Было ли разумно атаковать группу островов с радиостанцией? Насколько можно судить, да, поскольку казалось, что поблизости нет никаких судов противника.

На «Эмдене» была отличная радиорубка и радисты. Однако на постоянно преследуемом крейсере она могла служить только для прослушки радиообмена между другими станциями: все исходящие послания тут же перехватывались бдительным противником.

Конечно, все морские коммуникации осуществлялись секретным кодом, но сам сигнал выдавал присутствие корабля, а различные методы передачи выдавали дополнительную информацию.

Опытные радисты могли отличить передатчик фирмы «Маркони» от передатчика «Телефункен» и легкое нажатие оператора торгового судна от дисциплинированного четкого удара радиста боевого корабля. Они могли измерять расстояние, которое прошел сигнал, и даже определять источник и происхождение послания. Поскольку радисты знали, где находятся их собственные боевые корабли, любые перехваченные послания, удаленные от известных морских путей, могли исходить только от вражеского крейсера.

Поэтому умный командир боевого корабля обычно организовывал встречу с грузовым, используя письменные приказы. Связь со вспомогательными судами осуществлялась при помощи флажного семафора, сигнального фонаря или прожектора.

На Кокосовых островах стало известно о присутствии немецкого крейсера, когда он позвал «Буреск», используя свой мощный передатчик «Телефункен». Радист с острова Дирекшн спросил его, кто он. Не получив никакого ответа, радист решил для себя вопрос, просто выглянув в окно. Неопознанный серый боевой корабль стоял на якоре рядом с гаванью. Радист послал сигнал S.O.S.

Радиооборудование, которым «Эмден» пользовался так давно и так умело, а теперь так небрежно, ускорит его конец. Он погибнет не из-за хорошо спланированных контрмер Военно-морского министерства Великобритании и не опыта слежения боевых кораблей четырех великих военно-морских флотов, а из-за случайности.

Так получилось, что большая группа перевозящих войска судов, сопровождаемая армадой боевых кораблей для защиты ее от немецких крейсеров, которых боялись, шла поблизости от Кокосовых островов, когда прибыл «Эмден».

Как и всегда, радист «Эмдена» весь день слушал перекрестные сообщения. Казалось, боевые корабли противника не находятся в зоне операции. Определили, что боевой корабль, который ответил на сигнал S.O.S., отправленный со станции на Кокосовых островах, находится примерно в 250 милях.

Это означало, что даже на самой высокой скорости кораблю потребуется десять часов, чтобы добраться до островов. Через десять часов «Эмден» окажется во многих милях отсюда, после того, как сделает свою работу.

Но в те дни методы определения источника и дальности иностранных радиосигналов все еще находились в зачаточном состоянии.

На самом деле английские суда проходили всего в пятидесяти милях от островов, или в двух часах пути на высокой скорости.

Совпадение, которое раньше оказывалось в пользу «Эмдену», теперь пошло ему во вред. Как действующему боевому кораблю, немецкому крейсеру оставалось жить только пять часов.

 

9 ноября 1914 года

В 06:00 крейсер стоял неподалеку от самого северного из Кокосовых островов. В 06:30, на рассвете, его якорные цепи загрохотали и якорь пошел вниз, к твердому, покрытому кораллами дну Порт-Рефьюдж, места якорной стоянки у острова Дирекшн. (От ночной атаки отказались, потому что подходы к острову были заполнены рифами. В темноте кораблю пришлось бы включать прожекторы, видимые с земли.)

Собрался десантный отряд, возглавляемый старпомом, лейтенантом фон Мюке, которому в помощь придали энсинов Шмидта и Гисслинга.

С одобрения командира корабля Мюке выбрал тридцать двух простых матросов и пятнадцать специалистов-техников, лучших на корабле, в частности так называемых «девятилеток», нацеленных делать карьеру, как не имеющих патента на офицерский чин. Они награждались за участие в успехе у Пенанга и им предлагалась возможность немного размять ноги на суше. Когда группа из пятидесяти человек покинет крейсер, на «Эмдене» останется экипаж из 314 человек, не считая людей, распределенных по вспомогательным судам.

Утром перед высадкой энсин Фикентшер выяснил, что Мюке собирается взять лично отобранную группу, включая пулеметчиков. Как один из помощников, он обратил внимание командира корабля фон Мюллера на то, что «Эмден» из-за их отсутствия станет испытывать недостаток на стратегических постах и будет определенно не готов к морскому сражению.

В ответ командир сказал, что когда «Эмден» войдет в гавань, десантный отряд все еще будет находиться на борту, а пулеметчики у огневых позиций, чтобы вступить в бой, если возникнет такая необходимость. Более того, маловероятно, что во время их короткого отсутствия появится вражеский корабль. Таким образом командира фон Мюллера предупреждали.

В 06:30 небольшой десантный отряд занял паровой катер и две шлюпки. Коммуникационную станцию следовало брать неожиданно и разрушить быстро и тихо. Они взяли с собой четыре тяжелых пулемета на случай, если станцию охраняют войска.

К паровому катеру бечевками прикрепили обе шлюпки, и он на большой скорости доставил отряд через проход в лагуне к берегу. Те, кто остался на борту, с завистью следили за удаляющимися лодками. Потом они исчезли из виду.

С предыдущего дня радиообмен шел активно, но было невозможно определить, исходили ли какие-то из радиосигналов от боевых кораблей.

Вокруг островов никакие суда не просматривались. Казалось, нет никакой нависающей опасности, хотя англичане и заметили приближение «Эмдена». Они непрерывно передавали радиосигнал: «Неопознанный корабль на подходе». Радист «Эмдена » глушил сигнал как мог и создавал ему всяческие помехи.

Несколько минут спустя десантный отряд штурмовал станцию. Теперь даже искаженный призыв о помощи мог направить внимание на «Эмден». Осторожность стала девизом дня.

Внутренняя часть острова была скрыта из виду. Переплетающийся пояс из пальм представлял непроницаемую защиту от любопытных глаз. Над деревьями просматривался только самый верх радиоантенны с развивающимся «Юнион Джеком». Внезапно послышался сильный треск. Радиобашня рухнула. Это было встречено на «Эмдене» с большой радостью.

Казалось, все идет хорошо. Погода была идеальной, море спокойным и гладким, как долина. Воспользовавшись возможностью, Мюллер велел радисту приказать «Буре-ску» подойти для перегрузки угля. «Буреск» ждал поблизости и кто знает, когда еще «Эмдену» представится такой удачный момент?

Отдали приказ готовиться к перегрузке угля. Судовой оркестр играл боевые марши.

В поле зрения все еще не появлялось никаких вражеских крейсеров. Единственный боевой корабль, который ответил на S.O.S. с острова Дирекшн, находился, по оценкам «Эмдена», в 250 морских милях.

