Огромный скандал разгорался прямо на улице. Я сидела на зеленой траве в тени ветвистого тисового дерева, отрешённо поглядывая в сторону. Разговор с ректором, отношение с Маринкой и не слишком приятный разговор с приемными родителями заставили меня закрыться от внешнего мира, чтобы хоть как-то защитить свое ранимое сердце.

Мадди была другой. Она битый час распылялась перед Каем, который был шокирован новостью о том, что всю кварту исключат, если мы не сдадим экзамены. Они так громко выясняли отношения, что за скандалом уже наблюдали зеваки.

Ринка подошла и села возле меня.

– Как думаешь, они подерутся? – спросила фарви.

– Если так, то я ставлю на Мадди. Уверенна – она уложит его одной левой, – мы рассеялись.

Засунув два пальца в рот, Ринка громко свистнула, привлекая внимание склочников.

– Давайте отложим все разборки на потом, есть более важные задачи, – фарви достала из рюкзака небольшую книгу и с любопытством начала её рассматривать. Видимо, их раздали, пока мы были с Мадди у ректора. – Это факультативы. Есть обязательные и которые выбираешь по желанию. Чем больше факультативов, тем больше балов приносит кварта своему братству.

– Напомни, зачем мне переживать за какие-то баллы для братства? – спросила Мадди, которая, как и я, была не в курсе дел.

– Академия начисляет баллы братствам. Чем больше баллов, тем больше кварт получают стипендию. Не знаю, как у вас дела с финансами, но я не откажусь от лишних денег, – сказала Ринка.

– Самые успешные кварты получают выгодные предложения работы. Может, вы хотите быть квартовыми статистами, но у меня были более амбициозные планы на будущее, – поддержал Ринку Кай.

– Хорошо, давайте свои факультативы, – пробубнила недовольно Мадди.

Вчетвером, толкаясь головами, мы пытались рассмотреть, что же за дополнительные занятия предлагает нам академия. Выбор был разнообразен: заклинания и зельеварение, разведения магических растений и животных, астромагия и менталистика. У меня просто разбегались глаза.

– Можно выбрать любой факультатив? – уточнила я.

– В принципе, да. Главное, чтобы у тебя была способность к этому предмету.

– А как узнать, если у тебя дар к этому предмету? Как вообще узнать, проснулась ли во мне магия? Ведь профессор Синн, сказал, что часто бывает, когда магия в кварте распределяется неравномерно, и один из её участников может остаться без дара.

Мой вопрос нагнал на нашу четверку тревожные мысли. Первой заговорила Ринка:

– У меня есть магия. Я управляю природной магией.

Она провела ладонью над зеленой травой, от чего она стала неестественно быстро расти.

– Только сегодня это обнаружила, – взгляд Ринки полетел в мою сторону, как бы предупреждая, чтобы я не рассказала её секрет.

И раз Ринка стала рассказывать о себе, я решила раскрыть и свои карты.

– Я, кажется, могу летать. Я, правда, не пробовала, но думаю, если потренируюсь – у меня получится.

Кай притих. Мадди, слушая нас, поникла. Мне вспомнились слова том, что её дед тоже был в кварте, но магический дар в нем так и не проснулся. Она взяла книжку с перечнем факультативов и, словно не замечая нашей беседы, произнесла:

– Я, наверное, на магическое рисование пойду. У меня неплохо получаются скетчи. А в черчении в своем классе я была лучшей. Кто со мной?

***

Я смотрела на библиотеку с разочарованием. На фоне главного корпуса со всем его величием она выглядела уныло и заурядно: одноэтажное здание с несколькими окнами и табличкой «Библиотека академии кварт». Воображение рисовало картину, в которой сонная старушка выдает затертые до дыр книги. Я открыла входную дверь, и в глаза ударил яркий свет. Внешне неприглядное здание внутри захватывало своим великолепием: художественный паркет, множество высоких – в три этажа – массивных стеллажей с книгами, спиральные лестницы с ажурными коваными перилами, под куполом – картины из истории Квадрата миров и миллионы книг! Их взгляды вцепились в меня, едва я вошла в библиотеку, заставляя чувствовать себя неловко. А еще они разговаривали так, и их голоса сливались в один зудящий гул, что казалось, где-то под потолком гудит огромный пчелиный рой. Маленькие светящиеся феи порхали между полками и разговаривали с книгами – их голоса, напоминающие трели колокольчиков, звенели, складываясь в нежную мелодию.

