Пока мы с Айваром грузили в Лэндровер сумки, Римас, усевшись на крыше машины, отстреливал зомби, пока еще немногочисленных в нашем районе. Было такое ощущение, что вся эта нежить собирается в каких-то определённых местах. Хотелось бы знать, в каких, чтобы десятой дорогой обходить! Вещи мы носили так, чтобы одна рука была свободной; особенно не торопились, внимательно осматривали двор.
В некоторых окнах мелькали испуганные лица, но никто из соседей поговорить на улицу не вышел. Вот так – каждый за себя. Римас уже садился в машину, но вдруг вернулся к нам и, смущаясь, достал из нагрудного кармана две гранаты Ф-1 и отдельно запалы к ним. Ничего себе…
– Вот, ребята, это из моего личного запаса. Берите в подарок. На память, вдруг пригодится… – он резко отвернулся и уселся в машину, – Пока, парни, даст Бог – свидимся ещё.
Проводив Римаса, мы вернулись домой и устроили полную ревизию вещей, которые собирались взять с собой. Я паковал сумки и коробки, найденные дома, а Айвар, как настоящий бюрократ, составлял список. Кстати, список чудом уцелел; наверное, закончив паковаться, я машинально сунул его в карман сумки. Оружие и амуниция: Патроны: 9x19 – 1000 шт. 7,62x39 – 1500 шт. 0.308Win – 418 шт. 0.223Rem – 250 шт. 12x76 – 268 шт. Сайга М3 – 1 шт. Ремингтон 700 SPS – 1 шт. Глок-17 – 1 шт. Бенелли М4 – 1 шт. Бинокль Barska «Batalion» 7x50 – 1 шт. Гранаты Ф1 – 2 шт.
Два топора, разных размеров; бейсбольная бита; четыре спальных мешка; несколько пар обуви. Четыре сумки с различной одеждой; три коробки с продуктами и кормом для кота (белые коробки). Два рюкзака с различными бытовыми мелочами и аптечками. Два тактических жилета и большой рюкзак Робби. Транспортировочный ящик для кота Лёвки и баул с походной посудой. Две радиостанции, зарядка для них, радиоприёмник. Мобильные телефоны с зарядными устройствами. Ноутбук в чехле. Две лампы и канистра с керосином.
– Немного, – отложив в сторону список, сказал Айвар. – Мы на этом долго не протянем. Надо еду искать, бензин и еще солярку.
– А солярка тебе зачем? – подняв голову от вещей, спросил я.
– Для генератора. Кстати, его тоже еще найти надо. Электричество и так работает с перебоями, вчера полдня не было, скоро вообще не будет. А если не будет, как рации зарядим и компьютер?
– Слушай, мне тут одна идея в голову пришла, – я задумался. – У меня знакомый в районе Амаляй ветеринарную клинику держал. Если ее ещё не разграбили, то там есть шанс достать небольшой генератор, у них в подвале стоял, а заодно и лекарствами там разживёмся. Не все, конечно, подойдут, но кое-что можно будет использовать.
– Хм, Робби, а это мысль! Давай заканчивай паковаться и едем ветеринарку потрошить, пока нас не опередили. Желающих много найдётся, если уже не нашлось!
Спускаясь вниз, мы прозвонили все квартиры, но нам никто не открыл. Многие соседи уехали, а из одной квартиры нас попросту послали. Куда? В пешее эротическое путешествие, куда же ещё.
Прямо по разделительной полосе проспекта, проходящего мимо здания Телекома, патрульным ордером двигались четыре армейца, а позади них медленно катил джип. Мы сбросили скорость и, не доезжая метров тридцать, остановились, повинуясь жесту одного из них. Медленно, без резких движений, вышли из машины; один из военных, в темных очках и замотанный в шахидку, приглашающе махнул рукой. Деваться некуда – надо идти, разговоры разговаривать. Когда на тебя смотрят четыре ствола, спешить опасно для гардероба; таких дырок можно нахватать – не обрадуешься.
