Иринка опустила ресницы, вслушиваясь в перестук колёс, подёргала себя за вечно лохматую каштановую косицу. Солнце посылало в пыльное окно поезда последние горячие лучи, почти касаясь горизонта. Иринка зажмурилась и представила себя принцессой в высокой башне, под стенами которой грохочет шум битвы. Или лучше не так — пусть это рокочут барабаны горных гоблинов. Интересно, как там мама, в больнице, совсем одна?.. Нет, не надо думать об этом. Девочка открыла глаза, скосила их на кончик носа, потом на подстаканник. Потрогала пальцем горячий металл — скоро он остынет и можно будет пить чай. Дверь в купе открылась, и вошла тётя Света, мамина сестра.

— Скучаешь, Ириночка?

Девочка качнула головой, снова зажмурилась. Волшебство не исчезло, а затаилось в перестуке колёс, в быстром мелькании тени и света на сомкнутых веках, горячем металле подстаканника. Почудился чей-то крик, потом щебет.

— По утрам к замку принцессы прилетали птицы, чтобы спеть самые прекрасные песни, — она мечтала дальше. — Мама-королева была здорова и приходила разбудить принцессу на рассвете…

— Ириночка, — тётка осторожно тронула племянницу за плечо. — Ты спишь?

— Нет, — девочка открыла глаза и надулась. — Я думаю. Зовите меня, пожалуйста, Ирина.

— Хорошо, Ирина, — тётя Света робко улыбнулась. — Ты слышишь щебет? Я сейчас говорила с проводницей — оказывается, в купе рядом с нами едет артист. То ли фокусник, то ли дрессировщик и с ним самый настоящий попугай. Он и щебечет, и даже говорит. Может, сходим посмотрим?

— Не хочу, — буркнула девочка. Солнце уже перестало мелькать алым и золотым и просто бледно светило из-за деревьев. Поезд въехал в лес, и в купе сразу стало темно.

— Ну как хочешь, — тётя Света постояла немного в нерешительности. — Я, пожалуй, посплю. Ты хочешь?..

— Нет. Буду смотреть в окно.

— Да, я в твоём возрасте тоже любила смотреть в окно…

Иринка передёрнула плечами, поправила вечно сползающую лямку джинсового комбинезона и отвернулась к почти уже ушедшему за горизонт солнцу и тёмному лесу. Попыталась представить, как мелькает за деревьями огонёк — маленький костёр, который развела мама, чтобы Иринка нашла её в тёмном лесу и спасла. Но вдохновение пропало. Девочка вздохнула и посмотрела на тётку. Та уже легла, уставилась в планшет.

— Я в туалет, — сказала Иринка и выскользнула из купе, прикрыв дверь. Развернулась к окну и замерла. Здесь, с другой стороны поезда, небо по-прежнему полыхало алым, розовым и лиловым. Облака тянулись, словно далёкие острова, увенчанные волшебными замками. Из приоткрытого окна пахло железной дорогой и вечерней прохладой. Девочка взялась ладонями за край оконной рамы, встала на цыпочки и сделала вдох. Захотелось улететь на облачные острова или раствориться в запахах леса.

Раздался щебет, затем резкий крик. Кто-то произнёс, странно выговаривая слова:

— Куда ты пошёл?

Иринка обернулась. На неё внимательно и недовольно смотрел высокий худощавый мужчина с тонкими усиками и спадающими на скуластое лицо светлыми, давно не стриженными волосами.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросил он хриплым голосом и закашлялся. Но тут же поправился:

— Извините, я, кажется, ошибся. Перепутал вас с одной знакомой.

Из соседнего купе донёсся раскатистый хохот и выкрик:

— Невинное дитя! Синие глаза! Чистая душа! Хватай её, хватай!

Иринка вздрогнула, обернулась, попыталась увидеть, кто кричал, но дверь была плотно закрыта. Она помедлила, но любопытство пересилило.

— У вас там попугай? — спросила девочка. — Вы фокусник, да?

— Да, — мужчина слабо улыбнулся. — Что-то вроде. Можете посмотреть.

Он приоткрыл дверь. По столу в купе важно расхаживал большой серый попугай. Иринка заметила, что на лапке у него было кожаное кольцо, от которого тянулась куда-то под стол тонкая блестящая цепочка. Птица покосилась на девочку ярко-жёлтым глазом, чирикнула и, резко замахав крыльями, закричала петухом так, что зазвенело в ушах.

