Пролог

Я свернула крылья, мгновенно ставшие мягкими и обнявшие мою фигуру. Проводила задумчивым взглядом исчезающие в воздухе силуэты Стражей. Затем — лёгкое, на грани восприятия, колебание ветра. На лице невольно расплывается победная улыбка. Получилось! Теперь бы только незамеченной добраться до Арки Портала…

Концентрируюсь, вспоминая все уроки бесшумного скольжения, заботливо впихнутых мне дорогим наставником. Вспышкой ночи и пламени срываюсь с места и отголоском звука проношусь среди теней древесных колонн. На границе сознания уже начинают дрожать предупреждающие ноты. Быстрее! Прибавляю скорости. Мир сливается в одну цветную полосу бесконечности. Секунда — и неподвижно замираю перед распахнутой настежь створкой Арки.

Витые узоры окольцовывают два высоких грациозных шпиля, над которыми трепещет перламутровое сверкание магии. Древняя, как сама Гармония. Прекрасная, как сама песня. Такая недостижимая, такая недосягаемая раньше. Выход из Дома. Дверь в человеческий мир. Дверь в желанную свободу.

Теперь мне придётся забыть о своей силе. Придётся изменить свой облик, ибо я слишком не похожа на обитателей той земли, куда направляюсь. Придётся жить, просто учиться жить, так как живут обычные смертные. Придётся сложить и больше не расправлять крылья.

Мне останется только песня.

Но ведь это уже немало.

Песня — это я.

На миг зажмуриваюсь, а потом решительно распахиваю крылья. Два всплеска пламени разлетаются в разные стороны. Делаю шаг.

— Альнаор, остановись!!!

Темнота и безмятежность смыкаются над моим сознанием.

Глава 1 — судьбоносная встреча

Бледно-зелёный бархат листьев, струящиеся потоки мятного ветра, шелест — едва слышный на фоне остальных звуков леса. Мягкий ковёр мха под ногами, оплетающие колени травы и изумрудный занавес над головой. Рябь теней на древесных стволах, причудливо-изящный изгиб ветви, неуловимое сочетание жизни и радости от того, что ты жив.

Красиво…

Опускаюсь на колени, едва касаясь ладонями шелковистых трав, восторженно вдыхаю чуть пряный аромат. Крылья непредсказуемыми волнами стелются за спиной. Струящаяся серебром мелодия рождается в пропитанном жизнью воздухе, трепещущей струной отзывается внутри каждой росинки, играет перламутром на легчайших лепестках соцветий. Лес пробуждается; встаёт из глубокого сна древняя магия, до того времени дремавшая в его недрах. Она тянется ко мне — такая же живая и мыслящая — нерешительно, робко касаясь переливчатой песни, настраиваясь на неё.

Я пою.

И она начинает петь со мной.

Две мелодии звенят в унисон, каждая является неотъемлемой частью другой. Я слушаю, впитывая в себя всё то древнее и прекрасное, что она пожелала открыть мне. Чем она поделилась со мной.

Красиво…

Время отступает перед этим великолепием. Я сохраню его навеки.

Песня взлетает к вершинам деревьев и рассыпается брызгами искр. Влага на траве, влага на моём лице. Волшебство этого леса незримыми каскадами стелется вокруг — живое, нетерпеливое.

С трудом выныриваю из светлого сна. С извиняющейся и виноватой улыбкой посылаю звенящий импульс благодарности. За знание, за радость, за Красоту. Лес недоверчиво шелестит невесомыми листьями. Некоторые, отрываясь, осыпаются в изящном танце и замирают у моих ног.

"Уже уходишь?…"

"Я вернусь. А нет — придёт другой. Песня никогда не замолкнет."

"Поющие… Вы будете даже тогда, когда от меня не останется ни пепла, ни тени."

"Останется память. Я — сохраню."

Тишина. Молча впитываю в себя это мгновение, овеянное лёгкой дымкой прощания. Тончайшие лучи раннего утреннего солнца местами пронизывают плотный занавес листьев, преображая лес в нечто ещё более прекрасное.

"Да, ты — сохранишь… Я буду ждать тебя вновь, Альнаор — Играющая с Огнём."

Прощальный импульс печали и надежды, крылья вскидываются огнём, готовые обхватить меня и раскрыть новый портал в неизвестность… и нерешительно опадают. Я настороженно расширяю диапазон слуха, ловлю самые тонкие, почти неразличимые волны. Пропускаю их через себя. Крылья невольно вздрагивают.

Крик. Крик боли и страха.

Мягко касаюсь ожидающего моего слова волшебства. Прошу:

"Отведи меня туда."

И почти вижу, как мгновенно протянулись ко мне гибкие нити магии, окутывая меня мерцающим коконом. Крылья встрепенулись в привычной защите, но я превратила жест отторжения в принятие, и тихая, почти беззвучная, песня на грани шелеста слилась в одном ритме с волшебством леса. Вижу, как растворяются в изумрудно-белесой дымке изящные очертания узловатых деревьев, меркнут солнечные лучи на бархате листьев, и, через неуловимый миг окружающий мир вновь наливается чёткостью, а невидимая паутинка магии пропадает. Место, где я начала петь, исчезает, передо мной другая половина леса.

* * *

Незамеченная, бесшумно отступаю за толстые стволы, закутываюсь непроницаемыми крыльями. Ни жеста, ни вздоха. Очарованная и потрясённая, слежу за битвой, разворачивающейся на крошечной полянке.

Их было двенадцать на одного. Сколько времени шёл бой до моего прибытия… — теперь их осталось семеро. Словно трусливые шакалы, кусаясь и подвывая, они наскакивали на молодого хищника.

Оборонявшийся был великолепен. Его чёрные, как смоль, волосы разметались по плечам, взгляд сосредоточен и внимателен. Рука со сверкающим клинком ловит каждую ошибку противника. Движения молниеносно расчётливы и точны, ни одного ненужного или лишнего взмаха. Он невероятно, потрясающе красив.

Медитация восхищения мастерством длилась недолго. Нападавшие наконец осознают, что вместе они лишь мешают друг другу. Трое отходят-отбегают в разные стороны, одновременно вытаскивая длинные арканы. Сигнальный свист, и оставшиеся присоединяются к соратникам. Верёвки петлями взлетают в воздух.

Он крутанулся вокруг оси, успев поймать на лезвие и разрубить две из них. Третья захлестнула его туловище, накрепко притянув руки к бокам. За ней взвились остальные. Через несколько минут всё было кончено. Нападавшие столпились вокруг поверженного и связанного воина. Один из них с коротким замахом ударил его в живот. Другой, схватив за испачканные кровью волосы, поставил пленника на колени, приблизив к обнажённому горлу длинный кривой нож. Гловарь с хохотом выставил перед ним грязный сапог.

— Целуй мне ногу, мразь, и может быть я убью тебя быстро!

Во взгляде пленника читалось лишь ледяное презрение. Усмешка скривила разбитые губы.

Главарь зарычал от бешенства и, пнув его сапогом в лицо, шагнул к скорчившемуся на земле от боли человеку, вытаскивая из ножен меч.

Всё, моё терпение закончилось.

Мой принцип — невмешательство. Я — гимн Красоте, я воспеваю совершенство. Я ненавижу прибегать к грубой силе. Но я не могу оставаться равнодушной, глядя на то, как погибает прекрасное…. И всё же я дам им последний шанс.

Крылья исчезают, повинуясь приказу, непроницаемая бездна в глазах уплотняется, принимая форму человеческого зрачка. Лёгкое усилие мысли — по волосам перестают пробегать огнистые искорки, остроконечные уши обретают округлую форму…

…Я — человек.

Танцующим шагом выхожу из своего укрытия.

Присутствующие замирают от неожиданности. Мой взгляд невольно падает на лицо поверженного, но не сломленного пленника. В его глазах изумление и отчаянная мольба — бегите!

Спокойно поднимаю голову, невозмутимо окидываю ровным взглядом вооружённую семёрку. Мой голос до удивления повелителен.

— Убирайтесь прочь и останетесь живы.

Лишь потом осознаю, что это было чересчур самоуверенно. Эти люди не воспринимают доводов разума, а только силы. Но разве у меня была возможность разрешить ситуацию мирно? Если да, то прости, Вечномилостивая Мать, неразумную дочь свою, ослеплённую гневом.

Глаза главаря наполнились жадной похотью.

— Она моя!

Я улыбаюсь, когда они, с затаённым страхом от моей несгибаемой уверенности в себе, берут меня в кольцо. Стою неподвижно, когда они, о пламя! как невообразимо медленно и нерешительно вытаскивают из ножен кривые мечи, местами покрытые бурыми пятнами. Волной во мне нарастает брезгливое отвращение. Испачкать своё оружие кровью этих… этого… Моя найра этого не заслужила.

Главарь делает ещё один шаг вперёд. Я срываюсь с места.

Человеческие органы чувств слишком несовершенны, чтобы заметить миг, когда в моей руке образовалась смертоносная сталь узкого меча. Найра скорее ритуальное оружие, чем боевое, но я никогда не заменила бы её даже на идеально выверенный рист. Мы с рождения связаны со своим мечом более прочно, чем любовники. Его невозможно потерять, нереально отобрать в бою. Не отягощая меня своим весом, найра всегда при мне, образуясь по мысленному зову. Я была не слишком успешной фехтовальщицей в дни учёбы, но для настоящего момента моих навыков более чем достаточно.

Я начинаю петь.

Сила, моя сила обжигающего пламени рвётся наружу; всего лишь только развернуть стремительные крылья, и яростный огонь сожжёт, уничтожит это нелепое подобие человека, потерявшее совесть и честь…

Моя воля смиряет неистовую мощь. Я сама — человек.

Как на тренировке, проскочить под поднимающимся лезвием, с коротким разворотом выбросить найру вперёд и вниз. Заканчивая оборот, отвести встречный удар, нырнуть под занесённую руку, сделать три скользящих прыжка до пытающегося подняться пленника, резким движением разрезать стягивающие его тело путы. Остановиться. Оглядеться.

Таааак…

До нападавших наконец дошло, что в кольце уже давно никого нет, один из них без признаков жизни валяется на земле, а предполагаемая жертва замерла в боевой позиции рядом с освобождённым пленником и спокойно, с некоторым интересом смотрит на своих противников. Нехорошо так смотрит. Оценивающе… пугающе….

Не хочу убивать!..

Мои зрачки затуманились, приобретая привычную форму. Калейдоскоп тёмно-багровых звёзд закрутился в бешеном вихре, затягивая, завлекая. Из глубины дохнуло жаром яростное пламя.

"ПРОЧЬ!"

Лица нападавших побелели от дикого ужаса, оружие выпало из рук. Спотыкаясь и падая, оставшиеся в живых бросились в глубь леса, спасаясь от ожившей стихии.

Мда, кто это сказал, что я никогда не научусь как следует владеть гипнозом?

Застываю в неподвижности, позволяя мелодии завершится. Сверкающий меч исчезает из моих пальцев. Смаргиваю, возвращая глазам человеческий вид, с неудовольствием ощущая, как резко сузилось восприятие окружающего. Как же неудобно, что людям недоступна даже самая простая сфера Астрала…

Поворачиваюсь к спасённому пленнику. Тот с некоторым трудом, чуть поморщившись от боли, уже поднялся на ноги. Губы слегка изогнулись в попытке улыбнуться.

— Благодарю за помощь, сэрра. Позвольте узнать имя свой спасительницы.

Мгм… это что здоровые предосторожности? Неа, так дело не пойдёт.

— Быть может светлейший лорд представится первым?

Мужчина уставился на меня с изрядным удивлением, постепенно переходящим в подозрительность. Прямо таки видно, как на песочных часах — этакая градация по возрастающей. Да я и сама откровенно недоумевала, чего это у меня язык подвернулся обозвать его лордом вместо общепринятого нейтрально-уважительного сэрран.

— Ветар аш Риванол, сэрра.

Я едва не подавилась. Только внезапных приступов ясновидения мне не хватает для полного счастья! Совершенно справедливо считалось, что уж чего чего, а этого я лишена окончательно и бесповоротно. И тут пожалуйста тебе! Ещё какой-то огрызок пророчицы отыскался. Как будто прежде жить было скучно…

Память услужливо подсунула страницу из ненавистного учебника Всеобщей истории. Глава седьмая, параграф пятый.

А ведь он и вправду лорд. Да ещё какой! Сам младший принц Риванола собственной персоной, прошу любить и жаловать. Что же ты сейчас врать будешь его королевскому высочеству, а? А ведь своей природной силой стихии пользоваться нельзя, если не хочешь нарваться на крупные неприятности, вроде Стражей.

Изображаю некое подобие реверанса. Ну что же, я никогда не претендовала на роль миловидной фрейлины. В глазах мужчины появились тщательно скрываемые искорки веселья. Жить становится всё интересней и интереснее…

— Прошу простить меня, светлый принц. Я наёмница из клана Играющих с Огнём…

Даже имя клана назвала, ай да я! Правда навряд ли известного кому-нибудь из людей. Ну, по крайней мере, не магам.

Принц терпеливо ждал. Ах, да! Моё имя…

— Альнаор.

— Для меня честь быть знакомым с вами, серра Альнаор, — мужчина попробовал переступить с ноги на ногу и безвучно охнул. Он что ранен?! И беседует со мной как ни в чём не бывало?! — Позволено ли мне будет узнать, какой благословенный ветер направил вас в сей заброшенный край в столь опасный для меня момент?

(Читай между строк: как это ты умудрилась оказаться настолько в нужном месте в нужное время, да ещё и разогнать свору убийц одним только взглядом, хотя до этого они были полны решимости сражаться, несмотря на огромные потери? Его счастье, что он не имел возможности заглянуть в мои глаза в тот миг… Гм!)

— Пути имеют обыкновение пересекаться, а у Фортуны шаловливый характер.

Между прочим, чистая правда, стоит только вспомнить мою дражайшую тётушку. И то, что я только что сказала, весьма мягкий отзыв о её способностях доводить всё и вся до белого каления. Хотя в данный момент не думаю, что это она приложила свою когтистую ручку для нашей встречи. Крылья сами выбирают свою дорогу, и никто не может это предопределить или изменить.

Принц чуть саркастически усмехнулся. Не судите по первому впечатлению, любезный, хоть для людей Фортуна только легендарное создание, но на самом деле она так же реальна, как, допустим, я. Хотя… мммм… для большинства людей и я только миф, особенно в своём истинном обличье.

— И что же побудило вас прийти мне на помощь, серра?

Ой сколько неприкрытой ярости в последней фразе, желчь так и течёт из ушей! Кто же умудрился так досадить вашему светлейшеству? Но как бы там ни было, меня это затрагивать не должно. Стараешься, спасаешь, а тебя ещё и помоями обливают; ну уж нет, спасибо!

— Вы забываетесь, принц Ветар аш Риванол, — ледяным тоном проговорила я, стараясь не выказать обиды. — Можете мне не верить, но я помогла вам исключительно потому, что вы были один против двенадцати. Если же у вас проблемы, то я прошу вас не выливать свой гнев на первого встречного!

Это что, я только что сказала?! Наорала на особу королевской крови, какая-то жалкая наёмница! Неужели мне так надоело жить на этой милой земле? Сейчас он вкатает мне пощёчину и будет абсолютно прав. Обидно…

Нет, я никогда не смогу понять людей! Вместо того, чтобы поставить нахалку на место, он… смутился!

— Прошу простить меня, серра, — чуть опустив взгляд, пробормотал принц. — Я настолько отвык общаться с нормальными людьми, что срываюсь на первом попавшемся. Ещё раз приношу свои извинения.

Наверно, у меня было весьма выразительное лицо в то мгновение, потому что Ветар едва слышно фыркнул, и тут же поморщился, прикусив губу.

— Вы ранены? — напролом спросила я, наконец-то осознав, что если мы ещё немного побеседуем в лучшем стиле дворцового этикета, то принц попросту потерят сознание от потери крови. Но ни за что мне в этом не признается. Гордость что ли, профессиональная, перед женщиной демонстрировать слабость? Очередной бредовый ньюанс человеческого менталитета?

— Ничего от вас не скроешь, — посетовал Ветар, с бесшумным вздохом облегчения опускаясь на корень дерева и аккуратно приподнимая разорванную в нескольких местах и залитую кровью рубашку. Осмотрел рану и присвистнул. Я же лихорадочно просчитывала в мозгу варианты, как использовать свою силу, чтобы он ничего не заметил. Увы, не получалось. Призвав пламя, я автоматически расправляла магические крылья, теряя человеческий облик. Да и вновь использовать свои возможности мне не очень хотелось, потому что по ним меня легко могли засечь Стражи. А привлекать их внимание меня ну совсем не тянуло. Да и следовало принять во внимание тот крохотный факт, что кем я точно не являлась, так это целителем.

Придётся принцу потерпеть до ближайшей ночи. А пока что обойдёмся простыми народными средствами…

Мимолётный импульс лесному волшебству:

"Есть ли недалеко источник воды?"

Ответ занимает меньше одной доли секунды:

"Да, даан-ра."

Чувствую, как ко мне протянулась призывная нить, на другом её конце отчётливо тянуло водной прохладой и мягким перезвоном струй. Прислушиваюсь сильнее. Да это совсем близко!

— Здесь неподалёку течёт ручей, — я повернулась к прикрывшему глаза Ветару. — Вы в состоянии пройти ещё несколько метров?

Тот безмолвно кивнул и, держась за ствол дерева, тяжело поднялся на ноги. Я поторопилась поддержать его за локоть, стараясь не коснуться болезненной раны. Принц прилагал все усилия, чтобы как можно меньше опираться на меня, но слабость неумолимо одолевала его. Наскоро оценив возможности людского организма, я могла лишь удивляться, каким образом ему ещё удаётся стоять на ногах.

Нить зовёт; корни деревьев, словно живые убираются с дороги, ветер ободряюще подталкивает в спину. Шаг. Ещё один шаг…

— Можно отдохнуть, — устало говорю я.

Мужчина без слов оседает на землю. С изрядным испугом вглядываюсь в бледное, как у покойника, лицо. Кажется, без сознания. Надо что-то срочно предпринимать, а то моё спасение накроется медным тазом…

Подхожу к весело журчащему ручью, простираю над водой руки. Стоит только развернуть крылья…

Нет, нельзя! Если я не хочу, чтобы меня обнаружили, нельзя использовать магию, так как только последующее перемещение сможет запутать следы. А уйти просто так, бросив беспомощного человека, который мне доверился, я не могу. Хотя «доверился» это чересчур громко сказано, но всё же!

Но моя песня всегда со мной!

Нежные, ласкающие звуки лучами рассвета наполняют воздух. Магия леса и воды мгновенно откликается на робкую просьбу помощи. Искрящееся журчание источника замедляется, подстраиваясь под мягкую, успокаивающую мелодию. Позволяю себе на миг обрести зрение и вижу, как по тончайшим нитям и хитроумным плетениям древесного волшебства бледными перламутровыми каплями жемчуга осыпается сила жизни в неутомимый источник. Вот вода приобретает серебристую окраску, песня ускоряет темп, сияние могучей магии, собравшейся по моему зову в единую точку, концентрируется в ослепительный белый огонь. Восторженно смотрю на образовавшееся великолепие, завороженная слежу за игрой света и красок в алмазных каплях. И не было бы цены камню, что люди зовут драгоценными, если бы он смог собрать в себе хотя бы сотую часть водяных огней!

Моя просьба исполнена. Песня, трепеща, распадается в ветре. Благодарность.

И искреннее недоумение в ответ.

"За что? Зачем просишь, если можешь приказать?"

Только вздыхаю, возвращая зрачкам человеческий вид. С грустью смотрю, как в единый миг исчезло сверкающее сияние, оставив только пенистую поверхность источника. Чем люди не заслужили такой же доли, как и мы, права видеть и творить?

Набираю в ладони воду, полную жизни, опускаюсь на колени около неподвижного человека. Осторожно выливаю лесную влагу на кровоточащую рану. С чуть усталой, но довольной улыбкой смотрю, как сама собой затягивается кожа, не оставляя ни малейшего следа, впитывается в тело кровь. Ещё одну порцию подношу к приоткрытым сухим губам. Тонкая струйка льётся в рот раненого, и его лицо на глазах приобретает живой цвет, щёки розовеют. Прислушиваюсь: дыхание ровное, на губах появилась мечтательная улыбка. Несколько часов обычного здорового сна полностью завершат исцеление.

Отхожу, присаживаюсь рядом с необычной формы деревом, закрываю глаза и с невообразимым блаженством опираюсь уставшей спиной на удобный изгиб корня. Мурлычущий напев, едва слышный в обще-лесной гармонии; крылья окутывают меня защитным теплом. Уют, покой, сон…

* * *

Бархат листа скользнул по щеке, заставив меня недоумённо встрепенуться. Сонная пелена нехотя прояснилась. Я что, тоже заснула?!

Мой взгляд наткнулся на тёмные, как ночь, глаза. В них — тепло благодарности. Но голос — как же я раньше не заметила, какой у него голос, как песня, как музыка! — голос говорит совсем другое.

— Удивительное место, серра. Каким-то чудом моя рана абсолютно исцелилась!

Просто умопомрачительная смесь иронии, сарказма, восхищения, подозрительности и недоверия! Интересно, он сам хоть понимает, к чему склоняется больше всего? Я бы давно сошла с ума от такого хаоса чувств.

— Здесь всё пропитано магией, светлый принц. Если кого-то и следует благодарить за ваше чудесное спасение, то только сам лес.

Сознания достигает укоризненно-смущённый импульс:

"Зачем ты так недооцениваешь себя, даан-ра?! Разве я смогла бы сделать что-либо без твоей помощи и руководства!"

Удерживаюсь от того, чтобы чисто по-людски не передёрнуть плечами. Заразный жест — я всего несколько часов удерживаю другой облик, а ко мне уже липнут человеческие привычки. Вот уж точно — с кем поведёшься, от того и наберёшься!

— Ну-ну… — мужчина недоверчиво смерил меня взглядом и поднялся на ноги, даже не пошатнувшись. — Мне почему-то кажется, что лес тут абсолютно не причём.

От дерева приходит импульс полного и безоговорочного согласия. И ты, Брут..?! Интересно, кем он меня считает?

— Быть может светлый принц желает поделиться своим мнением? — пряча насмешку под маской невозмутимости и удивления, осведомляюсь я. Человек мгновенно просекает мой манёвр и лишь бессильно вздыхает. Чистая правда, дарринг, при всех своих подозрениях, что ты можешь мне сделать?

Ветар очень внимательно и пристально оглядел окрестности, насколько позволяла видимость, пробежав цепким взглядом по каждой тени. Чуть расслабилась напряжённая линия спины. Мужчина вопросительно повернулся ко мне.

— Наши последующие действия? — словно экзаменатор на зачёте, промолвил принц. Я даже вздрогнула, вся подобравшись и вытянувшись в струнку, мгновенно вспомнив своего дражайшего наставника. И тут же беззвучно выдохнула, обругав себя последними словами. Какого же эффекта добился Рантиир, если при одном командном тоне меня охватывает доведённая до автоматизма реакция прилизаться, причесаться и застыть в позе абсолютного внимания и готовности действовать!

Но принц, какой бы наиважнейшей персоной он не был, всё же не Рантиир.

— Эгхм… может быть, будучи лучше осведомлена о планах вашего высочества, я могла бы предложить более менее дельный вариант, но…

Если я чему-нибудь и научилась, так это выкручиваться.

Мужчина напряжённо замер, словно просчитывая что-то; его лицо превратилось в непроницаемую маску. Так, что-то мне это не слишком нравится….

Как будто кто-то когда-то интересовался моим мнением!

— Альнаор из клана Играющих с Огнём, — медленно проговорил принц. — Есть ли у вас в данное время задание?

Язык ляпнул «нет», прежде чем до мозга дошла суть вопроса. Нет, пожалуйста, это ведь не то, о чём я только что подумала, ведь правда?…..

— Вы согласны поступить ко мне на службу, наёмница?

Закон всеобщего свинства ещё ни разу меня не подводил! Блин, блин, и ещё раз блин! Отказаться — значит признать факт, что я не та, за кого себя выдаю, ибо наёмники, как и убийцы никогда не отказываются от нового задания, если только оно заведомо не окончится смертью исполнителя. А о службе у самого принца вообще можно только мечтать! Вот, влипла!

— Условия? — хмуро потребовала я.

— Вы помогаете мне живым добраться до одного места и вернуться обратно. Оплата — четыре тысячи золотом по прибытию в столицу.

— Хм… — я удивлённо подняла бровь. Цена истинно королевская — за неё можно даже выкупить приличного размера замок и жить припеваючи до благополучной кончины — и всего лишь за роль телохранителя! Немного странновато, не находите? Хотя, если учесть количество разбойничьих шаек, в обилии обитающих на территории Великих государств, то может в предложении принца и есть резон. Но на кой мне сдались эти деньги — монастырь что ли построить, или алтарь Поющим восстановить?… Я задумалась, подсчитывая плюсы и минусы. Ай, ладно, всё равно спокойной жизнью мне не пожить, пока клан Атар стоит на ушах, разыскивая мою светлость, а с компанией всё равно веселее. Вот только…

— Меня не устраивает цена, — сказала я, пристально глядя на своего нанимателя. Ветар удивился. Сильно. Но выжидательно посмотрел на меня.

— В таком случае назовите её сами, серра.

Ооочень опрометчивый шаг! Я ехидно сощурилась, выискивая подходящую кару.

— Когда мы вернёмся, вы прилюдно пригласите меня на весенний карнавал, встанете на колени и пятнадцать минут будете перечислять мои достоинства. И в конце подарите мне поцелуй. Моё слово последнеее и неизменное. Согласны?

— Однако! — выдавил из себя принц. Я лишь наивно улыбнулась. Ветар окинул меня умоляющим взглядом, понял, что меня не сломить, страдальчески вздохнул и смирился.

— Я, Ветар аш Риванол, условия слышал и принимаю.

— Сделка состоялась, — едва сдерживая рвущийся наружу смех, промолвила я.

Принц секунду помолчал, прикрыв глаза, очевидно пытаясь удержать рвущееся с языка заковыристое проклятие, потом уже более менее спокойно посмотрел на меня.

— Я направляюсь в Гавань Серых Ветров, серра Альнаор. Есть предложения, как добраться туда с наименьшими затратами времени?

— Мгм… — я постаралась скрыть удивление, но похоже мне это не удалось. — Милорд собирался посетить Плавающий город без сопровождения? Или вас с эльфами связывают года взаимоуважения и дружбы?

Принц только досадливо махнул рукой.

— Я посол от королевста Риванол, а это уже само собой означает неприкосновенность на чужой территории. Но… скажем так, мои враги не слишком хотят, чтобы я добрался до Владыки эльфов живым.

Я вопросительно подняла бровь. Ветар тяжело вздохнул.

— Вы же знаете, серра, что Риванол стоит на грани войны. Причём перевес силы, увы, на стороне Альзахара, так как тамошний король заключил договор с нежитью из Пустоши. Мой отец тяжело болен, и вот-вот корона должна перейти к старшему брату — Яргу аш Риванол. Откровенно говоря, лишь благодаря ему страна ещё держится. Терос, средний брат, иногда помогает ему, но всё равно, все понимают, что нестабильность на троне только увеличивает неминуемость поражения. Пришлось прибегать к экстренным мерам.

— То есть просить помощи у эльфов? — догадалась я.

Принц кивнул.

— Да, заключить с ними договор о взаимопомощи в случае войны. Если он будет подписан, Альзахару придётся ещё сотню раз подумать, прежде чем нападать.

— И поэтому теперь все маги и демоны Альзахара начали охоту за неким послом Ветаром аш Риванол, чтобы ни в коем случае не допустить его прибытия в Плавающий город, — мрачно продолжила я, наконец-то поняв, во что я только что себя втравила. — А этот самый посол даже и не подумал о том, что следует взять с собой по меньшей мере два десятка опытных телохранителей, которые должны будут защищать его светлейшую особу!

— Перестаньте! — рявкнул Ветар. — Со мной было достаточно человек, когда мы выехали из Ранота. И все они погибли, чтобы я смог выжить. И поэтому, хотя бы ради них, я обязан добыть этот договор!

Я ненадолго заткнулась. Потом снова обратила вопрошающий импульс лесной магии:

"Ты не знаешь, где можно достать лошадь?"

Ручей зазвенел довольным смехом:

"Они уже здесь, даан-ра."

Они?!

Отдаю себе должное, я успела подхватить отвисающую челюсть, когда вдалеке чуткое ухо уловило мягкий стук копыт, а за ним — бодрое ржание. Спустя минуту два великолепных скакуна — чёрный, как ночь, и огненно-рыжий — вихрем вылетели на полянку и замерли точно изваяния, кося блестящими умными глазами.

— Регул! — в шоке воскликнул принц, бросаясь к вороному. Жеребец радостно заржал, приветствуя хозяина. Я же в полном недоумении пялилась на вторую лошадь. Рыжий с откровенной насмешкой в глазах грациозно изогнул гордую шею, словно прося меня сесть в седло.

Я?! Верхом?! Что за бред!

Мой яростный импульс ветром промчался по лесу, срывая листья.

"Я просила одну лошадь!"

"А что, ты хотела бежать рядом с ним, даан-ра?" — саркастически осведомилась пробуждённая магия. — "Или может лететь, раскрыв крылья потокам ветра?"

Пламя! А ведь она права, как это ни обидно! Но я и лошадь?! Особенно эта конкретная лошадь, которая косится на меня с чуть ли не осязаемым ехидством. За что мне эти муки!….

— Небеса поистине благосклонны к нам, серра, — с нескрываемой иронией в голосе проговорил Ветар, пристально смотря на меня. Я постаралась придать лицу самое невинное и недоумённое выражение. Пожалуй пора перестать взывать к магии, а то принц скоро припишет мою скромную персону к тайным магам-обрядникам, чего мне бы уж точно не хотелось.

Ладненько, как бы теперь взгромоздиться на эту зверюгу, по ошибке названную лошадью? Мда, похоже спеть всё же придётся… Только что-то я сильно сомневаюсь, что она меня послушается! Ну не силой же её (его?) принуждать!

С некоторой опаской я положила руку на рыжую, точно огонь гриву. Пальцы машинально погладили шёлковые пряди. Гладкая бархатная шкура лоснилась в лучах солнца, вспыхивая мириадами искр, так что казалось словно вся лошадь волшебное порождение пламени.

Словно специально для меня подбирали!

"Рада, что тебе понравилось." — певуче донёсся отзвук леса. Я пробурчала нечто невнятное и изучающе посмотрела коню в глаза.

"Ну и как мне тебя называть?"

По правде сказать, я не надеялась на ответ, даже в образе песни. Так ли давно я пыталась найти общий язык с представителями рода кошачих, навечно покоривших меня своей грациозной гибкостью и чувством собственного достоинства. Но учитель лишь тихо посмеивался над моими стараниями, повторяя своё знаменитое "гармония достигается лишь тогда, когда исчезают все диссонансы". А их-то в моей неумелой песне, по сравнению со скользящими величественными симфониями Рантиира, было более чем достаточно.

Посему я очень удивилась, услышав в ответ вполне отчётливое слово:

"Фламель."

— Фламель так Фламель, — покладисто согласилась я и с некоторым усилием забралась в седло, постаравшись выглядеть, насколько это было возможно, спокойной и уверенной в себе. Принц покосился на меня с изрядным любопытством, и я ещё раз выругала себя за неосторожность: человек, разговаривающий сам с собой, выглядит по меньшей мере глупо.

— Вы знаете, в какую сторону нам следует ехать, серра? — натянув поводья, поинтересовался Ветар. Я прищурилась, открывая сознание Астралу. Мгновением спустя, когда отпечаток карты восстановился в памяти, я выпрямилась и уверенно тронула узду направо. Фламель послушно перешёл в легкую рысь. Принц, помедлив секунду, направил своего скакуна следом.

После некоторого напряжения я поняла, что с седла мне в процессе скачки не слететь, ибо шаг рыжего коня был до восхищения ровен и лёгок, и успокоилась. Моё внимание снова обратилось к лесной магии, неосязаемым облаком окружавшей нас.

"За нами может быть погоня…"

"Она не настигнет вас, даан-ра. Я позволю себе сократить ваш путь втрое, так что уже к концу этого дня вы покинете древесный приют, и мы распрощаемся вновь."

"Спасибо тебе," — искренне пропела я. — "Я никогда этого не забуду!"

Ароматом душистых пряных трав и ягод плеснуло мне в лицо, тихий шелест листьев и перешёптывание радужных соцветий наполнил слух. На мгновение я стала всем этим могучим вечным лесом, ощутила, как насыщаются живительной влагой мои корни где-то глубоко под землёй, куда никогда не проникают лучи рассвета.

Драгоценный дар — я сберегу.

Кони неутомимо, как и в первые минуты, несли нас плавным аллюром. Я задумалась: если не произойдёт ничего непредвиденного, то через три дня мы должны будем достигнуть Гавани Серых Ветров, а если нам при всём этом ещё и очень повезёт, то в тот же день мы сумеем сесть на белопарусный фрегат и ещё через пару суток добраться до эльфийского Плавающего города. Я мечтательно вздохнула, представив себе легендарное и воспетое в тысячах баллад поселение эльфов. Перед мысленным взором закружились образы чего-то возвышенно-прекрасного, светлого, чистого, но непостижимо таинственного. Эльфийского. Как и мы, творения единой гармонии, одни из немногих, которым ещё иногда открываются Поющие. Красивые… Загадочные… Эльфы.

Фламель одним широким прыжком перемахнул через загораживавшее тропу бревно, я пошатнулась, выныривая из радужных грёз, и взвизгнула от неожиданности. Но сильная рука в тот же миг мягко поддержала меня за локоть. Я обернулась и, покраснев от смущения, встретилась взглядом с тёмными глазами принца.

— Вы слишком устали, серра, — тепло и чуть виновато промолвил Ветар. — А ведь я даже не поблагодарил вас за заботу и помощь.

— Я тут не причём! — страдальчески протянула я, по смеющимся искоркам в глазах понимая, что мужчина не верит ни единому моему слову. — Ну в самом деле, милорд!

Принц слегка поморщился. Я недоумённо посмотрела на него.

— Могу я попросить вас об ещё одной услуге, серра? — спросил Ветар. Я кивнула.

— Разумеется.

— Обращайтесь ко мне просто по имени. Знали бы вы, как меня уже тошнит от всех этих принцев, высочеств, милордов и тому подобных! Такое создаётся ощущение, что я и не человек вовсе, а какой-то титул ходячий!

Я невольно фыркнула, представив себе в красках эту картину.

— Охотно, Ветар. Только и вы тогда перестаньте величать меня этой дурацкой «серра». Моё имя Альнаор и никак иначе.

— Договорились, — светло улыбнулся принц.

Мне понадобилось как следует встряхнуть головой, чтобы оторвать взгляд от его лица и перевести его на дорогу. Да что со мной происходит? Сперва встреваю в чужую битву, нарушая естественный исход событий и ломая весь кодекс невмешательства Поющих, затем позволяю втянуть себя в какую-то безнадёжно провальную авантюру — ради чего? Вернее ради кого? Смертного, человека, даже и не подозревающего о существовании иных сил! И всё же я покорно еду рядом с ним на лошади и ощущаю себя безмерно счастливой. Я! Счастлива! О пламя, за что?!

Лошади летят, словно птицы; я невольно ловлю себя на чувстве того, что мне всё же нравится этот скользяще-плывущий аллюр. В воображении формируется образ двух звёзд, огненной и чёрной, сорвавшихся со своих привычных мест на небосводе, чтобы яростью бега, буйством скорости и всполохом пламени бросить вызов застарелому миру.

"А для звезды, что сорвалась и падает, есть только миг, ослепительный миг…"

Нет… Миг — для людей. Поющим дарована вечность.

Впереди появляются просветы. Ещё несколько минут скачки, и лошади замирают на окраине леса. Перед нашими взорами расстилается равнина. Чуть левее виднеются бурые треугольнички крыш, над которыми поднимаются струйки сизого дыма. Какая-то деревня. Обрадованно вздыхаю — диск солнца уже почти касается краешком размытой в золоте линии горизонта. Хоть место для ночлега искать не придётся.

Поворачиваюсь лицом к лесу. Закрываю глаза, чтобы зрение не мешало слушать.

"Пора прощаться, даан-ра."

"Прощай," — шепчу я. Песня — переливы грусти расставания, обещания помнить, обещания вернуться. — "Спасибо за всё."

"Да не замолкнет твоя песня, даан-ра." — И совсем тихое — "Я буду ждать."

Светло-розовый цветок отрывается от ветки дерева и падает прямо в заботливо сложенные ладони. Осторожно, чтобы не повредить хрупкие лепестки, вставляю его в волосы. Чувствую, как тонкий, ни с чем не сравнимый аромат окутал мою фигуру. Ну что же, это достойный подарок женщине!

Раскрываю глаза, поворачиваюсь к терпеливо ожидающему Ветару. Принц, с интересом наблюдавший за мной, не выказывая ни малейшего признака нетерпения лишь вопросительно смотрит мне в глаза. Киваю. Можно ехать. Так и не произнеся ни слова, принц чуть встряхивает поводья, направляя своего коня к коричневым крышам деревни. Фламель, не нуждающийся в поощрениях хозяйки, зеркально повторяет его движения и, догнав чёрного скакуна, пристраивается рядом с ним. Я еду, бездумно ловя взглядом убегающие тени уходящего дня и наслаждаясь прелестью последних лучей догорающего солнца. Золотая пелена опускается на вершины деревьев, на пики далёких туманных гор, на всё пространство равнины, на бревенчатые крыши домов. Красиво… Смеюсь, сама не знаю почему, радостно, наивно, как дитя, увидевшее чудо. Ветар удивлённо поворачивается ко мне, вопрос замирает у него на губах. Глаза восторженно расширяются, когда он смотрит на уходящее светило. Кто сказал, что природа не может творить чудеса? Мириады искристых звёздочек повисают в пронизанном золотом воздухе, оседают на наших фигурах. Недолго, всего на те несколько мгновений, пока огненнный диск солнца не скрывается за горизонтом, оставляя за собой багряную тень заката.

Улыбаясь, мы смотрим друг на друга; гармония прекрасного сливает души. Чувствую, что теряюсь в его тёмных глазах, среди невесть откуда взявшейся нежной благодарности… Опомнись, Альнаор, Играющая с Огнём, с каких это пор ты не можешь равнодушно смотреть в глаза человеку! Что с тобой происходит?

Короткое и недовольное фырканье Фламеля заставило меня вздрогнуть и торопливо перевести всё внимание на приближающиеся деревенские ворота. И не думать, не сметь думать об этих завораживающих душу глазах и о том дне, когда он должен будет расплатиться с наёмницей за её услуги.

Ночь торопливо, словно боясь возвращения пылающего светила, опускала свой тёмный, вышитый звёздами покров на засыпающий мир.

Глава 2 — охота начинается

Деревня встретила нас горячим ароматом свежесваренной и испечённой еды и волною тепла сквозь приоткрытые створки дверей. Копыта лошадей неторопливо выбивали размеренный ритм по раскатанному песку дороги. Из-под полузадёрнутых занавесок выбивались дрожащие лучи свечей и всплески теней от полыхающего в очагах огня. В воздухе витали обрывки разговоров, отблески дружного смеха. Я ощутила искреннюю приязнь к этим людям, высоким в своей простоте, живущих за счёт своего, а не чужого труда. И умеющих радоваться самой жизни.

Наклонившись с коня, Ветар поймал за рукав пробегавшего мимо парнишку.

— Где бы тут можно было остановиться на ночлег двум путникам, парень? — вежливо спросил он. Мальчишка восхищённо окинул внимательным взглядом мужчину с мечом на поясе и нетерпеливо фыркающих коней, но всё же сумел придать себе важный вид и степенно пояснил, что если у серрана и серры достаточно денег, то они могут остановиться на постой в местной гостинице, что на противоположной стороне деревни. Ну а если они не побрезгают обществом семейства простого кузнеца, то его дом вполне сможет принять путников за в три раза меньшую цену.

Переглянувшись, мы синхронно согласились на последнее предложение. Говоря откровенно, денег у нас в наличии не было вообще, так как во время последнего покушения разбойники сдёрнули с коня принца седельную сумку, где лежало золото, ну а я, стремясь удрать как можно дальше от Стражей, даже и не думала, что мне может понадобиться такая вещь, как деньги. Ну зачем они Поющей, если в её распоряжении вся мощь её стихии и песня!

Парень, просияв, сбивчиво пояснил, как добраться до его дома, и убежал готовить семейство к приёму важных гостей. Мы, спешившись, неторопливо двинулись следом.

— Какие-либо предложения насчёт оплаты? — вполголоса поинтересовалась я. Ветар удручённо покачал головой.

— А у вас?

— Аналогично, — вздохнула я. — Может в деревне найдётся срочная работа?

— Ммм… — задумчиво протянул принц, успевая пристальным взглядом осматривать каждую тёмную подворотню и ни на миг не позволяя себе ослабить бдительность. — А что вы умеете делать, Альнаор?

— Петь умею, — растерянно проговорила я и смутилась. Что за ерунда лезет в голову! Ни одному из людей не дано услышать истинную музыку гармонии. А петь словами… это же чистой воды надругательство над искусством!

— Я думаю, нам следует оставить этот ваш талант на крайний случай, — осторожно сказал Ветар. — Ладно, может быть хозяева, столь любезно предложившие нам кров, назовут свою цену не деньгами.

Моё мнение, было весьма далёко от такого столь оптимистичного высказывания, но я благоразумно решила оставить его при себе. В конце концов, должно же хоть что-нибудь в этом походе пойти именно так, как надо.

Проплутав ещё полчаса и наконец узрев нужный дом, мы робко постучались в дверь. За ней послышались приглушённые голоса, тяжёлая поступь шагов, и крепко сколоченная деревянная створка, помедлив мгновенье, отворилась. В проёме возвышалась высокая фигура хозяина. Он внимательно оглядел нас и с беззвучным вздохом кивнул.

— Проходите, господа. Ранно, позаботься о лошадях!

Из-за его широкой спины опрометью выскочил уже знакомый нам мальчишка и, ловко приняв из наших рук поводья, увёл пофыркивающих коней в темноту. Мы с Ветаром нерешительно переступили через порог.

— Любезный хозяин, — спокойно промолвил принц, чуть шагнув вперёд и отвесив кузнецу почтительный поклон. — Волей случая я вынужден просить, чтобы вы назначили мне другую плату за постой, нежели деньгами, или оказали кредит.

Кузнец чуть нахмурился, а потом, мрачно рассмеявшись, махнул рукой.

— Одна ночь не сделает нашу семью богатой, серран. Да и деньги нам уже не помогут. Оставайтесь и будьте гостями.

Он, чуть прихрамывая, отошёл к очагу а мы с принцем недоумённо переглянулись.

— У него что-то случилось, — одними губами пришелестела я. Ветар молча кивнул и снова взглянул на усталую фигуру хозяина. Тени от огня плясали на его лице, и от этой игры света лишь ещё резче выделялись горькие складки около глаз и глубокие морщины на высоком лбу.

* * *

Вечером всё семейство село ужинать за длинний, отдраенный до блеска заботливыми руками, стол. Худая стройная женщина, жена хозяина, ловко расставила перед всеми тарелки с ещё дымящимся горячим супом. Она смеялась и шутила, в полную противоположность угрюмости мужа. Но приглядевшись внимательней, я смогла увидеть в её глазах ту же безнадёжную печаль. Трое детей тоже были необычно молчаливы, нагнув головы к тарелкам, и лишь иногда с затаённым любопытством и вниманием кидали на нас горящий взгляд и тут же снова опускали глаза.

Неестественная весёлость только усугубляла неловкость и напряжение, плотно висевшее над столом. Я чувствовала, как чужое горе давит на меня, его тяжесть путала мысли и туманила сознание. Дитя гармонии и красоты, я не могла вынести этого глухого отчаяния. Ветар кинул встревоженный взгляд на моё побледневшее лицо, и в его глазах я прочла безмолвный вопрос. Отрицательно покачала головой. Со мной всё в порядке.

Тишину, воцарившуюся в комнате, нарушил задыхающийся прерывистый кашель. Мать молниеносно взметнулась с места и взбежала по лестнице наверх, где находилась ещё одна комнатушка. Чёрные тени вновь легли на лицо хозяина.

— Моя дочь больна, — глухо, точно через силу вымолвил он. — Мы обращались к магу, но он отказался лечить её, так как у нас не было достаточно денег, чтобы заплатить ему…

Глаза Ветара превратились в ледяные иглы, спина задеревенела. Эта немая ярость заставила отшатнуться даже меня. Голос принца дрожал от едва сдерживаемого гнева.

— Проведите меня к ней.

Кузнец недоверчиво вскинул голову.

— Это опасно, серран. Болотная лихорадка очень заразна и…

Не слушая больше, Ветар вскочил из-за стола и стремительно взбежал вверх по лестнице. Мгновением спустя я оказалась на ногах и почти взлетела следом, единым слитным движением. Замерла, не шелохнувшись, около распахнутой настежь двери.

И тут же неосознанным жестом вскинулись в порыве защиты и отрицания пламенные крылья, на короткий миг озарив комнату золотистыми всполохами. Острая боль пронзила виски, в глазах поплыла тёмно-багровая пелена. Смерть, смерть возарилась здесь, поселилась уже давно, глубоко запустив изогнутые когти в тело девочки. Страх, удушье и отчаяние тяжелым отравленным туманом заполняют всё вокруг; запах, непереносимый гул и скрежет болезни терзают разум. Люди не слышат этого, но яд делает свою гибельную работу.

Что я могу для них сделать?

Петь. Надо петь. Надо!

Робкие звуки, больше похожие на шелест, нерешительно вступают в мир. Лучиком солнца, бархатом лепестка, колокольчиком капли росы на утреннем лугу. Нехотя, недовольно шипя и огрызаясь, отступает болезненный чад, съёживается в попытке ускользнуть от чистой мелодии. Проясняется пелена в глазах, выравнивается участившееся дыхание. Крылья облегчённо опадают. Болезнь больше не страшна мне — песня огородила меня непроницаемым щитом. Но остальные…

Я не умею исцелять. Могу оградить своей силой, направить и контролировать чужую мощь. Но сама — нет. Пламя — стихия больше разрушающая, нежели созидающая. Да и мелодия моя ещё не умеет настолько глубоко искоренять диссонансы. Сюда бы Рантиира или кого-нибудь из Ищущих Знания…

Ветар?…

Принц стоит на коленях около умирающей девочки, голова наклонена, узкая ладонь лежил на влажном лбу больной. Глаза мужчины закрыты, губы шепчут что-то на непонятном языке. Предельная степень концентрации. Отголосками затихающей песни ловлю исходящую от него силу. Что?!

Недоумённо подхожу-подлетаю к нему вплотную, останавливаюсь за его спиной, почти не дыша. Вглядываюсь в девочку своим истинным зрением. Во мне невольно поднимается волна искреннего восхищения. Восхищения работой мастера.

Я могу видеть, как от ладони принца исходит ровное белое сияние света жизненной энергии. Как оно волнами проходит по хрупкому телу девочки, смывая с неё остатки болезни, безжалостно выжигая очаги заразы. Как проходят, исчезают с кожи отвратительные пятна, даже старый шрамик на узком плечике разглаживается, не оставляя никакого следа. Дыхание ребёнка выравнивается, пропадают пугающие хрипы и кашель. Девочка сонно шевелит губами и сворачивается в клубочек, натягивая на себя одеяло.

Ветар устало опускает руку. На его лице блестят капельки пота.

Легко касаюсь его плеча, помогаю подняться на ноги. Исцеление всегда отнимает много сил, а уж на таком уровне, почти вырвать жертву из неумолимых когтей смерти…

— Вы полны неожиданностей, любезный Ветар, — иронично говорю я. — А может мне следует сказать: любезный Знахарь?

Принц приглушённо смеётся.

— Скажите, Альнаор, есть ли на этом свете вещь, которую можно бы было скрыть от вас? Наверно не стоит и пытаться.

— Не стоит, — податливо соглашаюсь я. — Пойдёмте, я отведу вас в вашу комнату. Надеюсь, это недалеко.

Семейство кузнеца с благоговением расступилось, пропуская нас. Судя по взглядам, направленным в сторону Ветара, его уже успели причислить к пантеону богов. Хозяйка ласточкой метнулась вниз, услужливо распахивая перед нами дверь. Принц с моей помощью добрался до кровати и тяжело опустился на идеально выглаженное покрывало. Его глаза тут же закрылись. Всё верно — ничто так не возвращает утраченные силы, как здоровый сон. Я улыбнулась и, тихо пропев короткую мелодию восстановления, вышла, притворив за собой дверь. Спи…

* * *

Я поднялась рано утром. Довольно потянулась, встряхнув трепещущие невидимостью крылья, и усмехнувшись самой себе проказливой улыбкой, распахнула резные створки окна. Чистый утренний воздух, ещё хранящий в себе бодрящий аромат свежести, хлынул в комнату, опьяняя и заставляя сердце биться быстрее в предчувствии чего-то волшебного. Приняв решение, скользнула за окно, с изящным сальто приземлилась на землю. Тихо взвизгнула, когда ноги коснулись мокрой от росинок травы. Ветер игриво мазнул меня по щеке, в его беззвучном пересвистывании я увидела солнечную улыбку и почти ребяческий призыв:

"За мной, Поющая!"

Раскинув руки, ринулась за ним в догонку, ощущая, как нетерпеливо разлетаются в разные стороны невидимые крылья за спиной. Жажда полёта охватила всё моё существо. Вверх, к небу, туда, где жизнь! Песня взлетает каскадами счастья, рассыпается в воздухе фейерверком блистающих искр, ловит и преображает каждый всполох солнца. Свет-счастье-мечта слились воедино в моём утреннем приветствии пробуждающемуся миру.

Ветер вывел меня за ворота, он повернул мой взор на восток, туда, гда восходило в свои владения великое светило. И мир ответил на мой привет, он закружил меня в неистовом вихре песни, овеял тончайшим ароматом леса, подарил лучистый перезвон речных струй. Я пела, растворяясь в окружающей гармонии, и непривычная радость и лёгкость царила вокруг.

А музыка неслась, а музыка звучала…

…Время неумолимо напоминает о том, что надо бы поспешить. Я и так задержалась. Извиняюще посылаю в небо смиренную мелодию. Мы ещё споём.

Скользящим шагом проношусь по наливающимся светом улицам, мимо домов, из которых, хохоча, выбегают дети и улыбающиеся взрослые, с облегчением и расслаблением позволяю этой ауре радости наполнить моё сознание. Глаза затуманиваются дымкой зрения, но тут же обретают обычный вид. Память принимает ещё одно сокровище. Я сохраню это мгновение навеки…

Замираю перед знакомыми дверьми, затаив дыхание, прислушиваюсь. Из дома доносится взрыв весёлого смеха и нетерпеливые голоса детей. Среди них незнакомый, тонкий, принадлежащий девочке. Последние сомнения покидают душу. Здесь — всё хорошо.

Приоткрываю дверь, почему-то в абсолютной уверенности, что она не заперта. Зачем отгораживаться от мира, если ты счастлив? Первыми бросаются в глаза улыбающиеся лица взрослых, в сердцах которых вновь воцарился покой; затем — смеющиеся дети, и особенно худенькая девочка, с большими выразительными глазами, и наконец взгляд замирает на фигуре Ветара, сидящего по правую руку хозяина дома.

Океан лучей в тёмных глазах, губы накрывает приветственная улыбка. Тенью проносится отголосок восхищения. Недоумённо хмурюсь — чем?

— И так явилась она, в ореоле солнечных искр, в мареве золотого пламени! — с полной серьёзностью продекламировал Ветар, вставая со своего почётного места и склоняя передо мной голову в приветствии. Скрыв довольную ухмылку, я уловила нотку прозвеневшего мальчишеского лукавства и грациозно отвесила поклон собравшимся.

— Мир и свет дому сему!

— Мы ждали вас, серра, — чуть укоризненно промолвил хозяин, доведя меня до надлежащего мне места за столом. — Вы исчезли, ничего нам не сказав. И если бы не господин Знахарь…

Чтобы мне стало стыдно? Не в этой жизни!

— Господин Знахарь видимо очень хорошо осведомлён о моих привычках, — с тонким сарказмом я кивнула улыбающемуся принцу. — Мне необыкновенно повезло путешествовать в его компании.

— Читать в душах друг у друга — великий дар, даже для жениха с невестой, — мягко сказала хозяйка, пододвигая мне очередное, восхитительно пахнущее блюдо.

Смысл её слов дошёл до меня только через несколько секунд, вызвав яростный и продолжительный кашель. Жена кузнеца встревоженно похлопала меня по спине. Я не обратила на это никакого внимания, устремив обжигающий взгляд на Ветара. Стоит отдать ему должное, несмотря на многообещающий перечень того, что я с ним сделаю, после того, как мы выберемся из этой деревни, принц не отвёл взгляда, продолжая доводить меня до белого каления.

— Что вам наплёл уважаемый господин Знахарь, пока я отсутствовала?! — прошипела я, изо всех сил пытаясь удержаться в рамках допустимой вежливости и не наговорить слов, которых благородной серре и знать не нельзя. Семейство кузнеца испуганно отшатнулось от злобной меня, но тут инициативу вовремя перехватил Ветар, с абсолютно невинной улыбочкой обращаясь к впавшим в ступор хозяевам.

— Вообще-то, это был мой сюрприз, поэтому можно понять её удивление…

Окружающие облегчённо закивали, я вторично подавилась чаем и сочла за лучшее сбежать из этого сумасшедшего дома куда подальше. Уже на улице, провожаемая весёлым смехом хозяйки и глубокомысленными словами кузнеца "милые бранятся, только тешатся", я с новой вспышкой ярости осознала, что это первый раз, когда я постыдно дезертировала с поля боя. И перед кем?! Перед каким-то наглым, донельзя самоуверенным и невероятно красивым типом! Ах, Альнаор, смертные плохо влияют на твой характер…

Злясь на саму себя, распахнула дверь в конюшню, встреченная приветственным ржанием Фламеля. Рыжий конь нетерпеливо переступал с ноги на ногу, когда я, посекундно чертыхаясь, прилаживала на него седло и уздечку. Надо отсюда убираться и поскорее!

Сзади послышалась лёгкая поступь шагов; я замерла, мышцы точно свело судорогой. В мозгу назойливой мыслью металась шестая заповедь — не убий! Узкая ладонь осторожно коснулась моего плеча. По телу пробежалась разряжающая волна, смывая раздражение. Знахарь, чтоб его!.. Спокойный, извиняющийся голос проговорил:

— Я не хотел оскорбить или обидеть вас, Альнаор.

Медленно разворачиваюсь лицом к Ветару. Он тут же благоразумно убирает руку и отступает на шаг. Но тон не меняется — всё то же сожаление и раскаяние.

— Это была лишь глупая шутка, недостойная вас. Прошу простить меня.

Не сводя с меня внимательного взгляда, мужчина опускается на одно колено, словно вассал перед своим сюзереном. В сознании вспыхивает едким огоньком пакостная мысль, что искренностью тут и не пахнет, но я решительно задвигаю её обратно и, повернувшись обратно к тихо пофыркивающему Фламелю, отрывисто произношу.

— Встаньте, принц.

— Лишь получив ваше прощение, — серьёзно заявляет этот пройдоха. Ещё миг смотрю на него, а потом неожиданно захожусь тихим смехом. Получаю в ответ искреннее изумление во взгляде. И вкупе с ним — желание проверить надёжность моей хрупкой психики. Предусмотрительно взлетаю в седло, сопровождаемая удовлетворённым ржанием коня.

— На вас невозможно долго сердиться, господин Знахарь. Заканчивайте вытирать полы, и давайте наконец тронемся.

Ветар, улыбаясь, поднимается, отвешивает мне ироничый поклон и, не коснувшись стремян, вскакивает на чёрного скакуна. Пробормотав нечто язвительное в духе «позёр», я гордо распрямилась и, тронув поводья, царственно выплыла из конюшни, всей кожей чувствуя, что принц с трудом удерживает смех. Ну и бес с ним!

* * *

Деревянные ворота остались позади. Кони неутомимо мчались по цветущей долине, туда, где виднелась лиловая кромка леса. Карта Великих королевств который раз возникла у меня перед глазами. Мысленной линией я соединила деревню, из который мы недавно выехали и Гавань Серых ветров. Неутешительно отметила, что путь пролегает через какое-то болотистое урочище, а затем ещё и чуть ли не сквозь самую чащу Полуночного леса, о котором ходило едва ли не столько же легенд, как и о самой Пустоши. Оторвавшись от невесёлых раздумий, я потёрла лоб и сделала глоток из походной фляги, коими вместе с провизией щедро обеспечило нас счастливое семейство. Так что по крайней мере скорая гибель от голода нам не грозила, благодаря его светлейшему нахальству. Скосив глаза, я исподтишка глянула на невозмутимого Ветара, скачущего рядом. Его взгляд был устремлён на маячащий впереди лес. После того как мы покинули деревню, мы не перемолвились ни словом, и меня это тупое молчание уже начало немного утомлять. Но почему это я должна всегда сдаваться первой!

"Первый раз вижу, чтобы Поющие ездили на лошадях," — пришёл нерешительный импульс от Фламеля. Я тихо усмехнулась — мой скакун всё ещё не мог определиться, как со мной разговаривать, чтобы не обидеть великую даан-ра. Что однако не мешало ему критиковать мои поступки.

"Обычно так не происходит," — отозвалась я. — "Этот случай исключение из правил."

"Наказание?" — полюбопытствовал конь, шевельнув ушами, но тут же опомнился. — "Прости мою назойливость, даан-ра."

"Нет, скорее попытка самореализации," — поразмыслив, ответила я. И со вздохом добавила: — "Крайне неудачная попытка."

Фламель заинтересованно повернул голову, но больше ничего спрашивать не стал, остерегаясь возможного гнева хозяйки. Разумно, нрав и характер Играющей с Огнём вполне соответствует её стихии.

"Когда мы доскачем до леса?" — пропела я, лениво ловя взглядом переливы на трепещущей на ветру гриве жеребца. Конь всхрапнул и прибавил скорости, не обращая внимания на мои попытки объяснить, что я не совсем это имела в виду.

"Будем через час, даан-ра."

