– Джиллиан Давентри! Тебе лучше поскорее объяснить, почему тебя не было дома всю ночь.

Еще не рассвело, когда Джиллиан залезала через окно в свою спальню, но резкий голос нарушил тишину раннего утра. Ее сердце провалилось. Она вздрогнула и чуть не упала с лестницы. Но через секунду, которая показалась ей вечностью, Джиллиан сумела восстановить равновесие. Благополучно проделав оставшийся путь, она перемахнула через подоконник.

Когда ее ноги твердо встали на пол комнаты, она на мгновение остановилась, чтобы успокоить бешено бьющийся пульс и взять себя в руки. Потом она надменно повернулась к человеку, который стоял позади нее:

– Мора, что ты тут делаешь?

– Жду тебя, разумеется. – Голубые глаза ее сестры полыхнули ледяным огнем. – Я подозревала, что ты что-то затеяла, когда вчера вечером так рано уехала с бала. А когда я вернулась домой и обнаружила, что тебя нет, то перестала в этом сомневаться. Мне не хотелось упустить шанс увидеть, как ты тайком пробираешься в комнату, поэтому решила лечь спать здесь.

Джиллиан посмотрела на подушки, которые были скинуты на кресло рядом с кроватью, а также на открытую книгу, что лежала там же. Ей стало ясно, что ее сестра вряд ли много спала в эту ночь.

Она перевела взгляд в сторону двери. Ее удивило то, что остальные члены семьи еще не появились на пороге.

– Ты никому об этом не сказала?

– Да, не сказала. Я решила дать тебе возможность объясниться, хоть ты этого и не заслуживаешь.

Джиллиан тяжело вздохнула. Она понимала, что попала в переделку, но ей было некого винить, кроме себя. С самого начала она знала, что может произойти нечто подобное, но все же решила оттянуть момент расставания с Коннором почти до самого утра. Уже почти рассвело, когда она наконец выскользнула из постели, которую делила с ним всю ночь, оделась и вышла из дома любимого мужчины, даже не разбудив его.

Пока Джиллиан шла по пустым улицам в сторону Белгрейв-сквер, она все обдумывала, как ей следует поступить, если кто-нибудь в доме обнаружил ее отсутствие. Но теперь, когда это случилось, она оказалась в полной растерянности.

– Я что-то не вижу, каким образом тебя могут касаться мои личные дела... – начала Джиллиан. Но Мора прервала ее, в ярости стукнув ногой по полу:

– Даже не пытайся надуть меня такой уверткой. Это действительно меня касается, потому что твое поведение отражается на нашей семье. Неужели ты совсем не заботишься о нашей репутации?

Не дав Джиллиан ответить, резко развернулась и принялась ходить по комнате. Подол ночной рубашки обвивался вокруг ее икр при каждом шаге.

– Да что я такое говорю? – воскликнула сестра. – Конечно, тебе все равно. Я забыла, что тебе доставляет особое наслаждение нарочно глумиться над законами света и позорить имя Давентри на каждом углу.

К этому обвинению Джиллиан не могла остаться равнодушной.

– Это неправда. Как ты можешь такое обо мне думать?

– А как я могу думать что-либо другое? Ты хотя бы представляешь себе, что бы случилось, если бы тебя увидели бродящей по улицам в такое время и в такой одежде? – Мора презрительно указала на бриджи, которые были надеты на Джиллиан. – После стольких лет, когда о нас шептались, когда нас избегали и презирали, нашу семью наконец снова начали принимать в высшем обществе. Тетя Оливия полагает, что у меня есть хорошие шансы на то, чтобы удачно выйти замуж уже в этом сезоне. Ты же знаешь, как это валено для меня, но делаешь все, чтобы погубить мое счастье.

После этих слов Джиллиан почувствовала, как ее пронзило острое чувство вины. Ее негодование чуть стихло, и она опустила голову. Это было правдой. Хоть она и верила, что ее действия были оправданны, но вполне сознавала, что подвергала риску положение семьи в обществе всякий раз, когда нарушала его неписаные правила.

