Глава 1

Возможно, это и несправедливо, но в случившемся я виню Карен Вогель.

Конечно, первый шаг был сделан мною, и это правда, что я заранее разработал план ее соблазнения – не менее тщательный, чем план вторжения в Нормандию, – насадив на крючок наживку в виде романтических ужинов при свечах, в отдельных кабинетах ресторанов, с изысканными винами. Я обещал ей все на свете, покупал дорогую одежду и шикарные украшения.

Однако ничего не случилось бы, не будь Карен Вогель столь… роскошной.

Мы находимся в номере 415 отеля «Браун» города Луисвилл, штат Кентукки. Утро. Часы показывают 10:15. Моя добыча – девушка двадцати с небольшим лет – лежит на кровати и смотрит на меня похожими на аквамариновые кристаллы глазами. Заправляя рубашку в брюки, я ловлю на себе их пронзительный взгляд и застываю на месте, словно олень, попавший в лучи автомобильных фар.

Карен поворачивается набок и спрашивает, подперев кулаком подбородок:

– Ты это серьезно, Сэм?

Она обладает спортивной фигурой, длинными ногами и животом настолько плоским, что мне виден лишь его участок шириной в два дюйма, возвышающийся между двух бедер идеальной формы. Это зрелище радует глаз, оно не может наскучить, и у меня снова возникает ощущение, будто я оседлал счастливую волну. То есть я только что трахнул Карен Вогель!

– До последнего слова, – отвечаю я.

– Ты произнес всего три слова.

Она смеется, и ее лицо освещает ослепительная, словно белоснежные скалы Дувра, улыбка. Мне в голову приходит мысль: если бы я не смог трахнуть Карен, то заплатил бы немалые деньги только за то, чтобы увидеть, как она чистит зубы!

Да, я знаю, о чем вы думаете. Ну давайте, скажите, что я вызываю жалость. Я не буду спорить. Но я нахожусь в номере отеля наедине с полуобнаженной красавицей Карен Вогель, а не с вами. И, разумеется, она меня любит. Что?.. Вы не верите мне?

Читайте дальше. Я докажу вам это.

– Я тоже люблю тебя, Сэм, – говорит Карен. – Только потому и сделала это.

Вам понятно?

Она могла бы попросить меня освободить Чарли Мэнсона, посмотреть кинофестиваль Опры или же переплыть реку дерьма, текущую в Испании со скоростью девяносто миль в час, – и я сделал бы это. Но для того, чтобы залезть ей в трусики, мне требовалось всего лишь сказать: «Я люблю тебя».

Не буду лгать. Я мог бы сказать вам, что поимел свою долю красивых женщин, и это было бы правдой – поскольку эта доля из единственной особы. Если быть предельно честным, до сегодняшнего дня я спал с одной красивой женщиной. И ее имя…

Ее имя – Рейчел.

Если честно, мне не хочется говорить сейчас о Рейчел, но я тем не менее расскажу вам о ней, и вы сможете судить обо всем сами. С тех пор как мы встречались с ней, прошли годы, но тогда Рейчел была игриво-прекрасна. У нее были длинные каштановые волосы со светлыми прядями и глаза цвета меда из Тупело. Она обладала уникальным лицом, являвшим собой сказочное противоречие для молодого фаната-компьютерщика вроде меня. Резко очерченное и прекрасное, оно свидетельствовало о нетривиальном внутреннем содержании. Правда, неизменная загадочная улыбка намекала на то, что она таит в себе множество секретов сомнительного свойства.

Даже в свои лучшие времена Рейчел не могла бы сравниться с Карен Вогель, но, говоря откровенно, кто мог бы? Лично я таких не встречал. Карен – шикарная женщина. При виде величественного поворота ее головы, свойственного красоткам с французской Ривьеры, непроизвольно отвисает челюсть. Так что Рейчел, как и все остальные женщины планеты, явно недотягивает до планки Карен. Возможно, вы не назвали бы Рейчел красивой, но ее внешность отличается чрезвычайным своеобразием, а это многого стоит.

Она была прелестна.

…Поймав на себе взгляд сидящей на кровати Карен, я понимаю, что она ждет слов ободрения, но у меня такое ощущение, будто связь между моим мозгом и языком внезапно оборвалась. Поэтому я продолжаю смотреть на нее, лихорадочно соображая, что теперь будет с нами, и сознавая, что мы оба сделали первую ставку в наших отношениях.

Застегивая молнию брюк, затягивая ремень и влезая ногами в свои простроченные мокасины «Прада», я размышляю, правда ли все это. Действительно ли я люблю ее? Вероятно, не так сильно, как она любит мои деньги… Трудно дать ответ на такой вопрос, если история отношений насчитывает всего лишь месяц.

Я целую ее на прощание и спускаюсь на лифте в гараж отеля.

Если вам интересно, я езжу на «Ауди R8» – красном, с черными вертикальными полосками на задней части кабины. Эта сексуальная ракета с низкой посадкой, стоящая сто тридцать тысяч долларов, привлекает гораздо большее внимание, нежели Пэрис Хилтон, закидывающая ногу на ногу в баре для байкеров.

Итак, я спускаюсь в гараж и сую руку в карман за пультом дистанционного управления. Неожиданно раздается громкий треск, и – боже! – что-то с силой бьет меня сзади по мышце икры. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, в чем дело, и в этот момент ощущаю боль в шее, словно от укола иглы шприца.

Сознание мое затуманено, но я сознаю, что сижу на заднем сиденье движущегося лимузина, между двумя мужчинами. Тот, что сидит слева, – крупный, мускулистый – напоминает мистера Клина, накачавшегося стероидами. Второй являет собой хорошо одетого пожилого джентльмена с седыми, тщательно зачесанными назад волосами. На нем черный шелковый костюм и белый галстук. В моей голове звучит голос: «О, черт, дело серьезное», – и это правда. Напротив меня сидит самый настоящий гангстер и что-то спрашивает. К сожалению, из-за тумана в голове я не могу разобрать его слова.

Пытаясь выиграть время, чтобы собраться с мыслями, говорю:

– Прошу прощения. Кто вы? Что вы сейчас сказали?

– Твоя жена, – произносит он.

Я оглядываюсь. Со мной ли он говорит? Его голос доносится до меня словно из глубины колодца. Он что-то спрашивает о моей жене?

– А в чем дело? – спрашиваю я.

– Какой у нее размер бюстгальтера?

– Что? – возмущаюсь я. – Кто вы такой? Какого черта вы задаете мне подобные вопросы?

Гангстер сидит молча, без тени улыбки на лице.

Я инстинктивно лезу в карман за мобильным телефоном, но вспоминаю, что оставил его в автомобиле, дабы тот не мешал мне соблазнять Карен. Ничто так не портит настроение, как мобильный телефон, не правда ли?

Если только вас не прерывает гангстер. Это еще хуже.

Я стараюсь сохранять спокойствие, в надежде избавиться от ощущения вязкой тяжести в голове. Бросив взгляд в окно, вижу, что мы находимся всего в восьми кварталах от отеля. Лимузин медленно двигается по Либерти-стрит. На бордюре сидит бездомный парень в красной куртке из рубчатого вельвета, опершись спиной об уличный фонарь, и держит на коленях плакат с надписью «Хватит предлагать мне работу!». Не маркетинговая ли это уловка с его стороны, думаю я, но тут же вспоминаю, что у меня есть более важные заботы. Я боюсь встречаться взглядом с гангстером или с мистером Клином и поэтому продолжаю смотреть в окно. Лимузин постепенно набирает скорость. Мы минуем кардиологическую реабилитационную клинику, офисное здание с кафе «Старбакс» на первом этаже, заправочную станцию компании «Торнтон», затем проезжаем под мостом межштатного шоссе, поднимаемся по пандусу на скоростную автомагистраль и направляемся на восток.

– Куда вы меня везете? – спросил я.

Хорошо одетый мужчина, явно подражающий представителям клана Сопрано, машет рукой:

– Ваша проблема заключается в том, что вы задаете слишком много вопросов. Я задал вам простой вопрос, а вы вместо ответа задаете мне целых два… Итак, сделаем еще одну попытку. Каков размер бюстгальтера Рейчел?

У меня холодеет внутри. Этому бандиту известно имя моей жены?

Если быть до конца честным, следует признать, что после длительных отношений с Рейчел шесть лет назад я женился на ней. И теперь, когда она перестала быть игривой и загадочной, я все еще очень люблю ее. Знаю, вам трудно в это поверить ввиду наших отношений с Карен Вогель и моего признания в любви к ней, сделанного в номере отеля. Вы должны понять… впрочем, нет, вы отнюдь не должны ничего понимать. Но я все-таки хочу объяснить. Ухаживание за Карен и ее соблазнение не имеют никакого отношения к моей любви к Рейчел. Я хочу – жажду – внимания… признания. Прошло так много времени с тех пор, как на Рейчел производило впечатление все, что бы я ни делал… Вы представляете, что это такое – изобрести то, о чем никто прежде никогда не думал? То, о чем знает лишь горстка людей в целом свете?

Нет, разумеется, не представляете. Не обижайтесь, но если бы вы совершили подобное, то рассказывали бы сейчас свою собственную историю вместо того, чтобы читать мою.

Что же я совершил такого особенного?

Не слышу оваций… Я изобрел компьютерную программу, которая делает невозможным отслеживание состояния банковского счета. Поверьте, вы не можете в полной мере оценить значение этого изобретения. Если вы вносите на банковский счет, скажем, сто миллионов долларов, моя программа разбивает эту сумму на сотню долей и направляет их со скоростью пули в разные банки по всему миру каждые двадцать секунд. Единственный способ остановить переводы заключается в том, чтобы ввести шестнадцатизначный код на моем сайте. Когда это происходит, доли оседают там, где они в данный момент находятся, – до момента следующего ввода кода, известного только моим клиентам. Затем доли вновь объединяются на исходном банковском счете клиента. У меня всего восемнадцать клиентов, но каждый из них платит мне десять тысяч в месяц, дабы надежно скрывать свои деньги от любопытных глаз.

Мы сидим и смотрим друг на друга, в то время как лимузин проносится мимо узких улиц, пока не выезжает на I-64 (межштатная магистраль).

– Вы любите свою жену, Сэм?

Люблю ли я свою жену?

– Разумеется, люблю, – отвечаю я, пытаясь понять, куда он клонит.

Может ли он знать о моей интрижке с Карен?

– Если вы любите свою жену, то должны знать размер ее бюстгальтера.

По крайней мере, он ничего не спрашивает о Карен. Я позволяю себе немного расслабиться и с вызовом смотрю на него. Кем, черт возьми, он себя мнит? Если бы не очевидная серьезность ситуации, я поклялся бы, что это неуместная, несмешная шутка. До моего слуха доносится голос водителя, негромко говорящего по беспроводному телефонному устройству. «Четыре минуты» – это единственное, что мне удается разобрать из его слов.

Четыре минуты? До чего?

 

Глава 2

Голос гангстера звучит монотонно и бесстрастно.

– Размер бюстгальтера Рейчел, Сэм, – говорит он. – Это ваш последний шанс.

– Да пошел ты! – крикнул я.

Мы сворачиваем с межштатного шоссе на Кэннонс-лейн и направляемся в сторону Сенека-парк.

– Это похищение? – спрашиваю я, удивляясь тому, что эта счастливая мысль так долго не приходила мне в голову.

Молчание. Однако это не похоже на похищение – хотя мне трудно судить, поскольку до сих пор меня еще не похищали. Нет-нет, это что угодно, только не оно. Они скорее похитили бы Рейчел и потребовали бы с меня выкуп. И если бы они знали, чем я зарабатываю на жизнь, то разговор наверняка шел бы о семизначной сумме. Во всяком случае, пока от меня требуется лишь сообщить размер бюстгальтера моей жены… Конечно, Рейчел выглядит потрясающе, но я сильно сомневаюсь в том, что эти интимные сведения являются причиной моего похищения.

Мое имя – Сэм Кейс – не очень известно, даже в Луисвилле. Даже наши близкие друзья не имеют понятия, чем я занимаюсь. Они думают, я компьютерный гений, устраняющий неполадки в новых программах перед их вводом в эксплуатацию. Время от времени я выполняю подобные заказы, и они приносят мне четверть миллиона в год, а такие деньги на дороге не валяются. Но даже Рейчел не понимает, в чем состоит моя основная работа. Разумеется, я пытался объяснить ей это сто раз. Если вы сделали что-нибудь удивительное, вам не терпится рассказать об этом вашей жене, не так ли? Я вложил в это дело тысячи часов своего труда, душу и сердце, и когда работа была завершена, решил отметить это событие. Я хотел устроить грандиозный праздник. Мне не терпелось увидеть в ее глазах гордость и восхищение. Но ей было совершенно безразлично. В лучшем случае она воспринимала это как еще один источник доходов. «Локдаун Т 3» – таково название моей программы электронных денег, которая постоянно перемещает вклады из одного банка в другой, по всему миру, трижды в час, семь дней в неделю.

Рейчел даже не потрудилась осознать смысл этого достижения. Выслушав в течение двух минут мои объяснения, она спросила:

– Как такое может быть? По выходным и праздникам банки закрыты.

– То, что американские банки закрыты в определенные дни, не имеет никакого значения, – отвечаю я. – Перевод всегда можно осуществить днем позже – или раньше.

– Ты истерик, – сказала она.

– Истерик?

Я ждал от нее чего угодно, только не этого.

Затем она добавила – честное слово, не вру:

– Передай, пожалуйста, соль.

Внешность и поведение гангстера, сидящего напротив меня, свидетельствуют о солидном состоянии, хотя и недостаточном для того, чтобы войти в список моих клиентов. Но я не испытываю нужды в новых клиентах. Держится он абсолютно спокойно, говорит сухо, уверенным тоном, пытаясь придерживаться возвышенного стиля, что получается у него не очень. У него мясистые кисти рук с шишковатыми костяшками, а вокруг обоих глаз виднеются шрамы – следы былых сражений. У меня такое впечатление, будто этот человек с боем прокладывал себе путь вверх по очень шаткой лестнице. Будучи уже в возрасте и не имея при себе оружия, он почему-то внушает мне гораздо большее опасение, нежели расположившаяся рядом гора мышц.

Что касается горы мышц, все время, пока я нахожусь в сознании, его тело постоянно подергивается. Ткань костюма этого звероподобного существа едва не лопается под напором бугорчатых мускулов. Неподвижный, бессмысленный взгляд выдает в нем примитивного человека, который может в любой момент превратиться в Невероятного Халка.

Я отворачиваюсь и затем быстро поворачиваю голову обратно, чтобы увидеть, не дергается ли он. Нет, не дергается, лишь продолжает пристально смотреть на меня своими пустыми глазами хищной рептилии – словно побуждая приблизиться к нему на дистанцию смертельного броска.

– У Рейчел есть сестра, – нарушает молчание гангстер. – Ее зовут Мэри.

Я молча смотрю на него.

– Я говорю об этом потому, что хочу, чтобы вы знали, что должны отвечать на все задаваемые вам вопросы. Они могут показаться вам глупыми, слишком личными или – как эта называется? – неуместными в данной ситуации. Но мне плевать, что вы там думаете. Вы ответите на них или – как эта называется? – будете иметь последствия.

– Интересно.

Я ухмыляюсь, демонстрируя твердость духа, и слегка напрягаю мышцы.

Он вздыхает.

– О, господи.

В этот момент водитель сворачивает на обочину и останавливает лимузин возле беговой дорожки, не выключая двигатель.

Гангстер качает головой из стороны в сторону, изображая глубокую печаль.

– Сэм, вы разочаровываете меня, – говорит он. – Очевидно, вы не готовы к нужному мне разговору. Поэтому я отпускаю вас. До поры до времени.

Я в недоумении моргаю и тру икру, из которой сочится кровь. События, последовавшие за моим появлением в гараже, лишены какого-либо смысла. Я принимаюсь лихорадочно соображать, удастся ли мне выбраться из автомобиля целым и вновь оказаться на планете Земля. Интересно, думаю я: это он меня дразнит или кому-то пришло в голову так неудачно подшутить надо мной? Во всяком случае, если он намеревается отпустить меня, то я намереваюсь как можно быстрее выскочить из салона.

– Мы подождем здесь минуту, – сказал гангстер. – На тот случай, если вы решите вернуться в отель вместе с нами.

Черта с два.

– Разверни машину и отопри дверцу, – приказывает он водителю. Когда тот выполняет его команду, вновь обращается ко мне: – Ну вот, Сэм, можете быть свободным.

Всю свою жизнь я руководствовался простым правилом: не задерживайся в салоне лимузина в компании сумасшедшего гангстера и звероподобного громилы. Следуя этому правилу, я выпрыгиваю из автомобиля, оказываюсь на беговой дорожке между Рок-Крик и Рис-стрит и мчусь со всех ног к полицейскому, который беседует с сестрой Рейчел, Мэри.

Я бегу, вопя и размахивая руками, словно потерпевший кораблекрушение, пытающийся привлечь к себе внимание пассажиров проходящего мимо судна. Прохожие поворачиваются в мою сторону, и в этот момент почти одновременно происходят сразу несколько событий. На лице Мэри появляется выражение удивления, когда она узнает меня. Раздается выстрел. Мэри падает наземь. Полицейский говорит по переговорному устройству, прося о помощи. Я останавливаюсь. Полицейский склоняется над Мэри, чтобы прощупать у нее пульс. Звучит еще один выстрел. У полицейского взрывается голова.

В некотором отдалении слышится рев автомобильного двигателя, хлопает дверца и взвизгивают шины. Красный с черными вертикальными полосами «Ауди R8» срывается с места и скрывается из вида.

 

Глава 3

Мне нужно… что? Спасаться бегством? Посмотреть, что с Мэри? Позвонить Рейчел? Обратиться за помощью? Что, черт возьми, происходит? Я чувствую, как меня захлестывает волна паники. Мои ноги словно вросли в землю. Сзади раздаются крики.

Я оборачиваюсь. Люди показывают на меня пальцами, выкрикивая два слова, которые мне очень не хочется слышать: «Держите его!»

Протестуя, я поднимаю руки.

– Это не я!

Почему они обвиняют в случившемся меня? Я муж ее сестры. С чего они взяли, что стрелял я? У меня даже нет оружия!

Никто не желает меня слушать. Хуже того, начинает собираться толпа. Разгневанные мужчины атлетического сложения и женщины быстро сбегаются со всех сторон.

Оглядевшись, я отыскиваю взглядом лимузин. Он стоит, не двигаясь с места. Я со всех ног бросаюсь к нему, надеясь успеть забраться обратно в салон, прежде чем меня настигнет толпа, и закрываю при этом лицо, дабы им впоследствии было труднее опознать меня.

Плохая новость: большинство из моих более молодых преследователей оказываются хорошими бегунами, и в обычном соревновании по бегу я не имел бы шансов опередить их. Хорошая новость: я пребываю в прекрасной физической форме, у меня имеется преимущество в расстоянии, и это не обычное соревнование, а бег ради жизни.

Я прибавляю скорость.

Теперь лимузин находится менее чем в сотне ярдов, и я быстро приближаюсь к нему. Однако дыхание у меня учащается, появляется боль в легких. Самые быстрые из преследователей настигают меня, словно свора шакалов. Что вдруг придало им такую смелость? Численное превосходство? Тот факт, что я безоружен?

Вдруг ниоткуда, перерезав мне путь, передо мной возникают два человека. Я начинаю метаться из стороны в сторону. Бежать некуда, спрятаться негде. Остальные преследователи замедляют бег и образуют вокруг меня кольцо. Я поднимаю руки, готовый сдаться.

То, что происходит дальше, напоминает замедленное воспроизведение видеозаписи. У лимузина, находящегося позади двух перерезавших мне путь парней, открывается дверца, из нее появляется мистер Клин с огромным пистолетом в руке. Он медленно поднимает его и производит каждому из парней по выстрелу в затылок. Я впиваюсь в него глазами, а он наблюдает за тем, как они валятся на землю, и уверяю вас, выражение его лица не претерпевает никаких изменений. С таким выражением можно наблюдать за транспортным потоком или за тем, как сохнет краска. Сделав свое дело, мистер Клин опускает пистолет и снова садится в лимузин.

Бегущие за мной люди в ошеломлении останавливаются, разворачиваются и мчатся прочь, словно косяк рыбы, натолкнувшийся на грозного хищника. Слышится исполненный ужаса женский крик. Парни, лежащие между мной и лимузином, судя по всему, мертвы. Меня охватывает ужас, но я все-таки нахожу в себе силы, чтобы перепрыгнуть через их тела и подбежать к лимузину, который, похоже, ждет меня.

Когда я уже наполовину влезаю внутрь салона, мистер Клин направляет ствол пистолета мне в лицо и щелкает затвором. Я застываю на месте.

Отступившие было преследователи останавливаются и, повернувшись, смотрят на меня. Их намерения не сулят мне ничего хорошего. Мистер Клин кладет указательный палец на спусковой крючок. Этот жест более чем красноречив.

– Вы хотите, чтобы мы вас подвезли? – спрашивает гангстер.

– Да, – поспешно отвечаю я.

Я чувствую, как сзади надвигается толпа – сначала медленно, как в «Ночи живых мертвецов», затем все быстрее, проникаясь уверенностью, что им удастся преодолеть завесу огня.

– Так вы позволите мне сесть? – спрашиваю я.

Молчание.

И тут до меня доходит.

– Тридцать два В, – произношу я. – Размер бюстгальтера Рейчел.

– Садитесь, – говорит гангстер.

Заводится двигатель, взвизгивают шины, и лимузин с ревом мчится прочь из Сенека-парк. Выехав на шоссе, мы на скорости девяносто миль направляемся обратно в центр города, к отелю, где я и Карен Вогель занимались сексом меньше тридцати минут назад.

 

Глава 4

К горлу у меня подкатывает комок, я рыгаю и едва сдерживаю рвотный позыв. Вновь обретя способность говорить, я принимаюсь кричать, выплескивая все, что у меня накопилось за это время:

– Вы убили Мэри! О боже! И других тоже! Что, черт возьми, происходит? Что вам от меня нужно? И какое отношение к этому имеет Рейчел?

Гангстер сохраняет абсолютную невозмутимость.

– Сами виноваты. Возможно, если бы вы ответили на мой вопрос десять минут назад…

Он разводит руки и качает головой:

– …ничего этого и не случилось бы.

Клетки моего мозга снуют взад и вперед, подобно тумблерам игрального автомата, пока я пытаюсь вникнуть в суть его слов. Если мне не изменяет слух, этот гумба пытается уверить меня в том, будто нежелание раскрыть тайну размера маленьких грудей моей жены явилось причиной гибели ее сестры. Если бы он сказал, что каждый вторник играет в пинокль с баклажаном, в этом и то было бы больше смысла.

– Вы просто спятили! – кричу я. – Это черт знает что!

У меня дрожит голос – как и все тело.

Гангстер пожимает плечами.

– Помолчите хотя бы минуту, – говорит он. – Вам пришлось нелегко. Сделайте глубокий вдох и поразмыслите о чем-нибудь. Например, о том, что вы никому не расскажете, как мы с вами провели сегодня время.

Я смотрю на него так – и уже не впервые, – словно он лишился рассудка. Разумеется, я расскажу! Расскажу об этом всем, кто захочет меня слушать! Я готов дать объявление в газете, развесить афиши, создать сайт…

– Вижу, что у вас на уме, – говорит он. – Может быть, вас пристрелить прямо сейчас?

Эти слова возвращают меня в реальность, и я как могу стараюсь продемонстрировать парню, который несколько минут назад убил сестру моей жены и еще трех человек, включая полицейского, что на уме у меня ничего нет. Черт возьми! До меня только сейчас дошло. Эти люди убили полицейского!

– Лучше держать язык за зубами, чем расстаться с жизнью, – говорю я, пытаясь успокоиться.

Некоторое время мы едем молча, пока я, наконец, не спрашиваю:

– Что вам от меня нужно?

– Чтобы вы прислушивались к себе, продолжая задаваться вопросами, – ответил гангстер. – В скором времени мы с вами опять поговорим. Вы позвоните мне, когда придет время.

– Позвоню вам? Но я даже не знаю, с кем разговариваю. Вы дадите мне номер вашего телефона?

– В скором времени вы снимете трубку. Я буду на линии.

Я уверен только в одном: он не знает, как функционирует телефон.

– Передай мне сумку, – говорит гангстер водителю.

Водитель протягивает сумку «Викториа’с Сикрет» назад, мистеру Клину, а тот, в свою очередь, передает ее гангстеру.

– Говорю вам в последний раз, – произносит гангстер размеренно и твердо. – Никому об этом не рассказывайте, даже Рейчел. Скажите: «Да, сэр».

– Да, сэр.

Он протягивает мне сумку.

– Кстати, о Рейчел. Я хочу сделать ей небольшой подарок. В качестве – как эта называется? – компенсации.

Я открываю сумку и вытаскиваю из нее сверток в бело-розовой оберточной бумаге. Надпись на этикетке гласит: «Совершенный, всеохватывающий бюстгальтер, ТМ, на подкладке, уровень 1, размер 32 В».

Я смотрю на гангстера.

– Как вы думаете, ей это понравится?

 

Глава 5

Они высаживают меня в квартале от отеля, и я задаюсь вопросом: сколько красных «Ауди R8» может быть в Луисвилле, штат Кентукки? В этот момент мне приходит в голову проверить, в кармане ли ключи. Они отсутствуют.

Я бреду в сторону гаража отеля, прикидывая, сколько пройдет времени, прежде чем в средствах массовой информации появятся мое имя и фотография. Очевидцы наверняка уже завалили полицию своими свидетельствами, не говоря о видеозаписях на мобильных телефонах, выложенных на «Ю-тьюбе».

Какие последствия это может иметь для меня? Я ни в кого не стрелял, и никто из очевидцев не может утверждать обратное. Однако многие видели, как я приближался ко всем четверым погибшим перед тем, как те были застрелены. Два выстрела произведены из зоны, где стоял автомобиль, на котором я приехал, два других произвел мистер Клин, вместе с которым я потом покинул место преступления. Таким образом, хотя никто не может возложить на меня единоличную ответственность за убийства, для полиции я нечто большее, нежели «лицо, представляющее интерес», как они любят говорить.

Я понимаю, что известие о происшествии еще не достигло центра Луисвилла, но тем не менее не могу избавиться от ощущения, будто каждый встречный смотрит на меня с подозрением. Завернув за угол, вхожу в гараж и вижу свой автомобиль на том самом месте, где его оставил. Распахнув дверцу, ныряю в салон, инстинктивно сую руку под водительское сиденье и нащупываю там два предмета: ключи и фотографию. Я не ожидал обнаружить никакой фотки, и поэтому мне требуется полсекунды, чтобы отметить это в сознании.

Взглянув на фотографию, я едва не задыхаюсь от неожиданности, не веря своим глазам. Никакой надписи на обратной стороне нет. На дисплее компьютера, включившегося в моей голове, появляется сообщение о том, что сегодняшняя дата напечатана в нижнем правом углу вместе со временем: 8:46. У меня учащается дыхание, а пальцы трясутся так, что я роняю фотографию. Задев краем мое колено, она падает рядом с педалью тормоза. Меня охватывает приступ тошноты. Я быстро нагибаюсь и поднимаю фото. От увиденного меня начинает бить дрожь. Какими бы напряженными ни были наши отношения, как бы мы ни отдалились друг от друга за последние несколько месяцев, нас все еще связывает очень многое, и нужно немедленно ехать домой. Я должен спасти Рейчел во что бы то ни стало.

Однако первым делом необходимо позвонить в полицию.

 

Глава 6

Я мог бы придумать миллион причин, чтобы не звонить в полицию, самой веской из которых является предупреждение гангстера. Но сейчас речь идет не обо мне, пусть даже гангстер и попытался бы навлечь на меня подозрение в убийстве Мэри. Речь идет о спасении Рейчел.

Я хватаю мобильный телефон и начинаю набирать 911. Не успеваю нажать третью цифру, как вдруг распахивается дверца со стороны пассажирского сиденья, что застает меня врасплох. Оказывается, это Карен Вогель.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она, устроившись на сиденье. – Ты уже давно ушел. Я тебя видела!

– Подожди-ка, а почему ты все еще здесь? – спрашиваю я в свою очередь, переходя в контратаку.

– Я принимала душ, – говорит она, с подозрением глядя на меня. – А что все-таки скажешь ты?

Хороший вопрос, ответом на который может быть только откровенная ложь.

– Я только что подъехал, – вру я без всякого зазрения совести. – Мне вдруг захотелось еще раз обнять тебя.

– Как это мило с твоей стороны, Сэм!

Как это мило. Я решаю запомнить эти слова. Может быть, это сработает в отношении Рейчел, прежде чем меня обвинят в заговоре с целью убийства ее сестры.

– А что в сумке? – спрашивает Карен.

– В какой сумке?

– В сумке «Виктория’c Сикрет», что лежит на заднем сиденье.

– А-а. Это подарок.

– Для меня?

– Разумеется.

Я лгу на автопилоте, не контролируя свой словесный поток. В этот момент я бы сказал или сделал все что угодно, лишь бы быстрее попасть домой. Рейчел нуждается во мне.

– Ты ездил, чтобы что-нибудь купить мне… А потом вернулся, чтобы лично вручить мне подарок? О… Господи!

Она наклоняется и с чувством целует меня в губы. Я отдал бы за такой поцелуй все – в другое время, но только не сейчас. Во мне нуждается Рейчел. Мне не верится, что я все еще сижу здесь с Карен и болтаю о разных пустяках. «Каким нужно быть ничтожеством, чтобы так поступать? – думаю я и отвечаю на собственный вопрос: – Ничтожеством, у которого таится в подсознании мысль о том, что к этому может быть каким-либо образом причастна Карен». В глубине души я не готов поверить в это, но как еще можно объяснить нашу с Карен связь в духе сказки «Красавица и Чудовище»? Как могла Карен полюбить не Кристиана Бэйла, не Мэтью Макконнахи, не Колина Фаррелла, а меня?

Карен берет с заднего сиденья сумку и открывает ее.

– О, Сэм, какая прелесть!

– Тебе нравится?

Она рассматривает содержимое свертка, и я вижу, что выражение ее лица едва заметно меняется, словно по солнцу быстро пробегает легкое облачко.

– Да, но… он мне немного мал, тебе не кажется?

Я смотрю на этикетку и изображаю изумление.

– Ради бога, извини. Я немедленно поменяю его. Странно, что они завернули не тот размер. А у меня не было времени проверить, поскольку я спешил вернуться, чтобы застать тебя здесь.

– Очень жаль, – говорит она. – Это действительно чудесный подарок. И то, что ты проявил такую заботу обо мне, очень многое для меня значит.