Мужчина подскочил к двери, закрыл, прижался к ней спиной, нервно улыбнулся Иринке:

— Извините, он перевозбуждён — слишком долго путешествуем.

— Вы отстали от цирка?

— От цирка? — переспросил мужчина и облизнул губы. Попугай за дверью бешено захохотал, что-то упало и разбилось. — Да, отстал. Болел. Теперь вот догоняю. Извините, но мне пора.

Он приоткрыл дверь и юркнул в узкую щель. Иринка вернулась к закату: облачные острова всё ещё плыли по алому морю. Она пошла по коридору вдоль окна, представляя, что шагает по узкому мосту над горной рекой. Дошла до туалета, подёргала ручку. Заперто. Увидела надпись «От себя», налегла на дверь всем телом и ввалилась в туалет. За окном проплывала чёрная осенняя ночь.

Иринка замерла. Посмотрела в коридор. За окнами по-прежнему пылал закат. Посмотрела в окно туалета. Там была ночь.

Она развернулась и побежала обратно. Зачем-то остановилась возле купе Фокусника, прислушиваясь. Колёса теперь звучали как-то иначе, приглушённо, словно во сне. Поезд дёрнулся, и дверь приоткрылась.

— Ты ведь всё это нарочно подстроил, признайся? — зло выговаривал кому-то Фокусник. — Девчонка здесь. Такое не может быть совпадением!

— Ты мне льстишь, — отвечающий насмешливо хохотнул. — Я в этом облике мало что могу.

— Я знаю, как ты можешь лгать, нечистый! — взвизгнул артист. — Не обманывай меня! Мы вчера были в больнице и видели её там, рядом с матерью. А теперь она едет с нами! Дитя может почувствовать, что мы везём. Может помешать нам.

— А может и помочь! Дети и юные девушки — всегда были отличными ключами. Если ты, конечно, захочешь воспользоваться.

— У меня уже есть один ключ! Я не хочу тащить ещё и её! Она же может всё испортить!

— Ну что ты за паникёр! — собеседник Фокусника изумлённо присвистнул. — Угораздило же связаться. В любом случае она не сможет помешать — мы уже скоро приедем. Скорее всего, она спит в своём купе, как и остальные.

Иринка не выдержала и заглянула в щель. Фокусник стоял к ней спиной, склонившись над столом. Больше в купе никого не было.

Наверное, с попугаем разговаривает.

Тут поезд снова дёрнулся — так сильно, что она не удержалась и упала на четвереньки. Дверь в купе распахнулась, Фокусник резко обернулся.

— Ой, — шёпотом сказала Иринка. — Я запнулась и упала. А вы в больнице у мамы были, да? Вы её знаете?

Мужчина застонал и сел, закрыв лицо руками. Попугай расхохотался. Иринка заметила, что один глаз у него стал чёрным, а второй — алым, как закат за окнами.

— Ты же сказал, что все уснули! — прошипел Фокусник сквозь сомкнутые ладони.

— В купе — да, — ответил невозмутимо попугай. — А она была в коридоре. Придётся взять с собой.

— Ты прав.

Фокусник выпрямился, подошёл к Иринке, рывком вздёрнул на ноги, взял жёсткими пальцами за подбородок, заставляя поднять лицо:

— Девочка, хочешь помочь маме?

Глаза у него оказались блекло-голубые, взгляд — пристальным. Иринка сглотнула и прошептала:

— Да, хочу. Что с ней? Она поправится? Я смогу найти в волшебной стране лекарство, чтобы её вылечить?

— В волшебной стране?

— Да! Вы ведь волшебник?

Фокусник отпустил её, отвернулся:

— Ты всё узнаешь. Пока я не могу тебе сказать. Пойдёшь с нами.

Иринка посмотрела на попугая. Тот подмигнул ей жутким чёрным глазом из-под крыла и притворился спящим. Фокусник не заметил этого: он мрачно смотрел в угол купе.

— А что с тётей Светой и проводницей?

— Спят, — рассеянно ответил мужчина, — а мы скоро выйдем. Можешь сесть.

Она села. За окном по-прежнему было темно. Фокусник нервно постукивал пальцами по столу, потом стал обкусывать ногти, но поймал её взгляд, спохватился, кашлянул, убрал руку.

— Прости, я очень взволнован.

— Почему?

— Твоё присутствие — большой риск для меня. Для всех нас. Там, куда мы едем, людей не жалуют.

