Утро для князя началось с известия, что бояре собрались на сход, но Андрея на него не пригласили. Пусть их. Но съездить туда все равно стоит.

Настроение паршивое. Девку пришлось отдать, детей тоже. Единственно, что радовало, так это то, что Андрей в братании с Гиреем стал старшим братом. Это было его условие. Молодой Гирей, скрипя зубами, согласился. Он так жаждал получить пленников, что не выдержал – согласился, стопудово, его советчики, опосля братания, выказали молодому господину свое крайнее неудовольствие.

Еще с самого утра к Андрею заявились татары Сеидки. Переписали все, что Андрей награбил, но никто у него добычу не забирал. Это в то время, как весь хабар стаскивали на площадь и сразу же сортировали. Тулупы, халаты складывали в кипы по сто штук. Так же поступали с остальным добром. Имея большой опыт дележа добычи, татары вполне справятся с подсчетом и разделом до темноты. Гирей оказался прав. Татары Сеидки вели себя очень вызывающе, провоцируя русских на конфликты. Но с Андреем они вели себя необычайно вежливо. Даже уступали дорогу.

Андрей нашел бояр за перепалкой. Пока еще бояре просто драли глотки. Андрей спешился, послушал горлопанов. Суть спора ясна. Прокопий, упокой господи его душу, помер. Встал вопрос о старшинстве. Кто возглавит воинство – вот главный вопрос повестки дня. Единого мнения у бояр не было. Каждый тянул одеяло на себя. Менее родовитые бояре поддерживали своих кандидатов. Таковых было трое. Два литвина и один москвич. Резанцы молчали, понурив головы. С исчезновением Маслова они поджали хвосты, с надеждой глядя на Андрея, понимая, что при дележе добычи им ничего не светит. Правильно понимают текущий момент. Вот только одного бояре не знают, что Сеидка кинет всех. И не о добре нужно думать, а о сохранении животов своих.

Андрей попробовал вразумить бояр, громко заявив свои права на старшинство. И получил дружный отпор. Да такой, что впору браться за саблю и порубить обидчиков. И самозванец-то он, без роду, без племени, и князь-то он не настоящий, а изгой, из милости пригретый резанским князем. Это еще не самые обидные слова, которые прозвучали из уст бояр. Особенно яростно нападали на князя литовские бояре.

Кулчук с братьями готов был устроить бойню, Андрей видел, что парни ждут от него если не приказа бить охальников, то решительных действий от него самого.

Андрей не стал накалять обстановку, плюнул под ноги разъяренного литвина и демонстративно повернулся к нему спиной. Князь сел на коня, дав шенкеля скакуну, ускакал прочь от этих полоумных. Плевать. Теперь каждый сам за себя.

Вскоре Андрея догнали резанцы с немногими оставшимися в живых воинами Прокопия. Им ничего не оставалось делать, как искать покровительства князя. Большая часть их холопов и холопов их боярских детей после сражения едва может стоять на ногах. И не только раны тому причиной. Вино. Много вина – вот основная причина. После победы все упились до зеленых соплей.

Погибших воинов тоже хватало, еще больше раненых. Бояре раскинули своим скудным умишком и решили держаться Андрея. Москвичам и литвинам веры нет. Вот так, очень быстро рассыпалось единение русских людей. Словно рухнул карточный домик.

Вечером, при свете костров делили добычу. Гирей оказался прав. Русских, включая литвинов, беззастенчиво кинули. Но этого Сеидке показалось мало. Хан торжественно объявил во всеуслышание, что добыча, взятая Андреем, в общий котел не идет.

– Прими эту башловку в знак нашей дружбы, хан Андрей, – с важностью сказал татарский хан, объявляя свою ханскую волю.

Лучше бы он этого не говорил, все русские бояре бросали на счастливчика завистливые взгляды. И не только завистливые, а полные ненависти к счастливцу.

Бояре недовольно бурчали. Один из них слишком громко выказал свое неудовольствие решением хана. За что и поплатился головой. Нукеры выдернули его из толпы бояр, уронили на колени и тут же снесли ему башку. Бояре опешили. Но выражать протест не решились, мигом чухнув, что с ними цацкаться не станут. Сразу присмирели. Стояли, молча бросали хмурые взгляды на князя.

Русским отделили их часть добычи. Андрей не собирался отказываться от причитавшейся ему в ней доли. Подарок хана – не в счет, он имеет полное право на свою долю и на долю Маслова. С этим никто не спорил. Вот только то, что присудили ему бояре – выкинь, не подберет никто. Спасибо Кузьме с Данилой и Булату, они сумели отстоять хозяйское добро. Андрею стало все безразлично. Ну не рубиться же со своими? Чай, русские люди, не хинови.

Как они будут добираться до дому, никто не думал. Воевода очнулся, но стоять на ногах еще не мог. Слишком силен был удар, сваливший воеводу. И вообще, битва обошлась очень дорого. Отто убит, половина вятчан – погибла. Из пушкарей только четверо в живых. У урмана все холопы убиты. Не повезло парням. Из пятидесяти человек, отправившихся в поход, – убитых дюжина. Раненных серьезно – еще дюжина. Испанец покалечен – отрубили мужику левую руку. Калека. Из его людей в живых остались два сержанта и три арбалетчика.