Я пытаюсь подобрать приличествующие случаю слова, но в ушах у меня барабанной дробью звучит: «Смывайся». Изучая Карен, я осознаю, что зарабатываю на жизнь чтением компьютерных кодов, а не мыслей людей, и, в конце концов, прихожу к выводу: если в выражении ее лица или языке ее тела и есть какое-то коварство, мне не дано выявить его. Либо она величайшая в мире актриса, либо совершенно непричастна к схеме «гангстер-Мэри-Рейчел». Я склоняюсь к версии непричастности. Однако больше нельзя терять ни минуты. Я и так потратил много времени, сидя в автомобиле. Во мне нуждается Рейчел. Прямо сейчас! Я демонстративно смотрю на часы и говорю:

– Мне нужно спешить.

– Мне тоже. Поеду на работу, – отзывается она.

– Ты ведь звонила и сказалась больной?

– Скажу, что мне стало лучше. Тогда у меня останется полдня для следующего раза.

Она подмигивает мне.

Я киваю.

– Я люблю тебя, Сэм, – шепчет Карен и снова целует меня.

Она открывает дверцу, и мы медленно отстраняемся друг от друга, пока не размыкаются кончики наших пальцев. «Господи, как трогательно», – думаю я. Наконец она вылезает из автомобиля. Я включаю зажигание и, прежде чем тронуться с места, глубоко вздохнув, еще раз бросаю взгляд на фотографию.

На ней изображена Рейчел, лежащая, распластавшись, на спине, на полу нашей кухни. На глазах у нее повязка. Руки и ноги привязаны к болтам с ушками, привинченным к доскам пола. Кроме белого бюстгальтера и черных трусиков, другой одежды на ней нет. Изо рта у нее торчит кляп – вроде тех, что можно увидеть в низкопробных гангстерских фильмах.

На чашечках ее бюстгальтера жирно написаны несмываемыми чернилами буквы «К» и «В».

Других версий, кроме того, что они означают «Карен Вогель», у меня нет.

 

Глава 7

Трафик в центре Луисвилла бывает плотным только в полдень и в пять часов вечера. До полудня еще полчаса, и к этому времени я буду находиться рядом с Рейчел или в полицейском участке. Неизвестно, какой вариант для меня более безопасен.

Я выезжаю из центра города, поднимаюсь по пандусу, включаю третью скорость и мчусь по межштатному шоссе. Спустя некоторое время я снова переключаю скорость и с такой силой нажимаю на педаль газа, что двигатель жалобно взвывает. Включив пятую скорость, я лечу. Лечу! Но душа моя летит еще быстрее.

Кто-то надругался над моей женой, если только она не поднялась с постели в черных трусиках и белом бюстгальтере. Я прокручиваю в памяти подробности сегодняшнего утра. Когда я уходил, она еще спала. А что было вчерашним вечером? Думай! Вчерашним вечером я вошел в ванную и…

Черт! Я сворачиваю на другую полосу и едва не врезаюсь в ехавший впереди автомобиль, неправильно оценив его скорость. Взглянув на спидометр, снижаю скорость до ста десяти. Боже!

Ладно, итак, вчерашний вечер… Когда я вхожу в ванную, чтобы почистить зубы, Рейчел сидит спиной ко мне за косметическим столиком. Она только что приняла душ, и ее голова все еще обмотана полотенцем. Второе полотенце лежит у нее на плечах. Бюстгальтера на ней нет. И на ней… на ней действительно черные трусики. Ладно, вполне возможно, потом она надела белый бюстгальтер. Одну минуту… нет, это невозможно. Она всегда ложится спать во фланелевой ночной рубашке и без бюстгальтера. Этим утром я встаю, одеваюсь, а она все еще спит в своей спальне на втором этаже. Что же происходит после моего ухода? Рейчел поднимается с постели, начинает одеваться, верно? Может быть, надевает белый бюстгальтер и начинает одеваться, но в этот момент кто-то проникает в дом и…

Нет. Я отгоняю эту мысль. Возможно, когда они проникают в дом, она еще спит. Они нападают на нее… Нет, это еще хуже. Я стараюсь не думать о том, как ее привязывали и надевали на нее бюстгальтер, а пытаюсь понять, зачем это делали с ней.

Зачем они написали буквы «К» и «В» на чашечках ее бюстгальтера? Это явный намек на Карен Вогель. На фотографии глаза Рейчел скрывает повязка. Значит, она не знает, что они написали на ее бюстгальтере? Если это так, то нужно придумать, как снять с нее бюстгальтер, прежде чем она увидит его…

Прошу прощения?

Я хлопаю себя по лбу. Хватит валять дурака! Моя жена лежит связанная на полу кухни. Она напугана до полусмерти и…

И у нее завязаны глаза. Ну вот, опять. Эта повязка на глазах не дает мне покоя.

Рейчел вряд ли знает о Карен. Буквы «К» и «В» наверняка предназначаются мне в качестве предупреждения. Если я не сделаю то, что им нужно, они расскажут Рейчел о моей измене.

Но что им от меня нужно?

Они так ничего и не сказали.

Интересно, есть ли у них фотографии? Не могла ли Карен использовать меня? Я знаком с ней всего месяц. Разве можно за столь короткий срок узнать человека? Я не говорил ей, что женат. Но что, если она все-таки знает о Рейчел? Может быть, она решила проучить меня за ложь?

Очень может быть.

Но способна ли она на убийство?

Нет. Но если бы Карен узнала, что я женат, то точно пришла бы в ярость. Однако она не стала бы делать ничего такого, что могло бы повлечь за собой гибель сестры моей жены или полицейского.

Если только…

Как там они всегда говорят в фильмах?

Отслеживай деньги.

Хороший совет. Поскольку это почти наверняка связано с деньгами. И, скорее всего, не с моими деньгами, а с деньгами моих клиентов, которые я перевожу с одного банковского счета на другой.

Одна из полос впереди закрыта, и я вынужден сбросить скорость до шестидесяти, что дает мне больше времени для размышлений.

Возможно, я делаю неверный вывод. Возможно, гангстер узнал о «Локдаун Т 3» и нанял Карен Вогель, чтобы та собрала информацию о моих достижениях. Возможно, он решил, что, если Карен вступит со мной в достаточно близкие отношения, я поделюсь с ней подробностями своей работы. Если это так, то она добилась больших успехов, поскольку, кроме традиционного вопроса «чем ты зарабатываешь на жизнь?», Карен почти не говорила о моей работе.

Зато говорил о ней я, и довольно много.

Я, мистер Важная Шишка, старался произвести впечатление на Карен с первого дня знакомства и в течение всего периода ухаживания хотел, чтобы она поняла, как ей повезло, с каким необыкновенным человеком свела ее судьба – умным, богатым, успешным; чтобы она знала, благодаря чему он достиг всего этого и что это такое. Таким образом, я рассказал ей довольно много – не настолько, чтобы подвергнуть себя опасности, но вполне достаточно, чтобы пробудить интерес у нее и, соответственно, у ее друга-гангстера.

Послушай меня, «друг-гангстер». Мы говорим о Карен Вогель, а не о Вики Готти.

Во мне начинает говорить внутренний голос. В самом деле? Ну, а как насчет всех этих совпадений? Я перечисляю их. Во-первых, в то самое время, когда я нахожусь в номере отеля с Карен, кто-то фотографирует мою жену, лежащую на полу в бюстгальтере с инициалами Карен. Во-вторых, меня похищают, как только я выхожу от Карен. В-третьих, меня привозят именно туда, где в это время находится сестра Рейчел.

Таким образом, Карен, несомненно, причастна к этому заговору. Но кто является его зачинщиком, Карен или гангстер?

Скорее всего, Карен.

Возможно, она не знала гангстера до тех пор, как у меня развязался язык, и только после этого у нее созрел план. Такая девушка, как Карен, не смогла бы осуществить его самостоятельно, но она, очевидно, водит знакомство с неким сомнительным субъектом, который обладает нужными связями. По всей видимости, к осуществлению плана привлечена целая группа людей. В конце концов, я перемещаю миллиарды долларов для своих клиентов, а не какие-то жалкие миллионы.

Мой внутренний голос неумолим. Великое достижение, большой человек. Ты думал, что соблазнил Карен Вогель, а она всего лишь играла тобой. Тебя провели, как наивного мальчугана! Теперь сестра твоей жены мертва, самой ей грозит опасность, ваш брак рухнул, и ты на крючке у полиции. Да, кстати, если ей удастся уговорить тебя украсть деньги у твоих клиентов… тебе хорошо известно, с какими людьми ты имеешь дело. У тебя нет выхода, нет способа вернуться к той жизни, к которой ты привык. Посмотри правде в глаза, ты…

Со мной все кончено.

Если только…

Если только…

Если только я не убью ее.

Правильно, а теперь поразмысли. Как будто у тебя хватит мужества убить кого-то! Но даже если ты убьешь Карен, тебе придется убить также гангстера и мистера Клина. Подумай, способен ли ты на это, большой человек?

Мне хочется съехать на обочину и сунуть два пальца в рот.

Эта красивая сука использовала меня!

Моя жизнь идет под откос. Все, что я создал, все, на благо чего трудился, было спущено в унитаз в течение одного месяца. Мне не верится, что я впутал себя и своих близких в эту кошмарную ситуацию. И ради чего! Ради того, чтобы потешить свое тщеславие… Сукин сын! Что же мне, черт возьми, делать?

Первым делом нужно спасти Рейчел, глупец.

Я уже скоро подъеду к своему выезду, но путь мне преграждает огромная фура. Я хочу обойти ее, но левую полосу занимает мчащийся на предельной скорости «Сааб». Придется ждать, пока не достигну поворота.

Мысленно я возвращаюсь к Мэри, полицейскому и двум парням, преследовавшим меня в парке. Почему их застрелили? Откуда гангстер знал, что Мэри находится там? Может ли Карен быть каким-либо образом причастной к этому? Хотя я уже смирился с тем фактом, что она использовала меня и, возможно, разрушила мою жизнь, мне все еще трудно думать о ней как о хладнокровной, расчетливой убийце.

Однако если Карен и причастна, то лишь в определенной мере. Может быть, она разработала план вымогательства? Если так, то гангстер мог отстранить ее от осуществления этого плана и сам взяться за дело. Он сказал мне, что хочет, чтобы я знал: речь идет о бизнесе. Доказательством являются мое похищение и угон моего автомобиля. Если он пытается вымогать у меня деньги, почему не выдвинул для начала то или иное требование?

Зачем он убил Мэри? Она абсолютно ни в чем не виновата.

Вновь звучит мой внутренний голос: «Что, если Мэри тоже принимала в этом участие? Что, если в последний момент она передумала и они убили ее, чтобы заткнуть ей рот?»

Мой внутренний голос всегда предполагает худшее. Но нет, Мэри была хорошим другом. Я всегда подозревал, что она любит меня больше, чем собственную сестру. Она никогда не предала бы меня ради денег.

Но мой внутренний голос не собирается умолкать. Он бьет меня ниже пояса вопросом, от которого у меня мутится в голове:

«Что, если к этому причастна Рейчел?»

 

Глава 8

Я размышляю об этом. Если бы Рейчел узнала о Карен, она устроила бы грандиозный скандал и потребовала бы развода. Но все, что нам пришлось бы делить, – наш купленный по ипотеке особняк и мой небольшой официальный заработок. Поэтому, если бы Мэри предложила убить меня, Рейчел сказала бы, что ей это невыгодно, поскольку все мои доходы представляют собой исключительно плоды трудовой деятельности. Если бы меня убили, ей досталась бы лишь небольшая сумма на нашем банковском счете. В силу этого они разрабатывают план вымогательства у меня денег. Мэри привлекает к осуществлению этого плана гангстера, и тот убивает ее, чтобы она не проговорилась.

Если дело обстоит именно так, Рейчел не знает, что Мэри убита.

Я тряхнул головой, отгоняя эти мысли. В глубине души мне не верится, что Рейчел или Мэри имеют какое-либо отношение к этим ужасным событиям. Скорее всего, Карен предприняла что-то, что быстро вышло из-под ее контроля, и в результате Мэри мертва, а Рейчел лежит на полу кухни…

Что же все-таки случилось с Рейчел? Кто сделал это с ней и зачем? Я сворачиваю на выезд на Бланкенбейкер. Шины моего автомобиля визжат, катясь вверх по широкому закругляющемуся пандусу. Я смотрю на часы. Надеюсь, она не пострадала физически. Разумеется, она напугана, но они не стали бы причинять ей вред.

Не стали бы, если б получили деньги.

Я зажигаю подфарники и включаю третью скорость. Снова смотрю на часы. Гангстер купил для Рейчел бюстгальтер в качестве компенсации. Он не сделал бы этого, если б знал, что она не сможет носить его.

Если только он не предназначается для ее похорон.

Я чувствую, как у меня в животе закипает желудочный сок. В очередной раз смотрю на часы. Я узна́ю, что случилось с Рейчел, примерно… через четыре минуты.

Дело не в любовной интрижке. Следуй за деньгами. Они убили Мэри, чтобы продемонстрировать мне, на что способны. Они распяли на полу и сфотографировали Рейчел, чтобы показать мне, что для них не составляет труда проникнуть в мой дом. Буквы «К» и «В» свидетельствуют о том, что им известно обо мне кое-что, что может быть использовано для разрушения моего брака.

Во многом предстоит разобраться, но не нужно обманывать себя, Сэмми. Все дело в деньгах. Они решили, что, если просто выдвинуть требование, это не произведет должного эффекта, и поэтому устроили шоу с насилием и угрозами, смысл которого очевиден: плати, и мы не расскажем Рейчел о Карен; плати, и Рейчел останется в живых.

Ладно, если я прав и это предупреждение, с Рейчел должно быть все в порядке. Возможно, ее накачали наркотиками, и тогда я смогу отвязать ее, уложить обратно в постель и уничтожить бюстгальтер. Но они, судя по всему, настроены решительно. Они уже убили Мэри. В полной ли мере я осознал всю серьезность этого предупреждения? Они хладнокровно убили сестру Рейчел, прямо у меня на глазах…

Теперь я нахожусь в двух кварталах от жены, и первая мысль, которая приходит мне в голову, – объехать квартал кругом и удостовериться в том, что меня никто не поджидает. Затем понимаю, насколько это глупо, поскольку я являюсь единственным владельцем «Ауди R8» в городе. Если они следят за мной, объеду я квартал или нет, это ничего не изменит.

Я с ревом въезжаю на свою подъездную аллею, нажимаю кнопку дистанционного управления дверью и вхожу в гараж. Снова нажимаю кнопку, чтобы закрыть за собой дверь. Зачем облегчать полицейским жизнь, демонстрируя им, что я дома?

Преодолеваю четыре ступеньки крыльца, ввожу код, чтобы открыть входную дверь, и бегу по коридору. Мой дом огромен – 13000 квадратных футов, – но кухня расположена недалеко от входа. Я вхожу в дверной проем и вижу в центре помещения большой гранитный остров – четыре фута в высоту, четырнадцать футов в длину и шесть футов в ширину. Хотя он называется гранитным, только верхняя часть его выполнена из гранита. Основание является деревянным, на одной его стороне располагаются шкафы, на другой стулья бара. Судя по фотографии, Рейчел лежит на другой стороне, сразу за стульями, скрытая от взгляда со стороны дверного проема.

Неожиданно мое сознание пронзает мысль: «Что, если там кто-нибудь прячется, поджидая меня?»

– Рейчел! – зову я, прежде чем двинуться вперед.

Я не ожидаю услышать что-то иное, кроме ее сдавленного голоса, но отсутствие каких-либо звуков вызывает у меня тревогу.

Я зову ее громче, еще и еще, но ответом мне служит все та же зловещая тишина.

Мною овладевает нерешительность. Мой внутренний голос кричит: «Это западня!» На несколько секунд я задумываюсь. «Что мне делать? Мертвый я не смогу спасти Рейчел». Чем больше я размышляю об этой ситуации, тем больше признаков западни нахожу в ней. Но если это западня, почему бы им не выскочить из-за острова и не начинить мое тело пулями?

Возможно, Рейчел лежит там сейчас и умирает. Возможно, они избили ее и оставили умирать. Или привязали ее слишком туго, и она задохнулась…

Это Рейчел, женщина, на которой я женат. Почему кто-то решил наказать ее?

Дело не в Рейчел. Дело в «Локдаун Т 3». Кому-то нужны коды.

Теперь я понимаю: что бы ни произошло с Рейчел – это моя вина. Из-за меня она претерпевает страшные мучения. Все это должно иметь отношение ко мне и людям, с которыми я имею дело, моему «привилегированному» клиентскому списку, куда входят наркобароны, террористы, сумасшедший паралитик с человеконенавистническими наклонностями, профессиональный убийца…

Наш дом стоит три миллиона долларов, без учета мебели. Во время его проектирования по нашему обоюдному желанию были предусмотрены комнаты для мальчика и девочки на втором этаже – с чердаками и большими стенными шкафами с секретными отделениями. Это было давно, когда мы еще мечтали о детях и занимались сексом на более или менее регулярной основе. Одним из моментов, в отношении которых наши мнения расходились, была огромная глыба гранита в кухне. Она не понравилась мне еще на чертеже, но я с самого начала предоставил Рейчел карт-бланш в оформлении кухни и семейной комнаты и поэтому был вынужден смириться.

Мы рассчитывали, что этот дом нашей мечты сблизит нас, и мне не хотелось, чтобы какой-то дурацкий гранитный кухонный остров встал между нами. И вот минуло два года, и он снова стоит между нами – вероятно, в последний раз. Я не решаюсь повернуть за угол, боясь увидеть там что-нибудь ужасное.

Тут мне приходит мысль: «Транквилизатор! Точно! Они дали ей транквилизатор, и пока она находилась в бесчувственном состоянии, написали на чашечках ее бюстгальтера буквы «К» и «В». Действие транквилизатора может продолжаться до трех с половиной часов». Очень даже может быть.

Преодолев страх, я начинаю обходить гранитный остров. Хотя мне известно, что с Рейчел все в порядке, я имею довольно ясное представление о том, что увижу на другой стороне. Я делаю глубокий вдох и стискиваю зубы.

Но я ошибаюсь.

О, как я ошибаюсь!

Из всего того, что я ожидал увидеть на другой стороне острова, это зрелище потрясает меня больше всего.

Я вижу…

 

Глава 9

Ничего! Рейчел там нет.

Может быть, ей удалось каким-то образом освободиться от пут? Я бегу по дому, выкрикивая ее имя.

Думай!

Я бегу обратно в гараж и только теперь замечаю, что ее автомобиль отсутствует. Набираю номер ее мобильника.

Ответа нет.

Думай!

«Локдаун Т 3». Кто-то похитил Рейчел. Им нужны коды.

Я возвращаюсь в дом, подхожу к своему письменному столу, включаю компьютер, открываю страницу с кодами. Пальцы моей руки покоятся на мыши.

Это опасно. Очень опасно. Но мне необходимо проверить, не пытался ли кто-нибудь получить доступ к моим клиентам.

Я навожу курсор на первый объект – Крид, Донован – и нажимаю кнопку мыши. Ввожу шестнадцатизначный код и нажимаю «энтер».

Раздается звонок домашнего телефона. Стоит ли отвечать? Ничего не поделаешь, придется.

– Да?

– Сэм, чем ты занимаешься? Я собираюсь на ланч.

Меня словно пронзает молния.

Это Рейчел.

Я настолько ошеломлен, что не нахожу слов.

– Ланч, Сэм. У меня всего час времени, ты помнишь об этом?

– Ах, ну да… С тобой все в порядке?

В трубке слышится вздох.

– Что ты делаешь дома? Тебе нездоровится?

– Нет-нет, я здоров. Мне нужно было забрать кое-какие бумаги.

Пауза.

– Это по поводу вчерашнего вечера?

Прошлого вечера? Что произошло вчера вечером?

– Что произошло вчера вечером? – спрашиваю я.

– В том-то и дело, что ничего. Не самый лучший вечер. Ни единого объятия, ничего. Я решила, ты погрузился в свой маленький мир грез. Как обычно.

Это, разумеется, полная чушь.

Рейчел свойствен весьма своеобразный способ передачи мыслей и интерпретации действий. В действительности это она не была расположена пожелать мне доброй ночи. Теперь я вспоминаю: Рейчел не переставала мерить шагами кухню с момента моего возвращения домой до момента своего отхода ко сну. Когда я вошел вчера в кухню, она возилась со своим мобильником и была явно взволнована. Я видел, что Рейчел щелкает по кнопкам, но ей никак не удается оставить сообщение. В какой-то момент она вошла в чулан и закрыла за собой дверь. Войдя туда вслед за ней, я увидел, что она сидит на полу, мобильник лежит на коленях, а в глазах стоят слезы. Я спросил, что происходит. Рейчел сказала, чтобы я оставил ее в покое.

Таким образом, ответственность за вчерашний вечер лежит на жене, а не на мне. Но сейчас это не имеет значения. С ней все в порядке.

– Извини за вчерашний вечер, – говорю я. – Послушай…

В этот момент я вспоминаю время, указанное на фотографии, – 8:46.

– Во сколько ты сегодня приехала на работу?

Пауза.

– Сэм, что происходит?

Ни один мало-мальски правдоподобный мотив для этого вопроса не приходит мне на ум. Поэтому я молчу.

– Я была здесь как обычно, в восемь тридцать, – ответила она, наконец.

Мне становится немного легче.

– Я… я рад, что с тобой все в порядке.

– А почему со мной что-то должно быть не в порядке?

Понимая, что с ее точки зрения любое мое объяснение будет звучать идиотски, я говорю:

– Я люблю тебя. Приятного ланча.

На этом наш разговор заканчивается. Если она удивлена, то я просто ошеломлен. С минуту внимательно осматриваю пол. Какие-либо отверстия на деревянных планках отсутствуют. А ведь они должны быть, не так ли? Иначе как крепились бы болты, к которым они привязали Рейчел? Может быть, я смотрю с другой точки? Может быть, фотография сделана с передней стороны острова?

Я исследую всю поверхность пола.

Отверстия отсутствуют.

Я иду в гараж, достаю из автомобиля фотографию, возвращаюсь в дом и тщательно изучаю ее. Затем опускаюсь на колени и провожу пальцами по поверхности пола – на тот случай, если они заделали отверстия чем-нибудь вроде эпоксидной смолы, которая, высыхая, становится невидимой. Ничего. Что, если Рейчел узнала о Карен Вогель и решила разыграть спектакль? Но кто тогда привязал ее и сделал фотографию?

Нет, это безумие. Рейчел не смогла бы организовать подобное, да и вообще, не такой она человек. Если бы узнала о Карен, то прямо сказала бы мне об этом.

Но если Рейчел не имеет к этому отношения, что тогда, черт возьми, происходит?

И тут до меня, наконец, доходит: они использовали манекен.

Тогда возникает вопрос: могли ли они использовать манекен Мэри?

Я думаю, не позвонить ли Мэри, но почти сразу отказываюсь от этой идеи. Если она ответит, что я ей скажу? А если она мертва, мой номер окажется в списке последних звонков на ее номер. Я решаю работать с тем, что у меня есть: фотографией манекена в белом бюстгальтере с буквами «К» и «В» на чашечках.

Я возвращаюсь к мысли о том, что буквы «К» и «В» служат предупреждением мне. Если это так, возможно, бюстгальтер спрятан где-нибудь в доме – в корзине для грязного белья или среди вещей Рейчел. Нельзя допустить, чтобы жена, вернувшись домой, нашла бюстгальтер и потребовала у меня объяснений относительно этих инициалов.

Я бросаюсь к ее платяному шкафу и быстро проверяю все полки, но ничего не нахожу. Заглядываю в корзину с грязным бельем. Ничего. Бегу назад по коридору в прачечную.

В этот момент раздается звонок в дверь.

 

Глава 10

Я выглядываю из окна прачечной и холодею. У двери стоят два парня в костюмах. На подъездной аллее припаркован черный седан, очень напоминающий полицейский автомобиль, какие показывают по телевизору. Они еще раз звонят и ждут секунд двадцать, после чего начинают громко стучать в дверь. Я вижу, как один из них окидывает взглядом о́кна. Прежде чем он успевает заметить меня, я бросаюсь на пол и ползу в сторону маленькой комнаты, где мы храним большую сумку для белья с несколькими отделениями для одежды разных цветов и из разных тканей.

Сумка опирается на металлическую раму и имеет колесики. Я выкатываю ее из комнаты и располагаюсь сзади. Достав из сумки охапку грязной одежды, накрываюсь ею. Если детективы являются людьми чести, мне ничего не угрожает. Если нет, то они проникнут в дом, обыщут его и найдут меня. Проходит несколько минут. Звонки и удары в дверь продолжаются. Неожиданный удар в заднюю дверь – в десяти футах от моего укрытия – пугает меня до полусмерти.

– Мистер Кейс! Сэм! – слышится мужской голос. – Нам нужно поговорить с вами о том, что произошло в Сенека-парк…

Для того чтобы добраться до задней двери, нужно обогнуть дом, открыть ворота и подняться по ступенькам патио. Мне вдруг приходит мысль о том, что если Рейчел лежала позади гранитного острова, ее можно было легко увидеть от двери патио. Звучит очередной звонок, свидетельствующий о том, что один из парней все еще стоит на переднем крыльце. Спустя пять минут после первого звонка в дверь наступает тишина.

Вероятно, отправились за санкцией на обыск.

Я осторожно вылезаю из-под груды одежды, и в этот момент моя рука запутывается в бретельках белого бюстгальтера с буквами «К» и «В», написанными на чашечках густыми черными чернилами. Я беру его, выглядываю в окно и вижу, что детективы сидят в своем автомобиле, стоящем в конце подъездной аллеи. Вероятно, они собираются последить за домом, пока полицейские доставят им санкцию. К счастью, мой дом располагает двумя подъездными аллеями. Если действовать правильно, от них вполне можно будет сбежать. Стараясь не шуметь и не приближаться к передним окнам и двери, я собираю кое-какие вещи, включая наличность и 9-миллиметровый «Глок».

Я готов попытаться бежать через ворота. Часы показывают 12:20. Я выглядываю из окна прачечной. Автомобиля детективов не видно. Возможно, они притаились дальше на дороге.

Для бегства существуют два пути, и нужно выбрать наиболее подходящий. Я выскальзываю из двери, прокрадываюсь в гараж, тихо открываю дверцу автомобиля, сажусь в салон, задерживаю дыхание и нажимаю кнопку. Дверь гаража с шумом поднимается вверх, и я не имею ни малейшего представления, что ожидает меня за ней. Не увидев никаких препятствий, я проезжаю подъездную аллею, выезжаю кратчайшим маршрутом из района и лихорадочно соображаю, удастся ли мне обойти их и вырваться на скоростную автостраду, где они не смогут догнать меня, а смогут лишь передать мои данные по радио.

Это просто чудо! Оказывается, меня никто не ждет.

Пока все хорошо.

Я пытаюсь избавиться от радостного чувства, которое всегда приводит к катастрофе. До скоростной автострады, по которой я доеду до дома Мэри, еще две мили.

Сколько я помню Мэри, она всегда имела избыточный вес. Когда я познакомился с нею – это было шесть лет назад, – мы поговорили минут пять, после чего она осторожно извлекла из бумажника фотографию в прозрачной пластиковой оболочке и, взглянув на нее, протянула мне.

– Можете представить, что это я? – спросила она, излучая радость.

На тот момент возраст фотографии составлял не меньше десяти лет. На ней была изображена стройная молодая женщина со светлыми волосами до плеч и широкой улыбкой. На ней был красно-белый топик, плотно облегавший подтянутый живот, и желтовато-коричневые шорты, открывавшие крепкие ноги конической формы.

– Прекрасный снимок, – сказал я.

Никогда не забуду, с какой осторожностью она взяла у меня старую фотографию, словно это была драгоценность, и, прежде чем вложить его обратно в бумажник, окинула ее долгим, грустным взглядом.

С тех пор я встречался с Мэри примерно на тридцати мероприятиях, и каждый раз она показывала кому-нибудь эту старую фотографию.

Я собираюсь быстро проехать мимо дома Мэри, не заезжая к ней, дабы не вызвать ничьих подозрений, и просто посмотреть, стоит ли ее автомобиль в подъездной аллее. Он должен стоять именно там или на улице, перед домом. Дело в том, что Мэри и ее муж, Паркер, страшные барахольщики. За многие годы в их гараже скопилось столько хлама, что там не осталось места для автомобилей. До их дома остается один квартал. Проехать мимо и посмотреть, на месте ли синий «Тойота Селика» 2004 года, не составит труда.

Его там нет.

Звонит мой мобильник. Это Карен Вогель. Я хочу потребовать от нее объяснений, но не знаю, с чего начать. Нажимаю кнопку и, не успев поднести трубку к уху, слышу ее вопль. Она кричит так, будто подверглась нападению.

Ей удается заговорить лишь после нескольких попыток, и слова у нее перемежаются с всхлипами и рыданиями, но в конце концов она рассказывает мне, что с нею случилось. Слушая ее, я убеждаюсь в том, что она ничего не знает о Рейчел, Мэри и гангстерах.

– Не клади трубку, – говорю я. – Не двигайся с места. Я еду.

Я мчусь в сторону кооперативного дома Карен. В трубке слышится ее тяжелое дыхание. Она говорит, что в ее мобильнике садится аккумулятор, и хочет прервать разговор, чтобы перезвонить мне с домашнего телефона.

– Нет! – кричу я. – Пожалуйста, не клади трубку. Я приеду через пять минут.

В трубке раздается щелчок, и голос Карен стихает. Я жду, что она перезвонит мне.

Спустя несколько минут я въезжаю на ее подъездную аллею и паркую свой «Ауди» позади ее автомобиля. Багажник последнего закрыт. Я открываю его и вижу, что он пуст. Окидываю взглядом двор. Ничего необычного. Как и на улице. Подбегаю к входной двери Карен и колочу в нее, выкрикивая ее имя.

Никакого ответа.

Я поворачиваю дверную ручку, и, как это часто бывает в кино, дверь открывается. Продолжаю звать Карен. Вхожу в кухню и вижу на столе ее мобильник. Проверяю, действительно ли в нем сел аккумулятор. Действительно. На полу возле задней двери лежит предмет, который сразу вызывает у меня тревогу: сумочка Карен. Она раскрыта, словно упала или была сброшена со стула. Бумажник и всевозможные мелочи, составляющие традиционное содержимое дамской сумочки, разбросаны по полу.

Задняя дверь открыта.

 

Глава 11

Несколькими минутами ранее Карен рассказала мне по телефону, что заехала домой переодеться, чтобы потом отправиться на работу. Она зашла в спальню, переоделась и затем решила, что ей нужна губная помада, лежавшая в сумочке, оставленной в автомобиле. Вернувшись к автомобилю и открыв дверцу, она обнаружила, что сумочка исчезла. Зная, что в багажнике ее быть не может, Карен тем не менее открыла его.

…И увидела мертвое тело.

В покойнике она узнала одного своего друга, бухгалтера, но сейчас его окровавленное тело было почему-то облачено в полицейскую униформу.

