В коме? Три года?
Я был, как говорят англичане, ошарашен.
Ошарашен – это гораздо сильнее, чем просто удивлен. Этот термин используется, когда вы теряете дар речи и замираете на ходу.
Так вот, я был именно ошарашен.
С таким же успехом он мог предложить мне закусить скорпионом, натереться коровьим навозом, вступить в партию вигов или заняться френологией. Во всем этом было гораздо больше смысла, чем в том, что он только что мне сказал.
– Повторите, пожалуйста, – попросил я.
– Вы лежали в этой кровати, не реагируя на внешние раздражители, в течение… – тут он сверился со своим блокнотом, – трех лет, двух месяцев и пяти дней.
– Вы надо мною издеваетесь.
– Вы же меня хорошо знаете.
Это было правдой, но все равно во всем этом не было никакого смысла.
– А почему у меня тогда такие четкие мысли?
– Дело в том, что психосоматические комы отличаются от тех, которые вызваны прямым физическим воздействием.
– Еще раз?
– Вы не перенесли никакой физической травмы. Ваш мозг и мозговые клетки не повреждены. Правильнее всего было бы сказать, что три года назад ваш мозг ушел в бессрочный отпуск.
Комната вокруг меня завертелась, как будто серьезность сказанного наконец дошла до меня. Наверное, я должен был задать миллион вопросов, но первым из них был:
– Когда мне можно будет встать?
В кино, когда очаровательная старлетка открывает глаза и выходит из комы, она делает это в полном макияже и с идеальной прической. К концу эпизода она уже выбирается из кровати, пьет шампанское, танцует и после этого живет долго и счастливо. В действительности же это не так просто, как может показаться, – вылезти из кровати после трех лет спячки.
Пока доктор Ховард объяснял мне все это, он коснулся и других аспектов моего состояния. Сказал, что должны пройти месяцы различных тестов и физиотерапии, прежде чем меня выпишут. И еще он сказал, что теперь они отключат меня от системы искусственного питания и посмотрят, как я на это среагирую.
Три года?
Это значит, что Кимберли уже давно учится в колледже! Афайя мог уже несколько лет назад взорвать аэропорты. Калли, Куинн, Элисон… они все могут уже давно быть в могиле. А как же Кэтлин? Я, должно быть, напугал ее до потери пульса этой своей комой. А Эдди теперь сколько? Уже восемь лет?
А Дарвин? Почему он меня до сих пор не убил? Его люди могли проникнуть в эту палату в ритме вальса и замочить меня быстрее, чем Моника Левински задула бы свечу на торте. «Подожди, – сказал я сам себе, – разве это имеет какое-то отношение к нынешней ситуации?»
Мне надо срочно подниматься и уматывать отсюда, прежде чем до Дарвина дошли слухи о моем воскрешении. Мне надо срочно зарядить свой мобильник, отзвониться и вызвать подмогу. Я не хотел впутывать во все это Кэтлин, но другого выбора у меня не было. Если только за последние три года все окончательно не перевернулось с ног на голову, Дарвин узнает о моем состоянии через несколько часов, и тогда жизни мне будет отпущено не больше, чем отпущено твинки в кладовой Кирсти Элли. Подожди, прошло три года. Может быть, она опять похудела. Мысленно я решил сразу же заполнить возможные пробелы в области поп-культуры.
– Донован, ну наконец-то!
Я поднял глаза и увидел, как в палату вошел Лу Келли в сопровождении сестры Кэрол.
– Неплохая прическа, – поприветствовал я его.
– Подожди, пока себя в зеркале не увидишь.
– Лу, повернись спиной к врачам и посмотри на меня.
– Хорошо… – пожал он плечами.
– Я что, действительно был в коме?
Лу кивнул.
– И сколько?
– Около трех лет.
К нам подошла сестра.
– Послушайте, Кэрол, – сказал Лу, – вы не могли бы принести мне газету, журнал и что-нибудь еще, на чем была бы видна сегодняшняя дата?
– А корешок билетов в кино подойдет? – спросила женщина.
– Отлично.
– Лу, это полный идиотизм, – произнес я.
– Я понимаю, мужик. Но жизнь есть жизнь. Самое главное, что ты опять с нами. Как ты себя чувствуешь?
– Все это меня уже достало.
– Узнаю старину Крида, – рассмеялся Лу.
Доктор Ховард продолжил свое обследование. Сначала термометр. Потом пучки света в уши. Потом мои лимфатические узлы. Пульс. Живот. Нос. И, наконец, рот.
Сестра Кэрол вернулась с достаточным количеством свидетельств, чтобы убедить меня, что в течение трех лет я играл роль Рип Ван Винкля. Я попытался встать на ноги.