«Буреск» не ответил на вызов «Эмдена». Время шло и шло. 08:00... 08:30... Где же он? У него не работает радио? Если на «Буреске» получили приказ, то он прибыл бы к входу в гавань не позднее 10:00. Впередсмотрящий заметил бы его дым в 09:00. Казалось, десантный отряд тоже не торопится и находится на острове гораздо дольше, чем ожидалось. Еще несколько минут и крайний срок, определенный для них, закончится. Он закончился. Возможно, «Эмдену» придется отложить загрузку угля. Опасность быть захваченными врасплох силами противника увеличивалась по мере продолжения дня.

Вскоре сигнальщик на «вороньем гнезде» закричал, что видит облако дыма по левому борту на севере. Наконец-то появился «Буреск». Если он поспешит, то все еще останется время для перегрузки угля.

Но почему дымовое облако такое густое? В соответствии с приказом предполагалось, что «Буреск» пойдет почти без дыма.

Затем они вспомнили, что у него в грузовом отсеке тлел огонь. Неужели стало хуже? Может «Буреск», зная, что опаздывает, пытается наверстать упущенное время и идет на полной скорости. Они должны были знать определенно. Адъютант взобрался на фок-мачту и сообщил о судне с двумя мачтами и одной трубой.

 Какое-то время казалось, что облако дыма исчезнет. Теперь некоторые моряки думали, что корабль — это направляющийся в Австралию пассажирский пароход, который, судя по радиосообщению, должен был по графику пройти в этом секторе примерно в это время. Однако это оказалось иллюзией.

Вскоре корабль снова повернул к острову. На палубе «Эмдена» закончили приготовления к перегрузке угля. До прибытия «Буреска» больше ничего нельзя было сделать.

Многие моряки использовали это время, чтобы лениво выкурить трубку табака или послушать веселые марши, которые исполнял судовой оркестр.

На командном пункте ни о какой расслабленности не могло быть и речи. Из приближающегося судна валил тяжелый дым. Что-то пошло не так. Но они были не готовы облачить в слова свои подозрения. Примерно пять минут спустя поступило новое сообщение:

— Дымовое облако приближается на высокой скорости. Теперь видны две высокие мачты и четыре трубы. Очевидно — крейсер противника.

Было 09:15. На сигнальной мачте подняли флажки, приказывающие десантному отряду вернуться. Их должно было быть легко заметить с суши.

Теперь на горизонте показались наклоненные мачты. Наклоненные мачты и густой дым означали только одно — вражеский боевой корабль. «Эмдену» предстояло сражение. Завыл ревун, подавая десантному отряду сигнал тревоги — предупреждал о приближающейся опасности. Флажным семафором передали послание, что «Эмден» снимается с якоря. Но никаких следов десантного отряда так и не появилось.

На приближающемся корабле имелась радиоантенна, типичная для боевых кораблей. На гафеле реял английский военно-морской флаг. Таким образом после нескольких месяцев охоты, враг наконец загнал «Эмден» в угол. Теперь встал вопрос выживания. Любой крейсер в этих водах был более мощным, чем «Эмден».

Командир корабля фон Мюллер мгновенно приказал поднять пар во всех котлах. Под восьмью из них горел только слабый огонь. Еще несколько раз подавали сигнал ревуном, требуя возврата десантного отряда, но вскоре стало ясно, что «Эмден» больше не может ждать. Противник приближался слишком быстро. Корабль противника, как казалось, являлся современным легким крейсером класса «Ньюкасл», с четырьмя трубами и скоростью и огневой мощью, превосходящими «Эмден».

— Боевая тревога!

Слова многократно пронеслись по кораблю. Завыл ревун. Пищали и стонали снарядные элеваторы. Всеми доступными средствами «Эмден» призывал своих моряков к последнему сражению. Наконец они снялись с якоря, задержавшись только на мгновение, чтобы дать десантному отряду один последний шанс. Но больше «Эмден» не мог ждать; и так для него окажется крайне сложно маневрировать на этом узком, усеянном рифами рейде. Корабль развернулся, встречая врага.

— Полный вперед! Поднять флаги! — приказал Мюллер.

Командир корабля вместе со старшим офицером артиллерийской части, офицером торпедного отсека, рулевым, старшим мичманом службы артиллерийско-технического снабжения и несколькими матросами управлял рупорами в боевой рубке на бронированном наблюдательном посту.

Переднее «воронье гнездо» занял адъютант, который будет следить за ударами по крейсеру противника, отмечать их эффект и информировать командный пункт при помощи рупора.

Следуя северо-западным курсом, с развивающимися военно-морскими флагами, легкий крейсер «Эмден» миновал вход в лагуну в 09:17. Его двигатели работали на полную мощность, кочегары яростно кормили котлы. Крейсер шел к входу в гавань, затем резко повернул направо, чтобы занять позицию для грядущего сражения.

На корабле царило напряжение, но, казалось, все происходило рутинно. Электрический конвейер непрерывно доставлял ящики со снарядами из внутренних отсеков корабля.

Наверху ящики быстро оттаскивали к орудиями и открывали. Экипаж доставал снаряды, прикручивал к ним запалы и аккуратно выкладывал на палубе. Звонкое металлическое лязганье сопровождало загрузку боеприпасов в стволы орудий.

— Готово! — заорал номер второй из расчета орудия на правом борту, достаточно громко, чтобы его услышали в боевой рубке.

Стволы орудий поднялись, словно собирались стрелять в небеса. Определили удаленность от цели и вскоре глаза членов орудийного расчета увидели противника в телескопические прицелы.

Два корабля приближались друг к другу на высокой скорости. Вода переливалась через нос «Эмдена».

— Одиннадцать тысяч метров, 10500 метров, 9500 метров, — в быстрой последовательности произносил моряк у дальномера.

Мюллер отдал разрешение стрелять офицеру артиллерийской части.

— К залпу... Огонь! — громким ровным голосом тот повторил приказ, который эхом пронесся вдоль линии орудий. Воздух пронзил резкий звук, за которым последовал треск: пять снарядов вылетели из стволов и с шипением понеслись к судну противника. Все глаза следили за их полетом. Они упали близко к кораблю противника.

С самого начала сражения «Эмден» страдал от проигрыша в скорости.

Его противник был не только быстрее, но и несколько часов шел на скорости почти в двадцать шесть узлов. «Эмден» же стоял на отдыхе и просто не мог добиться необходимого пара для самой высокой своей скорости.

Немцы выпустили второй залп. Снаряды тоже не попали по цели. Из третьего было несколько попаданий, но все равно «Эмден» со своими орудиями калибра 10,5 см находился слишком далеко, чтобы добиться результатов. Поэтому Мюллер решил сократить расстояние, отклонившись на два градуса вправо.

Тем временем на другом корабле мигнула вспышка — это выпустили первый залп. Фонтаны, поднятые ударами по воде, были достаточно высокими, чтобы показать: выстрелы производились орудиями калибра не 10, а 15 см. Таким образом корабль не может быть «Ньюкаслом», как надеялись моряки «Эмдена», это более могущественный противник. Фортуна отвернулась от них.