Отпускать на волю испанца смысла нет. Кому он покалеченный нужен? Придется с собой брать его. Дитриха подучит, а то Кабан, конечно, рыцарь, но недоученный какой-то. Пока дворня собиралась в дорогу, Андрей посетил друга Салтана. Мурза казался озабоченным. У него тоже людей побили. От Салтана князь узнал, что мурзы Кичима оставались с Сеидкой грабить окрестности. Андрей сообщил Салтану, что русские бояре собирались по домам, он, кстати, тоже надумал уходить.

На прощание Салтан отдарился. По-царски. Два комплекта немецких лат. Посеченных, но это не беда. Подарки-то известно откуда. Тут другое интересно. Не один испанец служил татарам. Были и другие европейские искатели приключений.

Андрей подарил Салтану дамасский клинок и дорогой пояс, на котором золотых блях навешано минимум граммов этак двести.

Но Андрей пришел к Салтану с конкретным делом. Братья вызнали, что среди мастеров были златокузнецы. Один из них, старый еврей, попал к Салтану.

Вместе с ним в рабстве у татар были два его сына. Все они ювелиры. Татарский князь сразу же насторожился.

– Сколько ты, мой друг, хочешь за эту скотину? – поинтересовался Андрей у татарского князя.

– Мастера дорого стоят. Две сотни кобыл, – сразу же загнул цену мурза.

– За эту старую клячу двести кобылиц? – удивился Андрей наглости собеседника.

– За молодых, а эта старая кляча будет стоить тебе еще сотню пленниц.

– Двести кобылиц и пять десятков пленниц. За всех, – назвал Андрей свою цену. – И не кобылой больше.

– Забирай. Они твои, – на удивление легко согласился с ценой русского князя татарин.

– Семен, забери эту скотину, – Андрей играл роль довольно натурально, иначе татары перестанут уважать столь великого воина. Слабость тут не в чести. В чужой монастырь со своим уставом не суйся. Себе дороже выйдет.

Старый еврей пытался поцеловать ноги Андрея, но холопы быстро оттащили старика от своего князя. Старик бросился обнимать своих сыновей, и долго еще по лагерю раздавались его вопли, пока кто-то из холопов не заткнул его, отвесив пинка и пообещав отрезать ему язык. Мастеру важны руки, а язык без надобности. Аргумент подействовал. Старик заткнулся.

Княжеский обоз растянулся на версту. Князь ушел из зимовья вместе с Гиреем. На следующий день они разделились. Гирей отправился в Астархан к Кичиму, а Андрей пошел домой. В день делали от силы двадцать километров. Андрей избавился от татарского полона, себе оставили только рабов татарских из Литвы, Польши, Валахии. Среди прочего добра, доставшегося на долю князя, оказались два дома на колесах. Две огромных размеров юрты. Они не разбирались, их перевозка осуществлялась в собранном виде на огромных арбах. Каждую арбу тянули по три десятка волов. По уму было бы бросить их, но даже без них скорость обоза вряд ли увеличится. Потому – тащили.

На третий день случилась хорошая новость. Лука Фомич встал на ноги. Зато Данила слег. Рана на его голове загноилась, и урман метался в бреду.

Вся тяжесть организации переходов легла на Кузьму, Булата, Ахмета и братьев. Кулчук постоянно отсутствовал. Татары разделились и рассыпались малыми сторожами. Береженого бог бережет.

Андрей ехал в санях, забравшись под одеяла и звериные шкуры. Свой отапливаемый возок ему пришлось уступить. Андрей отдал возок с легким сердцем.

Тогда, возвращаясь от Салтана, он решил заглянуть к Гирею и обмер, увидав окоченевшие тельца младенцев, насаженные на пики. Гирей отомстил убийце своего отца – убил его сына и внука. Гирей в своем праве, и никто его не осудит. Жену царскую Гирей сделал наложницей, но похвастал перед Андреем, что если родит она ему сына, то будет не наложницей, а настоящей женой. Гы, родит она ему сына! Если так будет, то в Крыму обоснуется не династия Гиреев, а его потомство. Прежде чем отдать пленницу, Андрей согрешил с ней.

В возке ехали младенцы с нянькой. Булат взял на себя смелость подменить детей. Андрей не знал об этом. Никто не знал, кроме Булата и Ахмета. Это хорошо, что детей спасли, но вместо них погибли другие дети. Прохиндеев это ничуть не смущало, сравнил государь хрен с редькой. Кто царские отпрыски, а кто голь перекатная. Для Булата с товарищем даже такого вопроса не стояло в принципе. Да и Андрей постарался забыть об этом случае.

От лишних трупов избавились на второй день. Золото и серебро переложили в торбы. Драгоценного металла оказалось намного больше, чем было изначально. Нет, никакой волшбы не было.

Зато был волшебник по имени Сарайка. Ахмет ослушался князя, не прирезал пленников. Один из них оказался племянником ордынского купца, за которым охотился Маслов, а второй – обычный раб. Но раб был свидетелем, как племяш выдал заначку дяди. Потому Ахмет оставил его в живых.

