отпетый разбойник.
Сержант невозмутимо выслушал не находившего себе места Гарриса, достал из кармана свисток и пронзительно свистнул два раза. Послышался топот тяжелых сапог по булыжной мостовой, и из-за угла выбежали еще двое полицейских.
— Двое неизвестных ограбили магазин, — сказал им сержант. — Один одет женщиной, другой — мужчиной. У одного лицо доброе, у другого — разбойное. Разыскать, арестовать, посадить в тюрьму. Куда они побежали? — спросил он у Гарриса.
— Туда! Нет, туда! — запутался владелец магазина. — Нет, все-таки туда!
И трое полицейских отправились на поиски дерзких грабителей. За ними, не поспевая, семенил господин Гаррис.
Тем временем побывавший во многих переделках Мэтьюз Магг вел доктора по узким, кривым улочкам. Они долго петляли, пока не вышли к Темзе. Там они укрылись за старым, заброшенным сараем.
Мэтьюз осмотрелся, прислушался и сказал:
— Похоже, погони за нами нет. Я же говорил вам, что мы выйдем сухими из воды, а вы мне не верили. Снимайте женские тряпки, кончился маскарад.
Доктор быстренько освободился от юбки, чепчика и корсета и с явным облегчением вздохнул. Мэтьюз с размаху швырнул уже ненужную одежду в реку.
— Придется Теодоре смириться с потерей, — сказал он. — Ну да ладно, убыток не велик. А сейчас, господин доктор, нам надо бы расстаться и вернуться в цирк разными путями. Хотя вы и сменили внешний вид, нам лучше не разгуливать по Лондону парой. Береженого Бог бережет.
Джон Дулиттл проводил взглядом уплывающий по реке чепец и вдруг забеспокоился:
— А что же я надену на голову? Не могу же я ходить с непокрытой головой!
Но предусмотрительный Мэтьюз тут же вытащил из-за пазухи мятую кепку и протянул ее доктору.
— Вот вам то, что надо. В этой кепке вы будете совсем непохожи на умного человека, и вас не узнают.
— Я никогда не носил на голове ничего подобного. — Доктор попытался водрузить кепку на голову. — Она мне мала!
— Ничего страшного, — успокоил его Мэтьюз. — Натяните ее на макушку и ступайте вперед. В ней вы выглядите как обитатель здешних мест. И запомните: если вдруг появится фараон…
— Фараон? — перебил его Джон Дулиттл. — Но фараоны жили в Древнем Египте!
— Я не знаю, водятся ли фараоны в Египте, — невозмутимо продолжал Мэтьюз, — но в Лондоне фараоны точно водятся. Мы так называем полицейских. Так вот, если вдруг появится фараон и остановит вас, отвечайте ему, что вы торгуете овощами вразнос и идете на рынок. Не забудьте: вы торгуете овощами вразнос, именно поэтому вы встали так рано.
— Неужели я и в самом деле похож на торговца? — удивился доктор. Он прилаживал кепку на затылке и так и этак, но она никак не хотела там держаться.
— Не отличить. Вы только поднимите воротник сюртука и говорите попроще, без изящных выражений. До свидания, господин доктор, встретимся за завтраком.
Мэтьюз Магг завернул за угол ближайшего дома и растворился в предрассветной мгле. Доктор постоял с минуту, а затем решительно зашагал в другую сторону.
Он шел и повторял:
— Я торгую овощами вразнос. Я торгую овощами вразнос.
Но он не сумел уйти далеко. Внезапно за его спиной раздался грубый голос:
— Стой! Что ты здесь делаешь?
Доктор остановился как вкопанный, медленно повернулся и увидел в десяти шагах от себя полицейского с фонарем в руке. Бежать было поздно.
— Прошу прощения, это вы мне?
— А кому же еще? — изумился полицейский. — Ну-ка отвечай, что ты здесь делаешь ночью?
Доктор смутился — он еще не успел выучить наизусть то, что должен был отвечать.
— Я иду на рынок. Я торгую овощами вразброс… то есть вразнос…
Полицейский поднес фонарь к доктору и осмотрел его с ног до головы — от мятой кепки на макушке до чиненых-перечиненых башмаков.
— До рынка отсюда рукой подать, — сказал полицейский. — Но ты почему-то идешь в другую сторону. Лучше признавайся по-хорошему, что ты тут делаешь.
Доктор молчал, не зная, что ответить. В соседних домах уже зажигался свет, любопытные лондонцы распахивали окна и выглядывали на улицу. Как всегда в таких случаях, послышались возгласы:
— Арестуйте его, господин полицейский, нечего ему шляться под нашими окнами.
— Ба! Да ведь это Джек-Кровосос! Он две недели тому назад дал деру с каторги!
А на другом конце улицы уже появился еще один полицейский, за которым семенил сам господин Гаррис…
Тем временем Мэтьюз Магг кружным путем добрался до цирка. Уже светало, когда он лихо, по-мальчишески, перемахнул через ограду и зашагал к фургону. Теодора сидела у окошка и, чтобы успокоиться, вязала. Она не спала всю ночь.