«Эмден» проигрывал в скорости, огневой мощи и броне. По нему снова и снова били снаряды, выпускаемые из орудий калибра 15,2 см. Крейсер мог только надеяться выиграть, добившись нескольких стратегически выверенных попаданий.

Какие-то мгновения казалось, что счастливая звезда не оставила крейсер.

Его залпы были хорошо выверены и удары не расходились слишком широко.

Третий залп разорвал дальномер на другом корабле и его оператора, который слетел с сигнальной палубы и рухнул прямо перед командиром и лоцманом. Немецкий снаряд разбил в щепки деревянную заднюю мачту, хотя и не опрокинул ее полностью. После восьмого залпа моряки «Эмдена» увидели первый большой пожар на борту британского корабля.

Удар попал по отсеку для хранения боеприпасов рядом с орудиями подветренной стороны и вывел из строя расчёт ближайшего орудия. Часть ярко горевших боеприпасов поймал юнга, который отнес их на палубу и затушил в корыте. Позднее он получит Крест Виктории за свои смелые действия. Другие снаряды, попадая по броне, не приносили особого урона, самое большее срывая по несколько заклепок.

В этот момент, казалось, вышло время немецкого крейсера. Противник все еще не давал ему покоя своим огнем. Огромные водяные столбы заслоняли прицелы орудий и артиллеристы не могли правильно целиться.

Через двадцать минут после начала сражения «Эмден» получил первый тяжелый удар. Снаряд приземлился в радиорубке. Удар и взрыв прозвучали так, словно огромный валун врезался в корабль.

Когда дым рассеялся, от радиорубки ничего не осталось, только несколько тлеющих, покореженных кусков стали. Все радисты были или мертвы, или тяжело ранены. Сильным взрывом некоторых выбросило за борт. Это были первые потери «Эмдена».

Противник стрелял попеременно из одного орудия за другим. Его превосходство в вооружении и скорости наносило тяжелый урон «Эмдену».

Но противник тоже не выходил из битвы неповрежденным. Корма корабля горела и он попытался выйти из радиуса действия снарядов «Эмдена». Когда Мюллер увидел это, то попытался сократить разрыв между ними, но не смог. Другой корабль был гораздо быстрее. Противник осознал, что вызывающая ужас немецкая торпеда имеет радиус действия три с половиной километра, и поэтому ни разу не позволил расстоянию сократиться менее чем до семи тысяч метров.

 В то же самое время снаряд попал по остаткам радиорубки и приземлился рядом с фок-мачтой на юте. Расщепленное дерево разлетелось во время стороны. Интендант Менчедик пытался получше разглядеть противника во время затишья в стрельбе, когда взрывом ему оторвало нижнюю часть левой руки.

Еще один снаряд взорвался рядом с боевой рубкой. На секунду там воцарилась гробовая тишина. Затем, постепенно различимые, послышались стоны раненых и умирающих артиллеристов и сигнальщиков.

Хорошо нацеленный вражеский огонь вскоре разрушил электросистему пожаротушения. Прозвучало объявление из боевой рубки, что оба главных предохранителя разбиты. Затем рулевые команды из боевой рубки прекратились. Вскоре прямым попаданием взорвало дымовую трубу у фок-мачты, которая упала на левой борт, словно сбитая порывом ветра.

Рано по утру, во время подготовки к загрузке угля, с труб сняли поддерживающие скобы. Одна из больших труб легко склонилась набок, словно это был карточный домик. Скорость и маневренность уменьшались с каждой минутой. Дым валил из обрубков труб, сажа покрывала орудийные прицелы.

Несмотря на тяжелые потери и стихийный массовый поток снарядов, моряки «Эмдена» продолжали стрелять из своих орудий. Постепенно их разбивали со всех сторон. Огромные проемы, которые вражеский огонь проделал в их рядах, больше нельзя было заполнить. Пали многие из подносчиков снарядов. Электрические элеваторы, подающие снаряды на палубу изнутри корабля, давно прекратили работать.

Командир корабля фон Мюллер знал, что конец близко. Отсутствие боеприпасов было решающим фактором. Теперь приходилось вручную подносить снаряды, это была медленная и трудная работа. Тем не менее умирающий крейсер не прекращал огонь. Кто еще мог двигаться стояли на своем посту или подносили боеприпасы. Мюллер наблюдал за бесчисленными примерами мужества и упорства. Некоторыми орудиями управляло по одному раненому моряку.

Дополнительные разрушения механизма рулевого управления сделали «Эмден» почти неманевренным. Врагу удалось снова зайти с левого борта и нанести три еще более разрушительных удара по немецкому крейсеру. Первый снаряд вывел из строя дальномер и большую часть людей у него. Энсин Циммерман, поскольку его обязанности таким образом закончились, поспешил к орудиям.

Там, занимаясь вторым орудием по левому борту, он встретил свою смерть. Второй снаряд взорвался на носу и снова рядом с боевой рубкой. Шрапнель покончила с оставшимися членами экипажа, которые обслуживали орудия в той части судна. Третий снаряд и самый сильный удар получился по корме, между ящиками со снарядами для орудий в кормовой части. Около тридцати снарядов сдетонировали и убили всех поблизости, включая командира батареи лейтенанта фон Левецоу. Вскоре всю корму окутало языками пламени.

Сражение у Кокосовых островов 9 ноября 1914 года

Во внутренних отсеках корабля стало невыносимо жарко, краска лопалась на перегородках и перемычках. Огонь распространялся с невероятной скоростью. Лоцман, лейтенант Гропиус, и его подчиненный в процессе управления рулем, оказались отрезаны языками пламени. Точно также были отрезаны несколько выживших, управляющих орудиями. Еще один снаряд прямо попал по капитанской каюте, снеся практически всех за борт; из восемнадцати человек смогли убежать только двое, сигнальщик первого класса и мичман сигнальной службы. Но новый огневой вал повалил их рядом с боевой рубкой. К этому времени орудия на левом борту замолчали. Только время от времени одиночный выстрел эхом разносился над водой.

Без большой надежды на успех Мюллер решил перевести свой сильно раненый крейсер в такое положение, из которого можно нанести торпедный удар. Это, учитывая более высокую скорость противника, было почти бесполезно. С поврежденными двигателями и котлами «Эмден» едва ли мог сократить расстояние между ними. Крейсер медленно поворачивался, и снова противнику удалось ударить по правому борту. Теперь, если быть точными, сражение стало односторонним. После прямого попадания фок-мачта «Эмдена» завалилась на левый борт. Крейсер тащил за собой оснастку и мачту. В «вороньем гнезде» энсин фон Герард и сигнальщик встретили свою смерть. Командный пункт был разрушен и две оставшиеся дымовые трубы рухнули вниз. Не будет возможности выпустить торпеду. Проворный и по большей части непострадавший противник не позволит «Эмдену » подойти близко. Все новые и новые снаряды продолжали безжалостно бить по крейсеру.