Правильное решение. Андрей одобрил действия Ахмета. Татарину ума было не занимать, он все сделал правильно. Они с Булатом вырыли клад и спрятали его. Количество трупов, разумеется, увеличилось. Вот от этих самых теперь уже не нужных тел и избавились, выбросив их с саней.

Тела своих воинов переложили в освободившиеся сани, чтобы лошадкам было легче везти скорбный груз. В традиции русских хоронить погибших дома.

Андрей находился в полудреме, размышляя, как ему использовать купеческого племяша. Для начала отдать его Луке с Кузьмой на перевоспитание. Потом Сарайку окрестить на католический манер, сменить ему имя на европейское, дать серебра и заслать в Европу, хоть в Брюгге, хоть в Любек. Пускай открывает торговый дом, или товарищество, как здесь принято. Снабдить его хорошими кораблями и вперед – осваивать рынки Европы. Чужим купцам такого и не снилось, а Сарайка станет для европейцев вроде как свой.

Через Сарайку гнать на запад доспехи. Олеша с Онисимом, имея такое оборудование, могут развернуть производство доспехов в достаточном количестве. Плюсом арбалеты с новым механизмом взвода пойдут на ура. Торговля оружием выгодна.

Ювелиры обеспечат торговлю разными дорогими цацками. Еще можно наладить выпуск фальшивой монеты. Булат с Ахметом не только золото нашли, в том бочонке еще штемпеля лежали. Прежних ханов, но это даже лучше. Тогда чеканили полновесную монету. Но если поймают на сбыте фальшивой монеты, то накажут не по-детски. Сварят живьем, под веселые крики праздной толпы.

Строить дальнейшие планы помешал татарин. Парень впервые пошел в поход. С момента освобождения из татарского рабства, полтора года назад, пацан пас скотину, но Булат решил, что парень уже подрос, и пора ему становиться воином.

– Татары! – крикнул он, скидывая пленника с лошади. – Мы «языка» скрали, уланы Сеид-Ахмета идут за нами!

– Булат! – Андрей уже выпрыгнул из саней и сел на коня. – Займись «языком».

– Ахмет! Ты со мной поедешь, – отдал приказ князь мигом появившемуся у саней татарину.

Все верно. За ними пришли. Всего сотня, но зато большая! Сеидка за ними отправил лучших людей. Это именно погоня. «Язык» не стал запираться, все рассказал, что знал. Знал он достаточно, чтобы князь приуныл. Труба дело. Ведь как чувствовал, что неспроста такая доброта Сеидки. Вконец рассорил он Андрея с боярами, да еще эта показательная казнь. Москвичи с литвинами решили идти отдельно от Андрея. От резанцев толку мало, большинство их воев – ранены. Вот попали так попали!

Выход как всегда предложил Булат. Лука Фомич одобрил план. Дерзкий и как всегда немного авантюрный.

Кулчук забрал половину своих татар и Федьку с Кузькой. Парни забрали две ручницы и пару пищалей. Еще им Андрей выделил пушку, но без пушкарей. Братья сами справятся. Все равно пороха осталось на один пушечный залп.

Работа закипела. Все, даже раненые, кто мог стоять на ногах, приняли участие в строительстве ледового городка. Разумеется, невольники принимали деятельное участие в строительстве укрепления. Из их числа два десятка человек изъявили желание взять в руки оружие. По старине им за это, в случае если они останутся в живых после битвы, полагалась свобода. Толку от них немного, но все же топором махать умеет каждый. Насчет свободы, понятное дело, Андрей сдержит свое слово, но это не означало, что пленник мог отправиться куда глаза глядят. Как бы не так. Свободен – это факт, но покидать вотчину княжескую нельзя. И вовсе это коварство Андрея, все по старине, так поступали везде на Руси, и у татар так заведено испокон веков. Ломать традиции не в интересах князя.

Обоз поставили кругом в центре реки. Вьючных лошадей освободили от поклажи и отогнали подальше. Но не всех. Боевых коней оставили. Стада баранов отправили вместе с табунами. Все равно татары их угонят. Если все получится, то русские потом отобьют назад скотинку, ну а если нет, то покойникам ничего не нужно.

Недалеко от возов вырубили широкие проруби. Снег утоптали и теперь снежное поле усердно поливали водой. Морозец прихватит и будет катушка. Сверху останется присыпать снежком и все – ловушка готова. Лед из прорубей пошел на строительство ледяной стены. Не высокой, в половину человеческого роста, зато стена шла под 45 градусов, типа горка, на которую попробуй-ка заберись.

К утру все было готово. Татары появились с рассветом. Укрепление на реке их не смутило. Сотник решил поиграться. Татары как минимум опустошили по одному колчану каждый. Заразы. Сколько добра попортили, и коней побили.

Много стрел впилось в мертвые тела. Сам бы Андрей до такого не додумался, для этого надо было быть своим этому веку по праву рождения. Идея принадлежала все тому же Булату, воевода без зазрения совести одобрил предложение татарина. Князь давно уже понял, что на Руси принято воевать не силой, а хитростью. Хитрость заключалась в том, что всех убитых, благо они были в броне, вытащили на лед. Когда телам придавали нужное положение, раздавался противный хруст. Андрей ушел подальше, не в силах смотреть на святотатство, но что поделать – такова цена разбойничьей жизни. Мертвых вморозили в лед, вложив им в руки рогатины и щиты. Издалека их можно было вполне принять за живых людей, а вблизи острые наконечники рогатин должны помешать татарам взобраться на возы. Мертвецами заткнули бреши в обороне, в надежде, что это поможет отбить нападение. Слабая надежда, но все-таки надежда. Татары Сеидки – лихие рубаки, это не пастухи, десяток которых один русский воин покрошит на мелкие лоскутки и не вспотеет. Эти сами кого хочешь покрошат.