Как и Карен, я испытал шок. Она подробно рассказывала, как долго они дружили и какими близкими людьми были. Она не имела понятия, каким образом он попал в багажник ее автомобиля, и не знала, сколько времени находился там. Оставив багажник открытым, Карен бросилась обратно в дом и заперла входную дверь. Первым ее побуждением было набрать 911, но она испугалась. Поскольку ее друг был одет в полицейскую униформу, она не знала, кто может прийти к ней. Наш план состоял в том, что я приеду, и мы вместе позвоним в службу спасения.

Я окидываю взглядом кухню в поисках записки или какого-нибудь знака, который она могла оставить для меня.

Ничего, если не считать сумочки.

Я поднимаю рассыпанные по полу предметы и кладу их на стол, а затем вываливаю из сумочки туда же остальное ее содержимое.

Там должно быть что-то.

Я перебираю предметы один за другим: бумажник «Коуч» из розовой кожи, содержащий четыре кредитных карты, несколько подарочных карт, водительскую лицензию штата Кентукки, пятьдесят три доллара наличными, маленькую баночку спрея для волос «Тресемме», зеленую пластиковую пудреницу «Клиник», не содержащие сахара конфеты «Тик Так», «Парадиз Минт», чернильную ручку, карандаш для бровей, упаковку влажных салфеток и чековую книжку без записей. В отделении на молнии я нахожу три упаковки подсластителя «Спленда», немного мелочи и три открытки с романтическими посланиями, полученные ею от поклонников.

Я снова открываю ее телефон, чтобы посмотреть, не звонила ли она после завершения разговора со мной. Никому Карен не звонила. Я нажимаю кнопку повторного набора на домашнем телефоне, чтобы выяснить, кому она звонила в последний раз. Отвечает отель.

Странно. Она бронировала номер два дня назад. Звонить сегодня не было никаких причин.

Я смотрю на цифровом дисплее время звонка: 10:43.

Примерно в это время я спасался бегством в парке.

Это означает, что кто-то звонил ей в отель с ее домашнего телефона. Кто и зачем? Я трясу головой, стараясь избавиться от страшных картин и безумных сценариев, которые поспешно создает мое воображение. Общеизвестно, что цифровые дисплеи телефонов, как и отметки времени электронной почты, отличаются неточностью. По всей вероятности, она звонила в отель вчера вечером, чтобы удостовериться, что номер за ней оставлен. Как ей было сказано, только после этого она сможет попасть в номер в семь часов утра. Отметка времени неверна, вот и все.

Я не могу позвонить в полицию – они разыскивают меня! Думаете, они поверят моей истории? Черта с два! Они заявятся, осмотрят багажник автомобиля Карен, найдут следы крови «полицейского», застреленного в парке сегодня утром, и меня осудят на срок от двадцати лет до пожизненного заключения, прежде чем вы сможете произнести «Команда Мечты».

Как сказал гангстер, в скором времени я подниму телефонную трубку, и на линии будет он. Тогда я решил, что он безумец. Теперь же уверенности у меня в этом нет. Наверное, он похитил Карен, и я сделаю все возможное, чтобы вернуть ее целой и невредимой. Думаю, он оставил мобильный телефон в моем доме возле компьютерного стола. Возможно, если я нажму на нем «1», он скажет мне, сколько будет стоить освобождение Карен.

Поэтому я поеду домой и буду искать мобильный телефон. Но прежде, как подсказывает мне здравый смысл, я должен кое-что сделать. Поскольку «полицейский» оказался в багажнике автомобиля Карен, мне следует заглянуть в свой багажник – нет ли там тела Мэри. Если нет, у меня есть еще одна идея по поводу того, где оно может находиться.

Я выхожу из дома Карен и направляюсь к своему автомобилю. Нажимаю кнопку на пульте дистанционного управления, после чего крышка багажника медленно поднимается.

Он пуст.

Итак, рассмотрим план Б: Сенека-парк. Поскольку автомобиля Мэри возле ее дома нет, он должен находиться где-нибудь в районе парка. И будет вполне логично предположить, что ее тело лежит в багажнике.

Я открываю дверцу автомобиля, и в этот момент мне в голову внезапно приходит мысль. Я возвращаюсь в кухню дома Карен и смотрю на цифровом дисплее ее домашнего телефона время моего звонка в отель.

Оно соответствует действительности.

Я стою, прикусив губу, и пытаюсь понять, что это значит. Затем достаю из сумочки Карен бумажник, раскрываю его, вынимаю из него водительскую лицензию и, возвращаясь к своему автомобилю, кладу ее в карман. Она может пригодиться, если я потом приму решение обратиться в полицию.

Через десять минут я вновь нахожусь на Рис-стрит, в двух кварталах к востоку от парка. Следует соблюдать осторожность, поскольку автомобиль Мэри наверняка стоит неподалеку от места преступления, которое полицейские наверняка уже огородили желтой лентой. Мне остается только надеяться на то, что они будут слишком заняты поиском улик и не обратят на меня внимания. Если все же кто-то узнает меня – ладно, пускай задерживают. Все равно мой арест – лишь вопрос времени. У нас с Мэри всегда были хорошие отношения. Волею случая мне известно, что она хранит ключ в маленькой черной магнитной коробочке под передним колесом. Если я найду ее автомобиль, то смогу открыть его багажник.

Я решаю припарковаться здесь, в двух кварталах, так как мой автомобиль слишком заметен. Найдя узкое пространство между двумя автомобилями, я втискиваюсь в него и вылезаю из салона. Проходит всего несколько секунд, и два молодых человека двадцати с небольшим лет узнают меня. Один из них поднимает руку, делая мне знак остановиться. Второй что-то оживленно говорит по портативной рации. Затем оба направляются в мою сторону. Я быстро запрыгиваю обратно в свой автомобиль. Они приближаются спереди, поэтому мне необходимо совершить почти невозможный маневр, чтобы выехать назад, прежде чем они смогут задержать меня. Однако каким-то образом мне удается сделать это, и меня захлестывает чувство радости. Понятно, что это не самая большая удача, но, по крайней мере, в данный момент я нахожусь в безопасности.

Передо мной на улице стоят молодые люди, подняв руки. Никаких проблем, я проеду задним ходом пятьдесят ярдов и поверну в сторону Клифтона. Но в зеркало заднего вида я вижу, что путь к бегству мне преграждает черный седан. Два молодых человека приближаются ко мне спереди. В отчаянии я оборачиваюсь и вижу двух других молодых людей, надвигающихся на меня сзади. Возникает ощущение, будто вокруг моей шеи затягивается петля. Выхода нет. Все кончено. Я в западне.

 

Глава 12

– Мистер Кейс? – обращается ко мне один из детективов. – Меня зовут Эйден Фрай. Я являюсь сотрудником «Ви-Эйч Продакшнс».

Я молчу, и он добавляет:

– Кинокомпании «Ви-Эйч Продакшнс».

– Прошу прощения… какой компании?

– Нам нужно, чтобы вы подписали договор о согласии на демонстрацию фильма, который мы сняли в парке.

– Фильм?

– Мы только что были у вас дома. Я оставил свою визитку во входной двери.

– Я… я еще не был дома, – говорю я, запинаясь.

Эйден Фрай кивает.

– Мы не можем гарантировать, что используем кадры с вашим участием, но, на мой взгляд, вы были выше всяких похвал. Между прочим, у вас прекрасный автомобиль. Спасибо за то, что позволили нам снять его.

Я с изумлением смотрю на него, затем перевожу взгляд на его партнера, затем на парней с портативной рацией, и снова на Эйдена Фрая.

– Так стрельба в парке была сценой из фильма, – говорю я ровным голосом, пытаясь понять, не становится ли более правдоподобной эта мысль с ее озвучиванием.

– Чертовски хорошая сцена, – вступает в разговор партнер Эйдена Фрая.

Я вспоминаю людей в парке. Их было человек восемьдесят. Могли ли они представлять собой массовку? Среди них были дети – некоторые в пеленках, некоторые в колясках… Но сейчас, когда я размышляю об этом, мне представляется, что там чего-то не хватало; чего-то, что вы ожидали бы увидеть в этом или любом другом парке, даже если бы там находились всего полдюжины человек.

– Сегодня утром в парке не было собак, – говорю я.

– Очень хорошо, – говорит партнер Эйдена. – Я их не люблю. Слишком непредсказуемы. Когда люди побежали за вами по полю, собака могла бы испортить всю сцену.

Я рассеянно киваю ему в ответ, пытаясь воспроизвести в памяти сцену убийства Мэри. Возможно ли, чтобы женщина, в которой я узнал Мэри, в действительности была актрисой, просто похожей на нее? Не могу поклясться, что я находился под воздействием наркотического средства этим утром, но однажды у меня возникло отчетливое ощущение, будто мне что-то впрыснули в шею. Гангстер упомянул Мэри перед тем, как я вылез из лимузина. Могло ли наркотическое средство в сочетании с внушением «спроецировать» в моем сознании облик Мэри на актрису, которая была «застрелена» во время съемок? В тот момент она казалась такой реальной! Разумеется, «рана» Мэри могла быть легко сфальсифицирована. Она согнулась вдвое и упала. Я не помню, чтобы видел на ней кровь. У двоих парней, застреленных мистером Клином, была кровь на затылке, но им вполне могли нанести красную краску перед началом съемок.

Остается полицейский… Ну, уж его «убийство» сфальсифицировать невозможно – тем более что Карен Вогель видела его мертвым в багажнике своего автомобиля.

– Ну, а полицейский? – спрашиваю я.

– А что полицейский?

– У него взорвалась голова.

Партнер Эйдена оживился:

– Фантастический эффект! Невероятно реалистичный! Подождите немного, и вы увидите это на большом экране.

– Ого, – говорю я, внимательно всматриваясь в его лицо. – Как вы это делаете?

– Пейнтбол.

– Кто-то действительно выстрелил ему в голову шариком с краской?

– В него выстрелили из низкоскоростной винтовки шариком с краской размером в два раза больше обычного. Но в принципе, да, это пейнтбол. Только используются специальные шарики с пастообразным веществом.

Я задумываюсь. Что-то меня в этом объяснении не устраивает.

– Я был там и увидел бы, если бы кто-то стрелял из пейнтбольной винтовки.

– Стрелок находился в ливневой канализации, – говорит Эйден Фрай. – В десяти метрах от полицейского. Он большой специалист, но все-таки это был довольно опасный выстрел. Парень, игравший полицейского, получит полторы тысячи.

– С того места, где вы в этот момент находились, ливневая канализация не видна, – добавляет партнер Фрая.

– Вы хотите посмотреть съемку следующего эпизода? – спрашивает Фрай.

– Следующего эпизода?

– Мы снимаем сегодня несколько вариантов и сейчас приступаем к съемкам очередного. Можете посмотреть, если хотите. Можете даже поучаствовать в массовке.

– В массовке?

Мне приходит в голову. что, возможно, я нахожусь под воздействием какого-то психотропного средства.

– Мы сейчас будем снимать ту же сцену еще раз. Если хотите, можете сыграть одного из парней, преследующих Придурка, бегущего к лимузину.

– Придурка?

Фрай смеется.

– О, извините. Таково имя этого персонажа в сценарии. «Придурок из лимузина». Ничего личного.

 

Глава 13

Я не могу смириться с мыслью о том, что меня похитили ради участия в съемках фильма, но все-таки принимаю предложение Эйдена Фрая присоединиться к массовке для съемки следующей сцены.

Я иду в парк вместе со своими новыми друзьями.

– Ах, эта бумажная работа, – говорит Фрай и смотрит на часы. – У вас будет немного времени после съемок?

Он указывает в сторону ресторана на краю парка, носящего название «Рок-Крик Дайнер».

– Мы можем выпить по чашечке кофе и ответить на все ваши вопросы относительно фильма.

Я соглашаюсь.

Он предлагает мне присоединиться к толпе, собравшейся в дальнем конце беговой дорожки. Я киваю и иду мимо камер и членов съемочной группы, занимающихся организацией массовки. В то время как они расставляют людей, я направляюсь в сторону Рис-стрит, где были застрелены Мэри и полицейский. Останавливаюсь там, где стояли они, и вижу, что рядом действительно расположена ливневая канализация. Внутри ее находится парень с пейнтбольной винтовкой, который делает мне знак, чтобы я проходил мимо. Я поворачиваюсь и вижу двух приближающихся актеров. Один из них чрезвычайно напоминает друга Карен, «полицейского», у которого сегодня утром на моих глазах взорвалась голова. Вторая – Мэри, сестра моей жены, или ее копия. Я машу им рукой. Женщина улыбается и машет мне в ответ. Это не Мэри, но ее сходство с ней поразительно.

«Полицейский» не особенно дружелюбен. Он встречается со мной усталым взглядом и как будто силится вспомнить, где мог меня видеть. Я поднимаю руки, как сделал это утром, когда принял его за реального полицейского. Он принимает игру и кричит:

– Хватайте его!

И смеется.

– Разрешите представиться, – говорю я. – «Придурок из лимузина».

Ясно, что кто-то зло подшутил надо мной, поскольку это определенно были те самые люди, которых я видел сегодня утром. А как же Карен? Над ней тоже подшутили? Использовали якобы тело «полицейского», чтобы напугать ее? Если этот парень действительно ее близкий друг, почему он согласился на это? И почему я автоматически сделал вывод, что ее похитили? Возможно, она услышала шум до того, как я подъехал, и скрылась в соседском доме, а сейчас уже вернулась к себе. Правда, если бы она вернулась, то уже позвонила бы мне…

У меня нет времени раздумывать об этом, поскольку начинается съемка. Разворачивается то же самое действие, что и утром, в котором участвовал я. Разница лишь в том, что «Придурок» совершенно не похож на меня, лимузин и мистер Клин тоже другие, а вместо красного «Ауди R8», уехавшего на большой скорости после двух выстрелов, фигурирует навороченный «Камаро».

Когда «Придурок» бежит обратно к лимузину, я отступаю назад, уходя из зоны съемки, и не спускаю глаз с «Мэри» и «полицейского», которые продолжают лежать там, где были «застрелены». Я иду задом наперед через дорожку и… черт!.. наступаю на корзинку для пикника, после чего падаю на землю. В смущении я поднимаюсь на ноги и надеюсь, что не попал в поле зрения камеры. Но, оказывается, никто не обращает на меня внимания. Я нахожусь за пределами зоны съемки – на Рис-стрит, в половине квартала к западу от «Мэри» и «полицейского», которые все еще лежат. Я ныряю за грузовик-пикап, опускаюсь на одно колено и принимаюсь наблюдать за ними.

Проходят две минуты, и наконец грузовик с камерой едет к углу, где припаркован «Камаро». Несколько операторов возятся с оборудованием, и я вижу, что они собираются начать съемку с этой точки. Если я не перемещусь в сторону, то попаду в поле зрения камеры. Наклонившись, я бегу сзади грузовика, в то время как группа «полицейских» быстро движется к «месту преступления», чтобы позаботиться о «Мэри» и «полицейском». Вооруженные пистолетами, они переговариваются по полицейским рациям и выглядят совсем как в кино. Спустя несколько секунд сзади меня с ревом проезжает карета «Скорой помощи» и останавливается возле лежащих на земле жертв.

Сотрудники EMS выпрыгивают из кареты «Скорой помощи» и приступают к работе. Они кладут «Мэри» на носилки и грузят ее в автомобиль. По поводу «полицейского» они лишь качают головами. Полицейские явно переигрывают, и я уверен, что этот эпизод не войдет в фильм.

Теперь я абсолютно убежден в том, что это действительно съемка и что меня похитили для того, чтобы принудить участвовать в ней. Кто-то включил в актерский состав женщину, похожую на Мэри, дабы я стал свидетелем ее мнимого убийства. Они также привлекли друга Карен, и, возможно, мне следует сосредоточить внимание на этих предупреждениях, а не на буквах «К» и «В».

Я наблюдаю за тем, как сотрудники EMS садятся обратно в карету «Скорой помощи», которая спустя мгновение с ревом проносится мимо меня. Поворачиваю голову и смотрю, как она пролетает вдоль ряда припаркованных автомобилей, среди которых фигурирует синий «Тойота Селика» 2004 года – точно такой же, как у Мэри.

До меня доносится крик режиссера «Стоп!». Я поднимаюсь и иду в сторону автомобиля Мэри. Навстречу мне бегут две школьницы, любопытствующие по поводу происходящего в парке за моей спиной.

– Есть там кто-нибудь из знаменитых кинозвезд? – спрашивает меня одна из них.

– Лично я никого не видел.

– Говорила я тебе! – обращается она к подруге.

Пожелав мне удачи, девчонки пробегают мимо в сторону съемочной группы. Думаю, несмотря на отсутствие знаменитых кинозвезд, для Луисвилла это крупное событие.

Заглянув в окно и увидев в салоне кучу барахла, я удостоверяюсь в том, что это автомобиль Мэри. Теперь мне известно, что она не участвовала в съемках, так почему же ее автомобиль находится здесь? Я осматриваюсь, дабы убедиться, что за мной никто не наблюдает, затем сую руку за колесо, ощупываю его внутреннюю поверхность и извлекаю магнитную коробочку для ключей. Достаю из нее ключ, вставляю в замок дверцы, открываю его и залезаю в салон. Я не тороплюсь проверять багажник. Надеюсь найти какие-нибудь свидетельства того, что ее там нет.

Я сижу на месте водителя и осматриваюсь. В автомобиле Мэри царит такой же хаос, как и в ее гараже. Сиденья и пол завалены обрывками бумаг, конвертами, обертками от фастфуда. Потребовалось бы не меньше часа, чтобы исследовать весь этот мусор. К тому же я сомневаюсь, что это поможет прояснить события последних нескольких часов.

Итак, автомобиль похож на автомобиль Мэри, и ключ, найденный в магнитной коробочке за колесом, где она всегда хранит его, подходит к нему. Я открываю бардачок, и страховое свидетельство подтверждает то, что и так представлялось очевидным: этот автомобиль действительно принадлежит сестре моей жены.

Где же тогда Мэри – в багажнике? Эта мысль вызывает у меня смех.

Я роюсь в барахле, но не могу найти ее сумочку. Это означает, что она, вероятно, отправилась на ланч в «Рок-Крик Дайнер».

Интересно, думаю я, может быть, кто-то сказал Мэри, что одна из актрис похожа на нее, как близнец, и она ходила в парк посмотреть на съемки? Или же ее вообще не было здесь сегодня утром? Возможно, она присутствовала на этой последней съемке, услышав от кого-нибудь, что утром в Сенека-парк снималась актриса, очень похожая на нее. Она могла появиться здесь не больше получаса назад. Возможно, в эту минуту Мэри в составе массовки преследует «Придурка из лимузина».

Я испытываю большое облегчение. Вся эта затея гангстеров была безумием, но они, очевидно, являются актерами. Правда, пока нет ясности с фотографией Рейчел и ее бюстгальтером. По всей видимости, кто-то разузнал о моем сегодняшнем свидании с Карен и решил насолить мне. Они насолили и Карен, подбросив ей якобы мертвое тело.

Может быть, поэтому Карен и исчезла. Возможно, предупреждение сработало, и она больше не желает иметь со мной ничего общего.

Мне совсем не нравится, что сегодня утром один из актеров привел меня в бессознательное состояние и украл мой автомобиль, но все это встраивается в общую схему. Нужно напрячься и попытаться понять, у кого есть мотив и возможности для того, чтобы сыграть со мной столь злую шутку.

Хорошо хотя бы то, что с Рейчел все в порядке. Никто не нападал на нее и не связывал ее. Кто-то выдал себя за нее и испортил один из ее бюстгальтеров, пытаясь указать на мою любовную интрижку. Но Рейчел не знает о Карен – во всяком случае пока. И, насколько я понимаю, Мэри ничего не угрожает.

Загляни в багажник!

Я достаю мобильник и набираю номер домашнего телефона Карен. Ответа нет. Я уверен, с ней все хорошо, но меня тревожит то, что она, возможно, собирается положить всему конец, не поговорив предварительно со мной. Если это так, у меня имеется козырь в рукаве – ее водительская лицензия. Это хороший предлог для встречи и разговора.

А как насчет ее сумочки? Какая женщина выйдет из дома, оставив на полу сумочку и бумажник?

Существуют только два правдоподобных варианта: либо ее похитили, либо она участница мистификации.

Участница мистификации? Сомнительно. Она была слишком напугана. Никто не смог бы сыграть страх столь убедительно. Ее вопли звучали вполне искренне. Возможно, парень в багажнике не был ее другом, возможно, он не был мертвым, но она твердо уверена и в том и в другом. И она исчезла.

Я вылезаю из автомобиля и окидываю взглядом улицу. В дальнем конце парка все еще копошатся члены съемочной группы и массовка. В ближнем конце, но на некотором расстоянии от меня люди выгуливают собак, играют в фрисби и бегают по боковым дорожкам. Я вытаскиваю мобильник и снова набираю номер Карен.

Затем я пытаюсь вспомнить номер телефона ее офиса, но это у меня так и не получается. Оставив попытки, я звоню в информационный центр и прошу телефонистку соединить меня с офисом. Я уже разговаривал прежде с секретаршей Даной. Она отвечает, и я представляюсь.

– Привет, Сэм, – говорит Дана. – Карен еще нет. Хотите оставить сообщение в ее голосовой почте?

– Нет, все в порядке, – говорю я.

Следует продолжительная пауза, прежде чем я понимаю, что все еще нахожусь на линии.

Дана понимает это тоже и поясняет:

– Сегодня утром она позвонила и сказала, что заболела, но потом перезвонила…

Слышится шелест бумаги.

– …в одиннадцать пятнадцать и сообщила, что ей стало лучше и она приедет после ланча.

Я смотрю на часы. Уже почти половина второго.

– С тех пор от нее не было известий?

– Нет, – отвечает Дана. – Думаете, с ней что-то случилось?

Думаю, с ней определенно что-то случилось!

– Нет, – говорю я. – Вероятно, она снова почувствовала себя плохо. Наверняка скоро позвонит – и вам, и мне.

– Как только позвонит или придет, я скажу ей, чтобы она позвонила вам.

– Спасибо, Дана.

Я прекращаю разговор и снова набираю номер домашнего телефона Карен. Ответа как не было, так и нет. Ее мобильник отвечает металлическим голосом: «В данное время абонент находится вне зоны связи. Пожалуйста, перезвоните позже».

Я нажимаю кнопку и осматриваюсь. Мэри все еще нигде не видно. У меня нет никакого желания дожидаться ее здесь. Я хочу поехать домой и попробовать найти оставленный там кем-то мобильник. С Мэри определенно все в порядке; к тому же если она появится, что я ей скажу?

«Привет, Мэри. Мне показалось, тебя убили сегодня утром, поэтому я роюсь в твоем автомобиле в поисках свидетельств того, что ты умерла. Да, и к тому же интересно, знаешь ли ты о моей связи с Карен Вогель и известно ли тебе, кто сегодня утром похитил меня, привез на съемочную площадку, украл мой автомобиль, написал инициалы на бюстгальтере твоей сестры, после чего засунул его в грязное белье? Ну, и раз уж мы заговорили на эту тему, ты случайно не знаешь какую-нибудь женщину, похожую на Рейчел, которая согласилась бы на то, чтобы ее привязали к полу нашей кухни и сфотографировали полуголой?»

Я кладу запасной ключ от автомобиля Мэри обратно в магнитную коробочку и собираюсь убрать ее в колесо, как вдруг в голове у меня снова раздается внутренний голос: «Проверь багажник!»

Я опять открываю коробочку, достаю ключ, вставляю в замок задней дверцы и поворачиваю до тех пор, пока не раздается щелчок. Не знаю, находился ли автомобиль на солнце в течение нескольких часов, как я поначалу думал, но на ощупь металл крышки багажника кажется мне горячим.

Хотя двухдверный четырехместный «Тойота Селика» 2004 года принято считать спортивным автомобилем, его багажник отличается поразительно большим объемом – семнадцать кубических футов. Пространство, вполне достаточное для того, чтобы вместить мертвое тело сестры моей жены.

 

Глава 14

Мир вокруг меня начинает вращаться с бешеной скоростью, словно я оказался в глазу торнадо, не хватает только летающей коровы. Меня мутит. Мне хочется упасть на землю, бить ее кулаками и кричать – до тех пор, пока не кончится этот безумный день. Но я не делаю этого, поскольку – несмотря на все безумие – мое сознание, кажется, прояснилось достаточно для того, чтобы понять, как ловко меня одурачили три часа назад, подсунув мне фотографию какой-то женщины, принятой мною за собственную жену. Хотя тело действительно похоже на мертвое, вполне возможно, что женщина в багажнике жива, а если нет, то, может быть, это не Мэри.

Я протягиваю руку и тычу пальцем в тело. Если она притворяется мертвой, то делает это весьма убедительно. Я ощупываю ее, одновременно думая, не лишаю ли себя тем, что собираюсь сделать, возможности попасть в Царствие Небесное. Но ничего не поделаешь. Мои пальцы натыкаются на грудь. Я изо всех сил щипаю ее большим и указательным пальцами. Итак, женщина, лежащая в багажнике автомобиля Мэри, отнюдь не притворяется мертвой.

В глубине души я понимаю, что должен сейчас сделать что-то, чего мне делать очень не хочется. Нужно удостовериться в том, что это она. Я сую голову в багажник и ощущаю резкий смрад. Зловоние бьет мне в нос, обжигает глаза, вызывает рвотный рефлекс. Я чувствую, как желчь подступает к горлу, и у меня начинает сводить судорогой желудок. Я вынимаю голову из багажника, отворачиваюсь от него и упираюсь руками в колени, приняв классическую позу рвоты. В этот момент до меня доходит, что я стою на городской улице, спиной к открытому багажнику автомобиля, в котором лежит тело мертвой женщины. Я поворачиваюсь, опускаю крышку багажника и внимательно смотрю, не наблюдает ли кто-нибудь за мной.

Вокруг никого нет, не считая группы людей в парке, занятых своими собственными делами.

Я делаю глубокий вдох, приподнимаю крышку багажника на пару футов и всматриваюсь в лицо женщины. Это определенно Мэри, но фотография Рейчел, которую дал мне гангстер, совершенно убедила меня в ее подлинности, поэтому сейчас я не могу быть уверенным на сто процентов. К счастью, мне известен способ точной идентификации личности Мэри.

В прошлом году Мэри и Паркер собрали родственников, чтобы отметить десятилетний юбилей их брачного союза. Девушки и мать принялись хихикать по поводу того, что, по их понятиям, было настоящим скандалом: Мэри сделала себе татуировку. Разумеется, выслушав объяснение, они нашли это скорее романтичным, нежели вызывающим. По случаю круглой даты она и Паркер вытатуировали имена друг друга на безымянных пальцах.

– Это было чертовски больно! – заметила тогда Мэри.

Обручальное кольцо на пальце женщины в багажнике очень похоже на то, что носит Мэри. Я делаю еще один глубокий вдох, поднимаю левой рукой крышку багажника, сую внутрь правую руку и сдвигаю обручальное кольцо на пальце женщины до тех пор, пока под ним не открывается татуировка – «Паркер».

Мэри мертва.

Я захлопываю крышку багажника с такой силой, что в ней что-то ломается, и она слегка приоткрывается. Я наваливаюсь на крышку всем телом, упираясь в нее головой. У меня начинают трястись руки. Я прижимаю их к горячей крышке, чтобы унять дрожь. Раскаленный металл обжигает лоб. Удары сердца гулким эхом отдаются в ушах. Я пытаюсь подняться и чувствую, как у меня подгибаются колени. Меня тошнит, и на этот раз я уже не могу сдерживаться. Я стою сзади автомобиля Мэри, и мой желудок выворачивается наизнанку.

Внезапно что-то ударяет в заднее стекло, поверх моей головы, салон засыпают осколки, и раздается звук выстрела, а затем еще и еще! Я вскидываю голову и вижу четырех человек – не полицейских, не актеров, не гангстеров, а карликов, – которые бегут в мою сторону, стреляя на ходу.

 

Глава 15

ЧЕРТ ВОЗЬМИ!

Я подбегаю к дверце водительского сиденья, роюсь в кармане в поисках ключа, и – бац! – стекло дверцы заднего сиденья со стороны улицы разлетается по салону градом осколков. Они всюду, даже у меня за правым ухом и на шее. Я включаю зажигание и выезжаю на улицу, задев заднюю часть припаркованного впереди автомобиля. Изо всех сил жму на педаль, но «Тойота Селика» Мэри – это далеко не мой «Ауди». Тем не менее я пулей мчусь по Рис-стрит в направлении изумленных членов съемочной группы и статистов, которые разбегаются в стороны. Резко торможу, чтобы никто из них не попал мне под колеса. Несколько выстрелов сливаются в автоматную очередь, и пули попадают во что-то металлическое сзади меня. Я бросаю взгляд на зеркало заднего вида и никого не вижу. Слыша еще одну серию громких металлических звуков, осознаю, что обязан жизнью тому, что сломал замок багажника несколько минут назад: его крышка поднялась и приняла на себя пули, летевшие мне в затылок. Снова ощущая радость удачи, я рвусь вперед и оставляю Сенека-парк позади.

Я еду по Рис-стрит в «Тойоте Селика» с мертвым телом Мэри в багажнике – открытом настежь! Мне совсем не улыбается встать в таком виде в транспортном потоке на оживленном перекрестке, и я снижаю скорость, поворачиваю направо на боковую улицу, проезжаю квартал, снова поворачиваю направо и еду обратно в сторону парка.

Никто не ожидает от меня такого, не правда ли?

Я останавливаюсь и паркую автомобиль Мэри рядом с пересечением Кэннонс-лейн и Рок-Крик, неподалеку от того места, где гангстеры припарковали свой лимузин сегодня утром. Я снимаю левый ботинок, затем левый носок, беру его в правую руку и протираю им все поверхности в салоне, к которым прикасался пальцами. Затем вылезаю из автомобиля и проделываю ту же операцию с крышей, крышкой багажника и внутренней поверхностью колеса, где хранится магнитная коробочка с ключом. Я даже протираю обручальное кольцо Мэри, прежде чем опустить сломанную крышку багажника.

Тут я слышу бормотание, напоминающее детский лепет, и вижу впереди, в тридцати ярдах, четырех карликов, только что стрелявших в меня. Смеясь и поздравляя друг друга, они садятся в ожидающий их лимузин и уезжают.

Что за чертовщина?

Я бы понял, если бы они ранили меня, убили или остановили. Но им удалось лишь напугать меня. Неужели они радуются этому? Но почему?

Я думаю, не поехать ли за ними на автомобиле Мэри, но потом решаю, что разыскать Карен важнее.

Надев носок и ботинок, я возвращаюсь на два квартала назад к своему «Ауди». На сей раз никто меня не блокирует. Я выезжаю задним ходом и направляюсь в сторону дома Карен.

Из-под водительского сиденья раздается резкий, пронзительный звук, и я едва не сваливаюсь в кювет.

Это звонит мобильник – не мой, имейте в виду, а другой, спрятанный под водительским сиденьем, в том самом месте, куда они спрятали фотографию Рейчел сегодня утром. Наверное, это самый громкий телефон в мире. Он мог бы разбудить мертвого.