— Но вы же человек?

— Не совсем. Обычно я выгляжу иначе… — тут Фокусник щёлкнул пальцами. — Понял! Нужно превратить тебя, скажем… в кролика или белую мышь!

Попугай вытащил голову из-под крыла и с интересом уставился на фокусника.

— Но я не хочу быть кроликом или мышью! — нахмурилась Иринка. — Я хочу быть собой!

— А маме ты помочь хочешь? — Фокусник зло уставился на неё.

— Хочу! — Иринка отвернулась к окну, пытаясь справиться со слезами. — Я всё сделаю. Но можно мне тогда стать лисичкой? Кофейной?

— Какой ещё кофейной лисичкой?!

— Меня мама так называла, — девочка отвернулась, шмыгнула носом. — Лисичкой. Она кофе любит, а ей нельзя в больнице. И я всё равно покупала в автомате на первом этаже и носила. По лестнице, на пятый этаж, чтобы хоть запах был. А сейчас она там одна. И без кофе.

— Ладно, — Фокусник ссутулился, мрачно махнул рукой. — Пусть будет кофейная лисичка. Ну, Жако, давай.

— Дава-а-ай? — протянул попугай, наклонил голову набок. Фокусник резко дёрнул за цепочку, привязанную к лапке, вынуждая Жако захлопать крыльями, чтобы сохранить равновесие.

— Не притворяйся безмозглым! Делай, что тебе говорят! — он схватил попугая руками за крылья, приподнял…

— Прекратите! Ему же больно! — Иринка подскочила к Фокуснику и дёрнула его за рукав. Артист выпустил птицу, угрюмо посмотрел на неё:

— Ты не знаешь, кого ты защищаешь. Он-то точно не вступится за тебя.

— Ну и что! — девочка сжала кулаки, упрямо уставилась на мужчину. — Он птица, а мы люди, так нельзя!

Попугай расхохотался. Спорщики уставились на него.

— А малышка-то непроста! — Жако, отсмеявшись, сел на столе, осторожно выпрямил и сложил крылья, проверяя, всё ли в порядке. — Хорошо, пусть будет кофейная лисичка. Закрой глаза, девочка.

— Меня Ирина зовут!

— Хорошо, Ирина, — попугай серьёзно посмотрел на неё. — Я запомню. Закрой, пожалуйста, глаза и помолчи немного. Не мешай мне.

Иринка послушно закрыла глаза. Ей было страшно. Она вспомнила мамино бледное лицо, слабую улыбку, руку с постоянной трубкой капельницы в ней… и сжала кулаки, зажмурилась ещё сильнее. Пусть мама выздоровеет, пусть вернётся домой и не придётся жить у тёти Светы.

— Ну-ну, не нужно слёз, — произнёс чей-то голос сверху, и она открыла глаза. Попугай смотрел на неё со стола, свесив вниз голову. Иринка посмотрела на руки — их не было. Вместо них были две мохнатые тёмно-коричневые лапы, от которых едва ощутимо пахло свежесваренным кофе. Посмотрела на своих попутчиков, осторожно понюхала носом воздух. От фокусника тянуло дымом и дешёвым одеколоном. От попугая — перьями и немного землёй.

— Совсем неплохо, — попугай довольно присвистнул. — Вставай осторожно, тебе нужно привыкнуть к новому облику.

— Некогда привыкать, — Фокусник встал, выглянул за дверь. — Поезд останавливается. Мы почти приехали.

Иринка прислушалась. И правда, колёса замедляли свой перестук. Посмотрела вниз, на пол.

— Не думай, — посоветовал попугай. — Прыгай сразу. Тело знает лучше, чем голова.

Иринка зажмурилась и спрыгнула. Лапы её поджались и выпрямились, коснувшись пола. В ту же секунду поезд завибрировал и замер, остановившись. Лисичка потрусила в коридор и, встав на задние лапы, посмотрела в окно.

За окном по-прежнему пылал закат и плыли облака-корабли. Поезд стоял на большом лугу, вдали виднелся лес. Фокусник вышел из купе, держа в руках цепочку, следом за ним с пристёгнутой к лапке цепочкой вылетел попугай. Он уселся Иринке на спину и сказал:

— Я поеду на тебе. Так надо.

Фокусник усмехнулся, глядя на него:

— А ты, лукавый, всё-таки хитер. Вот почему она оказалась в поезде. Печёшься о собственной шкуре? Знаешь, что чистая душа не только проводник, но и ключ?