Огонь «Эмдена» ослаб, отмечая конец его удачных и успешных операций. На нем больше не было орудийных расчетов, орудий, никакой возможности выпустить торпеду или убежать. Последним решением командира стало посадить свой корабль на мель на незаселенном коралловом рифе у одного из островов, Северного Килинга, который поднимался на горизонте во время сражения. Он нацеливался не дать своему кораблю попасть в руки врага и спасти раненых, находившихся во внутренних отсеках, от ужасной смерти в наполненными акулами водах. На борту больше не было шлюпок, которые можно было бы использовать. На трех самых больших отправился десантный отряд, другие сгорели на палубе.

 Поэтому «Эмден» еще раз повернул направо, в направлении острова. Противник тоже повернул направо и встал тем же курсом, следуя за раненым кораблем и отправляя по нему снаряд за снарядом, надеясь, что он утонет до того, как доберется до рифа. Но бесполезно. «Эмден» продолжал следовать своим курсом. Мюллер стоял рядом со световым люком над машинным отделением и «рулил» кораблем, рули которого были разбиты, вручную управляя обоими двигателями. В 11:15 двигатели остановились и корабль сел на мель в проеме между двумя коралловыми рифами, что смягчило удар. Он находился у северного побережья острова. И снова Мюллер приказал полный вперед, поскольку хотел, чтобы корабль сидел как можно выше на рифе. Затем моряки открыли кингстоны.

Или противник не был уверен, что превратил корабль в развалину, или им хотелось использовать его для тренировки в стрельбе по цели — но с вражеского крейсера продолжали стрелять. Чтобы избежать дальнейшего кровопролития, Мюллер разрешил остававшимся на палубе прыгнуть за борт и плыть до острова. Из тех, кто прыгнул, некоторым удалось добраться до берега. Другие, которым не так повезло, утонули в бушующем прибое. Примерно через пять долгих минут после того, как «Эмден» сел на мель, его противник прекратил огонь. Удивительно, но появился «Буреск», отвлекая его. Теперь командир фон Мюллер мог приказать всем подняться на палубу. Он насчитал 133 мертвых, 49 тяжелораненых. Три пятых его экипажа из 314 человек были мертвы или ранены, а корабль представлял собой горящую груду разбитого металла. Под бронированной палубой все было разгромлено и представляло собой хаос. По верхнему бункеру пришлось прямое попадание через световой люк машинного отделения. Осветительное оборудование было разбито. Трупы лежали повсюду, разбросанные среди частей машин и разбитых банок с соляркой.

В котельной у кочегаров стояла страшная духота. Отсутствовала какая-либо вентиляция, они работали в дикой жаре, достигавшей почти 140 градусов по Фаренгейту, детонирующие снаряды оторвали кожухи котлов. Но неустрашимые и отважные кочегары показали себя не менее преданными делу, чем их товарищи, управлявшие орудиями наверху. Только из одной котельной, где удар угрожал взрывом пара, людей пришлось эвакуировать.

Во вспомогательных машинных отделениях экипаж страдал от жары, дыма и огня. Они постоянно тушили огонь и смогли выдержать жару, только держа лица у огнетушителей, где холодные брызги ненадолго приносили облегчение. Несмотря на всю агонию, они продолжали работать под руководством старшего механика судна, старшего мичмана Адена, до самого конца. После того, как корабль сел на мель, они вышли из своей норы, покрытые сильными ожогами.

На корме крейсера снаряд вывел из строя как автоматическое, так и ручное рулевое управление. Из-за ядовитых газов, от которых задыхались люди, весь личный состав эвакуировали в ближайшие отсеки, также эвакуировали госпиталь. Большая часть людей на средней палубе погибла. Взорвавшиеся снаряды преградили им дорогу к отступлению.

Учитывая обстоятельства, потери под бронированной палубой были относительно легкими. Сколько смелых кочегаров утонули бы, если бы корабль потопили? Один взгляд на изогнутые, пронизанные как решето и сорванные трапы и люки давал ответ на этот вопрос. В воспоминаниях личного состава машинного отделения и торпедного отсека рассказывается об огромных, отнимающих много времени усилиях людей, выбиравшихся из заблокированных и запаянных отсеков. Люди также не могли уйти с пульта управления и после сражения для их освобождения специально предпринимались усилия. Большинство технических специалистов освобождались из покореженных проходов при помощи кувалды и топора. Как удачно, что остров оказался так близко...

А что испытали люди, находившиеся во внутренних отсеках корабля? Вот что рассказал мичман торпедного отсека Пюшель:

«Никогда раньше нам не доводилось так быстро занимать позиции по нашим отсекам. Все приготовления проводились на самой высокой скорости — зажгли дежурное освещение, включили все аварийные системы, все подобное. Приготовив торпеды к залпу, мы ждали дальнейших приказов долгие, полные агонии минуты. Через переговорное устройство я связался с лейтенантом Виттхефтом и понял, что иностранный корабль — это английский крейсер. Судя по сильным вибрациям «Эмдена» и тому, как вода билась о его борт, я мог сказать, что мы на большой скорости идем к врагу.

Пятнадцать минут спустя наши орудия выпустили первые залпы. Мы без слов смотрели друг на друга: танец начался. Энсин принц Франц-Иосиф, заместитель командира торпедного отсека, находился на сходном трапе торпедного отсека. Мои двенадцать подчиненных и я стояли, готовые выполнять его приказы. И снова прогрохотал залп, затем еще один. Наши уши стали привычны к этому. По нам не попадали.

— Первое попадание по вражескому кораблю, — объявил Виттхефт с командного пункта для торпедного отсека.

Наша радость оказалась недолгой. Пятнадцать минут спустя послышался громкий взрыв и звук, напоминающий раскаты грома.

Еще один сильный взрыв, а затем треск, расщепление и разрыв железа и стали, за которыми последовал тяжелый металлический глухой удар.

— Что происходит? Что происходит? — кричал я, и мне ответил какой-то голос:

— Прямое попадание по фок-мачте. Впередсмотрящего и энсина фон Герарда выбросило за борт. Мачта и оснастка тянутся по воде вдоль корабля.

Новые взрывы, более громкие и длившиеся дольше, чем раньше, сотрясли корабль. Швы по левому борту с заклепками разорвались от давления бьющих снарядов. Мы увидели дневной свет.

Вода полилась в наш небольшой отсек, словно из открытого шлюза. Что мы могли сделать? Мы взяли гамаки и прижали их со всей силы к разошедшимся перегородкам. Все трудились, вкладывая последнюю унцию силы, чтобы сдержать воду.

