Светлана не помнила, когда в последний она раз рыдала вот так - не помня себя, до головной боли, до озноба во всем теле. Порой, казалось, она выплакала уже все и сумела взять себя в руки, но, стоило вспомнить эту отвратительную сцену, это презрение в его взгляде, эти обидные колкие слова… и снова она не видела ничего, кроме пелены слез перед глазами.
Что он теперь думает о ней? Он считает ее убийцей, это понятно, и с минуты на минуту непременно вернется, чтобы заковать ее в кандалы, как преступницу. Но это еще можно пережить, а вот то, что он думает о ней как о последней шлюхе… Впрочем, шлюха она и есть.
Светлана вполне отдавала себе отчет, что, ежели б на месте этого сыщика был кто-то другой, даже менее привлекательный, она бы сделала все то же самое. У нее не было выбора! Если есть хоть малейший шанс избежать наказания и не ставить на будущем Нади крест, сделав ее сестрой каторжанки - она обязана этот шанс использовать. Не имела никакого права не использовать!
Потому Светлана, хоть и чувствовала омерзение к самое себе, иного пути не видела. С ней кончено, и нет смысла разыгрывать из себя невинную гимназистку. Не нужно ждать чуда, его не будет.
Но она сглупила, понадеявшись провернуть этот трюк с Кошкиным. Ведь показалось же ей в какой-то момент, что он не из тех, кто воспользовался бы столь низкой женщиной. И он действительно не воспользовался. Вероятно, он даже думал о ней лучше, чем она есть на самом деле. Но теперь уж…
И очередной приступ рыданий лишил ее способности думать хоть сколько-нибудь трезво.
Светлана не заметила, когда именно в библиотеке появилась Василиса, но та тотчас принялась суетиться вокруг, уговаривать то умыться, то лечь в постель, в конце концов, экономке даже удалось заставить ее выпить отвар из ромашки и мяты. Неизвестно, что она еще туда добавляла, но на Светлану это варево всегда действовало успокаивающе.
Помогло и в этот раз. Слезы еще продолжали водопадом катиться из глаз, но она, по крайней мере, больше не тряслась от рыданий. Да и мучительное чувство стыда как будто притупилось.
- Пойдем, золотая моя, - Василиса завела Светланину руку себе за шею и настойчиво повела ее куда-то. Светлане не хотелось идти, да и полицейский ведь сейчас вернется, чтобы арестовать ее - но она даже Василисе сопротивляться не могла. А та по пути продолжала увещевать: - Пойдем, золотая, рассвет уж скоро, но ты поспи - я Аленке скажу, чтоб не шумела и тебя не будила.
Светлана не помнила, как Василиса раздела ее и уложила в постель, как опустила портьеры, чтобы утренние лучи не пробивались в комнату, и прикрыла дверь за собою.
Потом она, кажется, уснула. Сон был легким, словно прозрачная вуаль, готовым оборваться в любой момент, от любого шороха. Потому, когда дверь, тихонько щелкнув, отворилась - Светлана тотчас подняла голову с подушек.
Это был Серж.
- Ты еще спишь, моя соня? - Не раздеваясь, он забрался к ней на кровать, сходу целуя Светлану в пересохшие губы. - Вокруг дома столько полиции - никак тебя охраняют? Но меня не видели…
Упоминание полиции снова кольнуло Светлану, теперь безучастную ко всему. Она поморщилась и уперла ладони в плечи Сержа, пытаясь оттолкнуть его:
- Ах, оставь! Серж, прошу, не сегодня…
Тот покорно шепнул:
- Ты переволновалась вчера, я понимаю. Я просто побуду рядом.
Однако ж губы его все еще мягко касались ее лица - вероятно, он считал, что таким образом успокаивает ее.
- Нет, уходи, - Светлана слабо пыталась увернуться, зная, чем заканчиваются все его «просто побуду рядом». И, наконец, выкрикнула, плохо отдавая себе отчет: - Серж, пойми ты, это должно прекратиться! Я не люблю тебя!