Ну, ладно. Я тоскливо кинула взгляд на ошеломительно чистое небо. Нет, это невозможно, невыносимо! Как только люди живут без пьянящей лёгкости крыльев за спиной, без ликующего чувства свободы и мечты, которое дарует полёт? Есть ли на земле место, где меня не смогут учуять бдительные Стражи, где я без опаски быть замеченой смогу вновь подняться в небеса… Нет, сама знаю, что только сфера Хаоса непроницаема для ока клана Анэр. Невольная дрожь пробегает по телу, при одном воспоминании о неистовом хаосе. Теперь, когда Феникс погиб семь лет назад, лишь врата, вкупе с объединённой силой Триумвирата сдерживают грядущую угрозу.

Триумвират… Сердце защемило от внезапной грусти. Трое — основы из основ. Мудрость, сила, любовь. Рантиир, Гарданэр, Венаор. Трое — самые близкие, самые родные. Как вы там без меня?…

Лёгкое прикосновение руки, дарующее надежду.

Вздрагивая, поднимаю взгляд. И тут же теряюсь в этих глазах цвета ночи, в самой глубине которых мерцает огонь животворящего света. Сострадание, почти жалость.

Я что, начинаю думать вслух?!

— Нет, я всё же не всемогущ, чтобы читать мысли, — мягко произносит Ветар, очевидно правильно истолковав выражение моего лица. — Но как Знахарь, я обладаю кое-какими эмпатическими способностями.

Да, всё лучше и лучше… Мрачно осознаю, что теперь придётся уделять внимание ещё и ментальному щиту, защищающему сознание от вторжения извне. И зачем я только согласилась на этот поход?!

Принц с едва ощутимой неохотой отстраняется.

— Клянусь, я не хотел и никогда не стану читать ваши эмоции. Просто ваша боль… очень сильна… Может я смог бы помочь?

Отрицательно качаю головой. Если мне будет надо, я сама смогу себе помочь — всего лишь высвободить на волю пламя моей силы, дождаться, когда явятся на зов Поющие Стражи и вернуться с ними туда, откуда ушла. То есть домой.

Нет! Я сама сделала выбор.

— Всё ещё сердитесь? — жалобно спрашивает Ветар. — Ну что мне сделать, чтобы искупить свою вину? Альнаор, не молчите, пожалуйста!

— Я слышала, чтобы выучиться на Знахаря нужны немалые магические способности, — задумчиво произношу я. — Почему же вы решили стать именно целителем, а не магом?

По лицу принца пробегает мрачная тень. Голос становится глухим и надорванным.

— На это были свои причины, Альнаор. Прошу вас, не расспрашивайте меня об этом, а просто поверьте на слово.

— Конечно, — я примиряюще улыбаюсь. На личном опыте убедилась, что лезть к кому-то в душу себе дороже — там может оказаться совсем не то, что рассчитываешь увидеть.

Ветар благодарно склоняет голову. Пожимаю плечами — неужели чувство такта настолько редко среди его окружения? Или это так принято между людьми — говорить спасибо за каждую мелочь?

— Увы, верно первое предположение, — хмуро замечает принц. Я саркастически фыркаю, и Ветар, мгновенно осознав причину моего раздражения, виновато опускает взгляд. — Простите, Альнаор, это был последний раз.

— Ну-ну, — протянула я, ни капельки ему не поверив. Но ментальный щит всё же не стала воздвигать, ибо с непривычки его поддержание отнимало много внимания и сил.

— Осторожнее, — предупредил Ветар спустя несколько минут, заметив, что я опять отвлеклась на свои мысли, и, предусмотрительно выехав вперёд, заботливо убрал в сторону нависавшие над узкой тропой разлапистые ветви старых елей. Я, смутившись, подобрала поводья и стала по его примеру внимательно изучать обстановку.

* * *

Едва еловые лапы сомкнулись за нашими спинами, сразу возникло неприятное чувство, что остальной мир отрезан от нас. Корявые деревья угрожающе нависали над головами, издавая тоскливое и протяжное поскрипывание. Ни единого порыва ветра не пронеслось в глухой чащобе, но откуда-то издали то и дело доносились неясные шелесты, похожие на стоны или вздохи. Шорохи леса звучали столь пугающе в неподвижном полумраке, куда не проникали лучи солнца, что я невольно ощутила, как по коже пробежал неприятный холодок.

Наши кони незаметно приблизились один к другому почти вплотную, пугливо прядая стройными ушами. Мне пришлось подавить в себе недостойное желание спрятаться за спиной Ветара. Искоса глянув на его лицо, невольно восхитилась его выдержкой. Ни малейшего признака волнения или беспокойства — только взгляд пристально обшаривает каждое дерево, а рука не покидает рукояти меча.

— Не волнуйтесь, — спокойно говорит принц, на миг повернувшись ко мне и чуть натянуто улыбаясь. — Это только лес.

— Кто бы сомневался, — тихо бурчу я. Разум упорно твердит, что надо немедленно начинать песню, чтобы лес сам предупредил меня о возможной опасности. Но тяжесть давит со всех сторон, будто отрицая саму возможность слияния. И я не смею, постыдно боюсь петь, потому что не знаю, смогу ли подчинить себе мощь древних деревьев. Или моя сущность растворится под напором их сил, и я навеки потеряю себя среди мрачно-зелёной темноты.

Слишком тихо…

Так не бывает.

Моя песня рванулась на свободу, причудливой вязью вплелась в шелест и гул леса, эхом пролетела между толстых узловатых стволов, чтобы в последний момент отчаяным и тревожным набатом пронзить моё сознание.

Я и противник рванулись с места одновременно.

С предупреждающим криком слетаю с Фламеля, коротким импульсом приказав ему не вмешиваться и убираться куда подальше. Конь послушался незамедлительно, мощным скачком отпрыгнув с тропы и исчезнув в переплетении ветвей. Через секунду к нему присоединился и вороной, а мы с Ветаром замираем спина к спине, оглядываясь в поисках вновь исчезнущего демона.

Не отвлекаться! Петь!

Лезвие найры нетерпеливо дрожит в напряжённых до предела руках. Монотонное и угрожающее шипение наполняют воздух. Резкими нотами отзывается в нём сущность зверя. Тишина приобретает смертоносную окраску. Меч принца настороженно поворачивается вокруг, выслеживая врага.

— Берегитесь!

Одновременно отскакиваем в разные стороны. Чёрная тень пролетает между нами и с резким оглушающим рёвом разворачивается, загребая когтистыми лапами землю. Мы оценивающе смотрим друг на друга.

Демон, вызванный из сферы Хаоса чьей-то зловещей и повелительной волей. Нежить, на которую с незапамятных времён вели охоту Поющие Стражи. Чудовище, все инстинкты которого подчинены одному стремлению — уничтожить. Монстр, которого надо было упокоить как можно скорее. Вся моя суть Поющей всполыхнула скрытой силой, мощью ослепительного пламени, стремящегося поглотить и рассеять.

Неимоверным усилием преодолеваю искушение. Я ещё человек. В конце концов, недаром же мой отец Гарданэр потратил столько времени обучая меня приёмам владения найрой. Верное оружие не подведёт меня в бою.

— Этот демон не мог возникнуть сам по себе, — тихим выдохом промолвил принц, не сводя напряжённого взгляда с яростного зверя. — Его мог вызвать только опытный маг.

Горящие алым глаза монстра безошибочно остановились на Ветаре. Одна секунда — и поражающий молниеносностью прыжок.

Мужчина скользнул в сторону, приняв взметнувшуюся нежить на блеснувший огнём клинок. Лезвие прочертило сияющую кривую и оставило кровавый след на боку демона. Тот взревел, вслепую взмахнул шипастым хвостом, заставив Ветара отпрянуть, не дав ему завершить атаку. Найра свистнула, скользящим броском задев одну из лап нежити. Демон зарычал от боли и, стремительно взлетев по стволу дерева, исчез среди темноты листвы.

Тяжело дыша, мы вернулись на исходные позиции. Мечи, обагрённые вражеской кровью, неподвижно замерли в руках. Дыхание остановилось вместе со временем…

…Песня закричала тревогой и ужасом. Инстинктивный прыжок и молниеносный поворот к новому противнику. Тёмный сгусток пронёсся сквозь то место, где только что стояли мы. Во мраке леса стали видны три фигуры с поднятыми в ритуальном жесте руками, между которыми, потрескивая молниями, формировались колдовские шары.

— Магический триангл! — воскликнул Ветар, ловко оттесняя меня в сторону. Его меч вонзился в землю, на рукояти высветился тиснённый символ. Принц чуть прикрыл глаза, перед нами замерцала бледная дымка защитной сферы. В тот же миг сгустки магии сорвались с рук колдунов и мелькнув в воздухе, с треском врезались в перламутр щита. Он жалобно зазвенел, но устоял. Ветар покачнулся, на его лбу выступили капли пота, лицо побелело от напряжения.

Песня пронзительно взвизгнула. Демон!

Разворачиваюсь, наугад полоснув найрой воздух. Чёрная тень отшатывается и приземляется на лапы в нескольких метрах от нас. Положение аховое — с обеих сторон противники, и между ними замерли в ожидании очередного удара мы.

И он не замедлил последовать.

Полувскрикнул-полувыдохнул Ветар, когда в его щит одна за другой врезались ещё три шаровые молнии. Сфера рассыпалась с хрустальным звоном. Принц без слов осел на землю. В тот же миг демон прыгнул.

Я прянула вбок, пропуская нежить, и взмахнула мечом. Судя по яростному рёву монстра — попала. Не дав мне отдышаться и восстановить равновесие, тварь бросилась на меня. Мелодия швырнула меня в убийственное сальто, в последний момент выдернув из-под жадных когтей. Найра звенящей от напряжения струной взмыла вверх, когда демон, хрипя от ненависти, взлетел в прыжке. Его клыки почти дотянулись до моего горла, когда острейший клинок вонзился ему в сердце. Тело чудовища изогнулось, вздрогнуло в предсмертной агонии и медленно растаяло в воздухе.

Тяжело дыша, я распрямилась.

И тут песня вскрикнула пронзительной нотой, я развернулась, чтобы увидеть, как мне в грудь несётся, полыхая молниями, сгусток фиолетового пламени. Как я не успеваю, катастрофически не успеваю уклониться.

Как отчаянным рывком, шатаясь от нечеловеческого усилия, поднимается с земли Ветар, загораживая меня собой от смертоносной магии.

Как брызжущий искрами шар врезается ему в грудь, отбрасывает с дороги, растекается по одежде. Как закрываются, не в силах совладать с сумасшедшей болью, глаза.

Нет!!!

Яростью неистового огня взметнулись, полыхнули крылья. Взгляд затягивается бешеным водоворотом бездны. Единым порывом вырывается на волю затаённая и неограниченная сила. Песня — грозно-величественная, песня Поющей, песня Играющей с Огнём, пронзает воздух. Съёживается и уступает колдовство леса, ещё недавно давившее на меня непомерным грузом. Расширяются, сведённые ужасом глаза вражеских магов, когда моя мощь налетает и неумолимо сжигает их защиту. Последняя отчаянная попытка создать портал, но нет — им не успеть…

Огонь взметнулся к кронам деревьев, победно рассыпавшись облаком искр, и магический триангл перестал существовать.

Разворачиваюсь, бросаюсь к неподвижному Ветару, в сознании бьётся лишь одна мысль — только бы не было поздно! Но слишком медленно замечаю, как, покоряясь чужой воле, искривляется пространство, захватывая и увлекая вместе с собой меня, успевшую лишь отчаянно вскрикнуть.

Нельзя, нельзя было так опрометчиво использовать свою силу, ведь я дала тот след, которого упорно ждали Стражи. И которые тут же воспользовались моментом…

Перестаю кутаться в защиту крыльев и гордо распрямляюсь. Отвага идиота — ну что я могу против воина, всю жизнь посвятившего битве?! Нервно оглядываюсь вокруг. Очевидно перебросило меня не так уж далеко — лес тот же самый, только пейзаж немного другой. Вместо нагромождения деревьев — крохотная, заросшая травой полянка. Ну и где же…?

Они проявляются неспеша — размытые, неясные тени с трепещущими контурами чёрных, отливающих серебром крыльев. Так же обманчиво медлительно складывают их и предстают во всём своём истинном облике воителей. Защитников и хранителей гармонии, охотников на нежить. Мастеров меча из клана Анэр. И, как бывает каждый раз, невольно с восторгом восхищения впиваюсь жадным взглядом в их фигуры — грациозные, гибкие, сильные. Они прекрасны — несущие смерть; великолепны, как искусный клинок. Они — Стражи.

Их пятеро. Пятеро?! Чтобы поймать одну беглую девчонку, Поющие послали весь боевой пентакль?! Во главе с самим…

Стоящий впереди воин снимает маску. Но и до этого я уже узнала его. Глаза цвета хрусталя — мои глаза.

Первый Страж, один из Триумвирата, Мастер меча и дуэли — Гарданэр. Мой отец. У нас одна душа. Пришёл, чтобы вернуть или убить?

— Рад видеть тебя, Альни.

Ошеломлённо наклоняю голову. Да, действительно рад. Но разве это что-то изменит сейчас? Страж никогда не сможет ослушаться приказа. Даже если ему придётся для этого уничтожить свою дочь.

— Я тоже, папа.

Он протягивает мне руку. Такой редкий жест — я только однажды помню, когда он сделал это: после того, как я получила своё оружие. Порой я считала, что Гарданэр даже не помнит, что у него кроме меча есть ещё и семья.

— Вернёмся домой, Альни. Мать ждёт тебя.

Сглатываю невольный комок в горле, когда перед глазами встаёт лицо Венаор. Самая красивая, самая нежная, самая любящая. Моя мама. Если бы ты только знала, как я скучаю без тебя! Но вернуться?

— Прости, папа. Я не могу.

Отец грустно наклоняет голову. Через несколько секунд молчания произносит слова, которых я ждала и боялась.

— Я не хочу сражаться против тебя, дочь.

— Я тоже, папа, — уныло и совершенно искренне отвечаю я. В руке, повинуясь призыву, образуется сверкающее лезвие найры. — Но я не вернусь.

Одно крыло загораживает его лицо. Неужели ему был важен мой ответ? Но тёмные перья опадают, и он такой же, каким я его знаю — стремительный, собранный, безжалостный. Такой, каким и должен быть Первый Страж.

Не думала, что когда-нибудь окажусь на другой стороне баррикад…

Их песня торжественной победной птицей взлетает в воздух. В изящных сильных руках наливаются сталью острейшие мечи — ристы. Короткий перелом извилистой мелодии, и пентакль в мареве ночи размытыми тенями срывается с места.

Теперь я знаю, что видит нежить в последние мгновения своей короткой жизни. Что же, совсем ей не завидую. Лицезреть лик своей смерти — не самое приятное занятие.

Атака молниеносна и неотбиваема. Слишком неравны силы. Поэтому я даже не стала блокировать — лихим взмахом крыла взметнула вверх стену огня и, взлетев в сальто, приземлилась за их спинами. Песня закрутила волчком, попутно заставив отразить два молниеносно-точных выпада Гарданэра. Чей-то рист скользнул по бедру, и только сумасшедший прыжок спас меня от неумолимого Стража. Отец что-то крикнул, пентакль мгновенно перестроился для следующей атаки. Больше ошибок не будет.

…Песня звучит в ушах. Песня ведёт руку и оружие. Песня взяла под свой контроль всё тело, пронося его сквозь вихрь сверкающей стали. Движения настолько быстры и неуловимы, что мечи слились в единую светящуюся сферу. Я даже не могу различить, кто из противников — мой отец. Все фигуры смазались тёмными силуэтами во времени и скорости. Но, что самое удивительное, я ещё жива.

Я не участник. Я — наблюдатель. Мне не требуется размышлять над каждым манёвром и ударом. Меня ведёт песня — она не ошибается. И в этом мой шанс.

Стражи не стремятся к гармонии совершенства. Им достаточно мастерства меча. Всё верно — Поющие не сражаются друг с другом. Но теперь, когда поединок достигает своего пика, победит тот, кто сможет закончить песню.

Я позволяю себе услышать их мелодию. Почувствовать, проникнуться, но — не потерять свою. Музыка не замолкает ни на минуту — летит сквозь сознания и пространство. Песня Стражей — грозная, неистовая, величественная. Моя — стала её противоположностью — лирическо-нежной, лучистой и искристой. Я вплетаю в неё перезвон струй на лесной поляне, переливы радуги в капле воды, аромат цветка у меня в волосах. В ней — улыбка ветра, радость солнца, перламутр мечты. И медленно, словно нехотя, начинает изменяться и мелодия Стражей, подстраиваясь под мой мотив.

Теперь уже я веду их сквозь пространство мира. Каждый взмах меча направлен моей волей, каждый блок — позволен мной. Я управляю их сознаниями; теперь их жизнь зависит от того, какую форму примет моя песня. Разрешить уйти или убить, как проигравших в дуэли? Это моё право, и они прекрасно понимают это. И, что самое обидное — они ни на миг не колебались бы, будь это их выбор.

Позволяю себе остановиться на миг. Пауза — чтобы ещё раз посмотреть в его глаза. И впервые увидеть в них уважение.

Что?! Да нет, не может быть, мне показалось!

Или нет?..

Переливчатый голос отца, во время слияния песен неожиданно и впервые получившего возможность проникнуть в моё сознание. И ощутить всё то, что когда-либо чувствовала я. Первая встреча с предводителем Стражей за десять таких длинных лет. Шквал эмоций за безупречно вышколенной маской. Не выдаваемая ни словом, ни жестом обида, когда на мой детский восхищённый взгляд он ответил равнодушным презрением. Словно издалека режущие душу слова. И теперь…

— Прости, Альни…

Всхлипывающе-рваное движение полураскрытых крыльев; песнь облекается в приказ. Пространство свивается жгутом, попутно перерезая тонкую нить следа. Развернувшийся портал завлекает в своё нутро не успевших опомниться Стражей, уносит их туда, откуда они начали погоню. И покорно захлопывается опять, намертво запечатав проход. Всё.

Несколько секунд тупо смотрю на бурые стволы деревьев. До сознания с некоторым опозданием доходит анализ произошедшего.

Это что, я только что победила боевой пентакль Стражей?! Я?! А где же тройной виват могучей и непобедимой мне?.. И почему это лес так непривычно качается?… Так темно в глазах — разве уже наступила ночь?…

Найра выскальзывает из внезапно ослабевших пальцев, тело бессильно оседает на траву. Последним усилием возвращаю себе человеческий облик, сама плохо понимая, зачем. Сознание меркнет. В воздухе устало затихает колокол песни.

Победа, да. Но какой ценой?

Глава 3 — венчание

Резко открываю глаза. Память возвращается рывками — магический триангл, демон, битва со Стражами, отец… В висках кольнуло тупой болью. Я тихо зарычала, пытаясь приподняться. Очертания леса завертелись и вновь стали расплываться. Титаническим усилием воли собираю ускользающие мысли в кучу и фокусирую зрение. Встать! Надо встать. Опереться, сосредоточиться и встать…

Гудящей головы мягко касаются знакомые руки, принося с собой долгожданное облегчение. Радостно распахиваю глаза, смаргиваю, боясь ошибиться…

Чуть усталая, но довольная улыбка на лице — и всё те же неугасимые звёзды во взгляде. Из-под чутких пальцев исходит живительная прохлада силы.

— Ветар…

— Всё в порядке, Альнаор, — с непривычной нежностью в голосе произносит он. — Всё хорошо. Больше нет ни демонов, ни магов.

Мысленно фыркаю, вспомнив взлетевшее в порыве ярости и ненависти пламя. Да, после такого навряд ли от незадачливых колдунов осталась и горстка пепла. Стоп, малость не складывается! Меня же выбросило невесть куда песней Стражей! Как это, интересно, Ветар умудрился разыскать мою светлость? Да ещё после того, как его основательно приложило вражеской магией? Ну вот, я опять начинаю подозревать всех и каждого — добро пожаловать обратно, Альнаор!

— Хм, Ветар? — ласково протянула я, хищно улыбаясь. — Где это мы оказались? И, главное, как?

— Вообще-то я надеялся, что ты сама мне об этом скажешь, — не смутился принц. — Когда я очнулся, увидел, что ни тебя, ни демона, ни магов нет, а рядом стоят наши лошади. Я немного полазил по кустам, но кроме кучки золы ничего не обнаружил. А потом твой Фламель просто взбесился — зубами меня хватал, тянул. Окровенно признаться, я ничего не понял, но пошёл следом. А потом увидел, как ты лежишь… — Он на миг прикрыл глаза. — Испугался. Решил, что уже всё…

Я вздохнула. Ну вроде бы правильно. Значит можно утешиться тем, что провалами в памяти я пока не страдаю. Надо будет потом сказать спасибо Фламелю…

Сжав зубы, приподнялась, не обратив внимания на попытки Ветара уложить меня обратно. Если я после каждого поединка в обморок буду падать, так какая я, к хаосу, Играющая с Огнём!

Сесть удалось сравнительно легко, встать на ноги чуть сложнее — пришлось опереться на принца. И наконец-то заметить, что у его высочества вид не слишком цветущий. Скорее уже наоборот — напоминает выглянувшего из могилки трупа. Мда, это же он не только от магии меня закрыл, но и ещё делился своей энергией, пока я «отдыхала» после трудовых будней. Знахарь, чтоб его!

Я придала лицу гневное выражение. Ветар недоумённо отшатнулся.

— Мне кажется, вы забыли, кто из нас наёмник, ваше высочество. Позвольте вам напомнить: это мне требуется защищать вас, а не наоборот! Мало того, что вы полезли, как последний… эгхм… загораживать меня от вражеского колдовства, которое вполне могло оказаться смертельным, так ещё и зачем-то потащились меня искать! Где ваш здравый смысл?! Если погибну я, ничего страшного не произойдёт, но вы, как посол, несущий ответственность за судьбу своей родины, обязаны заботиться о сохранности своей жизни!

К концу моей тирады выражение лица Ветара могло отпугнуть любого. Если бы взгляд мог убить, то от меня бы уже ничего не осталось. От него прямо таки разило холодом и хорошо скрытой обидой. Вполне его понимала — спасаешь, а тебе ещё и выговор делают.

— Простите меня, серра, — слегка поклонился принц; его голос резал сталью. — В следующий раз я непременно последую вашему совету.

Я отвернулась и, пошатываясь, подошла к радостно заржавшему Фламелю. Конь согнул колени, чтобы мне было легче сесть в седло, и я, устало похлопав его по шее, взобралась ему на спину. Фламель повернул голову, тряхнул гривой и, поднявшись, неторопливо тронулся по тропе.

* * *

После нескольких минут бега мне пришлось лечь на шею лошади, обняв её руками и понадеяться на то, что я не упаду во время очередного прыжка. Глаза так и норовили закрыться. Демон, как же вымотал меня этот поединок со Стражами! Исключительно любопытства ради я воззвала к своей стихии, и крылья неохотно шевельнулись за спиной, деликатно намекая на то, что баловаться силой надо было раньше, а теперь извольте ждать, пока она восстановится. Ну и ладно… Беззвучно вздыхаю. Ну и зачем я нахамила Ветару, скажите на милость? Просто так, чтоб веселее жить было? Уголком глаза посмотрела на нееестественно прямую спину мужчины. Ну хорошо, хорошо, извинюсь! Только капельку попозже.

Мысли снова возвращаются к поединку. Никогда раньше я даже в страшном сне не могла представить себя сражающейся с боевым пентаклем! А ещё и выйти победителем… Невозможно. Ясно, как день — мне подыграли. Сымитировали уступление, ошибки. Иначе не может быть. Поморщившись, коснулась длинного шрама на бедре, любезно оставленного на память ристом. Немного выходит за рамки игры? Но одно неопровержимо — они не хотели убивать. Если бы у Гарданэра был приказ меня уничтожить, то от некой Альнаор осталось бы только плачевное воспоминание. Это однозначно — клан Анэр веками оттачивал искусство боя. Но какова тогда цель всей этой пьесы?..

Вынудить меня вернуться…? Не прошло и трёх дней, как я покинула Дом. Мир человеческий завлёк меня в свой бесшабашный танец, ослепил фейерверком красок и перезвоном звуков. Но порой так отчётливо чувствуется — я не принадлежу ему. Встреча с отцом лишь доказала это.

Решительно отгоняю от себя мрачные мысли, вызываю карту. Благодаря Стражам мы слишком забрали на север, и теперь придётся пробираться сквозь болотные урочища вдалеке от изведанных троп. Едем уже несколько часов, молча, словно не замечая один другого.

Слегка закусываю губу, напрягая гудящие мышцы. Рука скользит по влажной коже лошади, не удерживая поводьев. Тело отказывается повиноваться. Не упасть, держаться! Не разжимать руки. Главное — не разжимать руки.

Принц останавливает своего коня. Фламель, коротко фыркнув, замирает тоже. С трудом поднимаю голову. Ну что там ещё?

— Устроим здесь привал, — безразлично произносит Ветар, не глядя в мою сторону. Я, скрипнув зубами, выпрямляюсь. Ненавижу эту унизительную жалость!

— Я могу ехать, милорд!

— Я — не могу, — отрезал мужчина, соскальзывая с лошади. Коротко взглянул на меня, видимо прикидывая, стоит ли мне помогать, но благоразумно не стал этого делать. Молодец. Злобно закусила губу и сползла с седла. Правда тут же прилось срочно ухватиться за стремя, чтобы не упасть. Закрыть глаза. Вдохнуть, медленно выдохнуть. Так, вроде помогло…

Он всё же не удержался.

Свежая струя благословенной энергии пронеслась по измученному телу. Молча и уверенно мужчина похватил меня под локоть и, не реагируя на мои протестующие и активные повизгивания, довёл до расстеленного на траве плаща. Своего, разумеется. Ну и демон с ним! Решив отложить разборки на более отдалённое время, я свернулась клубочком и мгновенно уснула.

* * *

Мягкие нежные звуки один за другим повисают в кристально прозрачном воздухе, выстраиваясь в ненавязчивую мелодию. Один за другим сплетается вязь трепещущих печалью аккордов. Я лежу с прикрытыми глазами и наслаждаюсь игрой танцующих под умелой рукой нот. Сколько времени прошло — я могла бы слушать вечно. Но музыка вздыхает, светло и грустно, делается тише, и к ней присоединяется голос:

— Ночь и тишина, данные навек…

Дождь, а может быть, падает снег…

Всё равно, бесконечной надеждой согрет,

Я иду в этот город, которого нет.

Бесшумно сажусь, обнимаю колени руками, опускаю голову. Сознание полностью во власти песни, скользит вслед за струнами в мир гармонии и струящегося света. Играй, пожалуйста, только не останавливайся, играй!

— Где легко найти страннику приют,

Где наверняка помнят и ждут.

День за днём, то теряя, то путая след,

Я иду в этот город, которого нет…

Мелодия взлетает к небу звуками отчаянной надежды. Протяжным криком-стоном отзываются души, слившиеся с ней в единое целое. Одиночество, вечное неземное одиночество болью холода ранит сердце. На последным вдохе — дрожащий огонёк веры, в то что ещё не поздно…

— Там для меня горит очаг,

Как вечный знак забытых истин…

Мне до него последний шаг,

Но этот шаг длиннее жизни…

Рывком поднимаю мутный взгляд. Слёзы стоят в глазах; злясь на себя, смахиваю их концом плаща. Город, мой город, мой Дом… Люди могут только представлять себе рай, а я родилась, я выросла там, я знаю его наизусть. И покинула его по доброй воле, ушла в мир смертных, отказавшись от всего. Но я вернусь, я знаю! Когда-нибудь, через миг или через столетие, но я вернусь Домой.

Ветар сидит на траве, на колене пристроена деревянная дощечка. Длинные пальцы уверенно и осторожно перебирают тонкие, едва заметные струны. Он наклонил голову, чёрные волосы упали на лицо, скрыв его выражение, но почему-то мне кажется, что принц мечтательно и грустно улыбается. Вечный бродяга, он тоже ищет свой Город, где может быть обретёт покой и счастье.

— Это эльфийская песня, её поют, когда провожают родных в странствия, — промолвил Ветар, не поворачиваясь. Я только вздохнула — ну как ему удалось ощутить, что я уже проснулась, если, готова поклясться, я не издала ни единого звука? Однозначно, эмпатию надо запретить, как опасную для личной жизни.

Мягко поднялась, радуясь, что движения не отзываются мучительной судорогой во всём теле, и неслышно скользнула к принцу. Опустилась у его ног, разметав по шелковым стеблям травы полы плаща, заставила себя опустить взгляд. Виновата…

— Прости… И спасибо.

Он поднимает руку, мимолётно и робко касается пальцами моей щеки, вглядывается в мои глаза, словно ища ответ на одному ему ведомый вопрос. Потом лёгкая улыбка трогает его губы, и я чувствую, как меня окатывает волна неимоверного облегчения. Смотреть, смотреть жадно, не отрываясь, в его лицо, наполовину закрытое черными, как ночь, волосами, в его глаза, вобравшие в себя лучи всех созвездий, на его походку с грацией хищника, слушать его голос, соединивший в себе гармонию мира…

Мы отстраняемся одновременно. Обоим нельзя, оба виноваты. Есть законы, которые не отменяются по желанию. Чистокровный принц, один из наследников престола не может быть вместе с простой наёмницей. А Поющая, живущая по меньшей мере пять сотен лет, не может связать свою жизнь с человеком.

Ну нельзя же быть таким красивым!!!

Ветар поднимается первым, подаёт мне руку, помогая встать. Принимаю. Но в конце концов, кто сказал, что Поющая не имет права ощутить себя женщиной?

Подхожу к Фламелю, приветствую его лучистым звуком песни. Конь нетерпеливо бьёт копытом, выражая полную готовность действовать. Усмехнувшись, треплю его по золотистой гриве и взлетаю в седло. В теле лёгкость и свежесть, аура хранит исцеляющие прикосновения Знахаря. Настроение стремительно улучшается. Ветар, набросив на плечи свой плащ, который я легкомысленно использовала, как подстилку, тоже вскакивает на своего скакуна. Его пальцы незаметно погладили ещё тёплую ткань. Я вздохнула про себя и тронула поводья. Лошади тронулись широким шагом.

* * *

Быстро спускались сумерки. По моей вине мы потеряли практически целый день, поэтому пересекать болота нам предстояло в темноте. Но я даже не пыталась протестовать, а Ветар не стал предлагать переждать до утра. Оба понимали, что нада было спешить. Сколько времени пройдёт после того, как враги узнают о смерти посланных ими магов, никто не знал. Но тянуть было нельзя. Чем скорее мы доберёмся до Гавани Серых ветров, тем лучше.

…Лошади ступали осторожными шагами. Впереди, освещая себе путь самодельным факелом, шёл Ветар, за ним я, ведя в поводу Фламеля. Блики пламени нервно прыгали по редким веткам корявых деревьев, размазанными пятнами отражались в мутной воде. Болотистая жижа противно хлюпала под ногами, сапоги давно промокли насквозь. Сырость и тяжёлая, давящая духота витала в воздухе. Изредка я переходила на истинное зрение и тщательно проверяла окрестности. Но кроме одиноко высовывающихся из тины водорослей и коряг ничего не обнаруживала. Факелы потрескивали, рассыпая редкие и с шипением гаснущие у поверхности воды искры. Мы молчали, изо всех сил напрягая слух, только тихо пофыркивали лошади. Где-то в темноте простонала невидимая птица, и я, вздрогнув от неожиданности, едва не упала со скользкой тропы. Ветар быстро глянул назад, я, отдышавшись, помахала ему факелом, что всё в порядке. Он, успокоившись, кивнул и повёл нас дальше, только одному ему известным чутьём нащупывая безопасную тропу.

Ощущение чьего-то враждебного присутствия не покидало меня. Я почти физически чувствовала тяжёлый ненавидящий взгляд, следящий за нами с того мгновения, как мы ступили в болота. В памяти проносились рассказы наставника о разных видах нежити, выбиравшие подобные места для проживания и охоты. В глубине души я ещё надеялась, что ощущение слежки лишь последствие надзора Стражей, но разум ехидно сопротивлялся такому оптимизму. Зря что ли это урочище прозывают гибельным. Слухи тоже возникают не на пустом месте.

— Альнаор, — неожиданно остановившись, позвал меня Ветар. Его голос звучал необычно глухо от духоты и сырости. Принц показал мне под ноги. — Я помню эту корягу. Мы ходим кругами и уже довольно давно.

Я только вздохнула. Не сообщи он мне об этом, я ничего бы и не заметила — для меня все без разбора ветки сливались в единую паутину, а деревья выглядели, точно братья- близнецы. Но если даже такой следопыт, как Ветар говорит, что заблудился…

— Я не уверен, что смогу найти дорогу назад, — несколько уныло промолвил мужчина, пристально вглядываясь в темноту в поисках ориентиров. — Точнее, я уверен прямо в противоположном. Нас упорно водят за нос. Хотелось бы знать, кто? Да ещё и туман этот…

— Туман? — я с недоумением обнаружила, что мои ноги уже по колено утопают в белом плотном облаке. И тут наконец-то в голове звякнул предупреждающий колокольчик. — Ветар, надо уходить!!! Это болотный призрак!!!

Словно услышав мои слова, туманное одеяло всколыхнулось и стало стремительно нарастать, гигантской волной нахлынув на нас и окутав беспросветным маревом. Факелы мгновенно погасли, тело охватила неестественная слабость. Я не могла различить даже очертаний своих рук в белесом саване. Сквозь заложившую уши тишину мне послышался до боли знакомый голос, звавший меня по имени. Я рванулась встать, но тело отказывалось повиноваться, безвольно оседая в скрытую туманом жижу.

— Ветар! — из последних сил закричала я. — Ветар!

Никакого отклика. Липкая паутина опутала волю и разум, лишая возможности сопротивляться. Издалека приближался, нарастая, пронзительный яростный вой. Он нёс с собой безумие и животный ужас. Я скорчилась, зажимая уши руками, остатками разума понимая, что это бесполезно. Сжалась, спасаясь от необьятного и торжествующего хаоса, и… соскользнула с безопасной тропы. Уже ощущая, как смыкаются надо мной тягучие воды трясины, сделала последнее, что может Поющая, находясь в смертельной опасности. Свернула крылья, овеяв и наглухо запечатав ими свою сущность, и провалилась в Астрал.

Астрал… Мир вне миров. На изнанке времени и пространства. Где понятия материи и реальности утрачивают всякий смысл. Там, где берёт истоки гармония и истина, где можно только быть. Царство снов и иллюзий, где даже Рантиир не всегда может отличить былое от грядущего. Обиталище душ, не нашедших покоя в загробном мире. Опасно и нежелательно слабым разумом входить в Астрал, ибо он жаден и требут платы за право видеть. И многие отдают ему больше, чем надо — больше, чем имеют. И остаются в мечте навсегда, теряя дух и волю.

Ещё в дни обучения, вместе с наставником я заглядывала в Астрал — ненадолго, только, чтобы увидеть требуемое. Астрал являлся наилучшим местом, чтобы найти ответы, опять же — если хватит силы и мужества спросить. Но в данный момент у меня уже не было возможности проверять свою мощь. Мне просто надо было выжить. И не видя другого пути, я шагнула в Астрал, спасая свою сущность от болотного призрака.

…Миллионы теней проносятся мимо; я — крохотный золотистый огонёк среди туманного океана. В сознании звенит серебряно-хрустальный ключ, сменяясь гулким рокотом неистого ветра и волн. Вечное движение, скорость без расстояний… Разум слишком несовершенен, чтобы вобрать в себя и осознать необъятное. И, поняв это, я просто принимаю. Принимаю этот мир таким, какой он есть, не пытаясь ничего изменить. Это — не для меня. Я же только прошу позволения быть гостьей.

Огонь сверкает ярче навстречу звёздному ветру ночи, слух неожиданно захлёстывает осознание гармонии. И сквозь чувство всего сущего — далёкий голос, кажущийся странно знакомым:

— Помни о своём предназначении!…

* * *

…Каком, к бесу, предназначении?!

Я резко распахнула глаза, когда в нос ударил едкий и пробивающий до мозга костей запах. И грудь тут же сдавило, скрутило судорогой; я хрипло закашлялась, выдавливая из лёгких остатки воды. Когда дыхание немного успокоилось, а мутный взгляд прояснился, я подняла голову и вначале подумала, что ещё не вернулась из Астрала.

Я лежала на твёрдой земле у ярко пылающего костра, разгонявшего предрассветную полутьму. От него исходило ласкающее тепло. А вокруг склонились в почтительном и благоговенном поклоне девять призрачных силуэтов.

Я приподнялась, преодолевая накатившую слабость, взгляд метнулся по кругу, ища среди них Ветара. Не найдя искомого, обратила всё внимание на призраков.

Не тот, кто вёл охоту, нет. Это — девушки, в струящихся невесомых, сотканных из белоснежного дыма одеяниях. Их лица исполнены печали и боли. От каждой исходит зыбкое колеблющееся свечение. Стоящая ближе всего ко мне делает плывущий шаг, опускается на колени и поднимает голову. Жест преклонения и повиновения.

Только теперь замечаю, что смотрю на нежданных спутниц своим истинным зрением.

— Мы приветствуем тебя, даан-ра.

Её голос подобен шелесту камыша у берегов озёр. Отвечаю ей трепетом водной ряби у моря и пересвистыванием ветра в небесных вершинах.

— Кто вы? Друзья или враги?

Строй призрачных теней колыхнулся. Мне показалось, между ними проскользнуло негодование.

— Мы — Одиночки, ушедшие в эти места, чтобы найти свободу и покой. Мы помогаем тем, кто попал в беду или угодил в пасть болотной нежити. Мы всегда чтили Поющих.

— Стало быть, это вы спасли меня… — я снова закашлялась. — Спасибо.

Одиночка медленно кивнула. Но в её тоне повеяло тоской.

— Прости нас… Мы опоздали совсем на немного, даан-ра. Ты — Поющая, твоя сила огромна, Астрал принял тебя, но твой спутник…

— Ветар! — вскрикнула я, закусив губу, чтобы боль преодолела головокружение, и рывком вскакивая на ноги. — Где он?! Что с ним?!

Призрачная дева наклонила голову ещё ниже, почти коснувшись земли.

— Он всего лишь человек, даан-ра… — прошептала она.

— Он Знахарь, — морщась, я повелительно протянула Одиночке руку. — Он не сдастся просто так. Скорее, может быть я смогу помочь!

Та печально покачала головой, но всё же коротким жестом приказала теням разойтись. Круг расступился, явив моему взору очертания неподвижного тела с другой стороны костра.

Молниеносно — и откуда только взялись силы — оказываюсь подле него, опускаюсь на колени. Вслушиваюсь на пределе возможностей, закрыв глаза, пытаясь поймать отголоски дыхания, не позволяя себе поверить в случившееся.

Лицо Ветара спокойно и исполнено печали. Той самой, что сейчас осеняет фигуры Одиночек. На открытом лбу — отпечаток могильного поцелуя смерти. Чёрные волосы разметались по плечам. Конец…

Нет!!! Так не должно было случиться!!!

В глазах темнеет, к горлу подступает тугой комок. Сквозь судорожные слёзы словно из другого времени доносится грустный голос призрачной девы:

— Не трать энергию понапрасну, даан-ра — погибло не тело, а душа. Нежить уволокла её за собой, в тот мир, откуда ты недавно вернулась. Но даже тебе не под силу отбить у болотного призрака его добычу — Астрал не возвращает того, что досталось ему.

Я почти не слышу того, что она говорит мне. Окружающий мир отошёл на второй план. В груди вместо сердца образовалась глухая незаполнимая пустота.

Плеча касается холодная хрупкая рука. Неохотно поднимаю взгляд. Надо мной склонилась другая Одиночка — самоя молодая из теней. Её лицо полно участия и сострадания. Слова отдаются в сознании стальным колоколом.

— Есть один способ вернуть его, даан-ра. Но только разделивший с ним душу сможет позвать его обратно, указать выход из царства иллюзий.

Жадно впиваюсь глазами в лицо призрачной девы. Крохотная искра надежды забрезжила во мраке отчаяния. Но приговором отрезает тон старшей.

— Исключено, даан-ра. Поющая не может обручиться с человеком.

— Обручиться?… — шепчу я.

— Этот обряд называется ритуалом Венчания, — тихо молвит Одиночка. — Когда две души сливаются в одну. Навсегда.

Секунда — как долго! — уходит на принятие решения. Отметаю колебания. За нарушение закона я отвечу потом. И платить болью тоже буду своей. Жребий брошен. В моём голосе вспыхивает сила багрового огня:

— Властью Поющей я приказываю провести ритуал!

Девять призраков разлетаются, заключая нас в кольцо. Тихая песня окутывает нас непроницаемой сферой. Рука в руке. Блики костра скользят по двум неподвижным фигурам. Золотой всполох моей души раскрывается навстречу далёкому, едва видному в тёмной липкой паутине ночи, радужному огоньку. Повинуясь древнему, как весь мир, призыву, протягиваются между ними тончайшие нити великих уз Венчания. И два огонька начинают сближаться, разгораясь всё ярче, сжигая преграды. Обрывками вспыхивают в сознании ритуальные фразы, негромким речитативом произносимые Одиночками, скрепляющие намертво звенья обряда:

— Не присваивая — люби!

— Не держа за душой — прости…

— По просьбе одной — приди!

Два огонька встречаются друг с другом, торжествующе и радостно взлетает песня; я закрываю глаза, потому что даже взгляд Поющей не может выдержать тот чудесный, не по- земному яркий и проникающий во все уголки свет, — когда два пламени слились в одно. Незнакомое доселе чувство искреннего светлого счастья наполняет душу, омывая её нежным теплом. Душу? Нет — две души!

Рука Ветара дрогнула, сжала мою, и тут же расслабились напряжённые черты лица. Нечеловечьим слухом я ощутила удары вновь пробуждающегося сердца, и склонённого лица коснулся шелест дыхания.

С трудом отвернувшись от принца, я сияющими глазами посмотрела на Одиночек. Они улыбались. Наверное, впервые за то время, как вошли в урочище в поисках покоя.

— Спасибо вам, — прошептала я.

— Даан-ра… — пропели тени. И склонившись ещё раз, растаяли под проказливым лучом встающего утреннего солнца.

Задумавшись о вечном, я не сразу осознала, что смотрю прямо в глаза Ветара. А принц в свою очередь пристально и как-то задумчиво изучает моё лицо. В сознании немедленно зазвенела покаянная мысль: ведь я провела ритуал и дала согласие за нас двоих. А кто знает, может быть благородный Знахарь вовсе и не горел страстным желанием жениться на вредной и упрямой мне. А может он вообще уже обручён с какой-нибудь заморской прнцессой и ждёт не дождётся встречи с любимой! Я ведь ничего не знаю о его личной жизни! Всё это молнией пронеслось в моём мозгу, и из меня полились сбивчивые и торопливые фразы:

— У меня не было другого выхода! Прости меня, этот обряд имеет никакого значения… давай просто забудем об этом и всё! Само собой, у меня нет никаких претензий на твоё положение, и я конечно пойму, если ты…

— Тише… — рука мужчины легонько сжала мою ладонь. — Не говори ничего.

Я покорно замолкла, скорее от оторопи, нежели по желанию.

Ветар прикрыл глаза, и потом скользящим движением поднялся на ноги, словно это не он недавно возвратился из царства мёртвых. Я, уже устав удивляться его феноменальным для любого человека способностям, только вздохнула и встала следом, причём получилось это у меня далеко не так грациозно.

— Ты сама провела ритуал? — мягко спросил принц. Я покачала головой. Само собой, теперь я тоже вспомнила, что Венчание не могут исполнять те, чьи души участвуют в обряде. В том случае ритуал считался бы нарушенным, и не нёс бы за собой никаких последствий. Но в этот раз — увы, наверное впервые изменив своим принципам, я всё сделала идеально правильно. Закон всемирной подлости един и вечен — хочешь как лучше, а получается как всегда.

— Прости, Ветар… Венчание состоялось. Одиночки — девы болот, которые спасли нам с тобой жизнь, были призваны в свидетели. Они же и подсказали мне, что надо сделать — сама бы я ни за что не вспомнила.

— Может тем и лучше, — неопределённо пожал плечами принц и по-мальчишески усмехнулся. — Я всё же оказался довольно сносным пророком: помнишь наш последний ночлег в деревне? Невеста… Если бы я знал, что так получится…

Я отвернулась. Можно и не продолжать. Знал бы, так сбежал от такого подарка тем же утром, да ещё и следы бы веточкой замёл, чтобы не нашла. Прав, само собой, прав, но… почему так тяжело на душе и обидно?

— Как бы там ни было, болото мы пересекли, — донёсся до меня повеселевший голос Ветара. — Теперь бы только наших лошадок отыскать…

Мужчина внимательно посмотрел по сторонам и неожиданно пронзительно свистнул. У меня даже заложило в ушах. Но немного восстановив слуховые способности, я смогла различить сквозь непрекращающийся шёпот ветра приглушённое ржание лошади. То есть двоих лошадей. Спустя несколько минут Ветар свистнул ещё раз, правда уже потише, очевидно решив пощадить мои хрупкие ушки. Кони отозвались радостным фырканьем, с топотом вылетев на поляну и снеся неосторожно высунувшиеся ветки и сучья.

Я с облегчением вскочила на Фламеля, быстро пропев ему, что со мной всё в полном порядке и выслушав удовлетворительный ответ. Разумеется, я знала, что болотный призрак охотится только на так называемых разумных существ, но мало ли что могло случиться с лошадью в болоте. Так что взаимно успокоив друг друга, мы тронулись вслед за Ветаром, который уже нетерпеливо поглядывал в мою сторону.

Обернувшись напоследок, я послала в сторону урочища, вновь скрывавшегося за пеленой тумана, печально-благодарственный импульс прощания. Когда взойдёт луна, те, кому он предназначается, услышат его. *В произведении использованы отрывки из песни "Город, которого нет" (прим. автора)

Глава 4 — Караван

— Как называется этот инструмент, на котором ты играл? — поинтересовалась я, с любопытством поглядывая на искусную дощечку.

— Этот? — Ветар задумчиво тронул одну из струн, тонкий хрустальный звук на мгновение повис в воздухе. — Эльфы зовут его ллин-и-та. Мне он достался по наследству.

Вопрос "от кого?" застревает в горле. Всего на какой-то один неуловимый миг проскользнула по лицу мужчины чёрная тень, но накрывшее меня с головой чужое горе заставило спазмом сжаться сердце. Хаос, может эта связь Венчания вовсе и не такая приятная вещь, как я, наивная, представляла вначале!

— Прости, — тут же расслабился Ветар, мгновенно почуяв, кого ещё за компанию приложило его эмпатическими волнами. — Давай лучше ты мне расскажешь что-нибудь.

— Я?! — от изумления поперхнулась. — О чём я могу рассказать страннику, бродяге, самолично обошедшему половину Сальхары?

— Хотя бы о том, на основании чего ты сделала такие выводы, — усмехается принц; в его тоне ловлю тайную ноту былой настороженности. Беззаботно машу рукой.

— Ты великолепно управляешься с мечом, рассчётливо и скупо, не тратя времени на лишние показушные приёмы, которые так любят демонстрировать лорды. Затем превосходная ориентация на местности — то чутьё, которое вырабатывается только после долгих путешествий. Добавить к этому знание нежити, которая может подстерегать нас на дороге, умение делать многие другие полезные вещи, без которых невозможно обойтись в пути… Да и за лошадью ты ухаживаешь сам, что несколько не соответствует титулу принца. Сложи всё это и получишь образ типичного бродяги. Разве нет?

— Так уж и типичного, — делает вид, что глубоко обижен, Ветар. Я задумываюсь и наконец киваю, признавая свою направоту.

— Пожалуй, я ошиблась. Ты — бродяга-романтик. Неисправимый мечтатель. Стремишься к доброму, вечному, прекрасному. Иногда тебе улыбается удача, но чаще — ждёт жестокое разочарование. Но каким-то образом ты находишь в себе силы продолжать борьбу за свою мечту…

Опомнившись, я остановилась, пристыженно опустила взгляд. Ветар молча и очень внимательно смотрел на меня. По внезапному тёплому дуновению в душе я поняла, что угадала верно. И что он не сердится на меня за самовольное вмешательство.

— Жаль, что я не могу сказать о тебе ничего похожего, — иронично протянул принц. — Ты самая загадочная личность, что мне доводилось когда-либо встречать. Я провёл рядом с тобой уже три дня, а всё не могу понять, кто же ты на самом деле. Искуснейшая наёмница с сумасбродными желаниями? Рассчётливая и опытная волшебница с непонятными мотивами? Крестьянка или королева?

— Всё откроется в свой черёд, — тихо промолвила я. Не хотелось бы мне быть рядом с ним в тот момент, когда он узнает правду. А может игра сложится так, что мой маленький секрет останется со мной…

Ветар очевидно понял, что большего ему от меня не добиться, и уступил.

— Оставим это. Может споёшь мне что-нибудь, Альнаор?

Я, смутившись, опустила взгляд. Петь я могла бы несравненно и прекрасно, но это была бы песня без слов, мелодия чистой гармонии.

— Я не уверена, что тебе понравится…

Ну не хочу я петь словами! Не хочу!

— Ты на самом деле великолепно поёшь, Альнаор, — возразил Ветар, задавливая на корню мои слабые попытки отвертеться. — Когда я лежал у того ручья, мне показалось, я слышал твой голос. И знаешь, у меня было такое чувство, словно я столько лет страдал от невыносимой жажды, и в тот миг на меня пролился целый каскад живой воды…

Я чуть не свалилась с коня во второй раз. Фламель сердито тряхнул гривой, коротко проржав всё, что он думает о личностях, не способных усидеть в седле даже во время равномерного аллюра. Но мне было откровенно не до его мнения. Ветар — слышит Песню?! Но это невозможно! Такого просто не могло быть! Потому что ни один человек не обладает способностью раскрываться миру так глубоко, чтобы услышать хрупкие звуки гармонии. Теперь же… Или напрашивается другой ответ.

— У тебя в роду были эльфы? — напрямую спрашиваю я, нетерпеливо вглядываясь в глубокие глаза мужчины. Получив утвердительно-удивлённый кивок, удовлетворительно распрямляюсь. Чутьё не подвело, только, как обычно, опоздало. Тогда становится понятно, откуда принц унаследовал свою скользяще-гибкую походку, мелодичный голос, завораживающие глаза и чуждую этому миру красоту. Он был ближе эльфам чем людям, среди которых вырос. Мне следовало догадаться об этом гораздо раньше…

— Моя мать была эльфийкой, — слегка отвернувшись произносит Ветар. Его голос становится непривычно хриплым и срывающимся. В нём проскальзывает нота отчаянья, безнадёжности и всепоглошающей тоски. — Она умерла уже давно, когда мне было десять. Я надеюсь, что хотя бы ради её памяти Владыка эльфов не откажет Риванолу… Вот почему я решил стать Знахарем, а не магом. Что толку в силе, если она не может спасти того, кого ты любишь…

Сочувственно склоняю голову. Гордость, гордость людская, почему ты не позволяешь и сильным прильнуть к понимающей груди, почему не оставляешь им права на поддержку? Почему заставляешь проходить через свою боль в одиночестве?

Один за другим протяжные звуки песни вырываются на свободу.

Мелодия сплетается из тихой грусти, сливается с музыкой прощания, скользит в израненной вечным противостоянием душе. Нежность ласкающей руки, мягкость золотых волос, серебристый колокольчик родного голоса, едва заметная улыбка в уголках губ. Горечь потери, боль утраты резкими нотами врываются в струистое плетение песни. И тогда в глубине подсознания рождаются слова.

— Боль уже прошла — не за что страдать,

Умерли цветы, запретив любить,

Когда ты один — некого терять,

В пустоте души легче всё забыть…

Мелодия не останавливается, не замолкает ни на миг. Я ощущаю, как внутри меня всё сжимается от невыносимой муки. Не уходи, умоляю! Нет!..

— Не осталось сил, в сердце темнота,

Да и нужно ли счастье возвратить?

В холоде ночи — тоже красота…

Хочется уснуть или просто жить…

Какая-то сосущая дыра словно образовалась в душе. С пугающим равнодушием взгляд замер на неподвижной хрупкой фигуре, облачённой в белоснежные одежды, кажущейся такой невесомой в массивном гробу. Откуда-то издалека доносится надтреснутый голос отца, сломленного страшным горем, но всё это кажется пустым и безразличным. В темноте сознания крутится одна абсолютно нелепая мысль о том, что она никогда не любила белый цвет и душные комнаты. Может это только страшный кошмар, и сейчас горячего лба вновь коснётся ласковая рука, возвращая к жизни…

Мама, нет! Ты не могла умереть!

— Искорка мечты — что осталось мне?

Ведь огонь погас под грозою бед,

Но душа хранит память о тепле,

Ждёт, когда же вновь загорится свет…

И тупое равнодушие понемногу, нехотя, пропускает сквозь свою пелену крошечную искру живого пламени. Ледяная броня, окружившая непроницаемой стеной сердце и душу начинает таять под лучами невесть откуда взявшегося огонька.

— На обрывках крыл в небо не взлететь,

Разом время вспять трудно повернуть,

Только проиграв, можно одолеть

И туда, где ждут, вернуться и вернуть…

Боль прорывается наружу слезами. Но это не та боль раскалённой стали и ледяного безумия; эта боль уходит, принося долгожданное облегчение. И ты, повинуясь мелодичной просьбе, отпускаешь её. Так, как следовало сделать уже давно. Щеки нежно касается призрачный трепет знакомых пальцев, и наступает покой.

Песня стихла. Смаргиваю с ресниц выступившую на глазах влагу. Кожа ещё хранит память о любящей руке. Но на душе царит покой, грызущая боль ушла.

Не глядя на Ветара, чьи воспоминания только что прошли сквозь меня, легонько встряхиваю поводьями. Умный Фламель тут же прибавляет темпа, чуть ли не на крыльях вырываясь вперёд. Копыта бесшумно касаются устланной опавшими листьями земли.

* * *

Принц догнал меня через несколько минут. Кони пристраиваются рядом и бегут мерной рысью. Закрываю глаза, слушая тишину. Настоящий друг, понимающий тебя с одного взгляда или жеста, кому ты можешь доверить без оглядки своё сердце, — это не тот, с кем хорошо поговорить. А тот, с кем хорошо молчать. Просто молчать, не произносить ни слова, а лишь чувствовать рядом его присутствие и спокойную уверенную поддержку. И не замечать тяготеющей над вами паузы, когда всё уже сказано, но всё равно чего-то не хватает.

Ветар не произносит ничего, но в нежном и мягком тепле, окутавшем мою душу, читаю искреннюю и трепетную благодарность. А больше и не надо — лишние слова не признак доверия.

Лес понемногу редеет. Тропа становится достаточно просторной, чтобы на ней могли разминуться две повозки. С наслаждением вдыхаю чистый воздух, наконец-то очищая лёгкие от болотной затхлости и сырости. Всё светлее и светлее становится вокруг; всё больше солнечных лучей проникает сквозь тяжёлые кроны деревьев. В переплетении листьев всё чаще звучат весёлые трели певчих птиц, невидимками порхающими между ветвей.

Жизнь, словно преодолев скрытый от неопытного взора рубеж, вновь вступает в свои права, насыщая и заполняя каждый уголок поднебесного мира.

Тропа вывела нас на самую вершину заросшего холма. Кони встали, как изваяния, предоставляя всадникам любоваться открывшимся пейзажем. Замерев от восхищения, я не удержалась от восторженного возгласа.

Внизу бурлила жизнь. Широкий торговый тракт проходил мимо и устремлялся на северо-восток, огибая далеко справа покрытые колеблющейся сиреневой дымкой мутные силуэты деревьев. По нему спешили и неторопливо ползли разнообразные телеги, караваны, всадники, купцы, везущие свои товары в Гавань Серых ветров. А дальше, ещё дальше, за туманной пеленой, почти сливаясь с лазурью горизонта, блистала, отражая свет солнца, ослепительная гладь моря. Сморгнув выступившие слёзы, я увидела, как мелькнул белым крылом парус эльфийского фрегата, и тут же скрылся среди играющих бликов.

— Красиво? — вполголоса спросил Ветар, любуясь выражением моего лица. С трудом я оторвалась от созерцания прекрасной панорамы и повернулась к нему.

— Да… очень. Ты специально выбрал этот путь?

— Ну, не то, чтобы специально, — немного смутился мужчина. — После болота у нас не было особого выбора в направлении.

— Но мы могли свернуть ещё в лесу и, срезав путь, выйти прямо на тракт! Не верю, чтобы ты об этом не подумал!

— Ну хорошо, — сдался Ветар. — Я решил, что тебе понравится. В конце концов, полчаса езды ещё не решат проблему. А здесь так красиво… Словно весь мир открывает перед тобой свои двери. Иди, куда зовёт тебя душа… Когда-нибудь, через месяц или через несколько лет, я встану здесь, на развилке судеб, чтобы самому выбрать себе дорогу.

Он смотрел вдаль, туда, где сверкало волнами море; где, скрытый от посторонних глаз, затаился Плавающий город. Ветер развевал его чёрные волосы, дымка мечты и светлой грусти заволокла лучистые глаза. Он был прекрасен — своей отстранённой, дикой красотой. Так, как мог быть красив Поющий, в миг своего пения. И я любовалась им, жадно, ненасытно впитывая его великолепие. Я смотрела и не могла оторваться — вечно, яростно, неистово. О пламя! Я люблю его!!!

— Что-то случилось? — недоумённо повернулся ко мне принц. Я только мрачно пробурчала нечто невразумительное и направила Фламеля вниз с холма. Ну почему из всех смертных существ, обитающих в Сальхаре, мне суждено было встретить именно его?! Встретить — и навеки потерять прежнюю себя.

Копыта коней ступили на вытоптанную за множество десятков лет дорогу. Купцы, — надменно и важно восседавшие на лошадях, зорко посматривали на свои обозы, под невзрачными хламидами скрывавшие дорогие товары. Тяжело гружённые телеги в обязательном порядке сопровождал отряд наёмников, исключительно мужчин при полном боевом вооружении. Они недовольно сторонились, уступая дорогу, со скрытым любопытством рассматривая непринуждённо ехавшего впереди Ветара. Принц ни разу не сказал ни слова, но путь перед ним сам собой каким-то непостижимым образом расчищался. Я же напротив ощущала себя черезчур неуютно, ловя на себе их косые взгляды. Оставалось только, не поднимая глаз, рысить за Ветаром и умолять небеса, чтобы он со своими эмпатическими способностями не влез в какую-нибудь неприятность, защищая честь своей серры. И с чего это я называю себя "его серрой"?!

Рука Ветара как-то слишком свободно переместилась на рукоять меча, и количество смельчаков тут же снизилось до нуля. Я позволила себе негромко фыркнуть, одновременно послав иронично-благодарственный импульс своему спутнику. «Муж», называется!