Нажимаю кнопку ответа. Это гангстер.

– Ваша женщина у нас, – говорит он.

Они похитили Карен!

– Вы не поверите, если я скажу, где мы нашли ее… Эй, она, кажется, расстроена. Не хочет, чтобы я сказал вам, где мы ее нашли. Забавно, а?

– Оставьте ее в покое! – кричу я. – В чем дело, черт возьми? Что вам от меня нужно?

– Если хотите, можете поговорить с ней, но только пару секунд.

Я слышу приглушенные звуки, затем раздается крик.

– Сэм! О господи! Эти люди…

У меня возникает ощущение, будто я мчусь в вагончике по русским горкам со скоростью сто миль в час, а за рычагами управления сидит Стивен Кинг.

Голос принадлежит не Карен.

Я слышу истошный вопль.

…это кричит не Карен Вогель…

Рейчел.

Это кричит Рейчел. Они похитили мою жену.

– О господи! Пожалуйста! – кричу я. – Отпустите ее! Клянусь богом, все что угодно. Только отпустите ее!

– Сэм, судя по вашим словам, вы готовы разговаривать. Итак, от вас мне нужно, чтобы вы поехали к себе домой, зашли на – как это называется? – на свой сайт и ждали моего звонка.

– Послушайте, – говорю я. – Отпустите Рейчел, она вам ни к чему. Если речь идет о деньгах, я сделаю все, что хотите. Сообщу вам коды. Сообщу их прямо сейчас. Только отпустите ее.

– Вы знаете их на память?

– Да.

– Все?

– Все.

Пауза. Очевидно, он обдумывает мое предложение.

– Поезжайте домой, Сэм, – говорит он, наконец. – В скором времени мы позвоним вам.

До моего слуха доносится шум борьбы.

– Рейчел! – в отчаянии кричу я.

Слышатся несколько резких звуков, и моя жена испускает душераздирающий вопль, отзывающийся болью во всем моем существе. Я трясусь от ярости и беспомощности, представляя, как этот мистер Клин хватает своими грязными руками мою жену.

– Рейчел! – снова кричу я, но понимаю, что разговор окончен.

 

Глава 16

Я ощущаю себя попавшим в капкан кроликом. Неужели придется выдать коды этим самым опасным в мире людям, чтобы спасти Рейчел? Конечно, придется. Как кролику приходится отгрызать собственную ногу, чтобы освободиться из капкана.

Потому что с этой дьявольщиной необходимо покончить.

Я еду домой, по Уэстпорт-роуд, размышляя, там ли уже гангстер и мистер Клин с Рейчел. Гангстер несколько раз упомянул место, где они нашли ее. Скорее всего, это наш дом. В последний раз, когда мы разговаривали с ней, она собиралась на ланч. Я сказал, что нахожусь дома, и это, вероятно, показалось ей забавным. Она спросила, не заболел ли я, и, возможно, решила поехать домой, чтобы проведать меня, где и попала в засаду.

Возможно также, что она узнала о Карен и вместо ланча поехала к ней, а там ее поджидал гангстер.

Похитил ли он и Карен тоже?

Вряд ли. Он сказал бы об этом. Или об этом сказала бы Рейчел.

Так где же Карен Вогель? И почему ее сумочка лежала на полу кухни?

Я хочу проведать Карен, но мне нужно ехать домой и спасать Рейчел. Я знаком с Карен месяц и занимался с ней сексом всего один раз, после чего моя жизнь превратилась в ад. Мэри мертва, Рейчел похищена, и одному богу известно, что случилось с Карен.

Мне очень хочется прибавить скорость, чтобы как можно быстрее попасть домой, но дорога сузилась до двух полос, и впереди меня вереница автомобилей. Мы движемся, но скорость невысока. Мимо проплывают рестораны фастфуда, церковь, футбольное поле и…

Раздается звонок моего мобильника – моего, а не другого. Я нажимаю кнопку ответа.

– Вы пытаетесь ограбить меня, Сэм?

– Кто это?

– Донован Крид.

Дьявол!

– Нет, сэр, конечно же нет.

Я принимаюсь лихорадочно соображать. Крид – профессиональный киллер, последний человек из моего списка, у которого я осмелился бы вызвать неудовольствие. Почему он считает, будто я пытаюсь… Подожди-ка, компьютер! Я вводил код Крида пару часов назад, когда решил, что Рейчел похитили, прежде чем выяснилось, что с ней все в порядке. Но сейчас она действительно похищена. «Господи, услышишь ли ты меня? Неужели это происходит в действительности? Должно быть, происходит». Просто взять и придумать такой кошмар невозможно.

Крид ждет от меня объяснений, а я пытаюсь понять, каким образом он мог узнать, что его код был введен в компьютер. В конце концов, он нарушает молчание.

– Сэм, у вас, очевидно, серьезные проблемы.

– Почему вы так решили?

– Послушайте меня, Сэм. Каковы бы ни были ваши проблемы, они ничто по сравнению с теми, которые могу создать вам я.

В голосе Крида звучат зловещие нотки, от которых у меня бегут мурашки по спине. Мне и впрямь совсем не хочется, чтобы он создал мне проблемы. Я решаюсь сказать ему правду.

– Мою жену похитили.

– Рейчел?

Откуда, черт возьми, он знает ее имя?

– Ее бьют, – говорю я. – Она моя жена. Что бы вы сделали на моем месте?

– На вашем месте? – переспрашивает он. – На вашем месте я не стал бы злить Донована Крида.

– Вы хотите сказать, что позволили ли бы убить свою жену?

– Этот разговор бессмыслен, – отвечает он.

– Нет, – осмеливаюсь возразить я. – Я хочу знать, что бы вы сделали на моем месте.

– Сэм, мы говорили на эту тему два года назад, когда я спросил, могу ли доверить вам свои деньги.

Я обдумываю его слова, но сейчас меня заботит другое – не Рейчел, да поможет мне бог. Я ничего не могу с этим поделать. Так устроен мой мозг. Я должен задать ему этот вопрос.

– Мистер Крид, как вы узнали?

– О вводе кода? В мое бедро имплантирован частотный чип.

– Что-что?

– Он настроен на частоту цифр.

Я стою на светофоре и думаю, не рвануть ли мне на красный свет, но тут же отказываюсь от этой идеи. Только полицейских на хвосте мне и не хватало.

– Шестнадцать цифр имеют частоту?

– Сэм, вы специалист в своей области, но в данной сфере ничего не смыслите. Сформулируем это следующим образом: вы разработали замечательную маленькую схему перемещения денег. Эти перемещения невидимы для государственного радара. Вы говорите, что вам можно доверять. Я вам доверяюсь, но при этом поручаю своим людям разработать маленькое устройство, которое начинает вибрировать каждый раз, когда вы – или кто-то другой – вводит код на вашем компьютере.

– Какова зона действия этого устройства?

– Планета Земля.

Светофор загорается зеленым светом. Неожиданно мне в голову приходит мысль:

– Одну секунду. Сегодня я пользовался новым компьютером. Ваше устройство на него не настроено.

Крид вздыхает:

– Сэм, я достаточно хорошо знаком с вашим компьютером.

– Как это?

– Я жил в вашем доме в течение двух лет.

– Что?

– Вы контролируете четверть миллиарда долларов моих денег. Неужели я произвожу на вас впечатление наивного человека?

Нет. Вы производите на меня впечатление безумного человека!

Я поворачиваю в сторону Фрейс-Хилл и огибаю Сойер-парк. Мой дом совсем близко.

– Где вы? – спрашиваю я, решив, что, возможно, он ждет меня возле дома.

– Сэм, у нас мало времени, поэтому не будем отвлекаться. Я знаю, вы уже почти дома. Я знаю это, поскольку кое-кто подложил вам в автомобиль маячок. Сейчас я настроен на него, точно так же, как и они. Мы с вами должны заключить пакт. Вы будете делать все, что от вас потребуется, каким бы безумием вам это ни казалось, и я приду вам на помощь. Я спасу вас, Сэм. При условии что вы пообещаете не грабить меня.

– Придете мне на помощь? Имеется в виду, вы подъедете к моему дому?

Крид вздыхает:

– Нет, Сэм, имеется в виду, что когда они похитят вас, я приду вам на помощь, если вы откажетесь выдать им мой код.

– А как насчет Рейчел? – спрашиваю я.

Пауза.

– Сэм, когда наша проблема разрешится, я спасу и Рейчел, если вы этого хотите.

Мне хочется спросить, что все это означает, но прежде чем я успеваю открыть рот, он говорит:

– Они дали вам телефон?

– Да.

– Хорошо. Они рассчитывают на то, что вы сразу направитесь к компьютеру, – а вы вместо этого спуститесь в подвал, пробежите по нему к спиральной лестнице, подниметесь по ней и спрячетесь в тайной комнате, построенной для маленькой девочки, которой у вас никогда не было.

– Как вы узнали о…

– Сэм, вы увязли в этом глубже, чем вам представляется, поэтому делайте то, что я вам говорю. Возьмите с собой их телефон. Они будут непрерывно названивать вам и в какой-то момент вынудят вас ответить. Они потребуют от вас коды. Вы откажетесь выдать их.

– А что, если я выдам им один код? Не ваш, а какого-нибудь большого человека… Может быть, гангстер отпустит Рейчел?

– У него нет Рейчел.

– Но я слышал…

– То, что вы слышали, – это запись голоса Рейчел. Человек поднес динамик магнитофона к телефонной трубке, чтобы вы поверили, будто она у него.

– Откуда вы это знаете?

– Знать – моя работа.

– Замечательно, – говорю я, – Так где же Рейчел?

– Это мне не известно. Пока во всяком случае. Но они отвезут вас туда, где она находится. А я буду следовать за вами.

– Но если она не у гангстера, то у кого?

– Пока не знаю. Но я помогу вам вернуть ее, если вы оба этого хотите.

– Почему вы постоянно так говорите? Разумеется, мы этого хотим!

– Тогда исполняйте в точности все, что я вам говорю, не задавайте лишних вопросов и не предвосхищайте события.

– Договорились.

– Сэм, почему вы остановились? Поворачивайте на свою подъездную аллею. Они приближаются.

– Я осматриваю двор.

– Немедленно идите в дом. Поднимайтесь в тайную комнату. Я вытащу вас оттуда. – После некоторой паузы он спрашивает: – Если – что?..

Несколько секунд я размышляю.

– Если я не позволю им украсть ваши деньги.

Связь прерывается. Я нажимаю кнопку пульта, и дверь гаража открывается.

 

Глава 17

Я выключаю двигатель, вбегаю в дом и спускаюсь по ступенькам в подвал, как инструктировал меня Крид. Бегу со всех ног по длинному, темному коридору. Не успеваю добежать до спиральной лестницы, как мобильник в моей руке начинает реветь, словно сирена. Если бы я закричал в мегафон, этот звук и то едва ли был бы громче. Остановившись, я поворачиваюсь к свету и пытаюсь найти кнопку отключения звукового сигнала. Неожиданно датчики подъездной аллеи словно сходят с ума. Мобильник продолжает реветь, и мне нужно срочно найти способ отключить звук, чтобы трубка только вибрировала. Я вожусь с ним еще некоторое время, но это не мой телефон, у меня ничего не получается, и…

Черт!

Мобильник выскальзывает из моей руки и падает на пол. Я слышу мужские голоса у входной двери этажом выше.

Этот проклятый мобильник звонит так громко, что я опасаюсь за свои барабанные перепонки.

Вверху раздаются глухие удары. Это они пытаются выломать входную дверь из твердого красного дерева толщиной четыре дюйма. На их месте я поискал бы более легкий путь.

Ну вот! Мне, наконец, удается заставить мобильник замолчать. Я мчусь к спиральной лестнице и взбегаю по ней, перепрыгивая через ступеньки. От пола подвала до верхней площадки тридцать восемь ступенек. Достигнув ее середины, я слышу звон разбитого стекла в задней двери. Через несколько секунд они ворвутся в кухню, а мне еще остается преодолеть дюжину ступенек.

Достигнув верхней площадки, я осторожно ступаю по ней, поскольку они уже идут внизу по коридору, направляясь к моему кабинету. Я вхожу в комнату, построенную для нашей дочери, которая так и не появилась на свет. Оставляю обе двери открытыми – двери спальни и чулана, – чтобы мое присутствие не выглядело очевидным. Прокрадываюсь к книжному шкафу, тяну на себя одну из полок, и дверца шкафа открывается. Я включаю внутреннюю лампочку, и со мной едва не происходит сердечный приступ.

Внутри шкафа стоит Донован Крид, прижав к губам палец. Он протягивает мне маленькую бутылочку воды и кусочек металла в форме таблетки.

– Проглотите это, – шепчет он.

Я начинаю протестовать. Неожиданно он приставляет мне к горлу нож.

– Это передатчик, – шепчет Крид. – Если он выйдет наружу до того, как я найду вас, снова проглотите его.

– Это отвратительно, – шепчу я.

– Не более чем смерть.

Я проглатываю таблетку и думаю, какой замечательной была моя жизнь еще вчера. Крид жестом приказывает мне войти в тайную комнату и закрыть дверь книжного шкафа. Он поворачивается ко мне спиной и открывает дверь чердака. Я уже не помню, когда был в тайной комнате последний раз, но помню, что в ней никогда не было двери, ведущей на чердак.

В моем кармане негромко звонит мобильник. Я кладу ладонь на плечо Криду и шепчу:

– Позвольте мне войти туда вместе с вами.

Он качает головой.

– Нет. Они должны найти вас и схватить. В противном случае мы не найдем Рейчел.

Я слышу, как по дому носятся люди, выкрикивая мое имя. Они повсюду, но больше всего их на первом этаже и в подвале. Еще несколько секунд, и они поднимутся по лестнице. Крид наклоняет голову и проходит на чердак.

– По всей вероятности, они увезут вас куда-нибудь, – шепчет он, повернувшись и придержав дверь. – Ваша задача заключается в том, чтобы тянуть время до тех пор, пока я не доберусь туда.

Я слышу крики у подножия лестницы, задвигаю полку, и дверца книжного шкафа закрывается. В ней нет замка, так как Рейчел где-то вычитала, что одна девочка заперлась в своей тайной комнате, заснула и задохнулась под одеялом. Я сомневаюсь, что меня найдут здесь, поскольку в шкафу стоят детские книги и едва ли кому-то может прийти в голову, что за ним находится тайная комната.

– Что, если они силой принудят меня выдать коды до того, как вы придете мне на помощь? – шепчу я.

– Держитесь, сколько сможете.

Я слышу, как по меньшей мере десяток мужчин бегом поднимаются по лестнице, отдавая друг другу распоряжения. Они приближаются ко мне.

– И это все? – зло шепчу я. – Все, что вы можете мне сказать? Держитесь сколько сможете?

– Да, – отвечает он. – Если вас все-таки заставят ввести коды, мой введите последним. Повторите.

– Я введу ваш код последним.

– Несмотря ни на что, – продолжает он.

– Несмотря ни на что.

Крид закрывает дверь. Раздается легкий щелчок. «Интересно, – думаю я, – когда это он успел сделать дверь и вставить в нее замок?» И тут я вспоминаю, как он сказал, что прожил в моем доме два года.

 

Глава 18

Я слышу с десяток разных голосов, в которых звучат гнев и разочарование. Кто-то разговаривает по портативной рации в коридоре по ту сторону стены тайной комнаты. Я слышу, как он спрашивает одного сообщника за другим, нашли ли они меня. Затем, судя по всему, он беседует по телефону. Я не могу расслышать его слова, но спустя несколько секунд он кричит:

– Тэд! Подсоедини провод к динамику. Я хочу, чтобы Сэм слышал это.

Спустя десять минут через мою домашнюю стереосистему звучит голос – но не гангстера.

– Сэм, мы никогда не встречались, но я знаю, вы слышите меня. Даю вам тридцать секунд на то, чтобы вы вышли из своего убежища с поднятыми руками.

Проходят тридцать секунд, и у меня в кармане начинает вибрировать мобильник.

– Сэм, – говорит тот же голос, – Рейчел здесь, со мной.

«Чушь! Это запись», – думаю я.

– Я собираюсь немного поболтать с вашей женой, а вы можете послушать.

Следует небольшая пауза, после чего он продолжает:

– Рейчел, Сэм слушает нас по телефону. Я сказал ему, что вы со мной, но, кажется, он не верит мне. Скажите ему, сколько сейчас времени.

Я слышу тихий, испуганный голос Рейчел:

– Без десяти три.

– Вы слышите, Сэм? Посмотрите на часы.

Я смотрю на часы. Действительно без десяти три. И все же он мог записать это на пленку, дождаться нужного момента и воспроизвести запись. Сомнительно, что они могли так точно рассчитать время, но я еще не готов к капитуляции. Мне нужны дальнейшие доказательства.

– Сэм, вообще-то я терпеливый человек. Любой подтвердит это. Всю эту операцию разработал я, что было весьма непросто. Но вы нарушили мой график, когда заглянули в багажник в парке некоторое время назад. Я не буду пока сообщать Рейчел подробности. В конце концов, я не какой-нибудь монстр. – Он хихикает. – Хотя некоторые меня таковым считают.

Мобильник в моем кармане снова вибрирует.

– Ответьте по телефону, Сэм, – говорит он. – Немедленно!

«Да пошел ты!» – думаю я.

Проходит еще полминуты, но я все еще не отвечаю по телефону.

– Сэм, в следующие тридцать секунд я не буду звонить вам, поскольку буду слишком занят, избивая вашу жену.

Через десять секунд дом оглашают вопли Рейчел. Ее мучают. Я стараюсь не обращать внимания на ее крики и сосредоточиться на словах Крида: «Держитесь сколько сможете». Интересно, чем он может помочь мне, находясь на чердаке? Может быть, снаружи имеются его люди, с которыми он поддерживает связь? Крики Рейчел стихают. Я слышу, как она всхлипывает.

– Сэм, вы сильнее меня, – говорит голос. – Если бы это была моя жена, у меня разорвалось бы сердце. Вероятно, после того как все это кончится, вы захотите пересмотреть ваши отношения.

У меня в кармане снова звонит мобильник. Я игнорирую его.

– Очень хорошо, Сэм. Будет только хуже.

Я слышу, как он вздыхает, и это означает, что все в доме тоже слышат его вздох.

– Рейчел, – говорит он, – снимите с себя одежду.

– Нет, – просит она. – Пожалуйста!

Мои кулаки сжимаются с такой силой, что, кажется, костяшки вот-вот прорвут кожу. Я закрываю глаза, и мое лицо искажает гримаса боли.

Я слышу, как он с силой отвешивает ей пощечину. Она вскрикивает.

– Вот это правильно, – говорит он. – Начинайте с блузки… хорошая девочка. Отлично, теперь юбку…

Я переношу тяжесть тела с правой ноги на левую. Такое ощущение, будто я с разбега налетел на стену. Нужно дать Криду как можно больше времени для того, чтобы он сделал то, что собирается сделать. Но я не хочу, чтобы этот человек причинял боль моей жене и унижал ее.

– Теперь бюстгальтер…

– Пожалуйста… – умоляюще просит она.

Он опять бьет ее. Но на сей раз это не пощечина. Кажется, он ударил ее кулаком, и она упала на пол. Возможно, я воображаю худшее, но ее рыдания вполне реальны. Я слышу, как она плачет.

– Пожалуйста, не бейте меня больше… Я сделаю все, что вы хотите…

– Вы слышите, Сэм? – говорит голос. – Хорошо, Рейчел, покажите мне остальное.

У меня к горлу подкатывает комок. Я начинаю задыхаться, словно беременная женщина, рожающая по методу Ламаза. В тот самый момент, когда я думаю, что преодолею этот этап, слышится голос Рейчел:

– Сэм… прости меня.

Это выше моих сил. Мобильник снова вибрирует у меня в кармане, и на этот раз я отвечаю.

– Где вы, Сэм? – спрашивает меня человек.

– Наверху, в шкафу, – отвечаю я. – Пожалуйста, прекратите мучить Рейчел. Велите вашим людям не стрелять. Я выхожу.

Проходит тридцать секунд, прежде чем он отвечает мне:

– Хорошо, Сэм. Давайте, выходите. Вам никто не причинит зла.

– Где Рейчел?

– Мы отведем вас к ней.

– Обещаете оставить ее в покое?

– Я ничего не обещаю. Но если вы будете сотрудничать с нами, это пойдет ей на пользу.

Я открываю дверь книжного шкафа и выхожу из него. Восемь человек стоят полукругом, направив на меня винтовки. Я не очень хорошо разбираюсь в огнестрельном оружии и не могу назвать марки, номера моделей, калибры и так далее. Могу лишь сказать, что все винтовки снабжены глушителями.

Кто-то приказывает мне лечь на пол лицом вниз и завести руки за спину. Я подчиняюсь, и кто-то другой связывает мне запястья. Затем этот человек – или кто-то другой – вводит иглу шприца мне в шею.

 

Глава 19

Я не знаю, где нахожусь.

Я лежу на спине, на твердой поверхности. Тьма такая, что я не различаю собственную руку, которой вожу перед глазами. Слегка приподняв голову, пытаюсь оглядеться, но ничего не вижу, словно оказался в черной дыре.

Неужели тьма может быть такой непроглядной?

Я вдыхаю спертый воздух, какой обычно бывает в замкнутом помещении.

Где Рейчел?

– Рейчел! – кричу я и прислушиваюсь к собственному голосу. Он звучит приглушенно, но не слишком, что свидетельствует о том, что я, по крайней мере, не в гробу. Пусть это какое-то очень ограниченное пространство, но, благодарение богу, не гроб.

Где Рейчел?

Я снова зову ее, но не получаю ответа. Вытягиваю руки вверх, как будто выполняю жим штанги лежа, но не ощущаю ничего, кроме воздуха. Судя по всему, вверху имеется достаточно свободного пространства для того, чтобы можно было сесть. Резким движением я поднимаюсь в сидячее положение. Вероятнее всего, это какая-то небольшая комната.

«Сколько времени мы были без сознания?» — задается вопросом мой внутренний голос.

Ответить на этот вопрос я не имею возможности. Слишком темно, чтобы можно было увидеть стрелки на циферблате часов. Черт возьми, мы – я мог находиться здесь час, день, неделю…

Нет. Не неделю. И даже не день. У меня уже давно возникло бы желание помочиться.

Если бы я помочился под себя, то наверняка заметил бы это. Я принюхиваюсь и прикасаюсь пальцами к брюкам. Нет, не мочился. На основании этого я заключаю, что был без сознания пару часов – сколько бы времени им ни потребовалось для того, чтобы доставить меня сюда из моего дома.

Я медленно поднимаюсь. Ноги подгибаются и дрожат, но мне удается встать. Подняв руки, я нащупываю гладкую поверхность на высоте около семи футов. Вытянув руки вперед, делаю несколько неуверенных шагов и упираюсь пальцами в стеклянную стену. Продвинувшись немного в сторону, вдоль нее, натыкаюсь на другую стеклянную стену, поперечную. Пройдя по всему периметру прямоугольника, я осознаю, что нахожусь внутри стеклянной камеры, примерно восемь футов в ширину и четырнадцать в длину. Интересно, Рейчел поместили в такую же камеру? Куда бы ее ни поместили, она не заслуживает подобной участи.

Неожиданно загорается лампа, затем сверху и со всех сторон вспыхивает множество других необычайно ярких ламп. После абсолютной тьмы это слишком серьезное испытание для моих глаз. Хотя мне очень хочется увидеть, что происходит вокруг, я вынужден прикрывать глаза ладонью в течение минуты, пока они не адаптируются к яркому свету. Открыв их на мгновение несколько раз, я добиваюсь лишь того, что они наполняются слезами. Разглядеть почти ничего не удается.

Выжидаю еще немного, часто моргаю, и, наконец, мои глаза вновь обретают возможность ясно воспринимать окружающий мир. Рукавом рубашки я смахиваю с них оставшиеся слезы и вижу, что стены моей тюремной камеры изготовлены не из стекла, а из довольно толстых плит люцита и установлены они внутри огромного пустого помещения, напоминающего внутреннюю парковочную площадку. Пол камеры выполнен из дерева и металла и на несколько футов возвышается над бетонным полом парковочной площадки. Я пытаюсь рассмотреть, на что опирается моя камера, но заглянуть под конструкцию ее пола у меня не получается. Я смотрю сквозь прозрачную стену и вижу нечто, вызывающее у меня удивление: гигантскую кабину автомобиля, какие обычно используются для транспортировки больших грузовых платформ.

Мой люцитовый контейнер присоединен к кабине… то есть я являюсь грузом.

Переключаю внимание на интерьер камеры и обнаруживаю биотуалет, холодильник, одеяло и подушку. На холодильнике располагается еще один предмет: ноутбук.

Похоже, я один на этой гигантской подземной парковочной площадке. «Подземная» – это предположение, поскольку здесь нет окон и естественного освещения и несколько минут назад царила беспросветная тьма.

«Как долго мы торчим здесь, Сэм?» – спрашивает меня мой внутренний голос.

Я смотрю на часы: 22 апреля 2009 года.

Это бессмыслица.

Несколько часов назад было 12 апреля.

Не мог же я пробыть здесь десять дней!

«А что, если все-таки пробыл? – говорит мой внутренний голос. – Может быть, не в этой камере, но что, если они поместили тебя в какое-нибудь помещение, чтобы контролировать?»

– Контролировать меня? Зачем? – спрашиваю я себя.

«Что, если они ждут, когда ты извергнешь проглоченный тобой маячок? Может быть, все это время они кололи тебе транквилизаторы и, когда, наконец, получили маячок, привезли тебя сюда?»

– Нет, – говорю я себе. – Куда бы они меня ни привезли, Крид нашел бы меня меньше чем за десять дней. Маячок все еще при мне. Он едет за мной. Он вытащит нас отсюда.

Я снова смотрю на часы. Прошло три часа, и сейчас 2 апреля 2008 года. Я наблюдаю за тем, как показания времени и календаря у меня на часах произвольно изменяются в обоих направлениях каждые несколько секунд – на мой взгляд, без какого-либо смысла.

– Эй, вы, идиоты! – кричу я. – Скажите, что вам нужно, и отпустите нас!

Я вижу, как в конце парковочной площадки начинает подниматься дверь. Когда она открывается до конца, внутрь въезжает большой грузовик. На платформе грузовика находится люцитовая камера, сходная по размерам с той, в которой нахожусь я, и это подтверждает мои подозрения относительно того, что находится под ней.

Я заключен в люцитовой камере, стоящей на грузовой платформе грузовика.

Второй грузовик подъезжает к моему и останавливается примерно в двенадцати футах. Стекла его кабины являются зеркальными, и поэтому невозможно рассмотреть, кто управляет им. Я концентрирую внимание на той части грузовика, которая мне видна. Моему взору открывается люцитовая камера, точно такая же, как моя, с тем лишь исключением, что в ней нет ноутбука. Имеющееся в ней одеяло укрывает нечто, похожее на тело. Я стучу кулаком в прозрачную стену, ограничивающую мою свободу, и кричу:

– Рейчел!

Продолжая барабанить кулаками и выкрикивать ее имя, я уже понимаю, что люцитовые стены звуконепроницаемы, поскольку не услышал ни малейшего звука, когда второй грузовик приблизился ко мне на несколько футов.

Я снова и снова выкрикиваю имя своей жены и в отчаянии пинаю люцитовую стену ногой. Затем хватаю холодильник и швыряю его в ту же стену, но он отскакивает от нее, словно резиновый, и из него вылетают несколько бутылок с водой и завернутых в бумагу сэндвичей, которые усеивают пол камеры. Я стою, прижав ладони к люцитовой стене, и всматриваюсь в неподвижную фигуру под одеялом. У меня такое ощущение, будто я стою так уже час.

Может быть, они убили ее? Забили до смерти? Неужели я потерял любовь всей своей жизни из-за какой-то дурацкой компьютерной программы?

Мне кажется, я замечаю слабое движение. Не обманывают ли меня мои глаза? Нет – вот опять фигура под одеялом пошевелилась. Она жива! Благодарение богу! Мне чрезвычайно тяжело смотреть на Рейчел, находящуюся в таком положении, но я должен видеть ее, должен утешить ее, должен дать ей знать, как мне жаль, что по моей вине случилось все это.

Наконец одеяло сползает в сторону, и я вижу, что в камере в двенадцати футах от меня находится вовсе не Рейчел.

У меня обрывается сердце.

Это Донован Крид.

 

Глава 20

Из динамика, скрытого в полу моей камеры, звучит голос:

– Мистер Кейс, думаю, вы уже знаете, что за человек находится на платформе перед вами. Его имя – Донован Крид. Мистер Крид – бывший штатный киллер ЦРУ, в настоящее время он работает на Агентство национальной безопасности в качестве секретного агента по уничтожению террористов. Он тестирует оружие по управлению толпой для армии Соединенных Штатов и выполняет частные контракты по устранению разных людей, включая региональных боссов преступного мира.

Голос умолкает. Я с надеждой смотрю на Крида, но его лицо ничего не выражает. Неизвестно, проходит ли звук из динамика в его камеру. В мольбе я протягиваю в его сторону руки.

– Что происходит?

Крид пожимает плечами.

– В чем дело? – кричу я. – Вы обещали мне! Я рассчитывал на вас! Вы были моей единственной надеждой!

Крид, похоже, не проявляет ко мне никакого интереса. Он поворачивает голову в сторону, затем заходит в свой туалет и начинает мочиться.

В моей камере вновь звучит голос из динамика.

– Мистер Кейс… можно я буду называть вас Сэм?

Голос делает секундную паузу, затем продолжает:

– Вы не получите свободу, Сэм, пока не выдадите нам коды. А сделаете вы это, включив ноутбук и введя их. Можете начать с кода мистера Крида.

Вновь следует пауза.

– Не тратьте зря время, пытаясь получить доступ в Интернет и найти с его помощью спасение. Ваш ноутбук лишен этой функции.

Когда Крид перестает мочиться, я принимаюсь стучать кулаками в стену камеры, чтобы привлечь его внимание. Я осыпаю его проклятиями, но он, судя по всему, просто не замечает меня. Крид идет в дальний угол своей камеры, упирается ладонями в люцитовую стену и окидывает ее взглядом, словно пытается понять, как он попал сюда и каким образом можно отсюда выбраться.

– Это бесполезно! – кричу я.

Вновь раздается голос:

– Вы правы, Сэм, это бесполезно. Но не вините мистера Крида. Он не привык к состоянию беспомощности, и ему требуется время, чтобы смириться с ним. Вы же находитесь в более выигрышном положении. У вас есть то, что нужно нам. Спустя некоторое время Крид умрет в своей камере, тогда как вы можете выйти на свободу в любой момент. Для этого вам нужно лишь ввести коды.

– Вы… слышите меня? – спрашиваю я.

– Мы слышим вас.

– Где Рейчел?

– В надежном месте, в полной безопасности, – отвечает голос. – И ей ничто не будет угрожать, пока вы сотрудничаете с нами.

– Я хочу видеть ее.