– Мора, мне очень жаль, – ответила Джиллиан. – Я понимаю, что из-за моего поведения ты сильно пострадала. Если я не до конца осознавала это раньше, то осознала теперь, когда на вчерашнем балу наткнулась на тебя и сына лорда Ланскома. Но я клянусь, у меня никогда не было желания намеренно мучить тебя.

Ее сестра резко остановилась и повернулась к ней.

– Тогда чего ты хочешь? Просвети меня, почему ты так мало задумываешься о тех, кого ты, по идее, должна любить?

Джиллиан растерялась, увидев на ее лице неподдельное выражение замешательства и боли. Она ненавидела стену непонимания, возникшую между ней и Морой. Джиллиан мечтала вернуть то время, когда они доверяли друг другу. Она не отрицала, что мысль облегчить свою душу даже перед одним членом ее семьи выглядела очень соблазнительной...

Наверное, пришло время все честно рассказать. Или, во всяком случае, то, что позволяли обстоятельства. Ей не нужно упоминать о Конноре или вдаваться в подробности его дела, но она может поведать о том, что услышала от служанки в жилище Уилбура Форбса. Возможно, если Мора выслушает ее, то поймет, что у нее были веские причины для подозрений.

Джиллиан глубоко вздохнула. Был только один путь – взять и выложить правду. Собрав волю в кулак, она выпалила:

– Я помогала Толливеру.

Наступила долгая напряженная тишина. Ее сестру настолько ошеломили ее слова, что от изумления она открыла рот. Потом к бледным щекам Моры прилила кровь, а ладони сжались в кулаки.

– Что ты делала?

– Мора, если ты меня выслушаешь...

– Выслушаю что? Нет таких слов, которые могли бы смягчить сказанное тобой! Как ты посмела опять втянуться в дела этого человека после того, что случилось раньше? Особенно сейчас, когда для нас особенно важно вести себя так, чтобы нас не в чем было упрекнуть?

– Мне пришлось так поступить. Он предоставил мне информацию об одном подозреваемом. И сказал, что этот человек способен пролить свет на убийство нашей матери.

Мору как будто ударили. Она медленно опустилась на кровать.

– Значит, вот в чем дело... Ты все еще намерена доказать, что лорд Хоксли невиновен?

– Вы все махнули рукой на то, что в официальной версии множество нестыковок. Но это не значит, что я о них забыла, – стала защищать себя Джиллиан. – А теперь у меня появились еще более серьезные причины сомневаться в том, что полиция сделала правильные выводы. – Она быстро рассказала об Уилбуре Форбсе и о том, что ей поведала Пэнси. В процессе Джиллиан указала, каким образом история служанки сходится с ее собственной теорией.

Потом она стала терпеливо дожидаться вердикта сестры.

Но с губ сестры сорвались совсем не те слова, которые надеялась услышать Джиллиан:

– Ты хотя бы представляешь, как безумно это звучит? Лорд Хоксли просто должен быть виновным. В ту ночь он был в доме. Он стоял над телом мамы и боролся с папой.

Джиллиан с трудом сдержала разочарование. Ей следовало предвидеть, что убедить сестру будет трудно.

– Да, но его присутствие можно объяснить и по-другому.

– Единственное объяснение – это то, что мама закрутила роман с этим дурным человеком. – Голос Моры был холодным, почти ледяным. – Джилли, с того момента прошло четыре года. Когда ты уже перестанешь об этом думать? Почему ты не можешь оставить смерть мамы в прошлом и позволить себе и всем нам жить дальше?

– Я не смогу этого сделать до тех пор, пока не найду ответы на множество вопросов о той ночи. Боже мой, Мора, там был кто-то еще! Если этот человек виновен в убийстве мамы, неужели ты не хочешь узнать о нем?

