Больше приключений выпало на долго подводных лодок стаи Риссера. Подводные лодки этой троицы отчаянно соперничали между собой в поисках спасательной шлюпки с летчиками самолета В-29, который был поврежден на обратном пути после бомбардировки японской территории. Вот что рассказал мне об этом командир подводной лодки «Тиноса» Дик Латам.

«В радиорубке, размещенной в кормовой части центрального поста, радисты несли обычную вахту. Один приемник они настроили на волну радиопередатчиков самолетов В-29, возвращавшихся после налета на Японию. Радисты благодушно жевали резинку, как вдруг один из летчиков передал своему соединению, что его самолет сильно поврежден огнем зенитной артиллерии и, возможно, совершит вынужденную посадку на воду. Мне немедленно доложили об этом. Когда я пришел в радиорубку, все радиопереговоры летчиков уже были занесены в вахтенный журнал.

Вскоре тот же летчик сообщил, что он приказал своему экипажу прыгать с парашютами, а сам сядет в таком-то месте. Летчик просил выслать самолет со спасательной шлюпкой. Было около 13 часов. Место самолета мы немедленно нанесли на карту. Оно находилось около японского острова Софуган, известного также под названием «Жена Лота», то есть в 200 милях к северу от местонахождения подводной лодки. Корпус «Тиноса» задрожал от мощного рокота четырех дизелей, когда я отдал приказание увеличить скорость до 19 узлов большей скорости развить было нельзя из-за волнения на море. К счастью, море скоро успокоилось, и, несмотря на увеличение скорости хода, мостик лодки не заливало. Спустя четыре часа «Тиноса» и другие подводные лодки, находившиеся в этом районе, получили приказание следовать на помощь потерпевшим аварию. Из радиопереговоров мы узнали, что спасательный самолет уже сбросил пострадавшим летчикам спасательную шлюпку и что, по-видимому, все они теперь находятся в ней. За это время «Тиноса» значительно приблизилась к месту происшествия. Около полуночи мы прибыли туда, но никаких следов спасательной шлюпки не обнаружили.

Около 01.30 опустился густой туман и видимость снизилась до ста метров. Маневрируя, «Тиноса» продолжала поиски спасательной шлюпки с летчиками. В течение ночи подошли еще четыре подводные лодки и тоже приняли участие в поисках. На рассвете туман не рассеялся, а стал, казалось, еще гуще. Около девяти утра к этому же месту прибыло несколько самолетов, которые тоже приняли участие в поисках, и «Тиноса» установила с ними радиосвязь.

В это время летчики сквозь разрывы в тумане, который начал, наконец, рассеиваться, обнаружили спасательную шлюпку. Но видимость была еще около ста метров, хотя над «Тиноса» уже голубело небо. По последнему сообщению с самолетов, шлюпка находилась в 15 милях от нас, и мы с новой надеждой устремились туда. Но опять ничего не обнаружили.

В шлюпке у потерпевших аварию летчиков был аварийный передатчик, автоматически посылавший в эфир сигнал бедствия на частоте 500 килогерц. Но мы не имели радиопеленгатора, и поэтому не могли определить, в каком направлении находится шлюпка, а только предполагали по силе сигнала, удаляется или приближается лодка к источнику позывных.

Наступило 2 июня, и наш штурман пришел к выводу, что место шлюпки было определено с ошибкой на много миль. Мы знали, что на самолетах имеются радиопеленгаторы, которые могут точно засечь местонахождение спасательной шлюпки по работе ее передатчика. Как нам казалось, если самолеты, обнаружив шлюпку, спикируют на нее, мы сможем взять пеленг на шлюпку с помощью радиолокатора, которому нетрудно обнаружить низко летящие самолеты. Поэтому мы послали на самолеты радиограмму с просьбой при обнаружении шлюпки спикировать на нее. С самолетов нам ответили, что потерпевшие бедствие не подают сигналов, так как, по-видимому, устали крутить ручную динамомашину, но как только работа радиопередатчика на шлюпке возобновится, летчики смогут выполнить нашу просьбу».

Все это время команда «Тиноса» переживала неприятные минуты — ведь лодка маневрировала в надводном положении всего в нескольких милях от японского побережья и к тому же беспрерывно подавала сигналы сиреной, стремясь привлечь внимание потерпевших аварию. Это помогло. На шлюпке услышали сирену и с новой энергией принялись подавать радиосигналы. Выйдя на шлюпку, самолеты стали пикировать на нее, а «Тиноса» с помощью своего радиолокатора запеленговала пикировавшие самолеты и полным ходом направилась к шлюпке. И вот шлюпка была, наконец, замечена справа по носу примерно в ста метрах от подводной лодки.

Принять летчиков на борт было минутным делом. Десять человек — все члены экипажа, кроме одного, — были спасены. Парашют старшего борт-инженера не раскрылся, и весь экипаж видел, как он насмерть разбился при ударе о воду.