Кони поравнялись с богатым, неимоверно длинным караваном. По обеим сторонам центрального обоза скакали самого бандитского вида личности, недобро посматривая по сторонам. Впереди же, на неизвестного вида животном, лениво затягиваясь трубкой, ехал очевидно и сам владелец каравана. Седло его скакуна было инкрустированно золотом и драгоценными камнями, что лишь подтверждало мою догадку. Его лицо было необычно смугло, и узкие раскосые глаза придавали ему хищное и опасное выражение. Сухие тонкие губы казались вырезанными из дерева. Когда мы проезжали мимо, он внезапно вынул изо рта трубку и с каким-то певучим приторным акцентом обратился к Ветару.

— Позволь ничтожеству поприветствовать благородного мужа из северных краёв! Моё имя Нафар ибн Рамид. Не соблаговолишь ли ты поведать мне новости про события, недавно произошедшие в великом Риваноле. Ибо я любопытен, а купцы должны быть хорошо осведомлены о том, что делается в мире.

Ветар приостановил лошадь, чтобы ехать вровень с неожиданным собеседником. Как мне показалось, он сделал это не слишком охотно. Но голос принца был полон самой искренней вежливости:

— Боюсь, у меня не слишком хорошо получится просветить тебя, почтенный сын Халифата. Мы с супругой давно покинули родину. Но последние вести, слышанные мной, не порадовали бы сердце соотечественнику — Риванол на грани войны.

— Пусть небеса обрушатся на проклятый Альзахар! — сокрушённо качая головой, воскликнул Нафар. Глаза его странно сверкнули. — Ведь его торговые пошлины почти в три раза превышают налоги, введённые благородным Дарханом аш Риванол! Сущее разорение для таких, как я, вести торговлю в той нечестивой стране. Остаётся надеятся, что боги не оставят Риванол в годину бедствий.

— Куда держит путь твой караван, светлый Нафар? — вежливо поинтересовался Ветар. Я же, зевнув, лениво рассматривала диковинных животных с двумя горбами. Интересно, они быстрее лошади? Или служат просто для привлечения покупателей? Как бы там ни было, исконное женское любопытство било в набат, вызывая жгучее желание хоть разок прокатиться на странном скакуне.

— Мы возвращаемся в Халифат, — благодушно ответил торговец. — Шелка из Альзахара, пряности и сладости Иберы, настоящий солнечный камень из Лиетвы — мне хватит этого на полгода, а то и год, пока не утихнут распри. Многие купцы наживаются на страданиях соседей, но мне это ненавистно. Как бы там ни было, война это только боль и ничего кроме боли.

Ветар кивнул и молча поклонился, выказывая своё уважение к такому мнению. Нафар затянулся трубкой и, тонко усмехнувшись, повернулся ко мне.

— Вижу, благородная серра обратила своё внимание на моих скакунов?

Вопрос был задан неожиданно, и я немного смешалась.

— О да, серран. Я впервые вижу таких животных, хотя мне довелось довольно много путешествовать. Что это за порода?

— Думаю, вы слышали о них, серра, — молвил купец. — Их специально разводят в моём родном Халифате, да продлятся дни его расцвета. Иноземцы называют их верблюдами — кораблями пустынь.

Я понятливо закивала, показывая, что вспомнила. Мне следовало догадаться раньше, ведь Рантиир столько рассказывал мне о необычных лошадях, которые могут неделями обходиться без воды, без устали шагая по бескрайним пескам. И везти на себе людей и тяжёлые грузы во время изнурительного путешествия.

— Верблюды незаменимы для торговцев, ведущих дела с южными странами. Ибо там царит вечное лето, которое выпило все соки из растений и людей. Солнце всегда стоит высоко над горизонтом, а в середину дня все жители скрываются в своих домах от его палящих лучей. Вода там стоит дороже алмазов, столь незаслуженно ценимых нашими избалованными леди. О, простите меня, благородная серра! — опомнился Нафар, и виновато наклонил голову. Я милостиво кивнула.

— Вы совершенно правы, милейший серран. К счастью, много ещё есть людей, которые ценят не только материальные богатства, но и сокровища души.

— Вы принадлежите к ним? — мимолётно посмотрев мне в глаза, спросил торговец. Я уверенно выдержала его взгляд.

— Я не совершенство, я только учусь.

Нафар быстро улыбнулся и повернулся к Ветару. Принц с видимым интересом прислушивался к нашему разговору.

— У вас прекрасная супруга, благородный серран. Она — то сокровище, о котором мы говорили. Берегите его; берегите, не щадя ничего, даже жизни.

Ветар не сказал ни слова, но я и так поняла, что за мной он шагнёт и в бездну хаоса. И ни один демон его не остановит. Прости меня, Дом Поющих, судьба может сложиться так, что я скоро обрету совсем другой дом, который не захочу покинуть. Потому что я не смогу оставить его. Человек, что же ты делаешь со мной!

Нафар бросил мимолётный взгляд через плечо, и, последовав его примеру, я с удивлением обнаружила, что мы достаточно далеко оторвались от остальных караванов. За неторопливой беседой, я и не заметила, что лошади постепенно ускоряли темп, словно стараясь быстрее преодолеть участок тракта, прилегающий к Полуночному лесу. Его сиреневые дымчатые деревья едва слышно шелестели всего в нескольких десятках метров от нас, словно завлекая в темноту чащи.

— Не смотрите на них, — торопливо посоветовал торговец, отворачиваясь, будто это могло защитить его от магии Полуночных снов. Ветар встряхнул головой, сбрасывая наваждение, и уверенно взялся за поводья, успокаивая нервно встряхивавшего гривой коня. Фламель непроизвольно перешёл на лёгкую рысь, я бросила последний взгляд на лес, и внезапно мне показалось, что в глубине мелькнул на миг дрожащий свет огня. И тут же скрылся, затерялся среди матового тумана. Я зажмурилась и быстро пропела короткую ноту высвобождения. Но, вновь, вместо ожидаемого распада иллюзий, до слуха донёсся донельзя тоскливый и полный страдания стон.

Не свполне осознавая, что делаю, я натянула поводья, направляя Фламеля прочь с тракта, туда, где ещё продолжал звучать отчаянный призыв. Конь не посмел ослушаться и, тревожно фыркнув, шагнул к сиреневым деревьям.

— Альнаор!!!

В одно мгновение Ветар оказался рядом, перехватив у меня поводья. Его рука слегка коснулась моего виска, и тут же порыв живительной целебной силы смыл и развеял мираж. Я прерывисто выдохнула, со страхом косясь на стройные стволы, так ненавязчиво и легко подчинившие себе мою волю. И если бы не принц с его даром Знахаря, на истории некой Поющей можно было смело поставить жирный крест.

— С-спасибо, — пробормотала я, с неохотой отлепляясь от седла. — Пожалуй мне надо немного пройтись и отвлечься, а то я просто свалюсь с лошади.

Ветар с тревогой глянул на меня, но спорить не стал. Просто ещё раз взял меня за руку, и я с удовольствием ощутила, как дурнота и слабость исчезла. Благодарно кивнув, я уверенно зашагала рядом с верблюдом Нафара.

— Этот лес опасен для тех, кто не знает о его губительных чарах. Или для людей со слабой волей, — спокойно произнёс торговец. Его скакун меланхолично переставлял длинные мохнатые ноги — абсолютно равнодушный как к лесу, так и к хозяину. Я покосилась на его лениво прищуренные глаза и поспешно отвернулась. Как-то не по себе было наблюдать такое безразличие, не в данный момент.

— Глотните моего вина, серра, — благодушно предложил Нафар. — Оно проясняет разум и возвращает мысли лёгкость. Я приобрёл его в стране Энории, что далеко на востоке. Не откажитесь и вы, благородный серран — чтобы беспрепятственно преодолеть лес нам понадобятся все силы. Полуночник не любит терять добычу.

— Вы очень любезны, — я нерешительно приняла из его сухих рук флягу. Вино оказалось на удивление нежным и приятным на вкус. Краем глаза я увидела, как Ветар тоже прикладывает флягу к губам, и довольную усмешку, проскользнувшую на лице торговца. Вдруг окружающий мир завертелся, теряя чёткость и звуки жизни, и я ощутила, что сознание ускользает от меня.

* * *

Тааак…

Голова просто раскалывается на части, словно после удара чем-то тяжёлым и твёрдым. Во рту ещё чувствовался сладковато-терпкий привкус вина. Неужели снотворное? Ну, Нафар, похоже у меня с тобой будет длинный и обстоятельный разговор…. как только я выберусь отсюда.

Пламя! Я торопливо закрыла глаза, обращаясь и взывая к самому глубокому и потаённому уголку моей души. Тому, который теперь был навечно связан с другой душой. Сохрани его всевечная гармония! Я не могу потерять его второй раз! Ветар, где ты, жив ли?

Ответа не было, но и ощущения мертвенной пустоты тоже. Поняв, что большего мне пока что не добиться, я постаралась осмотреться. Предварительный анализ происходящего показал, что, судя по всему, я нахожусь в какой-то наглухо забитой повозке, которая, противно скрипя и подскакивая на частых ухабах, неторопливо движется в неизвестном направлении. Попытка пошевелить руками не удалась — запястья были стянуты за спиной прочной верёвкой. В придачу ко всему на горле ощущалась сталь ошейника. Мда, положеньице…

Ещё несколько секунд сосредоточенного размышления, сопровождавшегося тихими ругательствами, когда боль в голове становилась совсем нестерпимой, привели к неутешительному выводу о том, что использовать свою силу всё же придётся. Даже рискуя вновь заполучить себе на хвост Стражей. Ещё раз от души пожалев несчастную себя, я сконцентрировалась, взывая к стихии огня и приказывая ей пережечь проклятые верёвки…

Ничего не произошло.

От неожиданности и изумления я даже прикусила кончик языка и ощутимо об этом пожалела. Почему сила не отозвалась?! Напрягая разум, с попыталась воззвать ещё раз, и получила аналогичный результат. Но почему?! Лишить Поющую стихии можно было лишь разорвав её связь с песней. Другими словами… Я отрезана от Гармонии?! И это сделали люди?! Но как им это удалось?!

Спокойно, Альнаор, сохраняйте хладнокровие. Ну, положим, среди небезызвестного каравана присутствовал некий маг, с о-очень большим потенциалом. Который смог увидеть, или, вернее сказать, мог подозревать о моей истинной сущности. И сумел каким-то образом эту самую сущность оградить. Интересно… Сквозь ярость я ощутила нотку восхищения. Может зря мы недооцениваем людей?

Ладно, вопрос в другом: как он это сделал? Магия исключается сразу. Колдун со своей силой мог преспокойно убить меня, когда я лежала без сознания, но провернуть такой трюк, отсекая меня от Гармонии… — однозначное нет. Для этого ему потребовалось бы использовать мощь первородного хаоса, но чтобы человек сумел удержать её в подчинении?

Мысль промелькнула — быстрая, как пламя. Ошейник! Тысяча демонов! Ну конечно, лишь изначально мёртвый металл мог заключить в себе частицу хаоса. И теперь, при соприкосновении со своей противоположностью, моя сущность оказалась заключена в себе самой.

И что мне теперь делать?

Хороший вопрос. Учитывая свою полную беспомощность, оставалось лишь взывать ко всем известным и неизвестным богам, чтобы они проявили милосердие к упрямой и непокорной мне. С нервным смешком мне подумалось, что появись сейчас передо мной боевой пентакль Стражей, я бы первая сказала им спасибо.

За корявыми досками моей импровизированной темницы послышались несколько приглушённые голоса. Среди них я явственно различила сухой повелительный тон Нафара. Интересно, зачем я ему понадобилась?

Скрипя колёсами, повозка начала замедлять ход, пока не остановилась окончательно.

Двое охранников довольно нелюбезно вытащили меня из этого транспортного средства (стоит сказать, я не особо сопротивлялась — было любопытно поглядеть на инициатора "заговора"). Слегка покачиваясь, я постаралась принять гордый и независимый вид, что почти удалось. Во всяком случае лицо мерзейшего Нафара ибн Как-его-там исказила гримаса недовольства. По-видимому мне полагалось валяться в его ногах, с мольбами облегчить мою участь. Чего разумеется я делать не собиралась, с отсутствующим видом разглядывая сиреневую дымку листвы над головой.

Мысленно поздравив себя, я с удовлетворением отметила, как торговец вначале стал багровым, затем белым, и наконец принял устойчивую окраску цвета благородной плесени. Меня так впечатлил этот живописный переход всего спектра радуги, что я не удержалась и продемонстрировала ему своё полное восхищение, презрительно фыркнув.

А вот этого делать явно не стоило.

— На колени, рабыня! — прошипел Нафар. Его голос даже приобрёл змеиную скользкость и ядовитость. — На колени перед своим господином!

— Ага, бегу и падаю! — огрызнулась я.

Возникшая из ниоткуда лента хлыста ожгла ноги, и я, закусив губу, чтобы не вскрикнуть от боли, упала на траву. Охранники, повинуясь повелительному взмаху купца, вздёрнули меня на ноги.

Нафар вплотную приблизил ко мне своё сухое морщинистое, точно у мумии, лицо.

— Ты ещё не знаешь, что тебя ждёт, рабыня. О, я дорого запрошу за красотку из северных стран на рынке в Халифате! И ты день за днём станешь отдавать своё тело во власть старого, иссохшего от лихорадки, богатея. И будешь проклинать свою гордость, и молить небеса даровать тебе смерть, как твоему муженьку.

Я не удержалась. А просто и точно двинула ему коленом между ног.

Следующие несколько минут, когда торговец сумел вернуть себе дыхание и перестать скулить, перестали для меня существовать. Мир превратился в чистую боль… Умереть, скорее бы умереть и перестать чувствовать…

В себя меня привёл свист опускающейся стали.

Сквозь багровую пелену в глазах мне привиделся всадник на чёрной лошади, вставшей на дыбы в неистовой ярости, со сверкающим, как солнце мечом в руке. Молнией разило страшное лезвие, прекрасен и ужасен был лик всадника, и враги его бежали, ища спасения от смертоносных ударов.

— Альнаор! — воскликнул он. — Альнаор! Не смей оставлять меня!…

…Тысяча демонов!!! Как всё болит! Ой, мама дорогая, роди меня обратно!.. уууу!…

Всё это было, разумеется, только в моих грешных мыслях, а на словах я только очень кратко и лаконично высказала всё, что я думаю о владельце некоего каравана и то, что я с ним сделаю, когда увижу в следующий раз.

— Его уже никто не увидит, — ледяной сталью ночи ответствовал родной голос. Я с усилием разлепила веки и выдохнула с неимоверным облегчением. Даже ноющая боль отступила на второй план.

— Ветар… Он сказал, что ты мёртв…

— Разве я похож на мёртвого? — улыбается принц. Его руки тем временем, освободив меня от верёвок, плотно прилегают к моим вискам, даруя уже ставшую знакомой силу. — Я не оставлю тебя, Альнаор. Никогда.

Я доверчиво закрываю глаза и позволяю себе расслабиться. Никогда… Что же мы с тобой будем делать, когда всё это закончится, милый? Я тоже не хочу уходить от тебя… Но я — другое дело…

— Хватит, Ветар, спасибо, — со вздохом я поднимаюсь на ноги и отстраняю его руки. И так уже видно, что господин Знахарь не слишком крепко держится на ногах. Это сколько же ему досталось, бедному… А тут ещё и я на его голову. — А то я себя вампиром чувствую…

— Ну-ну, — хмыкнул мужчина, но энергетический поток перекрыл. — Ты можешь ехать?

— Да, наверное, — не очень уверенно протягиваю я. — А где мы сейчас?

— Где? — Ветар удивлённо взглянул на меня. — В Полуночном лесу.

— Что?!! — в полном обалдении взвыла я.

О, как прав был великий мудрый, сказавший, что если какая-то неприятность может произойти, то она непременно произойдёт!

Глава 5 — Полуночный Алтарь

Я несколько уныло покосилась на мягко шелестящие над головой листья. Лес как лес, ничего необычного, но уж слишком свежи были в памяти воспоминания о том, как я едва не шагнула навстречу своей гибели, очарованая его миражами. Не хотелось бы испытать нечто подобное ещё раз.

— И чего этот нехороший человек решил сунуться в Полуночник? — проворчала я. — Сам же нас предупреждал о его опасностях. И как натурально изобразил ужас!

Лицо Ветара помрачнело, рука крепко сжала рукоять меча.

— Я должен был догадаться раньше, что это шпион Альзахара. Слишком нетипично было его поведение для уроженца южных купеческих стран. Но он действительно хороший актёр. Чересчур хороший. Его подвела любовь к театральным эффектам.

Я вопросительно взглянула на принца.

— Если бы он приказал своим наёмникам убить меня сразу после того, как я выпил это проклятое вино, то всё было бы кончено, — сумрачно произнёс Ветар. — А так они разыграли целое представление, даже дали жертве последний шанс на поединок.

— Дай-ка я угадаю, — прищурилась я. — Их было пятеро?

— Шестеро, — невозмутимо поправил меня мужчина. — Но в прошлый раз убийцы были более тренированы, чем сейчас.

Я только развела руками. Ну что тут ещё можно сказать? Таким мастерством уже не восхищаются — перед ним преклоняются.

Осторожно ступая по траве к неизменному Фламелю (и как он только умудряется разыскивать меня всюду, в какую бы переделку я не угодила?!), я увидела валяющийся на земле, сломанный в нескольких местах магический ошейник. И невольно передёрнулась от отвращения, машинально касаясь пальцами шеи. Глаза на мгновение подёрнулись дымкой зрения, и с облегчением свободы шевельнулись за спиной незримые крылья стихии. Огонь во мне сиял с прежней силой, и чувство гармонии овевало душу. Я вновь Поющая!

— Забудь, — мягко промолвил подошедший Ветар. — Страшный сон закончился.

Я кивнула. Да, теперь всё будет хорошо — ведь ты со мной.

— Среди них был маг, — всё же сочла за нужное предупредить я. — Очень неплохой маг.

— Именно что был.

Ветар вскочил на своего коня и сумрачно оглядел картину недавнего побоища. Да, не хотела бы я когда-нибудь оказаться с ним по разные стороны баррикад…

— Куда теперь? — жизнерадостно поинтересовалась я, беря в руки поводья. Кони выжидательно рыли копытами землю. Принц задумался.

— Мы уже слишком далеко зашли в Полуночник, чтобы возвращаться обратно и продолжать путь по торговому тракту. Да и вновь общаться с господами купцами у меня что-то нет никакого желания. Я думаю, нам стоит продолжить переход через лес.

Я только вздохнула. Уже дважды попытавшись вызвать мысленную карту, я признала сокрушительное поражение. Внутренний компас указывал на Полуночный лес, но дальше терял очертания и расплывался в сиреневом тумане. Тайная магия не хотела открывать свои секреты чужакам.

— Если почувствуешь что-либо, сразу же говори мне, — успокаивающе обернулся ко мне Ветар. — Я попробую помочь.

Я кивнула, направляя лошадь по незаметной тропе неизвестного происхождения. Так, меня начинают терзать смутные сомнения… Что-то я очень сомневаюсь, что её протоптали частые любители природы…

Как только мы делали шаг, ветви ненавязчиво, но неумолимо смыкались за спиной, и лес обретал вид первозданного творения. Создавалось ощущение, что не мы выбираем дорогу, но сама тропа ведёт нас к некой, только ей ведомой цели. Оставалось лишь покориться и молча следовать предложенному курсу, тем более, что такое чувство, как направление, просто отказывалось работать среди матовых и регулярно исчезающих, чтобы возникнуть на новом месте, деревьев. Полуночник, лес видений и миражей, ни на миг не оставался неизменным. В каждую секунду в нём что-то вырастало, что-то распускалось, что-то пропадало бесследно. Всё это было недоступно и пугающе-чуждо разуму, но в то же время я ощущала нечто общее между этим местом и бесконечностью вселенной Астрала. Та же непостижимость, та же загадочность, та же туманная прелесть марева снов.

Этот лес был отдельным миром в мире, и он был красив. Очень красив.

Листья и травы шептались между собой на том изначальном языке сути, на котором говорила вся гармония. И медленно я стала открываться этому языку, стремясь постичь то, что они несли в себе. Слияние с душой, слияние с сознанием.

Я начинаю петь.

Вернее, нет — не начинаю — я подхватываю и продолжаю их песню, вплетая в неё свои ноты, свои звуки, свою память. И лес притихает, благосклонно слушая мою мелодию, словно решая, достойна ли она стать его частью.

Я пела так, как могут петь истинные Поющие.

В музыке — шорох моего первого леса, в котором я разбудила магию и призвала к жизни. В музыке — танец листьев среди блеска солнечных лучей и аромат цветов в полумраке тени. Там одиночество и манящий зов ночи — и радость, нескончаемая поднебесная радость жизни в солнечный день. Там тихая музыка грусти и светлой надежды — и яростный, дикий, неистовый бой-скольжение одной и пяти. Там — ласка, нежность и несгибаемая надёжность. В песне — моя любовь.

Замерло всё. Лес — единое живое существо, окутывает меня аурой фиолетового света. Но она больше не несёт в себе вражды или недоверия. Это дар за красоту, и признание лучшей. Признание мастерства другого. И я раскрываюсь навстречу неожиданной робкой просьбе поделиться с ним своим умением. Золотой огонь скользит по сиреневым листьям и оставляет, точно звёзды позади себя, невесомые искры пламени. Это мой дар.

Морок спадает, точно его и не было. Всё как раньше, только в каком-то возбуждении перешёптываются между собой деревья, да в нечётком мареве проступили бледно-золотые искры солнца. И красота леса — величественная и таинственная — становится более полной, более совершенной. Но идеал ещё не достигнут. Его невозможно достичь.

Ветар вслушивается, закрыв глаза, в ту песню, что всё ещё переливается среди хитроплетения ветвей. И повинуясь какому-то неясному порыву, я беру его за руку, нащупывая в своей душе нить, соединяющую нас. А потом светом гармонии и звёзд открываюсь ему навcтречу. Так глубоко никто и никогда раньше не видел моего сердца.

Мужчина открывает глаза и замирает в восторге благоговения. Слияние сделало доступным и для него не только слышать, но и увидеть, и прочувствовать всё то, что могу ощущать я. Мы видим оба — истинным зрением — как проносятся радуги в каждой капле воды, как просвечивает солнечный луч сквозь трепетную ткань листка, как золото соединяется с фиолетом. Это — мгновенье красоты.

— Спасибо… — едва слышно произносит Ветар.

Деревья внезапно расступаются перед нами, обнажая ровную гладь тропы. Уже безбоязненно направляем коней в полумрак леса.

— Темнеет… — поёжившись, произнесла я. — Сколько времени прошло?

— Не так и мало, — задумчиво ответил Ветар. — Никто не знает, сколько действовало сонное зелье. Да и в Полуночном лесу часы идут не так, как в обычном мире. Здесь у времени свои законы, не подвластные никому и ничему. Оно то замедляет свой ход, то мчится быстрее мысли. Поэтому, когда мы выйдем отсюда, может оказаться, что там, у нас, уже наступила зима и дороги покрыты снегом.

— Бррр, — вздрогнула я, вообразив себе эту картину. — Не слишком приятно!

— Полуночник принял нас, — сказал принц, вглядываясь в ставшую тёмно-лиловой пелену листьев. — Не думаю, что он станет устраивать нам подлость. Ты ведь сказала ему, что мы спешим?

— Я сказала?! — изумилась я. — Ветар, то что я сделала — это не передача информации. Это стремление чувств, ассоциаций, воспоминаний, получившее воплощение. Ты когда-нибудь пробовал записать свои мысли? Это попросту невозможно. Их движение сумбурно и настолько быстро, что наш разум не успевает считать все эмоции, а только запоминает конечный вывод. А песня позволяет выплеснуть весь поток наружу — во всей гамме оттенков и эмоций. Она не несёт конкретики — а воплощает желания.

— Бойся желаний своих, ибо они исполняются, — задумчиво протянул Ветар. Я тихо опустила голову. Да, ты и представить не можешь, насколько ты прав…

— Смотри! — вдруг воскликнул мужчина, приподнимаясь на стременах и пристально всматриваясь в даль. — Мне показалось, или там действительно горит свет?

Я взглянула в указанном направлении, мельком переходя на истинное зрение, и лес расступился, выпуская нас на идеально ровную, точно созданную не природой поляну. А в её центре, окружённый пятёркой камней, на которых извивались языки пламени, возвышалось странное здание. Сделанное точно из лунного света, оно притягивало и очаровывало взгляд совершенством линий и искусной резьбой. Отдалённо напоминающее беседку, оно состояло из двенадцати опорных столбов, на которых искусной вязью были начертаны странно знакомые символы. В центре же, на небольшом постаменте, созданное неведомым скульптором, стояло изваяние птицы. Она распахнула крылья, приготовившись ко взлёту, пышный хвост струился по земле, а на изящной головке выточен тонкий ободок короны. И блики света, скользившие по скульптуре, делали её живой, а мир вокруг — замершим на длящийся вечно миг.

— Это алтарь Поющим! — выдохнул Ветар, зачарованно смотря на изваяние птицы. — Невероятно! Их культ исчез тысячи лет назад, когда пришла новая вера. Я думал, древних храмов уже не осталось! И священный огонь до сих пор горит… Неужели ещё есть жрецы, поклоняющиеся Поющим?!

Я в каком-то оцепенении медленно взошла по ступеням старинного алтаря и коснулась непослушными пальцами крыльев птицы. Точно огонь пробежал по моим рукам, а в глазах статуи сверкнул звёздный луч.

Торопливо сморгнула и сделала шаг назад. Наверное, показалось…

— Кто бы могла быть эта птица? — задумчиво промолвил принц, подойдя ко мне ближе. — Или это просто символ древнего божества?

— Это Феникс… — непокорными губами прошелестела я. — Хранитель и Повелитель.

— Феникс! Ну разумеется! — улыбнулся Ветар. — Насколько я помню историю, ему приносили в жертву полевые цветы, но только собирать их надо было исключительно при лунном свете. Иначе магия теряла силу.

Он расстелил перед алтарём свой плащ и расседлал коней. Я молча смотрела на него. Точно почувствовав мой взгляд, мужчина обернулся и подошёл ко мне.

— Не бойся, Альнаор, всё в порядке. Поющих не существует.

Я вздрогнула, будто от удара бичом. Недоверие и непонимание исказили моё лицо. Ветар недоумённо вгляделся мне в глаза. Я грустно покачала головой.

— Ты не веришь в Поющих?! Почему?…

— Почему? — принц отвернулся и принялся отстёгивать меч. — Да потому что, если бы они действительно хранили гармонию, то не допустили бы всего того, что происходит на нашей земле прямо под их светлым оком! Потому что нежить беспрепятственно бродит по Сальхаре, потому что идут нескончаемые войны, сражения, смерти! Потому что на трон восходят лживые короли, а соседи готовы перегрызть друг другу глотку за клочок земли! Вот почему я не верю в Поющих! Да, может они и существовали когда-то, тысячи лет назад, но теперь их больше нет!

Каждое слово било сильнее стали. Я вся сжалась, точно пытаясь укрыться от шквала эмоций. В глубине сердца вспыхнула обида. Неужели всё то, что мы делаем ради жизни и процветания Сальхары — недостаточно? И вместо благодарности люди обвиняют нас в своей же подлости и двуличии? Теперь мне стало ясно, почему много лет назад Триумвират принял решение навсегда покинуть землю и переселиться в Высший мир. И как они только находят в себе силы продолжать борьбу, получая за это одни проклятия?..

— Ошибаешься, Ветар… — едва различимо прошептала я. — Ошибаешься.

Принц не ответил, а только улёгся на землю, запахнувшись в тёмную ткань плаща. Я же опустилась на колени перед живой статуей и долго вглядывалась в её непроницаемые глаза, ощущая, как по щекам текут слёзы…

Ночь, лунная ночь…

Осенённая внезапной мыслью, я бесшумно вскочила на ноги, и воззвала к вечному шелесту леса. И, услышав призыв, всколыхнулись ветви, освобождая мне проход. Плеснулась за спиной невесомая ткань крыльев, мир обрёл нелюдскую чёткость зрения. Я скользнула в темноту неуловимой тенью, следую тонкой нити, по которой вёл меня Полуночник.

Десять минут бега или полёта, и я выношусь на залитую лунным светом лужайку. Всю её поверхность устилают нежно-голубые лепестки миниатюро-хрупких цветов ночи — таль-ив-инэ, растущих, по преданиям, только во владениях эльфов. Ещё одна легенда развенчана…

Мягко сажусь на землю, стараясь не повредить грациозные растения. Руки уверенно и сноровисто собирают букет, впитавший в себя вязь созвездий, ласки ветра и неземную боль одиночества. Достойный подарок Фениксу.

Феникс — надежда и опора всего сущего, дитя гармонии, хранитель ключей в мир хаоса — когда ты вернёшься к нам? Ибо вселенная увядает без твоей песни, и все Поющие не в силах восполнить брешь, появившуюся в миг твоей смерти. Возвращайся, Феникс, скорее возвращайся!…

— Боль переполняет тебя, дочь…

Рывком вскидываю голову, слова замирают на губах. Хочется только вечность смотреть на неподвижно зависшую в воздухе изящную и хрупкую фигуру, которая лучится огненной, неистовой и нежной силой. На её лицо, с мягкой и такой знакомой улыбкой, пронизанной печалью. Впитывать в себя её любовь. Любовь ко мне.

Венаор. Мама…

Недоверчиво протягиваю руку, стремясь дотронуться до струящихся складок белоснежного одеяния. Мать, тихо смеясь, отлетает назад, её прозрачные, точно сотканные из искр зарниц, крылья окутывают её золотым ореолом. Она прелестна — она сама красота.

— Не торопись, милая Альни… Здесь присутствует только астральная моя часть, твоё прикосновение развеет её, как дым.

— Как ты нашла меня? — тихо спрашиваю я, вглядываясь в родные глаза. Они полны тоски и одновременной гордости. Но в них нет ни следа слёз — Играющие с Огнём не могут плакать. А Венаор всегда была сильной. Сильной, не смотря ни на что.

— Глупышка… — смеётся мама. — Мне не нужно ловить твой след, как это делают наши доблестные Стражи. Я всегда чувствую тебя, твой страх и твою радость, где бы ты ни находилась. Даже в Астрале я ощутила твой вздох.

— У нас одно сердце… — шепчу я.

Мама печально кивает.

— И его терзает боль. Почему, Альни? Тебе так плохо в мире смертных?

С ироничной и горькой усмешкой качаю головой. Наоборот, хорошо. Чересчур хорошо — так не бывает. Как бы сладок не был мёд, всегда найдётся и ложка дёгтя. Ну а ты сможешь понять меня, мама? Ты ведь тоже когда-то вышла замуж за Первого Стража, полюбив его всем сердцем, хотя прекрасно знала, что Стражи посвящают жизнь не семье. И всё равно бесстрашно приняла свой крест. Смогу ли я так — любить, зная, что навеки останусь для него тем, кем я на самом деле никогда не была?..

— Я полюбила человека, мама.

Фигура Венаор поникла. Я покачала головой.

— Я не вернусь Домой. Не вернусь, пока он сам не прогонит меня.

— Ты уверена, что он будет любить тебя и после того, как ты раскроешь свою истинную суть? — печально спросила мама. — Не будет опасаться или ненавидеть тебя, за то что твои силы безграничны по сравнению с его? Сможешь ли ты бесстрастно наблюдать, как шаг за шагом, год за годом, его убивает старость? Посмотри на меня, Альни! Мне триста двадцать лет — и разве я выгляжу старой по человеческим меркам? Он же будет уже дряхлым старцем — сможет ли твоя любовь перенести такое?!

— Я не раскроюсь ему… — прошелестела я. — Он не верит в Поющих.

С минуту обе молчим. Искры лазурно-голубых лепестков дрожат и переливаются у меня в руках. Цветы не виноваты…

Надо менять тему. Менять, пока меня окончательно не захватила безнадёжность.

— Зачем Триумвират послал по моему следу полный пентакль? — спросила я наконец, пристально вглядываясь в затягивающий водоворот искр маминых глаз. — И как, во имя гармонии, мне удалось выжить?!

— Не просто выжить — победить, — слабо улыбается Венаор. — Ты просто ещё не знаешь своих возможностей, Альни…

— Я знаю, что ни одному Поющему, ну может за исключением Рантиира, не по силам выступить против Первого Стража, — перебила я. — Вы что-то скрываете… Зачем вы охотитесь за мной?

— Мы только пытаемся защитить тебя, — мягко возразила мама. — Ничего больше. Никто из нас не может допустить, чтобы твоя жизнь подвергалась опасности.

— Странные у вас методы, — проворчала я. Точно подтверждая это, отозвался тонкой колющей болью до сих пор незаживший шрам от риста. — Зачем Триумвирату эта игра?

— Я не могу тебе объяснить… — умоляюще промолвила Венаор. — Мы и сами до конца не во всём уверены. Быть может только Рантииру что-то известно… Ты должна вернуться Домой. Там всё выяснится, поверь…

— Я никому ничего не должна! — выкрикнула я. — Знаешь, почему я сбежала? Потому что мне надоела эта бесконечная слежка, точно я преступница, скрывающаяся от закона! Потому что за мной по пятам всегда следовали Стражи, вы думаете, я не замечала?! Мне надоело, что меня ограждают от непонятно чего! Мне надоело, что я никогда не получаю ответов на свои вопросы! И либо ты всё рассказываешь мне теперь, либо Триумвират теряет со мной связь.

— Я не могу!… - отчаянно качнула головой мама. — Прости, Альни.

— Будь по твоему, — глухо отвечаю я.

Стремительным движением соскользнуть в Астрал, мимолётно приветствуя радостно вспыхнувшие язычки пламени. Тени и ветер расступаются, впуская меня в свою обитель. Зажмуриться. Отрешиться от всего — мыслей, эмоций, желаний. Нащупать в царящем вокруг мареве тумана суть связующих нитей. Увидеть, как они наливаются ало-рубиновой радугой — узы крови. Нерушимые и непокорные. Их невозможно разорвать. Но я и не стремлюсь к этому. Из моего гнева, из взлелеянной годами обиды сплетается тончайшая сфера. Она окутывает меня непроницаемым сиянием отрицания, отсекая путь рубиновым нитям. В сердце поселяется глухая пустота. Цена… За всё надо платить.

Росчерком надломленного крыла огонёк моей сущности выскальзывает из Астрала. Последний след обрублен. Больше меня никто не найдёт. Но только я не могла ожидать, что это будет настолько больно. Темно, страшно, пусто… Прости, мама.

Хрустальный трепет лазурных цветков возвращает меня в настоящее. Поднимаю голову — я вновь одна. Лишь бледный серп луны матовым светом заливает поляну, да холодный ветер ночи голубыми волнами пробегает по лепесткам соцветий. Одиночество… Вечное неумолимое одиночество — в этом моя судьба? Но почему? За что?

Тихо шепчутся таль-ив-инэ.

Ещё раз воззвав к шороху ветвей, проскальзываю в открывшийся проём. Чернота леса смыкает надо мной свои крылья. Молча следую за нетерпеливо пляшущим в воздухе сиреневым огоньком. Через несколько бесконечных минут вылетаю к нашей стоянке.

Алтарь словно возвышается над всей землёй. В бликах и всполохах пламени ощущаю тепло привета и протянутую руку дружбы. Мы одной крови — говорят мне глаза птицы. Мы — Поющие В Единстве Гармонии.

С печальным благоговением опускаю голубой букет на невысокий пьедестал перед изваянием Феникса. Перед мысленным взором пылает непримиримым блеском сфера отторжения. Я только что отказалась от этого единства…

Отказалась — и что получила взамен? Боль и ледяной холод одиночества…

Знакомая рука касается моих волос, спутанных после неистового бега. Вздрагиваю, оборачиваюсь, готовая выслушать ещё одну порцию упрёков. Взгляд находит такие родные и ласковые глаза.

— Прости меня, — виновато произносит Ветар. — Не знаю, что на меня нашло.

Смаргиваю невольно выступившие слёзы облегчения. Хочется забыть обо всём мире и устроиться в его тёплых надёжных объятиях. Ведь теперь он — мой последний маяк, среди ревущих волн всеобъемлющего океана. Последняя звезда, лучам которой я ещё могу следовать, чей свет не даёт мне утонуть. Но я не смею.

К счастью, он сам ощущает отголосок моего робкого желания и мягко обнимает меня за плечи. Сидим, прижавшись друг к другу; отблески огня играют на складках тёмных плащей и каменных перьях изваяния.

— Расскажи мне про Феникса, — просит Ветар.

Закрываю глаза. В сознании невесть откуда возникает силует женщины. Поющей. Её трепещущие крылья изумрудно-серыми всполохами спадают со спины. Волосы цвета тёмного золота стелются по ветру. В глазах — неукротимое пламя силы, нежность и пепельный груз знания. Яртиир — Феникс. Погибшая в неравном отчаянном бою с нежитью, вырвавшейся из мира Хаоса. Погибшая, несмотря на защиту десятка Стражей, за два года до моего рождения.

— Феникс — предводитель Поющих, — медленно и нараспев начинаю я. Слова повисают в воздухе тягучими звуками. — Нет, не совсем так. Поющие защищают мир от вторжения Хаоса, перевородной силы, несущей смерть. Она отделена от всей Сальхары магическими Вратами, запертыми и скованными ещё с дня Сотворения. А Феникс является единственным ключом, чтобы отомкнуть нерушимые оковы. Лишь его кровью окроплённые Врата смогут отвориться и выпустить в мир орду нежити. Поэтому Феникс — Хранитель и Повелитель — так почитается под луной и солнцем. На его силе держится мир, а остальные — лишь помогают ему, охраняют и защищают. Даже ценой своей жизни.

Я немного помолчала, собираясь с мыслями. Ветар терпеливо ждал.

— Но всё же бывает так, что Феникс погибает. Вернее, погибает его телесная оболочка. А сущность, бессмертный дух, через некоторое время возрождается в новом Поющем. Вот почему люди говорят, что он сгорает, вновь обретая жизнь из пепла…

Небо понемногу светлело. Над древним алтарём на мгновение завис ореол сиренего-огненного тумана и тут же рассеялся, оставив потухшие факелы камней, замершую белизну колонн и статую птицы, при свете обновлённого дня будто утративших свою таинственнную магию. Я только тихо улыбнулась. Будет вновь ночь — и будет жизнь.

— Феникс… — прошептал Ветар, не сводя с меня сияющего взора. — Я не забуду. Спасибо, Альнаор.

Я мимолётно коснулась его руки, легко поднимаясь с прохладной травы и подходя к Фламелю. Конь качнул грациозной шеей, пряди шёлковой гривы заплескались в редких лучах, умудрившихся проскользнуть сквозь переплетение ветвей и листьев.

Приветственная песнь зарождающемуся дню вырвалась на волю и пронеслась по лесу неумолкающей птичьей трелью. Полуночник отозвался игривым колыханием травы, и лошади помчались, точно соревнуясь в скорости, в возникшую прямо перед ними брешь тропы. Чувство неописуемой, дикой и бесконтрольной свободы захлестнуло меня свежестью ветра, ликующий и восторженный крик прозвенел, нескончаемым эхом отражаясь от стройных стволов деревьев. И неожиданно я расхохоталась в полный голос, точно не было на свете никакого горя. Ветар догнал меня, смеясь по-мальчишески искренне и весело, и мы понеслись рядом, опьянённые этой неистовой, бурной радостью — простым и незатейливым счастьем от того, что рядом с тобой есть друг.

Лес закончился неожиданно. Всего миг назад нас окружали нагромождения деревьев — и вот лошади уже летят по знакомому тракту, оставив позади туманность Полуночника.

Не останавливая Фламеля, я повернулась к лесу, уже начавшему таять под сиренью дымчатого марева.

— Прощай, друг! — пропела я. — Пусть достойный разгадает твою тайну.

Золотые искорки, закружившись в танце, взмыли в воздух и плавно рассыпались по незаметным более ветвям. Полуночник обещал ждать. Ждать и хранить покоящуюся в его сердце святыню.

А впереди свекали под утренними лучами крыши и купола Гавани Серых ветров.

Глава 6 — Гавань Серых ветров

Улицы Гавани, превратившейся с течением неумолимого времени в огромный город-порт, были запружены людьми. Дома и бесчисленные магазины толпились по обеим сторонам нешироких, но аккуратных улочек, сверкая витринами и оглушая прохожих зазывными криками торговцев, клятвенно обещавших самые качественные и непременно эльфийские товары по самым низким ценам. Вначале я с некоторым вниманием слушала их попытки перекричать друг друга, но после того, как один тощий мужичок начал упорно всовывать мне "истинную пряность, специально взращённую на эльфийских полях", потеряла к ним интерес. Откуда посреди моря он взял поля — остаётся тайной, покрытой мраком неизвестности. Мда, если врать, так надо хоть убедительно врать.

Ветар, вежливо сквозь зубы улыбаясь торговцам, целеустремлённо прокладывал себе дорогу к собственно месту нашего назначения, то есть пристани. Она, если судить по неопределённым намёкам, располагалась прямиком за рыночным кварталом города, где мы и оказались.

Протолкавшись ещё немного и выслушав поражающее своей объёмностью количество разных «лестных» слов в свой адрес, мы с облегчением вступили в жилую часть Гавани. Среди прохожих стали попадаться и коренастые гномы, мастерски ругавшиеся на всех известных и неизвестных языках, и даже пара кентавров, увлечённо обсуждавших точность астрологического прогноза, и, разумеется, эльфы.

Вначале я просто замерла, не в силах отвести глаза от грациозной и высокой фигуры, неторопливо шагавшей (или плывшей) по мостовой. Эльф, ощутив мой восхищённый взгляд, только чуть скучающе повернулся, вздохнул с пренебрежением и плохо скрытым презрением и скользнул дальше. Из столбняка меня вывел сердитый голос Ветара, с нетерпением ожидавшего у причала.

— Корабль придёт через два дня, — лениво пояснял смотритель, искоса поглядывая на полупустую бутыль с вином, стоявшую на слегка покорёженном столе. Судя по всему, он был полон желания побыстрее спровадить нежданных визитёров, то есть нас, так невовремя заявившихся в его контору и оторвавших от обильного возлияния. Ну что же, его вполне можно понять. — Насчёт проезда можете попытаться договориться с серраном Лейаторри, что около главного дока. Надеюсь, вы понимаете, что эльфы не любят принимать в Плавающий город чужаков, так что особо не рассчитывайте на успех.

— Благодарю, серран, — вежливо поклонился Ветар, как всегда взявший на себя переговоры с представителями властей. У принца это получалось естественно и небрежно, точно так и должно было быть. Впрочем, трудно было ожидать чего-то другого от наследственного дипломата.

Серран Лейаторри, оказавшийся пожилым эльфом с длинными седыми волосами, сплетёнными позади в косу, принял нас, мягко говоря, холодно. Сперва нам пришлось ждать около двух часов, пока господин руководитель Главного управления дока соизволит найти время, чтобы выслушать нашу скромную просьбу. Затем, когда я уже была готова разметать всю пристань на мелкие дощечки, ещё один остроухий эльф, предварительно окинув нас взглядом, от которого в миг скисло бы молоко, «пригласил» нас в кабинет.

Лейаторри, косо посмотрев на просителей, отвернулся к окну, читая какие-то бумаги и больше не обращая на наши персоны никакого внимания. Сесть нам, разумеется, никто не предложил. Я с трудом сдерживала нарастающее раздражение. Весь мой восторг от встречи с эльфами исчез, точно его и не было, и только наша невольная зависимость от высокого седокосого руководителя мешала мне подпалить к хаосу его прибранные до невозможного аккуратно листочки. Ветар же был спокоен, словно море в момент штиля.

— Мы сожалеем, что нам приходится отвлекать серрана Лейаторри от его несомненно важных дел, но медлить непозволительно, ибо любая задержка грозит бедой. Я — посол от государства Риванол — младший принц Ветар аш Риванол, прибыл с миссией к Владыке Плавающего города.

Старый эльф, мгновенно навострив ушки, повернулся к нам лицом и коротким жестом указал на кресла. Его острый взгляд, до этого источавший пренебрежительное любопытство, неожиданно сверкнул ледяным презрением.

— Простите, что не узнал вас, светлейший лорд. Думаю, Владыка будет рад принять у себя посланника нашей союзной страны. Надеюсь, вы прибыли с хорошими новостями?

— Как посмотреть, — ушёл от прямого ответа Ветар, на чьём лице не отразилось и следа бушующей обиды и гнева, вспыхнувшего в душе в ответ на непонятную реакцию эльфа. — Когда мы с моей спутницей сможем сесть на корабль?

— Увы, вам придётся подождать два дня, светлейший лорд, — развёл руками Лейаторри. Его голос так и сочился ехидством. — Даже эльфы не могут заставить ветра дуть сильнее. Я уверен, фрегат уже на пути в Гавань. И разумеется, не беспокойтесь о деньгах. Мы почтём за честь принять вас и вашу спутницу в Плавающем городе.

— Благодарю вас за помощь, серран, — коротко поклонился принц. — До встречи.

Вслед за Ветаром я склонила голову в учтивом прощании и выскользнула из кабинета. Седой эльф внимательно смотрел мне вслед. Неужели узнал?…

Едва мы повернули за угол здания Главного управления, как молчавший до этого Ветар резко отвернулся к морю и с силой ударил по деревянным перилам пристани. Старое дерево заскрипело и по нему пролегла трещина. Я, не ожидавшая такой вспышки ярости, отшатнулась, лишь в последний момент удержавшись от вызова найры. Инстинкты порой срабатывают быстрее, чем разум — без этого не выжить. Даже Поющим. Но видеть всегда умеющего сохранять хладнокровие принца в неконтролируемом гневе было страшно.

— Ветар, — стараясь говорить как можно мягче, промолвила я. — Забудь. Мало ли эльфов с пренебрежением смотрят на человека.

— Я не человек, — сквозь зубы процедил мужчина. — Я полукровка. Люди ненавидят меня за то, что я эльфийский выродок; эльфы презирают за то, что во мне грязная кровь человека… Везде, куда бы я не пошёл, меня окружают эти два чувства! Эта ненависть, просто так, только потому, что моя мать полюбила смертного!

Он помолчал немного, пытаясь выровнять дыхание.

— Я устал, Альнаор. Устал прятаться, устал врать. Устал от подозрительных взглядов. Я просто хочу обрести место в мире, где на меня не будут смотреть, как на мутанта и монстра. Хочу быть собой.

Ощутив, как меня захлестнула жалость, шагнула к Ветару, коснувшись кончиками пальцев его плеча. Он, коротко качнув головой, отстранил мою руку и отошёл в сторону.

— Пойдём, — чуть приглушённо сказал принц. — Я знаю, где мы сможем остановиться и переночевать эти две ночи, пока не придёт корабль.

* * *

Ветар остановился перед причудливо украшенной дверью в богатый особняк и негромко постучал. Я молча рассматривала резные наличники окон, бездумно следуя взглядом за извилистой нитью из золота, выписывавшей витые узоры на дереве. Когда дверь неожиданно распахнулась, я вздрогнула и подалась назад. Возникшая на пороге миловидная белокурая девушка, чуть нахмурив бровки, окинула пристальным взглядом фигуру мужчины и вдруг с радостным визгом кинулась на шею Ветара.

— Ну наконец-то! — выкрикивала она. — Ты же обещал приехать ко мне гораздо раньше, негодный обманщик!

— Дела, дела! — шутливо отозвался принц, обнимая незнакомку. На его лице сияла широкая улыбка. Точно и не было этого последнего часа. Я застыла каменной статуей, ощущая странное чувство. Кто она?

— Сайва, угомонись, — мягко засмеялся Ветар, легонько приподнимая девушку. Та взвизгнула от неожиданности и отпустила принца. — Ты ничуть не изменилась.

— Да ну? — кокетливо стрельнула глазками блондинка и только тут заметила меня. Выпрямилась, приняв вежливо-уважительный вид, подобающий хозяйке. Внимательные зелёные глаза быстро изучили каждую чёрточку моей фигуры, и остановились на ничего не выражающем лице. (Надеюсь, ничего не выражающем…)

— Сайва, позволь тебе представить мою телохранительницу Альнаор, — весело промолвил Ветар, легко приобняв девушку за плечи. — Альнаор, знакомься, это Сайва, моя старая подруга…

— Телохранительница?! — расхохоталась в полный голос Сайва, тряхнув пышными льняными волосами. — Тебе?! Да, Ветар, прекрасная шутка, оценила. Ну, пройдёмте же скорее в дом! Мне не терпится узнать, какой же ветер мне надо благодарить за то, что он занёс вас в наши отдалённые края.

Тенью я проскользнула вслед за усмехающимся принцем. Шутка?… Позади негромко закрылась дверь.

— Нам нужно переночевать пару дней, — потягивая из блестящего бокала вино, произнёс Ветар. Я молча стояла у окна, стараясь не обращать внимания на нехорошее чувство, волной поднимающееся в душе. Какое счастье, что принц ещё после своей вспышки гнева отгородился от меня ментальным щитом. Я меньше всего хотела, чтобы он сумел прочитать, что сейчас творится у меня на сердце. Тем более, что я сама не понимала, откуда у меня возникла такая стойкая неприязнь к впервые увиденной сегодня девушке. Очень красивой девушке. Я ревную? Ревную?! Человека?!

— Я конечно, не имею права просить…

— Брось, ерунда какая! — пренебрежительно махнула изящной ручкой Сайва. — Сколько нужно, столько и оставайтесь. Благо места в этом доме ещё на добрый полк хватит… Лучше расскажи мне как ты живёшь. Я так соскучилась!

Совершенно беззвучно, как умеют только Видящие во Тьме, я отворила внешнюю дверь и выскользнула наружу. Уже чувствуя, как захлопывается за спиной тяжёлая створка, услышала заговорщический шёпот Ветара:

— Так что там слышно насчёт свадьбы?..

Ответа мне уже не было нужно.

Я растворилась в нескончаемом потоке толпы, серой тенью скитаясь по городу. Разум плыл по туманным волнам Астрала, куда я нырнула, едва покинув дом, ставший для меня проклятым. Мне уже было неважно, сумею ли я вернуться оттуда, или сознание развоплотится, подобно многим другим, среди океана безбрежности.

Когда не думаешь, вроде бы не так больно…

Вот и ответ тебе, Поющая. А на что ты надеялась, наивная? На то, что он побежит за случайно встретившейся ему на дороге наёмницей без роду и племени? Отречётся от титула, наследия, имени? Какая глупость — твердил тебе холодный и трезвый расудок, почему ты ему не поверила! Решила пойти ва-банк и проиграла.

Хочется плакать, но облегчение слёз почему-то не приходит. Глаза остаются сухими, без намёка на влагу. Столкнувшиеся со мной нечаянные прохожие не видят и следа эмоций. Лицо застыло маской изваяния. Только внутри меня поселилась пустота.

Вот так умирает любовь.

Уже даже не больно. Боль свернулась где-то в глубине меня, подчинившись здравому смыслу, старому, как само одиночество. Обида? Я не обижаюсь. Не на что. В конце концов, никто из нас не давал друг другу никаких обязательств. И то, что у него есть невеста среди людей, не говорит против него. Скорее, я одобряю его выбор. Значит это судьба.

Судьба… Я вернусь обратно, мама. Вы всё-таки добились своего. Но не сейчас. Как наёмница, я всё ещё связана нитью заказа. И я исполню его… Время эмоций придёт после. А теперь я стану такой, как была — уверенной, рассудительной, сильной. Я — Поющая. Я — не боюсь боли. А любовь — та же боль… Потом, всё потом!

Пой, Альнаор, пой! Это единственное, что тебе осталось.

Здесь нет никого — только небо и я;

Скользит между туч алых молний змея,

Охотничьим рогом вдали отзывается гром…

О зов одиночества! Стон или клич?

К чему-то стремиться, чего-то достичь —

Здесь всё осыпается мелким колючим дождём…

Незаметно для самой себя обнаруживаю, что стою на длинном, уводящим вдаль от города, пирсе, изогнутым клыком врезающимся в море. Волны одна за другой бьются в отполированный веками гранит. Над неистовствующей стихией протяжно вскрикнул буревестник, молнией лавирующий между туч.

Возвышенно-пусто, лишь тени и эхо,

На длинном пути встанет новая веха,

И будут сменяться виденья зеркал в зеркалах…

Всё слишком постыло, всё слишком знакомо,

Мираж не разрушит поблекшее слово;

Что весит кусочек души на холодных весах?..

Я замерла. Сердце защемило от безумного желания распростать бьющиеся под тугим ветром крылья, взмыть ввысь, туда, где разрываются на клочья резкие линии молний. Просто быть, просто очистить разум, отдаться на волю беснующегося хаоса. Не чувствовать. Не думать. Не вспоминать.

Вокруг неподвижность — ни жеста, ни звука;

Сплелись воедино тоска и разлука —

О миг одиночества! Миг без конца и границ…

Замершее время, надорваны струны,

Лишь молнии чертят зловещие руны,

А сердце рыдает под вспышки далёких зарниц….

Песня — вскрик раненой птицы — вспыхнула и оборвалась, как нить жизни под лезвием неумолимой судьбы. Легче? Или так только кажется? Может ли человек уничтожить свою память?…

Почти на автомате мозг отдаёт команду, настолько абсурдную и несовместимую с моей сущностью, что та моя часть, что ещё способна адекватно воспринимать происходящее, замолкает в шоке. Я направляюсь в трактир.

Ближайшее винное заведение оказалось совсем рядом. Я молча вошла в полутёмное помещение, чуть не поперхнувшись от едкого дыма, в изобилии витавшего внутри. Громкие разговоры и пьяный смех смолкли в мгновение ока, и я всей кожей ощутила любопытствующие взгляды, направленные на меня со всех углов трактира. Стараясь не сбиться с ровного шага, не поднимая головы, добрела до одиноко стоявшего в тени столика и устало опустилась на малость покорёженный стул, спрятав лицо в ладонях.

— Милейшая, — раздался над ухом насмешливый голос. Неохотно я подняла взгляд, узрев перед собой дородную фигуру хозяина заведения. — Вы будете что-нибудь заказывать? Если нет, извольте покинуть помещение, а то вы заняли целое место.

Посетители с интересом уставились на меня, ожидая продолжения представления. Я поморщилась. Демоны, как же я могла забыть, что во всех людских делах непременно участвуют эти скромные золотые и серебряные монетки! Можно было бы конечно свалить всё на совесть Ветара, ведь по идее наниматель обязан обеспечивать своих воинов всем необходимым…

Под дружный хохот завсегдатаев я поднялась, собираясь уйти.

— Позвольте мне угостить вас, леди, — морским бризом пропел знакомый голос. Я повернула голову и с некоторым удивлением увидела неторопливо приближающегося к нам старого эльфа. Под его пронзительным взглядом трактирщик съёжился и притих, а шуточки и смех завяли на корню. Миг на раздумье, а затем я кивнула, занимая прежнюю позицию.

— Как вам будет угодно, милорд Лейаторри.

Эльф грациозно скользнул на стул напротив меня, коротко махнув рукой хозяину. Тот, разом потеряв весь свой лоск, бесперерывно кланяясь, улизнул за прилавок. Не прошло и минуты, как на нашем столе, точно по волшебству образовалась бутылка явно дорогого вина и искусно сервированные блюда, названия и составляющие которых я не рискнула бы определить.

— Ваше здоровье, — чуть приподнял бокал Лейаторри, с едва заметной иронией поглядывая на меня. Я вяло отсалютовала ему своим. Пригубила вино. Да, эльф точно не поскупился на угощение. Интересно, зачем ему это всё?

— Почему вы назвали меня лордом? — полюбопытствовал Лейаторри. Я усмехнулась кончиками губ. Он что, меня совсем за дуру принимает?

— Потому что это ваш титул. Вы же являетесь кем-то вроде негласного представителя Плавающего города и весьма умело вносите нужные вам коррективы в людскую политику. Или я ошибаюсь?

Эльф молча кивнул. Мне на миг показалось, что в светло-голубых глазах мелькнула искра уважения. Так, пора прекращать пить…

— Мне очень неприятно говорить это, но вряд ли я буду в состоянии вернуть вам деньги, которые вы заплатили за ужин, — с некоторым усилием проговорила я. Осознание того, что я кому-то что-то должна доводило до состояния плохо контролируемого бешенства. А если учесть, что должна я буду конкретно этому эльфу, равно презирающему весь человеческий род… Мда.

— Для меня была честь сидеть с вами за одним столом, леди, — чуть поклонился мой сотрапезник. Я устало прикрыла глаза, пытаясь сдержать рвущиеся с языка проклятия. Так утончённо издеваться не умеет даже Рантиир.

— Что я могу сделать для вас? — прямо спросила я. Лейаторри, хитро улыбнувшись, с текучей грацией, заставившей меня завистливо вздохнуть, поднялся из-за стола.

— Пожелайте мне удачи.

Удачи?! Я с неприлично разинутым ртом наблюдала, как настырный эльф подходит к трактирщику, властно произносит какую-то фразу, а затем торопливо выходит на центр помещения, спешно освобождаемый от столов. Что за..?!

— Начнём, господа, — в руке Лейаторри невесть откуда образовалось лезвие острого меча. Тройка наёмников, сидевшая за соседним столом, с кривыми улыбочками переглянулась, вытянула из ножен короткие кривые кинжалы и начала медленно окружать неподвижного эльфа. Трактирщик ужом проскользнул между столами.

— Делайте ставки, господа! Делайте ставки!

Поняв наконец-то суть представления, я с удовольствием облокотилась на жёсткую спинку, приготовившись наблюдать за "избиением младенцев".

Бой закончился так же быстро, как и начался. Замерший, точно статуя, эльф внезапно метнулся вперёд; смазанной тенью мелькнула в бликах светильников сверкающая сталь. И вот уже трое противников с грязными ругательствами пытаются подняться с пола, потирая ушибленные места.

Лейаторри коротко поклонился в ответ на шум аплодисментов. Я с улыбкой отсалютовала ему бокалом.

Мастер меча. А ведь по виду и не скажешь. Я даже не смогла заметить оружия, когда впервые столкнулась со старым эльфом. Скорее всего — зачарованное, как и моя найра. Наверняка он не уступает Ветару… С трудом я подавила в себе искушение выйти на помост, чтобы самой померяться с ним силами. Идея была тут же отвергнута, как абсурдная. Без песни мне ни за что на свете с ним не справиться, а так я окажусь в более выйгрышном положении, что противоречит кодексу воина. К тому же, если, не приведи гармония, он яляется одним из высших эльфов, то вполне сможет, услышав песню, определить мою истинную сущность. А объявлять на весь мир, что я Поющая, мне бы совершенно не хотелось…

Последним и завершающим был поединок с двумя чистокровными эльфами, правда моложе Лейаторри по меньшей мере вдвое. Парочка неплохо управлялась с клинками и почти наверняка сумела бы заткнуть за пояс любого из элитных наёмников-людей, но до мастера эльфа им было ещё конечно далеко. Окончив бой, противники вежливо поклонились друг другу. Лейаторри что-то пропел им своим тихим полушёпотом, и молодые бойцы радостно кивнули в ответ.

