1

21 год по летоисчислению Нового мира.

Перевал Арч-Корт

Сгущались сумерки, но от нагретых за день камней ещё тянуло теплом. Пройдёт совсем немного времени и стемнеет. Только облака, обнявшие вершину Арч-Корта, будут долго розоветь в лучах солнца, укрывшегося за перевалом. В этих местах всегда рано темнеет. И ночи здесь тёмные, словно на землю набросили плащ из тяжёлого чёрного бархата, украшенного алмазными сполохами звёзд.

Селение лежало перед ними как на ладони. Двадцать-тридцать домов, беспорядочно разбросанных вдоль пологого склона. От полуразвалившихся, сложенных из дикого камня, лачуг (времён освоения этих земель), до двухэтажных кирпичных коттеджей, укрывшихся за высокими, прочными оградами. И только буйная зелень горных трав приглушала эту разницу, — примиряя нищету хижин и блеск особняков.

Чуть в стороне, — белоснежная мечеть. Небольшая, но очень ухоженная. Стройная стрела минарета, была увенчана золотым полумесяцем, а башню опоясывал балкон — шерефе, украшенный ажурной каменной резьбой. Изящные орнамент, казался хрупким и невесомым. Его не испортили модными (по словам Карима) «дудками Аллаха». Громкоговорители здесь ни к чему, — деревня небольшая. Скорее всего, даже муэдзина нет и призыв на молитву произносит сам мулла.

Ниже по склону, пробивая дорогу между камней, извивается шумная горная река. Выше по течению, метрах в двухстах от деревни, — пулемётный дот и вышка с прожекторами. За ним высились два, похожих на сторожевые башни, утёса. Их называют «Воротами Арч-Корта», — здесь, в узком распадке, начинается путь через перевал.

Место для посёлка выбрано удачно. В старину, про него сказали бы следующее: «основан в таком-то веке, на пересечении торговых путей…». Пути здесь пересекались, да. Только, вряд ли их можно назвать «торговыми». На юго-востоке лежал Джохар-юрт, на севере — граница с Российской территорией, а к западу — побережье, населённое Сомалийскими племенами. Через это селение проходили караваны с рабами, захваченными пиратами. Чеченские банды, промышлявшие на равнине и прочий разномастный сброд.

— Дядя Карим…

— Что случилось?

— Откуда вы с отцом так хорошо знаете здешние тропы? — тихо спросил Никита. — Бывали в экспедициях?

— Можно сказать и так, — кивнул алжирец, не отрываясь от бинокля. Он бросил быстрый взгляд на Никиту и замолчал, словно вспомнив нечто, очень неприятное. Дёрнул щекой, но всё-же ответил. — У меня были проблемы в этих местах. Личного характера.

— С горцами?

— Да.

— А отец?

— Он помогал их решать. В своё время хорошо погуляли в этих местам. Правда, после всего, что мы здесь устроили, лучше бы нам сюда не возвращаться.

— Почему?

— Кровная месть, Никита, у чеченцев, сроков давности не имеет. А кровников у нас, с твоим отцом, здесь найдётся немало.

— Папа никогда не рассказывал про это.

— Это было давно. Лет десять назад, — Шайя задумчиво прищурился и провёл рукой по бороде. — И правильно сделал, что не рассказывал. Незачем ворошить прошлое.

— Дядя Карим…

— Хватит вопросов, Никита. Смотри за своим сектором. Племянничек…

Через несколько минут за их спинами послышался шорох.

— Ну вы парни даёте! — Поль тихо опустился рядом с ними. — Вы бы ещё песни петь начали. Лежат, треплются, как бабы. Карим, ну Никита ещё пацан, но от тебя не ожидал.

— А что нужно было сделать? Кричать во всё горло: «Стой, кто идёт?!» Я слышал как ты идёшь. Топаешь, как слон. До деревни далеко, а местные жители — лентяи. Рано ложатся и поздно встают, так что зря переживаешь.

— Как видишь, им сегодня не спится.

— Медведь, этот шум не по наши души, так что зря переживаешь. К тому-же, ветер дует в нашу сторону — даже местные овчарки не учуют. Не зря здесь звериная нора. Пусть и заброшенная. Какой зверь поселиться там, где часто ходят люди?

Шайя был прав — среди хаотичного нагромождения камней, поросших густым и колючим кустарником, заметить людей трудно. Разве что столкнуться лицом к лицу, но и это маловероятно. Кому охота соваться в эти дебри, рискуя оставить на длинных шипах не только одежду, но и собственную шкуру? Вдобавок к этому, между валунов виднелось тёмное отверстие — брошенная нора какого местного зверя.

— Видишь дом на границе селения? — спросил Карим. — Недалеко от дота. У ограды три джипа. Они не местные.

— С чего ты так решил? — дёрнул бровью Нардин.

— Машины стоят за воротами.

— И что? Думаешь, что Орден?

— Нет, не думаю. Для наших друзей слишком много блеска. Скорее всего, — деловые партнёры с восточного побережья. И ещё… Они не мусульмане. Во-первых, — машины слишком разукрашены. Много никеля, лишние фары на кенгурятнике и всё такое. Местные жители любят блестящие игрушки, но не до такой степени.

— А почему не мусульмане?

— Будь гости единоверцами, хозяин из кожи вывернулся, но джипы поставил бы во дворе. Законы гостеприимства. Нет, это чужие, причём не слишком уважаемые. Вполне могут быть испанцами. Здесь разной швали, как блох на барбоске. Их не любят, но дела с ними ведут. По слухам, в последнее время, они зачастили в эти края. Или приехали за живым товаром, или наоборот — привезли на продажу.

— Католики и мусульмане?

— А что здесь такого? Не путай веру с бизнесом.

— Дальше не пойдём? — спросил Никита.

— Нет, — ответил Карим, — сегодня лучше не соваться. Хозяин устроит застолье, а дела отложат на завтра. После завершения сделки будет ещё одно застолье, — вот тогда все расслабятся и можно будет пройти. Сутки потеряем, но это мелочи. По большому счёту, нам крупно повезло, что в селении чужие.

— А почему именно на завтра? — не унимался Нардин-младший. — Может они вчера приехали и гулять будут сегодня?

— Очень сомневаюсь. Будь они здесь несколько дней, их водители помыли машины. Если человек так украшает свой джип, он не стерпит пыли. Испанцы! У них может не быть денег на бензин, но машина будет блестеть как яйца у кота. А эти грязные, как черти. Двери забрызганы свежей глиной. Нет, они приехали недавно.

— Карим, ты прямо Шерлок Холмс, — усмехнулся Поль. — Ладно, парни, хватит болтать, давай устраиваться на отдых. Никита, ты дежуришь первым.

Поль проснулся поздно — около шести часов. Ночью похолодало и он, с удовольствием вдохнул прохладный горный воздух. Заросли кустарника, в котором они укрылись, добавлял в него терпкий дурманящий аромат, похожий на запах можжевельника. Карим, которому досталась «собачья вахта», потёр покрасневшие глаза и кивнул в сторону деревни.

— Я оказался прав, — он посмотрел на Нардина, — это испанцы. Невольников привезли. Пятерых. Четверо мужчин и женщина. Судя по внешности, — из славян. Полчаса назад выводили во двор. Эти свиньи гоняли их как лошадей, по кругу. Один из пленных начал отставать и падать.

— Убили?

— Отвели в сторону и зарезали, как барана.

— Пленные из Демидовских? Интересно, почему они так рано поднялись?

— Они ещё не ложились. Гуляли до рассвета, — хмыкнул Шайя. — Демидовские? Кто знает, может и Демидовские. Про Ай-Ди у них не спрашивали.

— Отец! — подал голос проснувшийся Никита. — Надо что-то…

— Мы здесь по другому делу, — отрезал Поль.

— И ещё, — продолжал Карим, — не больше часа тому назад, пришёл караван. Со стороны перевала. Шесть мулов, два погонщика и пять охранников. Пришли налегке.

— Если караван пустой, — нахмурился Нардин, — то зачем охрана? Чего им бояться, в этих горах?

— Я вроде сказал «налегке», а не «пустыми». Груз есть — несколько кожаных мешков. Небольшие, размером с коробку от армейского пайка, — Карим показал руками габариты и уточнил. — Небольшие, но тяжёлые. Хозяин сам принимал. Бережно, но знаешь… Как то привычно. Будто утреннюю газету.

— Чёрт побери…

— Именно, — усмехнулся алжирец. — Я тоже про него подумал. Полагаю, озвучивать, что находится в мешках, не нужно?

— Неужели мы опоздали? — оскалился Поль.

— Нет, не думаю, — Карим зло прищурился и покачал головой. — У меня к тебе несколько вопросов. Племянничек, смени меня! — он передал Никите бинокль и отодвинулся с лёжки.

— Что за вопросы? — спросил Нардин-старший.

— Слушай, Поль! Помнишь того парня, кости которого мы нашли в саванне? Не из этой ли он компании? Ты тогда предположил, что найдено одно из старых русел. Там вода поблизости есть?

— Вода?

— Давай, вспоминай! Это важно.

— Чтобы её количества хватило для нужд небольшого прииска? — нахмурился Поль. — Ты это хотел спросить?

— Именно так. Не думаю, что они придумали что-то новое.

— Старое русло давно пересохло. Оно больше похоже на остатки крепостного рва. Так, несколько неглубоких оврагов и всё. Некоторые рукава и заметить то трудно. Вода… Есть в одном месте. Маленькое горное озеро.

— Из него вытекает какая-нибудь речка? — не унимался Карим.

— Нет, — покачал головой Поль. — Избыток воды уходит под землю. Там много пещер.

— Вот тебе и ответ на вопрос: «Откуда пришёл караван?» — развёл руками Шайя.

— Логично. И что из этого следует?

— Это далеко отсюда?

— Два дня пути.

— А в километрах? — недоуменно спросил Никита.

— Вот дитя равнины, — усмехнулся Шайя и покачал головой, — в горах, Никита, дороги измеряются не километрами, а часами пути. Слушай, Медведь, — он задумчиво пожевал травинку, — у меня есть идея.

— Как впутаться в очередную авантюру? Послушай… Я всё помню. И понимаю, что ты чувствуешь, вернувшись в эти места, но рабы здесь везде. В каждой деревне. Всех не освободишь. Умерь свои эмоции, — мы не за этим сюда пришли.

— Нет, хотел сказать про другое. У меня есть идея, как пройти селение и дойти до нужной нам точки.

— Я уже знаю, что ты предложишь, — покачал головой Поль. — Идея не новая, но почему бы и нет? Один раз это прекрасно сработало.

 

2

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Территория Ордена по приёму поселенцев

На площадке, перед грузовым терминалом, лежал густой молочный туман. За воротами периметра он расползался клочьями по узким улочкам, и расстилался плотным ковром вырвавшись на бескрайние просторы саванны. Солнце ещё не взошло, но вдоль горизонта уже растекалась широкая предрассветная полоса.

Перед ангарами выстроилась транспортная колонна. Шесть пятитонных грузовиков AM General, и четыре армейских джипа, с эмблемами Ордена на передних дверях. Все машины были выкрашены в однотонный песчаный цвет. На бортах, — трёхзначные номера, грубо намалёванные чёрной краской через трафарет.

Между рычащими машинами, борясь с остатками сна, бродили хмурые водители и вяло переругивались с охранниками. Незнакомый толстяк, одетый в камуфляжную форму, бегал от машины к машине и проверял документы на груз. Двигаясь с грацией беременного бегемота, он натыкался на невыспавшихся людей, извинялся и убегал дальше. Белобрысый парень, с сержантскими нашивками, хрипло ругался, пытаясь разыскать механика. В общем, царила лёгкая неразбериха или, как сказал Карим: «милый сердцу, армейский бардак».

Неподалёку от нас, рядом с головным джипом, стоял начальник конвоя. Высокий, молодой мужчина. Розовощёкий бутуз, с непослушной, похожей на солому, шевелюрой.

— Уоррент офицер Сэм Берджерс, сэр, — парень лихо откозырял.

— Поль Нардин, — представился я и предъявил идентификационную карту. — А это мои напарники Карим Шайя и Эндрю Пратт. Вас, как понимаю, уже предупредили, что мы поедем с вами до Порто-Франко? В кузове найдётся свободное место?

— Конечно, сэр! Нашему капитану звонили из Службы Безопасности, так что не переживайте, доставим без приключений. В кузов? Я бы не советовал. Пыль, сэр! Есть место в моей машине. Присоединяйтесь. Вещей много? Можете забросить их в этот грузовик, чтобы не мешались под ногами. Интендант закончит проверку и отправимся.

— Спасибо, лейтенант.

— Я вижу своего знакомого, — Эндрю кивнул на белобрысого сержанта, — пожалуй, поеду с ними.

— Договорились.

Так мы попали в командирский джип, где и разместились «со всеми мыслимыми удобствами». Правда, чуть позже обнаружились и недостатки. Самым главным из них был начальник конвоя.

Во-первых, — он очень молод.

Сэму недавно исполнилось двадцать два года. Этот, без всякого сомнения, «важный» факт, из его короткой биографии, мы узнали через пять минут после знакомства. Да, я знаю, что молодость, это такой недостаток, который с годами проходит. Поверьте, — не у всех, и не всегда. Как утверждал мой дед: «маленькая собачка — до смерти щенок». Берджерс, — этот розовощёкий увалень, были обречён остаться щенком. Несмотря на внушительные габариты и зычную глотку.

Во-вторых, — он был слишком болтлив.

Начал говорить когда выехали из ворот Базы Ордена и не умолкал ни на минуту. Он умудрялся говорить со своим водителем, переговариваться по рации и рассказывать про свою жизнь. Одновременно. Без пауз.

И в довесок, ко всему вышесказанному, — это его первый конвой…

— Да, сэр, — круглое лицо Сэма просто светилось от самодовольства, — назначение было подписано вчера утром, а через несколько часов, выдали приказ приступить к выполнению этой миссии. Последнее время много грузов и переселецев. Ничего, я думаю, что мы прекрасно справимся, сэр!

— А твои парни, — насторожился я, — они давно работают в сопровождении конвоев?

— Нет, сэр. Мы с моими парнями охраняли базу. Наматывали мили вокруг периметра и глотали красную пыль.

Да, с этим не поспоришь. Пыль здесь, как воздух. Она проникает везде. Саднит в глотке, хрустит на зубах и покрывает людей и машины бархатно-бурым налётом.

Я хмыкнул и посмотрел на Карима. Тот поймал мой взгляд, усмехнулся и пожал плечами. Мол, — а чего ты хочешь, приятель? Радуйся, что везут. Повезло нам, ничего не скажешь!

В Новый мир, Берджерс попал полгода назад. Если не ошибаюсь, — из штата Айдахо. Он что-то рассказывал про Национальную гвардию и 116 кавалерийскую бригаду, где ему довелось служить, но я уже не слушал.

Карим поступил как настоящий ветеран. Ровно одну минуту он внимательно кивал, а потом потерял интерес к этому бестолковому монологу. Что-то невнятно буркнул, пристроил под голову куртку и моментально заснул. Старый вояка.

Через полчаса, когда водители уже подвывали от бесконечных проверок, дали команду к отправке. Карим тихо похрапывал, а я рассматривал пейзажи. Наша машина шла второй, если не считать передового дозора, который пылил далеко впереди. Перед нами ехал джип с пулемётом на крыше. Пулемётчик, вопреки инструкциям и здравому смыслу, уселся на краю люка, придерживаясь руками, чтобы не вылететь на очередном ухабе.

Дорога шла параллельно взморью. Кстати, когда я первый раз увидел карту Нового мира, меня удивил тот факт, что рядом с Базой, нет ни одного морского порта. Выяснилось, что причина проста — мелководье. Слишком много мелей и пологое морское дно.

Иногда мы углублялись в саванну, распугивая местную живность, а иногда ехали совсем близко от берега. Знаете, как это бывает, — поднимаешься на очередной пригорок и тебя, совершенно неожиданно, обдувает свежий морской бриз. Песчаный пляж, на который мерно накатывают морские волны. Романтика, чёрт бы её побрал. И этот курортный вид только усиливал зуд, от проклятой пыли.

Вдоль дороги… Хотя, какая это, к чёрту, дорога? Это «направление», курсом на Порто-Франко. Вместо дорожных указателей, — брошенные, расстрелянные и сожженные машины. За пять лет освоения Нового мира их накопилось достаточно. Видел даже несколько грузовиков, от которых осталась только рама и разбитая кабина. Всё, что можно было снять — снято. Брошенные железные бочки, какие-то ящики, и два-три гурия, сложенных из плоских булыжников.

Где-то на полпути, дорога опять прижалась к берегу. Колонна неторопливо двигалась вдоль нагромождения камней. С левой стороны, — возвышенность покрытая кустарником и какими-то полузасохшими деревьями. А вот ещё два памятника «освоения Нового мира». Прямо по курсу, метрах в ста от нас, — два разбитых пикапа. Старые, уже порядком поржавевшие. Вот мимо них прошёл наш передовой дозор. Прошёл, вышел на хорошую дорогу и прибавил скорость.

— Охранять базу, скажу я вам, — не умолкал Берджерс, — это дерьмовая работка. Когда мне предложили отправиться с конвоем, я ушам своим не поверил! Говорят, что людей катастрофически не хватает. И это здорово! Здесь мне нравится гораздо больше. Я просился на форпост «Последний Привет», к полковнику Бирсфорду, но…

Взрыв!!! Джип, идущий перед нами, просто снесло с дороги!

— Засада!

Пули ударили по водительской двери нашей машины. С тупым, хорошо знакомым звуком, от которого начинаешь скалиться, как кот, которого окружили собаки. Разлетелось осколками боковое стекло. Водитель несколько раз дёрнулся и завалился на Сэма. Что-то брызнуло мне в лицо и я увидел, разбитую голову нашего лейтенанта. Точнее то, что от неё осталось. Вместо затылка зияла дыра, наполненная кровавой кашей.

Машину понесло в сторону. Удар и мы врезаемся в лежащий на обочине валун. Ещё мгновение и я, распахнув дверь, выталкиваю наружу Карима, необъяснимым образом перебросив его через себя.

— Embuscade! — Карим ещё не полностью проснулся и потому орёт на французском.

Да, дьявол нас раздери, засада! Классическая, как по учебникам. Одни называют её «афганской», другие — «гвианской». Дьявол с ней, — как не назови, легче не станет! За нашими спинами, метрах в тридцати, морское побережье. И отходить, при всём желании, некуда!

Надо отдать должное водителям грузовиков — они показали себя настоящими профессионалами. Когда взорвалась первая машина, парни слаженно увеличили скорость и попытались обойти наш джип с правой стороны. Правильное решение, чтобы выйти из простреливаемой зоны. Жаль, но им не повезло — один из грузовиков попал в глубокую, невидимую среди кустарника выбоину и перекрыл проезд. Водитель даже выпрыгнуть из машины не успел — кабину разнесли в клочья, двумя длинными очередями.

Остальным не оставалось другого выхода, как выбираться наружу и занять позицию за прибрежными камнями. Один из них замешкался и его перечеркнула пулемётная строчка. Он споткнулся и тяжело осел на землю. Дьявольщина!

Из всей команды охранников, лишь четверо оказались подготовленными к такой ситуации. Белобрысый сержант, Пратт и два человека из их экипажа. Когда началась перестрелка, они успели загнать джип за прибрежный валун и толково отстреливались, не давая бандитам подойти поближе. Именно они уничтожили одно пулемётное гнездо, правда, потеряв при этом одного человека. Убитый охранник застрял в люке и его тело иногда вздрагивало, когда в него попадала очередная пуля.

— Медведь, перебираемся к камням!

Эндрю, укрывшийся за камнями, жестами показывает, что прикроет наше отступление. Ещё несколько секунд и на дорогу летит дымовая граната. Серый дым перемешивается с чёрным, который наползает со стороны горящего джипа и надёжно закрывает нас от засады.

— Готов? — кричу я и сбрасываю на землю пустой магазин. Перезарядка. — Пошёл!

Шайя резко срывается с места. Только галька хрустнула под подошвами ботинками. Он благополучно добирается до укрытия и валится на землю.

— Пошёл! — парни бьют длинными очередями и я лечу к камням. Ещё мгновения и падаю рядом с Каримом.

За валуном, у разбитой рации, скрючился радист из второго экипажа. Он, не обращает внимание на окружающее, но как заведённый орёт в микрофон.

— Мэйдэй, мэйдэй!

— Она не работает! Воюй, придурок! — Карим, не вставая, пнул горе-вояку в бедро, но тот даже внимания не обратил. Он продолжал кричать, зажимая ухо ладонью.

— Мэйдэй!!!

Стрельба, при огневом контакте, — прекрасное доказательство, чего стоит подготовка солдата. И тактическая, и психологическая. Люди, оказавшись под огнём, ведут себя по разному. Одни, — едва успевают менять магазины. Правда, бьют, мерзавцы эдакие, как правило Богу в окна. Длинными очередями и не целясь. Другие, — делают несколько выстрелов и замолкают. Вжимаются в землю, стоит свистнуть пуле. Трудно представить, что-то более бесполезное, чем необстреленная команда. Нам, в этом отношении повезло. Экипаж сержанта, с которым ехал Эндрю, был обстрелянным. Если не считать радиста, конечно…

— Поль, — Ко мне перебирается Пратт. Он расчехляет свою снайперскую винтовку, — у нас минус один.

— Видел. У нас минус два и минус два у водителей. Из всего конвоя осталось десять человек, не считая передового дозора. Им повезло, что они успели уйти вперёд.

— Если не нарвутся на группу прикрытия, то вернуться. Плохо, что рации разбиты.

Я быстро осматриваюсь. Что-то мне не нравится. Засада какая-то кастрированная.

— Эндрю, — дёргаю его за плечо, — что в грузовиках?

— Оружие, Поль! Оружие и боеприпасы.

Вот тебе и ответ, мистер Нардин. Теперь понятно, почему с нашей стороны обочина не заминирована, и почему бандиты не стреляют по грузовикам. Эти бродяги прекрасно осведомлены, какой везём груз.

 

3

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Ангар Nr. 39, Порто-Франко

Для временной базы, Орден выделил нам складское помещение на окраине портового терминала. Территория большая — эдакий квадрат, сто на сто метров. Посередине — арочный ангар, с распахнутыми настежь воротами. Внутри виднелись два экспедиционных грузовика, джип и поддоны с какими-то ящиками. Рядом, — четыре жилых вагончика. Надо понимать, что жильё для сотрудников. На растянутой верёвке сушится выцветший камуфляж и несколько футболок цвета хаки. Всё это хозяйство огорожено проволочным забором, за которым, метрах в пятидесяти, берег моря. По документам, которые мне показывал Виктор, именно здесь и разместилась пресловутая десятая поисковая партия. Что ещё? Будка для охранников и злой как чёрт, Чамберс, встретивший нас у входа…

— И где вас черти носили? — уперев руки в бока, спросил Джек.

— Можно подумать, что мы были на отдыхе, — пробурчал Карим.

— Вам не кажется, господа, что пора бы и делами заняться? Или вы решили всё свалить на меня и Тернера? Я уже понял, что шляться по бабам вы умеете. Хотелось бы убедиться, в вашей пригодности к настоящей работе.

— Джек, не начинай, — ответил я, опуская на землю рюкзак и сумку с оружием, — и так тошно. Мы прибыли сразу, как только получили твою телеграмму.

— Сразу?! — он даже задохнулся от возмущения. — У нас что, телеграммы идут неделю? Или адресаты ушли в глубокое подполье? Их не нашли в ближайшем борделе и решили подождать, пока они сами объявятся?!

— Я тоже рад тебя видеть, — криво усмехнулся Карим и попытался отряхнуться от пыли. Зря он это сделал — только по одежде размазал.

— А нахрен мне сдались, бездельники, которые отлынивают от работы?

Мне показалось, что ещё немного и Чамберс начнёт рычать. Нет, надо заканчивать эти игры. Хватит перепалок. Их сегодня и так было слишком много.

— Знаешь что, — я спокойно посмотрел на него, — если мистеру Джеку Чамберсу что-то не нравится, он может подать рапорт, с просьбой заменить охранников. И заодно, избавит меня от необходимости выслушивать его бред.

— Что?!

— Ничего. Обратитесь к нашему начальству, сэр! — я взвалил рюкзак на плечо и посмотрел на напарников, стоящих рядом. — Ну и чего ждём, парни?! Medaille militaire на грудь?!

На медали мы, конечно, не рассчитывали. На премии — тоже. В конце-концов, — убивать бандитов, это наша работа. Пусть и не самая приятная, но какая есть. Мы развернулись и неторопясь пошли в сторону порта. Карим, безбожно перевирая мотив, насвистывал какую-то мелодию. Пратт, — курил, щурясь от яркого солнца. Идиллия. Отпускники на воскресной прогулке, чёрт меня побери.

Чамберс? Бьюсь об заклад, что Джек ещё не знает, про нападение на конвой. Ничего, — узнает. Слухи здесь расходятся быстро. С другой стороны, — мыслями, он уже в экспедиции. Ничего не видит, и ничего не знает, из того, что происходит вокруг. У него есть цель, а всё остальное не интересно. Именно поэтому, полезно выбить из него дурь, чтобы вернулся в реальность. Захотел поиграть в большого начальника? Устроить выволочку подчинённым, которые изволили опоздать? Я не против, но мы не подходим для этой цели. Слишком старые, чтобы варить. Пусть ищет себе других мальчиков для битья и развлекается, сколько душе угодно.

— Куда двинем? — поинтересовался Карим.

— Я знаю неплохую гостиницу, — Эндрю остановился и забросил повыше рюкзак, — там уютно и кормят хорошо.

— Ну вы, парни, даёте, — пробурчал Шайя. Судя по всему, ему надоело тащить тяжёлый мешок с трофеями и он хочет от него избавиться.

— Что тебе не нравится, Карим? — спросил я. — Я ведь предупреждал, чтобы не набирал лишнего железа. Теперь кряхтишь и стонешь. Сам виноват.

— Трофеи, это святое! Просто меня убивает полёт вашей фантазии! Наповал! Мягко выспаться и вкусно пожрать… Далеко до этого приюта, для обжор?

— Намёк понял, — усмехнулся Пратт и забрал мешок у алжирца. — Давай помогу.

В Порто-Франко мы прибыли час назад. Живые и здоровые, без единой царапины. Нам просто повезло, что «короткие» конвои должны выходить на связь с Базой каждые полчаса. Когда мы пропустили очередной сеанс, то на базе выругались, помянув матушку покойного Сэма, но понадеялись, что это простая ошибка новичка. (Старушке, можно сказать, ни за что «прилетело»). Когда конвой не вышел в эфир второй раз, — одной руганью не обошлось. Подняли вертолёт и загрузили в него тревожную группу из роты Браво.

Когда пилот вертолёта, высадил солдат, ему приказали возвращаться на Базу. Банда оказалось слишком большая. Около сорока человек, не считая двух групп прикрытия и группы наблюдения. Если бы вертолёт ушёл обратно, то мы бы не выбрались. Технику здесь берегут больше чем людей. Но пилоты, они бывают разные. Наши оказались настоящими мужиками. Экипаж послал начальство в задницу и утюжил банду всем, что было у них на борту. Пока не подбили. Они посадили машину метрах в тридцати от нашей позиции, но из кабины никто не выбрался. В живых остался только бортовой стрелок. Вертолёт сгорел.

Уже после всего, рядом с останками, я нашёл обгоревший шлем, на котором сохранился обрывок фразы: " Wh..e life h.d no value …». А мы с ним встречались, с этим пилотом. Он забрасывал меня и Чамберса, на форпост к полковнику Бирсфорду. Упокой, Господи, его душу.

Браво потеряло троих. Оставшихся, мы просто обязаны поить коньяком. До состояния комы. Как ни крути, но они второй раз вытаскивают наши задницы из дерьмовой ситуации. Как о ней выразился Карим Шайя: «ситуация, несовместимая с жизнью». К концу боя, из конвоя, осталось в живых шесть человек. Джип, на котором ехал передовой дозор, обнаружили впереди, метрах в трёхстах. Машины сопровождения не бронированные и парней просто разнесли в клочья, превратив в мясной фарш. Неприятное зрелище.

Двух, легко-раненых бандитов, всё-же доставили в Порто-Франко. Сомневаюсь, что они расскажут что-нибудь интересное, но таким было пожелание начальства. В плен было захвачено семь бандитов, но тащить всех смысла не было и их… Как бы выразиться помягче… Их просто отпустили. Отвели в сторону и отпустили. Правда перед этим прострелили колени и локти рук. Хищного зверья там хватает, и жить им осталось недолго. Максимум — до заката.

— Поль! — Шайя сидел напротив меня и чистил трофейный пулемёт.

— Что?

— Сидишь уже полчаса, уставившись в одну точку.

— Отдыхаю, — я откинулся в кресле и закурил. — Завтра прибежит Джек, и опять будет орать. Правда, уже по другому поводу.

— Парни, вы нужны мне живыми, чёрт бы вас побрал! — прохрипел Шайя, изображая Чамберса. Я даже усмехнулся, — получилось очень близко к оригиналу.

— Где Пратт?

— Ушёл заказывать ужин и, судя по всему, отправить донесение Виктору. У нас теперь свой, персональный, барабанщик есть.

— Нет, закладывать он не будет.

— Ты так уверен? Почему?

— Извини, но лень объяснять, — отмахнулся я и закрыл глаза. — Подумай, когда закончишь возиться с новой игрушкой. Подумай, поразмышляй. Вдруг тебе понравится?

Трофей, Кариму, достался хороший. Ручной пулемёт MG-3, под патрон 7.62x51. Итальянского производства. И кто только не производил этот пулемёт! Итальянцы, турки, пакистанцы. Даже Иран, если не ошибаюсь, этим грешен. Но машинка очень хорошая. Нам достался вариант с тяжёлым затвором. Темп стрельбы меньше. У погибшего бандита нашёлся запасной ствол и десяток снаряжённых лент.

— Слушай, Поль, — задумчиво произнёс Шайя и замолчал. Он, вообще любит делать длинные, театральные паузы. В мирной обстановке, конечно.

— Что?

— Да так… Ничего. Я про нашу ситуацию. Шутки, как понимаю, закончились. И закончились они тогда, когда мы устроили этот переполох в Виго. Судя по рассказам Эндрю, между бандитами началась настоящая война.

— Этого Виктор и хотел. Разве не так?

— Всё так. Передел сфер влияния и прочее, и прочее, и прочее. А засада, в которую мы вляпались, это ещё один показатель, что и новое начальство не дремлет. Назначить начальником конвоя новичка? Это же надо додуматься!

— Для войны необходимо оружие.

— И этот «кто-то», сидящий наверху, оружие почти доставил. По назначению. Бандитам. Эта засада, — он вытер испачканные маслом руки и выбил сигарету из пачки. Медленно закурил и наконец продолжил. — Она тебе ничего не напоминает?

— А что, должна? Мало их было, на нашем веку?

— Немало, — согласился он. — Но эта, напомнила мне одну старую историю. Времён службы в Гвиане. Пропавший груз кокаина. Помнишь?

— Помню, — поморщился я. — Неприятная история. Странно, что ты её вспомнил. Такие вещи, как правило, стараются забыть.

— Да, — кивнул Шайя. — но не всегда получается. А ты думал, что я, кроме бразильских проституток ничего не запомнил?

— Дьявол с ними, с проститутками. Но я не вижу сходства, между этими историями.

— Подумай сам.

— Не тяни кота за яйца…

— Поразмышляй, — ехидно заметил Карим. — Вдруг понравится?

Гвиана… Видели когда-нибудь, как наступают сумерки, вблизи экватора? Короткий промежуток между светом и тьмой. Их даже сумерками назвать сложно. Несколько минут и наступает темнота. Бархатная тропическая темнота, разбавленная большими и яркими звёздами. И влажная, липкая духота.

В городке Куру, был расположен третий пехотный полк Иностранного Легиона. Южнее, примерно в пяти часах езды, между Куру и Оиапокуе, в посёлке Регина, находилась тренировочная база C.E.F.E, где мы проходили курс «commando». Чуть позже, — гонялись по сельве за наркодельцами и незаконными золотодобытчиками.

И эта история… Чёрт бы её побрал! Карим прав, — много похожего. Даже слишком. Я поднялся и застегнул на поясе ремень с кобурой. Разгрузку одевать лень, — жарко сегодня. Бар рядом, — метров сто, не больше.

— Воздухом подышать?

— Пойду, выпью чашку кофе. Присоединишься?

— Пожалуй, что нет, — Карим любовно полировал какую-то очередную железку, — купи мне пачку сигарет.

— Хорошо, — кивнул я и вышел из номера.

 

4

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Ангар Nr. 39, Порто-Франко

Нет, мы не остались безработными. И проблем с Чамберсом у нас не было. Так, лёгкая перепалка, для разминки. Она закончилась, как и предсказывал Карим, к вечеру. Джек приехал к нам в гостиницу и закатил взбучку, что не рассказали ему про перестрелку. Потом мы немного выпили, поговорили и разошлись только заполночь. На следующее утро переселились на территорию тридцать девятого ангара. Заняли один из пустующих вагончиков и приступили к работе.

Сейчас нас пять человек. Дел — по горло. Постоянно прибывали грузы. Продукты, горючее, снаряжение, научное оборудование. Уже четвёртый день подряд, собираюсь съездить в арсенал, чтобы выбрать оружие и боеприпасы для экспедиции, но не успеваю. Время катастрофически не хватает. Всё необходимо проверить, упаковать и разместить в машинах. В грузовиках обнаружили неполадки и Чамберс, матерясь во всё горло, отправил их обратно в мастерские.

Когда я увидел ящики, сложенные штабелями, в ангаре, то подумал, что вместе с нами идёт небольшой конвой. Машин в десять-двадцать. Всё оказалось проще — после нашего отъезда, в этом ангаре будет готовиться следующая экспедиция. Они направятся к северо-западу от форпоста «Последний привет». Когда Джек узнал про их маршрут, то долго ругался. По его словам, — гиблое место.

Десять дней мы пахали как проклятые. Не спасало даже то, что в сутках тридцать часов. Спали урывками, по три-четыре часа, иногда даже не раздеваясь. Добирались до кроватей и отключались, едва коснувшись подушки.

— Всё! — Чамберс хлопнул ладонью по обеденному столу. — Завтра выходной. Мне совсем не улыбается, если вы загнётесь раньше времени.

Обеденный стол у нас большой. Рассчитанный человек на десять-двенадцать. Его разместили в проходе между двумя жилыми вагончиками и натянули, над ним, тент из парусины. Еду готовит настоящий повар. Неказистый мужчина средних лет. Он недавно прибыл в Новый мир. Кто-то порекомендовал его Джеку и тот, недолго думая, взял его на временную работу.

Да, «Легенда Новых и прочих» прав, — мы все немного устали. Сегодня утром, Билл заснул за рулём и разбил экспедиционный джип. Отделался лёгким испугом и разбитой бровью. Рану зашили, а машину отправили в ремонт.

Сейчас, Тернер сидит напротив меня и тупо смотрит в чашку с кофе. Противное пойло. Слишком часто мы его пьём. Часто и много. Остальные выглядят не лучше. Карим — безостановочно курит. Эндрю, без всякого аппетита, пережевывает поздний ужин. Медленно и неторопливо. Ему плевать и на вкус, и на то, что лежит у него в тарелке. Впрочем, как и всем нам.

— Завтра я уезжаю на Базу, — продолжил Джек. Он говорит короткими, рубленными фразами. Надо понимать, чтобы до нас быстрее дошло.

— Надолго?

— На два-три дня, не больше. Надо закончить бумажные дела, вытрясти ещё немного денег из начальства и решить проблему с сотрудниками. Со мной поедет Тернер. Старшим остаётся Поль. Работать, в моё отсутствие, запрещаю. Отдыхайте. Всем понятно?

— Так точно, сэр! — вяло отвечаем мы и разбредаемся по своим углам.

Спать, спать, спать…

На следующее утро, Джек забрал с собой Билла Тернера и уехал с попутным конвоем на Базу. Мы остались бездельничать и отсыпаться. Только спать не получалось. Уже в семь часов утра, я выполз наружу и устроился за обеденным столом чистить оружие. Ещё через час выползли остальные.

— Дьявол тебя раздери, Медведь, ты храпишь как шлабор на посту. Я заснул только под утро, — заспанный Карим падает на стул и хмуро осматривает окрестности. Не увидев ничего интересного, он вытягивает из пачки сигарету и закуривает.

Шлаборами, у нас в Легионе, называли солдат регулярной французской армии. В своих больших, свисающих на уши беретах, они похожи на вислоухих щенков. Такие же глуповатые и лопоухие.

— Это тебя эхо разбудило, — усмехаюсь в ответ, откладываю в сторону вычищенный автомат и берусь за снайперскую винтовку. — Эхо твоего собственного храпа.

— Быть этого не может, — недовольно бурчит Шайя, — я сплю тихо, как мышь.

Следом за ним, в дверях нашего вагончика появляется помятая физиономия Эндрю. Когда он увидел мою снайперскую винтовку, то сначала только завистливо присвистнул. Потом, между завтраком и перекуром, устроил небольшой устный экзамен, который я с честью провалил. Теперь у него новая идея. Он решил научить меня стрелять. По его выражению: «без дураков».

В полдень мы собрали амуницию и уехали на стрельбище, расположенное в двух километрах, к западу от Порто-Франко. Здесь, в неглубокой, защищенной от ветра ложбине, нашлось прекрасное место. Шириной около ста метров и длиной около километра. Судя по многочисленным гильзам, разбросанным по земле, стрельбище очень популярно среди местного населения. Один из патрульных маршрутов проходит поблизости, что, пусть и немного, но успокаивает.

— Ты слишком торопишься, Поль! — Эндрю отложил в сторону бинокль и повернулся ко мне. — Снайпер, это не просто стрелок. Снайпер, это одновременно и математик, и художник. Разница только в инструментах. Понимаешь?

— Стараюсь…

— Молодец, что стараешься, — похвалил он и сразу разбавил комплимент, — только этого мало. Думать надо, а не патроны переводить. И ещё, пока не забыл. Зачем ты задерживаешь дыхание, набрав полные лёгкие воздуха? Ты что, собираешься нырять? Нет? Тогда выдохни половину. Нельзя стрелять с полной грудью! Нельзя! Запомни это. Прицелиться не успеешь, а перед глазами уже прицел плывёт. И всё потому, что в тебе слишком много воздуха. Ты же, в конце концов, не воздушный шарик.

— Медведь, а ты слышал такое выражение: «Служенье муз не терпит суеты»? — подал голос Шайя. Судя по интонации, он весело скалит зубы. Доносится запах табака. Карим устроился на капоте машины и конечно же пьёт кофе, мерзавец эдакий, разбавляя его сигаретным дымом. Неизменный солдатский завтрак.

Выстрел!

— Нет, не так, — вздохнул мой учитель и покачал головой. — Эх, не задолбить бы… Приучай своё тело к покою. Не к вихлястой расхлябанности, а к твёрдой спокойной силе. Растворись в этом мире. Тебя здесь вообще нет! Есть только винтовка и твои мозги.

— Эндрю, это ты загнул! — опять встрял Карим. — Винтовка у него есть, не спорю, а вот с остальным…

— Всё остальное растворилось во вселенной, — Пратт подавил смех и продолжил. — Тебя нет, запомни. Есть пуля, которая попадёт в цель. В точку, которую ты чувствуешь. Ничего, к концу экспедиции я сделаю из тебя снайпера. Поверь мне на слово, Поль Нардин. Давай, соберись и за дело, — Эндрю взъерошил рыжие волосы, закусил зубами зубочистку и приложился к биноклю. — Огонь по готовности.

Через полчаса мы заканчиваем и собираем вещи. Оружие будет чистить дома, когда вернёмся. Я упаковываю винтовку в чехол и подбираю брошенную на землю разгрузку.

— Ты чего там увидел, Карим? — спрашивает Эндрю.

— Свиньи-падальщики кого-то жрут, — Шайя поднялся на капоте и посмотрел вдаль, приложив ладонь козырьком, — или собираются жрать.

— Совсем обнаглели, — повернулся ко мне Пратт. — Раньше хватало одного выстрела, чтобы эти твари задали дёру. А сейчас, — стреляют под самым носом, а они и рылом не ведут.

— Поехали, посмотрим, — предложил я.

— Вы ещё не настрелялись? — покачал головой Карим. — Ваше счастье, что патроны не за свои деньги покупаете. Давно бы разорились.

Метрах в трёхстах от нас, виднелись несколько валунов, окружённых зарослями колючего кустарника. Среди груды камней, над каким-то куском мяса, дрались три или четыре особи. Кусок был маленький и его, на всех желающих, явно не хватало. Свиньи-падальщики, — могильщики и санитары Нового мира. Для одинокого путника, застигнутого этими тварями врасплох, это безоговорочный смертный приговор. Без вариантов.

Этих созданий здесь много. Они сильны, злобны и очень опасны, когда в стае. Размером с крупного кабана, если не больше. Под серой морщинистой кожей бугрятся крепкие мускулы. Широкая грудная клетка и короткие сильные ноги. Нижняя челюсть немного выступает вперёд, обнажая торчащие из пасти зубы и крючкообразные кабаньи клыки. Если бы не свиное рыло, то эти хари можно сравнить с мордой английского бульдога.

Свиньи на наше приближение не отреагировали. Слишком были заняты. Конечно, кусок окровавленного мяса интереснее, чем грохочущая жестянка. Мы, кстати, на это совсем не обиделись. Даже подарки им приготовили.

Пуля, калибра семь шестьдесят два, вещь хорошая. Проверенная временем и собственным опытом. Как любит повторять Карим: «на опыте и собственной шкуре». Кстати, на его «шкуре», целых четыре отметины от таких. Три получил в Африке, и одну в Гвинее.

— Ну что, постреляем, джентльмены? — Пратт опустил окно и передёрнул затвор.

— Вышли бы вы на улицу, парни, — поморщился наш водитель. — Провоняете всю машину.

— Не бурчи, Карим. Тебе не к лицу. Огонь!

Спустя несколько минут всё было закончено. Правда одной свинье удалось убежать. С отчаянным визгом она ломанулась через кусты, а догонять подранка желания у нас не было. Мы вылезли из машины и осмотрелись. Добили одну свинью. Кусок мяса, над которым они дрались, оказался каким-то зверем. Опознать уже не получится. Даже Эндрю, который видел множество представителей местной фауны и тот недоуменно пожал плечами.

— Парни, вы только посмотрите, — сказал Карим и присвистнул от удивления.

— Чего ты там нашел?

— Не чего, а кого, — наставительно поднял палец Шайя и поморщился. — Парни, какого чёрта вы устроили здесь такую бойню? Здесь же шага не пройдёшь, обязательно вляпаешься в кровь. Вас хлебом не корми, дай по мясу пострелять. Так и стреляли бы по головам. Устроили, понимаешь, кровавый бардак. Снайперы, раздери вас дьявол.

Ногой брезгливо отодвинул в сторону кусок окровавленной требухи и подошёл к груде камней.

— Можно подумать, что мы одни стреляли, — усмехнулся Пратт.

— Я, в отличие от вас, целился. И вообще, — не пристало правоверному мусульманину пачкать свои руки кровью этих нечистых животных.

— Как же… Правоверный… Если память не изменяет, то свинину ешь с удовольствием!

— Что поделать, я никогда не был ярым приверженцем ислама. Меня и дедушка за это очень ругал. Хотя и сам был грешником, каких мало. Упокой Аллах его душу. Между прочим, Медведь, — Карим кряхтя опустился на колени и заглянул в расщелину между валунами, — в Коране не написано, что мусульманин не может съесть кусок хорошей свиной отбивной.

— Ты серьёзно? — удивился Пратт.

— Абсолютно, — ответил пыхтящий у расщелины Карим. — Ибо сказано: «Он запретил вам мертвечину, кровь, мясо свиньи и то, что принесено в жертву не ради Аллаха. Если же кто-либо вынужден съесть запретное, не проявляя ослушания и не преступая пределы необходимого, то нет на нём греха». Ещё один вариант, когда запрет не действует, — продолжил Шайя, — война. Если мусульманин воюет и это необходимо, чтобы сохранить силы для борьбы, — ешь свинину, хоть каждый день. На войне как на войне! Так что не надо меня подлавливать. А чёрт, он ещё и царапается!

 

5

21 год по летоисчислению Нового мира.

Джохар-Юрт

Дом был расположен на самой окраине Джохар-юрта. Двухэтажный, с большой верандой, выходящей во двор. Стены сложены из неотёсанного камня, отчего здание было похоже на средневековую крепость. Высокий глухой забор, крепкие ворота. Всё говорило о достатке хозяина. Достатке и положении в местном обществе. В дальней части двора — гараж. У закрытых ворот стояло два джипа.

Несколько, хорошо вооружённых, человек сидели на корточках рядом с ними. Слышался гортанный говор. Вот, один из них что-то сказал и послышался смех.

В одной из комнат, за массивным круглым столом сидели двое мужчин. Хозяин дома, — молодой мужчина, лет тридцати пяти. Черноволосый, среднего роста и крепкого телосложения. Аккуратно подстриженная борода, густые кустистые брови, под которыми блестели тёмные глаза. На левой щеке — рваный шрам, в виде латинской буквы «V». Одет в серый цифровой камуфляж, который пользовался большой популярностью в этих краях. За ним, на спинке стула, висел тактическая подвесная система.

Второй собеседник, — которого хозяин называл «мистер Смит», был постарше. Лет пятьдесят, не меньше, но в хорошей физической форме. Одет в удобные «тактические» брюки и светло-коричневую куртку из тонкой кожи. Ночи, в этих местах, прохладные. Внешне он был похож на успешного дельца, если бы не глаза. Холодные, будто в жилах не кровь, а жидкий азот. Взгляд человека, который торгует гораздо серьёзными вещами, — жизнями и душами людей. Оптом. Разменивает судьбы на банковские переводы, по курсу, который сам же и устанавливает. Человек, привыкший отдавать приказы и не терпящий возражений.

На столе была разложена карта. Остывали чашки с чаем. Судя по всему, к ним даже не притронулись. Разговор был не из приятных. По-крайней мере, для хозяина дома.

— Квадрат поисков очень большой, — покачал головой чеченец.

— И что?

— Это горы, мистер Смит! Здесь можно спрятаться где угодно.

— Мы платим за результат, а не за твои проблемы с местным ландшафтом.

— Где они высадились? Хотя бы примерно. Это ускорило бы поиски.

— К сожалению, — мужчина недовольно поморщился, — этого узнать не удалось.

— Даже примерно? Я думал, что ваши люди знают всё, — еле заметно усмехнулся хозяин.

— Меня совсем не интересует, что ты думаешь! — мужчина смотрел на своего собеседника холодно, немного прищурившись. Оценивающе, с лёгкой долей презрения.

— Хорошо, мы сделаем всё, что в наших силах…

— Плевать я хотел, на твои старания, Асхад! Твои, и твоих полоумных абреков, — его глаза холодно блеснули, — мне нужен результат!

— Я постараюсь оправдать ваше доверие, но…

— Заткнись и слушай! И никогда меня не перебивай! Так вот, — с нажимом в голосе произнёс мужчина, — если ты провалишь и это задание, то мы найдёт других исполнителей. Более старательных и более умных. Мне объяснить, как это скажется на твоей судьбе или сам догадаешься?

— Не надо объяснять. Я знаю.

— Хорошо, что знаешь. Ничего хорошего для тебя и кучки грязных оборванцев, которых ты называешь воинами. Не хмурь брови, Асхад, не надо! Ты сам себя поставил на край пропасти. Я не говорю, что ты струсил, нет. Надо отдать тебе должное, — ты не трус и никогда им не был. Но храбрость и героизм, — он презрительно поморщился, — хороши тогда, когда за ними стоит трезвый расчёт! А ты умеешь считать только деньги. Твой отец был умнее. Жаль, что он так рано ушёл от нас.

— Не надо трогать память моего отца.

— Я не трогаю. Вспоминаю его как трезвого и умного человека. Смелого и расчётливого. Жаль, но этой черты в тебе не вижу… Увы… Кстати о деньгах — твой последний заказ временно отложен в сторону.

— В чём причина?

— Мы начинаем сомневаться, стоит ли вести дела с тобой и твоими друзьями. То, что ты называешь джихадом, больше похоже на мышиную возню. Результаты слишком ничтожные. Я повторюсь, но тебе не хватает трезвого расчёта.

— Там где начинает расчёт, — нет место храбрости.

— И места для мозгов, как я вижу, тоже нет! Довольно, хватит с меня твоих рассуждений. Задание понятно?

— Вы ещё не сказали самого главного.

— Я оставил это на сладкое. Не всё же тебя ругать, надо и порадовать. Вещи, которые нас интересуют, — бумаги и карты.

— Большое количество?

— Нет. Скорее всего, это будет несколько толстых блокнотов. Они будут написаны вот таким почерком, — мужчина открыл папку и достал несколько листков бумаги. — Вот образец.

— Люди?

— Как только бумаги окажутся в твоих руках — поступай как считаешь нужным.

— Фотографии?

— Конечно, — Смит пренебрежительно бросил на стол пачку фотографий, — думаю, что этого будет достаточно, чтобы не ошибиться в выборе цели.

Асхад взял фотографии и внимательно посмотрел на одну из них. Его глаза удивлённо расширились и лицо словно окаменело. Всего лишь на секунду, не больше, но собеседнику было достаточно, чтобы это заметить.

— Неужели увидел знакомые лица, Асхад? — с удивлением и лёгкой иронией в голосе спросил его собеседник.

— Я думал мне показалось…

— Нет, тебе не показалось. Сколько прошло времени?

— Десять лет, — сухо ответил чеченец.

— Уже десять лет? Как быстро летит время! Ты уже и забыл наверное? А тут такая встреча! — мужчина усмехнулся и продолжил. — Как тесен Новый мир! Какая приятная неожиданность, не правда ли? Мне назвать имена, или напряжёшь свою память? Не надо называть? Вспомнил? Вот и прекрасно! Значит будешь стараться. Не так как в последний раз! — Смит достал из кармана пухлый конверт и положил его на стол. — Это аванс. Жду положительного результата. Сделаешь всё, как надо — вернёмся к разговору про новых людей и товары.

Наконец он поднялся, смахнул с рукава несуществующую пылинку и пошёл к дверям. Уже взялся за ручку, но вдруг остановился.

— Кстати, Асхад…

— Да?

— Ты ничего не слышал, про здешнее золото?

— Золото? Золотыми приисками, в этом мире, владеют Демидовские.

— Да? — удивился Смит. — Как же им повезло, этим русским! И золото, и нефть, и всё под боком! А ходят слухи, что есть и другие.

— Где именно?

— В горах Арч-Корта. Не слышал?

— Нет… Я не слышал о таком. Вы хотите, чтобы я собрал информацию?

— Я? Упаси бог, Асхад! Разве меня должны интересовать твои проблемы? Подумаешь, ещё один горный прииск. Прощай. Не провожай меня, не надо.

Стукнула входная дверь. Через несколько секунд во дворе послышался шум мотора и на дорогу выехала машина.

— Свинья, — скривился Асхад. — Грязная, орденская свинья.

Он взял в руки пачку фотографий. Несколько минут внимательно рассматривал, отобрал несколько из них и положил в нагрудный карман. Конверт с деньгами небрежно бросил в ящик комода и подошёл к окну. Вдали, красным двоеточием, блеснули фары машины Смита. Вот он доехал до поворота и скрылся.

Несколько секунд спустя тихо открылась дверь и в комнату вошёл высокий плотный мужчина. Вошёл и замер у порога. Хозяин некоторое время молча смотрел в окно, потом повернулся и тихо произнёс.

— Умар?

— Да, хозяин.

— Собирай людей. Мы выходим на рассвете.

 

6

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Окрестности Порто-Франко

Спустя несколько секунд, наш «правоверный мусульманин» вытащил из расщелины небольшого, упирающегося всеми четырьмя лапами, зверька. Бежевого цвета, с маленькими тёмными пятнами. На куске мяса, который трепали свиньи-падальщики, Эндрю обнаружил кусок шкуры, с остатками бежевых волос. Судя по всему, — его погибшая мать.

Котёнок, а точнее — рысёнок, был ещё совсем маленький. Я слабо разбираюсь в кошачьем племени, чтобы точно определить возраст «найдёныша». Так, или иначе, но слепым он не был. Смотрел на мир широко открытыми глазами голубого цвета и пытался рычать. Карим сказал, что около месяца.

— Падальщики взяли рысь? — недоверчиво покрутил головой я. — В Старом мире, с ней даже волки предпочитают не связываться. И вообще, — откуда здесь она?

— Если она была раненой, то почему бы и нет? — ответил Пратт. — Напали у самой норы и всё. Скорее всего, она даже убежать не пыталась, а защищала детёныша. Откуда? Поль, это Новый мир! Здесь столько неизученного и неизвестного зверья, что открытия можно делать каждый день.

— Надо его с собой взять, — сделал вывод Карим. Он взял малыша за шкирку и повертел перед собой. — Жалко малого.

— И чем ты его кормить собрался? Ему же молоко надо. Сдохнет он у тебя.

— Поверь, здесь он сдохнет ещё быстрее.

— Смотри сам, — пожал плечами я. — Но если он начнёт гадить в вагончике — выброшу его за борт.

— Так я тебе и поверил, — хмыкнул Шайя и бережно упрятал свою находку за пазуху.

Вместо двух дней, Чамберс с Тернером пропали на две недели. Правда, прислали радиограмму, чтобы мы не нервничали и не рванули на поиски. Времена, сейчас тёмные… Фраза, оговоренная на этот случай, в тексте присутствовала и мы не стали искать неприятностей на свои задницы. Копались в экспедиционном снаряжении и обкатывали вернувшиеся из ремонта грузовики. В город выбирались редко. Максимум, — до ближайшего магазинчика, чтобы купить сигарет.

Надо заметить, что Карим хорошо разбирается в машинах. Его отец, когда вышел в отставку, открыл автомобильную мастерскую. До поступления в Иностранный Легион, Шайя успел там поработать, и до сих пор, с большим удовольствием, возится с техникой.

Первым, из мастерских, нам вернули грузовик с жилым фургоном. Как я уже рассказывал, это пятитонный M923, фирмы AM General. Усиленная подвеска, дизельный движок и встроенная система подкачки шин. Два дополнительных топливных бака, лебёдка и грузовая платформа, установленная на крыше. Раму фургона сварили из стальных труб и обшили дюралевыми листами. Дополнительно, с внутренней стороны, — титаном. Эдакий броневой пояс, высотой в один метр от пола. В бортах — четыре узких окна, которые можно использовать как бойницы. Ставни закрываются изнутри. Входная дверь — в задней стенке. По левую сторону от неё — запасное колесо. Лобовое и дверные стёкла, защищены решётками.

Обшивка салона сделана из сантиметровых пробковых панелей. Говорят, что их специально заказывали в Старом свете, для оформления яхты, принадлежащей мелкому начальнику из службы миграции. Хозяин не дождался новой каюты и утонул, вместе со своей лоханкой. Плиты тихо пылились на складе Ордена, пока их не заметил Чамберс.

На крыше — люк, похожий на корабельный иллюминатор. Толстое, прозрачное стекло, оправленое в крепкую латунную раму. Внутри стало гораздо светлее, чем до этого. Шесть откидных коек в два ряда, по три друг над другом. Среднюю полку можно опустить вниз, превратив её в мягкую спинку для сидящих на нижнем ярусе. Под нижними лавками — продолговатые ящики (по три отсека в каждом) для личных вещей. В левом углу (от входной двери) фургона — бак с питьевой водой. Рядом с ним, — холодильник и оружейная пирамида. Радиостанцию перенесли в водительскую кабину, куда можно пройти не выходя из фургона — перегородка между ними частично убрана.

Второй грузовик менее интересен. Обычная рабочая лошадка. В фургоне, изготовленным таким же образом, разместился небольшой кубрик, рассчитанный на трёх человек. Он отделён от грузового отсека перегородкой и войти в него можно только через водительскую кабину. Всё остальное пространство предназначалось для груза и мелких ремонтных работ. Для этих целей, внутри фургона, установили небольшой верстак и ящик для инструментов.

Пока обкатывали этот транспорт, починили разбитый Тернером джип. Здесь ничего особенного не было. Стандартный Лэндровер, 1987 года выпуска. Дизельный движок, объёмом два с половиной литра, к которому приложили руки парни из портовых мастерских. На крыше сделан люк, над которым смонтировали пулемётную турель. Самого пулемёта ещё нет, — я так и не выбрал время, чтобы съездить в портовый арсенал Ордена.

Все машины были радиофицированны. На «пассажирском» грузовике установлена двухдиапазонная радиостанция Harris AN/PRC-70. На второй грузовик и джип поставили голландские VRC-4622. Их радиуса действия (около семидесяти километров) вполне хватит, для связи между машинами.

Через пятнадцать дней вернулся Джек Чамберс. Один, без Тернера. Билл остался на Базе, чтобы решить проблему с персоналом. Как я понял, — специалистов, которых шеф хочет заполучить в нашу команду, ему не дают, а другие претенденты его не устраивают.

Первым, кто попался Джеку на глаза, был наш новый питомец. Он, кстати, за две недели прекрасно освоился на территории. Спал у нас в вагончике, жрал что дадут и даже пытался охотится. За последние семь дней, список его охотничьих побед пополнился такими бесценными трофеями, как: три мыши, перчатки Карима, моя пластиковая фляга и панама принадлежащая Эндрю. Мы с Праттом высказали наставнику рысёнка свои претензии и Шайя обещал заняться воспитанием.

— Это кто ещё такой? — вытаращился Джек.

— Понятия не имею, — ответил я. — Имя ещё не утвердили. Я хотел окрестить Дизелем, а Карим предложил — Ушастым. Есть ещё несколько вариантов: Усатая морда, Обжора и Рино.

— А почему именно Рино? — захлопал глазами «Легенда».

— Эндрю Пратт родом из Невады. Он и предложил. А тебе как больше нравится?

— Вы тут что, с ума посходили, за две недели? Что это за зоопарк, чёрт побери?

— Маловат он для зоопарка, — я взял рысёнка, положил на колени и погладил между ушей. Ну да, погладишь его! Он обнял лапами мою руку и попытался укусить. Вот чертёнок — одни игры на уме! Секунду спустя, Рино передумал кусаться, извернулся и подставил своё пузо. Чеши, мол, давай.

Чамберс запыхтел как паровоз и приказал найти другое пристанище, для этого «хищника». Аргумент, что в Порто-Франко нет подходящего зверинца, на него не подействовал. Он дал на выполнение этого задания два дня. Мы с парнями пообещали подумать и через неделю ответить. Джек не обратил внимания на это небольшое расхождение во времени и ещё долго бурчал, про «придурошных армейских, устроивших себе развлечение, вместо того, чтобы работать».

Сначала все думали, что Чамберс настоит на своём решении и Рино придётся оставить в Порто-Франко. Карим ходил хмурый, рычал не хуже своего питомца и огрызался на любую реплику начальства. Выбитый зуб водителя, который неосторожно припарковался в опасной близости от рысёнка, в расчёт не берём. Это так, — издержки воспитательного процесса. Зачатки правил уличного движения в Новом мире.

Так продолжалось до тех пор, пока одним утром, Джек не выполз из своей берлоги и уселся завтракать. Получил утреннюю чашку кофе и сэндвич с толстым куском ветчины. Он набил утреннюю трубку, неторопясь выкурил и протянул руку за бутербродом. Как бы не так… Конечно, завтрака на его тарелке уже не было. Его доедал Рино. Улучшил момент, когда Чамберс отвернулся и стащил прямо с тарелки. Джек, убитый такой наглостью, даже в чашку заглянул. Наверное, чтобы удостовериться, что кофе не украли.

— Вот сука, — коротко обозначил Чамберс и мягко добавил, — пришибу заразу!

Рино не стал вдаваться в подробности о своей половой принадлежности. Он устроился в тени навеса, запустил когти поглубже в мясо и заурчал. Надо понимать, — решил не сдаваться без боя. По крайней мере, — до последнего куска ветчины.

Джек ругался минуты три. Рино съел мясо за две с половиной. Выиграв у начальника тридцать секунд, рысёнок не стал искушать судьбу и рванул в сторону нашего вагончика. Забрался внутрь и пропал. Через несколько минут он уже осторожно выглядывал наружу. Жутко любопытный шельмец. Хороший аппетит и ни грамма совести. На ругань Чамберса, из ангара вышел перемазанный Карим.

— Что за шум? Убили кого-нибудь?

— Рино, мерзавец эдакий, спёр завтрак у начальства, — выдавил я.

— И правильно сделал, — пожал плечами Шайя и вытер руки какой-то ветошью. Потом окинул серьёзным взглядом фигуру нашего шефа и добавил. — Джек, я давно заметил, что ты слишком много кушаешь. Тебе, чёрт побери, не хватает моциона. Надо больше двигаться, старина! Может начнёшь бегать по утрам? Медведь уже неделю бегает и, как видишь, прекрасно себя чувствует. Или ты жирок набираешь перед экспедицией? Зря, очень зря.

— Ну вас к чёрту, парни! — плюнул Чамберс и начал делать себе новый сэндвич, косясь в сторону нашего дома. — Ворюга…

В общем, — посмеялись и разошлись. Карим бурчал себе под нос, что-то невнятное. Единственное, что удалось разобрать, так это: «жрать надо меньше». Ставлю пятьдесят экю, что фраза была адресована не Рино.

К вечеру, когда наплыв транспорта немного уменьшился, я вылез из ангара и присел покурить. На столе дымилась чашка зелёного чая; повар, насвистывая какую-то мелодию, готовил ужин. Судя по ароматным запахам, доносящимся из кухни, — сейкельский гуляш.

Вдруг, со стороны вагончика Чамберса, послышался мат и мимо меня пронёсся рысёнок. На повороте он запутался в своих ногах и покатился кубарем. Поднялся, спрятался под мой стул и затих.

Через несколько секунд, следом за ним, появился Чамберс. В одной руке, он держал свою неизменную шляпу, а в другой — дохлую мышь.

— Это что такое?! — спросил у меня Джек и показал труп, которую он держал за хвост.

— Местная разновидность грызунов, — пояснил я. — Как видишь, они здесь крупнее, чем в Старом свете. Крупнее и немного отличаются окрасом…

— Вижу, что крупнее! — прорычал Чамберс.

— Тогда, что в ней не так? Мышь, как мышь. Только дохлая. За что ты её так? Украла твой ужин?

— Мне её Рино принёс, — объяснил Чамберс. — В вагончик. Пришёл, положил на пол и смылся.

— Надо понимать, что он, таким образом, извинился за украденный завтрак, — пожал плечами я. — Ты ему ветчину, а он тебе мышь. На мой взгляд, вполне равноценный обмен. По весу.

Чамберс немного помолчал, потом отправил трофей в мусорный бак. В этот момент, в ворота въехал грузовик и я пошёл принимать груз. Через пять минут опять раздался голос Джека. Судя по доносившимся обрывкам фраз, он закатил взбучку нашему повару, а тот, вяло отбивался.

— Что за гребанные дела, парень?!.. Кота, твою мать… Не покормил? Нахрена… этот ушастый коврик… с кисточками… тащит в дом всякую дрянь… Ещё… заразы не хватало… Что я говорил?… Ах, это я говорил?!.. Посрать сам ходишь или… приказа ждешь?… Приучили… извольте ухаживать… мать вашу так…

С этого дня, Рино стал официальным участником экспедиции.

 

7

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Порто-Франко

Пуля расщепила доску над головой, разбила бутылку дрянного виски и ушла в стенку. Осколки зелёного стекла разлетелись по сторонам, запахло дешёвым пойлом. Чёрт бы побрал, этих придурков!

— Я убью их!!! — послышался хриплый голос. — Вы слышите, твари? Убью, этих сукиных детей! Всех!

Ну вот, — опять начали стрелять. У них что, арсенал под боком? Стреляют уже полчаса и останавливаться, судя по всему, не собираются. Тот случай, когда патронов больше чем мозгов.

— Вот бродяги, — Карим брезгливо стряхнул осколок бутылочного стекла, попавший ему на рукав, — никак не успокоятся!

Он сидел рядом, укрывшись за стойкой бара. Спокойно курил, аккуратно стряхивая пепел в пустой пивной бокал, подобранный на полу. Курил и зло морщился, когда раздавались очередные выстрелы.

— Поздно успокаиваться. У них теперь одна дорога — на тот свет.

— Меня это не беспокоит. Главное, чтобы они попутчиков с собой не прихватили. Только провожающие, что-то не торопятся, — заметил Шайя и кивнул в сторону патрульных, которые заняли позицию у окна.

— Они правы, — хмыкнул я и осторожно выглянул из-за укрытия. — Кому охота подставлять свою голову под чужие пули? Тем более, что их приятелей, приехавших на подмогу, расстреляли прямо в машине. Парни даже выстрелить не успели.

На улице, метрах в десяти от нашего укрытия, лежал убитый охранник. Его срезали, когда он выскочил из патрульного джипа. Ещё двое остались сидеть в кабине. Один из них привалился к дверной стойке и со стороны можно было подумать, что парень заснул. Если не обращать внимания на пулевые пробоины и разбитые стёкла. Под капотом, исходит паром пробитый радиатор. Рация, как это ни удивительно, уцелела. Слышно, как она потрескивает, швыряя ошметья эфира, в густой как патока, воздух.

— Медведь, тебе не надоело здесь сидеть?

— Я всё ждал, когда ты это спросишь. Есть одна сложность — там заложники.

Ситуация была хреновой. Если не сказать более грубо.

Утром, когда Чамберс уехал в порт, мы с Каримом и нашим поваром поехали в магазин. Эндрю Пратт, узнав про цель поездки, только поморщился и остался на базе. Отсыпаться и караулить Рино. Чтобы он опять что-нибудь не спёр.

Пока «главный по кастрюлям» ходил за продуктами, мы зашли в бар, расположенный напротив продуктовой лавки. Приличное на вид заведение, оформленное в модном стиле «Дикий Запад». Даже коновязь, у входа не забыли. Лошадей, в Новом мире, видеть не доводилось, но как вариант декораций выглядит неплохо. По стенам развешаны охотничьи трофеи и старосветские плакаты «Pin Up». Над стойкой бара, (сделанной в нарочито грубом стиле), висит несколько винчестеров. Что-то мне подсказывает, что это не современные реплики, а старинные, произведённые компанией «New Haven Arms Company».

Не успели заказать по кружке пива, как в лавке раздались выстрелы. Как выяснилось позднее — пять придурков схлестнулись с патрульным, сделавшим им какое-то замечание. Слово за слово и началась перестрелка. Парень из охраны получил две пули в грудь, но перед этим успел завалить одного из бандитов. Вот он, — лежит на пороге магазина. Пачкает веранду кровью и разбросанными по земле мозгами. Хотя, откуда у него мозги? Так, — одно название.

Дальше — больше. Началась суматоха. Несколько человек успели выскочить на улицу. Оставшихся, бандиты взяли в заложники и забаррикадировались. Самое плохое, что среди захваченных не оказалось ни одного старожила. Все семь человек были из новых переселенцев. У них ещё не выработалась привычка носить с собой оружие и оно, как правило, лежало в машинах.

На ступеньках, перед дверьми магазина лежали несколько убитые. Женщина с ребёнком. Когда началась стрельба, они подходили к дверям, и сразу попали под выстрелы. Судя по отметинам на трупах, им досталось несколько зарядов картечи. Почти в упор. Даже понять ничего не успели. Женщина упала навзничь, прижимая к себе сына-подростка. Её муж лежал неподалёку, — задержался у автомобиля. Семья. Кто-то, убегая из магазина, наступил в кровь и разнёс её, пятнами следов, по галерее. Словно по телам прошёлся.

— Что это они успокоились? Неужели патроны закончились?

— Узнали, что ты здесь, — оскалился я. — Решили сдаться без боя.

— Мистер Нардин? — к нам подобрался командир патруля. Молодой парень, с нашивками капрала на рукаве.

— Что случилось?

— Я вызвал подмогу, но боюсь, что у нас будут проблемы.

— Выражайтесь точнее, капрал! — в голосе Шайя блеснул металл.

— Да, сэр! Штурмовая группа, подготовлена к такого рода операциям, находится на Базе Ордена. Чтобы прибыть на место, им потребуется время. Бандиты ждать не будут.

— Их требования известны?

— Да, — капрал немного замялся, — но это невозможно.

Когда он рассказал, — у нас отвисли челюсти. Самым натуральным образом.

— Они, что сдурели?!

— Я пытался с ними поговорить. Безрезультатно. Они дали на размышления один час, а потом начнут убивать заложников.

— Это плохие новости.

— Да, сэр, — парень выглядел виноватым. — Очень.

— Медведь, у меня ещё одна новость. Она тоже из разряда «плохих», — подал голос Карим. — Как понимаю, среди захваченных людей есть и наш повар. Если его убьют, то мы останемся без обеда. Говорю сразу, что я готовить не умею.

Капрал ошалело посмотрел на Карима, потом перевёл взгляд на меня. Непонимающе похлопал глазами и опять уставился на моего друга. Наверное старается понять, — серьёзно тот говорит, или это шутки такие. Дурацкие.

— Хреновая новость, — я отбросил окурок. — Надо вытаскивать повара. Ладно, в конце концов, — магазин, это не отель Импала. Карим, бери машину и молнией к нам в ангар. Буди Эндрю и собирай вещи. У тебя есть двадцать минут, не больше.

— Понял.

— Капрал, машину с водителем, для моего напарника. Быстро! И план помещения.

— Помещения?

— Магазина, дьявол меня раздери! Что, никто из соседей никогда там не был? Найди, допроси, пусть нарисуют.

— Да, сэр!

Так, что мы имеем? Улица, как улица. Ничего особенного. Обычный торговая улица, с десятком магазинчиков, несколькими барами и двумя гостиницами. По правую сторону, метрах в семистах от нас, — порт. Улица расположена параллельно береговой линии и граничит с окраиной Порто-Франко. Местоположение очень удачное для торговли — в этом районе всегда много новых переселенцев. Дома, как правило, двухэтажные, построенные в стиле: «быстро и недорого». Слабые стены, хлипкие перегородки. Не самый плохой вариант, для здешнего климата.

Делать нечего, придётся лезть внутрь. В этом нет никакой бравады или бессмысленного риска. Желания покуражиться и «пострелять по мясу» — тоже нет. То, что мы собираемся предпринять, записано чёрным по белому, в наших договорах. Обозначено как: «охранять и защищать». Там же написаны и наши полномочия. В таких случаях, мы имеем право приказывать патрульным службам. Не будь там заложников, я бы отдал приказ расстрелять здание из пулемётов и дело с концом. Сейчас этот номер не пройдёт и придётся штурмовать. Патруль, который выполняет наши приказания, не имеет должной подготовки и отправить их внутрь, это значит положить всех, — и солдат, и заложников…

— Ты где их взял?! — спросил я и подбросил гранату на ладони. — В арсенале Ордена таких точно нет.

Приехали они быстро, даже двадцати минут не прошло. Гранаты, которые привёз Пратт, в нашей ситуации, сущая находка. Подарок судьбы, чёрт меня побери. В местных оружейных магазинчиках их нет, и, скорее всего никогда не будет. Английская свето-шумовая граната G-60. Хорошая вещь. Правда, есть и небольшой недостаток — пожароопасная. Была создана по заказу британского SAS, когда проблема «террорист-заложник» перестала быть чем-то особенным.

— Места надо знать, — ухмыльнулся Эндрю и бросил взгляд на магазин. Несколько минут он внимательно рассматривал фасад и прилегающие к нему дома. — Дерьмовое местечко. План помещения есть?

— Есть, — я раскладываю на полу небольшой лист бумаги, — бармен нарисовал. Сравнил с показаниями соседа. Вроде ничего не забыли.

— Дали час на раздумья? — Эндрю задумчиво потёр подбородок.

— Осталось полчаса.

— Авантюра, чёрт побери, — подал голос Шайя. — Чистой воды авантюра.

— Часа вполне хватает, чтобы связаться с Базой, — продолжил Пратт, — и получить ответ на свои безумные требования. Или…

— Или дать знак, кому-то на Базе, что ребята вляпались в неприятную историю, — Карим зло оскалился. — Ты это хочешь сказать, Эндрю? И эта банда в прямом подчинении Ордена?