– Вот тебе и тишина в библиотеке.

– Чем могу помочь уважаемой гарпии?

Я настолько засмотрелась на все это великолепие, что не заметила, как ко мне подошел библиотекарь. Енот ростом с человека в синей клетчатой рубашке, кофейной жилетке и брюках как-то странно на меня смотрел.

– Мне нужны учебники, – я протянула список книг, который нам выдал секретарь, чтобы подготовиться к вступительному экзамену.

– Сейчас соберем, – он взял бумагу, и вместе мы пошли между рядами глазастых учебников.

Енот-библиотекарь поднял вверх мой листок и тут же несколько фей подхватили его и начали что-то обсуждать. Чуть ли не до драки они ругались, кто будет держать список.

– Им скучно, – пояснил библиотекарь-енот, – вот и не знают чем заняться. На всех фей-помощниц не хватает читателей, а тут такой большой заказ – как бы не случился скандал.

Маленькие помощницы напоминали стаю голубей, сражающихся за кусок хлеба, брошенный редким прохожим. Накал ссоры фей нарастал, и библиотекарь забрал список и дал задание каждой найти один учебник. Довольные волшебницы разлетелись в разные стороны, оставляя за собой след из блесток. Не прошло и пяти минут, как они начали возвращаться, а учебников собиралось так много, что пришлось складывать их в самоходную послушную тележку.

– Что-то еще, уважаемая гарпия? – спросил енот, когда все книги были собраны, а я замешкалась, нерешительно глядя на него.

– У меня есть небольшая просьба. Она личная.

Енот навострил уши.

– Я весь – внимание!

– Мой отец – Леонол Гейл, был осужден шестнадцать лет назад. У него случился инфаркт во время заседания суда, я думала, может, остались какие-то газетные вырезки или судебные записи. Мне бы очень хотелось разобраться, что тогда произошло.

Библиотекарь-енот призадумался, затем произнес:

– Есть газеты в читальном зале, а еще есть кое-что. Пойдёмте, я покажу.

Он провел меня в угол библиотеки в небольшое странное помещение с золотистой пиктограммой на темном синем полу. Вдоль стен до самого потолка стояли стеллажи с невероятным количеством колб с разноцветными порошками. Библиотекарь читал названия, бурча себе под нос «Где-то я её видел».

– Нашёл! – енот взял один из сосудов и протянул мне.

Я непонимающе уставилась на бутылочку.

– Это выпить?

– Нет, что вы! Здесь песок времени! – ужаснулся он.

Он открыл тугую пробку и бросил песок в центр комнаты. Но он не упал на пол – песчинки застыли в воздухе, словно оседали пылью на невидимые образы: комната, мебель, люди… Перед нами оживали события прошлого…

Отец гордо сидел на месте для осужденных, на его лице не было и тени страха, он с вызовом смотрел на происходящее вокруг, излучая уверенность в себе.

– Я прошу вызвать свидетеля, – обратился прокурор к судье.

Зал заседания забит до отказа. На втором этаже зеваки разве что на головах друг друга не стояли. То и дело слепили вспышки фотоаппаратов. Появление свидетеля подняло волну шума. Судья вытер платком пот с лица и со всей силы ударил молотком:

– Соблюдайте тишину!

Облаченная во все черное, между рядами появилась Одетта Чейк. Она скользнула безразличным взглядом по отцу и заняла место для допроса свидетелей.

Первым начал прокурор:

– Представьтесь, пожалуйста, для протокола.

– Одетта Чейк, ректор академии кварт.

– Уважаемая гарпия Чейк, кем вам приходится уважаемый гарпий Гейл?

Острый взгляд свидетельницы обратился к отцу.

– Он один из кварты моей дочери – Элании Чейк.

– На ваш взгляд, какие отношения были между господином Гейлом и Эланией?

– Сугубо рабочие. Моя дочь – приличная гарпия благородных кровей.

Прокурор подошел к трибуне Одетты и произнес, обращаясь ко всем:

– Расскажите присяжным о ссоре, который вы слышали накануне трагедии.

В помещении повисла гробовая тишина.

– Я подошла к двери дома дочери и услышала, как Леонол и Элания обсуждали что-то на высоких тонах. Я не подслушивала, крик стоял такой, что даже у глухого прорезался бы слух.

– Что было предметом ссоры?

– Сердце мастера. Я так поняла, что Элания хотела кому-то его передать, а Леонол оставить себе.

