5 год, по летоисчислению Нового мира.

Лагерь JCH-10

— Поль, только не надо посыпать голову пеплом. Ты не виноват. Это Новый мир, здесь и не такое случается, — отмахнулся Джек. Он прищурившись посмотрел на меня, будто прикидывая, сколько из меня крови слили. И что делать с остатками мяса, лежащими перед ним на койке.

— Что с этой тварью?

— Так ты её успел на ремни порезать. Да ещё и Карим пару пуль добавил. Теперь даже чучело не получится, а жаль! Фарш, укрытый обрывками шкуры. Но зверюга была здоровая. Она пока безымянная, но Билл что-нибудь придумает. По виду — похож на снежного барса. Только побольше размерами и клыки здоровенные! Как у кабана — нижние больше верхних. Окрас как у пумы, а от шеи, вдоль хребта длинные волосы. Шикарный бы коврик получился! Тебе повезло. Такие встречи, как правило, заканчиваются одинаково — смертью. Елена говорит, что, — Чамберс весело прищурился и щёлкнул пальцами, — так везёт только пьяным и влюблённым. Ты у нас кто? Пьяный или влюблённый?

— Diable… Хоть ты не начинай.

— Ладно, живи! Радуйся, что обошлось без переломов, а мясо зарастёт, — Чаберс немного помолчал и вытащил трубку. Потом спохватился и начал запихивать её в карман.

— Лучше закури. Хоть запах табака почувствую.

— Что, Елена курить запрещает?

— Даже зажигалку отобрала.

— А вот это правильно! — воодушевился Чамберс, но закурил с удовольствием. Выпустив клуб дыма, он опять сделал паузу и справедливо заметил. — Курить вообще вредно. А что до этой ситуации, то, как это ни смешно прозвучит, нам ещё повезло. Что, было бы лучше, если бы вы проехали мимо логова? А потом, после вас, мы вышли бы на берег работать. Могли и вообще без голов остаться. Повезло. И спасибо за то, что брод нашли. Его уже проверили. На тот берег переберёмся без проблем. Ещё две недели проведём здесь и тронемся дальше.

— Ты добрый, Джек! Прямо, как один мой престарелый родственник. Он часто повторяет, что «чёрное, это просто не совсем белое».

— Наверное он прав. Хотя… Не люблю оптимистов. Есть в них что-то напускное. Ненужная бравада, какая-то. Ладно, отдыхай. Чтобы не бездельничал, я тебе рацию принесу. Подежуришь в эфире. Вдруг Демьянов объявится. Его парни должны были уже вернуться.

— Джек…

— Чего тебе?

— Будь другом, принеси пачку сигарет из машины.

— Хрен тебе, Нардин, а не сигареты! — громко сказал Чамберс. — Тебе что доктор сказала? Перебьёшься! — он встал и заботливо поправил мне подушку.

Я удивлённо посмотрел на эту «мать Терезу», а он только усмехнулся, весело подмигнул и вышел из палатки.

Под подушкой… Вот Джек, зараза такая! Фокусник. Я даже улыбнулся. Под подушкой нашёл пачку сигарет и зажигалку. Теперь бы ещё придумать, как покурить незаметно.

— Поль, — в палатку заглянула Лена, — как себя чувствуешь? Температура не поднялась?

— Нет, всё хорошо, — я улыбнулся. — Правда.

— Верю, что хорошо, — она протянула руку, — а теперь давай сюда.

— Что именно? Руку и сердце?

— Разогнался. То, что тебе оставил Чамберс, — она пристально посмотрела на меня и грозно подбоченилась. — Знаешь что, Нардин? Ты меня лучше не зли! А с твоим Чамберсом я ещё поговорю. И не надо мне лепить горбатого, что вы пушистые и невинные. Давай сигареты, пока не рассердилась!

Пришлось отдать. На мой вопросительный взгляд, она ответила просто.