Без толку. Наши лесоматериалы для предотвращения затопления ломались, как спички. Мы попробовали все, но все равно вода продолжала заливать. Я связался с соседней, четвертой котельной через переговорное устройство, чтобы выяснить, как у них идут дела. По бункеру с правой стороны пришелся тяжелый удар.

— Бегом, пошлите кого-нибудь к трюмной помпе в торпедной части, к нам заливает вода, — заорал я в ответ.

И сразу же начала работать трюмная помпа. Вначале казалось, что она хорошо работает, но потом она стала скрипеть и шипеть, потому что в засасывающем механизме заело какую-то тряпку и он больше не мог работать достаточно быстро. Теперь мы не могли добраться до трюмной помпы, туда, где находилось входное отверстие. Вода продолжала заливать, в нашем помещении уровень воды достиг двадцати пяти сантиметров. Снова и снова мы слышали рев орудий; Можем ли мы в этом сражении оказаться проигравшими? Я прыгнул назад к переговорному устройству:

— Командный пункт, эй там, алло, командный пункт, командный пункт...

Ответа не последовало. Где-то на заднем фоне я мог слышать громкие голоса и ритмичные команды офицера артиллерийской части:

— Залп! Удаленность от цели девять тысяч метров, удаленность от цели десять тысяч метров.

Никто не слышал моих криков. Как там у них наверху? Стрельба из наших орудий становилась все слабее и слабее. Вода поднималась. Насосы не могли ее откачивать. Она уже достигала нам до колен.

Еще один оглушительный взрыв, затем ослепительный свет, словно шаровая молния ворвалась в люк. Мы автоматически пригнули головы. Но ничего не произошло.

И снова через переговорное устройство я обратился на командный пункт:

— Что происходит? Торпедный отсек затопляет. Теперь уровень воды — сорок сантиметров.

— Правый торпедный аппарат — к залпу, — ответил командный пункт.

Все еще есть надежда выстрелить! Наши торпеды так хорошо сработали у Пенанга.

— Правый торпедный аппарат к залпу готов, — сообщили мы, и командный пункт ответил:

— Ждать приказа!

Я чувствовал, как у меня в груди бьется сердце. Мои руки с нетерпением ждали на рычаге. Затем новый взрыв, за которым последовала глубокая, глубокая тьма. Шипение заливающейся воды и крики наполнили помещение.

— Помогите! Откройте дверь! — крикнул кто-то. Что случилось?

Через несколько мгновений вода уже доходила до носа. Теперь мы, тринадцать человек, были вынуждены плавать, но куда плыть? Стояла кромешная тьма. Мы ничего не видели. Мы могли только слышать и ощущать. Корабль тонет? Мои руки искали трубы, которые проходили по верху.

Кто-то услышал наши крики, потому что внезапно бронированная плита над люком приподнялась. Несколько находившихся поблизости наших товарищей смогли открыть ее со средней палубы.

Это нас и спасло. Мы за это должны поблагодарить халатность: во время сражения винтовые стяжные муфты бронированных плит должны быть плотно затянуты, но поскольку «Сидней» застиг нас врасплох, об этом забыли.

Для нас, плавающих в кромешной тьме, было бы невозможно открыть задвижки изнутри.

Теперь воздух и свет поникали в наполненную газом темноту. Нас хватали за воротники и вытаскивали на твердую палубу. Никого не оставили внизу, никем не пожертвовали.

Между палубами нам представилось жуткое зрелище: раненые, кричащие о помощи. Мы перебрались через тлеющие обломки к душевым кочегаров, потому что нас мучила дикая жажда. К счастью мы нашли немного грязной воды для мытья и с жадностью выпили ее. Я высунул голову в иллюминатор и увидел разрушенную фок-мачту, которая тянулась за нами по воде. С подветренной стороны я увидел огромные всплески воды, поднимаемые снарядами противника. Как бы мы выглядели, если бы каждый вражеский снаряд попадал по цели? Мы уже были в отчаянии. Наши орудия стреляли только отрывочно, затем полностью заглохли. Противник собирается нанести смертельный решающий удар?

Наверху, у орудий, пали почти все наши товарищи. Мертвая тишина также была заметна внизу. Слышался только шепот небольшой группы из торпедного отсека. Нам повезло убежать с нижней палубы, но теперь мы попали в плен на средней. Мы хотели попасть на верхнюю, чтобы помочь у орудий; в конце концов мы были опытными артиллеристами. Мысль о том, что нам приходится беспомощно стоять рядом и слушать, как наших товарищей убивают одного за другим, стала невыносимой.

Едкий дым и ядовитые газы проникли в помещение и осложнили дыхание. Бушующий огонь рядом превратил воздух в ад для дыхательных путей. Мы теперь погибнем? Я попытался выбраться через иллюминатор, но у меня ничего не получилось. В процессе я увидел, что «Эмден» все еще идет на хорошей скорости. Значит, двигатели не повреждены. Мгновение я наполовину свешивался из иллюминатора. Я утратил ощущение времени. Сколько продолжалось сражение?

Я видел, как крейсер поворачивается и направляется к острову.

— Видна земля, — крикнул я своим товарищам.

Еще несколько попаданий, затем сильнейший удар, сильная вибрация по всему кораблю — и мы сели на мель.

— Всем на палубу, — услышали мы сверху.

Как нам выбраться из этой горы хлама? Мы очень осторожно просунули головы сквозь пробитые снарядами перегородки. За кормой я увидел крейсер противника, с облаком дыма над ним, спешащий прочь. Наконец после долгих поисков мы нашли трещину в перегородке, достаточно большую, чтобы, приложив усилия, могли сквозь нее выбраться.

С кормы мы увидели, как крейсер противника становиться все меньше и меньше, уходя прочь. Стоя рядом с орудиями и над нашим павшими товарищами, мы проклинали уходящий корабль в ярости и отчаянии. Он бросит нас на произвол судьбы? Казалось, что так, поскольку «Эмден» стал беспомощной развалиной».

Тем временем выжившие на палубе не сидели без дела. Машинное отделение, котельные, трюмы с боеприпасами были затоплены. Спасательные беседки для снятия людей с аварийного судна, аппаратура наведения, установки для запуска торпед, некоторые неиспользованные снаряды сбросили за борт. Ничто не должно попасть в руки врага. Все, что осталось от запасов госпиталя, использовалось для оказания помощи раненым штатным доктором Лутером.

«Эмден» крепко сидел на коралловом рифе. На него с силой накатывались волны и омывали его. Карканье и крики тысячи птиц, чаек невиданного размера, наполняли воздух. Они кричали и кружили над развалиной, подобно хищным любителям мертвечины. Неужели людей теперь разорвут на части птицы-мусорщики? Здоровые еще могут себя защитить, но раненые? Махая тяжелыми крыльями, птицы атаковали, их длинные изогнутые клювы целились в лица и глаза. Их громкие крики можно было слышать над стонами раненых и умирающих. Зажатых в разбитом судне, промокших от собственной крови людей следовало доставить в безопасное место, причем действуя нежно и по возможности не причиняя им новой боли. Палуба представляла собой хаотичную гору исковерканного металла и, двигаясь по ней, людям приходилось перебираться через бесформенные массы стали. Было невозможно облегчить боль умирающих; врачи не могли находиться везде одновременно. Бинты и лекарства разрушил огонь. Было нечего есть и, что еще хуже, нечего пить. Непроходящий жар от горящей кормы закрывал проход внутрь корабля. Тем не менее с большим риском для себя люди вытащили многих товарищей из почти недоступных отсеков.