Стремительно опустошив колчаны, татары пошли в атаку, развернувшись в широкую лаву.

Андрей наблюдал, как враги выскочили на лед. Картину «корова на льду» видели? Вот и Андрей не видел. До этого момента. Скорость всадников километров так под тридцать – тридцать пять. Все татарские вой в броне, лошади тоже неплохо защищены кожаными попонами. И тут началась потеха. Кто проскочил каток, тот попал в прорубь, булькнув на прощание. Кому опять повезло, а таких оказалось до обидного много, тех приняли в рогатины, осыпали стрелами и, еще Сенька палил из пищалей, не переставая. Но до победы было далеко. Две дюжины татар чудом прорвались и ловко запрыгнули на возы. Это только те, которых видел Андрей, но были и другие, судя по шуму слева и справа от князя.

Напротив Андрея возник здоровенный нукер с саблей наголо. Его встретил немец, мощным ударом копья. Татарин качнулся, балансируя на одной ноге, махнув сабелькой, легко срубил наконечник и тут же прыгнул с воза, на ходу, полоснув зазевавшегося резанского воя по руке. Тот взвыл нечеловеческим голосом, прижимая к груди обрубок. Дурак упал на колени, подобрал отрубленную кисть и пытался приставить ее на место. Еще один стремительный взмах сабли, и голова резанца покатилась под арбу, оставляя на снегу кровавую дорожку. Тело, оставшись без головы, осталось бездвижно стоять на коленях, а единственная уцелевшая рука продолжала прижимать отрубленную кисть к слабо фонтанирующему обрубку.

Немец отбросил бесполезное древко, пока татарин рубил резанца, торопливо потянул меч из ножен, придерживая их левой рукой. Он успел ударить только раз. Нукер легко уклонился от вражеского клинка и доказал, что сабля в руках опытного воина вдвойне эффективней меча. Немец успел ударить раз, а его противник за это же время – два раза. Первый раз полоснул саблей по шее. Немец среагировал – отпрянул назад и пропустил второй удар по руке. Меч вместе с отрубленной кистью упал на утоптанный снег. Татарин не останавливаясь пнул подранка ногой по колену и переключил свое внимание на Андрея.

Жаль, что в поход князь не взял винтовку. Зато «беретта» была с собой. Андрей просто пристрелил храбреца, наплевав на соблюдение тайны. Татары смяли немногочисленных защитников, и Андрею выбора не оставалось, либо умереть, либо хладнокровно пристрелить врагов.

Слава богу, отбились. Вражеский сотник в сражении не принимал участия. Вместе с пятью нукерами он решил сбежать. Андрей погнался за ними.

Семен укрылся за возом, груженным седлами. На снег парень бросил кусок войлока, на который уложил налуч с луком и четыре колчана. Не спеша Семен доставал стрелы, тщательно проверяя каждую стрелку, и аккуратно укладывал их рядом с собой. Пищали он уже зарядил. Две тяжелыми свинцовыми пулями, остальные дробом. Где-то там, вдалеке, точно так же готовились к бою младшие братья. Как у них там все выйдет? Семен сильно переживал за них. Кулчук, бесшабашная голова, может такого начудить, что и сам рад не будет. Ну, да бог не выдаст, свинья не съест.

Татары не заставили себя ждать. Семен видел, как сотник послал воинов в атаку. Рой стрел не причинил особого вреда резанским воям. Вот комоней жалко. Сенькин скакун жалобно заржал, заваливаясь на бок. Из шеи бедного животного торчало две стрелы. Жеребец пытался подняться, но еще одна стрела, сверзившаяся с небес, прекратила его страдания. Семен мысленно попрощался с лошадкой, к которой уже привык за несколько дней. Хороший конь. Был.

Сжав зубы, Семен посылал стрелу за стрелой во врага. Особо не выцеливал. Промахнуться трудно, даже если захотеть. Скакуны татарские оказались подкованными, но не у всех нукеров. Кому повезло проскочить ледяной участок, те свалились в замаскированные проруби. За ночь тонкая корка льда закрыла проруби, да снегу еще накидали поверх. Хорошие ловушки получились. Сенька заметил минимум троих татар, ушедших под лед вместе со своими скакунами.

Тех, кто добрался до ледяной горки, хватало с избытком. И пеших и конных. Семен палил из пищалей дробом. Промахнуться с такого расстояния было мудрено. Но остановить татар не удалось. Парень потянулся за последней из заряженных пищалей, только и успел уложить ствол на возок, как откуда ни возьмись шустрый татарин пнул Сеньку прямо в лицо. Молодой боярский сын опрокинулся на снег, но пищаль из рук не выпустил. Бах! Пищаль выплюнула свинцовый дроб. А татарину хоть бы хны. Весь заряд прошел мимо. Басурманин злорадно оскалился гнилыми зубами, прыгнул с возка с обнаженной саблей.