— Примерно так. Значит, что одного из них надо брать живьём. Знать бы кого…

— Если верить одному из свидетелей, троим из нападавших лет по двадцать, не больше.

— Их же четверо?

— Именно. Четвёртому — около сорока. И ещё, — я сделал небольшую паузу, — в магазин можно зайти незамеченными.

— Как? — хором спросили напарники.

— На заднем дворе есть люк. Вход в винный погреб. Как выяснилось, хозяин этой лавки мой соотечественник. Мало того, что француз, — он ещё и бывший винодел. Прибыл в Новый мир с сорока ящиками вина. Согласитесь, парни, будет жалко, если бандиты их разобьют…

В этот момент, в комнату вошёл капрал и я замолчал.

— Ладно, о вине поговорим потом, — кивает Пратт и ставит на стол баул, — а сейчас давай вооружаться.

— Ну и чего к полу примёрз? Кого-то ждём? — Карим смотрит на стоящего рядом с нами капрала. — Раздевайся давай! И двух своих парней раздень.

— Сэр?!!

— Бронежилеты нужны! Поторапливайся, сынок! — поморщился Шайя.

— Конечно, сэр!

— Знаете, парни, — он провожает взглядом убежавшего военного, — может эти ребята и хорошие солдаты, но какие-то они… домашние.

Я беру трофейный MP-5. Карим, что-то весело насвистывая, набивает патронами магазин, и пристёгивает к АПС"у бакелитовую кобуру-приклад. Эндрю не оригинален — у него такой же пистолет-пулемёт, как и у меня.

 

8

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Порто-Франко

В погреб удалось проникнуть без шума и лишних проблем. Люк, через который мы пробрались в подсобку, был в глубине комнаты и никто из бандитов его просто не заметил. Между нами и торговым залом — хлипкая дверь, у которой сейчас застыл Эндрю. Он несколькими жестами обозначил положение целей в помещении. Стоявший рядом Карим повёл плечами и поморщился. Не любит он бронежилеты, но что делать? Броню мы «одолжили» у патрульных. Не хочется лезть голой грудью под пули. Не тот случай… Броня, конечно не панацея, но, как говорил один сослуживец: «разница пусть и небольшая, но приятная». В лучшем случае, — отделаешься большим синяком. В худшем, — сломанными рёбрами. Бронежилеты у парней хорошие. Класс защиты (по американским стандартам) — III-A. Магнум сорок четвёртого калибра выдерживают.

Сейчас Пратт наши глаза и уши. Он предостерегающе поднимает руку. Внутри небольшие изменения. Эндрю показывает мне два пальца и вектора атаки. Я иду первым. Киваю в ответ. Взгляд на Карима. Ещё две цели… Пратт входит последним. Будет прикрывать наши спины и «мишени» будет выбирать по обстановке. Если они останутся, конечно.

Между лопаток, пробегает холодная капля пота. Внутри какой-то шум. Слабая здесь звукоизоляция. Один из бандитов произносит короткую фразу на арабском. Говорит быстро и мне, с моим знанием языка, его не понять. Перевожу взгляд на Карима — он пренебрежительно щурится и качает головой. Ясно, ничего особенного.

Пора…

Пратт показывает кулак, с зажатой в нём светошумовой гранатой и медленно вытаскивает чеку…

Один… Два… Три… Пошли!!!

Грохот от взрыва, ослепительная вспышка и мы врываемся в помещение! Выстрел, выстрел, выстрел!!! «Вышибаем по дистанции» двоих, стоящих неподалёку от двери. Один из них получил короткую очередь в грудь. Он падает навзничь, заваливаясь на лежавшего на полу заложника.

Второй, после взрыва гранаты, выронил оружие и прижимает ладони к ушам. Слепой, глухой и… мёртвый! Карим всаживает ему две пули в грудь и ещё одну, для гарантии, в голову.

Третьего не ослепило до конца и он успевает выстрелить. Не глядя. Лежащий неподалёку заложник нехорошо дернулся. На его, разорванной картечью рубашке расплывается бурое пятно. Дробовик, словно в замедленном кино, поворачивается в мою сторону. Почти в упор… Выстрел! Два выстрела сливаются в один. Моя пуля попадает бандиту в левое плечо и сбивает прицел. Заряд картечи уходит в потолок, осыпая нас белой пылью штукатурки. Выбиваю из его рук ружьё и сразу ухожу вперёд — за мной идёт Пратт, он прикроет.

— Держать!

— Принял! — за моей спиной Эндрю. Слышу звук удара, кто-то с тяжёлым стоном валится на пол. — Есть!

Четвертый, — плотный мужчина лет сорока пяти, тянет руку за пистолетом, висящим на поясе.

— Живым!

А куда ты от меня денешься, падаль?! Прыгаю в его сторону, удар, ещё удар. Что-то противно хрустнуло. Глухой стук упавшего на пол пистолета. Удар в пах и ещё один — локтём в затылок. Отдыхай!

— Карим!

— Чисто! — Шайя быстро передвигается по магазину, проверяя маленькое помещение, но стрелять уже не придётся. Целей не осталось. — Чисто! Чисто! Чисто!

— Эндрю?!

— О"кей! Царапнуло немного, — он размазывает кровь по скуле и кивает на лежащего у моих ног бандита. — Он там как, живой?

— Живой, но временно без сознания.

— Мистер, — один из заложников, лежащий на полу у окна, поднимает голову.

— Лежать!!! — оборачиваюсь к нему. — Поднимешь задницу когда я скажу!

— Надо выводить людей, — подал голос Карим, — чтобы не путались под ногами.

— И осмотреть помещение, — мы переглянулись, — оно может быть заминировано.

Эндрю кивнул и потянулся к рации.

— Захват завершён. Roger!

Дальше всё, как обычно. Карим держал под контролем помещение и людей. Эндрю и я брали по одному заложнику, обыскивали и выводили из дома. Дальше ими занимались медики и патрульные. Зачем обыскивали? Случаи разные бывают. Однажды, в Гвиане, при освобождении заложников, погибли два парня из моей группы. Среди заложников укрылись три наркоторговца. Начали их выводить, а они на улице перестрелку устроили.

Сначала, захваченный бандит рассказывал неохотно. Вообще, я подумал, что слишком сильно приложил его по голове и у него ум за разум зашёл. Почему? Он пытался нас запугивать. Грозился своими связями и покровителями — в общем, вёл себя как последний болван. Время, отведённое для «разминирования» заканчивалось и пришлось форсировать события. В конце концов, Гаагская конвенция на Новый мир не распространяется. Через пять минут, мужик с радостью делился информацией, а в промежутках между вопросами, пачкал стены кровью.

Через час, передав пленных капралу, мы вышли за оцепление. Людей собралось много. Перестрелки в Порто-Франко не новость, но захват заложников это редкость. Патрульным экипажам, пришлось здорово потрудиться, чтобы самые любопытные из них не лезли под пули. Человеческая глупость неистребима. Казалось бы, реалии этого мира должны были научить людей осторожности. Увы, — всегда найдётся парочка придурков, которые думают, что круче них только яйца, и вообще, — они самые быстрые и пуленепробиваемые.

Настроение, что и говорить, было паршивым. Хотелось выпить что-нибудь крепкого, но возвращаться в бар было лень. Там сейчас развернулись медики, — штопают раненых. Кстати, наш повар уцелел. Когда началась заварушка, он забился в самый дальний угол магазина. Потом, получил несколько раз по зубам от бандитов и тихо лежал на полу, закрыв голову руками. Ладно, — выжил, и слава богу.

Мы вернули капралу бронежилеты, упаковали вещи и пошли к нашей машине.

— Нардин!!!

Вот дьявол… Я остановился и медленно повернулся к говорившему. Метрах в десяти от нас, стоял Джек Чамберс. Он то здесь откуда? Видно задницей чувствует, когда его подопечные ввязываются в очередную заварушку!

— Привет Легенда. Ты вроде в порт уехал?

— Я с вами не то, что в порт, на кладбище раньше времени уеду! Вперёд ногами! Что там было? — спросил Джек и кивнул на суетившихся военных.

— Несколько обкуренных в хлам бандитов. Взяли заложников и требовали открыть Шлюз в обратную сторону.

— Что?!!!

— Мальчики захотели обратно, — пояснил я. — В Старый свет.

— Зачем? — тупо спросил Чамберс.

— Откуда мне знать? Наверное, ностальгия замучила. Или местная экзотика надоела.

— Жертв много?

— Пять гражданских и четверо патрульных.

— При штурме?

— Нет. При захвате погиб всего один гражданский. Жаль, но ничего не поделаешь, Легенда, такое случается. Три человека ранено.

— Где Эндрю?

— Общается с медиками. Его немного зацепило. Не переживай — ничего серьёзного.

— Чёрт бы вас побрал… Это кто? Один из бандитов? — спросил Джек и кивнул в сторону патрульных, которые тащили мимо нас пленного. Сломанные руки безвольно свисали по бокам, он подволакивал ноги и пытался стонать. Судя по плохой координации, у него ещё и сотрясение мозга.

Один из военных видимо узнал Чамберса и остановился.

— Добрый день, сэр! Этот мужчина, он…

— Эта свинья выжила по ошибке, — перебил его Карим, поймав вопросительный взгляд Джека.

— Кто его так разукрасил?

— Поль. Хотел взять бандита целым, но потом немного перестарался. Мсье Нардин не любит, когда не отвечают на заданные вопросы.

— Он жить будет?

— Конечно будет, — уверенно кивнул я. — Только разговаривать начнёт не скоро. Эндрю свяжется с Базой и за ним приедут парни Виктора.

— Виктора?! Это ещё зачем?

— Потом расскажу.

— Остальные?

— Ещё одного взял Пратт. Двое остались внутри. Их сейчас пакуют в мешки. Брать их живьём не было смысла.

— Почему сами полезли?

— Так больше то некому! — развёл руками Шайя.

— А вы и обрадовались, чёрт бы вас побрал.

— Среди заложников оказался наш повар, — пояснил я. — Карим подумал и решил, что готовить на всю компанию не будет. Утверждает, что это непосильная задача, особенно, если учитывать твой аппетит.

— Что?!

— Увы, — Шайя подошёл к Джеку, положил руку на плечо и проникновенно посмотрел в глаза. — Ты слишком много кушаешь, старина. Будем смотреть правде в глаза — без повара нам было не справиться.

— Повара?!

— Да. Без повара никак. И ещё, — он обещал плов на ужин.

— Ужин! Да… Ну знаете… Я… Ей богу…

— Да, сэр!

Когда Чамберс начинает говорить короткими фразами, то это означает одно — он взбешен до предела. Вот и сейчас еле сдерживается. Ещё немного и лопнет от негодования, как воздушный шарик.

— Успокойся, Легенда, — отмахнулся я. — Все живы, а повар цел. Кстати, ты любишь плов?

Зря я про плов вспомнил. Это было последней каплей, переполнившей нашего шефа. Сначала он покраснел, как вареный рак, а потом начал ругаться. Орал, как корабельная сирена, минут пять, не меньше. Досталось и мне, и Кариму, и отсутствующему здесь Эндрю и даже малышу Рино прилетело.

Любит он покричать.

 

9

21 год по летоисчислению Нового мира.

Перевал Арч-Корт

— Грязная! — удар. — Паршивая! — удар. — Свинья! — каждое слово чередовалось с сочными звуками ударов. Будто молотком по отбивной. — Я тебе такое дело доверил, а ты! Тварь! Убью! Собака!

Валявшийся в пыли мужчина терпеливо сносил побои. Немолодой, с округлым брюшком и пухлыми руками. На толстых пальцах блестело несколько перстней. Он молчал, пытаясь сжаться в комок и прикрыть от ударов голову. Лишь иногда, когда очередной удар попадал в цель, он издавал слабый возглас, похожий на стон. Где-то вскрикнула женщина. Крикнула и умолкла, словно испугавшись, что её голос, ещё больше разозлит взбешенного Асхада.

Чеченец наконец остановился и перевёл дух. Он дышал зло и отрывисто, стиснув зубы. Сделал несколько шагов, сплюнул и привалился к крылу джипа. Во дворе дома, где всё происходило, было довольно многолюдно. Около двадцати боевиков, принадлежащих отряду Асхада и несколько местных жителей. Дело приближалось к вечеру. Опускались сумерки. Жалобно заблеял баран, обречённый превратиться в шашлык. Сразу за воротами виднелись обгоревшие останки машин. Они ещё дымились и в воздухе висел острый запах гари.

Неслышно ступая подошёл Умар. Шевелюра, с обильной проседью, смуглое, дочерна загорелое лицо. Орлиный профиль и карие, немного грустные глаза. Классический образ горца. Он двигался легко, словно не шёл, а плыл по воздуху. Выцветшая до белизны разгрузка, истёртый камуфляж. Только оружие было как новое. Калашников, калибра семь шестьдесят два, с подствольным гранатомётом и семнадцатый Глок, в набедренной кобуре. С левой стороны, на лямке жилета, рукоятью вниз, прикреплён нож. На его рукояти, арабской вязью, похожей на изящный орнамент, было написано какое-то выражение. Торчащие из карманов разгрузки автоматные магазины скручены попарно изолентой. Рукава куртки были аккуратно завернуты до локтей, обнажая его смуглые, жилистые руки. На правом предплечье виднелось несколько старых шрамов. Судя по всему, они заживали сами, без медицинской помощи. Чуть ниже, — сизая татуировка. Орёл с расправленными крыльями, держащий в когтях ленту с надписью «106 гв. ВДД». Мужчина прошёл мимо подчинённых, среди которых было несколько местных жителей. Двое из них — с зелёными повязками шахидов.

Умар бросил в их сторону безразличный взгляд и подошёл к Асхаду.

— Скажи Умар, — криво усмехнулся чеченец, — почему ты так не любишь шахидов? Ты смотришь на них, как на пустое место, но, клянусь Аллахом, их недолюбливаешь. Они прекрасное оружие, для борьбы с неверными.

— Если человек путает знамя с Богом, а слова Аллаха с собственным мнением, то это ничто иное, как обыкновенный фанатизм.

— И что? Разве это не выгодно для нас?

— Фанатик не может быть хорошим воином, — сухо произнёс Умар.

— Почему?

— Они не умеют думать.

— Ладно, оставим этот спор для ужина. Он вечен. Мы начали его ещё в Старом свете и конца ему не видно.

— Мы можем сменить мир, но изменить некоторых людей не удастся. Они, всё равно, как бараны, будут тупо следовать чужим словам и мыслям.

— Как эта тварь, например! Нет, этот не такой. Этот своего не упустит! Ты видел на его руках перстни? — мужчина презрительно кивнул на избитого хозяина дома. — Ещё один мусульманин забыл наши законы. Он как шлюха, обвешался золотыми игрушками. Ладно, я с ним позже поговорю. Что случилось? Ты хотел что-то сказать?

— Я осмотрел окрестности, — кивнул Умар. — и вы оказались правы. Здесь были гости. Трое или четверо. Нашёл их лёжку. Это недалеко отсюда, — мужчина показал в сторону заросшего кустами склона. — Вот там. Пробыли на месте около двух суток. Ночью, чтобы отвлечь внимание охраны, подожгли машины испанцев. Пока все бегали, суетились и тушили пожар, они проскользнули в ворота Арч-Корта.

— И двинулись через перевал?

— Полагаю, что так. Это не русские.

— Да? — командир дёрнул бровью. — Почему ты так уверен?

— Русские просто так не ушли бы, — Умар погладил свою бороду и усмехнулся. — Это не в их характере. Они прихватили бы кого-нибудь из наших или взорвали пулемётный дот. Так поступили бы Демидовские и так поступил бы я сам.

— А ты здесь причём?

— У нас были одни и те же учителя. Там, — мужчина неопределённо махнул рукой, — в Старом свете.

— Это могли быть люди из разведки третьего батальона.

— Нет, это слишком далеко для них. В этих краях они не работают.

— Уверен?

— Все люди ошибаются. Тем не менее, полагаю, что это именно те, которых мы ищем.

— Сколько надо времени, чтобы их догнать?

— В этих горах? — уточнил Умар. — Они опережают нас на целых шестнадцать часов. Скоро стемнеет и отправиться в погоню, мы сможем только на рассвете. И ещё… Эти люди знают эти места не хуже местных жителей. Если мы не поймём куда они направляются, то искать можно до бесконечности.

— Так уже было… Ты забыл?!

— Я всё помню, — спокойно ответил мужчина. — У меня очень хорошая память.

— Да… Конечно, — Асхад подошёл к нему и положил руку ему на плечо. — Не обижайся, Умар. Я ценю и помню всё, что ты сделал для меня и моей семьи. Я ничего не забыл, — он несколько секунд молчал, потом кивнул в сторону ворот. — Что говорят испанцы?

— Утверждают, что привезли обещанный заказ и больше ничего не знают.

— Кто заказывал и что именно?

— Он заказывал рабов, — Умар кивнул на стонущего человека. — Но испанцы лгут. Очень убедительно, но лгут. Я это чувствую.

— Согласен, — хазачу дешнаша вуза ца во. Не следует их отпускать. Нам не нужны свидетели семейных разборок. Ничто так не ослабляет, как слабые родственники. Сделай так, чтобы они исчезли.

— Хорошо.

— Вы обыскали дом?

— Да.

— Что нибудь нашли?

— Да, — Умар сделал небольшую паузу.

— Что именно?

— Я полагаю, что вам лучше самому это увидеть.

— Хорошо, показывай…

Они прошли в дом, где в одной из комнат, на полу лежало несколько кожаных мешков. Рядом с ними стояли несколько боевиков. Повинуясь жесту Умара, они вышли на улицу.

— Вот…

Асхад опустился на корточки, дёрнул кожаные шнурки, которыми был завязан один из мешков, и запустил туда руку. Спустя несколько секунд он гортанно ругался, перемешивая чеченские слова с русскими.

— Я так и знал! И эта Орденская свинья тоже знает! Знать бы откуда…

— Орден всегда всё знает, — пожал плечами Умар. — Всё, или почти всё.

— Вот уж нет, — оскалился Асхад. — Если бы они всё знали, то нам не пришлось бы искать иголку в стоге сена. Ладно, проблемы с Орденом будем решать потом. Сколько здесь?

— Больше двадцати килограммов, — сухо ответил его собеседник. — Основная часть это золотой песок. Крупный. В одном из мешком сложены самородки. Мелкие, но их много.

— Значит всё таки есть прииск… Сколько сейчас стоит один грамм золота?

— В банке Ордена? Десять экю, если не считать комиссионный сбор.

— То есть, в этих мешках около ста пятидесяти тысяч?

— Именно так, Асхад.

 

10

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Ангар Nr. 39, Порто-Франко

Четырёхместный жилой вагончик пропах табачным дымом, оружейным маслом и кофе. К этим ароматам примешивался ещё один. Его, безошибочно узнает любой мужчина, который отдал часть своей жизни военной службе. Запах армейской формы. Привычный и неистребимый. Как выразился, по этому поводу Карим: «А что вас удивляет, господа? Это, чёрт побери, обычный коктейль, для мужского жилья, если в нём нет женщин». Пожалуй, он прав, — дамы, в нашем доме не появлялись. К нашим мимолётным подружкам, мы выбирались сами, посвящая этому редкие свободные вечера.

Наш временный дом? Ничего особенного. Две двухъярусных койки, расположенные в крохотных кубриках, по краям вагончика. Маленькая душевая, совмещённая с туалетом и небольшая кухня, служившая и гостиной, и кабинетом. У входных дверей, — стойка для оружия. Два Калашникова и одна М16А2, принадлежащая Пратту. Есть ещё оружейный шкаф, где хранится всё остальное вооружение и амуниция.

У каждого из нас, за плечами долгая кочевая жизнь. Ещё там, в Старом свете, мы привыкли к временному жилью. Съёмным квартирам, казармам и палаткам. Привыкли к минимальному количеству вещей. Отсутствию тепла и уюта. Наверное, именно поэтому, мы так ценим маленькие житейские радости, вроде горячего завтрака или вкусного ужина.

Кстати, о ужине. Обещанного плова не получилось. Повару не просто по лицу съездили, а повредили челюсть. Наш «главный по кастрюлям» отлёживается у себя в вагончике, мычит что-то нечленораздельное, а мы, второй день подряд, пробавляемся консервированной говядиной и набегами в окрестные харчевни.

Вот и сейчас, на нашем столе стоят пустые консервные банки. В одну из них, кто-то бросил ложку и она торчит оттуда, как белый флаг, над крепостью. Несколько толсто нарезанных ломтей хлеба с вишнёвым мармеладом и кружки с кофе — вот и весь ужин.

Эндрю, закусив зубами зубочистку, как всегда возится с железками. Чистит пистолет и тихо напевает старую ковбойскую песню про парня, который отправился в долгий путь через прерию. Напротив него, — Карим. Вальяжно развалился на хлипком стуле и не отрывается от толстой книжки, купленной в соседней лавке. Так увлекся, что забывает стряхнуть пепел с сигареты и он падает ему на футболку.

— Во-первых, — Эндрю сделал небольшую паузу, и внимательно осмотрел возвратную пружину. Хмыкнул, аккуратно протер её тряпкой и продолжил разговор, который мы начали ещё за ужином. — Эти парни прибыли в Новый мир всего две недели назад. Их нет в чёрном списке, но готов поспорить на месячное жалованье, что на их совести уже не один труп. Помимо тех, про которые рассказал их главарь, конечно. Во-вторых, — послезавтра, с базы переселенцев, прибывает конвой.

— Да, знаю, — кивнул я. — Вместе с ним приезжает Билл Тернер и два грузовика с грузом для экспедиций.

— И рота охраны, для усиления местных патрулей, — дополняет Пратт. — После того, как в Порто-Франко участились перестрелки, сюда перебрасывают одну роту из батальона охраны. Парни из конторы Виктора шепнули, когда забирали изувеченного бандита. Кстати, просили тебе передать, чтобы клиентам, в следующий раз, ломал одну руку, а не обе. Как его допрашивать, если на нём живого места не осталось? Он же ни говорить, ни писать не может.

— Пусть привезут обратно, — предлагает Карим. Он нехотя отрывается от книги и отправляет в пепельницу окурок. — У нас быстро заговорит. Даже со сломанной челюстью. А рота на усиление — это, чёрт побери, прекрасно. Давно пора. А то развели, понимаешь, бардак.

Шайя прав, — беспорядки в Порто-Франко уже начались. И выстрелы, последнее время, звучат на улицах всё чаще и чаще. Бандитские войны докатились и сюда. Ночи не проходит, чтобы патрули не влипли в какую-нибудь передрягу.

— Надо сматываться отсюда, — подвёл неутешительный итог Пратт. — И чем быстрее, тем лучше.

— Чамберсу рассказывал?

— Нет. Он сегодня не вылезал из своей конуры. Закопался в бумагах, как крот.

— Пойду прогуляюсь, — я поднялся из-за стола и сунул в набедренный карман пачку сигарет. — Что-то кости ломит. Старею, наверное.

— Я старый и больной человек! Меня девушки не любят, — проскрипел Карим и ехидно кивнул в мою сторону.

— Чего? — проходя мимо него, я перевернул обложку книги. — Что ты там читаешь? Ясно… Ты уже должен выучить эту книгу наизусть. Сколько тебя помню, только её и читаешь. Или знакомые буквы рассматриваешь?

— Вы жалкий, ничтожный человек, — парирует Шайя и снова утыкается в книгу.

Из темноты доносился шум прибоя, солёный запах моря, перемешанный с запахом трав. Я поднял голову, вдохнул полной грудью и посмотрел на звёзды. Их в этом мире много. Всё небо усыпано. Правда, по уверению, Джека, ни одного знакомого созвездия никто так и не нашёл.

В окне Чамберса горит мягкий свет. Настольная лампа, с матерчатым абажуром, бордового цвета. Единственная вещь, которая осталась у него из Старого мира. Не знаю, наверное с ней связаны какие-то воспоминания — очень бережно к ней относится. У него даже взгляд меняется, когда он, задумавшись, смотрит на неё. Ещё один осколок из прошлой жизни.

Вагончик у него такой-же как и у нас. Живут вдвоем, с Биллом Тернером. Два человека, а свободного места меньше. Всё завалено какими-то чехлами, папками, коробками, свёртками. Одним словом, — обычный гражданский бардак.

Несколько минут мы болтали о каких-то пустяках, прошлись по списку запланированных работ и прикинули объём оставшихся. Закончили писать. Прочитали. Выругались. Вычеркнули из написанного три пункта и добавили четыре. Немного подумали. Вычеркнули два. Добавили ещё пять. Махнули рукой и закурили.

— Кстати, Джек, давно хотел спросить. Что за аббревиатура такая? Имею ввиду код нашей поисковой партии.

— JCH-10? По имени руководителя и количеству выходов «в поле». Они изначально привязываются к начальнику. Джек Чамберс. Десятая партия, — он провёл рукой в воздухе, словно написал имя на стене. — Просто и понятно.

— Интересный подход. В чём смысл?

— Сразу видно чего ждать. Чем выше номер, тем больше шансов на успех. Поэтому и финансирование у нас лучше, чем у некоторых моих коллег. Опыт, как говорит один мой знакомый, не пропьёшь.

— Так у тебя, можно сказать, юбилейный выход? Поздравляю! Надеюсь, нас будут провожать с оркестром? Прощальный ужин, торжественный парад и напутственные слова начальства? Представляю себе эту картину. Кто-нибудь из местного руководства выйдет на трибуну, наспех сколоченную из пустых консервных ящиков и толкнёт речь: «Мальчики! Мои дорогие мальчики! Сегодня вы отправляетесь в трудный и опасный поход. Но я верю в вас! Верю, горжусь и завидую вашим судьбам…»

— Не паясничай, Поль!

— Уже перестал. Сука…

— Что?!

— Да так, вспомнил одного маразматика из министерства обороны Франции. Примерно так и говорил. Нас выстроили на плацу, чтобы старый болван смог поупражняться в красноречии. Долго говорил. Жара стояла, — адская! Думали, что ещё немного и наш, второй парашютно-десантный, в полном составе превратится в хамон. А этот паскуда всё говорил и говорил… Надо заметить, что мысли излагал складно. Так проникновенно, что я стоял и ждал, когда же эта падла пустит слезу умиления. Некоторые новобранцы смотрели на него горящими от восхищения глазами. Они уже видели ордена, медали, сержантский галун и женщин, бросающих им под ноги букеты цветов.

— А что было потом? — Чамберс отложил карандаш в сторону и посмотрел на меня.

— Потом нашу вторую роту закинули в такое дерьмо, что живые позавидовали мёртвым. И большинство этих молодых юношей, вернулись домой в цинковых гробах. Романтики всегда погибают первыми.

— Можно вопрос?

— Валяй.

— Почему ты не стал офицером, Поль? Ведь у тебя французское гражданство. Тебе не надо было воевать, чтобы получить заветный паспорт.

— Я собирался. В тот день, когда должен был уехать учиться, мой взвод отправляли в командировку. Подумал, что это как-то… не по-товарищески, — оставить парней в этот момент. Там меня тяжело ранили. Карим вытащил. При этом, сам получил пулю в предплечье, но меня не бросил, — вынес. Потом я долго валялся в госпитале. Закрутилось, завертелось. Курс реабилитации… Ещё одна командировка… Ещё одно ранение… Ладно, забудь, — отмахнулся я. — Не знаю, что на меня нашло. Иногда воспоминания приходят не вовремя. Как незваные гости к ужину. Кстати, а тебе идёт.

— Что именно?

— Ты и Рино, — кивнул я на рысёнка, который развалился на коленях у Чамберса. — Вы вместе хорошо смотритесь. Седовласый, овеянный легендами походник и дикий зверь Нового мира. Особенно, когда ты ему пузо чешешь.

— Брось, — он выглядел немного смущённым, — этот ворюга сам ко мне припёрся. Ходит, понимаешь, где ему вздумается. Вот, чтобы не влез куда-нибудь, взял на колени, мерзавца эдакого. Убежит ещё куда-нибудь, так вы же весь Порто-Франко на уши поставите!

Джек провёл рукой по голове малыша Рино. Тот довольно заурчал и уткнулся мордой в ладонь. Идиллия…

— Чёрт побери, — я вытащил сигарету, — все при деле, кроме старика Поля. Джек, скажи одну вещь?

— В чём смысл жизни?

— Нет, гораздо серьёзнее. Когда мы наконец отправимся в путь? Не скажу, что мне здесь не нравится, но…

— Скоро, — задумчиво кивнул Чамберс, поглаживая рысёнка. — Очень скоро. Послезавтра возвращается Тернер. Вместе с ним приезжают новые сотрудники. Он вчера прислал мне телеграмму и пачку досье. Хочешь взглянуть?

— Досье на будущих коллег? Уговорил, давай свою пачку, — я потушил в переполненной пепельнице окурок.

— Тебе, между прочим, интересоваться такими вещами, по долгу службы положено!

— Уже покраснел. От стыда. Почитаю. Иначе сдохну от скуки.

— Тогда иди и читай, — он подал мне толстую папку, — дай с бумагами разобраться. Пока уедем, с меня Орденские финансисты три шкуры спустят! То у них здесь не сходится, то у них там не проходит. Ладно, иди Поль! И кота своего забери! — подал голос Джек, когда я уже подходил к двери.

— Зачем? Вы просто созданы друг для друга.

— Я тебе говорю, Поль, он сам пришёл.

— Конечно сам! Кстати, Легенда, если ты хочешь выглядеть эдаким суровым парнем, то дело, конечно твоё. Но, в этом случае, надо убрать миску с консервированным мясом, — я ухмыльнулся и кивнул в сторону письменного стола, — которую, как понимаю, держишь специально, для этого ушастого обжоры.

 

11

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Ангар Nr. 39, Порто-Франко

Сны бывают разными. Иногда они возвращают тебе то, что затерялось в далёком прошлом. Вместе с воспоминаниями, болью и глупыми мыслями. А иногда, — странными, которым даже Фрейд не придумает путного объяснения. Как сейчас. Вот скажите, — причём этот дизельный генератор?

Я открыл один глаз, но звук, преследовавший меня во сне, не умолк. Даже напротив, — он обрёл форму и цвет. В виде рысёнка, устроившегося у меня под боком. Рино урчал громко, перебирая передними лапами. Иногда он выпускал когти, проверяя на прочность одеяло. Вот обормот!

— Подъём, Нардин! — кто-то тряхнул меня за плечо и тенью ушёл в сторону. Зашелестели жалюзи, в глаза ударило солнце. Чёрт бы вас побрал, — я заснул только на рассвете!

— Парни, — мычу сквозь сон, — отвалите! Вместе с Рино. Дайте же, наконец поспать.

— Вставай. Работы у нас много, а времени мало. Кофе будешь? — это Пратт. Он проходит на кухню и достаёт из шкафчика три кружки.

— Валяй, — сажусь на кровати и провожу ладонями по лицу. Вот черти! Поспать точно не дадут. На улице грохнул одиночный выстрел. Это что такое?!

— Не дёргайся, это Карим, — Эндрю выглянул в окно и усмехнулся. — Траву косить пора, вот и развлекается.

Да, траву регулярно скашивают вдоль нашего периметра. В первую очередь, — из-за местных ползучих гадов и ядовитых насекомых, которых здесь предостаточно. Как говорил один местный эскулап: «Каждый укушенный, это прекрасный повод проверить наши противоядия. Или задуматься о создании новых, если пострадавший всё-таки умер». Тварей здесь никто серьёзно не изучал, и сыворотку создали для двух-трёх видов. В общем, — лучше поберечься. Не люблю змей. Ещё со времён службы в Гвиане, — не люблю. Любых. И в виде пресмыкающих, и в человеческом обличье. Хотя, ещё не известно, кто из них опаснее.

Через несколько минут послышались шаги, хрустнули, под подошвами ботинок мелкие камешки и в дверях появился Шайя.

— Видали? — Карим держит на вытянутой руке застреленную змею.

— Хороший экземпляр, — Пратт покосился на трофей, — у этой твари мясо вкусное. На цыплёнка похоже. Если вымочить в белом вине, а потом на запечь на углях.

— Ты умеешь готовить?

— Нет. Лучше ты этим займись, а то консервированная еда уже достала. Тем более, что вино у нас есть.

Карим положил змею на землю, рядом с дверью. Интересный окрас у этой гадины. Светло-коричневый, с пятнами шоколадного оттенка. Они хаотично разбросаны вдоль тела, отчего сходство с камуфляжем поразительное. Будто змею нарядили в пустынный «Chocolate Chip». В траве, такую трудно заметить. Приплюснутая голова, треугольной формы. Точнее не опишу, — её форму немного подпортил Карим. Она вся забрызгана кровью, а посередине зияет рваное пулевое отверстие.

Да, белое вино у нас есть. «Cotes-de-provence». Пять бутылок белого и десять красного, из магазина, который брали штурмом два дня назад. Когда его хозяин узнал, что мы с Каримом из Франции, то чуть не прослезился. Правда, Шайя выдвинул другую версию, — что торговец больше опасался за винный погреб. Как бы там ни было, но подарок мы получили.

Рядом с нашими воротами, подняв клубы пыли, останавливается грузовик. Из кабины легко выпрыгивает женщина. Следом, появляется водитель, который забравшись в кузов, подаёт пассажирке большой, видавший виды, рюкзак и кожаный оружейный чехол.

— Неужели, эта гостья к нам? — дёргает бровью Карим.

— Точно, — подтвердил Эндрю и внимательно посмотрел на прибывшую. Присмотрелся и даже свистнул от удивления. — Мама дорогая! Ну всё, парни, кончилась наша вольная жизнь. Добро пожаловать обратно в армию…

— Если не ошибаюсь, — вспомнив прочитанные ночью досье, — это Анастасия Фёдорова.

— Ты с ней знаком?

— Ещё нет.

— Сейчас подойдёт, — Пратт усмехнулся и отхлебнул кофе, — и спросит: «и где этот…»

— Привет мальчики, — женщина сбросила рюкзак на землю, а сверху пристроила потёртый оружейный чехол, — Эндрю! И ты здесь? Надоело просиживать штаны на форпостах?

— Да, мэм…

— А это, как я понимаю, Поль Нардин и Карим Шайя. Приятно познакомится.

— Вы совершенно правы, мадам.

— Говорят, что когда мистер Карим покинул Базу, Виктор перекрестился и вздохнул с облегчением? Неужели это правда?!

— Никак нет! Это гнусный поклёп! — Карим шутливо склонил голову. — Разве я и Поль похожи на бузотёров и забияк?

— Не знаю, — Анастасия окинула нас оценивающим взглядом и усмехнулась, — посмотрим. И где этот старый развратник Чамберс?

— Там, — одновременно сказали Эндрю и Шайя, показывая в разные стороны. Я решил ничего не показывать, чтобы выглядеть немного поумнее, чем эти два, хлопающих глазами, идиота.

— Спасибо, — она улыбнулась, — очень информативно.

Анастасия Фёдорова, — я мысленно пролистал досье. — Тридцать девять лет. Вдова. Детей нет. Геолог с большим опытом полевой работы. Выпускница Ленинградского горного института. В Новом мире оказалась год назад. За плечами одна экспедиция с Джеком Чамберсом. Нашла уголь неподалёку от форта Линкольн. В чехле, если вкусы не изменились, охотничье ружьё МЦ-6, двенадцатого калибра. Хороший стрелок.

Выглядела, надо заметить, Анастасия прекрасно. Высокая, с хорошей фигурой. Красивая линия бёдер. Шатенка, с коротко подстриженными волосами. Карие глаза смотрели на собеседника внимательно, но с небольшой иронией. Движения сильные и плавные, как у пантеры. Она похожа на Фанни Ардан, если вспомнить её роль в фильме «Соседка» и учесть разницу в возрасте. Одета в синие джинсы, высокие рыжие берцы и клетчатую рубашку. На поясе кобура. Вот это да! У неё Люгер Парабеллум. Интересный выбор.

Спустя несколько минут, примчался Чамберс и похитил мадам Фёдорову. Он шёл навстречу, широко раскинув руки и светился такой улыбкой, будто ему премию выдали. Представил новую коллегу, и разогнал по местам — работать. По специальности, конечно. Очередную машину разгружать.

Весь день мы пахали, как проклятые. Карим тихо матерился, косясь в сторону соседнего с нашим вагончика.

— Оставь, Карим! Это безнадёжно! — Эндрю устало опустил ящик на пол и вытер лицо шейным платком. — Она не женщина, а кремень! Побереги свой пыл для других!

— Это почему?

— Ты знаешь не хуже меня, — я вытащил из кармана сигареты и уселся на пороге ангара.

— Однажды, — Пратт крякнул и опустился на землю рядом со мной, — в одном из баров Порто-Франко, когда она с подругами праздновала чей-то день рождения, к ней прицепились два пьяных мужика. Не знаю, что они ей сказали, но один сделал большую ошибку.

— Зажал в угол?

— Нет. Хлопнул по заднице и сказал какую-то вульгарную пошлость. Причём сделал это неприлично грубо.

— Неприлично сказал или неприлично хлопнул? — попытался уточнить Шайя.

— А тебе не всё равно? — спросил я. — И что? Она его пристрелила?

— Врезала по яйцам. Два раза. С толком, чувством и расстановкой. А второму, который полез на выручку своего приятеля, выбила несколько зубов. Бутылкой из под шампанского.

— Эх, какая женщина! — вздохнул Карим. Не найдя слов, для определения, помахал перед лицом пальцами, сложенными щепотью и вздохнул ещё раз. Да, старине Шайя всегда нравились уверенные в себе женщины. Потом он махнул рукой и ушёл обратно в ангар. Правильно. Физическая работа успокаивает.

Когда мы закончили дневные дела и выстроились в очередь перед душевой, послышался рык Чамберса. Он грубо выругался, швырнул что-то тяжёлое и выбежал из вагончика.

— Подъём парни! У нас проблемы.

— Что случилось, Легенда? Рино опять украл твой ужин?

— Расскажу по дороге. Собирайтесь.

— Собираться, это как? Воевать или так, прогуляться? Ты можешь толком объяснить?

— У нас мало времени, Поль! Нападение на конвой. В жёлтой зоне Порто-Франко.

— Джек, вали шутить в другое место. Конвой придёт только завтра.

— А я не шучу, сержант! Там что-то изменилось и они вышли сегодня утром.

— Твою мать…

Через несколько секунд, мы, похватав оружие и разгрузки, заваливаемся в джип. Эндрю, выскочивший из душа, даже вытереться не успел. Хорошо, что одежду не забыл. А то, что мокрый это ничего. Даже хорошо. Жарко не будет.

Не помню, упоминал ли я, что Порто-Франко, вместе с окрестностями, разделён на зоны, в зависимости от степени опасности. Зелёная зона, — самая тихая. Это центр и жилые районы, где стрельба, если и случается, то довольно редко. Желтая, — это районы, прилегающие к порту, грузовому терминалу и его окрестностям. Красная зона, — самая опасная. Риск нарваться на неприятности приближается к ста процентам. Это хищники, бандиты, и сама природа Нового мира, которая легко переводит живого человека в состояние трупа.

— Джек, какое нападение? У них, вместо охраны, целая рота!

— Что-то изменилось и роту отправят завтра. Вроде ничего страшного, конвой отбился. Даже пленных взяли. Они сейчас на окраине Порто-Франко, на южном блокпосте. Со мной связался Билл Тернер. Просил прибыть как можно скорее.

— Значит, стрельба отменяется? — это Эндрю. Он уже в «деле». Отбросил привычную весёлость и готов к драке. Если бы не мокрые рыжие волосы, то можно сказать, что Пратт «сух и сосредоточен».

— А чёрт знает! В этом мире никогда не знаешь, где и когда влипнешь в перестрелку.

— Забыл!

— Что именно, Карим? — я еле успеваю вывернуть руль, чтобы не врезаться в пикап, припаркованный у обочины.

— Тимьян забыл.

— Какой, к чёрту, тимьян?

— Замариновал утренний трофей. Ну, эту, змеюку подстреленную утром. Вино, специи… Думал вечером сядем, устроим барбекю-парти. И забыл добавить в маринад тимьян. Вот дьявол.

 

12

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Блокпост у въезда в Порто-Франко

Проблема оказалась в том, что сам конвой, (состоящий из шести машин с переселенцами, и двух грузовиков с грузом), нападавшим и нафиг был не нужен. По-крайней мере, мне так показалось. Судя по выражению лица Чамберса, он был того же мнения.

— Что было дальше? — он торопил Тернера, чтобы тот отбросил рассуждения и излагал только факты. Правильно — то, что Билл думает, мы и потом выслушаем.

— Вышли с Базы на рассвете. Думали, что прибудем в Порто-Франко после полудня, но один грузовик сломался. Три часа ушло на ремонт. Вы же знаете эти дороги! В движке полетел…

— Короче, Билл! — прорычал Джек.

— В общем, — почти добрались, хотя…

— Ещё короче!!!

— В пяти километрах от Порто-Франко нас обстреляли.

— Всю колонну?

— В том то и дело, что нет, — Тернер выглядел немного растерянным. — Стреляли только по моей машине. В той, — уточнил он, — в которой я должен был ехать.

— Погоди, — остановил я Билла. — Ты в этом уверен?

— Да, — кивнул он. — У них, в ленте были трассеры. Было хорошо видно. На остальной транспорт они даже патроны не тратили. Чесанули, для острастки и всё.

— А ты где был, в это время?! — громыхнул Чамберс. — Счастливчик, мать твою так!

— После ремонта, я пересел в грузовик. Там ехал один парень, но его укачало. Я уступил ему место в джипе.

— Кто ещё ехал в обстрелянной машине?

— Водитель и два переселенца. Все погибли.

— Это единственные жертвы?

— Есть несколько легко раненых. При обстреле зацепили две соседние машины. После перестрелки мы поспешили оттуда убраться.

— Как пленных взяли?

— Не видел, — покачал головой Билл. — Парни из новых переселенцев постарались.

— Так, — протянул Джек и повернулся ко мне. — Поль, поговори с пленными.

— Хорошо.

Я прихватил Карима, который неподалёку успокаивал какую-то женщину и отправился к блокпосту. Рядом с пулемётным гнездом (сделанным из мешков с песком) и патрульной машиной, на земле, лежало четыре человека, со связанными за спиной руками. Один был уже мёртв. Такого остекленевшего взгляда у живых не бывает. Несколько солдат (судя по всему, они в этом мире недавно) с интересом рассматривали этих парней. Как диких зверьков. Один даже решил сфотографироваться рядом с трупом. Взял винтовку наперевес и с мужественным видом присел рядом. Его напарник достал из рюкзака фотоаппарат.

— Не надо изгаляться над смертью, — наставительно заметил Карим и хлопнул солдата по затылку. Ладонью. Не больно, но обидно. Подтолкнул остолбеневшего фотографа в сторону и прошёл дальше. Через несколько шагов он остановился и, обращаясь ко мне, продолжил, — никогда не любил вот таких, «охотников за трупами».

— Всех не перевоспитаешь. Всегда найдётся два-три придурка, которые будут собирать веревки повешенных.

— Поль, знаешь, что самое паскудное?

— Относиться к смерти как к работе.

— И этот тоже готов, — Карим присел рядом и осмотрел одного из пленных. — Двое не дожили до разговора. Им повезло. Да и нам легче.

— Карим, бери одного и тяни ему яйца на уши, пока не расскажет что-нибудь путное.

— Яйца? Зачем яйца? Есть более эффективные методы допроса, — усмехнулся Шайя и приготовился загибать пальцы, — например…

— Я в курсе. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Займись!

— Понял.

Прихватил другого и оттащил в сторону, в тень от грузовика. Общаться на солнцепёке не хотелось, а до вечера ещё жить и жить. Пленный припадал на раненую ногу и пытался что-то сказать, но я не слушал. Дотащил за шиворот до машины, привалил к колесу и присел напротив. Будущий респондент оказался мужчиной средних лет. Вполне может быть моим ровесником. Если помыть, конечно. Одежда потрёпанная, но крепкая. Ботинки хорошие. Оружия, сами понимаете, не было. Только на боку, сиротливо болталась пустая кобура от Кольта.

— Слушай сюда, сынок. — я посмотрел в глаза, — ты вообще, как, жить хочешь?

— Пошёл ты, — мужик презрительно шипит, будто уверен, что и пальцем не трону.

Зря он так думает. Право слово — зря. Чтобы меньше думал и быстрее соображал, врезал ему кулаком по ноге. Правильно, именно по ране. А куда же ещё бить, как не по больному? От неожиданности он крикнул и наклонился вперед. И опять зря. Потому, что получил ещё один удар в челюсть и откинулся назад, стукнувшись затылком в бампер грузовика.

— У меня два деловых предложения. Первый, — ты быстро отвечаешь на мои вопросы и живёшь дальше. Где и как — это на Базе решат. В лучшем случае — будешь строить железную дорогу от Базы до Порто-Франко. Второй вариант, — молчишь и быстро умираешь.

— Поцелуй меня в задницу.

— Умереть, значит, не боишься?

— А кто тебе сказал, что умру? — он усмехнулся и облизал пересохшие губы. — Твоё дело доставить меня на Базу, а там посмотрим. Понял? Так что не ищи неприятности на свою французскую задницу, малыш.

Вот и поговорили… Сдаётся, что он больше ничего не скажет. Упёртый малый.

— Поль, — окликнул меня Шайя и озадаченно почесал затылок, — подойди на минутку.

— Сейчас, — отмахнулся я и повернулся к пленному. — А ты посиди, подумай. Знаешь, как это бывает… Можешь и до Базы не доехать.

— Иди ты, — оскалился мужик и тягуче сплюнул, чуть не попав мне на ботинки. — Мясо…

— Сержант, — я подозвал военного, стоящего неподалёку, — присмотри за этим придурком.

Не знаю, что Карим успел сделать до моего прихода, но его собеседник оказался более словоохотливым. Парень заливался как валлийский соловей. Брызгал слюной, и постоянно вертел головой, словно искал у нас подтверждения своим словам. Или защиты. Или ещё чего-нибудь, что поможет сохранить жизнь.

Если связать в одно целое рассказ Билла Тернера и признания этого парня, то картина, в общем, вполне понятна. Прибежали, обстреляли… Только вот… Дьявол… Я вспомнил нашу поездку в форт Линкольн и только зубами скрипнул… Ну погоди, мальчик Билли… Будет у меня к тебе серьёзный разговор! И не дай бог, чтобы мои подозрения оказались только фантазией. Слишком уж неприглядная картина вырисовывается.

Чёрт побери! Это ещё что такое?! Пока я общался с Каримом, к оставленному пленнику подошла какая-то девушка, доставая из сумки медицинский пакет. Патрульный, которого оставил присматривать за порядком, стоял как столб и даже не трепыхнулся. Он, что, чёрт побери, дар речи потерял?

— Мадмуазель, позвольте полюбопытствовать, что вы собираетесь делать? — я подошёл ближе.

— Оказать помощь раненому, — она повернулась в мою сторону и прищурилась. — Вы что-то имеете против?

— Поверьте мне на слово, этому человеку помощь не нужна, — я попытался взять женщину под руку, но вовремя опомнился — ладонь испачкана в крови.

— Во-первых, — мадам, а не мадмуазель! Во-вторых, — этот человек ранен. Вы не видите?

— Это обычный бандит. Скажите, вы прибыли с этим конвоем?

— Да, конечно. И что это меняет?

— Ничего. Просто это один из тех бандитов, которые обстреляли вашу колонну. Ему жить, максимум, до рассвета. Займитесь другими ранеными.

— Мне приходилось лечить и бандитов. Это не освобождает от обязанностей. А сколько ему жить, это не вам решать!

— Вы медик?

— Какой вы догадливый!

— Хорошо, я облегчу ваш нелегкий труд, — мне надоела эта упрямая девчонка. Добрые дела, это хорошо, но если ты попала сюда, то с самаритянством надо завязывать. Осмотрелся и окликнул замершего военного. — Сержант!

— Да, сэр?

— Вам нужен этот сукин сын?

— Нет, сэр! — он покачал головой — Зачем? Его всё равно…

— Прекрасно, — я не дослушал. Прихватил этого романтика с большой дороги за шиворот и оттащил в сторону. Хлопнул сорок пятый. Бандит дёрнулся и обмяк.

— Вот и всё, — я повернулся к медичке. — А теперь перестаньте путаться под ногами и займитесь ранеными, мадам…

— Вы! Вы!!!..

— Его зовут Поль Нардин, — к нам подошёл Джек и взял женщину под руку. — Кстати, он отвечает за безопасность нашей поисковой партии. Познакомься, Поль, — он повернулся ко мне, — это Елена Куликова, наш медик.

Девушка окатила меня таким взглядом, что вода в радиаторах должна была замерзнуть.

— Очень приятно, — я посмотрел на неё, кивнул и ушёл искать Карима.

Шайя нашёлся неподалёку. Обсуждал с одним из патрульных достоинства и недостатки пулемёта MG-3. Судя по доносившимся обрывкам фраз, разговор перешёл в ту стадию, когда спорят исключительно по инерции.

— Думал, что она тебя прибьёт, — улыбнулся Карим и кивнул в сторону девушки. — У неё был такой вид, что я решил не ввязываться.

— И когда ты всё успеваешь. И с вояками спорить, и баб разглядывать.

— А я её почти не разглядывал. Наблюдать за твоим лицом было гораздо интереснее.

— Сказал бы я тебе…

— Дьявол меня раздери… Красивая, — протянул Карим и проводил взглядом наших коллег, удалявшихся в сторону машины. Судя по жестам, Чамберс что-то объяснял Елене, но она его не слушала.

— Что? — переспросил я.

— Ты видел эту женщину?

— Видел. Если она и дальше будет вести подобным образом, то могу сказать сразу, — она не самый лучший медик для экспедиции. Нам, для полного счастья, только гуманистов в компании не хватает.

— Поль, ты не человек, а автомат Калашникова. Надо быть более гибким. Будь проще и люди к тебе потянутся.

— Если все потянутся, то мне патронов на них не хватит. Ладно, пошли, доложимся. Вон, начальник охраны Порто-Франко приехал.

 

13

21 год по летоисчислению Нового мира.

К северу от перевала Арч-Корт

— Вот и прииск, — хмыкнул Карим и посмотрел на своего друга. — Поль, мы почти угадали с местом.

— И озеро прямо под боком, — в двухстах метрах.

— Основательно устроились.

— Только с размерами лагеря слегка ошиблись, — кивнул Нардин-старший. — Я думал он будет поменьше.

— Слушай, Медведь, а их тут немало, — тихо сказал Шайя и отложил в сторону бинокль.

— Рабов? Я уже насчитал тридцать человек и думаю, что это ещё не все.

— И всего десять охранников? Хотя…

— Для этих людей достаточно. Пленников, за это время, так обработали, что если взять и отпустить — они никуда не убегут. Побояться.

— А куда тут убежишь? В горы? Их поймают через несколько часов.

— Вот именно. Поймают, и одному из беглецов, показательно отрежут голову. Чтобы другим неповадно было.

— Но люди всё равно убегают. Таких людей мало, но они были, — хмуро заметил Карим и уточнил, — были и будут.

Новый мир хранит много тайн. И на его карте много белых пятен. Но эти края были по настоящему дикими. Чтобы попасть в эти места, вам придётся перевалить через горную гряду перевала Арч-Корт и спуститься по каменистой тропе. Она выведет к пологому травянистому склону, на котором, словно прорастая сквозь землю, лежит множество больших скальных обломков. Иногда встречаются заросли низкорослого колючего кустарника украшенного ярко-красными ягодами.

У подножия этого склона течёт спокойный горный ручей. Ниже по течению он набирает силу, и уже шумным потоком пробирается сквозь камни. Если пройти вдоль его течения, то через пять километров упрётесь в скалы. Ручей исчезает под одной из них, проваливаясь в пещеру, которых здесь предостаточно.

Чуть правее, среди скальных россыпей, начинается следующая часть пути. Теснина, с отвесными скалами. Ширина этой тропы не превышает двадцати метров, а скалы возносятся почти на километровую высоту. Здесь всегда царит сумрак и тишина. Оглушительная тишина, которую может нарушить лишь человек, если рискнёт углубиться в эти каменные дебри. Как ни удивительно это прозвучит, но здесь, даже самые заклятые враги не воюют. Даже встретившись лицом к лицу, предпочитают разойтись без выстрелов.

Демидовские, из взвода глубинной разведки, рассказывали Полю Нардину, что были такие случаи. Однажды, группа из десяти человек шла со стороны Джохар-юрта и в этой теснине столкнулась с бандой. Силы были примерно одинаковыми, но воевать, ни у одних, ни у других, желания не было — слишком устали. Так они и разминулись. Прошли, на расстоянии вытянутой руки, провожая друг-друга настороженными взглядами.

Через двенадцать километров эта мрачная теснина закончится и распахнётся широкой долиной. На её пологих склонах зеленеют небольшие рощи, а чуть выше, среди скал, темнеют заросли хвойных, похожих на земные сосны, деревьев.

Ещё дальше — долина начинает сужаться и зелень травы сменится привычным цветом гранита. Останется узкая, похожая на каменную реку, тропа. Она состоит из множества камней, которые по неизвестной причине собрались в один поток. Будто окаменевшая горная река, а эти камни — застывшие брызги воды. Если присмотреться, то можно увидеть бурные перекаты и тихие заводи. Омуты и отмели. Только всё это состоит из разнородных и разноцветных камней. Тропа заканчивается резко, словно её отрезали. И вот тут, среди каменных лабиринтов, и начинается, то самое, безымянное ущелье.

Картографы ещё не добрались до этих мест, чтобы нанести его на карту Нового мира. Оно лежало севернее перевала Арч-Корт и растянулось почти на пятьдесят километров.

Посередине, там где ущелье резко поворачивает на восток, есть горное озеро. Почти идеальной округлой формы, похожее на снарядную воронку или кратер вулкана. Оно находится рядом с возвышенностью, которая густо заросла хвойными деревьями. Деревья напоминают земные сосны, но более низкие. Кстати, шишки, растущие на них, были очень похожи на раковины моллюсков. Светло-зелёные, сильно закрученные по спирали, они свисали с веток, как большие ёлочные игрушки.

Именно здесь, в роще, рядом с горным озером, и расположился лагерь «старателей». Тот самый, о котором так переживал Асхад и так ненавязчиво интересовался мистер Смит. Пять или шесть палаток, накрытых маскировочной сетью и кухня — вот и весь лагерь. Чуть в стороне, в скале, чернело вход в пещеру. Там, судя по двум охранникам, сидящим поблизости, содержались рабочие.

Карим и Поль уже несколько часов наблюдали за этим лагерем. Им повезло — наблюдать начали ближе к вечеру, поэтому видели, как привели с работы пленных. Их загнали в пещеру, а немного позже, охранники отнесли туда большой бак. Судя по всему — ужин.

— Закладка Чамберса далеко отсюда? — спросил Карим.

— Около пяти часов пути, — ответил Поль.

— Понятно, — кивнул его друг и улёгся на спину. Долго смотрел в небо, а потом словно очнулся от своих мыслей. — Ладно, Медведь, давай сворачиваться. Всё, что мы хотели увидеть, уже увидели. Там Никита уже наверное дёргаться начал. Не убежит от нас этот прииск.

— Погоди, — остановил его Поль. — В лагере охрана зашевелилась.

Шайя выглянул из-за камней и опять достал бинокль. Несколько минут они молча наблюдали за прииском и его окрестностями.

Примерно через пятнадцать-двадцать минут из-за поворота показалась большая группа людей. Около пятидесяти-шестидесяти человек. Они шли по ущелью патрульным порядком, растянувшись двумя длинными рядами. Впереди, опережая основной отряд метров на двести, двигалась разведка, — пять человек. Трое из них носили на голове зелёные повязки шахидов.

Вооружение было довольно стандартным для этих мест. Калашниковы, с подствольными гранатомётами, несколько ручных пулемётов и два автоматических гранатомёта АГС-17 «Пламя». Несмотря на разнородный камуфляж, бандой оборванцев эти парни не выглядели. Перемещались слаженно и грамотно, настороженно наблюдая за горами.

Навстречу прибывшим вышли три человека. Двое из них были одеты в камуфляж и хорошо вооружены. Ещё один, мужчина средних лет, был больше похож на туриста или геолога, чем на боевика. Они поздоровались, долго хлопали друг-друга по плечам и чуть не обнявшись пошли обратно в лагерь.

— Слушай, а тебе не кажется, что это по наши души? — через несколько минут спросил Нардин.

— С чего ты взял? Мы же тихо прошли. Ни одного холодного за собой не оставили. Ну, джипы подожгли, да. Так они и сами могли это сделать. Пьяные все были, — что гости, что хозяева.

— Тихо, — согласился Поль. — Но всё же, кажется, что эти парни идут за нами. Чувствую.

— Это плохо, что ты чувствуешь. Как правило, Медведь, интуиция тебя не подводит. Не нравится мне всё это… Может они за товаром прибыли?

— За каким товаром, Карим? Ты забыл, что…

Закончить фразу он не успел. Со стороны лагеря, неожиданно послышались звуки выстрелов. Несколько коротких очередей, потом чей-то гортанный крик, и ещё несколько выстрелов.

— Что это у них? Фестиваль, по случаю прибытия?

— Охрану лагеря перебили, — уверенно сказал Шайя. — Точно тебе говорю.

— Зачем?

— Поль, а ты не видишь? Совет директоров переизбрали, чёрт бы их побрал.

Примерно через полчаса, на всех постах появились новые охранники — из прибывших. Из старого контингента выжил только «турист-геолог». Его, немного помятого, потащили в одну из палаток.

По словам Карима, это называется «особенностями местного делопроизводства». В этих краях нет такого понятия, как «ушёл с работы» или «оставил службу». Не нужен, — извольте получить и расписаться. Пуля в голову, как точка в личном деле. Он прав. В отставку эти бойцы уходят двумя путями: или тебя убили в бою, или пристрелили свои. Третьего не дано. Исключения составляют люди, сумевшие подняться на более высокий уровень, но там были свои законы. Подчас — более жестокие.

— Карим, — тихо позвал Поль. — Посмотри на человека, который стоит у обрыва.

— Их там несколько. Кто именно интересует?

— Высокий мужик справа. Потёртый камуфляж и автомат держит «по-афгански». Никого не напоминает?

— Твою мать, — Карим ухватил поудобнее бинокль и застыл. — Это ведь Умар!

— Я знал, что ты его узнаешь. Умар Гаргаев из Майстойского тайпа.

— Нет, этого не может быть!

— Может, Карим… Может.

— Он ещё жив! Кто бы мог подумать? Столько лет прошло.

— Какая милая встреча, — Поль зло прищурился, — Не правда ли?

 

14

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Окрестности Порто-Франко

— Ей-богу, Билл, зря они промахнулись, — сказал Джек и хмуро покачал головой. — Убить тебя, придурка, мало. Ты, что, мальчик, больной на всю голову?!!

Да, наш Чамберс всегда точен в определениях и очень тактичен в замечаниях. Этого у него не отнять. На Тернера, наоборот, без слёз не взглянешь. Он стоял перед нами с потерянным видом и даже не пытался защищаться. Если прибавить к этому декорации, в виде окрестностей Порто-Франко, машины и меня с Джеком, то картина напоминала фильм, про мафию, времён Альфонсо Капоне.

Знаете, как это бывает в кино? Солнце, пустыня и несколько беседующих парней. Приехали, поговорили, выкурили по сигаре и вот, — одного уже закапывают в сухой, выжженный солнцем грунт. Под штыком лопаты хрустят мелкие камешки, а вдоль вишнёвого горизонта растекается дрожащее марево. Если у оператора останется несколько лишних кадров, то мы обязательно увидим гремучую змею и сухие шары «перекати-поле». Далее, — проникновенная музыка и надпись, во весь экран: «The End». Американцы любят бесхитростные сюжеты. Ладно, чёрт с ними, с фильмами. У нас реальность такая, что Голливуд удавиться от зависти. Только жара достала…

— Мистер Чамберс, — протянул Тернер.

— Я уже сорок два года, как Джек Чамберс. И большую половину из них, встречаю таких идиотов как ты. Иногда пытаюсь их перевоспитать. Чащё всего они этого не выдерживают. И что прикажешь с тобой делать? Оставить в Порто-Франко? Тебя убьют через несколько часов, после нашего отъезда. Отправить обратно, в форт Линкольн? Убьют по дороге и поверь, на этот раз, они не промахнуться! И знаешь почему? — вкрадчиво спросил Джек. Он прицелился в Тернера указательным пальцем и вдруг заревел, как раненый в задницу медведь. — Потому, что перед отправкой, я повешу тебе на шею большой плакат с именем и фамилией. Чтобы такого идиота было видно издалека!!!

— Ладно, Легенда, успокойся, — я подошёл к Чамберсу и протянул сигарету, — видишь, что парень уже осознал свою вину. Надо думать, что надо предпринять, чтобы это больше не повторялось.

— И что ты предлагаешь?

— Для начала, — запретить Тернеру пить. Сухой закон. Ничего, кроме содовой.

— А как быть с кофе?

— Кофе? Кофе можно, — милостиво разрешил я и щёлкнул зажигалкой. — Один раз в день.

— Очень смешно, — прикуривая буркнул Джек. — Проще пристрелить, поплакать и забыть.

— Нельзя быть таким кровожадным, Легенда! Надо быть добрее и мягче. Не веришь? Спроси у Карима.

— Да, кстати, про доброту, Поль. Ты уж напомни, будь другом, чтобы я не забыл. У меня, к тебе вопросы накопились, — не меняя тембра, он переключил внимание на меня.

— Вопросы?! О чём?

— О том самом, чёрт меня побери! Какого дьявола ты пристрелил этого раненого ублюдка у блокпоста? Решил порисоваться перед дамочкой? Поверь мне на слово, Элен впечатлилась, хоть и медик!

— Элен? Какая Элен? — не понял я.

— Елена Куликова, — старательно выговорил Джек. — Медик нашей поисковой партии. Еле успокоил! Ей приходилось видеть смерть, но хладнокровных палачей, по её словам, она видит впервые.

— Ах палачей, значит, — кивнул я и отбросил недокуренную сигарету. — Так бы сразу и сказал. Знаешь, что, Джек… Откровенность за откровенность! Ты что, рассчитывал найти других? Только не надо изображать монашку, которая видела мужской член только на фресках Мазолино! Я, Карим, Эндрю, — мы те, которые взялись охранять нашу поисковую партию! Взялись, мать твою так! И этот мир прост, как мыло — или ты, или тебя. Убивать — это часть нашей работа. Самая неприятная. Убивать, не для своего удовольствия, чёрт тебя побери, а для того, чтобы никто даже подумать не смел, что наших людей можно тронуть безнаказанно. Мы с парнями пачкаем руки кровью, чтобы вам не пришлось пачкать свои! Доходчиво объяснил? Почему убил? Он покушался на жизнь Тернера. И этого, твою мать, уже достаточно, чтобы выпустить его кишки наружу! Уже не говорю, про трёх погибших переселенцев.

— Не кипятись, — уже спокойнее сказал Чамберс. — я понимаю. Просто, не стоило это делать на глазах у Элен. Увёл бы парня за угол и там, тихо, мирно вынес бы ему мозги. Никто бы тебе и слова не сказал! Дело то, в общем, житейское. Ладно, забудем. Нервные мы все какие-то…

— Засиделись, вот и нервные. Что делать будем?

— Ничего. Что тут сделаешь? Будем надеяться, что успеем свалить из Порто-Франко, до развязки этой истории.

— А если не успеем? — осторожно подал голос Билл.

— Что? Ах, если не успеем, говоришь? — Чамберс засунул руки в карманы джинсов и покачался на каблуках. — Если не успеем, то похороним. Закопаем, памятник тебе поставим и успокоимся. И будем уверены, на все сто процентов, что ты, во-первых, — в надежном месте. Во-вторых, — не болтаешь языком, когда не просят.

— Мистер Чамберс, разве я не понимаю!

— Понимает он… Трепло ты. Трепло, — подвёл итог Джек и устало отмахнулся.

Ситуация была, что и говорить не простой. Если коротко, то Тернер, находясь на Базе, встречался с одним из коллег, работающих в лаборатории Ордена. Не знаю, что они обсуждали, и под какую закуску, но в полемическом запале, Билли высказал предположение о возможности двухстороннего Шлюза. Собеседник поднял его на смех. Тернер, уже не соображая, что и как, рассказал про свою находку в районе форта Линкольн. Само собой, ещё и доказательства выложил, в виде найденных предметов. На следующий день он проснулся с головной болью и большими проблемами.

— Что предпримем? — спросил я.

— Поговори с Эндрю, — предложил Чамберс. — Пусть напряжёт Виктора. В конце концов, это в его интересах. Пусть как-то прикроет нас, пока мы не уедем.

— Прикрыть? Легко сказать, но тяжело сделать. Хорошо, попробую. Ещё предложения есть?

— Конечно есть, — кивает Джек. Он зло щурится и рубит фразы на слова. — Самим пристрелить Тернера. Пристрелить и закопать. У нас лопата в машине есть?

— А серьёзно?

— Думать надо…

Предложение «подумать» вылилось для меня в бессонную ночь. Утро встретил в компании чашки кофе, автомата и пачки сигарет. После идиотской выходки Билла, вдобавок к нашим охранникам, дежурим и мы. Доверяй, но проверяй. Уже на рассвете, я поднял Эндрю, а сам сварил кофе и присел просмотреть дела новых, прибывших с Праттом, сотрудников. Передо мной, на столе, лежит открытая папка. Внутри — пачка досье. На первой странице, (ещё не украшенной подписью Чамберса), полный состав десятой поисковой партии:

Джек Чамберс, — начальник экспедиции;

Уильям Тернер, — заместитель начальника экспедиции;

Андрей Никоненко, — картограф;

Джерри Стаут, — биолог;

Анастасия Фёдорова, — геолог;

Елена Куликова, — врач;

Александр Козин, — механик-водитель;

Поль Нардин, — служба безопасности;

Карим Шайя, — служба безопасности;

Эндрю Пратт, — служба безопасности.

На эту бумажную работу я потратил два часа. Потом убрал папку в шкаф и завалился спать. В конце концов, если начнётся война — услышу.

Услышал. Новые сотрудники начали благоустраивать свой быт. Всё это сопровождалось стуком, треском и разноязычием. Прав был мой сослуживец: «Чем больше гарнизон, тем меньше времени на сон».

Карим сидит на пороге входной двери, курит и внимательно наблюдает за чем-то, судя по всему, очень интересным. Почувствовав мой взгляд, он усмехается.

— Девчонки пытаются приручить Рино.

— Успешно?

— Как тебе сказать… Для Рино — да. Он уже сумел объяснить нашим дамам, что такие нежности, как: назвать маленьким, ушастым и красавчиком, а также: погладить и почесать за ухом, он согласен терпеть только за приличный кусок ветчины. Так что ещё неизвестно, кто кого дрессирует.

— Счастливчик, наш Рино. Он сумел понять женщин, — я переворачиваюсь на другой бок и собираюсь спать дальше.

— Пока ты опять не заснул, — продолжает Карим, — у меня небольшая новость. Заходил Джек и сказал, что вечером у нас будут гости.

— Кто такие?

— Его приятели вернулись из экспедиции. Кстати, ты не знаешь, почему наш шеф такой нервный? Я у попросил предоставить их имена, фамилии и цель визита. Чтобы не было неприятностей. Порядок, — Шайя наставительно поднял указательный палец, — прежде всего.

— И что Чамберс? — у меня даже сон пропал от смеха.

— Пытался возмущаться. Когда я сказал, что без этого, ни одну очкастую морду сюда не пропустим — согласился.

— Надо было ему объяснить, что у нас не проходной двор, а серьёзная контора, чёрт бы её побрал.

— Конечно, — согласился Карим. — Ведь у нас есть всё, что нужно для идеальной научной экспедиции! Есть дикий зверь, в виде обжоры Рино. Есть пьяница и раздолбай, в виде Билла Тернера.

— И мы, втроём, в роли трёхголового цербера.

— Именно так. И вот представь, — мы, солидные, в общем-то, люди и какие-то мутные гости, которые хотят приобщиться к благам цивилизации. Оно нам надо? Кстати, танцев не обещают, но выпивки будет много.

— Для них, — бурчу я. — Это для них будет барбекю, выпивка и танцы.

— А для нас?!

— Ты уже взрослый мальчик, Карим. Для нас будет другая специальная программа. «Мы и головная боль».

— Знакомо…

— Кто знает, что может стрельнуть в голову, человеку, который только что вернулся из экспедиции?

— Всё что угодно, — соглашается Шайя. — Мне не доводилось ходить с научниками, но…

— Приходилось, — перебил его я, — ты просто забыл. Или, если быть точным, приказал себе забыть. Вспомни Гвиану. Одна тысяча девятьсот восемьдесят второй год. Однажды, мы уже сопровождали научную экспедицию. И они там были не лучше. Такие вещи здорово влияют на мозги. Не самым лучшим образом.

— Словно ушли на войну, — кивает Карим. — Ушли и забыли вернуться.

 

15

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Ангар Nr. 39, Порто-Франко

Итак, у нас гости. Целая делегация, в составе пяти человек. Приятели Джека Чамберса. Парни недавно вернулись из экспедиции, и теперь отмокают душой и телом. Про душу не спрашивал, а вот тела размякли основательно. Уже через несколько часов, после начала застолья, гости перемещались на полусогнутых. Их руководитель, по имени Алекс Рэндолл Ли, держался до последнего. Как живая иллюстрация выражения: «опыт не пропьёшь». Крепкий мужик, хоть по виду и не скажешь. Невысокий, пухленький плешивец, лет сорока пяти. Очень подвижный. Они, с Чамберсом сели рядом и весь вечер трепались о делах, отвлекаясь лишь на перемену блюд и бутылок.

Я сидел неподалёку от них и до меня, сквозь шум, доносились обрывки разговора.

— Джек, ты должен помнить доктора Дзиньштейна?

— А как же, — кивнул Чамберс. — помню. Слышал, что он женился и зарёкся ходить в экспедиции. Поговаривают, что взялся за перо и пишет мемуары. Я хотел пригласить его в эту партию, но он отказался.

— Пишет, — кивнул его собеседник. — но я сейчас не про это. Он утверждает, что в этом мире, люди сходят с ума быстрее, чем в Старом. Причём внезапно. Объяснял это…

Дальше я не дослушал — на другом конце стола начали петь. Вразнобой, но с большим чувством. Теория доктора Дзиньштейна осталась невыясненной.

Зря мы с Каримом переживали. Походники, из этих двух партий, оказались прекрасно знакомы друг с другом. За исключением нескольких новичков. Одна из них — Елена Куликова, ещё в начале вечера, наградила меня презрительным взглядом и демонстративно разместилась на другом конце стола, рядом с Анастасией Фёдоровой. Кстати, обе женщины учились в Ленинграде и очень быстро нашли общий язык. Наш будущий экспедиционный врач заканчивала Первый Ленинградский медицинский институт.

Несмотря на то, что компания разбилась на несколько групп, бокалы поднимали синхронно. Стол, расположенный между двумя вагончиками, был забит до отказа. В стороне светились жаровни, где колдовали два приглашённых повара. Кто-то привёз гитару. Весело. И наше присутствие было совсем не обязательно. Тем более, что если здесь и были «чужие», то этими людьми оказались мы.

Через несколько часов, я поднялся и пошёл проверить внешнюю охрану. По случаю «сабантуя» и трепача Тернера, посты были удвоены. Пришлось обращаться к начальнику патрульной службы Порто-Франко. Он оказался нормальным мужиком и людей дал.

Я обошёл посты и прогулялся на кухню, где колдовал наш повар. Проверил, чтобы парней, охраняющих нашу вечеринку, хорошо накормили. Раненый кормилец, уверил меня, что всё будет сделано и отсалютовал кружкой бульона. Он присматривал за прибывшими помощниками и давился слюной. Да, жареное мясо он будет грызть не скоро. Пока что питается бульоном и небольшими кусочками булки.

Понемногу начало темнеть. За столом послышались гитарные переборы и кто-то запел старую песню о долгом пути. Таком, у которого нет конца. И весь смысл этой дороги, в ней самой.

Я подошёл к одной из машин, облокотился на крыло и закурил.

— Скучаете? — они подошли неслышно. Как две больших кошки. Я даже вздрогнул, от неожиданности. Анастасия, а рядом с ней ещё одна фигурка. Елена? Точно. Наверное, в сумерках не рассмотрели, что это я. Иначе прошли бы мимо.

