– Сашка, хотел спросить, а чего ты тогда баб так негуманно вальнул? Застрелил бы всех, и делов. А тут устроил, понимаешь, битву пауков в банке, – спросил я, когда ты тронулись дальше.

– Роберт, ты знаешь, я мент, а не легавый. Просто так, ради экономии патронов, не стал бы этих сук зомби скармливать. Но, извини, мне разговора с двумя персонами хватило по уши. Ещё бы с одной пообщался – и вообще нахер, сжёг бы всех заживо.

– И чего они натворили? У меня, знаешь, фантазия большая. Неужели не заплатили налоги родному государству?

– Иди нахер, а?

– Уже ушёл.

Сашка помолчал, пожевал фильтр сигареты и нехотя выдавил из себя:

– Этому малышу, сынишке Римаса, так его, вроде, звали, ещё повезло, что он вместе со своим папкой умер. Они там такое устраивали – фашисты с лабораториями в концлагерях просто дети. Знаешь, Роберт, я, когда на земле работал, всякого насмотрелся. И на младенцев новорожденных, на помойку выброшенных, и на женщин, которых убивали собственные сыновья, потому что мамка денег на ночной клуб не дала. Меня этим дерьмом удивить сложно. Но тут… Холодная расчетливость и абсолютное непонимание, что они творили. Понимаешь, реплика одной бабы возмутила, даже кровь вскипела. Мол, сейчас время такое, сейчас можно всё. И вообще, имею право на справедливый суд и адвоката. Типа или давай судью найди в этом беспределе, или не лезь. И всё это с ухмылочкой такой, стерва. А что они там творили – извини, не хочу, чтобы ты мне салон блевотиной загадил. – Сашка ударил рукой по рулю. – Суки.

– Время и правда не простое, Сашка. Мне изредка даже страшновато становится, когда вспомню, скольких я за этот месяц на тот свет отправил. Сегодня вот двоих…

– Забудь, Робби, – Сашка махнул рукой. – Если каждого помнить – скоро с ума сойдёшь. Либералы хреновы, апостолы свободы.

– Причём здесь либерализм?

– А при том, мля. Развал мира начался тогда, когда честь опустили ниже жизни. Вспомни, что любили повторять разные горлопаны. «Избегать насилия до тех пор, пока человек держится в рамках соответствующих норм». Если вас грабят, то отдайте кошелёк и не сопротивляйтесь, так как он вас не убивает и может пострадать. Бандит! Напавший на вас! А если насилуют, то что? Расслабьтесь и подмахивайте, что насильник не устал? Вот и получили эру милосердия, мать их так! Сопротивляться насилию можно и нужно. Любому! Потому что честь превыше жизни.

– Ты это к чему сейчас? Начали про баб, а заканчиваем за упокой.

– Так всё связано. Этой политкорректностью долбаной и терпимостью. Мир до такой меры опаскудился, что непротивление злу и телячьи нежности породили вот такую мразь, как эти бабы.

– Саша, заканчивай. А то ты руль так крутишь, что мы сейчас в канаву влетим.

– Не влетим, у нас ещё дел в этой жизни до хрена.

– Ладно, хер с ними, с бабами. Расскажи, зачем в Шауляй ездили.

– В Шауляй? А вот тут, Робби, начинается самое интересное. У меня там маленький опорный пункт организовался. Так, несколько человек. И нарыли эти люди информации чуток. Я это по просьбе Эдгара затеял, но, как понял, с твоей подачи дело началось. В общем, есть в Литве один интересный центр.

– Тюрьма ЦРУ?

– Тюрьма – дело десятое. Даже двадцатое, – отмахнулся Сашка. – Имеем контору, причём, заметь, это не американцы, которая занималась транзитом дури из Афганистана. Политиков наших купили на корню, поэтому те, как обычно молчали, словно язык в задницу засунули. Этот знаменитый рейс под номером N88ZL был далеко не единственным. Так вот, перед самой эпидемией, сюда начали прибывать люди, с той стороны. Взяли объект под свой полный контроль. Такое ощущение, что из этого центра работали по всей Прибалтике и ближнему зарубежью.

– Вирус распространили?

– Вполне.

– И что предлагаешь?

– А что предложить могу? Эта информация через моих начальников не шла, по своим каналам проверял. Если приду и скажу, мол, знаю, что произошло и откуда нечисть полезла, думаешь, моё руководство захлопает в ладоши и скажет: бери, дорогой, всех бойцов – и вперед, на штурм? Может и скажет, а может, и нет…

– Мысли есть?

– Какие тут мысли? – Сашка пожал плечами. – Брать надо этот объект. Штурмовать и зачищать. Там уже на месте разберемся, правы мы или нет. Если нет, то возьмем пару лишних грехов на душу, а если да – есть шанс достать вакцину. Тебе же легче будет на Украину ехать.

– В Украину, – автоматически поправил я.

– Чего? – не понял Сашка.

– В Украину, а не на Украину. Ты же не ездишь на Вильнюс…

– Один чёрт… Я когда Российские каналы смотрю, один хрен половины слов не понимаю, хоть и русский. Консенсус, прайвасити и пабликрилейшн… Испоганили язык.

– Я уже не верю, что туда доберусь. В Украину эту. Месяц уже собираюсь. То одно, то другое. Теперь ещё тюрьма эта, – хмуро сказал я.

– А ты что хотел? – удивился Сашка. – Р-р-аз, в машину сел и поехал? Через недельку после старта? С ума-то не сходи. В Вильнюсе, по слухам, народ до сих пор стреляет. Таких городов на твоем пути будет до задницы. Так что доехал бы до первого столба. Сам говорил, что они там с вояками закрепились. Значит, живы, и зомби не страшны. Зомби что – нежить. Сейчас период такой, что живой человек страшнее морфа. Это через полгода-год, встретив человека, будешь радоваться.

– Ну да, ты мне для успокоения ещё библию процитируй, мол: обнищает мир любовью, единодушием, целомудрием. Люди станут как хищные птицы, набрасывающиеся на падаль, и будут пожирать тела мертвых. И станут люди лукавее бесов…

– Именно так, Роберт, именно так. Лукавее бесов…