Тяжелораненых моряков принесли на палубу бака и нос, где им ввели морфий, чтобы облегчить страдания. Их всех мучила жажда. В офицерской кают-компании смогли найти лишь немного молока. Цистерны с питьевой водой были пробиты.

Из-за отсутствия воды и сильного прибоя, который, как боялись, может разломать судно, было желательно его покинуть. Определенно, на острове они найдут воду и кокосы.

Находившийся всего в ста метрах ласковый берег покрытого пальмами Северного Килинга манил их. Но как им туда добраться без шлюпок? Людям требовалось протянуть бечевку через полосу воды и затем сделать что-то типа спасательной беседки, которая доставит экипаж на остров. Они привязывали веревку к гамакам и пустым ящикам от боеприпасов. Но все их попытки оказались безрезультатными. Течение шло поперечно, и острые коралловые рифы разрезали веревки. Только раз люди на острове смогли поймать одну из брошенных им веревок, но вскоре ее тоже разрезало на куски.

Моряки пытались выстреливать из специального выбрасывающего веревку приспособления. Затем они привязали веревки к добровольцам-пловцам и наконец к пойманным птицам, тем, которые раньше их атаковали.

Тех птиц, которых не забили до смерти, обвязывали тонкой веревкой, с которой они должны были лететь к острову. Это тоже провалилось. Птицы рухнули вниз во время полета и утонули.

Снова и снова пловцы без устали направлялись к острову. Только нескольким удалось прорваться сквозь высокий прибой. Других, как беспомощно видели с палубы корабля их товарищи, отбросило на острые как бритва рифы и там забило до смерти.

Попытки добраться до берега занимали людей несколько часов. Около 16:00, против ожиданий, вернулся крейсер противника. Он на буксире тащил две лодки, опознанные как шлюпки с «Буреска», Выжившие на «Эмдене» теперь поверили, что будут спасены.

Удивительно, но корабль оказался австралийским. Это «Сидней» или «Мельбурн»? До выяснения оставалось недолго, поскольку он спустил две шлюпки и сократил расстояние до примерно четырех тысяч метров. Затем корабль подал какой-то сигнал.

Поскольку на «Эмдене» не осталось ни сигнальщика, ни справочника по кодам, моряки не могли ответить. При помощи флажного семафора Мюллер отправил послание: «Нет сборника сигналов ».

Но что это?! Внезапно другой корабль ярко вспыхнул.

— Они снова стреляют, — закричали люди, и снаряды ударились о борт.

Моряки могли испытывать только ярость. Обстреливать беспомощную развалину через несколько часов после сражения бесчестно и позорно. По крайней мере четыре из шести залпов попали по цели, убив или ранив еще двадцать пять человек. Во второй раз Мюллер объявил:

— Те, кто может плыть, спасайтесь и прыгайте.

Это казалось последним шансом, и многие прыгнули. Из них только немногим удалось добраться до берега. Другие спустились вниз по корпусу с подветренной стороны и висели между морем и небом. Враг заново открыл огонь, потому что военно-морской флаг все еще висел на грот-мачте? По флагу, за который погибли столько людей, ни разу не попали.

Из уважения к тяжелораненым Мюллер подал международный сигнал сдачи. В конце концов «Эмден» больше не являлся боевым кораблем. На носу вывесили белую простыню. Пробежав сквозь стену бушующего огня, матрос Вернер рискнул жизнью, взобравшись на грот-мачту и сдернув флаг. Его действия спасли много жизней в тот день. Вражеский крейсер наконец прекратил огонь.

Тем не менее противник все еще не предпринимал попыток спасти выживших. Он просто отправил шлюпку с «Буреска» с командиром группы по захвату трофейного судна, энсином Фикентшером, на борт, информируя моряков «Эмдена», что австралийцам нужно на следующее утро проверить остров Дирекшн с целью определить, что там произошло. До этого спасение экипажа «Эмдена» немыслимо.

И снова крейсер противника пошел прочь, предоставив выживших их судьбе. Остававшиеся на борту втянули усталых людей, свисавших на веревках, на палубу. Другие все еще просили о помощи в сильном прибое. Люди на борту видели, как их одного за другим проглатывали волны, и они больше не появлялись на поверхности.

Солнце садилось. Внезапно хлынул тропический ливень, затушив продолжавший гореть огонь, который угрожал взорвать место хранения боеприпасов. Он принес так требовавшуюся раненым воду. Перспективы снять их в разбитого судна упали до нуля. Если «Сидней» попытается высадиться на острове Дирекшн, то лейтенант фон Мюке, его люди и их надежные пулеметы устроят им кровавую встречу. Выжившие на «Эмдене» смогут на пальцах сосчитать причины, почему корабль противника бросит их, если ему придется уносить свои потери. Положение выглядело скверно. Тем не менее многие желали, чтобы на Дирекшне события развивались именно таким образом. В любом случае некоторые больше не верили, что корабль за ними вернется. Мюллер приказал поднять международный сигнал терпящих бедствие. Раньше или позже мимо пройдет грузовое судно.

* * *

Тем временем что случилось с «Буреском»? Угольщик появился на сцене за какое-то время до начала сражения. Ночью, следуя приказам, он неподалеку ждал радиоприказа идти к Кокосовым островам для перегрузки угля. Вызов на самом деле пришел в 07:30 9 ноября после того, как десантный отряд Мюке высадился на берег. Казалось, «Эмден» не получает сигналов «Буреска». Около 09:20 моряки на «Буреске» заметили густой дым боевого корабля, направлявшегося на юг; внезапно он повернул на север по правому борту. Когда он проводил этот маневр, офицеры с биноклями узнали иностранный корабль и тут же поняли: сегодняшний день будет тяжелым для «Эмдена». Перед ними находился новейший тип английского крейсера, гораздо более сложный и современный, чем «Эмден», с пятью орудиями калибра 15,2 см на одном борту и скоростью в двадцать шесть узлов. Броня в районе ватерлинии составляла семь сантиметров толщиной, ее едва ли поцарапают снаряды «Эмдена», выпускаемые из орудий калибра 10,5 см, и определенно не с большого расстояния.