Сказала и сама испугалась. Хотя и раньше она не клялась ему в любви особенно горячо, но то, что она его любит, считалось меж ними само собою разумеющимся. Должно быть, Серж ей просто не поверит теперь.
А он, впервые услышав опровержение своих мыслей - да еще и столь экспрессивное - и впрямь замер. С полминуты, наверное, думал, что ответить, и, наконец, нашелся:
- Верно, ты чувствуешь вину перед Раскатовым, потому так говоришь. - Догадка эта стала для него спасительной, Серж действительно отказывался ей верить. - Но пойми, mon cœur, ты ни в чем не виновата. Что же в этом плохого, ежели двое любят друг друга?!
И, сказав так, Серж снова принялся искать ее губы, а Светлана лишь со стоном вздохнула, уже и не пытаясь увернуться. Она не знала, какие еще слова отыскать, чтобы он понял: ее муж не имеет к этому ровным счетом не никакого отношения…
***
Ей снился душистый яблоневый сад, что цвел здесь, пока Горки были поместьем Холиных. Серж, темноволосый, с трогательным юношеским пушком над верхней губой, заглядывал ей в глаза и спрашивал:
- Ты всегда будешь любить меня? До конца жизни?
Он крепко держал руку Светланы в своей и смотрел в ее глаза так, будто от ответа зависела вся его жизнь. Светлане было лишь семнадцать, но даже в свои неопытные годы она поостереглась давать подобные обещания:
- Откуда ж я знаю, что будет через десять лет, или даже через год, глупенький? - Она попыталась свести все к шутке: - Может, я стану страшной, толстой, как повариха Холиных, и ты первый же меня разлюбишь.
Но Серж слабо улыбнулся, отвечая более чем серьезно:
- Я буду любить тебя всегда, Светлана, до самого последнего вздоха.
Светлана ему не поверила, рассмеялась. Кажется, уже тогда она знала в глубине души, что пожениться им не позволят. А раз так, - полагала она, - то и о клятвах своих Серж забудет очень скоро. Потому легко сказала то, что он хотел услышать:
- И я буду любить тебя всегда-всегда, глупенький. До самого последнего вздоха.
Ох, сколько раз потом Светлана жалела об этом обещании… И тогда, после откровенного разговора с Алиной, когда он в первый раз вот так же точно явился незваным в ее спальню. Он напоминал ей те слова, а на все доводы Светланы с искренней наивной верой отвечал: «Ведь ты же клялась тогда! Я видел по твоим глазам, что ты не лгала. И, что бы ты ни говорила теперь, я знаю, что ты всегда будешь меня любить».
Тогда Светлана уступила ему в первый раз. Отчасти потому что клятвы следовало соблюдать, а отчасти, потому что надеялась, что прежняя детская любовь и впрямь вернется. Не вернулась. Хотя Светлана все еще ждала ее - до этой ночи. Сегодня она особенно ясно осознала, насколько отвратительна ее связь с Сержем - для названия подобной связи в русском просторечном языке есть вульгарное, но зато очень емкое слово, прекрасно характеризующее их с Сержем отношения.
Не брак Алины уничтожала она, позволяя Сержу целовать себя, а собственную свою жизнь.
***
Портьеры уже не спасали от лучей солнца: за окном был день, когда она очнулась во второй раз. И сразу поняла, что это снова пришло.
Прошлой ночью, когда она убила Павла, все было так же. Не сон, не явь, а что-то среднее. Полусон. Тело казалось тяжелым, будто пудовыми цепями прикованным к кровати, мысли же как в нервной лихорадке метались в голове, не позволяя ни на чем сосредоточиться. Светлана теперь до замирания души, до оторопи во всем теле боялось, что все повторится.
