Я тебя отпускаю, словно дерево листья
Я тебя отпускаю, словно волосы в плечи
Я всегда думала, что если человек любит, то он простит тебе любые, даже самые катастрофические ошибки. Знаете, как неприятно ошибаться.
Я уже потеряла счет времени, сколько пролежала в слезах на кровати, укутавшись в одеяло пахнувшее ароматом его тела. Я больна, я серьёзно больна этим человеком, и меня уже невозможно вылечить от этой болезни. Какая же я была глупая, когда явственно надеялась, что изменение в моём внешнем виде что-то изменит. Да, чтобы мне хоть на долю ослабить чувства к Тимофею, мне надо не волосы красить, а душу, да и то, любая краска со временем слазит.
Да, я даже со своей любовью бороться не могу, потому что не хочу. Я уже не знаю, что такое жить без любви к нему. Словно, если и попытаюсь, то это буду не я. А сумею ли я вообще жить без этого чувства, по ночам не представляя его облика, в мыслях не ведя с ним диалог, не вспоминая о нем, читая цитаты о любви? Нет, я четко могу себе сказать, что нет, я не смогу без этого. Я просто боюсь потерять его, а после искать в другом человеке и постоянно сравнивать, зная наверняка победителя.
«Скучаешь?
Думаешь обо мне?» — словно в насмешку пришло от него сообщение, на которое я и не знала, как ответить. Я, наверное, раз пятнадцать набирала текст и стирала его, не в силах отправить.
«Я ненавижу скучать по тебе.
Знаешь почему?
Потому что знаю, что это не взаимно!»
Я вскинула голову от оповещения на новое сообщение, ожидая, что Тим решился мне ответить, но ошиблась. В общей беседе, где состояли я, Диана, Ксюша и Женя появились несколько новых сообщений. Оказывается, Диана уже несколько часов подряд объясняла девочкам, что между ней и Артёмом ничего не может быть. А так же, я узнала причину, почему Тим ушел. Оказывается, его сестричка решила набить татуировку в такой неподходящий момент.
Евгения Ларина:
«Конечно, конечно. И на фотографии не ты?»
Ксения Мелехина:
«Ага. Фотошоп наверное.»
Таня Долматова:
«Нет. Нам это всё кажется! Галлюцинации, наверное…»
Евгения Ларина:
«Как и у половины нашего города!»
Таня Долматова:
«Коллективные пожала плечами»
Диана Мартина:
«ААА. Я уже два часа печатаю вам одно и то же! у нас ничего с ним нет! Просто он поддерживал меня, когда мне били тату! И всё!»
Ксения Мелехина:
«Ди, тебя с ним видят на протяжении нескольких недель. Так мы тебе и поверили!»
Диана Мартина:
«Совпадение!»
Таня Долматова:
«Не думаю!»
Евгения Ларина:
«Не думаю»
Диана Мартина:
«Танька, ну хоть ты им скажи, что это всё моя мстя! Ничего общего между нами! Только неприязнь»
Ксения Мелехина:
«От любви до ненависти один шаг. А от ненависти до любви…»
Диана Мартина:
«А от ненависти до любви тридцать…лет!»
Евгения Ларина:
«Девочки, уже второй час ночи. Спать пора!»
Таня Долматова:
«Точно. Завтра ж в академию! Покасики, я спатеньки!»
Ксения Мелехина:
«Пока-пока. Спокойной ночи! Мне тоже пора!»
Диана Мартина:
«Я завтра не приду. Мне тату набивать до конца будут»
Таня Долматова:
«С этого момента подробнее. То есть, завтра ты опять целый день проведёшь с Тёмочкой? Девочки, я буду свидетельницей на их свадьбе!»
Диана Мартина:
«Всё! Я спать!»
Какие мы обидчивые, но думаю, что я действительно буду свидетельницей на их свадьбе. Хоть какая-то радостная новость за день.
Стемнело. Время близилось уже к трем ночи, но я продолжала «бодрствовать». Но, если быть честной, то я просто лежала на кровати и каждые три минуты обновляла список новостей в каждой социальной сети. Я мучилась от бессонницы, хотя очень хотела спать.
В итоге, устав от просиживания боков, я поднялась с кровати и тихо включила музыку. Первыми порывами тела был танец, но после пары неудачных нервных движений, я поняла, что заняться нужно другими вещами.
Я оглядела комнату, что во мраке выглядела ещё более мелкой, и один за другим начала срывать рисунки со стен. Сначала аккуратно и бережно, а после срывала их, не заботясь о состоянии и целостности. Черно-белые картинки тонким ворохом покрывали пол под моими ногами, а я, впав в оцепенение, как завороженная смотрела на один оставшийся рисунок на стене, изображавший Тимофея.
— А ты ведь не такой, — прошептала я, глядя на рисунок, выискивая каждый недостаток. — У тебя глаза ярче, они два изумруда, а это просто зелёный. Знаешь, у меня с тобой вообще все краски поменялись. И волосы не простого белого или русого, а пшеничного оттенка. Губы не просто красные, а сочные, персиковые.
Я дрожащими руками сорвала лист со стены, и долгое время всматривалась в любимые и родные очертания. Каждый штрих его лица отдавался болью в пальцах. И безжалостно я порвала на мелкие куски это нелепое творение, словно рвала сердце, любовь и душу. Ничего страшного, я немного поплачу, погрущу, но успокоюсь. Со временем все пройдет, и буду я на это смотреть, как на давно утёкшую воду.
Любовь не должна быть такой, как у меня, ведь с другой стороны это выглядит как помешательство, а может и хуже. Я никогда не была на другой стороне, и я не знаю, как это — любить его. Я действительно не знаю, как любить его. Я просто люблю и всё. Я знаю его очень хорошо.
Он любит сладкое, как не любит его никто, он готов есть конфеты без остановки, и если бы сладкое не отражалось на здоровье, то он бы так и делал. Он за правильное питание, но может потратить круглую сумму в каком-нибудь кафе быстрого питания. Он любит математические науки, но совершенно не понимает химию. Он днями зависает в интернете, но смотря на него, ты даже об этом не догадаешься. Он большой любитель чистоты, хотя в его комнате вечный кавардак. Он любит большие машины, но для себя приобрел маленькую. Он любит экстремальные виды спорта. Он любит жизнь, и слушать «Twenty One Pilots». Он переменчивый и заносчивый, но верный. Он гром среди ясного неба. Ему чужда любовь, да ну и черт с ним.
И можно подумать, что я знаю о нем практически всё, но это не так. Я совершенно его не знаю. Он загадка для меня, и всегда загадкой останется.
А мне пора начинать жить. Жить, а не существовать по его правилам, по его указам, по его мнению. Мне пора перестать задаваться вопросами, вроде: а понравится ли ему, как на это отреагирует, а что бы он сделал, а как бы он поступил. Я должна жить самостоятельно, не поддаваясь предрассудкам этого человека. Хватит, у всего есть предел.