Когда этот здоровяк с майорским погоном (прим.) на камуфляже назвал меня по имени и с радостным криком полез обниматься, я подумал – всё, задушит к чёртовой бабушке. Стоявший рядом Айвар занервничал, но выручать, слава Богу, не полез, да и куда тут дёрнешься?! Я снял с напавшего очки – Миндаугас Купрявичус!
– Минде, чёрт здоровый, задушишь!
– Робби, лосяра ты эдакий, живой! Ты откуда здесь взялся-то, ты же вроде в Россию уезжал, ребята говорили – в Москве обосновался!
– Москва – не мой город, не прижился, – я повел плечами. – Ты мне кости чуть не сломал, медведь здоровый! Как сам-то, как Ромашка (прим.) твоя, дети? Я слышал, ты в Афгане вроде служил, вернулся?
– Оттарабанил там три «миса» (прим.) и вернулся, – на его физиономии расплылась широкая улыбка. – И прикинь, идём, никого не трогаем, а тут вы!
Ну, про «идём и никого не трогаем» он наверняка приврал – поди, стреляли во всё, что движется.
С Миндаугасом Купрявичусом мы познакомились давно, году эдак в девяносто четвертом, когда я, отслужив положенный год, остался на сверхсрочную, а он попал в нашу роту свежеиспеченным лейтенантом, с одной звездой (прим.) и горящими энергией глазами. Черноволосый и кареглазый, невысокого роста, он больше походил на южанина, чем на чистокровного литовца. Мы быстро подружились и почти год тянули армейскую лямку вместе. Потом его перевели в другой батальон, куда он перетащил и меня. Отслужив два года, Миндаугас получил свою вторую звезду, которую у него отобрали через месяц, разжаловав в лейтенанты. А в виде дополнительного наказания отправили служить в заброшенный учебный центр. Я, также получив своё, плюнул, написал рапорт и ушел в запас. За что разжаловали? Так года-то какие были, девяносто пятый, в Чечне шла война, и по бывшим союзным республикам мотались вербовщики, предлагая послужить под зеленым знаменем ислама. Сунулись и в наш батальон, где дежурный, недолго думая и зная наш характер, посоветовал обратиться «к этим двум, они объяснят». Вербовщик (кстати, по документам он оказался русским) сдуру и обратился. Немного ошалев от предложения, мы его долго и аккуратно, можно сказать, с огоньком, били, неосмотрительно устроив экзекуцию рядом с расположением части, где нас и замела военная полиция. Про вербовку доказать ничего не удалось, нас обвинили в банальной драке, и дело закончилось клизмой с патефонными иголками и потерянными звездами.
Устроившись на капоте джипа, мы закурили и начали делиться невесёлыми новостями.
– Прикинь, прошло всего четыре дня! Четыре! Потом, прикинь, мне понятно стало, что всем на всех насрать, каждый за себя, – Миндаугас устало потер глаза и полез за следующей сигаретой. – Ты, Робби, прикинь – начальство закрылось в учебке, гражданских побоку и сами мародёрить начали, магазины в округе потрошить и склады. На патрулирование ездить перестали, даже патронов нам не выдавали – мол, мало осталось. А сами выдвинули две роты в Гирайте и захватили патронный завод, там теперь постоянно около роты охраны находится. Сидят, словно ждут чего-то. Хотя есть у меня одна идея, чего эти суки ждут, но об этом после расскажу, при встрече. Я парням эту темку рассказал, они чуть с катушек не сорвались, еле удержал. В общем, запаслись малёха боеприпасами, ночью по-тихому сдёрнули, сейчас двумя пятёрками работаем. Одна пятёрка на временной базе, семьи наши охраняет, второй группой город чистим, людей вытаскиваем по возможности. Но людей мало осталось; такое чувство, что все рванули по деревням. Или сдохли, в эту нечисть обратившись. Наш полковник, ыфиш кырд (прим.), вчера на связь вышел, прикинь, обещал нас поймать и расстрелять к чёрту, как дезертиров. Пусть попробует, у меня ребята с опытом. А вы чем занимаетесь, может, к нам?