— Поль, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять его довольный вид, которым он меня наградил, когда вышел из палатки. Мол, посмотрите, какой я молодец, врачиху вокруг пальца обвёл и своему приятелю сигарет пронёс. Вы как дети, ей-богу…

Вечером в палатку прошмыгнул Карим. Посидели, о делах поговорили. Потом он ушёл ужинать. А сигареты у меня опять отобрали. Шайя ещё и по шее получил. В прямом смысле этого слова. Было видно, как он со смехом улепётывает от разгневанной Лены. Она гналась за ним с какой-то палкой в руках и судя по всему, собиралась пустить её в ход. Так и курить бросить недолго.

Понемногу стал приходить в себя. Уже могу ковылять по лагерю, помогать дежурным и ругаться с нашей докторшей. Нет, без всякой злобы. У нас нормальные отношения. Иногда мы даже разговариваем. Так, ни о чём. О жизни. Пару раз она рассказывала про Ленинград, где я никогда не был, но много слышал от своего деда. Рассказывал ей про Париж. Несмотря на эти дружеские разговоры, она не ослабляет контроль. Следит за мной, чтобы не особо разгуливал и больше лежал. И конечно запрещает курить. Я пытаюсь найти место для спокойных перекуров, но получается плохо. Как правило, меня быстро вычисляют и прописывают по ушам. В устной форме.

Рино, когда Карим на дежурстве, бродит за мной как хвост. Кстати, он прекрасный сторож. Любую местную тварь чувствует задолго до того, как она решит двинуться в нашу сторону. Припадает к земле и начинает глухо урчать. Так что, лагерь в дневное время, мы охраняем с ним вдвоём. Сил уже хватает, чтобы добраться до поста. Когда в лагере нет работы, ко мне, на холм, забирается Елена с небольшим термосом. Тискает малыша Рино. Иногда, когда у неё хорошее настроение, она милостиво разрешает мне выкурить сигарету. В обмен на большую чашку бульона, на который уже смотреть не могу.

Как-то так случилось, что мы перестали раздражать друг-друга. У каждого из нас свои недостатки. Она, узнав некоторые истории из моей жизни, тоже перестала считать меня мясником. В свою очередь, больше узнав о ней, понял её позицию. Кстати, мы даже больше спорим, чем раньше. Но это другие споры. Дружеские.

Карим и Эндрю довольно ухмыляются, но тянут ночные дежурства без меня.

— Ночью тебе спать положено, — говорит Шайя и кивает на Лену. — Так доктор говорит.

Через две недели я сидел на берегу и встречал гостей. На берегу толкались приезжие из русского посёлка. На двух моторных вельботах пришли Демидовские ребята. Вместе с ними пришёл Демидов и Аверьян. Их увёл к себе Чамберс. Прибывшие, вместе с нашими парнями разгружают бочки с дизельным топливом, помогая себе легким матерком. Хотел им помочь, но меня вежливо послали отдыхать. Рука ещё болела, дышать было трудно и я особенно не сопротивлялся.

Карим дотянул меня в лагерь уже без сознания. Эта мохнатая тварь, напавшая у брода, здорово располосовала правую руку, бок и грудь. На правом бедре была глубокая рана. Сломано несколько рёбер. Потом за дело взялась Лена и меня заштопали. Надо отдать ей должное — удачно. Или мне просто повезло. Зачем-то повезло.

Я посмотрел на реку, работающих парней и отошёл в сторону. Нога тоже побаливала и пришлось сесть на камень. Рядом, между двумя прибрежными валунами, промелькнула изумрудно-зелёная ящерица. Сантиметров тридцать длиной. Вдоль её спины шёл острый гребень из маленьких зубчатых пластин, песчаного цвета. Эдакий дракон в миниатюре… Хотя, нет. Драконы были вчера. Джерри приволок в лагерь несколько шестиногих ящериц и был просто счастлив. Самое интересное, что эти «запасные ноги» — как их назвал Карим — находились выше передних. Возникает такое ощущение, что это атрофированные крылья. По крайней мере, Стаут в этом уверен. Ему лучше знать.