Сенька отбросил бесполезную пищаль, изворачиваясь, чтобы успеть вскочить на ноги, но понимал, что не успевает. Бант! Арбалетный болт по самое оперение вошел в грудь татарина, отбросив его на возок. Сенька успел вскочить и обнажить свою саблю. Обернулся узнать, кому обязан жизнью. В пяти саженях стоял покалеченный немец. Пускай однорукий, но выстрелить из самострела ему увечье не помешало. Сенька кивнул с благодарностью. Немец лишь усмехнулся в ответ.

На возке в десяти саженях от Сеньки устроился еще один татарин. Два его товарища рубились на саблях с резанцами, а этот метал стрелы. Семен вытащил лук из налуча, потянулся рукой к приготовленному заранее колчану. Но вытащить стрелу не успел, вовремя отдернул руку. Лезвие бердыша прошелестело в нескольких вершках от его пальцев, разрубая колчан напополам. Бант! И этот татарин нашел свою смерть от рук немца. Ловко немчура управляется с арбалетами. Интересно, сколько их у него там припасено?

Семен огляделся. Вроде бы татары перестали лезть, все кто мог уже перебрались через преграду. Те двое, что рубились с резанцами, валяются мертвыми, стрелами их побили. Татарский лучник, широко раскинув руки, покоится на возке. Из его груди торчит целый пук стрел. Стрельцы Афанасия наконец-то подоспели, но татары дел натворили – страсть. Двое резанцев, лежат не шевелятся, один сидит прямо на снегу, вытаскивает стрелу из стегна, а другой прижимает к груди руку, видно, стрела перерубила кость. Еще один отходит, сидя у возка. Вражеская сабля рассекла кольчужку, вскрыв живот.

Семен организовал оставшихся в живых на вылазку, на лед реки, пока татары не очухались, их нужно успеть повязать. Прихватив веревки, вой последовали за Семеном, признав за ним старшинство. Их боярин мертв, он первый встретил ворога, но сразу же пал пронзенный стрелой.

Андрей перемахнул возок, на заднице скатился с катушки, торопливо поднялся, мимоходом сломав шею ворочавшемуся на снегу ворогу. Стараясь не поскользнуться, стал продвигаться к татарским лошадям. В проруби один татарин почти уже выбрался на лед. Андрей пнул его в голову, отправляя обратно в ледяную воду, и побрел себе дальше. Пегая кобыла сама поднялась на ноги и послушно стояла на границе льда. Андрей вскочил в седло, минут несколько потратил, чтобы обуздать чужую лошадь. Беглецы тем временем превратились в маленькие точки.

Холодный ветер обжигал лицо, но это сущий пустяк, князя охватил азарт погони. Через полчаса Андрей сократил расстояние, отделяющее его от беглецов вдвое, но тут те опомнились или заметили, что преследует их только одинокий всадник. Татары осадили коней, покрутились на месте и рванули навстречу Андрею.

Князь потянулся за луком, но налуча не было, а колчан со стрелами был. Но что толку от стрел, если нет лука?

А татары уже совсем близко. Плюнув на опасность, Андрей обнажил саблю, бросаясь в атаку. Но кто ж ему позволит биться честно? Через несколько мгновений Андрей летел кубарем по льду. Конь под ним разом рухнул. Татарин пустил всего одну стрелу и убил княжескую лошадку.

Андрей, чертыхаясь, поднялся на ноги. В падении он больно ударился лицом о снег. Из раны на щеке вновь пошла кровь. Князь зло сплюнул и двинулся навстречу татарам. В правой руке «беретта», а в левой сабля. Он успел сделать всего четыре выстрела. И лишь один раз попал, татарин свалился с кобылы, взмахнув рукой на прощание.

Больше выстрелить Андрею не позволили. Руку обожгла жгучая боль, татарин ударил плетью, выбивая оружие из руки. Через мгновение Андрея сбили лошадью на снег. Князь попытался подняться на ноги, но град ударов ногами обрушился на него, не давая подняться.

Князя связали и закинули на круп лошади. Обидно так глупо попасться. Ну, зачем он бросился в погоню? Да что сейчас гадать, раньше ему в голову бы не пришло так поступить, но то было раньше.

Татарин, стоящий рядом с лошадью, захрипел, хватаясь за князя. Из его груди выглядывал клювик бронебойной стрелы. Кто-то напал на татар, но Андрей не мог видеть, в его-то положении оставалось только ждать и надеяться на лучшее.

Разведчик гнал свою кобылу навстречу Кулчуку, на реке они с братом обнаружили всадников, убегавших по льду реки со стороны княжеского табора. Старший брат остался следить за ними, а младший поспешил предупредить хозяина.

Кулчук выслушал своего нукера и вопросительно глянул на Ахмета. Татарин чуть кивнул, и Кулчук скомандовал двигаться к реке.

На берегу, за кустами, Кулчук спешился, уложил кобылу на снег. Его примеру последовали остальные татары.

Всадники вскоре поравнялись с засадой, но неожиданно они остановились. Всадник в бараньем тулупе что-то говорил своим спутникам. Ветер относил слова в сторону реки. Но и так понятно, что они решили дать отпор преследователям. Вернее, преследователь был один. Смельчак.