В зале заседания поднялся взволнованный гомон.

– Тишина! Идет судебный процесс! – молоток судьи требовательно громыхнул, призывая к порядку.

– Продолжим, – снова заговорил прокурор, – что случилось после ссоры?

– После ссоры мы нашли Эланию и еще двоих… в том состоянии, – голос Одетты задрожал. – Это он с ними сделал! – Одетта подскочила с места и указала пальцем на отца. Ярость была в каждом её слове и взгляде. – Я застала его возле них! Я видела, как он накладывал заклятье, держа в руках книгу мастера! Предатель! Убийца!

– Ложь! Я ничего не делал, меня подставили! – Леонол поднялся с места, заставляя встрепенуться рядом сидящих стражей.

– Я не убивал их! И они не мертвы!.. Я не виноват, – он смотрел на меня, словно видел. – Поверь мне…

Внезапно сжал рубашку в районе груди, его лицо исказила гримаса боли, и, издав утробный рык, он упал на пол.

– Врача в зал суда! – крикнул прокурор.

Песок времени начал оседать на пол, разрушая иллюзию. Енот потряс колбой, и золотистым шлейфом песчинки потянулись в неё.

Я была озадачена.

– Что такое «книга мастера»?

Библиотекарь уставился на меня, удивленный моей неосведомленность.

– Чтобы это понять, надо увидеть её воочию.

Он предложил мне пройти в соседний совсем небольшой пустой зал. В центре на огороженном низко висящей цепью возвышении на изящном пюпитре лежала книга. Я хотела пройти к ней, но библиотекарь меня предостерёг:

– Она защищена магией, к ней нельзя приближаться.

– Это книга мастера?

– Она самая. После завершения Магикайской войны мало что осталось от легендарных мастеров. Те немногие, которых удалось захватить, не могли объяснить природу своей силы. Большинство из них говорили, что такими их сделал Высший Мастер – именно он подчинял и распределял силу. Но во время последнего сражения за столицу Магикайи он погиб, унеся с собой свои секреты. Он него осталась лишь эта книга и…

– Сердце мастера? – закончила я рассказ енота.

– Нет. Я хотел сказать – и записи о его жизни, рассказанные теми, кто его знал. А сердце мастера – это легенда. Никто никогда его не видел, и нет ни единого доказательства его существования.

– Почему легенда? Я слышала о нем в видении песка времени.

– Это лишь слухи. Пожалуй, Леонол Гейл был единственным, кто знал секрет сердца мастера, – библиотекарь задумался и после паузы продолжил: – Книга мастера очень ценна, как историческая память. В ней множество записей, сделанных рукой Высшего Мастера, но нет ни оного заклинания. Я работаю тут давно и пару раз просматривал книгу. Леонолу Гейлу удалось раскрыть её секрет, но было ли это благодаря сердцу мастера или другому магическому артефакту – уже не узнать.

Хотелось верить в слова библиотекаря, но то рвение, с которым орден пытается разыскать артефакт, говорит об обратном.

– Спасибо вам, господин…

– Лукас Медери – глава ассоциации библиотекарей Квадрата миров, – представился енот.

– А я – Аттика Гейл. Ну, это вы уже поняли.

– Конечно, вы очень похожи на своего отца, – произнес енот.

И впервые эти слова не прозвучали как обвинение или упрек.

***

Первый учебный день подходил к концу. Над Нефемой солнце садилось, а над Магикайей только начинало восходить. Я смотрела, как его первые лучи озаряют черную планету, рассеивая ночную мглу.

– Крылова, ты, как всегда, в облаках витаешь, – Макс откинул ладонью длинную челку и выжидающе смотрел на меня, – сейчас пропустишь всё интересное.

– Мне кажется, «все интересное» здесь повсюду, – я прибавила шаг.

Группа первокурсников ушла далеко вперед, а мы плелись в самом хвосте. Чуть впереди нас шли Винежка и красавчик гарпий. Они флиртовали, а я с досадой поглядывала в их сторону.

– Как его зовут?

– Кого? Гарпия из моей кварты?

Я утвердительно кивнула.

– Киттерон. Просто Кит. Редкостный… голубь.

– Голубь? – со смехом переспросила я.

– Да, такой напыщенный, с раздутым самомнением. Это свойственно всем титулованным гарпиям.

– У гарпий есть титулы? Он что, граф какой-то?

– Не совсем, но есть отдельные семьи, которые следят за чистотой своего рода. Подбирают таких же напыщенных невест.