Подняться с постели было неимоверно трудно, но еще несноснее было лежать подле спящего Сержа… Светлана с трудом, будто пьяная, цепляясь за стены и спинку кровати, поднялась на ноги. Все плыло перед глазами и шаталось - или это саму Светлану качало из стороны в сторону. Яркие, почти живые образы то и дело возникали перед глазами: вот Павел смотрит на нее из угла с молчаливым укором, вот Леон кричит и беснуется, вот Серж требует, чтобы она клялась ему в любви. Была здесь и Надя, которая, перемежая слова слезами, твердила ей, что никогда не простит…
Пошатываясь, по стене, Светлана пробиралась меж ними к двери, мечтая как можно скорее отгородиться от них - будто дверь спасла бы. А выбравшись в будуар, поплотнее закрыла за собою и только теперь, окончательно обессилив, сползла на пол. Сжала ладонями пульсирующую от боли голову и затихла.
Светлана горячо молилась про себя - молилась, чтобы это ушло. Когда не стало Ванечки, Светлана решила, что Бога нет. Или же он есть, но настолько жесток, что лучше б его и не было. Но, когда это владело ею, она готова была верить, хоть в Бога, хоть в дьявола, готова была продать тело и душу - лишь бы все прекратилось.
В прошлую ночь она молилась тоже - не помогло. И как много было крови, Господи, как много…
В какой-то момент Светлане начало казаться, что это отступает… когда неожиданно в ее скачущие, суматошные мысли вторгся голос отца - насмешливый и жестокий:
- Твой любовник теперь выжил тебя из собственной спальни? Милая, что же с тобой стало - ты же раньше была совсем не такой.
Она резко вскинула голову: отец сидел в кресле напротив - в домашнем халате и турецких мягких тапочках, которые Светлана берегла ему на именины, да так и не успела подарить.
Страха не было, удивления тоже. Но, на редкость ясно осознавая происходящее, Светлана покачала головой:
- Не говори со мной… тебя нет, ты - фантом. Мой отец умер много лет назад, а тебя я не знаю и не желаю даже слушать.
- Действительно - умер?! - Отец вскинул брови столь знакомо, что у Светланы защемило сердце. Оттого, что наяву этого никогда больше не будет.
Но его слова… Они мучили Светлану, сводили с ума, заставляли закрыть уши и бежать - бежать безо всякой надежды укрыться.
- Зачем ты изводишь меня?! - действительно закрывая уши, выкрикнула Светлана. - За что? Ты ведь тоже никогда таким не был раньше!
- Так я же фантом, милая! Ты сама это сказала: меня не существует, я не могу никого мучить. - Он легко поднялся из кресла, сделал несколько шагов и, наклоняясь к ней, почти на ухо произнес: - Это все ты. Ты сама себя изводишь. А сказать отчего? - он за подбородок поднял ее лицо. - Оттого, что ты виновата.
- Я ни в чем не виновата, - упрямо ответила Светлана и стала зажимать уши еще плотнее - хотя голос отца вовсе не становился тише. - Я не виновата и хочу, чтобы это прекратилось!
Светлана резко мотнула головой, высвобождая свой подбородок, и глядела на фантом хоть и снизу вверх, зато с вызовом.
Отец же покачал головой с некоторою досадой:
- Это никогда не прекратится. Ни это, ни то… - он кивком указал на дверь спальни, прижавшись спиной к которой сидела Светлана.
- Прекратится! Я сама это прекращу!
Решение родилось в ней внезапно и казалось теперь единственно верным. Уцепившись за дверцу комода, стоящего подле, она с усилием поднялась на ноги - вот только хлипкая дверца при этом раскрылась, и ворох нижнего белья высыпался на ковер… и среди своих чулок и нижних юбок Светлана глазами выхватила револьвер с потрескавшейся деревянной рукоятью. Она отчего-то не удивилась, увидев его там. Молча нагнулась, отстранив замолчавшего фантома, и подняла револьвер.
Потом, отворив дверь в спальню, Светлана взвела курок и несколько раз выстрелила в спящего на ее подушке Сержа.