— Нет, — я покачал головой. — Просто не люблю шумные застолья.

— Поль, а вы давно в этом мире? — неожиданно спросила Анастасия.

— Можно сказать, что недавно.

— Нравится?

— Не знаю… Ещё не разобрался. Я же практически ничего не видел.

— Неужели? — она недоверчиво прищурилась. — И никаких приключений не было? Ну что-же вы так, Поль! Этот мир, можно сказать, создан для мужчин. Для тех, — уточнила она, — которые достойны носить штаны и оружие. А Старый мир почему покинули? Им овладело беспокойство, охота к перемене мест?

— Именно так. Весьма мучительное свойство, немногих добровольный крест, — я закончил цитату и усмехнулся. — Будем считать, что просто устал от цивилизации.

— А я сделаю вид, что вам поверила. — она шутливо склонила голову и засмеялась. — Вы интересный человек, Поль Нардин. Думаю, что мы с вами поладим.

— Я тоже на это очень надеюсь. А что подтолкнуло вас? — поинтересовался я. — Чамберс рассказывал, что вы и в Старом свете не сидели на месте. Не скажешь, что вы устали от цивилизации.

— Видите ли, Поль, там осталось много хорошего и дорого. Лично для меня. Мои друзья, приятельницы, родственники. Могилы моих предков. В Старом свете сейчас 1988 год, — она грустно усмехнулась и пояснила. — Никак не могу привыкнуть к здешнему летосчислению. То, что происходит в моей стране… Там… Я не хочу видеть то, что с ней сделают через пять-десять лет. Когда я увидела, как Горбачёв, лижет задницу американцам, то поняла — мою страну предали. Предали всё, что составляло нашу жизнь. Новый мир стал для меня настоящим спасением. Знаете, в чём разница между старым и новым миром? Здесь нет границ и государственных интересов. Тех самых, ради которых идут на предательство. И это прекрасно.

— В Советском союзе так плохо?

— Плохо? Нам никогда легко не было. А сейчас… Становится плохо. И будет во сто крат хуже. Уже сейчас, как тараканы, из всех щелей выползает длинноволосая образованщина. Они будут орать на митингах, голосать, требовать и обличать. Потом, когда весь свет поймёт, что империи уже нет, каждый дикарь сочтёт нужным пнуть мёртвого льва. Это очень по человечески, — толкнуть упавшего. А интеллигенция вытащит на свет божий грязное бельё. Будут размахивать им на всех перекрёстках и сами же этим гордиться. Бывшие враги будут хвалить, снисходительно похлопывая по плечику, а они — каяться, предавая память наших предков и будущее своих детей. Уроды. Мужчинки, в жизни не забившие гвоздя в стену, будут расправлять худенькие плечи, кичась своей храбростью. Этим людям главное пошуметь, послушать свой голос. Очкастое ничтожество, походу решающее мировые проблемы в тесноте кухонных посиделок. Гумилёв правильно сказал: «Нынешняя интеллигенция — это такая духовная секта. Что характерно: ничего не знают, ничего не умеют, но обо всем судят и совершенно не приемлют инакомыслия».

— Очкастое? — переспросил я и кивнул на одного из гостей. — Похожее на это?

— Это ещё не самый плохой вариант, — Анастасия проследила за моим взглядом. — Он конечно страшно избалован, и я очень рада, что мы в разных партиях. Парень считает всех окружающих быдлом и неучами. Я думаю, что и в Новый мир он перебрался именно по этой причине.

— Простите? — не понял я.

— Знаете, Поль, есть такой тип людей. Непризнанные гении, — пояснила она. — Считает, что его не оценили и он решил перебраться сюда, чтобы наказать «всё человечество». Только не подумайте, что я, эдакая, — Анастасия щёлкнула пальцами, — неудовлетворённая стерва. Просто мне приходилось работать с ним в одной команде.

— Знакомый тип людей.

— Карим говорил, что вы решили устроить экзамен по стрельбе? — она неожиданно сменила тему разговора.

— Экзамен? Упаси бог, что нибудь требовать от людей, которых мы обязаны защищать. Простая проверка. Люди, как понимаю, собрались опытные, но лишний раз, по банкам, пострелять не помешает.

— Это правильно, — согласилась Фёдорова. — Лучше узнать заранее, кто и на что способен.

Неожиданно, к этому разговору подключилась Елена.

— Мистер Нардин, а что будет с теми, кто не усвоит эту премудрость?

— Думаю, что лучше бы им остаться на базе Ордена. Работа найдётся.

— Позвольте спросить, — она близоруко прищурилась, — а чем тогда займутся сотрудники безопасности, если все участники экспедиции смогут защитить себя сами? Надо понимать нести нелёгкую службу? Ту самую, которая на «и опасна, и трудна, и первый взгляд, как будто, не видна»?

— Простите, не понял?

— Ах, да… Извините. Откуда вам знать эти фильмы. Я просто скромно поинтересовалась, чем будут заниматься такие серьёзные, и без всякого сомнения, бравые молодые люди? Уничтожать запасы продовольствия?

— Обеспечивать безопасность экспедиции. В целом.

— Ну да, конечно… Чем же ещё вам заниматься, как не обеспечивать безопасность «в целом». Больше вопросов у меня нет. Вы уж извините, мою назойливость. Хотелось выяснить, заранее, на что рассчитывать. Теперь понимаю, — только на себя.

— Это правильно, — согласился я, — а ещё можно уповать на милосердие местных мизераблей. Непротивление злу — да, в этом что-то есть. Глупое.

— Милосердие продуктивнее, чем истребление.

Нет, мы не поругались. Просто, в течении следующих пяти минут, несколькими фразами, определили наше отношение друг к другу. И взаимной симпатии там не было. Да и быть не могло. Интересно, она всегда такая резкая? Хотя, какая мне разница? Нет, врёшь, Поль Нардин, ей удалось тебя разозлить. К чёрту всё. Я проводил женщин к столу и благополучно откланялся.

— Ну что, Медведь, получил по ушам? — спросил Карим. Он сидел с серьёзным видом и старательно разглядывал наших гостей. Ничего не скажешь, прелюбопытнейшее занятие. В сумерках.

— Я?!

— Нет, чёрт побери, я. Даже в темноте было видно, что вы ругаетесь.

— Мы не ругались. Просто выяснили «кто-есть-кто». Чёртова кукла, — бросил я.

— И тебя заклеймили, как зверя и душегуба, — подвёл итог Шайя. Он неспеша закурил и усмехнулся. — Не переживай! Главное не попадайся ей на операционный стол.

— Ну что, парни, — когда вечеринка начала стихать, Джек подошёл к нам и похлопал по плечам. Он был немного пьян, но на ногах держался уверенно. — Всё скучаете?

— Наоборот, — ответил Карим. — Наслаждаемся наступившей тишиной. Разве плохо?

— Это здорово, — Чамберс опустился на стул и обвёл нас хмельным взглядом. — Шли бы вы, потанцевали, что ли… А то гости наших дам развлекают, а собственные кадры сидят за столом и изображают эту… как её…

— Бурную деятельность охраны. Уничтожаем запасы продовольствия, сэр!

— Вот! — Джек поднял палец. — Именно! Поль, ты, как всегда, прав! А надо веселиться! Жить надо… Кто знает, сколько нам отмеряно. Да и женщины скучают.

— Что-то не тянет, — коротко отрезал я.

— Это ещё почему? — спросил Чамберс и удивлённо уставился на меня. — Монахом тебя не назовёшь.

— Не хочу выслушивать христианские нравоучения. — Карим сделал большие глаза, но я не заметил и закончил свою мысль. — Людям, которые их исповедывают, в реальном мире делать нечего!

— Солдафон, — в этот момент, мимо нашей компании прошла Елена и бросила в мою сторону злой взгляд.

— Вот зануда, — покачал головой я.

— Вижу, что вы уже подружились? — в нашу словесную дуэль подключился Чамберс.

— А как же иначе? — ответил я. — Мы просто влюблены друг в друга…

 

16

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Ангар Nr. 39, Порто-Франко

— Не п-пью…

— Правильно. Я вот тоже — сейчас это допью и… брошу, — голоса звучали совсем рядом. Рядом, но как-то неестественно и плоско. Как через вату. И говорят на русском… Это ещё что такое? Все наши гости уехали и русских среди них не было.

— Эй, кто там пить надумал? Вчера не нагулялись? — я поднял голову от подушки. — Горло вырву!

— Не бузи, Нардин! Никто, никуда не пьёт, — раздался голос Шайя, — это фильм.

— Фильм?! Какой ещё, к дьяволу, фильм?

— Ты что, Поль, совсем тут одичал?! Про видеомагнитофон слышать не доводилось?

— Чёрт подери! — я сел на койке, стирая ладонью остатки сна. Да, уже начал забывать. В этом мире быстро отвыкаешь от таких привычных вещей, как телевидение, реклама и кинотеатры. Были разговоры про создание частной радиостанции, но идея быстро заглохла.

— Смотрю «Белое солнце пустыни», — пояснил Шайя. — Вчера вечером взял у Насти. У неё есть несколько кассет, с русскими фильмами.

Да, конечно. Совсем забыл. Два дня назад, в наш вагончик, мы притащили телевизор и видеомагнитофон, обнаруженный в одном из ящиков. Была и видеокамера, но кого нам здесь снимать? Разве что Рино и то, с сюжетами будет сложновато. Или он что-нибудь грызёт, или дрыхнет, раскинувшись на свободной койке. Вот и сейчас рысёнок развалился на кровати Эндрю. Прикрыл лапой глаза и тихо сопит, уткнувшись носом в подушку.

Всё, поспать уже не получится. У Карима, после последней контузии, случались перебои со слухом и звук телевизора он выкручивает на полную мощность. Пока принимал душ, он приготовил кофе. Кофейный аромат несколько примирил с ранним подъёмом. Выбиваю из пачки сигарету. Звонкий щелчок зажигалки…

За окном висели предрассветные сумерки. Все ещё спят и только в вагончике Чамберса, окно светилось привычным бордовым светом. У него что, приступ бессонницы? С другой стороны, — нет худа без добра. Если не спит, значит можно поговорить о делах. Оставив Карима досматривать фильм, я вышел на улицу и направился к Джеку.

— Ну что, голова не трещит после вечеринки? — спросил я, вваливаясь к шефу.

— Иди ты к чёрту, Нардин, — хмуро отозвался Чамберс.

— Ещё бы, столько выпить! А мы тебя предупреждали? Предупреждали. Говорили, что незачем мешать вино, виски и пиво? Говорили. Пить надо что-то одно и желательно русскую водку. Под правильную закуску, разумеется.

— Этот Рэндолл, мать его так, пьёт как лошадь и не хмелеет, — он тяжело вздохнул и приложил к голове холодную банку пива. — Профессионал…

— Тебя тоже дилетантом не назовёшь, — я успокоил начальника и устроился на свободном стуле. Стул жалобно скрипнул, но выдержал. Хлипкая здесь мебель. На письменном столе царил беспорядок: лежали какие-то коробки, пачки бумаг и пустой рюкзак Тернера. — С какой радости вчера надрался?

— Не знаю. Накатило что-то.

— Опять воспоминания?

— Нет, — Чамберс лениво отмахнулся, — скорее усталость. Мне иногда кажется, что я слишком долго живу. Как ни крути, но в жизни есть определённый рубеж, за которым всё выглядит иначе. Иначе смотришь на окружающих, на мир и на воспоминания. Ты начинаешь ценить то, что было и перестаешь жалеть о том, чего у тебя никогда не будет.

— Ясно, — отрезал я. — Устал, значит, от жизни, меланхолик ты наш, новоземельный? Джек, по хорошему, тебя надо вздуть за такие мысли. Чтобы дурь выбить. И не надо дёргать на меня бровями. Ты начальник, или так, погулять вышел? Запомни, это не усталость, а неправильное восприятия мира! Уезжать пора. В дороге, все дурные мысли выдует, и хандру как рукой снимет. Поверь, я знаю.

— Он мне ещё будет рассказывать, как там бывает!

— Что поделать, — я развёл руками, — если самому не доходит, то приходится объяснять.

— Шёл бы ты, Поль… Прямо и никуда не сворачивая…

— А я и пришёл. К тебе. О делах поговорить. Если точнее — о людях.

— О людях? — Чамберс обречённо вздохнул и поставил пивную банку на стол. Судя по переполненной пепельнице, он спал всего несколько часов. — Давай о людях, если больше поговорить не о чем. С кого начнём?

— С пьяницы Джека Чамберса, — ухмыльнулся я и разложил на столе бумаги. — Ладно, не кипятись! Тебе, как я погляжу и так хреново.

— Сказал бы я…

— За язык никто не тянул. Итак, мистер Чамберс, — я сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями, — Билл Тернер, Анастасия Фёдорова и весёлая компания, в виде трёх охранников отморозков. С этими ребятами всё ясно — они больные на всю голову, но тебе такие и нужны. Есть несколько вопросов о четырёх оставшихся. Первый из них, — Александр Козин.

— А что с ним не так? — удивлённо дёрнул бровью Чамберс. — Прекрасные рекомендации. Хороший механик-водитель. Полярник. В Новый мир пришёл два месяца назад.

— Всё так, — кивнул я и бросил взгляд в личное дело. — Сорок два года, в хорошей физической форме. Рост — метр восемьдесят пять, вес — девяносто пять килограммов. Русые волосы, глаза тёмно-серые. На правой руке не хватает мизинца. Разведён, детей нет. Разбирается в радиоделе. В Старом свете работал в Арктическом и Антарктическом научно-исследовательском институте. Участвовал в пяти экспедициях в Арктике и трёх в Антарктиде.

— И чем он тебе не нравится?

— Мы не говорим о моих симпатиях, Джек! Если бы Козин отправился куда-нибудь на Север, то всё понятно. Привычный для него климат, привычная работа. За каким дьяволом он пришёл в Новый мир? Здесь лёд можно увидеть только в холодильнике. Экзотики захотелось? Сомневаюсь. Он, судя по всему, видывал такие виды, что нам и не снились! Покоя? Откуда ему взяться, этому покою.

— Хорошо, я подумаю над этим. Давай дальше.

— Андрей Никоненко.

— Стоп! — при этом имени Джек хлопнул ладонью по столу. — Да, он уже не молод. Ему почти шестьдесят лет, но…

— Пятьдесят девять, — уточнил я.

— Нам чертовски повезло, что мистер Андрей идёт с нами. Это профессионал экстра-класса. Такого картографа, как он, в Новом мире больше не найдешь. Он большую часть своей жизни провёл в различных экспедициях и силён как медведь. Тут ты можешь быть спокоен. Да, он нелюдим, хмур, но это человек. С большой буквы.

— О"кей, — я поднял ладони, — значит с ним заканчиваем. Идём дальше. Джерри Стаут. Тридцать четыре года. Рост — метр семьдесят, вес — восемьдесят два килограмма. Близорук. Коренной американец. Холост, детей нет. Работал на кафедре Йельского университета. Занимался биологией. Судя по досье, подавал большие надежды. Холёный, голубоглазый блондин, с ямочками на щеках. И вдруг, этот плейбой идёт в поисковую партию? Да, здесь хорошо платят, но и риск немаленький. Тебе не кажется это странным?

— Да, с этим парнем не всё ясно, — согласился Чамберс. — Но другого свободного биолога на Базе сейчас нет. Дальше.

— Елена Куликова, — начал я. — Двадцать девять лет. Закончила Первый Ленинградский медицинский институт…

— Дальше можешь не продолжать, — Джек вдруг весело засмеялся. — Медики, в Новом мире на вес золота. Я не знаю, почему вы так невзлюбили друг-друга, но лучше бы вам, ребята, подружиться.

— Смотри сам, — буркнул я. — Моё дело предупредить.

— Ладно, Поль, оставь свои бумажки, я посмотрю. Ты лучше сюда взгляни! Видишь? — и хмурое лицо Чамберса неожиданно просветлело. Он разложил на столе потрёпанную карту. Бережно разгладил её ладонями, прижал завернувшийся уголок пустой кружкой и уставился на бумагу.

— И что именно я должен увидеть? Твою похмельную физиономию?

— Тоже мне, остряк самоучка! — пробурчал он и ткнул пальцем в карту. — Сюда смотри!

— Так бы сразу и сказал. Обзывается ещё… Это что такое? Новый город? Откуда?

— Нет, это не город. Форт! Толстяк Рэндолл поделился информацией. Он его и основал. Крёстный отец, мать его так.

— Крёстный, говоришь? Слушай, а ему подходит это звание. Есть в нём что-то такое, — я развёл руки в сторону, — основательное.

— Лишний вес! — подсказал Джек и оглушительно расхохотался.

Новый поселением, на карте, оказался форт Ли. Он расположился на берегу, в двух тысячах километрах, к западу от форта Линкольн. Экспедиция Алекса Рэндолла Ли не зря потратила деньги Ордена. Кроме уточнённой береговой линии, на карте синели две извилистые черты, — реки. Одна из них, в дельте которой и разместился форт Ли, получила имя «Большая река». На старой карте, эта часть побережья была изображена отдельными участками и, как правило, с большой погрешностью.

— Далеко твои приятели сходили, ничего не скажешь. Долго бродили?

— Они вышли из Порто-Франко год тому назад. На десяти машинах. Две утопили. Эти упрямые черти пытались идти вперёд, когда начался сезон дождей. Ещё одну потеряли при возвращении. В новом форте, Рэндолл оставил большую часть команды. Там сейчас около тридцати человек. Говорит, что они там неплохо развернулись.

— Плохо. У нас всего три машины. Надо ещё парочку взять. Будет что утопить, по дороге.

— Очень смешно, да, — кивнул Джек.

— Слушай, Легенда, а почему к нам такая несправедливость? Мы, значит, пойдём на трёх машинах, а они, как господа, раскатывают целой автоколонной? Ещё и служебный транспорт топят, не глядя. Непорядок…

— Потому что, они — экспедиция, а мы — поисковая партия. Улавливаешь разницу?

— Не совсем.

— Ничего, старина, с бывшими военными такое случается. Особенно с парашютистами. Вам, как говорится, всё равно: что пулемёт, что виски, — лишь бы с ног свалило. Ладно, так уж и быть, объясню. Тебе повезло, что я сегодня добрый, — Чамберс посмотрел в окно и задумчиво поскрёб щетину. — Экспедиции, в Новом мире, идут в те места, где люди уже бывали. Как правило, проверяют, уточняют и наносят данные на карту. Они работают по меткам, которые предоставлены разведчиками территорий. Поисковые партии, которые мы представляем, это и есть, те самые разведчики. Стая гончих. В разговорах, эти понятия часто путают, но между нами большая разница. Мы никогда не отправимся на разведку большим коллективом.

— Дешевле, — уточнил я.

— Я бы сказал иначе, — целесообразнее, — Джек наставительно поднял указательный палец и продолжил. — Согласись, что для Ордена, списать в безвозвратные потери десять человек легче, чем потерять экспедицию из сорока или пятидесяти человек.

— И совесть меньше мучает.

— Несмотря на это, — он пропустил мои слова мимо ушей, — информация, которую мы приносим, часто стоит десяти таких экспедиций. Понимаешь?

— Стараюсь, — я ещё раз посмотрел на карту. — Хорошее место выбрали.

— Да, нам очень повезло. Просто сказочно.

— Ещё бы! Такая промежуточная база.

— Именно, Поль! Именно! Через три дня туда отправят небольшую грузовую посудину. Ты её должен помнить, — мы на ней ходили в форт Линкольн.

— Это плавающее корыто ещё не утонуло? Через три дня, говоришь? Так быстро?

— Я сам удивляюсь! Орден, что-то озаботился расширением обитаемой части своего мира. К чему бы это, не знаешь?

— Откуда мне знать, Джек? — я укоризненно покосился на шефа.

— Ладно, это их проблемы. Давай наши обсудим…

Через полтора часа, набросав список дел на сегодня, я выполз из вагончика на свежий воздух. Ветер дул со стороны моря и в воздухе пахло солью и гниющими водорослями. Обвёл взглядом территорию: народ уже проснулся и пытался трудиться. Я повернул за угол и столкнулся с… Твою мать…

— Привет, Поль, — просто сказал Виктор. — Чамберс у себя?

 

17

21 год по летоисчислению Нового мира.

К северу от перевала Арч-Корт

Несколько бандитов неторопливо шли к пещере, где держали приисковых рабочих. Рабов, — если быть предельно точным. Один из чеченцев прихрамывал. Он немного отстал от своих приятелей, остановился, прикурил сигарету и заковылял дальше, припадая на левую ногу.

Они подошли к входу, который был закрыт грубо сваренной решёткой. Рядом, привалившись спиной к скале, на корточках сидел караульный. Через несколько секунд, двое бандитов передали коллегам своё оружие и вошли внутрь. Спустя минуту вернулись обратно, таща за собой четырёх пленников. Пинками согнали их в кучу и заставили сесть на землю.

Одежда, превратившаяся в лохмотья, истощенные, потемневшие от грязи лица, бороды. Длинные, спутанные волосы, закрывающие тусклые глаза. Эти люди ещё живы, но разве это жизнь? Они даже думать разучились. Один из рабов, мужчина лет тридцати, был настолько измождён, что даже не пошевелился, когда чеченец ударил его ногой в спину. Безвольно мотнулась голова, он упал и завалился на бок. Послышался смех и гортанные выкрики. Слов было не разобрать, но эти твари веселились вовсю.

Через полчаса к этой группе подошли ещё двое мужчин. Один из них — Асхад, был вне себя от злости. Это было хорошо заметно по его движениям. Они были нервными, рваными, будто человек сомневается в каждом движении и ищет любую точку опоры. И такая опора нашлась — рабы. Мужчина подошёл к группе невольников и внимательно посмотрел на измученных людей. Так смотрят на стадо баранов, собираясь приготовить шашлык. Выбирают, кто первым пойдёт под нож. Безучастно.

Асхад повернул голову и что-то сказал Умару Гаргаеву. В ответ, тот лишь пожал плечами и отрицательно покачал головой.

— Посмотри, как они трясутся, — оскалился Асхад, — эти твари боятся смерти!

— Смерти боятся все, — спокойно ответил Умар.

— Мои шахиды не боятся!

— Это означает одно — они тупы и невежественны. Или они надеются попасть в рай? Как бы не так…

— Что?!

— Ничего, Асхад. Ничего. Это всего лишь старые мысли, старого человека. Но ты забыл слова, которые сказал Абу-Хурейра? «Первым из тех, над кем будет произнесен приговор в День Воздаяния, будет тот, кто умер мученической смертью. Он предстанет перед Аллахом, даст знать о своих дарах и Господь признает их. И тогда Всевышний спросит шахида: «И как ты распорядился ими?» И тот ответит: «Я сражался за тебя, пока не умер мученической смертью». И ответом ему будут следующие слова: «Ты лжешь. Ты сражался, но лишь для того, чтобы о тебе могли сказать — он храбр и отважен. Так о тебе и говорили». И потом, по предписанию Аллаха, шахида протащат лицом вниз и сбросят в Ад. — закончил Гаргаев и умолк.

— Я тебя не понимаю, Умар, — покосился на него Асхад.

— Чего именно ты не понимаешь?

— Ты начинаешь говорить, как наш старый мулла.

— Твой мулла тебе этого никогда не скажет. А я уже слишком стар, чтобы играть в эти игры, — несколько секунд Гаргаев молчал, потом висящий на плече автомат и сказал. — Мне здесь делать нечего. Если буду нужен — найдёшь в палатке.

Асхад проводил недовольным взглядом уходящего Умара, а потом повернулся к бойцам. Несколько отрывистых фраз и они, повинуясь жесту хозяина, схватили пленников. Выволокли их на окраину лагеря, где среди валунов, был свободный от камней пятачок, похожий на арену. Пленники сбились в кучу и замерли, бросая осторожные взгляды на палачей. Было в этом что-то звериное. Первобытное. Стайное.

А потом началось то, ради чего их сюда привели. Казнь. Обычное для этих мест зрелище. Не прошло и получаса, как всё было закончено. Пленников зарезали. И они даже не сопротивлялись. Вот, один из палачей, торжествующе взревел и поднял на вытянутой руке, отрезанную голову. Послышался одобрительный рев его приятелей. Надо заметить, (это было видно), — убивали так, словно позировали для невидимых зрителей. Уж слишком много ненужного шума и пустой бравады.

Бандиты, а точнее Асхад не ошибся — зрители были. В двухстах метрах отсюда, укрывшись между утёсами, за этой бойней наблюдали два человека.

— Зря я его тогда не добил! — прошипел Шайя.

— Зря, — согласился Поль. — Но выбор, если память не врёт, был невелик. Или оставить живым, или погибнуть вместе с ним. Кстати, а он знает, что мы здесь. Поэтому и устроил этот спектакль.

— Уверен?

— На все сто процентов. Посмотри на этих людей! Они истощены до предела и работать не могут. Отработанный материал. Их всё равно должны были уничтожить, но вместо того, чтобы тихо пустить им пулю в затылок, Асхад решил устроить представление. Любит он дешёвые эффекты.

— На что он надеется? Что мы сорвёмся их спасать? Это глупо.

— Глупо. Но вода камень точит.

— Тварина…

— А Гаргаев, почти не изменился. Постарел конечно, но всё такой же упрямый. Судя по его жестам, у них не всё гладко.

— Асхад — обычная тварь, — пожал плечами Шайя, — а Умар воин. Хорошо, что Никита этого не видит. На одном из пленников Демидовский камуфляж. Точнее, то, что от него осталось.

— Уходим отсюда, — кивнул Нардин и они осторожно покинули свой пост.

 

18

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Арсенал Ордена, Порто-Франко

К нашему удивлению, не прошло и тридцати минут, как Виктор уехал. Так спешил, что даже поговорить не подошёл. Махнул на прощание, сел в ожидавший его джип, (с двумя вооружёнными до зубов охранниками), и убрался восвояси. Когда на дороге осела пыль, Шайя поднял голову и выругался по арабски.

— Виктор всегда появляется перед большими неприятностями. Опять что-нибудь придумал, стратег хренов. Очередную комбинацию, после которой куча проблем.

— На то он и начальство, чтобы их создавать. Собирайся, — бросил я Кариму, который лениво крутил какую-то железку, под капотом джипа. — Надо наведаться в арсенал Ордена.

— Хорошее дело, — задумчиво кивнул Шайя, продолжая ковыряться в двигателе. — Когда уезжаем?

— В экспедицию? Через пять дней. Меньше недели, а у нас дел по горло…

— А когда было по другому? — Карим пожал плечами. Он бережно опустил капот и вытер руки ветошью. — Увидишь, что накануне выхода, незаконченных дел только прибавится.

Через десять минут мы выезжали за ворота. На заднем сиденьи лежала пачка документов и два автомата. Я коротко пересказал Кариму наш разговор с Джеком.

— Знаешь, в чём причина твоих тревог, Поль? — спросил он, когда я закончил.

— Валяй…

— Видишь ли, мой недоверчивый друг, — Шайя сделал привычную паузу и выбросил окурок в окно. Спустя несколько секунд он уже прикуривал новую сигарету. Затянулся, выпустил дым и неторопливо продолжил. — В каждом человеке, который отправляется с нами в экспедицию, ты видишь частичку себя.

— В смысле?

— Если коротко, — каждый из нас, в Старом свете оказался лишним. У каждого, есть что-то неприятное в прошлом. Скелет в шкафу, который подтолкнул отправиться в Новый мир. Ты это чувствуешь и это тебя напрягает. Отсюда и недоверие, и вечная подозрительность.

— Лишние, говоришь…

— Именно. В этом мире других и быть не может. Здесь нет людей, которые привыкли к мирной жизни. К размеренной и спокойной. Пресной. Ты знаешь, как это выглядит? Хотя, — он покачал головой, — откуда тебе знать? Представь — живёт человек, работает. Дома держит аквариум с рыбками или маленькую собачку, с большими ушами. Копит деньги в надёжном банке, а по субботам ходит в церковь, где выслушивает обнадёживающие проповеди. Жена выдаёт ему пару франков, по воскресениям, чтобы он мог выпить кружку пива с приятелями и сыграть партию в боулинг. И так было вчера, так будет сегодня, завтра и через год. Всегда. Вечно. К чему это говорю? К тому, что таких людей здесь не найдёшь. Их просто нет. И я очень надеюсь, что никогда не будет! Им не надо уходить в Новый мир, чтобы обрести себя. У них есть всё, что нужно для комфортного прозябания. Тепло, сытно, лениво. Мы привыкли к другой жизни и жвачкой у телевизора её не заменишь.

— А здешние обитатели?

— Всё просто, Поль! Они похоронили своё прошлое и пытаются жить сначала.

— К чему этот разговор Карим?

— Будь к людям терпимее, Поль. Просто будь терпимее.

Арсенал Ордена находился неподалёку от ворот порта. Сразу за воротами, мы повернули направо и поехали вдоль арочных ангаров. Метров через сто, узкий коридор закончился и мы подъехали к оружейному складу. Ещё один пост, ещё одни ворота, ещё несколько дотошных караульных, которые придирчиво проверяли машину и документы.

В первой комнате, куда нас привели, документы проверили ещё раз. Личное оружие попросили сдать. Разрядили, аккуратно сложили в брезентовые мешки и заперли в шкаф.

— Прошу, молодые люди, за мной, — вздохнул служитель. Его звали Михаил Гершман. Он взял наши бумаги и повёл в соседний ангар. Ему около шестидесяти лет. Небольшого роста, слегка полноват и очень нетороплив в движениях. Часто поправлял очки с толстыми линзами, за которыми прятались грустные, карие глаза. Орлиный профиль, густые тёмные волосы, с проседью и высокий лоб. Знакомый типаж. Такой будет провожать взглядом каждый, выбранные нами автомат, и при этом горестно вздыхать, как больная корова. Трату боеприпасов на тренировках, воспринимает как личное оскорбление. Даю голову на отсечение, что выражение: «нет в наличии», произносит автоматически. Даже в постели с женой.

— Вот, Медведь, каким я вижу рай! — Карим вертел головой на сто восемьдесят градусов, разглядывая полки с разнообразными железками.

— Можно подумать, что ты в армии не наигрался, — бросил я.

— Устройтесь сюда на работу и наиграетесь, — отвлёкшись на минуту от бумаг, хмыкнул Гершман.

— Я бы здесь и поселился.

— Через неделю, максимум через две, вы взвоете как гиена. От количества документов и посетителей, — сухо закончил кладовщик и опять вздохнул. — Хотя, кому я это говорю?! Вы знаете правила снабжения? Что будете брать?

— Разве есть ограничения? — удивился Шайя.

— В ваших документах указан допуск «B1». Вы, как я понимаю, из этих, — он постучал карандашом по документам, — поисковых партий?

— Да, Джека Чамберса.

— Того самого? Вейз мир… Искренне сочувствую… Такие приятные молодые люди…

— Скорее завидуете, — парировал Карим. — А зависть, надо заметить, плохое чувство.

— Господи, — мужчина покачал головой, — и так каждый раз! Обязательно попадётся какой-нибудь умник, который решит, что он лучше комика Энди Кауфмана!

— А у нас все такие, — хмуро брякнул я, — остроумные…

— Кстати, Поль, — тихо спросил Шайя, — а что это за допуск такой?

— Карим, — укоризненно протянул я. — ты опять служебные документы не читал?

— Оно мне надо?! — возмутился он. — Это ты у нас начальник охраны, тебе и карты в руки.

— Вот бродяга! В нашем случае, это категория оружия и амуниции, которую мы может взять со складов Ордена для нужд поисковой партии. Если коротко, то: «всё, что угодно, но не более, чем…». Взрывчатые вещества, под эту категорию не попадают. Чамберс их получит по отдельным документам.

— И что полагается нашему, не побоюсь этого слова, — дружному коллективу? Кстати, а как быть с гранатами? — не унимался Шайя. — Их тоже Джек будет получать? Он как наберёт, так мало не покажется!

— Допуск «B1», это автоматическое, короткоствольное и гладкоствольное оружие, а так же боеприпасы к ним, — подал голос Гершман. Он говорил медленно, будто диктовал текст ученикам. — Гранаты для подствольников и ручные гранаты, проходят по нашим документам как амуниция. Их вы получите без проблем и волокиты. Единственное, что может вас расстроить, — в «B1» есть ограничение на калибр оружия. Не более десяти миллиметров! Конечно, за исключением короткоствольного и гладкоствольного. Взрывчатка, детонаторы, запальные шнуры и прочая пиротехника, если она, не дай бог потребуется, будет выдана лично мистеру Чамберсу.

— Смотри ты, как строго! Ещё и калибр ограничили…

— Увы, но крупнокалиберный пулемёт Браунинга взять не получится. А вам оно надо? Вы едете воевать или искать приключений? Поверьте мне на слово, что для приключений будет достаточно пулемёта M-3 или советского РПК.

— Вот что, ребята, пулемёт я вам не дам! — ответил цитатой из фильма Карим и довольно усмехнулся.

— Ладно, давай посмотрим, что у них есть, — предложил я и пошёл к ящикам.

Минут сорок вы рассматривали оружие, боеприпасы и прочие, нужные в дороге вещи. Не скажу, что ассортимент был очень богатым, но нам этого и не требовалось. Некоторые модели оружия, лежащие в ящиках, искренне удивили. Вот скажите, зачем в арсенале Ордена лежит несколько десятков ящиков с винтовками Мосина? Новых, в масле. Или американские M1-Garand? Нет, я бы понял, если это предназначено для продажи поселенцам. Дешево и сердито. Но этот арсенал открыт исключительно для «служебного пользования» и гражданским сюда хода нет.

Через полчаса мы добрались до более современных образцов, где и остановились. Старик служитель прав: «не воевать едем». Ещё через час, ему надоело ходить за нами следом.

— Молодые люди, я, если вы ещё не заметили, всё ещё здесь. Скажу больше, — вы молоды и можете себе позволить питаться когда вам вздумается.

— Причём здесь обед? — покосился на него я.

— У меня скоро обеденный перерыв и я не хочу совместить его с ужином. Это вредно для здоровья и нервов! Если первое ещё может вытерпеть чашку кофе и булочку, то моя жена не может! Она обязательно закатит скандал. Это испортит мне аппетит, настроение и нервы. Вот я и прикидываю, что лучше: хороший обед или два сомнительных юмориста, на пустой желудок и семейный скандал в придачу? Выбирайте ваши игрушки и попрощаемся.

— Эх, мсье, — вздохнул Шайя и отложил в сторону очередную железку, — нет в вас ни капли романтики!

— Романтики? — развернулся к нам мужчина, блеснув толстыми линзами очков. Он слегка картавил, отчего вопросительных знаков в голосе прозвучало в несколько раз больше. — Вы сказали: «романтики»? Ох, молодой человек! Когда вы, ещё только учились попадать струей в унитаз и писали непристойности на заборах синагоги… с ошибками… Так вот — уже тогда, я имел этой, с позволения сказать, романтики, больше чем вы можете себе представить! Эти милые времена прошли и теперь мне хочется немножечко покоя.

— И что, ради этого стоило переселяться в Новый мир? — пробурчал Карим, разбирая очередной автомат. — С тем же успехом могли сидеть в Старом свете.

— Нечто похожее мне говорили мои коллеги. Вы, по молодости лет, про них и не слышали, — покачал головой старик. — а жаль… Очень жаль! Это великие люди! Трешников, Романов, Чилингаров…

— Трешников? — перебил я служителя. — Простите, вы сказали Трешников? Руководитель Арктического научно-исследовательского института?

— Да, — удивлённо протянул Михаил. — Вы что, были с ним знакомы?!!

— Увы, — развёл руками я. — Всего лишь читал.

— Да, да, конечно, — покачал головой служитель. — Откуда вам знать этого человека! Эх, куда ушли эти времена, которые создали таких людей? Куда ушла эпоха великих открытий? Исполины! Титаны! Я вам скажу даже больше! Я скажу честно и откровенно — таких людей больше не делают и секрет их изготовления утерян! Навсегда!

Карим с удивлением наблюдал за нашим разговором, а после следующей фразы вообще впал в ступор, где и оставался следующие полчаса.

— Мсье Гершман, — обратился я к мужчине, — как вы считаете, а не пообедать ли нам в соседнем ресторанчике? Позвоните жене, извинитесь. У вас, дома, установлен служебный телефон, не правда ли? Скажите, что обед, в конце-концов, можно подать и к ужину. Вы, как я понимаю, много повидали. Чертовски интересно было бы послушать… Мы молодые, что греха таить, иногда забываем посоветоваться со старшими. Набиваем шишки на ровном месте. А всё потому, что вовремя не попросили совета! А оружие… да чёрт с ним, с этим железом! Его можно выбрать и после обеда.

Гершмана мы решили подождать на улице. Ему сейчас не позавидуешь — предстоит нелёгкий разговор с женой. Но что такое небольшой семейный скандал, по сравнению с удовольствием быть выслушанным! Рассказать о своей бурной молодости и людях, которые были рядом.

— Если честно, Поль, — Шайя посмотрел на меня, — то я ни хрена не понял…

— Карим, — ухмыльнулся я, — если тебе кто-нибудь скажет, что «мир тесен» — плюнь ему в глаза. Мир не просто тесен, — в нём не протолкнуться!

 

19

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Ангар Nr. 39, Порто-Франко

Мы засиделись почти до самого вечера. Михаил оказался прекрасным рассказчиком. И куда только делись его сухость и педантизм?! Он был из тех людей, кто несколькими штрихами способен нарисовать картину и она оживёт, послушная его разуму. Картины прошлого, как живые вставали перед нами. Нет, здесь не было рассказов про героизм. Оставим это журналистам. Здесь были люди. Их повседневные дела, заботы и радости. И суровая северная природа, — всего лишь декорация. Опасная, подчас жестокая, но декорация. Как северное сияние. Михаил будто помолодел. Он выпрямился, в глазах появился упрямый огонёк. Как мало нужно человеку. Внимание и слушатели. Если честно, то мне стало немного стыдно. Хотел получить информацию о человеке, а передо мной раскрыли душу. Хреновый из меня детектив.

После обеда в ресторане, Гершман размяк и был щедр как Меценат. Выделил нам новенький M-3, десятка два лент и три запасных ствола. Два ящика полезных мелочей, кобуры, подсумки для магазинов и достаточное количество гранат. Про патроны, я умолчу. Их много не бывает, но загрузились мы так, что больше не увезти.

Для сотрудников взяли автоматы Калашникова. АКМС, под патрон семь шестьдесят два. Михаил предлагал семьдесят четвёртые, но мы дружно отказались. Вернувшись, выгрузили всё в ангар и я зашёл к Чамберсу, чтобы узнать про утренний визит Виктора. Хотя… Не надо быть ясновидящим, чтобы понять причину такого внимания.

Я не ошибся. Виктор приезжал не просто так, а по поводу. Если быть точным, — по поводу Билла Тернера и его пьяной болтовни. Прижал Чамберса к стенке и потребовал объяснений. Не знаю, чем пригрозил, но Джеку пришлось всё рассказать. И про скелеты, и про находки, и даже про нашу дикую идею, о возможности двухстороннего перехода. Увы, но другого выхода у Чамберса не было. Виктор, когда это необходимо, умеет быть убедительным и правильно расставлять акценты.

— И ты выложил всё, как на исповеди? — спросил я Джека.

— А что мне оставалось делать? — огрызнулся Чамберс. — Чёртов Тернер! Трепач!

— Ладно, не переживай. Виктор не самая большая сволочь в этом мире. Если он во что-нибудь вцепился, то будет держаться намертво, как бульдог. Или загрызет, или обслюнявит. Кто знает…

— Что?

— Кто знает, — медленно повторил я, — может проход и правда двухсторонний?

— Меня это совершенно не радует, — покачал головой Джек. — Для полного счастья, нам только туристов здесь не хватало. Ты уже был в Арсенале?

— Только что вернулся.

— Прекрасно. Надо заканчивать дела и сматываться отсюда. Чем быстрее, тем лучше.

Шесть автоматов и четыре пистолета. Для мужчин выбрали Браунинг Хай Пауэр, а для нашей медички — чешский CZ83, под советский девятимиллиметровый патрон. Насте (по её личной просьбе) нашли самозарядный карабин Симонова. Когда Гершман узнал, что СКС нужен для русского геолога, то чуть не прослезился. От умиления. Долго копался в своих книгах, а потом ушёл в глубину ангара и принёс новенький карабин. Как он выразился: «выбирал, как для себя». Предлагал подобрать и пистолет, но Насте он не нужен — она не расставалась с Парабеллумом.

— Ой, не могу! Ох, держите меня! Я сейчас сдохну!!! — Карим хохотал как сумасшедший. Он хватал руками воздух, пытался остановиться, но ничего не получилось. Наконец, обессиленно, завалился на пол нашего вагончика и простонал. — Ой, это что-то… Ты видел? Эндрю! Ты видел?!!!

— Кончайте ржать, пустомели, — усмехнулся я. Если честно, то оставаться спокойным, глядя на то, как эти черти веселятся, было трудновато. — Ну ошибся, с кем не бывает.

— Это теперь так называется?!!!

— Ой… У меня уже живот болит!

— У самих морды были не лучше.

Несколько минут парни громко смеялись.

Нет, «громко смеялись» не подходит. Эти черти оглушительно ржали и останавливаться, судя по всему, не собирались. Немного успокоились, сели на пол и перевели дух. Карим вытирал слёзы, всё ещё давясь от смеха. Пратт попытался что-то сказать, но посмотрев друг на друга они опять начали ржать.

— А Поль ей и говорит, — задыхаясь от смеха, начал Шайя. Он хочет пересказать эту историю, но связного рассказа не получается. Уже после первой реплики не выдерживает и начинает безудержно смеяться. Эндрю хохочет без пауз и остановок. Парни дошли до того состоянии, когда достаточно показать палец и всё — смех обеспечен.

— Что он ей сказал???

— Это… мадам Куликова… вам лучше не разбирать… А потом… Потом, она…

— Что??? — взахлёб переспрашивает рыжий Эндрю. Можно подумать, что его там не было. Он уже не смеётся. Он стонет.

— Не ра… Не ра… Не разбирать!!! — Карим давясь, тычет пальцем в автомат, лежащий рядом с ним и опять начинает оглушительно ржать.

Опять начали… Ну и когда успокоятся? Вот охламоны. Ещё несколько минут я крепился, а потом не выдержал и засмеялся вместе с ними. Да уж, история…

Если коротко, то на следующее утро после поездки в Арсенал, мы собрали всех сотрудников и отправились на стрельбище, чтобы проверить их навыки обращения с оружием. Туда, где Пратт ежедневно измывается на моей персоной, вдалбливая снайперское искусство. Мы с Эндрю приехали немного пораньше. Разложили небольшой стол, пристреляли оружие и поставили мишени. По словам Пратта, за их сохранность можно было не волноваться. Ему уже приходилось проводить такие проверки, и гражданские сотрудники Ордена, (за редким исключением), бьют богу в окна. Для новичков, не покидавших пределы Базы или Порто-Франко, стрельба — это ещё одно развлечение Нового мира. Даже для тех, кому доводилось видеть трупы убитых. Они благодушно взирают на этот мир. Отделяют себя от происходящего. Смерть кажется далекой и совсем не страшной. Смотрят на неё, как на батальную сцену в фильме. Возбуждает, но не грозит. Конечно, это не касается тех, кто уже ходил в экспедиции. Они и стреляют получше, и на мир смотрят более трезво — через прицел.

Через час подтянулись сотрудники, под неусыпным присмотром Карима и Чамберса. Мы провели короткий инструктаж, во время которого и произошла эта сцена, так развеселившая Карима и Пратта…

После короткого инструктажа: «как обращаться с оружием, если хочешь жить долго и счастливо», я задал несколько вопросов. Как и следовало ожидать, проблемы возникли только с Джерри Стаутом. Мало того, что он вообще не умел с ним обращаться, он ещё и презирал «все эти железки». Мадам Куликову я даже и не спрашивал — и так всё ясно. Остальным участникам оружие было хорошо знакомо и обращались они с ним уверенно. У меня даже гора с плеч свалилась. Думал, что будет хуже.

И вот тут Елена поинтересовалась, где средства по уходу за оружием. Масло, ветошь для протирки и прочее. Я только хмыкнул, в ответ. Если честно, то мне очень бы не хотелось, чтобы эта дамочка разбирала свой автомат. Будь моя воля, вообще бы ей оружие не давал, но правила Нового мира просты и не затейливы. Как слова одного старого поэта:

Ползать на коленях по саванне, чтобы отыскать потерянную деталь, желания тоже не возникало. Вежливо ответил, что всё необходимое у нас есть и выразил надежду, что в таком «нелёгком» деле, как чистка оружия, Елене поможет мужская часть нашей экспедиции.

— Думаете так будет лучше? — с иронией в голосе спросила Куликова и повернулась к Кариму, стоявшему у стола с оружием. — Вы позволите?

Чуть не дёрнулся, чтобы остановить, но… Её руки скользнули над автоматом. Несколько секунд (иначе не скажешь!) и Калашников был разобран. Разобран, а потом собран обратно. Вхолостую щелкнул спуск. Ещё один щелчок — предохранитель и автомат отложен в сторону.

— Двадцать две секунды, — послышался спокойный голос Анастасии Фёдоровой, — что-то ты медленно, подруга…

— Да, медленно, — кивнула Елена и объяснила, — защёлка газоотводной трубки тугая.

— Твою мать! — тихо выдавил Карим. На русском. Сказал и тотчас спохватился, но от удивления продолжил на французском. — Pardon, mesdames!

Эндрю и Чамберс ничего не сказали. Впрочем, как и все остальные. Я хотел что-то сказать, но от удивления охрип. Даже закашлялся. Да уж…

— Прекрасно, мадам Куликова. Прекрасно.

Потом, когда все пошли на огневой рубеж, ко мне подошла Анастасия.

— Поль, вы были неподражаемы! — звонко сказала Настя. Она посмотрела мне в глаза и не выдержав засмеялась, — вам надо было идти в актёры, а не в армию! Такой гаммы чувств, которую я наблюдала на вашем лице, давно не видела! Ну же, не тушуйтесь, Нардин! Вы же не могли знать, что в советских школах есть такой предмет, как «начальная военная подготовка». И автомат Калашникова там изучают очень хорошо!

Вот такая история. Сейчас, когда всё уже позади, эти два охломона — Эндрю с Каримом, вытирают задницами пол, гогоча как стая гусей. А вместе в ними и я, старый, самоуверенный болван.

Когда мы успокоились, вычистили оружие и принялись за консервированный ужин, в двери нашего вагончика постучали. Это оказалась Анастасия Фёдорова и Елена.

— Поль, — в глазах Насти ещё прыгали весёлые чертики. Думаю, что она слышала, как мы тут веселись. Сложно не услышать, когда парни ржут, как табун лошадей.

— Чем обязан?

— Нам, надо съездить в Порто-Франко. Чамберс запретил ездить без сопровождения. Кто может нас отвезти?

— Поль Нардин! — хором ответили Карим с Праттом. Слаженно, словно тренировались весь день. При этом они умудрились сохранить серьёзное выражение лица. Только Эндрю кусал губы, чтобы опять не засмеяться.

— Да, конечно, — кивнул я. — Только тарелку помою.

— Спасибо.

— Езжай, Медведь! Я всё сделаю, — ехидно проскрипел Шайя. — Старый дедушка Карим всё уберёт.

— Уберёт, разберёт и соберёт обратно, — подхватил его песню Пратт. — Это же не автомат Калашникова!

 

20

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Порто-Франко

Всё когда-нибудь заканчивается. Хорошее или плохое. Подошло к концу и наше «ленивое» житьё в Порто-Франко. Через несколько дней, на территорию ангара номер тридцать девять, прибудет следующая поисковая партия. Они начнут готовится к новому походу, а мы уходим. На запад. Туда, где по словам Чамберса: «заканчивается география и начинается нормальная жизнь».

Вместе с нами отправляется большая группа переселенцев. Кстати, это не только зелёные новички, недавно прибывшие в Новый мир. Многие старожилы, которым не нравится криминальная обстановка в Порто-Франко, тоже пакуют чемоданы. В последнее время здесь слишком часто стреляют. Даже днём.

Итак, нам с ними по пути. Мы вместе пройдём до форпоста «Последний Привет». Там караван разделится и поселенцы продолжат путь небольшими группами. Кто-то начнёт обживать окрестности форпоста, а кто-то двинет ещё дальше, на северо-запад. Наша поисковая партия отправится на юг, — в сторону побережья, к форту Ли.

Походная колонна формируется на окраине Порто-Франко. Она слишком большая и её делят на две части. Первая, — из тридцати пяти машин, уже начала движение. Большая её часть — грузовики везущие горючее и строительные материалы. Мы пойдём со второй партией, которая везёт переселенцев. В ней двадцать машин, среди которых три наших и четыре фордовских автобуса, серии «F», с дизельными движками. Те самые, знакомые по американским просёлочным дорогам. Жёлтые «School Bus». Правда здесь они песочного цвета, окна защищены железными решётками, а на дверях красуется эмблема Ордена. В портовых мастерских, на крышу одного из них, установили пулемётную турель. Не скажу, что это очень умное решение, но чтобы отбиться от зверья хватит.

Местные автобусы — транспорт для бедных. Их сразу видно, по минимальному количеству вещей и оружию. Неимущие новички, — это по пять сотен экю подъёмных и несколько коробок с продуктами, полученных на складе Ордена. Консервы, кукурузная мука, какие-то семена и разные скобяные изделия. Оружие — старые дробовики, карабины и винтовки времён второй мировой. Это переселенцы, которые будут жить рядом с форпостом. Большинство, судя по тягучему акценту, южане.

Некоторые заняли места в открытых кузовах грузовиков, разместившись среди баулов, ящиков и чемоданов. Тяжело им придётся. Нам ещё повезло — мы стоим в голове колонны. Перед нами всего два джипа с охраной и передовой дозор. Меньше пыли.

Мы с Каримом заняли экспедиционный джип. Третьим «пассажиром» ехал Рино. Он развалился на заднем сиденьи, куда мы свалили наши спальные мешки, два рюкзака и оружие. Рысёнок растянулся во всю длину своего подросшего тела, прикрыл глаза лапой, (чтобы свет не мешал) и тихо дремлет, порыкивая во сне. Иногда он просыпается и начинает звенеть пулемётной лентой. Это у него игрушки такие. Один раз он умудрился вытащить из фургона двухсотпатронную снаряжённую ленту. Чтобы вернуть имущество на место, пришлось откупаться приличным куском ветчины. В результате, Карим получил от меня получасовую проповедь о пробелах в рысьем воспитании. Шайя обещал исправиться, а Рино даже на ужин не пошёл. Объелся ветчиной и ушёл спать в фургон. Пока мы ужинали, он успел не только выспаться, но и превратил в клочья футболку Эндрю. Неугомонное существо…

Такое ощущение, что рысёнку наплевать на весь этот бедлам, который разворачивается за пределами нашего джипа. Надо заметить, что все машины, перед отправкой, были тщательно проверены техниками Ордена. Никому не хочется загорать посередине пути, если половина конвоя встанет с закипевшими радиаторами.

Гражданские будто с цепи сорвались. Они без конца носятся между машинами, что-то пытаются выяснить, объяснить, найти, не забыть, обсудить и поругаться с соседями. И это после того, как им подробно объясняли «права и обязанности». Дурдом… Хорошо, что без случайных выстрелов обошлось. Видя, как некоторые новички обращаются в оружием, мне хочется спрятаться подальше и накрыться бронежилетом. Я уже начал жалеть, что от него отказался.

— Ему наверное мыши снятся, — я покосился на рысёнка и потянулся за сигаретами, — или кусок свежей грудинки. А утром, между прочим, он опять украл кусок мяса у повара. Ты его что, не покормил? Распустил, понимаешь, питомца…

— Это не кража, Медведь. Он просто взял свой завтрак сухим пайком. Считай, что я ему разрешил, — закусив зубами сигарету пробурчал Шайя и как всегда, без всякого перехода сменил тему. — Не люблю я такие долгие дороги. Первые двести километров ломит спину, а потом всё тело сразу.

— Можем поменяться местами, — предложил я.

— Можем, — согласился Карим, но даже с места не сдвинулся. — Но что это изменит?

— Ты обленился, Карим. Мало в нашей жизни было дорог?

— Достаточно, — он равнодушно кивает и аккуратно стряхивает сигаретный пепел в приоткрытое окно. — Но всё равно, каждый раз я что-то жду от этой, новой, дороги.

— Приключений и женщин?

— Болван ты, Поль, — лениво отмахнулся Шайя. — Болван. Ничего в жизни не понимаешь. Нет в тебе мужской интуиции.

— Это ещё что такое?

— Мужская интуиция? — переспрашивает он. — Это способность задницей чувствовать то, что женщина вынашивает в голове. Развивается долгими годами упражнений.

— Философ ты наш, — парирую я, — никто не виноват, monsier Шайя, что вы не успели попрощаться с Лиджуан. Вернётесь обратно, а она уже замужем. Будет тебе наука, старому развратнику.

Карим что-то буркнул в ответ, но я не расслышал. Колонна уже начала движение, а он всё ещё бурчал, бросая хмурые взгляды на улицы Порто-Франко. Два патрульных джипа, из охраны периметра резко уходят вперёд. Они проводят нас до первого блок-поста, расположенного в пяти километрах от города. Зарычали моторы и машины начали выползать из Порто-Франко. Медленно, словно гигантская анаконда. Через десять-двадцать километров водители привыкнут к ритму, перестанут ломать дистанцию и движение придёт в норму: ленивое перемещение из точки А в точку Б.

Сразу за нашей машиной, идут два экспедиционных грузовика. За рулём первого, с жилым фургоном, сам Джек Чамберс. Судя по его серьёзному виду, Легенда решил тряхнуть стариной. Он спокойно развалился на сиденьи, сбил шляпу на затылок и безостановочно грызёт свою прокуренную трубку. Следом за ним грузовик-техничка, где устроились Александр Козин и Эндрю Пратт. Они, как ни странно, быстро нашли много «общего». Последнюю неделю, каждый божий день только и делают, что спорят о политике Старого света. Даже немного странно наблюдать, как невозмутимый Эндрю начинает размахивать руками. Все эти «беседы», заканчивается примерно одинаково — увлёкшись, они обязательно поругаются. Вдрызг. И будут долго бросать обиженные взгляды на друг на друга. Минут двадцать. Потом, кто-нибудь начнёт бурчать, про «отмороженных янки» или «crazy russian» и уже через несколько минут они опять вернуться к очередной теме. Мирно и дружелюбно.

Весь остальной коллектив разместился в фургоне. За время нашего знакомства я успел присмотреться к этим людям и сейчас, даже не видя, могу сказать, кто и чем занимается.

Андрей Никоненко, — наш «в меру упитанный» картограф, как всегда развлекает дам историями из своей прошлой жизни, которых знает великое множество. Он всегда весел и очень подвижен, несмотря на пухлый животик и почтенный возраст. Эдакий зеленоглазый толстячок в «самом расцвете сил». Остатки шевелюры коротко подстрижены, а загорелая лысина блестит как шар для боулинга. Утро у него всегда начинается с бритья. Бреется только опасной бритвой, которую очень бережёт. После этого, он обязательно выпьет чашку кофе, медленно выкурит сигарету и лишь тогда начнёт заниматься делами. Анастасия называет его «Карлсоном», на что Андрей Викторович совершенно не обижается. Такое ощущение, что он вообще никогда не обижается. На первый взгляд, — мягкий и очень добрый человек. Но это лишь первое впечатление. При необходимости, он может добавить металла в голос. Мне довелось слышать, как он распекал водителя, уронившего ящик с приборами. Голос звенел такой сталью, что бедный шофер пошёл красными пятнами. Да, мсье Никоненко умеет не только шутить, но и приказывать. Кстати, он приятельствует с Билом Тернером. Несмотря на большую разницу в возрасте, они с удовольствием общаются. Иногда Андрей Викторович дружески подтрунивает над Тернером, называя его «пьяницей и дебоширом». В ответ, Билл только смущённо улыбается, бросая хмурые взгляды в сторону нашего биолога Джерри Стаута. Не знаю почему, но наш «красавчик Джерри» ему не нравится. Один раз они серьёзно повздорили. Их перепалку резко оборвал Чамберс, пообещав выгнать обоих " k beninoj materi». С тех пор, эти парни демонстративно не замечают друг-друга, общаясь лишь по служебной необходимости.

Да, русские идиоматические выражения прочно вошли в наш быт. Зачем объяснять размер необходимого инструмента и порядок его использования, если двумя короткими, как выстрел фразами, можно объяснить и первое, и второе, и даже объяснить последствия не выполнения первых двух? Меня и Карима, русским матом не удивишь, а вот Эндрю, первое время, прислушивался с интересом. Теперь он любит щегольнуть некоторыми словами, если поблизости нет Анастасии или нашей докторши.

Кстати, Тернер не единственный, кто недолюбливает Стаута. Его на дух не переносит Карим. Я, если честно, тоже. Хотя, что ему до наших симпатий?! Он приторно вежлив, старателен в работе и педантичен в быту. По-крайней мере, он не оставляет на столе грязные кофейные кружки, чем грешит Билл. Иногда в голосе Джерри сквозит лёгкое высокомерие и тогда, боже упаси, если поблизости окажется Шайя… Мне уже приходилось одёргивать своего друга, объясняя, что наша задача охранять сотрудника, а не раздумывать, как сделать из него инвалида. Каждый раз, когда я выколачиваю из Карима пыль, он послушно кается в своих грехах и обещает быть терпимее «к этому ублюдку». Проходит несколько дней и всё возвращается на круги своя. Кипя негодованием Шайя вваливается в наш вагончик и предлагает свой выход из ситуации. Поверьте, его предложения не отличаются новизной и разнообразием. Самая миролюбивая: «проблему надо решить и закопать».

Впрочем, наше отношение не мешает Стауту безостановочно скалиться своей белоснежной улыбкой и ухаживать за Еленой Куликовой.

Анастасия Фёдорова, скорее всего устроилась на верхней полке и читает. Иногда, задумчиво улыбаясь, делает в тексте пометки. У неё все книги в карандашных завитушках и подчёркиваниях. По крайней мере, так утверждает Карим, который часто берёт у неё книги. Она, пожалуй единственная из сотрудников, с кем у меня хорошие приятельские отношения. Если не считать Карима, Джека и Эндрю, конечно. Она умна, тактична, не лезет в душу и не изображает «белую кость», вынужденную общаться с «тупыми армейцами», как это любит делать Стаут.

Что делает наша медичка не знаю. Скорее всего слушает рассказы Андрея Викторовича. Или, на худой конец, комплименты биолога. У нас с Еленой вооружённое перемирие. Мы подчёркнуто вежливы, общаемся, как правило, через посредников и встречаемся раз в день. За завтраком. Если мне не везёт, то дважды — ещё и за ужином.

Легенда Новых и прочих, а именно Джек Чамберс, наблюдает за всем этим с мудростью старого волка. Он прав — поисковой партии ещё нет. Пройдёт много времени, прежде чем эта группа людей превратится в коллектив. Будь моя воля, я бы ускорил этот процесс, используя некоторые армейские методы, но увы, — Джек только смеётся, называя меня тираном и сатрапом. Хотя, это его дело. Пока что, он с улыбкой смотрит на наши забавы. Игры для детей старшего возраста, чёрт бы их побрал…

С этими мыслями мы отмахали первые сто километров. На это ушло почти четыре часа. Ещё через десять километров колона встала. Один из водителей перегрелся, потерял сознание и съехал с дороги. Его жена, сидящая рядом, не успела перехватить руль и машина снайперски въехала в овраг, поросший зарослями кустарника, где и заглохла. Ещё через двести километров закипели радиаторы у двух джипов. Пока водители возились с этой проблемой, я выбрался из машины и с удовольствием потянулся.

 

21

21 год по летоисчислению Нового мира.

К северу от перевала Арч-Корт

Пещера, в которой нашли укрытие путешественники, была хорошо укрыта от посторонних взглядов. Её узкий вход закрытый кустарником, находился на высоте нескольких сотен метров от земли. К нему вёл узкий карниз, опасно нависающий над ущельем. Кусты, закрывающие вход, словно не надеясь на тонкий слой земли, держались на скальных откосах своими сильными корнями. Они проникали в любую трещину с упорством стальных клиньев. Если не побояться разодрать себе руки, то раздвинув эти колючие ветки, увидим тёмный провал, похожий на равнобедренный треугольник. Даже не вход, а скорее лаз, напоминающий звериную нору. Можно было не сомневаться, что даже местные жители не знали о её существовании.

Во-первых, — здешние места не пользовались популярностью у населения. Ближайшее поселение, если не считать золотой прииск, находилось в нескольких днях пути.

Во-вторых, — кому придёт в голову, ползти по узкому карнизу, ежеминутно рискуя улететь в ущелье и свернуть себе шею. Небольшой и никому не нужный скальный излом, заросший кустарником — слабая цель, для таких экспериментов.

Узкий лаз, по которому можно было пройти лишь сильно наклонившись, через десять метров расширялся и переходил в пещеру. Она была довольно большой, — размером с армейскую палатку. На противоположной, от входа стене, чернел ещё один проход. Там начиналась целая анфилада пещер и переходов, укрытых тяжёлыми гранитными скалами.

— Устраивайся. Ночевать будем здесь, — сказал Поль. Он достал из рюкзака фонарь, проверил как он работает и повернулся к Никите. — Я пройду немного дальше, посмотрю проходы. Там был ещё один выход на поверхность. Будем надеяться, что его не завалило.

Через несколько минут послышался шорох и в пещеру пробрался Карим. Он шёл последним и задержался у входа. Как он сказал: «для всеобщей безопасности».

— Откуда вы знаете этого чеченца? — спросил Никита.

— Умара Гаргаева? — опустив рюкзак на землю уточнил Карим. Сверху он положил автомат и осмотрелся. — А ничего так пещерка. Уютная. Ничего не изменилось.

— Да, Гаргаева.

— Как тебе сказать, — пожал плечами Шайя. Он развернул спальный мешок и достал из рюкзака упаковки армейских пайков и спиртовку. Несколько минут они устраиваились на ночлег. Когда в котелке уже закипала вода, они приготовили кружки для кофе. Карим грустно усмехнулся и задумчиво повторил, будто разделял слова по буквам. — Умар… Гаргаев… Как тебе сказать, Никита! Сталкивались с ним на узкой тропинке. Была одна нехорошая история. Примерно лет десять назад.

— Давно, — Никита покачал головой. — Я тогда ещё пацаном был…

— Ты и сейчас ещё не мужик, — успокоил его Карим. Он поёрзал на камне, усаживаясь поудобнее и взял кружку с кофе. Держал её обеими руками и задумчиво смотрел на слабый огонёк спиртовки, на которой они разогревали консервы.

— Что за история?

— Что за история? — переспросил Шайя. — Долгая. Длиной в нашу жизнь.

— Расскажете?

— Да нечего там особо рассказывать, Никита. Если коротко, то надо было вытащить людей из плена. Их взяли местные и попытались получить выкуп.

— И вас попросили быть посредниками?

— Нет. Это, как бы тебе объяснить… Дела семейные. Деньги нужно было заплатить быстро, а их не было. Сумма была неподъёмная. Твой отец тогда привёз всё, что мог. Он даже грузовик продал. То, что нам удалось собрать, пошло на уплату отсрочки. Купили немного времени у бандитов. Больше надеяться было не на что и не на кого. Веры этим отморозкам тоже не было. Случалось, что деньги они брали, а пленных возвращали в состоянии полу-трупов. Или инвалидами. Или кусками, в разных мешках. У меня всегда были сложные отношения со здешними обитателями. Я никогда им не верил.

— А этот Гаргаев?

— С Умаром мы схлестнулись случайно. Можно сказать, что нас столкнули лбами, в тщетной попытке остановить. Нам тогда повезло. Мы без потерь и почти без стрельбы освободили пленником. Потом кое-что пошло не так и к западному побережью пришлось пробиваться напролом. В таких ситуациях не смотришь в кого стреляешь. И уж тем более, не спрашиваешь, к какому шайке принадлежит встречный оборванец. Сначала стреляешь, а потом разбираешься. Так вот Гаргаев в эту историю вляпался случайно. Его тейп не имел отношения к похищению, но когда всё завертелось, то мы убили несколько человек из его семьи. Если честно, то мы просто валили всех, до кого могли дотянуться. Умару тоже досталось. У него должны были сохраниться шрамы на лице. Результат нашего последнего разговора.

— К какому тейпу он принадлежит?

— А ты знаешь все здешние союзы, мой юный друг? — улыбнулся Карим. — Ну-ну… Он из Майстойского тейпа. Если для тебя это так важно.

— Нет, — смутился Никита, — конечно не все, но кое-какие знаю. По работе приходится изучать ситуацию в регионе.

— Знаешь, что я тебе скажу… Медвежонок… Убивай их всех. На том свете разберутся.

 

22

5 год, по летоисчислению Нового мира.

В двухстах пятидесяти километрах западнее Порто-Франко

— Лучше бы мы ехали в одиночку. Без этого балласта, в виде толпы гражданских, — Карим кивнул в сторону автобусов и выругался. Опёрся на крыло нашего джипа и даже сплюнул от злости. — Право слово, было бы гораздо быстрее. Но с этими! Где это видано — за день проехать двести пятьдесят километров!?

— Это ещё нормально, Карим! — к нам подошёл Александр Козин. — Однажды мы пятьдесят километров неделю шли. Еле доползли.

— Это где же такие скорости бывают? — недоверчиво покосился Шайя.

— В Антарктиде. Санно-гусеничный поезд из Мирного на станцию Восток. Ладно, это дела минувших дней, — Козин усмехнулся и протянул две жестяные кружки. — Налейте лучше кофе для страдальцев аръегарда, а то у нас закончился. Эндрю всё выхлебал.

— Забирай весь термос, у нас ещё есть.

Когда Александр ушёл, Шайя проводил его взглядом и покачал головой.

— Сильно! Представляю себе эти условия, если за неделю они прошли на тягачах всего пятьдесят километров! Это, Поль, тебе не медичку дразнить, — Карим без всякого перехода, пнул колесо и продолжил. — Bordel de merde! Какой болван подкинул шефу идею двигаться с этими тормозами?!

— Я.

— Ты? — он даже развернулся. — Зачем?!

— Claire comme le jour… Нечто вроде живого щита из свидетелей. Чем больше вокруг людей, тем больше у нас шансов добраться до форпоста без потерь. Ты не согласен?

— Опасаешься повторения истории с Биллом Тернером?

— Остерегаюсь, Карим. Всего лишь остерегаюсь. Мне не хочется закончить экспедицию, как этим бедолагам, — я кивнул на останки машины.

Рядом с нами, метрах в пяти от дороги, стоял брошенный, покрытый толстым слоем пыли джип. Судя по всему — бросили совсем недавно. Месяц, может чуть больше. Кто-то сильно разозлился на владельца этой машины — весь передок разбит. Левое крыло и передняя дверь были разорваны на несколько частей. Вскрыли, как консервную банку. Пулевых отверстий не было. Следов крови в салоне, — тоже. Значит большое животное подвернулось. Представляю как было весело пассажирам! Один из охранников, осмотрев эту машину, сделал пометку в своём блокноте. Скорее всего на обратном пути эту колымагу погрузят на один из грузовиков и вернут в Порто-Франко.

— Ну, — Шайя проследил за моим взглядом и хмыкнул, — может, Поль, ты и прав. Но всё равно, меня это бесит. Дьявольщина, ещё и этот придурок выполз!

Из фургона выбрался Джерри Стаут. Он пренебрежительно взглянул на колонну машин, поморщился и неторопливо закурил сигарету. Несколько минут спустя, погасил окурок и аккуратно убрал его в карманную пепельницу. Стряхнул с рукава невидимую пыль и убрался обратно в фургон. Лязгнула дверь.

— Чистоплюй, — сквозь зубы процедил Карим и хрустнул костяшками пальцев. — Прибил бы суку.

— Не связывайся, — отмахнулся я.

Застряли мы надолго. По крайней мере, Джек, ходивший к начальнику конвоя, вернулся злой, как собака. В ответ на наш вопрос, буркнул что-то матерное, упомянув чью-то мамочку и полез в фургон.

Через несколько минут Чамберс выполз обратно. Одернул рубашку, которую носил на выпуск, хмуро осмотрелся и повернулся к нам.

— Ночевать будем здесь, — подвёл итог сегодняшнему дню Чамберс. — Я разговаривал с начальником конвоя. Машины перегоняем к тому валуну и можем устраиваться на ночлег.

Меньше чем через час караван встал на ночёвку. Солнце клонилось к закату и жара понемногу отступала. Ещё немного и нас захлестнёт волна вечерних запахов саванны. До одури пряных и сочных. Позади машин высилось несколько огромных валунов. Чуть дальше зеленели заросли колючего кустарника. Совершенно безвредное растение, но царапины от его шипов долго не заживали и жутко чесались. Но были и плюсы — кровососущих насекомых рядом с ними никогда не бывает. Тернер что-то объяснял, про сок этих растений, но я не особо слушал. Когда мы подъезжали, оттуда вспорхнула целая стая каких-то местных птиц. Они похожи на воробьёв Старого света, только клювы у них более длинные.

Люди начали разжигать костры, расслабились. Многие так устали, что легли спать без ужина. Где-то послышался смех, потом заплакал ребёнок. Прогремело несколько выстрелов, но охранники, стоявшие неподалёку от нас, не отреагировали. Связались с кем-то по рации и успокоились. Судя по улыбкам, их коллеги отправились на охоту. Зверья здесь достаточно. Вдали от поселений много хищников, которые смотрят на людей исключительно с одной целью — поймать и сожрать. Для них мы всего лишь еда, временно упакованная в металлическую банку на колёсах. Мясные консервы: «Abruti de soleil». В маринаде из пота и пыли.

Наши машины оказались почти в центре лагеря. Рядом обустроился начальник конвоя. К нему часто приходили «пассажиры» с различными просьбами и меньше чем через час, этот спокойный человек был готов лопнуть от злости. Достали его вопросами. Особенно постаралась одна женщина, — дамочка бальзаковского возраста, которая терзала беднягу почти полчаса. Она допытываясь о мерах обеспечения безопасности, местных животных, бандитах и прочих опасностях Нового мира. Когда дело дошло до змей, — начальник не выдержал. Он встал, прижал руки к груди и клятвенно заверил, что будет собственноручно оберегать её мирный сон. Нести почётный караул рядом с её машиной. До самого рассвета! Чтобы ни один местный таракан, даже думать не смел!

Женщина, судя по выражению лица, не верила. Начальник конвоя… Судя по страдальческой гримасе, он был готов пристрелить эту пассажирку ещё до заката. Пристрелить, а потом спокойно выспаться в тишине и покое.

Наши грузовики мы поставили рядом друг с другом, оставив между ними широкий проход. Натянули между машинами брезент — получилось нечто похожее на навес для пикника. Через полчаса, неподалёку от нас, тормознул джип охраны. Из него выбрался охранник и направился ко мне.

— Мистер Нардин?

— Да, это я. Чем могу помочь?

— Вы меня не узнаёте?

— Погоди, — я присмотрелся повнимательнее и кивнул, — узнаю. С тобой, солдат, мы отбивались от бандитов. На побережье между Базой и Порто-Франко. Жаль вашего лейтенанта. Неплохой был парень.

Передо мной стоял один из выживших. Тот самый радист с разбитой рацией, попавший Кариму под горячую руку.

— Да, сэр. Ваш друг, мистер Эндрю, меня тогда спас. Вытащил из машины, сэр. Я тогда, если честно, здорово струхнул. До сих пор помню. Думал, что не выберемся. Мы тут с ребятами немного поохотились. Полагаю, сэр, что вы и ваши парни не откажетесь от свежего мяса на ужин. — он достал из машины приличный кусок тушки. — Это мясо местной антилопы. На вкус довольно приличное.

— Спасибо! Но куда нам такой большой кусок?

— Большие парни должны много кушать, сэр! — и он довольно ухмыльнулся. — Приятного аппетита, сэр!

Вернувшись к нашим машинам, я увидел Чамберса, мирно беседующего с Никоненко. Рядом с ними копались Эндрю, Александра и Анастасию. Карим ушёл выгуливать Рино, а заодно осмотреть лагерь. Не помешает. Если что — услышим.