– Нет, Минде, извини, – я спрыгнул с джипа и осмотрелся. – С радостью, но мне ещё семью вытаскивать, они на Украине застряли.
– Один? – Миндаугас удивленно поднял брови. – В одиночку точно не доедешь.
– С другом поедем, – я кивнул на Айвара. – Тут малость разберёмся и поедем. Машину надо присмотреть, запасы кой-какие сделать, сам понимаешь. Через пару дней окопаюсь у себя на даче, помнишь, где она? Если что, заезжай, будем рады.
– Лады, Робби, куллюна фи йад-алла (все мы в руке Аллаха, арабск.), тогда держи пять, рад, что ты жив. Мы сейчас временно без постоянной базы, чтобы особо не светиться, но, думаю, что вскоре что-нибудь найдём. Когда серьёзно окопаемся, оставлю тебе весточку. К примеру, вон в ту будку, – он кивнул на распределительный щиток светофора, – рисаля (письмо, арабск.) закину. Да и Ромашка с Робертой будет рада.
– Кто??
– С Робертой, дочкой моей. Думаешь, я своё слово забыл? – Миндаугас ухмыльнулся. – Ни хера, хорошо помню.
– Ну ты даёшь, Миндаугас!
– А ты думал…
Помяли мы друг друга напоследок и разбежались. Мы с Айваром поехали дальше, а ребята, привычно рассыпавшись в патрульный порядок, продолжили чистить город. Свой город.
– Я не знал, что у тебя крестница есть. А что он за слово тебе дал, – спросил Айвар, когда мы немного отъехали, – и по какому поводу?
– Да так, потом как-нибудь расскажу, – я улыбнулся и свернул к центру. Интересно, из-за чего Миндаугас так на начальство взъелся? И чего, по его словам, его начальство ждёт? Ладно, встретимся с ним – узнаем.
На город было страшно смотреть. Я любил Каунас. За зелень дворов, улиц и парков, тишину аллей Дубовой рощи, строгую красоту Старого города и Сантаку (прим.) Здесь я родился, рос и взрослел. Мы ехали по улицам, по которым когда-то бегали на свидания к девушкам, в университет, гуляли с гитарой заполночь и мечтали… Сейчас сюда пришла Смерть. Чем ближе мы подъезжали к центру, тем чаще встречались ковылявшие по улицам зомби. В районе перекрёстков громоздились брошенные машины; в некоторых местах образовались целые заторы, часть из них горела. Дома на проспекте Саванорю (прим.) зияли выбитыми окнами, из них вывешивались какие-то тряпки. Несколько высотных домов выгорели почти дотла – тушить возникающие в городе пожары было некому… Что стало с людьми, жившими здесь, даже страшно было представить; а ведь среди них наверняка были одинокие старики, прикованные к постели больные… Заранее обреченные Люди. Причём их смерть началась ещё раньше, до начала Апокалипсиса. Грошовые пенсии, которые больше напоминали подачку; высокие цены на коммунальные услуги и лекарства. Ненужные люди… Вслушайтесь, как звучит!
Кое-где уже чувствовался запах разлагавшихся тел, и в таких местах зомби было особенно много. На перекрестке у Комбината слепых (прим.) мы увидели женщину-зомби, которая, устроившись у перевёрнутой детской коляски, жадно рвала на части маленькое тело. Метрах в пяти от нее шатался еще один зомби – мужчина в джинсовой куртке. Когда он пытался подойти к коляске, женщина поднимала голову и, видимо, рычала, защищая свою страшную добычу.
Подъехав ближе, мы увидели полицейскую машину, зажатую между троллейбусом и дорожным ограждением; внутри, на месте водителя, кто-то двигался, словно пытался вырваться наружу. Мы выехали на тротуар и остановились.
– Зомби! – сказал я. – Проверить бы его! В машине должна быть рация, в кобуре – Глок-17. Дорожную полицию первой перевооружили. Жаль, что он не из спецроты – заполучили бы тебе еще тактическую кобуру на бедро. Плюс в багажнике может быть бронежилет, но это вряд ли.
