Спрятавшись в объятиях Тига, Анвен наблюдала за тем, как Рэйен медленно закрывает лицо Ффайон ее же черным платком. Потом он встал и повернулся. На его лучезарное лицо легла тень.

Тиг заговорил первым:

– Я не сумел ее остановить. Если бы мог, ради твоего блага…

– Нет, брат. – Рэйен качнул головой. – То есть… кузен.

– Ты знал.

– На пути в часовню мне встретились Мелун и Грета, они отвели меня в покои Ффайон. У нее в сундуке были спрятаны бумаги.

– Никто из нас ни о чем не догадывался. – Тиг сделал шаг вперед, но остановился, видя, что Рэйен предупреждающе поднял руку.

Эти двое мужчин отличались и наружностью, и характером. Теперь Анвен заметила и еще кое-что. Тигу рассказ Ффайон принес облегчение, в то время как горе Рэйена только начинало зарождаться.

Она взяла Тига за руку, и он посмотрел на нее сверху вниз. Страх и горе Анвен развеялись, но беспокойство осталось. В этой часовне было слишком много боли.

Взгляд Тига смягчился. Сжав ладонь Анвен, он повернулся к Рэйену и произнес:

– Мы оставим тебя, но ненадолго. Знай, что ты – мой брат и всегда им будешь.

Во взгляде Рэйена отразилась благодарность.

Кивнув, Тиг подхватил Анвен на руки, будто почувствовав, что она сильно устала и не в состоянии идти сама.

Когда Анвен проснулась, комната освещалась лишь тусклым светом огня из очага, но она тут же поняла, что не одна. Ее окружал аромат кожи и сандалового дерева, она чувствовала на себе взгляд обсидиановых глаз – Тиг держал ее за руку.

– Я заснула? – спросила Анвен.

– Я перенес тебя сюда и уложил в свою постель. Отошел лишь на минутку – приказать, чтобы нам принесли вина, а когда вернулся, ты уже спала, и я решил не беспокоить тебя.

Анвен села на постели.

– Но я спала несколько часов. Я хотела…

– Ты проспала целый день, – перебил Тиг. – Началась ночь вторых суток после гибели… – Встав со стоящего у кровати стула, Тиг налил вина и отломил кусок хлеба.

Анвен приняла и то и другое, но прежде, чем есть, спросила:

– Ффайон?

– Ее больше нет.

Анвен понимала, что это неизбежно, но все же на что-то надеялась. Сердце ее болезненно кольнуло. Тут в сознании быстро замелькали ужасающие события минувшего дня, и она вернула хлеб и вино Тигу.

– Мне нужно. – Кивком она указала в сторону уборной.

– Разумеется. – Тиг отступил на шаг.

Когда Анвен вернулась, Тиг сидел на корточках у очага. Пляшущие языки пламени то освещали его, то погружали в тень. Он казался очень угрюмым… и одиноким.

– Ты простишь меня? – Тиг поворошил поленья, чтобы они разгорелись сильнее. – Тогда, в часовне, я причинил тебе боль. Я не думал…

– Ты не причинял мне боли. – Анвен не хотелось видеть, как этот гордый мужчина извиняется. Ведь она сама виновата в случившемся… – Ни разу.

Стараясь не думать о произошедшем, Анвен снова взяла хлеб и вино, села на кровать.

– Мне пришлось рассказать людям, – произнес Тиг хриплым голосом. – Возникло слишком много неудобных вопросов. Да и у тебя, наверно, они тоже есть.

Множество, но задавать их сейчас Анвен совершенно не хотелось. Не она начала этот кошмар, но в том, как он окончился, есть и ее вина. Ей следовало дождаться помощи Греты.

– Тиг, мне так жаль. То, как Ффайон окончила свои дни, – моя вина. Ты простишь меня?

Тиг обдумал ее слова.