— Позвольте полюбопытствовать, мсье Нардин, что вы собираетесь делать с этим мясом?

Я повернулся и увидел Елену Куликову. Она легко спрыгнула из фургона на землю и теперь внимательно смотрела на «подарок».

— Это свежее мясо.

— Я вижу. Откуда оно у вас?

— Видите ли, мадам… Увы, но точно не скажу. Ещё полчаса назад, оно бегало по этим живописным окрестностям. В виде антилопы, разумеется. Именно по этой причине, я не могу указать место, где был добыт этот кусок мяса. Оно, видите ли, перемещалось. Что собираюсь делать? Приготовить из него ужин. Если быть точным, то разделать на маленькие кусочки, и набить желудки нашего маленького коллектива! — в тон ответил я.

— Этим? — и она прицелилась в меня пальцем.

— Вы что-то имеете против?

— Нет, не против. Но я категорически против того, чтобы принимать в пищу местные продукты без соответствующей санитарной проверки. Тем более, если собрались накормить этим трофеем весь наш коллектив, — она язвительно улыбнулась и продолжила. — Ваша забота о наших желудках может дорого обойтись!

— Вы предлагаете его выбросить?

— Я предлагаю его проверить. Несите мясо в фургон… Сэр!

Она повернулась и неторопливо пошла к фургону. Или мне показалось, или я опять почувствовал запах её духов? С такого расстояния? Бред!

— Горячее не может быть сырым, — подмигнул мне Козин. Они с Праттом и Анастасией устроились неподалёку. Разложили на капоте джипа железки и чистили оружие. Александр ткнул пальцем в небо и уточнил. — Если горячее, то съедобное. А если съедобное, значит безопасное!

Кстати, Александр был единственным, (кроме нас, охранников), кто носил военную форму. Причём не Орденскую, а советскую, привезённую им из Старого света. Он называл его «эксперименталкой». На вид прочная и удобная. Наряд дополняла широкополая панама и лёгкие ботинки с высоким берцем. Он больше походил на наёмника, чем на механика-водителя. Все остальные одевались в туристическую одежду, которую выбирали на складах Ордена или в магазинах Порто-Франко.

— Какого чёрта тут проверять, парни? Это антилопа, а не кабан!

— Поль! — Джек развернулся на каблуках, засунул руки в карманы джинсов и попытался напустить на себя грозный вид. Не убедительно…

— Дьявол меня раздери! Можно подумать, мистер Джек Чамберс, что вам не доводилось жрать местную дичь, — лениво огрызнулся я. — Причём не только в виде шашлыка, но и в сыром виде. И свежую кровь ты ни разу здесь не пил.

— Сержант Нардин!

— Бред какой-то…

— Хватит пререкаться! Тащите свою задницу в фургон, сэр! — Чамберс, как обычно, начал рубить фразы на слова. — Вместе с мясом. Елена права.

— Конечно, сэр! Я не сомневаюсь, что без этого шашлык не получится, сэр! Если не проверить, то мы обязательно заболеем. Заболеем и умрём. Как последние засранцы, сэр!

— Поль!!!

Анастасия ничего не сказала. Посмотрела, усмехнулась и неожиданно подмигнула. Мол, лучше не спорь, Нардин…

Через несколько минут вернулся Шайя и хотел что-то рассказать, но я не дослушал. Вручил ему мясо и ткнул пальцев в фургон. Карим недоуменно уставился на мясо, потом перевёл взгляд на меня.

— А зачем?

— Вот там всё и объяснят… Кто, зачем и почему. Действуй!

Мясо проверили. Шашлык получился отменный.

 

23

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Форпост «Последний Привет»

На удивление, но реку Стикс мы форсировали без проблем. Никто не утонул и не утопил машину. На берегу ржавели останки двух сожженных машин — память о разгромленном бандитами конвое. На другом берегу встретились с первой грузовой колонной. Они стояли уже пятый час, тихо шалея от жары и пыли. У них испортилось несколько машин и теперь, проклиная всё на свете, парни пытались оживить непослушную технику. Ждать, пока они починятся, не стали и двинулись дальше. За переправой, примерно в ста километрах, находился аэродром подскока. Цистерна с авиационным топливом, два грузовика с жилыми фургонами и двенадцать человек охраны. Чуть в стороне мы и расположились на вторую ночёвку…

А на четвёртые сутки, наконец-то, вышли на финишную прямую. Охрана встретила нас километрах в десяти от форпоста и проводила почти до самых ворот. Джипы конвоя, и машины нашей экспедиции, сразу пропустили на территорию гарнизона. Остальной транспорт обогнул периметр и свернул в гражданский сектор, где и занял главную (и единственную) улицу. Там сейчас будет тесновато. Как ни крути, но каждый, прибывший сюда конвой, это большое событие и встречают его все жители посёлка. Конвой, — это новости, свежие товары для магазинов, сплетни и почта.

Нас поселили в общежитии, рядом с гаражными ангарами. Три небольших одноэтажных домика, внутри периметра. Здесь жили гражданские специалисты и несколько офицеров. Машины загнали в один из ангаров, где их и оставили под охраной местных армейцев. Народ, оккупировав душевые кабины, приводил себя в порядок, а мы с Джеком отправились к полковнику Бирсфорду.

— Добрый день джентльмены! — прохрипел Рей и кивнул на стулья. — Рад вас видеть, парни! Я сейчас закончу и поговорим. Присаживайтесь!

Его рабочий стол, как обычно был завален бумагами, а телефон не умолкал ни на минуту. Я даже поморщился — никогда не любил бумажной работы. Пока Бирсфорд устраивал разнос кому-то из своих подчинённых, нам принесли кофе, а полковник выставил на стол бокалы, бутылку бренди и сигары. В итоге, мы просидели в кабинете несколько часов. Обсудили некоторые вопросы, проблемы и планы. Когда вернулись обратно, то наши люди уже закончили устраиваться. Судя по их виду, они решили немного расслабиться. Если мне не изменяет память, здесь есть два бара, где можно отдохнуть перед началом пути.

Ещё через полчаса, спросив у меня разрешения, Эндрю Пратт отправился навестить армейских приятелей. Ушли Козин, Тернер и Никоненко. Даже наш Джерри и тот, решил немного пообщаться с «простым народом». Естественно, наши дамы тоже не остались без внимания и все дружной толпой отправились в соседний бар. Карим, насвистывая какую-то мелодию (и как всегда безбожно фальшивя) умчался к новой знакомой, с которой успел познакомится во время перехода, а я остался на базе.

Последний перегон был трудным. Дорога, из-за особенностей ландшафта, петляла как заяц. Мы постоянно объезжали овраги, лощины и странные нагромождения валунов. Почва становилась мягкой и некоторые машины застревали, зарываясь в грунт по самое днище. В общем, все немного устали.

После душа я собрался завалиться в кровать, но в комнату ввалился Джек. Видно только что из душа выполз.

— Это ещё что за сонное царство, Поль? Ты собираешься провести вечер в обнимку с подушкой? Где остальные?

— Кто-то должен оставаться на базе. Пусть парни немного отдохнут перед дорогой.

— Нардин! — Чамберс сделал небольшую паузу и ткнул мне пальцем в грудь, — ты слышал, что сказал полковник. Охрану нашего транспорта обеспечили. На территорию гаражей никто не сунется. Поверь, мы с Реем знакомы не первый день и если он что-то пообещал, то сделает. Его парни не вчера взяли в руки оружие и дело своё знают. Кроме наших людей, никого в ангар не впустят. Расслабься! Никто тебе не скажет, когда мы ещё выспимся под нормальной крышей. Сходи к парням в бар, сними какую-нибудь девчушку. Может и с медичкой наладишь отношения. Смотрите друг на друга как волки. Или ты в неё влюбился?

— Шёл бы ты, Джек… Прямо и никуда не сворачивая…

— Вот именно! — и он довольно осклабился. — Поэтому и собираюсь отправиться в кабак. Пить не буду, но пару кружек пива опустошу обязательно.

— Ты начальник, — я пожал плечами, — тебе лучше знать.

— Вот! Поэтому сходи и ты. Отдохни перед дорогой. А то службу тянешь, словно счёты сводишь.

— Не с кем сводить, Джек!

— Чаще всего, счёты сводят с самим собой.

— Вали отдыхать, Легенда. Я побуду здесь.

Закатное солнце окрасило стены красным. Рино, устроился на кровати Карима и мерно сопел, иногда подёргивая лапами. Всё, хватит читать. Я отложил книжку вытянулся на кровати. Всё, спать… Спать.

Короткая пулемётная очередь грохнула где-то рядом, разрывая покой в клочья. Ещё даже не проснувшись, скатился с кровати и схватил автомат, стоявший рядом с изголовьем. Тряхнул головой, чтобы проснуться и бросил взгляд на часы. Два часа ночи, дьявол! Ещё одна короткая очередь, вспыхнули прожектора и над территорией завыла сирена. Больше выстрелов не было, пули в окно не залетали и я, набросив штаны и разгрузку на голое тело, выскочил из комнаты.

Судя по всему — ничего страшного не произошло. Уже через несколько минут сирену выключили. Мимо нашего домика проехал штабной джип. Он притормозил и я увидел полковника. Судя по его одежде, он ещё не ложился.

— Добой ночи, полковник! Что-то случилось?

— Да вот, — он хрипло выругался, — кто-то пытался проникнуть на территорию. Сейчас парни проверяют периметр.

— Я с вами!

— Не возражаю.

Через минуту мы уже подъехали к месту перестрелки. У самого забора, на земле лежало тело. Два прожектора, которые ночью освещают окрестности, были развернуты и сейчас светили прямо сюда. Сразу за ограждением виднелись два джипа охраны. Парни, судя по всему, примчались сразу, как закончилась стрельба. Ещё пыль не осела.

На земле лежал труп человека. Да, крупнокалиберный пулемёт, это серьёзно… Одна пуля попала в плечо и почти оторвала ему руку. Ещё одна — в голову и парню напрочь снесло левую половину черепа. Не самый приятный вид. Уцелевший глаз мёртво таращился в пустоту. Мешковатый, тёмно-серый комбинезон был испачкан в пыли.

— Полковник, я осмотрю тело, если вы не возражаете?

— Действуйте, Нардин!

Я опустился рядом с телом. Труп, как труп. Похлопал по карманам. Пусто. На ремне висела закрытая пистолетная кобура и три брезентовых подсумка. Что у нас здесь? Вальтер ПП. Девятимиллиметровый. Смотри мне… Довоенной сборки. Защелка магазина в основании рукояти. Редкая модель. Один запасной магазин… Маленький моток проволоки. Что ещё? Хм… Американский армейский фонарик, пассатижи, складной нож. Больше ничего. Ни денег, ни документов. Что, в общем-то, понятно. Я перевернул тело. Какой запасливый мальчик! На ремне висел ещё один нож. Если быть точным, то кинжал — Fairbairn-Sykes commando daggers. Мне такие не нравятся. Рукоять неудобная. Слишком скользкая, несмотря на рифление. Британские коммандос использовали ещё во время второй мировой войны.

На десантника этот парень не похож, слишком щуплый. На вид, ему лет двадцать, не больше. На уцелевшем куске черепа курчавились чёрные волосы. Лёгкий пушок над верхней губой…

— И часто у вас такое? — я поднялся с колен и отряхнул брюки от пыли.

— Да нет, не часто, — Бирсфорд провёл рукой по подбородку и задумчиво посмотрел на тело. Несколько секунд он молчал, потом посмотрел на меня. — Нашли что-нибудь интересное? Нет? Тогда идите отдыхать, мистер Нардин. Утром будем разбираться. Тело уже никуда не убежит.

С одной стороны, полковник был прав — ночью мало что удастся сделать. Но проверить не мешает. Караульные осмотрят территорию, этим и закончится. Я собрался вернуться назад, в дом, но проходя мимо гаража, остановился. Идея конечно бредовая и Джек прав, что слишком подозрительно отношусь к некоторым вещам. С другой стороны, — мне платят за то, чтобы я таким был. У нашего ангара стоят один из сержантов и несколько бойцов из охраны. Среди них был и Эндрю Пратт.

— Что, Поль, тебя тоже разбудили?

— Как видишь, — отмахнулся я и обратился к солдату, стоящему рядом с ангаром.

— Это твой пост?

— Да сэр!

— Здесь ничего не заметил?

— Нет, сэр! Здесь было тихо. Стрельба началась у ограждения, сэр!

Эндрю поймал мой взгляд и пожал плечами.

— Сам понимаешь, что здесь регулярно стреляют. Правда, я не припомню, чтобы кто-нибудь пытался залезть на территорию. Идиотизм какой-то… При мне такого не было.

— Да, выглядит по идиотски. Идем, Эндрю, глянем наши машины. Чтобы спать спокойно.

Пратт кивнул и мы подошли к ангару. Ворот а этом гараже не было. Его использовали редко, для временного хранения машин. Чернел широким провалом вход. Я повернул рубильник, но нескольких ламп, висящих под потолком, было недостаточно. Тусклый свет осветил штабеля пустых ящиков, выстроенных около одной из стен. Две пустых бочки и несколько деревянных поддонов. Рядом с ними небольшая кучка стружек. Видно что-то распаковывали и забыли убрать. Непорядок… Здешние сержанты совсем мышей не ловят! Распустили молодежь, на свежем воздухе…

Вспыхнули фонарики и мы прошлись по ангару. Наши машины стояли в центре, одна за другой, почти упираясь бамперами. Песчаный пол был покрыт тёмными пятнами. Пахло машинным маслом и соляркой. На первый взгляд всё нормально. Надеюсь, что эти ночные гости не по наши души…

— Ну что, Нардин? Спать? — Эндрю выключил свой фонарик и подошёл ко мне. — Утром вернуться наши гуляки, осмотрим ещё раз. Думаю здесь всё нормально.

— Да, пожалуй, что так, — кивнул я и повернулся к выходу.

Погодите… Мне что-то не понравилось. Нет, никаких живых существ в ангаре не было. Но что-то было не так. Несуразица какая-то. Мелочь, за которую зацепился взгляд. Зафиксировал, но не оценил. Я повернул обратно.

— Что-то не так, Нардин? — насторожился Пратт и положил руку на кобуру.

— Погоди, — отмахнулся я. — Мне что-то не нравится.

Мы ещё раз обошли вокруг машин.

— Стоп! — я остановился у грузовика-технички и опустился на колени. — Ты ничего не замечаешь?

— Что именно?

— А вот что, — показал я. — След протектора.

— С ним что-то не так? Мы загнали машины в ангар и естественно, что на песке остался след.

— Именно. Вот поэтому и странно, — ответил я и лёг на бок. Луч фонарика осветил днище машины. — Странно, Эндрю, что позади правого переднего колеса, следа от протектора нет. Совсем немного. Словно кто-то сюда ложился. Зачем?

— Ты думаешь…

— Не думаю, — хмуро отозвался я. — Вижу…

 

24

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Форпост «Последний Привет»

— И как тебе это нравится, мистер Чамберс? — спросил я.

Джек не ответил. Вопреки своему обыкновению, он даже не выругался. Видно, что слегка огорошен. Да и мы сами, что уж греха таить, были несколько удивлены. Если обойтись без русского мата, то слово «удивился», к данной ситуации применимо. Не скажу, что оно отражает степень удивления, но подходит. С натяжкой.

— Так… И как это прикажете понимать, господа?!

— Это ты у меня спрашиваешь? — прищурился я.

Мы сидели в нашей комнате. Мы — это я, Эндрю, Карим и Джек Чамберс. Окно было настежь распахнуто, а на подоконнике лежал Рино. Рядом с ним стоял Карим и задумчиво курил, аккуратно пуская дым в окно. На плацу, расположенному неподалёку, раздавались рычащий крик сержанта. Обычное армейское утро. Мимо нашего домика, подыхая от утренней жары, пробежал взвод. Парни, в промокших от пота футболках, наматывали круги по гарнизону, поднимая клубы красноватой пыли. Она оседала медленно, словно нехотя.

На небольшом журнальном столике, заботливо застеленным куском брезента, лежали наши ночные находки. В количестве трёх единиц, не считая пистолета, кинжала и разной карманной мелочи. Сбоку сиротливо примостилась пустая кружка кофе и пепельница.

— Бред какой-то…

— Да, идея конечно бредовая, — согласился Эндрю. — Исполнение тоже. Но, надо заметить, что вполне работоспособная. Если бы эти игрушки сработали, то на месте нашего ангара была бы большая куча мусора. Вперемешку с запасными частями и банками консервов из наших запасов.

— И венцом была бы твоя шляпа, Джек! — усмехнулся Карим. — Как символ этого мира и памятник первопроходцу.

— Философ, твою мать, — буркнул Чамберс и дотронулся до шляпы. Словно проверил, крепко ли она держится.

— Пластиковая взрывчатка, это хорошая вещь, — кивнул Шайя. Он старательно потянулся и зевнул. Потом провёл рукой по лицу и продолжил. — Это Си-четыре. Миндалём пахнет. Взрыватели, как говорится, входят в комплект. Натяжные, мгновенного действия.

Джек ничего не сказал. Он молча курил, рассматривая трофеи. Не дождавшись от него реакции, Шайя продолжил.

— Машины, по расскажу Нардина, были соединены в одну цепочку. Если бы первую машину решили выгнать из гаража, то рванули бы все сразу. Простенько и без затей. Но идея мне нравится. Дёшево и сердито.

— Лезть на охраняемую территорию, чтобы зарядить эти подарки, — Джек недоверчиво покачал головой. — Это, по меньшей мере, глупо. Это можно было сделать в Порто-Франко, можно было сделать во время пути. Мы до форпоста шли четверо суток! У них что, думаете свободной минутки не нашлось, чтобы эти подарки подложить?

— Ничего удивительного нет. — возразил я. — Это значит, что ребятки шли не в нашем конвое. Причём, надо вам напомнить, сэр, мы на охрану не особо полагались — сами тоже работали. Это кто-то из местных. Кто и почему? Как любит говорить Козин: «хер-его-знат». Может быть, есть ещё одна причина. Одним выстрелом убрать двух зайцев.

— Не тяни, Поль!

— Взорвись машины по дороге — это одно. Если взорвались бы здесь — это послужило бы хороший повод для служебной проверки. Кто знает, может наш бравый полковник кому-нибудь мешает? Мужик он прямой как столб, и незатейливый как приклад. Ляпнул кому-нибудь на Базе, не разбирая чинов и должностей. А тут такой инцидент… Уничтожена целая экспедиция! Самого мистера Чамберса в полёт отправили. Не забудем, не простим и всё такое… Приехали бы из центра, разобрались и ушёл Бирсфорд на пенсию. Без выходного пособия. В лучшем случае. И хрен что-нибудь возразишь. Это тебе не игрушки — целый ангар поднять на воздух.

— Идея про полковника, на мой взгляд бредовая. Хотели бы убрать — давно бы сняли с должности.

— Не тупи, Джек! Это означает одно — эти парни не такие уж сильные. Думай… Сядь вместе с полковником и подумай.

— Куда тут думать! Завтра утром уходим.

— Вот до завтра и думайте. А мы займемся делами.

Чамберс поправил шляпу, недовольно хмыкнул и развернувшись на каблуках вышел из комнаты. Хлопнула входная дверь.

Весь день мы с парнями провели в ангаре. Копались с техникой, устраняя некоторые мелочи и дефекты, на которые вечно не хватало времени. Наши коллеги тоже не лентяйничали. Каждый занимался своим делом. О вчерашнем происшествии не спрашивали. Козин пытался завести разговор на эту тему, но мы отговорились, что это дела военных и к нашей поисковой партии отношения не имеет. Не рассказывать же им про взрывчатку, подвешенную под наши машины. Зачем портить людям нервы, перед выходом? После обеда в ангар заглянул Джек. Я поймал его взгляд, вытер ветошью руки и вышел наружу.

— Идём, поговорим, — мы отошли в сторону и присели на ступеньках общежития.

— Рассказывай…

— Значит так, — Джек недовольно поморщился и достал трубку. Долго его раскуривал, а потом неторопливо начал рассказывать. — Я разговаривал с Бирсфордом. Он злой, как чёрт. Рвёт и мечет. Второй отдел уже двенадцать часов «в поле».

— Что-нибудь удалось выяснить?

— Полезного? Почти ничего. Личность убитого установили, но это нам мало поможет. Он из новых переселенцев и его нет в чёрном списке. В Новый мир попал около двух месяцев назад. На форпост прибыл около трёх недель назад, с прошлым конвоем. Обычный новичок, каких сотни. Бабами не интересовался, друзей-приятелей не заводил. Жил в кабаке, рядом с гарнизоном. Ни с кем не приятельствовал. Так… Ни рыба, ни мясо. Да, кстати, он скорее всего мусульманин.

— С чего ты взял? В штаны ему заглянул? Он что, обрезанный?

— Один бармен рассказал, что убитый не ел свинину. Ну… мясо местных хрюшек.

— Не факт, — я покачал головой. — Может просто свинину не любил. Карим настоящий мусульманин, но свинину жрёт так, что за ушами трещит. Вот ещё что… Виктор? С ним не пытались связаться?

— Связывались. Тоже ничего нет. Они попытаются проверить связи нашего террориста за ленточкой, но для этого, сам понимаешь, необходимо время. Мы же не будем сидеть здесь и ждать, пока что-то проясниться.

— Да, ты прав, Джек. Знаешь, в одном я уверен… Здесь этот парень был не один. Есть ещё кто-то. Один или два человека.

— Ты думаешь…

— Именно. На такое, пусть и простое задание, одного человека не отправят. Слишком рискованно. На супермена он тоже не похож. Одноразовый исполнитель, не больше. Причём, он мог погибнуть в дороге к форпосту. Его могла укусить какая-нибудь местная гадина. Так что сообщники у него были. Были и есть. Сколько человек прибыло сюда с прошлым конвоем?

— Не много. Восемьдесят три гражданских лица. Половина из них ещё здесь. Часть разбрелась по окрестностям. Около двадцати человек ушли далеко на запад. Пионеры, мать их так… Кстати, я говорил с Реем насчёт нашего выхода. Он сказал, что прикроет. Отправит дежурную смену, на двух джипах. Будут нас сопровождать километров тридцать. Потом начнутся дикие земли и конец географии. Вот такие дела, Поль.

— Весёлые дела…

— Какие есть. Ладно, прорвёмся. Кто будет дежурить в ангаре?

— Три парня из охраны гарнизона и Эндрю. Через два часа я его сменю.

— Пойду поужинаю. Если что будет нужно — я в столовой.

— Джек! Погоди немного, — я догнал Чамберса.

— Что ещё?

— Слушай, Легенда… Ты ничего не хочешь рассказать?

— Что ты имеешь в виду, Поль?

— Ничего. Просто мне кажется, что ты что-то не договариваешь.

— Ты ошибаешься.

— Уверен?

— Иди к дьяволу, Нардин! Если бы я понимал, что происходит вокруг нашей партии, то, поверь мне на слово, ты узнал бы первым! И займись делами, чёрт бы тебя побрал! Завтра уходим.

Через час мы с Каримом отнесли наши рюкзаки в джип. Потрепались с Эндрю, развалившимся в ангаре на ящиках, и пошли ужинать. В гарнизонной столовой столкнулись с Анастасией и Еленой. Нет, мне определённо сегодня не везёт. Хотел выбрать столик подальше от них, но Настя начала махать руками, и нам пришлось присоединиться.

— Карим! Поль! — она счастливо улыбнулась. — Мальчики мои, вы очень вовремя. Ещё бы несколько минут и сюда бы пришёл Джерри Стаут. Боже мой! Он так слащав что начинает мутить. Рассыпает нам с Леной старомодные комплименты, похожие на сахарную вату с нафталином. Не люблю таких.

— Зачем же вы так жестоко? — пожал плечами я. — Может быть у вашей подруги другие вкусы? И ей нравится сахарная вата… На вкус и на цвет, как известно…

— Приятного аппетита, господа! — оборвала меня медик. Как и следовало ожидать, с каменным выражением лица. Шайя покосился в мою сторону и ухмыльнулся.

В общем, ужин прошёл мило и благодушно. Все были вежливы и предупредительны. Как на поминках. Через двадцать минут женщины закончили ужинать и пожелав нам спокойной ночи отправились в общежитие.

Я прицелился в Карима вилкой и предупредил:

— Даже не начинай!

— Боже меня упаси, Поль! — Шайя взмахнул руками и опять ухмыльнулся. — Вы с такой теплотой друг-друга ненавидите, что меня это умиляет. Ещё немного и я расплачусь. Пущу скупую мужскую слезу. Я с таким нежностью наблюдаю за вашими обоюдными шпильками, что даже аппетит повышается. Нет, ты скажи, она тебе правда так не нравится или вы так конспирируетесь? Рассказывай, Медведь! Признайся, своему старому боевому другу! У вас ведь любовная интрижка? Не тяни кота за подробности!

— Дьявол…

— Молчу… Что там с нашим убиенным? Есть что-нибудь?

Между десертом и компотом, я коротко пересказал наш разговор с Чамберсом. Через десять минут мы разделались с ужином и не торопясь вышли на улицу. Карим закурил очередную сигарету и прищурившись осмотрелся.

— О чём думаешь, mon ami?

— Ситуация глупая. Гнилая, если не сказать больше, — поморщился Карим. — Нет ничего хуже, чем работать вслепую. Никогда не знаешь, кто в спину выстрелит. Мало нам щедрот этой дикой природы, так ещё и закулисные истории Ордена в придачу.

— Ничего не поделаешь, Шайя, — я выплюнул зубочистку и посмотрел по сторонам. Над горизонтом дрожало горячее марево заката. — Всегда найдётся какая-нибудь глупая история, которая испортит жизнь. С нашим ремеслом, фаворитом у букмекеров не станешь. Идём отдыхать. В пять часов утра уезжаем…

 

25

21 год по летоисчислению Нового мира.

К северу-востоку от перевала Арч-Корт

— Вы кого тут убивать собрались? — из прохода полоснул свет фонарика и спустя секунду появился перемазанный в пыли Поль. — Не настрелялись ещё?

— Рассказываю Медвежонку про Умара Гаргаева, — ответил Шайя.

— Медвежонку, говоришь, — усмехнулся Поль. — Правильно, Никита ещё не медведь.

— Ты где там ползал?

— Вход в нижний ярус проверял, — пояснил Нардин-старший. — Он очень узкий. Только ползком. Чуть дальше ещё одна пещера и спуск в колодец.

— Глубокий?

— Около десяти-двенадцати метров. Это наш запасной выход. На всякий случай.

— Никогда не любил ползать под землёй, — поморщился Шайя.

— Нам и не надо. Отсидимся и двинем дальше.

Нардин-младший поднял фонарь и осветил пещеру. Рядом с входом видны жёлтые кристаллики кальцита. Они лежат на полу небольшими хрупкими осколками. Стены украшены натёками, а неровный гранитный свод, отражая свет, вспыхивает мелкими искрами шпата. Никита даже головой покачал — красиво.

Группа неторопливо ужинала разогретыми консервами из армейских пайков. Молча, как люди после тяжёлого перехода и давно знающие друг-друга.

— А эту пещеру вы нашли, когда Умара гоняли? — подал голос Никита.

— Нет, — покачал головой Нардин. — Эту пещеру нашла одна наша коллега. Случайно.

— Настя? Та самая? Геолог?

— Да. Анастасия Фёдорова. Пока мы с Чамберсом бродили по окрестностям, а остальные лентяи отсиживались на побережье.

— Это ещё разобраться надо, кто отсиживался, — хмыкнул Карим и огладил бороду, — а кто пахал, как проклятый!

— Ладно, парни, давайте отдыхать. Нам завтра надо сделать порядочный кусок и умудриться не повесить себе хвост, из местных голодранцев. Что-то мне подсказывает, что они так просто не отвяжутся. Играться с ними нет ни времени, ни желания.

Когда Карим и Никита улеглись отдыхать, Поль уселся поудобнее и разложил карту с маршрутом. Чёрт бы побрал, этот «дикий» прииск! Если не он, то прогулка была бы спокойной и почти безопасной. Почти… Сейчас появился риск влипнуть в разборки, истоки которых уходят корнями в весёлое и смутное время. Очень не вовремя… Оставлять за спиной абреков, которые спят и видят тебя с отрезанной головой, это не самый лучший вариант. Прорываться к закладке Чамберса, в этой ситуации, значит рисковать её содержимым. Если на группу натравят всех местных бандитов, но нам просто не вырваться. И эти рабы на прииске…

— О чём думаешь, Медведь? — спросил Карим. Он лежал с закрытыми глазами и казалось спал.

— Не спится?

— В наши годы трудно заснуть, — Шайя вздохнул и поднялся. — Старость приближается.

— Ну да, самое время о старости думать. Вовремя. Ты ещё кряхтеть начни.

— Думать всегда полезно. Слушай, а выходы на поверхность не могли обнаружить?

— Здесь этих проходов, — Поль покачал головой, — как блох! Чтобы все перекрыть, у них людей не хватит. Если пройти через колодец, то выйдем к подземной речке. Там на грузовике можно проехать.

— Не надо думать, что местные совсем идиоты, — протянул Шайя. — Они здесь не просто так сидят. Они, чёрт бы их побрал, золото добывают! А это значит, что окрестности долго и тщательно проверяли. Думаешь они не заметили, что одна горная речка уходит под землю?

— Даже если и заметили… Делать им больше нечего, чем пещеры разыскивать.

— Валить их надо, — подвёл итог Карим.

— Не навоевался ещё?

— А по другому, Поль, не получится. К сожалению. Просто так нас не выпустят. И ты, Медведь, это понимаешь не хуже меня. Валить. Всех. Наглухо. И с пленниками надо что-то решать. Ты ведь про них сейчас думаешь?

 

26

5 год, по летоисчислению Нового мира.

К юго-западу от форпоста «Последний Привет»

Джипы, бесцеремонно ломая кустарник, синхронно развернулись и поднимая клубы пыли рванули обратно. Задерживаться с нами, больше положенного, они не собирались. И правильно делали — в гарнизоне спокойнее и безопаснее. На прощание, один из парней, даже панамой помахал. Чамберс прищурился и проводил их долгим взглядом.

— Вот бездельники, — он усмехнулся и повернулся ко мне. В своём походном наряде Джек был похож на актёра из американского вестерна. Даже руки на поясе держал так же. Он церемонно приподнял шляпу и изобразил нечто, похожее на поклон. — Итак, мистер Нардин! Поздравляю вас с первым выходом в поле! Пусть ваш путь будет ровным, как стол, а обочины усеяны полезными ископаемыми и прочими полезными вещами! Можно даже наличными, в виде толстых пачек экю. Я не против. Честное слово!

— И вам того-же, — усмехнулся я и попытался щелкнуть каблуками.

— Парни, хватит дурака валять! Мы едем или как? — в обмен любезностями бесцеремонно вмешался Карим. Он почти до пояса высунулся из окна джипа и пытался выглядеть серьёзным.

— Как скажете, мистер Шайя!

Через несколько минут мы расселись по машинам и двинули в сторону побережья.

Не знаю почему, но именно сейчас, я почувствовал Новый мир. Кажется, я начинаю понимать Джека. Почему он так не любит базы и города. Есть что-то в просторах этого мира. Пьянящее. Его, пока что бескрайние просторы, не заполненные людьми, ржавым железом и пятнами мазута. Никогда не был романтиком, но то, что сейчас чувствовал — мне нравилось. Выезжали из гарнизона ещё затемно и сейчас начинало светать. Солнце поднималось не торопясь, будто давая нам время, чтобы насладиться рассветом диких земель.

Мы с Каримом вырвались вперёд, оставив грузовики метрах в двухстах позади. Радиосвязь работала хорошо и проблем быть не должно. Если кто-нибудь и решится нас перехватить, то это будет довольно сложно. Легкий ветер сносил пыль к востоку и мы прекрасно видели наши грузовики. Видимость, как говорят пилоты: «миллион на миллион». Через десять километров мы въехали на небольшое возвышение и Карим нажал на тормоза. Остановился и даже присвистнул от удивления. Вид, что и говорить, был впечатляющим! Представьте себе зелёное море. До самого горизонта. Небольшие острова, из огромных эрратических валунов и редких деревьев, высились над зелёными волнами трав. Стая каких-то животных, похожих на африканских канна, неторопливо брела на север. Разве что шерсть у этих была длиннее и рога побольше.

И над всем этим — бескрайнее лазурное небо, с редким пухом облаков. На востоке, лёгкой голубой дымкой вырисовывалась горная гряда. Она начинается у форпоста и тянется к побережью, до самого форта Линкольн.

По словам Джека, он уже бывал в этих местах. К тому же у нас была карта Алекса Рэндолла Ли, чья экспедиция проходила по этим краям. Толстяк нанес на карту Большую Реку с её притоками и окрестностями, а также указал несколько удобных мест, где можно переправиться, без опасения утопить транспорт. Между форпостом «Последний Привет» и фортом Ли, кроме Большой, была ещё одна река. Рио-Гранде. На карте обозначена только в нижнем течении. Чамберс объяснил, что этой рекой будет заниматься экспедиция, которая пойдёт после нас. Реку обнаружили уже давно, но с исследованиями почему-то не спешили. Орден, по вполне понятной причине, больше интересовало побережье. Интересно, не в этих ли местах, Рэндолл отправил на дно несколько своих машин? В порядке эксперимента, так сказать.

Ближе к вечеру, мы подошли к реке. Один из притоков Рио-Гранде. Узкая, шириной около двадцати метров. Вода мутная, красноватого оттенка. Она берёт своё начало где-то в горах, лежащих на востоке. Судя по скупым отметкам на карте, глубина не превышает двух метров. Есть брод, но к нему мы дойдём только завтра утром. Мы связались по рации с Чамберсом и решили пройти вдоль реки ещё несколько километров. Там, где Рио-Гранде круто изгибается к югу, указано хорошее место для привала. Нет, всё-таки до диких земель мы ещё не добрались!

— Стоп! — Карим сбросил скорость и махнул мне рукой. — Там что-то лежит. Похоже на тело. Человеческое.

— Живое?

— А как же. Эдакий энергичный труп валяется, что просто держись! — хмыкнул Шайя.

Ну раз так, пришлось останавливаться. Связались с Джеком, заявили о находке. Правила радиосвязи простые: решил остановиться — сообщи причину и место. Даже если находишься в прямой видимости.

Несколько худосочных деревьев и полузасохший куст — вот все декорации для нашей находки. От тела осталось немного. Одной руки мы так и не нашли. Карим долго чертыхался, пока осматривал окрестности. Я натянул куфию на лицо. Воняло здорово.

Через несколько минут подошли грузовики. Хороший водитель Козин. Недаром по Арктике раскатывал. Держится за ведущим как приклеенный. И подъезжает к остановке с умом. Летчики бы сказали, что идёт левым пеленгом. Если придётся срочно разворачиваться — сможет прикрыть своей машиной Чамберса и не будет мешать развороту. И пыль меньше глотать приходится.

Пока они подъезжали, я осмотрел останки. Судя по всему, парень стрелял до тех пор, пока патроны не закончились — пистолет на затворной задержке. Пистолет немецкий. Армейский Walter-P1. Везёт мне последнее время на немецкое оружие. Больше ничего не нашлось. Копаться в протухшем мясе, особого желания не возникало.

Так… И как он сюда попал? Прибежал? Откуда? Если бежал, то не просто так. Спасался от зверей? Возможно. Надеялся спастись на дереве? А ведь так и было — несколько нижних веток сломаны. Видно попытался залезть, но не успел. Потом… Потом его скушали. Правда не полностью. Наверное, кто-то спугнул. Я повернулся чтобы позвать Чамберса и увидел Елену. Она первой выбралась из фургона и теперь шла ко мне быстрым шагом, придерживая рукой сумку, висящую на плече. Господи, ей-то чего здесь надо?!

— Что случилось, мистер Нардин?

— Ничего особенного. Обычный труп. Зачем вы пришли?

— Для вас это называется «ничего особенного»? Неудивительно.

— Можно подумать, что вы в своей практике трупов не встречали.

— Доводилось. Но я стараюсь не смотреть на людей так безразлично.

— Вы совершенно правы, мадам! Для меня это всего лишь мишени. Мне бы только по людям стрелять, — подвёл черту я. — Итак, мы уже выяснили, что пациентов здесь нет. Извольте вернуться к машине. Если мне понадобится патологоанатом, я сообщу мистеру Чамберсу.

— Да, к моему великому счастью, — у неё даже щёки покраснели, — рядом с вами, мне делать нечего!

— Мадам… Счастье, несчастье, — спокойно заметил я разглядывая останки, — это не вопрос географии! Его можно встретить где угодно.

— Надеюсь вас там не будет, — она собралась развернуться и уйти.

— Стоять!

— Что?! — от удивления она даже на месте застыла. — Что вы себе позволяете?!

Я медленно поднялся. Только бы ты сейчас не вздумала дурить, девушка. Не надо… Она окатила меня презрительным взглядом, и уже дёрнулась в сторону, но я успел схватить её за талию, развернуться, прижимая к себе и выхватить пистолет из кобуры.

Выстрел!!!

— Diable, Paul! Ce qui s"est passe? — справа выскочил Карим, с автоматом наперевес.

— Всё нормально, — отмахнулся я и отпустил Елену. Судя по её виду, она даже удивиться не успела. И понять, что произошло — тоже. Разве что разозлиться.

— Что… Вы…

— Ничего! А теперь, извольте вернуться к машине, мадам!!! И смотрите себе под ноги, чёрт бы вас побрал! Чтобы не пришлось убивать ещё одну, ни в чём не повинную, змею.

Через несколько секунд, на выстрел сбежалась вся команда. Дурдом… Нашли бесплатный цирк. Подумаешь, змею пристрелили! Карим, рядом с нашим ангаром в Порто-Франко, их пачками отстреливал. Вместо утренней разминки. Елену увела Анастасия. Сейчас у нашей медички начнётся отходняк. Надо будет сказать, чтобы ей бренди плеснули. Ничего, Настя у нас опытная, учить не надо.

Пока народ рассматривал убитую гадину, ко мне подошёл Карим. Он выглядел немного хмурым.

— Видел бы ты сейчас своё лицо.

— На своё посмотри. Что там ещё?

— Ещё одно тело, — Шайя сплюнул на песок. — Метрах в двенадцати отсюда. Женщина. Точнее фрагменты женского тела. Её требуха разбросана в радиусе трёх метров. Если не ошибаюсь, этот кусок мяса бросил свою женщину и попытался убежать.

— С чего ты взял?

— Чуть дальше валяется их рюкзак. Шли оттуда, по направлению к реке, — Карим показал направление. — Потом на них напали. Они бросили вещи и побежали. Женщину догнали, а мужик побежал дальше. Её разделали первой, а его следующим. Надо лопаты взять, похоронить.

— Да, закопать надо. Женщину. А этот кусок мяса пусть и дальше воняет. У меня нет желания копаться с этим спринтером. Пригодится кому-нибудь на ужин.

Змею забрал биолог. По его словам, он таких не видел. Змея бежевого цвета, с тяжёлым золотистым отливом и большой головой тёмно-шоколадного цвета. Длиной около полутора метров. Мне просто повезло, что я вовремя заметил. Не знаю, может она и не ядовитая совсем. Проверять желания не было. Стаут очень сокрушался, что трофей ему достался с повреждениями. Я предложил ему прогуляться по округе и поискать подружку этой гадины. Джерри не согласился, а зря. Карим был готов его проводить. Судя по ухмылке — до первого оврага.

Чуть позже нашли и машину. Точнее — целый лагерь незадачливых поселенцев. Метрах в двухстах. На берегу реки стоял джип с прицепом и упавшая палатка. И лежит здесь всё это хозяйство не больше месяца. Интересно, куда они направлялись?

Судя по вещам, разбросанным по стоянке, ребята не отличались педантизмом и осторожностью. По крайней мере, в забитом вещами прицепе, ящик с динамитом соседствовал с канистрами дизельного топлива. В джипе нашлось несколько гладкоствольных ружей и немецкий карабин Zf.Kar.98k с оптическим прицелом. Среди вещей нашёлся даже оригинальный кофр для прицела и несколько сотен патронов. И вся эта «музыка» (по словам Козина), в прекрасном состоянии. Видно попала в этот мир вместе с покойным хозяином. Слишком ухоженная. Её долго вертел в руках Эндрю, а потом пришёл Александр и они, тихо, мирно уволокли её к себе в машину. Трофейщики, чёрт побери.

Вещи осматривал Чамберс. Стандартный набор переселенцев. Канистры с топливом Джек приказал забрать, а остальные вещи загрузили в джип, накрыли палаткой и оставили. У нас и так со свободным местом не очень. Место нанесли на карту. Если получится связаться с Бирсфордом — сообщим о находке. На форпосте найдётся много охотников, готовых прогуляться за брошенной машиной.

На привал встали ниже по течению. Рядом с нашим лагерем, нашли гурий, сложенный из камней. На нём знак экспедиции Алекса Рэндолла Ли и номер. Внутри, как объяснил Джек, вложена капсула с информацией. Номер экспедиции, которая его поставила, местоположение, расстояние до ближайшего жилья и какая-то служебная информация.

Таких капсул, с нашем фургоне, целый ящик. Узкий двадцатисантиметровый тубус из бакелита, с герметично завинчивающейся крышкой. Начнём использовать, когда пройдём форт Ли.

Пока готовили ужин и обустраивались, я взял автомат и полез на крышу фургона. Я дежурю первым. Меня сменит Эндрю. «Собачью» вахта досталась Кариму. По его словам, ему плохо спится на рассвете. Охотно верю. Если вспомнить одну историю из нашего прошлого.

Однажды мы с ним здорово вляпались. Это было в «белой заднице мира» — в Африке. Группа, во время патрулирования, нарвалась на засаду. Первая машину в колонне взорвали фугасом, а последнюю сожгли из гранатомёта. Мы, оставшись в меньшинстве, долго хлестались с чернозадыми боевиками из Фронта Национального Освобождения. Долго и упрямо. На рассвете дело дошло до рукопашной. Все остервенели до такой степени, что оружием почти не пользовались. Дрались молча, без криков. Кто-то, захлебываясь кровью, хрипел. Кто-то рычал от ненависти и злобы. Потом пришла помощь. И как всегда — после того, как всё закончилось. А мы возились у взорванных машин, собирая останки наших парней. В том бою погиб двоюродный брат Карима. Он ехал в первой машине. Шайя долго и упрямо искал мельчайшие части тел и бережно укладывал их в мешки. Молча и очень тщательно. Он до сих пор чувствует себя виноватым.

— Медведь! — рядом с фургоном стоял Карим и торопливо докуривал сигарету. — Иди ужинать. Я подежурю.

 

27

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Река Рио-Гранде.

— Знаешь, что я тебе скажу, Поль. Ты не первый год в форме и не хуже меня знаешь, что все телохранители, по большей части, бездельники.

— Даже так? Это что, твой европейский опыт подсказывает?

— Можно сказать и так. Посуди сам, — телохранитель хочет жить не меньше своего босса. И если охранник не полный идиот, то постарается снизить риск до минимального. Правда, клиенты редко прислушиваются к их советам. Телохранитель для них, — Карим щелкнул пальцами, — это часть интерьера и показатель статуса. Даже если тебе никто не угрожает. За редким исключением, основная работа у этих ребят — отсеивать разную мелочь, вроде недовольных вкладчиков и слишком назойливых поклонников. Иногда, что уж греха таить, шефы сами нарываются на неприятности. Помню, мой бывший, нарвался на драку со своим деловым партнёром! Сам же её и спровоцировал! Потом собирал выбитые зубы с пола. Идиот! Ему, между прочим, утром надо было на презентацию ехать.

— А охрана где была?

— Телохранители мирно беседовали, сидя в приёмной. Кто-же знал, что наши боссы начнут бизнес делить? Тем более, если кого-то и решили убить, то охрана мало поможет. Как говорил один умный человек: «траектория полёта пули от крутизны цели не зависит». Один точный выстрел и всё — клиент замирает на асфальте, а его мозги украшают пейзаж причудливым натюрмортом. Если телохранитель начнёт рассказывать, как он доблестно и почти каждый день воюет, то это блеф. Я говорю про все эти байки, в стиле: «меня слишком часто убивали» и прочее. Красиво звучит для девочек, которых ты решил затащить в постель. Не более того…

— Да, если телохранитель довёл ситуацию до стрельбы, то…

— Ему пора увольняться! И он ни хрена не понимает в своей профессии. Конечно, я не имею ввиду парней из разных охранных контор. Там стреляют почаще. Но и работают они, как правило, в неспокойных местах.

— К чему этот разговор, Шайя?

— Просто вспомнилось. Не всё-же мне ждать, когда ты, старая развалина, признаешься о своём романе с медичкой.

— Началось, — выдохнул я и нащупал в кармане сигареты.

— Поль, ты помнишь, как мы с Шарлем тебе осколок вытаскивали? — неожиданно спросил Карим. Он неторопливо жевал утренний бутерброд с консервированной ветчиной, запивая холодным чаем. Иногда, он отщипывал кусок мяса и скармливал его Рино. Рысёнок удобно устроился между сиденьями и требовательно теребил лапой за рукав, требуя поделиться завтраком.

— Помню.

— Я уже старый, — ухмыльнулся Шайя. — Случись, что-нибудь серьёзное, мне хотелось бы, чтобы ранами занимался профессионал.

— В смысле?

— Если я неправ и у вас нет романа, то собачишься с нашей медичкой без малейшего повода. А вчера ещё и обниматься полез. Нет, я понимаю, что змея это достаточный повод для стрельбы, но чтобы вот так, не спросясь, попытаться зажать девочку в угол… Приобнял бы нежно, что-нибудь шепнул на ушко. С чувством, лаской и расстановкой.

— Шайя, заканчивай!

— Не дай бог конечно, — Карим даже и не думал затыкаться, — но вдруг понадобится её помощь? Она тебя зарежет на операционном столе и будет считать, что права. Поль, мне этого не хочется. Ведь вы можете нормально общаться!

— Не можем…

— Можете! — отмахнулся Шайя. — Когда Елена, вчера после ужина, при всей честной компании, сказала тебе «спасибо», за эту убитую гадину, я чуть не прослезился! На ваши лица было приятно посмотреть. Честное слово! Такая смесь эмоций! Нечто похожее на «так люблю, что загрызть готов!»

— Очень смешно, — пробурчал я.

Шайя довольно загоготал и скормил Рино остатки бутерброда. Тот благосклонно принял мясо и поев убрался на заднее сиденье.

Осколок… Однажды, во Французской Гвиане, немного севернее Камопи, я поймал кусок железа в спину. Вытаскивать нас никто не собирался, — не было такой возможности. Медик долго и смачно ругался, что обезболивающие закончились. Правда был джин. Никогда его не любил, а после этого случая и подавно. Они с Каримом усадили меня на землю и приказали терпеть. Так и вырезали из-под лопатки. Небольшой осколок, величиной в десять французских сантимов. Давно это было.

— Парни, — рация щелкнула и ожила голосом Чамберса. — На десять часов будет спуск в долину. Идём через него. Видите распадок между холмами?

— Вас понял, — ответил Шайя. — Идём к распадку.

К форту Ли мы шли напрямую. Насколько это возможно, при этом бездорожье. Если без потерь и приключений. Правда, когда форсировали Рио-Гранде, пришлось не только искупаться, но и попотеть. Не знаю, каким местом думали парни из экспедиции Рэндолла, но полагаю, что задницей. Брод выбрали не самый лучший. Не удивительно, что машины топили. Крокодилов в этом мире не видели, но соваться в воду, для проверки маршрута, особенного желания не было. Для успокоения, швырнули в воду две гранаты. Никто из воды не выскочил. Кроме всплывшей пузом кверху рыбы. Пратт, выругавшись, полез в реку. Река в этом месте довольно широкая, но не глубокая. И дно оказалось вполне приличным. Каменистое, глубина около полуметра. Прошли. Конечно, сняв перед этим, ремень генератора на джипе.

Уже после того, как мы пересекли реку, на том берегу спугнули большую ящерицу. Она была по настоящему большая! Больше чем камодский варан, которых мы видели в Индонезии. Карим схватился за автомат, а она посмотрела на приближающийся джип и спокойно ушла в прибрежные заросли. Неторопливо и с достоинством. Карим, проводив её взглядом, задумчиво выдал:

— Интересно, а эти твари плавают?

— Если граната рядом взорвётся, — кивнул я, — то медленно и печально. По течению.

Когда мы рассказали про ящера нашему коллеге, то Эндрю побледнел. Он её даже не заметил. Правда, Чамберс заверил, что эти твари в воде не нападают. Все сделали вид, что поверили.

Пока перебирался Козин, мы с Шайя осмотрели окрестности. На песчаных откосах видны следы животных. Ниже по течению, берега укрыты густым кустарником. Его ветки, нависая над водой, переплетались с водными растениями, похожими на тростник. На хилом дереве сидела большая птица, похожая на грифа. Разве что клюв более длинный. С редкими, но довольно крепкими зубами. Её мы заинтересовали ещё меньше, чем ящерицу. Она недовольно крикнула, и улетела, тяжело взмахивая крыльями.

Чуть поодаль, из прибрежного песка торчали побелевшие кости животного. Там же лежал и здоровенный череп, с тремя рогами на переносице. Его, радостно урча, утащил наш биолог. В жилой фургон, с трофеем, его конечно не пустили. Упаковав находку в мешок, Пратт спрятал его в техничку.

К побережью мы вышли через неделю пути. В районе маленького залива с хорошими глубинами. Если верить карте, конечно. Может, когда-нибудь, здесь построят порт. Только берег не очень приветливый.

На прибрежных скалах нашла приют целая стая местных тюленей Пуйила. Тех самых, про которых рассказывал Билл Тернер. Несмотря на то, что этот вид был прилично изучен, наш Джерри решил добыть несколько штук. «Для изучения». На мой взгляд, ему просто нечем было заняться. Когда он припёрся к нам, мы с Эндрю и Козиным заканчивали ужинать. Стаут, не размениваясь на любезности, заявил, что ему нужно две тушки. Пратт, от удивления, даже жевать перестал. Козин спокойно продолжал кушать. У него вообще аппетит хороший. Александра, оторвать от еды может только миномётный обстрел. Карим, к нашему счастью, был на дежурстве и разговора не слышал.

— Что?

— Мне надо, чтобы вы убили и принесли двух тюленей, — повторил Пратт.

— Прямо сейчас?

— Нет. Можете сначала закончить ужин.

— Хм… Простите великодушно, а зачем?

— Как это зачем? — переспросил Джерри. Судя по всему, биолог неправильно истолковал мою вежливость. — Они необходимы мне для работы.

— Ради бога, — пожал плечами я. — У вас есть автомат. Стрелять умеете. Пойдите и убейте. В чём проблема? Только, ради бога, не стреляйте очередями! Пожалейте патроны.

— Убивать, мистер Нардин, не входит в чисто моих обязанностей!

— Позвольте поинтересоваться, мистер Стаут, — я сделал небольшую паузу, — эти бедные тюлени напали на вас? Они угрожают вашей жизни или здоровью?

— Нет, конечно.

— Видите, — я медленно облизал ложку и отправил её в пустой котелок, — не угрожают. А это значит, дорогой мистер Стаут, что и в мои обязанности это не входит. Интересуют тушки этих невинных зверюшек? Идите и убейте. Хотя, насколько я знаю, они уже достаточно изучены. В Виго, если вы не слышали, их добывают со всем рвением. Мясо вкусное и шкура хорошая.

Биолог скорчил презрительную мину, развернулся и ушёл. Если он не дурак, то Чамберсу жаловаться не побежит. Это, как говорит Карим: «чревато физической немощью».

— Вот скажите мне, парни, — подал голос Козин, — почему, в любой экспедиции, всегда найдётся один чудак, который будет портить жизнь всей компании?

— Я тоже мучился над этим вопросом, — кивнул Эндрю и поднялся. — Потом принял, как неизбежное зло и успокоился. Пойду, сменю Шайя.

До форта Ли оставалось чуть больше двухсот километров. Если парни Рэндолла не сильно напутали в своих расчётах, то завтра к вечеру прибудем на место.

 

28

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Дельта Большой реки. Форт Ли.

— Твою мать, как тут весело, — протянул Джек и даже присвистнул от удивления. — Если не сказать больше…

Мы с Каримом ничего не ответили. В этой сцене нам отведена роль статистов. Поэтому, мы настороженно разглядывали форт. Если точнее, — его останки.

— Только этого нам и не хватало. Для полного счастья, — Чамберс перестал изображать джентльмена и витиевато выругался.

Форт Ли находился на берегу Большой Реки, в двухстах метрах от морского побережья. Со стороны моря его прикрывала скала, а со стороны саванны — холм. Лагерь разместился в распадке, который выходил к пологому речному берегу. Судя по рассказам Рэндолла, форт разместили здесь временно. Парадокс — я даже головой покачал — для этих парней известный афоризм, что «нет ничего более постоянного, чем нечто временное», нашёл прекрасное подтверждение. А если без соплей, то кто-то напал на форт и убил всю дежурную смену.

Экспедиция Алекса Рэндолла Ли, оставила здесь довольно большую группу людей. Если не ошибаюсь, около тридцати человек. Первые жители форта жили в палатках и двух грузовиках с фургонами. Сейчас, эти машины стояли метрах в десяти от нового деревянного барака. Судя по качеству, — строили наспех. От грузовиков остались только обгорелые останки. Сомневаюсь, что это сделали нападавшие. Транспорт, в этом мире, вещь дорогая. Скорее всего во время перестрелки возник пожар, который никто не тушил. Правее, на небольшом отдалении, три, выстроенных в одну линию, жилых вагончика. Тоже недавно собрали — стены еще не запылённые. Окна выбиты, а на бортах дырки от пуль. На берегу лежали штабеля досок, десяток пустых бочек и какие-то ящики, поставленные на поддоны. Несколько из них вскрыты. Значит корабль с оборудованием и горючим уже приходил. Что-то в голове не складывается. Полупустой корабль сюда гонять не станут. Всё доставленное из Порто-Франко нападавшие вывезти не могли. У них транспортных единиц не хватит. Если это местные бандиты, то максимум, что у них может быть, — это пять или шесть джипов, и два-три грузовика. В лучшем случае. Где остальной груз?

Нескольких погибших мы нашли в бараке. Карим, осматривавший тела, вышел на свежий воздух, бережно прикрыл пробитую пулями дверь и выплюнул окурок.

— Там пять трупов. Чёрт побери, ну и вонь! Даже глаза режет.

— И сколько дней они здесь валяются?

— Увы, Медведь, я не судебный эксперт, — он пожал плечами и начал стягивать резиновые перчатки. — Неделя. Может чуть больше. Точнее скажет наша докторша, но лучше ей туда не соваться. Предлагаю сжечь этот барак вместе с мёртвыми. Меньше возни.

— Их должно было быть около тридцати человек.

— Считаем, — Шайя вытянул зубами из пачки очередную сигарету, — Пятеро здесь. Один в грузовике. Скольких ты нашёл?

— Два трупа валяются у входа в жилые вагончики, — кивнул я и протянул ему свою зажигалку. — Ещё четыре тела у реки и один на склоне холма. Получается тринадцать человек. Скорее всего, корабль, который привёз грузы, забрал половину команды на отдых. Этих должны были сменить следующим рейсом.

— Если половину, то где ещё двое? Поль, тебе не кажется странным такой разброс тел?

— Что ты имеешь ввиду? Вроде ничего удивительного. Над всеми поработало местное зверье.

— Карим прав, — к нам подошёл Эндрю. Автомат он держал на сгибе руки. Хоть кто-то не расслабляется. — Есть в этом что-то неправильное.

— Что именно?

— Трупы лежат так, будто их расстреляли неожиданно.

— Те, которые лежат в вагончике, даже не отстреливались, — подтвердил Шайя. — Гильз нет, а стены побиты осколками. Полагаю, что им в окно закинули гранату, а потом добили выживших.

— Это возможно только в одном случае…

— Парни знали нападавших, — продолжил Эндрю, — или приняли за поселенцев.

— Расслабились, твою мать…

— Именно так. Кстати, если я не ошибаюсь, — осмотрелся Пратт, — то у ребят должен был быть джип. Не будут же они грузовики гонять по любому поводу. Что-то я его не вижу.

— Для начала надо связаться с полковником Бирсфордом, — Шайя закончил курить и подошёл к нам. — Пусть он свяжется с Виктором и узнает, сколько человек здесь оставалось. А джип мог уцелеть. Тогда его просто угнали нападавшие.

— Да, для начала нужна связь с полковником. До форпоста около тысячи километров, так что свяжемся. Если проблем не возникнет.

— Давай к Джеку, — я повернулся к Эндрю, — крутите антенну как хотите, но дайте связь. Карим, пошли осмотрим окрестности.

— Идём, — он кивнул и скинул автомат с плеча. — Откуда начнём?

— А вот с этого пригорка и начнём.

На пригорке был наблюдательный пункт. По-крайней мере, так думали парни, которые здесь жили. Не самое лучшее место, но это их посмертные проблемы. На самом деле, это вытоптанный пятачок земли, обложенный по кругу мешками с песком. Внутри нашли флягу с водой, сигаретные окурки и измятый детектив. Блондинка, изображённая на обложке, была похоже на Мерилин Монро. Она целилась в читателя из огромного револьвера, прикрывая грудь полупрозрачным пеньюаром.

— Хорошо они устроились, — Карим поднял книгу и стряхнул с неё пыль. — Это, как понимаю, чтобы на посту не скучать?

— Интересно, почему пост оборудован здесь, а не на скале? — я показал Кариму вершину, на которой стояла мачта антенны. Оттуда и саванну лучше видно, и море.

— Медведь, эти ребята хотели не как лучше, а как проще. А может лень было карабкаться по склону. Пришёл, спокойно посидел несколько часов и вернулся в лагерь. Для контроля за саванной хватало.

— Здесь пулемёт стоял, — я показал на мешки. Между ними была небольшая щель, где лежала брезентовая сумка.

— Точно. Наверное двести сорок девятый, — согласился Шайя. — Бандиты его забрали, а запасную ленту не не заметили.

Больше ничего интересного мы не нашли. Трупы все обысканы, даже документов нет. Ни оружия, ни продовольствия. Даже личных вещей не видно. Внутри помещений ни одной гильзы. Судя по всему, парней завалили очень быстро и ответить они не успели.

Пока мы осматривали окрестности форта, остальные отогнали машины подальше в сторону и встали лагерем на берегу моря. Пляж здесь каменистый, метров тридцать шириной. Теперь, между нами и фортом высокий скальный выступ. Ветер дует с моря и неприятных запахов быть не должно.

Стаут с Козиным собирали дрова, а женщины и Алексей Викторович занялись ужином. Кстати, как выяснилось, наш картограф ещё и прекрасный повар. Хобби у него такое. Сам кушает мало, но очень любит готовить. По его словам, — ему нравится смотреть на наши довольные физиономии, когда мы уплетаем очередное блюдо этого маэстро кулинарии. Эндрю и Чамберс уселись за рацией, а мы с Каримом взяли из нашего джипа пулемёт и поставили его на вершине скалы. Хорошая здесь позиция.

Через несколько часов Чамберс позвал всех к машинам. Карим никогда не любил разного рода совещания, а сегодня и подавно. Поэтому, он остался дежурить, попросив принести ему термос с кофе.

— Итак, коллеги, — неторопливо начал Чамберс, — мы дважды связывались с форпостом. Они получили ответ с Базы. Здесь было пятнадцать человек. Люди из экспедиции Рэндолла ушли на судне. Они должны были вернуться после месячного отдыха. Грузовое судно было в этих водах ровно три недели назад. Выгрузились, оставили дежурную смену и ушли обратно. На связь эти парни выходили раз в неделю. Последний сеанс пропустили. На базе не волновались и шум не поднимали. Бывает, что неделями нет связи. Какие-то атмосферные помехи. Места относительно тихие, так что никто особо не тревожился.

— Пятнадцать, говоришь, — уточнил Никоненко. — Двоих не хватает. Или их захватили в плен, или успели удрать. Если убежали, то куда они двинулись? К форпосту полковника? По времени должны были добраться.

— Не факт. — Джек отрицательно мотнул головой. — Если выжили, то могли рвануть на запад. Там, как выяснилось, есть новое поселение. — Чамберс повернулся ко мне. — Поль, ты помнишь яхты, которые мы видели в Линкольне.

— Помню. С русскими командами на борту.

— Они самые. Парни, основали поселение на западе. Примерно в восьмистах километрах отсюда. Прямо на побережье. Оно ближе, чем «Последний привет». Если здесь двое выживших, то они могли двинуть туда.

— Странный путь для бегства, — покачал головой Алексей Викторович. — Рвануть на одном джипе, в дикие земли? Сомневаюсь. Не те люди.

— Всё, — Чамберс поднял руку и остановил обсуждение. — Всем отдыхать.

— Эндрю, — я повернулся к Пратту, — дежурим по двое.

— По три часа каждый?

— Да. Перекрываемся по полтора часа.

— О"кей.

Схема таких дежурств, при дефиците личного состава, старая и проверенная не раз. Таким образом, на дежурстве постоянно находится по два человека, а третий отдыхает. Эдакий скользящий график в миниатюре. Эндрю ушёл к Кариму, а я остановился у нашего грузовика.

— Джек, будь другом, задержись на минутку, — я отвёл Чамберса в сторону, где нас никто не услышит.

— Что ещё случилось?

— Когда мы с Каримом подъезжали к форту, грузовики были в трёхстах метрах позади нас. Правильно?

— Да, примерно так.

— В этот момент, я приказал колонне остановиться и не приближаться, пока не проверим территорию. Было такое?

— Ну было и что? Нардин, ты что охренел? — начал заводиться Чамберс. — Ты не видишь, что здесь произошло?

— Твою мать, Легенда! — я повернулся и ткнул ему пальцем в грудь. — Это ты, по-моему не понял! Вместо того, чтобы остановить машину, как тебе было приказано, ты взял и попёр сюда. Не дошло? Могу повторить ещё раз — в опасной для экспедиции ситуации, ты нарушил мой приказ! Здесь могла быть засада. Чем ты думал? Задницей? Даже Козин и тот понял. Он обогнал твою машину, чтобы в крайнем случае прикрыть людей своим грузовиком. Теперь дошло, мать твою так?!

— Погоди Нардин. Здесь никого не было! Какая засада?

— Здесь роту спрятать можно, если надо будет. И ты, старый болван, никого не увидишь! Пока не начнёшь мочиться на голову одного из них!

— Я видел, что…

— Срать я хотел на то, что ты видел! Это мне решать, опасно людям приближаться или нет. Охрана людей, идущих с нами в одной связке, поручена мне, Кариму и Эндрю! И в таких ситуациях, только я решаю, когда опасно, а когда нет. Ещё раз ослушаешься моего приказа — отведу в сторону и набью морду. Понял?! Придурок…

Я сплюнул, отбросил окурок и ушёл к нашим машинам, проклиная про себя всех учёных идиотов. Завернул за угол и столкнулся с Еленой и Настей. Ещё две умницы на мою голову! Судя по испуганным взглядам, наш разговор они слышали. Тьфу, дьявол! Шляются по лагерю, как по магазинам! Ругаться не хотелось, поэтому молча ткнул пальцем в сторону фургона. Слава богу, поняли без слов и быстро убрались.

 

29

21 год по летоисчислению Нового мира.

Золотой прииск, к северу-востоку от перевала Арч-Корт

— Умар, завтра утром выделишь людей для поисков, — Асхад нервно барабанил пальцами по ящику, заменявшему в палатке стол. Рядом стояла небольшая жаровня, в которой горел огонь. По вечерам в горах было прохладно.

— Сколько я могу взять людей?

— Двадцать человек. Разбей их на пятёрки и пусть начинают искать. Эти твари слишком дорого обходятся нашему бизнесу. Надо найти их как можно скорее.

— Не получится, — Гаргаев тяжело опустился на стул и положил автомат на колени. Провёл рукой по бороде и покачал головой, — Двадцати человек не хватит.

— Я не спрашиваю, хватит или нет! Я говорю, что надо сделать! Твоя работа в том, чтобы их найти и уничтожить. Если мы этого не сделаем, то в скором времени проблемы возникнут у нас. И поверь, даже эти горы нам не помогут. Что, пяти бойцов не хватит, чтобы найти трёх гяуров?

— Обнаружить, — Умар не выдержал и тихо засмеялся. Его смех был похож на карканье старого и мудрого ворона. — Что с того, что пять твоих хвалёных шахидов, обнаружат двух старых ветеранов и мальчишку? Они умрут раньше, чем поймут, что происходит.

— Если они умрут, прихватив с собой этих тварей, то я согласен.

— Очень сомневаюсь, Асхад. Очень. Не обижайся. Послушай мои слова. Я старше тебя. Опытнее и мудрее. Я воевал ещё там, в старом мире. Воевал и против гяуров, и вместе с ними. Поэтому, я знаю, на что они способны, если разозлить. Ты можешь сколько угодно кричать слово «халва», но слаще во рту у тебя не станет, не так ли? Так и с твоими войнами. Можешь гордиться ими, можешь хвалить, можешь обещать рай, но если мы будем отправлять небольшие группы, то им не взять ни Карима, ни Поля. Про мальчишку не знаю, но думаю его тоже не возьмут. Твои бойцы, сидя в горах, слишком обленились. Привыкли совершать набеги, которые, как ни старайся, войной не назовёшь. Они сильны толпой.

— Гяуры это стадо баранов!

— Да. Может ты и прав. Только те, кто в это верил, давно умерли, — Гаргаев задумчиво смотрел на огонь. — Стадо говоришь… Отчасти ты прав. Стадо. Но знаешь, когда это стадо начинают грызть наши волки, бараны быстро превращаются в волкодавов. И когда их остается совсем мало, в баранов превращаемся мы. Ты пытаешься взять Нардина, его сына и Шайя? Прекрасно. Но относись к ним с уважением. Иначе проиграешь.

— Что ты такое говоришь, Умар?!

— Я слишком стар, чтобы кривить душой, Асхад. Поэтому говорю то, что считаю нужным. Я видел их в деле и знаю цену их выстрелам. Кстати, ты слышал историю, как наши друзья из племени Дарод, пытались захватить судно «Beluga» из Байя?

— Краем уха.

— Они атаковали тремя катерами. На судне была охрана, которая открыла огонь и сразу уничтожила один катер. Два других успели подойти и начать штурм. Команда, укрылась в трюме, а четверо охранников остались наверху. Так вот… Эти парни, были русскими переселенцами. И они отбили штурм. Тех, кто успел забраться на палубу, они забили топорами.

— Чем?!

— Они схватили топоры, багры и лопаты с пожарных щитов и просто размазали оставшихся по палубе. Говорят, чтобы спастись, нападавшие прыгали за борт. Забыв про автоматы. А всё почему? Русские просто разозлились.

— Нардин и Шайя не русские.

— Они более русские, чем некоторые наши друзья, из Московского протектората.

— Хорошо. Твои предложения.

— Во-первых, — надо определиться с направлением поиска.

Умар достал из жилета карту и разложил на ящике. Асхад недовольно посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Продолжай.

— Я полагаю, что они двигаются в сторону восточного побережья. Предположительно, в этот район, — он начертил карандашом треугольник.

— Почему ты так уверен?

— Посуди сам, — Гаргаев пожал плечами. — По словам твоего друга, мистера Смита, они направляются за бумагами Чамберса. Я не знаю, как далеко заходил этот Чамберс в наши края, но не думаю что дальше этой точки. Поэтому они пойдут этим путём.

— Почему они не пошли со стороны Демидовска?

— Там слишком шумно. Много наших людей, которые тщательно осматривают район. Много диверсионных и разведывательных групп, охотящихся на демидовских. Пройти с западного побережья было прощё.

— Дальше.

— Предлагаю на поиски отправить три группы, по пятнадцать человек. Они пойдут параллельными путями. Там не так уж и много мест, где можно пройти. Когда их обнаружат, то заблокируют. Думаю для этого у них хватит сил и умения. Дождутся остальных. Сорок пять человек с ними точно справятся, — усмехнулся Умар. — Я пойду с одной из этих групп и помогу.

— Хорошего же ты мнения о моих войнах, Умар Гаргаев…

— Я трезво смотрю на вещи, Асхад. Только и всего.

— Мы оголим прииск.

— Нет. Пусть здесь останется твоя личная охрана и ты. Думаю, что десять человек хватит. Нардин не такой глупый, чтобы лезть в чужие дела. Ему нужны бумаги, а не гостка полудохлых рабов.

 

30

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Дельта Большой Реки. Форт Ли.

Я вылез из нашего джипа и осмотрелся. Уже почти рассвело, но никого, кроме моих парней, в лагере видно не было. Все отсыпались. Люди ещё не привыкли к ритму и переходы утомляли. Особенно это касалось Стаута и Куликову. Никоненко, к моему удивлению, держался молодцом. Иногда я поражался его энергии.

У потухшего костра сидел Карим. Пристроил на высохшем бревне зеркальце и задумчиво брил голову. Рысёнок копошился рядом со своим воспитателем и судя по благодушно-спокойному виду уже позавтракал.

— Карим, думаешь, так будет легче думать? — усмехнулся я.

— Я думаю, — он ткнул пальцем куда-то в небо, — а не мечтаю, как некоторые истребители невинных гадов.

Осмотрев спящий лагерь, я накинул разгрузку и закинув на плечо автомат, пошёл умываться. Вода была тёплой, а море спокойным. Рядом с прибрежными валунами, копошился краб, пытаясь забраться в щель между камнями. Слабые волны сбрасывали его обратно, но он упрямо лез наверх.

На скале, рядом с пулемётом, сидит Пратт. Он по турецки поджал ноги, а на коленях держит свою снайперскую винтовку. Если бы не оружие, то можно подумать, что медитирует. Утром, на дежурстве хватает одного человека. Конечно, если он не читает детективы с полуголыми блондинками на обложке.

— А ты бриться не будешь? — крикнул мне Шайя. — Садись и тебя побрею. И голове легче. Тряпочкой пыль смахнул, блеск навёл и «мясо» готово к новым подвигам.

— Может ты и прав, — я вытер лицо и провёл ладонью по отросшим волосам. — Давай.

Пока Карим изображал цирюльника, из фургона выбралась Елена. Бросила в нашу сторону безразличный взгляд и молча отправилась умываться. Кстати, она не только с кобурой на поясе, но и с автоматом. Хоть кто-то, из этой учёной братии, думает мозгами, а не задницей. Следом за ней появилась Настя. Посмотрела на нас и довольно усмехнулась. Потом закинула на плечо карабин и размахивая полотенцем пошла за медичкой. Через несколько секунд послышался смех.

— Не двигайся, — предупредительно буркнул Шайя. — Порежу нечаянно. Никуда твоя Лена не денется. Эндрю за ней присмотрит.

— И не собирался.

— А вот это зря.

— Не начинай, Карим!

— Заткнись, Поль! Порежу!

Западнее, метрах в ста от нас, на пологом скальном выступе, уходившем в море, возились тюлени. Если честно, то они больше напоминали нечто среднее между большим бобром, куницей и морским котиком. Эти животные резво бродили по камням, дрались и грелись на солнце. Иногда кто-нибудь из них прыгал в воду. Чуть дальше кружились чайки. Шумные у нас соседи.

Через полчаса, из фургона выполз Джек. Хмуро осмотрел лагерь, посмеялся над нашими бритыми головами и обрадовал коллектив непредусмотренной остановкой. Он получил радиограмму от полковника. Ближайшие сутки мы ждём решения начальства. Если будет принято решение выслать сюда конвой «для расследования и обеспечения», то мы спокойно уходим, не дожидаясь прибытия парней из форпоста. Если перевести на обычный язык, то конвой и похоронит, и порядок наведёт, и окрестности причешет. В последнем я сильно сомневаюсь. Если бандитов не смогли уничтожить в обжитых районах Нового мира, то здесь и подавно.

С другой стороны, — всё это выглядело очень странно. Практически, это дикие земли. И вдруг, здесь появляется некая группа людей, которая устраивает налёт на форпост. Какого, спрашивается дьявола и кому это нужно? Здесь грабить, если подумать, некого! И в ближайшие лет пять ничего не изменится. Ну украли они несколько тонн горючего, продовольствия и разной стрелковой мелочёвки. И что дальше будут делать? Займутся освоением Нового мира? Очень сомневаюсь.