Кулчук решил обождать, острое зрение позволило ему опознать в одиноком всаднике своего государя. Парню стало интересно, как быстро князь расправится с врагами. Иной вариант парень не рассматривал, так сильно была его вера в удачу князя. Татарин, вырвавшийся вперед, вскинул лук, на скаку пуская стрелу. Конь под государем споткнулся и рухнул. Князь, однако, упал с коня грамотно, тут же вскочил на ноги. Налетевшие татары заслонили князя, Кулчук не мог видеть, что там происходит, но один татарин, взмахнув рукой, вылетел из седла. На этом все закончилось. Татары спешились, набросившись на государя.

Кулчук выжидал. Вот один здоровенный татарин забросил государя на лошадь, второй татарин связывал чембуром руки и ноги князя под брюхом кобылы.

Ахмет утвердительно кивнул, глядя на Кулчука. Парень подал знак своим воинам. Приготовив луки, они ждали команды. Как только Кулчук вскочил на ноги, парни последовали за ним. Защелкали тетивы луков, смертоносные стрелы взмыли ввысь, устремившись к своим жертвам.

Никто из татар Кулчука не промахнулся, все стрелы нашли свои цели. Только татарский главарь остался жив. Так и было задумано. Он лежал на снегу, обливаясь кровью, стрела Ахмета перебила ему кость ноги, чуть ниже колена, и чуть выше пластины батурлыков.

Князя освободили от пут, а плененному сотнику перетянули ногу чембуром, которым ранее был связан Андрей. Парни собирали трофеи, обдирая убитых. Тем временем Кулчук поведал князю, как они отбили у татар заводных коней. Все достаточно просто – устроили засаду. Боярские дети остались сидеть в засаде, а Кулчук с Ахметом, прихватив с собой парочку улан, отправились дразнить татар, охранявших табун.

Сторожей оказалось гораздо больше, чем они ожидали. Сотник оставил для охраны табуна почти четыре десятка воинов. Нукеры Сеидки бросились в атаку на малочисленных нахалов, вздумавших бить стрелами их лошадей. Полусотник, конечно же, понимал, что это обычная уловка, и что где-то там их ждет засада. Но не позволять же врагу лишать их лошадей? За такое сотник его по головке на погладит, однозначно.

Два десятка татар просились в погоню за Кулчуком. Ахмет умудрился подстрелить парочку всадников, пока они выводили преследователей под пушечные дула. Залп орудий смел половину всадников, остальные бросились на пушкарей, собираясь отомстить за смерть товарищей. Парни дали залп из пищалей, и еще двое татар, обливаясь кровью, свалились с коней. Если бы не Кулчук и Ахмет со своими татарами, то парней бы просто порубили. А так все прошло гладко, никто даже не был ранен, а перебили они полтора десятка врагов. Пятеро попали в плен. Их тщательно связали и бросили на снег.

У братьев еще оставались четыре заряженных пищали. И Кулчук решил повторить трюк. Только место для засады стоит поменять. Пусть братья залягут прямо на снегу, из пищалей можно стрелять лежа. Братья поддержали Кулчука, лишь Ахмет укоризненно покачал головой, он считал, что два раза уловка не удастся. Но чего гадать, пока не сделаешь, не узнаешь.

Татары вновь налетели, провоцируя нукеров Сеида на погоню. Тем ничего не оставалось делать, как вновь атаковать, парни Кулчука находились вне пределов прицельной дальности их луков. Нукеры конечно же стреляли, но попасть на таком расстоянии не могли, а вот татары Кулчука метали стрелы в табун, всяко-разно не промахнутся. После того, как они побили с десяток кобыл, нукеры не выдержали, бросились в атаку. Отогнав врага, они благоразумно остановились, прекратив преследование. Вот только в спину им ударили братья, до поры до времени хоронившиеся под снегом. Парни разрядили пищали, выбив половину отряда. Подхватив луки, они стали метать стрелы в уносившихся прочь всадников, даже смогли подстрелить двоих. Остальных беглецов переняли татары Кулчука. Ахмет казался страшно довольным, еще бы, они перебили почти всю сторожу татарскую и не потеряли ни одного воина. Даже раненых не было.

Остальное – дело техники. С табуном остались только пятеро воинов, но и с ними – справились. Табун отогнали подальше от реки, а Кулчук решил разведать, как обстоят дела у оставшихся в таборе товарищей. А тут сам государь объявился, погнавшись за беглецами.

Пока татарин вел рассказ, кавалькада достигла табора. Там все оказалось хорошо. Нападение татар отбито, в плен захватили почти четыре десятка нукеров Сеидки. Хотели прирезать, но воевода не позволил. Решил Лука дождаться возвращения князя, а там сам государь пускай решает, что делать с полоном. За государя воевода не беспокоился, чай не маленький.