– А какие у дорожной полиции кобуры? Кстати, чтобы его проверить, надо тётку валить! Тьфу, гадость какая! – Айвар посмотрел в её сторону. – Ребёнка жрёт! Причем не факт, что чужого, может быть, и своего…
– А чему ты удивляешься? Это же зомби, в конце концов! Да и люди изредка поступают не лучше… Забыл, как в начале прошлой зимы нашли несколько младенцев, выброшенных на помойку? Им же, сучкам, даже до окна жизни было лень дойти (прим.). И мирное время было, не то, что сейчас! А кобура у него поясная; если с твоим жилетом использовать, будет немного неудобно, – высоковато. В общем, я открываю заднее окно, ты стреляешь тётку и зомби рядом с ней, выходим, чистим мента, осматриваемся. Если еще зомби не подтянутся, то чистим его машину. Готов?
Тётку завалили удачно. Расстояние было небольшим, и голову ей разнесли первым выстрелом; всё-таки дробовик на таких расстояниях – прекрасная вещь. Следом за ней дёрнулся зомби в джинсе, но, получив заряд картечи в колено, свалился на землю. Вторым выстрелом его упокоили навсегда – без головы не ходят. Полицейского застрелили через лобовое стекло. Сначала Айвар выстрелил из дробовика, чтобы разбить стекло, потом я двумя выстрелами добил из Глока. Сменил магазин. Блин, надо отучаться от спортивной перезарядки (прим.), надоело нагибаться каждый раз. Осмотрелся. Метрах в ста к нам ковыляло еще несколько зомби, успеем…
Двери машины были заблокированы: с одной стороны их зажал троллейбус, с другой – мешала решётка ограждения. Пришлось побороть брезгливость от соседства с несвежим трупом и забираться через разбитое стекло. Причем эта зараза, Айвар, стоял и усмехался – с его габаритами он туда бы точно не пролез. Вонь в машине была такая, что осматривать салон я решился только в надежде на пистолет. Кстати, от зомби ощутимо несло ацетоном. Хм, интересно! Глок нашелся под сиденьем, вставший на 33 (прим.) и с пустым магазином. Второго магазина в паучере на поясе не было. И почему полицейский в машине один, куда его напарник подевался? Поразмыслив, мы решили, что стрелял он, скорее всего, в тех, кто его покусал. Причем напавший был не один и навалились они не толпой, раз он магазин сменить успел. Потом, уже раненый, пытался добраться до Клиники KMU (прим.), судя по направлению, но не доехал. Да и толку от его спешки к врачам?! Это же целый лечебный комплекс, там одних больных на стационаре тысячи две; даже представить страшно, что там творилось! Зомби-центр, а не клиника! Со стационарной рацией тоже не повезло – этот придурок просто разрядил в нее остаток магазина. Со злости? Запросил помощь, а его списали – мол, не рыпайся, коллега, а спокойно, без паники ползи на кладбище? А вот на жилете у него – да, рация нашлась. Motorola MTS-2000-1. Правда, разряженная, но ничего, найдем для неё зарядку, если повезет. Багажник пуст, но найденный пистолет – это большая удача. Айвар радовался, как ребёнок.
Пропетляв по улочкам Жалякальниса (прим.), мы выехали к зданию Костёла Возрождения. Его двери были широко распахнуты, а в проёме мелькали какие-то тени – зомби. Спустившись в центр, мы выехали к Собору, в начало Лайсвес аллеи, и остановились, широко открыв глаза от удивления. Куда ни падал взгляд – группами и поодиночке, подчиняясь каким-то своим законам, двигались мёртвые…
– Магазинчики проверить не выйдет, – тихо сказал Айвар. – У нас просто патронов на всех не хватит.
– Да, – смотря на эту армию Апокалипсиса, сказал я. – Поехали лечебницу проверим, в центральных магазинах скидки только для зомби, нас не обслужат…