«…Затем ты подъедешь к зданию сзади. Номер сорок девять расположен где-то на полпути вниз. Я буду там первый, так что тебе не придется беспокоиться о ключе». Указания Ричарда были простыми и ясными, и мне не составило труда найти это место, на противоположной стороне улицы от сто двадцать восьмой дороги. «Как остальные находят подобные места?» – удивлялась я, паркуя машину.

Ричард не ответил на мой первый длинный звонок, и если он не слышал и второй, то он, должно быть умер здесь. «Конечно, опаздывает, – рассердилась я, – оставляя меня, как чучело, стоять здесь». Буйный мартовский ветер разметал мои волосы вокруг лица, и я решила вернуться к машине, по крайней мере, там мне не будет холодно. Я повернулась и столкнулась с кем-то, стоявшим позади меня.

– Простите, миссис Флетчер… О, я ошибся, – сказал он, когда я убрала волосы с лица. – Принял вас за другую, извините, леди, – промямлил он, уходя.

Ричард подошел ко мне секундой позже.

– Кто это был? – спросил он, крепко обнимая меня за талию.

– Бог знает. Он меня с кем-то перепутал. Пока он открывал номер, я спросила:

– Ты заказывал номер на свое имя, Рич? Или на кличку, например, на имя Джона Смита?

Я засмеялась.

– Не Смит, но кличка, если ты хочешь это так называть. Я сказал клерку, что меня зовут Флетчер.

– Но тип, который ушел… он думал… Остаток моего вопроса был потушен поцелуем Ричарда, а после того, как он перенес меня в постель, я забыла обо всем.

Постельное покрывало пахло плесенью, и я начала чихать. Я села и медленно повернула голову, разглядывая темно-коричневую мебель, вытертые ковры и выцветшую оранжевую драпировку. Все это было не грязным, но дешевым. Внезапно я почувствовала себя униженной, как десятидолларовая шлюха. Все было плохо. Из-за ошибок в одной из его программ Ричарду нужно было как можно скорее вернуться на работу, но сначала, пошутил он, «займемся делом». Настойчивость его рук и тела не вызвали у меня никакой ответной реакции: у меня не было желания. Я почувствовала себя взятой стремительным натиском, и мне стало стыдно, что я здесь, с ним, и моя ложь Стюарту ясно отпечаталась в моей голове.

Сегодня не было ни романтики, ни волшебства, и я начала плакать. Ричард нежно держал меня в своих руках, успокаивая и покрывая поцелуями, и, когда слезы кончились, меня вдруг охватила лихорадка любви с ним.

После, лежа на его плече, я пыталась посмеяться над своими опасениями. Это было то, о чем я мечтала всю мою жизнь. Я не могла допустить, чтобы вина или стыд испортили мою мечту, не сейчас, когда я держала ее в своих руках, но и не здесь.

– Ты когда-нибудь раньше бывал здесь, Рич?

– Нет, почему ты спрашиваешь об этом? – спросил он, глядя на меня в зеркале, перед которым завязывал галстук.

– Тот тип, с которым я столкнулась на улице, подумал, что я – миссис Флетчер, а потом, когда увидел мое лицо, сказал, что ошибся. Я удивилась…

– Он, возможно, предположил, что ты – миссис Флетчер, остановившаяся вместе с мистером Флетчером в номере сорок девять, глупая девочка. Теперь поцелуй меня, я должен вернуться обратно в офис.

– Мне не нравится это место, Рич.

– Ну хорошо, ты права. Мы найдем другое место, которое будет только наше и где ты не будешь плакать. Обещай мне, что слез больше не будет, хорошо?

Он тесно прижался ко мне, пока не поймал мое ухо, а я глупо улыбалась.

– Я скоро позвоню тебе, любовь моя.

Еще один поцелуй, быстрое объятие, и он ушел. В эту минуту я была счастлива.

Медленно одеваясь, я снова обдумала реакцию служащего. Он принял меня за миссис Флетчер, потому что я стояла около комнаты мистера Флетчера, но когда он ясно увидел мое лицо, он решил, что я – не та женщина. Он знал миссис Флетчер, и это была не я. Это не могло быть случайным стечением обстоятельств: Ричард останавливался здесь раньше, используя это имя, с кем-то, кого служащий мотеля знал.