– Ты не должна просить прощения. Я полагаю, что потерял Ффайон задолго до твоего появления в замке. Если уж ты испытываешь чувство вины, подумай, каково сейчас мне.

Анвен поняла, что только усугубила ситуацию.

– Я не рассказал тебе о том дне, когда умерла моя мать. То, во что я верил всю свою жизнь, после признания Ффайон приобрело совсем другое значение. – Тиг встал и снова поворошил огонь железным прутом, будто пронзал невидимых врагов. – Я до сих пор не понимаю части того, что она наговорила. Вчера вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Все, что происходило со времени смерти моей матери, определило мою сущность и то, как я поступил с тобой. Тебе известна большая часть этой истории, но есть еще кое-что, что мне хотелось бы тебе объяснить.

Анвен снова испытала желание извиниться, но что-то в словах Тига остановило ее.

– Мне было всего пять лет, когда отец уехал. Чего никто не знает, так это того, что я подслушал ссору матери и Ффайон. Как и моя беременная мать, я поверил, что отец бросил нас ради другой женщины.

Тиг поднес руки ближе к огню, но, поглощенный воспоминаниями о том далеком дне, казалось, не чувствовал жара.

– Мать так распереживалась, что у нее начались преждевременные роды. Она упала передо мной на колени, истекая кровью, моля о помощи. Как это ни странно, в Большом зале никого не было, людей я обнаружил только на кухне.

Тиг вспомнил, как отчаянно колотилось у него сердце, когда он бежал по каменным ступеням.

– На кухне был свежеиспеченный хлеб со сладким вареньем из диких ягод. Еще несколько минут назад я пробовал это угощение, но вдруг оно показалось мне неуместным… неправильным. Как все может оставаться прежним? И я начал расшвыривать все, что попадалось под руку: горячий хлеб, котлы и горшки с огня. В чувство меня привела Грета. Помню, как смотрел на ее покрытый пятнами фартук, а она стояла передо мной, будто ожидая, что я наконец пойму, что натворил. Она привела помощь. Когда я вернулся к матери, юбки ее были насквозь пропитаны кровью. Я взял ее за руку, но она так страдала, что не осознавала моего присутствия.

Тиг умолк, опустил руки и уставился на огонь.

– Тут появилась Ффайон со стражниками, они унесли мать в ее покои, – продолжил Тиг. – Я шел следом, снова пытаясь взять ее за руку, но так и не смог. Мать нуждалась во мне, но Ффайон захлопнула дверь у меня перед носом. Тогда я сел под дверью и стал рассматривать свои обожженные ладони. Я слушал ее стоны, которые потом превратились в крик. Крик, который внезапно прекратился. Умер вместе с матерью.

Подойдя к столику, Тиг налил себе вина и выпил залпом.

– Долгое время я оставался один и не желал ничего иного, кроме этого скопления камней, этой крепости, которая не способна предать. Поэтому, когда пришло время, я отослал своего брата прочь. Не желая видеть напоминания о прошлом, я приказал заменить те плиты в Большом зале, в которые впиталась кровь матери.

Анвен переполняли эмоции, но она заставила себя сидеть неподвижно и слушать.

– Я не считал себя способным верить кому-либо, пока не встретил в лесу тебя. Тогда все и случилось. Не сразу, постепенно. Я не хотел удерживать тебя силой, но не желал терять тебя… Всякое мгновение, проведенное рядом с тобой, обучало меня доверию.

Анвен усмехнулась:

– Ты не верил мне даже тогда, когда я лежала в твоей постели с перевязанной головой.

Тиг сжал кубок обеими руками, не решаясь взглянуть на Анвен.

– Было в тебе что-то… в чем я нуждался. И ты дала мне это, невзирая на мое прошлое, невзирая на мой скверный нрав. Я говорю о твоей преданности. Алиеноре. Мелуну. Уэльсу. Упрямая и решительная, ты карабкалась на дерево, рискуя собственной жизнью из-за привязанности к старику сокольничему. – Тиг сосредоточенно всматривался в свой кубок. – А потом… ты вернулась за мной.