– Вы не в том положении, чтобы выдвигать требования, Сэм. Тем не менее, если вы готовы выдать нам код мистера Крида, мы дадим вам возможность увидеть ее в течение короткого времени.

– Мне неизвестен код Крида, как и другие коды.

– Вы сказали нашему человеку, что знаете их на память.

– Я солгал. Но если вы дадите мне мой компьютер, я смогу получить доступ к файлам с базой данных…

– Ничего не получится, Сэм.

– Я мог бы воспроизвести их, – говорю я. – Но для этого мне потребуется время.

– В вашем распоряжении столько времени, Сэм, сколько вы сочтете нужным иметь. У вас имеется запас еды и воды на несколько дней, но учтите, пополняться он не будет.

– Вы хотите уморить меня голодом?

– Ваша жизнь, как и жизнь Рейчел, зависит только от вас. Вы выйдете отсюда, как только сообщите нам все восемнадцать кодов.

– Вам известно, что коды доступа только начинают процесс? – спрашиваю я. – К средствам моих клиентов никто не может получить доступ, кроме их самих, поскольку для этого нужно ввести второй код, известный только им.

– Для вас не составит большого труда узнать их. И как только вы сделаете это, мы освободим вас.

– Если я выдам вам коды, вы убьете меня, – говорю я.

– Это не так.

– Докажите.

Следует пауза.

– Мы докажем, Сэм. Всё в свое время.

Я бросаю взгляд на Крида. Он все еще исследует свою камеру, проводя руками по поверхностям, медленно, но уверенно, дюйм за дюймом. Он не колотит по стенам кулаками и ногами и ничего не швыряет в них, как это делал я. Вероятно, дойдя до этой стадии, Крид поймет, что вырваться из такой камеры невозможно. Может быть, тогда он подаст мне какой-нибудь сигнал или попытается каким-то образом связаться со мной.

Я достаю из своего холодильника сэндвич и начинаю есть. Теперь нет нужды беспокоиться по поводу маяка Крида в моем желудке. Он уже нашел меня, хотя в этом, кажется, не было необходимости.

В данный момент, похоже, все не так уж плохо. Хотя я не уверен, что они отпустят меня, получив коды, мне, по крайней мере, это обещано. И в еще большей степени меня обнадеживает обещание доказать это «в свое время».

 

Глава 21

Я потерял счет времени. Из-за яркого света непрерывно горящих ламп я не могу спать. В камере имеется вентиляционная система, включающаяся каждые пятнадцать или двадцать минут. Я еще так и не включил компьютер. С момента обещания представить доказательство голос молчал.

Я бросаю взгляд на камеру Крида. Все это время он продолжал осматривать и ощупывать стены. Сейчас он лежит на полу и водит руками по их нижней кромке. На меня Крид по-прежнему не обращает никакого внимания. Сколько еще он намеревается гладить люцит, прежде чем попытается предпринять что-то дельное?

Неожиданно свет гаснет, и воцаряется темнота. Когда спустя пару минут лампы загораются вновь, грузовик Крида начинает движение. Почему они не хотят, чтобы я видел водителя? Но, вообще-то, это хорошо. Если бы они собирались убить меня, то не стали бы скрываться, не правда ли?

Грузовик движется в сторону дальней стены, проезжает около ста футов, и свет вновь гаснет. На этот раз лампы остаются выключенными минут пятнадцать. Когда они опять загораются, камера Крида уже накрыта черным брезентом. Дверь парковочной стоянки поднимается, и внутрь въезжает еще один грузовик.

Может быть, они собираются показать мне Рейчел?

Вновь звучит голос:

– Сэм, будьте готовы. Мы собираемся продемонстрировать честность своих намерений.

Задняя часть грузовика покрыта красным брезентом. Он останавливается, и его задняя часть оказывается прямо передо мной. Затем в ту же самую дверь въезжает еще один грузовик. Его платформу покрывает синий брезент. Водитель этого грузовика располагает свое транспортное средство таким образом, что три машины образуют треугольник и моя служит его основанием. Лампы опять гаснут на несколько минут, и когда они загораются, я вижу, что на каждом грузовике часть брезентового полотна отрезана таким образом, что мне виден человек, находящийся в камере, а он может видеть меня.

Но видеть друг друга они не могут.

Эти два человека – Рейчел и Карен Вогель. Увидев меня, Карен тут же начинает рыдать и бить кулаками в стену своей камеры. Рейчел, похоже, осыпает меня проклятиями.

Слышится голос:

– Это должно быть интересно, Сэм. Имейте в виду, они не видят и не слышат друг друга. И вас они тоже не слышат.

Неожиданно я слышу в динамике голоса обеих женщин.

– Сэм! Сэм! Ты слышишь меня? – кричит Карен.

Я смотрю на нее и киваю. Затем перевожу взгляд на Рейчел. Она следит за моим взглядом, но ничего не видит, поскольку брезент ограничивает сферу ее обзора. Она не имеет понятия, что в десяти футах от нее стоит грузовик с камерой, в которой находится женщина. Когда я вновь поворачиваю голову к Карен, она пытается увидеть, куда устремлен мой взгляд.

– В чем дело, Сэм? Ты в порядке? – спрашивает Карен.

– Смотри на меня, сукин сын, – шипит Рейчел. – Смотри на меня!

Я смотрю на нее.

Она старается говорить спокойно.

– Ты слышишь меня?

Я киваю.

– Выдай им эти чертовы коды, и они отпустят нас, – говорит она.

Я знаю, что она не слышит меня, и поэтому стараюсь артикулировать слова как можно отчетливее.

– Ты в порядке?

– Почему я не слышу тебя? – спрашивает она.

Я смотрю на Карен.

– С кем ты разговариваешь? – спрашивает та. – Ты меня слышишь, Сэм?

Я киваю.

– С кем, черт возьми, ты разговариваешь? – спрашивает Рейчел.

Я вздыхаю. Голос был прав. Это действительно интересно.

– Сэм, посмотри на меня, – говорит Карен. – Ты в порядке?

– Со мной все хорошо, – отвечаю я. – А как ты?

– Я не слышу тебя, Сэм. Мне страшно. Что происходит?

– Не знаю, – отвечаю я, качая головой.

– Сэм, – говорит она, – ты все еще слышишь меня? Я люблю тебя.

Я закусываю губу.

– Ты любишь меня?

Я киваю.

– Да.

– Сэм, посмотри на меня, – говорит Рейчел. – Что происходит? С кем ты разговариваешь?

Я показываю на свое ухо, давая понять, что больше не слышу ее.

– Ерунда, – говорит голос.

– Честное слово, я не шучу.

Голоса Рейчел и Карен неожиданно стихают.

– Сэм, мы продемонстрировали честность своих намерений, – говорит голос. – Теперь ваша очередь.

– Что вы имеете в виду?

– Мы доказали вам, что Рейчел цела и невредима. И в качестве бонуса показали Карен.

– Ну и что? – говорю я. – Речь шла о доказательстве того, что вы действительно отпустите нас.

– Я выразился не совсем так, но давайте не будем цепляться к словам. Мы готовы отпустить вас, если вы введете коды.

– А как насчет Рейчел и Карен?

– У нас имеются планы в отношении всех вас, – говорит голос. – Но эти планы целиком и полностью зависят от вашего поведения.

– Что за планы? – интересуюсь я.

– Мы хотим сыграть в небольшую игру, – говорит голос. – Начнем с того, что вы включите компьютер.

Я молчу. После некоторой паузы голос продолжает:

– Мы не шутим, Сэм. Включите компьютер и посмотрите на экран. А дальше делайте что хотите.

Я сижу на полу, держа компьютер на коленях. Бросаю взгляд на двух женщин и вижу, как их губы движутся со скоростью сто миль в час. Можно различить, что они вновь и вновь спрашивают, слышу ли я их.

Нет, черт возьми, я вас не слышу!

Я включаю компьютер. Спустя несколько секунд раздается знакомая мелодия, загорается экран, и на нем появляются цифры от одного до восемнадцати, располагающиеся в колонку. Справа от каждой цифры находятся шестнадцать белых окон и одно большое желтое. Ясно, что от меня требуется ввести в окна цифры кода. А для чего предназначены желтые окна?

А-а, понятно. Для имен.

Я начинаю нажимать кнопки клавиатуры, пытаясь найти доступ в Интернет. Ничего не получается.

– Ваш компьютер заблокирован, – звучит голос.

– Я не собираюсь выдавать вам коды, – говорю я.

– Возможно, вы очень скоро передумаете.

– Почему это?

– Потому что, если вы не выдадите хотя бы один код в течение следующих шестидесяти секунд, мы снимем чехлы с камер женщин, включим их динамики и расскажем им о ваших отношениях с каждой из них.

– Они узнают об этом так или иначе, – говорю я. – Вопрос времени.

– Это ваше последнее слово?

Я наклоняюсь вправо и смотрю на грузовик Крида.

– Он никуда не денется, – говорит голос.

– Ладно, – соглашаюсь я.

– Правильный выбор. Теперь введите код.

– Нет, – говорю я. – Я сказал «ладно» в том смысле, что вы можете снять чехлы и рассказать женщинам о моих отношениях с ними.

Мне кажется, что я слышу вздох.

– Вам конец, – говорит голос.

Лампы гаснут.

 

Глава 22

Когда лампы загораются, чехлы с камер уже сняты. Теперь мы втроем видим друг друга. Рейчел и Карен смотрят друг на друга, затем переводят взгляд на меня.

– Они видят друг друга, – говорит голос. – Но мы еще не включили их динамики. Еще не поздно, Сэм. Карен не знает, что вы женаты, Рейчел не знает, что вы изменяете ей. Введите код, и мы расскажем им историю, которая спасет вас от разоблачения.

Я смотрю на женщин. Каждая из них видела, что, кроме нее, я разговариваю с кем-то еще. Теперь они знают с кем.

– Черт возьми, – говорю я. – Пусть мне будет конец.

– Очень хорошо, – говорит голос. – Но будьте уверены, вы выдадите нам коды. И очень скоро.

– Посмотрим.

– Вот увидите.

Микрофоны и динамики женщин теперь включены, как и мои. Разговор начинает Рейчел.

– Кто вы? – спрашивает она Карен. – Ты знаешь ее? – обращается она уже ко мне. – Кто это?

– Сэм, я не понимаю, – говорит Карен. – Пожалуйста, скажи, что происходит. Я люблю тебя, Сэм.

Я вздыхаю. Дьявол!

– Что-что? – спрашивает Рейчел. – Что ты, черт бы тебя подрал, сказала?

– Сэм, кто эта женщина? – спрашивает Карен.

– Это…

– Я его жена! – кричит Рейчел. – А ты… ты любишь его? Ты трахаешь моего мужа?

Карен начинает что-то объяснять Рейчел, потом замолкает и переводит взгляд на меня. Она явно смущена и испугана.

– Сэм, – говорит Карен, – пожалуйста, скажи, что это неправда. Это не может быть правдой!

Я корчу гримасу, дабы показать Карен, какую душевную боль причиняет мне необходимость раскрыть эту ужасную правду в подобной обстановке. Мне не приходится притворяться, поскольку я действительно испытываю душевную боль. Разумеется, испытываемая ею боль десятикратно сильнее.

– Ты женат? – с изумлением спрашивает она.

Я молчу, и Карен разражается рыданиями, закрыв лицо руками. Ее плечи дергаются и вздымаются вверх.

– Нет! – кричит она. – О господи! Нет! Но почему, Сэм? Почему?

– Почему? – усмехается Рейчел. – Вероятно, ему нравится трахать тебя – вот почему. – Она смотрит на меня, сощурив глаза. – Не так ли, Сэм?

Я испепеляю жену взглядом.

– Так что же? – продолжает Рейчел. – Тебе ведь нравится трахать ее? Или нет?

Карен медленно опускает руки и смотрит на меня. Очевидно, она хочет услышать мой ответ.

– Да, – говорю я.

– Что «да»? – спрашивает Рейчел.

– Мне нравится трахать ее.

– Ты лжешь, мерзкий ублюдок, – шипит Рейчел.

– Сэм, пожалуйста, – произносит Карен умоляющим голосом. – Скажи, ведь то, что между нами было, было по-настоящему?

Я смотрю на Рейчел.

– Мне не верится, что ты трахаешь эту дешевую шлюху. Когда ты трахаешь ее – пока я бываю на работе? В каком-нибудь отеле? – Она окидывает Карен уничтожающим взглядом. – Или, может быть, ты делаешь ей скидку за вызов на дом?

– Я даже не знаю, что это означает, – говорит Карен.

Рейчел отворачивается от меня в сторону.

– Вот это класс, Сэм.

Некоторое время мы все трое молчим – лишь Карен продолжает всхлипывать. Наконец Рейчел нарушает тишину. Она больше не кричит. Ее голос звучит печально. Кажется, она огорчена.

– Эти ублюдки похитили меня, – говорит она. – Они били меня и угрожали. И проходя через все эти ужасы, я все время думала о тебе. Меня вдохновляла единственная мысль: что бы они со мной ни делали, я все выдержу ради тебя.

Она опускает глаза:

– Я никогда не думала, что ты можешь изменить мне. При всех твоих недостатках этого я не ожидала. Какая же я дура.

– Рейчел, я…

– Заткнись, ты, сукин сын!

– Сэм… – произносит Карен.

– Прости меня, Карен, – говорю я. – Мне нужно было сказать тебе.

– Ей? – неожиданно вновь взрывается Рейчел. – Тебе нужно было сказать ей? Ты должен был сказать мне, сукин сын!

– Ты сказал, что любишь меня, – говорит Карен.

Рейчел пронзает меня исполненным злобы взглядом.

– Я действительно люблю тебя, – говорю я.

– Правда? – спрашивает Карен.

– Прошу прощения? – вмешивается Рейчел.

– Это все очень сложно, – говорю я.

– Ты никчемный, отвратительный ублюдок, – говорит Рейчел.

В этот момент раздается голос:

– Извините, что прерываю вашу беседу, но пришло время переходить на следующий уровень.

 

Глава 23

– Кто вы? – спрашивает Рейчел, обращаясь к голосу. – Почему вы похитили меня? Мне неизвестны эти проклятые коды!

– О чем она говорит, Сэм? – спрашивает Карен. – Какие коды?

В смущении я опускаю голову:

– Это все очень сложно.

– Дамы, позвольте мне объяснить, – звучит голос. – Как вам, возможно, известно, Сэм разработал систему сокрытия денег от властей. По нашим оценкам, он контролирует по меньшей мере восемь миллиардов долларов, принадлежащих его клиентам, которые в большинстве своем являются террористами, убийцами и ворами. Причина вашего пребывания здесь заключается в том, что я и мои партнеры хотим получить эти деньги. Сэм знает коды доступа к ним. От него требуется лишь ввести восемнадцать кодов, и мы отпустим его.

– А что будет со мной? – спрашивает Рейчел. – Я не имею к этому никакого отношения. Почему вы держите меня здесь?

– Вы находитесь здесь, чтобы у Сэма был стимул сделать то, что от него требуется, – отвечает голос.

– Что такое следующий уровень? – спрашиваю я.

– Вы хотели иметь доказательство того, что мы вас отпустим. Но мы не можем вас отпустить, пока вы не выдадите нам коды. Поэтому мы поступим следующим образом: предоставим вам возможность спасти одну из ваших женщин.

Мы все трое потрясены.

– Что это значит? – спрашиваю я.

– Выберите одну из них, Сэм.

– Для чего?

– Выберите одну из них, которая останется в живых.

На лицах Карен и Рейчел выражение страха. Я наверняка выгляжу не лучше. У меня начинается отрыжка. Съеденный мною сэндвич пытается вернуться обратно. Я вскакиваю на ноги и, прилагая усилие, обретаю контроль над своим телом.

– Я не собираюсь приговаривать одну из них к смерти, – говорю я.

Следует непродолжительная пауза.

– Вы уверены в этом? – спрашивает голос.

По всей видимости, женщины издают всевозможные звуки, но я не слышу их. Мои тюремщики отключили их микрофоны. Разумеется, обе они в ужасе. Я вижу, как они стучат кулаками в стены своих камер. Я не специалист в области чтения по губам, но расшифровать слово «Сэм» не составляет большого труда. Они обе выкрикивают мое имя. Я стою в центре своей камеры и протягиваю к ним руки, призывая не волноваться.

– Уверен, – отвечаю я голосу. – Я не собираюсь приговаривать одну из них к смерти.

Вновь следует пауза, более продолжительная, чем предыдущая.

– Очень хорошо, Сэм, – говорит голос усталым, чуть ли не обреченным тоном. – Мы убьем их обеих.

Я не очень уверен в реальности многих событий, произошедших после того, как мы с Карен занимались любовью в отеле, что могло произойти сегодня, вчера или неделю назад. Но я твердо уверен в одном: эти парни, мои тюремщики, нуждаются во мне. Они не убьют Карен и Рейчел. По крайней мере до того, как получат мои коды.

– Вы блефуете, – говорю я.

– Сэм, нам пришлось отключить микрофоны, пока мы осуществляли регулировку. Через несколько секунд вы услышите шипящий звук, исходящий из камер, в которых содержатся дамы. Этот звук сопровождает работу вакуумного насоса, откачивающего кислород. Как только насос заработает, микрофоны в камерах дам включатся, и вы сможете услышать их последние слова.

Я качаю головой.

– Это нелепость, – говорю я. – Впрочем, попробуйте.

Я смотрю на Рейчел и Карен, вытягиваю вперед руку и, смыкая в кольцо большой и указательный пальцы, показывая им, что все в порядке.

До моего слуха доносится шум работы вакуумных насосов, отсасывающих воздух из их камер.

 

Глава 24

– И теперь я должен поверить, что из их камер откачивается весь воздух? Это невозможно.

– Сэм, у вас научный склад ума, – говорит голос, – вы должны понять. Представьте себе, что эти камеры – вакуумные контейнеры, какими вы, возможно, пользуетесь на кухне для хранения продуктов. Вы, Рейчел, Карен и Донован Крид помещены в герметичные пластиковые контейнеры. Каждые двенадцать минут с того момента, когда вы стали нашим гостем, мы вкачиваем в вашу камеру свежий воздух. Насыщенный кислородом, он вытесняет наружу старый воздух с большим содержанием углекислого газа. Если мы прекратим вкачивать свежий воздух, вы проживете три-четыре часа.

Я смотрю в сторону кабин Рейчел и Карен. Обе женщины сидят на полу. Их губы двигаются, но выглядят они апатичными. Не верится, что такое состояние могло наступить у них через столь короткий промежуток времени. Я напрягаю мозги, пытаясь найти альтернативное объяснение. Мне кажется, я могу его найти.

– Если вы откачаете весь воздух из контейнеров, их стенки разрушатся, втянувшись вовнутрь, – говорю я, не зная, имеет ли эта теория под собой хоть какое-то основание.

– Сэм, и опять мы просим вас представить вакуумные контейнеры для хранения продуктов, используемые на кухне по всей стране. Эти контейнеры тоже пластиковые. Если присоединить насос к резиновому клапану на крышке, можно герметизировать контейнер с помощью вакуума, что позволяет хранить продукты длительное время. Точно таким же образом каждый из наших контейнеров снабжен клапаном в полу, который пропускает воздух в одном из двух направлений. Мы уже включили насосы, и они в скором времени обеспечат нужное качество воздуха. Нам не нужно удалять воздух полностью. Некоторое его количество останется, и ваши женщины будут постепенно задыхаться. Но вам необязательно верить мне на слово. Я включу микрофоны, и вы сами все услышите. Ваши женщины сохранятся почти идеально. Вы вряд ли заметите, что они мертвы.

Микрофоны включаются, и я слышу, как они задыхаются. Это невыносимо. Я спрашиваю себя, возможно ли, что они притворяются. Рейчел, женщина, которую я любил больше, чем кого-либо, лежит на боку, спиной ко мне. Если она и притворяется, то даже не пытается показать мне, какой эффект оказывает на нее это испытание. Карен полулежит на спине, опираясь на локти. Она смотрит на меня с ужасом, словно встретилась на узкой улочке с демоном. Вероятно, она думает, что за монстр втянул ее во все это. Она больше не произносит мое имя, а лишь ловит ртом воздух. С каждым разом ей требуется для этого все больше усилий. Она все еще прекрасна, хотя за последние две минуты постарела на пять лет.

Голова Карен падает на пол, и я больше не слышу издаваемых ею звуков.

– Ладно-ладно, – говорю я. – Я вам верю. Пожалуйста, остановитесь. Сейчас я введу коды.

– Сэм, у вас нет времени для того, чтобы ввести все коды, – говорит голос. – Введите один, и я остановлю процесс.

Я ввожу код человека, почти наверняка являющегося террористом, надеясь, что они не смогут получить доступ к его деньгам. Нет ничего хуже разъяренного террориста.

– Нам нужно имя, Сэм.

Как они узнали, что именно я набрал на клавиатуре? Должно быть, у них имеется устройство канала связи нажатия клавиш, которое обходит Интернет. Возможно ли это? Или, возможно, они написали какой-то код, чтобы блокировать для меня доступ в Интернет.

– Имя, Сэм. Ваши женщины находятся на пороге смерти.

Я бросаю взгляд на камеры Рейчел и Карен. Он прав. Они почти не двигаются и не издают звуков.

Я набираю имя террориста – и тут же слышу, как вакуумные насосы прекращают работу.

Следует небольшая пауза. Возможно, они сверяют имя с каким-нибудь списком. Теперь мне наплевать на коды. Я смотрю на камеры женщин и молю бога, чтобы с ними было все в порядке.

Наконец голос раздается вновь:

– Благодарю вас, Сэм. Это хорошее начало. Мы довольны. В самом деле, мы так довольны, что готовы предоставить вам еще один шанс спасти одну из женщин.

– О чем вы говорите? Я дал вам код.

– Это в прошлом, Сэм. Настало время делать выбор.

Сердце гулко бьется в моей груди. Если бы я не сидел, то определенно упал бы на пол.

– Нет… нет! – кричу я, запинаясь. – Послушайте, я дам вам коды… и имена. Я даже помогу вам ограбить моих клиентов. Я сделаю все, что вы захотите. Но, прошу вас, отпустите их. Они ни в чем не виноваты. Они не сделали вам ничего плохого. Пожалуйста. Я в вашем полном распоряжении и сделаю для вас все, что скажете. Отпустите их.

– Сэм, ваше красноречивое выступление весьма трогательно, хотя и несколько утомительно. Мы будем закачивать немного воздуха в их камеры каждый раз, когда вы будете выдавать нам очередной код.

Я быстро ввожу коды и имена, время от времени бросая взгляд на женщин. Они все еще лежат на полу своих камер. Я не вижу никаких движений и не слышу звуков дыхания.

– С ними все в порядке?

– Им очень повезло, – отвечает голос. – Еще минута, и у них в мозгу могли бы произойти необратимые разрушительные изменения.

Проходит полминуты, прежде чем Карен начинает шевелиться. Спустя пару секунд слышится крик Рейчел. В течение следующих нескольких минут их обеих рвет. Потом они начинают плакать. Действия и реакции двух женщин практически являются зеркальными отражениями друг друга. Наконец я слышу голос Карен:

– Сэм… ты в порядке?

Мне хочется провалиться сквозь землю. Эта восхитительная богиня, которую я заманил в постель, которую предал, которая только что едва не умерла из-за моей жадности, искренне беспокоится обо мне. Рейчел, напротив, молчит. Она сидит в углу своей камеры, обняв колени. Ее лицо покрывает бледность. Такое впечатление, что ее вот-вот опять начнет тошнить.

– Ваши женщины, похоже, пришли в себя, – говорит голос. – Я дам им несколько минут, чтобы они собрались с мыслями.

– О чем вы говорите? – спрашиваю я.

– Настало время выбирать, Сэм. Мы даем им шанс вымолить себе жизнь. Сегодня вы выступите в роли бога. Выслушаете их, а затем решите, кто из них останется в живых.

Рейчел и Карен кричат, протестуя. Пока они просят нашего главного тюремщика пересмотреть его решение, я чувствую, как мне что-то сдавливает грудную клетку, как будто вокруг меня обвивается гигантский питон. Я смотрю на своих женщин и не верю, что все это происходит в реальности. Мне не верится, что эта история зашла так далеко. Сердце не умещается у меня в груди. Я чувствую, что достиг предела. Этого нельзя допустить. Необходимо что-то сказать или сделать, чтобы остановить это безумие.

– Убейте лучше меня, – говорю я.

Обе женщины замолкают. Воцаряется полная тишина. Похоже, голос обдумывает мое предложение. Пролетают секунды, и я размышляю, не подошла ли моя жизнь к концу. Будучи одним из самых эгоистичных людей на свете, я поразил самого себя, предложив свою жизнь взамен жизни других. Это правильный поступок, хотя до сих пор моя жизнь едва ли складывалась из правильных поступков.

Тем не менее я настроен решительно. Я скорее умру, нежели приговорю к смерти любимого человека.

В динамике вновь раздается голос:

– Очень жаль, Сэм. Нам больше нравится другой вариант. Женщины, в течение нескольких минут успокойтесь и соберитесь с мыслями. Мы бросим монету, чтобы определить, кто будет первой. У каждой из вас будет одна минута, чтобы убедить Сэма в том, что он должен выбрать вас, а не другую.

 

Глава 25

Главный тюремщик отключает микрофоны женщин. Несколько секунд они смотрят друг на друга, а я тем временем пытаюсь представить, что творится в их головах.

До недавнего времени Рейчел считала, что она замужем за преданным, трудолюбивым, успешным человеком. Да, за последние полгода или около того она все больше отдалялась от меня, но наши отношения не охладели до такой степени, чтобы мы чувствовали необходимость говорить о них. Другими словами, мы не созрели для визита к консультанту по вопросам семьи и брака. В целом, ее жизнь была стабильной, предсказуемой и вполне удовлетворительной. Но в этот последний день она пережила тяжелые испытания. За этот короткий промежуток времени ее похитили, избили, заставили раздеться, угрожали ей. Она узнала, что ее муж изменяет ей, и встретилась с «другой» женщиной. Ее чуть не задушили до смерти, а теперь она вынуждена умолять меня, чтобы я пощадил ее, – меня, человека, который явился причиной всех этих ужасных событий, произошедших с ней.

Благодарение богу, она еще не знает о смерти своей единственной сестры.

И это тоже моя вина.

Для Карен Вогель этот день тоже не был веселым пикником. Эта необыкновенная красавица полюбила человека, которого считала преданным, состоятельным и холостым. Она доверилась мне, легла со мной в постель – и обнаружила мертвое тело в багажнике своего автомобиля. Ее похитили, ей угрожали, и она узнала, что состоит в связи с женатым мужчиной. Она встретилась с моей женой, едва не погибла и теперь вынуждена просить меня сохранить ей жизнь – меня, человека, который явился причиной всех этих ужасных событий, произошедших с ней.

Рейчел отворачивается от меня первой. Она подходит к холодильнику, вынимает из него бутылку с водой и жадно пьет. Это, должно быть, представляется Карен хорошей идеей, поскольку она делает то же самое. Несколько секунд Рейчел испепеляет меня взглядом, прежде чем вернуться к задней стене – видимо, это место кажется ей наиболее предпочтительным, – и опирается на нее спиной. На ней все еще тот самый костюм, в котором она ходит на работу – из легкого черного итальянского твида с жакетом с воротником шалькой. Если бы она стояла прямо, край ее юбки располагался бы примерно двумя дюймами выше колен. Но она сползает вниз по стене и снова принимает прежнюю позу, обняв колени на уровне груди. Сейчас не время для соблюдения приличий, и мне не до того, чтобы замечать это, но она ненамеренно демонстрирует свои трусики. Может быть, я замечаю это из-за фотографии, виденной мною сегодня – или вчера, или когда бы то ни было. Они использовали манекен в черных трусиках и белом бюстгальтере с инициалами Карен. В свете последовавших событий можно только удивляться, зачем им было нужно так утруждать себя. В чем заключался смысл фотографии? Вероятно, я никогда не узнаю об этом.

Во всяком случае, сегодня на Рейчел не черные трусики. Они желтовато-коричневые, как и сандалии, застегивающиеся на лодыжках, которые она сняла перед тем, как принялась бить ногами по стене, пытаясь привлечь мое внимание.

Карен меряет шагами камеру и поглядывает на меня. Она испугана, но в ее глазах светится надежда. Она знает, что у нее есть преимущество. Она моложе, красивее и ничем не обременена. Я снова смотрю на Рейчел. Ее глаза закрыты, она слегка покачивается из стороны в сторону и, кажется, постанывает. Интересно, не жалеет ли она о том, что так отстранилась от меня за последние месяцы? Мне очень не нравится положение, в котором я оказался. Для меня невыносима мысль о необходимости выбрать, какая из женщин должна умереть, но в глубине души – да поможет мне бог! – я задаюсь вопросом, не раскаивается ли моя жена в своем поведении, проявленном по отношению ко мне, когда мы уже находились в камерах? Рейчел не могла не заметить, что, в то время как она поносила меня, называла сукиным сыном и просила наших тюремщиков отпустить ее, Карен признавалась мне в любви. В самом деле, как только к Карен вернулось сознание, первым делом она поинтересовалась моим состоянием. Я покривил бы душой, если бы не признался: меня чрезвычайно интересует, что скажет мне Рейчел. Будет ли она умолять меня сохранить ей жизнь? Разумеется, будет. Будет ли она при этом искренна? Вопрос на миллиард долларов, не правда ли?

Я вижу, как Карен заворачивается в одеяло. Она закрывается им, когда мочится. Рейчел насмешливо смотрит на нее и с отвращением качает головой. У меня возникает стойкое ощущение, что эти две женщины могли бы долго сидеть в одном окопе и при этом никогда не стать подругами.

Ход моих мыслей прерывает голос:

– Мы бросили монету. Рейчел, вы будете первой. Помните, у вас есть одна минута для того, чтобы привести свои аргументы. Сэм, слушайте внимательно.

 

Глава 26

Рейчел встает и идет босыми ногами по полу камеры. Дойдя до люцитовой стены, упирается в нее руками. Она стоит на максимально близком от меня расстоянии. На ее губах играет едва заметная улыбка.

– Сэм, я даже не знаю, что сказать. Мы прожили вместе столько лет, и я всегда старалась делать все ради тебя. Если бы неделю назад кто-нибудь сказал мне, что ты будешь решать мою судьбу, я не тревожилась бы ни секунды. Тогда у меня была уверенность, что ты любишь меня не меньше, чем я всегда любила тебя. Сейчас у меня такой уверенности нет. В соседней камере я вижу женщину, которая моложе меня, красивее меня, которая говорит, что любит тебя. Хуже того, совсем недавно я слышала, как ты сказал, что любишь ее. Я не могу передать, как тяжело у меня сейчас на душе. Попробуй поставить себя на мое место. Я оказалась здесь только за то, что люблю тебя. Отчасти я понимаю, почему ты изменил мне. Я понимаю, что была не самой внимательной женой на свете. Но ты знаешь, что я всегда хранила верность тебе и никогда не переставала любить тебя. И я все еще люблю тебя, Сэм. Я не лгу. Если ты оставишь меня в живых, нас ждут трудные времена. Я не могу обещать, что мы преодолеем все преграды. Но я обещаю, что приложу все старания. Дорогой, я знаю, когда-то ты любил меня всем сердцем. Если в тебе сохранилась хотя бы искра этого чувства, я хотела бы иметь шанс остаться в живых. Я не буду умолять тебя, но мне хочется думать, что мой муж считает меня достойной жизни. В противном случае, надеюсь, ты все же знаешь, что я всегда любила тебя – и всегда буду любить.