— Никому не хочется застрять в лимбе, — огрызнулся попугай. — У тебя есть проводник-ключ, а что делать мне?

Фокусник равнодушно пожал плечами и зашагал в тамбур. Иринка торопливо побежала следом.

В тамбуре мужчина развернулся к двери на закат, положил руку на грудь, прислушался к чему-то, распахнул дверь и спрыгнул в высокую траву, которой поросла насыпь. Попугай крепче вцепился в шерсть Иринки, звеня цепочкой. Девочка-лисичка заколебалась: земля казалась далеко. Лисьим нюхом она острее, чем прежде, чувствовала запахи — железной дороги, прогретой солнцем земли, полыни и незнакомых ей маленьких голубых цветов. Фокусник заметил её колебания, вытащил из вагона и поставил на землю, бросив коротко:

— Держись рядом.

Лисичка переступила лапами, разглядывая траву. Попугай взлетел со спины, сделал круг над головой Фокусника, опустился обратно, позвякивая тоненькой серебряной цепочкой. Прошептал:

— Не отставай от нас. Потеряешься.

— Что вы там шепчетесь? — Фокусник оглянулся на них и дёрнул цепочку. — Жако, пересядь ко мне на плечо.

Попугай молча послушался. На лугу Жако стал больше и оперение его теперь отливало голубым. Фокусник же перестал сутулиться, резкие морщины на лице разгладились, исчезла желчная складка возле рта. Он даже робко ей улыбнулся, но потом снова поджал губы.

— И куда мы теперь? — проворчал попугай, ероша перья. Лисичке показалось, что по ним скользнули красные искорки.

— Искать вход, а точнее, выход отсюда, — пожал плечами Фокусник. Приложил руку к груди, осмотрелся, пробурчал:

— Пойдёмте, нечего тут стоять, — и, не оборачиваясь на поезд, двинулся в сторону леса.

Иринка поспешила следом — ступать по густой траве было неожиданно легко. На краю луга Фокусник дёрнул за цепочку:

— Жако, посмотри.

Попугай послушно поднялся в воздух, сделал круг над головой Фокусника и спустился обратно.

— Вон там есть тропинка, — он указал клювом влево.

— Отлично!

Тропинка и вправду была. Узкая, похожая скорее на русло высохшего ручья, чем на тропинку. Фокусник ступил на неё и вошёл в лес. Осмотрелся, снова приложил руку к груди и уверенно зашагал вперёд. Иринка потрусила следом, озираясь по сторонам. Ей не нравился этот лес — в нём было тихо и душно. Она принюхалась, но чуткий лисий нос не уловил запахов цветов или сосновой хвои, которой была усыпана земля. Все ароматы остались на лугу, возле поезда. Звуки остались там же — ни пения птиц, ни жужжания насекомых. Не шелестели листьями сосны и низкие кусты с гладкими, блестящими, словно лакированными, листочками. Ей казалось, что они идут так уже целую вечность. Наверное, почувствовал это и попугай — он встрепенулся и сказал:

— Нам надо сделать остановку. Отдохнуть.

Фокусник молча кивнул, привычным жестом положил руку на грудь, осмотрелся:

— Я чувствую, что скоро стемнеет. Остановимся тут.

Он вытащил из кармана складной нож с широким лезвием, срезал несколько толстых веток с ближайшего куста и воткнул их в землю, чтобы получилась перекладина в виде буквы П. Ссадил на перекладину попугая, кинул цепочку на землю и встал на неё ногой. Затем стянул с плеч куртку, оставшись в стёганом войлочном жилете, тоже бросил её на землю и сел сверху. Широкими ладонями сгрёб в кучу сухие сосновые иглы и поджёг их щелчком пальцев. Получился маленький дымный костёр.

Тут же, словно по невидимому сигналу, закат сменился густым синим полумраком. Звёзд в небе не было, но Иринка лисьим зрением прекрасно видела и Фокусника, и Жако. Она устроилась напротив мужчины с другой стороны костра, положив мордочку на лапы и укрыв нос хвостом, с тоской втянула аромат кофе и подумала:

— Как же там мама? — но даже эта мысль не ранила как прежде, а лишь скользнула по краю сознания.

— Спи, — шепнул попугай, перелетев ей на спину и зарывшись лапами в шерсть, и Иринка тут же провалилась в глубокий сон.

