«Ми…стер Крид… спа…сибо, что… отве…тили… на мой зво…нок».

Сперва я решил, что это шутка. Голос на том конце был металлический, прерывистый, словно у этого парня на лице был респиратор или, может быть, он недавно подвергся трахеотомии и теперь был вынужден с усилием пропихивать воздух сквозь клапан, вшитый ему в гортань.

– Откуда у вас мой номер? – спросил я.

– Саль…ва…то…ре Бон…а…делло, – ответил он.

– И сколько он с вас за это содрал?

– Пять…де…сят ты…сяч дол…ла…ров.

– Слишком много за один телефонный номер.

– Сал… гово…рит, что вы… самый луч…ший.

В этом тонком металлическом голос не слышалось даже намека на какие-нибудь эмоции. Каждый обрывок каждого слова произносился с жуткой монотонностью, и это дико меня раздражало. Я даже обнаружил, что мне здорово хочется его передразнить, но я подавил это желание.

– И что вам нужно? – спросил я.

– Я хочу… на…нять вас на вре…менную ра…боту, как это де…лает Сал.

– Каким образом я могу убедиться, что могу вам доверять?

– Вы мо…жете ме…ня пы…тать, если хо…тите.

Он предложил мне назвать ему определенные имя и фамилию, и снова сообщил, что я могу пытать его, пока не смогу убедиться, что он никогда и никому их больше не сообщит. Это вроде как должно было доказать, что он впоследствии никому меня не продаст, даже если что-то в нашем с ним деловом предприятии пойдет не так. Парень был явно не в себе, съехал с катушек, а это означало, что он в весьма значительной мере такой же, как все другие, с кем я имел дело.

– Прежде чем пойдем дальше, – сказал я ему, – скажите, как мне к вам обращаться.

– Вик…тор.

– В вашем плане имеется одна неувязочка, – сообщил я ему. – Пытка это лишь один из многих способов заставить вас говорить. А что, если кто-то похитит вашу жену или детишек или вашу герлфренд? Если некто пригрозит взорвать детский садик, в котором трудится ваша сестрица? Поверьте мне, Виктор, это очень трудно – позволить, чтобы ваши родные и близкие погибли ужасной смертью, когда вы можете спасти их, просто выдав чье-то имя.

Возникла длинная пауза. Потом он сказал:

– Я при…кован к ин…ва…лидному кре…слу. У ме…ня из близ…ких ни…кого нет. Ког…да мы вс…третим…ся, вы все са…ми пой…мете.

Я обдумывал это с минуту, после чего решил, что я уже все понял, и сказал:

– Я бы предпочел пока что ограничить наши взаимоотношения телефонными переговорами. Я вообще-то и впрямь верю, что вы никому ничего не расскажете. У меня есть серьезные подозрения, что вы будете лишь приветствовать пытку и, возможно, даже смерть.

– Вы очень про…ни…ца…тель…ны, мис…тер Крид. Итак, ког…да вы мо…жете на….чать?

Я не очень беспокоился насчет того, можно ли мне свободно говорить по моему мобильному телефону. Те немногие люди, что способны пробить защиту моей сотовой связи, уже давно знают, чем именно я зарабатываю на жизнь.

– У меня сейчас три клиента, – сообщил я ему. – Если хотите меня нанять, можете стать четвертым в этой очереди. Каждый контракт стоит пятьдесят тысяч долларов, плюс расходы. Оплата авансом.

– Мо…гу я сам ре…шать, ка…ким обра…зом бу…дут вы…пол…няться мои за…казы?

– В пределах разумного.

Виктор сообщил мне детали касательно первой цели. А после этого поразил меня условием, с которым я никогда раньше не сталкивался: он желал переговорить с жертвой за пару минут до ее смерти, до убийства. Я заявил ему, что для этого жертву придется сперва похитить, а это для меня дополнительная нагрузка и трудность. Это означает, что придется взять с собой еще одного человека, это займет больше времени и увеличит риск быть опознанным. И пытался отказаться от этого условия до тех пор, пока Виктор не предложил удвоить мое вознаграждение.

Виктор продолжил объяснять, что именно ему требуется, чтобы я сделал. И почему. И пока он продолжал говорить этим своим скрипучим металлическим голосом, я все больше осознавал, что, несмотря на то, что не раз встречался лицом к лицу с самыми мерзкими, самыми гнусными проявлениями зла, какое только может родить этот мир, я все же никогда прежде не сталкивался с человеком, столь же чудовищно низким и отвратительным. И в итоге пришел к мысли, что мне пришлось бы выскрести зубной щеткой все самые темные и скверные закоулки ада, если бы мне выпало разоблачать план, такой же чудовищно злобный и порочный, как этот.

И я сказал ему, что сделаю это.