— Как нога? — ко мне подошёл Демидов, и присел рядом.

— Нормально, — кивнул я в ответ и осторожно пошевелил ногой. Бедро отозвалось тупой, долго не затихающей болью. — Жить и бегать буду.

— Ну и славно.

— Что в посёлке нового?

— Как всегда. Говоришь, говоришь, а всё бестолку. Нет, не будет порядка, — Демидов покачал головой и как-то по стариковски махнул рукой. — Видишь, что случается, когда твёрдой руки нет? Не будет толку. Не будет…

— Почему?

— Староста у нас слишком мягкий. А народец, хоть и самостоятельный, но жидкий. Лягут они под Орден. Костьми лягут.

— Почему так уверен?

— Долго рассказывать. Кстати, катер наш забрали.

— Как так?!! — от удивление я развернулся. Повернулся и скривился от боли.

— А так, — Демидов даже сплюнул от злости. — Пришёл корабль из форта Линкольн. Высадили команду на катер и забрали. Ещё и берега обшарили, как псы. Разве что след не брали. Хорошо, что мы, после того, как сообщение в Орден отправили, оружие сняли. Даже пушку скрутили. Спрятали до поры, до времени. А посудину забрали, да… Староста наш только руками развёл. Мол, а что делать, ребята, раз хозяева нашлись? Разве это дело?

— Не дело… Что предлагаешь?

— Ничего, — он пожал плечами и несколько минут молчал. Пожевал губами, а потом нехотя выдавил. — Уходить из посёлка надо.

— Куда пойдешь?

— На запад. Поговорил со своими людьми. Через неделю ещё люди подгребут. Аверьян тоже подсуетился — своих знакомцев вызвонил. С «того света», — Демидов даже усмехнулся. Видно определение Старого света понравилось. — Из посёлка человек десять присоединится. Пойдём на запад. Я говорил вчера с Чамберсом. Он идею одобряет. Даже финансово обещал помочь.

— Джек? Каким образом?

— Да, — кивнул Демидов, — подбросил несколько идей по этим местам. У Аверьяна были некоторые задумки. Слабые, но были. А Чамберс с Настей ему весь расклад по юго-западу выложили. Что, где, сколько и почему оно там должно быть. Говорит, что Орден не обеднеет. Аверьян прикинул, что всё пучком.

— Ну раз так Настя говорит, значит знает. Новый Мир большой, не последнее отдают. Будет ещё этих полезных ископаемых. Слушай, Демидов, — я внимательно посмотрел на него и усмехнулся, — а откуда ты так хорошо Виктора знаешь?

— Извини, Нардин, — он покачал головой, — ты вроде человек и правильный, но это дела старые, и только нас двоих касаются. Мы с Виктором ещё там, в Старом свете, пересекались. А где, что и почему… Извини. Захочешь — прямо у него и спросишь. Кстати, он тебе письмо передал, — Демидов достал из кармана конверт.

— Спасибо. А у Виктора обязательно спрошу. Если вернёмся.

— Знаешь, Нардин… Закончишь с партиями бродить, приезжай к нам. Докторшу свою бери, Карима с его любовницам и приезжайте. Будем город строить. Без дураков.

— А Чамберса не зовешь?

— Уже звал. Не хочет. Он старый бродяга. Такого на одном месте сидеть не заставишь. А ты ещё молодой. Легкой жизни не обещаю, но тебе и не привыкать.

— Чем будем заниматься?

— Дело всегда найдётся.

— Мне ещё на Орден служить, как медному котелку. По контракту — не меньше трёх походов. Потом могу уйти. Посмотрим. Буду знать, куда податься, если что.

— Вот и правильно, — Демидов поднялся и хлопнул меня по плечу. — Пойдём, Нардин. Чамберс там уже поляну накрывает. За столом поговорим.