— Дельце выгорело, — сказал ей Мэтьюз. — Не тревожься, доктор вернется с минуты на минуту. Я пока прилягу вздремну, а ты меня разбуди к завтраку.
Но к завтраку доктор не вернулся. И звери и супруги Магг не на шутку встревожились. Все же Мэтьюз продолжал успокаивать всех:
— Ничего страшного, я знаю, что доктор непременно выйдет сухим из воды… — И тут он ошарашенно умолк.
В ворота цирка вошел доктор медицины Джон Дулиттл, мокрый до нитки.
— Боже мой, что с вами случилось? — запричитал Мэтьюз. — Я не сомневался, что вы вернетесь одновременно со мной!
— Меня остановил полицейский и стал задавать вопросы, на которые я толком не мог ответить. К тому же появился еще один полицейский с самим Гаррисом. Уж он-то узнал бы меня, несмотря на все переодевания.
— И что же вы сделали?
— Я решил бежать, но полицейский преградил мне дорогу. Тогда я размахнулся и изо всех сил ударил его в нос. Полицейский упал, а я задал стрекача.
— И полиция не погналась за вами?
— В том-то и дело, что погналась. Пришлось прыгнуть в реку и переплыть на другой берег. Пока полицейские искали лодку, я уже выбрался на берег и был таков. Мне ужасно неприятно, что я ударил полицейского, но что мне оставалось делать?
— Вам неприятно? — расхохотался Мэтьюз. — А мне, наоборот, ужасно приятно, что вы как следует врезали фараону. У меня с полицией старые счеты. Но как вам удалось в таком виде добраться до цирка и не вызвать подозрений у прохожих?
— Не вызвать подозрений? — переспросил доктор Дулиттл. — Да за мной шла целая толпа и показывала на меня пальцем. Хорошо еще, что никто не осмелился остановить меня.
— Да-а-а, — задумчиво протянул Мэтьюз, — похоже, что мы попали в переплет. Полиция не любит, когда ее бьют в нос, и будет вас искать. А если они узнают, что по улицам Лондона разгуливал мокрый до нитки человек, то сразу же догадаются, кто это был. Вам надо переодеться в сухую одежду и спрятаться на время. Нутром чую, что еще сегодня к нам пожалуют незваные гости.
Джон Дулиттл с Мэтьюзом осторожно выглянули из фургона. Полиции не было видно. Зато они увидели бульдога и овчарку из магазина Гарриса. Они гордо шествовали через лужайку, за ними шли О’Скалли, Скок и Тобби.
Джон Дулиттл вышел им навстречу.
— Здравствуйте, — приветствовал он их, когда собачья компания подошла к фургону. — Неужели этот ужасный человек посмел поднять на вас руку за то, что вы встали на мою сторону прошлой ночью?
— Еще как! — подтвердил бульдог. — Но мы с Джерри, — при этом он кивнул на молодую овчарку, — зарычали на него. У Гарриса храбрости нет ни на грош, он сразу же струсил и позвал на помощь соседа, такого же негодяя, как и он сам, чтобы выдрать нас плеткой. Кому хочется быть битым? Вот мы и ударились в бега. Гаррис бросился за нами, ругательски ругал вдогонку, умолял прохожих помочь ему, но мы убежали. Боюсь, правда, что он выследит нас и заявится сюда.
— К чему тревожиться заранее? — беспечно сказал Джон Дулиттл. — Как тебя зовут?
— Гриф, — ответил бульдог. — Так меня назвал еще мой первый хозяин, и с тех пор я не менял имя.
— Если Гаррис осмелится прийти сюда, — прорычал О’Скалли, — мы встретим его, как он того заслуживает.
Тобби и Скок тоже зарычали и показали белые острые клыки. Они были готовы защищать своих новых друзей
— Можешь на нас рассчитывать, — сказал Скок бульдогу и обратился к Джону Дулиттлу: — Господин доктор, Гриф говорит, что с удовольствием остался бы у нас.
— Конечно, — согласился доктор. — Джерри тоже может остаться. Правда, надо будет еще договориться с господином Гаррисом. А если он несговорчив и откажется продать вас мне?
— Да вы не беспокойтесь, господин доктор, — вмешался в разговор Мэтьюз Магг. — Даже если Гаррис подаст на нас в суд, мы отделаемся всего несколькими днями тюрьмы. Зато публика узнает о нашем цирке и валом повалит к нам. Лучшей рекламы и не придумать.
— Да, все это выглядело бы невинной шалостью, — грустно сказал доктор, — если бы я не ударил полицейского в нос. За взлом магазина нас, возможно, и не накажут слишком строго, но ни один судья не встанет на нашу сторону, когда узнает, что мы подрались с полицией.