– Ой-ой, осторожнее – сказал доктор. – Вы все еще подключены к системам жизнеобеспечения. Еще не время вставать.
Лу попытался меня поддержать, но я отмахнулся от его помощи.
– Ну хоть сесть-то мне можно?
Лу с доктором обменялись взглядами. Мой заместитель кивнул.
– Полежи спокойно, – сказал он. Доктор и сестра отсоединили несколько трубок. Сестра наложила вату на те места, куда они входили, чтобы остановить кровотечение.
– Думаю, что вы уже вне опасности, – сказал врач. – Но аппаратура останется подключенной еще на сутки. Это поможет нам отследить деятельность вашего мозга и покажет, если у вас начнутся осложнения.
– Почему я все еще жив? – спросил я.
– Потому что ты получаешь самую лучшую медицинскую помощь в мире, – ответил Лу.
– Я не это имею в виду.
– Тогда я не понимаю, о чем ты спрашиваешь.
– Почему Дарвин до сих пор меня не убил?
– Давайте мы закончим, а потом вы сможете спокойно поговорить, – вмешался доктор Ховард. – Мы с Кэрол не хотим слышать ничего, что не связано непосредственно с лечением мистера Крида.
Через пять минут мы остались с Лу вдвоем за закрытой дверью.
– Просвети меня, – сказал я, – и начни со вчерашнего вечера.
– Ты хочешь сказать…
– Именно. Я имею в виду последний вечер, который помню. Тот, когда застрелили Тару.
– Хорошо. Послушай, я постараюсь рассказывать в хронологическом порядке, – глубоко вздохнул Лу, – но могу что-то пропустить.
– А ты постарайся. Пропуски мы сможем заполнить позже.
– Хорошо.
– Подожди минуту, – опять прервал его я. – Прежде чем начнешь, скажи: с Кэтлин все в порядке?
– Да.
– А с Эдди?
– Тоже. Заканчивает второй класс.
– Черт. Не могу поверить, что мне пришлось пропустить такое важное для нее время. Думаю, что они с Кэтлин совершенно подавлены. А как Кимберли?
– Давай-ка я поберегу твое время, – сказал Лу. – Кимберли, Джанет, Калли, Куинн – все они живы и здоровы. Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о них в подробностях или послушаешь о том вечере?
– И то, и то. Но давай начнем с Афайи. Дарвин достал его?
– Нет. Он так и не появился.
– Элисон?
– Никогда не интересовался, – ответил он. – Но я выясню и дам тебе знать.
– Хорошо. А теперь про тот вечер. Я должен понять, грозит ли мне опасность.
– Первым, кому Калли позвонила, когда у тебя случился приступ, был я, – начал Лу. – Она сказала, что только что застрелила Тару, а у тебя случился сердечный приступ.
– Она рассказала тебе какие-нибудь детали убийства?
– Позже – конечно. Но в тот момент Калли была в панике. Она думала, что ты умираешь, но не могла позвонить в Службу спасения, потому что у нее не было времени спрятать тело и зачистить место преступления. Брызги крови были на всем, включая и твою одежду.
– Логично. Если бы ребята из Службы спасения увидели кровь, то тут же вызвали бы полицию.
– Вот именно. Кроме того, все это произошло в твоем номере – там было полно твоих отпечатков пальцев, – и… ну, в общем, ты все понял.
– Ей надо было шевелиться.
– Нам повезло, что все это произошло в Бостоне, – согласно кивнул Лу. – Там у нас сильные позиции. Я вызвал сразу две бригады «чистильщиков» и успел поймать дома одного из врачей. В тот момент я ничего не знал о твоих психосоматических болях – ведь ты никогда ничего мне не говорил. Поэтому мы все решили, что у тебя полномасштабный инфаркт. Так как времени прислать к тебе наших врачей у меня не было, я велел Калли подняться на этаж выше и проверить камеры наблюдения. Если бы она ни одной не нашла, то подожгла бы пожарный индикатор. Именно это она и сделала. А потом я сказал ей взять карлика, которого Виктор прислал тебе на помощь…
– Кудряшку, – вспомнил я.
– Ты это помнишь?
– Как будто это произошло минуту назад, – ответил я. – И я все еще не уверен, что это не так.
– Давай не будем отвлекаться. Итак, Калли стояла на шухере в коридоре и ждала, пока кто-нибудь не выскочит из одной из комнат, расположенных чуть дальше по коридору. Когда выскочил какой-то парень, чтобы присоединиться к толпе остальных эвакуируемых, Кудряшка взломал дверь в его комнату и перетащил тебя туда. После этого он позвонил по 911. Пока парамедики ехали, он успел перенести в новую комнату твой багаж и одежду. Нам повезло, потому что этот твой сосед оказался одиноким бизнесменом.