– Нет. Нет, не хочу, потому что мне все равно. Ты слышишь меня? Мне все равно! – Последние слова Моры были похожи на крик ребенка, которого сильно обидели. Они прозвучали поразительно злобно, но во взгляде сестры пряталась печаль.

Опустившись на колени перед постелью, Джиллиан с твердостью устремила глаза на Мору.

– Я этому не верю, – сказала она.

– А ты постарайся. Она собиралась покинуть нас, Джилли. Она хотела сбежать с другим мужчиной и покинуть нас.

– Может быть.

– Мы нашли записку лорда Хоксли рядом с ней.

– Но это не значит, что мама собиралась принять его предложение. А записки иногда подделывают.

– Но зачем кому-то так поступать? – Джиллиан покачала головой:

– Я не знаю. Почему ты думаешь, что эту версию не стоит даже проверить? Почему ты так легко веришь самому худшему, когда речь идет о маме?

– А почему ты с такой легкостью веришь в самое лучшее? – Мора встала и, подойдя к окну, стала смотреть на розовеющее рассветное небо. – Ты всегда оставалась слепа, когда дело касалось ее поступков, Джилли. Ты вела себя так, будто никогда не замечала, как сильно она унижала папу и сколько боли ему причиняла. Но я это замечала. И я ненавижу ее за то, как она поступала с ним.

Мора посмотрела через плечо. Ее взгляд был напряженным, как будто в голове всплывали картины прошлого, которые она не хотела вспоминать.

– Ты знаешь, – продолжила девушка, – я слышала, как они ругались в ту ночь. Я проснулась от их голосов и стояла в коридоре, когда увидела папу. Он вылетел из спальни и пошел в комнату для гостей. Я никогда не забуду выражение его лица и слезы на глазах. – В ее собственных глазах вдруг тоже заблестели капли влаги. – Это она заставила его плакать, Джилли. Я много раз видела, проходя мимо библиотеки поздно вечером, как папа сидит за столом и сжимает миниатюру мамы. Он выглядел таким несчастным и одиноким, что я готова была умереть, лишь бы помочь ему.

Джиллиан представила своего отца за письменным столом, прильнувшего к единственной вещи, которая все еще помогала ему почувствовать себя ближе к умершей жене. Ее сердце сжалось.

Бедный папа.

Мора отвернулась от окна. Ее хрупкая фигурка напряглась от ярости.

– Она собиралась оставить его, оставить всех нас. И я никогда не прощу ее за это.

Джиллиан со вздохом поднялась с колен. Она знала, что ее сестра была зла на мать, но ей никогда не приходило в голову, что это чувство могло оказаться таким сильным.

– Папа тоже оставил ее, Мора. Гораздо раньше, чем она его.

– О чем ты говоришь? Он никогда не покидал ее. Он всегда был с ней.

– Нет, на самом деле не был. Может быть, папа и присутствовал в доме, но с тех пор, как наш дедушка умер и к нему перешел титул маркиза Олбрайта, он начал отдаляться от нас.

После этих слов Мора просто стиснула зубы и отвела взгляд. Джиллиан шагнула к ней и взяла сестру за руку. Она любила обоих родителей. У нее не было желания обвинять никого из них. Но она не хотела слышать, как всю вину сваливают на плечи мамы. Особенно сейчас, когда Джиллиан получила подтверждение своим догадкам о роковой для их семьи ночи.

– Папа несет такую же ответственность за ссору между ними, как и мама. И ты это знаешь, – произнесла Джиллиан. – Он изменился после того, как принял титул. Он отдалился от нас и с головой ушел в работу. И чем больше он отдалялся, тем сильнее мама старалась обратить на себя внимание. Да, она пошла по ложному пути, но ведь она была в отчаянии. Мама нуждалась в нем, чтобы он защищал ее от нападок высшего света, чтобы поддерживал в трудных ситуациях. Но наш папа этого не делал.

Мора сбросила ладонь Джиллиан.