Проснулась она неожиданно. Просто вдруг поняла, что не спит, а слышит разговор Фокусника и Жако.

— Ваш Господь и наш Князь давно уж пропали куда-то, а может, их и вовсе не было.

— Да как ты смеешь!

— Ну не злись, Светлый, — насмешливо сказал Жако. — Тебе не положено. Оставим в покое Князей, поговорим о тебе. Ты ведь сам полез к людям. Хотя вашим на Землю вход заказан — только зверем-птицей или сны и знамения посылать. А ты схитрил, пролез человеком и, конечно, забыл дорогу обратно.

— Это несправедливо, — Иринка слышала еле сдерживаемую злость в голосе фокусника. — Вы можете приходить к людям в любом обличье и менять его, когда пожелаете, а мы — нет.

— А вот и зависть с гордыней, — вздохнул попугай. — Мы можем, да. Но только вы ограничены в выборе облика, а мы — во времени. Четыре часа, максимум пять. Потом или обратно, или в ничто.

— Но ты нашёл способ задержаться.

— Как и ты.

— Зачем ты остался?

— У меня были причины… Но теперь это уже неважно. А ты? Зачем ты спустился?

— Я хотел помогать людям. Хотел жить на Земле.

— А чего ж возвращаешься?

— Устал. Понял, что людям не поможешь. Они всё равно поступят вопреки всему.

— Гордыня, — резюмировал попугай. — Одно дело смотреть сверху и судить, когда ты обладаешь неограниченными возможностями, а другое — оказаться на равных с теми, кому хотел помочь.

— Возможно, — усмехнулся Фокусник. — Зато теперь я смогу уходить и возвращаться, когда захочу. У меня есть ты. И с твоей помощью я всегда смогу отыскать чистую душу, которая ключ-проводник сначала сюда, а потом выше.

— Я не собачка на поводке!

— Конечно нет. Ты попугай на цепочке.

— Это ты сделал меня таким!

— Ну разумеется! Я всё обдумал. Это идеальная форма. Ты можешь говорить, и никто не удивится. Тебя не примут всерьёз даже дети. И в случае чего тебе легко можно свернуть шею.

Раздался звон цепочки. Тихий смех Фокусника.

— Не старайся. Я заговорил её. Ты же знаешь, против нечистых мы можем применять свою силу даже на Земле. Мне повезло: я узнал тебя среди людей, обратил в птицу и убедил показать чистую душу. Надеюсь, что завтра я уже буду наверху. Девчонка всё-таки оказалась полезна. Я смог взять тебя с собой, и тебе не пришлось оставаться на границе Лимба. Большая удача, правда?

Попугай не ответил.

— Спокойной ночи, Жако, — насмешливо сказал Фокусник. — Завтра у нас будет важный день.

Иринка уснула и снова проснулась оттого, что кто-то осторожно потрогал её за лапу. Она открыла глаза и увидела Жако. Поймав её взгляд, он поднял лапу и приложил к клюву, призывая молчать, подкрался к уху и прошептал:

— Если хочешь помочь маме, себе и мне, делай, как я скажу. Тебе нужно будет укусить его. Поняла?

Иринка молча прикрыла глаза в знак согласия. Попугай кивнул и, осторожно взяв в клюв цепочку, вернулся на свою жёрдочку. Уснуть снова она больше не смогла.

Когда начало светать, проснулся Фокусник. Первым делом он приложил руку к груди, потом нашёл взглядом Жако и облегчённо вздохнул.

— Ну раз все на месте, можно двигаться дальше, — он поднялся на ноги, ещё раз прижал ладонь к груди, потянул за цепочку попугая и мотнул головой Иринке. — Пойдёмте.

Утренний лес по-прежнему был тих и спокоен. В нём не пели птицы, не дул ветер, не было видно насекомых.

— Почему тут никого нет? — прошептала девочка.

— Место такое, — мрачно ответил попугай. — Оно само решает, что кому показать. Мы можем тут ходить и день, и два, и месяц. А может, придём к обеду. Тут всё не для нас.

— А для кого?

— Ну-ка, помолчи, — прикрикнул на открывшего было клюв Жако Фокусник и дёрнул цепочку. — Раз мы здесь, оно и для нас. Мы скоро придём.