«Это было до меня», – сказала я с натянутой улыбкой женщине в зеркале, но эти слова не добавили мне уверенности. Ричард сказал, что никогда не был здесь раньше, и, хотя я отчаянно хотела, чтобы это было правдой, я, вероятно, была не единственной женщиной, «другой» женщиной в его жизни, поправилась я.

Я любила его, но в моей голове всегда возникали сомнения относительно Ричарда. «Ты все еще дура проклятая, Андреа Корелли», – сказала в зеркале уныло выглядевшая женщина.

– Привет, Андреа, это Элен. У тебя есть время? Я должна поговорить с тобой.

– Хорошо, сколько сейчас времени?

Она засмеялась:

– Половина десятого, а ты еще даже не проснулась. Я думала, что ты встанешь после того, как эти типы уедут на хоккей.

Субботнее утро. У Брайана был турнир в Биллерице. Это около двух часов езды от дома, и они с отцом не вернутся домой до четырех.

– Стюарт, должно быть, выключил будильник, когда они уезжали, и я проспала. Приезжай, я приготовлю кофе.

Она приехала через двадцать минут с булочками и плавленым сыром.

– Ну, что тебя привело? – спросила я, как только мы устроились за кухонным столом.

– Стюарт, он расстроен.

– Что ты имеешь в виду?

– Он позвонил мне на следующий день и попросил встретиться с ним в городе. Он просил не говорить тебе, и я не сказала, думая, что, может быть, он планирует сделать сюрприз к твоему дню рождения или что-нибудь еще. Я встретилась с ним во время обеда в четверг, и я никогда не слышала, чтобы Стюарт так много говорил. Он продолжал говорить полтора часа. Андреа, он беспокоится, что ты его больше не любишь. Я чувствовала себя плохо, слушая его и зная то, что знаю. Он, возможно, надеялся, что я могу что-нибудь рассказать ему?

– Ты сказала ему что-нибудь?

– Конечно, нет. Я сказала ему, что он не должен беспокоиться, что у тебя сейчас переходный возраст, что у тебя депрессия после аварии, что, может быть, ему нужно уделять тебе больше внимания. Ты знаешь, такой же вздор, как этот.

– Что он ответил?

– Он ответил, что ты не пускаешь его в свою жизнь, что вы совсем не разговариваете друг с другом, что происходит что-то странное и что он решил положить этому конец. Он также сказал… и я почти заплакала, он сказал, что не хочет потерять тебя. Андреа, не думаешь ли ты, что это слишком далеко зашло? Ты привлекла внимание Стюарта, и, может быть, тебе пора прекратить играть в эти игры?

– Элен, я увлеклась Ричардом не потому, что хотела играть в игры или привлечь внимание Стюарта. В моей жизни что-то было упущено, и, я думаю, я нашла это благодаря Ричарду. Он так внимателен к маленьким деталям, так старается сделать меня счастливой. Стюарт же никогда не заботится о мелочах. Говорила я тебе, что Ричард прислал мне цветы? Смеется над моими шутками? Слушает, когда я говорю? Боже, Элен, в последний раз Стюарт слышал то, что я сказала, десять лет назад. – Мои глаза наполнились слезами разочарования. Я сделала паузу, чтобы собраться, а затем продолжила: – Я скажу тебе, что происходит со Стюартом. Его жизнь как хозяина дома протекает не так гладко, как ему нравится. Несколько дней назад я поздно вернулась домой. Я ходила по магазинам, Эл, – добавила я, поймав выражение ее лица. – А он не любит ждать. Я не тешу его самолюбие, ловя каждое его слово, всю эту надоевшую мне чепуху о работе и капиталовложениях. Он сказал тебе, что мы больше ни о чем не говорим? Да, я не слушаю ничего больше, это проблемы Стюарта. Он избалован, ведь сейчас он не получает моего безраздельного внимания, и ему это не нравится. Ты ведь не думаешь, что он теряет «великолепный секс», который у нас был, не правда ли? Нет, все только потому, что часовой механизм его жизни работает не гладко, поэтому он обвиняет меня. Со мной должно быть что-то не в порядке! Конечно, не может быть что-нибудь не в порядке с мистером Идеалом! – Я уже кричала, и разрыдалась истерическими слезами.