Про свои сомнения Чамберсу я не сказал. Подкинул несколько идей, захочет — подумает. Про наш вчерашний разговор мы даже и не вспомнили. Правильно — всё-таки мы хорошо изучили друг-друга и если кто-то из нас облажался, то критику воспринимает без проблем. Заслужил — получил, сделал выводы и забыл.

Пока учёный народ зевал и завтракал, мы с парнями стояли у берега. Козин сварил прекрасный кофе. Первая кружка досталась мне, потому, что я уходил подменить Эндрю. Автомат оставил в джипе, а заодно отобрал у Рино куфию Карима. Ещё бы несколько минут и она превратилась бы в лохмотья. Из чехла достал семисотый Ремингтон и полез на скалу.

— Ну и что тут у нас?

— Тихо и мирно. Как на похоронах.

— Иди отдыхай…

Саванна оживала. Левее, метрах в трёхстах, мирно паслось стадо животных. Нет, не антилопы. Более мелкие, похожие на косулю. Шерсть гладкая и короткая. Круто закрученные спиралью рога, напоминают бараньи. В бинокль хорошо видно, что сейчас поголовье этого стада сейчас немного уменьшиться — со стороны саванны, к ним подбирался местный хищник. Видели уже таких. Я подумал, что есть смысл, составить этому хищнику компанию. В смысле охоты на местных косуль. Осмотрелся, уже потянулся за винтовкой, но передумал. Еда у нас есть, так что нечего патроны тратить.

Море тоже ничем новым не порадовало. Разве что сверху было хорошо видна разница в глубинах. Там, где резвились тюлени, вода была тёмная. Напротив нашего лагеря вода светлела и хорошо просматривалось дно. По левую сторону от нас, метрах в пятидесяти, Большая Река нанесла много песка. Мелко, но вода мутная. Даже если всматриваться — дна не было видно.

Метрах в сорока от берега, на границе мелководья прошли две тени. Нет, это не рыбы. По крайней мере, я таких не видел. Короткие и толстые. Подумал про черепах. Правда, что-то великоваты они, для суповых наборов. Столько мы с Каримом их в Африке сожрали — нам ли не знать.

Через полчаса на скалу забрались Карим и Алексей. Они что-то бурно обсуждали и до меня донеслась слова Козина:

— И вот, в один прекрасный день, она начинает надувать губки и разговаривать с тобой обиженным тоном. Знаешь, с таким видом, будто ты ей обещал массаж сделать, а потом взял и заснул. А всё почему?

— Да потому, что она рассчитывала на романтический ужин при свечах, а ты забыл, — Шайя назидательно поднял палец, но не выдержал и засмеялся.

— Ну да. И ведь какую-то хрень забыл!

— Годовщину вашего знакомства?

— А я помню когда это было? Может годовщину, а может ещё какую-нибудь хрень, вроде «нашей первого завтрака». Ей же не объяснишь, что я простой мужик. Я даже дни рождения ближайших родственников и то, с большим трудом вспоминаю.

— Это всё женские игры, Алексей! И ничего тут не поделаешь.

— Нет, ну бред! Честное слово! Вместо того, чтобы прямо сказать, чего она хочет, она будет долго теребить меня туманными намёками, пока у меня пар из ушей не пойдёт.

— Такова природа женщин. Без них было бы совсем плохо.

Мыслители, дьявол их раздери… Мужикам просто нечем заняться. Точнее — пока что нечем. Наши учёные головы засели за какими-то бумагами, а Настя с Чамберсом разглядывали карту и о чём-то спорили. Эндрю завалился спать, В общем — все были при делах.

Карим, опираясь на пулемёт, уселся спиной к саванне и завёл свою нескончаемую песню, про то, что: «с женщинами надо жить дружно, потому что…». Я отмалчивался, а Козин, прекрасно понимая о ком сейчас идёт речь, в его монолог не встревал. Он молча закурил, уселся рядом с нами и приготовился насладиться теплом и солнцем.

— Это что такое? — вдруг Алексей перебил Карима и показал на воду.

Длинная тень, скользнула на границе мелководья и ушла в глубину. Вот она появилась снова. Здоровая какая! В ней метров десять, никак не меньше! Промелькнула и опять исчезла, по направлению тюленьего лежбища. Лязгнул по камню металл — это Карим. Он взял на руки пулемёт и настороженно смотрел на море. И в этот момент, из воды, длинным хлыстом ударила какая-то тень! Она взлетела над водой, схватила одного из тюленей и потащила его в воду. Только сейчас я заметил, что это не щупальце, а шея! Она заканчивалась треугольной, словно остриё арбалетного болта, головой. Позже, Карим уверял, что он и глаза видел. Маленькие и очень злые. Лично я сомневаюсь. Она ударила с такой скоростью, что заметить было невозможно. Да и расстояние, между нами, было приличное.

Тюлени заволновались и очень быстро начали уходить подальше от воды. А уж крик подняли такой, что мертвого поднимешь.

— Ты это видел? — ошарашенный Карим посмотрел на меня. Он даже подпрыгнул от удивления. Нам, сидящим на скале, сцена была прекрасна видна. Шайя молча хлопал глазами. Думаю, что я выглядел не лучше.

— Что это было?!

— А хрен его знает… Я что, похож на зоолога?

— Это точно не касатка, — Козин даже про сигарету забыл. Ещё немного и она ему пальцы обожжёт.

— Касатка? С такой-то шеей? Лохнесское чудовище какое-то, — Карим провёл рукой по своей лысой голове и зачем-то посмотрел на пулемёт.

— Больше никогда в здешние воды не полезу. Ну их к дьяволу.

— А я ещё хотел искупаться, — Козина даже передёрнуло.

— Купаться не надо.

— Лучше предложим эту идею Джерри, — пошутил Карим. Причём с самым серьёзным видом.

— Точно. Пусть поплавает, а мы посмотрим.

— А если к нему ещё и трос привязать, то можно эту тварь поймать.

— Слушайте, мужики, а она на людей бросается?

— Откуда я знаю, что эта тварь может?

— Вполне! Шея у неё длинная, аппетит хороший. Видел как тюленя взяла? На берегу, метрах в пяти от воды. Вот это шея… И не напрягаясь. Хрясть и нету тюленя.

Забегая немного вперёд, могу сказать, что похожую на эту тварь, мы вскоре увидели целиком. Правда, уже дохлую. А самое интересное, что наши учёные головы, занятые своими делами, ничего не заметили.

Теперь я понимаю, почему Орден решил нанять охрану для экспедиций.

 

31

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Побережье, к западу от форта Ли.

Грузовики неторопливо шли вдоль берега, а мы с Каримом прикрывали их со стороны саванны. Иногда, мы уходили вперед, внимательно осматривая окрестности. После форта все стали осторожнее. Мы даже пулемёт, поставили на турель, закрыв от пыли чехлом. Как ни глупо это звучит, в этих диких землях, но нарваться на засаду никому не хотелось. Хотя… Если бандиты где-то бродят — не такие уж и дикие, эти земли…

За две недели прошли всего четыреста километров. Без приключений и больших поломок. Разные мелочи, вроде пробитых покрышек, в расчёт не берём. Спасибо ребятам из портовых мастерских — машины они подготовили на совесть. Несмотря на это, во время остановок, Козин и Шайя частенько сверкали задницами, копаясь под капотами грузовиков. Правда, больше для порядка, чем по необходимости. В общем, — наши учёные головы занимались своими делами, а мы с парнями — своими.

Ещё через трое суток добрались до небольшой, но глубокой бухты. Она врезалась в берег правильной окружностью, диаметром около двухсот метров. Выход был тесным и довольно опасным — отвесные скалы оставляли узкий проход, украшенный по краям белой пеной бурунов. Идеальное место для катеров и яхт. Что-то большее, просто не поместится в проходе.

Здесь мы сделали продолжительную остановку. Встали лагерем и зависли на неделю. Почему и зачем — с этими вопросами к Чамберсу и Биллу Тернеру. Или к Насте с Никоненко. Это они, толпой бродили по окрестностям, не обращая внимания на всё остальное. Под «всем остальным», подразумеваю местную живность. Самых активных и хищных представителей мы отстреливали на подходе, а тех, кто поспокойнее, отгоняли криками.

Лагерь развернули неподалёку от береговой кромки. Она здесь пологая, усеянная мелкими валунами и редкими зарослями кустарника. Кусты росли какими-то непонятными пучками. Как небрежно разбросанные клумбы в парке.

Грузовики поставили борт о борт и натянули между ними парусину. В стороне сложили из камней круглый очаг. Ближе к воде поставили палатку и устроили в ней душевую кабину. К концу дня там выстраивалась очередь. Купаться в заливе никто не рисковал. Кстати о тенях в море. Большие и круглые тени, замеченные мной у побережья форта, оказались местными черепахами. Правда местная разновидность изумляла своими размерами. По рассказам Тернера, в районе Линкольна он таких не встречал. Билл утверждал, что это близкие родственники земным кожистым черепахам. Джерри Стаут с ним не соглашался и они проспорили весь вечер: подходят ли местные черепахи под определение «Dermochelys coriacea» или нет. Я в этом не специалист, но выглядели они впечатляюще. Размах передних ласт у них около семи метров. Тело продолговатое, и что интересно — украшено острым костяным наростом, похожим на уменьшённый акулий плавник.

Ничего нового в сухопутном животном мире я пока не увидел. Большую ящерицу, которая так напугала Эндрю на переправе, добыли вчера вечером. Кстати, сам Пратт её и застрелил. Отомстил за испуг. Она имела неосторожность приблизиться к лагерю ближе пятисот метров, чем наш коллега и воспользовался. Снял вторым выстрелом. Первой пули не хватило, хотя Эндрю попал точно в голову. Крепкая на рану тварь. Трофей достался Джерри. Он копался с таким удовольствием, что даже улыбаться начал. Рисовал, фотографировал и что-то измерял. Фанатик.

Так продолжалось до тех пор, пока одним вечером не начался шторм. Не скажу, что очень сильный, но оказаться в море, в такую погоду, мне бы не хотелось. В бухте, закрытой скалами, было относительно спокойно, но нашу душевую чуть не унесло. Пришлось убрать.

На следующее утро, едва начало светать, меня разбудил Эндрю.

— Что случилось Пратт?

— Слушай, Нардин, может мне и показалось, но по-моему, к западу отсюда, я видел дым.

— Дым?

— Да. Слабый такой. Может кто-то разжёг костёр или что-то похожее. Думаю, не больше километра отсюда.

— Интересно…

Сон как рукой сняло. Я быстро оделся, накинул разгрузку и проверил магазины. К автомату пристегнул подствольник. Из ящика достал гранаты для него и разложил по карманам жилета. Карим стоял рядом с нашим джипом и допивал кофе. Они с Эндрю дежурили под утро и ещё не ложились.

— Так, — я повернулся к Пратту. — Мы с Каримом проверим. Разбуди Чамберса, Козина и вообще, — будьте настороже. Костёр не разжигайте.

— О"кей. Удачи! И смотрите, осторожнее там.

— Не переживай! Мы только посмотреть.

Эндрю не ошибся насчёт расстояния. Километр прошли без приключений и ничего не обнаружили. Карим хоть и курит, как паровоз, но нюх у него собачий. Вот и сейчас он потянул носом, посмотрел на меня и кивнул. Ну раз так, то дальше пойдём аккуратно, можно сказать на цыпочках. Судя по мысу, который мы видим за скалой, впереди ещё одна бухта. Здесь весь берег изрезан такими. Пусть и не такая большая, как наша, но тоже вполне приличная. И закрыта от морской волны хорошо.

Мы медленно поднялись по откосу и забрались на самый верх. То, что нас могут заметить, не боялись. В расщелинах, между скалами, можно машину спрятать. Прямо под нами, песчаный пляж, а рядом с берегом стояла парусная лодка. Точнее, — была парусной. До вчерашнего шторма. Сейчас, на месте мачты, сиротливо торчит короткий обломок. Один из бортов здорово поцарапан, а две доски, в районе кормы, просто вырваны напрочь.

Рядом с берегом тлеет костёр. В лодке три человека и ещё один на берегу. Надо понимать, что ребята влипли в небольшую переделку. Прямо на песок небрежно брошены рюкзаки. Оружие лежит сверху. Три русских Калашникова и мосинская винтовка. Рядом, на куске зелёного брезента лежит лодочный мотор со снятой крышкой и какие-то инструменты.

Карим поднёс к глазам бинокль, долго разглядывал этих парней и вдруг усмехнулся. Потом передал мне бинокль и кивнул.

— А ну ка посмотри…

Кто это здесь, что Шайя улыбку давит? Да уж… А говорят, что мир тесен! Врут и не краснеют мерзавцы эдакие. Я перевёл взгляд на Карима и он пожал плечами. Вроде ничего страшного, можно и поговорить со страдальцами. Если осторожно, конечно.

— Прикрой, — я возвращаю Кариму бинокль и аккуратно спускаюсь вниз. Он молча кивает и устраивается поудобнее. Бережёного Бог бережёт, — как любит говорить Козин.

Теперь надо обойти эту скалу и спокойно выйти к пляжу со стороны саванны. Лучше, чтобы эти мальчики заметили меня заранее. Кто их знает, этих водоплавающих? Мало ли, что им в голову стукнет. Тем более, что на мирных переселенцев эти парни совсем не похожи.

— И кто это такой пришёл? — навстречу мне, от костра поднимается молодой парень. Здоровый такой. Руки длинные, как у гориллы. И ходит сгорбившись, будто стесняется своего роста.

— Тихо, тихо, — я развёл руки в стороны. — В лодке хозяин твой сидит? Вот его и зови.

— Взял он к тебе и побежал.

— Хайло заткни! — резко обрываю этого полуголого клошара и повторяю. — Зови хозяина. Скажи, что Поль Нардин в гости пришёл.

— Вижу и не верю своим глазам, — из лодки выпрыгнул плотный мужчина. Он дочерна загорел и кажется, что стал ещё крепче. — И снова здравствуйте, гражданин начальник.

Я мысленно усмехнулся. Когда Демидов назвал меня гражданином начальником, его парни моментально насторожились. Видно с историей ребятки. По их виду заметно, что с историей. И не одной. Все тела в сизых татуировках. Но Демидова слушаются с полуслова. Хорошая у него дисциплина.

— Нашли начальника! Начальники в Порто-Франко по барам штаны просиживают, а не по саванне бродят. Какими ветрами в этих краях? Смотрю, что исполнили свою мечту и всё-таки купили лодку с парусом?

— Удивил ты меня, — Демидов даже головой покачал. — Ты откуда здесь взялся?

Вроде и приветливо спрашивает, а в глазах, тёмной водой, тревога плещется. Осторожничает наш старый знакомый. И правильно делает. Человек он с опытом. Жизнью не раз битый. Знает, что доверять нельзя. Никому и никогда.

— Это вы меня удивили, — усмехнулся я. Стою спокойно, руками не размахиваю. Автомат мирно висит на плече.

— Мы то что! Люди мы маленькие, — он усмехнулся. — Живём себе потихоньку. Земли здесь дикие, людьми не исхоженные. А тебя, смотрю, тоже по диким землям бросает? Опять по службе? А приятель твой где? Чернявый такой. Карим?

— Приятели все здесь. Спину прикрывают. Вас то я знаю, а вот приятелей ваших нет.

— Ну раз меня знаешь, то и с ними познакомишься. Прошу к столу. Пока суть да дело, посидим чайку попьём. Зови своих приятелей. Нечего вам здесь опасаться.

— Ну раз так…

Несколько минут спустя мы сидели у костра и пили крепкий чай. Крепкий — это не то слово. У меня глаза на лоб полезли. Мы с Каримом даже воды попросили, чтобы разбавить. Парни усмехнулись, но воды принесли.

— А куда теперь направляетесь?

— В этот… как его, прости господи. В китайский форт.

— Куда?

— Есть здесь на побережье. Форт Ли называется. Китаец какой-то заложил наверное.

— И часто туда ходите?

— Да нет, не особо. Три недели назад были. Аккурат, когда к ним большой корабль приходил. Закупили кое-что, по мелочи. Солярку, патроны, чай. Сейчас по другому делу. Лепила нужен, — Демидов увидел, что я не понял и пояснил. — Медик, в общем. Для Аверьяна, дружка моего. Ну ты помнишь. Ходили с ним на охоту и нарвались на гиену. Они здесь здоровые, как тигры на Амуре! Стареет мой кореш. Уже не такой быстрый как в молодости. Раньше на медведя в одиночку ходил. Ну и не увернулся. Сильно она его порвала. Пока что держится, но торопиться надо. А тут это…

— Как же вы там без медиков то?

— Да был у нас у нас доктор. — Демидов только рукой махнул. — Неплохой мужик, а погиб глупо. От аппендицита. Вот и приходится в форт гнать. А тут шторм, чёрт бы его побрал. Мачту сломало. Закончим и пойдём дальше. Спешить нам надо, сам понимаешь.

— Можете уже не торопиться. Нету больше форта Ли. Там сейчас только трупы валяются.

Я коротко пересказал Демидову, что обнаружили на месте форта. И было видно, что он здорово расстроен. Вроде и не выдал ничем, но заметно. У него, я ещё тогда, в Виго заметил, когда взбешен — глаза темнеют. Демидов долго молчал, потом провёл рукой по подбородку.

— И где мне врача взять? До Линкольна мы на этом корыте будем три недели добираться!

— До посёлка вашего далеко?

— По нынешним меркам — рядом. Километров двести с небольшим. Ну может триста. Не больше.

— Если завтра утром выехать, то послезавтра утром можем быть на месте?

— Да, дороги здесь не очень. Так у вас врач есть?

— Врач есть. Но отправят его в такую даль или нет, это, извини не мне решать. У меня, как понимаешь, начальство есть.

— А сам то, Нардин, что думаешь?

— Скажу честно, — я допил чай и аккуратно поставил кружку на песок, — я бы своими людьми не рисковал.

 

32

5 год, по летоисчислению Нового мира.

К западу от форта Ли. Русское поселение

Ребят Демидова мы оставили возиться с лодкой, а сами прогулялись до нашей бухты, где я удивился ещё раз. Оказывается наш картограф, Алексей Викторович прекрасно знаком с Аверьяновым. Они ещё в Старом свете встречались. Чамберс и Никоненко долго разговаривали с Демидовым, а потом ещё и Куликову с Настей пригласили.

— Думаешь отпустят врача? — спросил меня Карим. Он сидел на капоте нашего джипа, по ребячьи болтая ногами и грыз травинку. Мы наблюдали за разговором, не забывая следить за окрестностями. Слов, на таком расстоянии мы конечно не слышали, но и по лицам было видно, что разговор серьёзный.

— Не знаю, — я повернулся к машине и пожал плечами. — это Чамберсу решать. Наше дело солдатское. Особой опасности не вижу, но я бы не отпустил. Аверьянов в число наших подопечных не входит. Умрёт он или выживет — мне безразлично.

— Скорее всего отпустят. Пошлют кого-нибудь из наших.

— Если Демидов останется здесь, на правах заложника, то может и отпустят. Он, как понимаю, в этой компании за главного.

— А как посёлок найдёшь?

— Он на побережье находится. Захочешь не промахнёшься. И что значит «найдёшь»? Ты что, меня туда решил отправить? Я застрелюсь на половине дороги с этой докторшей.

— Ты нужен нам живым, чёрт бы тебя побрал! — прохрипел Шайя голосом Чамберса.

— Очень смешно.

Через полчаса, когда я уже подменил Эндрю и занял место на пригорке, ко мне подошёл Джек.

— Не мир, а проходной двор какой-то, — он кряхтя опустился на землю и вытащил из жилета трубку. — Пройдёт каких-нибудь лет десять и здесь будет не протолкнуться!

— Через десять лет, Джек, ты будешь совсем старым. Купишь уютный дом на побережье и займёшься рыбалкой. И местные будут кивать в твою сторону, провожая уважительным шепотом: «Это идёт сам Джек Чамберс!». Ещё и памятник при жизни поставят.

— Памятник, говоришь, — он усмехнулся. — нет, памятник не поставят. Люди быстро забывают тех, кто идёт первым. Ладно, у нас ещё есть время. До памятника. Что думаешь про Демидова?

— Джек, ты начальник, тебе и решать. Это в мою компетенцию не входит.

— А поточнее?

— Поточнее, говоришь, — я задумался. — Чёрт знает. С одной стороны надо помочь и от маршрута мы не уклоняемся. С другой стороны — рискуешь врачом. Ты этих поселенцев видел? Нет. Значит не знаешь, что там за люди. Кто поручится, что нас не заманивают в очередную ловушку? Можно так влипнуть, что не отмахаешься.

— Никоненко хорошо знаком с Аверьяновым.

— Это ничего не значит! Он знал его в Старом свете. Не мне тебе рассказывать, как люди меняются. Тем более здесь.

— Эти парни слишком старые, чтобы натуру менять. Они конечно не безгрешные овечки, а обычные волки. Но волки, если подумать, тоже животные полезные.

— Одним словом, — подвёл итог я. — Потеряв промежуточную базу на форте Ли, хочешь заполучить её у русских поселенцев?

— Ты циник, Поль.

— Я реалист. И ты, mon cher ami, на доброго человека из Сезуана тоже не похож. Ты практик, Легенда! До мозга костей! Прекрасно понимаешь, что помоги этим парням, они нам будут обязаны. Ведь так? — я покосился на Чамберса и усмехнулся.

— Ну хорошо… Ты прав. Почти прав.

— Вот именно. Ладно, считай, что убедил. Что предлагаешь?

— Едет врач, один из охранников и Демидов. Можете выехать сегодня.

— Врач и охранник, — уточнил я. — Демидов останется здесь. Если что-то пойдёт не так, отдадим его Кариму. Он знает, что с ним делать.

Чамберса даже передёрнуло. Наверное вспомнил, про экспресс-допрос, проведённый Каримом в Порто-Франко, когда мы искали мифический Мастер-шлюз.

— Принимается. Есть личная просьба.

— Давай.

— С медичкой поедешь ты.

— Твою мать! — я так сморщился, что Чамберс не выдержал и захохотал. — А без моего участия никак?

— Кто-же ещё, если не ты.

— Спасибо, ты настоящий друг, — я поднялся и отряхнул одежду от пыли. — Век не забуду.

— Иди собирайся. Я присмотрю за окрестностями.

— Лучше я пришлю Карима. Он добрее относится к своим ближним. — пробурчал я и пошёл собирать вещи.

Джип разгрузили. Всё лишнее, кроме спального мешка и рюкзака убрали в техничку. Карим, скрипя зубами, от соседства с Джерри Стаутом, перебрался туда же. Вместе с ним отправился и недовольный Рино. Рысёнок не понимал, за каким дьяволом его трогают, после того, как он позавтракал. Он вообще спать собирался.

Демидов, вытащил из кармана куртки толстую тетрадь, перехваченную резинкой, и ежеминутно сверяясь со своими записями, набросал нечто, похожее на карту. Вдобавок ещё и несколько пунктов записал, указывая характерные ориентиры при подходе к посёлку. По его утверждению, начиная с тридцатого километра, на побережье выставлены вешки — пустые железные бочки, выкрашенные в красный цвет. И на каждой есть номер. Чамберс, когда услышал про эти дорожные знаки вокруг поселения, даже чаем поперхнулся. Ну да, правильно. Едешь себе по диким землям, никого не трогаешь и вдруг, посередине саванны, стоит дорожный знак. Какой удар первопроходцу! Хорошо, что ещё скоростной режим не ввели.

Чтобы не тянуть время, мы быстро позавтракали и пошли к машине. До русского посёлка чуть больше трёхсот километров. С одной стороны, — смешное расстояние. Но для тех, кто ездил по бездорожью Нового мира — приличное кусок. И любой километр может обернуться неприятностями.

Из фургона выбралась Куликова. Полупустой рюкзак и медицинская сумка. Ну и конечно оружие. Толку от неё, в этом вопросе мало, но нечего расслабляться. Иногда даже такой стрелок в помощь.

— Присмотри за Еленой, — ко мне подошла Анастасия. — И не ссорьтесь.

— Первое обещаю, а второе не гарантирую. И перестань смеяться.

— Нардин, не будь букой! Я серьёзна, как святой отец!

— У тебя глаза смеются.

— Поль! Я тебя когда-нибудь прибью!

— Как вам будет угодно, мадам! — я с улыбкой повернулся к нашему геологу, — Настя, поверь, я сделаю всё, что в моих силах. И даже немного больше. Честное благородное слово. Тем более, что разговаривать нам с докторшей не о чем. Ближайшие сутки я с удовольствием помолчу.

Берега стали пологими. Зверьё — вообще не пуганное. Они спокойно провожают взглядом нашу машину, не дрогнув не единым мускулом. Даже не переставая жевать. Не Новый мир, а просто земля обетованная. Если бы не овраги. Их тоже стало больше. Не знаю по какой причине, но берега просто изрезаны узкими и глубокими расщелинами. Глинистая почва, высохшая до каменной твёрдости. Из-за этого скорость движения здорово упала и к вечеру мы прошли всего сто восемьдесят километров. Большую часть пути тыкался как слепой щенок, в поисках пути, в этом лабиринте из оврагов. Уже начало темнеть, когда я в сердцах выругался и свернул к берегу. Ругался, конечно, про себя. Не хотелось нарваться на ехидное замечание нашего медика. Куликова молчала. И я был жутко ей благодарен, за эту приятную мелочь. Говорить нам было не о чем, да и незачем. Машину поставил на поляне, среди мелкорослых зарослей местного кустарника. Билл утверждает, что это деревья, но мне всё равно. Если они выглядят как кусты, значит они и есть.

Набрал дров, разжёг костёр и мы начали готовить ужин. Разогрели консервированные бобы с мясом и заварили чай. Елена кушала молча, не отрывая взгляда от костра. Лишь один раз вздрогнула, когда неподалёку закричала какая-то ночная бестия. Она покосилась на автомат, лежащий рядом со мной и поёжилась. Дальше ужинали молча, причём ни один из на не тяготился молчанием.

Когда ужин был съеден, она подошла к костру. Я молча пил чай.

— Где вы будете спать, мистер Нардин? — это были первые слова за сегодняшний вечер.

— В машине.

— Хорошо, — она немного поморщилась. — Прекрасно высплюсь у костра.

— Снаружи никто спать не будет, — сказал я и подбросил дров. — Мне бы не хотелось, чтобы нашего единственного врача сожрала какая-нибудь местная тварь. Чтобы меня съели — тоже желания не возникает. Поэтому, мы оба будем спать в джипе. Можете не волноваться, приставать не буду. Вы не в моём вкусе.

— И это прекрасно! Ваш вкус мне хорошо известен. Он ограничен проститутками из Порто-Франко, а у меня нет желания быть похожими на одну из них.

— Иногда у проституток есть чему поучиться. Например, следить за своими словами.

Елена тряхнула головой и так сверкнула глазами, что казалось ещё немного и моя одежда загорится. Из таких взглядов можно пули отливать. Сорок пятого калибра. Убойная вещь! Нет, слава богу, обошлось без жертв. Она встала и сухо отчеканила.

— Спокойной ночи, мистер Нардин!

— И вам приятных снов, мадам Куликова.

Уже совсем стемнело. Костёр мирно потрескивал, разгоняя темноту. Саванна жила ночной жизнью. Густой пряный запах, разлитый в безбрежном просторе диких земель. Даже запах идущий от джипа — смесь из солярки и нагретого масла, лишь подчёркивал этот букет из ароматов.

Кто-то умирал, кто-то рождался. Над головой светили звёзды. Огромное море звёзд. В такие моменты начинаешь понимать, какая всё-таки большая эта вселенная, со всеми этими новыми и старыми мирами. Было спокойно. И я, почему то, был абсолютно уверен, что ночь пройдёт спокойно. Без приключений и неприятностей. Редкость для этого мира.

И даже немного жаль, что не с кем поговорить.

Я проснулся задолго до рассвета. Если честно — дремал короткими урывками, прислушиваясь к окружающим меня звукам. Было темно, но на востоке уже светлело. Надо было собираться. Разжёг потухший костёр и пристроил на нём котелок с водой.

— Доброе утро, — из джипа выбралась Елена. У неё на щеке отпечатался шов от спального мешка. Она даже глаза тёрла, как-то по детски.

— Утро добрым не бывает.

— Не сомневаюсь, — она язвительно улыбнулась. — С вашими взглядами на жизнь, вы видите лишь тёмную сторону.

— Если бы вы не вертелись и не пинали меня ногами всю ночь, но её можно назвать сносной. А ещё вы безбожно храпите.

— Я?!!! — она даже развернулась. Казалось ещё немного и она лопнет от негодования.

— Я шучу, — спокойно ответил, продолжая следить за кофе. — Расслабьтесь.

Она презрительно фыркнула, схватила полотенце и пошла умываться. Теперь до самого посёлка будет молчать.

— Вот и поговорили, — ухмыльнулся я, провожая её стройную фигурку.

 

33

21 год по летоисчислению Нового мира.

Безымянное ущелье к северу-западу от перевала Арч-Корт

— Поль, а за нами хвост, — обрадовал Шайя. Он шёл последним и часто оборачивался, следя за горами.

— Ты был прав, — тяжело отдуваясь сказал Нардин-старший и остановился.

Подъём давался тяжело. Тропа, усыпанная обломками скальных пород, круто уходила вверх. Туда, где горы вонзались в небо частоколом серых вершин. Группа шла уже несколько часов, а подъём становился всё круче и круче.

— Что… Разменял шестой десяток и наконец вспомнил о возрасте? — Карим попытался усмехнуться, но вышло не убедительно. Усталость давала о себе знать. Он достал из нагрудного кармана ветровки бинокль. — Да, старик… Время бежит быстро. И пятьдесят лет уже не шутка. Старые раны начинают доставать. Медленно, но верно…

— Пожалуй, — согласился Поль. — Это… Это словно тебе семьдесят и двадцать одновременно. Мозги ещё бегут, а тело начинает понемногу отставать. Что там у нас?

— Эти свиньи, всё-таки повесили нам хвост. И чувствую… Чувствую, что они не единственная группа. Просто, эти оказались самыми шустрыми. Быстро напали на след.

— Лучше бы ты ошибся…

— Что?

— Если кто и способен нас серьёзно задержать, то это Умар.

— Гаргаев? Он хоть и сволочь, но дело знает, — кивнул Карим и зло сплюнул. Он подошёл к Полю и остановился. Было видно, что многочасовой подъём ему даётся с трудом. — Знаешь, если за нами идёт Умар, я с радостью устрою с ним перестрелку. Может быть в этот раз мне повезёт больше и всё-таки пришибу этого мерзавца.

— Я тоже, — тяжело кивнул Нардин, — но понимаешь… какая штука, Карим… Не можем мы сейчас отвлекаться. Нам ещё идти надо. Так что давай, по быстрому придумаем, как этот хвост отрезать и ползём… Ползём дальше…

Четыре часа назад они прошли ущелье и теперь выходили к новому подъему. На противоположной стороне, там, откуда они пришли, можно было заметить людей. Три человека, видимо опасаясь засады, шли впереди. Стрелять смысла не было — слишком далеко.

Шайя долго наблюдал за ними в бинокль и обернувшись сказал.

— Их пятнадцать человек. Лиц не разглядеть. Если будем и дальше поддерживать такой темп, то они нас догонят. Часов через пять. Если это не передовой отряд, а отдельная группа, то с такими картами мы можем играть. Шансы есть. Убьют не сразу.

— Нельзя нам ещё умирать, Карим. Рано… Поживи ещё немного.

— Знаешь, Поль, что я тебе скажу… Нас нельзя убить. Невозможно уничтожить людей, которые уже давно умерли.

— Философ ты наш… Новоземельный. Наше счастье, что нас ещё не заметили.

— Они знают, что мы идём этим путём. И этого достаточно. Будем реально смотреть на вещи. Мы с тобой слишком старые, чтобы надеяться на чудо.

— Ты прав, Карим. Но как говорит один мой знакомый из Демидовска… Иногда лучше просто перекреститься и надеяться. На лучшее, — Поль закрыл флягу. — Ну что, старина, отдышался немного?

— На себя лучше посмотри.

— Ну раз так, значит ползём дальше, — Поль перехватил поудобнее автомат и поправил лямки рюкзака. Он тягуче сплюнул на камни и тяжело ступая двинулся на подъём. Перед ним, с пулемётом наперевес, шёл Никита. И этому молодому парню было легче. Легче на тридцать ещё не прожитых лет.

 

34

5 год, по летоисчислению Нового мира.

К западу от форта Ли. Русское поселение

Давно такой паршивой дороги не видел. Точнее сказать — бездорожья. Я вспомнил слова Чамберса про сезон дождей и тряхнул головой, чтобы отогнать эту картину. Представляю, что творится в этих местах, когда дождь идёт несколько недель. С небольшими перерывами. А когда перестаёт лить — солнце превращает эту промозглую сырость в душный и плотный, как вата воздух. Помню, во Французской Гвиане, сезон тропических дождей превращался в пытку. Стопроцентная влажность. Белье можно сушить несколько дней и оно всё равно остаётся влажным. Духота, которая высасывает из тебя последние силы. Особенно, если ты не валяешься в гостиничном гамаке, с банкой холодного пива, а ползаешь по непроходимой сельве, в бесконечных патрулях и засадах. Кстати, местные реки очень похожи на гвианские. Такие-же мутные от глины и ила. Как говорил наш капитан: «А чего вы ждали, парни? Голубая вода и золотистые пляжи, — на Тринидаде и Тобаго. И они, чёрт побери, не для вас, а для умных мальчиков, которые правильно выбрали профессию!». Он был прав, этот капитан.

Машину в очередной раз здорово тряхнуло и я ударился головой о стойку двери. Елена не удержалась и её швырнуло на меня. Она даже что-то пискнула, прежде чем ухватиться за поручень на передней панели.

— Если вы решили задушить меня в объятьях, мадам Куликова, то придётся немного подождать. Пока до посёлка не доберёмся.

— Как бы не так! — она перебралась на своё сидение. — Знаете, Поль, давно хочу спросить у вас одну вещь.

— Что я чувствую, когда убиваю людей?

— Понятно. Вопрос снимается.

— Значит, я угадал с вопросом?

— Нардин, вы слишком хорошего мнения, о своей проницательности.

— Не то слово, мадам! Не то слово…

К первой вешке мы вышли часам к пяти вечера. Бочку заметила Елена. Мы остановились и вылезли из машины. Я осмотрелся и подошёл к знаку. Это обычная железная бочка, ярко красного цвета. На верхней крышке, белой краской нарисована стрелка, указывающая направление к посёлку. На боку, с каллиграфической аккуратностью, выведены цифры: "? 23». Я сверился с записями Демидова. Если мы не запутаемся в этом лабиринте из оврагов, то скоро будем на месте. Ещё двадцать три километра. Интересно, как мы умудрились прошляпить семь бочек? Первопроходцы, чёрт побери… По крайней мере, направление указано и то хорошо.

И ещё… Что-то мне не даёт здесь покоя. Не понимаю, что именно, но сейчас чувство зашкаливает! Я всем телом чувствую опасность, но не понимаю, откуда она угрожает! Так чувствуешь человека, который держит тебя на прицеле и его палец согревает спусковой крючок. За миг до выстрела. Было дикое желание свалить отсюда, как можно скорее. Через несколько минут чувство исчезло. Будто сжатую пружину отпустили. А меня даже пот прошиб. Я вытер вспотевший лоб и осмотрелся. Обычная саванна.

Пока смотрел записи Демидова, Елена просто извелась. Ещё немного и она начнёт пританцовывать на месте, как полковая лошадь при первых звуках марша.

— Поль, давайте поторопимся! Там человек умирает.

— Меня нанимали охранять поисковую партию, а не местных поселенцев, — заметил я.

— Знаете, Нардин, это уже слишком!

— Именно, — подтвердил я. — Именно так, госпожа Куликова. И ваша жизнь, как это ни странно прозвучит, для меня дороже, чем жизнь почти неизвестного человека. Ладно, не буду испытывать ваше терпение. Надеюсь, что мы успеем добраться до сумерек.

Лагерь, а точнее небольшой посёлок, расположился в ста метрах от побережья. Как я говорил, берега здесь просто изрезаны бухтами. В одной такой бухте и поселились русские переселенцы. На якорях стояло целых семь яхт, не считая пяти «китовых лодок» — моторных вельботов, вытащенных на берег. Местность здесь равнинная, а прибрежные скалы больше похожи на огромные строительные блоки, уложенные вдоль берега.

На побережье построено несколько домов. Я не знаток архитектурных стилей, но на дома Порто-Франко они не похожи. Не лучше и не хуже. Они просто другие. Длинная армейская палатка, стоявшая на некотором отдалении от домов, служила, как я понял, складом. Рядом с ним даже противопожарный щит поставили.

Население рассматривать времени не было. На первый взгляд — человек пятьдесят, не больше. Хорошо оборудованный блокпост на холме, прикрывающий поселок и со стороны саванны, и со стороны моря. Сложенный из мешков с песком дот. В его амбразуре был виден ствол пулемёта. Если я не ошибаюсь, то это крупнокалиберный «Утёс». Серьёзная машинка. Калибр 12,7 миллиметра. Пострелять из такого не довелось, но отзывы слышал хорошие. В Африке познакомился только с его предшественником — ДШКМ.

У этого блокпоста нас и остановили. Было видно, что эти два парня ждали чего угодно, но не запылённый джип, возникший на окраине посёлка. Правильно, — откуда в этих местах гости? Чужие здесь не бродят. Хорошо, что сразу стрелять не начали.

Охранники выглядели серьёзно. Оружие у них советское, а одежда как у нашего Козина. Как он её называл? «Эксперименталкой»? Форму, парни носят привычно. Видно, что не первый год в сапогах. Спаренные магазины автоматов грамотно скреплены синей изолентой. К рамочным прикладам, красным медицинским жгутом, примотаны медицинские пакеты. У одного из них, светловолосого крепыша с васильковыми глазами, в кобуре пистолет Стечкина. Как мне показалось, больше для виду, чем по необходимости. Я бы лучше несколько запасных магазинов для автомата взял. Или пистолет поменьше размером. Ну это дело вкуса, конечно.

Когда мы объяснили с какой целью прибыли, то нас сразу провели к раненому. Спокойно, без спешки и суеты. Мне показалось, что Аверьянова и Демидова здесь не очень жалуют. Может и ошибаюсь.

Раненый лежал в небольшом доме, на окраине посёлка. Куликова быстро его осмотрела и приказала собрать все имеющиеся в посёлке лампы. Вдобавок — заставила найти и вычистить большой стол. Местные жители только глазами хлопали. Ждали доктора из форта, а тут, будто с неба, свалилась симпатичная докторша. Причём ещё и русская. Я бы тоже удивился.

Врача в этом посёлке не было. По словам Демидова он умер неделю назад. Остались лишь две медицинских сестры. Одна из них сидела рядом с раненым и вытирала ему пот, выступавший крупными каплями на лице. А эта гиена здорово его порвала! Весь левый бок разорван в клочья. Глубокая рана на бедре. Как он ещё не умер? Наверное рано ему умирать, если с такими повреждениями ещё дышит. Правда, дышит прерывисто, с противным хрипом и свистом. Будто из тела выходил горячий пар и каждый вдох обжигает внутренности нестерпимой болью. Только губы иногда шевелятся, словно он разговаривает с кем-то. Мне показалось, что его уже здесь нет. Он уже там, за невидимой чертой, где можно вести беседы с прошлым. Потому, что будущего нет. И глаза тусклые, смотрящие в одну точку.

Я такие уже видел. И не один раз. Если ты воевал, а не отсиживал штаны в тёплом месте, то в конце-концов ты или умрёшь, или окажешься в госпитале. Не войне по-другому не бывает. Помню, как лежал в вертолёте, который вытаскивал нас из одной африканской деревни. Валялся на носилках, обдолбанный бупренорфином, а рядом со мной умирал боец из нашей роты. Над ним бестолково суетился контуженный санитар. Жизнь уходит из человека быстро. Как вода из разбитой бутылки. Синеют губы, лицо становится пепельно-серым. Черты лица заостряются. Несколько минут и всё — нет человека. Странно, но именно этот случай мне запомнился. Наверно странным восприятием происходившего. Я почти ничего не слышал, но мгновения, будто разложенные на кадры, отпечатались в памяти с поразительной точностью.

Ещё через полчаса Елена меня выгнала наружу. Больше моя помощь не требовалась. Я вышел на свежий воздух и с удовольствием вдохнул свежий воздух. Рядом с домом стояла скамейка, на которую и опустился. С превеликим удовольствием.

Через несколько минут ко мне подошёл один из приятелей Аверьянова. А может подчиненный, — кто их разберёт. Копия тех парней, которые шли на лодке с Демидовым. Можно подумать, что их вырастили в одной пробирке, покрыли татуировками и отпустили на вольные хлеба. Потому, что аппетит слишком хороший, а зубы острые.

— Как Аверьян? — осторожно спросил парень. — Выживет? Кексуем мы с братвой.

— Понятия не имею. Мужик сильный, может и выкарабкается.

— Ну да, — кивнул он, — ну да. Слышишь, если там, закусить захочешь, или покемарить чутка, так шконка найдётся. Может купчика заварить?

— Позже.

— Ты эта, за докторшу не опасайся. Пальцем никто не тронет. Мазу держим.

— Давай попозже. Посидеть спокойно хочу.

Парень ещё немного потоптался и ушёл. Говорить, на этой полу-понятной смеси русского языка и уголовного жаргона, не хотелось. Мимо прошли несколько человек. Кивнули, словно старому знакомому, но с разговорами не приставали. И это правильно. Завтра поговорим. Я сбросил куртку и с удовольствием подставил тело ночной прохладе. Медленно курил, рассматривая посёлок. Где-то мерно тарахтел дизель.

Спустя три часа, скрипнула входная дверь. На пороге стояла Куликова. Белый халат забрызган кровью, а марлевая повязка сдернута вниз. Из под шапочки выбился непослушный локон. В сумерках он отливал старинной бронзой. Она медленно спустилась по ступенькам и подошла ко мне.

— Поль, дайте закурить.

Было видно, что она устала. Немудрено, если учесть дорогу, а потом ещё и операцию, в полевых условиях. Не каждый мужик выдержит. Она опустилась рядом со мной на скамейку, взяла сигарету и глубоко затянулась.

— Он умер?

— Нет, — Елена покачала головой и закашлялась. — Если до утра доживёт, то выживет.

— Ты молодец, — просто сказал я.

— Знаю, — она слабо улыбнулась и посмотрела на моё предплечье. Там, на долгую память о былых временах, бугрился шрам. Даже сейчас он выглядел не очень красиво. Ничего не поделаешь, — рану зашивали на скорую руку, не обращая внимания на красоту швов. Елена устало смотрела на него, а потом, неожиданно спросила. — Тебе было больно?

— Наверное. Не помню, как это случилось.

— Извини, глупость спросила.

— Всё нормально. Были моменты, когда мне было гораздо больнее.

— Знаю, — повторила она и покачала головой. — Господи, я так устала, что готова заснуть прямо здесь.

— Спи. Я посторожу, чтобы тебя никто не скушал.

Она и правда заснула. Уже засыпая, взяла меня под руку, положила голову на плечо и уснула. По детски всхлипывая во сне. Я укрыл её курткой и положил автомат на колени. На востоке начинало светать.

 

35

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Русское поселение

Как это ни удивительно, но Аверьянов выжил. По крайней мере, когда на следующий день, вечером, в посёлок прибыла наша экспедиция, он уже разговаривал. Пусть и недолго, и слабым голосом, но говорил. Даже несколько ложек бульона скушал. Было смешно наблюдать, как его кормит с ложечки один из приятелей. Здоровый, бритый налысо парень, с синими от татуировок руками и весом под сто двадцать килограмм. Этот громила аккуратно подносил раненому ложку и ещё уговаривал, чтобы тот быстрее поправлялся.

Если честно, я уже начал волноваться. Кто-там знает, что могло произойти в наше отсутствие? Если бы не Чамберс, с его планами и промежуточной базой, то чёрта с два, я бы оставил парней. Дьявольщина…

Всё оказалось не так плохо и наша команда прибыла. Они задержались из-за поломки грузовика-технички. Какая-то мелкая проблема, с которой наши механики, в лице Козина и Шайя, провозились почти полдня.

И что самое смешное, — первую веху, которую они обнаружили, была та самая, под номером двадцать три. Новоземельная мистика, чёрт бы её побрал. Демидов и сам, только руками развёл.

Когда грузовики вырулили на импровизированную улицу, мы сидели на крыльце дома и о чём-то мирно разговаривали. Глаза Карима, сидевшего за рулём грузовика и первым увидевшем эту картину, надо было видеть. Елена не выдержала и расхохоталась.

— Всё, Поль, моей безупречной репутации пришёл конец!

— Не переживай, — покачал головой я, наблюдая за Каримом, который чуть не выпал из грузовика. — Он просто рад нас видеть.

Пока наш коллектив общался с местным населением, я слушал рассказ Карима. По его словам дорога была тихой и мирной.

— Чамберс обещает здесь зависнуть на неделю, — обрадовал меня Шайя. — Он половину пути о чём-то разговаривал с Демидовым. Что-то бурно обсуждали, чертили и даже чуть не поругались.

— Если зависнем на неделю, то у меня есть одно предложение.

— Какое? Возьмешь Елену и исчезнешь на пляже? Заранее поддерживаю. Даже готов прикрыть твоё отсутствие и в одиночку тянуть нашу нелёгкую службу.

— Остынь. Ничего такого не было. Мы просто перестали ругаться. Вполне возможно, что это временное перемирие.

— Зная твой характер, Медведь, в этом не сомневаюсь.

— У меня золотой характер.

— В том смысле, что золото очень тяжёлый металл? Тогда да, конечно.

— Надо поговорить с Чамберсом, насчёт этой вешки на двадцать третьем километре. Что-то мне там не нравится.

— Что, она плохо покрашена, сержант? Не по уставу? — ухмыльнулся Шайя.

— Можно подумать, что ты сам сержантов не был.

— Был. Правда, недолго. Не повезло мне с галунами.

Карим пробыл сержантом ровно два месяца. Потом был разжалован в рядовые за неподчинение приказам. Если разобраться, то история там мутная, а Шайя, даже пьяный, не любил о ней рассказывать. Я в тот момент валялся в госпитале и подробности узнать не удалось. Знаю, что в этом был замешан один наш капитан, которому Карим сломал челюсть. Говорили, что за дело.

— В общем, — было бы неплохо туда съездить, — подвёл итог я. — Там чувство тяжёлое. Что-то не так.

— А к нам это какое имеет отношение? — упёрся Шайя. — На мой взгляд, там всё просто до безобразия! Неудачно поставленные вешки.

— Самое прямое. Если что-то рядом с нами не так, то это может представлять опасность для экспедиции. Хочу прошерстить этот район побережья. Пока мы здесь будем стоять, охрана для экспедиции не нужна. Точнее — нужна, но достаточно одного Пратта. После того, как Лена сделала операцию Аверьянову, здесь ничего не угрожает.

— Вот как, — и он довольно хмыкнул. — Она уже не Куликова, не «наша медичка» и даже не Елена. Она Лена! — Карим ткнул пальцем в небо.

— Я тебя умоляю…

— Да ладно тебе, Поль! Я искренне рад, что вы подружились. А место… Чёрт с ним, можем съездить. Надо поговорить с Чамберсом и проверить тот район.

— Исследователь ты наш… Главное, чтобы он с нами Джерри не отправил.

— Не отправит. У Стаута губа сильно разбита.

— Карим!

— Что опять не так? — взвился мой друг. — Честное слово это не я! Просто так сложилось. Стаут зачем то поднялся со своего места и тут, такая незадача, под колесо попал камень. Машину тряхнуло и он приложился мордой в перегородку. Я давно говорил, что эту стойку надо чем-то мягким замотать.

На следующее утро, переговорив с Чамберсом и старостой этого посёлка, мы с Каримом отправились на двадцать третий километр. Да, в посёлке был староста. Сухопарый мужчина, лет сорока с небольшим. Седоватый, с чеховской бородкой и в очках. Должность в этом селении выборная. На его долю приходится общение с различными инстанциями Ордена. Как выяснилось, поселенцам, а именно: основателям новых поселений, полагается какая-то денежная дотация, если население больше ста человек. И вот сейчас, они вербуют всех русских переселенцев, в надежде получить немного денег.

Если честно, с этим старостой мы мало общались и его имени я не запомнил. Джеку было не до нас, а вмешиваться в охрану посёлка не было нужды. Парни прекрасно знали своё дело и оскорблять их недоверием не хотелось. Тем более, что они даже обрадовались, что осмотрим округу. Разведка всегда дело нужное и полезное.

Они, кстати, неплохо тут развернулись! Особенно, если учесть сколько времени посёлку. Шесть жилых домов, большая палатка вместо склада и несколько сараев, для подсобных хозяйств. Ловят рыбу, охотятся. Даже огород имеется. Построили коптильню, где готовят такие деликатесы, что у нас слюнки потекли. Больше всего народ потешался над Каримом, которым с аппетитом уплетал копчёное сало. По утверждению Шайя: «в Коране ничего не сказано про свинину Нового мира». Про самогон, который тут гнали из ягод, напоминающих тутовник, Аллах тоже забыл упомянуть. В общем, за Карима и его душу, можно было не переживать.

К нужной вешке мы подъехали часом в двенадцать…

Вернулись вечером…

И настроение не было радужным.

Карим, вылезая из джипа, хмуро выматерился и ушёл мыться, а я взял рюкзак и пошёл искать Чамберса. Когда я ввалился в фургон, там, кроме Джека никого не было. Местные жители разобрали наших коллег «на сувениры». Если точнее — пригласили на вечерние посиделки. Видно соскучились без свежих лиц.

— Привет Джек! Скучаешь?

— Поль, давай покороче? — он хмуро посмотрел на мои грязные, испачканные в пыли ботинки и поднял голову. — Съездили? Всё нормально? Прекрасно. Иди отдыхай. Ребята ушли в гости и сказали, что ждут и тебя и Карима. Всё, иди.

— Джек, ты уверен, что вход в этот мир возможен только через шлюзы Ордена?

— А как ты сюда попал? Ползком, через мексиканскую границу? — Чамберс что-то быстро записывал в блокнот и был жутко недоволен, что отвлекаю его от дел.

— Хэллоу, мистер Чамберс! — я даже пальцами щелкнул у него перед лицом. — Джек, не прикидывайся идиотом! Я хочу получить внятный и чёткий ответ, а не пустые фразы, в стиле «трансцендентальность нового мира или новые рубежи схоластической философии».

— Что?! Поль, ты случайно не пьяный?

— Трезвый, — хмуро отозвался я. — Спроси у Карима. Неподалёку от двадцать третьей вешки, мы нашли одну очень интересную лощину. Она начинается здесь, — я хотел взять лист чистой бумаги со стола, но Джек бесцеремонно его отобрал и вручил исчёрканный листок. Да, пардон, забыл. Бумага здесь дорогая и её постоянно не хватает.

— Рисуй!

— Лощина начинается к северу от вешки. Метрах в двухстах. Там такие заросли, что еле пробрались.

— А зачем полезли? Делать нечего?

— Из любви, мать твою, к искусству! Чамберс, не включай дурочку! Я тебе уже говорил, что мне было неуютно в том месте. Чувствуется какое-то напряжение. Мы с Каримом, как старые вояки, привыкли доверять своей заднице. Если ты чувствуешь, что твоей пятой точке грозят неприятности, то так и будет… Итак, у нас есть лощина! По форме она напоминает букву «J». Узкая. В самом широком месте — не более тридцати метров. Длинной около двухсот метров. Мы вошли здесь, — я поставил на плане точку, — и вышли вот здесь. Знаешь, даже Карим, которого практически невозможно напугать, утверждал, что ему хочется побыстрее оттуда смыться. Рано или поздно, местные жители и сами бы её нашли.

— И что вы там нашли?

— Вот, — я открыл рюкзак и выложил на стол находки. — Как тебе это нравится? Хороший гербарий? Могу добавить. Вот ещё несколько изящных вещиц в коллекцию.

В общем, — загрузил Чамберса и, мстительно усмехнувшись, пожелал хорошего вечера. Он у нас учёный, пусть думает. Судя по виду Джека, из ступора он выйдет часа через два. А сам, смыв в душе пыль, отправился искать нашу команду. В конце-концов, ничего страшного не произошло. До конца света ещё далеко.

Весёлую компанию найти было не трудно. Они сидели во дворе одного из домов. Можно сказать, что праздник был в самом разгаре. Людей собралось — человек двадцать, если не больше. Накрытые столы, разговоры… На одном конце стола, где сидели мои коллеги, уже пели. Карим уже был здесь. Он сидел рядом с Настей и зачарованно — иного слова не подберёшь — слушал песню. Я не большой любитель хорового пения, но то что пели эти парни… Без музыкального сопровождения — a cappella… Детство напомнило.

Эту песню любил напевать мой дед. Я всегда жалел, что мне мало довелось с ним общаться. Да и в Легионе доводилось слышать. Между прочим, один наш полк, созданный в 1921 году, состоял из русских. Мой дед там служил. И там, отдавая должное традициям, до сих пор исполняют русские марши. Меня усадили за стол, вручили полную тарелку и стакан с чем-то красным. Крепкая зараза…

Карим, судя по его блестящим глазам уже успел попробовать. Он сидел подперев рукой и даже подпевать пытался. В этом нет ничего удивительного — его дед тоже служил в первом кавалерийском…

 

36

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Побережье, к север-востоку от русского поселения

Чамберс поднял нас на рассвете. Бесцеремонно разбудил и меня, и Карима. Это было жестоко, если учесть, что вчера разошлись заполночь. Поселенцы устроили нам выходной. Даже голова немного побаливает. Поднять Пратта, несмотря на все усилия, так и не удалось. Эндрю послал шефа к чёрту и перевернувшись на другой бок захрапел. Всё правильно — у него выходной день. Имеет право. Тем более, что принесли Пратта в бессознательном состоянии. Принесли, уложили на место, а он даже ухом не повёл. Козин минут пять потешался на «хилым янкерсом», а потом, как ни в чём не бывало, ушёл продолжать банкет с поселенцами. Думаю ещё и не вернулся.

— Сдурел? Дай поспать…

— Поднимайся, Поль, — Джек выглядел хмурым. — Надо наведаться в эту лощину.

— Дьявол тебя раздери, Чамберс, — я сел и долго тёр лицо ладонями, пытаясь хоть немного проснуться. — Не мог подождать пару часиков?

— На том свете отоспимся. Поднимайся.

На соседней койке сидел Шайя и пытался навести резкость. Судя по его виду получалось плохо. Так или иначе, но досмотреть утренние сны нам не дали. В узком проходе между домами, где стояли машины, нас уже ждал Демидов. В походной одежде, с автоматом. Серьёзный, как кюре на проповеди.

— Суровый дядька, — заметил Шайя и довольно хмыкнул, — прямо крёстный отец.

— Кто? — я ещё не проснулся и соображал медленно.

— Ну этот, из фильма. Неужели не помнишь? Карим поправил висящий на плече автомат и захрипел: «Ты пришел и говоришь: Дон Карлеоне, мне нужна справедливость. Но ты просишь без уважения, ты не предлагаешь дружбу, ты даже не назвал меня крестным отцом.»

— Заканчивай. Без тебя тошно.

Через час были на месте. Джип загнали в кусты. Мало ли… Бережёного бог бережёт. Демидов добавил что-то про конвой, но я не расслышал.

Заметить проход в лощину было трудно. Конечно, если специально не искать. Когда мы с Каримом обнаружили лощину, то сначала не придали этой находке большого значения. Мало ли, в этих краях оврагов. Одним больше, одним меньше. Тем более, что к нему надо продираться, сквозь густые заросли кустарника. Колючие, густые заросли переплетаются и пройти, без помощи мачете, очень трудно. А вот и проход.

Земля посыпалась вниз, и в воздухе повисло облако красноватой пыли. Следом за мной начал спускаться Чамберс. Он не удержался и последние метры съехал на заднице. За ним — Демидов. Надо сказать, что для своего возраста, он легко двигается. Последним в лощину спустился Карим. Он прикрывал тыл, настороженно следя за окрестностями. Что интересно, здесь не было видно местного зверья. Вообще. Даже вездесущих ящериц, которых в этих краях полно, и тех не видно. Глинистые стены отвесно уходили вверх. Стало немного темнее и прохладнее. К сожалению, это не та прохлада, которая приносит облегчение. Нервы натянуты как струна. Через двадцать метров, узкий проход начал раздаваться в стороны, открывая самый нелепый вид, который мне доводилось видеть в Новом мире.

Представьте себе небольшую площадку, окружённую высокими, почти отвесными стенами. Примерно двадцать на сорок метров. И на этом пятачке густо росли деревья. Чужие для этого мира деревья. Мало того — сухая земля саванны сменилась ковром из лишайника и мха. В здешнем климате он пожелтел, но упруго пружинил под ногами. Будто мягкий ковер в восточной гостиной.

— Это же кедр! Обычный сибирский кедр! — Демидов сорвал ветку и растёр хвою между пальцами. — Глазам своим не верю!

Он бережно трогал деревья, будто надеялся, что это простая оптическая иллюзия и она вот-вот исчезнет. Деревья исчезать не хотели, а напряжение не отпускало. Нехорошее здесь место. Тяжёлое. Чамберс аккуратно снял с ветки большую шишку и отломав крупные чешуйки, высыпал на ладонь несколько коричневых орехов.

— Ну что, Легенда? Мысли по этому поводу есть?

— Нет, — Чамберс задумчиво покачал головой и посмотрел на шишку, — нету. У меня, до сих пор, в голове каша. Это, в теорию перехода, не укладывается.

— Можно подумать, что Новый мир исследован на сто процентов.

— Я не говорю про весь мир, но сама теория перехода хорошо изучена. Без определённых условий, которые можно достичь только при наличии мощного магнитного излучения, это невозможно.

— Серьёзно? — хмыкнул Шайя. — И где ты здесь видишь лабораторию?

— Это какая-то аномалия, — Чамберс пожал плечами. — Возможно, что целый клубок аномалий, столкнувшихся в одном месте. И в результате этого необъяснимого, из Старого света, попадает целый пласт земли. Вместе с растительностью. Кедр, можжевельник, лиственница… Мистика…

— Ну, парни, в Старом свете, мы и не такое видали, — хмуро отозвался Демидов, — там этих мест богато посеяно.

— Что ты имеешь ввиду? — вскинулся Джек.

— То и имею, что говорю. Я всю Сибирь ногами измерил. Есть такие места, что у любого умника крышу сорвёт. Ты бы поговорил с Аверьяном. Он тебе расскажет, что в некоторых местах не то, что деревья, — целые деревни пропадали. Вместе с жителями.

— Видишь, Легенда, — я повернулся к Чамберсу и пожал плечами. — Значит возможно. Только это не переходы, а «перебросы». И случаются они спонтанно.

— Аверьяна, когда поправится, надо будет сюда привести.

— Думаешь? Я бы не рисковал, — покачал головой Чамберс и сбил шляпу на затылок. Вид у него был задумчиво-растерянный.

— Чем именно? — Демидов удивлённо дёрнул бровью.

— Кто знает, что здесь может произойти. Была бы моя воля, я бы это место завалил.

— Вы здесь долго копаться собираетесь? — спросил я у Чамберса. — Мы пройдёмся по округе. Осмотримся.

— Хорошо, — кивнул Джек, не отрываясь. Они с Демидовым внимательно осматривали срез земли, там где она соприкасалась со стеной лощины.

Мы с Каримом выбрались наружу и перевели дух. Ну их к чёрту, эти новоземельные аномалии. Пробрались сквозь заросли и вдруг Карим дернул меня за жилет и прижал к земле.

— Поль, смотри!!!

— Мать твою…

— Охранники, мать вашу так, — прошептал Шайя, — чуть навстречу не вышли.

— Кто же знал?

Метрах в ста от нас, по направлению к побережью, шли люди. Около десяти человек. Шли неторопливо, патрульным порядком, ощетинившись стволами во все стороны. И на любителей, эти мальчики не похожи. Не дилетанты, но и на регулярные части тоже не тянут. Вооружение, одежда…

— Это не наши, — прошипел я, — вали к Чамберсу.

— Поль…

— Allons, vite!

— Есть! — кивнул он. Зашуршала земля и Шайя исчез.

Через несколько минут, позади меня послышался шорох. Это был Чамберс.

— Что случилось, Поль?!

— Легенда, я не хочу заранее поднимать панику, но у нас гости…

Джек перехватил у меня бинокль и несколько минут внимательно изучал группу.

— Эти парни не из наших. Я таких в отделе не видел.

— Уверен?

— Абсолютно.

А «гости» шли к побережью. Слава богу, что наш джип стоит в противоположной стороне. Какое-то время мы молча наблюдали за ними, а потом разделились. Карим и Джек с Демидовым ушли к машине. Шайя пытался что-то пискнуть, по этому поводу, но был послан. Далеко и надолго.

Я осмотрелся и медленно двинулся следом за этой группой. Они двигались неторопливо, часто останавливаясь. В середине ордера двигались два человека, которые на бойцов не были похожи. Слишком упитанные. Рядом с ними топтался один из бойцов, с каким-то аппаратом на спине. Нет, не рация. Что-то другое. Судя по яростной жестикуляции, аппарат работал не лучшим образом и очкарики были недовольны.

Хорошо, что здесь растительность густая. Пусть и с проплешинами, но кустарник хорошо укрывал от посторонних взглядов. Можно было приблизиться не опасаясь, что тебя сразу заметят. Воевать, в одиночку, с десятком профессионалов, не хотелось. Прижмут огнём к земле, а потом подойдут ближе и уничтожат.

Через полчаса они подошли к берегу. Спуск здесь пологий. На берег можно пройти по узкой песчаной тропе, петляющей между скалами. Когда до берега оставалось около тридцати метров, группа разделилась. Два человека остались у большого валуна. Судя по всему, устроились надолго. Один из них, даже сухие ветки начал подбирать. Они что, костёр собрались зажечь? Какие молодцы… Они бы ещё музыку включили. Мир непуганых идиотов. А выглядят профессионалами. Или расслабились на пленере?

Ладно, с этими мальчиками всё ясно. Было бы неплохо посмотреть, что в бухте делается. Как понимаю, они туда не просто так направились. Пробраться, минуя этих двух мальчиков, можно. Если осторожно. Потому что, свернуть себе шею не хочется.

Я медленно, почти ползком, перебрался правее. По пути едва не наступил на змею. Тьфу, гадина! Только этого не хватало! Тварь испугалась не меньше меня, но решила не связываться. Будем считать, что нам обоим повезло. Злобно зашипев, змея убралась в какую-то расщелину. Уф… Как там Демидов говорил? Разошлись краями?

В бухте, метрах в десяти от берега, стоял катер. Нет, я ждал нечто похожее, но эта посудина меня удивила. В Новом мире таких не встречал. Судя по всему, её спускали на воду без лишней помпы. Нечто похожее, в Старом свете использует береговая охрана. Длиной двадцать пять метров. Водоизмещение — около пятидесяти тонн, не больше. Тёмно-серого цвета. И никаких опознавательных знаков. Если этот катер принадлежит Ордену, то где неизменная эмблема? Где номер? А вот вооружение, на зависть хорошее. На носу — двадцатимиллиметровая автоматическая пушка. Швейцарский «Oerlikon» или «пушка Беккера». Как хочешь называй — хуже от этого она не станет. На корме — два крупнокалиберных пулемёта. Серьёзная лоханка…

Только вот что интересно… У таких катеров дальность действия небольшая. Максимум, миль пятьсот. Даже до форта Линкольн не хватит. Где они бункеруются?

Дьявол… И что-то мне подсказывает, что просто так, подойти к этим мальчикам не получится. Нет, можно конечно. Привет, ребята, это я. Прошу любить и жаловать. Сигаретки не найдётся? В ответ влепят пулю и даже не поинтересуются, откуда я, такой красивый и вежливый, выполз.

 

37

21 год по летоисчислению Нового мира.

Безымянное ущелье к северо-востоку от перевала Арч-Корт

Костёр, разложенный между камней, догорал. Ярко красные угли, оживали, переливами белого жара. Бросали в темноту последние языки пламени и рисовали быстрые тени на стенах грота.

Гаргаев сидел на белой бараньей шкуре, прислонившись к гранитной стене. На плечи он набросил тёплую камуфляжную куртку и неторопливо пил чай. Ночи в горах прохладные. Он вспоминал прошлое. Перед глазами вставали видения прошлых лет. Другие горы. Другие люди. Другие судьбы. Только смерть везде одинакова. Независимо от религии. Умирать никто не хочет.

За земле стоял закопчённый чайник и простая железная кружка, с чёрным пятном отколовшейся эмали. Умар наклонился и подбросил в костёр несколько сухих веток. Слабое пламя обрадованно затрещало и через несколько минут огонь осветил небольшой грот.

Послышался шорох и на площадку вышел один из его бойцов. Он был молод, — не старше двадцати лет. Ему хотелось выглядеть старше, но даже чёрная борода и длинные волосы, перехваченные зелёной повязкой, не помогали скрыть возраст.

— Умар, наши люди их обнаружили! — он говорил медленно, но было хорошо заметно, что ему трудно сдерживать свои эмоции. Новость была слишком важная. И парень очень этим гордился.

— Хорошо, — кивнул Умар. Он не отрываясь смотрел на огонь. Казалось, что он где-то далеко. И сказанные слова совершенно не важны.

— Они прошли ущелье! И завтра мы их обязательно возьмём. Когда они начнут спускаться, то попадут в руки к нашим братьям.

— Это хорошо, — сказал Гаргаев и медленно перевёл взгляд на говорившего. В бездонных глазах плясали отблески пламени. Он долго смотрел на бойца, потом кивнул и задумчиво повторил. — Это очень хорошо.

— И эти гяуры наконец сдохнут.

— Захид, — Умар сделал небольшую паузу и неторопливо продолжил, — хвастаться будешь тогда, когда отрежешь им головы. Не раньше.

— Я сам, — парень не вытерпел и ударил себя в грудь, — сам отрежу! Во имя Аллаха!

— Во имя Аллаха, говоришь… А ты знаешь, Захид, почему все суры Корана, кроме девятой, начинаются с этой фразы? Не знаешь? Чтобы наставить человека на путь истинный и привести его к успеху и изобилию, не позволяя ему вкусить горечь неудачи. Жаль, что ты не понимаешь смысла этих святых слов, — Умар посмотрел на своего собеседника и даже поморщился. — Есть старая чеченская сказка. Мне её рассказывал мой дед. Про глупого волка и умного барана.

— Я не люблю сказки.

— А вот это зря. Иногда они поразительно похожи на жизнь. Ступай. Отдыхать хочу.

Когда Захид ушёл, Гаргаев проводил его взглядом и поморщился: хотеть и делать, это разные вещи. Он подлил в кружку чая и с удовольствием обхватил её ладонями. Долго смотрел на огонь, пока угли не подёрнулись серым пеплом. Пора было отдыхать, но сон не приходил. Слишком долго он, Умар Гаргаев, шёл к этой цели. И слишком много людей потерял. И завтра он сделает то, ради чего был готов пожертвовать всем. И наверное успокоиться. Если в этом мире существует покой. Он улыбнулся и закрыл глаза.

— Ас-салям, Умар! — тихий, но хорошо знакомый голос. — А меня чаем не угостишь?

— Эх, шайтан, — выдохнул Умар. От неожиданности, он даже вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Только глаза вдруг сузились, плеснув злобой и ненавистью. — Ва алейкум ас-салям… Карим…

— Какой ты стал нервный. — послышался слабый смех. — Неужели старость не принесла тебе мудрости и покоя?

 

38

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Побережье, к северо-востоку от русского поселения

Уже начинало смеркаться, когда я снялся с своего наблюдательного пункта и отправился обратно, к вешке. Если ничего не изменилось, то меня должны ждать. Никто из пришельцев по округе не шлялся. Поставили на берегу большую палатку, разожгли костёр и уселись ужинать. Очкарики разобрали прибор и долго ковырялись в его электронной начинке. Судя по их гримасам и недовольным жестам, ничего утешительного не наши. В конце-концов они убрали технику в рюкзак, разложили спальные мешки и приготовились отдыхать. Лагерь понемногу затихал. Бойцы, перебрасываясь короткими фразами, лениво чистили оружие. Один из них поймал на берегу краба и теперь пытался его разделать для ужина. Видимо паёк надоел.

Кроме выставленного у входа в бухту поста, я заметил ещё один. Высокий светловолосый парень, прохаживался вдоль берега с автоматом наперевес и пугал своим видом местную живность. Точнее — крабов, ползающих по прибрежным скалам. Они здесь довольно крупные. Правда, вкус, на любителя. Мясо отдаёт рыбой.

Посты сменялись каждые четыре часа и службой явно не обременяли. Мужики, на первом посту, всего лишь несколько раз поднимали свои задницы и лениво прохаживались до ближайших кустов. Дальше, в саванну, не совались. Видно не первый раз в диких местах. Знают, что можно и без головы остаться. Чуть позже, они разожгли маленький костёр и пристроили на нём котелок. Звякнули кружки. От базового лагеря потянуло ароматом кухни. Бобы с мясом. У меня даже в животе заурчало.

Выяснив всё, что можно, я убрался в саванну. И под ноги смотрел гораздо внимательнее. Не хотелось нарваться на ещё одну, страдающую бессонницей, гадину. Этого добра здесь хватает с избытком. Другого зверья по пути не попалось и полчаса спустя подошёл к вешке. Из кустов послышался тихий свист и я остановился.

— Ну ты и топаешь, Нардин, — послышался тихий голос Карима. — Как беременный слон.

— Прятаться не от кого. Где Чамберс?

— Вместе со всеми. Как там на берегу?

— Тихо.

Не знаю, как Джеку удалось уговорить старосту и что он сказал поселенцам, но ребята просто горели желанием набить кому-нибудь морду. По минимальному сценарию. Думаю, что доведись кого-нибудь пристрелить, они не будут долго размышлять. Кроме Козина и Пратта, здесь ещё несколько человек. Парень с васильковыми глазами, которого я видел на блокпосту и четыре человека из команды Демидова. Итого — одиннадцать человек.

Как и ожидалось — будем брать этих парней за горло. Нет, не потому, что нам нечего делать и захотелось по мясу пострелять. Просто слишком опасно они выглядят. На катере нет опознавательных знаков Ордена и это развязывает нам руки. «Причина, которая может помешать жизнедеятельности поисковой партии, должна быть ликвидирована любым, находящимся в распоряжении охраны, способом». Читай — уничтожена. Так сказано в наших служебных инструкциях, на основании которых работает охрана. И этой, так называемой «причиной», может оказаться любая персона или группа лиц. Мы не разделяем их на мирных поселенцев, прибрежных пиратов или прибрежных бродяг с автоматами. Эмоциям здесь не место. Если, для того, чтобы спасти партию, надо будет завалить семью переселенцев, вставших у нас на пути, никто размышлять не станет.

Почему Демидов присоединился к нам? Здесь тоже всё просто. Он считает этот район вотчиной русских поселенцев. И ему не нравятся эти вооружённые мальчики, бродящие по округе, как у себя дома. Они не более чем досадная помеха, для его мирной и спокойной жизни.

Пока всё обсудили, начало смеркаться. Ещё час и начнёт темнеть. Нам надо успеть занять позиции, чтобы за полчаса до рассвета начать работать.

Пратт и Козин уходят первыми. Они займут мой наблюдательный пункт. С этой позиции хорошо виден лагерь на побережье и катер. Эндрю осматривает точку, недовольно хмурится и находит новую. Рядом есть небольшая расщелина, откуда ему удобнее контролировать пляж. Ладно, это ему решать. В случае необходимости, они прикроют наш отход и я буду спокоен за наши спины. Жду, пока они укладываются и тихо возвращаюсь к остальных.

Мы с Каримом взяли на себя первый пост. Тот парень, который шляется на берегу, отсюда не виден. Его можно будет убрать позже.

Под утро мы дождались смены постов. Между скалами возникли две серые тени. Они подошли к костру, несколько минут о чём-то говорили и мирно разошлись. Теперь подождём ещё полчаса, чтобы смена успела заснуть. Время… Трогаю Карима за плечо… Начали…

Первых двоих брали живьём. Мало ли… Когда один из них отправился в ближайшие кусты, его там и принимаю. Одновременно, Карим укладывает оставшегося у костра. Шайя в этом деле специалист. Пока я пакую первого, он успевает утихомирить своего. Почти бесшумно и с гарантией.

