В шесть вечера Реджина спустилась в вестибюль библиотеки и вышла в теплый летний вечер.

Если честно, она и не ждала, что Себастьян Барнс приедет. Проработав целый день, она убедила себя: и книга о Бетти Пейдж, и записки — все это шутка, розыгрыш. Наказание за излишнее любопытство и вторжение на частную территорию.

И тем не менее пульс немного участился, когда Реджина стала спускаться по мраморным ступеням к Пятой авеню. Она застенчиво оправила простецкого покроя юбочку, обмахнулась романом в мягком переплете.

— Где книга про Бетти Пейдж?

Реджина испуганно повернулась. Себастьян стоял прямо позади нее, такой шикарный, что Реджина чуть не ахнула: темный костюм, галстук насыщенного фиолетового цвета; кожа легкого золотистого оттенка, глаза смотрят прямо на Реджину, а она боится даже вздохнуть.

Вновь она поразилась красоте его лица: резким, четким и правильным чертам, одновременно утонченным и полным мужественности.

— Что-что?

— Я прислал тебе подарочное издание одной книги. Вряд ли оно уместилось бы в твоем помятом рюкзачке, — заметил Себастьян, неприязненно глядя на заплечную сумку фирмы «Гэп».

— Все, что мне нужно, в него прекрасно умещается, — ответила Реджина.

— Моя книга, надеюсь, тоже.

Поправив лямки рюкзака, Реджина призналась:

— Нет, книга не влезла.

— Так вернись за ней.

— Простите? — Вот пристал, а!

— Что ты на меня так смотришь? В записке я четко и ясно дал понять: книга — твое задание на дом. Значит, ее надлежит забрать с собой. Разве нет?

— Да, но… с какой стати вы даете мне задание на дом?

Себастьян улыбнулся, и на щеках у него образовались ямочки.

— Хочу побыть твоим учителем. — Внезапно он сделался серьезным и пристально взглянул на Реджину. — Ты еще удивишься, как много тебе предстоит выучить.

Реджина тяжело сглотнула.

— Да ладно, сделай мне одолжение, — произнес Себастьян.

Вздохнув, Реджина молча согласилась подыграть ему — только в этот раз! — и отправилась обратно в библиотеку.

— Живее, — поторопил ее Себастьян.

Реджина обернулась и одарила его злобным взглядом. Себастьян лишь рассмеялся в ответ — громко и от души, так что Реджина сама не сдержала улыбки.

Да, тип он привлекательный, но это же безумие — позволять ему собою командовать! В чем дело? Может, Реджиной овладело любопытство — хочется узнать, что Себастьян задумал? — или ею движет врожденное стремление всем угодить? Или — что хуже всего — Реджину просто влечет к Себастьяну?

Так и не найдя ответа, она бегом вернулась к своей стойке, схватила книгу и одной рукой прижала ее к груди. Ох и тяжелая, зараза!

Гм, что, если Реджина сейчас выйдет — а Себастьяна и след простыл?

Впрочем, чего нервничать? Ушел и ушел, каких только странностей в Нью-Йорке не происходит!

Реджина сразу же заметила Себастьяна, он так и ждал ее на крыльце. Такой совершенный, в идеально сидящем костюме и блестящих, начищенных туфлях. Реджина смущенно отметила про себя, что на ней — простенькая свободная юбка и сохранившаяся еще с первого курса блузка с короткими рукавами.

— Я не собираюсь таскать ее, — сказала Реджина, вручив Себастьяну тяжеленный том.

— Только после вас, — ответил Себастьян и жестом пригласил ее спускаться к Пятой авеню. Девушка осторожно пошла вниз; Себастьян, слегка приотстав, — следом за ней.

На углу Сорок первой улицы их ждал блестящий черный «Мерседес».

Себастьян открыл для Реджины заднюю дверь.

— Куда мы едем? — нерешительно спросила девушка.

— Ужинать. Ты что, записку не читала?

Реджина скользнула на заднее сиденье, Себастьян устроился рядом.

За рулем сидел мужчина в строгом костюме. Даже не спросив направления, он отъехал от тротуара.

— На мне другие книги, — напомнила Реджина. — Романы.