– О, Боже, Андреа, посмотри на себя. – Элен обошла стол и обняла меня. – Может быть, тебе нужно пойти к врачу? Ты не очень-то счастлива с тем, кто занимается с тобой любовью. Ты все время нервная и раздражительная, но у тебя есть тот, кто беспокоится за тебя. Стюарт думает, что ты на грани нервного срыва, а я чувствую, что внесла в это свой вклад: если бы я дала тебе другой совет в тот день, когда мы говорили обо всем этом, может быть, ты не оказалась бы в такой ситуации.

Я отбросила ее и вскочила со стула. Мне не хватало движения, я должна была бегать по кругу:

– Нет, Элен, твой совет тут ни при чем. Я сама отчаялась что-либо сделать, а ты сказала мне то, что я хотела услышать, но я могла поступить иначе, не обращая внимания на твое мнение. Не бери на себя ответственность за мои проблемы, и без этого у меня достаточно грехов.

– Я не хотела расстраивать тебя. Я только думала, что ты должна знать о том, что Стюарт говорил мне.

Элен посмотрела на часы.

– Во сколько сегодня закрывается почта?

– Суббота? В полдень, я думаю, а зачем тебе?

– Я должна включиться в работу. У меня миллион дел, которые я должна сделать сегодня, но сначала я должна отнести налоговые декларации. Стюарт заботится о тебе и хочет снова видеть тебя счастливой.

– Иногда мне кажется, что я никогда не смогу опять быть счастливой. Я связана с Ричардом. Когда я с ним, я на вершине мира, но, когда его нет рядом, реальность окружает меня, и я терзаюсь из-за лжи Стюарту, обмана детей и спрашиваю себя, когда все это кончится?

Не представляю, что Элен рассказала Стюарту после этого разговора, если рассказала что-нибудь, потому что ни одного вопроса не было задано потом на моей кухне, а ее заступничество за Стюарта было слишком маленьким, чтобы изменить мое поведение.

Это сделал Ричард…

Даже теперь я знала не больше о Ричарде, чем двадцать пять лет назад. В то время, которое мы проводили вместе, мы не занимались ничем, кроме секса. Я не имела представления о том, любит ли он музыку, ест ли китайскую пищу, спит с правой или левой стороны кровати? Кроме секса мы раз в неделю разговаривали по телефону, нашептывая друг другу милые пустяки, изредка встречались, чтобы пообедать в каком-нибудь удаленном от дорог месте, приезжая и уезжая по отдельности, и эти беседы обычно завершались сексом. Мы нарушили эту рутину только однажды, когда по моей инициативе ходили в кино.

– «Танцы с волками» – наверное, фильм ужасов, – умоляла я. – Я так устала от того, что мы с тобой отрезаны от людей. Можем мы хоть раз вместе прогуляться по улице рука об руку или посидеть в театре, окруженные людьми? Как бы мы гармонировали друг с другом? Я прошу слишком много?

Сеанс длился три часа, но мы согласились с тем, что прекрасно провели день.

Я почти заснула следующим вечером, когда смотрела этот же фильм со Стюартом, который до смерти хотел посмотреть его и не принял моего отказа.

Сейчас был очередной украденный день, и поэтому непозволительно было тратить много времени на пустую болтовню, особенно с тем неотложным «делом», которому нужно уделить особое внимание. Как только Ричард пинком закрыл за нами дверь, мы были уже на кровати, – срывающие с себя одежду, безумно желающие ласкать и касаться друг друга. Его зубы легко покусывали мою кожу, и я вся была перед ним, исполненная желанием и бесстыдством в своей необходимости быть наполненной им, пробудившаяся и воспламененная и, в конце концов, доведенная до состояния сладострастного завершения. Я была дикая женщина, а он – изумительный любовник. Мы занимались любовью в постели, на полу, стоя под душем или сидя на стуле, и я была поражена, насколько мало знаю о способах любви.

