Оказалось, если в нужный момент довернуть кисть руки, то можно не просто ударить человека, а рассечь ему кожу. Так объяснил Себастьян.

Одетая в высокие ботинки, корсет и перчатки, Реджина — со стеком в руке — ощущала себя очень сильной и властной. Правда, лупцевать ей доверили всего лишь подушку.

Хлясть!

— Аккуратнее с кончиком, — посоветовал Себастьян. — Если ударить им, то останутся следы, даже если кожа не лопнет.

Он сидел в кресле с высокой спинкой в другом конце спальни, словно Френсис Форд Коппола мира садомазо.

Подойдя к Реджине, он забрал у нее стек.

— Это нейлон или стекловолокно?

— Понятия не имею.

— Ладно, давай еще раз. — Он вернулся на место.

Реджина снова хлестнула подушку.

— Уже лучше, — похвалил Себастьян. — Помни: сила удара зависит не столько от мускулов, сколько от быстроты.

— Как все сложно! — пожаловалась Реджина.

— Придется тебе постараться и проявить терпение, — с улыбкой ответил Себастьян. — Или ты думала, что это все хиханьки да хаханьки?

Реджина ударила.

— Ну не знаю, не знаю. Ты даже не по заду хлестнула, чуть выше. Точнее, Реджина, точнее.

— Это же подушка! Где у нее задница, а где спина?

— И то верно, упражнение не идеально. — Он встал из кресла. — Надо нам с тобой сменить площадку.

Реджина обрадовалась. Наконец она увидит его Комнату! Но тут она заметила в руках у Себастьяна ключи от машины.

— Мы куда? — спросила Реджина.

— На полигон.

***

Если у клуба и была вывеска с названием, Реджина ее не заметила. Внутри же царил полумрак, так что она не видела почти ничего.

Перед уходом она переоделась в обычную одежду, хотя Себастьян предупредил: скоро и от нее придется избавиться. У клуба имелся свой, специфический, дресс-код: проходить можно либо в нижнем белье, либо вообще без него. Вначале Реджина заартачилась было, однако Себастьян убедил ее: в одежде она привлечет к себе еще больше нежелательного внимания, чем без нее. Логично, хотя после ночи в «Джейн» Реджина еще не успела соскучиться по приключениям.

Впрочем, женщина лет сорока на входе встретила их так приветливо и пригласила раздеться таким обыденным тоном, что настроение быстро сменилось.

Реджина, глядя, как Себастьян раздевается до трусов, невольно улыбнулась.

— Не думала, что дресс-код и на тебя распространяется.

— Я всецело за равенство полов, детка.

События этой ночи приняли неожиданный оборот, и Реджина боялась, как бы снова им с Себастьяном не рассориться — или ей не утратить самообладания — до фотосессии.

Себастьян твердо настоял: Реджине необходимо вжиться в роль. Интересно, что было правдой, а что игрой в жизни самой Бетти?

— Хлысты, наручники, стеки, повязки на глаза — в общем, любой реквизит для игр можно взять напрокат внизу, справа, — сказала привратница.

Реджина сдала ей одежду и получила взамен пестрый кусочек картона с номером.

— У меня карманов нет, — сказала она Себастьяну.

— Число запомнила?

— Да.

Себастьян забрал у нее номерок и вернул его женщине.

— Больше никаких задержек, идем. — Он вручил Реджине стек и за руку повел вниз.

Клуб представлял собой имитацию подземелья: всюду канделябры, клетки; полы — каменные, между комнатами — арочные переходы с деревянными наличниками; мебель больше похожа на средневековые орудия пыток; из стен торчат крючья с веревками и лебедки.

Себастьян не соврал: в одном нижнем белье Реджина чувствовала себя вполне комфортно. Прочие посетители обращали на нее внимания не больше, чем на нового гостя, когда вечеринка в полном разгаре. И еще кое-что: связанных мужчин здесь было куда больше, чем женщин, тогда как Реджина привыкла, что женщинам роль подчиненной отводится автоматически.

— С мужиками я тебе играть не дам, — предупредил Себастьян, когда они проходили мимо двух мужчин. Одного приковали спиной к стене, а член его убрали в подобие металлической клетки; второго поставили к стене лицом. Обоих гостьи охаживали плетями и прочими инструментами пыток.

— Да я не в претензии, — быстро ответила Реджина.

В кресле, похожем на трон, сидела женщина в короткой красной сорочке; длинноногая, в высоких красных сапогах. На коленях у нее лежал мужчина с голым задом, и она порола его шлепалкой. Реджина готова была поклясться, что голозадый называл женщину мамочкой.

— Сюда. — Себастьян провел ее через арку в другую комнату, где к деревянному забору была привязана женщина: на глазах лента, одежда только выше пояса. Присмотревшись к ней, Себастьян пошел дальше, к деревянному столу, на котором лицом вниз лежала еще одна связанная — и полностью оголенная — женщина.

Стоящий рядом мужчина шлепал ее по заду голой рукой. На бледных ягодицах алели следы от его пятерни.

