Командиру подводной лодки Киселеву о приезде матери Ермолина доложил старшина 2 статьи Ржаницын.
- Ну, что ж, - сказал капитан-лейтенант, - договоритесь от моего имени с начальником караула, чтобы пропустили.
- К вам ее провести? - спросил старшина.
- Да.
- А Ермолина, товарищ капитан-лейтенант, по такому случаю… освободить бы до срока. - Голос Ржаницына вдруг .стал тихим и неуверенным.
- Не так-то просто это сделать. - Командир дотронулся кончиком карандаша до своих черных усов.- А что, пожалели?.. Его или мать?
- Знали бы вы, как ему тяжело сейчас!
- Уже успели сообщить?.. А матери?
- Ей про то ни слова. Я сказал, что сын занят пока.
- Зря вы хлопочете об Ермолине, старшина. Не вам ли он насолил своим поведением? Пускай поболит душа у него как следует. Верно, товарищ старший лейтенант? - обратился командир к молчаливо слушавшему этот разговор своему заместителю по политической части Сорокину.
Тот задумчиво произнес:
- Трудный случай…
Сорокин пришел на корабль из академии лишь месяц назад, но командир уже успел приметить в нем хорошую черту - умение разбираться в людях, вникать в их запросы, находить общий язык с матросами и старшинами. Заместитель был чуть старше командира возрастом, прошел рядовым флотскую службу, прихватил войны, за плечами у него, пожалуй, побольше житейского опыта, и командир лодки прислушивается к его мнению.
- А по-моему, Олег Арсеньевич, старшина прав, сказал замполит, когда Ржаницын вышел.
Командир насторожился:
- Думаете, следует освободить Ермолина?
- Думаю, следует. И еще бы дать увольнение дня на два.
- За какие такие заслуги поощрение? Не жирно ли? - Капитан-лейтенант резко поднялся с места.
Встал и старший лейтенант.
- Только ли поощрение? - спросил он. - Нет ли тут и своеобразного наказания?
- Хм… наказания?-По глазам командира было заметно, что слова заместителя заинтересовали его.
- Встреча с матерью… - словно собираясь читать стихи, нараспев произнес старший лейтенант. - Глубокий след, думаю, оставит она в душе матроса. Ермолин, верно, занозистый, но честный парень. Каково ему будет глядеть в глаза матери? Она, конечно, пустится в расспросы про то, как он живет, исправно ли служит, в ладу ли с товарищами, с командирами? Обязательно будет расспрашивать - она же советская мать! А ему отвечать надо. И чем она ласковей, внимательней будет с ним, тем горше ему: материнской ласки-то не заслужил он… Мне на месте Ермолина, признаюсь, не хотелось бы оказаться.
Командир провел рукой по своей темной шевелюре.
- Любопытно вы обернули все, - сказал он в раздумьи. - Что ж, попробуем…