Себастьян кивнул.

— Кто знает, может, ты откроешь нового Тома Перротту.

Реджина осторожно взглянула на него.

— Издеваетесь?

— Нет, — с улыбкой покачал головой Себастьян. — С какой стати мне над тобой издеваться? Кто-то ведь должен искать новых мастеров пера. Почему бы не тебе?

— Ну, не знаю, — ответила Реджина. Себастьян ее не убедил.

Слегка замедлив ход — чтобы вписаться в дорожное движение, — машина направилась к окраине города.

— Позволь спросить кое о чем, — произнес Себастьян. — Зачем ты перебралась в Нью-Йорк?

— Хотела работать в библиотеке, — убежденно ответила Реджина.

— И только?

— В общем, да, — сказала Реджина и тут же задумалась. — А что, этого мало?

— Откуда мне знать? — Он с вызовом посмотрел на нее. — Сама как думаешь?

Почувствовав, что ее зажимают в угол, Реджина ответила контратакой:

— Вы вот зачем сюда переехали?

— Вообще-то я здесь вырос. Впрочем, если бы я родился не в Нью-Йорке, точно бы сюда перебрался. Почти все мои знакомые, некоренные ньюйоркцы, бежали с родины на Манхэттен — в стремлении сделать себе имя.

— Или просто спасались от чего-то, — добавила Реджина, вспомнив о матери. О своем замечании она тут же пожалела. Впрочем, Себастьян решил не развивать тему.

— То есть стать актрисой или моделью ты не мечтала? — спросил он.

Реджина скрестила руки на груди. Вот теперь он точно над ней издевается.

— Нет, — холодно ответила она.

— Занятно… Это ведь мечта всех женщин с такой внешностью. Неужели ты не сознаешь, какой красотой тебя наделила природа?

Реджина вспыхнула. Ей и прежде делали комплименты: говорили, какие у нее красивые глаза или волосы; ее даже милой называли. Реджина — в отличие от большинства подружек — никогда не беспокоилась по поводу фигуры. Зато роста она среднего, нос у нее какой-то широкий, губы — не полные, не чувственные, не придают соблазнительного вида, как у Скарлетт Иоханссон, Ким Кардашьян или Анджелины Джоли. Мужчин не влечет к ней понастоящему, и в этом, наверное, отчасти виновата сама Реджина.

Машин на дороге стало меньше, и Парк-авеню «Мерседес» проехал чуть ли не молнией. Когда пошли кварталы с номерами, начинающимися на пятьдесят, водитель вновь свернул на Пятую авеню и остановился у здания, которое Реджина сразу узнала: пятидесятидвухэтажный отель «Времена года» (творение архитектора И. М. Пея, одного из кумиров отца).

Коридорный из отеля тут же поспешил открыть дверь для Себастьяна. Тот вышел и подал руку Реджине. Помедлив немного, девушка приняла жест. Она и представить не могла, как отзовется ее собственное тело на это прикосновение — неприязнь неприязнью, а сквозь Реджину будто пропустили ток. Она задрожала.

Себастьян провел ее в вестибюль из бледного известняка, при оформлении которого художник явно вдохновлялся стилем ар-деко; потолок в высоту был не меньше тридцати футов.

— Я подожду тебя здесь, — сказал Себастьян, вручая Реджине магнитную ключ-карту. — Тебе в номер две тысячи двадцать.

Взглянув на карту, Реджина, однако, не взяла ее.

— Зачем мне в номер?

— Ты ведь не думала идти на ужин в этом?

Краска прилила к лицу. От обиды ли, от смущения — Реджина сама не поняла.

— Если мне в таком виде нельзя в ресторан, тогда, может, пойдем в другое место?

Себастьян взглянул на нее своим серьезным взглядом, с вызовом.

— Ты шутишь? Я-то думал, человек с таким пытливым умом, как у тебя, захочет взглянуть на другую сторону жизни.

В сознательном возрасте Реджину преследовало одно чувство — страх. Не дай бог, оступиться, нарушить правило, не оказаться лучше других. И в то же время ее терзал страх иного рода — боязнь того, что жизнь проходит мимо.

Реджина приняла карту у Себастьяна.