Александр вышел на улицу. Не потому ушел, что поздно. Больше хотелось побыть одному. Странная эта штука – перемещение во времени. Пришел незнакомый мужик, и пожалуйста: 'У тебя родится сын'. И непонятно, хорошо, что узнал или наоборот. Всё-таки существует некая прелесть в неопределенности ожидания. Когда, конечно, ожидаешь либо хорошего, либо очень хорошего. Надо зайти домой, а то выбираешься раз в неделю, всё некогда. Так недолго и до греха. Хотя здесь и не Сухумский НКВД, за свою жену Тучков был уверен, но это не повод заставлять ее ночевать в одиночестве.
Поднял взгляд к небу. Звёзды светили, словно прожекторы, и казалось, только протяни руку… Пахло цветущей липой и йодом. Как там было в песне: "Трава пахнет горечью"? Александр вытащил из кармана коробку папирос, потянулся было, но раздумал портить ночь дымом. Спрятал папиросы в карман, расправил гимнастёрку под ремнём и пошёл домой. На подходе к подворотне, над которой располагалась его квартира, почуял неладное. Вытащил из кобуры ТТ, и, держа пистолет в опущенной руке, просочился в подворотню.
– Товарищ капитан, – негромко сказали ему в два голоса, – осторожно, не упадите!
– Куда? – спросил он, узнав голоса соседских мальчишек. – И почему не спите?
– Мы здесь щель вырыли от бомбёжек, – тут же разъяснили невидимки ситуацию. А не спим потому, что дежурим.
– Черти полосатые, какие бомбёжки? Не будет войны, вы что же, выступление Молотова не слышали?
– Слышали, но щель отрыли ещё до выступления. А сейчас дежурим.
Александр улыбнулся. Ох, детки! Вечно вам героизма не хватает. Не раскрывая полученных инструкций, которые всё равно наутро станут известны всем, приказал:
– В семь тридцать быть у управления. Будете нужны. А щель – засыпьте.
Капитан усмехнулся, услышав, тут же начавшуюся возню и поднялся к себе. Потянул ручку, дверь послушно подалась навстречу. Английский замок, конечно, для красоты вделан. Сколько Александр не предупреждал, как не доказывал, жену не переупрямишь…
Очевидно, услышав шорох, а может и разговор с мальчишками, проснулась Артемида. Появилась на веранде в белой ночной рубашке до пят, похожая на приведение. Бросилась на шею, тесно прижалась.
– Я знала, чувствовала, что сегодня ты придёшь!
Александр старался не выражать чувств, не след сотруднику органов показывать своё слабое место. Даже перебарщивал немного, 'доброжелательные' соседки постоянно твердили Артемиде:
– Поматросит он тебя, и бросит, он – большой начальник, а ты?
Но сейчас, забыв обо всем, подхватил жену на руки, и закружил по комнате, стараясь не задеть печку…
А потом жена уснула, примостившись головой в ложбинке между плечом и ключицей, а он положил руку на едва угадывающийся животик и мысленно говорил с ещё неродившимся сыном…