Считалось, что постановка цирка дю Солей «О» была столь важна для отеля «Белладжио», что сначала была построена сцена для этого представления, а уж сам отель и казино строились вокруг этой сцены. Сцена действительно потрясала! Она вмещала в себя бассейн с полутора миллионами галлонов воды! В бассейне плавала платформа с десятками тысяч крохотных отверстий, которые позволяли ей всплывать и уходить под воду за считаные секунды, не вызывая при этом никаких волн. Это позволяло участникам представления нырять в воду с большой высоты, а уже через минуту бегать по поверхности на ногах.

Все билеты были распроданы на месяцы вперед. Я не стал спрашивать Калли, как ей удалось достать билеты на первый ряд балкона, да в этом не было никакого смысла. Калли всегда получала то, что хотела.

Само шоу очень трудно описать, но говоря общими словами – это был праздник воды. Никакого содержания, как такового, не было, да оно и не было нужно. «О» – это потрясающий дивертисмент атлетов, акробатов, синхронных пловцов и всяких сказочных персонажей, которые все выступают на «жидкой сцене».

Музыкальное сопровождение описывали как запоминающееся и лиричное, легкое и меланхоличное – и в этом не было ни слова лжи: музыка была великолепна. По мне, так соединение музыки и хореографии подчеркивало красоту и зрелищность происходящего на сцене. Естественно, что это был не первый цирк в моей жизни, который произвел на меня впечатление. Но никогда раньше у меня не возникало такой эмоциональной связи с артистами на сцене. Сидя рядом с Калли и наблюдая «О», я вдруг почувствовал, что полностью захвачен грацией, силой и искусством актеров. Я наслаждался каждой минутой перформанса.

В представление входило семнадцать номеров, которые шли без всякого перерыва. Несколько раз я украдкой поглядывал на Калли, но на ее лице было не больше эмоций, чем на лице Джоан Риверс после курса уколов ботокса.

Так было до семнадцатого номера: «Соло на трапеции».

Именно тогда я заметил, что правая рука Калли напряглась, совсем чуть-чуть. Я внимательнее посмотрел на нее и увидел, что она не плачет, но находится на грани эмоционального срыва. Удивительно, но одна-единственная слеза появилась на кончиках ее ресниц и медленно стекла до середины ее щеки. Она не чувствовала, что я смотрю на нее, и не попыталась ее вытереть. В этом театре «О» посмотрели более девяти миллионов зрителей, но ни один из них не был тронут так, как Калли. Я знаю, что говорю, потому что наблюдал за ней в ситуациях, в которых разрыдался бы самый «крепкий орешек». Так вот, если сложить вместе все те ситуации и это представление, за все время она пролила всего только одну слезинку.

Я открыл программку и заметил, что сегодня на трапеции выступала девушка из второго состава. В ее имени было что-то знакомое.

А потом меня как обухом по голове ударило.

Это была Эва Ле Саж.

Сам я ее никогда не встречал, но знал, что Калли, по поручению «Сенсори ресорсез», контролировала Эву в Атланте. Обычно вы привязываетесь к людям, которых контролируете и хотите, чтобы они добились успеха в жизни. Оказывается, Калли была гораздо более сентиментальна, чем можно было подумать. А с другой стороны, когда она убивала Чарли и его дружков несколько дней назад, то лишь слегка нахмурилась, поэтому матерью Терезой ее никак нельзя было назвать.

– Цирк дю Солей выступает в Вегасе одновременно на шести площадках, – заметил я после окончания представления.

– И что?

– А то, что сегодня вечером на Стрип выйдут пятьсот их артистов, и все настолько голодные, что будут готовы заняться самоудовлетворением.

– Любой может заняться самоудовлетворением. – Она как-то странно посмотрела на меня.

– Я совсем не это имею в виду.

– Тогда спасибо, что предупредил.

Мы сели в ожидавший нас лимузин и направились в отель «Энкор». У нас был забронирован столик в ресторане «Свитч».

– А что-нибудь еще ты в этом шоу заметил? – спросила Калли. – Я сейчас не имею в виду сексуальную сноровку выступавших.

– Думаю, что это лучшее шоу, которое мне довелось видеть в жизни. Синхронные пловцы, акробаты, солдаты в красных мундирах и напудренных париках, которые катаются на карусели, сидя верхом на лошадях, ныряльщики мирового уровня, и этот мужик, который был настолько поглощен своей газетой, что продолжал читать ее даже после того, как превратился в факел…

– А еще что?

– И особое впечатление на меня произвела акробатка на одиночной трапеции, дебют которой мы сегодня увидели. Твоя знакомая по Атланте. Эва Ле Саж.

– Когда ты это понял? – спросила Калли, помолчав минуту.

– Только в самом конце.

– Как ты думаешь, она сможет войти в первый состав?

– Я в этом не специалист, – пожал я плечами.

Взглянув на Калли, я понял, что для нее важно услышать мое личное мнение, что-то, что будет идти от чистого сердца. И я решился.

– На мой взгляд, Эва обладает совершенно особенными качествами балерины, которые делают ее абсолютно фантастической. Сегодня она меня просто поразила. Это было все равно что наблюдать поэзию в движении.

– Поэзия в движении, – повторила за мной Калли. В голосе ее мне послышалась тоска. – Ты это сам придумал? – спросила она, подумав.

– Это старая песня из шестидесятых.

– Восемьсот шестидесятых? – усмехнулась девушка.

– Девятьсот, умник. Джонни Тиллотсон.

– Я серьезно, Донован. Откуда ты это знаешь? Ведь в шестидесятых ты еще даже не родился.

– Знаешь, на свете есть вещи, о которых стоит узнать побольше.

– И что, музыка шестидесятых – это одна из них?

– В те времена музыка была гораздо лучше.

– Если говорить о названиях песен, то, наверное, ты прав.

Какое-то время мы ехали молча, ощущая, как машина подрагивает на неровностях дороги.

– Прошу прощения – это все из-за строительства, – сказал водитель, обернувшись в нашу сторону.

– Все в порядке, – ответил я. Конечно, виновато строительство. В Вегасе строили всегда и на каждом шагу.

– Ты голодна? – спросил я.

Я хотел пообедать в «Свитч», потому что слышал, что там подавали какой-то фантастический салат с лобстерами на закуску и очень хорошие стейки. Уникальной особенностью этого ресторана было то, что каждые двадцать минут свет в зале гас, играла жутковатая музыка, а стены и потолок полностью меняли свой декор. Я даже слышал, что иногда официанты тоже быстренько переодеваются в другие костюмы. Приманки для туристов – я это хорошо понимал, – но мне хотелось рассказать об этом Кэтлин и Эдди, когда я вернусь.

– Я не очень большой ценитель еды, – ответила Калли, – но я закажу себе что-нибудь пожевать, пока мы будем обсуждать эту… ситуацию.

– А что, есть какие-то проблемы? С Эвой? – поинтересовался я.

– Думаю, что они на подходе, – ответила девушка.