Я догадывался, к чему он клонит, и мне это не нравилось.
– Что с ним случилось?
– Калли нужны были его имя, фамилия и другая информация, чтобы сообщить парамедикам при первичном опросе. Поэтому она пошла за ним. Когда они покинули здание, она с ним заговорила.
Лу помолчал, чтобы я понял значение этих слов.
– Когда нашли тело?
– На следующий день.
Я улегся поудобнее и подумал о том, каким путем я иду по этой жизни, и о тех трупах, которые оставляю за собой. Непроизвольно я дотронулся рукой до груди.
– С тобой все в порядке? – забеспокоился Лу.
– Как это ни странно, да.
– Служба спасения прибыла практически одновременно с пожарными, и парамедики уложили тебя на каталку. К тому времени Калли уже вернулась, поэтому она уселась в ту же машину «Скорой помощи». Кудряшка ехал за вами в своей машине. Через несколько минут Калли приставила ствол к голове санитара, который сидел сзади, и заставила их остановить машину. В этот момент подъехал Кудряшка и приставил пистолет к голове водителя «Скорой помощи». Они с Калли заставили их перегрузить тебя в машину Кудряшки. Тот отвез тебя к санитарному самолету, а Калли в это время убила парамедиков. Она припрятала их тела, и на их машине доехала до аэропорта, где ее встретила вторая бригада «чистильщиков». Они устроили настоящий фейерверк с машиной Службы спасения и отвезли Калли к нашему авиационному оператору. Там она села на самолет и прилетела сюда. Тебя она обогнала на полчаса, но тебя везли на вертолете под наблюдением самых лучших врачей. «Вертушка» приземлилась, и с тех пор ты находишься здесь.
– Полагаю, что первая бригада «чистильщиков» справилась со своим заданием в гостинице тоже на «отлично»? – поинтересовался я.
– К тому моменту, как они закончили, в твоем номере не было никаких следов присутствия там людей.
– А какова во всем этом роль Дарвина?
– В этом-то вся и загвоздка. Дело в том, что Калли позвонила мне, потому что боялась, что Дарвин повесит на тебя убийство Тары. Она хотела, чтобы я организовал ей встречу с Дарвином – рассказать ему, как все произошло и почему.
– И что ты ей ответил?
– Что ее и Кудряшки никогда не было в этой гостинице.
– То есть Дарвин до сих пор думает, что это я убил Тару?
– Он уверен, что ее убил ты, – согласно кивнул Лу, – а потом у тебя случился сердечный приступ, потому что в прошлом она была для тебя не последним человеком. Угрызения совести и все такое.
– Тогда почему же он до сих пор не грохнул меня?
– Понимаешь, Дарвин сам собирался убрать Тару в ближайшем будущем.
– Что ты здесь несешь?
– Он даже уже говорил со мной, чтобы я уговорил тебя заняться этим.
«Значит, всего этого можно было избежать», – подумал я.
– Почему же он не сказал мне «фас»?
– Он думал, что у тебя еще остались какие-то чувства к ней, поэтому хотел попробовать кого-нибудь другого.
– Никто, кроме меня, не смог бы справится с Тарой.
– Это он очень быстро понял.
– А кого он послал?
– Пару исполнителей из мафии. Но после того как это не сработало, я сказал ему, что поговорю с тобой.
– Тогда почему не поговорил?
– Собирался, но потом началась эта история с Афайей, и он велел мне подождать, пока ты не вернешься из Далласа. А потом ты решил провести несколько дней с Кэтлин и Эдди, вот я и отложил это на потом.
Смешная все-таки вещь – время. Но это объясняет, почему Тара хотела меня убить. Она решила, что меня послали закончить работу, которую люди мафии провалили.
– Значит, Дарвин думает, что это ты переговорил со мной о Таре, а я ее убил. И что же он, счастлив?
– В общем, да, – ответил Лу и повернулся, чтобы открыть дверь.
– И что это должно значить?
Лу повернулся ко мне лицом:
– Ему не нравится, что ты не работаешь все эти годы.
Это было неудивительно.
– А что Дарвин знает про мои проблемы с сердцем?
– Он все проследил. Нашел врача, который лечил тебя после случая в Кэмптоне…
– Доктора Хеджпета.
– Вот именно. А доктор Хеджпет вывел его на психиатра…
– Доктора Надин Крауч.
– Да. И если ты поднимешь глаза и посмотришь мне через плечо…
– Это совсем не обязательно, – сказала доктор Надин Крауч, входя в комнату. – Я уже сама подошла.