Времени мало, поэтому допрашивать не будем. Тела уносим в кусты и выворачиваем карманы. Кроме оружия и разной мелочи, ничего не было. Идентификационные карты без служебной пометки.

— Всё, — я кивнул Кариму, — это не наши. Валим.

Карим кивает и вытаскивает нож. Тела оставили в кустах.

По нашему знаку, подобрались наши парни. Проход к берегу узкий, поэтому вперёд ухожу в одиночку. Следом за мной, шагах в десяти, серой тенью скользит Карим. Он идёт пригнувшись, с автоматом на изготовку. Если что-то пойдет не так, он возьмёт на себя левую сторону, а я правую. Не дай бог… Не хочется портить тишину выстрелами.

Постовой, дежуривший на берегу, совсем обленился. Ночь прошла спокойно, а перед рассветом все расслабляются. Снижается внимание, наваливается сонливость. Даже если ты недавно заступил на пост. Собачья вахта… Ему надоело ходить и он присел на камень. А тут ещё и прибой шумит. Мерно так, умиротворяюще. Как тихая мелодия, которая навевает сон. Парень сидит на камне и даже раскачивается из стороны в сторону. Будто музыку слушает. Он, что, медитирует? Идиот…

Шаг… Ещё шаг. Главное не смотреть ему в спину. Люди прекрасно чувствуют взгляд. Смотреть надо немного в сторону, чтобы цель была «не в фокусе». Захват! Удар! Он даже не захрипел. Когда бьёшь ножом сверху вниз, чуть выше ключицы, да ещё и за челюсть придерживаешь, крикнуть никто не успевает. Поэтому, умер быстро. Он даже не понял, что произошло. Тело сразу тяжелеет. Перехватываю его автомат, чтобы не звякнул и заваливаю труп за камень, одновременно контролируя и лагерь. Тихо.

Карим на берег не выходит. Его не видно, но я знаю, где он устроился. Присел у тропы, за небольшим плоским валуном, похожим на большую подушку и держа на прицеле лагерь. Чисто. Никто не кричит. Работаем!

На берег, почти бесшумно, высыпали наши парни. На лагерь они заходят с левой стороны, чтобы не перекрывать Эндрю сектор стрельбы. Один из них уходит правее и устраивается рядом с Каримом. Как только парни входят в лагерь, Шайя переносит внимание на катер. Остальные режут спящих. Только очкариков нужно взять живьём. Прочие, это лишнее мясо. Ненужный балласт.

В книгах захваты всегда выглядят красиво. Это выстрелы в потолок, крики, разбитые в кровь лица и героический профиль главного героя, выходящего победителем из всех переделок. Он даже злодея не застрелит, а будет драться с ним в рукопашную, украшая визави синяками и кровавыми соплями. У нас нет на это времени. Если мы позволим им закричать, то рискуем, что сами умолкнем. Навсегда.

Лагерь зачистили быстро. Не прошло и минуты. Людей хватало. Кто-то ещё хрипит, но это уже не важно. Всё тихо. У берега лежит надувная лодка. Ещё одна ошибка… Лодку, ребята, надо держать подальше от берега и поближе к катеру. Чтобы не проснуться от своего предсмертного хрипа.

Быстро сталкиваем лодку на воду. Сбрасываем обувь. Стучать подошвами по железной палубе — не самый лучший вариант. В лодку садится Карим, я и тот парень с васильковыми глазами. У него, как я уже знаю, это не первая переделка. Успел повоевать. Ещё там, в Старом мире. Он занимает позицию на носу и сразу изготавливается к стрельбе. Катер стоит кормой к берегу. Мерно шумит прибой… За палубой сейчас следит Эндрю. В худшем случае он не подпустит команду к пулемётам.

На корабле спали четыре человека. Убивать их не стали, но и церемониться не было времени. Вырубили, связали и уложили на палубе. Их зачистим потом. Кто знает, может придётся уводить катер, а моряков среди нас нет. Отмахнули Эндрю, чтобы не пристрелил в предрассветных сумерках. Быстро обыскали катер и через двадцать минут, я и Карим вернулись на берег.

Когда мы высадились, Джек уже общался с очкариком. Честно говоря, я очень надеялся, что это какая-то местная шваль. Причём, прекрасно понимал, что это невозможно. Слишком хорошо они упакованы.

Через полчаса всё было закончено.

— Представляешь, — задумчиво протянул Джек. Он подошёл ко мне, когда мы аккуратно, без фанатизма, потрошили рюкзаки, — у них, кроме идентификационных карт, никаких документов. Есть какая-то «lipovaja» бумажка, подписанная одним придурком на Базе. Если не ошибаюсь, она выдана отделом по приёму переселенцев. Мутный тип. Этот очкастый придурок утверждает, что они поисковая экспедиция. Чего в принципе не бывает и быть не может.

— И чего он хочет?

— Чтобы незамедлительно доставили в форт Линкольн. Грозит всеми карами небесными. Но врёт, зараза такая, убедительно. Обещает, что забудет этот инцидент, как страшный сон. Даже убитых бойцов готов простить. Утверждает, что они принадлежат к нашему отделу, но поискового листа нет.

— Если листа нет, значит не наши, — пожал плечами я. — Чего тут думать? Он тебе нужен? Нет? Тогда валим, защищаем хвосты и уходим.

Поисковый лист, — это удостоверение поисковой партии. Это лист плотной бумаги, который хранится в небольшом металлическом тубусе. Бумага со специальной защитой, вроде водяных знаков и особых пометок. На ней красуются несколько печатей и номер. Указан состав экспедиции, с указанием имён, фамилий и идентификационных номеров. Это документ, свидетельствующий, что мы находимся в подчинении и под защитой Ордена. Он выдается только отделом внутренней безопасности и на ней всегда красуется подпись Виктора. Кстати, у него жутко сложная подпись. Я как-то пробовал изобразить её на бумаге, но всех завитушек не вывел. Терпения не хватило. Вместе с этим листом, экспедиция получают пачку чеков. С их помощью расплачиваемся за товары и услуги. Экспедиционные чеки везде принимают с удовольствием. При предоставлении в банк, с них не взимается комиссия и сумма не подлежит налогообложению.

Очкарик, услышал мою последнюю фразу и заверещал. Так визжал, что разобрать слова было невозможно.

— Что он там визжит? — я даже сморщился.

— Ругается. Хоть и обмочился от страха, но ругается. Некультурный мальчик.

— И чего ты с ним играешься? — удивился я и повернулся к Шайя.

— Понял, — кивнул Карим, — сейчас займусь.

Через полчаса всё было закончено. Информацию получили. Очкарик перед смертью лишился ушей и нескольких пальцев на руках. Зато успел рассказать несколько интересных фактов и назвать несколько имён. У нас потерь не было. В живых никого не оставили. Вещи, найденные на берегу, не тронули. Только тела перетащили поближе к берегу, чтобы «похоронной команде» не надрываться. Когда рассветёт, трупы вывезут из бухты и утопят.

Вместе со своими парнями в лагере остаётся Демидов. Он сам вызвался. Сказал, что проследит за порядком и вернётся в посёлок к вечеру. Они замоют кровь на палубе, наведут порядок в рубке и оставят катер в бухте. Даже стрелковое оружие, собранное с тел убитых, не будут забирать. Мало того — все стволы аккуратно отвезут на катер, где поставят в пирамиду, обнаруженную в кубрике.

Оружие, надо отдать должное, хорошее. У всех одинаковые пистолеты. Итальянские Beretta 92FS Brigadier. Кроме этого — пять автоматов Калашникова под патрон 7,62x39, три американских М16А2 и два пулемёта FN Mag M240G. Популярные во всем мире игрушки.

На катере обнаружили несколько ящиков с автоматами Калашникова. АК-47. Это уже классика. Посчитали — около тридцати штук. Карим даже головой покачал. Оружие новое, в консервационной сказке. Интересно, для кого это приготовлено?

Когда мы уходили, тела уже грузили в шлюпку. Там где они лежали, на песке расплылось несколько красных пятен. Ничего, вода всё смоет. Сейчас Демидовские парни выйдут в море и отправят трупы на дно. Думаю, что местная живность только обрадуется.

По большому счёту, мы ничем не рисковали. Даже в том «пиковом» случае, если у этих мальчиков в Ордене влиятельные хозяева. Допустим, что они найдут эту посудину. И что? Ничего доказать не получится. Все вещи и оружие на борту, катер на ходу. А то, что люди исчезли. Ну что-же, бывает и такое. Пришли ребята чтобы изучить аномальную зону и пропали. А чего вы хотели господа? Может их местные духи земли сожрали. Обиделись за вторжение и съели. Место здесь такое. Нехорошее… Прямо скажем — тяжелое здесь место.

 

39

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Русское поселение

— Итак, что мы имеем, — Джек сделал небольшую паузу и яростно потёр щёку. — А имеем, господа, очень нехорошую картину. Не знаю, что происходит в Ордене, но похоже на крупные разборки между начальством.

Мы с Каримом осторожно переглянулись. Началось всё-таки… Виктор был прав. Джек видимо это заметил и сделал выводы. Он долго смотрел на меня, потом как-то растерянно развёл руками и подвёл итог.

— Вот такие дела, парни…

Поговорив полчаса и ничего особенного не придумав, мы вышли на улицу. Я собрался поговорить с охраной посёлка, потом принять душ и поужинать. Меня догнал Чамберс.

— Погоди, Нардин.

— Что?

— Что ты знаешь про эти дела?

— Какие дела, Легенда?

— Не изображай идиота, Нардин! Вы с Каримом что-то знаете. И это может быть важным, для принятия решения.

— Джек, поверь, это ничего не изменит.

— Поль!

— Ладно, не кипятись. Слушай…

— Присядем?

— Давай.

Мы отошли в сторону и присели на штабель досок. Я вытер куфией грязное лицо и собираясь с мыслями, неторопливо закурил. Джек не торопил. Понимал, что информация важная. И говорить мне совсем не хочется. Только нет у меня другого выбора, а врать Чамберсу не буду. Пришлось рассказать про факты, полученные от Виктора. Про наши с Каримом художества в Виго, про банды и про аферу с Мастер-шлюзом. И про никому неизвестных мальчиков, в руководстве Ордена, тоже рассказал.

Джек слушал молча. Только курил одну сигарету за другой, стряхивая пепел на рубашку. Он даже вопросов не задавал. Через полчаса я выдохся и закончил рассказ своей версией происходящего. Мы её долго обсуждали с Каримом и Эндрю. Если коротко, — банды, которые кружили вокруг Порто-Франко и Базы, не просто так двинулись на запад — их здорово потрепал батальон охраны. Большой приток новых поселенцев, которые ушли на новые земли, заставил бандитов идти следом и осваивать новые территории. Разгромленный форт Ли, мог быть результатом этой деятельности. И вот сейчас, отголоски этого конфликта, даже сюда долетают.

— И всё это, грозит неприятностями для нашей партии, — закончил рассказ я. — Может грозить.

— А катер? — Чамберс поморщился и полез за очередной сигаретой.

— Извини, Джек, тут я не специалист. Не знаю. Может эти парни просто исследуют все аномальные зоны побережья. То, что они были наглыми, так это ничего не доказывает. В этих землях святых не бывает. Они просто не выживут. Для чего? Уволь, но не знаю. Может новое начальство Ордена придумала очередную пакость? Я бы не удивился.

— Нардин, — Джек покрутил пальцем у виска, — ты в своем уме? Какие, к дьяволу, зоны? Откуда? Цыганка про них нагадала? В этих краях была только одна поисковая партия. Одна! И только два человека вернулись на Базу. Остальные продолжили путь на север и пропали. Больше про них ничего не известно.

— И где эти люди сейчас? Те, которые вернулись.

— Не знаю, — Чамберс пожал плечами. — На Базе их не встречал. По слухам, они перешли на другую работу. Вслух это не обсуждали, но особо не верили.

— Откуда знаешь, что именно эта партия здесь проходила?

— Демидов рассказал, что неподалёку был найден гурий с закладкой. Они не поняли, что это такое и разобрали. Показал капсулу мне и я опознал по номеру.

— Я ничего не слышал о поисковой партии в этих местах.

— А ты, вообще, много слышал про исследования Нового мира? Читал отчёты? Бред! Если поисковая партия не вернулась, то информация могла и не пройти в официальных бумагах. Списали по тихому и всё. Или…

— Что? — я потушил сигарету и закурил следующую.

— Есть вероятность, что эту аномальную зону нашли пропавшие разведчики. Я слышал, что в составе той партии были учёные физики. И поэтому, обнаружив эту лощину, они отправили людей на Базу. Полагая, что это важно, для Ордена.

— Но официально эта информация не прошла?

— Да. О ней умолчали. Кто и зачем догадываешься?

— Кто? Это и так понятно, — кивнул я. — Те самые мальчики, про которых нам рассказал Виктор. Новая власть Ордена.

— Может и так… Поль, у тебя же есть личный шифр для связи с Виктором.

— Что?

— Поль, вот только не надо делать удивленный вид! Ты же не монашка, у которой минет попросили! Личный шифр есть у каждого начальника охраны. И это не секрет. Сейчас именно тот случай, когда надо отправить информацию Виктору. Поэтому, пиши, шифруй и будем отправлять.

— Кто её доставит на Базу? Своих парней не отдам. Даже не думай!

— Кто-то из людей Демидова. Я с ним уже говорил.

— Ты, что, мистер Чамберс, охренел от свежего воздуха? Банды, которые множатся, как грибы после дождя, это дело рук этих мальчиков. И после этого, ты хочешь довериться Демидову? Откуда нам знать, что он не из той же братии? Проще отправить им отчёт напрямую, что мол так и так, извините, ребята, но мы ваших людей закопали и катер захватили. Постараемся больше так не делать…

— Я с Демидовым разговаривал. Было время. Знаешь, у него правильные мысли насчет этого мира. Да и мы ничем не рискуем. Самое плохое что может случиться — письмо не достигнет адресата. Ну узнают, что команду катера на ноль умножили… Не первый раз.

— Не первый?!

— Один раз, в саванне, при возвращении из разведки, столкнулись две поисковые партии. Что-то не поделили и началась пальба. Орден хотел замять историю, но было много убитых и сотрудники исследовательского отдела узнали.

— Твою мать… И это дикие земли! Не протолкнуться…

— Нардин… Мы прошли от форпоста всего полторы тысячи километров, а что мы имеем? Разгромленный форт Ли, аномальное явление в лощине и полтора десятка головорезов на катере с неизвестной аппаратурой. Не многовато для диких земель? Нам то ладно, мы скоро двинем на юго-запад, но здесь рядом поселение. Дальше объяснять?

— Я так надеялся, что хоть здесь не придётся…

— Что не придётся?

— Воевать. Думал буду мирно отстреливать диких животных, а иногда бить бандитам морды. Кто же мог подумать, что будем с Орденом перестрелки устраивать.

— Мы с ним не воюем. Мы отстреливаем тех, кто нам мешает жить и работать. Если не ошибаюсь, в твоём контракте так и записано.

— Да, сэр! Вы как всегда точны в определениях!

На следующий день, из бухты русских поселенцев ушла парусная лодка. Два парня, из людей Демидова, направились в сторону Порто-Франко. Чамберс хотел их отправить к своему знакомому, но в этом не было необходимости. Демидов сказал, что есть «надёжный человечек», который доставит людей прямо к Виктору. Мы с Каримом, когда это услышали, только хмыкнули. У Демидова, как понимаю, неплохие связи.

Интересно, на кого он работает? Кстати, этот вопрос был в моём отчёте Виктору. Среди прочих. Вместе с письмом отправили и документы, найденные на погибших мальчиках. Пардон, не «погибших», а «пропавших без вести». Маленькая, но существенная разница. Отправили и забыли. Пусть у службы внутренней безопасности голова болит, как наши задницы прикрывать.

По уговору с Демидовым, если в течении месяца, этих ребят не начнут искать, то катер заберут поселенцы. Конечно, отправив официальное сообщение властям Ордена, что в таком-то месте обнаружен катер без команды и без опознавательных знаков. Сообщение будет проходить через наш отдел и Виктор, при необходимости, проследит за реакцией новой власти. А катер… Призовое право в этом мире никто не отменял. Поселенцы получат приличную посудину.

Через двое суток, тепло простившись с жителями посёлка, мы уходили на юг. Чамберс выписал экспедиционный чек на приличную сумму и договорился с поселенцами о дизельном топливе. Его доставят из форта Линкольн и свяжутся с нами. У них есть рация и в пределах семисот-восьмисот километров связь с посёлком будет хорошая.

На прощание я зашёл навестить Аверьянова. В дверях столкнулся с Никоненко, Леной и Настей. Они вышли от Аверьяна с какими-то записями и выглядели жутко довольными.

Раненый, надо сказать, выглядел довольно бодро. Не было этой болезненной бледности, которая проступает даже сквозь загар. Он лежал на кровати и хрипло материл свою сиделку. Сиделка, — здоровый бритоголовый парень, невозмутимо держал в руках миску с очередной порцией бульона и вяло отбивался:

— Ну что ты свой курятник разявил, как маленький? Если я ворону поймаю, то или Демид хвост накрутит, или докторша. Оно мне надо, этих радостей? Давай, Аверьян, не бузи! Открывай хлеборезку и хавай супчик. Тут делов то, на два весла…

 

40

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Лагерь JCH-10, к юго-западу от русского поселения

За три недели мы прошли около тысячи километров. Четыреста их них вдоль побережья. Встретив на пути большую реку, сложили большой гурий из камней, и ушли в глубь материка, в надежде найти брод. Переправиться не получилось и ещё через пятьсот километров мы встали лагерем. Река в этом месте делала поворот к северу. Она здесь менее полноводна, чем в нижнем течении и были хорошие шансы найти место для переправы.

Лагерь разбили у подножия холма, рядом с родником. Со стороны реки, он обрывался крутым скалистым обрывом. Река огибала возвышенность, образуя небольшую спокойную заводь, заселённую мелкими птицами. Эти пернатые, цвета старинной бронзы, совершенно не боялись людей. Лишь иногда, испуганные звуком моторов, поднимались большой стаей, чтобы с высоты визгливо обругать непрошенных гостей.

Ниже по течению, река растекалась по равнине, принимая в свои воды несколько мелких речушек. К морскому побережью река выходила широкой дельтой, состоящей из десятка островов, проток и непроходимых заболоченных участков.

За это время мы втянулись в работу. Дни стали бежать быстрее, а редкие неприятности, вроде перегретых движков и пробитых колес не сильно расстраивали. Техника работала отлично и мы часто вспоминали ребят из портовых мастерских. Они поработали на славу.

Работа разнообразием не отличалась. Мы вставали лагерем на несколько дней, потом собирались и ехали дальше. Охранники, в свободное от дежурств время, помогали Насте. При необходимости били шурфы, таскали образцы и помогали со съемкой на местности. К тому же, на наши плечи легли и все работы в лагере. Заготовка дров для кухни и прочие хозяйственные мелочи. Кроме приготовления пищи, разумеется. Этим занимались дежурные и даже Никоненко.

Растительность на нашем берегу не сильно отличалась от побережья. Конечно, погуще, чем в саванне, но не особенно. Высокий и густой кустарник, рощи из кривых деревьев и заросли тростника у реки. Вот на другом берегу дела обстояли иначе. Деревья закрывали берега плотной стеной, среди которых видны узкие проходы, сделанные местными животными. Иногда деревья расступались, обнажая жёлтый песок, перемешанный с галькой из кремня.

Не знаю, чем Чамберса привлекло это место, но мы, совершенно неожиданно здесь застряли. Как любит повторять Козин, поглаживая живот после еды: «Застряли! Обленились, мерзавцы! Зажрались! Корни в грунт пустили!» Он специально тянет гласные, отчего фраза получается вальяжно-расслабленной.

Лагерь стал похож на поселение, времён покорения Америки. Если учесть сложенную из камней кухню с навесом, две больших палатки и трофеи наших умников-охотников — Билла и Джерри. Посередине лагеря — место для костра. Это место уже превратилось в клуб. Вечерние посиделки после ужина неожиданно вошли в традицию. Как правило, собираются все. Кроме одного из охранников, конечно.

На холме мы с моими парнями обустроили удобную для наблюдения за окрестностями точку, где и дежурим в светлое время суток. С наступлением темноты пост перебирается в лагерь. Раз в день объезжаем окрестности на джипе. Отстреливаем самых наглых четвероногих хищников и проверяем округу на предмет двуногих. Шансов, встретить человека немного, но рисковать не охота.

— Поль, — Джек щёлкнул пальцами и я вернулся в реальность. Чамберс прицелился в меня карандашом и продолжил. — Надо проверить берега к северу. Оцените обстановку на местности, степень опасности для полевых работ и прочее. Дальше тридцати-сорока километров не забирайтесь. Если обнаружите брод, — с меня три бутылки коньяку.

На другой берег, где вдалеке синел неизвестный горный перевал, Джек рвался как моряк в публичный дом после захода в порт. Переправиться можно и сейчас, но на другом берегу нам нужен транспорт. Его на лодке не перетащишь. Кстати, в нашем багаже есть две надувные лодки. Мои французские соотечественницы — «Зодиак».

— Хорошо, — кивнул я, делая пометки в блокноте, — сделаем.

— Завтра мы с Настей закончим дела и послезавтра начнём работать вот здесь, — он ткнул пальцем в карту. Карты, как таковой, ещё не было, но эти рабочие наброски, сделанные Андреем Никоненко на большом куске ватмана, лучше, чем «на два пальца левее солнышка».

— Кто останется в лагере? — спросил Билл. На его плечах, научная работа в лагере. Нудная, но необходимая. Он отвечает за собранные образцы и пишем отчёты, от которых, как чёрт от ладана, отмахивается Чамберс.

— Ты, Козин, Елена и Эндрю, — ответил Джек. — Андрей и Джерри будут неподалёку. Мы с Настей будем вот здесь. Поль и Карим — на разведку. Вопросы?

Вопросов не было и мы разбрелись готовиться к завтрашнему дню. Охранники у Джека, вроде стаи гончих спаренных с волкодавами. И дичь загнать, и от волков отбиться. Ату, парни! Ату!!!

Это будет завтра. А сейчас все отдыхают после ужина. Едим мы два раза в день. Лёгкий завтрак и плотный ужин. На обед никто не приходит. Что-то жуют на ходу, забивая полуденный голод. Наши дамы, а именно Настя и Елена, долго подшучивали над вредной привычкой кушать после шести часов. Скажу честно — опасность лишнего веса им не грозит. Калории они сжигают быстрее, чем успевают их поглощать. Мне кажется, они даже слегка похудели.

Напротив меня, удобно устроившись на брезентовом стуле, сидит Джек. Под стулом разлёгся Рино. Рысёнок лежит на спине и пытается оторвать кусок рубашки Чамберса. Иногда у него удаётся уцепиться когтями за материал и тогда Джек бережно забирает у него трофей и грозно сопит. Рино улепётывает к Кариму, провожаемый довольным смехом, а Чамберс опять зависает над своим дневником. Будто над библией. Что и говорить, его экспедиционный, десятый по счёту, дневник, это отдельная история. Несмотря на то, что все собранные образцы тщательно фотографировались, он по старинке множество вещей зарисовывал. Надо отдать ему должное, делал это здорово! Иногда, задумавшись или просто отдыхая, он изображал отдельные эпизоды из нашей кочевой жизни. Эскизы, наброски, характеры и судьбы. Был у него талант — несколькими лёгкими штрихами, поймать настроение персонажа. И вот, среди этих страниц, исписанных мелким трудночитаемым почерком, можно было увидеть Настю, Карима с подросшим Рино и даже нашего невозмутимого Джерри.

Все дневники Чамберса лежат в железном ящике, который заменяет сейф. Он приварен к полу жилого фургона. Под левой нижней койкой. Мало кто знает, что на самом деле, этот дневник не десятый по счёту, а одиннадцатый. Первый, с истрёпанной кожаной обложкой, никто кроме меня не видел. Внутрь я не заглядывал, но знаю, что среди засаленных до прозрачности страниц, лежит пачка фотографий. Джек их никогда и никому не показывает. Иногда он подолгу перебирает эти пожелтевшие карточки, стараясь не выдать своих эмоций. Получается плохо. Это последнее, что у него осталось от прошлой жизни. Пачка фотографий и ещё настольная лампа, с бордовым матерчатым абажуром.

— А вот почему так, я не знаю, — это голос Джерри Стаута. Он крутит в руках большую раковину, подобранную на берегу моря. Рядом с ним сидит Билл, с кружкой чая и бутербродом. У нашего малыша Тернера отменный аппетит. Уже полчаса они спорят почему в Новом мире все раковины закручены в другую сторону. В Старом мире «левые» раковины встречаются редко. У них возникают какие-то дикие киральные идеи, в которые они и сами не верят. Но тем не менее регулярно устраивают споры по этому поводу.

Елена что-то записывает в журнал и тихо переговаривается с Настей. Рядом с ними сидит Никоненко, расписывая красоты Сибири и Кавказа. Иногда они вспоминают фразы, из старых фильмов и смеются. Даже Карим, который пересмотрел все кассеты из Настиной коллекции, и тот понимающе усмехается.

А на следующее утро я глупо подставился. Как зелёный новобранец или прыщавый юнец, которому вчера выдали форму и он возомнил себя героем. Тьфу! Как последний шлабор! Такими вещами не принято гордиться и рассказывать приятелям за кружкой пива. Потому что дурак.

В тот день мы с Каримом прошли вверх по течению реки около тридцати двух километров. Наметили несколько удобных мест для временной стоянки и нашли место водопоя местного зверья. Глинистый берег был покрыт следами копыт. Чуть дальше обнаружили несколько скелетов. Судя по всему — местные антилопы. Водопой он всех привлекает. И травоядных, и хищников. Так или иначе, но место нам не понравилось. Берег был местами заболочен и амбре стояло такое, что мы поспешили оттуда убраться. Чуть дальше берег стал твёрже. Деревья подступали к самой воде, переплетаясь с тростником, растущим у берега.

Мы остановились у небольшой заводи. Спокойное место, зверья не видно. Даже местный рогатый скот, уже порядком нам надоевший, куда-то подевался. Карим окинул взглядом окрестности и спустился к реке. Внимание привлекли несколько камней, выступающих из воды почти на середине реки. В некоторых местах поверхность шла рябью, что указывало на маленькую глубину. Неужели брод нашли? Надо доставать лодку и проверить. Лезть в эту мутную воду желания не возникало.

Связался с лагерем, повесил микрофон на место и выбрался из джипа. Тьфу, жара проклятая. Вытер лицо куфией и поправив автомат, висящий на плече, сделал несколько шагов. Слева от меня росли густые заросли кустов. Они очень похожи на самшит. Эти двухметровые кусты превращаются в непроходимые заросли. Жильё для местных пернатых и мелких грызунов. По крайней мере, я так думал. До последнего момента.

Я её не смог заметить. Да и не успел бы. Будто тень мелькнула. Бесшумно, как призрак. Даже под широкими лапами ничего не хрустнуло… Сильный удар в плечо сбивает меня с ног. Даже повернуться не успел. Отлетел в сторону, ударившись спиной в дверь джипа. Помню только нож, который как-то очутился в левой руке и тёплую кровь, брызнувшую в лицо. Крик Карима, выстрелы. Я ещё бью эту тварь ножом, не разбирая куда и как. Такое чувство, что она рвёт меня на куски, но ещё дерусь. Вжимаю голову в плечи. Ещё выстрел! Опять крик. Кто-то рычит. Это мой голос. Я рычу на эту тварь, вцепившуюся мне в руку. Ещё один удар и всё… Темнота.

Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Будто знает, что вместе с ним в тело вливается боль.

— Что это? — успел спросить я и сознание опять потухло. Как перегоревшая лампочка.

Мы куда-то ехали. Я видел пятна пота на куртке Шайя, сидевшего на рулём и пыльные разводы на лобовом стекле. По нему громко хлестали ветки. Джип иногда подбрасывало на очередном ухабе и Карим срывался затяжным матом, перемешивая арабский, французский и русский языки.

— Не рви нервы, — он повернул голову и прошипел сквозь зубы. — Лучше ругайся! Не молчи!

— Всё нормально, — процедил я. Сознание иногда подводило и я опять проваливался в темноту. Она затягивала в мутный, искажённый водоворот, исчёрканный редкими проблесками реальности. Будто молнии вспыхивают в мозгу, причиняя сильную боль. Серая взвесь мелькала, как чёрно-белое изображение в испорченном телевизоре.

— Нормально, это когда рядом госпиталь и медсёстры в белых халатах! А сейчас просто разговаривай! Разговаривай и радуйся, что эта тварь промахнулась и не задела артерию. Тут бы и сам господь бог не помог.

— Что это было?

— А я знаю? Я таких здесь не видел! Не переживай, главное, что руки и ноги на месте! Всё остальное лечится.

— Н-н-нормально…

— Сейчас приедем, привяжем тебя к койке и заштопаем! Помнишь, как наш Док говорил? «Хорошо зафиксированный пациент, в наркозе не нуждается!»

— Он это говорил про л-л-ласки и ж-ж-женщин.

— Один хрен! Главное привязать правильно. Только не молчи!

— Всё хорошо… норм…

— Не смей молчать! Нардин, зараза! Только попробуй умереть, сержант! На том свете найду и прибью! Даже думать не смей! Говори!

 

41

21 год по летоисчислению Нового мира.

Безымянное ущелье к северо-востоку от перевала Арч-Корт

— А ты не боишься, Карим? — усмехнулся Умар.

— Нечего мне бояться, — в тон ему ответил Шайя и спокойно огладил бороду. — Я уже достаточно пожил на этом свете.

— Смерти все боятся.

— Тебе лучше знать, — ухмыльнулся Карим. — Но между нами есть разница.

— Оставь, Шайя, — скривился Гаргаев. — И ты, и Нардин, ничем от меня не отличаетесь. Вы как были грязными наёмниками, так и остались. Только я сражаюсь за свой народ и истинную веру.

— За истинную веру? Воистину, Аллах милосерднее, чем я думал. Он терпит таких придурков как ты. И тысячи других уродов, которые превратили хорошую идею в очередной бизнес. Не надо сверкать на меня своими глазами. Мне твои взгляды, тьфу и растереть.

— Ты превратился в грязного гяура. Тебя даже твой народ отверг. Как этого француза. И вы вернулись в эти горы не просто так. Вы пришли за бумагами Чамберса. Они так дорого стоят? Вы даже не побоялись встретиться со своими кровниками. Нардин даже своего щенка притащил.

— Этот щенок, как ты выразился, стоит десяти таких шакалов, как ты. Так что не спеши радоваться.

— И что это изменит?

— Лично для меня? Ничего не изменится. Разве что кровников станет на несколько человек меньше.

— Да, ради этих документов, Шайя, вы готовы любому глотку порвать. Что там? Карты зототых месторождений Арч-Корта? Они и так почти в нашем кармане. Мы нашли золото. Ваши люди стали рабами. Заняли своё привычное место. И добывают для нас золото. Подыхают как свиньи, в грязи. Его много и хватит на всех. На всех наших воинов. И даже для чужих, которые придут под наши знамёна. И тогда вы в крови захлебнётесь!

— Оставь Умар, — лениво отмахнулся Шайя и поморщился. — Ради денег можно воевать, но умирать ради денег, извини, глупо. Даже если это золото. Под ваши знамёна и в старом мире никто не спешил, кроме законченных уродов, с курутом вместо мозгов. Орден заберёт себе всё золото, а вас вышвырнет на юг. Где вы все и передохнете.

— Ты ещё скажи, что ищите закладку не для себя, — Умар неожиданно перешёл на русский язык. Он говорил довольно чисто, с лёгким гортанным акцентом. — Я тогда просто заплачу от умиления.

— Постарел, но так и не поумнел. Ладно, мне пора. Ты хочешь прямо сейчас умереть или ещё подождёшь?

— Ты умрёшь раньше.

— Кто знает. Лишь Аллаху ведомо, сколько отмеряно человеку. Но я, пожалуй ещё поживу. Хотя бы для того, чтобы уничтожить ещё десяток твоих абреков. И тебя тоже, если подвернёшься мне под руку. И тогда, поверь мне на слово, я переверну этот мир, найду свиную шкуру и похороню тебя в ней. Веришь? Вижу, что веришь. Ты ведь помнишь, что я не бросаю своих слов на ветер. А теперь заткнись и слушай моего совета… Завтра, когда вы поспешите за нами, не надо торопиться. Дольше проживёте.

— Ты уверен, что так просто сможешь уйти отсюда?

— Конечно уверен. Рядом с твоим затылком виднеется ствол автомата. Ещё один — держит тебя на прицеле сверху. Зачем тебе умирать? Ты ведь хочешь меня достать? Тогда не торопи события, Умар Гаргаев. Не торопи и мы обязательно встретимся. Я тебе обещаю.

Шайя, не опуская пистолет сделал несколько шагов назад и тихо изчез в темноте. Гаргаев проводил его взбешенным взглядом, но дернуться не посмел. Он знал, что Шайя всегда отвечает за свои слова. И ему очень хотелось его убить. Ради этого он согласен немного подождать. Когда сила будет на его стороне…

 

42

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Лагерь JCH-10

— Поль, только не надо посыпать голову пеплом. Ты не виноват. Это Новый мир, здесь и не такое случается, — отмахнулся Джек. Он прищурившись посмотрел на меня, будто прикидывая, сколько из меня крови слили. И что делать с остатками мяса, лежащими перед ним на койке.

— Что с этой тварью?

— Так ты её успел на ремни порезать. Да ещё и Карим пару пуль добавил. Теперь даже чучело не получится, а жаль! Фарш, укрытый обрывками шкуры. Но зверюга была здоровая. Она пока безымянная, но Билл что-нибудь придумает. По виду — похож на снежного барса. Только побольше размерами и клыки здоровенные! Как у кабана — нижние больше верхних. Окрас как у пумы, а от шеи, вдоль хребта длинные волосы. Шикарный бы коврик получился! Тебе повезло. Такие встречи, как правило, заканчиваются одинаково — смертью. Елена говорит, что, — Чамберс весело прищурился и щёлкнул пальцами, — так везёт только пьяным и влюблённым. Ты у нас кто? Пьяный или влюблённый?

— Diable… Хоть ты не начинай.

— Ладно, живи! Радуйся, что обошлось без переломов, а мясо зарастёт, — Чаберс немного помолчал и вытащил трубку. Потом спохватился и начал запихивать её в карман.

— Лучше закури. Хоть запах табака почувствую.

— Что, Елена курить запрещает?

— Даже зажигалку отобрала.

— А вот это правильно! — воодушевился Чамберс, но закурил с удовольствием. Выпустив клуб дыма, он опять сделал паузу и справедливо заметил. — Курить вообще вредно. А что до этой ситуации, то, как это ни смешно прозвучит, нам ещё повезло. Что, было бы лучше, если бы вы проехали мимо логова? А потом, после вас, мы вышли бы на берег работать. Могли и вообще без голов остаться. Повезло. И спасибо за то, что брод нашли. Его уже проверили. На тот берег переберёмся без проблем. Ещё две недели проведём здесь и тронемся дальше.

— Ты добрый, Джек! Прямо, как один мой престарелый родственник. Он часто повторяет, что «чёрное, это просто не совсем белое».

— Наверное он прав. Хотя… Не люблю оптимистов. Есть в них что-то напускное. Ненужная бравада, какая-то. Ладно, отдыхай. Чтобы не бездельничал, я тебе рацию принесу. Подежуришь в эфире. Вдруг Демьянов объявится. Его парни должны были уже вернуться.

— Джек…

— Чего тебе?

— Будь другом, принеси пачку сигарет из машины.

— Хрен тебе, Нардин, а не сигареты! — громко сказал Чамберс. — Тебе что доктор сказала? Перебьёшься! — он встал и заботливо поправил мне подушку.

Я удивлённо посмотрел на эту «мать Терезу», а он только усмехнулся, весело подмигнул и вышел из палатки.

Под подушкой… Вот Джек, зараза такая! Фокусник. Я даже улыбнулся. Под подушкой нашёл пачку сигарет и зажигалку. Теперь бы ещё придумать, как покурить незаметно.

— Поль, — в палатку заглянула Лена, — как себя чувствуешь? Температура не поднялась?

— Нет, всё хорошо, — я улыбнулся. — Правда.

— Верю, что хорошо, — она протянула руку, — а теперь давай сюда.

— Что именно? Руку и сердце?

— Разогнался. То, что тебе оставил Чамберс, — она пристально посмотрела на меня и грозно подбоченилась. — Знаешь что, Нардин? Ты меня лучше не зли! А с твоим Чамберсом я ещё поговорю. И не надо мне лепить горбатого, что вы пушистые и невинные. Давай сигареты, пока не рассердилась!

Пришлось отдать. На мой вопросительный взгляд, она ответила просто.

— Поль, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять его довольный вид, которым он меня наградил, когда вышел из палатки. Мол, посмотрите, какой я молодец, врачиху вокруг пальца обвёл и своему приятелю сигарет пронёс. Вы как дети, ей-богу…

Вечером в палатку прошмыгнул Карим. Посидели, о делах поговорили. Потом он ушёл ужинать. А сигареты у меня опять отобрали. Шайя ещё и по шее получил. В прямом смысле этого слова. Было видно, как он со смехом улепётывает от разгневанной Лены. Она гналась за ним с какой-то палкой в руках и судя по всему, собиралась пустить её в ход. Так и курить бросить недолго.

Понемногу стал приходить в себя. Уже могу ковылять по лагерю, помогать дежурным и ругаться с нашей докторшей. Нет, без всякой злобы. У нас нормальные отношения. Иногда мы даже разговариваем. Так, ни о чём. О жизни. Пару раз она рассказывала про Ленинград, где я никогда не был, но много слышал от своего деда. Рассказывал ей про Париж. Несмотря на эти дружеские разговоры, она не ослабляет контроль. Следит за мной, чтобы не особо разгуливал и больше лежал. И конечно запрещает курить. Я пытаюсь найти место для спокойных перекуров, но получается плохо. Как правило, меня быстро вычисляют и прописывают по ушам. В устной форме.

Рино, когда Карим на дежурстве, бродит за мной как хвост. Кстати, он прекрасный сторож. Любую местную тварь чувствует задолго до того, как она решит двинуться в нашу сторону. Припадает к земле и начинает глухо урчать. Так что, лагерь в дневное время, мы охраняем с ним вдвоём. Сил уже хватает, чтобы добраться до поста. Когда в лагере нет работы, ко мне, на холм, забирается Елена с небольшим термосом. Тискает малыша Рино. Иногда, когда у неё хорошее настроение, она милостиво разрешает мне выкурить сигарету. В обмен на большую чашку бульона, на который уже смотреть не могу.

Как-то так случилось, что мы перестали раздражать друг-друга. У каждого из нас свои недостатки. Она, узнав некоторые истории из моей жизни, тоже перестала считать меня мясником. В свою очередь, больше узнав о ней, понял её позицию. Кстати, мы даже больше спорим, чем раньше. Но это другие споры. Дружеские.

Карим и Эндрю довольно ухмыляются, но тянут ночные дежурства без меня.

— Ночью тебе спать положено, — говорит Шайя и кивает на Лену. — Так доктор говорит.

Через две недели я сидел на берегу и встречал гостей. На берегу толкались приезжие из русского посёлка. На двух моторных вельботах пришли Демидовские ребята. Вместе с ними пришёл Демидов и Аверьян. Их увёл к себе Чамберс. Прибывшие, вместе с нашими парнями разгружают бочки с дизельным топливом, помогая себе легким матерком. Хотел им помочь, но меня вежливо послали отдыхать. Рука ещё болела, дышать было трудно и я особенно не сопротивлялся.

Карим дотянул меня в лагерь уже без сознания. Эта мохнатая тварь, напавшая у брода, здорово располосовала правую руку, бок и грудь. На правом бедре была глубокая рана. Сломано несколько рёбер. Потом за дело взялась Лена и меня заштопали. Надо отдать ей должное — удачно. Или мне просто повезло. Зачем-то повезло.

Я посмотрел на реку, работающих парней и отошёл в сторону. Нога тоже побаливала и пришлось сесть на камень. Рядом, между двумя прибрежными валунами, промелькнула изумрудно-зелёная ящерица. Сантиметров тридцать длиной. Вдоль её спины шёл острый гребень из маленьких зубчатых пластин, песчаного цвета. Эдакий дракон в миниатюре… Хотя, нет. Драконы были вчера. Джерри приволок в лагерь несколько шестиногих ящериц и был просто счастлив. Самое интересное, что эти «запасные ноги» — как их назвал Карим — находились выше передних. Возникает такое ощущение, что это атрофированные крылья. По крайней мере, Стаут в этом уверен. Ему лучше знать.

— Как нога? — ко мне подошёл Демидов, и присел рядом.

— Нормально, — кивнул я в ответ и осторожно пошевелил ногой. Бедро отозвалось тупой, долго не затихающей болью. — Жить и бегать буду.

— Ну и славно.

— Что в посёлке нового?

— Как всегда. Говоришь, говоришь, а всё бестолку. Нет, не будет порядка, — Демидов покачал головой и как-то по стариковски махнул рукой. — Видишь, что случается, когда твёрдой руки нет? Не будет толку. Не будет…

— Почему?

— Староста у нас слишком мягкий. А народец, хоть и самостоятельный, но жидкий. Лягут они под Орден. Костьми лягут.

— Почему так уверен?

— Долго рассказывать. Кстати, катер наш забрали.

— Как так?!! — от удивление я развернулся. Повернулся и скривился от боли.

— А так, — Демидов даже сплюнул от злости. — Пришёл корабль из форта Линкольн. Высадили команду на катер и забрали. Ещё и берега обшарили, как псы. Разве что след не брали. Хорошо, что мы, после того, как сообщение в Орден отправили, оружие сняли. Даже пушку скрутили. Спрятали до поры, до времени. А посудину забрали, да… Староста наш только руками развёл. Мол, а что делать, ребята, раз хозяева нашлись? Разве это дело?

— Не дело… Что предлагаешь?

— Ничего, — он пожал плечами и несколько минут молчал. Пожевал губами, а потом нехотя выдавил. — Уходить из посёлка надо.

— Куда пойдешь?

— На запад. Поговорил со своими людьми. Через неделю ещё люди подгребут. Аверьян тоже подсуетился — своих знакомцев вызвонил. С «того света», — Демидов даже усмехнулся. Видно определение Старого света понравилось. — Из посёлка человек десять присоединится. Пойдём на запад. Я говорил вчера с Чамберсом. Он идею одобряет. Даже финансово обещал помочь.

— Джек? Каким образом?

— Да, — кивнул Демидов, — подбросил несколько идей по этим местам. У Аверьяна были некоторые задумки. Слабые, но были. А Чамберс с Настей ему весь расклад по юго-западу выложили. Что, где, сколько и почему оно там должно быть. Говорит, что Орден не обеднеет. Аверьян прикинул, что всё пучком.

— Ну раз так Настя говорит, значит знает. Новый Мир большой, не последнее отдают. Будет ещё этих полезных ископаемых. Слушай, Демидов, — я внимательно посмотрел на него и усмехнулся, — а откуда ты так хорошо Виктора знаешь?

— Извини, Нардин, — он покачал головой, — ты вроде человек и правильный, но это дела старые, и только нас двоих касаются. Мы с Виктором ещё там, в Старом свете, пересекались. А где, что и почему… Извини. Захочешь — прямо у него и спросишь. Кстати, он тебе письмо передал, — Демидов достал из кармана конверт.

— Спасибо. А у Виктора обязательно спрошу. Если вернёмся.

— Знаешь, Нардин… Закончишь с партиями бродить, приезжай к нам. Докторшу свою бери, Карима с его любовницам и приезжайте. Будем город строить. Без дураков.

— А Чамберса не зовешь?

— Уже звал. Не хочет. Он старый бродяга. Такого на одном месте сидеть не заставишь. А ты ещё молодой. Легкой жизни не обещаю, но тебе и не привыкать.

— Чем будем заниматься?

— Дело всегда найдётся.

— Мне ещё на Орден служить, как медному котелку. По контракту — не меньше трёх походов. Потом могу уйти. Посмотрим. Буду знать, куда податься, если что.

— Вот и правильно, — Демидов поднялся и хлопнул меня по плечу. — Пойдём, Нардин. Чамберс там уже поляну накрывает. За столом поговорим.

 

43

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Предгорье южного хребта

Наконец-то перебрались на другой берег. Все мокрые и грязные по уши. Грузовик-техничка умудрился заглохнуть на середине реки и мы, битых два часа провозились с этой железякой, пока смогли вытащить её на сушу. Сломали одну из лебёдок. Козин, после этого выдал такую тираду, что Карим чуть в воду не упал. От восторга. Теперь просит повторить, чтобы он мог записать слова, междометия и образы. Саша только отмахивается и говорит, что это невозможно. Такое, по его словам, рождается не по заказу, а «при наплыве чувств-с».

Все устали и перемазались, как черти. И было плевать на всю эту хищную, плавающую живность, которая скрывается в этих водах. Думаю, что от наших реплик, висевших над рекой, она и сама разбежалась.

Мокрый, полуголый Карим сидит на капоте джипа, неторопливо зашнуровывает ботинки и наблюдает как народ приходит в себя после переправы.

— Интересно, когда у Джерри день рождения?

— Не помню, — выжимая футболку ответил я, — Если это так важно, то спроси у Чамберса. Тебе зачем? Хочешь заранее подготовиться?

— Подарю ему набор для дайвинга, — Шайя зло сплюнул. — Железный тазик и мешок цемента.

— Да, Джерри, ещё тот бездельник, — подтверждает Козин. Он уже переоделся в сухую одежду и теперь вертит в руках деталь от сломанной лебёдки. Не увидев ничего утешительного, он чертыхается и скрывается в фургоне.

Эндрю ничего не говорит, но судя по его виду, — он с нами согласен. Пратт так энергично сматывает трос, будто собирается повесить Стаута и проверяет верёвку на прочность.

— Кстати, давно хотел спросить, — Пратт кивает на Шайя, — откуда у нашего правоверного мусульманина, языческий амулет на шее?

— Да так… Обычный сувенир, — отмахивается Карим и мрачнеет, — на память.

Я молчу. Тем более, что хорошо знаю историю этого «сувенира». И Карим не любит её вспоминать. У него на шее, на кожаном шнурке, висит серебряный молот Тора. Его ещё называют Мьёлльнир. Это всё, что осталось у Карима на память о… В общем, — сувенир.

— Нардин! — меня зовёт Джек и я, оставив парней на берегу, иду помогать. Чамберсу и Никоненко. Что-то они расслабились, наши ветераны. Так мы ужинать в темноту будем. Рядом с ними возится Стаут. Изображает бурную деятельность. Придурок.

Иногда мне кажется, что наш Джерри просто издевается. Он с таким энтузиазмом берётся за любую работу и так элегантно ничего не делает, что просто диву даёшься. Это касается любого дела, кроме его любимой биологии. Тут он не лентяйничает. Работает. Но если надо помочь что-то выгрузить, перетащить, принести, он включает дурочку и тянет резину. Он может так долго и занудливо расспрашивать, что надо, куда надо и сколько этого самого «надо» необходимо, что я теряю терпение. Здесь слуг нету и каждый делает свою работу. Свою собственную и ту, которая необходима для жизни всех членов экспедиции. Несколько раз я не выдерживал и обещал набить ему морду, если он не перестанет валять дурака. Стаут сразу принимает оскорблённый вид и уходит жаловаться Джеку, на неоправданную грубость «этих солдафонов». Просит оградить его персону от «незаслуженных угроз и оскорблений». Чамберс скрипит зубами. Чамберс пыхтит как паровоз. Он даже ругается, сквозь зубы, но волю чувствам не даёт. Лишь сухо предлагает Джерри быть внимательнее к людям, чтобы не валяться в фургоне со сломанными руками. В лучшем случае.

На берегу складываем гурий. Камней здесь достаточно и он получается неожиданно большим. В рост человека. Последний камень укладывает Джек и довольно стряхивает пыль с ладоней. Можно подумать, что он не гурий, а монумент воздвиг. Настя, с изрядной долей иронии в голосе, выдает что-то про «нерукотворный памятник» и Чамберс обиженно сопит.

День был тяжёлый и ночевать остаёмся прямо здесь, на берегу. Пока готовим ужин, Козин и Шайя заканчивают ремонт грузовика. Теперь можно отдыхать.

— О чём задумался, приятель? — я подхожу к Чамберсу, который устроился на берегу. Он сидит прямо на земле, рядом с большим камнем. Перед ним, на расстеленном куске брезента, лежит разобранный пистолет. Джек лениво чистит оружие и дымит трубкой.

— Да так, — он лениво отмахивается. — обо всём и ни о чём.

— Не вижу причин хандрить.

— Дело не в этом, Поль, — он откладывает деталь в сторону, вытирает руки от масла и задумчиво смотрит на реку. — Вспомнил про лощину, рядом с русским посёлком.

— Что с ней не так? Ты сам сказал, что это аномальная зона. Демидов утверждает, что в Сибири, он и не такое видел.

— Жаль, что мне не довелось там побывать. Интересно, наверное.

— Так в чём же причина задумчивости, Джек?

— Понимаешь, Поль, — он немного помолчал, выпустил клуб дыма и продолжил, — дело в том, что когда вы с Каримом ушли из лощины, мы с Демидовым сделали срез почвы. Было интересно узнать, глубину занесённого слоя. И знаешь, что мы обнаружили?

— Понятия не имею.

— Мы обнаружили, что пласт земли, занесённый из Старого света, не просто улёгся на грунт. Он заменил собой пласт Нового мира. Будто огромный ковш экскаватора прошёлся. Точнее — два ковша. Один снял пласт местной почвы, а другой принёс землю из Старого мира. Это не простое перемещение. Это обмен.

— Ты возвращаешься к своей идее о возможности двухстороннего перехода?

— Именно так, Поль. Именно так. Притом, эта уничтоженная компания на берегу. Что-то мне подсказывает, что Орден усиленно ведёт работу в этом направление. Ищут возможность открыть выход. А может быть уже и нашли…

— Судя по твоему виду, это тебе не нравится.

— Не то слово, Поль. Мне это очень не нравится.

— И поэтому ты слил информацию Демидову? — спросил я. — Имею ввиду результаты геологической разведки.

— Именно поэтому, — хмыкнул Чамберс. — Он конечно головорез каких мало, но есть в нём потенциал. Я не хочу, чтобы и этот мир стал однополярным. Надеюсь, ты понимаешь.

— Если Орден узнает, то тебя просто убьют.

— Именно поэтому, Поль, ты и работаешь в этой поисковой партии. Чтобы этого не произошло, — Джек поднялся и отряхнул штаны от песка. — Идём отдыхать. Завтра тяжёлый день.

Три недели спустя, мы подошли к предгорью южного хребта. Если быть точным — к северо-западной точке южной гряды. Сюда мы дошли втроём. Джек, Настя и я. До этого места добирались в два этапа. На первом этапе заброски с нами был Стаут. Пока было возможно, ехали на джипе. Потом, когда ехать стало невозможно, разбили временный лагерь, погрузились в лодку и ушли вверх по реке. Это маленькая речушка, впадающая в Амазонку. Да, эту большую реку, которую мы обнаружили, наши учёные головы, недолго думая назвали Амазонкой. Как сказал Андрей Викторович: «Не понравится — переименуют. Наше дело маленькое — найти и нанести на карту. Потом, нехай доблестная картографическая служба занимается».

Речка, по которой мы поднимаемся, тяжёлая. Омуты, пороги и подводные камни. Здесь можно оставить не только винт, но и груз вместе с путешественниками. Ещё в базовом лагере, по совету Никоненко, Козин сделал нам специальный кожух, для защиты винта. По его словам такой делают в Сибири. Забрасываемся вверх по реке короткими, четырёхчасовыми переходами. Вещей с нами много и лагерь переносится в два захода.

Джерри остался присматривать за первым лагерем и заниматься своими изысканиями. Зверья в этих местах немного, а хищников вообще не попадалось. Можно было не опасаться за Стаута. Он и сам, кого хочешь достанет. Остальные шесть человек остались в базовом лагере. Билл чуть камни не начал грызть, когда узнал, что его Чамберс оставляет на базе. Увы, но с Джеком спорить бессмысленно. Если мистер Джек Чамберс сказал, что Малыш Билли остаётся в лагере, значит так тому и быть. У Тернера даже аппетит пропал, чего с ним не случалось со времён его скандальной попойки.

Мне кажется, что Чамберс специально забрал с нами Стаута. От греха подальше. Чтобы в базовом лагере его никто не прибил. Карим, с большим разочарованием в голосе, назвал этот ход: «избежанием неизбежного».

Ещё одна ночь. Мы встали на ночёвку на небольшом пятачке, окружённом со всех сторон скалами. По камням шумит река. Небольшой костёр освещает лица сидящих. Настя, подсвечивая себе фонариком, что-то пишет в дневнике. Иногда она останавливается и задумчиво смотрит на огонь. Закопчённый котелок исходит паром. Ещё немного и можно будет приготовить чай. Джек нарезает на камне вяленое мясо. Несколько консервных банок. Это консервированные бобы с мясом. Они уже порядком надоели, но мне без разницы. В таких поездках, смотрю на еду, как на обычное топливо, которым надо заряжать организм.

— Одно могу сказать с уверенностью, — задумчиво начинает Настя.

— Что Нардин сидит и думает о своей, оставленной в лагере докторше, — перебивает её Джек и громко ржёт, довольный своей шуткой.

— Она не моя.

— Ну да, — кивает Чамберс. — Пока что не твоя. Но видит бог, всё к этому идёт. И не надо мне изображать оскорблённую невинность. Для таких бабников, как ты и Карим, это смешно выглядит.

— Легенда…

— Что и Нардин тоже? — ехидно ухмыляется Настя. — А мы его считали таким приличным и вполне серьёзным человеком. Какое разочарование… Вот и верь мужикам после этого.

— Мы, это кто? Ты и Елена? — интересуется Чамберс. — Перемываете, значит, кости мужского населения? Перемываете, конечно. Как же иначе? — Джек довольно усмехается и продолжает кромсать мясо. Кстати, режет правильно. Большими и толстыми ломтями. Это вам не женские прозрачные изделия, которые и мясом назвать грех.

— Мужчины сплетничают гораздо больше, — парирует Фёдорова. — Ладно, мальчики, вам интересно знать, что я хотела сказать? Или вы только о женщинах думаете?

— Говори уж, интриганка.

— Итак, — она кладёт дневник на брезент, заменяющий нас стол и разворачивает лист бумаги, приклеенный к одной из страниц. — Река в этом месте делает большую петлю. За перекатом, который мы сегодня проходили, ещё одна.

Да, перекат был тяжёлый. Сегодня мы переносили вещи вверх по реке. Туда, где завтра встанем лагерем. Хотели перебраться сегодня, но для последнего перехода не хватило сил.

— Так вот, мои дорогие мальчики, — Настя ткнула карандашом в схему. — Золото здесь есть. Думаю, что немало. Выше по течению. Обломки кварца слишком окатанные. Значит принесло с верховья. Плюс к этому, в этих обломках есть пириты и колчеданы. Всё это даёт хорошие шансы на успех.

— Согласен, — кивнул Чамберс.

— Значит, — Настя поднимает карандаш и начинает что-то долго объяснять Джеку, но я не запоминаю и половины. Из всего этого понимаю лишь две вещи. Первая, — пириты и колчеданы это хороший показатель. Второе, — это не показатель, потому что золотоносные жилы бывают и без них. Третье, — мне опять придётся изображать старателя, времён Клондайка.

Пробы берут по старинке. Со времён Джека Лондона ничего не изменилось. Как и во времена всех золотых лихорадок. Старательский лоток, это незаменимая вещь. Интересно, что Чамберс использует круглый, а Настя продолговатый, под конус. Она его называет «якутским».

И это значит, что завтра, когда мы придём в новый лагерь, я буду им помогать. Первое время получалось плохо. Настя стояла над душой и постоянно повторяла, что: «Поль, лоток должен плавать! Плавать! Иначе к вечеру у тебя руки отвалятся!»

 

44

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Предгорье южного хребта

— Видишь ли, Поль, — Настя выпрямилась и устало провела по лицу тыльной стороной ладони. На работе она повязывала на голову бордовую косынку, что придавало ей лихой, пиратский вид. — То, что мы нашли несколько кварцевых жил, это ещё не показатель. А вот наличие в ней пиритов и колчеданов, как я уже говорила, даёт неплохие шансы на успех. Хотя… это тоже не показатель.

— Помню, — киваю я и цитирую её слова. — Встречаются золотоносные жилы, в которых вообще нет колчеданов.

— Умница! Хочешь, могу книжку дам почитать, по геологоразведке?

— Нет, покорно благодарю!

— Лень читать?

— Я вообще лентяй. Знаю одно, — я довольно хмыкаю и с трудом поднимаюсь с колен. Выуживаю из пачки сигарету и с наслаждением закуриваю. — Весь день просидеть с лотком в руках, это очень сомнительное удовольствие. Геология, мадам, это не для меня. Слишком сложно и ты постоянно меня обманываешь.

— Обманываю?! — Настя даже задохнулась от возмущения.

— Конечно. Я золото ещё вчера нашёл! Много. Вы, мадам Фёдорова, просто не хотите в этом признаться. Не желаете поделиться своим богатством с простым охранником! Это всё ваша безудержная алчность виновата. Хотите заграбастать всё найденное себе, а господь призывал делиться.

Да, вчера, помогая Насте, я нашёл «золото». Серный колчедан. Этот пирит, зараза такая, очень похож на благородный металл. Правда он хрупкий и при ударе молотком легко крошится. Чамберс называет его «золотом дураков».

— Поль! — она не выдерживает моего напора и начинает смеяться. — Я тебя когда-нибудь прибью! Если Ленка разрешит.

— Она будет только рада. Тогда ей не придётся брать грех на душу и делать это самой.

Через полчаса возвращается Чамберс. С довольным видом усаживается на прибрежный валун, сбивает шляпу на затылок и раскуривает трубку. Судя по тяжёлой брезентовой сумке, опять набрал каких-нибудь камней. На боку, в потёртой кожаной петле, пришитой к ремню, болтается геологический молоток. Образцы, пробы грунта и прочие находки, собранные во время этого похода, упаковываем в небольшие мешки и оставляем на стоянках. Они ярко-оранжевого цвета и мимо не пройдёшь. Их мы заберём на обратной дороге.

Дни сливаются в череду серых, рабочих будней. Подъём, завтрак, работа, ужин, сон. Переход, кофе, переход, ужин, сон. Ещё одно утро, ещё один переход, ещё один перекат. В некоторых местах лодку тянем веревками. По словами Насти, — как бурлаки на Волге. Связи с базовым лагерем уже нет. Мы слишком далеко ушли и рация, не дотягивает.

Через три дня мы оказались в широком распадке. После всех этих ущелий, в которых и днём было сумрачно, это место нам показалось раем. Пологие, озарённые солнцем склоны. Яркая зелень горных трав. Чистый воздух, напоенный ароматами трав. Недалеко от лагеря заметили стадо горных баранов. По крайней мере, они были похожи на баранов. Мощные, круто закрученные рога и серая, свисающая с боков, шерсть. Бараны и есть.

Джек провожает их задумчивым взглядом и хмыкает. Сбрасывает с натруженных плеч рюкзак и кивает на эту живность.

— Поль, тебе консервы не надоели?

— Не то слово!

— Тогда вы с Настей занимаетесь лагерем, а я ужином, — кивает он и подхватив свой автомат отправляется на охоту.

— Вот так всегда, — Настя провожает его усталым взглядом и пристраивает свой рюкзак на камень. Звонко гремит котелок, ударившись о гранит. — Мы опять будем работать, а он развлекаться.

Это утверждение спорно и далеко от истины, но я молча киваю. Как любит повторять Карим: «кто спорит с женщиной — сокращает своё долголетие».

Быстро собираем сухие ветки для костра. Ночи здесь прохладные. Выбрав толстый сухой чурбак, и вооружившись топором и ножовкой, делаю две шведских свечки. Если Джек принесёт мясо, то на них удобнее пристроить сковородку и чайник, чем на костре.

Через некоторое время мы слышим выстрел. Ещё несколько минут — ещё один. Судя по звуку, это совсем рядом. Метров двести, не больше.

Примерно через полчаса возвращается охотник. С трофеем, в виде небольшого барашка. Килограмм под тридцать, не больше. Идёт неторопливо, будто на прогулке. Мы с Настей уже слюной захлёбываемся, а он идёт, красотами любуется.

— Судя по выстрелам, стрелок из тебя хреновый, — усмехается Настя, — и первый раз ты банально промазал.

Пока они устраивают перепалку, я разжигаю огонь. Мясом занимается Фёдорова, а Джек устраивается с довольным видом у костра и раскуривает трубку. Вид у него благодушно-расслабленный. Просто не шеф, а благородный отец семейства. Мясо принёс и теперь смиренно ждёт положенного ужина. По-крайней мере, так полагает Настя. О чём и сообщает нам, разделывая барана на отбивные.

Все жутко проголодались и теперь сидели уставившись на сковородку, ожидая когда поджариться мясо. Солнце уже садилось, когда мы закончили ужинать. Немного поговорили, разложили спальные мешки и отправились отдыхать. Кроме меня, конечно. Я дежурил первым. Добросовестно просидел половину ночи, прислушиваясь к ночным шорохам, а потом разбудил Чамберса.

Утром проснулся первым. Уже довольно светло. Джек, обняв автомат мирно дрых у потухшего костра. Сторож хренов. Настя спала завернувшись в спальный мешок. Я только руками развёл… Ну и сони. Хотел пнуть этого горе-дежурного, но жалко стало. Последние дни были не самыми лёгкими, а жищников здесь я не видел. Нет, они конечно есть, но в этой долине не видел. Но проучить его надо. Ограничился тем, что отстегнул у автомата магазин. Ещё и пистолет украл из кобуры. Хозяин даже не пошевелился. Только тихо сопел, обнимая свой Калашников, как любовницу. Изредка он всхрапывал, как боевая лощадь и продолжал смотреть свои старательские сны. Да, сны здесь рабочие. Последние несколько дней мне то и дело снится лоток, грунт и лопата.

Украденное имущество я аккуратно разложил перед Чамберсом и насвистывая отправился умываться. Потом разжёг костёр, приготовил кофе и неторопливо позавтракал. Воду брали прямо из речки. Она здесь кристально чистая и вкусная. Я стучал ложкой, выскребая остатки консервов из банки, пил кофе, а коллеги даже не проснулись. Вот уж правда, умотались за последние дни.

Разделавшись с рисовой кашей и кофе, взял котелок, миску и пошёл мыть посуду. Рядом с нашей стоянкой, в речку вливался речка поменьше. Она пробила себе путь между двух валунов, и теперь весело шумела маленьким водопадом. Каша немного пригорела и я, прихватив горсть песка, долго чистил дно тарелки. Ополоснув её водой заметил несколько маленьких чешуек. Крохотные, примерно с четверть кедрового ореха. А может и ещё меньше. Раньше, не обратил бы на это внимания и просто выплеснул бы воду. Вместе с этими крупинками. Раньше… Но за последние недели я столько песка перетаскал, что мне стало интересно. Очередной пирит? Кое-как отделил одно зёрнышко и подцепив его ножом, положил на донышко перевёрнутой кружки. Так… Если это очередная обманка, то хватит покрепче надавить ножом и он рассыпется… Нет, эти чешуйки не рассыпаются.

— Настя! — я тормошу нашего геолога, но просыпаться она отказывается.

— Поль, иди ты к чёрту, — хрипло бурчит Фёдорова и натягивает край спального мешка на голову, — дай поспать!

— Настя! Вставай, соня!

— Пристрелю, — мычит она и опять засыпает, бормоча что-то невнятное, пто неугомонных французов и Кутузова.

Так… Не поняли значит. Чамберс дрыхнет, Настя дрыхнет… И только я, как последний болван, работаю во славу десятой поисковой партии. Не уж ребята, так дело не пойдёт. Поднимаюсь с колен, отряхиваю песок и ещё раз осматриваю это сонное царство. Не хотите как лучше, будет как обычно.

— Р-р-р-р-р-ота!!!!!! По-о-о-одьём!!!!!!

Вот, так-то лучше. Доходчивее. Я, в своё время, замученных насмерть новобранцев, криком из кроватей выбрасывал, а тут два простых геолога. Джек подскакивает на месте и хватается за бесполезный автомат. Настя перекатывается на живот и пытается подняться, но запутывается в мешке и падает. Проснулись… С добрым утром, господа.

Да, мы нашли золото. Точнее, — Настя нашла. То, что оно первым попалось в моей грязной миске, ничего не значит. Это Фёдорова, следуя своего чутью геолога, вывела нас на него. И теперь жутко этим довольна. Чамберс только усмехается, наблюдая за её блестящими от радости глазами. Геологу, обнаружившему полезные ископаемые в Новом мире, полагается приличная премия от Ордена. Даже очень приличная премия. Точную сумму не знаю, но слышал, что выплаты доходят до ста тысяч экю. Это не считая жалованья, конечно. Моя зарплата за семь лет работы на Орден. Если я сумею прожить так долго.

Через два дня, когда я копался у берега, послышался торжествующий крик. Я даже замер, схватившись за кобуру. Автомат лежит рядом, на камне. На расстоянии вытянутой руки. Ручей делает поворот, невидимый из-за кустарника. Метрах в пятидесяти от меня, выше по течению, появляется Настя. Она бежит прямо по ручью, разбрызгивая воду по сторонам. Прыгает по мокрым камням, рискуя упасть и сломать себе ногу.

— Поль! — она бежит ко мне, размахивая руками.

— Что случилось?!

— Вот! — Настя подбегает и гордо протягивает мне камень. — Ты знаешь? Знаешь, что это такое?!!

— Вот это? — я поднимаю голову и принимаю его в руки. — Это красивый булыжник. Тяжёлый, красивый булыжник. Нет?

— Поль, темнота ты заморская! Самородок видел когда-нибудь? Это золото! Золото! — она по ребячьи крутанулась на одной ноге и закричала. — Чамберс, старый развратник!!! Иди сюда! Джек!!! Быстро, я сказала!!!

— Настя, ну где я и где золото? — усмехнулся я, наблюдая за её счастливыми прыжками. Он и правда был красив. Похожий на утиное яйцо, с треугольным углублением на боку. Тяжёлый, отливающий благородным матовым блеском. Первый золотой самородок Нового мира.

 

45

21 год по летоисчислению Нового мира.

Золотой прииск, к северо-востоку от перевала Арч-Корт

— Грязная свинья! — прошипел Асхад и ногой столкнул женщину с походной брезентовой кровати. — Ты даже трахаться не умеешь. Тьфу…

Женщина отползла в угол и сжалась. Кроме серой разорванной рубашки на ней ничего не было. И эта тонкая ткань не могла скрыть синяки и ссадины на смуглой от загара коже. На разбитой губе застыла подсыхающая кровь.

Асхад встал и подошёл к ящику, стоящему посередине палатки. На нём стояло несколько бутылок, лежал кусок вяленого мяса и остывший чайник. Он жадно и долго пил, проливая воду на одежду, потом вытер ладонью рот и повернулся к женщине.

— Я тебя вымыл, дал еду и одежду, а ты лежишь как бревно. Русская сучка. Что ты там стонешь, шлюха? Можешь хоть охрипнуть, никто не придёт. Тварь…

Его даже передёрнуло от злости. Он собрался что-то добавить, но почувствовал лёгкий сквозняк. Хотел повернуться и не успел. Кто-то схватил его сзади, за горло. Пальцы были сильными — не вырваться. Тем более, что по натянутой коже, лёгким касанием прошёл холодок острой стали.

— Какой ты нежный с женщинами, амир. Просто поражаюсь, твоей культуре и галантности, — тихо сказал человек, держа чеченца за подбородок. В горло упирался кинжал и кричать Асхаду не хотелось.

— Ты кто? — прохрипел чеченец.

— Не узнал? — тихо спросил незнакомец. — Какая у тебя короткая память. У твоего отца память была гораздо лучше. Говорят, он даже перед смертью вспоминал моё имя. Ну и зачем ты дёргаешься? Кричать будешь? Кричи. Не хочешь? Это правильно. Зачем людей беспокоить?

— Вам конец…

— Ты так думаешь? Эх, Асхад, не надо торопить события. Жизнь коротка! Два дня назад мы говорили с Умаром Гаргаевым и он согласился отложить встречу. Сколько у тебя здесь человек? Десять? Двадцать?

Асхад ничего не ответил. Карим держал его крепко. Правильно держал. Даже при большом желании не вырваться.

— Я тебе голову сейчас отрежу, — честно предупредил Шайя и провёл ножом по кадыку чеченца. Показалась кровь.

— Десять, — выдохнул Асхад. — Что тебе надо? Золото?

— Какие вы все глупые, амир, — усмехнулся Карим. — Глупые и наивные. Как дети, честное слово. Кто хочет задержать меня и Поля?

— Орден…

— Понимаю, что не пророк Мухаммед. Кто именно?

— Не знаю. Я видел его несколько раз. Он называет себя мистером Смитом.

— Как с ним связываешься?

— Он сам меня находит.

— Врешь.

— Слово даю!

— Твои слова, Асхад стоят немного, — Карим поморщился и прошептал почти на ухо чеченцу. Он говорил тихо, но быстро и немного нараспев. — Аллах никогда не отсрочит человеку смерти, если настал его смертный час. Аллах знает все ваши деяния и воздаст вам за них. — Шайя сделал короткую, секундную паузу и закончил. — Извини, но воды я тебе не подам, — с этими словами он сильно ударил ножом в горло Асхада. Несколько мгновений удерживал бьющееся тело, потом опустил его на пол. Из раны брызнула кровь, быстро окрашивая белую кошму в красное.

Карим обвёл взглядом палатку, посмотрел на женщину, которая так и сидела в углу и неожиданно подмигнул ей.

— Не переживай, красавица. Всё уже закончилось. И сиди тихо. Я скоро вернусь, — он тихо выскользнул из палатки и несколько минут спустя послышался выстрел.

Выстрел, ещё один, короткая очередь! Кто-то гортанно закричал. Грохнула граната и разбудила гулкое горное эхо. Женщина запахнула разорванную рубашку и вжавшись в угол, смотрела на мёртвое тело Асхада, лежащее на середине палатки.

 

46

5 год, по летоисчислению Нового мира.

В районе южного хребта

Лагерь опять поменял своё расположение. Дальше шли без лодки. Наш, истерзанный речными порогами Зодиак, оставили на последней стоянке. Двигались налегке. При условии, что экспедиционные, набитые доверху рюкзаки, можно назвать лёгкими. Как и раньше, на новое место перебирались двумя четырёхчасовыми переходами. Первым заходом несём инструменты, личные вещи и припасы, а вторым — лагерные пожитки.

За распадком обнаружили узкий проход между скалами. Удивительно симметричный разлом. Будто по скале рубанули огромным клинком и остался шрам, истекающий прозрачной родниковой водой. Речка, за долгие годы проложила в горной породе гладкое гранитное русло. Идти по ней трудно. В некоторых местах очень скользко и сильный поток сбивает с ног. Чамберс идёт первый. Медленно и упрямо. Наклоняясь вперёд, он постоянно хватается за камни, чтобы не искупаться с головой.

Сейчас мы стоим в низине у плоскогорья. Выше нас, изящными террасами поднимаются гранитные уступы. Сюда нас вывел золотоносный ручей. В этом живописном месте Настя застряла. Она проверяет расположение золотой жилы, которая выходит на поверхность чуть ниже по течению. Мы опять били шурфы и брали пробы породы. В двух местах даже взрывали. Территория, после шурфовки, была похоже на огромное шахматное поле. По расположению ям. Даже Джек и тот начал бурчать о «бесноватой ведьме». Настя не остаётся в долгу и Чамберс становится «старым и занудливым болваном», который не ценит лёгкость здешнего грунта. Она рассказывала про «пожоги» на Дальнем Востоке, где приходилось бить шурфы в мёрзлом грунте.

Они просто вымотались.