– Даже если это правда, неужели ты не видишь, что твое копание в прошлом не приносит ничего, кроме боли, всем нам? Даже если ты узнаешь, кто убил маму и почему, это ее не воскресит.

Вдруг со стороны двери донесся тонкий голосок.

– Жалко, что я ничего не помню, – произнес он. Девушки повернулись и увидели фигуру, одетую в длинную белую ночную рубашку. Она стояла недалеко от дверей и смотрела на них.

– Эми! – Забота о младшей сестре перевесила все остальные чувства Джиллиан. Она поспешила к ней. – Давно ты тут стоишь?

– Достаточно давно, чтобы понять, что ты все еще веришь в невиновность лорда Хоксли.

Джиллиан поморщилась. Ей совершенно не хотелось расстраивать Эми напоминаниями об убийстве их матери. Та ночь настолько ее покалечила, что девочка совершенно забыла о событиях того времени.

Положив руку на хрупкое плечо сестры, Джиллиан подтолкнула ее в сторону выхода.

– Дорогая, ты должна быть в постели. Еще слишком рано, чтобы встать и...

– Не нужно обращаться со мной как с ребенком, Джилли.

Ее слова застигли Джиллиан врасплох. Она обернулась к Море, которая, впрочем, тоже выглядела изумленной. Их младшая сестра никогда раньше не говорила так твердо и определенно.

Эми продолжила, глядя на нее своими янтарными глазами:

– Я понимаю, что ты поступаешь так, потому что любишь меня. Но мне не хочется, чтобы меня постоянно оберегали. Я уже не маленькая девочка. И имею такое же право знать, что происходит.

Джиллиан подумала, что в словах Эми была большая доля правды. Она не могла отрицать, что ведет себя слишком покровительственно, когда дело касается младшей сестренки. Просто из-за своей хрупкой фигуры и робкого, пугливого характера Эми выглядела гораздо младше, чем остальные девочки в тринадцать лет. И окружающие были склонны вести себя с ней соответственно.

Джиллиан крепче сжала ее плечо и приблизила к себе.

– Извини меня, крошка. Я не хочу намеренно отстранять тебя. Просто ты и так уже прошла через слишком большие испытания.

– Мне бы очень хотелось вспомнить, что я видела той ночью, – пробормотала Эми на ухо Джиллиан. Ее голос звучал печально. – Если бы я вспомнила, то мы бы узнали правду. И ты бы больше не билась над этой загадкой.

– О, моя дорогая!

Эми подняла голову с плеча Джиллиан и посмотрела в сторону другой сестры. Она наблюдала за ними с непроницаемым выражением лица.

– Ты знаешь, а ведь Джилли права! – Мора растерянно нахмурила лоб.

– Права насчет чего, милая?

– Насчет того, что мама не собиралась покинуть нас. В ту ночь она зашла в нашу комнату, когда ты уже спала. Это я очень хорошо помню.

Джиллиан не смогла сдержать удивленный вскрик, когда услышала эту новость. Ее младшая сестра неохотно разговаривала о том, что произошло четыре года назад. И она никогда не упоминала о визите мамы в спальню, которую в то время Эми делила с Морой.

– Меня напугала гроза, и я позвала ее, – продолжала говорить девочка, пристально глядя на Мору. – Она села на мою кровать, поцеловала меня в лоб и сказала мне... Мама сказала мне, что очень сильно любит нас всех. А еще говорила, что ей очень стыдно за свое поведение. Что с этого момента она будет изо всех сил стараться вести себя лучше.

Эми остановилась на мгновение. На лице появилось серьезное, почти торжественное выражение. Она продолжила:

– И я видела, что мама тоже плакала, Мора.

В горле Джиллиан застрял комок. И внезапно взгляд Моры перестал быть таким отстраненным. Сдерживаемые слезы потекли по ее щекам, а хрупкие плечи затряслись от рыданий.

Джиллиан протянула ей руку и прижала Мору к груди. Обняв друг друга, три сестры Давентри впервые оплакивали ту ночь, которая так много у них отняла.