«Эмден» не ответил на радио предупреждение, которое отправил «Буреск», сообщая о враге. Около 09:30 люди на угольщике увидели, как «Эмден» на высокой скорости вышел из бухты, на нем развивались флаги. Затем они услышали гром орудий с юго-запада. Выходя из гавани, «Эмден» вероятно открыл огонь с расстояния примерно 9400 метров. Первый залп не принес никакого урона — недолет, о чем «Буреск» тут же сообщил «Эмдену». Следующий залп также не долетел 300 метров.

Во время начальной части сражения угольщик пошел прочь от судна противника, держась на одной прямой с его носом и снижая скорость, чтобы видеть залпы «Эмдена» и докладывать о результатах. Когда радиорубка «Эмдена» была разрушена и «Буреск» больше не мог ему помогать, угольщик покинул место сражения, чтобы подождать его окончания. Когда оно подходило к концу, он попытался уйти вообще, но охотник оказался быстрее. «Сидней» погнался за угольщиком и несколькими выстрелами заставил его остановиться. Поскольку самая высокая скорость «Буреска» составляла всего девять узлов, у него не было шансов.

Будучи дальновидным командующим лейтенант Клеппер, шкипер «Буреска», заранее приготовился, чтобы его корабль с ценным грузом из пяти тысяч тонн угля не попал в руки врага. Моряки открыли кингстоны и сняли клапаны в машинном отделении, затем разрушили радиооборудование. Стрелковое оружие и секретные документы полетели за борт. Когда крейсер приказал «Буреску» остановиться, австралийский командир смотрел уже на тонущий корабль. Он отправил абордажную команду, которая только обнаружила, как потоки воды уже врываются внутрь судна.

Но что случится теперь? Ничто нельзя спасти. Люди Клеппера умело выполнили свою работу и «Сидней» был вынужден взять на борт всех людей. Клеппер заранее приготовил две шлюпки с водой и припасами. «Сидней» выпустил еще несколько снарядов в тонущий корабль и затем пошел к «Эмдену» на низкой скорости, привязав шлюпки к себе бечевой.

Отнимающая время погоня предоставила лейтенанту фон Мюке и его десантному отряду из пятидесяти человек отличный шанс.

После того, как «Сидней» выпустил два бортовых залпа в железную развалину, которой теперь стал «Эмден», и спустил шлюпки, командир «Сиднея» приказал находившемуся в одной из шлюпок энсину Фикентшеру проинформировать Мюллера, что австралийский крейсер направляется на Кокосовые острова с целью «проверить, что произошло там», поскольку радиооборудование корабля вышло из строя. Любые попытки спасения моряков «Эмдена» во время высокого прилива и в спускающейся тьме.невозможны. Шлюпки с большим трудом подошли к сидящему на мели кораблю и в процессе спасли немецкого моряка, который прыгнул за борт. Фикентшер осторожно подвел шлюпку к сидящему на мели «Эмдену». Набегающие волны подхватили шлюпку и ударяли ею о развалину. Существовала опасность быть разбитыми от внезапного сильного удара, но морякам удалось поймать цепь, свисавшую с разбитых палубных ограждений, и таким образом они закрепили шлюпку вдоль борта.

Энсин Шалл просил о лекарствах, бинтах и питьевой воде и получил их. Самым большим подарком раненым стала вода.

Когда выжившие выяснили, что их противником был «Сидней», то не удивились, что их корабль разбили. Этот турбинный крейсер, спущенный на воду в начале 1914 года, имел водоизмещение в 5700 тонн, мог развивать скорость до почти двадцати семи узлов, имел на вооружении восемь орудий калибра 15,2 см и четыре калибра 4,7 см и экипаж около четырехсот человек. Броня на палубах составляла 26 миллиметров, в районе ватерлинии — 76 миллиметров.

Командир корабля фон Мюллер, покрытый сажей и пропахший дымом, подошел к энсину Фикентшеру и тепло его поприветствовал. Он хотел, чтобы энсин взял на себя работу адъютанта вместо офицера, которого выбросило за борт, когда рухнула фок-мачта. Впереди предстояло много работы. Корабль представлял собой жуткое зрелище. Когда он садился на мель, все рулевое управление было начисто разрушено. Все трубы и снарядные элеваторы были усеяны отверстиями от попадания снарядов. В результате прямого попадания в кормовую часть кораблю взорвались все резервные боеприпасы. Фок-мачта и две трубы исчезли. Жар, вызванный пожарами, растопил небольшие железные детали, бутылки, иллюминаторы и стекла и они стали неузнаваемыми. Из орудийных расчетов в живых и не ранеными остались только два человека.

Увиденное потрясло экипаж «Буреска». Вместе с уцелевшими они обыскали все обломки погибшего судна в поисках раненых. Это было не так просто. Из-за разбитых трапов и подъемников они могли проникать во внутренние части корабля только через трещины и иллюминаторы. Много раз на спасателей налетали волны и почти смывали их в море. Бригада с ведрами затушила последние тлеющие огни на корме при помощи морской воды. Среди работающих добровольцев был командир корабля фон Мюллер, его лицо и руки пожелтели от пороха, но он спокойно и твердо руководил спасательными работами. До носа, где лежали большинство жертв, можно было добраться только выкладывая доски. Врачи Лутер и Швабе оказывали помощь раненым, используя лекарства, которые послали с «Сиднея». Раненых завернули в шерстяные одеяла и уложили на относительно закрытой передней палубе. Корму поврежденного корабля затопляло бурное море.

Чтобы пополнить запасы так сильно требовавшейся питьевой воды, доктор Швабе и четверо добровольцев прыгнули за борт, надеясь добраться до суши. Швабе очень устал после напряженной изматывающей работы, которую выполнял, и сильные волны отбросили его на коралловый риф. Ночью он умер от ран на берегу Северного Килинга.

К 02:00 все, что только можно было сделать, сделали. Командир корабля фон Мюллер и энсин Фикентшер забрались под одно грязное шерстяное одеяло, устроившись среди раненых, попытались заснуть. Ни одному не удалось. Питьевую воду давно выпили и стоны мучимых жаждой, раненых людей были почти невыносимыми.

 

10 ноября 1914 года

На разбитом судне время тянулось, как медленный, труднопроходимый поток. Пока немцы отдыхали, усталые, голодные и испытывающие жажду под тропическим небом, «Сидней» медленно шел по направлению к острову Дирекшн, к которому смог приблизиться только на следующее утро. Всю ночь он ходил взад и вперед перед островом.

Утром командир «Сиднея» захотел высадить на берег несколько шлюпок. Он предложил энсину Шаллу с «Буреска» отправиться вместе с ними, в качестве посредника с флагом перемирия. Шалл отказался, вместо него отправился говоривший по-английски немецкий моряк с угольщика.

Вооруженный десантный отряд расселся по шлюпкам, заряженные орудия были нацелены, белые флаги трепетали на носах лодок. Задерживая дыхание в напряжении, с «Сиднея» наблюдали за происходящим. Экипаж «Сиднея» штурмовал остров с взведенным и готовым к стрельбе оружием. Но ничего не случилось. Не было произведено ни одного выстрела. Затем воцарилась тишина, шлюпки вернулись, и старпом отчитался перед своим командиром:

— Сэр, никаких немцев на острове нет.