Одним утром, когда меня достали эти пустые перебранки, грозящие перейти в скандал, я поднял мятеж. И на правах начальника охраны объявил выходной. На их возражения, грохнул простым и незатейливым матом. В конце концов, безопасность сотрудников, это моя забота. Если эти двое не отдохнут, то скоро начнут ругаться по настоящему и это плохо кончится.

Неподалёку от лагеря, нашли созданную природой ванну. Большая, диаметром около пяти метров чаша, наполненная холодной водой из ручья и подземных источников. Искупались, выстирали белье и разложили его на камнях для просушки. Настя ушла отсыпаться, а мы с Джеком разлеглись на тёплых и плоских валунах. Чамберс достал из рюкзака заначку, в виде фляги с бренди и мы блаженствовали.

— И как тебе это нравится? — Чамберс вертит в руках найденные самородки.

Кроме первого, найденного в распадке, были найдены ещё несколько. Не такие большие, как первый, но вполне приличные. Их опять нашла Настя. Она что-то объясняла про старые обмелевшие русла реки, но я не запомнил. Русла, которые и заметить трудно, дали хорошие находки. Перед нами, на жилете Джека, лежит около десяти золотых самородков. Самой разной формы и размера. Два из них, величиной с грецкий орех. Семь, — примерно с ноготь моего мизинца. Всю эту красоту венчает «гусиное яйцо». Кстати, Настя, после разведки россыпей, высчитывала среднее содержание золота в грунте и осталась очень довольна результатом. По её словам, несмотря на удалённость месторождений от обжитых районов, разрабатывать их очень выгодно.

— Даже не знаю, что тебе сказать Джек, — я медленно закурил и пожал плечами, — для меня был интересен сам процесс поиска. Это что-то новое для меня. Сейчас, когда золото найдено, оно перестало меня интересовать. Превратилось в ещё один образец, из местного «гербария», упрятанный в твою походную сумку. Собственность Ордена, подлежащая охране. Не более того.

— Собственность, говоришь, — хмыкнул Чамберс и откинулся на спину. — Нет, Поль, это ещё не собственность. Тем более в наше время.

— Что вы имеете ввиду, мистер Джек Чамберс?

— То, что вы слышали, мистер Поль Нардин, — спокойно парирует Джек и немного погодя продолжает. — Наступают смутные времена. Поэтому, я не был бы так уверен, в этой собственности.

— Погоди, — я поднялся на локтях и пристально посмотрел на Легенду. — Ты на что это намекаешь, carskaja tvoja morda?

Чамберс грустно усмехается и отхлебнул из фляги. Фразу про царскую морду мы подцепили от Насти. Она из какого-то русского фильма и Фёдорова её просто обожает.

— Я не намекаю, а говорю. Мы не вовремя нашли это золото.

— А поточнее?

— Поль, будем откровенны… Сейчас, это лишнее золото.

— Итак, мистер Чамберс, вы что, толкаете меня на служебное преступление? — хмыкнул я.

— Не совсем так, Поль. Я предлагаю дружно включить мозги и хорошенько подумать.

— Подумать, говоришь. Ну что-же, мистер Чамберс, давай подумаем и вспомним. А именно: «Все месторождения полезных ископаемых, обнаруженные во время проведения поисково-разведовательных рейдов, принадлежат Ордену. Материальные и нематериальные находки, чья стоимость превышает две тысячи экю, принадлежат Ордену», — по памяти цитирую я. — Это закон. И ты знаешь его не хуже меня. Если кто-то узнает, что мы скрыли часть информации, то нас просто расстреляют! Выведут на свежий воздух и шлёпнут. Даже в саванну не повезут. Расстреляют во дворе Службы Внутренней Безопасности и даже приговор не огласят. Потому, что будет лень писать. Правда, перед этим, введут коктейль Монтеггиа, чтобы облегчить память.

— Дьявольщина, Нардин! Включи мозги! Никто не собирается её красть. Просто, всё то, что мы наблюдаем последнее время, мне здорово не нравится.

— И поэтому…

— И поэтому, — перебил меня Чамберс, — я предлагаю сделать закладку здесь. Оставить в ней самую важную информацию о наших находках. Карты, пробы грунта, схемы.

— И про золото ничего не скажем?

— Не знаю, — Джек, привычным жестом сбил шляпу на затылок и хмыкнул. — Можем сказать про кварцевые жилы. Sapienti sat, а эти кабинетные головастики пока разберутся, пройдёт много времени. Но про ручей, и тем более про старые русла, где Настя обнаружила самородки, нужно умолчать. Тем более, что к югу, по её словам, лежит коренное месторождение. И не единственное.

— Есть ещё?

— Да. В водах Амазонки Настя нашла мелкие и сильно окатанные, куски кварца. Где-то, выше по течению, есть золото. Вполне возможно, что в какой-нибудь реке, впадающей в Амазонку.

— И вы эту информацию сбросили Демидову?

— Именно так.

— И долго молчать будем? — поинтересовался я.

— Пока не выяснится, что происходит в Ордене. Если это борьба за власть, то я не хочу давать такой козырь неизвестно кому. Ты можешь с уверенностью сказать, кто придёт к власти в Ордене, если произойдет переворот?

— Или уже произошел. Даже не знаю что и сказать.

— Не надо ничего говорить, Поль. Как раз наоборот — надо помалкивать. В ближайшем будущем всё прояснится и тогда мы передадим эти записи начальству. Я полагаю что ты не думаешь, что я хочу украсть это месторождение у Ордена. Оно мне и даром не надо.

— Нет, про тебя я так не думаю. Не первый день знакомы. А после того, как ты передал информацию Демидову и подавно.

— И ещё… Помнишь, что я тебе рассказывал про поисковую партию, которая пропала на северо-западе?

— Погоди… Что-то помню. В самом начале нашего знакомства, ты рассказывал про учёных, которые попали к бандитам. Ты ещё помогал в их освобождении.

— У меня есть дневник их погибшего начальника и журнал геолога. Они погибли, а бумаги попали ко мне. Бандиты, которые их захватили просто не разобрались, что к ним попало. Или не захотели разбираться. Тем более, что выкуп за выживших рабочих, привез наличными. Пачки экю лежащие на столе лучше, чем стопка засаленных бумаг. Думаю, они даже не поняли, что было в этих записях.

— И что там было? — спросил я.

— Там была информация о кимберлитовых трубках у северо-западной гряды.

— Ничего себе, — я даже присвистнул от удивления, — значит здесь и алмазы есть? Ничего себе кусочек…

— Да. А когда я вернулся, то увидел наглого француза, сидящего с Виктором в нашей столовой. Потом началась заварушка с этим мастер-шлюзом, потом находка Билла Тернера и всё завертелось, как детская карусель на Кони-Айленде. И вот, что я предлагаю, — Джек сделал небольшую паузу. — Всю эту информацию мы оставим здесь. Сейчас опасное время, чтобы отдавать результаты в Орден. Для начала, выясним, что происходит.

— Скажи, а ты кому-нибудь доверяешь?

— В Ордене?

— Да.

— Как это ни смешно прозвучит — Виктору. Он конечно не похож на ангела, но если со мной что-то случится, то эти данные можешь передать ему. Виктор будет знать, как с ними поступить. Я ему доверяю.

— Несмотря на то, что он нас подставил с мастер-шлюзом?

— Это его работа, — Чамберс пожал плечами. — Кто-то должен её делать.

Несколько минут я думал. Курил, прикидывая факты и события, происходящие вокруг нас. И чем дальше, тем больше соглашался с Чамберсом. Он прав. Я отбросил окурок и кивнул.

— Хорошо, Джек. Я принимаю условия. Если с тобой что-то случится, то информация будет передана Виктору.

— Или Демидову.

— Прости, не понял?

— Если что-то пойдет совсем не так, то эти записи отдашь Демидову. Считай это моим завещанием. Не сразу. Посмотришь, что у него получится.

— Ты меня удивляешь Легенда.

— Может. Но когда ты поживешь с моё, то на многие вещи станешь смотреть иначе.

— Знаешь, мне не нравится твоё настроение, Джек. Извини, но оно похоронное. Не рано собрался уходить?

— Кто знает, когда придёт наше время, — отмахнулся Чамберс. — Хочется быть заранее готовым.

— У меня такие же шансы получить пулю, как и у тебя.

— Вернёмся в лагерь, подумаем. Кроме тебя и меня, есть ещё Настя. Она в курсе этой идеи. И полностью её поддерживает.

— Кстати, — без всякой задней мысли спросил я. — Как думаешь, долго здесь пробудем?

— Без Елены соскучился? — усмехнулся Чамберс. — Не переживай, Поль, уже недолго. Послезавтра Настя заканчивает работу. После этого оставляем закладку и уходим обратно. Хватит. Уже месяц прошёл, как вышли из базового лагеря. Ещё две недели и парни начнут нас искать. Оно нам надо?

 

47

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Предгорье южного хребта

В закладку, сделанную Чамберсом легла толстая пачка бумаг. Результаты Настиных изысканий, карта и расчётные таблицы геологической разведки, журнал погибшего геолога с информацией о кимберлитовых трубках и все найденные нами самородки. Золотой песок, а точнее — шлих, отправили обратно в ручей. Он осел на плотном песчаном дне и блестел как млечный путь в звёздном небе Старого мира.

Все документы были упакованы в два контейнера. Первый, — пластиковый, с резиновыми прокладками для герметичности. Второй, — из нержавеющей стали. Закладка была надёжно спрятана. Даже если пещера будет случайно обнаружена, то чтобы найти тайник, придётся хорошо попотеть.

Параллельно с этим, Настя и Джек делали дублирующие журналы и карты. Записи, которые далеки от реальной картины геологоразведки, будут переданы службам Ордена при нашем возвращении. Да, это должностное преступление. Да, мы совершаем подлог. Да, мы подводим Виктора, который надеется на нужные Ордену месторождения. Да, это так. Но Чамберс прав — сейчас не самое лучшее время и информация о золоте Нового мира может только навредить.

Собрали вещи, посидели на дорогу и отправились в обратный путь. Настя предлагала сделать несколько фотографий нашего последнего лагеря, но Чамберс был категорически против этой затеи. Он прав. Незачем светить эти места. Даже на фотографиях.

Возвращаться всегда легче. Дорога, которую лёгкой никак не назовёшь, показалась короче. Так всегда бывает. Даже если ты нагружен вещами, как верблюд и устал, как раб на галерах. Мы добрались до лодки, переночевали и начали спускаться вниз по реке. Через неделю вышли к лагерю, с оставленным Джерри Стаутом. Думаю, что это был единственный раз, когда искренне обрадовались увидев друг друга живым и здоровым. Когда восторги от встречи поутихла, и мы рассмотрели нашего биолога внимательнее, то радость тихо испарилась.

На первый взгляд он выглядел неплохо. И даже зелёный цвет лица был очень кстати. Прекрасно сочетался со свежей прибрежной зеленью. Если отбросить глупые шутки, то всё оказалось не так весело. Стаут подцепил какую-то местную гадость и последние три дня ходил с высокой температурой, тошнотой и сильной головной болью. Настя, растерянно хлопая глазами, что-то пошутила насчёт критических дней, но нам было не до шуток. Для полного счастья, нам только неясных заболеваний не хватало.

Чамберс устроил допрос и выяснилось, что не всё так плохо. По-крайней мере источник заразы обнаружен. Это реакция на ядовитое прибрежное растение. Белый цветок, плавающий на поверхности заводи. Он похож на кувшинку, но листья другие. Они не плавают на поверхности, а торчат из воды как копья. Форма напоминает наконечники копий африканского племени масаи. И вот, эти самые листья, с внутренней стороны, украшены маленькими колючками. Даже не колючками, а шипами, похожими на рыболовные крючки. Когда они впиваются в кожу, то выбрать довольно трудно. При этом, от листьев отделяются очень легко. Достаточно тряхнуть лист, чтобы колючки облетели. Сами шипы, как рассказал Джерри, это контейнер для семян, расположенных в её основании. Шип похож на треугольник, с небольшой полостью в основании, где и хранится семя. Также он выделяет вязкую жёлтую жидкость с резким и неприятным запахом. Если эта колючка поцарапала вам кожу, то… По словам Чамберса: «результат налицо». Первые два дня высокая температура, головная боль, рвота и полная апатия. На третий день становится немного легче и болезнь проходит без видимых последствий.

— Твою мать, — выругался Джек и хмуро покосился на Джерри. — Твоё счастье, сынок, что всё закончилось благополучно. Почему ты не сообщил о болезни на базу? И откуда знаешь, про четырёхдневный цикл, если болеешь, по твоим словам, всего три дня?

Когда он услышал ответ Стаута, то впал в ступор. Иначе это состояние не назовёшь. Я тоже немного оторопел. Когда вернулся дар речи, то на этого холёного блондина, с дипломом Йельского университета, я посмотрел другими глазами. Оказывается, после первого заражения, Джерри ещё два раза проверял на себе действие этого растения. Проверял и дотошно записывал все свои ощущения. По часам и минутам…

Чамберс пошёл красными пятнами. Потом его физиономия приобрела сочный бордовый цвет и Джек начал орать и размахивать руками, как ветряная мельница крыльями. Минут тридцать не умолкал. Кричал, пока не вспомнил все известные матерные выражения и даже придумал несколько новых, специально для этого случая. Пока Джек Чамберс отводил душу, — Стаут хранил невозмутимое выражение лица, и лишь иногда морщился, когда шеф углублялся в «музыку высоких сфер», из репертуара Саши Козина.

После выволочки, Чамберс предпринял успокоительную прогулку по лагерю. С целью выявления дополнительных недостатков «этого одичавшего без людей биолога». Джерри ходил следом и невозмутимо давал пояснения. Его слегка покачивало от слабости и спустя пять минут Джек отправил его отдыхать.

Когда Чамберс осмотрел собранные материалы, то уважительно присвистнул. Даже про болезнь забыл. Это была очень приличная коллекция. Только места, для этой коллекции у нас не было. Стаут, пользуясь случаем, выбрался из палатки и вернул некоторые претензии, высказанные ранее Чамберсом. Когда они помирились, Джерри, проклиная всё на свете, пошёл отбирать самое драгоценное, для отправки в базовый лагерь.

В лагере наступила тишина. Мы с Настей вздохнули с облегчением. Джек, ещё несколько минут бродил по лагерю, а потом сел колдовать над рацией. В конце-концов, хватит нашим парням отдыхать. Пора забирать нас отсюда.

Через полчаса Чамберс довольно чертыхнулся и поднял большой палец. На связь вышел базовый лагерь. Связь постоянно пропадала, но удалось договориться о эксфильтрации, через трое суток…

Пока ждали машину, пришлось собирать… ядовитые шипы. По Стаута, их, с большим удовольствием поедают местные водоплавающие птицы. И даже слегка дуреют в процессе. Джерри хотел высказать какие-то свои версии, но Чамберс не слушал. Видимо ещё не простил нашего экспериментатора. Он обругал Стаута ещё раз. Для порядка. Обругал, а потом приказал мне и Насте собрать образцы. В итоге, мы плавали на лодке по заводи, собирая эти колючки. В толстых кожаных перчатках.

— Парни! — Карим вываливается из дверей грузовика и бежит нам навстречу. Вот тебе новость! Они что, джип разбили?

— Вот бродяга! — усмехаюсь я. Выглядят он отдохнувшим. Мне кажется, что даже слегка поправился.

Пока мы упаковывали лагерные пожитки и пили чай, Карим рассказывал новости. Как оказалось, их совсем немного. Пратт застрелил ещё одну ящерицу, а Билли умудрился вывихнуть ногу. Теперь хромает по лагерю с обвязанной лодыжкой, изображая бывалого походника и требовательного начальника. Рино спит, растёт и толстеет. В перерывах между этими занятиями, охотится на местных грызунов и мелких птиц. В общем, — тот самый случай, когда отсутствие новостей и является самой хорошей новостью. Потом мы грузили машину, таская ящики, баулы и коллекцию Джерри Стаута.

— Делать ему нечего, этому Стауту, — начал бурчать Шайя, принимая от меня один из ящиков. — Сам собрал, сам бы и таскал.

— Куда ему таскать, — отмахнулся я и коротко обрисовал приключения нашего биолога. Карим даже присвистнул. Перевёл взгляд на Стаута, копавшегося у палатки и уважительно хмыкнул.

— Никогда бы не подумал…

— Я сам удивился.

— Кстати о болезнях! — спохватился Шайя, с жутко довольным видом. Он, как обычно помолчал, поднял ящик и продолжил. — Наша медик рвалась сюда, как свежеиспечённый капрал в стриптиз бар, но её не пустил Билл Тернер. Мол, без крайней необходимости, доктору нельзя покидать базовый лагерь. И теперь она помогает Никоненко, готовит еду и огрызается на малейшую реплику малыша Билли. Обещает ему трёхведёрную клизму. Ну и…

— Что опять? Карим! Не тяни кота за яйца…

— А что не так? — спросил Шайя и хитро прищурился. — Я подогреваю твоё внимание. Мадам Куликова, чтобы ты знал, жутко интересовалась твоей жизнью. Что и как… Когда и с кем… Сколько раз…

— Карим!

— Умолкаю, — Шайя забросил груз в фургон и выставил вперёд ладони, — а то ты нервный какой-то. Ты бы попил таблеточек, Медведь! Настойка валерьянки, при этих симптомах, очень полезная штука. Точно тебе говорю! А то сдадим тебя на опыты… Медикам…

— Представляю, что ты ей наговорил.

— Как ты мог такое подумать? — возмутился он. — Не дождешься. Я был твёрд как гранит и изворотлив как Фигаро. Прошлое должно хоронить своих мертвецов. Так что успокойся, ничего страшного я ей не рассказал. Так, по мелочам. Вспомнил пару весёлых историй из нашей жизни. Нет, не тех, про которые ты подумал. Про войну и твоих баб не рассказывал. Её больше интересовала твоя юность. Я честно рассказал, каким романтическим обормотом был Поль Нардин, пока не одел белое кепи легионера и не испортился.

— Я тебя когда-нибудь прибью… Честное слово…

Карим только засмеялся. Точнее, — заржал, как конь и пошёл помогать Чамберсу.

А на следующий день, вечером, мы подходили к нашему базовому лагерю. Наш грузовик, урча дизелем, выбрался на очередной пригорок и мы увидели берег реки. Костёр, серые в сумерках, полотнища палаток, машины и маленькие фигурки людей, которые махали нам руками.

Я выбрался из машины и увидел нашу медичку. Что-то она слишком довольная сегодня. Сомневаюсь, что из-за нашего возвращения.

— Поль!

— Здравствуй Лена, — кивнул я и улыбнулся.

— Как ты? — эту фразу мы сказали почти хором. Сказали и неловко замолчали. На несколько секунд. Думаю это выглядело дико. Два молчащих идиота, посередине орущей толпы коллег, обрадованных нашим возвращением. Пришлось отбросить неправильные мысли и перехватывать инициативу.

— Мадам, неужели вы соскучились? Вам не хватало наших споров?

— Что?! Даже не надейся! Как себя чувствуешь?

— Врёшь Лена! У тебя сейчас так горят щёки, что…

— Дурак! — она прижала руки к своим щекам. — Тебе показалось. Это обычный загар.

— Я вижу. Тогда отчего глаза загорелись? Тоже солнце виновато?

На наше счастье пришла Настя и разговор пришлось прервать. Если честно, то я был только рад. Спорить с нашей докторшей не хотелось, а если буду смотреть на неё, то она опять покраснеет и будет злиться. Правда, глаза блестеть не перестанут. И это было здорово.

Если честно, мне не хватало наших разговоров. Пожалуй, это тот случай, когда интересный разговор значит больше, чем флирт. По крайней мере, — он больше для меня значит. Я несколько раз ловил себя на мысли, что с согласился бы на ещё одну дырку в своей шкуре, чтобы вернуть те, совместные «дежурства» на берегу Амазонки. Пусть даже с ненавистным бульоном.

 

48

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Русское поселение

Первым, кто повстречался нам у русского посёлка, был выздоравливающий Аверьянов и Демидов. Раненый тяжело опирался на толстую, приспособленную под трость, палку. Они сидели на берегу и наблюдали, как их подручные грузят вещи в вельботы. Судя по количеству тюков, сложенных на берегу, Демидов всё-таки решил покинуть посёлок.

Старики заметили машины и поднялись на встречу.

— Привет парни.

— И вам не болеть. Это что? Великое переселение народов? — спросил я и с удовольствием выбрался из машины.

— Вот именно, — кивнули старики, — великое, мать его так… Позавчера с нашим старостой разругались вдрызг и вот, решили перебираться.

— Далеко?

— Нет, не очень. Около пятисот километров отсюда. На северо-запад. Там речушка есть. Тот самый приток, который впадает в Амазонку недалеко от вашей переправы.

— Понятно… И по какому поводу вышел спор с местной администрацией?

— Да ну его, — отмахнулся Демидов. — любой вертухай и то умнее будет. Я тебе говорил, что они под Орден готовы лечь? Говорил. Так и получилось. Неделю назад, к нам в бухту катерок прибежал. Ну, тот самый. Знаешь о чём речь. Только команда, само собой, новая. Живая. В отличии от старой, нами упокоенной. Со старостой поговорили, тот и «поплыл». Не знаю, что наобещали, но мужик третий день подряд, эдаким важняком по посёлку ходит. Тварина. Обещает райскую жизнь под крылом Ордена. Смотри Нардин, как бы проблем не было. Я старосту предупредил, чтобы даже не заикался про тот случай, но мало ли…

— Сколько будет, — отмахнулся я, — все мои.

— Ну да, — встрял Аверьянов, — больше пули не присудят, дальше фронта не пошлют.

Причём здесь фронт, я не понял, но выяснять не стал. Подошли грузовики. Демидов с Аверьяновым пошли «здоровкаться» с Джеком.

Пока они весело балагурили, мы, прислушиваясь к разговору, успели покурить.

— А ещё ящера обнаружили. Как ты там его назвал? — Демидов толкнул в бок Аверьянова и засмеялся. — Лохнесским?

Было немного странно наблюдать, как веселятся эти, в общем-то пожилые люди. Они здесь словно помолодели. Несмотря на все трудности и проблемы.

— Ящера? — переспросил Джек.

— Именно. Размером с хорошего бегемота. Ласты по бокам, все дела. И шея длинная, как у жирафа. Хавальник такой, — Демидов развёл руками, — впечатляющий. Зубы, как у акулы. Мощный зверь.

— Где добыли?

— Нафиг он сдался, чтобы добывать? Эдакая страхолюдина. Нашли. Севернее, в пяти километрах отсюда, есть бухта. Вот там его дохлая тушка и валяется. Ладно, парни, хватит лясы точить. Поехали к нам. Помоетесь в дороги. Скажу, люди вам баньку приготовят.

Мы уже пошли к машинам, когда старик окликнул меня по имени.

— Кстати, Поль, тебе тут весточку прислали. Письмо от Виктора.

— Вы ребята со всем комфортом устроились, — качаю головой я. — Прямая почтовая связь с Базой?

— Как бы не так, — ухмыляется Демидов. — Люди в Линкольн ходили, а там Виктор со своей командой. Вот и передал тебе маляву, с оказией.

— В Линкольне? — насторожился я. — Что он там забыл?

— Не знаю, — неожиданно холодно отрезал Демидов. — Это не мои дела, за твоим шефом приглядывать.

— Спасибо, — я поблагодарил, взял конверт и пошёл к нашим машинам.

Пока девушки смывали с себя грязь, я расшифровывал письмо. Потом быстро прочитал и потянулся за сигаретами. Дела складываются плохо. Не так, чтобы совсем хреново, но от идеала были далеки. А тут ещё и Карим пришёл. С большим полотенцем, наброшенным на шею и голым торсом. Поинтересовался моим хмурым видом. Вместо ответа, я вручил ему лист бумаги. Шайя, для начала чертыхнулся, проклиная мой почерк, потом начал читать. Неторопливо прочитал, удивлённо дергая бровью, потом вернул мне письмо и сел рядом. Закурил и протянул.

— Ну и дела…

— Всё как обычно, Карим. Простая партизанская война.

Если не размазывать кашу по тарелке, то Виктор сообщал интересные вещи. Во-первых, проблема с бандитами, которую удалось решить во всех крупных городах и поселениях, проявилась на периферии. То есть, как мы с Чамберсом и думали, банды ушли из предместий, но появились на трассах и окраинах обжитых районов. При огромном наплыве переселенцев, это грозило большими неприятностями. В первую очередь для нынешнего руководства. Во-вторых, — смена лидеров, как мы понимаем, вступила в решающую стадию. Времена закулистных интриг прошла. Теперь там дерутся открыто, при помощи наёмных бандитов.

После перечисления этих неприятностей, Виктор советовал нам возвращаться не побережьем, через форт Ли, где мы гарантированно нарвёмся на неприятности, а идти на север, через саванну. На северо-западе есть несколько новых поселений, где мы сможем пополнить запасы горючего. И вот таким кружным путём двигаться к форпосту полковника Бирсфорда.

Вот с такими невесёлыми мыслями мы и отправились в баню. Встретившийся по пути староста важно кивнул, но разговаривать не стал и гордо прошёл мимо. Вот уж, на самом деле, хочешь сделать из человека идиота, пообещай ему продвижение по карьерной лестнице. И денег… Из бюджета…

Забрав из джипа чистую одежду пошёл умываться. Перед баней, стоящей на окраине посёлка, остановился чтобы докурить сигарету и подумать. Что-то не давало мне покоя. Ситуация была до боли знакомой. Эдакое дежавю. Будто я уже видел эту будущую войну. И знаю её причины. Только не могу связать это в одно целое. Так бы наверное и стоял, мусоля в руках окурок, если бы дверь не открылась и передо мной не появилась Елена. Судя по чалме из полотенца, она только что из душа.

— Это как понимать, Поль?

— Что? — непонимающе спросил я. — Извини, задумался.

— О судьбах Нового мира?

— Да, можно сказать и так, — кивнул я и продолжал стоять на месте, загораживая ей проход.

— Поль, ты собираешься подвинуться в сторону или так и будешь стоять, загораживая собой проход? Мыслитель ты наш. Мишель де Монтень.

— Монтень?

Я поднял на неё глаза и внимательно посмотрел на эту женщину. И одно наваждение исчезло. Его словно смыло синевой этих глаз. Она что-то говорила, а я стоял и смотрел на маленькую светловолосую женщину. Я не слышал. Просто смотрел. Пока не пришёл в себя.

— Знаешь, Поль… Ты иногда ведёшь себя, как последний болван.

— Я знаю.

— И это всё, что ты можешь сказать?

Нет, это конечно не всё. Но я не буду повторять. Ведь это касается только нас двоих.

Вечером, когда все угомонились, а писать отчёты надоело, ко мне пришёл один из парней Демидова. Пригласил на небольшой сабантуй, устроенных в честь нашего возвращения. Я оделся и пошёл искать свой коллектив. Парней нашёл в доме напротив. Они уже сидели с поселенцами за столом и пили пиво. Да, именно пиво. Настоящее пиво. Пока нас не было, они здесь пивоварню собрали. Чамберс, слизывая пену с усов, был счастлив. Судя по его виду, он пил уже четвёртую кружку. Пусть это не настоящие пивные бокалы, а наши походные жестянки. Какая разница? Ведь это пиво. Его можно пить хоть из ковша, хоть из котелка.

Рядом с ним устроился Карим, Эндрю, Козин и Демидов. За соседним столом о чём-то спорили Никоненко, Аверьянов и Настя. Гулянка была в самом разгаре. Козин и Демидов со знанием дела уже обсуждали пивоварение. Здесь собралось около двадцати человек. Если наших не считать. Знакомый парень, с васильковыми глазами, терзал гитару. Мне показалось, но он пел для тех, кого здесь не было. И быть не могло. Невидящими глазами, уставившись в чёрный проём окна. И он был чужой здесь. Как и многие из нас. Всех слов я не запомнил. Так, несколько строчек, услышанных в этом шумном многоголосье.

На середине большого стола лежал приличная жареная тушка, похожая на местную антилопу. Её уже разделали на порции. Из сочных кусков мяса торчали ребра украшенные бумажными фестонами.

— Ты прямо светишься, Поль, — благодушно заметил Джек, когда я уселся напротив него. Он отхлебнул пива, вытер тыльной стороной ладони рот и уставился на меня, будто первый раз видел.

— Что?

— Ничего, — усмехнулся он и покачал головой, — ничего. Но я, будь на твоём месте, поставил бы кружку пива на стол и шёл бы отсюда.

— Не понял? Вы что, пьяные что-ли? Я голодный как волк.

— Сержант Нардин, не изображайте из себя идиота! — прохрипел Карим. Судя по его интонации и ухмылке, он вспомнил одного «бравого» майора, из нашей юности. Похоже…

— Лена уже была здесь, — прояснил ситуацию Джек, — и знаешь, нам показалось, что искала она именно тебя.

— И где она?

— Сказала, что неважно себя чувствует. Все дружно поохали, потом вручили приличную порцию мяса, кувшин пива и отправили отдыхать. Так что не теряй времени даром, Медведь.

— Вот как, — я встал и погасил в пепельнице сигарету, — тогда я тоже плохо себя чувствую. Пойду отдыхать.

— Увидимся завтра, — отсалютовал мне пивной кружкой Шайя.

— Как говорил старина Киплинг: «и это второй из рассказов о Маугли», — с улыбкой кивнул Чамберс. — Иди, Поль, тебя ждут.

 

49

21 год по летоисчислению Нового мира.

Золотой прииск, к северо-востоку от перевала Арч-Корт

Постовых, охранявших лагерь, тихо вырезали. Эти два караульных, которые лениво тянули караульную службу, умерли быстро. Один из них захрипел, но рядом шумел ручей и его никто не услышал.

Прииск был небольшой и проблем с ним не было. Кто-то ещё стонал, призывая Аллаха, но было поздно. Банду, ночевавшую в палатках, просто забросали гранатами, а немногих выживших, кто успел выскочить из палатки, расстреляли в упор. Молча, без церемоний и криков. Это лишние люди. Мясо. Всё, что они могли рассказать, было уже известно. На территории прииска всего одиннадцать боевиков. Асхад, убитый Каримом и десять уже дохлых головорезов.

Пленники, вытащенные из плена, никогда хорошо не будут выглядеть. Как физически, так и психологически. Существует определённый порог, который делит жизнь на две полосы: «до» и «после». По этой причине оружия им не дали. Кроме двоих, знакомых Никите по Демидовску.

— Никита, ты хорошо знаешь этих людей? — спросил у него отец.

— Да, — твердо сказал Никита. — Они настоящие бойцы.

— Настоящие бойцы, в плен не сдаются, — наставительно подметил Шайя. — Хотя… Разные ситуации случаются. Но и доверять им, в нашей ситуации, это непростительная глупость.

— Ладно, Никита, выдай им оружие, — пожал плечами Нардин-старший. — Подберёшь что-нибудь, не тяжёлое. Другим пленникам оружие не давать.

— Уверен? — спросил Карим, протягивая Нардин-старшему зажигалку.

— У нас всё равно нет другого выбора.

— Может ты и прав. Но верить им нельзя. Никому нельзя верить. Особенно тем людям, которых ты вытащил из рабства.

— Тем более, — уточнил Поль и повторил. — Тем более, людям, которых ты вытащил из рабства. Согласен, они сейчас что-то угодно придумают, чтобы выбраться на волю. Мы и так слишком рискуем, связываясь с этими людьми. Кто даст гарантии, что они не выстрелят тебе в спину? Просто так… Из любви к искусству. Помнишь, как…

— Помню, — перебил его Карим, — у меня память хорошая.

Этот случай из далёкого прошлого. Ни Карим, ни Поль не любили вспоминать некоторые моменты из прошлой жизни. Как и этот. Однажды, примерно в 1980 году, по летоисчислению Старого мира, им пришлось участвовать в одной операции по освобождению заложников. И ситуация была очень похожая. Наркоторговцы, уверенные в своей безнаказанности, заброшенная глухая деревня и горстка похищенных белых. Среди заложников оказалась молодая красивая девушка, которая была дочерью одного французского политика. Не очень известного, но с хорошими связями в верхах. И вот этот папочка поднял такую шумиху, что легче было перебить половину жителей Южной Америки, чем уклониться от этой операции. Хотя, дело можно было решить и мирными методами. Так или иначе, но девушку пришлось спасать. У легионеров был прямой и недвусмысленный приказ — пленных не брать. Кто-то из больших мальчиков, сидящих в Париже, решил совместить приятное с полезным. Акцию спасения с акцией устрашения. Наркоторговцев убили, девушку спасли. И вот, эта малолетняя шлюха, увидев одного из убитых торговцев, устроила истерику. По началу все решили, что это обычный стресс. Увы… Она улучшила момент и добралась до оружия. Успела убить одного легионера. Одного, — потому что Карим не стал играть в доброго дядю и пристрелил эту сучку. Как потом выяснилось, она была влюблена в убитого легионерами бандита. Как говорил Шайя: «Стокгольмский синдром, дьявол его раздери». Позже удалось выяснить, что захват заложников оказался обычным блефом. Дочка просто хотела получить немного денег, от своего скупого папаши.

И вот сейчас был риск, что среди этих оборванцев, могли оказаться приятели убитых бандитов. Да и такое бывает.

Рабов на прииске было немного. Десять мужчин и две женщины. Четыре испанца из Виго, один датчанин из Порто-Франко, пять русских из Демидовска, женщина из Новой Одессы и португалка из Сао-Бернабеу.

 

50

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Русское поселение

Только не спрашивайте что и почему.

Так получилось. Всё. Точка. И это касается только нас двоих.

Осторожно высвобождаю руку и одеваюсь. Ленка ещё спит, по детски подсунув ладонь под щеку. Уткнувшись носом в подушку, как наш Рино. Я посмотрел на неё и даже улыбнулся. Мирная такая картина получилась. Домашняя.

Выхожу на улицу, застёгивая на ходу рубашку. Пока Лена спит, мне надо найти Чамберса. Он что-то говорил про небольшой отдых, но после письма Виктора, надо обсудить ситуацию. Если так и дальше пойдёт, то можно и до Базы не добраться.

Задумавшись выхожу на улицу и иду по направлению к берегу. Там, рядом с домами поселенцев, стоят наши машины. Ребята отсыпаются после вчерашней гулянки. Навстречу идёт староста. Судя по его движениям, он ещё не протрезвел. Рядом с ним ползёт ещё один поселенец. С кожаной папкой под мышкой. Господи, уже и здесь бюрократы образовались! Белая кость, дьявол их раздери! Прохожу мимо этой парочки, но через несколько шагов останавливаюсь. Потому что мне в спину несётся пьяный рык старосты.

— Нардин, стоять!

— Чего?!

— Вы… Ты арестован!

— Ты что, старик, белены объелся?! С ума сошёл? Убери пистолет, придурок!

— Нет, — староста качается из стороны в сторону, но пистолет держит твёрдо и уверенно. Эдак он и выстрелить может. — Я тебя задерживаю. За сопротивление… ик… Ордену.

— Я сам тебе и Орден, и Сопротивление, твою мать! Французское. Убери ствол, от греха подальше. Пока его в твою задницу не засунули.

— Нет, — он мотает головой с упрямством осла. Потом неожиданно рявкает, как наш капрал в Кастельнодари. — Нардин! Сдать оружие!

Судя по его виду, этот болван не шутит. Нет, я конечно могу отдать ему оружие и разойтись тихо и мирно. Он пойдёт дальше пить, а я? Сидеть под замком, пока наши не проснуться? Не самый лучший вариант, вместо заслуженного завтрака.

— Пойди проспись, — я ещё пытаюсь договориться, но судя по его, налитым кровью глазам, он меня не слышит. Ему пострелять захотелось.

— Сдать оружие!

Выстрел! Пуля бьёт в землю рядом с моим ботинком, поднимая облачко пыли. Ничего себе! Староста пытается что-то сказать, размахивая пистолетом, но я уже слышу.

Ухожу влево, разворачивая тело боком и рву пистолет из кобуры. Выстрел! Мягкий толчок отдачи и староста дёргается. У сорок пятого мягкая отдача. Это вам не резкая люгеровская девятка. Только в детективах, с бумажными обложками сорок пятый «лягается как слон». Ещё два быстрых выстрела и тело валится на землю. Бесформенно и мёртво. Как мешок с навозом. Делаю шаг и чувствую боль в ноге. Твою мать! Этот придурок успел перед смертью нажать на спусковой крючок и выстрелить. И даже попасть. Снайпер придурошный! Выпущенная им пуля попала в застёжку набедренной кобуры и ушла в сторону, распоров мясо на внешней стороне бедра.

Его попутчик, тот самый, с кожаной папкой, смотрит на убитого старосту. Большими, круглыми от удивления глазами. Смотрит и прижимает к груди папку с документами, словно загораживается ей от пули. Вот идиот! Я даже и не думал в него стрелять. Он то здесь при чём?

Разбор «полётов» был коротким. Мне повезло — всё происходившее на улице, видела семья поселенцев, живущих по соседству. Кстати, они даже удивились, — какого дьявола я так долго уговаривал убитого старосту. По словам мужчины, — стрелять надо было раньше. Так или иначе, но в посёлке придётся проводить новые выборы. Хотя… Это уже дела поселенцев. На решение Демидова, уйти из посёлка, эта смерть не повлияет.

— Видишь, с чем приходится работать? — кивает Демидов и горестно отмахивается. — И вот таких идиотов, в посёлке, больше половины. А ты ещё спрашиваешь, почему мы уходим? Потому, что большинству нужна не свобода, а царь. Добрый и глупый. Который разрешит пить и воровать деньги. Идиоты. Допустит несколько таких придурков к кормушке, а те, долго не думая, поставят вертухаев, чтобы остальные пахали на чужого дядю. Задавят и заставят пахать. На Орден. И назовут это дело дерьмократией, мать их так…

— Ладно, не кипятись. Всё хорошо, что хорошо заканчивается.

— Дырка в ноге, это нормально? А если бы во лбу дырку нарисовал? Оно тебе надо?

— Закопали бы.

— Его бы точно закопали. Живьём, — добавляет Демидов. — Но и тебя бы похоронили. Эх, дела наши тяжкие…

Рану в бедре залатали. Если честно, я бы и Лену не звал. Чтобы не слушать причитаний и обещаний «пристрелить собственноручно», когда заживёт. И не видеть довольную ухмылку Шайя, сопровождавшую эти обещания. Карим глубокомысленно кивал и обещал ей помочь, если понадобится. Ленка показала ему кулак и предложила его самого закопать. Прямо здесь, на окраине посёлка. В общем, — попало всем, включая Джека, который не вовремя сунулся со своими советами.

А через два дня мы ушли на север. Точнее — на северо-восток. Вдоль побережья. Передо мной, на коленях лежит карта, с нанесённым маршрутом. Не доходя до уничтоженного форта Ли, мы повернём на север и уйдём в саванну. Ну их к дьяволу, этих вольных бродяг с автоматами!

За несколько часов до нашего отъезда, посёлок покинул Аверьянов и Демидов со своими парнями. Вместе с ним ушло двадцать человек из числа русских поселенцев. Четверо ушли на грузовике, а остальные на вельботах, вдоль берега.

Мы довольно тепло попрощались с мужиками и разбежались. Каждый по своей дороге. Кто на запад, кто на восток. Так часто бывает. Ничего, как выразился Аверьянов: «Ну, парни, бог даст ещё свидимся!»

Мне пришлось пересесть в машину Козина. С раненой ногой не попрыгаешь, а передовой дозор часто останавливается. Ладно, потерплю немного.

И опять потянулась эта бесконечная дорога. Между оврагов и валунов. Пыль, солнце и жара. Ничего не меняется. Уже знакомые пейзажи и знакомые вешки, сделанные из пустых бочек. Когда мы проезжаем бочку с номером двадцать три, Саша невольно морщится. Видно не забыл ту ночь. Ночь ножей и перерезанных глоток, — как выразился Карим.

— Ну и дорога! — выругался Шайя, когда вечером мы остановились на привал. — Тьфу! Скучно как в католическом монастыре. Был бы девушкой, в пути и заняться было бы нечем.

— А ты был в католическом монастыре? — живо интересуется Эндрю, открывая банку консервированных бобов с мясом.

— Карим! — хором возмущаются Настя и Лена. — Ты и монастырь! Побойся бога!

— А как же, — важно кивает Шайя, — был конечно. В женском. Вместе с Медведем. Только нас оттуда выгнали. За профессиональную, — он назидательно поднимает указательный палец, — за профессиональную непригодность.

— За какую? — Саша Козин от смеха заваливается на спину и долго ржёт. — Ональную?

— Ну вас к дьяволу, парни! Ничего не понимаете в святых вещах и мощах, — отмахивается Карим. — Нет в вас должного почтения к святой римско-католической церкви. Тьфу на вас, мерзкие богохульники.

Джерри сидит неподалёку от нас и презрительно морщится, слушая наши грубые, как он говорит, «казарменные шутки».

Отношение к католикам у Карима особенное. Одна из его симпатий была ревностной католичкой. Даже пыталась уговорить перейти в лоно католицизма. Так сказать, — обрести свет истинной веры! Увы, как утверждал Шайя, его, в те далёкие времена, интересовало совсем другое «лоно». Так или иначе, но он до сих пор вспоминает, как родители девушки вели богоугодные разговоры и уговаривали его сменить веру. После этих разговоров он возвращался в казарму в очень хорошем настроении. Говорил, что ничто так не бодрит старого парижанина, как богословские беседы на тему «греховные связи» и «порочное незачатие». Потом эта девушка встретила доброго католика, а Карим получил отставку от семьи и полное «отлучение» от девичьего тела. Надо сказать, что Шайя долго сожалел о этой потере. Вспоминал о девушке в самых нежных выражениях и широко разводил руки в стороны, показывая габариты её хм… непоколебимой веры.

Парни довольно ржут и даже Джерри невольно улыбается, слушая эту историю. В этом весь Карим. Все вокруг веселятся, а он довольно усмехается и ворошит угли костра. Потом, когда каждый вспомнит свою историю, Шайя как-то выключится из разговора. Так часто бывает. Он смотрит на огонь костра и задумчиво теребит шнурок со своим серебрянным талисманом. Поймав мой взгляд, он смущённо улыбается и пожимает плечами.

Да, это совсем другая история о Кариме Шайя.

Эту историю он не будет рассказывать в кругу друзей и приятелей, вызывая оглушительный смех и солёные шутки. Это история его настоящей любви. Любви с большой буквы. Любви, которую он умудрился пронести через бесчисленное множество подружек, любовниц и потенциальных невест.

Однажды, примерно в начале восьмидесятых, Карим познакомился с молодой и очень привлекательной дамой. Совершенно случайно. Причём, замужней дамой. Что само по себе может вызвать стандартные шутки у мужской половины компании. Такие истории уже превратились в классику жанра. Только его история никак не вписывалась в эти рамки. Потому что они влюбились в друг-друга. Да, знаете, иногда так бывает. Быть вместе им было не суждено, но тот сумасшедший роман он запомнит навсегда. Да и я не забуду. Слишком долго мне пришлось вытаскивать Карима из затяжной депрессии, в которую он угодил, когда они расстались. Когда они прощались, я сидел в машине неподалёку. Ждал Карима. На утро мы должны были улетать. Я не смотрел, но то, что успел заметить… Никогда не видел, чтобы люди так прощались. Они стояли на узкой парижской улочке, как два… Дьявол! К чёрту такие воспоминания. Потом нас отправили в командировку и он немного остыл. Остыл, но любить не перестал. Он и сейчас её любит. Смотрю как он дотрагивается до этого языческого амулета. Это её прощальный подарок. Карим смотрит на огонь, прищуриваясь и улыбаясь. Знаю, что он видит. Что ему этот Новый мир? Он видит жёлтую осень, площадь Тертр, вереницу уличных художников, музыкантов и её глаза. Глаза светящиеся от любви и нежности к этому сумасброду и романтику Кариму Шайя. Тому Кариму, который остался в прошлом. Без этой боли в глазах и шрамов по всему телу.

— Ты правда был в женском монастыре? — ко мне подсаживается Лена, с чашкой горячего чая в руках.

— А как-же, — киваю я. — Искал там тебя, но кто же знал, что ты выберешь медицину и встанешь на путь инквизиции. Чтобы истязать немощных и больных.

— Дать бы тебе по шее, Поль… Но раненых бить нельзя.

 

51

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Саванна

— Вижу цель, — рация захрипела и захлебнулась в водовороте шумов и помех, — работаем!

Несколько секунд спустя донеслись звуки выстрелов. Едва различимые на фоне гула мотора. Будто кто-то стучал палкой по деревянным доскам. Мерно и часто. Грузовик подпрыгнул на очередном ухабе и тяжело ухнул вниз. Что-то сорвалось с креплений и покатилось по фургону, звеня металлом. Козин выругался сквозь плотно сжатые зубы и вцепился в руль.

— Десять часов, Кар…, — треск в эфире, — Как меня понял? Десять часов!

— Вас понял. Работаю на десять часов, — короткий промежуток чистой хорошей связи и опять посторонние шумы. Эфир завыл как вьюга над перевалом. — Эндрю… На… часа… На два… Как ме… пон… Приём.

— Принял на… — опять этот вой. Ворох шумов, треск и спустя несколько секунд, чистый эфир выдает спокойный голос Пратта. — На два чисто. Работаю по твоим.

— Коробка на десять! Короб…

— Вас понял… Держ…

Мы уходим в саванну. Справа от нас, метрах в шестистах зависли наши парни — Карим и Эндрю. Они шли в передовом джипе и нарвались на каких-то парней, которые без разговоров хлестанули по джипу очередью. Слава богу никого не зацепили. Карим не стал выяснять причину их грубости и на хорошей скорости ушёл в сторону саванны. Эндрю, через открытое окно, отмахивался короткими очередями и засорял эфир матом.

Они бы и ушли, но эти неизвестные бродяги пробили два задних колеса и наши парни едва дотянули до пригорка. Загнали джип куда-то в овраг и теперь отстреливаются от нападающих. Отбиваются, перебрасываясь короткими фразами через карманные рации, подвешенные к разгрузкам.

По правилам я не могу, как бы мне этого не хотелось, броситься к ним на помощь. Мы огибаем по большой дуге место столкновения. Впереди нас, метрах в десяти, идёт грузовик с жилым фургоном. За рулём Чамберс. Мы идем правее, чуть отставая от него. Прикрываем своей тушкой, — как выразился Сашка. Я ловлю каждое слово, брошенное парнями в эфир и готов взорваться от злости. От злости и невозможности развернуть машину на помощь. Ничего не поделаешь — сначала надо увести в сторону машину с людьми.

— Медведь, это лаг… — опять этот проклятый треск, — это лагерь. Около десят… бойц…

— Вас понял! Заходим с левой стороны!

— Прин…л! Вст…чаем…

Так, значит это не передовой дозор, не разведка, а обычный лагерь. И в нём не более десяти человек. Это уже лучше. Козин, резко разворачивается и мы заходим по берегу, с левой стороны. Чамберс не отстаёт, но вперёд не лезет. Усвоил урок.

Не доезжая трёхсот метров Саша даёт по тормозам и сворачивает в небольшую ложбину. Я вываливаюсь наружу и тихо матерюсь от боли в ноге.

— Поль? — следом за мной выпрыгивает Козин. — Нога?

— Да. Убил бы суку, — прошипел я. — Попался бы сейчас этот дохлый староста, я бы его ещё раз пристрелил.

— Вот сейчас и постреляешь.

Из жилого фургона выбирается Чамберс, с пулемётом наперевес. Как Верещагин из любимого Настиного фильма. Того и гляди, скажет: «Нет, ребята, пулемёта я вам не дам!» Да, смотрел я этот фильм. Пока раненый валялся.

Джек с парнями займёт круговую оборону и будет сидеть здесь. Пока мы не разберёмся с нападавшими. Пока они укладываются на склонах ложбины, оживает рация.

— Я Карим, выз…аю Мед…я. На берегу чисто. Около трех бойц… под обры…, но вперёд не лезут. Как понял? Приём.

— Вас понял. Прижмите их там. Уже идём.

Подствольник жутко удобная вещь. Особенно когда надо накрыть вот таких придурков, которые мешают развитию туризма в Новом мире.

Вдоль берега подбираемся поближе. Бандиты ещё постреливают, но уже вяло. Без огонька, как выразился бы Сашка. Они даже по сторонам не смотрят. Понимаю, их больше интересуют двое самоубийц на джипе, которые наехали на их лагерь, постреляли людей и теперь дожимают троих выживших, прижимая их к берегу.

Со своей позиции я прекрасно вижу только одного. Парень выставил спину и не глядя поливает очередями саванну. Он что, надеется, что они взойдут и патроны вырастут? Как войны из зубов дракона в греческой легенде? Тоже мне, Кадмий хренов.

Беру его на прицел. Выстрел! Он дергается и сползает вниз. За валунами мелькают ещё двое. Туда уходит граната из подствольника. Ещё одна! И ещё! Бог любит троицу, мать вашу так!

Тихо… Связался с нашими парнями. Они там неплохо устроились. Сидят и уходить не собираются. Ещё выстрел. По звуку — это Эндрю. Кто-то из бандитов зашевелился и его успокоили. Сейчас полежим, послушаем, понаблюдаем. Минут пятнадцать. Если никто больше не оживёт, то проверим лагерь.

Через двадцать минут мы подтягиваемся к палатке. Живых нет. Парни ещё возбуждённые перестрелкой и поэтому без разговоров простреливают всем бандитам головы. Ещё через пятнадцать минут сюда подтягиваются наши машины. Из кабины выбирается Чамберс с Биллом. Джек снимает шляпу, вытирает платком лоб и осматривается.

— Хорошо постреляли.

— Хотели тебя подождать, но решили, что с пулемётом тебя нельзя пускать.

— Точно, — кивает Карим и смотрит на берег. — Мы подумали, что «ну его к дьяволу, этого Джека Чамберса! Ещё своих постреляет! Шнайпер!» И решили тебя не беспокоить.

Чамберс что-то недовольно бурчит, рассматривая лагерь.

По мокрому песку, оставляя за собой кровавый след, ползёт один из нападавших. Судя по всему, этот мальчик где-то отлёживался. У него даже оружия не видно. Он так хочет побыстрее отсюда убраться, что несколько раз порывался встать на четвереньки. Потом падает и опять упрямо ползёт дальше. Он даже не обращает внимания на людей и машины, стоящие на обрыве. За ним неспеша идёт Шайя. Догоняет, несколько секунд внимательно рассматривает, потом достаёт пистолет из кобуры и аккуратно стреляет в голову. На мой вопросительный взгляд пожимает плечами.

— Ему пулей нижнюю челюсть снесло. Говорить всё равно не сможет.

— Обыщи его. Можешь найдётся что-нибудь полезное.

— Не вопрос, — кивает Шайя и ногой переворачивает тело.

На берегу насчитали десяток трупов. Двоих снял Эндрю у палатки. Они так и завалились навзничь, придавив телами порванный пулями брезент. Ещё одного убрал Карим. Самого наглого. Или глупого, не знаю. Когда парни выскочили из джипа, один из бандитов рванул вперёд и получил порцию свинца.

Какие-то они, по словам Карима, дикие. Не знаю кого он передразнивает, но его фраза «савсэм, савсэм дыкий» вызвала нервный смех у Сашки Козина. Ещё два трупа рядом с кромкой прилива. На куче гниющих водорослей, выброшенных волнами на берег. Судя по ранам — это работа Эндрю. Он всегда хладнокровен. Настоящий снайпер. Бьёт аккуратно и точно. У первого трупа рана в голове. Аккуратное отверстие над правой бровью и почти нет затылка. Вынесло вместе с мозгами. Второй труп окрашивает морскую воду красным. Пуля ударила в спину, под левую лопатку. Лежит наполовину в воде, выбросив одну руку вверх, будто собирается плыть кролем.

Ни идентификационных карт, ни документов. Ничего нет. Они что, с неба свалились, эти бродяги с большой дороги? Чамберс, на мой вопросительный взгляд, только плечами пожал.

Оружие разномастное и жутко запущенное. Нашелся один Калашников, у которого затвор передёрнуть смогли только после удара ногой. При этом он исправно стрелял. Это не новость. В Африке доводилось видеть такие образцы, что и в руки взять было противно. И ничего — стреляли. Пистолетов нашлось мало. Новенький Кольт, правительственной модели и вытертый до белизны Браунинг Хай Пауэр. Автоматы… По большей частью это старые Калашниковы. Несколько карабинов М1. Нашёлся даже один Томпсон, двадцать восьмого года. С барабанным, пятидесятизарядным магазином и дульным компенсатором системы Каттса.

— Ребята фильмов про мафию насмотрелись? — ко мне подходит Козин. Он нагружен оружием, как верблюд. Тащит всё в техничку. Правильно, потом разберём и разберёмся. Если не пригодится, то выбросить всегда успеем.

— Может быть. Или выбирали по принципу: «бери, что дают»

В карманах разная мелочь. Складные ножи, сигареты, спички и зажигалки. Зубочистки и упаковки жевательной резинки. В рюкзаках — провонявшая потом одежда и сухие пайки. Правда, с деньгами у них лучше, чем с документами. С убитых мы собрали больше десяти тысяч экю. Больше всего денег оказалось у дохлого толстяка с Томпсоном. Около трёх тысяч. Кто-то ему влепил две пули в грудь и он скатился по откосу вниз. Он весь в песке и похож на кусок теста, вывалянный в муке. На обвисшей коже лица, застыло удивлённое выражение. Можно сказать — обиженное. К левой скуле прилипло несколько маленьких ракушек и мелких камешков.

Кроме денег нашлись пять экспедиционных чеков на общую сумму тридцать тысяч экю. Выписаны на предъявителя. Чамберс с задумчивым видом, долго крутил их в руках. Только желваки на щеках вздулись. По его словам, эта экспедиция собиралась на северо-запад. Сразу после нашего ухода из Порто-Франко.

— Они здесь недавно, — кивает мне Джек.

— Это ты по этим чекам так решил?

— Включи мозги, Нардин! На мордах свежий загар. Слишком красный.

Когда мы собрали трофеи и собрались уезжать, ко мне подошёл Шайя. Рядом с ним крутился рысёнок, выбравшийся из жилого фургона.

— Это всё Рино виноват, — объяснил мне Карим. — и ведь почуял, мерзавец, что жареным пахнет! Почувствовал и смылся в безопасное место. Нет бы предупредить хозяина.

— Да, — согласился я, — мог бы. Пришёл бы к тебе и сказал, — так мол и так, Карим, ждёт тебя дальняя дорога.

— И незапланированный расход боеприпасов, — подаёт голос Эндрю. Он стоит рядом и внимательно рассматривает найденный Томпсон. Судя по всему, собирается зачислить его в разряд «личные трофеи».

Да, Рино повезло. Он, на последнем привале, неожиданно забрался в фургон и отказался оттуда уходить. Даже на консервированную ветчину не отреагировал. Разлёгся на Лениной куртке и оглох. Оглох, — в том смысле, что перестал понимать своё имя. Только косился в нашу сторону и тихо урчал. Насильно вытаскивать не стали. Чтобы про зверей не говорили, но надвигающиеся проблемы они чувствуют заранее.

— Ты морда ушастая! Тебе что, паршивец эдакий доверили? Охранять и защищать, а ты что делаешь? — выговаривает Шайя рысёнку. Он, с грозным видом, нависает над своим питомцем и высказывает свои претензии. Увы! Этот мохнатый обжора даже ухом не ведёт. С невинным видом выслушивает наставления, а потом, цепляясь когтями за разгрузку, забирается на плечи Карима и пытается устроиться поудобнее. Вот обормот.

 

52

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Безымянный посёлок, к северо-западу от форпоста «Последний привет»

Больше неприятностей не было. Мы двигались по саванне осторожно и неторопливо. Правда ситуация здорово напрягала. Во время последнего привала, Чамберс осатанел до такой степени, что пристрелил какую-то ни в чём не повинную тварь, приблизившуюся к нашему лагерю слишком близко. Он заявил, что не помнит более глупой ситуации.

— Да, чёрт бы меня побрал, здесь всякое бывало! Были перестрелки, были зубастые твари и бандиты на окраинах городов. Были продажные сволочи, были драки и предательства! Но такой дряни, в этих диких землях, я не припомню!

Так продолжалось до тех пор, пока мы не вошли в зону радиосвязи с западным форпостом. Связь была хреновой и очень неустойчивой. Помехи забивали эфир плотной пробкой, как первый снег выпавший на осеннее шоссе. Новости, полученные от полковника, были ещё хуже. Бирсфорд, даже не стесняясь в выражениях, посылал нас на… В общем, — на север. По его информации, старым путём, до форпоста мы не доберёмся.

Прошло ещё несколько дней и неожиданно, на связь вышли поселенцы. Судя по информации, полученной Чамберсом от Виктора, это те самые, которые основали одно из новых поселение к северо-западу от форпоста. По крайней мере у нас появилось место, где мы сможем немного передохнуть и пополнить запасы горючего. Как выяснилось позже, нас немного «занесло» на север. Мы должны были пройти южнее, но судьба распорядилась иначе.

В десяти километрах от этого посёлка нас обстреляли. Какие две машины неожиданно выскочили по левую сторону от нас и рванули вперёд, как за выпивкой. Пулемётная трасса, выбивая фонтанчики пыли, легла прямо перед нами. Я ехал в джипе, с Каримом, и мы без слов приняли левую сторону, пропуская вперёд грузовики.

Чамберс увеличил скорость, а кто-то из парней, — по моему это был Билл Тернер, занял место у верхнего люка и открыл огонь из пулемёта. Козин шел позади, чуть отставая, готовый при необходимости прикрыть наш фургон. Эндрю тоже не сидел без дела и развлекался как мог.

Первый джип мы остановили быстро. Их лобовое стекло покрылось аккуратными дырками и сеткой из трещин. Машина остановилась. Из пробитого радиатора шёл белый пар. Судя по всему, во-второй машине ехали более осторожные мальчики и они решили больше не делать глупостей.

Ещё через несколько километров на связь вышла охрана городка. Они предупредили, чтобы мы не сходили с ума и не начали стрелять увидев джип с пулемётом. Надо понимать, что прецеденты уже были и мирным ребятам совсем не улыбается подставлять свои головы под пули бешеных путешественников.

Встретили нас на окраине посёлка. Встреча была очень настороженной. Джип с пулемётом на турели и четверо бойцом из числа «охраны правопорядка». Как выяснилось позже — помощники местного шерифа.

Городок был совсем свежий. Свежий — по определению Джека Чамберса. По внешнему виду, он напоминал те многочисленные посёлки, времён освоения дикого запада. Они росли как грибы после дождя. Появлялись и исчезали, оставляя после себя развалины. Деревянные дома, с пустыми глазницами окон, развалившиеся ограды из жердей и обширные кладбища, где мирно лежали поселенцы всех возрастов и вероисповеданий.

Одна единственная улица, вдоль которой вытянулись десяток с небольшим домов. Дома деревянные. В начале улицы, в южной части городка, высились скелеты новых построек. Здесь мы остановились. К Чамберсу подошёл шериф. У него даже звезда сверкала на жилете. Они о чём-то поговорили, а потом Джек дал нам отмашку продолжать движение к центру поселения.

Я вылез из джипа и пошёл рядом, осматривая окрестности. Судя по настороженным лицам, мирным этот посёлок не назовёшь. Все люди ходят с оружием. Приветливо кивают, но не более того. Судя по блокпосту, расположенному на окраине, стреляют в этих местах часто.

Неподалёку от дороги, строился новый дом. Пока что был собран только каркас. Несколько человек сидели на крыше. Слышался мирный стук молотков. Рядом с домом стояло несколько человек. Один из них, в широкополой техасской шляпе и тёмных солнечных очках показался мне смутно знакомым. Где-то я уже видел этого невысокого худощавого мужчину. Высоко закатанные рукава рубашки открывают крепкие загорелые руки. На предплечье белеет шрам от пулевого ранения. Одна рука привычно лежит на широком поясе, с двумя кожаными кобурами. Два револьвера. Просто ковбой какой-то. Другая рука придерживает снайперскую винтовку, закинутую на плечо. Такой же семисотый ремингтон, как и у меня.

— Раздери меня дьявол, сэр! Мистер Нардин, — он приветливо взмахнул рукой. У него тягучий техасский акцент и широкая улыбка, — неужто это вы? Вот это встреча!

— Простите? — я даже прищурился, приглядываясь к этому «знакомому» незнакомцу.

— Мистер Нардин! Сэр! — он укоризненно качает головой и сплёвывает на песок жёлтую табачную жижу, — нехорошо забывать своих старых знакомых.

— Чёрт побери! Да это же наш отец-кормилец! — улыбаюсь я. — Майкл Беннет! Оружейник Ордена! Хранитель игрушек для взрослых мальчиков!

— Да, сэр!

— Майкл, а как же бейсбол? Как же уютный домик и стаканчик виски, на сон грядущий?

— Всё меняется, сэр! Времена меняются и мы меняемся вместе с ними!

Пока мы шли к центру городка, где разместился офис шерифа, Беннет успел рассказать мне свою историю. Когда он понял, что разные нововведения не принесут ничего хорошего, он заявил начальству о желании перебраться в Новый мир. Вместе с женой и ребятишками. Они, кстати, сейчас на форпосте полковника Бирсфорда. Майкл перевезёт их сюда, как только закончит стоить дом. А пока что он помогает плотникам и занимается привычными ему вещами — оружием и амуницией.

— Неясные дела творятся в Ордене, — морщится Майкл. — Даже наш техник, и тот решил перебраться в Новый мир. Вы должны его помнить — он вас сюда забрасывал. Густав.

— Да, помню. Ничего себе новости. А как там Патрик Бэлл?

— Вы разве не знаете? Ах да, вы же были в экспедиции. Его убили, сэр! Какие-то уличные оборванцы прицепились вечером и беднягу зарезали. Если честно, в эту версию никто особенно не верит. Мистер Белл и ограбление? Как бы не так! Мистер Бэлл не был одним из тех, кто любит эти вечерние прогулки по набережной. Он любил деньги, гольф, свою жену, девочку из соседнего офиса и теннис. Я полагаю, что его убили. Да, сэр. Неясные дела в Старом мире… Очень неясные.

— Куда уже хуже, — кивнул я. — А как здесь? Пока что тихо?

— Нет, сэр! Здесь дела ещё хуже, чем за ленточкой. Со вчерашнего дня нет связи с форпостом. Постоянные помехи. Поверьте, сэр, наш радист знает своё дело и делает всё что необходимо. Он из тех парней, кто готов встать вместо антенны, если будет такая нужда. Утверждает, что нас просто глушат. Шериф бесится, но сделать ничего не может. Вокруг этого городка, будто стена выстроилась. Дальше трёх километров лучше не соваться. В лучшем случае убьют.

— А в худшем? — спросил я. Майкл не ответил. Только рукой махнул.

По его рассказу, можно было понять, что последнее время городок здорово обложили. В округ сосредоточилось несколько крупных банд, которые здорово мешают жить. За последнюю неделю жители отбили три нападения. Беннет дёрнул щекой, а потом нехотя выдавил.

— Мне кажется, сэр, что это была разведка. Эти мальчики просто так от нас не отвяжутся. Знаете, я рад, что вы и мистер Карим попали сюда в это время. Да, я понимаю, что это звучит слишком эгоистично, но, поверьте, сэр, я радуюсь не от хорошей жизни. Просто приятно знать, что в этом момент рядом найдётся несколько парней, которые знают, каким концом браться за винтовку. То, что вы прорвались без приключений, это просто чудо, сэр! Наш пастор нашёл бы слова получше, но думаю, вы меня поймёте.

Он поздоровался с какими-то парнями, несколько шагов молчал, а потом продолжил рассказ про городок.

— У нас здесь есть кузнец, — Беннет идёт неторопливо и так-же неторопливо рассказывает про местных жителей и порядки, — есть доктор, клистирная его душа и даже пастор. Не знаю откуда он здесь взялся, но этот святоша, сэр, боевой парень! Говорит, как по писанному. Знаете, я знавал много писак в Старом мире. У нас, в стрелковом клубе, было несколько парней из числа этих бумагомарателей. Из тех, которые тискают статейки в разные местные газеты и называют себя писателями. Не знаю, что они там пишут, но спроси их о порохе или стрельбе — будут мычать, как наши лонгхорнские красавицы. Этот святоша, любого из них заткнул бы за пояс! Не глядя. Да, сэр! Вы уж поверьте мне на слово! И всё у него выходит чисто и гладко, что только держись! Умная голова, сэр! Он уже успел нахватать десяток примеров из Библии и разных умных книжек. Пичкает этими историями всех подряд, без перерыва на обед и ужин. Что греха таить, выпить он тоже не дурак. Как только опрокинет стаканчик, то сразу начнёт вспоминать разные истории. Утверждает, что мы, как те бравые парни, которые в 1836 году хлестались с мексиканской армией. Говорит, что когда это закончится, наш городок стоит назвать Аламо. Шериф не против.

— Как его не назови, легче не станет.

— Да, это так, сэр! — хмуро кивнул Беннет. — Это так.

Нас разместили в доме, рядом с домом шерифа. Здесь была хорошая площадка, где можно было поставить наши грузовики. Да, это вам не старинные дома, где-нибудь на юге Франции. Готовые крепости. Удобные и для любви, и для драки. Здешние деревянные сараи, которые по недоразумению называют домами, пуля пробивает насквозь.

— Будь моя воля, — ко мне подошёл Сашка Козин, — я бы лучше землянки построил. По крайней мере это было бы безопаснее. Слышал, что здесь творится?

— Ничего хорошего. Иногда я думаю, что было бы лучше остаться в русском посёлке. Там было спокойнее.

— И где будем ночевать? — спросил он.

— Думаю, что в фургоне будет безопаснее, чем в этих сараях. Только спать придётся на полу. В грузовиках, как бы там ни было, есть титановый пояс. Это лучше, чем эти, — я даже сплюнул от злости, — эти фанерные домики. А для дежурных надо копать окопы.

Через полчаса, парни уже махали лопатами, выбрасывая наружу каменистый грунт. Майкл Беннет привёз нам десяток мешков с песком. Из них мы сделали нечто отдалённо похожее на стрелковые ячейки. Наши грузовики поставили в ряд. В итоге этих земляных работ, по краям появилось два окопа. Между ними — укрытия для членов нашей команды.

Окопы рыли стандартные, двухместные, похожие на большую подкову. Рога этой подковы смотрели наружу. Туда, откуда мы могли дождаться неприятностей.

— Господи, — взмолился Джек, но не удержался и выругался. — Сказал бы мне кто-нибудь раньше, что в центре городка буду копать окопы, никогда бы не поверил. Ещё бы и матом покрыл этого фантазёра.

— Копай Джек! — Никоненко остановился, опёрся на лопату и вытер пот с лица. — Копай старина!

Ночью, на окраине посёлка завязалась перестрелка. Перед самым рассветом. Мы с Джеком дежурили рядом с нашими машинами. Когда началась стрельба мы заняли позиции. Парни из охраны посёлка заметили какие-то тени и не раздумывая открыли огонь. В ответ по ним полоснули из десятка стволов. В итоге: четверо убитых и семь раненых. Жители из ближайшего дома попали под выстрелы. Я говорил, что эти дома не приспособлены для перестрелок.

 

53

21 год по летоисчислению Нового мира.

К северо-востоку от перевала Арч-Корт

— Знал бы Асхад, что закладка была у него под боком, умер бы от злости. Его даже убивать бы не пришлось, — Карим поправил автомат висящий на плече и догнал уходящего вверх по тропе Поля.

Нардин шёл неторопливо. Тяжёлый рюкзак, сверху которого был прикреплён чехол со снайперской винтовкой. Какой бы удобной ни была эта поклажа — годы не обманешь. И пятьдесят лет — это уже не шутка.

— Кто же знал, что они прииск устроят рядом с этой пещерой.

— Мало того! Кто же знал, что они свалку устроят в той самой пещере, где Чамберс устроил тайник, — сплюнул Шайя и вытер пот. — Вы что, лучше места не могли найти?

— Времени… Времени для поисков не было.

— Могли бы подобрать что-нибудь более удобное. И поближе к русским, чтобы нам не пришлось так далеко бегать.

Из разгромленного прииска они вышли незадолго до рассвета. Поначалу прошли по каменной осыпи, похожей на горную реку, лениво сбегающую в долину и вышли в узкий распадок. Здесь начиналась дорога к русской территории. Долгая дорога. Не самая безопасная, но в этой ситуации единственная. Обратно к западному побережью было не прорваться. Скорость не позволит. Бывшие пленники шли очень медленно. Как они не старались, но темп движения был очень медленным. Один из пленников, лысый испанец, даже пытался возмущаться. Он умолял оставить его здесь, чтобы «немного отдохнуть». Карим, без лишних разговоров, подошёл к нему и сунул пистолет под нос.

— Или ты поднимаешь свою жирную задницу или я стреляю тебе в голову. Выбирай…

Итальянец выбрал жизнь. Недаром говорят, что «движение это жизнь». Шайя удовлетворённо кивнул. Поль и Карим, по прежнему двигались в арьергарде группы и, тихо переговариваясь, следили за тропой.

— Кстати, этот самородок, — начал Шайя, — Который похож на яйцо? Это тот самый? Который Настя нашла?

— Да, — кивнул Поль и отстегнул флягу.

— Эх, были времена… Но вы и нашли место… Шайтан вас раздери, парни. Под самым боком у чеченцев!

— Никто не думал, что они здесь расселятся.

— И то верно, — кивнул Шайя и перевёл дух. — Я всё-таки уже слишком старый, чтобы бегать по этим склонам.

— Десять лет назад ты тоже самое говорил.

— Десять лет назад я был на десять лет глупее. И не думал, что придётся возвращаться в эти проклятые горы.

— Да, — Поль даже остановился. — А кто утверждал обратное?

— В смысле?

— Помнишь нашу встречу лет пять назад? В Порто-Франко. Ты утверждал, что один чёрт, но мы всё равно сюда вернёмся. Потому, что не всё сделали?

— Это была минутная слабость, — отмахнулся Шайя.

— Ладно, пусть будет так. Давай вернёмся к нашим баранам. — Поль забрал у Карима биноколь и осмотрел горы. — Хорошо, что Гаргаев повелся на нашу уловку и ушёл вслед за нами. Брать закладку посередине лагеря, сомнительное удовольствие. Причём, когда собрались все его головорезы. Не к ночи будут помянуты..

— Как их не поминай, они никуда не делись, — рассудительно заметил Карим. — Ещё немного времени и они пойдут по нашему следу. И теперь, с этим грузом, — он кивает на пленников, — легко от них не отделаешься.

 

54

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Безымянный посёлок, к северо-западу от форпоста «Последний привет»

Мы сидели рядом с нашими машинами и наблюдали за происходящим вокруг нас. Посёлок напоминал город, попавший в прифронтовую полосу. Люди работали не покладая рук. Строили баррикады, таскали мешки с песком. Оборудовали четыре пулемётных точки, по углам посёлка. Пастор, надо отдать ему должное, работал наравне со всеми. Помогал ухаживать за ранеными, таскал мешки, набивал магазины и пулемётные ленты. То, что на фоне этих трудяг, мы с Джеком бездельничали, это исключение. Мы всю ночь дежурили с парнями шерифа и получили несколько часов на отдых.

Карим с нашими парнями дежурили неподалёку, а Лена и Настя помогали хирургу. После вчерашней перестрелки, местный врач сбился с ног. Этот пожилой бельгиец, неизвестно каким образом прибившийся к техасцам, спал на ходу.

— Знаешь, Поль, — задумчиво сказал Джек, — я всю жизнь сам выбираю свои дороги. Как-то так сложилось и эти дороги не были лёгкими. Да, — он лениво отмахнулся, — знаю, что многие скажут тоже самое. И что жилось им тяжело. И что ночей не спали. И что рвались из всех сил, чтобы чего-то добиться. Чего именно? Благополучия? Сытой и удобной жизни? Круглого счёта в банке. Комфорта? И что? Такие люди даже семьи и детей не завели. Они так и остались одинокими. Всё, во славу доллара, господа! Всё на алтарь этой мнимой свободы! И вот, они добились всего, к чему стремились. И что будет, когда на исходе пути они оглянутся на свою «тяжелую» жизнь? Что они увидят? Путь в пустоту? Они прожили тяжелую жизнь, но так и не узнали счастья. Настоящего, а не глупого восторга, по поводу очередной дорогой безделушки, о которой они забудут через несколько дней.