Мы не говорили о многих вещах и совсем никогда не обсуждали будущее. «Ричард так хорошо понимает меня», – думала я с нежностью. Я была не способна принять какое-либо важное решение, касающееся будущего, в моем смущенном и перевернутом вверх дном состоянии, а он был готов терпеливо ждать, не заставляя меня делать выбор между ним и Стюартом.

Но по мере того как время шло и я привыкала к этой странной жизни пополам, даже мне становилось ясно, что Ричарду нравилось все именно таким, каким оно было. У него не было намерения выбирать между мной и своей женой, и мои подозрения внезапно подтвердились в день, когда я увидела его с другой «миссис Флетчер».

Распродавали по сниженным ценам огромное количество полотна. Нам очень нужны были новые простыни, и я решила убить несколько часов на магазин в Мелле перед поездкой в Бостон. Я только что вывернула на уклон 128-й улицы, когда выхватила взглядом спортивную машину старого образца, стоявшую на пару машин сзади меня. Мое сердце заколотилось, как всегда случалось, когда что-нибудь имело отношение к Ричарду. Я притормозила и, одним глазом глядя в зеркало заднего вида, понаблюдала за дорогой сзади. Это был Ричард, но что он собирался делать здесь? Пара машин обогнала меня, и он находился теперь прямо за мной. Но он был не один, с ним была женщина с длинными темными волосами, в верблюжьем пальто, очень похожая на меня.

Мы остановились перед светофором, и в зеркале заднего вида было видно, как он наклонился и поцеловал ее в губы долгим затяжным поцелуем. Вероятно, его проклятые руки к тому же задирали ей юбку. Вероятно, это не его жена, тогда кто? Ловко повернув свою «Тойоту», он проехал мимо меня, не узнав, и я последовала за ним. Моя решимость показывала, что я могу следовать за ним до Нью-Джерси, если необходимо, но мы не уехали так далеко. Сразу же после Мелле он повернул направо, и я поехала за ним вниз по дороге, до боли знакомой. Мои самые худшие подозрения подтвердились, когда он вывернул на въезд того же мотеля, куда привозил меня в первый раз. Я остановилась в предчувствии и была почти уверена, что они въехали на стоянку, припарковались и пересекли стоянку, обняв друг друга. Как только он открыл дверь номера 49, они, наверное, снова поцеловались. Это было отвратительно. Я была потрясена. Это, должно быть, была другая «миссис Флетчер» или одна из многих «миссис Флетчер». Вот доказательство, что он обманывал. Опять унижение, опять подтасовки, опять ложь.

Так что, Андреа? Что это доказывает? Что Ричард нечестен с тобой? Чего же ты ждешь от мужчины, который обманывает свою жену? Я забыла о покупках и помчалась домой, корчась от боли и гнева, как под ножом. В следующий момент я решила, что наше свидание будет последним. Я не смогу опять пойти с ним в тот притон, мне он не нужен. Я знала, что должна сделать.

Но я не была еще готова к этому, я боялась положить конец нашей связи, опять выбросить его из моей жизни. И все продолжалось. Я не могла доверять Ричарду, но и не могла жить без него. Только глупец может принять такое за любовь, и каждое утро я смотрела на этого глупца в зеркале с растущим отвращением. Но в этот период не только женщина в зеркале говорила мне о том, какой глупой я была: другая «миссис Флетчер» насмехалась надо мной из темных уголков моей души.

Умственно я оказалась никчемной, не способной принять ни малейшего решения. Необходимости выбрать правильный цвет колготок теперь было достаточно, чтобы довести меня до слез, после чего я обычно прекращала все, оставаясь дома, если, конечно, не встречалась с Ричардом.

Но я забыла об этом. Обо всем.

– Ма, у меня нет чистого нижнего белья. Брайан, расстроенный, стоял возле дверей моей спальни в половине седьмого утра.

– Брайан, я думала, что ты сам постираешь, – ответила я сонно из удобной уютной постели.

Я решила взять выходной. Я скажу, что заболела или что-нибудь еще, потом.

– Ма-ам, я стирал сам все это время, но вчера ты сказала, что сама позаботишься обо мне. А теперь что мне надеть?