Рейчел снимает обручальное кольцо, целует его и надевает обратно на палец, затем сжимает губы и кивает головой. Я вижу, как по ее лицу текут слезы. Она возвращается на свое прежнее место у дальней стены, но остается стоять.

– Карен, – раздается голос, – Рейчел говорила на двенадцать секунд дольше. Вы можете использовать то же самое дополнительное время.

На Карен белые джинсы, расписанные бледно-голубыми узорами, синий топик и синие сандалии на шпильках. Как и Рейчел, она подходит на максимально близкое расстояние к моей камере, чтобы иметь возможность смотреть мне в глаза.

– Сэм, – говорит она, – я ненавижу их за то, что они поставили тебя перед таким выбором. Мне неприятно, что ты не сказал мне о своем семейном положении, но я люблю тебя. Я люблю тебя, Сэм, и уверена, что в душе ты не считал себя женатым, когда был со мной. Я никогда не согласилась бы встречаться с тобой, если бы ты сказал мне, что женат. Наверное, поэтому ты и не сказал. Но мы все-таки стали встречаться, я полюбила тебя и люблю, несмотря ни на что. Я не хочу, чтобы твоя жена умерла. Клянусь богом, не хочу. Но если одна из нас должна умереть, не лучше ли выбрать ту, которая воплощает твое будущее, а не прошлое? У нее был шанс. Если бы она обращалась с тобой должным образом, ты не стал бы ей изменять. Я не желаю ей смерти, Сэм. Но я не желаю смерти и себе. Ты и я имеем шанс создать семью. Я не знаю, хочет твоя жена иметь детей или нет, но ты говорил, что сам хочешь. И я хочу тоже – но только тогда, когда ты будешь к этому готов. А до того момента, когда ты будешь готов иметь детей, тебе принадлежит каждый дюйм этого…

Она начинает быстро снимать с себя одежду и останавливается только тогда, когда остается обнаженной, если не считать сандалии на шпильках.

– Сэм, это твое, – продолжает она. – Ты можешь брать это, когда хочешь. Клянусь богом, я сделаю тебя счастливейшим из когда-либо живших на свете мужчин. Пожалуйста, Сэм, выбери меня, умоляю тебя. Умоляю тебя, спаси мою жизнь – чтобы я могла отдать ее тебе.

Карен стоит у стены, расставив ноги на ширину плеч, опустив руки, подобно Витрувианскому человеку Леонардо да Винчи, за исключением того, что она в миллион раз привлекательнее парня со знаменитого рисунка.

– Сэм, вы должны принять непростое решение, – говорит голос. – Но время пришло.

– Вы не можете требовать от меня подобное, – возражаю я. – Это бесчеловечно.

– Сэм, не нужно рассматривать эту ситуацию с точки зрения, будто вы обрекаете человека на смерть. В действительности вы спасаете человеку жизнь. К сожалению, если вы не сделаете выбор между вашей женой и вашей любовницей в ближайшие десять секунд, мы убьем их обеих. Начать отсчет?

Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и выдыхаю воздух – вместе с душой.

– Не надо. Я принял решение.

 

Глава 27

Я смотрю на Карен. Хотя она многое перенесла за последние часы, едва ли я видел ее прежде такой красивой.

– Карен, прости меня, – говорю я. – За всё.

На ее лице появляется горестное выражение. Она начинает плакать. Поначалу довольно громко, но затем рыдания стихают, и она кивает головой, покоряясь судьбе. Еще с минуту слышатся всхлипывания, и тут Карен осознает, что все еще раздета. Она неловко надевает трусики, держась левой рукой за стену, чтобы сохранять равновесие. Пытаясь влезть в джинсы стоя, едва не падает, отказывается от этой затеи, садится на пол и снимает сандалии.

Когда она наконец полностью одета, раздается голос:

– Карен, вы держитесь молодцом. Если это может послужить вам утешением, мы выбрали бы вас.

Карен пожимает плечами:

– Еще не поздно сделать это.

– Вы желаете что-нибудь сказать Сэму, прежде чем мы включим вакуумный насос?

Она смотрит на меня и вздыхает.

– По-моему, это доказывает, что ты никогда не оставил бы жену ради меня. Если тебе это интересно, я считаю, что ты принял неверное решение.

– Мне очень жаль, Карен, – говорю я. – Очень-очень жаль. Если бы я только мог что-нибудь сделать!..

– Сэм, нам нужно знать, – говорит голос. – Что заставило вас выбрать Рейчел?

Я перевожу взгляд на жену. Впервые после оглашения решения она смотрит в мою сторону. Наверное, Рейчел была твердо убеждена в том, что я выберу Карен, и еще не осознала своего счастья.

– У нас были определенные проблемы, – отвечаю я, – но мы прошли вместе довольно долгий путь. Возможно, она не была идеальной, но то же самое можно сказать и обо мне. Я хочу получить второй шанс – и надеюсь, она даст мне его.

– Что ж, в скором времени у вас будет возможность выяснить это. Карен!

– Да, сэр?

– Посидите некоторое время спокойно. Мы на минуту запустим эту штуку в другом направлении.

Мы втроем переглянулись, пытаясь понять, что еще за дьявольское испытание он готовит нам.

– Сэм, вы уже сделали свой выбор, – говорит голос, – и возврата нет. Тем не менее вам, возможно, интересно будет узнать, что у Рейчел имеется собственный секрет.

Лицо моей жены приобретает мертвенно-бледный оттенок.

– Рейчел, вы сами расскажете Сэму о том, что задумали, или это сделать нам?

В моем сознании начинает складываться пазл. Он еще не завершен, но по мере того, как я наблюдаю за Рейчел, съежившейся в своей камере, до меня постепенно доходит, что недостающим элементом является…

Донован Крид.

Он единственный, кто обещал спасти меня. Я попросил его спасти также и Рейчел, и он сказал: «Сэм, когда наша проблема разрешится, я спасу и Рейчел, если вы этого хотите».

Позже он сказал: «Я помогу вам вернуть ее, если вы этого хотите».

Несмотря на убийственный стресс, которому я подвергся – в дополнение к тому, что мне предстояло узнать о Рейчел, – в моей душе внезапно вспыхивает слабый луч надежды. Обещание Крида вытащить меня отсюда вместе с Рейчел неожиданно представляется выполнимым. Я бросаю взгляд на покрытую черным брезентом камеру, в которой содержится Крид, и гадаю, жив ли он. И если да, продолжает ли водить руками по люцитовым поверхностям, отыскивая слабые места в конструкции.

Затем так же быстро я теряю всякую надежду, поскольку мое сознание пронзает другая мысль, засевшая в подсознании. Та самая, которая пришла мне в голову, когда мы поворачивали на подъездную аллею моего дома и Крид сказал, что нужно поторопиться, дабы я успел добраться до тайной комнаты. Тогда же он снова пообещал спасти меня, но при этом спросил: «Если – что?»

«Если я не позволю им украсть ваши деньги», – ответил я.

Однако я позволил им украсть у него деньги. Я выдал им все коды, включая код Крида… Но постойте – был ли у него какой-либо мотив спасать меня?

Да! Донован Крид сказал, чтобы я выдал его код непременно в последнюю очередь.

Выполнил ли я это условие?

– Очень хорошо, Рейчел, – говорит голос, – я сделаю это за вас. Я расскажу Сэму и Карен о том, что вы задумали. Но нам необходимо некоторое время для подготовки.

Снова гаснет свет и замолкают динамики.

Когда лампы загораются, в двери парковочной площадки въезжает еще один грузовик с покрытой брезентом камерой. Грузовики с камерами Карен и Рейчел отъезжают в сторону, чтобы освободить для него место. На некоторое время свет опять гаснет, чтобы водители могли покинуть кабины, оставаясь невидимыми, но зеленый брезент, покрывающий новую камеру, остается на месте. Наши тюремщики явно склонны к драматическим эффектам.

– Хммм, – произносит голос. – Эту историю можно рассказывать по-разному. С чего мне начать?

Карен – любопытное создание. Хотя ей грозит казнь в ближайшее время, она занимает позицию, откуда ей лучше всего видно лицо Рейчел. Ее также интересует, что скрывает под собой зеленый брезент. Рейчел не смотрит в сторону новой камеры. Похоже, ей известно, что находится внутри ее.

– Сэм, – звучит голос, – ваша жена не была до конца честна с вами, когда умоляла вас сохранить ей жизнь.

Рейчел делает вид, будто ей безразлично происходящее. Она достает из холодильника сэндвич и принимается разворачивать обертку. Затем машет рукой в сторону новой камеры и говорит:

– Плевать. Теперь это не имеет значения. Говорите им всё, что хотите.

 

Глава 28

– Сэм, – говорит голос, – возможно, вы заметили, что за последние полгода Рейчел несколько отдалилась от вас. Я пролью немного света на эту тайну: у нее тоже была любовная связь на стороне.

Я всматриваюсь в лицо жены. Неужели это правда?

Она смотрит на меня, откусывая кусочек сэндвича. В уголках ее рта играет едва заметная кривая ухмылка, которая словно говорит: в эту игру могут играть двое.

Как могла она говорить так искренне несколько минут назад, когда просила пощадить ее?

«Я понимаю, что была не самой внимательной женой на свете. Но я всегда хранила верность тебе…»

Когда она научилась так убедительно лгать?

Карен Вогель с грустью посмотрела на меня, словно говоря: «Ты можешь поверить в это?»

– Мне очень жаль, Сэм, – говорит она.

Голос прерывает свою историю о Рейчел.

– Карен, – говорит он, – вы поистине необыкновенная женщина.

– Черт бы вас подрал, – отзывается Рейчел.

Голос рассказывает нам о том, что в камере под зеленым брезентом находится бизнесмен по имени Кевин Вон. Он заключил с фирмой Рейчел контракт на проведение маркетинговой кампании по продвижению нового продукта. Рейчел входила в состав рекламного комитета. Они познакомились, полюбили друг друга, бла-бла-бла. Голос не произносит «бла-бла-бла», но вполне мог бы произнести. У меня все холодеет внутри. Я только что сделал выбор в пользу Рейчел и тем самым приговорил Карен к смерти.

А Карен еще и переживает за меня!

– Это полная чушь, – говорит Рейчел. – Кевин не может находиться в этой камере. Поэтому-то она и накрыта.

– Сэм, – говорит голос, – имейте в виду, связь между Рейчел и Кевином не относится к категории случайных. Мы намеренно сделали так, что, находясь в камере, невозможно определить время. Но я могу вам сказать, что сейчас ночь и ваша драма началась две ночи назад. Вы думали, что она началась вчера утром, когда вы встретились с Карен в отеле. Но вспомните, как Рейчел вела себя предыдущей ночью. Как бы вы описали ее состояние?

Я не желаю говорить со своим тюремщиком на эту или какую-либо другую тему. Но делать нечего. Помнится, те же самые мысли посетили меня вчера, когда я разговаривал с нею по телефону. С момента моего возвращения домой и до момента ее отхода ко сну она расхаживала по комнате. Когда прошлой ночью я вошел в кухню, она держала в руке мобильник и выглядела взволнованной. Я видел, как она пытается дозвониться раз за разом, но сообщение не оставляла. Потом она закрылась в чулане, и, войдя туда вслед за ней, я увидел ее сидящей на полу со слезами на глазах. На коленях лежал мобильник. Я спросил, что случилось. Она потребовала оставить ее в покое.

– Сэм!

Голос звучит неумолимо.

– Она была очень взволнована, – говорю я.

– Хотите знать причину?

– А что, если я попрошу вас прекратить все это?

– В тот вечер она заказала киллеру свою сестру Мэри.

 

Глава 29

Сэндвич вываливается на пол из руки ошеломленной Рейчел. Она явно не ожидала услышать подобное. Ее лицо искажает болезненная гримаса. Она катается по полу и рыдает. Ее тело бьется в конвульсиях. Она поворачивается набок и бьет ногами в стену камеры, снова и снова повторяя имя сестры.

Я испытываю потребность говорить, спросить что-нибудь, но не могу вымолвить ни слова. Лишь с третьей попытки, будто это имеет какой-то смысл, мне наконец удается выдавить из себя:

– Зачем?

– Мэри стало известно о связи Рейчел и Кевина. Она собиралась рассказать вам об этом. Рейчел не хотела, чтобы вы узнали о ее измене, и поэтому решила устранить Мэри.

Рейчел корчится на полу. Карен смотрит на меня, и я вижу жалость в ее глазах.

– Помните, вы видели вчера Мэри в парке? – спрашивает голос.

Я утвердительно киваю головой.

– Она ждала вас там, считая, что встреча в общественном месте будет более безопасной. Ее сопровождал сотрудник, переодетый полицейским.

На сей раз это слово мне далось легче.

– Зачем?

– Мэри опасалась, что Кевин последует за вами в парк и попытается что-нибудь предпринять. Она думала, что, если Кевин увидит ее в компании полицейского, ей ничто не будет угрожать.

– Но… откуда она знала, что я еду в парк? – спрашиваю я. – Одну минуту…

Я смотрю на Карен.

– Парень в полицейской униформе. Это был твой друг.

Лицо Карен озаряет широкая улыбка, и она театрально кланяется.

– Полагаю, я выполнила свою функцию до конца? – спрашивает она, обращаясь к голосу.

– Пожалуй, – отвечает голос. – Подождите немного, и мы выпустим вас наружу. Извините за вакуумный насос. Все должно было выглядеть реалистично.

– Ничего страшного, – говорит Карен. – Я попадала в переделки и похуже.

Мы с Рейчел смотрим друг на друга с открытыми ртами.

– Что, черт возьми, происходит? – спрашиваю я наконец.

– Ваш самый страшный кошмар, – отвечает голос.

Свет гаснет и спустя мгновение загорается вновь. Грузовик увозит Карен с парковочной площадки, и мы слышим ее голос:

– Будь осторожен, Сэм. И вы тоже, Рейчел. Захватывающее приключение, не правда ли?

За грузовиком закрываются двери.

– Они разыграли целый спектакль, – говорю я. – И Карен участвовала в нем с самого начала.

– Вы думаете? – спрашивает голос.

– Бред собачий! – произносит с возмущением Рейчел. – Вы получили свои коды. Прекратите играть с нами. Забирайте свои деньги и оставьте нас в покое.

– У нас припасена для вас еще одна игра, – отзывается голос.

– Отлично, – говорит Рейчел. – Что бы это ни было, начинайте.

– Рейчел, думаю, вам эта игра очень понравится. А вот Сэму – значительно меньше.

 

Глава 30

– Рейчел, – говорит голос, – к Кевину только что вернулось сознание. Не желаете увидеть его?

Рейчел вскидывает голову:

– Вы хотите сказать, он действительно там?

– Да.

– Желаю! – говорит она. – Пожалуйста!

Затем бросает на меня взгляд, слегка хмурится и пожимает плечами.

Они опять проделывают этот номер с выключением и включением света. Из своей камеры я не вижу бизнесмена Кевина, который спит с моей женой, а Рейчел видит, и, похоже, ей это зрелище доставляет удовольствие. По ее щекам текут слезы радости.

– О боже! – восклицает она. – О боже! О боже! Я уже думала, что потеряла тебя!

За последние тридцать часов я наслушался всякого, но ничто не ранило меня так, как это восклицание.

– Рейчел, – говорит голос, – Сэм предпочел спасти жизнь вам, и вы можете быть свободной. Единственный вопрос: с кем из этих мужчин вы уйдете?

– Прошу прощения? – вмешиваюсь я.

– Вы использовали свою возможность выбора, – говорит голос. – Теперь очередь Рейчел.

Мы с женою смотрим друг на друга. Я стараюсь вместить в свой взгляд два года ухаживания и шесть лет супружеской жизни.

– Рейчел, ты знаешь, я люблю тебя. Я доказал это, выбрав тебя. Ты изменила мне? Ладно, хорошо, я тоже изменил тебе. Давай начнем все сначала. Покончим с этим и поедем домой.

Рейчел качает головой и обращается к голосу:

– Мне не нужно проходить процедуру, которую мы проводили не так давно. Для меня это простое решение. Я выбираю Кевина. А с Сэмом делайте что хотите.

Я в буквальном смысле падаю на пол. Обхватив голову руками, с силой сжимаю ее, чтобы она не взорвалась.

– Вы уверены? – спрашивает голос.

– Абсолютно, – отвечает Рейчел. – Извини, Сэм. У нас было несколько хороших моментов. Я постараюсь запомнить их.

Я с трудом поднимаюсь на ноги, бреду к ближайшей к ее камере стене и кладу руки на люцит.

– Рейчел!

Я делаю вид, будто снимаю с пальца обручальное кольцо, как это недавно делала она, целую его и надеваю обратно.

– Мы женаты. Между нами существует духовная связь!

Кажется, мне удалось достучаться до нее. Рейчел долго и пристально смотрит на свое обручальное кольцо, затем медленно поворачивает его несколько раз вокруг пальца. Я задаюсь вопросом, о чем она сейчас думает. Ответ на этот вопрос не заставляет себя ждать. Она снимает кольцо, целует, подходит к туалету, поднимает крышку унитаза и бросает его внутрь.

– Отныне я принадлежу Кевину, – говорит она. – Все, что я есть, все, что у меня есть, принадлежит ему.

И только теперь до меня доходит: буквы «К» и «В» на чашечках белого бюстгальтера, которые вызывали у меня такое беспокойство, означают вовсе не «Карен Вогель», а «Кевин Вон».

– Сэм, – говорит голос, – хотели бы вы, пользуясь случаем, познакомиться с Кевином?

– Да пошли вы все, – отвечаю я.

Очевидно, крепление брезентового полотна на камере снабжено электронным устройством, поскольку оно падает вниз без какого-либо видимого внешнего вмешательства. Кевин Вон и я смотрим друг на друга. Он хочет что-то сказать, но Рейчел прерывает его:

– Кевин, не считай себя обязанным разговаривать с ним. Лучше отвези меня домой. Хорошо, дорогой?

Я недоверчиво смотрю на парня в костюме от Армани – из черной ткани в тонкую белую полоску – в белоснежной рубашке, с ярко-красным галстуком и такого же цвета платочком в кармане. Я окидываю взглядом его стильную прическу, стильные туфли и говорю:

– Значит, вот так, Кевин? Шесть месяцев вы тайком трахали мою жену, а теперь собираетесь поселиться в моем доме и жить с женщиной, которая убила собственную сестру? С женщиной, которая, не моргнув глазом, приговорила к смерти собственного мужа?

Кевин кашлянул:

– Мне кажется, вы рисуете сложившуюся ситуацию в слишком мрачных тонах.

– По всей видимости, вас научили так разговаривать в рекламной школе?

– Он не занимается рекламным бизнесом, ты, клоун, – вмешивается Рейчел. – Им занимаюсь я. К твоему сведению, он владеет компанией с капиталом пятьдесят миллионов долларов. А как он разговаривает – не твое дело.

– И что же за продукт ты помогала ему продвигать – какой-нибудь презерватив нового типа?

– Сэм, ты сейчас напоминаешь уязвленного неудачника.

– Я видел фотографию, на которой изображена ты, лежащая на полу в кухне – в трусиках, бюстгальтере и с кляпом во рту.

Рейчел на несколько мгновений задумывается, затем ее губы растягиваются в улыбке.

– И что?

– Так что это было, какая-то сексуальная игра?

– В чем дело, Сэм, ты ревнуешь?

– Может быть, – говорю я. – Но я не мог не заметить, что снимок был сделан примерно в то самое время, когда убили твою сестру.

– Ты сумасшедший. Прекрати, Сэм, не ставь себя в глупое положение.

Я перевожу взгляд на Кевина.

– Этот снимок сделали вы?

Тот склоняет голову набок и пожимает плечами.

– Козел.

– Спасибо за ваше участие, Сэм, – говорит голос. – Кевин, похоже, вы завоевали приз: свободу и очаровательную Рейчел. Я понимаю, для вас было определенным неудобством оказаться в камере, но зато вы узнали, что Рейчел искренне любит вас.

Неужели ты веришь этому парню?

– Сэм, – продолжает голос, – нам очень жаль, что вопрос разрешился без конкурса. Мы с трудом представляем, какие чувства вы сейчас испытываете. Но жизнь есть жизнь, что случилось, то случилось, не так ли?

– Не совсем, – отвечаю я. – У меня есть к вам вопрос, вы, тошнотворный кусок дерьма.

– Мы не считаем, что слово «тошнотворный» является уместным, но начинаем понимать, что имела в виду Рейчел, назвав вас уязвленным неудачником.

– Мне безразлично, что вы думаете обо мне, – говорю я. – Но каким образом вы намереваетесь использовать коды? У вас имеются только первые их половины.

– Вы неправы, – говорит голос. – Вторые половины всегда находились в нашем распоряжении. Они содержатся в вашем компьютере.

– Это невозможно.

– Подумайте. В течение двух последних лет каждый из ваших клиентов осуществлял доступ к своим деньгам, по крайней мере один раз. Сэм, вы честный человек. Вы установили свою программу таким образом, что не можете видеть коды клиентов. Но мы не настолько честны. Мы проникли в вашу систему и нашли их – как, объяснять я вам не буду. Однако у нас возникла проблема: все счета были пронумерованы. Мы морочили вам голову с кодами. Они не были нам нужны, поскольку всегда имелись у нас. Нам были нужны лишь юридические имена на счетах. Без них мы не могли бы получить доступ к деньгам.

У меня мутится в голове. Голос моего тюремщика звучит уверенно.

– Стало быть, так… – говорю я.

– Да, именно так.

– Что же будет теперь?

– Мы убьем вас, и очень скоро. В свете последних событий Рейчел и Карен наверняка желают вам смерти. После этого мы воссоединим счастливую пару и опустим занавес, завершив этот спектакль.

– Карен получит большой куш? – спрашиваю я, не очень понимая, почему эта мысль пришла мне в голову.

– Я знала, что она шлюха, – цедит сквозь зубы Рейчел. – Но она, по-моему, заработала эти деньги, поскольку ей пришлось трахаться с тобой.

– Ты тоже замешана в этом, Рейчел? – спрашиваю я. – И тоже получишь свою долю?

– Рейчел не принимала участия в этой драме, – говорит голос. – Она лишь получит возможность жить и пользоваться тем, что унаследует от вас.

– Вы чрезвычайно самоуверенны, – говорю я. – Если в последний момент вы не сможете получить доступ к деньгам, то пожалеете, что не оставили меня в живых.

– Сэм, сразу после того, как вы выдали нам имена, мои партнеры приступили к работе. Она закончена. Деньги уже у нас.

– Возможно, не все. Какова окончательная сумма?

Голос не отвечает. Видимо, занимается подсчетами.

– Девять миллиардов четыреста миллионов с мелочью, – говорит он наконец. – Ну что, правильно?

Черт.

– Повезло вам, – говорю я. – И пошли вы все к дьяволу. Давайте, включайте насос. Увидимся в аду.

– До встречи, Сэм.

Следует пауза. Мои тюремщики готовят вакуумный насос к работе, производя регулировку управляющего электронного устройства.

Когда все готово, вновь раздается голос:

– Извините за небольшую задержку. Мы начинаем. Упокойтесь с миром, Сэм. Я дам вам десять секунд.

– Итак, вы получаете девять миллиардов долларов, а я – десять секунд.

– Вряд ли это можно назвать справедливым, не правда ли?

– Когда начнется отсчет?

– Сейчас… если только кто-нибудь не сделает окончательное заявление… Нет? В таком случае…

Кевин Вон откашливается:

– Если можно, я хотел бы задать Сэму короткий вопрос.

Я перевожу взгляд на Кевина и вижу, что Рейчел тоже смотрит на него. Она выглядит встревоженной.

– Кевин, прошу тебя, дорогой, – говорит она умоляющим голосом. – Пусть все это кончится и мы поедем домой.

– Что у вас за вопрос? – спрашиваю я.

 

Глава 31

Двумя днями ранее, 9:30…

Я смотрю на часы и думаю о Сэме Кейсе, который в этот момент занимается сексом с Карен Вогель в номере отеля. Это лучшее утро в его жизни должно превратиться в самый страшный для него кошмар. Я сижу в ресторане «Рок-Крик Дайнер», неподалеку от Сенека-парк.

Надпись жирным шрифтом в верхней части меню сообщает все, что мне нужно знать о предстоящих гастрономических ощущениях:

С 1947 года мы подаем еду, столь же качественную, чистую, здоровую и необходимую, как материнская любовь.

Напротив за столом сидит Джимми Сквинт и смотрит на меня так, словно мой босс должен быть самым сумасшедшим сукиным сыном на Земле.

– Крид, ваш босс, должно быть, самый сумасшедший сукин сын на Земле, – говорит он и изучает мое лицо, ожидая услышать главное.

Я молчу.

– Стало быть, план таков, – говорит Джимми. – Я что-то упустил?

– От того, что я перескажу его, – говорю я, – он не станет лучше.

Наша официантка – красивая, невысокая южанка по имени Мэйси – ставит между нами блюдо, на котором разложены сэндвичи с деревенской ветчиной, и задерживается возле столика на несколько мгновений, чтобы продемонстрировать мне свою улыбку, с помощью которой она когда-нибудь будет удерживать по вечерам дома своего мужчину. Разумеется, Джимми Сквинт не может не испортить впечатление.

– Сэндвичи выглядят пересушенными.

Возможно, Джимми прав насчет того, что мой босс сумасшедший, но он совершенно неправ насчет сэндвичей. Кроме того, его замечание не очень нравится другим посетителям. Однако Джимми не замечает, что вокруг нас образуется атмосфера неприязни.

– Вы это серьезно? – спрашивает он, возвращаясь к теме плана.

Я утвердительно киваю головой.

– У этого парня действительно столько денег?

– Действительно.

– Но этого недостаточно.

– Недостаточно, – соглашаюсь я.

Джимми бросает свой фирменный взгляд, сощурив глаза, пытаясь понять, не поддразниваю ли я его. Не сумев определиться, он продолжает разговор:

– Похоже, дело чертовски хлопотное.

Я пожимаю плечами.

– Этот парень располагает информацией, которая вам нужна, – говорит Джимми, – почему бы не выбить ее из него?

Я молчу.

– Или взять в оборот его близких и убивать их по одному. У него на глазах… Тогда он обязательно заговорит.

– Наверное, – говорю я, лишь бы что-нибудь сказать.

– Но ваш парень хочет разгуливать по округе и пинать собаку.

Джимми Сквинту свойственна весьма странная манера изъясняться, но я понимаю, что он имеет в виду.

– Не имеет значения, как вы формулируете это, – говорю я, – все равно получается то же самое.

Большое окно здания ресторана выходит на Сенека-парк. Через него мы видим около восьмидесяти мужчин и женщин, дюжину детей, и, как ни странно, среди них нет ни одной собаки.

Джонни Сквинт откусывает кусок сэндвича.

– Где должна происходить вся эта стрельба? – спрашивает он шепотом.

Я киваю головой в сторону окна и тут замечаю на лице Джимми хмурое выражение.

– Дело не в том, что сэндвичи пересушены, – говорю я. – Просто вы неправильно их едите.

Он с изумлением смотрит на меня.

– А сколько всего существует способов поедания сэндвичей?

– Существует специальный протокол поедания данного конкретного блюда, который следует соблюдать.

– Протокол? Что, черт возьми, это значит?

– Сэндвич нужно окунать в соус, – говорю я.

Его лицо искажает гримаса.

– Это же сплошной жир.

– Вы находитесь в Кентукки, Джеймс. Это настоящий «красный глаз». Никакого жира.

Сквинт выливает соус из фарфоровой соусницы себе в тарелку.

– Почему он такой темный?

– В него добавляют кофе.

– Кофе? – переспрашивает он с возмущением. – Кто это, черт возьми, добавляет в соус кофе?

Раздается скрежет стульев о пол. Огромный мужчина в рабочем комбинезоне и его небритая жена, сидящие в двух столах сзади Джимми, вскакивают на ноги и принимают угрожающую позу. Другие посетители, слышавшие последнюю реплику Джимми, злобно смотрят на него.

– Ну, и какого дьявола вы на меня уставились? – обращается он ко всему залу.

Поначалу Джимми держит руки под столом. Неожиданно, без какого-либо видимого движения, в одно мгновение они оказываются на столе. Пальцы правой руки покоятся в дюйме от ножа для резки мяса с зубчатым лезвием.

Поднявшиеся со своих мест мужчина и женщина плюют на ладони и потирают их друг о друга. В мужчине около шести футов четырех дюймов. Коренастый, крепко сбитый – типичный фермер. Его жена ниже ростом, но она еще плотнее, и у нее широкие плечи.

– Если что, я возьму на себя фермера, – говорю я.

– По-моему, они оба фермеры, – отзывается Джимми.

– Берите на себя женщину, – говорю я.

– Я все еще не могу понять, кого вы имеете в виду.

– Человек справа.

Мужчина и женщина медленно приближаются к нашему столу, закатывая рукава своих длинных рубашек. Джимми слышит шум и поворачивается ко мне.

– Что за черт?

За нашим столом Джимми не единственный, кто может похвастаться хорошей реакцией. Пока он оценивал габариты жены фермера, я выдернул из-под стола пистолет, взвел курок и направил ствол на Джимми Сквинта в двух футах от его лица.

– Попробуйте соус, – говорю я, и все вокруг успокаиваются.

– Что? Это чушь собачья, – ворчит Джимми.

– Этот соус называют «красный глаз» потому, что, когда при приготовлении вы вливаете в него черный кофе, в центре сковородки образуется нечто похожее на красный глаз, – объясняю я.

Джимми – невысокий человечек с лицом, похожим на мордочку хорька, и руками, шустрыми, как у хорька. Я не встречал никого, кто мог бы так быстро управляться с ножом, как он. Но я тоже не страдаю медлительностью, и мы оба знаем, что он не сможет схватить нож и всадить его в меня раньше, чем я выстрелю в него. Кроме того, он рассчитывает получить с меня большие деньги за небольшую работу.

Сквинт бормочет бессвязные проклятья, окидывает взглядом зал, пожимает плечами, берет сэндвич, окунает его в соус и откусывает. Все до одного посетители наблюдают за тем, как он жует, ожидая увидеть изменения в выражении лица, которые обычно происходят, когда янки испытывают на себе воздействие божественной ауры южной кухни. Несмотря на раздражение по поводу принудительного кормления, уголки губ Джимми Сквинта растягиваются в улыбке, а глаза загораются, как у проповедника, подсчитывающего мелочь в тарелке для сбора пожертвований.