– Во время пожара? Иначе ты бы погиб. Не спаси я тебя, где бы сейчас жила?

Конечно, Анвен дразнила его, но в ее голосе прозвучало и нечто большее – осознание важности собственного поступка. В душе Тига снова затеплился огонек надежды.

– Тебе не следовало этого делать. Я на это даже не надеялся…

Сердце Анвен сжалось от боли.

– Я ни за что не бросила бы тебя там, – призналась она. – Только не после того, как в лесу прыгнула прямо к тебе в руки.

– То было очень давно.

– Целую жизнь назад. Но даже тогда я тебе доверяла. – Она должна сказать ему, должна, не теряя больше ни секунды, произнести эти важные слова. – Это доверие пугало меня, ведь оно пришло очень быстро. Зная, кто ты такой, я сопротивлялась. Всю свою жизнь я винила тебя в том, что случилось с Брайнмором, потому и не понимала собственных чувств. Я не знала о жертвах, на которые тебе пришлось пойти. Когда ты поведал мне о своем прошлом, я поверила тебе, поверила, что ты не предатель. – На глаза Анвен навернулись слезы, но она поспешно смахнула их. – Все это богатство, власть, даже каменные стены не имеют значения, когда я в твоих объятиях. Я была права, что так быстро поверила тебе, и заблуждалась, запрещая себе это. Ффайон показала мне, что бывает при отсутствии доверия…

– Тебе пришлось пережить такой ужас, – перебил ее Тиг. – Мне никогда не удастся стереть этот кошмар из твоей памяти. Я в долгу у тебя, и этот долг, похоже, никогда не удастся вернуть.

Анвен покачала головой:

– Больше никаких долгов! Забудем, что мы чем-то друг другу обязаны. Мое чувство к тебе больше, чем…

Тиг шагнул к Анвен, не сводя с нее глаз.

– Скажи это, – велел он.

Своенравная и гордая, Анвен никому не покорялась до Тига, но, упав прямиком к нему в руки, подчинилась.

– Я люблю тебя, Тиг из Гвалчду.

Он быстро преодолел разделяющее их расстояние и опустился перед ней на колени.

– До встречи с тобой я и не подозревал, как отчаянно желаю услышать эти слова. И как сильно хочу произнести их сам.

– Тиг?

– Да, любимая. Я люблю тебя. Я знал это еще до признания Ффайон. – Улыбнувшись, он взял Анвен за руки и принялся целовать их. – Ты нужна мне, слышишь? Я был глупцом, что не сказал тебе этого раньше.

Анвен потупилась.

– Я очень сожалею из-за того, что обвиняла тебя во всех смертных грехах. После пожара я сказала тебе столько жестоких, обидных слов…

Тиг сжал ее ладонь.

– Я это заслужил. Как и твое недоверие. Я и сам не до конца полагался на свои чувства. Игнорировал то, что испытывал к тебе. – Тиг ласково приподнял подбородок Анвен. – Ломая топором дверь, чтобы спасти тебя от грозы, я уже не мог отрицать, что люблю тебя. Тебя заперли от меня, как некогда мою мать. Только тогда я перестал сдерживать свои чувства.

Тиг опустил голову и посмотрел на их переплетенные пальцы. Анвен сжала его ладонь и заметила, как на его губах медленно появляется улыбка.

– Можешь представить, с какими демонами мне пришлось сразиться, пока ты находилась на крепостной стене в непогоду? – продолжил он. – Меня приводило в ужас то, что я могу обнаружить, когда взломаю дверь. Когда ты бросилась ко мне, я понял, что моя душа навеки принадлежит тебе.

Переполненная радостью, Анвен сильнее сжала его руку, отчего улыбка Тига сделалась шире.