«Тиноса» продолжала свой путь в Японское море, — сказал Дик Латам. Весь экипаж был уверен, что спасение летчиков — доброе предзнаменование. Спасая людей, человек всегда испытывает сильный подъем духа и удовлетворение, которые, пожалуй, даже превосходят переживания пострадавших. Никто из летчиков не был ранен, и тем большая радость охватила весь экипаж «Тиноса». Подводники с гордостью старались доказать гостям, что их питание лучшее во флоте. И летчики удивлялись, во время каждого приема пищи получая пирог с паштетом. Лица у них сияли от удовольствия, впрочем, лишь до того момента, пока они не узнали, куда мы направляемся. Тут им всем захотелось поскорее перебраться на любую другую подводную лодку, которая шла бы в противоположном направлении.

Больше того, когда Дик Латам сказал спасенным летчикам, что подводная лодка должна через минные заграждения проникнуть в Японское море, все они единодушно пожелали снова забраться в свою спасательную шлюпку и там ожидать помощи другой подводной лодки!

Следуя на запад к проливу, проходящему южнее острова Кюсю, «Тиноса» получила радиограмму от еще одного летчика, потерпевшего аварию. И вот в кромешной тьме, окруженная летающими над самой водой японскими патрульными самолетами, подводная лодка долго, но безуспешно разыскивала экипаж сбитого самолета.

«Поиски пришлось прекратить, — рассказывал Латам, — так как на следующий день «Тиноса» должна была встретиться с подводной лодкой «Скэббардфиш», направлявшейся в американские воды, чтобы передать ей спасенных накануне летчиков. В назначенное время «Тиноса» засекла радиолокатор «Скэббардфиш», и вскоре подводные лодки уже покачивались на волнах метрах в 15 друг от друга. На воду спустили спасательный резиновый плот, который с помощью бросательного конца перетянули с лодки на лодку, и таким путем перебросили летчиков».

Во время этой встречи небо было темное, но безоблачное, и все на борту «Тиноса» волновались — ведь это происходило всего в нескольких милях от Нагасаки.

В предрассветных сумерках 4 июня Дик Латам определил свое место и остался очень доволен. Хотя последние два дня все четыре дизеля работали на полную мощность и сожгли много топлива, «Тиноса» почти укладывалась в сроки, намеченные планом операции.

«Тиноса» шла в надводном положении, когда один из двух сигнальщиков правого борта закричал:

— Справа по корме темный предмет, похожий на плот! Дистанция 50 метров.

Это было подозрительно, потому что никаких сведений об аварии самолетов в этом районе не поступало. Дик вызвал наверх двух матросов с автоматами и стал медленно, задним ходом приближаться к обнаруженному наблюдателем предмету. На острове Окинава поговаривали о появлении японских плотов со смертниками — камикадзе. Эти плоты, нагруженные взрывчаткой, буксировались пловцами и при соприкосновении с чем-либо взрывались. Дик только что прошел острова Нансэй и поэтому не решился осветить прожектором темный предмет, но приказал матросам стрелять при первых признаках движения на нем. Подойдя ближе, он увидел плот из нескольких бревен. В вахтенный журнал Дик занес следующую запись:

«На середине пролива мы попали в смешное и нелепое положение, под угрозой оружия окликая связку бревен. На них никого не было, а бревна, разумеется, молчали. Продолжаем выполнять задание».

В этот период второй мировой войны на Тихом океане спасение людей было чрезвычайно важным делом — важным потому, что повышался боевой дух участников войны, укреплялось содружество и взаимодействие между летчиками и моряками, развивались средства и способы поиска и спасения экипажей сбитых самолетов.

За время войны мы спасли 504 члена экипажей со сбитых самолетов. Наибольшее число людей спасла подводная лодка «Тайгроун», которая за один выход в море подобрала 31 летчика. Подводные лодки, занимавшиеся спасением, постоянно подвергались опасности со стороны вражеских самолетов и подводных лодок. Иногда наши лодки подходили так близко к берегу, что попадали под огонь береговых батарей.

В вахтенных журналах подводных лодок «Бауфин» и «Флайинг Фиш» из стаи Риссера отразилось горькое разочарование, вызванное тем, что им не удалось подобрать ни одного сбитого летчика. Это не удивительно, ибо среди подводных лодок, которые занимались спасением экипажей самолетов, потерпевших аварию, существовало острое дружеское соперничество, хотя спасательные задачи имели для них второстепенное значение.

По мере приближения стаи к островам собственно Японии Риссер чувствовал, как возрастала активность противника. Однажды утром одной из подводных лодок показалось, что она обнаружена японским дозорным кораблем. Это вынудило ее погрузиться и в течение часа идти в подводном положении, растрачивая и без того ограниченные запасы энергии аккумуляторной батареи, каждая частица которой могла вскоре потребоваться во время 16-часового подводного перехода через Корейский пролив. Но как показали события, всем подводным лодкам хватило электроэнергии для осуществления перехода под минными заграждениями.