Он ударил кулаком по стене, выходя из комнаты, и я представила себе мое горло под этой рукой. «Бедный ребенок, – подумала я, – он должен говорить мне, что у него ничего не осталось надеть». Мои глаза снова закрылись, и Ричард улыбался соблазнительно, пока я опять проваливалась в сон.

Несколько раз я ходила в супермаркет, но оставила это занятие, потому что прогуливалась там по проходам бесцельно. Там меня окружало слишком много людей и было так шумно, что я не могла вспомнить, что нам нужно. «Яйца, нам, должно быть, нужны яйца». Была такая постоянная шутка у Стюарта и Брайана, что я в течение месяца купила больше яиц, кетчупа и сахара, чем мы можем съесть за три года. И мы очень часто ели яичницу-болтунью.

Я думала, что хуже уже быть не может, но оказалось, может: я потеряла работу.

Мистер Мэрфи позвал меня в свой кабинет в конце особенно тяжелой недели.

– Андреа, все в порядке?

– Да, Боб, конечно, у меня все в порядке. – Я нервничала, пытаясь собрать свои мысли. Я не спала предыдущую ночь после ссоры со Стюартом, но что-то подсказывало мне, что я должна «быть на коне» во время этого разговора. – Почему ты спрашиваешь?

– А дома?

– Конечно. В чем проблема, Боб?

– Ты знаешь, как я не люблю совать нос в чужие дела, но я видел тебя недавно и еще больше обеспокоился. Качество твоей работы ухудшилось за последние несколько месяцев, ты допускаешь ошибки, а коллеги тебя прикрывают. Если откровенно, то твоя работа стала неприемлемой.

«Не сдерживайся, Боб, только скажи мне все прямо», – с горечью подумала я.

– У нас будут реорганизация и сокращение, так что твое место будет сокращено. Джойс будет работать полный день, и нам больше не нужен секретарь на полдня. Я надеялся, что ты закончишь курсы и мы сможем перевести тебя юрисконсультом. Билл Гловер ждал, сколько мог, но потом нанял кого-то, чтобы заполнить эту брешь. Ты была хорошим работником, и я не хочу терять тебя, но, если честно, ты должна привести в порядок свою личную жизнь. Как ты думаешь, чем я мог бы помочь?

Я онемела, потрясенная, и не смогла ответить ему. Боб пожал плечами.

– Ты можешь работать до конца следующей недели, если хочешь, а мы подготовим месячное жалованье, пока ты придешь в себя, Андреа… – добавил он при виде слез, катящихся по моим щекам. – Мы долгое время были друзьями. Я хочу, чтобы ты позволила мне помочь…

Неловко поднявшись с кожаного ложа, которое в его офисе использовалось в качестве стула для клиентов, я заковыляла к двери, теребя карман юбки:

– Нет, Боб, ты ничего не можешь сделать, но спасибо.

Я медленно закрыла за собой дверь. Я должна была держать себя под контролем, пока весь офис не обнаружил, что произошло, но при виде бледных, потрясенных лиц я, истерически плача, побежала в дамскую комнату.

«О, мой Бог, – думала я, – меня уволили». Я не могла в это поверить, а Стюарт будет просто шокирован. Что я собиралась сказать Стюарту? Он будет зол и расстроен, и я выслушаю лекцию об ответственности. Я сразу ушла с работы, планируя вернуться в субботу, чтобы забрать свои вещи.

Стюарт был чудесен. Он, конечно, расстроился, но не читал нотаций. Вместо этого он обнял меня и позволил выплакаться, и я была удивлена комфортом, который при этом испытала.

– Не беспокойся об этом, дорогая. Ты сможешь найти работу лучше, если захочешь. Но это хороший повод сделать перерыв, преодолеть все, что бы тебя ни терзало… Ты могла бы подумать о терапии.

Он не достиг ничего больше.

– Так ты думаешь, что я сошла с ума? Меня нужно лечить? Спасибо за доверие, Стюарт!

Я отвернулась от него и пошла на кухню за чашкой чая, выпив вместо этого стакан вина, а потом ушла с глаз долой, чтобы одиноко сидеть в темноте с тяжелыми мыслями.