– Какая-то часть меня по-прежнему сопротивлялась… – добавил он, поглаживая ее пальцы. – Я полагал, что любовь сделала мою мать слабой, и потому она умерла. Не зная своего тайного врага, я отрицал любовь. Я не мог позволить себе быть слабым. Потому-то я и хотел отослать тебя прочь. Но, увидев тебя в часовне, я понял, что любовь делает меня сильнее. Не будь тебя рядом, я не смог бы справиться с признаниями Ффайон.

Высвободив руку, Анвен прижала ее к своему животу.

– Мы всегда будем на твоей стороне.

– Так это правда? Еще одна моя мечта, на осуществление которой я не смел и надеяться! – Тиг накрыл ее ладонь своей. – Итак, теперь ты останешься здесь и выйдешь за меня замуж.

То был не вопрос, но утверждение, даже приказ, который она отлично поняла.

– Да! – Анвен рассмеялась. – И это меня ты называешь упрямой?

Тиг положил голову на ее колени. Анвен стала гладить его по волосам, испытывая яростную потребность защищать этого мужчину, подарившего ей столь многое.

– Еще не все закончилось, – помрачнев, проговорил Тиг. – Я нашел достойное объяснение смерти Ффайон, так что она будет похоронена в освященной земле. Хоть она и была безумной, я не хочу, чтобы ее душа горела в аду.

Анвен продолжала гладить его по волосам.

– Твоей матери это понравилось бы. И Рэйену тоже.

– Мой брат… – В голосе Тига слышались нескрываемая мука и отчаяние.

У Анвен сжалось сердце.

– В некотором смысле он лишился матери дважды, а теперь думает, что и брата тоже.

– Меня он не лишился! – яростно запротестовал Тиг.

– Верно, но сам он этого пока не осознал. Подозреваю, что сейчас он пытается найти ответы на свои вопросы.

– Боюсь, Рэйену придется заплатить за это высокую цену…

Этот урок Анвен хорошо усвоила: нужно позволить другим обрести силу.

– Не тебе решать. Пришло время снять с себя ответственность. Позволь Рэйену самому принимать решения. Отпусти его.

Тиг сел на постели, чтобы смотреть Анвен в глаза. Нежно провел пальцем по шраму на виске.

– Много раз я был близок к тому, чтобы потерять тебя, и теперь подумываю, а не запереть ли мне тебя в этой комнате навечно.

– Только если я тебе это позволю. – Анвен прижала руку к его губам. – Довольно разговоров об ответственности, о неоплаченных долгах. Хочу только любви и доверия.

Тиг медленно поцеловал ее руку.

– И надежды, вроде той, что ты подарила мне в тот день в лесу.

– Надежды?

– Надежды, любви и доверия. Когда ты упала с дерева, я не просто так тебя поймал. Я уже тогда рассчитывал все это получить.

– Это в тебе говорит английская алчность. – Анвен притворно нахмурилась.

– Да, алчность. А в твоем сердце живет упрямство.

Тиг притянул ее к себе, чтобы поцеловать, и Анвен охотно позволила ему сделать это. Она жаждала этого поцелуя, этого мужчину, мечтала прожить с ним всю свою жизнь. По телу Тига пробежала дрожь, тут же передавшаяся Анвен. Когда он отстранился, она застонала.

– Скоро, – прошептал он. – Всякий раз, как мы принадлежим друг другу, случается что-то плохое. Я хочу, чтобы на этот раз мы остались вдвоем по-настоящему.

Они и так были вдвоем. Всех проблем не решить, но они вместе здесь и сейчас, их любовь указывает им путь, и все кажется очень правильным. Они оплатили свои долги, и теперь Анвен стремилась получить вознаграждение.

– Нет, сейчас. – Обхватив Тига за шею, она прикоснулась губами к его губам.

Прижав Анвен к своей груди, сердце к сердцу, Тиг прошептал:

– Разве я могу отказаться?