Остановившись неподалеку, Себастьян обнял Реджину и тихо сказал:

— Просто смотри.

Мужчина обрушил ладонь на ягодицу и выждал некоторое время, чтобы ударить вновь.

Женщина стонала — в экстазе.

Почувствовав на себе чужой взгляд, мужчина посмотрел на Реджину с Себастьяном и ударил женщину так, что шлепок, наверное, услышали в соседней комнате. Затем отошел в сторону.

— Куда это он? — шепотом спросила Реджина.

— Уступает место нам, — ответил Себастьян.

— Место? Нам?

— Да, теперь мы можем поиграть с ней.

Округлив глаза, Реджина замотала головой.

— Ни за что.

— Мы ведь за этим и пришли.

— Я думала, мы только посмотреть.

— Неправильно думала, — возразил Себастьян и вручил ей стек. — Погоди секунду.

Он подошел к женщине и что-то сказал ей. Лица ее Реджина не видела и потому не могла догадаться, о чем Себастьян ее спрашивал.

Наконец он жестом пригласил Реджину. Та неохотно подошла; вблизи отметины на ягодицах женщины казались ярче. Реджина отвела взгляд.

— Она согласна на стек, — произнес Себастьян. Реджина взглянула на него как на умалишенного.

— Не стану я бить эту женщину.

— Она сама этого хочет. Что еще важнее, за этим мы сюда и пришли.

Он погладил Реджину по голове и, чуть сменив тон, добавил:

— Либо ты ее, либо я тебя — позже. Впрочем, позже я проделаю это с тобой обязательно. Разница лишь в том, как усердно я тебя обработаю.

Реджина заглянула в его темные глаза и ощутила знакомые спазмы. Она поняла: отшлепать эту женщину — не так уж и плохо. Может, у нее нет своего Себастьяна, вот она и пришла в этот клуб — получить то, что Реджине способен дать лишь один мужчина на свете.

Реджина замахнулась, как учил Себастьян, и он указал на ягодицы жертвы. Напомнил, что важно бить по попке, а не по задней поверхности бедер — она слишком чувствительна.

Реджина медлила, однако хватило одного взгляда на Себастьяна — тот кивнул, ободряя, — и она, прикусив губу, опустила стек на розовый зад.

— Можно и посильнее, — сказал Себастьян.

Его что, заводит это зрелище? Реджина — ради еще большей открытости — взяла и спросила напрямую:

— Ты возбуждаешься?

Себастьян покачал головой.

— Нет. — Подойдя ближе, он прошептал: — Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не растянуть тебя вон на той скамье, с завязанными глазами. Ты бы сопротивлялась, я сорвал бы с тебя трусики, взял шлепалку и показал этим любителям, что такое настоящее садомазо. Вот тогда и возбудился бы.

Сердце в груди забилось быстрее.

— А теперь, — продолжал шептать Себастьян, — ударь эту женщину еще четыре раза, и мы уйдем. Скажи ей, пусть считает.

Дрожа, Реджина как можно властнее обратилась к женщине:

— Считай.

Себастьян кивнул.

Реджина ударила, не сильно, но уверенно.

— Раз, — отчетливо сказала женщина. Себастьян одними губами произнес: «Жестче».

Реджина опустила стек резче, и звук от удара резанул по ушам.

— Два!

Реджина дрожащей рукой подняла стек.

— Пусть она кончит, — сказал Себастьян. Реджина вытаращилась на него, однако женщину ударила сильнее. Та застонала, не так громко, как под ударами предыдущего истязателя, но все же — прогресса Реджина добилась.

— Три, — чуть напряженнее произнесла раба.

Реджина хлестнула с неожиданной — даже для себя самой — силой, и женщина завизжала в экстазе. Низким голосом она выкрикнула:

— Четыре.

Себастьян забрал у Реджины стек и повел ее к лестнице.

* * *

На улице ждала приятная прохлада. Снова одевшись, Реджина немного успокоилась, и в то же время она гадала: осталась ли худшая часть ночи позади?

В принципе, спасибо Себастьяну, что сводил ее в клуб, дал почувствовать, каково это — самой орудовать стеком. Поразительно, но в Реджине не проснулось ничего от настоящей госпожи. Оказывается, Себастьян не навязал ей место рабыни, оно для Реджины естественно. Да, удовольствие она получала изысканное, сильное, однако надо было убедиться, что все на своих местах. Побывав в чужой шкуре, она теперь лучше понимает свою сексуальность. И хотя звучит это нелогично, признание рабской роли позволит легче преодолеть испытание фотосессией. Реджина не раскроет себя всю, она сыграет другую. Подлинную себя, свою изюминку, она прибережет для игр с Себастьяном. Надо лишь убедительно сыграть госпожу перед камерой.

Реджина прониклась еще большим уважением к таланту Бетти Пейдж.

Себастьян тем временем достал из кармана телефон.

— Джесс, у меня к тебе просьба. Сможешь приехать ко мне через двадцать минут? Нам с Реджиной потребуется твой гений.

В ответ на вопросительный взгляд Реджины Себастьян лишь подмигнул ей.