Улучив момент, пока взмыленный трактирщик собирал деньги у проигравших пари, я незаметно встала из-за стола и выскользнула на улицу. В голове шумело от выпитого вина. Срочно требовался свежий воздух и желательно в большом количестве.

Над городом уже воцарилась ночь. Постепенно приходя в себя, я спустилась по узкой деревянной лестнице пирса к иссиня-чёрной воде, уселась на шершавую ступеньку и с неописуемым наслаждением опустила ноги в холодные волны. Хорошо-то как, если бы кто знал! Я некоторым стыдом представила себе лицо Ветара, когда он узнает, где и в чьей компании его спутница провела вечер. Потом ехидная улыбка растянула губы. Так ему и надо! Не одной же мне страдать.

Пошевелив пальцами в воде ещё несколько минут, я со вздохом решила, что пора всё же и совесть поиметь, и принялась обуваться. Убедилась, что довольно твёрдо держусь на ногах после столь обильного возлияния, вдохнула на прощание полной грудью чистый послегрозовой воздух и плавно двинулась на поиски своей временной «гостиницы».

…Уже после получаса я была вынуждена признать своё безоговорочное поражение. Проплутав неимоверное количество времени по бесчисленным подворотням, улицам и переулкам, я абсолютно ясно поняла, что не в силах самостоятельно найти нужный мне дом. Попытки постучаться в близлежайшие двери тоже ничего не дали. Тяжело вздохнув, я присела на корточки, облокотившись на стену дома, и постаралась поразмышлять логически.

Внезапно до тонкого слуха донёсся тихий угрожающий возглас, звучавший, по-видимому, из располагавшейся в нескольких метрах от меня тёмной арки, коротким переходом соединявшей две соседние улицы.

Стараясь заглушить ехидный внутренний голос, обещающий, что сейчас я огребу ещё больше неприятностей на свою шею, я вскочила на ноги и молнией скользнула в полутёмный переулок, откуда неслись подозрительные звуки.

Мда, я так и знала…

Три чёрные фигуры, едва видимые при тусклом свете луны, поблескивая кинжалами, окружили четвертую, неподвижно замершую спиной к стене. Злой шёпот прорезал тишину:

— Кошелёк или жизнь!

Со страдальческим вздохом мученицы вызываю весело дрогнувшую в предвкушении битвы найру. Убедившись, что внимание горе-грабителей переключилось на бедную маленькую меня, гордо выступаю вперёд.

— Это что ещё за <…> свалилась? — весьма невежливо вякнул один из тройки. Я обиделась. Сильно обиделась. И тенью ночи рванулась вперёд, вкладывая в атаку свою злость на весь этот мир, включая Ветара, эльфа, трактирщика и многе многое другое.

Может и не стоило так стараться?

Торопливо выстроеная защита была смята и отброшена. Я закружилась в бешеном танце хоаса и гармонии, отражая и парирую неловкие удары. После смертоносного боя с пентаклем Стражей эта стычка казалась лишь мелкой помехой; я могла закончить её в первую же минуту. Но мне требовалсь разрядка. И вновь и вновь я заставляла в панике отступающих грабителей отражать бесконечно сыпавшиеся на них со всех сторон удары. Я играла. Играла с огнём.

Наконец я остановилась, даже испытывая некоторое сожаление. Три меча в беспорядке валялись у моих ног. Лезвие найры хищно трепетало у горла главаря.

Я мило улыбнулась.

— Так кошелёк или жизнь?

Трясущимися руками вор вытащил мошну и уронил мне под ноги. Я прислушалась к звону звякнувших монет и благосклонно опустила оружие. Грабителей в ту же секунду как ветром сдуло.

Усмехаясь про себя, я подобрала кошелёк и сунула себе в карман. Повернулась к предполагаемой жертве и застыла столбом, пытаясь не разразиться ругательствами. На меня задумчиво смотрели голубые глаза старого эльфа.

— Могли бы сказать и раньше, чтобы я не мешала вам ломать комедию, почтенный мастер Лейаторри! — прошипела я в праведном гневе. И замолчала на полуслове, увидев, как внезапно во взгляде эльфа появляется изумление, затем благоговение, и старый лорд торопливо преклоняет передо мной колена.

— Какого демона..?! — не сдержалась я, проследовав за направлением глаз эльфа. По опущенному лезвию найры скользила, оплетая клинок, тонкая стуйка огня. Что за чёрт? Оружие поспешно исчезает из руки.

— Даан-ра… — почтительно прошептал Лейаторри. Пытаясь скрыть замешательство и раздражение, провожу рукой по влажному лбу. Отрывисто командую:

— Встаньте, лорд.

Эльф с некоторым удивлением поднимается на ноги. Вопросительно заглядывает в глаза и тут же поспешно опускает взгляд. Спохватываясь, возвращаю себе человеческое зрение. Куда катится мир! Мало того, что моё собственное оружие принялось за какие-то самовольные выходки, так я ещё и перестаю контролировать собственную внешность! Да, милая, нервы лечить надо…

— Простите меня за недостойное поведение, даан-ра, я не узнал вас, — виновато произносит Лейаторри. Поморщившись, машу рукой. Не до того сейчас.

— Не стоит извиняться, лорд. Я здесь не для того, чтобы комментировать отношение эльфов к людям и им подобным.

Хаос! Всё-таки не удержалась, сорвалось. Готова была поклясться, что старый мастер немного смутился. Что же, можно засчитать себе очередной подвиг — ну кто ещё мог заставить Светлорожденного покраснеть?

— Альнаор из клана Играющих с Огнём, — представилась я, разумно решив, что скрывать очевидное не имеет никакого смысла. — И я бы очень просила вас держать в тайне моё происхождение. У меня есть на это достаточно причин.

Эльф коротко кивнул. Я немного успокоилась. Ну что же, хоть с этой стороны можно быть спокойной. Уже неплохо.

Лейаторри заинтересованно взглянул на меня. Я поёжилась, всей кожей ощутив, что его так и распирают вопросы. Правда по праву «старшей» я могла и не отвечать, но элементарная вежливость требовала обратного. Да и вином меня всё же угощали…

— Спрашивайте, — вздохнула я. И, не стерпев, добавила жалобным голосом: — И проводите меня до дома Сайвы.

Старый мастер, лукаво улыбнувшись, кивнул.

— Принц знает, кто вы? — поинтересовался он, выводя меня на соседнюю улицу. Я отрицательно покачала головой. Говорить об этом не хотелось.

— Нет. Он считает меня человеком. Ну, может, полукровкой. Я представилась ему наёмницей, когда мы встретились. И пусть лучше всё остаётся как было. Не уверена, что я смогу раскрыться ему.

— Поющие очень давно не появлялись в нашем мире, — задумчиво протянул эльф. — С той самой поры, как великий Кирнанэр обрёл силу Феникса.

Я отлично поняла намёк. Ну что же… если он хочет знать…

— Я сбежала из Дома. Это одна из причин, почему я скрываю свою сущность. Один раз мне уже довелось столкнуться со Стражами. И не уверена, что во второй раз мне повезёт отделаться так же легко.

— А вторая причина? — мягко спросил Лейаторри. И, не дождавшись ответа, понятливо добавил: — Ветар?

Я горько кивнула. Слова были не нужны. Впрочем, неразумно было рассчитывать, что древний эльф, который старше и мудрее меня на несколько сотен лет, не сумеет угадать истинную подоплеку моей истории. Рядом с ним я ощущала себя наивной и бестолковой девчонкой, несмышлёной ученицей, пытающейся вникнуть в великие тайны.

Усмехнулась про себя. Повторяется ситуация с Рантииром. Хотя, может от этого можно извлечь и пользу?

— Мастер, вы не знаете, как можно исскуственным путём разорвать узы Венчания?

Лейаторри приподнял бровь. Потом лицо его разгладилось.

— Значит вы с ним ещё и связаны обрядом… Да, даан-ра, хорошую же вы мне задали задачу… Я посмотрю, что смогу сделать.

— Спасибо, — признательно произнесла я. — И, пожалуйста, не зовите меня даан-ра.

Эльф удивлённо взглянул на меня и вдруг рассмеялся.

— Хорошо, как пожелаешь… Альнаор. Да, мы почти пришли. Теперь только осталось повернуть за этот угол и…

Песня, моя песня, застонала отчаянной тревогой. Резкий режущий звук разрядом молнии пронзил душу. Я вздрогнула от вспыхнувшего в груди набатного звона. Опасность! Беда! Другу нужна помощь!

Ветар!!!

Ладонь сжимает возникшую из ниоткуда рукоять найры. Лезвие опять наливается сеткой пламени, но я уже не обращаю на это внимания. Короткий импульс-предупреждение замершему эльфу, и у того в руке заблестел, отражая скудный свет фонаря, боевой меч. Двумя размытыми силуэтами мы вылетаем на площадку перед особняком.

Несколько угольно-чёрных теней мелькнули над головой, и скрылись за крышей. Вспыхнул в ярости внутренний огонь, когда я узнала в них нежить Хаоса. Мы слишком расслабились за это время. Не стоило забывать о противниках, ведущих охоту на некого принца. У врагов осталось чересчур мало времени, и они больше не станут позволять себе делать промахи. Надо спешить!

Наплевав на осторожность, позволяю глазам обрести истинное зрение. Если я опоздаю, то будет уже не важно, узнают меня или нет. Единым слитным движеним добегаем до входной двери. Она приоткрыта. Скрипнув зубами, бесшумно проскальзываю внутрь. Неужели я не успела?!…

В прихожей царит непроницаемая темнота, но она мне больше не помеха. В дальнем углу чудится неясное шевеление. Эльф на долю мгновения замирает, точно спрашивая, что делать. Нет, рано! — мысленно приказываю я. Сначала надо найти Ветара.

Песня ведёт направо. Один, другой коридор… Стрелой пролетаем длинную анфиладу комнат. В ушах нарастая, звенит чувство опасности. Скорее! Настежь распахиваю узорчатую дверь, из под которой пробивается лучик света. Время словно замедляет бег…

…Острее ножа вскрикивает песня.

…Взгляд успевает скользнуть по фигуре мужчины, склонившегося над столом в какой-то паре метров от раскрытого окна, и замирает на влетающем в комнату существе.

…Нежить выпускает смертоносные когти и кидается к жертве.

Хаос! В отчаянном прыжке успеваю взмыть в воздух, почти одновременно с посланником смертью. Лезвие найры слегка задевает кожистые крылья. Упавшую нежить тут же охватывает истребляющее пламя. То, что осталось от демона-охотника добил вовремя подоспевший эльф.

Едва успев сгруппироваться, я рухнула на спину. Голова закружилась от удара обо что-то твёрдое. Вот чёрт! Только потерять сознание мне не хватало!

— Лейаторри?! Альнаор!!!

Головокружение моментально утихает, смытое целебной магией. Перед взором возникает встревоженное лицо принца. Тысяча демонов! Пинком загоняю обратно так некстати хлынувшую наружу болезненную горечь от того, что эта ласка отныне будет принадлежать другой. Рывком опускаюстся невидимые сферы ментального щита. Время чувств наступит после. Сейчас здесь только наёмница и её заказчик, которого необходимо защитить любой ценой. Недоумённо взглянувший на меня Ветар отходит, внимательно изучая все углы комнаты. В его руке уже подрагивает готовый к битве меч. Торопливо поднимаюсь на ноги и быстро оглядываюсь. Эльф, успевший закрыть окно, внимательно рассматривает убитую нежить.

— Это вирга, — отрывисто промолвил старый мастер. — Быстрее, надо спускаться вниз, в холл. Здесь слишком мало места, чтобы развернуться.

Ветар согласно кивает. Вдруг лицо его бледнеет.

— Сайва! О нет!

Скрипнув зубами и подавив заковыристое проклятие, стремительно выскальзываю за дверь. Мысленный приказ-просьба Лейаторри защищать неуёмного принца и не пускать его за мной. Судя по взрыву неприличных слов за спиной, эльф полностью со мной согласился.

Зов песни гонит наверх по широкой парадной лестнице. Пламенеющая найра, точно факел, освещает путь. Уже дважды на меня налетали когтистые монстры и падали, пронзённые острейшим лезвием. Дорога каждая минута. И не думать, ни в коем случае не думать, о том, кого именно я лечу спасать.

Отразив очередную атаку, шмыгнула вслед за звенящей мелодией в очередную комнату. Мгновенно оценив ситуацию, поднырнула под радостно заверещавшую в предвкушении ещё одной добычи виргу, на излёте наискось взмахнув блеснувшей найрой. Нежить, дёрнувшись, рухнула на ковёр. Когти прочертили длинные полосы и замерли.

К противоположной стене, дрожа, прижалась белокурая Сайва. Её глаза, не отрываясь, смотрели на убитую нежить. Из всех эмоций она, точно маяк, излучала чистый неприкрытый страх. Я поморщилась. Сейчас все вирги, привлечённые его ароматом слетятся на пир. Что бы не случилось, надо как можно скорее уводить её отсюда!

— Уходим! — рявкнула я, подлетев к неподвижной девушке. Сайва в каком-то диком оцепенении подняла на меня взгляд. Она явно меня не узнавала.

За что мне эти муки?!

Хватаю ничего не соображающую хозяйку за руку, рывком выдёргиваю из комнаты, едва успев захлопнуть за собой дверь. С той стороны раздались негодующие взвизги, и три крупных борозды украсили отполированное дерево. Вот бестии! Спалить бы тут всё к хаосу! Покрепче перехватив Сайвино запястье, потащила её за собой вниз по лестнице.

— Что с Ветаром? — неожиданно ожила девушка. Я взмахнула мечом, одновременно задвигая её себе за спину и разрубая очередного монстра на две аккуратные половинки.

— Он под надёжной защитой. Лучше скажи, тут есть запасной выход?!

Хозяйку била крупная дрожь. Она нерешительно кивнула, точно сама сомневалась в правильности ответа.

— Д-да… С противоположной стороны дома.

— Хаос! — выдохнула я, представив себе, сколько времени придётся потратить, чтобы вытащить девушку из образовавшегося ада. Но другого выхода не было — через холл нам не прорваться. Смогут ли Лейаторри с Ветаром продержаться?

— Помоги ему, — точно прочитав мои мысли, прошептала Сайва. — Я выберусь сама.

Я решительно развернулась, не выпуская её руки. Конечно! А потом дражайший принц порвёт бедную меня на ленточки, когда увидит твой хладный трупик.

— Веди! — приказала я. — Чем быстрее, тем лучше.

Похоже, хозяйка поняла, чем грозит промедление, потому что значительно прибавила темпа. Спотыкаясь на каждом шагу, мы пробирались через невероятно длинные анфилады комнат. За те несколько минут я успела столько раз помянуть ненормального архитектора, строившего этот дом, нехорошими словами, что тот, наверное, в гробу перевернулся. Ну когда же он закончится?!

Навстречу, вереща, как корабельная сирена, вылетела ещё одна вирга. Я уже на чистых инстинктах оттолкнула Сайву в сторону, принимая нежить на пылающую найру. Два взмаха — конец. Дрожащая хозяйка, избегая смотреть на корчившуюся в агонии когтистую тварь, на негнущихся ногах подошла к незаметной с первого взгляда дверце, встроенной в стену, и нажала на слегка выступающий камень. Створка послушно распахнулась, пропуская в дом холод ночного воздуха.

Быстрым взглядом укинула улицу истинным зрением, чтобы убедиться, что никакая нежить не поджидает легкомысленную жертву с той стороны. Чисто. Уверенно подтолкнула испуганую девушку к выходу.

— Там никого нет. Так что смело переходи через улицу и двигай к пристани. Если встретишь стражников, зови на помощь. Поняла?

Сайва неуверенно кивнула и неловко выбралась наружу. Запнулась на миг и повернула ко мне бледное лицо.

— Обещай, что спасёшь его!

— Мне не нужно обещать, — буркнула я, опуская взгляд. Ладонь крепко сжала рукоять найры. — Ну же, быстрее! Быстрее!!!

Убедившись, что девушка благополучно добралась до безопасного участка, я захлопнула дверь и что было силы бросилась обратно, умоляя всех известных и неизвестных мне божеств, чтобы всё обошлось.

Слава гармонии!

На миг замерла перед витыми перилами лестницы, оглядывая хаотический водоворот, образовавшийся в холле. Потом взгляд различил среди силуэтов мелькающих вирг две фигуры, передвигавшиеся с умопомрачительной скоростью. Живы! Не став тратить время на долгий спуск по лестнице, я взлетела на перила и, пропев яростно-победный клич, временно переключивший на меня внимание нежити, спрыгнула вниз, даже не успев подумать, чем мне это грозит. Я что, самоубийца?!

Дальше существовала только одна песня.

Прямо на лету развернуть найру, задев целых двух вирг; чуть отклониться в сторону, всего на какой-то миллиметр разминувшись со смертоносными когтями. Используя силу инерции, совсем слегка подкреплённую на долю секунды вскинутыми крыльями, войти в самоубийственное сальто. Каким-то чудом затормозить, счастливо избежав столкновения с полом; мягко приземлиться на ноги; уже вскакивая, описать найрой полукруг, заставивший отшатнуться нежить. Получив необходимый миг передышки, пробиться с двум мужчинам и занять единственно выгодную боевую позицию спиной к спине. Неужели получилось?

— Что с Сайвой?! — крикнул Ветар, мельком взглянув на меня. Меч в его руке мелькал с такой скоростью, что я не могла различить, где заканчивается лезвие.

— Она в безопасности, — я приняла короткий импульс от Лейаторри, вкратце сводившийся к тому, что если в скором времени не появится помощь, от нас останется лишь плачевное воспоминание. Я стиснула зубы. Дыхание становилось тяжёлым, всё ощутимей чувствовался вес порхающей в воздухе найры. А количество вирг не уменьшалось, словно всё новые и новые твари вылетали из мира Хаоса.

Вот первая ошибка. Я оступилась, неловко взмахнув рукой. Лейаторри молниеносно сместился чуть левее, закрыв меня своим мечом. Эта крошечная заминка дорого ему стоила. Одна из вирг, углядев брешь в защите эльфа, рванулась вперёд, глубоко впившись когтями в его плечо. Коротко вскрикнув, мастер развернулся, смахнув заалевшим лезвием маленькую тварь, но движения его стали недопустимо медлительны; кровь, не останавливаясь, текла из болезненной раны.

— Демон! — выдохнул Ветар, которому приходилось прикрывать уже двоих. — Альнаор, убери щиты! Мы сражаемся каждый сам по себе!

Я чертыхнулась. В таком положении, наглухо заблокировав свой разум ментальной сферой, я существовала отдельно от него. Чтобы выжить, нам необходимо было стать единым целым, вновь раскрыв сознания друг для друга. А это означало полное слияние мыслей, эмоций и памяти. Д-демоны!

Бросив короткий взгляд на бледного, как полотно, Лейаторри, рывком снимаю щит. Только битва, только сражение! Прогнать прочь всё, что я чувствовала.

Доводящее до безумной боли ощущение знакомого тепла в душе. Конечно же, он понял. Глаза Ветара изумлённо расширились. Стараясь не сорваться на крик, начинаю петь.

…Мечи синхронно взлетают и опускаются. Мы стали одним, смертельно опасным существом. Песня звенит в ушах. Песня наводит удар. Песня пронизывает каждую частицу усталого и выжатого досуха тела. Как мы ещё держимся на ногах — непонятно. Но откуда-то вновь и вновь находятся силы на новый взмах меча — очередной враг, очередная смерть. Время ползёт, точно улитка…

Среди оглушающего визга и воплей взбещённой нежити вдруг проскальзывает новый звук. Разворачиваюсь, уже не в состоянии поверить. Входная дверь слетает с петель. В холл один за другим врывается стража Гавани. Среди них краем глаза замечаю пару эльфов — тех самых, что сражались с Лейаторри в трактире. Застывший в проёме молодой человек в мантии мага уверенным и отработанным движением вскидывает руки. Струя ослепительно-белого пламени слетает с кончиков пальцев и растекается по холлу, который тут же наполняется предсмертными криками нежити. Спустя несколько минут всё кончено.

Выход из боевого транса отозвался мучительной болью во всём теле. С новой силой дали о себе знать многочисленные порезы и царапины, оставленные на память виргами. Бессильно опустившаяся рука выпускает найру, которая тут же тает в воздухе. Успеваю заметить, что лезвие уже не сияло огнём. Плохо…

Покачнувшийся от усталости Ветар опускается на колени рядом с неподвижным Лейаторри. Ладони Знахаря медленно начинают светиться. И под действием его силы затягивается, зарастает глубокая рана. Через пару минут эльф открывает глаза и, чуть напрягшись, поднимается на ноги.

Из-за плеча молодого мага выглядывает бледное лицо Сайвы. Молодец, крошка, всё же добралась до охранного пункта… Девушка испуганным взглядом окидывает комнату и, тихо всхлипнув от облегчения, бросается на шею Ветару. Я почти безучастно поднимаю ментальные щиты. Неважно, что истощение силы за каждую попытку её применения бьёт жгутом судорожной боли. Неважно… Я выстояла. Справилась. Защитила.

Мужчины короткими поклонами благодарят капитана отряда, которым оказался тот самый молодой маг. Его солдаты, грамотно распределившись тройками, прочёсывают дом на случай какой-нибудь заблудившейся вирги. Я сижу на холодном полу, обняв руками колени и наплевав на все правила приличия. Странное равнодушие в душе.

— Вы подоспели очень вовремя, Рассел, — даже с закрытыми глазами вижу, как Ветар пожимает руку магу. Эльф спокойно кивает, но в его непроницаемых глазах появляется подобие уважения. Думаю, эта ночь многому его научит. Может быть старый мастер даже пересмотрит своё мнение о людях, ведь молодой капитан, несомненно, человек.

— Для меня было честью помочь вам, принц, — почтительно отвечает Рассел. — Сайва очень волновалась за вас.

— Да, можно считать, она спасла нам жизнь, — Ветар с улыбкой смотрит на робко прижимающуюся к молодому магу девушку. Сайва, вздрогнув, быстро обводит комнату глазами, точно ища кого-то.

— Альнаор!…

Вот не было печали! Вяло разлепляю один глаз. Когда зрение наконец фокусируется, вижу всю четвёрку с величайшей тревогой на лицах. Благодетели, блин! Заметив, что по пальцам Ветара начинает струиться сила, рывком ставлю себя на ноги. И тут ж крепко прикусываю губу, чтобы не завыть в голос от ожившей боли.

— Я в порядке, — торопливо заставляю себя отвесить поклон немного удивлённому магу. — Благодарю за помощь.

Теперь легонько кивнуть — на большее я просто не способна — бледной девушке, с немым вопросом вглядывающейся в мои глаза. И куда только исчезла беззаботная, уверенная в себе хозяйка? Ощущаю, что мои слова ей просто необходимы, как воздух.

— Молодец, — выдыхаю я. — Ты всё сделала правильно.

Ещё один рваный поклон, теперь уже всем присутствующим — этакое кособокое подобие извинения, и торопливый, насколько это возможно в моём теперешнем состоянии, уход-отползание на второй этаж до ближайшей комнаты. Плывущий взгляд останавливается на широкой кровати, и все остальные проблемы постыдно дезертируют на второй план. На последних крохах силы добираюсь до спального места, сворачиваюсь в клубок на просторном одеяле. И спать… Спать.

Глава 7 — Возвращение к жизни

Тень неожиданно пошевелилась, закрыв уютный лучик солнца, мягко гревший мою щёку. Я недовольно и протестующе поморщилась, попытавшись вернуться на прежнюю позицию, но ощущение теплоты безвозвратно исчезло. Смирившись с мыслью, что всё же придётся выползать из-под пушистого одеяла, лениво открываю один глаз. Спустя несколько секунд зрение смогло обрести нужный фокус, и я с изумлением различила в тени знакомую фигуру Ветара. Нет, ну за что вы наказываете меня, боги?

Инстинктивно проверяю ментальный щит, уже ставший неотделимой от меня оболочкой. На удивление, ещё держится. Странно… Привычка — вторая натура. Хотя в том, что недостаток силы всё ещё даёт о себе знать, ничего непостижимого нет. Я хорошо выложилась вчера… чересчур хорошо.

Неохотно пытаюсь принять более подобающую присутствию принца позу. Идею встать организм отметает сразу, как исполненную чистого мазохизма, и в конце концов я заставляю себя усесться на пятую точку, прижав колени к груди. Теперь чуть склонить голову, придать голосу долю ехидства и нежно осведомиться:

— Чем обязана, светлейший лорд?

Стоявший до этого лицом к окну Ветар едва заметно вздрагивает и поворачивается ко мне. Его чёрные, словно ночь, глаза неотрывно смотрят в мои. И если бы не весело скачущие по комнате солнечные блики, я бы рискнула сказать, что в них плещется молчаливый вопрос. Бред! О чём ему спрашивать? О том, как я провела вечер с Лейаторри? Я не опускаю взгляда, стараясь не выказать опустошения. Ментальные щиты тонко звенят под воздействием внешней силы. С трудом, но выдерживаю напор. Довольно будет с тебя и вчерашнего слияния, дарринг.

— Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты помогла Сайве, — наконец произносит мужчина. Я даже не шевельнулась; на лице ни знака эмоций. Желание зарычать от злости и обиды затихает где-то в глубине. Ай да я!

— Вы приказываете, я исполняю, — первейшая формула наёмника по отношению к заказчику. Ничего личного. Совсем ничего…

Ветар вновь отворачивается к окну. Его фигура выражает… разочарование?!

— Откуда ты знаешь Лейаторри?

Не удержавшись от скептического фырканья, пожимаю плечами.

— Он угостил меня ужином вчера вечером и любезно предоставил возможность усовершенствовать свои методы владения мечом. Мы с ним немного пообщались, и я была просто очарована его личным обаянием и отвагой.

Однако!.. Слышал бы эту тираду старый мастер!

Ещё несколько секунд напряжённого молчания, затем Ветар не выдерживает, резко разворачивается и своим излюбленным скользящим движением стремительно подходит ко мне. Я столь же резко отползаю подальше, благо кровать обладает достаточным пространством для манёвра. Мужчина, опомнившись, замирает и медленно проводит ладонью по лбу, прикрыв глаза. Я жду с каким-то холодным любопытством.

— Я хотел поговорить о вчерашнем единении…

— Я уже спрашивала Лейаторри, светлейший лорд, — равнодушно отвечаю я. — Он почти уверен, что обряд Венчания можно разорвать искусственно.

На лице Ветара проступает непонимание и удивление.

— Причём тут Венчание?

У меня перехватывает дыхание от обиды и вновь всколыхнувшейся боли. Что я ему сделала, чтобы так надо мной издеваться?! Не подавать вида, ни в коем случае не подавать вида. Пора вспомнить, что у меня тоже есть гордость.

— Я хочу, чтобы вы стали полностью свободны от любых, даже самых случайных обязательств. Я уверена, ваша невеста тоже этого желает.

— Невеста?! — не сдержавшись, воскликнул Ветар. — Так ты всё это время думала, что Сайва моя невеста?!

С идиотским выражением лица наблюдаю за вытирающим выступившие от смеха слёзы принцем. Кто-то из нас абсолютно точно сошёл с ума.

— Сайва! Рассел! — чуть приоткрыв дверь, позвал мужчина, немного успокоившись. — Заходите. Она в полном порядке.

Точно дождавшись некого сигнала, в комнату робко проскользнула белокурая девушка, держа за руку так вовремя подоспевшего с подмогой молодого мага. Так, что-то я совсем перестаю что-либо понимать…

— Альноор, — робко начала Сайва, просяще заглядывая мне в глаза. — Я хочу, чтобы ты оказала мне честь выступить свидетельницей на нашей с Расселом свадьбе. Ветар уже согласился. Пожалуйста…

У меня возникло ощущение, как будто меня окатили ведром ледяной воды. С трудом проговаривая слова, словно находясь в неком трансе, я дала своё полное и безоговорочное согласие и пожелала невесте выглядеть просто ослепительно. Хотя у меня не было никаких сомнений, что иначе и быть не может. Успокоившись, влюблённая парочка бесшумно выскользнула за дверь.

Я упала на спину, закрыв глаза. Сложно сказать, чего было больше сейчас в моей душе — стыда, радости или безумного облегчения. Казалось сама жизнь вернулась в тело и наполнила его искрящимся светом любви.

Рука принца нежно погладила мои волосы.

— Сними щиты, Аль, — мягко попросил Ветар.

С хрустальным звоном капели осыпается незримыми осколками непроницаемая сфера. И тут же жаждущую душу наполняет тепло. Не шевелясь, просто наслаждаюсь нечаянным, негаданным, уже позабытым счастьем. Как я только могла жить без его огня?…

— Бедная моя, — мужчина садится рядом со мной, обнимает, прижимая к себе. Доверчиво кладу голову ему на плечо, сворачиваюсь в клубок в его ласковых объятьях. Его голос, наполненный музыкой гармонии, ласкает слух и сердце. — Как ты могла себе только представить такое?!

— Ты принц, — жалобно, точно маленькая девочка, протягиваю я. — А я…

— Я люблю тебя.

Ничего больше не надо. Все слова уже сказаны, всё что нужно — услышано. И теперь мы просто сидим, и искристое пламя, связавшее нас безлунной холодной ночью, окутывает наши души единым всепроникающим и всепрощающим светом. Двое — не человек и Поющая, не принц и наёмница…

Только ты и я…

Наконец мы отстраняемся друг от друга, неохотно, но понимая, что время неумолимо спешит вперёд. А надо ещё так много сделать.

— Когда свадьба? — вспомнила я, сползая с кровати и безуспешно пытаясь вспомнить, куда делся мой походный плащ. Память услужливо напомнила о вчерашних гонках на выживание, и об изогнутых когтях вирги, превративших одежду в ровно нарезанные ленты. Вот, не было печали! Придётся всё же посетить торговые ряды, потому что отправляться в морское путешествие без тёплого плаща полное безумство. Если встречу незадачливых воришек, непременно выскажу им свою благодарность за своевременную сумму.

— Сегодня вечером, — невозмутимо отозвался Ветар, с лёгким лукавством в глазах наблюдая за моими метаниями по комнате. — Специально перенесли, чтобы мы могли успеть поздравить молодых до отъезда. Проникнись.

— Прониклась, — фыркнула я. — Чем займёшься?

— Пожалуй, стоит ещё раз навестить мастера Лейаторри, — задумчиво протянул принц. — Всё же он мне жизнь спас, благодаря, конечно, личному обаянию одной моей знакомой.

Ехидно кланяюсь.

— Не стоит благодарности, мой лорд. Я всего лишь только отрабатываю свой будущий гонорар. Ладно, тогда встретимся вечером на свадьбе.

Махнув на прощание Ветару рукой, выскользнула за дверь.

* * *

Столь нелюбимый мной торговый квартал был полон людей и сочетал в себе полную гамму эмоций, начиная с раздражения и заканчивая тихим бешенством. Пересчитав деньги в кошельке, я прикинула, что мне хватит на порядок больше, чем один плащ, и поэтому, не торопясь, скользила между тесных рядов, выискивая себе подарок за хорошую службу. В конце концов, должна же я хоть сама себя вознаградить, если его высочество делать этого явно не собирается!

Спустя два часа моя экипировка пополнилась мягким непромокаемым плащом чисто эльфийского производства. Торговец стребовал за него практически четверть имеющейся у меня суммы, но я даже не протестовала, ибо товар был качественный и надёжный. Что ни говори, а изделие остроухих само по себе является гарантом того, что оно не расползётся и не сломается в экстренной ситуации, будь то меч или сапоги.

Когда я уже собралась уходить, мозг пронзила паническая мысль — я же приглашена сегодня на свадьбу! И не как абы кто, а в роли свидетельницы! На людских мероприятиях, если я ещё что-то помнила из курса истории, очень ревностно относились к соблюдению этикета и всякой церемониальной чепухи. Из всего этого следовал до смешного простой вывод — та одежда, которая сейчас была на мне, даже в сочетании с новоприобретённым плащом не являлась подходящей.

Тоскливо вздохнув, я повернулась и приготовилась ко второму заходу.

Удача улыбнулась мне лишь спустя пару часов. Среди пёстрых витрин взгляд притянула небольшая скромная вывеска над резной деревянной дверью, и я, лавируя между людскими потоками, прошмыгнула внутрь.

Негромко запел колокольчик. Я стояла, с неким восхищением обозревая уютное помещение, с искусными стеллажами, на которых висели в ожидании покупателя разнообразные наряды на любой вкус и цвет. Казалось, фантазия создателя была просто безгранична, каким-то чудом сумев соединить в фасонах платьев эльфийскую легкость, гномью практичность и людское удобство. Добавить к этому непринуждённую элегантность и изящество, и сразу становилось понятно, что товары этого хозяина пользуются большим спросом.

Со вздохом я поняла, что приобрести что-либо здесь мне не светит, и развернулась, собираясь уйти, как на пороге меня догнал звучный бархатистый голос:

— Разве вам ничего не подошло, серра?

Я уныло посмотрела на владельца лавки — пожилого мужчину с пронзительным и оценивающим взглядом. Его лицо показалось мне странно знакомым.

— О нет, серран. Просто, боюсь ваши изделия будут мне не по карману.

— Посмотрим, — протянул хозяин, приглядываясь ко мне. — Какого типа костюм вы хотели бы приобрести?

— Вообще-то я приглашена на свадьбу, — неожиданно смутившись, произнесла я. Торговец всплеснул руками.

— Ваше имя случайно не Альнаор?! — в ответ на мой непонимающий кивок, пожилой мужчина внезапно отступил на полшага и низко поклонился в пояс. Я бросилась к нему.

— Что случилось?!

— Я отец девушки, которой вы спасли жизнь сегодня ночью, — с достоинством ответил хозяин, подняв на меня полный признательности и уважения взгляд. Я почувствовала, что заливаюсь краской и постаралась опустить голову. — Я отец Сайвы, на чью свадьбу вы сегодня приглашены. Для меня будет величайшей честью хоть как-то отблагодарить вас за ту неоценимую услугу, что вы оказали нашей семье.

Я открыла рот, чтобы возразить, но торговец только махнул рукой и скрылся в глубине лавки. В голове поселилась настойчивая мысль сбежать, пока он не вернулся. Я уже начала тактическое отступление к входной двери, когда хозяин вынырнул из недр, осторожно неся на вытянутых руках нечто волшебное. Очарованная, я замерла, пытаясь разглядеть наряд получше, и тут он развернул свою ношу. Струящиеся золотом и огнём ткани с шелестом скользнули к полу, заиграли на шлейфе искры света и ночи. С немым восхищением я рассматривала это произведение искусства, когда до меня наконец дошло, что всё это предназначается мне.

— Нет, я не могу… — я отрицательно покачала головой. — Это платье стоит невероятные деньги…

— Если вы не примете его, я решу, что вы отвергаете нашу благодарность, — строго ответил торговец и буквально всунул мне наряд в руки. — Примерьте его. Хотя я уверен, что именно вам оно придётся впору.

Едва сумев оторопело кивнуть, я прошла в маленькую комнату, где с великой осторожностью, опасаясь что-либо зацепить, надела на себя этот шедевр. Повернувшись к зеркалу, только замерла, не в силах выговорить ни слова. Эта грациозная фея в сверкающих всполохал звёзд и пламени — я?! Куда исчезло маленькое неловкое существо, с вечно растёпанными волосами?..

Пошатываясь, я вышла из примерочной, и мастер, увидев меня, только восхищённо присвистнул. И тут же нырнул куда-то под полку, доставая точно такого же фасона туфли. Само собой, его глазомер и здесь оказался безукоризненен.

— Оно создано специально для вас, — удовлетворённо кивнул хозяин и категорично покачал головой на мои попытки всунуть ему хотя бы часть денег. В конце концов смирившись, я просто благодарно поклонилась.

Мастер улыбнулся и подал мне руку.

— Ну что, мы успели как раз ко времени, серра Альнаор. Надо поторопиться, если мы не хотим опоздать.

— Уже?! — простонала я, с затаённым страхом представляя себя на балу. Ну вот не люблю я все эти официальные мероприятия; просто не переношу на дух, сколько моя мать вместе со своей тётушкой и не пытались привить мне повадки светской леди. Видимо я была и останусь маленькой дикаркой, так и норовящей удрать подальше со всех церемоний.

&;nbsp;

* * *

Мы не опоздали, что само по себе было уже удивительно. Если бы я гуляла одна, можно бы было ручаться, что свадьбу придётся задержать ещё этак часа на три. Когда коляска, подвезшая нас к церкви, где проходило Венчание, остановилась, к нам с коротким поклоном приблизился эльф, в котором я с удивлением узнала Лейаторри.

— Моё почтение, мастер, — вежливо поприветствовал он хозяина. Тот отозвался таким же уважительным тоном:

— Моё почтение, мастер. Вы наконец-то решили прервать своё отшельничество?

— Так же, как и вы, — со смешком ответил Лейаторри. — Почему бы вам не представить мне свою прелестную спутницу?

— Может быть, потому что она вам и так знакома? — улыбнулась я, протягивая эльфу руку. Тот с изумлением узнавания взглянул на меня, потом наклонил голову и слегка коснулся губами моих пальцев.

— Очарован, Альнаор.

Благодарно кивнув хозину, я с помощью Лейаторри выскользнула из коляски и вместе с ним направилась к церкви.

— Практически все уже в сборе, — информировал он меня. — Ждём только жениха с невестой. Они обещали быть с минуты на минуту.

— А Ветар? — спросила я, выглядывая в пёстрой толпе гостей знакомую фигуру.

— Я могу быть чем-то полезен, леди? — произнёс сзади знакомый бархатистый голос. Я стремительно развернулась и замерла, с восторгом глядя на принца.

Это было не просто красиво — это была сама красота, в её истинном проявлении. Черные, как крылья ворона, волосы чуть отливали синевой и, небрежно связанные шнурком, падали на плечи. Такая же чёрная рубашка, инкрустированная витыми серебряными узорами, не скрывала сильного и мускулистого тела. Бог или демон ночи — в сиянии своей власти…

На его лице застыла неуверенная улыбка, а в лучистых глазах-звёздах проявилось чувство восхищения.

— Аль?..

Я робко кивнула, с дрожью ожидая его вердикта.

— Тебе не нравится?..

— Ты великолепна, — выдохнул он, осторожно, точно до величайшей драгоценности, дорагиваясь до моих волос. Я едва удержалась, чтобы не заурчать, словно кошка. Ветар низко склонился передо мной, предлагая руку и всё ещё не сводя с меня слегка затуманенного взгляда. Сама не понимая, что со мной происходит, я неуверенно подхватила его под локоть и проследовала вместе с ним сквозь толпу ко входу в церковь, где вот-вот должны были появиться главные действущие лица — то есть жених и невеста.

Они были чудесной парой — облачённая в снежно-белые одежды Сайва, с бледным, по-детски взволнованным лицом, и Рассел в ритуальной парадной мантии Главного мага. Они неторопливо двинулись по проходу, уставленному свечами с рвущимися вверх язычками живого пламени, под восхищённые взгляды собравшихся гостей и ненарушаемое ничем, кроме шелеста платья невесты, молчание. По церкви поплыл чуть уловимый запах роз — нежности, счастья и любви.

Сайва слегка наклонила изящную головку с распущенными льняными волосами, касавшимися талии, и венком из белоснежных цветов на них, приветствуя свидетелей. Она выглядела словно ангел — хрупкая и беззащитная на фоне остальных. Я с лёгкой улыбкой ободряюще кивнула, поймав её устремлённый на меня умоляющий взгляд. Да, милая, не бойся — ты нашла своё счастье. И ты достойна его.

Жених и невеста преклонили колени перед алтарём. Пожилой священник нараспев произносил слова верности и веры, эхом разносившиеся по высокому куполу церкви, где, точно птица, расправляла крылья моя душа. Цветные блики от искусных оконных витражей скользили по мрамору пола, играли радугой на платье Сайвы. И отклик теплоты, такой родной и близкий, согревал меня, озаряя своим неугасимым светом.

Я подняла голову, устремляя взгляд на резное отверстие в куполе, сквозь которое лились, отражаясь от драгоценных икон, лучи солнца. Слова завета, древнее которого не было на земле, звенели колоколом, пробуждая сердце. Песня, красота, мечта стали одним целым, великим и необъятным чувством, имя которому — Любовь.

— Не присваивая — люби! Не держа за душой — прости… По просьбе одной — приди!

— Свидетельствую, — разнёсся по церкви уверенный голос Ветара.

— Свидетельствую, — эхом отозвалась я.

Два кольца, символы вечного и нерушимого союза, были надеты на пальцы, и я увидела слёзы счастья на глазах Сайвы. Молодой муж коснулся ладонью её щеки, смахивая влагу, и прижал к себе в долгом заключительном поцелуе.

Муж и жена. Навеки. Нерасторжимо. Вместе.

И если моё слово Поющей ещё чего-то стоит, я говорю вам — будьте благословенны!

И тут же точно спала пелена безмолвия — гости взорвались приветственными криками. Рассел взмахнул рукой, и десятки белоснежных голубей с воркованьем взмыли ввысь к небу, закружившись под куполом, и вылетели в отверстие. И грянула музыка…

…Это был день, какого ещё не знал город. Это был пир, которому не было равных даже при королевском дворе. Это был бал, на котором падали от усталости и всё равно танцевали. Танцевали, умея и не умея, талантливо и по-медвежьи, эльфы и люди. Какое до этого было дело! Была музыка и был танец. Едины.

Мы кружились с Ветаром, скользили по огромному залу, словно пара теней. Мы дополняли друг друга, как день и ночь, и это был наш час, и мы пили его до дна, не заботясь о том, что будет завтра. Я видела его сияющие глаза рядом с моими, и сильные руки уверенно вели меня сквозь танец. Моя ладонь лежала на его плече, чуть касаясь чёрных волос. Правила, этикет, долг — всё потом! Сегодня — свободны!..

— Принц! — тихий настойчивый голос выдернул меня из радужной дымки. Рядом стоял Лейаторри. Старый эльф был собран и серьёзен. О нет, только не опять…

— Фрегат пришёл полчаса назад, — торопливо промолвил мастер. — Они спешат вернуться обратно, вам нельзя медлить ни минуты.

Ветар мгновенно сосредоточился. Лицо приняло знакомо-ненавистную маску королевской вежливости и выдержанного хладнокровия.

— Корабль прибыл раньше намеченного срока, — чуть приподняв бровь, произнёс он. — Что произошло?

Лейаторри, не став больше ждать, ловко вклинился между нами, подхватил под локти и, умело лавируя между танцующими парами, вытащил нас из зала. Ночь пахнула в лицо пряным ароматом и свежестью морского ветра.

— Я не знаю! — рявкнул эльф. — Надо спешить! Да поймите же наконец, что они не будут ждать! Я попрощаюсь за вас с молодожёнами.

Миг — затем мы с Ветаром отвешиваем быстрый, прощально-благодарный поклон и растворяемся в темноте. До ещё не окончательно вернувшегося в привычную жизнь сознания долетает мимолётный импульс старого мастера:

"Удачи, даан-ра!"

Я ведь кажется уже просила не называть меня так! Нет, эти эльфы поистине невозможные существа. И как их только можно терпеть, скажите на милость?!

Глава 8 — Эльфийский фрегат

Около пристани царило оживление. Белые паруса корабля, при бледном свете луны казавшиеся призрачно-матовыми, чуть трепетали под частыми порывами невесть откуда поднявшегося холодного ветра. Стройные фигуры эльфов — на этот раз исключетельно эльфов — скользили по палубе и пирсу, словно находясь под властью гипнотического и только им известного ритма. Дикая, нереальная красота зачаровывала и приковывала взгляд. Действие происходило в полной тишине, нарушаемой лишь мерным плеском волн о борт корабля и скупыми отрывистыми командами капитана. Его силуэт, казавшийся неестественно прямым, одиноко возвышался над остальной суетой. Даже мелодичные эльфийские слова, сами по себе являющиеся песней, он ухитрялся произносить настолько рвано, резко и быстро, что у меня на миг возникло сомнение, а эльф ли он?

Правда, оно тут же рассеялось, когда он повернулся к нам и уставился на Ветара коронным призрительно-сожалеющим взглядом.

Я мысленно вздохнула, когда глаза эльфа мимолётно скользнули по моему лицу, и в который раз подавила настойчивое желание вернуть ему удар, обретя истинное зрение. Нельзя, нельзя — ему вовсе незачем знать это. Тем более в присутствии Ветара.

— Принц Ветар аш Риванол? — процедил эльф, разумеется и не подумав изобразить хотя бы подобие кивка, не говоря уже о полном поклоне. К счастью, мой спутник не стал отвечать подобной колкостью, скрывшись за своей любимой иронично-вежливой маской.

— С кем имею честь говорить?

— Моё имя не для людского слуха, — капитан чуть повернул голову в сторону, наблюдая за погрузкой товаров. — Довольно будет и того, что вас приняли на корабль.

— Премного благодарны! — не сдержалась я. Эльф глянул на меня, как на надоедливое насекомое, которое даже лень прихлопнуть. Ну ладно, красавчик! Не будь я Играющая с Огнём, если не устрою тебе весёлую жизнь.

— Мы отплываем через четверть часа, — капитан окончательно повернулся к нам спиной, решив, очевидно, что смотреть в лицо собеседнику ниже его достоинства. У меня отчаянно чесалась нога как следует пнуть благородного эльфа пониже поясницы. Судя по едкому огоньку в подсознании, Ветар был бы совсем не против осуществить то же самое. — Я бы настойчиво просил вас и вашу спутницу не появляться на палубе во время плаванья. Мы не привыкли, когда нам мешают.

— Разумеется, серран, — тон принца не изменился ни на йоту. — Мы уходим.

Эльф и ухом не повёл.

— Ну и нахальное же создание! — в полголоса возмущалась я, когда мы, руководствуясь одиночными бликами палубных фонарей, искали свои каюты. Как оказалось позже, нам была выделена только одна, которая представляла собой скромную двуместную комнату. Само собой никто и не стал беспокоиться о том, что мы с Ветаром вообще-то разного пола, и негоже молодой привлекательной девушке (это я про себя, если кто не понял) спать в одной комнате с мужчиной. Особенно с оч-чень красивым мужчиной… Мда. Хорошо хоть кроватей было две, а не одна, как я вначале со скрытым страхом предположила.

Покосившись на Ветара и с трудом удержавшись от поднятия ментальных щитов (а зачем ему знать, о чём я тут думаю), уместила свою драгоценную пятую точку на ближайшей к двери кровати. Теперь, если кому-то очень потребуется добраться до принца, то сделать это ему придётся, минуя мою персону. А я бываю страшно злая и бешеная, когда меня нагло выдёргивают из дорогих и нежных сновидений.

— Ну и как тебе мои далёкие родственники? — с саркастическим смешком осведомился Ветар, не снимая обуви, располагаясь на соседнем ложе. — Очень милые и приятные в общении, не так ли?

В его голосе я уловила хорошо скрытые отзвуки гнева. Подавила дрожь.

— Подумать только — я ведь сам вызвался на эту миссию, — прикрыв глаза, пробормотал он. — Инициатива наказуема.

— Да ну? — может сделать вид, что обиделась? Коротким движеним перескальзываю к его кровати, присаживаюсь рядом на некогда идеально выглаженное одеяло. Указательным пальцем провожу по его ладони. — А я значит, не в счёт?

Рука принца молниеносно сжимается, ловя моё запястье. Так волчица переносит в пасти своих детей — смертоносные кинжалы не причиняют ни грамма боли. Потом уверенная властность переходит в нежность.

— Ты же понимаешь, о чём я.

— Неужели ты думаешь, что нет…

Пол под ногами легонько качнулся. Издалека лёгким глубоким шелестом отозвались морские волны, принимая в свои объятья лёгкий изящный фрегат. На миг позволив сознанию взлететь над мачтами, я увидела, как наполняются дыханием ветра белоснежные крылья парусов, и острый нос корабля рассекает лилово-сапфировые гребни, оставляя позади себя пушистый пенистый след. Исчезают, пропадают среди ночной тени серые очертания Гавани, и только мерцающий свет маяка ещё долго сопровождает стремительный бег фрегата.

— Откуда ты знаешь Сайву и Рассела? — внезапно вспоминаю я о долго мучавшем меня вопросе. Потом всё же смиряю любопытство, заметив, как пристально смотрит на меня Ветар. — Впрочем, я не настаиваю. Если не хочешь — не отвечай.

— Это не секрет, — пожимает плечами принц. — Только история довольно длинная… дело в том, что… гм… несколько лет назад я уже собирался посетить легендарный Плавающий город. Неофицально, просто, чтобы поглядеть на своих "братьев по крови".

Я вздрагиваю от вылившейся в интонации желчи. Ветар успокаивающе касается моей руки, извиняясь за невольную эмпатию.

— Прости. Так вот, Рассел ещё не был тогда Главным магом, а только подрабатывал у тогдашнего колдуна, да простят мне «коллеги» такое высказывание. Но большего он и не заслуживал. Я даже не уверен, умел ли он создать наипростейшие чары иллюзий… Но суть не в этом. Я остановился в одном трактире, и однажды там разгорелась крупная потасовка между эльфами и наёмниками Гавани, которых всегда там было немеряно. Стража, конечно, видела всё, но вмешиваться не спешила — всем хотелось поглядеть, как великих Свелорожденных вываляют в грязи. Не могу их за это упрекать. Но только в отличие от них, я прекрасно представлял, что вместо обычной кулачной драки трактир будет залит кровью, ибо эльфы не собирались уступать просто так.

— И ты вмешался, — уже догадываясь, что произошло далее, произношу я. Принц виновато разводит руками, словно говоря: знаю, сам дурак.

— В общем, если бы не Рассел, волей случая оказавшийся в этом самом трактире, ситуацию навряд ли можно было бы разрешить мирно. Страшно вспомнить, скольких трудов нам стоило успокоить разбушевавшихся воителей. Наёмники не такой народ, чтобы терпеть обиды. А уж эльфы и подавно…

Ветар несколько минут молчит, а потом чуть заметно улыбается.

— Потом, когда всё уже закончилось, я подал прошение о переводе Рассела на более высокую должность. К счастью, слово представителя Риванола всё же чего-то стоит. А когда появилась вакансия на место Главного мага, без колебаний предложил его кандидатуру. Даже Лейаторри поддержал. Это был первый и последний раз, когда он со мной согласился.

— А Сайва? — напоминаю я. Ветар смущённо пожимает плечами.

— Случайность, не более. Столкнулись на улице — помнишь, сколько там всегда народа. Слово за слово, и разговорились. Оказалось, что она должна будет выйти замуж за какого-то толстосума, потому что иначе не в силах расплатиться с долгами. Тогда её отец ещё не был известным всей Гавани мастером, и дела у них шли довольно плохо.

— Ты выплатил долг? — интересуюсь я больше для проформы, ибо уже знаю ответ. Как будто он мог поступить иначе! Это же Ветар!

Мужчина не стал подтверждать очевидного, а только слегка хмыкнул, уловив направление моих мыслей.

— Я познакомил её с Расселом. С первого взгляда видно, что они идеальная пара.

— Да, это верно, — несколько рассеянно произношу я. — Ну что же, спасибо за доверие.

— Не за что, — иронично кланяется принц. Но я чувствую, что эта ирония показная, просто чтобы хоть как-то спрятать настоящие чувства. Которых мы не имеем права раскрывать.

Фрегат легко покачивается на волнах, под ногами, где-то внизу, слышен плеск воды. Сколько времени уже прошло? Должно быть мы уже давно вышли в открытое море. Ловлю себя на чувстве неясного беспокойства. Секунду вслушиваюсь в себя, пытаясь определить источник тревоги, но в конце концов прихожу к неутешительному выводу, что вода просто не моя стихия. И надо с этим смириться.

— Не бойся, Аль.

Довольно улыбаюсь. Сразу становится легче, словно невидимая тяжесть покидает плечи.

— Спой мне что-нибудь, — с полузакрытыми глазами прошу я. Спустя минуту слуха касаются тихие ласкающие переливы струн. Что же ты хочешь сыграть, дарринг?

Наверное со стороны мы являем собой странное зрелище: девушка в помятой одежде наёмницы, с мечтательной улыбкой на губах облокотившаяся на колени мужчины, одной рукой перебирающего струны на небольшой деревянной дощечке. Свободной рукой он держит ладонь девушки, чуть поглаживая её тонкие пальцы. Не вместе, не можем быть вместе…

— Я поднимаю к небу жизни чашу,

Разбрызгивая радужный нектар

За две судьбы и за разлуку нашу,

За одиночество — её бесценный дар.

Бесценный — да. Пока есть Цель и Воля,

Что по сетям судьбы тебя ведёт.

Но тяжела покинутого доля,

Коль он опоры в жизни не найдёт…

Весьма символично… Только вот кого ты имеешь в виду: меня или себя? Ментальные щиты сняты, в душе сквозит искра редкого мальчишеского озорства и с ним — горького печального понимания. Вот такие мы… разные.

— В бокале — трепет белоснежной пены…

Я пью за верность, за её завет!

И — маяком среди страстной геены —

Лучистый, нежный, позабытый свет.

Быть рядом — разве мы не заслужили?

Иль провинились чем перед судьбой?

Смеётся небо… Разве плохо жили?

Не можем сами управлять Игрой?

Ещё глупы? Не спорю. Недостойны?

Мы все когда-то были ребятнёй.

И свято верили в успех любых историй

И сказки, слышанные зимнею порой.

Жмурюсь. Как же ты прав, отверженный наследник престола и гонимый всеми полукровка. Прав, потому что испытал на своей шкуре, что значит случайная прихоть рока. И не сдался, несмотря ни на что. Не стоит слепо верить в судьбу. Потому что даже клан Туна не всевластен. И в наших силах если не изменить, то хотя бы немного подправить предначертанное свыше.

Неожиданно для самой себя подхватываю мотив:

— Возможно отступить, потупив взгляды.

Возможно принять вызов и сыграть.

И, победив, потребовать награды —

Пусть даже время повернётся вспять.

Наш путь один — он не бывает ровным.

Не луч, увы, а петли да крюки.

Просто идти, не сетуя, не споря, -

К заветной Цели своего пути.

И вновь — вечный миг единства. Гармония песни, вызов покрывшимся плесенью веков традициям звенят в душе. Ветар прекращает игру, вопросительно смотрит мне в глаза, затем, точно спрашивая моего согласия, осторожно привлекает меня к себе. Не пытаюсь противиться. Ближе, ближе… закрываю глаза, уже ощущая рядом с собой его запах и чувствуя шелест дыхания. Сейчас…

В дверь раздаётся настойчивый и властный стук. Мысленно помянув всю родню эльфов вплоть до седьмого колена, отстраняюсь. Если бы не была столь зла, могла бы даже посмеяться над недовольным принцем. Голос Ветара становится сух и колюч, как безводная пустыня в период жаркого лета.

— Войдите.

На пороге появляется незнакомый эльф. Недоумённо смотрю на него. На его лице вместо застывшей маски равнодушного презрения отчётливо проступает тревога. Очевидно случилось нечто выходящее за грань допустимого, если лощёного Светлорожденного довели до потери самоконтроля.

— Капитан просит вас пройти на палубу, принц, — чуть задыхаясь, проговорил эльф. Ветар иронично пожимает плечами, но поднимается, уже машинальным жестом проверяя рукоять меча у бедра. Я выдыхаю мысленное проклятие. Если опять предстоит очередная заварушка, то очень бы не хотелось, чтобы настырные остроухие заметили маленькую особенность моего личного оружия. А то ведь потом не отобьюсь от расспросов.

Капитан ждал нас на палубе. Его взгляд не отрывался от вздымающихся к самому краю борта гребней волн. Я поёжилась. Погода испортилась окончательно. Лёгкий фрегат швыряло из стороны в сторону под яростными порывами ветра. Тёмное небо казалось иссиня-чёрным из-за нависающих прямо над головой тяжёлых свинцовых туч. Изредка паруса озарялись трепещущим светом, когда где-то вдалеке разрывали ночь вспышки острых молний.

— Надвигается шторм, — так и не посмотрев в нашу сторону произнёс капитан. — Но мне не нравятся эти волны. Слишком много пены. Я вынужден просить вас, принц, просканировать окрестности на нежить. Если вы конечно в состоянии это сделать.

— Разумеется, — Ветар не обратил внимания на ехидный тон эльфа. Я прикрыла глаза, соскальзывая в Астрал. После той ночи, когда мне пришлось погрузиться в него целиком, я стала замечать, что вновь это делать становится всё легче и легче. Уже не было мучительного страха не вернуться обратно. Рантиир был бы доволен своей ученицей.

Сквозь призму Астрала окружающий мир видится иначе, словно с изнанки. Даже не истинное зрение, позволяющее различить колебания магии, а сама суть вещей и природы раскрывается передо мной во всём своём безграничном многообразии. Ха, оказывается эльфы не так уж самоуверенны, чтобы доверить жизни лишь своему мастерству мореходов. Со всех сторон изящный фрегат будто окутан невесомой перламутровой сетью, дрожащей от избытка защитных чар. На носу обнаруживается невидимое прежде сооружение, так и пышущее какой-то недоступной смертоубийственной силой. Будем иметь в виду, господа остроухие, только вот интересно, кого или что вы так боитесь встретить в родном море, что запасаетесь такими милыми игрушками.

Взгляд устремляется на бушующие волны. Давно пора.

Сразу различаю в наливающейся серо-синим туманом бездне воды непонятное несоответствие. Такого не должно быть, кричит мне песня. Что это? Не задумываясь о последствиях приказываю Астралу пропустить меня глубже. Вселенское марево послушно расступается, позволяя пылающему всполоху огня проникнуть на самые нижние пласты. На удивление не остаётся времени. Потом!

Рубиново-чёрные тени скользят меж сплетения волн. Набатом отзывается песня. Будь осторожна! Морские охотники всегда начеку. Они поджидают свою добычу. И пронзительной нотой звенит их непробиваемая уверенность, что на сей раз белокрылому фрегату не уйти от их клыков.