— Странные у тебя мысли Джек Чамберс. Особенно утром, после бессонной ночи. И что ты называешь счастьем? Настоящим счастьем.

— Счастьем? — переспросил он и вытащил свою старую и прокуренную трубку. — Не знаю. Наверное, это когда цепляешься зубами за землю. Когда считаешь патроны, чтобы кто-то за твоей спиной прожил ещё несколько минут. Когда кто-то из твоих близких живёт. И живёт свободно. И ты, пусть на миллиметр, помог им приблизиться к этой цели. Это настоящий путь. Это жизнь.

— Хорошо, — кивнул я. — я выслушал и слышал. Быть может, с чем-то я и не согласен. Быть может слишком пафосно. Давай отбросим красивые фразы. Чего ты хочешь, Джек?

— Мы не можем бросить этих людей.

— Хорошее начало, — я покачал головой. — даже слишком. Ты ума сошёл? Не сегодня, так завтра, здесь такая мясорубка начнётся, что мало не покажется. Надо уводить людей отсюда.

— Куда?

— Ещё не знаю. Может быть на север? В горы?

— Далеко не уйдём. Нас загонят как антилоп в засаду и добьют. Это тебе не жалкая кучка оборванцев, которых покрошили Карим и Эндрю. Не согласен?

— Согласен. Выбора невелик. А если быть точным — его не существует. Как и связи. Эти мальчики неплохо экипированы. Эфир забит помехами плотно.

— Да, эти ребята посерьезнее будут. То, что у них есть глушители, это говорит о многом.

Мы некоторое время молчали и чистили оружие. Пока я вычистил свой Калашников, Джек закончил возиться с пистолетом и смотрел на меня с надеждой.

— Давай сделаем так, — начал Джек, но я только отмахнулся.

— Уже понял. Хорошо, иди делай кофе, а я займусь твоим автоматом.

Через некоторое время он выполз из фургона с двумя дымящимися кружками. Аромат кофе немного улучшил моё настроение. Немного, но и то хлеб.

— Поль, смотри, какая складывается хреновая ситуация, — Джек уселся рядом, сбил шляпу на затылок и начал загибать пальцы. — Во-первых, — у нас слишком мало времени. Надо успеть вернуться на базу до начала сезона дождей. Если мы застрянем здесь, как говорит Настя: «na zimovku», это нарушит и наши собственные планы, и планы нашего приятеля Виктора. Чем это грозит, думаю не надо тебе объяснять? Во-вторых, — помощи от Бирсфорда мы не дождёмся. Он даже представить себе не может, что здесь происходит. В-третьих, — нет связи.

— Продолжай…

— То, что банды кружатся вокруг этого посёлка говорит о многом. Появилось слишком много новых переселенцев, а дела вокруг обжитых районов не самые лучшие. Поэтому все рвутся на запад. Раздолье для бродяг с автоматами.

— Хорошо, — кивнул я, — но зачем им этот безымянный пограничный городок?

— Это очень удобная дорога на запад, — пожал плечами Джек и отхлебнул хороший глоток кофе. — В саванне не так много оврагов, как на побережье. Там, как ты помнишь, надо хорошо попотеть, чтобы найти приличную дорогу.

— Бирсфорд бросит сюда роту и они размажут бандитов по земле.

— Скоро начнётся сезон дождей. Сюда никто не доберётся. Заняв этот городок бандиты неплохо устроятся. Смогут контролировать хороший кусок земли, к западу от форпоста.

— Не факт, Джек. Не факт. Поселенцы уйдут южнее, только и всего.

— На побережье тоже не спокойно. И ты имел возможность в этом убедиться. Бандиты как-будто создают границу между востоком и западом.

— Зачем это нужно и кому это нужно? Чтобы создать две империи? Добра и Зла? Извини, Чамберс, но эти игры слегка устарели.

— Эти игры, как ты их называешь, никогда не устареют! Я полагаю, что нынешнему руководству Ордена это нужно в последнюю очередь. А вот новому руководству, — протянул Джек и поморщился, — им это очень пригодится. Добавь к этому аномальную зону у русского поселение и поймешь к чему они стремятся.

— Объясни для тупого армейца.

— Ещё одна База. Причем эта База будет принадлежать новому руководству. Те самые мальчики, которых так опасается Виктор, просто решили подстраховаться и найти ещё одно место где можно открыть переход в Новый мир. Помнишь, я уже тебе говорил, что ворота где попало не откроешь?

— Да, ты что-то упоминал. Это как-то связано с магнитными полями.

— Именно так. Полагаю, что пройдет немного времени и это перестанет быть проблемой. Техника не стоит на месте и скоро, ворота можно будет открыть где угодно. Хоть посередине саванны, если появится такое дикое желание. Но пока что мы имеем три места. Возможных места. Первое, — это база Ордена. Второе, — место у форта Линкольн, которое открыл малыш Билли и третье, — лощина у русского поселения. Убитого старосту приручали не просто так. Он не просто так ходил напыщенным индюком по русскому поселку. Ему что-то наобещали. Очень хорошо и убедительно.

— Дьявол…

— Вот именно Нардин… Вот именно.

— Итак?

— Итак, Поль Нардин у нас нет другого выхода.

— Кроме как драться рядом с этим поселенцами.

— Да.

— С хреновыми шансами выжить.

— Иногда самый хреновый шанс это лучший шанс.

— Помому что он единственный. Но мы рискуем своими людьми

— Здесь у нас есть возможность выжить. Если уйдем на запад, то погибнем. Нас просто не выпустят из кольцы. Зажмут и уничтожат.

— Значит придётся драться.

— Увы. Но придётся.

— Кстати, насчёт Бирсфорда. Ты не думал отправить к нему гонца? За помощью.

— Думал, — хмуро кивнул Джек. — Но не смог подобрать кандидатуру.

— Эндрю Пратт, — сказал я. — Единственный, кто сможет это сделать.

— В одиночку? Ты смеешься?

— Зачем в одиночку? В одиночку не надо. Поговорим с шерифом и устроим завтра на рассвете вылазку. Бандиты нас окружили неплохим кольцом, но в любой позиции всегда найдётся приличная дырка. Пока будем шуметь, Эндрю с напарником сможет прорваться.

— Да, это идея. Кого отправим вторым? Ты пойдёшь?

— Даже не надейся. Отправь Билли. Он и пострелять не дурак, и вообще…

— Что вообще?

— Рано ему умирать. Пацан ещё. А здесь будет жарко. Конечно, идти на прорыв, в этой ситуации, это очень опасное дело, но оставаться здесь… Смерть. Здесь будет очень жарко. При этом, Эндрю Пратта и Билли Тернера новичками не назовёшь. Их знает руководство Ордена. Если будет надо, они смогут прорваться до самого верха. Это тебе не какой-нибудь поселенец, от которого и отмахнуться можно.

— Согласен. Поговоришь с Эндрю?

— Да. А ты найти Билли. Пусть готовятся.

Эндрю я нашёл на северном участке городка. Он сидел между тремя валунами, почти на самой границе посёлка. Со своей снайперской винтовкой. В нескольких метрах от него, с нашим пулемётом разместился Козин.

Я скользнул между камнями и улёгся рядом с Эндрю.

— Есть разговор.

— Давай, — он обвёл взглядом саванну и кивнул. — Ты говори, я слушаю.

— Если коротко, то тебе придётся идти на прорыв.

— Что? — от удивления он даже повернулся.

— Поверь, прошу не просто так. Больше послать некого. Никто из местных жителей не доберётся до Бирсфорда. Даже если и доберется, то его просто пошлют подальше. Ты ведь не вчера родился и понимаешь, что такое вполне возможно. Тем более, что наш выход ждут немного южнее. Никто не поверит, что партию занесло и эту глухомань. А у тебя будет прямая связь с Виктором. Сумеешь поставить на уши форпост и привести нам помощь. По словам Чамберса, скоро начнутся дожди и тогда помощь вообще не доберётся. Просто физически не сможет.

— Ну и дела…

— Прекрасно понимаешь, что другого выхода у нас нет, — я пожал плечами и посмотрел на Пратта. — Один ты не дойдёшь, поэтому вместе с тобой пойдём Тернер.

— Маленький Билл?

— Да. Он и прикрыть спину сможет, и вообще… Рано ему ещё… Ты же понимаешь.

— Отправь кого-нибудь из местных и Билли. Предложи Майклу Беннету. Кстати, у него семья там. Как я вас здесь оставлю?

— Так и оставишь. Молча. Иначе нельзя. Тебе будет гораздо труднее, чем нам. Ты не маленький мальчик и понимаешь, что я, в общем-то, тебя на смерть отправляю. Только умирать у тебя права нет. Потому что надо добраться до Бирсфорда. Обязательно надо. Сейчас я найду парней, чтобы вас подменили. Потом пойдёте поспите несколько часов. Возьмёте экспедиционный джип, заливаетесь под пробку и перед рассветом уходите. Скажи Козину, чтобы бросил в джип несколько мешков с песком. Хоть как-то прикроете спины. Извини меня. Есть такое слово — надо.

 

55

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Безымянный посёлок, к северо-западу от форпоста «Последний привет»

Эндрю Пратт и Билл Тернер ушли перед самым рассветом. Наш экспедиционный джип заправили под завязку. В багажник положили несколько канистр и четыре мешка с песком. По крайней мере, это хоть немного прикроет им спины.

Бандиты уже в наглую появлялись на окраинах и нам не составило большого труда затеять с ними перестрелку в западной части городка. В этой неразберихе, наши парни сумели тихо уйти. Мы слышали несколько выстрелов в той стороне, но я очень надеюсь, что ребятам повезёт и они прорвутся. Иначе мы здесь и останемся. Бандитов слишком много, а жителей всего ничего.

В городке, до начала этой заварухи, было около ста человек. Тридцать пять из этого числа — женщины и дети. Ещё пятнадцать человек, вместе с помощником шерифа, неделю назад уехали в форпост за товарами. Приближался сезон дождей и скоро дороги превратятся в непролазную грязь. В итоге — у нас около пятидесяти мужчин разного возраста и восемь человек из компании Джека Чамберса. Шестьдесят человек слишком мало. Мало, чтобы отбить нападение нескольких крупных банд.

Хорошо, что местные жители заранее начали обустраивать позиции. Будто чувствовали, что за эту землю придётся драться. Копать здешнюю землю, не самый приятный труд — она твёрдая как камень. Перемешанная с камнями, глиной и песком. Теперь ещё и кровавым потом политая. Осталось удобрить её человеческим мясом, чтобы закрепить своё право на эту землю. И жители к этому готовы. Всё, куда можно было насыпать песок, шло в дело. Мешки, корзины, ящики. Где-то выкопали окопы.

Среди поселенцев было несколько мексиканцев. Кстати, это они, первыми, предложили сделать бутылки с горючей смесью. Коктейль Молотова. Эту идею поддержали Козин и Никоненко. В итоге, по всему посёлку собирали бутылки. Из машинного масла и дизельного топлива смешали горючую смесь. Не самый лучший вариант, но на безрыбье, — как утверждает Сашка, — и рак красна девица.

Парни, из числа приятелей Майкла Беннета, ходили в разведку. Они ушли вечером и вернулись на только рассвете. Настроение, и без того плохое, упало ниже точки замерзания. Бандитов в этом районе было около трёх сотен. Как и откуда они здесь взялись — этого никто не скажет. Даже бюро статистики Ордена. Даже если очень постарается.

С утренней перестрелки всё и началось. Поначалу, бандиты попробовали взять городок с ходу. Не знаю, что им помешало это сделать раньше. Может быть ждали людей? А может у них тоже был какой-то план. Чёрт его знает.

Первая атака, организованная бандитами, не удалась. Всё началось с того, что из саванны, по направлению к городку, выскочили семь машин. Три пикапа с пулемётами и четыре джипа. Они шли колонной, на приличной скорости. Метрах в шестистах они развернулись в клин, и рванули вперёд, обстреливая нас из пулемётов.

В ответ им ударило двадцать стволов, подкреплённые тремя пулемётами. Два джипа остановили сразу. Они вильнули в сторону и остановились, поднимая клубы пыли. Еще один налетел на какой-то пригорок и перевернулся. Из него выбрались два человека и рванули к валунам, расположенным неподалёку. Один не успел добежать — кто-то из наших влепил ему в спину несколько пуль.

Один из джипов, прорвавшись через этот шквальный огонь всё-таки добрался до границы городка. Он вихрем влетел на центральную улицу, но попал под плотный обстрел и врезался в дом. Влетев двумя колесами на невысокий помост веранды и перевернулся на крышу. Из него никто не выбрался — кузов был похож на решето.

Ещё одна машина, — пикап, с пулемётом на высокой турели, поймал в кузов несколько бутылок с горючей смесью. Адская штука. Сейчас он стоит у въезда в город, уткнувшись капотом в угол дома. Горит, разгоняя клубы жирного чёрного дыма, которые лениво, словно нехотя расползаются по земле. Рядом с ним корчатся несколько, объятых пламенем людей. Да, мальчики, гореть это больно. Но вас сюда никто не звал! Их добивают короткими очередями. Почти в упор. Чуть позже, огонь с этой горящей машины перекинулся на ближайшие постройки. Потушить пожар не было возможности и два дома сгорело.

Сейчас в городке пять опорных точек обороны. Четыре — по углам посёлка и один центральный, — рядом с домом шерифа. Там же разместился полевой лазарет, нашли укрытие женщины и дети. Хорошо, что хоть с оружием и патронами проблем не было. Увы, но всё, что красиво выглядит при планировании, не всегда срабатывает. Если быть точным — как правило не срабатывает. Поэтому, мы периодически срываемся в короткие контратаки, отбрасывая бандитов от наших соседей.

Я нахожусь на правом северном фланге. Рядом со мной Джек Чамберс, Карим Шайя, Сашка Козин, Андрей Никоненко и Джерри Стаут. Я хотел оставить биолога на центральном участке, но он окатил меня презрительным взглядом и подхватив автомат отправился с нами. Ну что-же, может я был не прав, считая его изнеженным белоручкой. Кроме нашей весёлой компании, здесь шериф и четыре его бойца. Карим, как всегда безбожно фальшивя, что-то насвистывает. Ну да, конечно. Свою любимую. Он её ещё в Африке пел.

Даже не замечаю, как начинаю тихо ему подпевать. На меня удивлённо косится Джек. Качает головой, но ничего не говорит. Всё, что мы хотели обсудить, уже сказано. И очень правильно говорят, что «сегодняшний день обмену не подлежит». Мы сделали свой выбор.

А потом начинает драка… Она выдавливает из нас всё человеческое. Есть только цели. Нет людей. Есть свои и чужие.

Джек рычит от злости. Рычит, но стреляет неторопливо и точно. Ему не впервой попадать в такие переделки. Его знаменитую шляпу уже успели продырявить. В высокой тулье зияют два рваных отверстия.

— Твою мать, — протяжно выдыхает он и укрывается за бруствером. Привалившись плечом к мешкам, он рвёт рукав рубашки. На левом рукаве кровь. Пуля скользнула по предплечью. Из кармана жилета достаю пакет с бинтом и перебрасываю ему. Матерясь он заматывает раненую руку.

Шериф перебирается на помощь пулемётчику, но вдруг спотыкается и падает. Левая штанина быстро окрашивается кровью. Он пытается отползти в сторону и достать из кармана жгут. Кто-то из бойцов хватает его за жилет и оттаскивает в сторону. Через несколько минут он уже останавливает кровь и ползёт к своему месту.

— Diable, шериф! Какого чёрта ты здесь делаешь?! Вали к доктору!

— Сдурел? Вам здесь не отбиться!

— Вали нахрен отсюда! — забывшись, я срываюсь на русский мат, но он меня прекрасно понимает. Кто-то помогает ему перебраться через заднюю стенку бруствера и его уносят в лазарет.

Ещё через несколько часов кто-то хлопает меня по плечу. Высокий черноволосый парень притащил ящик с патронами. Он без оружия, но я не обращаю на это внимания. Отваливаюсь в сторону от амбразуры и начинаю набивать магазины. Рядом со мной лежит Карим и сквозь плотно сжатые зубы, напевает что-то смутно знакомое.

Первый день прошёл быстро. В коротких атаках, перестрелках и беззубых попытках взять нас нахрапом. Нет, мальчики, этот номер здесь не пройдёт. Атаки сменялись несколькими часами затишья и я, оставив парней, отправился за водой и патронами.

— Завтра будет каша, — говорит Карим. Он идёт рядом со мной. — Сегодня они только приглядываются.

— Один чёрт, — отмахиваюсь я. — Что сегодня, что завтра. Ничего не изменится.

— Будем надеяться, что Эндрю доберётся до форпоста и полковник пришлёт парней на выручку. Несколько дней мы продержимся, а там видно будет.

Из окна перевёрнутого джипа торчит рука. Самого бандита не видно, он лежит в салоне. А вот кисть руки видна. И она слабо скребёт по земле. Судя по всему это водитель. И ещё живой. Карим пригибается и стреляет внутрь.

— Какая живучая сволочь, — он презрительно плюет на землю.

Когда мы добираемся до лазарета, на юге начинается перестрелка. Мы находим укрытие и присаживаемся.

— Тоже мне, город, — ворчит Карим, распечатывая цинк с патронами. — Простреливается насквозь, как консервная банка.

— Видали и хуже.

Патронов набираем столько, сколько может утащить. Их никогда не будет много. Один из парней, набивающий пулемётную ленту протягивает нам ремень. На нём висят пять или шесть полулитровых фляг. Да, воду мы обязательно возьмём. Без неё мозги вскипят раньше, чем их вышибут.

 

56

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Безымянный посёлок, к северо-западу от форпоста «Последний привет»

Когда вечером, к исходу второго дня, наступила короткая передышка, я добрался до лазарета. Как уже говорил, его развернули неподалёку от центра городка. Рядом с домом шерифа. Окна двух соседних домов заложены мешками с песком. Тонкие стены укрепили ящиками с землёй и деревянным брусом. Это лучше чем ничего. Сейчас там два пулемётных гнезда. Прикрывают раненых и при необходимости поддержат огнём центральную точку обороны.

Раненых уже около двадцати человек. Конечно, их было гораздо больше, но кто будет валяться, если ещё можешь стрелять? Особенно когда рядом дерутся твои друзья и близкие. Как говорит Майкл Беннет: «Если есть силы, чтобы прицелиться, значит у тебя не рана, а царапина». Пастор, о котором мне рассказывали, был здесь. Высокий худощавый парень, лет тридцати с небольшим. Да, я его уже видел. Черноволосый, с короткой стрижкой и большими залысинами. Тёмные глаза немного прищурены. Мне кажется, что он слегка близорук. Его чёрная пасторская рубашка была перепачкана красной пылью и порвана в нескольких местах. На загорелой шее белел белый квадратик пасторского ошейника. Кстати, он отказался брать в руки оружие, но добросовестно таскал ящики с патронами. Добирался до наших позиций ползком. Иногда, когда было особенно тяжело, я слышал как он молился. Правда, слова молитвы иногда путал, перемешивая их с отборной руганью и проклятьями. После этого он уходил обратно в тыл, вытаскивая на себе раненых. Помогал добраться до медиков. Пытался как-то ободрить живых и провожал мёртвых.

Я не особенно жалую священнослужителей. Слишком много в них фальши и лжи. Религия, как ни крути, это вечный бизнес. Но, как утверждает Карим, есть разница между верой и религией. Мне часто доводилось видеть парней, которые молились под пулями. Может быть Шайя и прав — на войне не бывает атеистов.

Этот пастор был не самым плохим мясом на этой войне. По крайней мере, он был честен. Даже с умирающими. Говорят, что когда шерифу вытаскивали пулю из бедра, рядом с ним умирал молодой парень. Помочь ему было нельзя и он тихо уходил. Пастор опустился на колени и дотронулся до его плеча. Видимо он хотел прочитать молитву, но мужчина остановил его.

— Оставьте, святой отец, — он качнул головой, — не надо тратить время.

— Разве тебе не страшно, сын мой?

— Нет, святой отец…

— Мне было бы страшно, — честно признался пастор.

Лена, в белом халате, забрызганном пятнами крови, сбивалась с ног. Знаете, иногда, самые крепкие мужчины, получив пулю начинают визжать как дети. Я понимаю — это страшно. Страшно, когда чувствуешь накатывающуюся слабость. Холодный предсмертный пот выступает крупными каплями на лице и тебе кажется, что всё — это конец. Это очень страшно. Умирать всегда страшно. Потому что впереди пустота, а в загробный мир ты не веришь. Люди, которые могут умереть с достоинством, большая редкость.

Я принёс нашим женщинам горячий чай и несколько сэндвичей. Посадил Лену на пустой, брошенный у входа патронный ящик и заставил немного отдохнуть. Настя тоже была здесь. Она как раз закончила перевязывать раненого и проводила его к выходу. Это был один из парней Майкла Беннета. Южанин, припадая на раненую ногу, торопился обратно. Ему хотелось драться. Удачи тебе, парень.

Лена торопливо жевала и постоянно оглядывалась на вход. Ждала, что могут принести очередного раненого. Хорошо, если его друзья успеют вколоть обезболивающее и он не будет орать благим матом, зажимая разорванный пулями живот. Хотя, с такими ранениями сюда не приносят. Такие люди просто не добираются до лазарета. Они лежат там, где их настигла пуля. Пуля или гранатный осколок. Маленькие кусочки горячего металла, превращающие ваши внутренности в кровавую кашу.

— Главное, ты не лезь в самые гиблые места, хорошо?

— Я постараюсь, — киваю я и глажу его по голове. Будто маленького ребёнка.

— Очень тебя прошу, — она теребит меня за разгрузку. — Слышишь?

— Да…

— Очень прошу.

Через час я ухожу обратно. Целую её на прощание и ухожу. Ленка провожает меня до выхода и я знаю… Чувствую, что она смотрит мне вслед. Не хочу оборачиваться. Как будто прощаешься навсегда.

Добираюсь до наших позиций уже в сумерках. А ещё через несколько минут, к нам возвращается раненый шериф. Не знаю, как он сюда доковылял, но ругается он громко. Прекрасно. Если ругается, то и драться сможет. И тут нас начинают обстреливать. Опять. Дьявольщина, когда это закончится?! Шериф с перекошенным от злости лицом, успевает занять позицию и что-то мне кричит. В паузах между выстрелами успеваю понять, что он переживает за лазарет. Приближается ночь, а там слишком много гражданских. Женщины, дети, раненые и «бездельники». У шерифа, под это определение попадают мужчины, которые оружие увидели совсем недавно. Они плохо стреляют и не дай бог, если бандиты прорвутся к центру посёлка! Мне даже представить страшно. Я быстро окидываю взглядом бойцов и перебираюсь к Джеку Чамберсу.

— Легенда, бери всех наших парней и перебирайтесь в центральную часть.

— Какого дьявола, Поль?!

— Поможете ребятам. Там рядом лазарет. Не хочу, чтобы эти твари туда прорвались.

— Там же хватает людей, Поль! А вы здесь без нас не удержитесь!

— Давай без разговоров, Легенда! Хорошо? Не переживай, мы удержимся!

— Хорошо, — Джек кивает и пробираясь между бойцами хлопает наших парней по плечам. Через некоторое время, дождавшись небольшого затишья, короткими перебежками, они уходят к центру города. Сашка Козин, на прощание, весело мне подмигивает и бросает.

— Не переживай, Пашка! Прорвёмся!

Карим бросает взгляд в их сторону и поворачивается ко мне.

— Зачем ты их туда отправил?

— Там меньше стреляют, — прокричал я, — больше шансов выжить!

— Правильно! — кивнул Шайя и едва успел укрыться за бруствером. Свистнула пуля и где-то рядом грохнула взрыв. Опять началось! Карим громко матерится, но я почти не слышу.

— Что? — я стараюсь перекричать грохот пулемёта, бьющего рядом с нами.

— Всё правильно! — кричит он и привалившись к мешку с песком, набивает опустевшие магазины. — Здесь слишком жарко для них!

Это ещё не жарко. Надо благодарить бога, что у бандитов нет миномётов! Через полчаса мы почти теряем левый фланг. На него наваливается волна бандитов, которые понадеялись на сумерки. Шайя забирает с собой двух парней из числа помощников шерифа и сваливает туда. Мы остаёмся вчетвером. Пока они пригибаясь пробираются через улицу, мы отсекаем пулемётным огнём ещё одну группу бандитов. Эти твари рвались к левому блоку, но мы успели прижать их к земле. Через несколько минут Карим с парнями включаются в игру. Мы слышим несколько гранатных разрывов и сухой треск автоматных очередей. Парни у шерифа неплохие и проблем у Шайя возникнуть не должно.

С южной окраины доносится пулемётный огонь. Там дерётся Майкл Беннет и ещё полтора десятка парней. Иногда, в минуты затишья, до нас долетают их дикие вопли. Парни настоящие сумасшедшие! Они уже три раза ходили к контратаку, завывая как техасские волки. Знаю, что Майклу тяжело обуздать этих бешеных парней. Когда я был в лазарете, он туда приходил. Принёс раненого. Слышал, как Майкл ругается. Срывая голос в непереводимых словесных аллегориях, щедро заправленных тягучим техасским акцентом.

Слева от нас, кто-то бьёт длинными, на расплав ствола, очередями. Так стреляют когда нет времени на прицеливание. Или не умеют стрелять. Но здесь таких нет. Здесь они просто не выживают. Значит это Карим. Отбивается от прорвавшихся бандитов. Ещё через несколько минут огонь приходит в норму. Короткие, злые очереди. Теперь я точно знаю, что это Шайя.

Очередь! Пауза. Очередь! Пауза! Очередь! Пауза. Очередь! — Он не стреляет, он так поёт! Короткими пулемётными очередями, рисует ноты в телах бандитов.

Беру на прицел следующего бандита. Он ещё живет, движется, бежит, в надежде спрятаться и выжить. Выстрел! Вижу, как моя пуля попадает ему в шею и он падает. Ещё один. Выстрел! Бандит тяжело оседает на землю, словно решил отдохнуть. Сейчас завалится на бок и сдохнет. Дохни тварь! Выстрел! Нет времени рассматривать… Следующий… Выстрел! Сбоку от меня осыпается земля и неожиданно появляется Шайя.

— Дьявольщина, Поль! — короткая очередь, — Я оставил парней шерифа. К ним добрались пять человек с центрального. Зелёные новички, но рвутся в бой. Думаю людей хватит, чтобы отбиться! Но эти твари, — он отбивает короткую очередь и прячется за бруствер. Выбивает магазин и поворачивает ко мне перемазанное пылью лицо. Вижу его белозубую, похожую на оскал, улыбку.

— Не слышу!

— Эти твари лезут, словно они бессмертные.

— Им надоело!

— Что? — треск выстрелов перекрывает наши голоса.

— Спать! — кричу я. — Им надоело ночевать в саванне!

— Значит, — Карим хрипло матерится и бросает мне тяжёлую связку брезентовых подсумков с уже набитыми магазинами. — Значит выспятся под землей!

Секунду спустя он срывается с места. Слышу его мат. Прямо перед нашим бруствером взрывается граната и сильно бьёт меня по ушам. Звуки на несколько секунд исчезают. Перед глазами красный туман и всё немного плывёт. Встряхиваю головой, чтобы сбросить оцепенение. Несколько минут спустя звук возвращается. Неожиданно и так резко, что я даже морщусь от боли, бьющей по голове.

Вместе с болью исчезает туман и я вижу полтора десятка бандитов. Они что-то кричат и идут прямо на нас. В полный рост. Как на параде. Скорее всего или пьяные, или обкуренные. Времени выяснять не было. Скоро наступит ночь и воевать станет трудно. Я перекатываюсь к молчащему пулемёту, отталкиваю убитого бойца и приникаю к прицелу.

На этом блоке мы поставили наш пулемёт. Тот самый трофейный MG-3, захваченный у бандитов, когда мы перебирались с Базы в Порто-Франко.

Я быстро осматриваю нашу позицию и вижу оставшихся парней. Неподалёку от меня, с правой стороны, лежит шериф. Он устроился у амбразуры, сложенной из мешков и прищурившись смотрит на идущих вперёд бандитов. Его верхняя губа немного подрагивает. Словно он сейчас оскалится. Как техасский волк, давно исчезнувший с лица земли. Нет парни, эти волки никуда не исчезли. Просто их души перебрались в Новый мир и вселились в этих людей. Мужчин, готовых рвать своих врагов зубами.

Один из его помощников, — светловолосый парень лет двадцати трёх, — не отрывает своего взгляда от бандитов. Иногда он нервно подёргивает ногами, скребя ботинками по сухому грунту. Будто ищет какой-то бугорок, чтобы уцепиться за эту землю.

— Ну что, господа? — я тягуче сплёвываю в сторону и вытираю лицо грязным рукавом. На зубах противно скрипит песок. — Ну что?! Поиграем в любовь и дружбу?!

Шериф что-то отвечает, но я уже не слышу. Басовито стучит пулемёт и мы опять начинаем эти вечные игры.

 

57

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Безымянный посёлок, к северо-западу от форпоста «Последний привет»

Бой подходил к концу. Где-то на окраине ещё постреливали, но уже лениво. С паузами. Так стреляют, когда добивают раненых врагов. На некоторых участках они лежат плотно, как норвежские селёдки в бочках.

Исход этой трёхдневной драки был ясен — мы отбились. Правда, ещё не понятно, с какими потерями? Рядом со мной лежал убитый поселенец. Мы с шерифом отстреливались от наседавших бандитов, слушая его предсмертные стоны, в коротких паузах между выстрелами. Помочь ему не могли. Каждый умирает в одиночку. Даже если окружён людьми. Так всегда бывает. Захлёбываешься кровью под пулями или тихо угасаешь в пустой квартире. Этот простой деревенский парень, с русыми волосами слипшимися от засохшей крови. Он даже мертвый помогал нам держаться. Прикрывал своим телом от пуль, а я даже имени его не знаю.

Второй раненый лежал у бруствера. Сжавшись в комок, он тихо стонал, зажимая ладонями развороченный осколками живот. Пытался собрать выползающие кишки и запихнуть их обратно. Он был ещё жив, когда мы отбивали последнюю, самую злую атаку. Бессмысленную атаку. Бессмысленную, как любая война. Отбили. И в этот момент парень тихо угас. Когда я отстегнул от ремня флягу с водой, он был уже мёртв. Смотрел на меня своим остекленевшим взглядом, будто ждал ответа на вопрос. Да, парень, мы отбились. Как сказал шериф, глотая тёплую воду из моей фляги: «мы всё-таки перебили хребет этим парням». Он жадно пил воду, отдававшую противным вкусом пластика и дезинфицирующих таблеток. Вода, к исходу второго дня закончилась. Пробираться в реке было трудно и мы пили мутную глинистую воду, набранную из небольшого ручья, протекающего через посёлок. Шериф обливался, захлёбывался, но пил. И никак не мог поверить, что всё закончилось. Я тоже не верил.

— Поль, — он опустошил флягу, перевёл дух и вытер ладонью рот, — чего мы ждём?

— Ничего, — я пожал плечами. — Слышишь, как тихо?

— Господи, даже и не заметил…

— Бывает…

Через несколько минут к нам пробрался Карим с двумя местными парнями. Они опять удерживали левый фланг. Шайя тяжело перекатился через бруствер и сел рядом, привалившись спиной к трупу. Вытащил пачку сигарет и достал из неё последнюю измятую сигарету. Разломал на две половинки и протянул одну мне. Торопливо закурил и тяжело выдохнул.

— Ну что, Медведь, вроде отмахались?

— Получается, что так. Кто там ещё стреляет?

— Так, мелочи, — поморщился он. — Парни кузнеца Берни загнали нескольких выживших придурков в овраг. Пытаются взять их живьём.

— Зачем?

— Не знаю. Наверное, чтобы наделать чучел. Я бы тоже так сделал. Набил бы их тела соломой и поставил как дорожный указатель. И доску на грудь: «Добро пожаловать в Ад!».

— Смешно, — догорающий окурок обжёг мне губы и я растёр его пальцами.

— Пошли, посмотрим как там наши, — Карим поднялся и взял автомат на изготовку.

— Думаю, что у них всё нормально. Там было поспокойнее.

Перед тем, как отправиться, мы провели зачистку нашего сектора. Чистили передний край и окрестности. Неторопливо и основательно. Дом за домом. Каждый пригорок. Каждый валун. От уцелевших и спрятавшихся по разным углам бандитов. Раненых и сдающихся в плен. Зачищали жёстко. Без лишних соплей и разговоров. Кто не с нами, тот против нас. Поднятые вверх руки ничего не значили. Сегодня нет сдавшихся в плен. Сегодня день мёртвых! Один из поселенцев, у которого убили жену и ребёнка шёл первым. Мне иногда казалось, что он сошёл с ума. Он даже автоматом не пользовался. Пистолет и здоровенный тесак. Как бы там ни было, но бандитов он потрошил знатно. Только кровавые ошмётки летели по сторонам. Мне казалось ещё немного и он начнёт снимать скальпы с этих тварей и отрезать им уши.

Трупы не считали. И конечно, всех бандитов мы не убили. Но убили достаточно, чтобы остатки банд ушли. Видимо они решили, что этот городок слишком твёрдый орешек, для их гнилых зубов.

Когда мы закончили, я с Каримом перебрался к центру посёлка. Здесь было тише, чем у нас на окраине. Бандиты сюда так и не смогли прорваться. Рядом с навесом, где разместился походный лазарет, стоял медик. Тот самый старик бельгиец. Он увидел меня и как-то нехорошо дёрнулся. Будто хотел остановить или что-то сказать.

Он ещё что-то бурчал, стоя в проходе, но я его не дослушал. Противное липкое чувство ворвалось в душу. Будто я знаю, что увижу внутри.

Знаю, но не хочу в это верить. Не хочу!!! А потом я увидел её маленькую фигурку. Лежащую ничком, рядом с походным операционным столом. Увидел рану на спине. Да, Лену убили. Не знаю… Скорее всего это обычная шальная пуля, прилетевшая из саванны. Пуля попала ей в спину. Чуть правее левой лопатки. Я опустился рядом и хотел взять её на руки. Голова безвольно качнулась. Будто она не хотела, чтобы я смотрел на неё такую. Мёртвую. Может она была права? И наших мёртвых надо помнить живыми?

Доктор топтался рядом со мной, будто хотел что-то сказать. Топтался, пока не пришёл Карим. Он взял доктора под руку и увёл его в сторону. Вокруг меня была дикая пустота. Внутри. Я видел смерть не первый раз, но сейчас она стояла рядом и счастливо скалилась, получив очередную жертву. Что я чувствовал? Боль? Какое вам дело, господа, что я чувствовал и чувствую? И что для меня значила, эта женщина, подаренная судьбой на одно мгновение. Это не ваши проблемы. И не ваша боль. Не надо лезть в душу.

— Поль, — через двадцать или тридцать минут, вернулся Карим. Он остановился рядом и долго смотрел куда-то в сторону. Будто не хотел смотреть на Лену. Потом нервно дёрнул щекой, немного помолчал и продолжил — Там Джек… Чамберс… Его тоже… Убили. И Сашку Козина тоже.

— Где? — тихо спросил я.

— Здесь, — Шайя неопределённо махнул рукой. — Видимо из пулемёта достали. Стены в домах тонкие, фанерные. Видно подставились мужики. Не могу поверить.

— Кто ещё?

— Никоненко, — Шайя говорил медленно. Он будто выдавливал из себя слова. Вместе с болью.

— Ещё?

— И Настю… Настю Куликову тоже убили. Она с ранеными была. Здесь, рядом. Осколок. Так глупо… В голову.

— Кто-то выжил?

— Кроме нас с тобой, — он медленно покачал головой, — нет.

— А где биолог?

— Джерри Стаут. Он был на южном блоке… Знаешь… Он собой пацанов закрыл. Мне так Майкл сказал. От гранаты. К ним за бруствер влетела граната и Джерри на неё лёг. Никогда бы не подумал, что он так сможет.

— Как видишь, смог.

— Там люди собираются, — начал Шайя и замолчал.

— Иди. Я скоро приду.

Мы шли по пыльной улице городка. Я и Карим. На площади должны были собраться выжившие жители, чтобы начать собирать наших погибших. Их надо похоронить. Солнце не даст нам передышки. Тела убитых бандитов, собранных на улочках городка, никто закапывать не будет. Их без церемоний погрузят в грузовики, вывезут подальше в саванну и сбросят на землю. На радость местным падальщикам.

На улицах ещё лежат трупы. Где-то слышится женский плач. Безудержный, как плачут женщины потерявшие своих мужчин. Сыновей, мужей и отцов. Полный тоски и боли. Рядом с останками сгоревшего грузовика, стоит подбитый джип, уткнувшись радиатором в дерево. Он чадит чёрным маслянистым дымом. Кто-то из местных очень удачно отправил в него бутылку с горючей смесью. Воняет жжёной резиной и горелой человеческой плотью. Под ногами хрустят мелкие камешки, блестят осколки разбитого стекла и ещё не потускневшие гильзы.

Через два дня в город пришёл последний в этом сезоне конвой. С усиленной охраной. Его сопровождали парни полковника. Вместе с ним прибыла большая группа новых поселенцев и помощник шерифа. Тот самый, которого, по словам шерифа, ему сосватал Орден. Шериф, судя по выражению его лица, не был в восторге от такого помощника.

Новых поселенцев было около сорока человек. Эти люди бродили по улицам, где ещё можно было увидеть останки убитых бандитов, сожженные машины и испуганно толпились у джипов конвоя. Да, понимаю, они не ожидали увидеть такую картину. Это немного не тот рай, которые им обещали рекламные брошюрки, напечатанные для новичков, прибывших в Новый мир.

Неподалёку от домика шерифа, который чернел провалами выбитых окон, примостилось ещё одно здание. Одноэтажное, с двумя небольшими окнами на фасаде и узкой верандой. Раньше там жил помощник кузнеца. Он погиб в самый первый день. У дверей его хибары стояли два вооружённых парня. Из числа новых переселенцев, прибывших вместе с военными.

— Что вы здесь делаете? — спросил я, когда мы подошли к этим парням. Нам был нужен шериф, но он куда-то запропастился.

— Здесь задержанные, сэр, — молодой и безусый парень гордо дёрнул подбородком.

— Кто такие?

— Не знаю, сэр! Помощник шерифа сказал, что это те, кого взял в плен кузнец Берни. У восточного оврага, — он так вцепился в автомат, что даже костяшки пальцев побелели. — Их будут судить. Да, сэр.

— На холме говоришь. Открой двери.

— Но помощник шерифа, сэр… Он сказал, что…

— Малыш… Будь другом, открой двери и уйди в сторону. Не переживай, оружие оставлю снаружи.

— Как прикажете, сэр! — он топтался на одном месте, но решил не спорить. Тем более, что я сбросил разгрузку и передал оружие Шайя.

— Не пускай никого.

— Хорошо, — кивнул Карим и прикрыл за мной дверь.

Я вошёл в дом. Прищурился, привыкая к сумеркам комнаты. Сквозь забитые досками окна, пробивались узкие полоски света. Они светились пылью, висящей в воздухе. Два человека. Зачем они ещё живы? Чтобы торжественно повесить на площади? И кому станет легче? Мне? Кариму? Нашим погибшим ребятам? Джеку Чамберсу? Насте Фёдоровой? Лене?!!! Сомневаюсь… Один из них посмотрел на меня и вдруг попятился. Дошёл до стены и упёрся в неё спиной. Резко запахло потом. Я обвёл их взглядом и вытащил нож. Не надо делать из правосудия фарса. Но и жить, этим тварям, незачем.

Когда я вышел на воздух, кто-то из караульных сунулся в дом. Через секунду парень вывалился наружу. Он посмотрел на меня круглыми глазами и его стошнило. Прямо на ботинки его коллеги, стоявшего рядом. Парень долго отплёвывался не обращая внимания на ругань приятеля. Шайя спокойно заглянул внутрь. Несколько секунд внимательно смотрел, потом удовлетворённо кивнул и повернулся ко мне.

— Пошли Нардин.

 

58

5 год, по летоисчислению Нового мира.

Безымянный посёлок, к северо-западу от форпоста «Последний привет»

Мы спустились по ступенькам и вышли на залитую солнцем улицу. На ней ещё оседала пыль от прибывших машин. Парни полковника смотрели на местных жителей, как на оживших покойников. Отчасти они были правы. Мы уже мёртвые.

— Нардин, что вы себе позволяете?! — на улице, неподалёку от нас, стоял помощник шерифа. Казалось ещё немного и лопнет от негодования, как воздушный шарик. Видимо он видел реакцию караульного и правильно понял её причины.

— Что? — я подошёл к нему и переспросил. Я словно оглох. Видел лица людей, но не слышал, что они говорят. Не хотел слышать. — Что тебе надо, парень?

— Как вы могли позволить себе убить пленных?!!

— Поверь, малыш, — могу. Я многое могу. Особенно сейчас. Хочешь доказать обратное? Лучше не надо.

Помощник убежал к шерифу жаловаться. Безрезультатное занятие, скажу я вам. Шериф был бы против публичного суда и казни. А может помощник шерифа хотел отправить этих бандитов на базу Ордена? Зачем? Молодой идиот, поставленный сюда кем-то из руководства Ордена, чтобы наблюдать за этим городком. Не думаю, что он здесь приживётся. Здесь другие люди.

Ему не повезло. Он нашёл шерифа, когда тот общался с Майклом Беннетом и выжившими парнями с южной окраины. Когда Майкл услышал его истеричные вопли, то без долгих разговоров сбил этого «помощника» с ног. Ударом приклада. В зубы. Потом плюнул ему в лицо и ушёл.

Погибших похоронили на кладбище. Со временем оно разрастётся и чтобы найти могилы наших друзей, надо будет пройти мимо десятка других. Скромные надгробные плиты. Эта земля щедра на такие всходы. Собственно говоря, с этих могил и началась история поселения. Когда мы уезжали, на въезде красовалась свежевыкрашенный указатель. Чёрной траурной краской было написано название города — «АЛАМО». Пастор, не забыл про свою идею о названии городка и, пользуясь случаем окрестил. История повторяется и как правило, ничему нас не учит. Опыт бесполезен, перед нелепой чередой случайностей.

Забегая вперёд, могу сказать, что наш экспедиционный джип, с останками Эндрю Пратта и Билла Тернера, обнаружили охотники. Спустя шесть лет после описываемых событий. Обнаружили, как это часто бывает, совершенно случайно. Они не доехали до форпоста. Не дотянули. Парней похоронили недалеко от места их гибели. Кто-то из жителей Аламо не забыл и доставил на могилы каменную плиту, где были указаны имена погибших.

Мы вернулись на форпост полковника с возвращающимся конвоем. Вместе с нами, из Аламо уехал и Майкл Беннет. Его недостроенный дом сгорел и везти семью было некуда. Мы с Каримом поговорили и передали ему трофейные деньги, собранные нами с убитых на побережье бандитов. Около четырнадцати тысяч экю. Думаю, они ему пригодятся. Майкл не хотел брать, но мы просто вручили пакет с деньгами и пожелали удачи.

Два экспедиционных грузовика, чудом уцелевших в этой переделке, оставили у полковника Бирсфорда. Он молча принял груз на хранение. Пытался уговорить нас остаться, но мы отказались. Для Майкла нашлась какая-то временная работа и он решил задержаться. Его семья, дождалась отца и мужа. И это было здорово.

Пока мы обсуждали с полковником наши дела, рядом крутился какой-то щёголь. Майор Уильям Клеменс. Он прибыл сюда месяц назад. Судя по хмурому взгляду Бирсфорда, этот человек пришёл сменить старика Рея.

Власть меняется, господа. Власть меняется…

Следующим утром на Базу Ордена ушёл конвой и нам нашлось два места. Попутчики не приставали к нам с разговорами и мы были им очень благодарны. Говорить не хотелось. Мы тряслись в кузове грузовика, курили и молчали. На привале, чтобы не мешать остальным, отошли в сторону. Бросили рюкзаки и оружие на землю. Карим достал несколько бутылок бренди, которые ему вручил Беннет. Мы сидели, смотрели на огонь костра и пили. Без пустых тостов и разговоров.

Вояки подбросили нас до самого периметра. Охранник, стоявший у ворот, долго разглядывал наши удостоверения. Потом ушёл в караульное помещение звонить начальству, а его напарник настороженно нас рассматривал. Словно боялся, что мы устроим маленькую войну. Прямо здесь. Не отходя от ворот. Видимо, ему очень этого не хотелось. Он даже автомат, висевший на плече, переправил на грудь. Карим хмуро посмотрел на эти телодвижения, отвёл глаза в сторону и сплюнул на песок.

Через двадцать минут нас пропустили. Правда оружие попросили сдать. Даже пистолеты забрали. Мне, если честно, было безразлично. Оружие мы свалили прямо на стол дежурного и поднимая пыль пошли в сторону знакомого здания.

Серый безликий тип, занявший кабинет Виктора, долго смотрел на моё удостоверение. Жевал губами, похожими на куриную задницу и видимо собирался с мыслями.

— Мы знаем о случившимся, — наконец выдавил он. — Проводится служебная проверка.

Я ничего не ответил. Мне было лень разговаривать с человеком, напоминающим крысу. Узкие, аккуратно подстриженные усы, лишь усиливали сходство. Он наверное пересмотрел фильмов с Кларком Гейблом. Судя по напомаженным волосам, я не ошибся.

— Дело в том, мистер Нардин, — он попытался состроить горестную физиономию, но у него плохо получилось и мужчина замолк. Несколько секунд он молчал, потом аккуратно отложил моё удостоверение в сторону. — Дело в том, что я нахожусь в некотором затруднении. Видите ли… Ваш отдел расформирован две недели назад. Если честно, даже не представляю, чем могу быть вам полезен, — он развёл руки в сторону и осторожно улыбнулся.

— В общем, я уволен. Правильно понимаю?

— Нет, вы не совсем верно истолковали мои слова. Дело в том, — он опять повторил свою любимую фразу, — дело в том, что вы вернулись из сложного путешествия. Вам необходимо время для отдыха и реабилитации. Потом, посоветовавшись с нашими специалистами, мы обязательно предложим вам работу, которая будет отвечать нашим требованиям и вашим возможностям.

— Благодарю, но я как-нибудь сам устроюсь.

— На ваш банковский счёт мы перевели жалованье за все прошлые месяцы. Насчёт финансов можете не беспокоится. Вы неплохо заработали! — он опять начал улыбаться, но посмотрел на меня и заткнулся. Открыл кожаную папку лежащую на его столе, достал чек и пластиковую карту. — Вот, пожалуйста. Это небольшая премия и ваше новое удостоверение личности. Так сказать, компенсация. Подпишитесь здесь, будьте любезны.

— Благодарю.

— Даже более того, — мужчина, судя по блеснувшим глазам, обрадовался, что я не стал качать права и требовать работу в Ордене. — Мы готовы предоставить специалистов для вашей реабилитации. Разумеется, в клинике Ордена.

— Думаю, что в этом нет необходимости. Я могу быть свободен?

— Да, конечно, — он поднялся из-за стола и улыбнулся. — Если позволите, один вопрос. Вы, в вашем отчёте указали, что уцелевшие документы и материалы, оставшиеся после гибели экспедиции, вы передали покойному полковнику Бирсфорду?

— Что?! Покойному?!

— Дело в том, что полковник вчера умер. Увы, но наш старый вояка не выдержал. Сердце. Мне очень, очень жаль. Это, я уверен, был прекрасный человек. Пожалуй, что это всё. Благодарю вас за сотрудничество и удачи.

— Прощайте.

Я вышел из здания службы безопасности и увидел Карима. Он освободился раньше меня и теперь мирно сидел на скамейке, во внутреннем дворике. На земле, тощим мешком валялся пыльный рюкзак. Рядом, привалившись к выжженному солнцем брезенту, пристроился Рино.

— Уже? — поднял на меня глаза Шайя.

— Да, — кивнул я и присел рядом. Достал сигарету и медленно закурил. — Виктор погиб.

— Знаю. Известили. Полковник Бирсфорд тоже. Сердечный приступ. Тебя тоже уволили?

— Конечно, — я опять кивнул и потрепал Рино по холке. Рысёнок заурчал и ткнулся мне в ладонь мордой. — Власть поменялась. Вместе с ней пришли новые люди. Мне сказали, что отдел внутренней безопасности расформирован и мы больше не нужны. Даже компенсацию выдали. Восемь тысяч экю. И новое идентификационное удостоверение.

— Аналогично, — хмуро подтвердил Карим. — Мне сказали тоже самое. Как Виктор погиб не знаешь?

— Сказали, что убит в перестрелке. Здесь, неподалёку от Базы.

— Как будто на другую планету вернулись, — сказал Шайя и обвёл пустым взглядом двор.

Мы долго молчали. Во дворик выбегали незнакомые служащие, которые подозрительно косились в нашу сторону и старались обойти стороной. Выглядели мы не лучшим образом. Грязные, в истрёпанной одежде. Недельная щетина и пыль. На фоне их безукоризненно выглаженной формы с блестящими эмблемами и начищенными ботинками, мы смотрелись бездомными бродягами. Что, в общем-то, недалеко от истины.

— Чем займёшься, Медведь?

— Не знаю, — я пожал плечами и бросил окурок в урну. Промахнулся. Вставать было лень. Вытер лицо грязной куфией и потянулся за следующей сигаретой. Закурил, немного помолчал. — Для начала надо забрать свои вещи со склада.

— А потом?

— Потом заберу сына.

— Сына? — Карим непонимающе посмотрел на меня и переспросил. — Какого сына? У тебя есть сын?

— У Лены был сын. Он сейчас живёт в служебном интернате, для детей, чьи родители работают на Орден. Перед уходом в экспедицию она оплатила его содержание на полгода вперёд. Это здесь недалеко. На территории Базы.

— Сын, — Карим говорил медленно, будто пробуя это слово на вкус. — Сколько ему?

— Четыре года.

— Как зовут?

— Никита, — я глубоко затянулся и повторил. — Никита Нардин.

— Понимаю.

— Это единственное, что я могу для неё сделать. Вырастить её сына.

— У ребёнка должен быть отец, — согласился Шайя. — Чем потом займёшься?

— Что-нибудь придумаю. А ты?

— Ещё не знаю, — Карим погладил рысёнка по голове. Рино извернулся и ухватился за руку своими толстыми лапами. — Наверное отправлюсь куда-нибудь. В Виго или Порто-Франко. Не знаю. Не хочу сейчас думать.

— К Демидову не хочешь?

— Пожалуй, что нет. Не хочу возвращаться в те места.

— Ну что, Карим, пойдём?

— Пошли, Медведь…

Когда мы забрали у охранников своё оружие и вышли через ворота, на землю осторожно упали первые капли дождя. Начался сезон дождей.

 

59

21 год по летоисчислению Нового мира.

К северо-востоку от перевала Арч-Корт

— Так дело не пойдёт, — тяжело дыша сказал Карим и кивнул в сторону освобождённых пленников. — Они идут очень медленно. Быстрее надо… Иначе… Иначе не уйдём.

— Что делать прикажешь? — Поль сплюнул и посмотрел на короткую цепочку людей, которые шли из последних сил. — Не бросать же.

— Погоди, Поль. У меня есть идея. У нас есть ещё одна «монка». Ставим её здесь. Прямо на тропе. И занимаем перевал. Там есть удобная площадка. Эти твари будут как на ладони. Валим, сколько сможем и в сумерках отходим.

— Хреновые из них вояки, — покачал головой Нардин-старший.

— Вдвоём, — уточнил Карим. — А Никита потащит эту группу дальше. Берег Амазонки, это уже русская территория. Если мы продержимся до темноты, то утром они увидят реку. А рядом с бродом, стоит блокпост русской армии. Выйдут прямо на него.

— Понял, — кивнул Поль и повернувшись крикнул, — Никита!

— Что отец? — парень подбежал к ним. Вытер мокрое от пота лицо, посмотрел на пленников и покачал головой.

— Вот именно, — кивнул Карим. — Ползут, как черепахи. Никак не могу понять, как они работали?!

Люди и правда шли медленно. Изнемождённые, худые и оборванные, они были похожи на узников концлагеря. Шли, шатаясь, поддерживая друга друга. Падали и опять поднимались. Карабкались по тропе, восходящей к перевалу. Она изгибалась вдоль высокой скалы, узким и опасным карнизом. По левую сторону пропасть. Дна не было видно. Оно скрыто серым и плотным туманом.

Выше них, примерно в трёхстах метрах, была небольшая площадка. Подойти к ней было очень трудно. Она, как угловая замковая башня высилась среди утёсов, опоясывающих — по словам Карима — «конец географии». Да, если падать вниз, то конец географии там и находится.

— Слушай, Никита, — Поль взял сына за рукав. — Берёшь людей и двигаешься дальше. Как можно быстрее. А мы с дядькой Каримом задержимся здесь. Немного пошумим и догоним.

— Как так? — Никита с обидой посмотрел на отца. — Что значит вдвоём? А я?

— А ты поведёшь пленников к блокпосту, — пояснил Шайя. — Без тебя они не дойдут.

— Вы что, совсем с ума сошли? Как же я вас одних оставлю?

— Молча! — резко оборвал его отец. — Ты что, в баре сидишь или на базаре торгуешься? Приказа не слышал? Берёшь людей и ведёшь к блокпосту. Исполнять!

— Папа… Дядя Карим…

— Извини, сынок. Есть такое слово — надо… Надо Никита. Надо…

— Пулемёт, — Шайя ткнул пальцем в оружие, которое нёс Никита. — Пулемёт оставь. Сколько к нему банок? Пять? Это хорошо. Все и оставляй. И цинки с патронами тоже.

Никита как-то растерянно начал стягивать пулемётный ремень. Скинув рюкзак он достал запасные магазины и два цинка с патронами. Он переводил взгляд с отца на Карима и всё никак не мог поверить, что он уходит, а они остаются.

— Не переживай, — усмехнулся Карим. — Мы догоним. Честное слово. Ну пошумим для порядка и отойдём через пару часиков. Если сразу не догоним, то утром встретимся на берегу.

— Отец…

— Давай Никита, не рви душу. Ничего смертельного мы делать не собираемся. Задержим немного бандитов и отойдём.

— Уходите, — вмешался Карим. Он уже осматривал тропу, прикидывая куда поставить мину. — Не тяните время… Ещё час и будет поздно.

Поль подошёл к Никите и быстро его обнял. Обнял и сразу отпустил, будто устыдился своих эмоций.

— Давай, — кивнул он. — Иди. Догоняй людей и уходите. Завтра встретимся на блокпосту. И береги документы, Никита! Слышишь? Как зеницу ока!

Никита сделал несколько шагов и остановился. Несколько секунд он смотрел на отца, потом резко повернулся и начал догонять группу.

 

60

21 год по летоисчислению Нового мира.

К северу от перевала Арч-Корт

— Никогда не любил местных пернатых, — сказал Карим и проводил взглядом большую птицу. Она лениво парила над ними. Спокойно и неторопливо.

— Ты просто не можешь забыть глупое предсказание цыганки. Что она тебе наплела?

— Что я погибну по вине птицы. Только зря двадцать марок потратил! Знаешь, Поль, я иногда перестаю различать, что в моей жизни относится к старому миру и что к Новому. События, люди, встречи — всё сливается в памяти.

— К старости все люди становятся мнительными и суеверными.

— Может ты и прав, — усмехнулся Шайя, — но я буду чертовски рад, если старая карга ошиблась. Медведь!

— Что?

— Мне пришла в голову одна мысль.

— О женщинах?

— Ты будешь удивлён, но увы… Старею, наверное. О смерти.

— Ты пессимистично настроен, Карим, — покачал головой Нардин.

— Реалистично, — заметил Шайя, — так будет точнее. Скажи, разве я не прав?

— Говори уж, мыслитель…

— На мой взгляд, — Карим неторопливо закурил, заглянул в опустевшую пачку и вздохнул. Затянулся и прищурившись посмотрел вдаль, — есть только две смерти, которые достойны уважения.

— К примеру?

— Первая, — если тебя окружают дети, внуки и правнуки.

— Это достойное завершение жизни, — согласился Нардин. — А вторая?

— Прикрывая в бою спины друзей.

— И в этом ты прав.

— Как думаешь, Никите хватит время, чтобы добраться до блокпоста на берегу?

— Хватит, — твёрдо сказал Нардин. В его, неожиданно охрипшем голосе, прозвучала плохо скрытая гордость. — Обязательно хватит!

— Да, конечно. Он весь в тебя, такой же упрямец.

— Он мой сын…

— Ты так ему ничего и не рассказал, — покачал головой Карим.

— Узнает. Я оставил ему письмо.

— Ты всегда был готов к самому худшему, Медведь.

— А ты? Разве не рассматривал такую возможность?

— Рассматривал конечно, — Шайя пожал плечами, — иначе бы меня здесь не было. Знал, что тебе может понадобиться помощь. Разве я мог позволить, чтобы ты оказался здесь в одиночку? Согласись, это было бы не по-товарищески.

— Знал, но всё-равно поехал…

— Я не чувствую себя обманутым, — пожал плечами Карим и задумчиво прищурился. — В моей жизни было много хорошего. Была любовь, была радость. Были мгновения, когда я был готов кричать на весь мир, что я, чёрт побери, счастлив! Были тяжёлые минуты. Была смерть. Многое бывало. Вспомни, — десять лет назад, мы уже были в такой ситуации. И ты, даже не раздумывая, пришёл мне на помощь. Так что всё нормально.

— Спасибо, Карим, — просто сказал Поль, — я рад, что судьба подарила мне такого друга.

— Наши судьбы схожи, во вкусах на подарки, — отмахнулся Шайя. — Так что благодарить не за что. У тебя сигареты есть?

— Пять штук, — ответил Нардин и перебросил ему пачку.

— Хватит, — кивнул Карим и выудил одну сигарету. Щелкнула зажигалка. Он глубоко затянулся, выдохнул дым и закончил. — Нам больше и не надо.

— Вижу людей, — сказал Нардин и приник к оптическому прицелу, — добрались всё-таки. Через полчаса выйдут на дистанцию поражения.

— Абреки?

— Они самые…

— Сейчас полезут, — прищурился Карим и ласково провёл рукой по пулемёту. — Разве это люди? Это грязные свиньи! Даже покурить нормально не дадут. И как много этой швали?

— Человек пятьдесят, не меньше.

— Лет двадцать назад, я бы сказал, что это не проблема. Позиция хорошая, патронов достаточно.

— Ты бы сказал, — усмехнулся Поль, — свою любимую фразу.

— Именно так, — весело кивнул Карим. Он несколько раз глубоко затянулся, быстро сжигая сигарету и отбросил окурок в сторону. Блеснули карие глаза, разбежались в уголках лучики морщин. — Ну что, сержант Нардин? Постреляем? Напоследок…

Стрелять будет удобно. Они заняли хорошую позицию и выбить с неё — это ещё надо постараться. Нардин, ещё до того, как внизу появились бандиты, обошёл их позицию и выбрал удобные места для стрельбы. Карим оборудовал несколько позиций для пулемёта и теперь, устроился со всем конфортом. С правой стороны, в углублении, лежали несколько пулемётных «банок» и четыре гранаты. С левой — спаренные магазины для Калашникова и фляга с водой.

Поль лёг на позицию, мягко передёрнул затвор снайперской винтовки и задумался. Им надо продержаться до сумерек. Потом можно отходить. Позади них, в нескольких часах пути есть ещё одно, удобное для обороны ущелье. Если добраться, то можно и там повоевать. Чтобы задержать этих злых и бородатых мальчиков. А потом уходить к Демидовску. Рвать когти, как любит говорить Карим. До самого берега Амазонки, где есть русский блокпост.

Взрыв! Сработала мина, поставленная на тропе и отправила к Аллаху самых быстрых и нетерпеливых. Эхо повторило взрыв и дикие крики, оставшихся в живых. Поехали!!!

Вдох, полувыдох, цель. Нардин приник к прицелу. Один из бандитов начал подниматься из-за камня, вскидывая к плечу гранатомёт. Выстрел! Пуля ударила чеченца в грудь и он начал заваливаться назад, ещё поднимая к плечу оружие. И даже успел выстрелить. Ракета ушла вверх, но через тридцать метров ударилась в скалу и взорвалась, осыпая людей осколками стали и камня. Кто-то закричал от боли.

Пулемёт бил короткими, точными очередями. Злыми и хлёсткими, как удар бича. Иногда, когда бандиты лезли вперёд, Шайя, хрипло матерясь, давал длинную очередь и прижимал нападавших к земле. Бандиты искали укрытия, а некоторые из них оставались лежать на земле. Тела убитых вздрагивали, когда в них попадали пули и казалось, что они ещё живут. Живут и пытаются отползти и спрятаться за камни, чтобы скрыться он этих сумасшедших, засевших на перевале.

Бой шёл уже несколько часов. Легко отбив первую, плохо организованную атаку, но чуть не пропустили группу абреков, которая пошла вперёд под хорошим огневым прикрытием. Вовремя заметили. Очень вовремя. Абреки не успели подобраться их удалось сбросить вниз. Несколько гранат, отправленных Каримом сделали своё дело.

— Ты там живой? — послышался весёлый голос Шайя.

— Живой, — ответил Поль.

— Ну и славно, — тяжело засмеялся Карим. — А то мне одному будет скучно. Патронов много осталось?

— Ещё повоюем.

— Ну и хорошо, Поль. Это очень хорошо, — сказал Шайя и начал набивать магазин для Калашникова. — Значит ещё живём…

Затишье длилось недолго. Прошло двадцать минут и над камнями, где засели бандиты, расцвёл цветок пулемётного огня. Пули ударили по скалам, брызгая каменной крошкой.

— Вот бродяги, — Поль едва успел поменять позицию и укрыться за камнем. Осколком гранита ему рассекло висок. Он стёр ладонью выступившую кровь, зло выматерился и осторожно выглянул из-за камня.

Вечерело. Солнце уже уходило за перевал. Приближались сумерки. Атаки становились короче, но злее. С какой-то тупой безысходностью, бандиты лезли вперёд. Умирали, корчились в агонии, но лезли.

Всё, патронов для Ремингтона больше нет. Нардин, не думая, размахнулся и отправил винтовку в пропасть, лежащую с левой стороны от них. Больше она не понадобится. Винтовка прочертила воздух короткой чёрной молнией и исчезла. Поль взял автомат и устало вытер пот. Всё-таки тяжело воевать, когда тебе пятьдесят лет.

— Сколько же вас там собралось, бродяги? — зарычал он и выбил опустевший магазин. Несколько выстрелов и откатился в сторону, меняя позицию. Взвизгнула рикошетом пуля. Сбоку, между грохотом пулемётных очередей, слышался свист. Это Карим. Как всегда жутко фальшивя, распевал старую, полузабытую песню, путая слова и перемешивая их с руганью.

И это хорошо. Значит ещё живём! Нардин занял новую позицию. Тяжело упал за камни, едва успевая спрятаться от пуль, свистнувших на головами. Всё чаще приходилось перемещаться между камнями — бандиты хорошо пристрелялись. Выстрел! Поль свалил ещё одного наглого абрека, который подставил голову под пули. Убитый дёрнулся и мёртво завалился на бок, оставив на камне красное смазанное пятно.

Ещё один…

Солнце уходило за перевал. Как жаль, что мы не умеем ускорить это неспешное движение. Или замедлить. Остановить и повернуть время вспять, чтобы что-то изменить в своей жизни.

Поль Нардин погиб первым. Когда менял позицию. Пуля ударила сбоку, в грудь и пробила сердце. Можно сказать, что он даже ничего не почувствовал. Только сильный удар и перед глазами стремительно завертелась земля. Твёрдый, нагретый солнцем гранит, закружился, превращаясь в невиданный каменный цветок. Ослепительно блеснул изящными звёздными гранями и наступила темнота.

Уже смеркалось, когда наверх, прикрывая друг-друга, выбрались бандиты. Они гортанно перекликались, внимательно осматривая площадку. Один из них подошёл к мёртвому Полю Нардину. Это был араб, заросший бородой по самые глаза. Он хотел обыскать убитого, но послышался злой окрик и араб отдёрнул руку.

Следом за бойцами на площадке появился высокий чеченец. Шевелюра, с обильной проседью, смуглое, дочерна загорелое лицо. Орлиный профиль и карие, немного грустные глаза. Он двигался тяжело. Поднимаясь на площадку споткнулся и выругался. Да, в его годы уже трудно воевать. Выцветшая до белизны разгрузка, истёртый и порванный камуфляж. На правом, обезображенном шрамами плече, белела свежая повязка с пятнами крови. Он молча прошёл мимо своих подчинённых и подошёл к Кариму.

Шайя лежал на земле, окружённый несколькими бандитами. Судя по всему, рядом с ним разорвалась граната. Карим лежал на боку, прижимая руки к разорванному осколками животу.

— Умар, — прохрипел Шайя. — Всё таки добрался… Паскуда. — он попытался плюнуть, но сил уже не было. Кровь перемешанная со слюной, стекала по чёрной, с проседью, бороде и капала на разорванный, набрякший от крови, жилет.

— Вот мы и встретились, Карим. Не рад?

Гаргаев устало опустился на камень рядом с раненым. Бросил взгляд на пулемёт с разбитым прикладом. Сел и внимательно посмотрел на Карима. Немного помолчал, обвёл взглядом площадку и покачал головой. Взгляд был грустным. Да, он всё-таки расчитался с этими парнями. Но какой ценой?

— Ну что молчишь, Карим Шайя? Поговорим?

— Извини Умар… У меня… не так… не так много времени… Ты… Ты немного ошибся… С расчётами, — Карим усмехнулся и разжал правую руку.

Звякнула предохранительная скоба и на гранит упала граната…

 

Эпилог второй части

22 год по летоисчислению Нового мира.

Территория Ордена по приёму поселенцев

Никита Нардин вышел из отдела логистики и прищурившись посмотрел на солнце. Сегодня хороший день. Удачный. Дела на Базе Ордена удалось закончить без привычной волокиты. Напоследок даже успел забежать в отдел по приёму переселенцев, чтобы передать списки людей, которых в Демидовске ждут как можно скорее.

Светлана, — красивая блондинка, работавшая в этом отделе, была совершенно без настроения. Она молча приняла списки, не отреагировала на дежурную шутку и пообещала сделать всё, что в её силах. Вопреки обыкновению, она даже не спорила. Никита удивлённо хмыкнул. Её глаза были покрасневшими, а веки немного припухли. Видно кто-то довёл до слез. Начальство? Да, оно здесь зубастое. Ладно, это её дела.

Он вышел из кабинета и столкнулся с мисс Майлз. Женщина, судя по её виду, хорошим настроением тоже не блистала. Лицо было покрыто красными пятнами. Она нервно сжимала в руке платок.

— Добрый день мисс, — Никита посторонился, пропуская женщину.

Она зло кивнула, гордо вскинула голову и пошла по коридору. Даже походка была какой-то дёрганной. Как у марионетки. Хотя, так она и выглядела. Сухая, как вобла. Дурдом какой-то. Парень поморщился и пожал плечами. Все нервные, того и гляди укусят. Он вышел на улицу и вдохнул горячий, напоенный солнцем воздух. Сейчас обед и в путь. Впереди долгая дорога. Сначала поездом в Порто-Франко, а потом на транспортном судне до Шанхая. Оттуда, если всё сложится удачно, в Куинстон. Есть там несколько неотложных и очень важных дел. С «нашими ирландскими товарищами», как любит говорить один полковник из Демидовска. Последнее время Никите часто приходилось ездить по этому маршруту.

Он спустился по ступенькам, прошёл через ворота, со скучающим охранником на посту и через двадцать минут подошёл к бару. По левую сторону виднелась площадь с фонтаном. На здании виднелась запылённая вывеска — «Бар «Рогач». За деревянной стойкой, сделанной в нарочито грубом деревенском стиле, стоял хозяин — толстый армянин по имени Арам. Он увидел посетителя и лицо расплылось в широкой улыбке.

— Здравствуй Никита-джан! — он перестал вытирать и без того чистую стойку бара и приветливо махнул рукой. — Рад тебя видеть, дорогой! Что так поздно? Достали бюрократы, да?

— Не то слово, — отмахнулся Никита и взгромоздился на стул у барной стойки, — все злые и нервные.

— Кушать будешь? Такие отбивные есть! Пальчики оближешь.

— Конечно буду. Давай и отбивную, и кружку пива, и свой фирменный салат. Всё давай. Я голодный как волк.

— Здесь все и всегда голодные, — Арам развёл руки в сторону. — Что хочешь? Земля такая. Как ты? Как невеста?

— Всё хорошо, Арам! Только не невеста, а жена. Уже почти два месяца.

— Вай, какой ты молодец, Никита! Поздравляю!

— Спасибо Арам, — Никита улыбнулся. — Что на базе нового?

— Нового? Ничего нового. Все как обычно. Хотя нет, не всё, — засмеялся хозяин. — Вчера девки голышом в фонтане купались, вот это была картина! Толпа собралась, танком не разгонишь!

— По поводу чего?

— Случайно сюда попали.

— Бывает…

— Никита, извини, что спрашиваю, — осторожно начал Арам, — я слышал, что твоего отца нашли?

— Да, нашли, — Никита дёрнул щекой и замолчал. Несколько секунд он задумчиво крошил кусок хлеба, а потом нехотя продолжил. — Аверьянов приказал найти. Он был знаком и с отцом, и с Каримом Шайя. Отправил группу за речку. Меня туда не пустили. Парни из роты глубинной разведки работали. Нашли останки папы и дяди Карима. Доставили в Демидовск. Похоронили на нашем кладбище.

— Мы не были знакомы, но я много слышал о них. Один испанец рассказывал, — тихо сказал Арам. Потом повернулся и достал бутылку коньяку. Налил две рюмки и поставил на стойку бара. — Давай, Никита, не чокаясь.

Они молча выпили и несколько минут молчали. Потом Никита прищурился и мотнул головой. Будто отгоняя какое-то видение.

— Что ещё на базе нового?

— Так, — Арам пожал плечами и задумался, — ничего особенного. Новые люди, новые лица. Мелькают, — он помахал ладонью перед лицом, — как в метро! Приходят, кушают, пьют пиво и едут дальше. Мы, здесь как в привокзальном ресторане. Клиент покушал, чемоданы похватал и дальше уехал. Один уехал, другой приехал. Так и живём.

— Слышал, что вчера бандитов постреляли. Неподалеку.

— Да, было дело. Как раз один из наших ехал. Говорят даже пострелял немного. Так… Немного. Туда-сюда, на премию заработал и дальше поехал. Хороший парень.

— Русский?

— Да. Новенький. Несколько дней здесь был, а потом дальше двинул. Думаю в Демидовск поедет.

— Приехал, бандитов пострелял и дальше поехал, — кивнул Никита. — Просто, надёжно и без затей. Ещё один ганфайтер Нового мира?

— Нет, зачем ганфайтер? Говорю тебе, — Арам ткнул пальцем в потолок, — наш человек. Русский. Андреем зовут.

На стене, рядом с полками, заставленной бутылками, висел большой иллюстрированный календарь. Судя по картинке и логотипу, напечатано в местной типографии. Суровый мужчина с волевым подбородком обнимал счастливую женщину. За их спиной виднелся аккуратный домик, припаркованный джип и двое, играющих с собакой ребятишек.

В этот момент принесли большую отбивную с жареной картошкой. Рядом желтел початок вареной кукурузы. Хмурая блондинка, лет тридцати-тридцати пяти, выдавила дежурную улыбку, поставила тарелки и удалилась, лёгко покачивая бёдрами. Проходя мимо настенного календаря, она лениво передвинула красную пластиковую рамку.

Вторник. 23 день, пятого месяца, 22 года.

— Не помню такого в списках, — сказал Никита и отрезал кусок отбивной. Посмотрел на мясо и потянулся за перечницей. Щедро посыпал жгучим красным перцем, добавил немного соуса и продолжил. — Андрей… Он наверное сам по себе сюда пришёл. Без вызова. Кто такой? Фамилию не запомнил?

— Вай… Почему не запомнил? На память не жалуюсь! Ярцев его зовут. Андрей Ярцев.

— Андрей Ярцев, говоришь, — Никита автоматически кивнул и с аппетитом принялся за отбивную. — Ну, Ярцев, так Ярцев.

КОНЕЦ.