– Чертовски вкусно! – говорит он.

Фермер вскидывает голову – на всякий случай, если прозвучит какое-нибудь неуместное замечание.

– Я должен извиниться за моего гостя, – говорю я. – Он из Детройта.

Фермер и его жена переглядываются и понимающе кивают, как будто это все объясняет.

– Пистолет настоящий? – интересуется женщина.

– Да, – отвечаю я.

– Какой-то он маленький, – бурчит фермер.

– «Глок 26», – говорю я. – Компактная модель, калибр девять миллиметров.

Фермер и его жена снова кивают, возвращаются к своему столу и втискивают грузные тела в маленькие кресла. Сидящие за соседним столом пожилые женщины некоторое время пристально смотрят на Джимми, после чего вновь принимаются за галеты. Молодая девушка, сидящая в одиночестве за стойкой, сочувственно качает головой и входит в «Твиттер», чтобы рассказать о приключении друзьям. Мэйси, наша маленькая прелестная официантка, явно испытывает облегчение. Я убираю пистолет обратно в набедренную кобуру.

– Так вы говорите, – возвращается к разговору Джимми Сквинт, – что платите мне двадцать штук только за то, чтобы я следил за этим парнем, охранял его, но ни в коем случае не трогал?

– Совершенно верно, – подтверждаю я.

– Когда это все должно начаться?

Я смотрю на часы.

– Около десяти тридцати плюс-минус минуты.

Джимми подзывает жестом официантку.

– Дорогая, не будешь ли ты так любезна и не принесешь ли нам еще одно блюдо сэндвичей?

Несколько посетителей отрывают глаза от своих блюд.

– И принеси мне двойную порцию этого соуса – «красный глаз», – добавляет он.

 

Глава 32

– На чем ездит этот парень? – спрашивает Сквинт.

– Сэм Кейс?

Джимми кивает головой:

– На «Ауди R8».

Он одобрительно хмыкает.

– Классная тачка.

– Да, неплохая.

– Где винтовка?

– Будет лежать на переднем сиденье. Стреляйте дважды и запрыгивайте в автомобиль. Лу подвезет вас к отелю. Он покажет вам ваш автомобиль. Садитесь в него и ждите. Понятно?

Джимми Сквинт кивает.

– Хотелось бы мне поездить на таком «Ауди» когда-нибудь.

Некогда Джимми занимался тем, что увозил членов банды Фрэнка Карбонне с места преступления, и поэтому по сей день питает нежные чувства к быстрым автомобилям. Помимо быстрых рук, Сквинт обладает еще и быстрыми ногами, которыми отбивает ритм на педалях газа и тормоза, когда уходит от преследования со стороны полицейских или чем-то недовольных гангстеров.

– Может быть, в следующий раз, – говорю я.

О Джимми говорили, что он не получает удовольствия от вождения, если за ним никто не гонится. Он неоднократно вызывал гнев у своих товарищей по банде тем, что подвергал их ненужному риску, провоцируя гонки. В его арсенале имелись разные способы: он жал на сигнал, подрезал полицейские автомобили и даже однажды выстрелил по одному из них.

Ровно в 10:00 в ресторан входят пятнадцать человек в полицейской униформе. Один из них выступает вперед.

– Прошу внимания, – говорит он. – Я – офицер Глен Деннинг, а это… – Он указывает рукой в мою сторону: – …Донован Крид, специальный агент Агентства национальной безопасности. Мы проводим операцию в Сенека-парк, и я хочу попросить вас о помощи. Прошу вас закончить прием пищи и выйти отсюда в течение следующих десяти минут.

Из раздаточного окна высовывается голова владельца ресторана.

– Глен, проследите, пожалуйста, за тем, чтобы они оплатили свои счета!

– И не жалейте чаевых, – добавляет Мэйси. – Вдруг ресторан взорвут!

Раздается смех.

– Буду вам чрезвычайно признателен, если в течение следующих четырех часов вы будете держаться на расстоянии, по крайней мере, одной мили от парка. Мои люди оцепят этот район, но будет лучше, если вы не станете рассказывать об этом своим родным и друзьям. Меньше всего нам нужна толпа зевак, болтающихся под ногами.

Посетители не испугались, когда я несколько минут назад навел свой «Глок» на Джимми Сквинта, и, думаю, едва ли это объявление вызовет у них страх. Я оказываюсь прав. Они спокойно расплачиваются и выходят на улицу.

– Задайте им жару, Глен! – говорит один парень, и другие вторят ему.

Офицер Глен Деннинг мрачно кивает головой и говорит:

– Мы сделаем свое дело.

И после некоторой паузы добавляет:

– Можете на это рассчитывать.

Сопроводив последних посетителей к их автомобилям, полицейские переодеваются в гражданскую одежду и занимают позиции по периметру парка. Сотрудники дорожной полиции перекрывают прилегающие улицы, и Кэннонс-лейн остается единственной, по которой можно въехать в парк и выехать из него.

Прежде чем выйти из ресторана, офицер Деннинг бросает на меня взгляд.

– Ну как у меня получилось?

– Особенно хороша была фраза в конце о том, что вы сделаете свое дело, – отвечаю я. – Долго репетировали?

– Знаю, в сценарии ее нет, – отвечает он, – но я решил, что она добавит правдоподобия. Как вы считаете?

– Во всяком случае, они все поверили, – говорит Джимми Сквинт.

– В следующий раз, – говорю я, – если будет следующий раз…

– Да, сэр? – отзывается человек, играющий роль офицера Деннинга.

– Придерживайтесь сценария.

 

Глава 33

Спустя несколько минут Шейн, водитель Сальваторе Бонаделло, звонит мне из лимузина.

– Лу раздобыл ключи Сэма, – говорит он. – Мы в двух милях от выезда на Кэннонс-лейн. Подъедем…

Я представляю, как он сверяется с часами.

– …через четыре минуты.

Сал Бонаделло – лидер преступного мира Среднего Запада Соединенных Штатов. Поскольку все началось с телефонного звонка от Рейчел Салу, у того разыгрывается аппетит (он хочет получить слишком большой процент), но я ставлю его на место. С ним его подручный – одутловатый мускулистый громила по кличке Лысый Орел. Его настоящее имя Герберт, но кто принимает его всерьез? Сал не захотел привлекать своих телохранителей, поскольку они слишком ушлые. Узнав о размере добычи, они могли потребовать гораздо большую долю, нежели Сал готов заплатить. Поэтому, хотя доверить Орлу важную роль нельзя (он плохо стреляет), можно использовать его комплекцию и силу.

Сэм Кейс – местный компьютерный гений, который изобрел самый хитроумный способ перемещения денег, с каким я когда-либо сталкивался. Он берет ваши деньги, отложенные на черный день, и делает их невидимыми. За свою двадцатилетнюю карьеру киллера я скопил около трехсот миллионов долларов, львиная доля которых была украдена у моих жертв. Со временем утаивать эту сумму от боссов в правительстве становилось все труднее. В моей сфере деятельности боссы не награждают вас золотыми часами, когда вы выходите на пенсию. Они дарят вам пулю и присваивают ваше имущество.

Каждый, кто когда-либо занимался подобной работой, готовится к пенсии. Все мы откладываем деньги. Проблема заключается в том, что, пытаясь получить свои деньги, вы получаете пулю. Когда вы уходите от Сахарного Дядюшки, единственный способ остаться в живых – распрощаться со своими деньгами. Если вы находчивы, то сможете выйти из этой ситуации. Но вы не сможете выйти из нее вместе с деньгами. Рано или поздно ваши деньги приведут их прямо к вам.

И тут появляется Сэм Кейс. Узнав о его компьютерной программе, я понял, что смогу защитить свои «бабульки». Защитить себя я всегда смогу, но теперь можно сделать и нечто большее.

Я получал заказы на убийства от двух людей: вышеупомянутого Сала Бонаделло и злобного парализованного карлика, вознамерившегося завоевать весь мир, по имени Виктор. Виктор – настоящий дьявол, невероятно умный и, вполне возможно, миллиардер. Он тоже является клиентом Сэма. Впервые узнав об идее Кейса, я связался с Виктором и договорился с ним, чтобы его люди проверили эту информацию. Дело кончилось тем, что мы оба отдали в распоряжение Сэма по четверти миллиарда, а потом задумались об остальных его шестнадцати клиентах. Мы не раз размышляли о том, как украсть их деньги, но никаких планов не строили.

Пока не вмешалась судьба.

Об этом чуть позже…

Менее чем за четыре минуты до начала операции я посылаю Джимми Сквинта на его пост, а сам остаюсь за столом возле окна ресторана, чтобы наблюдать за представлением.

Лимузин появляется точно по расписанию. Открывается дверца, из автомобиля выходит Сэм и идет по траве. Мэри и ее сотрудник Чак, переодетый полицейским, стоят на Рис-стрит, где и должны находиться, и это свидетельствует о том, что Калли Карпентер прекрасно справилась со своей работой. Калли – великолепная машина для убийства и моя давняя помощница, в настоящее время выступающая в роли подружки Сэма Кейса. Калли также подружилась с Чаком (они всего лишь друзья) и позаботилась о том, чтобы Мэри узнала о любовной связи Рейчел с Кевином Воном. Она же организовала встречу в Сенека-парк.

Джимми Квинт дважды стреляет. Первый выстрел поражает Мэри в сердце, второй – Чака в голову. Я не настолько спокойно отношусь к убийствам, как это может показаться. В действительности я категорически против них, почему и отказался выполнять этот заказ, передав его Джимми. От решетки на Рис-стрит один из моих стрелков стреляет в голову Чаку пейнтбольным шариком – на тот случай, если кто-то будет наблюдать за происходящим не под тем углом и решит, что стал свидетелем реальной стрельбы. Джимми прыгает в автомобиль Сэма, а мой помощник, Лу Келли, едет на «Ауди» обратно к отелю и оставляет под водительским сиденьем конверт с ключами и знаменитой фотографией Рейчел. Снимок подлинный, но подретушированный. В реальности Рейчел не привязана к полу и снимок сделан не в 8:46 этого дня, как указано на штампе. Его сделал Кевин Вон несколько месяцев назад. Я нашел его вместе с бюстгальтером в черном пластиковом пакете в шкафу Рейчел, где она хранит свое нижнее белье и сексуальные игрушки. Хотите знать, где она прячет пластиковый пакет? В огромной шляпной коробке на верхней полке шкафа – куда Сэм едва ли догадался бы заглянуть.

Тем временем в парке толпа статистов надвигается на Сэма, но не слишком быстро, давая ему возможность убежать. Два человека делают вид, будто отрезают ему путь к бегству. В этот момент из автомобиля вылезает Герберт – Лысый Орел – и производит в их направлении два холостых выстрела. Они падают, притворившись мертвыми, и Сэм перепрыгивает через них, словно он отрепетировал свою роль. Сал Бонаделло расспрашивает Сэма о размере бюстгальтера Рейчел, а в это время статисты в парке изображают преследование – и, в конце концов, дают ему возможность опять сесть в автомобиль. Они уезжают, оставляя после себя два мертвых тела, двух парней, притворяющихся мертвыми… и восемьдесят статистов, которые стали свидетелями двойного убийства, но убеждены, что это постановочная сцена на съемочной площадке.

В этот момент режиссер приказывает статистам занять свои места, в то время как съемочная группа устанавливает аппаратуру в дальнем углу. «Полицейские» приближаются к телам с одной стороны Рис-стрит, карета «Скорой помощи» подъезжает с другой. Сотрудники EMS грузят тела в автомобиль и уезжают, в то время как камеры продолжают снимать. Из фургона выпрыгивают рабочие коммунальной службы и начинают замывать пятна крови и чистить улицу. Статисты прогуливаются в ожидании съемок следующей сцены с новой группой актеров. Подходит стрелок-пейнтболист и рассказывает, как ему удалось столь реалистично произвести «убийство».

Размышляя обо всем этом с вашей точки зрения, я вижу, что опередил события. Мне следует дать задний ход и заполнить для вас некоторые пробелы, начав с Рейчел и Кевина и с того, как эта идея нашла свое воплощение.

Вы уже кое-что узнали о Рейчел и, возможно, составили мнение о ней. Вам судить и делать выводы. Но, как это бывает всегда, в данной истории существуют две стороны.

 

Глава 34

Два года назад, когда Сэм Кейс объяснил мне суть своей схемы перемещения денег, я решил выяснить, не планирует ли он надуть меня.

Поэтому я поселился на чердаке его дома.

В течение этих двух лет я много разъезжал по стране, выполняя задания Агентства национальной безопасности и различные заказы на убийства, но бо́льшую часть времени проводил на чердаке дома Сэма и Рейчел. Я потратил массу времени на изучение их семьи с изнанки. Я познакомился с распорядком их дня, со свойственными им привычками. В конце концов, я знал о них больше, чем они знали друг о друге.

Когда Сэм и Рейчел были на работе, я спускался с чердака и ничем себя не стеснял. По натуре я не ищейка, а скорее неутомимый исследователь. Вначале на протяжении нескольких недель я рылся в компьютерах и отсылал содержавшиеся в них файлы на свою базу, в Вирджинию, где Лу Келли со своей командой отморозков занимался их расшифровкой. После этого я проверил шкафы, где хранились медицинские препараты, и отослал Лу по электронной почте все рецепты, дабы он мог оценить состояние здоровья Сэма и Рейчел. Я изучил каждую бумажку, найденную в доме, – от инструкций по эксплуатации бытовой техники и адресных книг до личных и деловых документов и чековых книжек.

К чему мне были руководства по эксплуатации бытовой техники?

Ни к чему.

Но иногда люди прячут листки с записями телефонных номеров внутри обложки книги или в руководстве по эксплуатации, и эти телефонные номера могут оказаться ключом к источнику важной информации. Поэтому я перелистал все книги и исследовал, дюйм за дюймом, все шкафы, удостоверившись, что там нет никаких тайников. Я просмотрел все фотографии и отослал их Лу для более тщательного изучения. Я исследовал каждый эстамп, каждую картину на стенах. Я спрыснул каждый квадратный дюйм коврового покрытия смесью люминола и перекиси водорода в поисках пятен крови. Я прощупал каждый дюйм коврового покрытия в поисках вздутий, двигая при этом мебель. Я проверил каждый квадратный дюйм лепных украшений, плинтусов и вентиляционных отверстий. Я вынул фильтры из кондиционеров, чтобы посмотреть, не спрятано ли что-нибудь за ними. Я осмотрел каждый квадратный дюйм каждого предмета одежды и особенно тщательно – карманы. Я изучил все чемоданы, сумки и сумочки Рейчел. Короче говоря, я провел всестороннее исследование, которое заняло у меня шесть месяцев. Для сравнения: полицейские производят обыск в доме таких размеров самое большее за шесть часов. Но они очень многое упускают из вида.

Вскоре после моего переезда на чердак дома Сэма и Рейчел, устав от чтения, я просверлил по всему дому больше шестидесяти маленьких отверстий и установил в них беспроводные камеры слежения. На то, чтобы только заменить батарейки в этих камерах, каждые две недели у меня уходило целых три часа! Кроме того, я производил мелкие ремонтные работы, чтобы им не приходилось приглашать рабочих. У себя на чердаке я создал максимально комфортные условия для проживания. Я установил вытяжные устройства в некоторых помещениях, где они появлялись не очень часто, и сделал проводку на чердаке для осуществления доступа к компьютеру. Я подключился к их стационарному телефону, компьютерам и даже запрограммировал сканер для прослушивания разговоров по их мобильным телефонам.

Разумеется, я не только работал. Сэм и Рейчел отсутствовали бо́льшую часть времени пять дней в неделю, так что я поистине наслаждался жизнью в их шикарном доме. По понедельникам и пятницам к ним приходили сотрудники фирмы по уборке жилых помещений, и я был вынужден всю первую половину дня наблюдать за их работой. Остальные три дня я занимался часа два по утрам в домашнем гимнастическом зале, оборудованном самыми современными тренажерами, после чего расслаблялся в паровом душе в спальне. Послеобеденное время посвящалось исследованиям.

Обычно, становясь невидимым участником жизни моих хозяев, я со временем проникаюсь к ним презрением и ненавистью. Близкое знакомство с людьми часто порождает недобрые чувства к ним. В данном случае, чем больше я знакомился с Рейчел, тем больший интерес она у меня вызывала. Началось это тогда, когда я узнал, что воскресными вечерами она в качестве волонтера трудится на ферме, где нашли приют старые, покалеченные скаковые лошади. Однажды – не в воскресенье – я посетил эту ферму. Забота, проявляемая там о несчастных животных, произвела на меня столь сильное впечатление, что спустя некоторое время я анонимно перевел на счет фермы значительную сумму.

Наблюдая за жизнью Сэма и Рейчел через посредство камер, компьютеров и телефонов, я видел, как она старается делать все, чтобы их брак был счастливым. Сэм – вполне приличный парень, но не самый романтичный человек на свете. Он трудоголик, часто проявляет равнодушие и необязательность, не соблюдает предварительные договоренности, забывает встретить жену после работы или прийти на прием, устроенный для ее клиентов. Его занимает только собственная работа, а ее работу он считает малозначительной, поскольку она не приносит больших доходов.

Рейчел выказывала все классические признаки скучающей жены, не получающей должного внимания, но Сэм не замечал их. Она чувствовала себя ненужной, воспринимаемой в качестве предмета обихода. Он жаждал плотских удовольствий, она жаждала душевного тепла, и ни один из них не имел желаемого.

Со временем охлаждение между ними только усиливалось. Когда они стали спать в разных спальнях, я понял, что уже ничего не исправить. Она ложилась в постель, и я, находившийся в каких-нибудь десяти футах над ней, слушал ее рыдания. И каждую ночь я думал, какое счастье иметь отношения с такой женщиной. Да, она сквернословила, как матрос. Да, она нередко бывала черствой, бесчувственной и могла в мгновение ока превратиться в величайшую стерву на свете. Но тем не менее в ней было все то, что я всегда искал в женщине. Укротить такую женщину, как Рейчел, покорить ее сердце, заставить ее жаждать себя – все равно что достигнуть вершины Килиманджаро. Я представлял, как завоевываю ее, вызываю у нее желание делать для меня то, чего она никогда не делала для мужчины, то, о чем прежде она не могла и подумать.

Я знал точно, что нужно делать, на какую кнопку нажать, какие слова произнести.

Но я слишком долго ждал.

И Кевин Вон опередил меня.

Я мог бы обладать ею, в этом у меня нет ни тени сомнения.

Но ею завладел Кевин Вон. Он застиг Рейчел в самый подходящий для себя момент, завоевал ее и заставил делать все те безумные, страстные вещи, о которых мечтал я.

Впрочем, все это ерунда. Я и есть Кевин Вон.

 

Глава 35

Точнее, Рейчел знает меня как Кевина Вона. Моя идея заключалась в том, чтобы взять остававшиеся у меня пятьдесят миллионов долларов и вложить их в корпорацию. Это те деньги, которые государство однажды захочет конфисковать, и я решил, что мог бы облегчить им задачу по их поиску. Я поручил нашей команде отморозков отыскать что-нибудь связанное со здоровьем или здоровым образом жизни, на чем специализировалась Рейчел. Через пару месяцев они нашли продукт домашнего фитнеса, торговля которым сулила принести прибыль. Кроме того, я вложил несколько сот тысяч в вебзин, который имел небольшую, но мощную базу подписчиков. Затем я принес этот продукт в рекламную компанию Рейчел и попросил показать образцы работы разных рекламных агентов.

Разумеется, мне понравилась работа Рейчел, и я удивил всех, настояв на том, чтобы она возглавила группу, занимавшуюся усовершенствованием моего вебзина и продвижением продукта. Признание ее профессиональных навыков было для нее, недооцененной и разочарованной семейной жизнью, словно валерьянка для кошки.

Крупномасштабная рекламная кампания требует тесного общения заказчика и рекламного агента. На Рейчел и ее руководство произвело большое впечатление то, что я лично присутствовал на всех совещаниях.

И очень часто эти совещания заканчивались поздно вечером.

Должен заметить, я чрезвычайно хорош собой.

Я говорю искренне и констатирую факт, без всякого самодовольства. Вы можете спросить кого угодно – или, если хотите, просто посмотрите на меня.

Прежде чем вы будете оценивать мою внешность, вам следует знать, что она отнюдь не является для меня предметом гордости. В конце концов, она мне не принадлежит, поскольку является результатом операции, произведенной лучшими пластическими хирургами мира. Теперь я похож на кинозвезду. Я не просил об этом, и мой внешний вид мне не нравится. Операцию мне сделали по поручению Агентства национальной безопасности, без моего ведома, когда я находился в коме. Моя голова – от макушки до основания шеи – является плодом фантазий светил пластической хирургии. Кома длилась три года, и за это время я имел возможность залечить свои раны в антисептической среде, находившейся под строгим контролем. Мне потом говорили, что в истории пластической хирургии еще не было столь успешной операции и, вероятно, никогда не будет.

Я проводил с Рейчел довольно много времени и ухаживал за ней очень тонко, только чтобы пробудить в ней интерес и ни в коем случае не вызвать чувство тревоги. С моей стороны не было ни малейшего сексуального давления. Я понимал, что форсировать события не следует, да в этом и не было необходимости. За предшествующие пятнадцать месяцев я сотни раз видел ее обнаженной, и поэтому не спешил снять с нее одежду – что делало меня в ее глазах еще более привлекательным.

Прежде она никогда не встречала столь понимающего, столь состоятельного, столь симпатичного (это ее определение, не мое) человека, как я. Я не сказал ни одного дурного слова о ее муже и на начальном этапе наших отношений сразу менял тему разговора, стоило ей упомянуть его имя.

У меня не было стремления заниматься с ней сексом, подчинить ее себе, контролировать или еще что-нибудь в этом роде. Просто Рейчел принадлежала к категории женщин, отвечавшей моему биологическому императиву. Генное программирование, осуществлявшееся на протяжении миллионов лет, привело к тому, что меня привлекают женщины определенного типа.

Говоря откровенно, это ложь, поскольку меня привлекают женщины большинства типов. Но женщины вроде Рейчел вызывают у меня желание заботиться о них.

Характер моей работы исключает нормальные, здоровые отношения. Я был женат один раз (на Джанет), и у меня есть чудесная дочь (Кимберли). Пять лет назад я влюбился, как раз перед тем, как впал в кому (в Кэтлин). Но Агентство распространило известие о моей смерти и инсценировало похороны. Кэтлин, узнав, что я мертв, вышла замуж за другого подвернувшегося ей парня. Бо́льшую часть времени до и после Кэтлин я проводил в компании проституток, и некоторые из них стали моими близкими подругами.

Джанет была слишком стервозной, Кэтлин – слишком мягкой. Рейчел представляет собой золотую середину.

Наша первая близость?

Наша первая близость отличалась нерешительностью с обеих сторон. Она хотела, чтобы первый шаг сделал я. Однако, видя, что я проявляю пассивность, она взяла инициативу в свои руки. Потом Рейчел отступила, и я перешел в наступление. Мы продолжали эту игру, пока не дошли до предела.

Тогда она заглянула мне в глаза и сказала:

– Это не должно произойти вновь.

– Это и не произойдет, – сказал я. – Обещаю.

Спустя тридцать минут наши тела переплелись, и от нерешительности не осталось следа. Было впечатление, будто прорвало шлюзы, и ее долгие годы сдерживаемая страсть наконец-то нашла выход.

 

Глава 36

Это было шесть месяцев назад, и с тех пор мы очень сблизились. Я без ума от нее, и это не преувеличение.

Спустя пару месяцев после начала наших отношений Рейчел сказала, что собирается развестись с Сэмом. Я принялся отговаривать ее, и на то было две причины. Во-первых, в самом начале я заявил, что больше не намерен жениться на ком-то или даже просто жить с кем-то. (Разумеется, она уверена, что сможет переубедить меня.) Во-вторых, я сказал ей, что она не может развестись, поскольку практически все доходы Сэма носят неофициальный характер. То, что я не хочу жениться на ней или жить вместе, связано исключительно с моей работой. Я зарабатываю на жизнь, убивая людей. Если мои враги узнают о Рейчел, ее жизнь будет находиться в постоянной опасности. Что же касается неофициального характера доходов Сэма, здесь имеет место очевидный конфликт интересов: если властям станет известно, чем занимается Сэм, они со временем могут добраться до моих денег и конфисковать их.

Эту тему мы часто обсуждали во время наших бесед, и я начал подумывать, нет ли другого решения дилеммы Рейчел. Если бы я смог найти способ ограбить клиентов Сэма, то этих денег хватило бы для обеспечения финансовой независимости Рейчел. Тогда она могла бы уйти от него, не предъявляя ему материальных претензий. Я связался с Виктором, и, к моему удивлению, он стал настаивать на привлечении группы бывших профайлеров из ФБР, дабы они составили психологический портрет Сэма, который помог бы определить, как лучше всего иметь с ним дело.

У нас с Лу Келли имелось много информации о Сэме – достаточно для того, чтобы профайлеры могли сделать свое заключение.

Согласно их заключению, такого гения с развитым левым полушарием мозга, как Сэм, пытать не имеет смысла. Его психика отличается хрупкостью, он может сломаться и стать совершенно невосприимчивым.

– Этот парень принадлежит к уникальному типу, – сказал мне руководитель группы профайлеров. – Таких один на сто миллионов, и именно поэтому ему удалось разработать подобную компьютерную программу.

– Так каким же образом можно заставить его выдать жизненно важную для него информацию? – спросил я.

– Лучший способ – замкнуть накоротко его мозг.

– Как это?

– Сэм Кейс – в высшей степени человек деталей. Завалите его циклическими ссылками, бессмысленной информацией. Истощите его возможности восприятия. Вызовите у него сенсорную перегрузку. Сбейте его с толку. Создайте непривычные для него ситуации.

– То есть нужно создать полный сумбур в его голове?

– Совершенно верно.

Я привлек Калли Карпентер, и она стала его любовницей, что существенно затянуло дело. Поскольку Сэм трудоголик, мы долго не могли организовать их «встречу». Калли легализовалась в качестве Карен Вогель. Благодаря нашим связям в Агентстве она получила водительскую лицензию штата Кентукки, карту социального страхования и несколько кредитных карт. Затем устроилась на работу, открыла счет в банке, приобрела квартиру на свое новое имя и завязала знакомство с другом и коллегой Мэри Чаком.

Тем временем мы с Виктором собрали команду и оборудование, необходимые для того, чтобы привести Сэма на грань помешательства.

Наконец пять недель назад нам удалось под благовидным предлогом свести Карен и Сэма в одном месте и в одно время. Остальное, как говорится, дело техники.

Затем Карен сообщила о любовной связи Рейчел Чаку, а тот рассказал все Мэри. Поначалу та не поверила, но однажды вечером проследила за нами до отеля. На правах заботливой старшей сестры она предъявила Рейчел ультиматум: признайся во всем Сэму, или он узнает об этом от нее. Мэри и Рейчел спорили несколько дней, страсти накалялись, и, в конце концов, дело дошло до ссоры. И в один прекрасный день без какого-либо участия с моей стороны моему другу Сальваторе Бонаделло, боссу преступного мира Среднего Запада Соединенных Штатов, позвонила женщина по имени Рейчел Кейс из Луисвилла, штат Кентукки.

Она интересовалась, каким образом можно нанять киллера для убийства ее сестры.

Я был потрясен! Согласно моему плану Мэри должна была встретиться с Сэмом и рассказать ему об измене жены. Затем мы должны были организовать целый спектакль вокруг его попытки поймать Рейчел с поличным. У нас имелись все возможности для того, чтобы вызвать в его душе смятение.

Но Рейчел перехватила инициативу.

Мне не хотелось отклоняться от первоначального плана и не хотелось, чтобы кто-то погибал. Но Сал решил получить с Рейчел сорок штук за убийство ее сестры и предложил мне взять этот заказ и разделить гонорар. Я сказал ему, что если он настаивает на убийстве Мэри, то нужно сократить гонорар до двадцати штук и поручить работу Джимми Сквинту. Я не хотел, чтобы Рейчел платила больше положенного. Сал не из тех, кто упускает возможность заработать, но когда я напомнил ему, что операция должна принести пятьсот миллионов долларов, он нехотя согласился на двадцать штук.

Карен сказала Чаку, что любовник Рейчел, отличающийся неуравновешенностью, может напасть на Мэри, если она встретится с Сэмом. Она посоветовала назначить встречу в общественном месте, вроде Сенека-парк, и не говорить заранее Сэму, о чем пойдет речь. Карен сказала, что поговорит с ним и устроит так, что он придет.

В последнюю минуту Чак уговорил Мэри позволить ему пойти вместе с ней на встречу в парк. У него имелась настоящая полицейская униформа, которую он купил для костюмированной вечеринки. По мнению Чака, ее вид мог бы удержать неуравновешенного бойфренда от агрессивных действий – и поэтому Джимми Сквинту за двадцать штук пришлось совершить два убийства вместо одного. Джимми не имел ничего против. Он сидел на мели и был рад любой работе, которую я ему мог предложить.

Мы устроили так, что встреча Сэма с Мэри совпала с его первым сексуальным контактом с Карен. Это не составило никакого труда, поскольку Карен контролировала как встречу Мэри с Сэмом, так и свою встречу с ним в номере отеля.

Мы с Рейчел исследовали все сферы ее сексуальности, и я нашел применение фотографии, которую сделал несколько месяцев назад, когда она воплощала в жизнь свою фантазию об изнасиловании. Рейчел лежала якобы привязанная к полу, в бюстгальтере и трусиках, а я написал маркером на чашечках буквы «К» и «В», тем самым идентифицировав ее как свою собственность. Позже, когда уже было принято решение ограбить клиентов Сэма, я присвоил Калли имя Карен Вогель, дабы наши с ней инициалы совпадали.

По мере приближения дня операции Сал Бонанделло разучивал свою роль. Мы наняли нескольких проходимцев, которые должны были сыграть роли Эйдена Фрая и других членов съемочной группы, и провели репетицию в подземном гараже, купленном Виктором.

Виктор всегда выступает с подобными затеями. Я сказал ему, что нам нужно всего лишь построить несколько звуконепроницаемых камер в его подземном гараже. Но он уцепился за эту безумную идею создания звуконепроницаемых люцитовых контейнеров, снабженных вакуумными насосами и установленных на платформах грузовиков! Он едва успел получить заказанные им грузовики, но я нисколько не сомневался, что они будут поставлены вовремя, поскольку уже несколько раз успешно сотрудничал с ним в прошлом.

Когда все было готово, мы решили устроить Сэму хорошую промывку мозгов.

В главной роли выступила Рейчел. Мы не представляли, как она отреагирует на похищение. Я беспокоился за нее, и поэтому Лу (чей голос Сэм и Рейчел потом слышали в своих камерах) постоянно информировал меня о ее физическом и эмоциональном состоянии.