В чём же дело?! Ощущая могильных холод, скольжу ещё ниже, туда, где уже почти не видно никаких очертаний. Только кромешная тьма изначалия. Там нет места для таких, как я. Огонь сущности начинает слабеть, чернота жадно пьёт его тепло и жизнь. Разум стремится обратно, наверх, но, напрягая остатки сил, я вглядываюсь в тьму, пытаясь различить там надвигающуюся смерть.

Тьма шевельнулась, выпростав щупальца. Багровыми искрами вспыхнула опасность. И с отчаянным криком я скользнула к свету, чудом избежав прикосновения. Астрал расступается, выпуская меня обратно. Обратно в жизнь.

— Кракен! — выдохнула я и зашлась приступом безумного кашля. — Это кракен!

Руки Знахаря осторожно усадили меня на какое-то подобие ступени. Тело почему-то отказывалось повиноваться. В глазах всё ещё плавали бесплотные тени Астрала. Демон, ну почему я сперва делаю, а потом думаю!

Как сквозь слой ваты до слуха доносился надрывный голос капитана, выкрикивавший какие-то команды. Напрягая все силы, я постаралась сфокусировать зрение.

— Ветар..?

— Всё в порядке, — отозвался усталый голос. — Я тоже его видел. Должен сказать, положение у нас, мягко выражаясь, не позавидуешь.

Из недр души поднялось раздражение. Самый верный способ заставить организм собрать в кучку все свои ресурсы. В голове прояснилось, хотя платой за это послужил приступ острой боли, и я рывком поставила себя на ноги. Рядом, чуть пошатнувшись, поднялся принц. Поморщился, касаясь висков.

— Умение видеть всегда обходится очень дорого полукровкам.

К нам скользнул помощник капитана и, критически оглядев наше небоеспособное состояние, безапелляционно всунул в руки два слабо светящихся кристалла. Я сразу ощутила ритмичное биение заключённой внутри силы.

— Что это?

— Наденьте и всё! — рявкнул эльф. — Нам не нужны спотыкающиеся на каждом шагу полутрупы. Или считаете, у нас нет других проблем, как ещё и вас охранять!

— Накопитель энергии, — пробормотал Ветар, сжимая в ладони вспыхнувший золотом кристалл. С облегчением вздохнул и распрямился, готовый к бою. Я хмыкнула и немного недоверчиво нацепила предложенный амулет на шею. К вящему изумлению, по телу будто прошёлся энергетический разряд, возвращая израсходованные силы. Мда, ну если выживем, я, так и быть, скажу остроухим спасибо.

— Отойти от бортов! — прогремел голос капитана. — Лучники, в позицию!

Действуя, как одно целое, команда рассредоточилась по палубе. Стрелки, натянув луки до упора, выстроились в две параллельные шеренги, настороженно слушая каждый всплеск. Всё замерло, только неумолимые волны с прежней силой хлестали в бока фрегата, перехлёстывая через невысокий борт и заливая палубу водой.

Слушай воду. Слушай песню…

Атака была столь неожиданной и молниеносной, что даже лучники на мгновенье замешкались, упустив драгоценную секунду. Гигантское щупальце взметнулось на высоту нескольких десятков метров и со страшной силой обрушилось на корабль. Левый борт разлетелся в щепки. С жалобно-протяжным скрипом начала заваливаться на палубу высокая мачта, увлекая за собой рвущуюся ткань парусов. Пятерых эльфов загребло отвратительного вида присосками, и они, даже не успев вскрикнуть, оказались в мутной и беснующейся воде. В сознании точно лопнула струна — никогда ещё не видела смерти Светлорожденных. А ведь они мне братья, пусть «младшие», но всё же…

Ещё три щупальца охватывают фрегат в стальной захват. А над волнами неторопливо поднимается из пучины тело и голова гигантского осьминога — грозы морей — кракена.

Ужас сковывает всё тело. Ужас обречённой жертвы при виде неумолимого охотника. Безвольно опускается вспыхнувшая было найра. Полное бессилие перед этим гибельным и гипнотизирующим взглядом багрово-красных глаз. Цвет крови…

— Лучники, залп!!! — рваным гонгом обрушился на застывший разум приказ капитана, выдёргивая из коварных тенет. — Рубите щупальца, демон их забери!!!

Кто это сказал, что эльфы все сплошь хладнокровны и безэмоциональны?.. Мысли отстранённым потоком проносились в голове, когда я, перехватив оружие поудобнее, вспышкой огня метнулась в битву, проносясь меж сражающимися, рубя, пронзая, коля и ещё каким-то чудом ухитряясь уворачиваться от колючего града сыпавшихся отовсюду досок, щепок и обломков, ещё недавно составляющих обшивку нашего фрегата. То, что в меня ни разу не попали беспрерывно плюющиеся стрелами эльфы — просто фантастическое везение.

Корабль превратился в беснующийся ад. Песня уже не звенела, она резала сталью, который раз только в последний миг вынося меня из-под очередного сокрушающего удара. Фрегат держался на плаву только благодаря универсальным чарам, предохраняющим его от подобных атак. Но все понимали — это ненадолго. Кракен — полуослепший, порезанный, порубленный и утыканый стрелами, точно подушечка для иголок, приходил в бешенство. И набирал силы для последнего завершающего броска.

— Развернуть баллисту! — рявкнул капитан. Трое эльфов мгновенно бросились к нему, на бегу взмахивая руками. Обнажилась невидимая сеть могучего заклятья, того самого, что я заметила, когда погружалась в Астрал. И сейчас эта смертоубийственная колдовская махина медленно поворачивалась, отыскивая свою цель. Только один шанс. Резерва хватит лишь на единственный выстрел. Если промахнутся — можно заканчивать песню.

Словно почуяв переломный момент, сама собой остановилась битва. Глаза всех устремились туда, где четвёрка эльфов торопливо настраивала механизм. Вот сейчас уже…

…Не успели.

Кракен взмахнул щупальцем, со всей мощью обрушивая его на носовую часть корабля. Я бросилась вперёд, следуя неясному, сумасбродному наитию. Что я могу против глубинного монстра?! Только в длинном прыжке оттолкнуть капитана с линии удара и рухнуть вместе с ним в чёрный водоворот волн, за миг до того, как палуба разлетелась в щепки под весом огромного щупальца.

Едва успев глотнуть воздуха, ощущаю, как затягивает в свои недра водяная бездна. Волна приняла меня на свой гребень, видимо поэтому я ещё жива. Звуки исчезли, смазались, словно в безмятежности Астрала. На миг я решила, что вновь инстинктивно спрятала там сознание. Но чьи-то клыки, мимолётно скользнувшие по моему плечу, быстро разубедили меня в этом. Как больно! Не хватает воздуха! Просто катастрофически не хватает воздуха…

Ещё одно скользкое прикосновение к бедру. Судорожным движением взмахиваю руками и, о чудо! на очередном взлёте волны выношусь к поверхности. Торопливый вдох, и с глаз спадает мутная пелена. Где корабль?! Пытаюсь что-либо разглядеть в бешеном водовороте хаоса, развернувшемся в нескольких десятках метров от меня. Плевать на конспирацию! Прищурившись, точно наводя резкость, я истинным зрением вижу, как расцветает над опутанным щупальцами фрегатом огненно-алый цветок, очерчивая чёрным фигуру с воздетыми к небу руками. Повинуясь её повелительному жесту, он сплетается в копьё и молниеносным ударом врезается в тёмную гору по другую сторону борта. Гора окутывается пламенной сетью… И с оглушительным всплеском падает в неистовые волны, скрываясь в пучине. Размякают и опадают толстые щупальца, одно за другим оседая в воду.

Значит, кто-то всё же сумел направить баллисту… Ура! Теперь осталось только найти дрейфующего где-то поблизости капитана (утонуть после того, как я его спасла, с его стороны будет полным свинством!) и, напрягшись, догрести до корабля. Ну, хотя бы до этого плавающего обломка, недавно носящего гордое имя фрегата.

Ай, мама! Больно-то как! С бока точно отрезали кусок мяса. Приличный кусок. Кто это тут такой голодный?!

Устремляюсь вперёд, одновременно опуская голову в воду, и разлепляю глаза. В темноте под собой с трудом различаю гибкие стремительные силуэты. Вот один чуть замедлил движение и молнией метнулся ко мне. Блеснули острые клыки.

— Тварь! — сама не ожидавшая от себя такой прыти, я рванулась в сторону, постаравшись одновременно пнуть хищника ногой. Вроде даже попала. Во всяком случае, морская бестия неохотно скользнула обратно, а до моего опаздывающего сознания донеслось сожаление. Нет, однозначно, не жизнь, а мука какая-то. Почему все разумные существа поставили себе целью истребление бедной маленькой меня?! Разумные?.. Внезапно я ощутила чисто исследовательский энтузиазм. Кажется, острая боль в искусанном теле отодвинулась на второй план. А что если с ними спеть?

Маразм, девушка. Вас есть собираются, а вы петь хотите! Лечиться надо…

Я начинаю.

На языке привкус горечи и соли. В глазах всё ещё стоит огненное марево и чёрные ленты ударов. Запаха не чувствую, равно, как и почти всей правой половины тела. Но песне ведь это не мешает, верно?

Со скрытым восхищением, сменившим страх и неприязнь, продолжаю отслеживать смертельную грацию водных хищников. Ноты опасноти, дерзости и гибельной красоты одна за другой начинают вплетаться в зарождающуюся вязь песни.

Я пела.

С каждым звуком, с каждым переливом убеждаясь, что они слушают и слышат, пока не был достигнут полный резонанс, и я не понеслась параллельно с тенями, молчаливо скользившими подо мной, не отстававшими ни на сантиметр, внимавшими моей песне. Мелодия, не я, а мелодия мчалась в череде волн. В ней выливались осторожность, терпение, изящество, торжество победы, стремительность и сила. Море шепталось со мною в такт, и я тоже стала охотником — ловким, свободным, неистовым. Я впитывала их рассказы о великом дне, об алеющих искрах кораллов, о гигантских кораблях и замках, покоящихся далеко внизу. О науке скольжения в водной толще, о мириадах огоньков, появляющихся в её бездне, об искусстве выживать и охотиться.

Я рассказала им о солнечном свете, о шелесте трав, о величии и могуществе гор, о пламени и ветре. О радости и печали, о страдании и наслаждении, о силе времени и его беспомощности…

Песня лилась, чтобы последним завершающим аккордом вскинуть меня на гребень волны, к небу, где уже зарождалось розовое зарево рассвета. Тени замерли на миг, а потом как один исчезли во тьме морских глубин. И я знала, что меня они больше не тронут.

— Человек…

Я обернулась, ещё не до конца вынырнув из транса слияния. Зрение каким-то боковым углом зафиксировало нереально бледное лицо, остроконечные уши и светлые мокрые волосы. Ранен? Ах, да! Я же сама по идее, уже не должна шевелиться. Надо будет принять к сведению. Только позже.

— Честь имею, капитан! Надеюсь, вы в состоянии доплыть до фрегата?

Какие я диалоги веду — прямо дипломат в пятом поколении! И это при условии, что скоро из меня вытекут, наверное, последние капельки моей родимой кровушки.

— Плыви сама, человек… — эльф закашлялся, но умудрился ещё одним судорожным движением удержаться на поверхности. — Плыви! Это приказ!

— Идите-ка вы, Светлорожденный…! — сквозь зубы выдохнула я, ухватив капитана за ворот рубашки. Только бы не порвалась! А теперь в том же духе, медленно и осторожно, двигаем к деревянному обломку, прежде бывшему мачтой. Доплыли! Молодцы, можно купить себе медальку… Фрегат по-прежнему справа, чудесно. Значит аккуратно загребаем левой ножкой и левой ручкой, стараясь удержать курс. Правая часть тела онемела, словно её нет в принципе.

— Эй, капитан, не вздумайте склеить ласты! Я что, для этого за вами в воду прыгала, а?! Ну поимейте же совесть, в конце концов!

Видя, что эльф на мои взывания не реагирует, пришлось прибегнуть к действенному, но самоубийственному методу. А именно закатать Светлому пощёчину.

— Как ты смеешь, человек?! — прохрипел эльф. Бирюзовые глаза источали злобу. Мда, вот и кровного врага себе нажила — это же вроде как ритуальным вызовом на дуэль до смерти считается… Мило.

— Будет повод дожить до прибытия в Плавающий город, — у меня самой дыхание уже превратилось в рваные хрипы или стоны. Ну ещё немножко, Альнаор, я же знаю, что я всё могу. Ну и плевать, что вода не моя стихия. Совсем совсем не моя. Просто дрыгнуть ещё раз ногой, а потом ещё раз, и ещё… И главное не отпускать, ни в коем случае не отпускать воротник этого проклятого эльфа…

Как подплыла лодка, я уже не видела. Равно как не слышала недоверчиво-радостных возгласов остроухой команды и резких отрывистых приказов Ветара.

* * *

…Как всё болит!!! Мама, милая, прости меня, идиотку, за то, что я по своей дурости вылезла из дорогого и уютного родительского дома. Чтоб мне ещё раз предложили нырнуть в штормовое море?! Да ни в жизнь! Уууу… Где Ветар, демон подери, когда он так нужен, с его конгениальными способностями Знахаря?!

После безуспешных мысленных страданий я рискнула немного приоткрыть глаза. Хмуро обозрела небольшую комнатку, всю насквозь пропитанную вонью каких-то травок. Судя по всему — лазарет. Эльфы же из принципа не признают магического лечения. Оно и понятно — с их-то регенерацией! А как быть таким несчастным, вроде меня?!

На всякий случай прикусив губу, попробовала пошевелиться. Ой, зря…

Как ни старалась, приглушённый вскрик всё же сорвался. Создавалось такое ощущение, что весь правый бок облили кипящим маслом. А потом ещё и перцем посыпали…

— Очнулась, человек?

С трудом скосив взгляд в сторону на секунду раскрывшейся двери, заметила стройную фигуру капитана. По-моему, плевать он хотел на все подобные терзания. Нет, ну это просто нечестно! Стоит передо мной, как ни в чём не бывало, единственный след произошедшего — слегка побледневшее лицо. Кто из нас кого спасал?..

— Ты меня убивать пришёл? — с искренней надеждой покосилась я на эльфа. Тот от неожиданности поперхнулся. В непроницаемых бирюзовых глазах плеснулись смешинки.

— Вообще-то, извиниться…

Настала моя очередь зайтись припадком судорожного кашля. Эльф?! Извиняется?! Перед человеком?! Очевидно, я всё ещё сплю. Или у меня просто сезон качественного бреда и неподражаемых глюков.

— Уйди, нечистая сила, — без особой убедительности попросила я. — Я же знаю, что ты мне только снишься.

Глюк присел на край кровати и встревоженно положил руку мне на лоб.

— Я же говорил ему, что надо было поить её льяррэ… Так чтобы этот самоуверенный молокосос хоть раз прислушался к мнению старших! Знахарь, чтоб его!

— Меня звали? — ехидно пропел бархатистый голос, и на пороге появилась фигура принца. Ветар быстро подошёл ко мне и взял за запястье, нащупывая пульс. Я с полным непониманием посмотрела на его измождённое лицо. Потом перевела выразительный и яростный взгляд на эльфа. Капитан даже попятился.

— Ничего мы с ним не сделали! Это его высочество, не сумев рассчитать силы, взялся направлять баллисту. В результате — полное истощение магического резерва. И не надо на меня смотреть, словно я тот самый кракен.

Снова взглянула на Ветара. Теперь, по крайней мере становится понятно, почему я до сих пор валяюсь в таком состоянии. Бедный мой…

— Ладно, — кивнул нам эльф. Поднялся и шагнул к двери. — Успешного выздоровления. Приплываем через несколько дней, так что будь добра прийти в норму к этому времени.

— Ага, уже бегу, — буркнула я. — А дуэль всё же будет?

— Вот настырное создание! — в сердцах сплюнул остроухий. — Тебе что, очень хочется?

— Никак нет, капитан! — со смешком отсалютовала я. Эльф фыркнул.

— Зови меня Сариэль.

Находясь в полной прострации, наблюдаю, как донельзя довольный капитан выходит из лазарета. Нет, эти эльфы точно помешались. И, похоже, надолго. Ладно, надо утешиться тем, что хотя бы скорая смерть от руки одного из будущих союзников Ветара мне не грозит. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока мы не прибудем в Плавающий город. Много ли там ещё остроухих с такими же отвратительными характерами? И почему они все воспринимают людей, как ходячее недоразумение?

Я попробовала оценить свои недавние поступки с точки зрения здравого смысла и разочарованно уступила. Конечно, мудрые эльфы правы. Ни одно разумное существо, если оно по-настоящему разумно, так себя вести не будет.

— Наверно, мне нет смысла спрашивать, о чём ты думала, когда прыгала за борт? — с усталым и донельзя страдальческим выражением лица Ветар отошёл к шкафу, внимательно вглядываясь в армию пузырьков и склянок. Я скорчила мученическую мину.

— Так же как и мне тебя, о чём думал ты, когда брался за эту баллисту. А если бы у тебя не хватило сил?! Маг, превысивший свои возможности, погибает от истощения!

— Я Знахарь, — негромко поправил меня Ветар, но, чуть повернув голову, я увидела, что он улыбается. Что за безответственный тип!

— Это что, увеличивает твои силы? — буркнула я.

— Это увеличивает долг, — принц повернулся ко мне, протягивая какую-то настойку неизвестного происхождения. Я настороженно покосилась на красный цвет зелья. Хочется надеяться, что у Ветара нет монументального желания покончить со мной родимой…

— Выпей, это поможет телу быстрее вернуться в норму.

Левой рукой я осторожно взяла пузырёк и нерешительно глотнула. Вкус у лекарства оказался неожиданно приятный, немного терпкий, словно у выдержанного вина. Вернув зелье Ветару, я ощутила, как мои глаза неумолимо закрываются. Всё-таки ухитрился подсунуть мне снотворное, подлец! Ну ладно, дай мне только… проснуться…

Глава 9 — Плавающий город

— Уже приплыли? — нетерепеливо уставилась я на Ветара. Принц сделал скорбный вид, дождавшись моего разочарованного вздоха, а затем широко улыбнулся.

— Почти. Ну по крайней мере, Плавающий город уже прекрасно видно.

— Слава гармонии! — вскрикнула я, на радостях запустив в Знахаря подушкой. Он от неё конечно же с лёгкостью увернулся, оглядев меня критическим взглядом. Я состроила самое злобное выражение лица.

— Только попробуй сказать, что я ещё не в достаточной степени здорова! Убью своими руками, и даже вся команда тебя не спасёт!

Мужчина задумчиво взглянул на меня, словно прикидывая свои шансы, но к счастью благоразумие и врождённая дипломатичность не позволили ему издеваться над бедной больной девушкой. Надо мной, то бишь. Не будем упоминать о наличии клыков и всего такого прочего.

— Думаю, что ты уже вполне поправилась… Эй, подожди!

Не слушая дальше, я ласточкой слетела с постели и, проскользнув мимо Знахаря, ошарашенного прыгучестью пациента, вспорхнула по узким ступяням.

Наконец-то свобода!!! Пока сила Ветара восстанавливалась в час по чайной ложке, мне приходилось полагаться только на возможности своего организма. После целых пяти дней вынужденного лечения в кровати, когда на все мои просьбы встать, утверждая, что мне совсем-совсем, даже ни капельки не больно и раны уже давно зажили, и прочие многочисленные жалобы и протесты отвечали лишь непреклонным и категоричным отказом, я совершенно чётко осознала, как ненавижу лазареты. А с ними и всех эльфов вместе взятых. Вскоре к этой категории присоединился и Ветар, с упорством, достойным награды, вливавший в меня одно зелье за другим. Возможно именно поэтому я оправилась так быстро, но в тот момент я была просто не способна оценить принесённые мне в жертву труды. И свелось всё к тому, что остроухие зареклись приближаться ко мне ближе, чем на десяток метров, а Ветар, уходя, запирал за собой дверь. Но теперь моим мучениям пришёл конец!

Взлетаю-выпархиваю на старательно залатанную и отшлифованную палубу, невольно жмурясь от непривычно яркого солнца. Оглядываюсь по сторонам. Дыхание перехватывает, и радостный вопль, уже готовый сорваться с моих губ, застревает где-то посередине. Медленным скользящим шагом я нерешительно подхожу к борту, ещё не до конца уверовав, что прекрасное видение, возникшее у меня перед глазами, не исчезнет от малейшего дуновения ветра.

Передо мной раскинулся во всей своей красе и величии Плавающий город.

Это было красиво. Нет, не просто красиво. Это было Чудо. Чудо, руками неизвестных мастеров воплощённое в нашем бренном мире. Здесь ему не было равных. И не думаю, что когда-либо будет.

Сиреневая дымка окутывала невысокие изящные и хрупкие домики с резными окнами, приветливо светящими мягким ласковым огнём родного очага. Около каждого на тонком деревянном шесте, заботливо увитом разнообразными цветами, покачивался, словно в такт неслышимой музыке, неяркий светильник. Их лучи не могли рассеять фиолетовое марево, но окрашивали его в причудливые переливы золотого, синего, лазурного и даже лилового. Казалось, вся радуга спустилась с небес, чтобы подарить свои краски этому великолепию.

У каждого домика качалась на невесомых волнах маленькая лёгкая лодочка. Но, всмотревшись внимательнее, я смогла увидеть, что во многих местах на высоких сваях выстроены просторные бревенчатые настилы. От одного к другому бежали светящиеся змейки огоньков. Вначале мне показалось, что это просто украшение, но когда фрегат подплыл ближе, я с изумлением увидела, что через водную гладь переброшены легчайшие, словно невесомые, подвесные мосты, по верёвочным перилам которых скользили цепочки искорок. Эльфы видят в темноте, как кошки, но для безопасности гостей это было весьма кстати — мало ли кому захочется прогуляться ночью. Да и то мимолётное сияние, испускаемое огоньками, дарило такое ощущение тепла и уюта, которого порой не встретить и в своём собственном доме.

В мягком тумане скользили, соединяясь в причудливые узоры и вновь распадаясь, стайки светлячков. Словно какой-то неведомый чародей зачерпнул с ночного неба горсть звёзд и щедро рассыпал над заповедным Городом. Они танцевали под только им слышную мелодию, и этот танец был поистине прекрасен.

Подавшись вперёд, я раскрылась всей своей сущностью навстречу этому чуду, в предвкушении и желании, стараясь не упустить ни единой детали, жалея лишь о том, что не могу позволить себе взглянуть на этот чарующий мир истинным зрением. Позже, может быть, когда никого не будет рядом, хоть одним глазком…

Мелодия хлынула на меня, на миг завладев всей мной; я подчинилась ей, ощущая, как неведомое доселе чувство покоя и тихой грусти пронзило душу. На одно только короткое мгновение я стала ими — Городом и морем, вечно хранившем его. Странная печаль понимания коснулась меня, и навеки отпечаталась в памяти. Вот какие они на самом деле — эльфы… Не те, какими они предстают перед чужаками; но их истинная сущность явилась мне в виде жалобного крика чайки и рокота прибрежных волн. Одна секунда — а потом дыхание холодного бриза коснулось кожи, унося с собой наваждение, и завлекающая песня стихла, подобно морю, дождавшемуся отлива.

— Поднять флаг! — неожидано тихо промолвил капитан.

Двое эльфов натянули тонкие тросы, и белое с сиреневой бахромой полотнище в величавой неторопливости заскользило вверх, чтобы горделиво блеснуть засверкавшим на закатном солнце серебристым узором. Гордый буревестник раскинул крылья, проносясь над волнами, и в чуть изогнутом клюве блестела стрела.

Так вот каков твой герб, Сариэль…

Фрегат медленно рассекал тугие гребни волн, оставляя позади себя пенистый след. Команда, торопливо закончив последние приготовления и свернув белое крыло паруса, выстроилась у бортов, словно на торжественном параде. Впрочем, это ли не праздник? Вернуться живыми из губительной бездны, превозмочь смертоносную волю ветров… Но не было видно и следа законной гордости на угрюмом лице капитана, лишь с какой-то мрачной обречённостью произнёс он заключительную команду. Плавный ход корабля замедлился ещё сильнее, чтобы остановиться окончательно у длинного дощатого настила.

— Спустить сходни, — промолвил Сариэль.

Складная лестница поползла вниз и коснулась первой ступенью «земли», где уже дожидалась группа из семи эльфов. На лицах их не читалось ничего, кроме равнодушия, но, уже зная, что внешний вид — это не показатель внутреннего, я обратила внимание на луки, висящие за спиной, и полные колчаны стрел. Кто-то мог бы решить, что времени, требующегося лучнику, чтобы натянуть тетиву и отпустить стрелу в полёт, будет вполне достаточно любому воину, чтобы успеть покрошить эльфов в капусту, но и я, и принц вполне ясно понимали, что это не так. Это вселяло некоторый дискомфорт. Я быстро оглянулась и успела заметить промелькнувшее во взгляде Ветара беспокойство. Так, что-то не нравится мне этот "почётный эскорт"…

— Что с вашим кораблём, ра-Сариэль? — неторопливо, смакуя каждое слово, произнёс один из эльфов, судя по надменности и богатому одеянию, высокий лорд. — Неужели люди, которых вы привёзли, так потрепали его?

Во взгляде капитана мелькнул гнев, но он сумел сдержаться.

— Мы встретили кракена, ра-Ильнарон. Люди здесь не при чём.

Эльф с деланым состраданием покачал головой. Светлые волосы красиво разметались по плечам.

— Вы стареете, ра-Сариэль, коли уж даже оградить свой фрегат представляется вам такой непосильной задачей. Сколько эльфов погибло по вашей вине? Может, кораблю пора сменить капитана?…

Мимолётно оглянувшись на Сариэля, я увидела, как его руки судорожно сжались в кулак в бессильной ярости. Да что же происходит между этими двумя?!

— Это решать Владыке, а не вам, ра-Ильнарон, — с трудом выдохнул он. — Вы и так слишком многое на себя берёте.

В последней фразе прозвучала недвусмысленная угроза. Стоявший на берегу эльф ехидно прищурился и небрежным жестом положил ладонь на рукоять меча.

— Мне показалось, или вы меня оскорбили? Дуэль, ра-Сариэль?

Капитан не успел ответить, так как ещё один эльф в строгом лазурном облачении, издавна символизирующем цвета на гербе Плавающего города, ровным шагом прошёл сквозь отряд лучников и мягко, но непреклонно оттеснил высокого лорда в сторону.

— Не думаю, чтобы сейчас было хорошее время для решения проблем такого типа, — властно произнёс он.

Ильнарон протестующе качнул головой, мимолётно окинув нас уничтожающим взглядом, раскрыл было рот, но голос эльфа-посланника разил холодом.

— Вы позорите нас перед послами Риванола.

Светловолосый задохнулся от ярости, но взглянул в глаза пришедшему и, быстро поклонившись, покорно отступил в сторону и скрылся за спинами стрелков. Я больше почувствовала, чем услышала, как Сариэль с облегчением перевёл дыхание.

Тем временем посланник повернулся к нам и вежливо поклонился. На нём я не заметила оружия в принципе, и это могло означать либо жест безоговорочного доверия, либо так называемую проверку гостей на вшивость. Во второе почему-то верилось больше.

— Плавающий город и я — Этерран, от лица Владыки счастливы приветствовать у себя высокородного Ветара аш Риванол, принца Риванола. Не соблаговолит ли лорд спуститься?

— Для меня честь видеть вас, ра-Этерран, — столь же учтиво ответил принц, без колебаний спускаясь по сходням. — Позвольте представить вам мою спутницу Альнаор.

Я слегка прикусила губу и последовала за ним. За нами, бросив короткий взгляд на корабль, сошёл и капитан и замер чуть позади Ветара. От меня не укрылось, что в его глазах, неотрывно глядящих на посланника, была тревога.

— Что же привело благородного лорда из далёкой страны в наш край? — ненавязчиво осведомился Этерран. Я закатила глаза. Интересно, эти эльфы хоть иногда, в порядке исключения, могут оставить свои велеречивости?!

От посланника мой жест не укрылся. К счастью или несчастью, я так и не поняла, потому что Светлорожденный только понятливо улыбнулся, позволив себе добавить оттенок лёгкой снисходительности, и, вежливо поклонившись, сделал приглашающий жест.

— Прошу простить меня, серра, я не подумал, что вы устали после изнурительного путешествия. Мы продолжим наш разговор, как только вы отдохнёте.

— Благодарю, — из чувства здоровой предосторожности я предпочла ответить на людском языке, хоть, благодаря усилиям Рантиира, эльфийская речь также не являлась для меня тайной за семью печатями. Просто глупо было демонстрировать возможному противнику все свои сильные стороны сразу. Мало ли что… Меня совсем не вдохновил тот приём, что был оказан нам в самые первые минуты прибытия. Да и следовало учитывать, что использовать свой дар Поющей мне было нельзя. Категорически и безоговорочно. Потому, что среди эльфов было всё же немало и тех, кого они называют Высокими лордами. И если это звание было им дано действительно за заслуги, то их мастерства и умения вполне могло оказаться достаточно, что бы уловить колебания гармонии. И сделать правильные выводы, которые могли бы оказаться весьма неутешительными. Для меня, разумеется.

Сама не могу понять, почему не хочу раскрываться. Ведь одного моего слова хватило бы, чтобы допущенные к тайне держали рты на замке. Для Ветара я осталась бы такой же, как была, а моё влияние только облегчило бы ему переговоры. Разве не так?

Тогда почему? Не хочу видеть благоговения в их глазах? Боюсь оказаться недостойной той вершины, на которую меня, вне всяких сомнений, вознесут? Не желаю, чтобы свободные существа, обладающие волей и правом выбора, пресмыкались передо мной только потому, что мне повезло родиться немножко другой?

Бред. И поэтому так муторно на душе.

— Я осмелюсь предложить Высоким гостям свой дом, — неожиданно промолвил Сариэль. Брови посланника поползли вверх. Интересно, что послужило причиной такого неприкрытого изумления — само предложение или то, что некая серра удостоилась звания Высокой гостьи? То есть леди?

— Мы с благодарностью принимаем ваше любезное приглашение, ра-Сариэль, — с вежливой улыбкой ответил Ветар. Но я мгновенно ощутила, как волна облегчения пробежалась по телу. По крайней мере с капитаном можно было не опасаться какого-нибудь изощрённого коварства. Несмотря на расточаемую во все стороны любезность, Этерран не вызывал у меня ощущения полного доверия. Он не воткнёт кинжала в спину, но… лучше быть настороже.

— Прошу, Высокие, — Сариэль умело отвязал хитрый узел на привязи изящной белоснежной ладьи. В призрачном свете казалось, что она выточена из кости, но когда я, не совладав с любопытством, коснулась пальцами гладкого борта, мгновенно узнала дерево. Подняла вопросительный взгляд на эльфов. Капитан одобрительно кивнул.

— Это древесина он-терью, так мы называем это растение. "Белые перья". Она не цельная, а словно состоит из отдельных волокон, что обеспечивает лёгкость и, как ни странно, непроникаемость влаги. Все наши ладьи и лодки сделаны из он-терью.

— Странно, — не удержалась я. — А где же посередине моря вы берёте дерево? Впрочем, прошу простить за излишнюю назойливость — вы вовсе не обязаны открывать свои секреты первым попавшимся на глаза.

Этерран тихо засмеялся.

— С вами приятно беседовать, Высокая леди. Ещё ни один человек на моей памяти не отзывался о себе столь… пренебрежительно. Странно только, что вы обратили своё внимание на он-терью и даже не задумались, откуда берётся древесина на все наши дома и настилы. Неужели вы думаете, что эльфы всё это закупают из чужих стран?..

Я наклонила голову, ощутив сильное смущение. Действительно, откуда?

— Плавающий город не состоит лишь из одних настилов, леди, — насладившись моим растерянным видом, пояснил посланник. — Вначале, когда только народ эльфов решил поселиться в море, здесь был остров. На нём и появились первые дома. И лишь много веков спустя, когда мы лучше узнали море и смогли селиться вне твёрдой земли, наш Город стал расти и строиться прямо на воде. И теперь уже многие забыли предысторию и просто именуют его Плавающим.

— На том острове росли он-терью? — жадно спросила я.

— Почему росли? — усмехнулся эльф. — Они растут и по сей день. Вы сможете сами убедиться в этом, когда встретитесь с Владыкой.

Надо будет поразмыслить на досуге, как бы ненавязчиво отвертеться от сего приёма. Вполне может оказаться, что Величайшему из эльфов не потребуется даже услышать пения, чтобы прочитать мою сущность. Всё-таки Владыка должен помнить, по моим скромным подсчётам, ещё самого Кирнанэра-Феникса. И сколько лет прошло с тех пор до моего рождения лучше не считать во избежание лишних нервов. Потому что это будет Много с очень большой буквы.

Ладья, умело направляемая капитаном, легко скользила между домов, тенью проносясь под мостами. Неяркий светильник на носу бросал зыбкие тени на лица. Я жадно оглядывалась по сторонам, к несчастью успевая выхватить взглядом лишь отдельные силуэты, уверенно скользящие по ненадёжным, как вначале казалось, креплениям. Некоторые эльфы даже не пользовались мостами, легко и быстро пересекая водную гладь по одной единственной натянутой верёвке. Ну, рассуждая здраво, быть может и мне такое было бы доступно… разумеется, не в теперешнем облике.

Сариэль, ловко орудуя длинным веслом, направил ладью к аккуратному домику, стоявшему в некотором отдалении от остальных. Из марева выступила неясная фигура, неподвижно замершая, как только плеск воды долетел до её слуха. Потом дрожащий и неуверенный свет фонаря, точно по волшебству возникшего в её руке, осветил женское лицо и заострённые уши, выглядывающие из-под уложенных в замысловатую причёску светлых волос.

— Я волновалась, Сариэль, — с мягкой укоризной произнесла она.

Капитан, осторожно подведя ладью вплотную к дощатому настилу, тщательно завязал замысловатый узел, чтобы шальные волны не увели лёгкую плавунью. Только потом уверенно и быстро шагнул на выступающие из воды ступени и нежно обнял эльфийку, которая до этого момента, не шевелясь, молча наблюдала за ним. Я заметила, что её тонкие руки дрогнули, когда она нерешительно коснулась щеки Сариэля.

— Я всегда возвращаюсь, аддари, — успокаивающе пробормотал эльф. — Ты же знаешь, всегда.

— На фрегат напал кракен, — она не спрашивала, а утверждала. — Такого не случалось уже несколько десятков лет.

Сариэль чуть недовольно качнул головой.

— Моря не подвластны эльфам, что бы по этому поводу и не говорили Высшие. Впрочем, мы слишком заговорились; я приехал не один…

Он обернулся, и учтиво подал мне руку, помогая выбраться из ладьи. Затем приглашающе кивнул Ветару и посланнику. Эльфийка, так и не произнеся ни слова, вежливо поклонилась. Я удивлённо сморгнула: на моей памяти кланялись только мужчины — женщины обычно приседали в губоком реверансе. Но, как видно, Светлорожденные не слишком придерживались строгих традиций. А может, просто не хотели иметь ничего общего с людьми, которые их придумали.

— Моя жена — Аситоль, — с непривычной нежностью произнёс Сариэль, мягко пожимая пальцы эльфийки. Её зелёные строгие глаза внимательно оглядели Ветара, учтиво склонившего голову и замерли на моём лице. Я постаралась улыбнуться.

— Для нас честь быть знакомыми с вами, ра-Аситоль, — переключил на себя внимание принц, привычно взявший на себя роль переговорщика. — Я — Ветар аш Риванол и моя спутница — Альнаор.

Я с только в который раз порадовалась, что за моим именем не следует череда длинных титулов, виляющих хвостом, и словно кричащих: ну обрати же на нас внимание! Намного облегчает общение — достаточно увидеть, как при упоминании крохотной приставки «аш» в имени Ветара эльфийка едва заметно вздрогнула и ещё крепче сжала руку мужа, точно ища у него защиты.

— Они переночуют у нас, — тихо произнёс капитан, наклоняясь к самому лицу жены. — Они — гости и послы из самого Риванола.

Аситоль чуть склонила голову. Её голос прозвучал почти неслышно.

— Я прошу вас пройти в дом, Высокие.

Посланник-эльф с облегчением выдохнул. Интересно, из-за чего это он так разволновался?

— Отдыхайте, милорды и миледи. Я заеду за вами утром. Владыке уже доложено о вашем прибытии, так что не извольте беспокоиться. Ему, несомненно, не терпится познакомиться со своим внуком поближе… Прошу вас, подождите минуту, ра-Сариэль! Мне необходимо кое-что уточнить у вас.

Капитан пожал плечами и кивнул жене, чтобы она провела нас в дом. Эльфийка тенью проскользнула в гостеприимно раскрытые двери, за ней последовал Ветар, с интересом осматриваясь по сторонам. а я, словно невзначай, задержалась на миг на пороге, навострив ушки…

Внуком?! Он сказал — внуком?! Значит погибшая мать Ветара приходилась дочерью самому Владыке? Так, дело принимает новый оборот, надо будет хорошенько поразмыслить над некстати открывшимися подробностями.

— Я весь внимание, ра-Этерран, — ага, перешли на эльфийский язык. Любопытно… весьма.

— Вы не знаете, кто эта чужачка, что прибыла вместе с принцем? Она из Высоких?

— Не имею понятия, — холодно ответил Сариэль. — Она спасла мне жизнь, если вас это интересует. А её умение владеть мечом достойно… восхищения.

— Эльфийское восхищение стоит дорого, любезный капитан. Вы понимаете, о чём говорите?

— Вполне, любезный посланник. И могу только добавить, что она его заслужила. И что я поклялся Эсс-Литори, что рано или поздно верну ей долг. Не важно, какой ценой.

Этерран долго молчал. Потом мрачно промолвил:

— Опрометчиво, учитель. Эсс-Литори невозможно нарушить и обойти.

Я не могла видеть лица капитана, но мне почему-то казалось, что он улыбается.

— Поверь, я знаю об этом не меньше твоего, ученик. И именно поэтому выбрал эту клятву.

Последовавший за этой фразой плеск весла напомнил мне о том, что, собственно говоря, подслушивать весьма некрасиво и надо прекращать это недостойное занятие, пока меня за ним не застукали. Что я и поторопилась сделать, успев как раз вовремя, чтобы успокаивающе кивнуть Ветару, который уже собирался отпрвиться на розыски моей скромной персоны.

Учитель, значит? Гм…

Внутри дома так же уютно, как и снаружи. Светильники, разбросанные по разным углам комнаты, создают ощущение какого-то радостного покоя. Их мягкий свет, очевидно магического происхождения, в противовес открытым очагам в людских домах, не несёт в себе порой пугающей силы или угрозы. Он свой. Родной. И такой же неотъемлемый от дома, как сама хозяйка.

Только теперь я смогла разглядеть внимательней наряд эльфийки. Ничего особенного на первый взгляд — простое, почти прозрачное, спускающееся до самых пят платье, безо всяких узоров и вышивок. Белоснежное, под стать льняным волосам, оно удивительно подчёркивает изящную фигуру. И само по себе точно служит своеобразным символом чистоты, света и нежности.

Аситоль подняла фонарь выше, освещая лестницу. Легко, но неторопливо взошла, остановилась около двух дверей.

— Здесь ваши комнаты, Высокие. Еду я принесу сама.

Сказала и также беззвучно скользнула обратно. Мы с Ветаром переглянулись.

— На ваш выбор, моя леди, — иронично кланяется принц. Я, изображая глубокую задумчивость, тщательно осматриваю сперва одну, а затем другую комнату. Абсолютно идентичны, словно сёстры-близнецы. Нарочно, что ли, чтобы у гостей не вызывать пререканий и споров по поводу обустройства?

— Моя справа, милорд. Зайдёте ко мне перед сном?

— О, всенепременно!

Я довольно улыбаюсь и проскальзываю в избранную дверь.

Обстановка самая простая — кровать, стол, кресло у окна. Но только вот всё сделано с такой утончённостью, вкусом и любовью, что даже самый отъявленный эльфоненавистник поневоле зауважает остроухих.

Подушка, тщательно взбитая заботливыми руками, так и манит прилечь. С трудом подавив в себе это желание, подхожу к окну, настежь распахиваю деревянные резные ставни и с неописуемым наслаждением вдыхаю чистый вечерний воздух, пропитанный морем. Взгляд ловит последние лучи тонущего в блистающей воде солнца. Даль — безграничная, бескрайняя, безмятежная. Вечное море… Что на свете может сравниться с тобой? Неистово-беспощадное и нежно-заботливое. Мягкое, ласкающее кожу, и грозное — разбивающее в щепки корабли. Кто сможет договориться с тобой? Поющий или Поющая… Но не я, прости. Моя стихия — другая…

Тихий стук в дверь. Я с неохотой поворачиваюсь, отрываясь от перламутровых бурунов пены.

— Войдите!

Эльфийка белым призраком просачивается в комнату. Фонарь в её руке освещает распущенные волосы. Во имя гармонии, как она красива! Во мне ни намёка на зависть — только благоговение перед прекрасным. Есть ли в этом совершенстве хоть один изъян? Если и да, то не по моим силам его увидеть. Да я и не жажду этого.

Аситоль в полной тишине скользнула к столу, поставив на него поднос с едой, и отступила на несколько шагов.

Взгляд глаза в глаза.

Внезапно эльфийка опускается на колени и низко склоняет голову. Я, поперхнувшись от неожиданности, подскакиваю к ней, пытаясь поднять.

— Сариэль чересчур занят очевидным, чтобы заострять внимание на скрытом, — тихо шепчет хозяйка, не глядя на меня. Руки сложены в молитвенном жесте и прижаты к груди. Так, я уже совсем ничего не понимаю…

— Ра-Аситоль…

— Я счастлива, что вы сочли достойным посетить наш дом… даан-ра.

Конец. Я устало опускаюсь в кресло, запустив пальцы в волосы. Нет, это просто невозможно! А ведь я знала, догадывалась, что так и будет. Потому что не настолько сильна и умела, чтобы скрыть свою сущность полностью. И какого демона я тащилась в этот Город, скажите на милость? Вот, теперь расплачивайся за свою непроходимую тупость.

— Ра-Аситоль, мне не хотелось, чтобы это причиняло вам неудобства… да и мне тоже. Поэтому я очень прошу сохранить увиденное вами в тайне. Ведите себя, как прежде… только, может, улыбайтесь почаще. Вы ведь так красива.

Эльфийка поднимает голову и с изумлением смотрит на меня. Я отвечаю как можно более дружелюбным и открытым взглядом. Ну же, милая, вставай с колен, нечего платье протирать, полы тут и так идеально чистые.

Ободрённая моим поощряющим кивком она нерешительно поднимается на ноги. Я широко улыбаюсь. Вот видишь, Поющие совсем не страшные и даже не кусаются. Ну, если только их очень сильно не злить…

Жадным взглядом покосившись на еду, испускающую божественный и влекующий аромат, я сдалась зову природы.

— Ра-Аситоль, вы присоединитесь ко мне? Пожалуйста.

— Как вам будет угодно, даан-ра, — тут же отвечает эльфийка. Получает мой полный искренней укоризны взгляд и мгновенно поправляется: — Ра-Альнаор.

Мысленно морщусь, но решаю что на большее она не пойдёт. Чтобы называть Великую Госпожу просто Аль, нужно иметь либо неограниченный запас нахальства, либо сотни лет опыта за плечами. Наша хозяйка явно не обладала ни первым, ни вторым.

Садимся рядом, и начинаю поглощать доставшиеся мне блюда. Это потрясающе! Если она готовит сама, то скоро настанет моя очередь склоняться перед ней в порыве восхищения. Нет, так делать нельзя — этого нарушения традиций Аситоль точно не переживёт. Придётся ограничиться устным проявлением восторга. Только… чуть позже… когда поем…

— Ра-Аситоль, можно задать вам несколько вопросов? Раз уже выяснилось, что я не человек, думаю, вам не будет в ущерб самолюбию удовлетворить моё любопытство?

— Разумеется, ра-Альнаор.

Быстро учится, однако. Кнут и пряник — великое дело. Правда первое обычно происходит без моего вмешательства. А на второе приходится основательно выкладываться.

— Как получается, что ваши дома не тонут? Для свай тут слишком глубоко, не так ли?

— Не так и глубоко, — пожимает узкими плечами эльфийка. — Остров всего в трёх стрелах отсюда. А дно достаточно пологое, чтобы глубина не увеличивалась резко. Впрочем, с другой стороны Города дома на самом деле не используют сваи. У эльфов очень хорошие маги, если это касается водной и воздушной стихий.

— Если не самые лучшие, — соглашаюсь я. С правдой не спорят, даже если она и жжётся. — А как вы смогли меня прочитать? Я же не пела.

— Вы — нет, — слабо улыбается Аситоль. — Но вся вода, ветер и даже огонь в светильниках приветствовали вас. Дом радовался, как игривый щенок, вашему приходу. Я же хозяйка, я не могла не почувствовать.

— Почему я, почему не Ветар?

— Принц? — переспрашивает эльфийка, точно вслушиваясь куда-то внутрь себя. — Нет, он не подходит. Он вроде бы держится свободно, но внутри его одни замки и стены. А вы напротив — только снаружи замкнулись, зато душу и сердце нараспашку раскрыли. Не делая ни для кого исключений.

Я вновь бросаю взгляд за окно. Ночь окрасила море в чёрный, на стекле отражается свет фонаря. Да, узнаю о себе всё больше нового… Интересно, к добру ли это? Что-то сильно сомневаюсь.

— И что, я теперь как пройдусь, так и все дома начнут мне отвечать? — уныло спрашиваю я. Вот уж не было печали! — И каждый сможет услышать?

— Ну, не совсем каждый, — смущённо опускает взгляд Аситоль. Я удивлённо щурюсь. На бледной коже эльфийки вспыхивает румянец. — Я племянница Владыки.

Облегчённо выдыхаю. Слава Всеблагой гармонии! Если она из Высших эльфов, то это всё объясняет. Ну хотя бы её феноменальную восприимчивость и чувствительность. Может, не так всё и плохо, как казалось на первый взгляд. По крайней мере можно будет не опасаться быть узнанной на первом же углу. Извините — мосту. А от приглашения Владыки надо будет отвертеться…

— Ра-Аситоль, вы не поможете мне найти уважительную причину, чтобы не являться на приём к вашему великому дядюшке? В его способностях я точно не сомневаюсь, поэтому подставиться так глупо будет неимоверным легкомыслием. Недеюсь, вы меня понимаете?

Эльфийка легко кивает. На несколько минут погружается в глубокие раздумья. Я молчу, чтобы не нарушить работу мысли. Выпавшее мне время можно с пользой потратить на что-нибудь другое, допустим, на уничтожение вот этого неопознанного фрукта, который так и тает во рту…

— Вы прибыли сюда как посол вместе с ра-Ветаром? — неконец нерешительно спрашивает Аситоль. Я отрицательно качаю головой, ибо рот всё ещё занят сладким нектаром.

— Нет… умм, как вкусно!… Я всего лишь телохранительница любезного принца, не больше и не меньше. Думаете, это мне поможет?

— Ну, можно сказать, что в знак высокого доверия ра-Ветар отказывается от своей охраны, и тогда вы не будете обязаны присутствовать на Совете.

В мозгу молниеносно начинают прокручиваться варианты возможных исходов из предложенной ситуации, и спустя несколько мгновений я радостно хмыкаю.

— Прекрасно! Одним ударом убьём двух зайцев. Во-первых, продемонстрируем Владыке своё глубочайшее почтение и расположение, во-вторых, у меня не будет необходимости раскланиваться и объясняться перед вашим мудрейшим дядюшкой. Да и последствия переговоров приблизятся к положительным, ибо после такого шага отказать Риванолу будет уже намного сложнее… Ра-Аситоль, я у вас в долгу.

Эльфийка смущённо кланяется, скрывая польщённую улыбку, но я вижу, что она довольна.

— Всегда к вашим услугам, даан… Альнаор.

На протесты уже не остаётся сил и желания, поэтому только безнадёжно машу рукой. Глаза хозяйки лукаво блестят в ответ на мой тяжёлый и исполненный страдания вздох. Ну что с неё взять — одним словом — эльфийка. Немудрено, что она сумела найти общий язык с Сариэлем…

В дверь негромко стучат. Я посылаю приглашающий импульс тепла и радости. Спустя мгновение в комнату проскальзывает Ветар и, остолбенев, замирает на пороге. Мы с хозяйкой синхронно оборачиваемся, демонстрируя самые обаятельные улыбки. Я с недостойным ехидством наслаждаюсь весьма выразительным лицом принца. Ничего, такие мелкие встряски ему только на пользу.

— Ну так я уже пойду, ра-Альнаор, — мило пропела эльфийка, с грацией дикой серны вскакивая на ноги и подхватывая в руки опустошённый поднос. — Спокойной ночи, ра-Альнаор. Моё почтение, Высокий принц.

— Ра-Аситоль, — только и сумел пробормотать мужчина, проводив ускользнувшую хозяйку взглядом. Я, сладко улыбаясь, жду, когда же он придёт в себя от потрясения, что скромная серая мышка, от которой не было слышно и слова, на поверку оказалась способна беззаботно болтать с незнакомой гостьей. Вот такая у нас женская солидарность.

— Аль?.. Может объяснишь?

— Разве тебе не достаточно моего всеобъемлющего дружелюбия и излучаемой радости? — лукаво усмехнувшись, промурлыкала я. Ветар согласно кивает, мол знаем, проходили, но не настаивает. Только подходит ближе и привычно встаёт около окна, сквозь которое влетает в комнату свежий морской ветер. Я понимаю, что время шуток закончилось, и продолжаю уже спокойным тоном:

— Я не пойду с тобой завтра к Владыке.

Он не возражает — чувствует, что это бесполезно. Только ровно спрашивает:

— Почему?

— Своим отказом от телохранителя ты покажешь эльфам, что доверяешь им и не замысляешь ничего дурного. Как послу, это облегчит тебе задачу.

— Для этого не нужны такие жертвы, Аль. Разве тебе не хочется увидеть Владыку?

— Нет.

Наверное ответ прозвучал слишком резко, потому что Ветар недоумённо взглянул на меня. Я ощутила молчаливый вопрос, но покачала головой. Не сейчас.

— Ну что же, как пожелаешь, — кивнул мужчина и снова отвернулся. Я замешкалась на миг, а потом поднялась и, подойдя сзади, положила руки ему на плечи. Принц невольно вздрогнул и беззвучно вдохнул. Я почувствовала лёгкую вину.

— Прости, что оставляю тебя с ними одного. Но… я действительно не могу пойти с тобой. Так будет лучше для нас обоих, поверь.

— Я верю тебе, Аль, — помолчав, промолвил Ветар. — Жду только, когда и ты сочтёшь меня достойным своего доверия.

Я опустила голову. Он ждал ответа, но что тут можно было сказать? Обещать, что когда-нибудь, я непременно расскажу ему всё? Что у меня никогда не было от него секретов? Обидеться и сказать, что у каждого человека есть неприкосновенное право на личную жизнь? Но ведь он в любом случае почувствует ложь. Так зачам же усугублять отношения…

— Спокойной ночи, Аль.

— Спокойной ночи, Ветар… — прошептала я, провожая его взглядом.

Глава 10 — Выкуп за жизнь

— Высокие гости, Владыка примет вас, как только вы будете готовы.

— О, благодарю за хорошую новость, ра-Этерран, — Ветар невозмутимо отвешивает изысканный поклон. Глядя на него, излучающую радость и счастье от оказанной чести, я испытала невольное чувство уважения. Нет, всё-таки дипломатом надо именно родиться. А некоторым личностям это вообще противопоказано. Мне, например.

— В таком случае, в путь.

Посланник несколько недоумённо оглядывается, отыскивая меня глазами. Нацепив на лицо обворожительную улыбку, неторопливо выхожу из тени, с удовольствием подставляя себя неяркому утреннему солнцу. Эльф переводит взгляд на спокойного принца, затем обратно на меня, и наконец, не выдерживает:

— Вы ещё не собрались, ра-Альнаор?

— Не стоит беспокоиться, ра-Этерран, — немного натянуто улыбается Ветар. — Я считаю, что мне нет нужды брать с собой телохранителя на приём к Владыке. Не так ли?

— Р-разумеется, — поспешно соглашается Светлорожденный. Я искренне любуюсь ошарашенным выражением его лица. Не ожидал, что хрупкая с виду леди окажется воительницей, дарринг? Да ещё такого ранга, что ей доверили в одиночку защищать самого наследника престола? А жаль, а жаль… Ну всё, теперь ему будет над чем подумать за то время, пока идёт приём. И заново переосмыслить сказанные вчера вечером слова учителя.

— В таком случае, думаю, нам некого больше ждать, — Сариэль нетерпеливо отталкивает ладью от причала длинным резным веслом, ловко разворачивая и направляя между подпорками моста. В его глазах, на миг устремлённых на меня, вспыхнул огонёк удивления, но эльф тут же справился с охватившим его любопытством и сосредоточился на гребле. Ах, да, ему же тоже была оказана высокая честь предстать перед очами Владыки на сегодняшнем приёме! Наверняка пойдут выяснения о судьбе фрегата… Надеюсь, Сариэль сможет оправдаться. А в том, что Ветар ему поможет, я не сомневалась.

— Чем займётесь, ра-Альнаор? — эльфийка совершенно бесшумно подошла сзади и замерла, как и я провожая взглядом быстро уменьшающуюся в размерах ладью.

Пожимаю плечами. А правда — чем?

— Думала осмотреть ваш Город, раз уж выпала такая возможность побывать здесь инкогнито, — со всех сторон осмысливаю неожиданную идею. — Ваши стражи не будут против праздношатающейся чужестранки?

— Лучше бы было найти вам провожатого, миледи, — задумчиво произносит Аситоль. Тонкие пальцы нерешительно мнут искусно вышитое полотенце. — Это не запрещено, но…

— Боишься, что их поведение может обидеть великую даан-ра? — насмешливо фыркаю. Ушки эльфийки пунцовеют, и я мгновенно понимаю, что попала в точку. Ну, зная о брезгливости эльфов по отношению к другим расам, догадаться было не так уж трудно…

— Простите, ра-Альнаор…

— Не стоит беспокоиться, — стараюсь придать голосу мягкость и уверенность. — Я не стану разносить Плавающий Город по брёвнышкам только потому, что какой-то эльф посмотрит на меня не так, как мне захочется.

Хозяйка побледнела. Наверное представила себе легендарную мощь Поющих… А вот это она не зря. Я ведь ничего не приукрасила. И вполне была бы способна стереть эльфийское поселение с лица земли… если бы мне, конечно, никто не мешал. Никто — имеется в виду Владыка, силы которого, по многим легендам, сравнялись если не с божественными, то весьма к ним близки. Наверняка враки, как и большинство историй, придуманных невежественным людом, но проверять как-то совсем не хочется. Хотя бы потому, что в каждой легенде есть своя доля правды.

— Быть может, вы хотите, чтобы я отправилась с вами? — почти беззвучным шёпотом спрашивает эльфийка. Отрицательно качаю головой, уже примерившись к длинной тонкой верёвке, соединяющей два соседних дома.

— Нет, благодарю, ра-Аситоль. Постараюсь вернуться к обеду. Очень постараюсь, потому что готовите вы поистине великолепно.

Как я и ожидала, похвала сняла повисшее напряжение; лицо эльфийки светлеет. Я шутливо машу ей рукой и без предупреждения вскакиваю на протянутый трос. Сзади раздаётся испуганный вскрик, но я уже перелетаю на другую сторону, на неуловимое мгновение удержав равновесие вскинутыми крыльями. Хорошо, что солнце отражается от блестящей поверхности моря — для всех непосвящённых моё золотое пламя будет лишь игрой бликов на воде. Ничего более.

Плавающий Город был поистине огромен. Это мне стало ясно, когда я задержалась на середине длинного подвесного моста, с восхищённым выдохом ловя взглядом развернувшееся передо мной великолепие.

Точно перламутровое кружево, сплетённое искусной пряхой, опустилось на тёмную гладь воды, заставив её заиграть всеми цветами жизни. Мосты с узорными перилами, коих не создаст ни один людской мастер, и канаты — тонкие, но выдерживающие даже сильнейший шторм, сплетались в загадочные узоры, кругами расходясь по морскому полотну. И в центре — словно драгоценнейшая из всех жемчужин — горделиво возвышалась стройная башня, сделанная, казалось, из белоснежного мрамора. Аура красоты и вечности окутывала её, и на память мне пришла Арка Портала в далёком, оставленном мной мире. Та же безмятежность, неподвластная времени; та же печаль, скопившая в себе вековые знания; та же мощь, способная бросить вызов самому Хаосу…

Звуки песни, уже готовые сорваться в полёт, замирают на губах. Нельзя, ни в коем случае нельзя… Что же я делаю, идиотка?!

Тихий стон по несбыточному. Я стремительно разворачиваюсь, едва не сбив изумлённо уставившихся на меня Светлорожденных, и торопливо слетаю с моста. На несущиеся вслед возгласы не обращаю внимания. На глазах — пелена слёз. Ещё один шаг ближе к Дому. Но — не Домой. И воспоминания, только растревожившие ещё не зажившую рану, чересчур горьки.

Соскальзываю в первую попавшуюся ладью, отталкиваюсь веслом от упругих волн. Лёгкая лодочка послушно пролетает под мостами, не задевая тонких канатов. Я направляю её дальше в открытое море, дальше от Города, потому что его песня звенит в ушах, зовёт и заставляет память возвращаться. А я не хочу об этом думать.

Белые дома уже едва видны в сиреневом тумане. Я убираю весло и отпускаю ладью на волю моря. Решившись на один, почти беззвучный напев, выпускаю песню в полёт. Тихая просьба воде о снисхождении к чужаку. Брызги холодом обдают мне руку. Услышано… и будет исполнено.

Закрываю глаза и расслабляюсь. Мягкий плеск за бортом успокаивал и создавал ощущение покоя и безопасности. Все мысли и желания — прочь. Сейчас существовало только безграничное море. Сознание соскользнуло в ласковые объятия Астрала.

Вдруг в безмятежность чувств и золотого марева ворвалась нота отчаяния и безмолвного, молящего зова о помощи. Словно лопнула некая струна. Я вздрагиваю и рывком распахиваю глаза. Вглядываюсь в светлую даль. Волны упорно несут ладью к небольшому деревянному настилу. Только вот древесина отчего-то не белая, как все эльфийские творения, а пугающе чёрного цвета.

Пальцы судорожно вцепляются в весло. На закушенной губе выступает капля крови. Душу охватывает отвращение и страх. Страх, что разумные существа способны на такое…

Посередине настила возвышается такой же чёрный, как и всё сооружение, столб. У основания и вершины в него вделаны железные скобы. Тяжёлая цепь проходит сквозь них, крепко приковывая к дереву свою жертву.