Я грустно улыбнулась. Видимо, Киттерон не тот, кто мне нужен, раз уж нам во всех планах нельзя быть вместе.

– Кстати, мне всегда было интересно, ты чем крылья моешь?

– В смысле?

– Обычным шампунем или специальным для животных?

Он заразительно рассмеялся, даже я заулыбалась.

– Дурак ты, Покровский!

– Я, вообще, не Покровский, но Макс, – и продолжил басом: – Меня зовут Мак-си-мус!.. – он пародировал злой смех шаблонных злодеев, а я покраснела – на нас уже обращали внимание. – Но тебе, крылатка, я разрешаю называть меня Макс Великий и Всемогущий!

Первокурсники столпилась возле высокой башни. Её высоту сложно было определись – на уровне примерно двадцати метров она исчезала в низких облаках. Макс продолжал шутить, а я смеяться. Экскурсовод ледяным взглядом прошлась по мне, и приподнятого настроения как не бывало. Я дернула Макса за край куртки.

– Ты чего?

– Мы мешаем экскурсии. Она должна быть интересной.

– Ничего интересного, я тебе сам расскажу. Это башня – штаб квартовых стражей гарпий, она открывается только раз в году, когда сюда приводят первокурсников.

– А зачем кому-то штаб, в который нельзя войти?

– Крылова, ну ты вообще странная. Я же тебе сказал – штаб гарпий. Они не входят, они залетают в него. К тому же это своего рода отбор на профпригодность. Вот ты летаешь?

– Я? Наверное, ещё не пробовала, – солгала бывшему однокласснику.

– Вот. А есть такие, которые не могут летать. В основном это самки гарпии. Вот для таких вход сюда закрыт.

Адепты по одному заходили внутрь. Мы плелись в хвосте.

– Так что там с шампунем. Ты так и не ответила.

– Я не знаю, – ответила серьезно, чтобы он от меня отстал, – я всего пару дней как с крыльями.

– Тогда нужно уточнить.

Мы поднимались по винтовой лестнице, Макс свесился через перила и, сунув два пальца в рот, свистнул, привлекая внимание.

– Эй, Кит! – Через пару пролетов над нами появилась фигура Киттерона. Рядом стояла довольная Винежка. – Кит, ты перья моешь обычным шампунем или каким-то специальным, как для животных? – Я краснела и готова была провалиться под землю, когда стеклянный взгляд Киттерона прошелся по нам. Но бывшего одноклассника это только раззадорило: – Не, я не для себя. Лиза недавно узнала, что она – гарпия, и мы с ней в замешательстве – как за крыльями ухаживать? А то вдруг в перьях заведутся паразиты какие-нибудь.

После слов о паразитах я залилась хохотом. Киттерон еще раз взглянул на нас свысока и молча скрылся.

– Я же говорю – голубь.

– Покровский, ты невозможен!

– Не более, чем всегда!

Я смутилась от его взгляда. Пристального, пронизывающего, словно в нем скрыто что-то большее, чем он хотел показать. Испытывая неловкость, я перевела тему в другое русло:

– Помнишь джинсовую куртку, которую ты мне одолжил? Я в ней оранжевый камень нашла.

– Не было у меня никаких камней.

– Ринка сказала, что это змеевик, и он от поисковиков защищает.

– Это точно не мой. Ты ничего не перепутала? Для того, чтобы носить такой сильный талисман, нужно специальное разрешение. Я, к сожалению, такого не имею.

– Да… Понятно.

Я догадалась, что неспроста мастер в парке толкнул меня – видимо, в этот момент он и подложил этот камень.

Мы сильно отстали от экскурсии и поднимались наверх в одиночестве. Через несколько пролетов на стенах появились картины с изображениями гарпий. Каждая была подписана. Я поняла, что это и были те самые легендарные квартовые стражи. Поначалу мы рассматривали их, но чем выше поднимались, тем быстрее пропадал мой интерес. Пока мы не натолкались на рамку без картины. Под ней была надпись. Я прочитала её, и по телу побежали мурашки.

– Леонол Гейл, – произнес Макс. – Ты чего, Крылова? Расстроилась? – Мне стало горько и больно. – К тебе это не имеет никакого отношения. Мало ли, в чем виноваты твои родители.

Ничего не ответив, я пошла по ступенькам дальше.