Ахмет обстоятельно рассказал воеводе, как они отбили татарский табун заводных. О пленении князя хитрый татарин благоразумно умолчал, строго-настрого наказав всем молчать о случившемся. Раненого татарского сотника, взятого в плен, Ахмет по-скорому допросил, выведав у него, что хан отправил нукеров не только по душу князя, за Гиреевой головой отправился другой отряд. Салтангильдей-мурза со своими людьми также покинул Сеидку, а остальные мурзы Кичима переметнулись к Сеид-хану, который щедро наградил их. Получив от пленника полезную информацию, Ахмет прирезал сотника, чтоб тот не сболтнул лишнего про пленение князя. Да и на кой ляд им одноногий пленник, раненую ногу ему так и так пришлось бы отрезать. И не факт, что он выживет. Так что быстрая смерть для сотника – благо.

Лука Фомич доложил о положении дел. Все оказалось не таким радужным, как казалось вначале. Убитых почти два десятка – это только воинов, а среди полона погибли от стрел еще три десятка, да с полдюжины калек: кому длань отсекли, кому ногу. Левка, как на грех, получил еще одну рану. Парень, несмотря на ранение, участвовал в отражении врага, вот и получил копьем по тому же месту. Андрей не смеялся, крови парень потерял много, и на кону теперь стояла сама жизнь. Еще коней потеряли много, но потери восполнимы из татарской добычи. Основная ценность добычи – оружие и доспехи. Еще тулупы, обутка, пояса. С поясами все удачно получилось, все они изготовлены из серебра, а половина даже позолочены. Парочку самых богатых опоясок Лука отложил лично для государя. Действительно, пояса не совсем обычные для татар. Для них характерен растительный орнамент на щитке пряжки и на бляхах, а тут какие-то стилизованные изображения драконов. Все бляхи снабжены скобками для подвесных ремешков. Пластинки имеют штампованный орнамент с последующей доработкой чеканкой. На пластине изображены четыре играющих барса: два взрослых и два молодых. На заднем плане изображено какое-то лиственное растение, по краям пластины выполнен лиственный орнамент. Скоба для подвесного ремня сделана в виде львиной морды и покрыта позолотой. Остальные пластины выполнены подобным же образом. Андрей отложил в сторону пояса и стал дальше слушать воеводу.

Возок княжеский уже чинят. Кормилицу с царскими детьми укрыли от стрел, а вот про возок забыли. Теперь он как решето. Татарские стрелы наделали в нем дыр немало.

Воеводу больше заботило, как они теперь будут добираться до дому. Людей осталось мало, мастеровые, раз помогли с отражением нападения Сеидкиных татар, теперь свободны. Удивительно, но среди них только двое погибли под саблями нукеров. Остальные умудрились выжить в этой резне. Без ранений не обошлось, но все пустяшные раны, Лука проверял. Если не нагноятся раны, то все обойдется.

Вот что делать с пленными, Лука не знал, но убивать пленников до возвращения князя не позволил. По уму, их стоило прирезать, такую ораву тащить с собой опасно. Это воины, а не мастеровой люд и не забитые крестьяне. И главное, их слишком много.

– Может, доведем? – с надеждой в голосе спросил Андрей воеводу.

– Половину, может, и доведем, – подумав, неспешно ответил воевода.

– Я хочу их использовать на строительных работах, – поделился князь планами на полон.

– Государь, они воины, – Ахмет, молчавший все это время, вмешался в разговор. – Они не станут работать.

Все присутствующие на совещании согласно закивали головами, подтверждая слова татарина. Воин предпочтет смерть, но работать как простой смерд – не станет. Это простых пастухов можно заставить работать, и то, непривычные к физическому труду, они мерли, как мухи по осени.

– Среди них есть десяток без одного изгоев. Они не одного рода с ханом. Этих можно взять на службу, – высказал предложение Булат.

– На службу? Они же враги! – возмутился Андрей.

– Хм, – не удержался от усмешки татарин. – Нас же взял на службу.

– Ты не заговаривайся, – повысил голос Андрей.

– Не враги они нам, – упрямо стоял на своем Булат.

– Вот и бери их под свою руку, – отрезал Андрей. – Если что – головой ответишь.

В шатре повисло напряженное молчание. Все уставились на князя, желая знать правильно ли они его поняли.

– Что вылупились? – усмехнулся князь. – Как возвернемся, отведу земли вам с Кулчуком, хватит вам в холопах ходить, пора и своим хозяйством обзаводиться. Заслужили.

Кулчук обернулся на Булата, а тот степенно опустился на колени перед князем, поцеловав полу стеганого халата. Следом за ним и Кулчук опустился на колени.

Лука Фомич с улыбкой наблюдал за татарами. Вот и еще парочка боярских детей появилась в вотчине княжеской. Самому Луке князь обещал по возвращении боярство. Невместно князю не иметь бояр. С этим Лука Фомич был согласен.

– С остальными что? – это уже Афанасий подал голос.

– Кто не согласится служить, мне они без надобности, – принял тяжелое решение Андрей.

Помимо тех девятерых изгоев, служить князю согласились еще четверо. Остальные гордо отказались. И не потому, что не хотели менять господина. Они не хотели менять веру, этим и объяснялось их упрямство. Принятие православия – обязательное условие. В толерантность и веротерпимость князь играть не собирался. На племенную принадлежность Андрею было наплевать, но рушить устоявшийся порядок вероисповедания на Руси князь считал верхом глупости. Потому условие простое или-или. Другого не дано.