Мужчина.

Эльф.

Его голова бессильно упала на грудь, приоткрытые губы распухли и потрескались. Судя по всему, он был здесь уже несколько дней, медленно умирая на солнце от голода и жажды.

Едва только ладья, мягко качнувшись, коснулась страшного настила, я, охваченная жалостью, подхватила небольшую флягу с водой и взлетела на помост. Подошла к эльфу, с ужасом представляя, что уже поздно. Но нет — чуткий слух уловил беззвучное, прерывистое дыхание. Жив!

Одной рукой я осторожно приподняла его голову, другой поднося флягу к губам. Едва только живительная струйка воды пролилась ему в рот, эльф дёрнулся и открыл мутные глаза. Он пил жадно, захлёбываясь и кашляя, — пил до тех пор, пока во фляге не осталось ни капли. Лишь тогда его взгляд прояснился и недоверчиво остановился на мне.

— Человек… — хрипло выдохнул эльф. — Прошу… если в тебе есть сострадание — убей меня.

Я невольно вздрогнула. Убить это существо?! Это то же самое, что уничтожить саму песню! Никогда я не смогу этого сделать… И, во имя Гармонии, не позволю совершить такое преступление никому другому. Потому что право судить и отнимать жизнь принадлежит лишь Создателю. Так же, как и дарить её.

Присела на корточки, коснулась прочной цепи. Пламя! Тут не обойтись без ключей или хорошего молота. Потому что даже песня, объединяющая всё сущее, не поможет мне разомкнуть оковы. Этот металл, как и дерево, был изначально мёртв. Он не принадлежал ни гармонии, ни хаосу — и это вызывало у меня омерзение и ужас.

— Убей… — с усилием повторил эльф.

— За что тебя… так? — глухо спросила я, чтобы хоть на какое-то время отвлечь его от этой мысли. В мозгу стремительно прощёлкивались различные варианты решения проблемы, но тут же отметались одна за другой. Это место было создано, чтобы умирать.

— За дело, — прозвучал резкий насмешливый голос. Я молниеносно обернулась, ругая себя за невнимательность. Сосредоточившись на одной задаче, я полностью отключилась от остального мира и не заметила, как всего в нескольких шагах от меня раскрылась золотая арка портала, выпустив того самого эльфа, который первым встретил Сариэля на пристани. В моей руке инстинктивно возникла готовая к атаке найра. Но оружие тут же выскальзывает из расслабившихся пальцев: на тетиве эльфа наложена стрела. Я — успею уйти. Но пленник за прямо за моей спиной — нет. Поэтому обойдёмся без провокаций.

— Тебе мало, Ильнарон? — выдохнул прикованный эльф. — Не тронь её, она чужая и не не обязана знать наших Законов.

— Она нарушила запрет, лишь причалив к Обители Смерти, — Ильнарон едко улыбнулся. — А за то, что поднесла тебе воды, должна разделить твою участь. Ты же знаешь Закон.

— У тебя нет права судить, страж, — морской волной прозвучал глубокий властный голос. Я отшатнулась, почуяв присутствие могучего волшебства. Ему не требовались порталы. Пространство просто расступилось, пропуская его, — не как чужака или гостя, но как полноправного и любимого хозяина. Очертания окружающего мира на миг дрогнули, смазываясь, и вновь обретая чёткость. Неуловимое мгновение — и море вновь плещется о настил, а рядом с нами стоит и с грустью смотрит на пленника древний эльф.

Ильнарон молча, хоть и с видимым раздражением, опускается на одно колено.

— Владыка…

Я невольно вздрагиваю, мысленно проклиная всё и вся. Приседаю в глубоком реверансе, склоняю голову, пытаясь ни на йоту не отступить от строгого этикета. Мудрейшая Фортуна, ну за что ты так меня не любишь?!

— Встаньте, леди, — голос Владыки тих и печален. — Кто вы?

Распрямляюсь и поднимаю взгляд, вглядываясь в удивительно молодые глаза на древнем лице эльфа. На какой-то миг мне показалось, что сам Рантиир смотрит на меня — со странной смесью усталости, понимания и терпения.

— Альнаор, телохранительница принца Ветара аш Риванол, прибывшего сюда с дипломатической миссией от короля Дархана аш Риванол. Для меня большая честь видеть вас, Владыка Плавающего Города.

Он несколько секунд молчал, словно ожидая чего-то. Я решилась. И проговорила чуть ли не по слогам самый ненавистный из всех эльфийских уставов, который сегодня, как ни странно, должен был обернуться в мою пользу.

— Ваш Закон гласит, что за любую жизнь есть своя цена. Я прошу назвать её.

В сиреневых глазах мелькнуло удивление. Я с ещё большим усилием закрылась ментальным щитом. Он не должен увидеть, пока я этого не позволю!…

— Лишь поединок определяет истину, — с видимой неохотой промолвил повелитель эльфов. — Если защитник сумеет победить в дуэли, то жизнь осуждённого будет принадлежать ему. Нет — и его собственная ляжет на весы. Не делай этого, Альнаор.

— Я предлагаю тебе поединок стрельбы, человек, — надменно проговорил Ильнарон. — Принимаешь ли ты мой вызов?

— Нет!… Не надо! — простонал прикованный эльф и тяжело закашлялся. Я уверенно сделала шаг вперёд. Терять мне уже нечего. Потому что, что бы ни говорили эльфийские законы, жизнь любого живого существа бесценна.

— Принимаю. Пусть Анэр рассудит наш спор.

Если Владыка и удивился при моём обращении к одному из Поющих кланов, то не подал вида. Лишь печально склонил голову перед подобным безрассудством.

Неуловимое веяние магии — и у моих ног появляются лук и три стрелы. Вдалеке возникает из туманной дымки алый шест. Он настолько тонок, что я едва могу различить взглядом крошечное, с ягоду размером, белое пятнышко на его вершине. Первая мишень. Первая стрела.

— Ра-Ильнарон начинает дуэль, как бросивший вызов, — тихо оповещает Владыка.

Эльф единым слитным движением поднимает лук, похоже, даже не удосужившись взглянуть на мишень или прицелиться, и отправляет стрелу в полёт. Тихий удовлетворённый звон наполняет воздух, тёмное древко насквозь пронзает белую точку, ухитрившись попасть в самую сердцевину. Лучник опускает оружие и выжидательно смотрит на меня.

Песня уже звенит.

Она пробудилась в тот миг, когда неуловимый плеск волн о шест привлёк внимание стрелка. Она звучала вместе с ветром, что мчал тонкий кусочек дерева к цели. Она загудела тетивой, выпущенной на свободу. Она замерла дыханием мастера-лучника, когда он следил взглядом за полётом стрелы.

Песня — это я.

Я не мастер, о нет! Я никогда не умела прилично стрелять. Но сейчас я стала ими: стрелой, рвущейся в даль; ветром, зовущим в бой; луком, послушно согнувшимся в налившихся силой руках; тетивой, натянутой до предела…

Невозможно промахнуться, если тебя направляет гармония песни.

Моя стрела пролетает в уже проделанное эльфом отверстие, даже не задевая краёв. Вновь звучит мелодичная трель, означающая безукоризненное попадание.

Пленник беззвучно выдыхает. Ильнарон раздражённо сжимает лук.

Вторая мишень — новая стрела.

В руках Владыки появляется белоснежная чайка. К её лапке привязана красная ленточка. Эльф передаёт птицу мне и, достав тёмную повязку, туго затягивает Ильнарону глаза. По сигналу я высоко подбрасываю чайку в небо.

Птица свечой взмывает вверх, мгновением позже её движение зерально повторяет лук с натянутой тетивой. Единственно верная секунда — и стрела молнией срывается с места. И падает на дрожащую гладь воды, трепеща красным лоскутом.

Я слушаю песню, когда Ильнарон берёт в руки вторую чайку. Слушаю музыку её перьев, трель её дыхания, тонкие ноты шуршания ленточки. Повязка закрывает глаза. Но мне не нужно зрение. В моём сознании продолжает звенеть и переливаться всеми полутонами песня морской птицы.

Вот она становится громче, ликующе — чайка взлетает к небу. Ветер вплетает в мелодию свою собственную нить. И, заполняя паузу, уверенно устремляется к цели тонкая стрела, в полёте срывая шёлковый лоскуток. Я не промахиваюсь.

Опускаю лук, с закрытыми глазами замираю, с улыбкой на лице вслушиваясь в затихающую песню гордой птицы.

Третья мишень не успевает появиться.

С приглушённым проклятием Ильнарон разворачивается и молниеносно натягивает лук. Последняя стрела, направленная в грудь пленнику, устремляется в полёт. Это гибель — неминуемая и неизбежная — ибо никто не сравнится с эльфом в быстроте движений и реакции.

Я не эльф. Я — песня.

Резким диссонансом отразились в мелодии мысли стрелка; на какую-то мимолётную долю секунды раньше, чем смерть спорхнула с тугой тетивы. Песня ведёт меня, когда я почти одновременно с противником рывком вскидываю лук. Музыка накладывает стрелу, безошибочно отправляя её в цель. И в нескольких сантиметрах от груди пленника моя стрела встречается со стрелой Ильнарона, расщепляя её надвое и отбрасывая в сторону.

Все замирают, недоверчиво рассматривая сцеплённые древки.

— Альнаор победила, — тихо произносит Владыка и медленно поднимает взгляд на Ильнарона. Ни слова более не произнесено, но пугающая угроза нарастает в воздухе; острые пронзительные ноты страха и тревоги набатом отдаются в ушах. Хочется убежать и спрятаться, лишь бы исчезло это чувство животного ужаса, лишающее воли…

— Ты предал свою честь, Ильнарон.

Бывший страж тенью срывается с места, исчезая в раскрывшемся на миг портале. Никто не пытается его остановить или воспрепятствовать. Древний эльф прикрывает глаза и с усталым вздохом расслабляется. Невидимый пресс расеивается без следа.

— Не думай о нём больше, — спокойно говорит Владыка; его взгляд, как раньше, светел и лучист. — Он сам избрал себе наказание.

Плавным, текучим, как вода, шагом повелитель подходит к пленнику, мягко и властно кладёт тонкую ладонь на его обнажённое предплечье. Эльф невольно вздрагивает. Из-под сухих пальцев древнего тянет силой. Я начинаю догадываться, что сейчас произойдёт, и меня всю передёргивает. Клятва и клеймо. Навеки. Пламя!

— Не надо! — крик сам собой вырывается из груди. — Я отказываюсь от своего права! Он свободен!

Владыка замирает на миг, словно спрашивая, уверена ли я. Но связанный эльф внезапно поднимает голову. Его голос сух и безжизненен.

— Такие долги не смываются одним словом. Владыка… завершите ритуал.

— Отныне ты в долгу, Ильназар, — властно произносит древний повелитель слова изначальной сути. — Вот твоя госпожа. Отныне её слово станет тебе ценнее всего, за её жизнь ты отдашь свою, без её позволения ты не сможешь умереть. Я сказал, а вода слышала. Да скрепит Имя клятву — Альнаор!

Тело эльфа вздрогнуло от проносящейся сквозь него яростной силы. Мощь Имени, моего Имени — лишь равный может использовать её безбоязненно… Ладонь Владыки засияла огнём, золотым свечением отпечатались на коже вскинутые крылья. Пленник глухо вскрикнул, теряя сознание, — вода и пламя всупили в поединок, и вода неумолимо проигрывала…

Вскинутая в ритуальном жесте найра, капли крови, капающие с моей рассечённой руки. Мой голос, и водоворот искр в глазах.

— Кровь и пламя стёрли границы Силы. Я, Альнаор, признаю Ильназара из эльфов своим сааль-ри. Да будет так!

Огонь уходит, уступая ослабевшей воде, возвращается к своей хозяйке. Выпрямляюсь. Меч исчезает, зрачки принимают человеческий вид. Конец.

Древний эльф, пошатнувшись, ошеломлённо смотрит на меня. Потом склоняет голову, и с его губ срывается тихое, как шелест волн:

— Значит я не ошибся… Даан-ра.

— Потом, — беззвучно отвечаю я. Мой импульс касается его груди. Один единственный приказ-просьба — "Молчите…" Владыка чуть заметно кивает, не сводя с меня внимательного взгляда. Затем подходит к столбу.

Одно короткое движение руки, и цепи, сковывавшие пленника, истаивают в воздухе. Изящное тело эльфа безвольно оседает на деревянные доски настила.

Секундой позже оказываюсь на коленях рядом с ним. Касаюсь пальцем предплечья — клеймо наливается золотистым светом. Чувствую, как из меня начинает уходить сила. Закрываю глаза, начиная песню жизни, — ту самую, что я некогда пела в уснувшем лесу, пробуждая его магию.

Жизнь, жизнь везде. Гармония оплетает мир паутиной звуков.

Вода — спокойная и стремительная. Не бойся, мой огонь больше не причинит тебе вреда. Расправь свою силу, прошу… Твоему сыну нужна помощь.

Ветер — вольный и гордый. Вспомни его; он всегда шёл за тобой, он был твоим другом. Его стрелы ты провожал в полёт, его парус направлял по морским просторам… Поделись с ним своим дыханием.

Город — загадочный и туманный. Вы вместе создавали иллюзии, рядом шли по миру сновидений, над вами мерцают одни и те же звёзды. Что бы он не совершил прежде — его долг перед тобой выплачен сполна… Он плоть от твоей плоти, часть твоей души — помоги ему.

Сила выливается единым каскадом лучей и морских брызг; сила отзывается — радостно, быстро. Сила — дарующая жизнь.

Наконец я встала, с некоторым трудом удержавшись на ногах. Энергия, отданная мной, сейчас напитывала измученное тело эльфа, исцеляя и возвращая былую мощь. Владыка вопросительно взглянул на меня. Я, мысленно поморщившись, кивнула.

— Да, вы правы, нам будет удобнее беседовать где-нибудь в другом месте.

— Я не смею настаивать, даан-ра. Если вы устали…

— Не настолько, чтобы отказаться от разговора, — киваю на неподвижного эльфа. — Что будет с ним?

— Ильназар придёт в себя через несколько часов. Ваша ладья по-прежнему у причала, даан-ра. Вы искупили его вину, значит он может считать себя свободным… почти.

Я отрешённо наклонила голову. Мало мне было Венчания! И что теперь делать с ещё одним должником? Хороший вопрос. Надо будет спросить у самого повелителя. Надаром же он считается одним из мудрейших.

На этот раз я смогла увидеть, как разошлась ткань пространства, и безошибочно шагнула в проход. Ощутила мягкое дыхание ветра за моей спиной, а потом магическая дверь распахнулась, выпуская меня в уютную комнату. Следом вышел и сам хозяин, приглашающим жестом указав на удобные мягкие кресла. Огонь в камине взметнулся выше, словно почуяв моё присутствие, и я облегчённо расслабилась, приветствуя свою стихию и позволяя ей восполнить растраченные силы.

Уютное тепло окутало тело, я с удовольствием устроилась в кресле, обхватив колени руками, мысленно попросив у Владыки прощения за такой не отвечающий нормам этикета жест. Древний эльф, без особого труда считав мой импульс, только легко улыбнулся.

— Вы здесь хозяйка, даан-ра. Я не в праве указывать вам.

— О, всеблагая Гармония! — простонала я. — Давайте не будем об этом, хорошо?

Эльф разводит руками, словно говоря, что воля Поющей для него закон. Усаживается в кресло напротив. Несколько минут молчим. Я изучаю искусную отделку стен и изящные гобелены, на которых изображены различные эпизоды из Всеобщей истории. На самом отдалённом с удивлением замечаю тонко вышитую фигурку с золотыми крыльями. Вглядываюсь пристальней. От её рук словно исходит свет, озаряющий припавших к её стопам людей. На голове — мерцающий обруч, в который вставлены скатившиеся с небес звёзды. Знаменитая Корона Феникса.

— Это Кирнанэр-Феникс? — интересуюсь я. Владыка даже не поворачивается, чтобы взглянуть на шедевр искусства. Его взгляд не покидает моего лица.

— Нет, даан-ра. Это великая Яртиир, последняя из рода.

— Но Яртиир не являлась людям, — удивляюсь я. Эльф чуть улыбается, мудрые сиреневые глаза затягиваются дымкой воспоминания.

— Мы склонны верить в несбыточное. Но мне действительно выпала честь видеть последнего из Повелителей. И в бытность её Поющей, и в бытность её Фениксом.

Молчу. Вспоминаю видение, невесть откуда всплывшее в памяти около Полуночного Алтаря. Яртиир погибла до моего рождения. Был ли тот образ лишь отпечатком Астрала?

— Вы назвали Ильназара своим сааль-ри…

Опускаю голову. Сквозь полуприкрытые веки смотрю на играющиеся язычки пламени.

— У меня не было другого выбора. Если быть точной — вы мне его не оставили. Что вами двигало — стремление избавиться от неугодного преступника, навязав его мне на шею? Не поверю, что вы, с вашей мудростью и чувством Гармонии не догадались, кто я такая, ещё во время первого выстрела. Не поверю, что вы не знали, к чему может привести клятва, скреплённая истинным Именем. Вы просто умело воспользовались моментом, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу. И я хочу знать, к чему вы стремились.

Виноватая улыбка тронула сухие губы.

— У нас с вами был хороший учитель, даан-ра.

— Вы ученик Рантиира?! — от неожиданности слетаю с кресла. Владыка с укором смотрит на меня.

— Это было давно… когда Поющие ещё не покинули наш мир. Но таких уроков не забывают никогда. Как не забывают и долгов.

Я прищурилась.

— Кто такой Ильназар? Что он совершил, что наказание было таким жестоким?

Взгляд повелителя стал мрачным и холодным.

— Вы действительно хотите, чтобы я рассказал вам об этом? Подумайте, прежде чем дать ответ.

Отхожу к окну, вглядываюсь в бесконечную даль моря. Где-то там, если смотреть истинным зрением, можно различить чёрную полоску столба Смерти. Да, кара должна была соответствовать преступлению. Но имею ли я право судить?

— Нет, Владыка… Это только его совесть и его честь. Простите меня за несдержанность. Вы, несомненно, были более внимательным учеником, нежели я.

— Огонь всегда стремился к цели, выбирая самый быстрый путь, — тихо ответил древний эльф. — Только наиболее короткий не всегда бывает настолько же правильным.

— Запомню, — короткий поклон, как благодарность за урок. — Спасибо. Но вы не ответили на мой первый вопрос, Владыка. Почему вы позволили ему стать моим должником? А мне — принять его клятву и даже скрепить её своей кровью?

— Две причины, даан-ра, — плечи повелителя устало сгорбились. — Во-первых, это нужно самому Ильназару. Он расплатился перед нами, но не перед самим собой. Я не сомневаюсь, что когда придёт время, вы отпустите его.

— А вторая? — я нетерпеливо бросила взгляд на резвящееся пламя.

— Пусть она не тревожит вас, даан-ра… Простите.

Я подавила едва не слетевший с губ приказ. Что я себе позволяю, в конце концов?! Он играет по своим правилам, и у меня нет никаких причин подозревать что-либо. В любом случае, чем бы там не был важен этот Ильназар, как только мы с Ветаром покинем Город, я его больше не увижу. И есть ли на нём клеймо должника, нет ли — никакого значения играть не будет. А пока есть дела более насущные.

— Вы выслушали Ветара, Владыка?

В непроницаемых глазах что-то мелькнуло при упоминании принца. Губы дрогнули в понимающей улыбке, и я ещё раз обругала себя за то, что привычно назвала принца просто по имени. Что, конечно же, непозволительно для простой телохранительницы.

— Я рад, что мой внук оказался достойным своего происхождения. Не только со стороны эльфов, но и со стороны людей. Он с достоинством играет свою роль. Если бы не долг, висящий на нём, я бы пригласил его остаться среди нас… Но я боюсь, что он не согласится.

Чужой, везде чужой… Я задумчиво прошлась по комнате.

— Вы согласились оказать помощь Риванолу?

— Совет вынесет решение завтра, — глаза Владыки блеснули. Потом он осторожно спросил, выбирая каждое слово: — Вы хотите, чтобы мы поддержали его, даан-ра?

Я нерешительно посмотрела на него.

— Поющие не вмешиваются в политику Сальхары. Я плохо разбираюсь в сложившейся обстановке и, конечно же, не имею права требовать или приказывать, чтобы вы посылали свой народ на смерть…

Затормозила у камина и сумрачно выдохнула.

— Да, именно так. Я не заставляю принимать решения. Это полностью ваш выбор.

Эльф долго молча смотрел на меня, а потом неожиданно улыбнулся.

— Разве я могу отказать внуку, даан-ра?

Я несколько минут смотрю на него, я затем, осенённая внезапной мыслью, поворачиваюсь к окну. Солнечный диск плавно опускается в морскую бездну, окрашивая белоснежные домики в золотой и алый тона. Блестит, чуть развеваясь на ветру, серебряный стяг фрегата. Красиво, как в сказке… Но меня испугало не это.

— Я обещала Аситоль вернуться к обеду!.. Она меня утопит на месте!

Владыка искренне наслаждался выражением неподдельного ужаса на моём лице. Ситуация, казалось, его только забавляла. Ну что же, не могу его за это упрекать — если мне доведётся прожить столько же лет, сколько и этот эльф, я буду радоваться любым переменам и развлечениям. Уловив смешок, гневно поворачиваюсь к повелителю.

— Это всё вы виноваты!

— О, простите меня, даан-ра! — низко кланяется Владыка. Но в его глазах нет и намёка на признание собственной вины. Просто желание поддержать интересную игру. — Но, к моему вящему огорчению, вы не оказали мне чести рассказать о ваших планах на сегодняшний день.

С трудом выпутавшись из витиеватой фразы, признаю своё поражение. Сюда бы Ветара — вот кто умеет произносить сверхдлинные речи без потери дыхания и смысла! А я… гм.

— Ну ладно… — смиряюсь я. Повелитель беззвучно смеётся. Нет, это просто невыносимо! Надо будет непременно пожаловаться Рантииру. Над маленькими издеваться запрещено законом! Если бы ещё вспомнить, каким именно…

Кстати, насчёт Аситоль…

— Владыка, вы оставили ра-Сариэля капитаном фрегата?

— А разве у вас есть другая кандидатура на эту должность, даан-ра? — кажется, эльф действительно удивился. Удовлетворённо расслабляюсь. Хоть эта проблема разрешилась удачно…

— Вовсе нет. Но просто Ильнарон угрожал ему наказанием за неудачное плавание…

Древний повелитель поднялся и неторопливо подошёл к окну, вглядываясь в даль, где покачивался на волнах белоснежный корабль и чуть дрожали крылья его парусов.

— Сариэль водит «Буревестник» по морям уже полсотни лет. Неужели вы могли подумать, что я прикажу ему оставить фрегат из-за чьей-то прихоти? Лучше него нет пока в Плавающем Городе никого, кто смог бы так чувствовать волну и ветер. А кракен… если бы корабль вёл Ильнарон, я склонен думать, что никто из моряков не вернулся бы домой. Так что вам не за что волноваться, даан-ра.

Я киваю. Действительно, можно успокоиться. Ильнарон изгнан и теперь вряд ли посмеет вернуться в Город. Быть изгоем среди своего народа — не позавидуешь такой судьбе. Но… таков закон.

— У вас двое должников среди эльфов, — промолвил Владыка, пристально взглянув на меня. Я вздрагиваю. Мог бы и не напоминать. Очень бы хотелось знать, что мне теперь с ними делать…

— Сариэль выплатит свой долг, если в целости и сохранности довезёт нас с Ветаром обратно в Гавань, — буркнула я. — Честное слово, теперь буду много раз думать, прежде чем бросаться очертя голову в новую авантюру! Одни проблемы.

Повелитель только саркастически хмыкнул.

— Вы вернётесь не кораблём, даан-ра. У нас есть специально заготовленный портал в соседнем от Риванола королевстве. О нём никто не знает кроме эльфов, а путь до Ранота укорачивается почти в три раза. Самый оптимальный вариант.

— Ни Сариэль, ни Ильназар за нами не пойдут, — отчеканила я. — Придумывайте сами, каким образом они станут отрабатывать свои клятвы… Пусть идут сеять разумное, доброе, вечное… Типа, во славу Гармонии, и т. д. и т. п.

— Ну вы как скажете, даан-ра… — укоризненно развёл руками Владыка. — Вам преподнесли самый драгоценный из всех даров, какие только есть в мире, а вы…

— А я с благодарностью отказываюсь, — раздражённо хмурясь, перебила я его. — У меня нет совсем никакого желания нести на себе ответственность ещё за чьи-то жизни. В своей бы разобраться…

— Вам будет нужна помощь…

— Хватит, Владыка, — не выдержала я. — Я ненавижу приказывать, но…

Эльф коротко и грустно поклонился.

— Я понял, даан-ра. Ваше желание будет исполнено.

Со вздохом отхожу и усаживаюсь на гладкий деревянный пол прямо около камина. Как это эльфы не боятся — ведь самая крохотная искра может превратить жилище в груду головешек? Снова какая-то магия? Или просто союз и дружба со стихиями, совсем как у Поющих?.. Дикая пляска пламени завораживает и восхищает. Неповторимость. Очарование. Могущество. Жмурюсь, словно обычная кошка, нежась в уютном и мягком тепле…

— А почему вас называют Владыкой? — неожиданно спрашиваю я, с любопытством покосившись на лицо древнего эльфа. Тот улыбается.

— Я всё ждал, когда вы зададите этот вопрос, даан-ра. Видите ли, я не совсем эльф. Я полукровка. Эльфийскую внешность получил от матери, Олисер. Она была прекраснейшей из когда-либо живших в Сальхаре. А имя моё… ну что же, зовите меня Астиир.

Я подавилась кашлем, едва до меня дошёл смысл сказанного и вскочила на ноги, истинным зрением вглядываясь в повелителя. Нет, ошибиться невозможно! Та же витиеватая аура, тот же сине-зелёный узор, характерный только для…

— Тиир?!!.. Клан Тиир?! Ищущие знание!.. Но, всеблагая Гармония… вы Поющий?!

— Наполовину, — Владыка с лукавством наблюдал за моим ошарашенным выражением лица. — Разве я не сказал вам, кто мой учитель?

— Учитель?.. — я застыла, поражённая новой догадкой. — Рантиир… ваш отец?!

Древний повелитель мягко улыбнулся.

— Думаю, вам на самом деле пора отправляться к Аситоль, даан-ра. Она будет волноваться.

В полной прострации я шагнула в окрывшийся портал, не в силах справиться со свалившейся на меня горой новой информации. Ведь если кровь Поющих, как более близких к Гармонии, всегда была доминантной, то это значит… Уже при переходе меня посетила ещё одна мысль, от которой волосы у меня на голове встали дыбом.

— Твою… Значит Ветар тоже Поющий?!!!

Глава 11 — Сааль-ри

Владыка провожал нас лично.

С коротким поклоном он вручил сосредоточенному Ветару бережно сложенный вчетверо лист, перевязанный серебристой бечевкой с хитрым узлом. В уголке виднелся сиреневый оттиск печати.

— Плавающий Город будеть чтить и блюсти Договор о дружбе и взаимопомощи, заключённый с королевством Риванол.

— Королевство Риванол благодарит эльфийский народ за этот щедрый дар, — немного отступив от этикета, промолвил принц. И все понимали, что его слова не были простой лестью. Это действительно был дар. Слишком неравны условия соглашения. Я заставляла себя закрыть глаза на факт, что моё присутствие сыграло, несмотря на все убеждения повелителя, немаловажную роль в его подписании. Это было… не совсем честно. Впрочем, когда это политики вели честную игру?

Владыка слегка улыбнулся, но уже другой, особенной улыбкой, что иногда проскальзывала и у Ветара. Теперь, когда мы остались одни в скрытой от посторонних глаз части острова, у стройных стволов тянущихся к небесам он-терью, можно было позволить себе сбросить маски.

Я размышляла долго, стоит ли рассказывать Ветару истину о его происхождении. Вне всякого сомнения, это признание могло бы помочь рассеять пелену недоверия, повисшую между нами. Но имела ли я право взвалить на его плечи ещё один груз, гораздо тяжелее прочих? Заставить его принять то, во что он столько времени отказывался верить? Да и что изменится, когда откроется правда? Ветар Поющий, но только отчасти. Кто знает, проявит ли себя смешанная кровь? Да и согласятся ли Поющие принять в свой мир чужака? А если нет — кто поможет ему справиться со своей новой силой? Силой, которую необходимо подчинить, чтобы она не смогла подчинить тебя.

Я решила ждать. Хотя бы до того мига, когда не устранится угроза Риванолу.

Мы ушли незаметно, ночью. Долгих проводов я всегда старалась избежать. Оставила лишь короткое прощальное письмо, имеющее большее значение для капитана, нежели для его жены. "Все долги между нами прощены и забыты," — писала я. — "Живите в мире". Этерран, личный посланник Владыки, привёз нас от дома Сариэля и Аситоль на северную оконечность острова. Потом нас встретил уже сам повелитель, ибо только он знал, где находится секретный портал.

Как волшебно было на острове ночью… Белые стволы, сделанные словно из лунного света, устремлялись высоко в небо, собирая широкими кронами искорки небычно ярких звёзд. Пляска света и теней затуманивала разум, но вместе с тем это было настолько прекрасно, что окажись я тут всего на месяц раньше, и никакая сила не смогла бы увести меня отсюда. Тонкие изящные ветви, казалось, были присыпаны снежным крошевом, и сквозь них таинственно светилась — да, именно светилась — высокая башня, увенчанная серебряным флюгером в виде фрегата.

Я вспомнила Сариэля и невольно испытала чувство вины. Пусть он забудет странных чужаков, ворвавшихся в его спокойную жизнь и опрокинувших всё вверх дном. Пусть возвращается с лёгким сердцем из очередного плавания к своей прекрасной жене, ибо нет на свете ничего лучше, чем после долгих странствий присесть к родному очагу и почувствовать знакомую руку на своём плече…

Словно понимая моё настроение, Владыка не спешил, давая мне проникнутся и запомнить остров до последней веточки. Именно таким, в час лунного торжества, залитым белоснежным инеем. Поющий, ты слишком хорошо знаешь, что я сейчас чувствую.

Но, как бы мы не хотели, время нельзя остановить полностью.

— Помни, что я говорил тебе, Ветар, — тихо промолвил Владыка. — Ты всегда можешь вернуться к нам, и здесь тебе будут рады.

Мужчина медленно кивнул. При свете луны его чёрные волосы рассыпались серебром и сталью. Лишь в глазах та же непокорность судьбе.

— Возможно… Не стану зарекаться. Но сейчас меня ждут в другом месте.

— Тогда идите, — рядом очертилась золотая арка. Ветар бросил последний, прощальный взгляд на древнего эльфа и, не произнеся ни слова, молча шагнул в портал. Я приблизилась к Владыке.

— Жаль, что я так и не увидел тебя в истинном обличье, даан-Альнаор, — мягко и чуточку грустно пропел повелитель. Именно пропел — я ощутила, как жадно шевельнулся лес, вдыхая звуки Гармонии. Склонила голову, пряча горечь.

— Для меня было честью увидеть тебя, даан-Астиир. Благодарю тебя за всё.

Владыка неожиданно иронично и даже чуть насмешливо улыбнулся. Подтолкнул меня к порталу.

— Мир полон сюрпризов, даан-ра.

Пытаясь понять, что же означают его последние слова, я шагнула вперёд и растворилась в бесконечности пространства.

Ветар, дожидавшийся меня в точке выхода, взглянул на моё недоумевающее выражение лица и тихо засмеялся. Я только страдальчески вздохнула. Да, яблочко от яблоньки недалеко падает. А если вспомнить ещё и самого Рантиира… гм. Вот бы представить себе всегда невозмутимого наставника, увидевшего перед собой такого потомка… Ему бы потом долго икалось. Хотя… трудно поверить, что такой Ищущий Знание, как Рантиир, не знает о своих отпрысках. И что за странная прихоть судьбы соединила беглянку Поющую и Поющего-полукровку?

Я подавилась кашлем. А если… но нет, не может быть, это же абсурд! Даже великим стратегам и комбинаторам из Триумвирата невозможно было так сложить обстоятельства, чтобы нарочно свести нас вместе! Или… возможно?

— Ветар? — стараясь, чтобы голос не вдруг дрогнул, проговорила я. — Тебе ничего не говорит имя Рантиир? Или Гарданэр?

Принц на миг задумался, вспоминая. Потом уверенно покачал головой, но тень настороженности промелькнула в его внимательном взгляде.

— Нет, абсолютно точно. Я их не знаю. А это важно для тебя?

Я расслабилась. Нет, ну в самом деле, нельзя быть настолько подозрительной. А то это перерастёт в навязчивую манию. Паранойю, то есть.

— Нет, Ветар. Ну, вернее, важно, но не настолько, чтобы придавать этому такое значение. Просто Рантиир был моим наставником. И, как недавно выяснилось, Владыка тоже был близко с ним знаком. Вот я и подумала, что, может быть, ты тоже…

— Был его учеником? — закончил мужчина. — Нет, Аль, я действительно ничего о нём не слышал.

Тем лучше, мысленно резюмировала я. Ты просто ещё сам не понимаешь своего счастья. Впрочем, не будем. Учитель — это святое. И несмотря на все мои колкости и подначки в адрес наставника, не думаю, что где-либо найдётся человек, которого я буду уважать в такой же мере.

— Знаешь, куда нас перенесло?

— А? — я оторвалась от своих мыслей и поторопилась сфокусироваться на настоящем. — Д-да, я изучала карту, которую мне как-то продемонстрировал Сариэль. Выходит, что мы сейчас на землях соседнего с Риванолом княжества Лиетва.

— Точнее некуда, — принц хмуро потёр лоб. — Лиетва всегда держалась особняком. Ну, на данный момент это скорее на руку нам, нежели Альзахару. Если пойдём через леса, то вскоре уже пересечём границу. А там всего ничего — раздобыть коней и галопом до Ранота. Итого — дня три, если ничего не произойдёт.

— Вот именно, если, — буркнула я, с долей вины вспомнив своего верного Фламеля, которого мне пришлось оставить в Гавани на попечение Сайвы. Ибо отправляться с лошадью в морское путешествие — верх глупости. Но если у меня будет возможность, я обязательно вернусь за тобой, мой верный спутник. Хотя бы для того, чтобы попрощаться.

Ветар конечно же понял, о чём я думаю, но, к моему тихому облегчению, не позволил себе и слабой улыбки снисхождения. Я вообще стала замечать, что что-то словно изменилось в нём после беседы с Владыкой. Вот и теперь он только ненавязчиво коснулся рукой моего плеча в безмолвной поддержке и, обогнав, зашагал на восток. Я вздохнула и поторопилась догнать своего «клиента».

— Может расскажешь мне что-нибудь? — неожиданно попросил Ветар, не оборачиваясь. Я уже поймала ритм и теперь ровно шла рядом с ним, не меняя темпа.

— Рассказать? Ну… почему бы и нет. Ты любишь сказки, принц?

Он вздрогнул. На миг его лицо накрыла тень горечи, но потом он всё же справился с собой и в уголках губ мелькнула усмешка.

— Не совсем то, что я хотел бы услышать… но будь по твоему. Не обижайся, Аль, я думал, что ты немного приоткроешь завесу над своей жизнью…

Улыбаюсь.

— Тебе понравится. Несмотря на то, что это только детская выдумка.

…Он соткался из струй огня и ночи — гибкий крылатый Дракон. Ты не веришь в драконов, я знаю, но это же сказка. На его гордой голове, увенчанной изогнутыми витыми рогами, красовалась Корона. А в ней — ведь это был сам Небесный Странник — были вправлены ослепительные огни. Они сверкали так ярко, что никто не мог без слёз смотреть на Корону, и не было на свете сокровища драгоценнее и прекраснее. Дракон покинул свои небеса и спустился в мир людской, чтобы найти среди его жителей достойнейшего и передать ему свой дар.

Но алчность и жажда богатства ослепили людей. Они начали охоту на Дракона, силой и хитростью пытаясь достать бесценную Корону. И понял Странник с горечью, что нет среди них того, кто смог бы с честью носить её. Ведь не просто алмазы полыхали в её оправе — а звёзды, собранные Драконом с небес. Не внимая голосу разума, объединились тогда все народы мира — от эльфов до троллей — с целью завладеть сокровищем. Они уже не слышали Дракона, который говорил с ними, пытаясь воззвать к остаткам былой чести. Блеск звёзд затмил всё.

И тогда он встал перед ними — в последнем отчаянном призыве, но они лишь смеялись ему в глаза. И тогда в гневе понял Странник, что нет миру нужды до таких жителей. И бездна пламени — яростного, как сам Хаос — захлестнула мир. Напрасно люди пытались спастись бегством — огонь находил их повсюду. А потом поднялись воды и затопили всё.

Лишь один остров оставил Дракон, но он был пуст и бесплоден. И на том острове по его воле вознеслась к небу белоснежная башня. Странник опустился на её вершину и увидел там горящее пламя. И из него неожиданно прянула к небу птица — гордая и свободная, рассекая воздух своими крыльями. И решил тогда Дракон, что если не было на свете достойного человека, то пусть же птица носит Корону. Но когда спустилась она по его зову, и он надел на неё сверкающий обруч, то стала птица изменяться, пока не предстала перед Небесным Странником в своём истинном облике. И склонились они друг перед другом, и обещали хранить этот мир.

Так родился Феникс….

Ветар слушал внимательно, не перебивая. Лишь в конце позволил себе слабую улыбку.

— Да, ты права. Это очень красивая история. Жаль, что только легенда.

— Любая легенда всегда основывается на достоверных фактах, — возразила я и тут же пожалела о своей несдержанности. Что я себе позволяю?! Пытаюсь заставить человека с трезвым рассудком поверить в то, чего нет? Ну, почти человека. Наивная… Конечно, драконы только сказка. Разумеется, никакого Небесного Странника, как и Феникса, никогда не существовало. (Да простит меня Великий за такое кощунство!)

Принц остро глянул на меня.

— Мне всё больше кажется, что ты имеешь какое-то отношение к забытому культу Поющих, Альнаор-наёмница.

Я фыркнула. Ещё одна глупая человеческая выдумка. Никогда Поющие не требовали поклонения! Никогда не заставляли приносить себе жертвы и строить храмы в свою честь. Но невежество людское вознесло нас в ранг богов, чего никак не могли допустить ни Феникс, ни Триумвират. Ибо есть только один Творец — Всемогущий и Милосердный, и все мы дети Его. Но когда Поющие покинули этот мир, новая религия поглотила старую. Древние храмы и алтари были уничтожены, священные огни залиты водой. Жрецов убивали и сжигали на кострах, как проклятых еретиков. И остатки когда-то большого культа скрылись, растворились в толпе. Но, видимо, не исчезли.

И сейчас Ветар считает меня причастной к этой секте! Знал бы принц, насколько он сам близок к тому, в чём обвиняет меня!..

— Ты ошибаешься, — спокойно ответила я, не опуская взгляда. Ощутила прохладное прикосновение к своему сознанию, но щит ставить не стала. Пусть убедится, что я не лгу. Спустя секунду мужчина виновато развёл руками.

— Прости. У меня уже просто не осталось разумных предположений.

— А я-то думала, что у тебя богатое воображение! — иронично хмыкнула я. Ветар только страдальчески вздохнул, в тёмных глазах мелькнули искорки смеха.

— Нет уж, эту область я оставлю тебе, аддари.

Я улыбнулась, но тут принц внезапно насторожился и замер, положив ладонь на рукоять меча. Его пристальный взгляд скользнул по зарослям кустарников. Найра образовалась в моей руке уже на чистых рефлексах, и я повернулась вокруг своей оси, пытаясь определить возможную опасность.

Но нет, по-прежнему тихо и пусто было в лесу, только негромко щебетали невидимые птицы. Я вопросительно взглянула на Ветара.

— Наверное, показалось… — неуверенно протянул мужчина, ещё раз обведя глазами чащу. Потом глубоко вздохнул и слегка расслабился. — Нервы ни к чёрту. Поскорее бы добраться до Ранота…

Я кивнула и опустила оружие. Но какой-то чевячок упорно не хотел покидать сознание. Конечно, когда постоянно все дни проводишь в ожидании опасности, любой пень может показаться врагом. Но чтобы причудилось такому следопыту, как Ветар… Впрочем, сама я ведь тоже ничего не услышала…

Продолжая себя успокаивать, я не заметила, как мы вышли на крутой берег небольшой реки.

— Проблема… — задумчиво проговорил принц.

Я взглянула на обрыв и сразу же с ним согласилась. Да и речушка, несмотря на свои малые размеры, бурлила вовсю. Пенная вода с огромной силой разбивалась о многочисленные пороги, брызги сверкающей тучей взлетали к небу. Можно было бы полюбоваться неистовой стихией, если бы только… эту самую стихию нам не престояло преодолеть.

— Придётся вязать плот, — спокойно промолвил Ветар. Я вздрогнула.

— С ума сошёл?! Тебе что — жить надоело, если хочешь сплавляться по такой реке?! Нас разнесёт в щепки на первом же пороге!

Мужчина ни капельки не смутился.

— Есть другие предложения?

— Разумеется! — я была согласна на всё, слишком уж жить хотелось. — Можно пройти чуть ниже по течению, там может быть брод… или хотя бы количество этих камней уменьшится.

Ветар с сомнением посмотрел на ревущую воду, но возражать не стал.

Идти пришлось совсем недолго. Вскоре река сделала крутой поворот, и нашим изумлённым взорам открылось очередное «чудо».

— Однако, — только и сказал принц, подозрительно рассматривая хлипкое подобие подвесного моста, перекинутое через наиболее узкое место речки. Я обалдело молчала, пытаясь понять, что за чары были наложены на дерево, что этот древний раритет не обрушился ещё полвека тому назад. Потому как вид у него был, мягко говоря, не представительный.

Канаты истрепались и истлели от старости, больше половины досок попросту отсутствовало, обнажая опасные прорехи. Мост раскачивался от малейшего дуновения ветра, и противный скрип сразу заставлял задуматься о правильности выбора пути.

— Я бы предпочёл плот, — Ветар уже осматривал канатные узлы, видимо прикидывая, смогут ли они выдержать хотя бы одного человека. — Впрочем… можно было бы и рискнуть…

— Тогда давай по мосту, — решительно высказалась я. При одном взгляде на яростную круговерть реки становилось страшно. Даже моя песня не сумеет успокоить бешеную стихию… тем более, когда она ощутит во мне своего кровного врага. Огонь всегда противостоял воде.

Хоть мы и едины в Гармонии.

Мужчина осторожно сделал первый шаг на доску, пробуя её на прочность. Я молнией подлетела к нему. Первый порыв, так же, как и вера в крепкость моста, стремительно улетучились.

— Ветар, я пойду первая! Я легче!

— Даже не думай, — ещё один шаг. Достаточно большой, чтобы я уже не могла до него дотянуться, не ступив на мост. Чего мне ни в коем случае нельзя было делать.

— Ветар, демон тебя забери, вернись!!! — я с отчаянием смотрела, как угрожающе скрипят канаты, и порывы ветра всё сильнее раскачивают дряхлую конструкцию. — Я согласна на плот! Ветар!!!

— Успокойся, — принц осторожно прошёл ещё немного, крепко держась руками за истрёпанные верёвки. — Не мешай мне.

Я покорно замолчала, мысленно костеря Ветара и его проклятый дух авантюризма. Сердце стучало как бешеное. Всеблагая Гармония, умоляю, сделай так, чтобы всё обошлось!…

Принц сделал последние три шага и соскользнул с моста на твёрдую почву на противоположном берегу. Мне послышалось, как река слегка разочарованно плеснула волной, словно жалея, что не сумела поймать прыткую жертву. Ветар повернулся ко мне, успокаивающе помахал рукой. Я глубоко выдохнула от накатившего волной облегчения и вдруг ощутила, что у меня подкашиваются ноги от внезапной слабости. Перейду мост и убью его самолично!

Шаг. Только теперь я ощутила свою полную беспомощность. Вцепилась в канаты, чувствуя, как дрожат доски подо мной. Ещё один шаг. Взгляд, словно завороженный, не отрывается от кипящей внизу пены. Нельзя смотреть вниз, нельзя! Ещё один шаг… осталось меньше половины…

Страшный треск разорвал напряжение.

Гнилое дерево не выдержало груза.

Этот ужасный миг, когда осознаёшь, что под тобой больше нет никакой опоры, что ты падаешь, проваливаешься в неизвестность!… Когда руки в последней отчаянной попытке цепляются за скользкие верёвки, но и они не выдерживают и рвутся… Когда вся твоя сущность воплощается в одном горячем стремлении жить во что бы то ни стало — но разум понимает, что у тебя нет шансов…

— Альнаор!!!

Вода обожгла кожу ледяным холодом. Тело мгновенно перестало повиноваться и утратило всякую чувствительность. На остатках дыхания я всё же ухитрилась на миг высунуть голову из воды, чтобы глотнуть воздуха. И тут же закашлялась, полуослепшая от брызг, когда вода проникла в лёгкие. Боль пронзила спину, я извернулась, каким-то отголоском мысли понимая, что надо бороться, пока судороги ещё не свели тело окончательно. Водоворот реки закрутил меня, швыряя то на один, то на другой валун, обессилевшие руки напрасно пытались удержаться. Верх и низ перемешались, и в конце концов вылились в одну беспощадную борьбу за глоток кислорода. Река, словно убедившись в своём всесилии, продолжала забавляяться с новой игрушкой, не давая даже приблизиться к желанному берегу.

Слезящимися глазами я увидела, что склон уже стал достаточно пологим, чтобы попытаться выбраться, но доплыть до него было невозможно. Безжалостное течение несло вперёд, пока у меня уже не осталось сил сопротивляться, пока какое-то тупое онемение не проникло и в сознание.

Сильные руки подхватили меня и потащили к берегу. В уплывающем в темноту разуме вспышкой отпечатались мокрые светлые волосы и пронзительные зелёные глаза.

…Астрал не изменился. Только невероятное облегчение окатило меня, когда моя сущность наконец-то освободилась от тела. Вся я теперь была лишь изменчивым язычком пламени, бесцельно плывущего по туманным волнам Мира вне Миров. Лёгкость. Радость. Близость. Зачем отсюда уходить?. Зачем возвращаться обратно, туда, где есть боль и страдания? Здесь так хорошо…

— Ты обещала мне…

Голос обнял меня и прозвенел в каждом уголке моей сущности. Я развернулась, пытась понять, кто это, но он, казалось, шёл отовсюду. Весь Астрал словно воплотился в один звук чистой Гармонии, и он продолжал звать меня. Настойчиво и властно, ибо он имел право приказывать.

— Ты обещала мне… Обещала…

И я не смела отказать.

Очнулась резко, и тут же нахлынувшая слабость заставила вновь закрыть глаза. Укоряя себя за торопливость, осторожно втянула носом воздух, пытаясь понять где я. Запах костра, смешавшийся с пряными ароматами трав, среди которых ясно выделялась мята и мелисса, окутал сознание. В памяти сразу всплыли целебные настои эльфов, и я вторично попробовала привстать, произвав на помощь всю свою выдержку. Тело и разум, измученные борьбой с неумолимым течением, повиновались неохотно и вяло, протестуя против такого издевательства.

Ветар, бережно растиравший в порошок какие-то растения, повернул голову и торопливо подошёл ко мне, помогая. Сразу стало намного легче; сила Знахаря делала своё дело. Бесконечные синяки и ссадины перестали болеть. Извернувшись, я села, с радостью обнаружив у себя за спиной удобный корень, о который можно было опереться.

— Всё-таки надо было выбрать плот, — голос прозвучал хрипло, но всё же достаточно внятно. Ветар неопределённо качнул головой.

— Тебе ещё очень повезло… Течение чересчур быстрое, я бы не успел…

— Кто меня вытащил?… — прошептала я, и тут, точно стрелой разум пронзило понимание. Великая Гармония, ну за что?! Неужели ты считаешь, что мне недостаточно неприятностей и любезно подбрасываешь всё новые и новые? Или столь деликатно намекаешь на то, что нельзя уходить от своих обязанностей, даже если они навязаны тебе против твоей воли?

— Ильназар… Сааль-ри!

Он появился так же незаметно, как и все эльфы. Замер, давая мне возможность осмотреть его с ног до головы, а потом опустился на одно колено и склонил голову. Светлые волосы, ещё мокрые после реки, закрыли лицо.

— Вы звали… госпожа?

Я помедлила перед ответом, пристально разглядывая своего должника.

Он был красив, как красивы все эльфы. Непостоянная, странная прелесть, которая сквозит в каждом жесте, которой уже не досталось людям. Тонкие, изящные руки, глядя на которые никогда не скажешь, что они способны нести смерть. Стройная фигура, почти кошачья грация, отточенные до совершенства движения — движения охотящегося тигра или нежной газели. Белая кожа, неестественного цвета, почти сияющая в темноте. Бледное золото волос и драгоценный изумруд глаз. И этот взгляд завораживает, приковывает, очаровывает, несмотря на всю волю. И невероятно трудно, почти невозможно не поддаваться его магии — а видеть его красоту только оценивающим и холодным разумом беспристастного стратега и аналитика. Так, быть может смог бы Гарданэр. Так умел Рантиир. Так никогда не смогу я.

Коричневая одежда охотника, хорошо скрывающая обладателя от посторонних глаз. За спиной висит изящный эльфийский лук и колчан со стрелами. На поясе небольшой кинжал с узорной рукоятью. Вся фигура выражает спокойствие и равнодушие, но я чувствую, что за всем этим скрывается напряжение и гнев. Гнев на то, что он должен подчиняться человеку. Гнев на то, что он сам избрал эту участь. Гнев на себя самого.

Я ощущаю это так же ясно, словно эти чувства принадлежат мне самой. Узы крови и Имени. Узы сааль-ри. Ответным порывом налетает раздражение.

— Я благодарю тебя за помощь, Ильназар. Считаешь ли ты свой долг по отношению ко мне выплаченным?

Эльф вздрагивает, словно не ожидая от меня такого вопроса. Гордость и честь вступают в жестокую схватку. Я молча жду. Он поднимает на меня взгляд — в зелёных глазах неуверенность. И немой вопрос, действительно ли я готова отпустить на волю раба. Я невольно вспоминаю о неведомом преступлении и о жестокой каре. Будет ли мой поступок правильным, или я выпущу на свободу убийцу? Которому подарила силу, не имеющую равных в этом мире.

Словно догадавшись о моих сомнениях, Ильназар вторично сконяет голову. Его голос звучит тихо, но уверенно, ладонь накрывает заклеймённое предплечье. Я чуть прикусываю губу, когда по телу проносится огонь силы. Не моей, но и не чужой.

— Я ваш раб, госпожа. До смерти.

Своё слово порой сковывает надёжней любой цепи. Оковы можно разбить, клятву можно обойти. Но изменить своему слову — значит изменить и предать себя самого. Без права на прощение.

— Хорошо, Ильназар, — голос звучит на удивление глухо. Не могу понять сама, рада ли я такому выбору. — Спасибо.

— Это мой долг, госпожа.

— Ладно… — я сворачиваюсь в клубок, пытаясь пристроиться поближе к животворному костру, излучающему приятное тепло. — Я так понимаю, что из моих попыток оставить тебя в Плавающем городе ничего не вышло. Но ведь Владыка обещал мне…

Эльф прямо взглянул на меня.

— Когда ваша жизнь в опасности, мне не нужны порталы. Узы сааль-ри сами привели меня туда, где мне нужно было быть. И этого изменить не смог бы даже Владыка.

— Я прошу прощения, за то что вмешиваюсь в вашу беседу, — с заметным сарказмом произнёс Ветар, до этого момента молча колдовавший над очередным снадобьем. — Но может кто-нибудь всё же соизволит объяснить мне, что тут происходит?

Я несколько смущённо покосилась на Ильназара, по лицу которого скользнула тень недовольства. Не хотелось мне впутывать в это дело ещё и принца, но разумеется, милейшая судьба не позволила мне этого сделать. Как всегда — пора бы уже привыкнуть.

Теперь только собраться с духом и произнести:

— Ильназар мой сааль-ри.

Так просто, верно?

В глазах Ветара не отразилось ровным счётом никаких эмоций, кроме раздражённого недоумения. Я поторопилась обьяснить. Цитата из ненавистного Альманаха, который когда-то давно непутёвой ученице требовалось заучить наизусть, сама собой всплыла в памяти. Весьма кстати, потому что своими словами растолковать смысл древнего постулата было затруднительно.

— Сааль-ри обозначает "Связанный кровью". Это тот, кто приносит вассальную присягу-клятву, скрепляя её кровью сюзерена и его истинным Именем. Изменить или предать невозможно, ибо клятва накладывает клеймо Верности, снять которое может лишь сам господин. Фактически, сааль-ри становится кем-то вроде…

Я замялась, мучительно пытаясь подобрать какое-нибудь слово, которое бы позволило смягчить жёсткую и унизительную формулировку, но Ильназар закончил сам:

— Кем-то вроде раба.

И опять острым ножом полоснула чужая ярость. Из груди вырвался прерывистый выдох. Я помнила, что такая кристально-чёткая связь между сааль-ри и Принявшим клятву бывает только первые тринадцать дней, и это немного утешало. Но всё равно, в том, что я теперь две недели буду ловить на себе отголоски ненависти, приятного было мало.

Мой взгляд скрестился с неожиданно сухим взглядом Ветара. Я даже передёрнулась. С чего бы это такая недоброжелательность? Всё же обошлось… даже реку ухитрились переплыть…

— А теперь, солнце моё, не будешь ли ты так любезна поведать мне всю предысторию, — едко проговорил принц.

Ильназар плавно поднялся на ноги. Мокрые волосы рассыпались по плечам. Глаза прямо-таки излучали злобу. Демон, если он не сумеет сдержаться, то вся сила выплеснется наружу, и тогда даже мне страшно представить, что может произойти… Мой опрометчивый поступок привёл к тому, что сааль-ри принял в себя часть моей сущности, и его мощь увеличилась в несколько раз. Приняв клятву, я наградила Ильназара таким потенциалом, которому теоретически не было равных в Сальхаре. Ну, Владыку я не считаю, ибо он прямой потомок Поющих. И теперь…

— Ты забываешься, человек.

Ветар тоже встал, нарочно неторопливым скользящим движением. Рука эльфа легла на кинжал, ладонь принца коснулась рукояти меча. Чёрные глаза против изумрудных.

— Разве я обращался к тебе, эльф?

Наигранное удивление в голосе, почти осязаемое презрение. Неприкрытый вызов. Ильназар сжал руку, так что побелели костяшки пальцев. Бешенство закружило в багровом водовороте.

— Одно ваше слово, госпожа!..

Я ощутила, что стало трудно дышать. В глазах темнело, кровь оглушительно стучала в висках. С хриплым стоном я вслепую взмахнула рукой.

— Нет, Ильназар! Прекратить!.. Я приказываю…

Слабость завладела всем телом; я рухнула на траву, пытаясь пересилить хаос чужих эмоций. Злость удивлённо отступила, на смену ей пришла тревога — и я почувствовала сквозь горячий туман, как две пары рук поддерживают меня. На остатках сил потянулась импульсом к Ильназару, практически умоляя успокоиться. Но крылья уже не стали ждать, пока закончится издевательство над организмом, — а просто глухим щитом опечатали моё сознание, заградив и отрезав его от вмешательства извне. И как только все органы чувств оказались недоступны, я с облегчением погрузилась в блаженную темноту.

Глава 12 — Пьющие душу

— Ветар, я не понимаю, из-за чего ты злишься, — я нервно меряю шагами и так небольшую полянку. Принц стоит, отвернувшись к алой россыпи углей. — Что я тебе не рассказала всё с самого начала? Но я не думала, что всё повернётся таким образом! Портал не должен был сработать!

Молчание в ответ. Я раздражённо передёргиваю плечами — как глупо всё получается. До Ветара не достучаться — мой импульс лишь беспомощно натыкается на непроницаемые ментальные щиты. Хотя, с одной стороны это весьма даже разумно — если я объединю в себе ещё одну сущность, помимо сааль-ри, то моё сознание может просто этого не выдержать. И вчерашний обморок лучшее тому доказательство.

— Нам пора в дорогу, госпожа. Солнце идёт к зениту.

Недовольно оборачиваюсь, Ильназар чуть наклоняет голову, не опуская взгляда. Большая проблема номер один. Нет, мне уже по-натоящему становится интересно, чего не поделили эти двое. И почему с одинаковым старанием пытаются довести соперника до белого каления. Как сейчас, например.

— Я, кажется, чего-то не расслышал. «Мы»?

От взгляда принца замёрзли бы и демоны ледяной бездны Хаоса. Я ёжусь, подавляя исполненный страдания вздох.

— Ветар, прости, но даже если я прикажу Ильназару остаться и не сопровождать нас, это не поможет. Любая стычка будет воспринята, как угроза моей жизни и вновь разомкнёт портал.

Хмурое лицо мужчины окончательно вывело меня из себя.

— Можно узнать, какого беса ты так стремился заключить союз с эльфами, если одно присутствие Ильназара так на тебя действует?!

Тонкие губы кривятся в саркастической усмешке.

— Хорошо, Альнаор. Если хочешь, пусть твой… сааль-ри идёт с нами. Но — подальше от меня.

В изумрудных глазах явственно читается превосходство и победоносное торжество. Потом эльф натыкается на мой откровенно взбешённый взгляд и, иронично склонившись, отступает.

И почему мне так хочется открыто на всё плюнуть и убежать куда подальше. Хотя бы к тем же самым остроухим. Маленькая мстя Астииру за то, что он не сумел удержать при себе моего несносного сааль-ри. Да и вообще, хотел ли он его удерживать?

Погрузившись в размышления о своей несчастной судьбе, я машинально шагала следом за мрачным Ветаром и пыталась выстроить логическую цепочку. Получалось плохо, хотя, как всегда это можно свалить не на мою тупую голову, а на отвлекающие факторы. Фактор первый — прошу любить и жаловать — Ильназар. Эльф, словно догадавшись о моих не слишком лестных мыслях, только ехидно тряхнул головой и пристроился рядом. Как ни странно, но в отличие от доводящего до бешенства глухого раздражения, которое неизменно вызывало у меня присутствие Стражей, наличие рядом Ильназара ничуть меня не беспокоило. Даже напротив — у меня появилось уже успевшее позабыться чувство спокойствия и уверенности. Уверенности в том, что меня защитят. От всего.

Только не от меня самой.

— Могу я спросить, госпожа?