Я не без сомнений позволил поместить себя и Калли в люцитовые контейнеры, предварительно заручившись целым рядом гарантий со стороны Лу Келли, Сала Бонаделло и даже Виктора. Никогда нельзя быть уверенным в людях, вместе с которыми совершаешь ограбление, но я считал, что при наличии такой суммы денег, которые нам предстояло поделить, мы могли бы доверять друг другу. Кроме того, прежде мы не раз работали вместе, а это многое значит.

С того самого момента, как Рейчел и Сэм были заперты в люцитовых камерах, я слышал все, что они говорили и слышали. Единственное, что я не видел, – как Калли раздевалась для Сэма. Я знаю Калли треть ее жизни и могу сказать вам, что испытываю ревность к Сэму, поскольку ему удалось уложить в постель девушку моей мечты, чего мне так и не удалось.

Это к делу не относится, но Калли – лесбиянка. Она сожительствует с одной цирковой гимнасткой из Лас-Вегаса, и мне известно, что ей было нелегко скрыться от возлюбленной на три месяца и соблазнить Сэма Кейса.

В действительности это было не так трудно. Калли искренне влюблена в свою подругу, Эву Ле Саж, но, думаю, за миллиард долларов она соблазнила бы и свирепого гризли.

Итак, Сэм, Рейчел и я находимся в своих контейнерах, и Рейчел только что выбрала меня, приговорив своего мужа к смерти. Я одет в деловой костюм и притворяюсь Кевином Воном, а Сэм притворяется, будто он не знает, что Кевин Вон – это Донован Крид.

 

Глава 37

Должен признаться, отношение Рейчел к Сэму вызывает у меня удивление.

Я всегда говорил, что если действительно хочешь узнать женщину, запри ее в клетку и тыкай в нее палкой. Происходящее сейчас – не совсем то же самое, но довольно близко к этому. И то, что я узнал о своей подруге Рейчел в течение этого короткого периода заключения, стало для меня откровением и вызвало в моей душе немалую тревогу. Если начать с очевидного, она не очень похожа на человека, способного к состраданию. Ей не мешало бы поработать над своей слишком красочной лексикой. Убедительность, с которой она умоляла Сэма выбрать ее, а не Карен, характеризует ее не просто как способную, а как патологическую лгунью. То, что она может выглядеть чувственной, любящей, а в следующий момент обречь на смерть родную сестру или мужа, свидетельствует о недиагностированном шизофреническом расстройстве личности.

Однако я убиваю людей за деньги – так кто же из нас лучше?

Я без ума от Рейчел. И поскольку безумие может быть ключевым словом, я уже предвкушаю, как нам будет хорошо, когда мы заживем в ее доме уже только вдвоем.

Ладно, а теперь вернемся в реальное время: Лу Келли (голос) только что сказал:

– Извините за небольшую задержку. Мы начинаем. Упокойтесь с миром, Сэм. Я дам вам десять секунд.

Сэм говорит:

– Итак, вы получаете девять миллиардов, а я – десять секунд.

Лу:

– Вряд ли это можно назвать справедливым, не правда ли?

Сэм:

– Когда начнется отсчет?

Лу:

– Сейчас… если только кто-нибудь не сделает окончательное заявление… Нет? В таком случае…

Я откашливаюсь и говорю:

– Если можно, я хотел бы задать Сэму короткий вопрос.

Сэм поднимает голову и смотрит на меня. Рейчел тоже. В ее глазах сквозит тревога. Она говорит:

– Кевин, прошу тебя, дорогой. Пусть все это кончится и мы поедем домой.

– Что у вас за вопрос? – обращается ко мне Сэм.

– Вы ввели мой код последним? – спрашиваю я.

– Что? – произносит с изумлением Рейчел.

– Все произошло так быстро, – говорит Сэм. – Тем не менее я ввел его последним, как мы договорились.

– Молодец.

– Ты его знаешь? – спрашивает Рейчел все с тем же изумлением. – Что, черт возьми, здесь происходит? Что это за дьявольщина? Ответь мне! Ответь мне, ты, сукин сын!

Я поворачиваюсь к ней, зная, что нужно искать. Если я что-то и понял об отношениях между мужчиной и женщиной в период свиданий, так это то, что умение предугадать настроение партнера имеет чрезвычайную важность. Что касается Рейчел, лицо является ее барометром, и я успокаиваюсь, видя, как быстро пунцовеют ее шея, уши и щеки. Я давно заметил, что краска заливает ее лицо только тогда, когда она злится или жаждет секса, и научился определять, когда какой из этих случаев имеет место. Подобные мелочи, которые вы узнаете о своих возлюбленных, значат очень многое.

Я даю ей возможность излить негодование, прежде чем обратиться к ее мужу.

– Сэм, – говорю я. – Нет смысла наводить тень на плетень. Я люблю вашу жену.

Рейчел тут же перестает кричать.

– Что? Подожди… ты сказал, что любишь меня?

Я улыбаюсь.

– Да. Безумно.

Она успокаивается и трогательным жестом кладет руку на стеклянную стену. На ее лице продолжает играть яркий румянец. Понимаете, что я имею в виду? От ярости до чувственности в одно мгновение – что за женщина!

– Не могу в это поверить, – говорит Сэм.

– Заткнись, – отзывается Рейчел. – Заткнись и умри.

Как я уже отмечал, она не идеальна.

– Рейчел, – говорит Сэм, – а ты не хочешь спросить у Кевина, каково его настоящее имя?

– Сэм, – говорю я, – при всем уважении к вам это касается только нас с Рейчел.

– Черт бы вас обоих подрал, – бурчит он.

– Сэм, я надеялся, что мы сможем остаться друзьями.

Он смотрит на меня так, будто я явился из другого измерения, где все вроде бы выглядят нормальными, но несут несусветную чушь.

– Друзьями? Вы хотите, чтобы мы остались друзьями?

Я утвердительно киваю головой.

– Давайте разберемся, – говорит Сэм. – Я взял на себя обязательство защищать ваши деньги. В благодарность за это вы проникли в мой дом, залезли в мой компьютер, контролировали каждый мой шаг, трахали мою жену, подослали ко мне шлюху, дважды приводили меня в бесчувственное состояние и похищали, убили сестру моей жены и по меньшей мере одного невинного человека, продержали меня и мою жену в неволе в течение двух дней, едва не убили Рейчел, вынудили меня приговорить Карен к смерти, украли у моих клиентов свыше девяти миллиардов долларов – а это означает, что даже если вы меня отсюда выпустите, вряд ли я проживу больше трех дней… Подождите, не говорите ничего, я еще не кончил. Вы оставили меня без работы, подвергли физическим и моральным мучениям, довели до моего сведения, что моя жена на протяжении полугода изменяла мне с моим же клиентом, заставили меня пройти унижение, когда моя собственная жена приговорила меня к смерти, а теперь говорите, что любите мою жену и собираетесь отбить ее у меня, – и при этом хотите, чтобы мы остались друзьями?

– Да, все так, – говорю я. – За исключением физических мучений. Думаю, это небольшое преувеличение.

– Вы так думаете?

Я киваю головой.

– А как же это можно назвать иначе?

– Вы все правильно поняли. За исключением одного.

– И что же это?

– Я собираюсь выделить вам четверть миллиарда из нашей добычи.

– Подумаешь! Через несколько дней меня не будет в живых.

– Я помогу вам обрести новое лицо, новые документы и новую жизнь.

– С Карен Вогель?

– Будьте реалистичны, Сэм.

– Хорошо, – говорит он, – я согласен.

– Лу, – говорю я, – открой контейнеры, и закончим на этом. Нам с Рейчел предстоит многое обсудить.

Тишина.

– Лу!

 

Глава 38

Проходит некоторое время.

Пауза затягивается.

Наконец слышится голос Лу.

– Эй, Донован! Мы не договаривались о том, что Сэм получит четверть миллиарда долларов.

– Я выделю ему эту сумму из своей доли. А также дам двадцать пять миллионов Рейчел.

Рейчел смотрит на меня и улыбается.

– Благодарю тебя, Кевин, – говорит она.

Я улыбаюсь ей в ответ.

– Мы действительно не обсуждали это, – говорит Лу. – Но не думаешь ли ты, что сможешь выбраться из этой камеры без моей помощи?

– Лу, мы так долго работали вместе, – говорю я.

– Да, правда, – соглашается Лу. – Но твоя доля лежит на мне сейчас тяжким бременем. Не то чтобы я такой неблагодарный, но пятьсот миллионов долларов казались мне гораздо большей суммой, когда этот план только замышлялся.

– Для тебя полмиллиарда долларов – небольшая сумма?

– По сравнению с твоим кушем, в шесть раз большим, и долей Сэма, всего в два раза меньшей. И еще с учетом того, что вы оба находитесь в камерах.

– Ты хочешь убить меня и забрать мои три миллиарда?

– Мне это ужасно неприятно, – говорит Лу. – Ты знаешь, я всегда был командным игроком, но сейчас передо мной два монитора. На экране одного – три беспомощных человека в камерах. На экране второго – девять миллиардов долларов на банковском счете. Щелчки по двум клавишам способны изменить все. Щелчок по одной клавише, и через пять минут вакуумные насосы убьют вас. Щелчок по другой клавише, и твоя доля – три миллиарда долларов – переходит на мой счет, вместе с половиной миллиарда, о которой только что шла речь.

– Лу, ты разочаровываешь меня.

– Ты разочаровал меня еще пару лет назад, когда убил своего лучшего друга. Можно лишь гадать, насколько быстро ты всадишь мне пулю в голову, если вдруг я тебе чем-нибудь не угожу.

– Это совершенно не относится к делу, и ты прекрасно знаешь об этом. Рассуди логически.

– Может быть, и так, но мне кажется, нужно логически рассудить, прежде чем поворачиваться спиной к человеку, который несколько раз спасал мне жизнь.

– Не забывай, ты тоже спасал мне жизнь, – говорю я.

– Спасибо, что признаёшь это.

Я стараюсь говорить ровным голосом:

– Лу, если это поможет тебе принять решение, я гарантирую, что смогу выбраться из этой камеры меньше чем за пять минут.

Он молчит целую минуту, взвешивая мои слова.

– Вряд ли, – говорит он наконец. – Я провел несколько часов в такой камере, пытаясь найти способ выбраться из нее. Бесполезно. Виктор проделал грандиозную работу, тебе это известно.

– Ты думаешь, Виктор позволит тебе уйти с моей долей? Или Сал?

– Нет. Но я думаю, если ты умрешь, каждый из них получит по миллиарду за то, что они позволят мне уйти.

– Я еще не умер, а у тебя еще пока только один миллиард, а не три.

– Да, правда, – говорит Лу. – Но три миллиарда в три раза больше того, что у меня имеется сейчас. Каждый раз, когда внутренний голос говорит мне: это страшное злодеяние, я осознаю, что могу утроить свою долю, нажав две клавиши.

– А как насчет карликов?

– Они ждут, когда я прикажу им вернуться и ехать. У меня есть по меньшей мере час.

– Ты совсем один?

– Совсем один, и с каждой минутой меня все больше одолевает жадность.

– Виктор контролирует все твои действия, – говорю я.

– Контролировал, пока я не перерезал кабель связи пару минут назад.

– Не делай этого, Лу.

– Ничего не могу поделать с собой. Мне очень жаль.

– Может быть, ты освободишь хотя бы Сэма и Рейчел?

– Нет. Либо всех, либо никого.

– Кевин! – кричит Рейчел.

– Не сейчас, дорогая. Я немного занят.

Время неумолимо движется вперед. Значение имеет каждая секунда. Я сбрасываю ботинки и отрываю от них каблуки. Лу застигнут врасплох, но быстро приходит в себя. Он поворачивает переключатель, и вакуумный насос в моей камере приводится в действие.

 

Глава 39

Я извлекаю пластиковую взрывчатку из полых каблуков ботинок, снимаю пиджак, рубашку и галстук, вынимаю из воротника рубашки провода.

– Кевин! – зовет меня Рейчел.

– Не сейчас, любимая, – говорю я. – Не беспокойся. Через пару минут ты будешь свободна.

– Ты обещаешь?

На несколько мгновений я прекращаю работу. Мне нужно подумать. К своим обещаниям я отношусь серьезно. Я произвожу в уме некоторые расчеты.

– Кевин!

– Да, – говорю я. – Обещаю, что спасу тебя.

– Спасибо. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Я кладу один из зарядов поверх запорного клапана, с помощью которого осуществляется подача и откачка воздуха, разматываю десять футов детонаторного провода, вытащенного из воротника рубашки, и раскладываю его на полу.

– Извините, что отвлекаю вас, но как насчет меня? – спрашивает Сэм.

Я опять прекращаю работу и смотрю на него. Бедный Сэм, вечно он оказывается обделенным. Однако он занимался любовью с Калли, следовательно, уже добился своего успеха в жизни.

– Извините, Сэм. У меня только два заряда.

Он понимающе кивает:

– Как всегда.

Вакуумный насос делает свое дело, но у меня есть еще по меньшей мере минута, прежде чем я начну ощущать недостаток воздуха.

– Эй, Рейчел! – зову я.

– Что?

– Скажешь мне, когда твой насос начнет работать, ладно?

– Он уже работает секунд тридцать.

Черт!

– В самом деле?

– В самом деле. Тебя это устраивает?

– Вполне, – отвечаю я, стараясь говорить как можно более бодрым тоном.

– Тогда скоро увидимся.

– Отлично.

– Жду с нетерпением, – говорит она.

Я поднимаю крышку холодильника и ищу небольшое отверстие в шарнире, который Виктор установил по моей просьбе в качестве аварийного средства спасения. Под шарниром располагается детонатор. Я нахожу отверстие, ввожу в него детонаторный провод, соединяю его с детонатором и захлопываю крышку. Энергия хлопка достаточна для того, чтобы вызвать химическую реакцию.

Следует взрыв, и все то, о чем я собираюсь рассказать вам, укладывается в полсекунды. Вот как это происходит: когда начинается химическая реакция, пластиковое взрывчатое вещество С-4 распадается на азот и окись углерода. Газы расширяются со скоростью свыше 26000 футов в секунду, уничтожая все вокруг.

Вот почему я использовал столь небольшое количество С-4 – чтобы не погибнуть от взрывной волны.

Взрыв протекает в две стадии. На первой стадии он открывает запорный клапан, сводя на нет действие вакуумного насоса. Возникает область чрезвычайно низкого давления, в результате чего газы вырываются наружу. Мои ноги отрываются от пола, и я отлетаю к задней стене. На второй стадии, наступающей через доли секунды, газы врываются обратно в область частичного вакуума и создают вторую, менее сокрушительную взрывную волну, направленную внутрь и достаточно мощную для того, чтобы разрушить люцитовые стены. Едва не лишившись чувств, я падаю на пол. В ушах стоит звон, но сквозь него мне удается расслышать нечто напоминающее голос Рейчел.

– О боже, Кевин, ты в порядке? – спрашивает она.

Пока еще не в порядке. Однако мои динамики взорваны – как же я могу слышать ее?

– Кевин! Кевин!

– Его имя – Донован Крид, – говорит Сэм.

– Да пошел ты! – огрызается Рейчел. – Ты в порядке? – снова кричит она. – Слава богу! Я вижу, ты двигаешься!

Я-то в порядке, но почему мне слышны их голоса? Возможно, Лу включил динамики по всему гаражу, чтобы слышать, что происходит, пока он спасается бегством, – если только не притаился где-нибудь с пистолетом, чтобы покончить со мной!

Нет. Лу не осмелится на это, поскольку знает, что в кабинах грузовиков лежат помповые ружья.

Я вылезаю из камеры, что не так-то просто сделать с люцитовой стеной на спине. Осматриваюсь. К сожалению, я не могу найти второй заряд пластиковой взрывчатки, который взрывная волна выбила у меня из руки. Вероятно, его можно было бы найти потом, но я также потерял второй детонаторный провод.

Я должен спасти Рейчел, но для этого у меня ничего нет.

Она видит выражение моего лица, и ее глаза расширяются от ужаса. «Подожди, – думаю я. – Грузовик!»

Я запрыгиваю в кабину грузовика Рейчел, открываю оба окна и завожу двигатель. Такие махины не предназначены для быстрой езды, и я проезжаю бо́льшую часть парковки, прежде чем скорость грузовика начинает превышать двадцать миль в час. Я быстро приближаюсь к дальней стене, в последний момент поворачиваю и избегаю столкновения со стеной. Но это не то, на что я рассчитываю. Я пытаюсь стукнуть грузовик боковой частью о стену. Разворачиваю грузовик и еду в обратном направлении, только теперь скорость достигает тридцати миль в час. Я резко выворачиваю руль. Два колеса слегка приподнимаются, но потом опускаются вновь.

Проклятье!

Я опять поворачиваю и направляю грузовик обратно в сторону дальней стены. Резко поворачиваю руль сначала в одну сторону, затем в другую. Наконец грузовик кренится. Я жму на тормоза, и он валится набок. Сгруппировавшись, я молю бога, чтобы Рейчел выжила в этом столкновении.

Грузовик лежит на боку водительской стороной, и окно пассажирского сиденья, соответственно, устремлено вверх. Я выхватываю из-под сиденья ружье, сую его в открытое окно и вылезаю наружу вслед за ним. Прыгаю на пол парковки и бегу назад, чтобы удостовериться в том, что Рейчел жива.

Она жива!

Я показываю жестом, чтобы она пробиралась в заднюю часть грузовика. Рейчел подчиняется. Я показываю ей, чтобы она оставалась там, затем нахожу в дне лежащей на боку камеры запорный клапан, отступаю на несколько ярдов назад и стреляю по клапану под углом, очень надеясь не попасть под отлетающие рикошетом дробины. Клапан взрывается и открывается. Я с облегчением вздыхаю. Рейчел в безопасности.

Я перевожу взгляд на Сэма. Тот лежит на полу без сознания. Но, по крайней мере, он находится в дальнем конце от запорного клапана. Я знаю, что у меня недостаточно времени, чтобы опрокинуть его грузовик. Я перезаряжаю ружье, лезу под грузовик и упираю ствол в запорный клапан.

В голову мне приходит только один способ, как можно выстрелить, не получив серьезного ранения.

Я снимаю ремень и подсовываю пряжку под спусковой крючок. Он немного не достает до борта грузовика, а это значит, что опасность все еще существует. Я снимаю брюки, одну штанину привязываю к ремню, а за конец второй берусь рукой. Прижимаюсь к борту и изо всех сил тяну за штанину.

Ружье стреляет.

Я лезу под грузовик, чтобы проверить результаты своей работы, и вижу довольно большое отверстие в том месте, где прежде находился запорный клапан.

Если Сэм еще жив, в скором времени он придет в себя.

Я отвязываю свои брюки, надеваю их, залезаю в кабину грузовика Сэма, завожу двигатель и направляюсь в сторону дверей гаража с максимально возможной скоростью около тридцати миль в час. Ее хватает для того, чтобы вырваться наружу, и спустя несколько минут я нахожусь в комнате управления. Поскольку контейнеры сконструированы таким образом, что открываются в задней части, ни один из двух не получил каких-либо повреждений. Путем нажатия кнопки на пульте я открываю их и возвращаюсь, чтобы проверить состояние здоровья своей подруги и ее мужа.

 

Глава 40

Сэм находится ближе ко мне, поэтому я начинаю с него. Влезаю в кабину и вытаскиваю его наружу. Он без сознания, но дышит. Я укладываю его на пол и направляюсь к Рейчел. Она уже выбралась из своей камеры. Мы, как в кино, бежим навстречу друг другу и обнимаемся. Она пронзительно кричит и прыгает в моих объятиях. Мне вспоминаются Лула и Моряк в «Диком сердце».

Когда мы приходим туда, где я оставил Сэма, его там уже нет.

Я догадываюсь, где он может быть.

Мы с Рейчел идем в комнату управления, откуда я минуту назад освободил их. Сэм, пребывающий в полуобморочном состоянии, тем не менее сидит за компьютером, пытаясь отследить денежные потоки.

Когда мы приближаемся к нему, он бросает на Рейчел недобрый взгляд. Она напрягается и прижимается ко мне.

– Я люблю его, Сэм. Тебе придется считаться с этим.

Сэм игнорирует это замечание, демонстрируя, что готов скорее потерять жену, нежели деньги.

– Все бессмысленно, – говорит он. – Мой сайт совершенно изуродован. Я вижу деньги на счете, но этого счета я никогда не видел. Я пытаюсь получить доступ к деньгам, но изображение на экране остается неизменным.

– Это счет Лу Келли, – говорю я. – Экран заблокирован на нем.

– В таком случае, вы потеряли свои деньги, – говорит он. – Как и я – свои.

– Кевин, – говорит Рейчел, – я предпочитаю тебя, нежели двадцать пять миллионов долларов!

– Боже правый! – восклицает Сэм, округляя глаза.

Рейчел собирается что-то ответить, и если бы у нее была такая возможность, то, скорее всего, с ее губ сорвалось бы какое-нибудь проклятие. Но она видит то, что видим все мы на экранах мониторов камер слежения: кто-то приближается к входной двери.

Первым идет Лу Келли, вплотную за ним следует Калли. Лу держит руки за спиной, и это свидетельствует о том, что Калли стянула ему запястья пластиковым хомутом.

– Это Карен, – говорит Сэм.

У Рейчел изгибается спина.

– Я не хочу ее видеть!

– Успокойся, – говорю я, – она ведет Лу обратно.

– Возможно, это ловушка, – говорит Сэм. – Он в два раза больше ее. Как она могла заставить его вернуться?

– Ничего удивительного, – отвечаю я. – Лу, конечно, силой не обижен, но он уже довольно пожилой, и у него парализована левая часть тела. Калли известно об этом.

Кейс стискивает зубы.

– Осторожнее, Сэм, – говорю я. – С Калли вам не совладать.

– Правда? Но ведь я не старик и не паралитик.

Мы наблюдаем за ними на экранах мониторов. Калли вталкивает Лу в коридор. Тот не сопротивляется.

– Проявляйте сдержанность, – говорю я, когда они подходят к двери. – Оба.

– Но, Кевин… – хныкает Рейчел.

– Прошу тебя. Вы с Калли еще подружитесь.

– Вряд ли. Чертова шлюха.

– Впервые за последнее время мы сходимся во мнениях, – говорит Сэм.

Я бросаю на Рейчел взгляд, от которого она вздрагивает.

– Извини, Кевин. Я постараюсь.

– Пожалуйста, постарайся.

Лу и Калли входят в комнату.

– Лу, – говорю я.

– Донован.

Несколько мгновений мы смотрим друг на друга, после чего я говорю:

– Так что все это значит, Лу?

Он поджимает губы, затем раскрывает их и делает глубокий вдох.

– Ах, черт возьми, Донован. Не могу объяснить. Честное слово, мне очень хотелось бы быть лучше, чем я есть.

Я киваю головой.

– Между прочим, – говорит Лу, – это было просто невероятно.

– Мое спасение?

– Как в прежние времена, где-нибудь в Европе. Мне нужно было уйти раньше, но я хотел посмотреть, понимаешь? Это было похоже на кино.

– Вроде «Рэмбо» или чего-нибудь типа этого?

– Да, вроде этого.

– Критики ругали эти фильмы, – говорю я, – но они были весьма увлекательными.

– Слай одномерен, – говорит Лу, – но если парень представляет интерес, одно измерение – это то, что нужно.

– Как насчет денег? – спрашиваю я после некоторой паузы.

– Я хочу все исправить, – говорит Лу. – Понятно, наши с тобой отношения уже никогда не будут прежними, но я хочу вернуть деньги. Отпусти меня, и я переведу все три на твой счет.

– Я вложил в эту операцию два пятьдесят собственных денег, – говорю я.

– Я думал, это часть трех, – говорит Лу.

– Ничего подобного. То же самое сделал Виктор. Каждый из нас вложил по два пятьдесят. Сначала мы заберем эти деньги назад, затем разделим остальное.

– Если бы я знал об этом, то постарался бы тебя застрелить! – говорит Лу.

– Мне везет.

Он смеется.

Сэм и Рейчел смотрят на Калли, которая протягивает Рейчел руку. Та бросает взгляд на меня. Я киваю головой. Рейчел подходит к Калли и обнимает ее.

– Мне жаль, что я назвала вас шлюхой, – говорит она.

Калли явно рассержена.

– Могли бы оставить свое мнение при себе.

– Но ты ведь спала с ее мужем, – вмешиваюсь я.

– Ладно, проехали, – говорит Калли, глядя на меня с улыбкой. – Вам теперь вполне хватит вот этого мужчины.

– Эй, Карен, – говорит Сэм, – как насчет того, чтобы быстренько трахнуться, прежде чем ты уйдешь?

Я опускаюсь на колени и поднимаю голову Сэма с пола, дабы он не захлебнулся собственной кровью. Лу протягивает мне свой пиджак, и я подкладываю его под голову Сэму.

– Чем вы его стукнули? – спрашивает Рейчел, обращаясь к Калли. – Особой мускулатурой вы вроде не отличаетесь.

Калли молча смотрит на нее. Рейчел делает шаг назад и слегка заступает мне за спину – на всякий случай.

– Видите, почему я так легко сдался, – говорит Лу, обращаясь к Рейчел.

– Лу, – говорю я, – так как насчет денег…

 

Глава 41

– Я могу вернуть три миллиарда двести пятьдесят миллионов. Это займет у меня тридцать секунд. Но мне нужно твое слово.

У Сэма начинает дергаться палец.

– Это хороший знак, – говорю я.

– У вас есть причина желать, чтобы он остался в живых? – спрашивает Калли. – Единственный способ избавиться от впитавшегося в меня смрада – забыть обо всем.

– Он может оказаться полезным.

Калли встряхивает головой:

– Я думала, Сэм не выйдет из камеры живым.

– Посмотрите на него, – говорю я. – Парень потерял жену, работу… Вам не кажется, что с него уже хватит?

Калли бросает на меня изумленный взгляд. Я держу перед собой большой палец, обращенный к моей груди – так, чтобы не видела Рейчел, – и медленно двигаю его, указывая на Рейчел. Калли видит это и понимающе кивает головой.

– Хорошо, – говорит она. – Тогда пусть живет.

– Он может оказаться полезным, – повторяю я.

– Однако он может проболтаться.

– Думаю, ты уже решила эту проблему.

– Мы прошли серьезные испытания, – говорю я, обращаясь к Лу, – и, как ты сказал, у меня становится все меньше людей. Мы больше не сможем работать вместе, но я готов дать тебе возможность выйти отсюда и жить так, как ты хочешь.

– Спасибо, Донован. Я переведу деньги, как только удалюсь на некоторое расстояние, – говорит он.

– Я тебе верю, – говорю я.

Мы обмениваемся рукопожатием.

Лу мнется.

– Ты дал мне слово, не так ли? – спрашивает он.

– Да.

– У нас не будет проблем? – спрашивает он у Калли.

Та смотрит на меня, затем переводит взгляд на Лу.

– Думаю, нет. Похоже, сегодня каждый получает бесплатный пропуск.

– Спасибо, ребята, – говорит Лу. – Как в прежние времена, а?

– Как в прежние времена, – отзываюсь я.

– Да… если это не составит большого труда… – говорит Лу.

Одним движением, не уступая в быстроте Джимми Сквинту, Калли вынимает нож. Она перерезает пластиковую стяжку на запястьях Лу, и тот удаляется восвояси.

– Ты веришь, что этот парень переведет на твой счет три миллиарда?

Я смеюсь.

– Думаю, если бы у него имелись деньги, он перевел бы их.

– У него нет денег? – спрашивает Калли.

Сэм все еще в полубессознательном состоянии, но его рука, лежащая на груди, странным образом подергивается, словно он бьет мух.

– Помнишь, я наказывал Сэму вводить мой код в последнюю очередь?

Калли кивает головой.

– Как вам известно, Виктор тоже компьютерный гений. Он работал с сайтом Сэма в течение нескольких месяцев и не смог получить доступ к счетам, не имея имен. Но он переустановил все параметры данных. Все деньги ушли на счет последнего введенного кода.

– Но Лу сказал, что лично отправил деньги на свой счет, – говорит Рейчел.

– Этот компьютер не имеет никакого отношения к счетам, – говорю я. – Поэтому Сэм и не смог заставить его работать несколько минут назад. Лу вводил данные непосредственно в компьютер Виктора, а не в банковский компьютер. Мы не могли доверить девять миллиардов долларов никому. Даже Лу Келли.

– Стало быть, он вообще не видел денег, – говорит Калли. – Девять миллиардов были всего лишь вымышленной цифрой?

– Эта цифра примерно соответствует действительности. Мы не сможем узнать сумму, пока я не получу доступ к своему счету. Деньги сейчас находятся там.

– Виктор доверяет тебе? – спрашивает Калли.

– А ты доверилась бы мне?

– Да, – отвечает она. – Возможно, ты и киллер, но не мошенник.

– Кевин не киллер, – говорит из-за моей спины Рейчел. – Он лучший человек из всех, кого я знаю.

– Бедняжка, – с жалостью произносит Калли.

Я вновь опускаюсь на колени и проверяю у Сэма пульс.

– С ним будет все в порядке, – говорю я, обращаясь к Рейчел. – Ты хочешь сейчас поехать домой?

Она с изумлением смотрит на меня.

– Ты хочешь сказать, мы будем жить в этом доме?

Я улыбаюсь.

– Чтобы взять кое-какие вещи. Мы уезжаем в отпуск.

– А как же моя работа?

– Ты увольняешься.

– Но…

– Подойди сюда. Я тебе кое-что покажу.

Я сажусь за компьютер, захожу на страницу банка «Ситизенс» и набираю номер счета. Появляется имя Рейчел.

– Мое имя, – говорит она. – Но у меня нет счета в этом банке.

– Я открыл счет в этом банке на твое имя. Проверь его состояние.

– Двадцать пять миллионов долларов?

Я киваю головой.

– О боже!

Она начинает танцевать, летая по всей комнате, подпрыгивая и повизгивая, словно банши во время своего первого оргазма. Тем временем я получаю доступ к своему счету и смотрю сумму последнего поступления.

– Девять миллиардов семьсот миллионов с мелочью, – говорю я.

– Неплохой куш, – отзывается Калли.

– Вы с Эвой планировали, как потратить эти деньги?

– Нет. Будем пока просто наслаждаться жизнью.

– Сколько еще лет она собирается выступать на своей трапеции?

– Если не получит травму – год, может быть, два.

– Она не останется, после того как ее понизят в звании?

– Теперь у нее нет в этом нужды, – отвечает Калли с улыбкой.

Рейчел завершает свои пируэты и целует меня в щеку.

– Я люблю тебя, Кевин.

– Означает ли это, что ты едешь со мной в отпуск?

– Можно мне взять с собой мои сексуальные игрушки?

– Узнаю свою девочку!

Сэм начинает приходить в себя.

– С ним будет все в порядке? – спрашивает Рейчел.

– Думаю, да. На всякий случай я попрошу Калли отвезти его в больницу.

– Спасибо, Калли, – говорит Рейчел.

– Не за что, – говорит та с обворожительной улыбкой.

Мы обмениваемся с ней понимающими взглядами.