Он поколебался, потрогал снова ладонью грудь, но всё-таки решился, засунул руку за пазуху и достал квадратный флакончик. В нём размеренно бился о плотное стекло маленький белый мотылёк. Девочке показалось, что лес, окружавший их, вздохнул, задвигался, задышал в такт взмахам крошечных крыльев.

— Ей нужно вернуться! — выкрикнул Фокусник в тишину. — Мне нужно вернуться!

Ветер зашумел в кронах сосен, чирикнула в ответ какая-то птица. Фокусник завертел головой, пытаясь увидеть её, но всё стихло. Он сжал флакончик в руке, намотал на ладонь цепочку с Жако, сказал:

— Идёмте, — и зашагал туда, куда пытался улететь мотылёк.

Иринке на мгновение показалось, что за спиной Фокусника колышутся бледно-серые крылья, но тут лес кончился. Перед ними был большой луг. Кофейная лисичка зажмурилась, помотала головой.

Они вернулись туда, откуда ушли. Вдалеке стоял их поезд.

Раздался далёкий рокот, будто кто-то ударил в большой барабан. Иринка обернулась на звук. Слева от поезда возник клубящийся туман, и Фокусник побежал туда, сжимая в ладони флакончик. Попугай летел следом. Лисичка бросилась за ними. За несколько шагов до тумана Фокусник остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Запрокинул голову, закричал:

— Я хочу вернуться!

Попугай спикировал на голову Иринке, прошептал:

— Как только он откроет флакон, кусай его за руку с цепочкой, и зови свою маму, громко зови!

— Смотрите! — вёл диалог с кем-то невидимым Фокусник. — У меня есть чистая душа, я один из вас. Вы должны пустить меня обратно!

Фокусник дрожащими пальцами открутил пробку у флакона, и мотылёк устремился в туман. Иринка подпрыгнула и укусила Фокусника за руку — рот обожгло как огнём. Он отбросил её в сторону. В тот же момент Жако рванулся вверх, зарычал по-звериному, вырывая цепочку из рук Фокусника. Его крик слился с криком девочки:

— Мама! Мама, вернись! — запах кофе усилился, мотылёк замер в воздухе. — Мамочка, ты нужна мне.

Иринка почувствовала, как слёзы текут по лицу. Она опять стала человеком.

— Не улетай от меня, пожалуйста.

Мотылёк скользнул к ней, лёгкие крылышки коснулись лица. Рокот барабанов усилился. Повернувшийся было к ней фокусник замер.

Попугай прокричал откуда-то сверху:

— Беги к поезду, я задержу их!

Иринка развернулась и кинулась бежать. Мотылёк летел рядом.

Она проснулась оттого, что кто-то ласково касался её лица.

— Не плачь, Ирочка, — услышала она шёпот, прошептала в ответ:

— Мамочка? — открыла глаза.

На неё ласково смотрела тётя Света. В руке она держала телефон.

— Ириночка, случилось настоящее чудо! Мне только что звонили из больницы: похоже, мама выздоровела. Мы сейчас же возвращаемся.

— Возвращаемся? Ура-а-а-а! — девочка села на кровати, нащупала что-то под одеялом. — А мне такой сон приснился!

Она вытащила руку: в ладони лежал деревянный серый попугай с огромным клювом.

— Надо же, какой у тебя щелкунчик! — заинтересовалась тётя Света.

— Щелкунчик?

— Он же щёлкает орехи. Смотри, — она протянула руку, чтобы взять попугая. Но Иринка сжала его в кулак и спрятала за спину.

— Извините, я не могу его дать.

— Хорошо, Ириночка, — тётя Света ласково посмотрела на неё. — Собирайся, нам пора выходить. Нужно ехать обратно.

— А что с мамой? Что сказали врачи, тётя Света?

— Я не знаю, Ириночка, — тётя Света пожала плечами. — Я ведь не врач. Сказали, что опухоль исчезла. Анализы стали нормальными. Просто чудо какое-то… Давай собираться.

Иринка вскочила, посмотрела ещё раз на фигурку попугая, подумала немного и засунула её во внутренний карман куртки, на секунду приложив руку к груди. Вспомнила Фокусника и выскочила в коридор за тётей Светой. Поезд уже замедлял ход.

Тётя Света, узнав, что мама поправилась, преобразилась. Командовала Иринкой и носильщиками на вокзале, вызвала такси, сказав девочке:

— Не будем ждать другого поезда, да? Нужно скорее вернуться к Ане!