— Что? — я рассеянно подняла взгляд, вылезая из сумбура мыслей. — А, конечно… Что-то случилось?

Эльф чуть скользнул в сторону, внимательно и цепко пробежавшись глазами по ближайшим зарослям кустов. Фигура его оставалась такой же настороженно-собранной, как и вчера, когда он вынес меня на берег. Казалось, охотник вообще никогда не расслабляется, в любой миг ожидая нападения. Поневоле и я, словно заразившись его настроем, постаралась сконцентрироваться. Встряхнулась, и мозг, внезапно обретя долгожданную чёткость мысли, заработал в нужном направлении.

— Я хотел знать, почему вы помогли мне. Вас просил Владыка? Что он вам рассказал?

— Ветар тоже хотел это знать, — негромко фыркнула я, постаравшись, чтобы принц этого не услышал. — Нет, Ильназар, Владыку в тот миг я видела впервые.

Сааль-ри резко повернулся ко мне. Я спокойно выдержала его взгляд, в котором смешались все эмоции, начиная от подозрения и заканчивая тихим бешенством. Так, не нервничаем, дышим глубоко и размеренно… вдох-выдох, вдох-выдох…

— Вы хотите сказать, что, ничего не зная о моём преступлении, тем не менее решились выступить в мою защиту?! Рискуя своей жизнью, и даже не будучи уверенной, верен ли ваш поступок?.. А если кара была справедливой?! Откуда вы можете знать, кто я такой?!

Замираю. Ильназар только что сам обозначил все мои страхи. Но — у меня есть хоть не очень большое, но всё же оправдание. Придающее мне уверенности в том, что я была права. Потому что истинная стихия не может ошибаться. Она просто знает.

— За тебя просило море.

Эльф вздрогнул. Я ощутила его недоверие, которое медленно перерастало в хорошо скрываемое почтение, когда он осознал, что я не лгу. Передёрнулась. Не хватало ещё только устроить тут сцену с коленопреклонением и прочими регалиями.

— Вы слышали Море?! Но ведь оно говорит только с нашим народом, да и то не со всеми…

Я неопределённо качнула головой, прекращая вопросы. Коснулась пальцами предплечья, даже сквозь ткань ощущая, как разгорается клеймо. Сила радостно и нетерпеливо встрепенулась, готовая вылиться в мир, выполнить любое моё желание…

"Чувствуешь?"

Ильназар прерывисто выдохнул. В его глазах, с восторгом устремлённых на меня, полыхали отблески пламени. Отблески силы.

"Видишь?"

И всего на секунду перехожу на истинное зрение. Но этого уже вполне достаточно для него, получившего в подарок возможности Поющего. И ровный скользящий шаг эльфа прерывается, когда он замирает, забывая дышать, вбирая в себя весь Мир, раскинувшийся вокруг. Пока мой зрачок вновь не обретает человеческий вид.

"Слышишь?"

Последний импульс пропела — тихо-тихо, чтобы не услышал идущий в нескольких шагах впереди Ветар. Но сааль-ри, связавшему со мной сознание, раскрылась навстречу вся красота Гармонии в своей многогранности и пестроте. Лес приветствовал меня, ластился, словно доверчивый щенок, и я ответила ему переливчатой трелью, насыщеной ароматом ночи и ветра.

Восторг-восхищение смешались в изумрудных глазах, когда тихий выдох ещё не до конца поверившего в произошедшее эльфа потонул в песне листвы. И я услышала в нём ещё такие неумелые, но всё же первые ноты Гармонии.

Триумвират меня убьёт.

— Кто…?

Чуть качаю головой, незаданный вопрос обрывается на половине. Ильназар перехватывает мой взгляд, устремлённый в спину Ветара, и понимающе кивает. Я убираю ладонь, уютно устроившуюся на предплечье сааль-ри, и чувствую, как сила угасает, скрывается обратно в глубину сущности. До следующего вызова.

Ловлю короткий импульс благодарности. За рабство, которое оказалось лучше иной свободы; за жизнь, которую можно исправить и пройти без ошибок. За возможность учиться — такую ненавистную, такую необходимую.

Не могу удержаться от ироничного поклона. Эл-льфы!

Идущий впереди принц неожиданно останавливается. Едва успеваю затормозить, чтобы не врезаться ему в спину. Сквозь приглушённое проклятье вкупе с заблестевшей найрой краем глаза вижу, как замирает на месте, почти превращаясь в статую, Ильназар. Кажется — он весь обратился в слух, таким особым восьмым чувством, доступным лишь эльфам, спрашивая природу, что же происходит.

— Запах гари, — отрывисто произносит Ветар, предупреждая мой вопрос. Сааль-ри резко открывает глаза, зрачок быстро фокусируется для окружающей среды. Я с изумлением проводила взглядом парящего в вышине сокола, осознав, что эльф только что смотрел его глазами. Да, похоже нам будет чему поучиться друг у друга…

— Деревня в полутора стрелах, — быстро говорит Ильназар, обращаясь исключительно ко мне. — Напали… странные всадники. В чёрных доспехах, и кони тоже чёрные. Только в глазах словно багровый огонь горит. Безумие и ярость…

— Аваиры Пустоши, — процедил принц, безразличие которого сменилось на холодный рассчётливый гнев. — Пьющие душу…

Короткий взгляд-вопрос, предназначенный мне; я без промедления киваю. Ветар с явной неохотой поворачивается к эльфу. Но неудовольствие, как всегда, уступает долгу.

— Ты пойдёшь с нами?

Вместо ответа — наложенная на тетиву за неуловимую глазом долю секунды стрела. И упрямый, пронизывающий взгляд изумрудных глаз, обращённый на меня.

— Я всегда последую за тобой, госпожа.

Один миг на то, чтобы сделать глубокий вдох, выравнивая дыхание, и броситься вниз с холма своим излюбленным скользящим бегом. Видеть краем глаза справа — собранную и напряжённую фигуру Ветара, даже сейчас просчитывающего варианты на оптимальный исход и способы выхода из отчаянной ситуации. Слева — лёгкого и стремительного, как гибкая пантера, Ильназара, так и излучающего уверенность и спокойствие. И только я знаю, что под внешней расслабленностью таится готовый ударить в любой момент хищник.

Триумвират — доходит до затуманенного грядущим сражением разума опоздавшая мысль. Вот, что это такое. Знание, Сила, Любовь.

Едины и вечны.

Я чувствую, как сердце загорается неистовым пламенем, таким, каким могут пылать только сущности Играющих с Огнём. Как кровь начинает бурлить от предвкушения битвы; азарт, непримиримый азарт охотника заставляет ладонь сжимать удобныую рукоять. И меч, кажется, тоже трепещет в ожидании того гибельного танца на краю жадной пропасти, готовой в один миг поглотить неосторожного.

Пир, мы начинаем пир! — победным набатом взвивается песня. — Смерть нежити! Смерть!

"Прости, Ильназар, наш первый урок будет не в совсем располагающей обстановке…"

Мы выскальзываем из леса, и действительность происходящего обрушивается на меня чёрной лавиной, от которой нет спасения. Затихает мелодия, едва расправившая крылья, когда сознание заливает шквал чужих звуков… Бежать, куда угодно, только быстрее — скрыться от этого невыносимого отчаяния и ужаса жертвы!…

Полный боли стон — и чёрная лошадь отбрасывает копытами безвольное тело.

Безнадёжный крик-вопль — и всадник чуть наклоняется, приближая своё лицо к груди человека. Шелестящий вдох наслаждения, когда трепещущий белый туман просачивается сквозь одежду и исчезает в приоткрытых губах нежити. Лишённое души тело мёртвым грузом падает на землю. Аваир одним движением поводьев поднимает коня на дыбы…

…И его глаза, горящие алыми бликами, встречаются с моими.

Завораживающий оскал-усмешка, чарующий голос, обволакивающий, парализующий волю.

— Подойди ко мне, девочка.

Откуда-то издалека бьётся в щиты отчаянный крик, кажущийся странно знакомым… Забудь, это недостойно твоего внимания. Иди ко мне — и мы вместе станем управлять этими жалкими существами, которые годны только для пищи.

…Да, я уже иду…

Отчего-то противно ноет предплечье, словно раскалённым железом прижигают кожу. И мечется в сознании назойливая мысль, мешающая сделать ещё один шаг ближе к этому прекрасному и зовущему взгляду… Остановитесь, госпожа!

…Я госпожа? Да, с тобой я стану госпожой всего мира! Ты научишь меня, верно?

Всадник легко соскальзывает с коня, властно протягивает мне руку. Зов усиливается, противиться уже практически невозможно. Да и зачем — ведь он прав…

— Ну же, девочка.

Крылья взметаются непроницаемым щитом, ограждая сознание, ослепляя отшатнувшегося в недоумении аваира. Но не настолько, чтобы не дать ему заметить бездну искр в моих глазах. Во вновь налившихся силой руках пылающей молнией возникает стремительная найра.

— С чего ты взял, что я девочка?

И оглушающим колоколом грянула песня. Песня Стражей. Песня Гарданэра.

Я пела.

— Будь ты проклята!!!

Чёрный меч в руках Всадника образуется так внезапно, что я на миг отшатываюсь. Но мелодия тут же меняет ритм, подстраиваясь к новому испытанию. Ведь когда так просто, это же не интересно, верно? Поиграем, нежить?

Сталь нереального цвета, впитавшая в себя все кошмары ночи, с яростным звоном скрещивается с огненно-золотой. Найра уступает, хитрой петлёй легко обыграв более сильный клинок; аваир с шипением разворачивается, чтобы встретить юркую противницу ударом до того, как она приземлится на ноги за его спиной. Но чёрный меч неожиданно натыкается на вновь возникшую словно из ниоткуда найру и, подхваченный её силой, взлетает обратно вверх, вместо того, чтобы рассечь нахальную девчонку пополам.

И снова бешеный град ударов и подсечек, обманок и уходов, блоков и атак.

Всадник отпрянул, поражённый неистовостью сражения, коротко рыкнул, призывая к себе лошадь. Он уже сыт на сегодня. Продолжать безрассудный поединок, который пугающе затягивался и грозился стать последним в его существовании, он не собирался. Потом он снова найдёт эту деревню, когда здесь уже не будет дерзкой Поющей с опасным взглядом, против которого отступил даже он.

Но мелодия решила иначе.

Конь, возникший перед ним, внезапно захрипел и тяжело упал на бок. Аваир смятённо взглянул на тонкую стрелу с белым оперением, которая ещё дрожала после полёта, и яростным взглядом окинул деревню, отыскивая глазами неизвестного стрелка.

Никогда не забывай о противнике — учил меня Первый Страж.

Песня бросила найру вперёд, одним безупречно точным выпадом пронзая сердце нежити. Если оно, конечно, у него есть. Всадник вздрогнул, словно от волны холода; меч выпал у него из руки, осыпавшись на землю горстью пепла. Миг — и я пропела мелодию Освобождения — такую короткую, такую простую. И души белым туманом рассеялись по миру, напоследок скользнув по моей щеке, словно мягкое лебяжье перо. Аваир исчез навеки.

Один-ноль.

Я огляделась, встряхивая найру. Сумятица поединка закружила, заставив отрешиться от всего окружающего мира. И только теперь я поняла, что бой ещё продолжается.

Никогда не забывай о противнике…

— Ветар!!!

Другой аваир склонился над мужчиной, прижимая его к земле. Меч бессильно лежал в нескольких саженях от его руки, придавленной тяжёлым коленом. В сознании закололо, я почти вслепую от бьющей боли бросилась вперёд, понимая, что никак, ну совсем не успеваю…

Короткий свист — и Всадник безмолвно оседает на спину, знакомо растворяясь белым маревом. Глубоко вонзившись в землю, трепещет оперением белая стрела.

Несколько секунд Ветар и я с изумлением и облегчением смотрели на неё, потом принц медленно повернулся к Ильназару. Но эльф уже не глядел в нашу сторону — искусный стрелок занял удобную позицию на крыше, и его стрелы слетали с тетивы одна за другой, куда-то в противоположный конец улицы, сея смерть и хаос среди Всадников.

Ветар поднялся на ноги, легко подхватил меч с земли, взмахнул им, словно проверяя, слушается ли его рука, и развернулся к очередному противнику.

"Всё в порядке, Аль."

Я киваю. Сейчас надо вновь сконцентрироваться на сражении. Времени на разговоры будет достаточно. Потом. А сейчас гибнут люди.

Мрак обрушивается сзади, но песня, не смолкающая ни на секунду, уже предупредила меня. И я выжидаю до последней секунды, пока чёрный меч не взлетает над моей головой в гибельном зигзаге. И с резким молниеносным разворотом коротким ударом вонзаю найру в складки ночного плаща. И вновь туман на миг заволакивает зрение.

Какой счёт? Кто ведёт в Игре?..

— Их слишком много! — звенящий от напряжения крик Ильназара достигает моего сознания. Вздрогнув, вырываюсь из затягивающего транса битвы и в несколько секунд оказываюсь рядом с лучником-эльфом. Даже не посмотрев на меня, сааль-ри отслеживает взглядом одну за другой фигуры всадников. Но дым от горящих домов рваной пеленой накрывает улицы, крики несутся отовсюду — мешая видеть, сбивая с верного прицела.

— Слушай песню, — мой голос почти еле слышен, горло разрывается от едкой гари. — Слушай мелодию, она направит. Позволь ей вести тебя!

Короткий кивок, как согласие. Но у нас нет времени на подготовку. Жизни слишком многих поставлены на кон. Каждая секунда промедления — ещё одна погибшая душа. Которая не достигнет даже Астрала.

— Там их вожак, — рука Ветара, невесть когда возникшего рядом, указывает куда-то в самую гущу серо-чёрного дымного одеяла. — Нам не уничтожить всех… Но хотя бы его.

Я бросаю всего один короткий взгляд на них, так неожиданно ставших мне ближе всех не по крови, а по душе, и принимаю решение.

— Мне нужна ваша помощь!

Ильназар и Ветар даже не вздрагивают и не реагируют на мой призыв. Потому что в этот миг, когда песня и Гармония объединяют нас в одно целое, они и так знают мой следующий шаг и намерение. И знают, что я звала не их. Они и так всегда со мной.

Я обращалась к душам.

Облако тумана всколыхнулось, окутывая нас невесомым щитом, и я раскрылась им, позволяя увидеть, разрешая прочесть в своём сознании всё, что они пожелают. И нежным трепетом пера отразился в огне моей сущности отклик их согласия.

В тот же миг облако растаяло, чтобы собраться воедино на дымных улицах. И плотной, не пропускающей мрака грозной лавиной медленно и неукротимо обрушиться на не успевших отступить аваиров. Ослепляя их своим светом, заглушая все звуки, лишая координации.

Совсем на немного. Лишь давая нам время соскользнуть с крыши и летящим шагом приблизиться к вожаку Всадников.

И бледная пелена рассеялась, выпуская нежить.

Трое. Спиной к спине. И песня пронизывает нас, опоясывает непроницаемой защитой. Я уверена, что если захочу, — смогу увидеть объединяющие нас узы. И они будут прочнее, гораздо прочнее тех, от которых я когда-то отказалась. Потому что мы — Триумвират.

И я просто знаю, не пытаясь понять, откуда, что эта битва будет выйграна. Даже стой перед нами вся нежить Пустоши.

Всадники смыкают вокруг кольцо. Впереди — в обманчиво неторопливом движении — встаёт на дыбы чёрный, как смоль, конь вожака. Семь мечей против трёх. Красные глаза ищут в моём взгляде проблески неизбежности, искры страха.

Я улыбаюсь.

И на лице аваира проступает неуверенность. В том, что всего трое ничтожных людишек осмеливаются бросить ему вызов. В том, что души встали на их сторону. В том, что уже половина его своры никогда не сядет на коней. В том, что девчонка, стоящая прямо перед ним, упорно не опускает глаз, и в её взгляде вожаку видится неумолимость смерти.

С его губ срывается тихое шипение.

И аваиры синхронно разворачивают коней, понукая их рыком и поводьями, и устремляются прочь за своим вожаком. Сила, обретшая плоть, наполняет их нестерпимым ужасом, гонит их дальше, как можно дальше от этой злосчастной деревни. И сила не даёт им уйти, обрушиваясь волной, подминая под себя, сметая, словно листья под порывом зимнего ветра.

И против неё нет спасения, ибо это души, жаждущие свободы и отмщения, получили желаемое. Ибо это сама Гармония ведёт их, и Триумвират всего лишь судьи.

И приговором неизбежности и судьбы бьют всего два слова:

— Смерть нежити!

А потом белоснежный туман растворяется, обнажая пустой лес, и в его тихом шелесте слышится облегчение и благодарность. Всего на неуловимую секунду что-то светлое проносится через нас, всё ещё стоящих рядом, оставляя след весенней свежести и нежной ласки.

И исчезает. На этот раз — навсегда.

Ещё немного стоим, в немом восхищении и нежелании разрушать неясное ощущение единения. Но песня всегда имеет начало и конец, и нельзя продолжать её против её воли. И я замолкаю.

Ветар окидывает нас странным взором, и даже мне не под силу разобраться в тех чувствах, что он сейчас испытывает. Какое-то время мне кажется, что он готов задать вопрос, что тайна, которую я хранила всё это время уже должна быть раскрыта, но особо громкий стон разрывает тишину, и принц стремительно разворачивается и уходит к раненым. Битва закончилась, наступает время мира. И на смену бесстрастному воину приходит чуткий Знахарь.

Ильназар смотрит ему вслед. Я чуть улыбаюсь.

— Не жалеешь?

Он умело делает вид, что не понимает о чём я.

— Не знаю, что вы имеете в виду, госпожа.

Фыркаю и машу рукой. Если им так хочется поиграть… Какие же они всё-таки мальчишки! Но я не буду вмешиваться. В конце концов, это просто не моё дело.

— Никогда бы не подумал, что такое возможно… — Ильназар обводит зачарованным взглядом освобождённый лес и выразительно смотрит на меня. Я пожимаю плечами. Скажи мне кто-нибудь месяц назад, что я буду в состоянии одним взглядом разогнать семёрку Пьющих Души, и я бы тоже с удовольствием посмеялась над удачной шуткой. Мда, жизнь частенько преподносит сюрпризы. И порой, не очень приятные.

— Кто вы? — в лоб спрашивает эльф, пристально вглядываясь в мои глаза, уже успевшие сменить истинное зрение на человеческое. — Ни одному магу такое не доступно! Богиня?

Вздыхаю. Ну, рано или поздно это должно раскрыться. Я же не могу утаивать свою сущность от сааль-ри, связанного со мной неразрывными нитями.

— Нет… Я просто…

— Альнаор! — сердитый голос Ветара долетает с другого конца улицы. — Ты не хочешь наконец заняться чем-нибудь полезным? Допустим, мне помочь?!

Кидаю косой взгляд на Ильназара, который выглядит весьма недовольным. Но, раз есть повод в который раз увильнуть от однозначного ответа, почему бы им не воспользоваться?

Ехидным импульсом передаю принцу всё, что я о нём думаю, и своё полное возмущение. Можно подумать, что последний час я просто сидела на берегу пруда и нежилась под солнышком! Но в конце концов признаю его правоту и со страдальческим вздохом подхожу к Знахарю, уже опустившемуся на колени около очередного раненого.

* * *

— Я не знаю, как благодарить вас, господа, — в который раз склоняется перед Ветаром пожилой мужчина с поседевшими за сегодня волосами. Я, уже привычно уступив ведущую роль принцу, только с жалостью наблюдаю за сыном старосты, которого лишь чудом сумел спасти вездесущий Ильназар, почти вслепую отправив стрелу в грудь аваира. Сам эльф стоит около меня, непроницаемыми глазами осматривая место недавнего побоища. Но я ясно ощущаю в себе его гнев.

Около двух десятков умерших… без единого следа на теле. Залитые кровью улицы, теперь усердно посыпаемые песком, чтобы отбить тошнотворный запах… они всё же пытались сопротивляться. Жестокие раны, которые с трудом заживляла даже магия Знахаря… порой Всадники не ограничивались одной только душой.

А если бы мы не успели?

Лучше не думать об этом.

— Не стоит благодарности, — в который раз отвечает Ветар, и в его голосе, несмотря на железную выдержку, всё же проскальзывают нотки усталости. Даже сила Знахаря имеет свои пределы.

— Вам лучше отдохнуть, — с мягкой печалью обращается к нам незаметно подошедшая женщина. Её руки и платье в бурых пятнах — она помогала раненым дождаться прихода принца. И отчаянная боль в глазах, скрытая неумелой маской. Дочь… моя девочка…

Выныриваю из чужого горя, отворачиваюсь, коря себя за малодушие. Чувствую, как в глазах появляются слёзы. И знакомая рука ложится ко мне на плечо, поддерживая и прося поддержки.

Ветар с слабо кивает головой. Я ощущаю, что он уже едва стоит на ногах.

— Мы в самом деле можем задержаться, — голос Ильназара звучит уверенно и непривычно властно. — Ничего не произойдёт за одну только ночь.

Стараюсь ничем не выдать своего изумления. Ветар пристально вглядывается в непроницаемые изумрудные глаза, словно видя в них нечто, скрытое от посторонних. И потом протягивает руку.

— Спасибо.

Я облегчённо выдыхаю, но эльф смотрит на протянутую в жесте дружбы ладонь, и лицо его искажается болезненой гримассой.

— Ты не обязан… ты же не знаешь, кто я такой.

— Ты спас мне жизнь, — просто отвечает принц. — Мне не нужно знать большего.

Ильназар закусывает губу. Кажется, что внутренняя боль вступила в поединок с гордостью. И внезапно он решается — наших сознаний одновременно касается импульс чужой памяти. Преступление и наказание. Я понимаю, что нам отдали право судить.

Лента времени разворачивает перед нашими сознаниями события прошлого.

…- Ты же не допустишь, чтобы со мной что-то произошло? — нежная эльфийская речь ласкает слух, рука тянется погладить шелковистые почти белые волосы.

— Конечно, аддари. Обещаю.

Синие, словно сапфир, глаза девушки смеются. Тонкие пальцы легчайшим движением касаются щеки, очерчивая линию скул. Эльф наклоняет голову, стараясь губами дотронуться до неуловимой руки. В ответ слышится игривый смешок.

— Поймай меня, Ильназар!

Миг — и платье цвета персика исчезает среди бледных стволов он-терью.

Эльф неторопливо скользит следом, не упуская взглядом изящной фигурки, мелькающей то тут, то там. Он мог бы уже давно нагнать девушку, но, как и она, просто наслаждается этой игрой, с лёгким снисхождением позволяя любимой ощутить, что она превосходит его.

— Ты отстаёшь, Ильназар!

— Мне не угнаться за тобой, аддари.

И она тоже чувствует в этих словах шутливую ложь, но этот обман ей нравится. И лёгкая фигура ласточкой взлетает по вделанным в скалу ступеням, устремляясь на самую вершину высокого мола. Непонятное чувство тревоги заставляет эльфа увеличить скорость бега.

— Ульярра! Подожди!

В ответ долетает только знакомый лучистый смех. Она довольна, что наконец заставила дерзкого и своенравного охотника волноваться.

— В чём дело, Ильназар? Разве ты не обещал, что со мной ничего не случится?

Эльф наконец достигает вершины. Она стоит на небольшом уступе спиной к морю, раскинув руки. Ветер развевает складки её лёгкого одеяния. Будь сегодня видно солнце, нежная ткань бы заиграла всеми оттенками, но небо непривычно тёмное. Надвигается шторм, и волны далеко внизу с силой ударяют в твёрдый гранит скалы.

Ему становится страшно. Он протягивает ей руки.

— Ульярра…

Девушка беспечно и доверчиво улыбается. Её не пугает даже беснующееся море — ведь он обещал.

Шум ветра перекрывает треск. Так ломаются камни.

С какой-то отчаянной неторопливостью, он видит, как откалывается от скалы тот самый уступ, на котором стоит его аддари. Как он сам бросается вперёд, потягивает руки, падает на живот, и только успевает скользнуть пальцами по нежной коже. Как он слышит своё имя, прежде чем неумолимые волны смыкаются над белыми прядями волос.

И свой собственный безумный, страшный крик.

…Когда пришло время суда, ему уже было всё равно. Он не отвечал на вопросы. Он не рассказал, что произошло. Какое это теперь имело значение?..

Когда Ильнарон кричал ему в лицо, что она погибла из-за него, он был согласен.

Когда его осудили за убийство, он не сопротивлялся.

Даже смерть, к которой его приговорили, показалась ему слишком малой. Потому что всё время в его сознании стояло её улыбающееся лицо и слова, хлеставшие больнее бичей: "Разве ты не обещал, что со мной ничего не случится?"

Он обещал. И он не сдержал своего слова. Она погибла. Из-за него…

…Ещё несколько секунд мы просто стоим, не в силах поднять глаз друг на друга. Потом Ветар уверенно делает шаг к окаменевшему эльфу и берёт его за руку в крепком пожатии.

— Что прошло, того уже не вернуть, — на миг мне показалось, что голос Рантиира произнёс эти слова. — Это не твоя вина, и ты это понимаешь. Только не позволяешь признать.

Не сострадание — оно сейчас неуместно. Не жалость — гордость охотника не примет свою слабость. А только спокойный ровный тон, — всё правильно, ничего не изменишь.

Ничего? В самом деле ничего?..

Словно прочитав мои мысли, Ильназар поворачивается ко мне. Я отрицательно качаю головой, не в силах наблюдать, как безумная надежда, вспыхнувшая было в его глазах, гаснет. Нет, я всё же не богиня, чтобы возрождать из мёртвых. Я даже не самая сильная из Поющих. Далеко не самая.

Но я не буду тебе говорить, сааль-ри, что кланов Поющих бесчисленное множество. Не буду, ведь нет ничего страшнее гибели надежды, что где-то среди несчётных названий, которые новоиспечённым адептам Гармонии требовалось знать наизусть, были и Хронус.

Владеющие временем.

— Пойдёмте в дом, — мягко позвал меня Ветар. — Солнце уже садится.

Глава 13 — Предательство

Лёгкая поступь шагов отвлекает от созерцания ночной улицы. Отворачиваюсь от окна, зябко передёрнув плечами. В сознании пусто, точно сегодняшняя стычка полностью лишила способности мыслить. Может, это близость Аваиров так на меня подействовала? Потому что я не сумела вовремя заблокировать разум, и на несколько секунд поддалась разрушающей воле?.. Я ещё так мало умею…

— Ещё не спишь?

Тихо фыркаю и отрицательно качаю головой. Ветар отходит от двери, как по волшебству закрывшейся за ним, и прислоняется к стене. Со стороны его поза кажется расслабленной и небрежной, но я знаю, он очень устал.

— Ты тоже.

— Воздух не даёт уснуть, — мужчина смотрит в окно, где чуть колышутся под ветром занавески. — Всё пропиталось смертью. Душно и давит… Надо уехать отсюда как можно скорее.

Медленно киваю. Такая чувствительность изумляет, но я старательно прячу эмоции и всколыхнувшиеся было вопросы. Сама знаю ответы, только до сих пор упорно не хочу замечать очевидного. Ветар на грани принятия своей скрытой сущности Поющего — и это лишь ещё одно тому доказательство. И единение в Триумвират, и Песня, спетая мной сегодня… Дополнительный стимул, которого не хватало. Странно, что он сам ещё не понял, что с ним что-то не так… Или просто слишком измотан, чтобы задавать вопросы. На которые мне так не хочется отвечать.

Почему? Да потому, что почти наверняка он не сможет принять то, что так упорно отвергал. И я могу навсегда потерять его.

Навсегда… Страшное слово.

— Подождём до утра. Всё равно в такой темноте мы не то что тропы, мы друг друга не найдём. Да и лошади могут испугаться.

Принц чуть кривит губы.

— Я думал, твой сааль-ри сможет провести нас. Или чутьё у эльфов работает только под их настроение?

Отворачиваюсь к окну, чтобы скрыть нахмуренные брови. Неужели они никогда не смогут примириться к существованию один другого?! Даже после того, что случилось сегодня? Даже когда все щиты были сняты, и сама Гармония признала нас? А ведь они ощутили это так же, как я — просто не могли не ощутить.

— Разве ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы искать след, Ветар? Если мне не изменяет зрение, мы все едва стоим на ногах. И Ильназар тому не исключение. Просто он тщательней скрывает свою слабость, чем например, я.

Удар по больному месту — гордости, но я больше не могу сдерживаться. Хорошо, что хоть сааль-ри уже спит. По крайней мере, я не ощущаю колючих вспышек чужих эмоций, что несказанно радует. Хотя и придаёт некое чувство незавершённости, и рука часто неосознанным движением поднимается к предплечью, словно пытаясь пробудить тёплую силу.

Видимо подействовало, на лице Ветара вместо обиды появляется только ироничная усмешка. Позволяю себе немного расслабиться.

— Хорошо, Альнаор, я не стану больше задевать нашего нового друга, если тебе это так не нравится. В конце концов, я должен ему жизнь… Знала бы ты, как я ненавижу быть что-то кому-то должен.

Невесело смеюсь. Знаю, ещё как знаю! Ты даже и представить себе не можешь, насколько хорошо мне это известно. Как и то, что ничего изменить не в наших силах.

— Луна скоро выйдет из-за той тучи, — вдруг тихо произносит принц. Я вглядываюсь в тёмную пелену, за которой изредка мерцает краешек серебристого полумесяца.

— И свет её смоет боль и горечь, очистит землю от пролитой крови… И ночь пройдёт, унеся с собой всё зло, и наступит новый день. Новый день принесёт с собой новые жизни взамен утерянных, и души вновь наполнятся счастьем и любовью. Так придёт время Гармонии…

Некоторое время молча стоим рядом, следя глазами за величаво сбрасывающей чёрные одеяния луной, пока тени на земле не истончаются окончательно и не прячутся за тихие дома. Серебро струится по воздуху, серебро окутывает мир, и воздух словно бы очищается от душного смрада. Делаю глубокий вдох и впервые за сегодняшний вечер ослабляю щиты, позволяя печальной мелодии ночной странницы заполнить мою душу и принести желанный покой.

— Спокойной ночи, Ветар.

— Спокойной ночи.

* * *

— Ваши лошади готовы, миледи!

— Благодарю, — вяло отзываюсь, набрасывая на плечи плащ, и выхожу во двор, пытаясь для порядка придать лицу бодрое выражение. Судя по встревоженному взгляду Ильназара получилось не очень удачно. Протестующе машу рукой, когда эльф почтительно склоняет голову и опускается на одно колено. И получаю в награду расширившиеся от удивления и недоумения глаза.

"Я что-то сделал не так?"

Морщусь. Ну как такого можно переубедить?!

— В этом нет нужды, Ильназар. Я не питаю никакого пристрастия к церемониям, и будет вполне достаточно, если ты просто пожелаешь мне доброго утра.

— Доброе утро… госпожа, — готова поклясться, в вежливом тоне проскользнула усмешка. По крайней мере в сознании появилось подобное ощущение. Послав наглому сааль-ри ответный импульс, я гордо развернулась на пятках и отправилась осматривать предложенные средства передвижения.

Мда!.. О!.. Однако…

Ветар, проверявший крепость подпруг и сёдел, тяжёлым вздохом подтвердил моё предчувствие.

— Этим лошадям больше лет, чем мне, — буркнул он, недовольно покосившись в сторону старосты. — И если они не рухнут на выезде из деревни, то это будет просто чудо. Эй, уважаемый! Других точно не осталось?

— Последние, благородный серран. Ей же ей, последние! Эти чёрные, что напали вчера, всех наших коней перепугали. Они, видать, стенку в загоне выбили, и поминай как звали. Только те, что в поле были, и остались.

Ветар с мученическим видом посмотрел на свою лошадь. Она ответила ему столь же пессимистичным взглядом и, фыркнув, переступила с ноги на ногу. Ильназар, не тратя времени на изучение сбруи, обнял белого тощего конька за шею и что-то шептал ему на ухо, которое заинтересованно подергивалось. Спустя несколько минут между ними было достигнуто полное взаимопонимание, и эльф легко взлетел в седло, уверенной рукой подобрав поводья. Белый даже не вздрогнул, несмотря на мои скрытые подозрения, что он попросту не выдержит дополнительного груза. Видимо вес остроухих измеряется иначе, чем у людей.

— Ну и что мы с тобой будем делать? — я вопросительно взглянула на оставшуюся мне кобылу. Та равнодушно махнула хвостом и потянулась мордой к моему плащу. Не найдя там ничего съедобного, обиженно фукнула и отвернулась.

— Бред сивой кобылы, — резюмировала я, с опаской забираясь ей на спину. Лошадь не реагировала, окончательно разочаровавшись в этом мире. — Ладно, договариваемся так: ты довезёшь меня до Ранота и получишь полные ясли овса. Идёт?

Кобылка подумала, тряхнула головой и довольно резво тронулась с места. Белый конёк Ильназара и каурый Ветара, не желая отставать, порысили следом.

На выезде из деревни, провожаемые восторженными взглядами местной ребятни, которая после вчерашнего единогласно вписала нас в легендарные герои, мы немного поменялись местами. С ироничным поклоном я пропустила ухмыльнувшегося Ветара вперёд, несмотря на явно ощущаемое недовольство Ильназара. Но, поймав мой откровенно взбешённый импульс, смирился и пристроился сбоку от меня, чему очень обрадовался его «скакун», питавший симпатию к сивой кобылке. Теперь ко всему прочему мне добавилась проблема шлёпать его по чересчур наглой морде, когда смущённая лошадка замедляла шаг, чтобы избавиться от докучливого кавалера.

— Ильназар, во имя Гармонии, успокой этого коня! — наконец рявкнула я, когда выяснилось, что за всеми прениями, мы уже порядочно отстали от Ветара. Эльф только потрепал явно довольного собой конька по холке.

— Он же жеребец, госпожа, и ведёт себя так, как и положено жеребцам рядом с кобылой. За это не стоит наказывать.

— Меня терзают смутные сомнения, — пробурчала я, пытаясь справиться с поводьями и заставить сивую увеличить темп. За что получила полный страдания и незаслуженной обиды вздох, но лошадь всё же перешла на ленивую рысь. Фламель, милый, дорогой, где же ты? И почему это интересно, мы начинаем ценить достоинства чего-то только после того, как его лишаемся?

— Можно подумать, что вы не любите лошадей, госпожа, — невинно промолвил Ильназар, краем глаза поглядывая в мою сторону.

— Думай, — щедро разрешила я. — Можно. Потому что я их действительно не люблю!

Кони синхронно фыркнули.

— А ну прекратить ржание! — прикрикнула я, оскорблённая в лучших чувствах. — Я, межеду прочим, абсолютно серьёзна. Нет, ну что ты будешь делать! Однозначно, это последний раз, когда я близко свожу знакомство с представителями вашей ехидной, невыносимой и длиннохвостой породы!

Лошади выслушали мою прочувствованную речь и почли за лучшее заняться чем-нибудь другим. То есть опять обратили внимание друг на друга.

Спустя несколько минут мне пришлось привстать, чтобы разглядеть среди деревьев силуэт Ветара. И признать, что это безнадёжное занятие.

— Эгхм… Ильназар?

— Мы не заблудимся, госпожа, — уверенно ответил сааль-ри, всматриваясь в траву. — Я же всё-таки эльф. Вода и земля мои стихии.

— Ну ладно, — я немного успокоилась. — Можно тебя кое о чём спросить?

Удивление и короткий поклон.

— Госпожа не нуждается в позволениях слуги.

Возвожу глаза к небу, жалуясь на несправедливость судьбы. Неужели он не сможет прожить и минуты, чтобы не вспомнить мой статус?! Или, может быть, он напоминает об этом именно себе, чтобы не забывать, какой долг висит на нём?..

Чужая душа — потёмки. Душа эльфа — беспроглядная ночь.

— Как тебе удалось это единение с соколом? Я не знала, что ваш народ умеет подобное.

Слабая улыбка касается тонких губ. Ильназар чуть поднимает голову, отслеживая заблестевшими глазами мелькнувшие в вышине неба тени. Прислушиваюсь, пропуская сквозь себя взлетевшую на пик мелодию, запоминая, анализируя, подстраиваясь. И — коротким наклоном головы попросив разрешения — опускаю ладонь на предплечье сааль-ри, связывая своё сознание с его.

Вскрик восторга — ветер ударил в грудь, лаская перья. Далеко внизу, едва хватает взгляда, мелькают верхушки деревьев, сливаясь в бесконечную полосу зелёных переливов. И пряность свежести, и ощущение полёта опьяняет, дурманит, сводит с ума!.. Редкие облака проносятся сквозь меня пушистым туманом, оставляя на крыле особенное чувство лёгкости… Лечу!.. Я вновь лечу!!!..

Сила кольнула, перестраиваясь; песня потянула вниз, и я покорно последовала за ней, ещё не успев осознать произошедшего. И только недовольное ржание сивой заставило меня вздрогнуть и открыть мутные после Единения глаза.

— Волшебно! — первое слово, которые срывается с моих губ и отзывается мягким ответным теплом в душе. Тряхнув головой, поворачиваюсь к неожиданно серьёзному Ильназару. — Что..?

— Это так легко — забыться среди облаков, — тихо говорит эльф, не поднимая взгляда. — Так просто — променять свою неудобную земную бескрылую сущность на парящую в ветрах. Вы не видели, что было с теми, кто поддавался этой манящей силе… живые умершие с одинаковыми улыбками на лицах и пустыми глазами. Их взгляды оставались среди небес. И они уже не возвращались. Никогда.

Молчу, ужасаясь и принимая. Те, кому ведомо чувство полёта, уже никогда не смогут быть полностью счастливы на земле. Эльфы посчитали себя достаточно сильными, чтобы прикоснуться к недоступному. Людям же этого не дано.

Почему мне надо ткнуть истиной в глаза, чтобы я поняла? Почему не было достаточно одних только простых объяснений Рантиира, пытавшегося смягчить жестокую правду о том, что все не могут быть равны. Почему отказывалась признать, до тех пор, пока на самой себе не испытала это?..

— Что ощутили вы, госпожа?

Я? На несколько секунд замираю, пытаясь облечь захлестнувшие меня эмоции и чувства в словесную форму. В конце концов признаю это безнадёжной тратой времени. Воплотить душу в явь способна только песня.

Еле слышно, словами, а не мелодией, едва касаясь струн гармонии…

— Это жизни и веры взлетевшее знамя,

Это свет среди ночи, затмение днём!

Это чувство свободы без конца и без края!

Это холод сплетённый с огнём!

Ильназар молча кивает, соглашаясь. Истина неизменна и неприукрашена. Только вот цена за это счастье чересчур велика, чтобы согласиться её платить. Правда многие со мной не согласятся. Быть может стоит один раз испытать недозволенное, хоть потом и жизнь перестанет быть жизнью, чем просто прожить её монотонным гудением? Это каждый может решить только сам для себя.

Тихий звон импульса, посланного Ветаром, заставил насторожиться и одновременно обрадоваться, что принц всё же снял свои ментальные щиты. Хоть бы и только для того, чтобы предупредить. Хоть бы и только на несколько секунд.

— Подожди, Ильназар.

Произношу почти одними губами, но эльфу достаточно и этого. Лёгкое движение поводьев — и его конь замирает неподвижной статуей. Моя кобылка, очевидно решив в момент опасности всё же послушаться всадника, останавливается тоже, взволнованно прядая длинными ушами. Потом сааль-ри слегка склоняет голову набок, изподлобья всматриваясь в выскользнувшую из под древесной тени фигуру принца.

— Впереди метрах в пятистах посты Альзахара, — тихо произносит Ветар. — На лошадях нам не пройти. По крайней мере, на этих лошадях.

Эльф кривится, но всё же соскальзывает с белого. Сивая кобыла отзывается счастливым фырканьем, когда я освобождаю её от своей персоны и вопросительно поворачиваюсь к Ветару.

— Что теперь?

— Придётся идти в обход, — хмурится принц. — Потеряем много времени, но другого выхода нет. С боем не прорвёмся, их там слишком много. Словно ждали нас.

— Пятьсот метров! — тихо, но так, чтобы его услышали, фыркнул Ильназар. — Странно, что нас не засекли раньше, чем наш предводитель наконец соизволил протереть глаза…

— Я не сомневаюсь, что тебе бы это удалось лучше, — Ветар резко повернулся к эльфу. — Но к несчастью тебя отвлекли более важные дела, чем разведка.

Сааль-ри прищурился, но принц больше не смотрел в его сторону. Я ехидно кашлянула.

— Теперь, когда вы закончили свои взаимные прения, может соизволите двигаться дальше?

Мужчины промолчали, но не было похоже, что моя шпилька их пристыдила. Ильназар только коротко поклонился и абсолютно беззвучно скользнул вперёд, слившись с тенями деревьев. Ветар кивком показал мне занять следующую позицию, и сам пристроился в арьергарде. Ветви словно по волшебству раздвигались перед нами, чтобы так же тихо сомкнуться за нашими спинами.

След в след, движение в движение. Ведущий Ильназар выбрал дорогу всего лишь в нескольких десятках метрах от вражеских аванпостов, словно насмехаясь над противниками, и не подозревавшими о бесшумно проходящих мимо них врагах. Приходилось следить за каждым своим шагом, чтобы не задеть ни одного листка, не шевельнуть ни одной веточки. Но впридачу в чувству риска, огнём стучащему в крови, добавлялось ни с чем не сравнимое ощущение собственной вседозволенности и всесилия. Несмотря на бьющееся в разуме раздражение и даже злость на авантюризм и позёрство эльфа, я начинала чувствовать удовлетворение, и на лице сквозь полнейшую сосредоточенность проявлялась слабая улыбка.

Чувство времени утратилось среди движущихся теней. Казалось, каждый шаг растягивался в час и одновременно был краток, словно мгновение. Вся моя сущность будто вошла в какой-то мистический транс, настроилась на заданный ритм и теперь готова была жить в соответствии с этим ритмом. Сколько мы шли? Пять часов? Десять?..

— Мы уже достаточно далеко, чтобы нас не смогли услышать.

Встряхиваюсь, возвращаясь в реальность. Оглядываюсь. Темнеет быстро, над деревьями уже просвечивают искры звёзд. Хорошо погуляли!

Саркастическим импульсом передаю своё мнение обоим спутникам. Ильназар только насмешливо-почтительно наклоняет голову, а Ветар пожимает плечами, очевидно, не зная, с кем из нас согласиться.

— Ну и где мы сейчас, следопыты?

— Мы уже на землях Риванола, — коротко отвечает сааль-ри. — Пересекли границу около часа назад.

Теперь вспоминаю, что извилистая мелодия действительно на миг поменяла ритм, словно подстраиваясь под другой мотив. Но тогда я была слишком занята другим, чтобы придать этому большое значение. Так оказывается, мы уже почти достигли заданной цели! Ну что же…

— Ваше высочество, принц Ветар аш Риванол, добро пожаловать домой!

Ехидно вскинутая бровь.

— Пожалуй стоит сделать привал. Твой сааль-ри не возражает?

— Нет, госпожа, — столь же приторно-невозмутимо ответствует Ильназар, быстро оглядывая укромную ложбинку между деревьев, где мы в данный момент находились. Как мне показалось, он даже понюхал воздух, а затем, видимо удостоверившись в безопасности убежища, безмолвно скользнул в темноту, не сказав ни слова.

— Куда это он? — подозрительно осведомился принц, на скорую руку сооружая костёр. Один повелительный жест руки — и рыжие язычки пламени запорхали над дровами, жадно потрескивая. Я с наслаждением придвинулась ближе, впитывая в себя силу стихии и щедро расточаемое ею тепло.

— Откуда мне знать? Он мне не доложился, как видишь. Остаётся только надеяться, что это не хитрое тактическое отступление, и из-за кустов не полезут незванные гости.

В зарослях послышался шорох, и мы с Ветаром почти одновременнно подскочили с места, схватившись за мечи. Тень, транформировавшаяся в эльфа, иронично подняла руки вверх.

— Ну знаешь, Ильназар!!! — прорычала я, усилием воли сдержавшись, чтобы не отвесить этому нахальному созданию качественный пинок. Судя по выражению лица принца и ощущениям, пробившимся ко мне сквозь щиты, он был бы не прочь проделать то же самое. Если не больше.

— Я прошу прощения, госпожа, если напугал вас, — Всеблагая Гармония, сколько пафоса, сколько экспрессии! Уныло качаю головой. Такого уже не перевоспитаешь. По крайней мере, без активного участия Рантиира.

— Ну и зачем ты уходил, можно узнать? — грозно осведомляюсь я. Ильназар слегка улыбается, что вызывает у меня настойчивое желание кое-кого придушить. Правда оно тут же исчезает, заглушённое радостным воплем, когда эльф жестом фокусника извлекает из-за спины две тушки каких-то животных неизвестного происхождения.

— Я подумал, что кто-то всё же должен позаботиться об ужине, госпожа. Я поступил неправильно?

Опять издевается! Ну ладно, за такое я ему всё прощу!

— Ильназар, ты прелесть! — от души заявляю я, прежде чем впиться зубами в ошеломительно вкусное мясо. Где он только таких откопал? Гм, надеюсь, что не в буквальном смысле…

Насытившийся желудок спустя какое-то время начал подавать активные сигналы, что пора бы и отправиться на боковую. Не удержавшись, зеваю и сонно смотрю на своих спутников.

— Кто дежурит первым? — Ветар невозмутим, как всегда. Приходится приложить феноменальное усилие, чтобы продержать глаза открытыми ещё несколько минут.

— А может ты щит поставишь и все дела? — вкрадчиво улыбаюсь. — Ты ведь всё умеешь, правда?

Принц саркастично поднимает бровь, стойко не поддаваясь на провокации и откровенный подхалимаж с моей стороны.

— И потом быть не способным даже держать поводья на следующее утро? Милая перспектива, Аль. Не думаю, что тебе понравится тащить меня на закорках до Ранота. Тем более, если по дороге что-нибудь случится, нам будут нужны все три меча.

— Ну ладно, хорошо, уговорил! — недовольно фыркаю и со стоном поднимаюсь на ноги. — Жребий? Или может кто добровольно согласится отдежурить за меня? Нет? Почему-то я так и подумала…

Когда Ветар великодушно предложил мне первой вытащить палочку, я уже занала, что по моему верному спутнику — закону подлости — мне достанется короткая.

— Это нечестно! — возмутилась я больше для проформы. — Ну так и быть — только три часа, и ни секундой больше!

Ветар с Ильназаром синхронно пожали плечами, словно извиняясь за такую несправедливость судьбы, но вот только лица у обоих выглядели подозрительно довольными. Нет, мне это откровенно перестаёт нравится…

Костёр угасал, несмотря на мои безмолвные просьбы погореть подольше. Идти за дровами я не решилась, потому что не хотела оставлять своих компаньонов. Приходилось поминутно встряхиваться, чтобы побороть неумолимо подступающую дремоту. Чуть только я отвлекалась от вглядывания в чёрные провалы между стволами деревьев, как глаза начинали слипаться. Ровное дыхание спящих так и манило наплевать на всю конспирацию и устроиться между извилистыми корнями высокого ясеня…

Резко дёрнулась, выскальзывая из уютных обьятий сна. Тихая ласкающая песня продолжала звучать в сознании, успокаивая, покоряя… Откуда?! В лицо словно плеснули холодной водой, дремота исчезла — на её место пришло трезвое мышление. Бесшумно поднимаюсь на ноги, не делая ни одного лишнего движения, оглядываюсь, пропуская неведомую мелодию сквозь свою сущность — и замираю, поражённая. Не зная, сплю ли я, или происходящее лишь игра иллюзий.

В медленном, чарующем, и непостижимо красивом танце над потухшим костром взлетали и опускались разноцветные искры.

Не дышу, боясь спугнуть, разрушить восхитительный миг, борясь с желанием подойти ближе. Танец-скольжение продолжается, в своей безукоризненной чёткости, и почти отдельно от разума я начинаю петь вместе с ними.

В тот же миг искры зависают, не двигаясь, и я едва сдерживаю вздох разочарования и просьбу продолжать. Но мелодия не останавливается — переливчатые огоньки, словно поколебавшись несколько секунд, выстраиваются в мерцающую ленту и подлетают ко мне, заключив в драгоценный кокон. Я вслушиваюсь, продолжая лихорадочно нащупывать правильную струну, — и вот верная нота поймана, наши песни начинают литься в унисон, и из мелодии проявляются слова.

Поражённая, забываю обо всём на свете, и только взгляд следит за плавным грациозным полётом искр, а слух ловит переливы звуков.

— Мы ждали…

— Мы верили…

— Мы хранили…

— Время настало… Время настало…

Возвращаю себе истинное зрение, и мир рассыпается каскадом огней. Словно мутная пелена спадает с глаз, и окружающее обретает неземную чёткость. Но в кружащихся около меня неведомых искорках ничего не меняется. Только полёт их становится более стремительным.

— Кто вы?

В песне проявляются нотки искреннего чистого смеха.

— Мы — Неизменные…

— Мы — Постоянные…

— Мы — Вечные…

— Мы — Тайо.

В пробудившемся разуме наконец всплывают нужные знания. Не так и много, как хотелось бы… Ведь, по словам наставника, Это было за гранью того, что следовало знать всем без ислючения. Это — слишком древняя сила. Слишком непостижимая, слишком чужая. Даже для Поющих.

Тайо-Хранители Тайны.

Они вечны. Они были ещё до первого света. Они пришли в мир вместе с Небесным странником. Они остались сторожить его секреты после того, как на смену Великому Дракону пришёл Феникс. Говорят, что Тайо — это сущности звёзд, которые сверкают в Короне. Говорят, что познавший их Тайну становится либо самым мудрым из когда-либо живших на земле, либо теряет разум. Потому что далеко не все могут принять и вынести Истину Вечности.

— Что вы хотите?

Снова смех. Беззаботный, счастливый, беспечный.

— Открыть тебе знание…

— Подарить тебе время…

— Дать тебе силу…

— Поющая! Поющая!.. Спой для нас, если считаешь себя достойной.

Льдом и пламенем сковывает грудь. Вот оно — искушение. Искушение Истиной, самое опасное из всех. Искушение величием, равного которому не найти никогда. Смогу ли? Сочтут ли древние духи нужным поведать хранимый ими сквозь века секрет именно мне?

Горечь улыбки оседает пеплом на губах.

— Я не стану петь для вас, Тайо. Я не считаю себя достойной Тайны.

Движение искр превращается в хаотический водоворот красок. Чувствую, что у меня начинает кружиться голова. Мерцание света ослепляет и завораживает.

— Хорошо…

— Правильно…

— Верно…

— Спой для нас, Поющая! Спой без награды!..

Усмехаюсь про себя. Как неожиданно порой поворачивается судьба, обнажая неизведанный отрезок пути. Почему из всех Поющих Сальхары, из всех существ, обитающих там, именно мне досталась возможность увидеть воочию легендарных Тайо? Почему именно мне, а не, к примеру, Рантииру, был дан шанс испытать свои силы? А такой приз действительно достоин борьбы. Если только ты зараннее не уверена в поражении.

Они ждут песни? Ну что же, я спою для вас.

Мелодия кружит, рвёт на части в стремительном буйстве огней. Мелодия взрывается мириадами искр и чувств, взлетает к лучам звёзд и стремительной волной обрушивается вниз, сметая всё на своём пути. Не видеть, не слышать, не мечтать. Просто быть, просто жить — и наслаждаться каждым мигом, каждым мгновением. Вечность — непостижима. И я позволяю себе довольствоваться тем, что у меня есть. Потому что здесь у меня главное. Ни одна Тайна не заменит мне Любовь.

Тайо, до этого кружившиеся в танце, внезапно замирают, впитывая в себя мою песню. Я опускаю голову. Устала. Мелодия раненой души, раненой птицы истощила все силы. Срывающимся голосом:

— Уходите…

Огоньки подлетают почти к самому моему лицу. Ну да, кто я такая, чтобы Тайо-Харнители слушались одного моего слова? Песня требует — я поднимаю взгляд, чтобы увидеть, как сила вспыхивает неудержимым огнём, и на секунду искры словно обретают материальность. И в драгоценных звёздах зеркальным отражением отпечатывается мой образ.

— Слова пусты и бессмысленны…

— Едина лишь Гармония…

— Отказавшаяся от Тайны…

— Ты уже знаешь её!

Вспышка ярче молнии ослепила глаза. Я заслонилась ладонью, и только услышала, как распадается невидимыми струнами мелодия, и гаснет, уходя в неизведанное, песня. Лес обнял тишной и темнотой, успокаивая и принося облегчение. Гнёт древней мощи, навалившийся на сознание, исчез, оставив только лёгкость и уверенность в чём-то…

Бессильно оседаю на землю, когда способность терзво мыслить наконец сменяет хаотический сумбур эмоций и мыслей. Я только что говорила с Тайо?! Я! Говорила! С Тайо! И ещё осталась жива и в относительно здравом уме, если конечно можно вообще записать сие выражение на мой счёт. Лишь потому, что спетая мной песня пришлась по душе Хранителям! Что-то из области мифологии…

Тайна, Тайна… Последние слова эхом прозвенели в голове. Бред! Наверное, я просто не так что-то поняла. Как я, личное наказание Рантиира, мудрейшего из ныне живущих, могла знать то, что… Нет, лучше об этом вообще не думать. А то так и свихнуться недолго.

— Время, госпожа…

— Что? — оборачиваюсь, и эльф несколько укоризненно покачивает головой. — Ах, да.

— Всё было спокойно?

— Д-да… пожалуй. Если хочешь конкретики, то врагов поблизости не появлялось.

Взгляд сааль-ри скользит по моим волосам и внезапно тяжелеет. Я вопросительно поднимаю бровь. Ильназар осторожно касается рукой абсолютно белой пряди.

— Это тоже от спокойных посиделок… госпожа?!

С кривой усмешкой, тщетно пытаясь скрыть внутренную дрожь, отворачиваюсь. Что ещё изменили во мне древнейшие? Что ещё за сила может проснуться во мне в самый неподходящий момент? Что они сделали со мной, какую сущность высвободили?..

— Займите свой пост, сааль-ри.

Эльф поджимает губы, но молча кланяется и заступает на моё место. Я же, совершенно истощённая, отползаю поближе к Ветару и проваливаюсь в тяжёлый сон.

* * *

Утро прошло в напряжённом молчании. Повисший в воздух вопрос Ветара я так же оставила без ответа. Ну что, скажите на милость, я могла им объяснить?! Знаете, друзья мои, ко мне тут ночью заглянули Тайо, и теперь я не представляю, что со мной происходит?! Маловероятно, что кому-либо кроме Поющих вообще известно, кто такие Тайо…

Из мрачных мыслей меня выдернул резкий голос Ветара. Подняв голову, я осознала, что между мужчинами уже довольно давно идёт какой-то спор.

— Надо уходить как можно скорее!

— Я не понимаю к чему такая спешка, сааль-ри. На землях Риванола мы в безопасности.

Эльф в бессильной ярости вскочил на ноги.

— Да выслушай же меня хоть раз! Я не понимаю, что происходит, но чувствую, что надвигается опасность! Надо уходить, пока ещё есть время! Госпожа… вы-то мне верите?

Переглядываюсь с Ветаром, а потом принц отрывисто командует:

— Уходим.

Вещи собраны за несколько минут; остатки костра затоптаны и разбросаны по кустам, чтобы не осталось никаких следов. Проверить, на месте ли мечи — и размытыми тенями скользнуть в заросли, уже ощущая за спиной горячее дыхание врагов.

Песня протяжно звенела, принуждая увеличить и без того сумасшедший бег. Это было состязание в скорости и выносливости, но ко всему прочему это был последний шанс противника перехватить нас на пути к Раноту. И он собирался использовать все свои силы, чтобы выйграть в этом забеге.

Лес внезапно заканчивается, переходя в просторную равнину, и я понимаю, что игра вот-вот закончится. Мы будем как на ладони, а для вражеских коней и стрел больше не будет существовать никаких преград. Неужели это конец? Неужели мне придётся задействовать свою силу, потому что допустить смерти друзей я не смогу?..

Ловлю на себе отчаянный взгляд Ветара. Падают, осыпаются возведённые обидой и ревностью ментальные щиты. Люблю, не смотря ни на что! Люблю, прости меня, прости!…

Ильназар вопросительно поворачивает голову к плечу. Я ощущаю, как начинает наливаться силой его клеймо, как разгорается наша с ним связь. Нет, ещё рано! Доверься мне.

Сила уступает.

Чёрные лошади лавиной вылетают из леса, рассыпаясь вокруг нас непроницаемым кольцом. Десять, двадцать, тридцать… Кажется, им нет числа. На какой-то миг мне кажется, что это вернулись с помощью какой-то мистической магии Аваиры, но уже в следующую секунду понимаю, что это не так.

Передний всадник в дорогом доспехе снимает шлем. Чёрные волосы рассыпаются по плечам. И глаза, такие похожие, такие знакомые… и такие чужие. От них веет холодом ночи и бездонной пропастью смерти.

— Терос?! Брат?!

— Я тоже рад тебя видеть, Ветар, — голос вкрадчиво-мягкий, с бархатными переливами звуков. — Ты даже не можешь себе представить, насколько рад.

— Так это был ты?! — принц бессильно, словно не в состоянии поверить, опускает меч. — Ты охотился за мной с самого начала?.. Зачем?!

— Зачем?! — сухой и издевательсий смешок. — Ты всегда был так очаровательно наивен, мой дорогой брат. Риванолу нужен новый король. А ты едва не испортил все мои планы. Едва… Ты заставил за собой погоняться, Ветар. Сколько раз ты почти был в моих руках — и вновь уходил! Но сегодня всё наконец закончится. Хотя на какое-то мгновение мне показалось, что и в этот раз тебе повезёт ускользнуть. Спасибо моему новому другу за его поистине неоценимые услуги.

Принц с болью покачал головой.

— Терос…

— Другу? — с неожиданной злобой перебил его Ильназар.

Всадник справа от предводителя иронично кланяется и тоже снимает шлем. Пепельно-белокурые волосы и острые уши эльфа.

— Я всегда был лучше тебя, Ильназар. Теперь ты не сможешь не признать этого.

Гнев бьётся и клокочет, подобно буре. Только мой отчаянный призыв помогает немного обуздать неистовую мощь, жаждущую вырваться на волю.

— Ты всегда был мерзавцем, Ильнарон. Хоть тебе и много лет удавалось водить нас за нос.

Короткая ухмылка, смешанная с ненавистью.

— Это было не так и трудно… особенно в случае с тобой. Неужели ты до сих пор считаешь, что та скала рухнула случайно?