– А вот смотри, еще одна пустая рамка, – всего через пару портретов перед нами оказалась такая же картина. – Элания Чейк, дочь ректора, – прочитал Макс.

– Странно, зачем было убирать её портрет?

– И сделали это недавно. Смотри, здесь даже пыль не успела осесть, – он провел пальцем по пустой рамке. – В сравнении с портретом твоего отца.

Кто-то из студентов поторопил нас подняться наверх. Мы вышли на смотровую площадку Вороньего гнезда – именно так назывался штаб стражей гарпий. Сильный ветер трепал мою одежду, чуть ли не срывая с плеч расстегнутую куртку. Экскурсовод что-то рассказывал в восточной части площадки. Здесь был вход на верхние этажи, где работают крылатые стражи. Но вход простым студентам туда закрыт. Я подошла ближе к ограждению, посмотреть на какой высоте мы находимся, но туман Нефемы не дал мне это сделать.

– Странную безделушку я нашла, – раздался из-за спины противный голос Винежки.

Обернувшись, я увидела кулон, который мне передал отец. Видимо, от сильного порыва ветра на площадке цепочка порвалась. На бледном лице сестры играла хитрая ухмылка. – У кого-то я его видела? – продолжала она издеваться.

– Отдай! Это мой кулон.

– Не вижу на нём никаких опознавательных знаков. Где написано, что он твой?

– Я видел его на шее Лизы, когда мы поднимались на башню, – вступился за меня Макс.

Словно почувствовав неладное, Киттерон подошел к Винежке.

– Что здесь происходит? – спросил он у неё.

Винежка тут же изобразила ангельское лицо, опасливо поглядывая в нашу сторону.

– Винежка нашла мой медальон и не хочет отдавать.

Гарпий посмотрел на украшение в её руке и непонимающе поглядел на свою спутницу.

– Я не уверена в этом. Лизка и на Терре была вороватая, кто знает, у кого она его могла стащила.

– Это медальон мне передал отец. Отдай немедленно или…

– Или что?

– Или мы решим этот вопрос через квартовую стражу, – предложил Макс, – чего стоит постучаться в эту дверь и проверить, кто же истинный хозяин этой вещи, а кто в этой ситуации наглый лжец.

Винежка смутилась, понимая, что её загнали в угол. К тому же скандал выставлял её в невыгодном свете перед Киттероном.

– Забирай свой ширпотреб.

Она нарочно бросила медальон выше моей головы, и он полетел за ограждение.

– Как неловко, – язвительно подколола она.

Одного мига хватило, чтобы принять решение. Я перепрыгнула через ограждение и, сложив крылья, бросилась за медальоном. Я падала вниз, с трудом разбирая, что впереди, на мгновение что-то блеснуло и показалось, что я его вижу. Каких-то несколько метров – и я смогу его схватить. Казалось, вот-вот и…

Огромная крылатая птица схватила меня и пригвоздила к стене башни. От неожиданности я растерялась. Киттерон держал меня одной рукой за талию, другой схватился за выступ в стене башни:

– Ты совсем ополоумела? Ты бы разбилась, если бы я тебя не поймал.

С минуту я пыталась понять значение его слов. Видимо, он решил, что я не могу летать, и бросился за мной. С одной стороны, мне было это приятно, но от тона, которым он говорил, захотелось его хорошенько треснуть. Я с силой оттолкнула его и, сделав взмах крыльями, застыла в воздухе напротив него.

– Спасибо. Но я в спасителях не нуждаюсь.

Оставляя его с ошарашенным выражением на лице, я плавно спустилась на землю туда, где должен был упасть отцовский медальон. Я шарила руками в траве, опустившись на колени и пытаясь найти драгоценность. Глухой стук позади сообщил, что ко мне присоединился мой спаситель. Я не стала на него отвлекаться, не желая терять время – солнце скоро окончательно скроется.

– Аттика, – донеслось позади меня хрипловатый голос Киттерона.

– Я занята. Благодаря твоему спасению, мне теперь никогда не найти медальон отца, – с досадой произнесла я.

– Аттика, посмотри на меня.

Немного смутившись, я обернулась. Взлохмаченный после стремительного полета Киттерон стоял посреди газона, и в его руке на тонкой цепочке висел мой медальон. Мне показалось, что от счастья я начну плакать. Я поднялась на ноги, преисполненная благодарности:

– Спасибо!

Совсем незаметно в его взгляде проскользнуло смятение, на смену которому вернулось уже привычное отчуждение.

– Ерунда.