Но куда же делись пятьдесят немцев?

В сером рассвете «Сидней» еще раз приблизился к «Эмдену». Что он хочет на этот раз? Снова будет стрелять по обломкам погибшего корабля? Люди стали искать новые укрытия. Более часа «Сидней» маячил вокруг свой жалкой жертвы, затем снова исчез.

На борту разбитого судна содержание казны судна пошло выжившим. Каждый взял столько, сколько мог рассовать по карманам. Таким образом, деньги становились собственностью частных лиц и не могли быть изъяты, как военные трофеи. Гораздо позднее, в плену, люди вернули все, до последней десяти- и пятипфенинговой монеты своему командиру.

«Сидней» вернулся в третий раз. Он появился после полудня, около 13:00. С него спустили шлюпки; наконец спасение было рядом. Две шлюпки встали вдоль борта «Эмдена». С ними прибыл лейтенант Гарсия, который взошел на борт «Эмдена» с письмом командующему офицеру. Мюллер приблизился к нему в почерневшей форме, заляпанной кровью своих раненых подчиненных, с ранеными и мертвыми вокруг и стонами умирающих в ушах. Он с трудом понимал язык и содержание письма, которое послал его противник, капитан Глоссоп. Возможно ли такое? Письмо было написано вежливым, правильным, почти веселым тоном капитана выигравшей крикетной команды, успокаивающим проигравшего.

 «Королевский Австралийский ВМФ Австралийский корабль «Сидней»

В море 9 ноября 1914 года

Уважаемый сэр! Имею несть просить вас совершить разумный поступок и сдаться. В знак своего восхищения вашей смелостью, могу ли я обобщить ситуацию следующим образом:

1. Ваше судно сидит на мели.

Три трубы и одна мачта обвалились. Большинство орудий вышли из строя.

2. Вы больше не можете уйти от этого острова.

Мой корабль, с другой стороны, не поврежден.

Если вы сдадитесь, что, если я могу это указать, не будет бесчестным, а просто неудачей, я попытаюсь сделать все, что в моих силах, для ваших больных и раненых и передам их в ближайший госпиталь.

Имею честь, дорогой сэр, быть вашим покорным слугой,

Джон А. Глоссоп, командир корабля

Командиру корабля «Эмден»

Его императорского Величества кайзера Германии»

Командующий офицер побитого «Эмдена» должен дать обязательство, что никто из его людей не будет доставлять беспокойство на борту «Сиднея». Его противник давал ответную гарантию, что приютит и позаботится о выживших. После этого началась перевозка оставшихся в живых членов экипажа. На английской шлюпке не доставили никаких носилок для раненых, поэтому вначале в лодках разместили только легкораненых и отвезли на «Сидней», где загрузили необходимые носилки. Теперь пришло время тяжелораненых — трудная задача, осторожно и мастерски выполнявшаяся английским экипажем на протяжении многих часов. Предпоследняя шлюпка увезла Виттхефта, принца фон Гогенцоллерна и Шалла вместе с тремя не ранеными судовыми механиками. Мюллер, все еще на борту «Эмдена», заметил энсину Фикентшеру, что пришло время поджечь нос. Под палубой бака, где личные шкафчики моряков раскрыло ударом, находилось много одежды. Однако Мюллер не смог развести хороший огонь при помощи спичек. Затем Фикентшер вспомнил, что, покидая Циндао, он приказал подвесить над кормой три канистры с бензином, чтобы избежать опасности возгорания. Во время пожара на корме они чудесным образом избежали возгорания. Перебравшись по теперь остывшей левой части палубы, он взял две канистры и принес их на нос, где Мюллер опорожнил их и поджег пропитанную бензином массу.

Последним «Эмден» покинул командир корабля фон Мюллер, сопровождаемый на катере командира корабля противника группой английских офицеров, хотя он не просил никаких почестей. По прибытии ему салютовал почетный караул. Командир Глоссоп, который стоял рядом со сходнями, проводил его в свою каюту и предоставил новую одежду. Для моряков «Эмдена» была подготовлена большая комната на палубе бака. Их там также ждала еда. Немецкие моряки жадно набросились на нее — вареную картошку, селедку, мясные консервы, чай, хлеб и табак.

Едва ли имелись следы участия австралийского крейсера в сражении. Он держался на большом расстоянии и фактически оказался невосприимчивым к небольшим снарядам немецкого крейсера. Если бы оба крейсера были одинаково современными и мощными, результат мог бы оказаться совсем другим. Так думали моряки «Эмдена».

Они узнали, как и почему «Сидней» появился так внезапно и неожиданно у острова Дирекшн. Он составлял часть эскорта, сопровождавшего суда, перевозившие войска из Австралии в Европу, флотилии, которая случайно оказалась поблизости.

Моряки «Эмдена» решили, что к ним хорошо относятся на австралийском крейсере. Противники были вежливыми и услужливыми, а английские врачи и их подчиненные превзошли себя, ухаживая за ранеными. Они работали без устали. Многие из тяжелораненых обязаны им жизнью.

Постепенно стемнело. Этой ночью «Сидней» не мог думать о спасении моряков «Эмдена», все еще находившихся на Северном Килинге. Место не подходило для якорной стоянки, и он пошел вдоль подветренной стороны острова, но отправил шлюпку с энсином Шаллом и несколькими моряками «Эмдена» на берег, чтобы собрать там людей. Они должны были быть готовыми к переправке на следующее утро. Ночью «Сидней» ходил взад и вперед недалеко от острова, в то время спасательная команда продолжала выполнять свою задачу. Было очень трудно найти людей, которые разбрелись в непроницаемых зарослях и собрать их всех в назначенном месте. Следовало позаботиться о раненых, которые были измождены и два дня не пили воды. Кроме ран, их мучили насекомые и черви, и все это под безжалостным жарким солнцем. Нескольких мертвых требовалось похоронить, среди них доктора Швабе. Те, кто не был ранен, очень мало что могли сделать для своих пострадавших товарищей. Несмотря на отчаянные поиски они не нашли воду. Они могли предложить только несколько кокосов и птичьих яиц. Дрейфующие гамаки достигли берега, обеспечив скудные постели для тяжелораненых. Они давно ждали помощи. Даже не раненые, но легко одетые люди сильно страдали под жгучим тропическим солнцем. Отсутствие воды довело всех до предела, и они были готовы сломаться.

 

11 ноября 1914 года

Рано утром началась погрузка на корабль, она прошла гладко и быстро. «Сидней» направился назад к Дирекшну, высадил там врача радиостанции и взял курс на Коломбо. Но где же сорок девять человек из десантного отряда? Говорили, что под руководством лейтенанта фон Мюке они сбежали на старой шхуне, которая стояла в гавани.