– Чудом отбились, Господь помог, не иначе, – Андрей услышал слова воеводы, обращенные к Афанасию, когда они выходили из шатра. – Как вернемся, пудовую свечку поставлю и службу закажу.

Слова воеводы напомнили князю, что он так и не поставил церковь в усадьбе, а ведь обещал святым отцам. Даст бог, вернется, так по весне сладит храм божий. Икон и кузнь церковную он уже припас как минимум на пару церквей. Есть даже колокол. Среди мастеровых, идущих с князем, есть литейщик, да Иван Андреевич расстарался, пообещал татарским купцам заплатить за настоящего мастера ровно столько, сколько он вытянет на весах. Зная хитрость купцов, нетрудно предположить, что мастера они привезут – это не вопрос, вот только всю дорогу будут его откармливать, как на убой, чтоб жирок нагулял. Платить Иван Андреевич обещал чистым серебром.

Обратная дорога не обошлась без приключений. Одной из ночей сбежал пленник. Подмастерье. На что он надеялся, трудно предположить. Татары Кулчука нашли беглеца и притащили бедолагу на аркане. Андрей вынужден был принять непростое решение. Жалко беднягу, да еще мастерового человека, но дав слабину, князь сильно рисковал. Управление людьми и гуманность несовместимы. Он приказал согнать всех пленников и казнить беглеца на их глазах.

– Так будет с каждым, кто осмелится ослушаться воли господина, – стряхивая кровь с клинка, заявил Ахмет перепуганным насмерть пленникам.

А вечером ясырь освободили от пут. После кнута последовал пряник. Побегов более не случалось.

Через несколько дней после случая с побегом сторожа обнаружила воинский отряд, среди множества оружных людей Кулчук опознал двух литовских бояр, которые хулили князя на совете, когда решался вопрос о том, кто займет место погибшего Прокопия Елизаровича. Так как им тут делать нечего, то Кулчук справедливо решил, что бояре пришли по их души.

Лука Фомич вынужден был принимать решение самостоятельно, князь к тому времени слег с сильным жаром. Рана на щеке воспалилась, и Лука всерьез опасался за жизнь государя. Не окрепший еще Кузьма, как мог, врачевал государя, да и Сенька не отходил от больного ни на шаг, помогая Кузьме готовить снадобья и делать перевязки.

Лука Фомич поручил ликвидацию литвин Булату с его нукерами. Пусть покажут себя в деле. На помощь Булату воевода отрядил всех татар и послал также Афанасия с его стрельцами. Кулчука воевода оставил при себе, как и братьев, несмотря на их протесты. Прохору с Митяем воевода поручил охрану табора, придав им резанцев и москвичей. А вот Олеша с Онисимом, отличившиеся при отражении нападения нукеров Сеидки, никого не спрашивали, взяли и пошли сами.

Литвинов скрали под утро, когда сон самый крепкий. Те остановились на ночлег, разбив лагерь в молодой дубраве, предусмотрительно выставив сторожу. Вот только снимать сторожей воинов князя специально обучали. Скрали так, что те даже пикнуть не успели. Ну а дальше началась обычная резня. Напавшие скрытно пробрались в расположение лагеря и добрую половину воинов зарезали во сне. Но потом чей-то предсмертный крик разбудил оставшихся, и лагерь моментально проснулся. В темноте разгорелась битва, исход которой был предрешен заранее. Побили всех, в живых оставили только бояр. От них и узнали, что татары Сеидки нагнали их поезд. Литвины, посовещавшись, боя не приняли, побросав награбленное, бросились наутек. В своем горе они винили князя. Вот и хотели напасть на резанцев. Не с пустыми же руками возвращаться домой. Да, действительно, согласился с боярами воевода и самолично перерезал им глотки. Для Луки литвины были чужими, хоть и православные они, а не свои. Единая вера еще никого не останавливала, не поздоровкаться же шли литвины к ним. Это для князя все свои, что тферичи, что ростовцы, что резанцы и москвичи. А для Луки они не были своими. Вот Афанасий – свой, Кузьма – свой, и Кулчук с Булатом – свои, даже Дитрих, который теперь носит прозвище Кабан, для воеводы – свой.

Вот так и добирались до вотчины. В дороге от ран постоянно умирали раненые. От бескормицы падала скотина. Пару раз на поезд нападали разбойники. В общем, ничего интересного, когда добрались до вотчины, все вымотались так, что еле стояли на ногах.

Князь, стараниями Кузьмы, поправился, провалявшись в жару пару дней, он постепенно шел на поправку. Рану на щеке Кузьма почистил, наложил целебные мази и постоянно поил государя отварами трав. Все это лечение чередовалось с большим набором различных молитв, которые братья поочередно читали по ночам, при свете лучины. Кузьма уверен, что князь встал на ноги исключительно благодаря воле Господа. Сами по себе целебные мази и отвары пользы никакой не приносили. Проверено на практике. Спорить с новгородцем Андрей не стал, он уже сам искренне верил в божий промысел. Никому не дано знать, какой жребий ему выпадет, и превыше сил человеческих предотвратить или изменить его. Кровопролитные битвы, когда с неба беспрестанно льется ливень стрел, и каждый из врагов просто мечтает отрубить тебе конечность или проделать не предусмотренную создателем дыру в теле, быстро делают из материалиста по-настоящему верующего человека.