— Господин доктор, — вдруг сказал Гриф, — прошу вас, впустите меня в фургон и закройте на минутку дверь. Мне хотелось бы сообщить вам с глазу на глаз кое-что о Гаррисе, вам это может пригодиться.
Джон Дулиттл провел Грифа в фургон и закрыл дверь. Остальные собаки — О’Скалли, Тобби, Скок и Джерри — стояли на лужайке и сгорали от любопытства: какую тайну откроет доктору бульдог?
Дверь оставалась закрытой добрых десять минут. Затем она открылась и О’Скалли услышал обрывок разговора.
— Как его зовут? — спрашивал доктор.
— Дженнингс, — отвечал Гриф, — Джереми Дженнингс, он раньше жил в Уайтчеппеле.
— Я запомню это имя.
Когда Джон Дулиттл сошел по ступенькам на лужайку, на крышу его дома на колесах опустилась большая стая дроздов. Они появились неожиданно, словно упали с неба.
Вожак стаи сел на плечо доктору и сказал:
— Мы хотели поблагодарить вас, господин доктор. Когда прошлой ночью нас вдруг отпустили на свободу, мы поначалу так обрадовались, что даже не спросили, кто же это сделал, — до того мы были измучены неволей. А сегодня утром дрозд, тот самый, что будет петь в вашей опере, рассказал нам, что двух его друзей из хора поймали накануне и продали в тот же магазин, где томились и мы. Но ночью их кто-то выпустил из клетки. «Это может быть только доктор Дулиттл, — сказал дрозд, — он, и никто другой». «Как же мы сами не догадались? — подумал я. — Будет невежливо с нашей стороны, если мы не поблагодарим доктора Дулиттла за доброту». Я собрал всю стаю, и вот мы здесь, чтобы сказать вам: «Спасибо, господин доктор».
— Не за что меня благодарить, — смутился Джон Дулиттл. — Я сделал только то, что должен был сделать. А вот и Гаррис! Сейчас начнутся настоящие неприятности.
Все оглянулись и увидели владельца магазина господина Гарриса собственной персоной. Он вошел в ворота цирка, завертел головой, заметил Джерри и Грифа и бросился к ним с поднятой плеткой. О’Скалли и Скок зарычали и преградили ему дорогу.
— Не вздумайте искусать его! — крикнул собакам доктор. — Так вы ничего не добьетесь, а только все испортите. Добрый день, господин Гаррис, — перешел доктор на человеческий язык. — Рад вас видеть.
— Что за наглость! — рычал в ярости Гаррис не хуже О’Скалли и Скока. — Он разгромил мой магазин, а теперь еще говорит, что день сегодня добрый и что он рад меня видеть) Вы — вор, господин Как-вас-там! Уж теперь-то вы не отвертитесь, я видел вас ночью и узнал! И я, и вся моя семья поклянемся перед судом на Библии, что именно вы забрались в наш магазин!
— Попридержите язык! — вдруг прикрикнул на расходившегося Гарриса Мэтьюз Магг. — А не то я огрею вас метлой!
— А вот и второй вор! — вскричал Гаррис, пропустив мимо ушей угрозу, и ткнул пальцем Мэтьюза в грудь. — Вы оба попались, голубчики! Я сейчас же иду в полицию! Какие еще нужны доказательства, если мои дрозды сидят на крыше вашего фургона, а обе мои собаки тоже крутятся вокруг вас. Чем вы их приманили?
— Я не воровал ваших дроздов, — спокойно ответил доктор Дулиттл, — тем более что они не ваши. Они свободные птицы, и я только отпустил их на волю. И ваших собак я не держу на привязи, они сами убежали от вас, потому что вы плохо с ними обращались. Я готов вам за них заплатить.
— Мне не нужны ваши грязные деньги! — гордо вскинул голову Гаррис. — Собаки вернутся со мной в магазин и будут проданы честным людям. А сейчас я иду в полицию.
И он решительно зашагал к воротам цирка.
— Подождите, господин Гаррис, — остановил его доктор.
— Ждать? Ни минуты! — воскликнул хозяин магазина, но все же остановился. — К чему тратить время и выслушивать ваш вздор. Еще сегодня вечером вы окажетесь за решеткой. Там вам и место!
— Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз. Думаю, у нас найдется, о чем потолковать.
— А я не думаю! — упорствовал несговорчивый господин Гаррис. — Нам не о чем толковать, тем более с глазу на глаз! Все, что вы хотите сказать мне, скажете перед судом!
Господин Гаррис отвернулся от доктора и снова зашагал к выходу. Джон Дулиттл только развел руками и покорно сказал ему вслед:
— В суде так в суде. В самом деле, почему бы мне не рассказать о Дженнингсе в суде?
Гаррис замер на месте словно вкопанный, затем медленно повернулся.
— О ком? — хрипло спросил он. Лицо его побледнело.
— О вашем приятеле Джереми Дженнингсе из Уайтчеппела, — повторил доктор.
Владелец зоомагазина молча вошел за доктором в фургон и затворил дверь.