Она даже ухитрилась немного сбить цену, названную таксистом, и попутно купила Иринке в привокзальном киоске сок и пару хот-догов, строго сказав:

— Только в порядке исключения.

Иринка ошарашенно кивала. Она хотела поскорей увидеть маму и, как ни странно, волновалась за Жако. Один раз ей показалось, что попугай шелохнулся под курткой, и она украдкой потрогала его ладонью, но он по-прежнему был неживым. Деревянным.

Спустя шесть часов такси остановилось возле больницы. Иринка выскочила из него первая и рванула знакомыми лестницами и коридорами к маминой палате, кинулась маме на шею:

— Мама, мамочка!

Мама, смеясь, обняла её.

— Лисичка моя кофейная! Я так скучала! Ты мне даже снилась! А когда проснулась, врачи сказали, что опухоль исчезла.

Девочка всмотрелась в мамино лицо. На щеках появился румянец, губы тоже стали ярче.

— Мама, мамочка! — неожиданно расплакалась она. — Пойдём, пожалуйста, домой.

— Лисичка моя, — мамина рука гладила её по голове. — Мне придётся побыть в больнице ещё неделю — доктора хотят провести дополнительные обследования и ещё немного понаблюдать меня. Но ты будешь приходить ко мне каждый день, да? Я попрошу тётю Свету пока пожить у нас.

— Конечно, я поживу, Анечка, — тётя Света, только-только вошедшая в палату, кивнула. — Я так рада. Очень-очень.

И она, порывшись в сумочке, достала белый носовой платок и вытерла глаза.

Домой они пришли только вечером. Иринка так устала за день, что даже ужинать не стала, выпила залпом стакан кефира, быстро помылась, упала на кровать и уснула, не забыв сунуть попугая под подушку.

Ночью она неожиданно проснулась. В комнате было темно, по стенам гуляли тени. Девочка приподнялась на локте, сунув руку под подушку. Жако там не было. На окне что-то шевельнулось. Иринка резко села, повернулась к окну, прошептала:

— Жако? Жако, это ты?

— Да, я был Жако, — тень, сидевшая на подоконнике, снова пошевелилась. Она была намного больше попугая. Иринка втянула воздух: пахло сыростью и землёй. Ей почему-то стало грустно.

— Ты улетаешь? — прошептала она. — Спасибо. Ты спас маму и меня.

— Это вышло случайно, — хмыкнула тень. — Мне не повезло. Вам тоже. Но мы выбрались. А теперь мне пора.

— Подожди! — крикнула девочка и сама испугалась своего крика, зашептала торопливо. — Расскажи мне, кто ты? А Фокусник? Он ведь был ангел, да?

— Ты всё знаешь сама, — тень пожала плечами, поудобнее устроилась на подоконнике, шевельнув тёмными крыльями. — Но я отвечу. На три вопроса.

— Как в сказке? — улыбнулась Иринка.

— Ну типа того, — голос тени повеселел. — Просто потом мне надоест. Не люблю делать то, что неинтересно.

— Хорошо, я поняла! — девочка задумалась ненадолго, Жако ждал. — Почему Фокусник был такой?

— Ну ты спросила! — фыркнул бывший попугай. — Он был напуган, он устал, он злился, он разочаровался.

— В нас?

— В себе.

— Ты чёрт? — Иринка затаила дыхание.

— Если не вдаваться в подробности, то да, — сухо ответила тень.

— Почему ты остался на Земле?

— По той же причине, что и Фокусник. Твои три вопроса кончились.

— Можно ещё, пожалуйста!

— Давай скорей, — Жако вскочил на ноги, напомнив Иринке взъерошенного тонконого мальчишку, зачем-то нацепившего большие крылья.

— Где сейчас Фокусник?

— Не знаю, — огромная тень Жако на стене пожала плечами. — Может, застрял навечно в Лимбе; может, его всё-таки пустили обратно. Но здесь его больше нет.

— А что такое чистая душа?

— Это душа, которая может подняться наверх и провести за собой кого-нибудь. Мы их видим, а они — нет. Они могут поймать их, а мы — нет.

— Куда ты сейчас?

— Куда-нибудь, — он снова беззаботно пожал плечами. — Мне всё нравится. Я не разочарован.

— До свиданья, Жако, — Иринке вдруг захотелось, чтобы он остался.

— Прощай! — Жако развернулся к окну, глянул на неё через плечо. — Хотя нет. Может, ещё и увидимся. До встречи, девочка Ирина!