Бешенство, неуправляемое и свирепое, ярость раненого зверя, загнанного в ловушку, режущее, как стальное лезвие. Адской болью полоснуло по сознанию, и память сохранила только мой отчаянный крик, перед тем, как я в судорогах рухнула на землю, спасаясь от невыносимых мук в бесконечной безмятежности и покое Астрала.

Глава 14 — Откровения

Единственный факел чадил и отбрасывал рваные тени на голые каменные стены. Слабый огонёк метался из стороны в сторону, то угасая до алой искры, то вспыхивая с новой силой. Взгляд бесцельно следил за пляской пламени в плотном полумраке, пока истощённый разум медленно возвращался к действительности. Которая мне ну совершенно не нравилась.

Сущность сдавило, сжало мертвенной болью. Присутствие Xаоса, губительное для Поющих, витало в воздухе, проникало даже сквозь холодный гранит. Первым порывом было вскочить и броситься прочь отсюда, куда угодно, лишь бы только оказаться как можно дальше от этой нереальной пустоты. И лишь в последний момент остатки былого хладнокровия удержали меня на месте. Никто не оставит дверь в камере открытой, верно? И потом не факт, что у меня хватит сил на то, чтобы просто подняться на ноги.

Ещё несколько минут безмолвной борьбы с чужеродным присутствием, и я выигрываю кусочек памяти. Ну, Ильназар… я даже и вообразить себе не могла, что какое-либо живое существо способно испытывать настолько сильные эмоции… Как невовремя это произошло — я даже не успела защититься. И чем теперь обернулась для нас сия оплошность?

Слух, более чуткий, чем зрение, улавливает со стороны слабый шелест. Ещё одно усилие, чтобы слегка повернуть голову.

— Простите меня, госпожа.

Слабо фыркаю. Голову сдавливает словно стальными обручами. Может потерять сознание ещё раз? Там, в Астрале, было гораздо приятней…

— Думаю, сейчас не имеет особого значения, кто был виноват.

Другой голос. Чуть прищуриваюсь, губы выдыхают:

— Ветар…

Принц сидит почти напротив меня, прислонившись к стене. Руки прикованы к металлическим кольцам, вбитым в камень. Его лицо видно плохо, но я чувствую, что он столь же напряжённо всматривается в меня. Гм, искренне надеюсь, что мой внешний вид хоть немного выигрывает по сравнению с внутренними ощущениями.

Его губы сжимаются в тонкую линию, и даже сквозь липкие сети хаоса я ощущаю бессильную ярость. И гнев на себя самого. Не догадался, не защитил, не уберёг…

— Всё настолько плохо? — заставляю себя слегка улыбнуться. — Успокойся. Ещё не всё потеряно. Кстати, кто-нибудь из присутствующих может мне рассказать, что произошло за время моего… гм… вынужденного отдыха?

Как ни странно немного помогает — по крайней мере внутренние самоугрызения отходят на второй план. Как я и рассчитывала.

— Ничего особенного. Просто твоя слабость срикошетила и на нас также, буквально ослепила на несколько мгновений. Но Терос, конечно же не был столь любезен подождать, пока мы придём в себя. Да и втроём, что мы могли сделать против такой своры?..

— Ну не скажи… — задумчиво вглядываюсь в пламя, стараясь по мере возможностей заглушить стучащие в висках барабаны. Стало быть в той схватке я сыграла роль слабого звена, что и повлекло за собой разрыв всей прочной цепи. Жаль, однако… Видимо даже у Триумвирата есть свои определённые недостатки.

— Ильназар?

— Я виноват, госпожа.

Морщусь. Эльфы! Даже на пороге смерти не могут заставить себя думать о чём-то другом, нежели о своих поступках.

— Речь не о том…

Голос замирает, когда на невидимой лестнице слышится топот кованых сапог. Дверь в камеру распахивается с глухим скрипом. Двое стражников в чёрных доспехах буквально втаскивают внутрь бессильно осевшего на их руках человека. Короткие, некогда светлые волосы теперь перемазаны пылью и грязью, одежда превратилась в лохмотья. Конвоиры грубо швыряют безвольное тело на пол и также сковывают руки за спиной. Презрительный плевок — и дверь за ними захлопывается. В наступившей тишине слышно, как сталью щёлкнул замок.

Ветар чуть подаётся вперёд, тон его становится напряжённо-яростным.

— Ярг?!

Ярг? Лихорадочно вспоминаю, где уже раньше слышала это имя. А, ну конечно, Ветар упоминал его во время нашей экстраординарной встречи. Старший брат из трёх. Законный наследник трона Риванола, также попавший в сети предательства.

Человек приподнимает голову. Я вглядываюсь, пытаясь найти знакомые черты. Да, сходство не такое явное, как у Ветара с Теросом, но та же линия скул, тот же блеск глаз, в которых не смотря ни на что продолжает гореть неукротимая воля, выдают в нём сына короля.

— Брат… Ты пришёл слишком поздно… Наше время на исходе.

Ветар саркастически и горько усмехается.

— Моё путешествие было не увеселительной прогулкой, Ярг. Чудо, что я вообще смог достичь Плавающего города и вернуться в Риванол. Правда, я не ожидал подобной встречи. Впрочем…

Старший принц устало прикрывает глаза.

— Какое это теперь имеет значение? Мы проиграли, Ветар, как это ни прискорбно…

— Не понимаю, о чём ты. Теросу придётся прикратить этот фарс, как только сюда войдут когорты эльфов. Договор уже подписан, Ярг! Его не отменишь, как бы братцу этого и не хотелось! Никто не пустит его на трон Риванола, пока на нем есть законный правитель.

— Ты ещё не знаешь… — безжизненно-ровным голосом произнёс мужчина, не открывая глаз. — Отец скончался два дня назад.

На этот раз всё же успеваю вскинуть щиты, мысленно коря себя за малодушие. Эмоции должны быть слишком сильны, чтобы их можно было удержать тонкой ментальной сферой. Ожидаю вспышки ярости, бесконтрольного гнева, как у Ильназара, жажды мести… Но я оказалась абсолютно не готова к такому… Ничего кроме пустоты. Только холод и тьма, тьма и холод. И вот тогда мне становится по-настоящему страшно.

— Как?

Голос не слушается, словно чужой. В сознании ни мыслей, ни эмоций. Стискиваю зубы. Уж лучше слепой гнев, чем такое безволие и равнодушие.

— Я говорил тебе, что мы проиграли, Ветар. Терос разбил нас в пух и прах, — короткий смешок. — По правде говоря, я не ждал от него такого.

Собираю остатки сил на предельно чёткий импульс. "Очнись же! Сейчас не время скорби. На кону лежат жизни живых."

Слегка помутившийся, безразличный взгляд был мне ответом, но Ветар пожимает плечами, с усилием возвращаясь к разговору. Который ведётся теперь больше для меня, чем для него.

— Объяснись, Ярг. Я и мои друзья многое пропустили, пока были в отлучке.

Старший принц встречается со мной глазами, словно решая, стоим ли мы того, чтобы он рассказал нам скрытую от посторонних глаз подоплёку истории. И я мгновенно нахожу в нём ещё одно отличие. Серый взгляд отливает чистой сталью. Известие о смерти отца коснулось его лишь вскользь, — задело и ушло бесследно. Передо мной был прежде всего политик. Политик и настоящий король.

— Альнаор, наёмница.

— Ярг аш Риванол… впрочем последнее уже не столь актуально. — быстрая усмешка. — Я не помню вас в свите принца, когда он покидал Ранот, серра.

— Это уже не столь актуально, — холодно улыбаюсь. — Где мы сейчас, милорд?

— В королевских темницах, серра, — лёгкий ироничный поклон в ответ. — Завтра состоится казнь.

Задумываюсь на миг, заставляя разум воспринимать грядущее убийство, как нечто абстрактно-отдалённое и относящееся не ко мне. Сейчас мне больше всего необходимо чистое сознание и ясная логика, для полного анализа ситуации.

Через секунду признаю свою некомпетентность. Цепочка фактов не желает выстраиваться.

— Мне не совсем ясно, милорд… Разве даже устранив вас с принцем Ветаром, Терос сможет выстоять против лордов Сената? Или у него так много сторонников? Да и согласится ли народ принять на трон своей страны ложного короля?

— Смелый вопрос, серра… — Ярг наклоняет голову, признавая меня, как равную. — Дело в том, что паутина плелась за нашими спинами уже очень долгое время. Только паук был осторожен и терпелив, дожидаясь своего часа. А мы ничего не предпренимали.

Я ждала продолжения.

— Стратегия Тероса ясна и безукоризненна. У меня она даже вызывает некоторое восхищение… Впрочем, не об этом речь. Придворные Знахари подтвердили, что король Дархан умер от яда, и теперь я, Ярг аш Риванол обвиняюсь в убийстве, а ты, дорогой брат — мой самый ярый сторонник.

Ветар не ответил, только невидяще посмотрел на принца. Тот пожал плечами.

— Около двух третей Сената провозглашены виновными в государственной измене и либо изгнаны, либо посажены в тюрьмы. Наиболее преданные династии — убиты. Как видите, обстоятельства складываются не в нашу пользу, серра.

— Но народ не поверит ему просто так… Без суда и следствия — это лишь слово Тероса против ваших слов. Неужели люди настолько глухи и слепы?..

Ярг поморщился.

— Народ это просто большая толпа. Она пойдёт за тем, кто громче крикнет… А как не поверить великому лорду, который подчинил своей воле всю нежить Пустоши и заключил союз с Альзахаром, чтобы противостоять нашествию эльфийских захватчиков.

— Абсурд, — коротко произнёс доселе молчавший Ильназар. Принц поднял бровь.

— Абсурд для тех, кто знает истину, светлорожденный. А для остальных вся постановка будет выглядеть просто идеально. И никто не в курсе, что твари из Пустоши лишь изображают покорённых бестий, что после разгрома эльфийских войск Риванол станет только ещё одной колонией Альзахара, а нежить получит вход в одно из Великих королевств Сальхары… Партия сыграна без сучка и без задоринки — не придерёшься.

— Но всё же ваше слово — слово наследника трона…

— А кто мне даст его сказать, серра? — устало выдохнул мужчина, наклоняя голову. — Завтра состоится казнь преступников на главной площади. А послезавтра, когда подоспеют эльфы, нам уже будет всё равно, сохрани Гармония наши души.

На некоторое время повисает тяжёлая пауза. Встряхиваю головой, ограждаясь от всего самым плотным щитом, на который ещё хватает сил. Сейчас мне не нужна ни вина Ильназара, ни горе Ветара. Всё это будет после. А настанет ли время для этого «после», зависит сейчас только от того, насколько хорошо мне удастся сложить факты и сделать верный вывод. Прости меня, наставник, я только теперь на собственной шкуре ощутила необходимость твоих уроков…

Но может, я была не самой плохой ученицей?..

— Не понимаю одного, милорд… Зачем Теросу потребовалось избавляться от младшего брата? Доступ к трону для Ветара закрыт в любом случае, как бы не повернулась ситуация. То ли дело вы — прямой наследник престола…

— Благодарю за комплимент, — чуть ехидно Ярг наклоняет голову. — На ваш вопрос ответить не так и сложно… Вы конечно же не знаете, что это именно Теросу принадлежала идея об отправке посланника к эльфам. Нужно было развязать войну, в котором Плавающий город наконец-то бы проиграл. Народ гораздо охотнее идёт за победителями, чем за простыми смертными. А тот, кто наконец-то укажет заносчивым эльфам их место, — простите меня за такие слова, серран, — конечно же станет несомненным лидером.

— И всё же…

— Ненависть к Старшему народу подогревалась давно, исподтишка и незаметно. Кульминация достигает своих вершин, я уверен, Ветар испытал это на своей шкуре. И даже если эльфы придут на помощь, следуя условиям договора, то это будет воспринято жителями Риванола не как освобождение, но как попытка захвата. И догадайтесь, на чью сторону встанет народ?

— Почему вы так уверены, что Плавающий город проиграет? — глухо, через силу, спросил Ильназар. Принц передёрнул плечами.

— Против двух государств и тварей из Пустоши, для которых эта сделка едва ли не самая выгодная?.. Я не ставлю под сомнение мощь ваших магов и мудрость Владыки, но факты говорят прямо. Вас слишком мало. И лучшим выходом из такой ситуации для светлорожденных будет вообще проигнорировать договор. Уверен, ваш правитель достаточно собразителен, чтобы найти подходящий повод. Хотя бы смерть самого посланника, с которым он заключался. Это бы создало Теросу некоторые дополнительные проблемы. Впрочем, найти другого козла отпущения не составило бы особого труда… Лиетва даже не оказала бы особого сопротивления.

— Эльфы придут, — тихо, но с абсолютной уверенностью произнёс Ильназар. — Будут знать о поражении, но придут. Вендетта свершится — каждая жизнь, которую заберут наши стрелы будет платой за наши жизни. Вернее, за жизнь внука Владыки. И даже если после этого от нашего народа останется лишь память.

Всё это было сказано с такой мрачной торжественностью, что даже циничный Ярг не нашёлся, что ответить.

Я устало закрыла глаза, понимая, что всё это — правда. Что кодекс чести велит эльфам пойти на смерть, и что они это сделают без сомнений и колебаний — несмотря на внешнюю брезгливость и высокомерие их собственное слово свято и неизменно. За это их и уважали люди, — боялись, ненавидели, но уважали. И лишь сейчас открылся во всей своей суровости тот риск, на который пошёл Владыка, подписав договор.

Великая Гармония, неужели, даже видя гибель целого народа, Поющие не вмешаются?!

— Госпожа, — тихо позвал Ильназар. Я вздрогнула, выныривая из безрадостных мыслей. — Госпожа, вы можете использовать вашу силу? Мне кажется, время настало…

Ветар неожиданно усмехается.

— Да, может уже пора наконец раскрыть нам правду, Альнаор-наёмница? Или ты хочешь унести свой секрет в могилу? Если ты действительно владеешь некой скрытой магией, то она была бы очень кстати сейчас.

Качаю головой, игнорируя его вопрос.

— А ты можешь, сааль-ри? Нет, здесь слишком много хаоса — он гнетёт и давит, он не даёт расправить крылья. Я не могу даже позвать на помощь, даже связь между нами едва теплится. Ты же тоже чувствуешь это, Ильназар.

Эльф неопределённо качнул головой. Я постаралась принять более удобную позу, насколько позволяла цепь.

— Кстати, есть догадки, что тут делает Ильнарон?

Тишина словно уплотняется, сдавливает невидимыми тисками. Оба принца молчат, понимая, что право говорить или нет принадлежит Ильназару. Несколько томительных секунд мне уже кажется, что эльф решит не отвечать. И ясно осознаю, что приказать я не смогу.

— Ильнарон — мой кузен, — внезапно предельно чётко произносит эльф. Я мгновение пытаюсь переварить услышанное, но безрезультатно. В конце концов уставший разум выдаёт только одну дельную мысль:

— Ну у вас и семейки, Гармония сохрани!

Ярг тихо фыркает, оценив мой порыв.

— Вот уж действительно, не приведи Гармония влезть в разборки королевский или эльфийских родов. Проблем не оберёшься. А то и голову можно потерять, если страсти особенно накалились. Как в нашем случае, например.

— И всё же, Ильназар… тогда почему? Или у вас очередная кровная вражда между семьями, в которую мы столь неосмотрительно окунулись?

— Да уж, окунулись по самое никуда, — еле слышно буркнул Ветар. Сааль-ри не поднимал взгляда.

— Я думал, вы поняли, госпожа… Наши имена даже начинаются одинаково, с названия рода. Иль — "Ночные охотники".

Задумчиво киваю. Похоже, только у Поющих приставка клана ставится в конце имени. Может быть поэтому я не проставила акценты в нужных местах и пропустила суть, увидев лишь совершенно ненужные детали?..

— Можешь обьяснить, какого демона твоему родственничку потребовалось принимать участие в людских делишках? Или он надеется после разгрома Плавающего города сам править остатками эльфийского народа? Чушь полнейшая! Эльфы — не люди и просто так не подчинятся предателю.

— Сколько пафоса, ра-Альнаор! — тихий вкрадчивый голос доносится от двери, и вздрагиваю от неожиданности. Ильнарон чуть виновато разводит руками, совершенно бесшумно проходя несколько метров и останавливаясь рядом. Ощущаю всей кожей, как напрягается сааль-ри, но в этот раз присутствие хаоса сглаживает чуткость восприятия. Эльф смотрит на нас спокойно, даже с некоторым состраданием. От прошлой ненависти и ярости не осталось и следа. Могу только удивляться подобной смене эмоций. И мысленно аплодировать потрясающей актёрской игре.

— Ты всегда был чересчур несдержан, Азар, — в голосе проскальзывает снисходительность и лёгкий упрёк. Так учителя говорят с нерадивыми воспитанниками. — Впрочем… моё почтение, принцы.

Ветар игнорирует его присутствие, даже не поворачивая головы, а Ярг, внешне спокойный, словно так и должно было быть, немного наклоняет голову в приветствии. Искусный политик, он решил принять участие в предлагаемой игре, видимо до сих пор не теряя надежды на выйгрыш. Пожалуй, стоит присоединиться.

— Я хотел бы извиниться перед вами за своё неподобающее поведение на дуэли, ра-Альнаор.

Вежливо улыбаюсь, хотя Гармония свидетель, чего мне это стоит.

— Старое забыто. Хотя, мне почему-то кажется, что вы пришли по делу, ра-Ильнарон?

Эльф иронично вскидывает бровь.

— Такая проницательность до добра не доводит, серра. Но если вы столь нетерпеливы, перейдём действительно к нашим проблемам.

Молча жду.

— Я думаю, вы уже успели понять, что ваше теперешнее положение весьма плачевно. Покушение на жизнь короля — серьёзный проступок, и наказание за него вам тоже известно.

— И у вас есть предложение, как его избежать?

Ильнарон тонко улыбается.

— Вы прекрасный собеседник, серра. Вам никогда не надо повторять по нескольку раз, чтобы вы наконец ухватили суть… Да, совершенно верно, у меня есть предложение. Именно к вам, и ни к кому другому. Так что от вашего решения зависит очень многое.

— Я вас слушаю, — стараюсь говорить спокойно.

— Я организовываю ваш побег. Всех четверых, не беспокойтесь. Лошади уже готовы и только ждут приказа. Смените свои имена, устроитесь где-нибудь в Халифате или в любом другом из Великих государств Сальхары, и будете жить себе припеваючи. Только в Альзахар и Риванол вам дорога будет закрыта. Да и в Лиетву не советовал бы ехать — всё-таки соседи… Ну как вам такая перспектива, ра-Альнаор? Нравится?

— Ммм… И что бы вы хотели в обмен на такое щедрое предложение? — голос всё же немного дрогнул. Начинается самое опасное. Но ума не приложу, что же могло его привлечь в моей скромной персоне! Всё же не надо было так светится на той бесовой дуэли…

Эльф тяжело вздохнул и скрестил руки на груди. Я с удивлением ощутила, что и он тоже волнуется.

— Я уже десятки лет иду к одной цели, серра. К одной единственной, но она всё так же далека и недостижима, как и в начале моего пути. Вы знаете, что это такое, когда готов свернуть горы, сделать всё, что можно и нельзя, лишь бы получить желаемое? Но увы, этого всё равно мало… Ничтожно мало, понимаете?! Хотя где вам понять… Вы зарылись по уши в своих мелких проблемах, не высовываете из них носа. Вы боитесь даже мечтать о небе! А я знаю, что это возможно, надо только доказать, что ты достоин. И я собираюсь это доказать!

Молчу, слегка прикрыв глаза, чтобы не выдать внутренней дрожи. Потому что в сознании наконец-то начинает вырисовываться нужная картинка, потому что я догадываюсь, что он собирается сказать. И потому что мне становится страшно, чересчур страшно…

— Вы конечно же слышали о Поющих, серра. Древние боги, которым поклонялись и поклоняются до сих пор. Неземные существа, обладающие фантастической силой… Улыбаетесь? Я расскажу вам кое-что, ра-Альнаор. Я прочитал все древние манускрипты, где упоминается о силе и бытие Поющих, я разговаривал с человеческими магами, которые ещё хранят остатки былого знания, я нашёл самого Магистра — верховного жреца позабытого культа… И я могу с уверенностью сказать — Поющие действительно существуют!

Молчу, пытаясь не замечать, как отсутствующий взгляд Ветара становится пронзительным и колючим. Неужели он знает?! Но как, как он ухитрился заметить?! Неужели на той дуэли я раскрылась слишком глубоко?.. Непозволительно глубоко?..

— Да, Поющие существуют! — Ильнарон скрестил руки за спиной и несколько нервно прошёлся из угла в угол. — И их силу не сравнить с теми крохами, которые достались нам. Я уже не говорю о людях и остальных!

Глаза эльфа останавливаются на мне, и я призываю на помощь всё владение собой, чтобы равнодушно пожать плечами.

— Даже если и так, то что вам с этого? Зачем вам Поющие, серран?

— Зачем?! О, святая наивность! Есть ритуал, позволяющий обрести способности и силу Поющих, понимаешь? Он описан в древних книгах, и Алтарь в Полуночном лесу до сих пор стоит! Надо лишь найти донора…

Молчу, стараясь не выдать удивления. Оказывается, есть и такой ритуал? Хотя, если учитывать то же Венчание, те же узы сааль-ри, то выходит, совсем не обязательно рождаться Поющим. Достаточно найти того, кто согласится подарить тебе право быть равным. Ну или почти равным. Донора.

— Подобное могущество, подобная власть даже не снились никому! — каким-то лихорадочным шёпотом продолжал Ильнарон; глаза его горели фанатическим огнём. — Владыка Сальхары! Повелитель мира — вот кем бы мог стать тот счастливчик! Увы, след Поющих на этом оборвался. Ни знака, ни намёка… Но я продолжал искать. И мои усилия были вознаграждены! Я нашёл человека, который видел Поющего.

— Я?! — слово сорвалось прежде, чем я успела подумать. Эльф раздражённо покачал головой, недовольный, что его перебили.

— Нет, разумеется. Его имя скрыто. Наставник, просто Наставник. Но он дал мне то, о чём я не мог и мечтать… Я говорил с Тайо.

Закрываю глаза и ещё ниже наклоняю голову, потому что изумление на моём лице написано слишком явно, чтобы его можно было не заметить. К счастью, мой жест был истолкован иначе.

— Разумеется, вы и не знаете, кто это… Впрочем, неважно. После этого, Наставник дал мне ещё один знак — указал на того, кто сможет помочь мне обрести желаемое. Да, он так и сказал, слово в слово. С тех пор я неотрывно следую за своей целью, и вот наконец! Да, это вы, Альнаор.

Медленно поднимаю взгляд.

— И чем же я могу помочь вам, ра-Ильнарон? Вызвать Поющих? Смешно. Неужели я похожа на человека, по одному слову которого Высшие спускаются с небес?

— Вам лучше знать, что вы можете, ра-Альнаор, — вкрадчиво-бархатным голосом отозвался эльф. — Впрочем, я не тороплюсь. Я столько ждал, так что подождать ещё одну ночь вполне в моих силах. Завтра утром будет либо казнь, либо спасение.

Киваю, ещё не до конца осознав значение последних слов. Ильнарон поворачивается, собираясь выходить, когда я, не сдержавшись, выдыхаю мучивший меня на протяжение всей беседы, вопрос:

— Если вам нужна была лишь я, то зачем, во имя Гармонии, вы устроили так, чтобы был обвинён Ильназар? Причём тут он?!

— Азар? — пренебрежительное пожатие плечами. — Кузен всегда был чересчур любопытен. Мне казалось, он начал догадываться о моих поисках, не так ли, ра-Ильназар? А я ни в коем случае не мог допустить, чтобы про это узнал Владыка. Так что твоя глупенькая девчонка оказалась весьма кстати… Извини. Я не хотел лишних жертв. Хотя, по правде говоря, я не надеялся, что Владыка так быстро согласится поверить в твою виновность. Но ты вёл себя слишком предсказуемо, Азар. В этом твоя главная слабость.

Заставляю всколыхнувшийся было гнев, наполовину уже мой собственный, вновь затаиться. Сожаление наступит позже. Ещё не время. Далеко не время. Всё, что мне было нужно, я узнала. Теперь очередь за другим.

— Больше у вас нет вопросов, ра-Альнаор? — вежливо интересуется Ильнарон, но я всё же могу услышать фальшь в его голосе. Отрицательно качаю головой. Эльф коротко кланяется, иронично кивает принцам и столь же бесшумно, как и за несколько минут до этого, покидает камеру. Даже дверь за ним захлопывается без единого звука, словно сделанная в лучших традициях мастеров-гномов.

Молчу, не смея поднять глаз, почти физически ощущая на себе пристальные взгляды друзей. Время вышло. И что мне теперь говорить?.. Сколько раз уже прокручивала в голове нужные фразы, но никак, никогда не могла вообразить себе в какой обстановке мне придётся выдать свою тайну.

Наконец, тихий голос Ильназара прерывает молчание. Не могу передать, как в этот момент я благодарна своему сааль-ри.

— Вы действительно знаете что-то о Поющих, госпожа? Или..?

Он запинается, поражённый неожиданной догадкой. Заставляю себя продолжить. В конце концов, рано или поздно это должно было открыться. В конце концов, разве не меня долгие годы обучали выдержке и хладнокровию? Время применить полученные знания.

— Ильнарон слеп, как и все фанатики… Он стремится к цели, не видя её.

— Поющая… — едва слышным голосом произносит Ильназар, в глазах светится благоговение и совершенно неописуемое восхищение, словно у ребёнка, которому показали чудо. — Это же вы Поющая!.. Даан-ра — "Великая Госпожа"!..

Ментальный щит Ветара на миг вздрагивает, словно принц пытается совладать со шквалом обрушившихся на него эмоций. На лице его проявляется вначале изумление, затем недоверие и наконец устанавливается непробиваемо бесстрастное почтение. Когда его разум складывает воедино все разрозненные факты и приходит к нужному выводу. Выводу, что всё, только что произнесённое мной — чистая правда.

Он склоняет голову, пряча взгляд.

— Простите мне моё поведение, даан-ра.

Невольно подаюсь вперёд, в голосе несмотря на все усилия проскальзывает боль.

— Ветар…

Короткое отрывистое качание головой. Нет… Я знала, я ведь догадывалась, что так и будет… Ну что мне сказать тебе, чтобы ты простил мою ложь?! У меня не было другого выбора, понимаешь?! Даже Поющие не властны в своих желаниях, Ветар! Кому, как ни тебе, понимать это! Почему же ты не хочешь, не можешь принять истину?! Я ведь ещё не ушла, не оставила тебя — я здесь, рядом! Если ты любишь меня, Ветар… а ты ведь говорил, что любишь…

Импульс бессильно осыпается перед непроницаемой ментальной сферой.

Непонимание. Отвержение. Недоверие.

Три тени, три страха, три боли, которые способны сокрушить всё на свете. Которые сжигают чувства и мечты, оставляя на месте сердца лишь серый пепел. Пепел, сметаемый переменчивым ветром. И тогда на смены ему приходит незаживающая пустота…

Не время эмоциям! — заветная спасительная фраза заставляет тупое отчаяние отступить и затаиться. Огонь факела рвётся неровными лоскутьями, когда я поднимаю голову, оглядывая камеру истинным зрением, которого так долго избегала. Мир привычно дробится на сферы, невидимые прежде, и расцветает радугой красок. Даже дышать становится легче. Ещё бы удалось развернуть крылья…

Мысль тут же отметается. Стражи-то никуда не делись и наверняка, по-прежнему, ожидают неосторожного хода. А я чересчур слаба для настоящего поединка. Да и пелена хаоса всё так же надёжно окружает камеру, не оставляя ни малейшей возможности призвать к себе стихию. Словно крылья и песня скованы невидимыми, но такими тяжёлыми цепями…

Медленно обвожу взглядом замерших друзей. Или лучше будет назвать их товарищами по несчастью?.. Ильназар встречается со мной взглядом, но тут же склоняет голову, даже не пытаясь выдержать заваораживающую пляску искр истинного зрения. Ветар отводит глаза — ни слова, ни вздоха. Лишь Ярг, почтительно, но быстро поклонившись, как человек, в экстренной ситуации не желающий тратить драгоценное время на мелочи, сразу приступает к главному вопросу. Прагматик до мозга костей, политик, уже уставший и разучившийся удивляться.

— Вы можете нас вытащить отсюда, даан-ра?

Отрицательно качаю головой.

— Сейчас нет. Слишком много хаоса вокруг. Надо будет ждать до утра… до казни.

Недоверие, мелькнувшее было в бесстрастном взгляде Ярга, быстро сменяется пониманием. Короткий кивок в ответ, и я почти что вижу, как в его сознании проносится молниеносный анализ ситуации и вывод данных. Да, что поделаешь, Поющие не так и всемогущи, как их изображают сказители. Иначе бы никогда не погибали Фениксы. Никогда бы не распадался Триумвират.

У каждой силы есть ей противоположная. У каждого тезиса есть свой антитезис. Так было задумано, и так будет вечно. Это — равновесие. Это — Гармония.

Весы могут лишь немного склоняться в одну или другую сторону.

Тихо вздыхаю.

— Спрашивайте. Не обещаю, что отвечу на все вопросы, как не обещаю, что буду знать все ответы. Но всё равно, спрашивайте.

Пауза, потом Ильназар не выдерживает.

— Кто же вы, госпожа? И почему здесь, среди нас? Почему молчали так долго?..

— Ты знаешь моё имя, сааль-ри. Оно истинное, иначе бы ритуал не был проведён. Я Альнаор из Поющих клана Наор — Играющих с Огнём. Почему здесь… Не знаю. Уже не знаю. Так направила песня. Так выбрали крылья. Возможно потому, что я совершаю слишком много ошибок… А на последнее ты сам знаешь ответ.

Едва различимый извиняющийся импульс. Он понял, эльф-изгнанник. Поймёт ли другой?..

— Вы можете вызвать на помощь других Поющих, даан-ра? — Ярг вопросительно взглянул на меня. — Я немного слышал о боевых пентаклях Анэр… если это правда…

— Правда, принц, — устало киваю. Знал бы он, чем грозит лично мне ещё одна встреча с этой милой пятёркой Стражей… — Я позову их, когда хаос немного рассеется. Утром. Дождитесь утра.

Молчание. Каждый перебирает в памяти последние мгновения, анализирую услышанное, выделяя главное из огромного количества новой информации. Да, они ещё неплохо справляются… Представить себя на их месте… страшно. Другого определения нет. Смесь надежды и страха. Очень опасное и нестабильное состояние.

— Ильнарон упоминал ритуал… Он действительно существует? — и уже через секунду приходит трезвость мышления, смывая порыв любопытства. И с ним раскаяние. — Простите меня, госпожа. Не отвечайте, не надо.

Позволяю себе чуть улыбнуться.

— Ритуалов много, сааль-ри. И в одном из них ты участвовал.

Когда наконец осознание очевидного доходит до разума я вновь закрываюсь щитом, на этот раз уже от безудержного вихря нахлынувших чужих эмоций. Изумление, поражение, недоверие, радость…

— Но почему я?!

Тихо хмыкаю. Весьма резонно и, главное, очень точно. Только вот я не в силах дать ответа. Да и кто мог бы?..

— Так решила Гармония.

Взглядом отрезаю прочие вопросы. Не сейчас. Не время.

— После, Ильназар. После, когда прочее будет уже не важно. А сейчас впереди другие задачи.

Эльф медленно кивает. И только всплеском радужных брызг проносится импульс благодарности, искренней и чистой; за всё, что было сделано и за то, что будет.

Глубоко вдыхаю, приказывая себе расслабиться и отрешиться от окружающего мира. Сейчас мне может помочь лишь абсолютная, совершенная концентрация. Средоточение на самой себе, на своей сущности и на тонкой нити, связывающей её со Вселенной.

Медитация Гармонии — самая сложная из существующих. Но только она может позволить достигнуть идеального баланса, законченности и верности песни. А это единственное, на что я ещё могу надеяться. Что даст мне выжить в предстоящем поединке.

…Вечномилостивая Мать, услышь дочь свою, она в беде…

* * *

— Время вышло, ра-Альнаор. Что вы решили?

Взгляд неподвижен, словно тело обратилось в мраморную статую. Не шевелюсь, не реагирую. Лишь повторный вопрос заставляет меня чуть повернуть голову. И увидеть, как непроизвольно отступает на шаг назад Ильнарон, встретившись со мной глазами. Хотя я и не использую в тот момент истинного зрения.

Вновь смотрю на танцующие язычки пламени от факела. Голос глухой и безразличный.

— Нет. Это знание слишком опасно, чтобы попасть в руки такому, как вы, Ильнарон.

Кажется, он удивился. Видимо, не ожидал такого ответа.

— Даже если вы не цените свою жизнь… Вы готовы дать погибнуть своим друзьям, ра-Альнаор? И своему… любимому?

Кажется, Ветар всё же вздрогнул. У меня на лице то же спокойствие и бесстрастие. Никогда тебе не узнать, как больно ранили меня эти слова.

— Что стоят жизни четырёх в сравнении с целым миром, который ты загубишь?.. Пусть всё идёт своим чередом. Я только исполняю свой долг. На моей совести и душе не будет ничьей крови. Прощай, Ильнарон.

Эльф нахмурился, шагнул было ближе, но наткнувшись на мой взгляд, резко развернулся и вылетел прочь из камеры.

Губы кривятся в горькой усмешке, когда я ощущаю, как в чужих сознаниях поднимается буря между доверием и непониманием. "Неужели она говорила это всерьёз?", "Неужели она верила в то, что говорит? Или это и есть истинное лицо Поющих?.."

— Нет нужды волноваться, — голос снова словно чужой. — Всё свершается по воле Гармонии.

Они отворачиваются. Только Ветар на короткий миг вглядывается в моё лицо, будто пытаясь отыскать там что-то. Не реагирую — сейчас не до этого. Альнаор только одна из бесконечных мелодий Гармонии. И в теле присутствует лишь маленькая толика той, что называет себя Играющей с Огнём. За меня говорит вся Гармония. Мне же отведена роль наблюдателя.

Шум на лестнице неприятно бьёт по ушам. Дверь распахивается, стражники рывком поднимают нас на ноги, связывая за спиной руки. Отстранённо оцениваю шансы на побег. Маловато — среди конвоиров от четверых веет демонической сущностью. Порождения Хаоса… своими силами мне сейчас не справится.

Гармония приказывает ждать. Повинуюсь.

Длинный извилистый коридор выводит на узкую темную улочку. Там запряжена карета — заколоченные решётками окна, чёрные шторы — предназначенная для перевозки особо опасных преступников. Слышу, как чуть ехидно фыркает Ярг.

— Какое внимание нашим скромным персонам!

Конвой демонов пристраивается по бокам, окружая карету плотным кольцом. Кони рывком трогаются с места. Сосредотачиваюсь. Нет, ещё рано, не прорваться.

Копыта мерно стучат по мостовой, затем ощущение камня пропадает, и я понимаю, что мы выехали на какой-то тракт. Скорость увеличивается, словно лошади не скачут, а летят, едва касаясь земли. И только когда снаружи слышится нарастающий гул голосов, сопровождаемый лёгким толчком, осознаю, что мы прибыли.

Дверцы распахиваются, и глаза непроизвольно закрываются от непривычно яркого солнечного света. Со всех сторон оглушительно ревёт толпа. Торопливо оглядываюсь — равнина, вдалеке виднеются башни Ранота. И море, необъятное море людей, окружающее наспех сколоченный эшафот. Всё стало ясно — ни одна площадь, как велика бы она ни была, не в состоянии вместить такое количество народа. Да и не только народа.

Задние ряды смазываются густой патокой. На секунду обретя истинное зрение, не удерживаюсь от судорожного вздоха. Они тоже здесь — нежить Пустоши. Невидимая гарантия победы Тероса. А с другой стороны сверкают отполированные до слепящего блеска кольчуги воинов Альзахара. Армия готова встретить пришельцев из Плавающего города.

Ступени эшафота — одна, две… шесть. Равнодушно скользнув взглядом по звероподобной фигуре палача со сверкающим мечом, обвожу глазами беснующихся людей и поворачиваю голову к друзьям. Позволяю себе чуть улыбнуться.

Ветар неколебимо спокоен, словно находится не на собственной казни, а на приёме у очередного правителя. Ярг, с несколько наигранным изумлённым видом смотрит на Тероса, в полном парадном облачении короля неторопливо всходящего на соседний помост, застеленный пурпурными коврами. Ильназар неотрывно следит взглядом за скользящим в небесном куполе буревестником. Что он говорит ему? Но я не могу отвлекаться. Весь разум, вся воля, всё сердце сейчас сосредоточены на отслеживании тончайшей струны Гармонии, проложившей путь среди неистового хаоса. Это наш шанс — золотой дар судьбы, возвращающий мне угасшие было силы.

Гулкий бой барабанов; глашатай торжественно разворачивает длинный свиток с приговором. Почти не слышу слов — вместо них наливается свой перворожденной мощью песня. Осталось только выпустить её на волю…

— …В предательстве и измене государству… В убийстве законного короля Дархана… Повинен смерти!

— Повинен смерти! — рокотом отвечает толпа.

Всего лишь на миг отвлекаюсь от своей задачи, чтобы взглянуть с высоты эшафота на стоящих внизу людей. Верят ли в то, что повторяют за вожаком? Или ты был прав, Ярг, и народ — это просто слепое стадо овец, бредущее за пастухами?..

Многие прячут взгляды. Многие отворачиваются, опускают головы. У многих на глазах слёзы.

И я ощущаю, как огнём в груди загорается надежда.

— Время! — наконец обрывает глашатая Терос. Тот послушно склоняет голову и отступает в тень. Барабанный бой усиливается. Ещё минуту, ну пожалуйста, мне так немного осталось…

— Они пришли! — глухо, словно не в силах поверить, выдыхает Ильназар, и его голос громовым эхом разносится по замершей в недоумении равнине. Застывает начавший было приподниматься с трона Терос, взбегавший на эшафот Ильнарон, даже демоны остаются неподвижны перед величием и мощью, явившейся их взорам.

Матово-сиреневая дымка рассеивается, открывая стройные ряды лучников. Впереди — три белых грациозных коня. Их всадники не прячут лиц, вселяя ужас и смятение в стан врагов.

Справа — Этерран, со знаменем в руке. Слева — Сариэль. Наши взгляды на миг встречаются, и он чуть склоняет голову. Центральный конь недовольно бьёт копытом, и я неотрывно смотрю на всадника — великого, мудрого, непостижимого. Повелителя эльфов — Владыку Плавающего Города.

Он улыбается. Улыбается, но печаль смешивается со скорбью. Потому что он, как никто другой лучше понимает, что в этом бою их ждёт смерть. Но перед этой нерушимой верой, стальной волей хаос отступает, на крошечную долю, всего на один шаг, но мне этого достаточно. Вполне достаточно, чтобы наконец вдохнуть полной грудью Гармонию и услышать притихшую песню.

Терос, едва овладев собой, поднимается, пытаясь принять горделивую позу. Разумеется, он предвидел, не мог не предвидеть приход эльфийских воителей. Но легендарная сила Владыки, полумифическая тайная магия Светлорожденных всё же были известны слишком широко. И даже имея за спиной орды нежити, он всё ещё сомневался.

Но чем больше рассеивалось дымчатое марево, тем уверенней становился его взгляд. Потому что становилось видно, как ничтожно малы ряды эльфов по сравнению с армией Пустоши и Альзахара.

— Что вам нужно, Перворожденные? — хриплое карканье ворона. — Мы не звали вас.

Владыка чуть отворачивается, словно не желая видеть его, и вперёд выезжает Этерран. Знамя буревестника плещется на северном ветру.

— Мы пришли, исполняя Договор о помощи и дружбе. Мы хотим говорить с тем, кто заключал этот Договор.

Кашляющий смех.

— Человек, о ком вы говорите, предатель и убийца, и будет казнён с минуты на минуту. В вашей помощи мы не нуждаемся. Можете с чистой совестью убираться прочь. Разумеется, предварительно извинившись за нарушение границ Риванола.

— Ты оскорбляешь Владыку, человек, — Этерран яростно взглянул на Тероса. Тот усмехнулся.

— Запрети мне.

Рука посланника дёрнулась было к клинку, но тут заговорил сам Владыка. Его голос, как и при нашей прошлой встрече был глубок и светел.

— Мы не хотим войны. Отпустите этих людей, и мы уйдём с миром.

— Отпустить?!.. — самозванный король наконец позволил своей ярости вылиться наружу. — Да вы сами скоро будете на этом эшафоте умолять меня о пощаде! Убить их! Убить их всех!

Словно замедлилось время, вижу, как с криками ужаса разбегаются в разные стороны жители Ранота, закрывая головы в ожидании ливня стрел. Как будто из тумана материализуются один за другим демоны Хаоса, уже не скрывая своего истинного облика. Как выступает, плотно сдвинув ряды, элитная армия Альзахара, ощетинившаяся копьями. Как поднимает руку Владыка, готовясь отдать приказ об начале атаки. Как Тероса окружает триангл магов, раскидывая вокруг него непроницаемую защитную сферу…

И я понимаю, что сейчас начнётся резня.

И я понимаю, что время настало.

Вскрик — протяжный, ликующий — когда рвутся под напором всеобъемлющей мощи прочные путы. И песня взмывает к небесам, такая же чистая и свободная, как прежде. И под каскадом огнистой, сверкающей мелодии мир разламывается на первородные грани, позволяя разглядеть и прочувствовать каждую искру, каждую ноту своей сути. Стихия взвилась изначальной мощью, залив пространство живым нетерпеливым пламенем, и я пела вместе с Гармонией, которая проносила меня по всем своим просторам.

Всплеском света и жизни, со звоном хрусталя распахнулись за спиной желанные крылья, переливаясь всеми отттенками цвета. И не в силах более медлить, я рванулась в открытое небо, навстречу солнцу, забыв про битву, разворачивавшуюся внизу. Всё это стало незначительно и мелко, недостойно внимания. И я смеялась, так счастливо, как не могла уже столько времени. Потому что наконец ощутила себя той, кем я на самом деле являлась.

— Ты хотел видеть Поющих, Ильнарон? Так смотри! Я Поющая!

Короткий взмах руки — и с пленников спадают оковы. Изумлённые, потрясённые взгляды — я ловлю на себе всю гамму их чувств. Звенящей мелодией проносятся ветра, лаская истосковавшиеся без полётов крылья.

— Пой, Ильназар, пой, Ветар! В вас сила и кровь Поющих! Пойте, этот миг принадлежит нам!

Недоумение в глазах, но я уже не обращаю внимание — песня уносит обратно в небо, на волю, играючи минуя ответный рой стрел, посланный перепугавшейся армией Альзахара.

И время внезапно замирает.

И я останавливаюсь, зависнув в разреженном воздухе, мгновенно придя в себя после завладевшего мной опьянения. Взгляд сконцентрирован в одной точке. Как я могла забыть о главном?..

О его приходе пропели листья, засверкало небо, смягчился ветер. В воздухе пронеслось веяние морской пучины, и рокот волн с шелестом камышей слился в одну неповторимую, великолепную, прекрасную мелодию; лучшую из когда-либо звучавших под Солнцем и Луной.

Он чуть развёл крылья в приветствии, зелень океана затмила окружающий мир. И я склоняю голову перед Величайшим из Великих, Мудрейшим из Мудрых, Древнейшим из Древних. Моим первым и неизменным наставником, проводником по нитям Гармонии, Поющим из клана Ищущих Знание. И имя его, такое короткое, вмещает в себя всю извечность и изначальность Гармонии.

Рантиир.

Он слегка улыбается, как раньше, когда мне впервые удавалось коснуться плетения мелодий, показывая, что он доволен своей ученицей.

— Ты выросла, Альнаор.

Глава 15 — Явление Феникса

Поднимаю голову, чтобы, преодолевая невесть откуда возникшую, но такую знакомую робость, взглянуть ему в глаза. Всего на несколько секунд — столько, сколько он мне позволит. И попытаться, всего лишь попытаться прочесть в них отголоски истинных чувств.

К моему удивлению, Рантиир не закрывается. Или, что гораздо более вероятно, его ментальный щит настолько отточен, что я даже не замечаю его. В чёрных, как бездонная ночь, глазах пляшут лукавые огоньки. И я уже готова признать своё поражение. Как обычно — ему даже нет нужды изображать поединок. И если бы в этот миг его пронизывающий взгляд изменился на повелительный, я сама шагнула бы за ним в раскрытый портал. Домой, куда угодно — куда бы он ни повёл меня.

Остаётся только жалобно вздохнуть.

— Наставник…

Сквозь безмятежное спокойствие прорывается тихий смех.

— Ах Альни, Альни! Всё так же порывиста, так же беспечна… Кого я вырастил себе на голову?

— Меня, — послушно соглашаюсь, изображая искреннее, правда-правда искреннее раскаяние. Судя по немного склонённой набок голове и скептическому взгляду, учитель мне не поверил. А жаль… Но ведь я же виновата! Какая есть…

— Это уж точно, — легко кивает Рантиир. — Какая есть… Сохрани нас Гармония.

Некоторое время размышляю, обидеться или нет, но потом прихожу к выводу, что наставнику от моих эмоциональных всплесков ни горячо ни холодно, и решаю не обращать внимание. Ну да, что позволено Юпитеру, того нельзя… гм… и так далее. Знаем, проходили. Как это и ни прискорбно.

Рантиир задумчиво смотрел на меня, не делая никаких движений, только крылья его слегка трепетали в воздухе, словно под легчайшими порывами ветра. Чёрные глаза внимательно изучали каждую чёрточку, будто сравнивали с образом той девчонки, что некогда сбежала из Дома. Могу только гадать, о чём он в этот момент думает. И почти наверняка ошибусь в предположениях, ибо понять ход мыслей Рантиира смог бы лишь сам Рантиир.

Взгляд задерживается на ослепительно белой пряди, сумасшедший круговорот искр замирает, и я на мгновение вижу в глазах наставника своё отражение. По спине невольно пробегает дрожь. О да, учитель, я выросла. Изменилась… или меня изменили. Впрочем… Встряхиваю головой, отчего снежный волос переплетается с каштановыми, а взгляд Рантиира вновь рассыпается маревом звёзд.

— Гм… Наставник… У нас тут небольшая проблема в лице вражеских армий. И если мы не поторопимся, то эльфийский народ перестанет существовать.

Он только передёргивает плечом, недовольный, что его оторвали от важных раздумий.

— Не волнуйся. Об этом уже позаботились.

Следом за ним опускаю взгляд и с изумлением и восторженной радостью вижу, как знакомыми дымчатыми тенями взвиваются в гуще сражения серебристые крылья Стражей, как яркими оранжево-золотистыми всполохами скользят грациозные силуэты клана Наор. Ещё дальше, ещё глубже замечаю непроницаемые щиты Ищущих Знание, хрустальным куполом накрывшие сбившихся в кучу перепуганных людей. А рядом с Владыкой, так и не изменившим облик, замерла в воздухе хрупкая пожилая женщина. Её сиреневые крылья будто вобрали в себя печаль и вечность, а в остром взгляде, направленном на меня, сверкает власть.

Наши глаза встречаются, и она чуть поднимает руку приветствуя. Будто богиня, дающая своё благословение. Прикусываю губу и поворачиваюсь к невозмутимому наставнику. Ему даже нет нужды слышать мой вопрос.

— Да, она тоже здесь. Сегодня поворотный день в Истории, Альни. Разве могла премудрая Фортуна пропустить такое веселье.

Веселье? Впрочем, может для вечных такие моменты и составляют единственное развлечение. Не мне об этом судить… А вот "поворотный день", это уже действительно интересно. И внушает серьёзные опасения насчёт серьёзных неприятностей на мою голову.

— Ну что же, ученица…

Вздрагиваю, быстро разворачиваюсь, видя, как будто под порывом ветра исчезает безмятежность наставника. Расправляются, замирают резкой молнией изумрудные крылья, очерчивая строгую собранную фигуру.

Готов к бою. Но, великая Гармония, как же он красив!

Рантиир уже не говорит; я слышу его голос струящейся мелодией, окутывающей небо и землю, сливающей воедино солнце и звёзды. Покоряющей. Очаровывающей.

— Ты выросла, Альнаор. Мощь твоя увеличилась во много раз. Ты прошла Испытание силы, с лёгкостью, изумившей не только Гарданэра, но и меня. Ты прошла Испытание сердца, когда с тобой говорила твоя мать, пусть даже это и оставило на тебе глубокий след. Осталось последнее — Испытание Знания. Я готов, Альнаор.

Он готов, подумать только! А меня кто-нибудь спросил?! Или решил, что такая мелочь уже лишняя? И почему мне никогда не оставляют выбора? Впрочем, это уже риторический вопрос.

Что я могу противопоставить существу, столетиями оттачивавшему свои умения? Какой силой могу победить его мощь, которой нет равных? Каким безрассудством могу сломить его непробиваемую безмятежность и хладнокровие? Ответа нет и не будет. Осталось только проиграть достойно.

Достойно — значит продержаться хотя бы три минуты. Но и это уже далеко за пределами моих возможностей.

Две мелодии взлетают к небесам, закручиваясь в стремительном вихре.

О Великая Гармония, благодарю тебя за этот миг! Потому что с изумлением, болью и радостью ко мне приходит понимание, что Рантиир больше не собирается сдерживать свои силы. Потому что он наконец-то признаёт меня достойной поединка. Потому что песня, заполнившая мир и всю вселенную от морских глубин до пиков гор, от темноты теней до бликов солнца, — являет из себя самое прекрасное, самое волшебное, что мне когда-либо довелось испытать в жизни. И я склоняю голову перед величием перворожденной Красоты.

Он чуть замедляет мелодию, позволяя мне вплести свою собственную нить. На его лице проскальзывает нечто, похожее на разочарование. Мастер недоволен.

Ответ приходит веянием ночного ветра и перезвоном таль-ив-ине на лунной поляне.

— Ты сдалась слишком быстро.

— Даан-Рантиир…

— Ты сдалась слишком быстро! — раскатами грома. И я вскидываю крылья, налившиеся силой, приказом моей воли разворачивая гибкую мелодию в огонь молнии и придавая ей стремительность зарницы. Песня наставника, словно в ответ, наполняется тяжёлым сокрушающим гулом-рокотом прилива, с неотвратимостью океана надвигаясь на танцующее пламя.

Короткий перебор струн — Гармония мгновено меняет ритм, уклоняясь. Нить песни впитывает в себя белизну он-терью, лунное серебро эльфийской башни, светлячки-фонари на подвесных мостах, свивая их в одну чистую мелодию света, перламутрового луча в ночном мраке, уюта и покоя жизни.

Рантиир отзывается синевою туч и вечным сопротивлением скал. Я вижу истинным зрением, как две мелодии, как две нити, два клинка — пересекаются, скрещиваются, соединяются и расходятся в поединке звуков, эмоций и видений. И полотно — непостижимо красивое, кружево — загадочное и воздушное переливчатым узором зависает в воздухе. И мне кажется, будто остановилась, замерла битва, весь мир прекратил движение, внимая искусным творцам.

Я не слежу за временем — нет нужды. Увы, не смотрю на наставника, зависшего в куполе из света в нескольких метрах от меня. Расстояние не имеет значения. Вселенная сошлась в одной точке гобелена, мысль и воля превратились в инструмент, искусно направляемый Гармонией. Она ведёт по сложнейшим узорам. Она выплавляет из неуклюжего мотива драгоценный кристалл мелодии. Я только наблюдаю, зная, что она — Гармония — не может ошибаться.

Проблема лишь в том…

…что Рантиир…

…тоже следует за Гармонией.

И его связь с ней намного, сотнями лет и знаний, прочнее, чем я когда-либо могла надеяться достигнуть.

И где-то там, в будущем, куда уводили нити мелодий, Гармония пропела поражение. Без сожаления или радости, чувств или эмоций — она лишь чистая сила, истинный проводник энергии.

Поражение мне.

Осталось только завершить песню.

Выхода нет, событие неминуемо. Оно предрешено самой Гармонией — как дань уважения и справедливости более опытному мастеру. Так и должно было произойти.

Так почему же я не желаю смириться?

Почему за несколько секунд перехватываю контроль над мелодией, резким росчерком едва не разрывая кружево. И на миг вспыхнувшего изумления Рантиира мне достаточно, чтобы, не выпуская песни, соскользнуть на другой уровень поединка. Туда, куда нет дороги обычным смертным. Туда, куда с великой осторожностью заходит сам наставник. Туда, где пересекаются все дороги, где лежат ответы на все вопросы бытия и сути.

В Астрал.

…Серый ветер окутывает меня клочьями тумана. Дымка сновидений словно уплотнилась, хотя может мне это только кажется. Восприятие мира и Гармонии изменилось — неуловимо и стремительно — и я с некоторым страхом понимаю, что едва в состоянии сохранить контроль над собственной песней. Безмятежность Астрала мешает концентрации, путает мысли, тенями опутывает разум. А я и так уже слишком истощена, чтобы выдержать незаметный, но неумолимый напор.

Чуть колыхнулись облака из сизого дыма, на миг поменяв свой цвет на перламутрово-синий. Светлой искрой мелькнула в густом мареве чужая сущность, предупреждая, что поединок всё ещё не окончен. И я слышу, чувствую, как, несмотря на преграды Астрала, вокруг наставника сплетаются в кокон силы нити Гармонии и песни. И понимаю, с отчётливостью, удивившей меня саму, что я уже не в состоянии преодолеть давление. Что песня уже почти утратила свою связь с Гармонией и теперь только чуть слышно звенит жалобной струной. И вполне вероятно, что у меня не хватит сил даже на то, чтобы выйти из Астрала. Разум, успевший просчитать ситуацию, бьёт тревогу — умоляя, упрашивая броситься к выходу, обратно в живой мир. Ведь разве победа может быть важнее жизни?..

Мелодия наставника, принявшая в мире Иллюзий облик огненной стрелы, устремляется ко мне.

Я ещё могу уйти.

Сама, сохранив остатки гордости, и там уже склонить голову перед победителем.

Могу подождать несколько секунд — я ведь уверена, что песня Рантиира не причинит мне вреда, а лишь стянет невидимыми путами и вынесет из Астрала. Не придётся даже тратить силы.

Выбор за мной.

Закрываю глаза и слегка улыбаюсь.

Как просто, как умопомрачительно, непостижимо просто порой бывает решение…

Я никогда не смогу преодолеть мощь Первородного мира. Нет такого существа, кто был бы на это способен. И поэтому, вместо того, чтобы изнемогая плыть против яростного течения, может быть надо всего лишь… развернуться?

Рушатся, растворяются все щиты и блоки. Позволяю Астралу захватить и увлечь себя в свои глубины. И там, везде, вокруг меня кипит и сверкает безбрежный океан Гармонии…

Я наконец-то поняла свою ошибку.

Я взывала к Гармонии, концентрируя песню и мелодию на одном острие, на одной точке — будь то поединок или просто игра. Я устремляла всё внимание, весь разум, всю сущность туда, в эту единственную, крохотную искру — и не видела всего остального. И не видела, что Гармония — это не один миг настоящего времени. Повторяла наизусть, но так и не понимала до конца, что Гармония — это Бесконечность. Она направляла меня — но это были только мои силы.

А теперь…

Всё изменилось.

Я не чувствую ничего, кроме обжигающего счастья. Во всём теле непривычная, невозможная лёгкость — и свет, ласковый и нежный, вокруг. Пробую расправить крылья — мне кажется, что я могу накрыть ими всю вселенную — и да, у меня получается. Я ощущаю в себе мощь всего мира, каждого живого существа — радость каждого и боль каждого. Я понимаю, что Всесилие и Всемогущество — не просто абстрактные понятия…

Гармония звуков, Гармония цветов, Гармония стихий.

Гармония — это я.

Озарение — такое же простое и понятное, как и всё остальное. Истина — вот она, впервые открытая и доступная. Улыбаюсь, протягивая руку, и Гармония устремляется вместе со мной, потому что отныне она течёт во мне, а я в ней. Неразрывно связаны.

С пренебрежительной лёгкостью отмахиваюсь от чужой, но уже тоже вполне осязаемой волны силы, возвращая её владельцу, дыханием музыки выскальзываю из непривычно приветливого Астрала.

…И эйфория стремительно уходит, уступая место растерянности.

Потому что прямо передо мной Рантиир, сам Великий и Мудрый Рантиир, опускается на одно колено и склоняет голову. Потому что замирает битва, и все Поющие останавливаются в почтительных позах. Потому что всадники-эльфы вместе с Владыкой спешиваются, и даже Несравненная Фортуна опускает взгляд.

Взметнувшиеся было крылья нерешительно опадают. Видеть наставника в таком состоянии покорности… неправильно.

— Даан-Рантиир…

Он поднимает голову. В глазах — искрятся звёздные блики.

— Поющие приветствуют Феникса.

Всплеском чистой мелодии проносится по нитям Гармонии эхо десятков песен.

— Поющие приветствуют Феникса!

Оглядываюсь, растерянно, изумлённо, не понимая, не желая понимать — но вижу только, как они все смотрят на меня, и во взглядах читаю облегчение и радость. Как расправляет плечи Фортуна, словно освободившись от невидимого груза, с лёгкой улыбкой кивает мне и ещё целый неописуемо долгий миг вглядывается в моё лицо прежде чем сиреневым всплеском растаять в воздухе. И будто получив желанное позволение, Поющие один за другим складывают крылья, исчезая из мира Сальхары. Я чувствую это так же ясно, точно сама открываю незримые порталы. Но почему?! Что значил этот салют Фениксу?!…Погодите — Фениксу?!!

Всё ещё пребывая в лёгком ступоре, поворачиваюсь к замершему наставнику. Недоумение-непонимание-вопрос выливаются одним коротким пронзительным аккордом.

— Что здесь происходит?!!

Полуусталый-полудовольный страдальческий вздох, и Рантиир наконец поднимается с колен, с тихим смешком наблюдая за мной. Мысленно благодарю Гармонию, что хоть что-то в этом ненормальном мире возвращается на круги своя. Учитель чуть покачивает головой.

— Происходит то, чего мы так долго ждали. Возрождение Феникса — после двух десятков лет изнуряющей борьбы и отчаянной надежды. Да, это ты, Альнаор… Альнаор-Феникс.

— Ч-что?!

Неосознанным жестом взметаются крылья, пытаясь отвергнуть знание, которого не желала. И тут же резким жгутом свивается Гармония — и Рантиир отшатывается, загораживаясь ментальным щитом. Просяще поднимает руку.

— Спокойнее, Альни… Пожалуйста.

Именно последнее слово, столь неожиданное из уст наставника, странным образом отрезвляет. Заставляю себя сделать глубокий вдох и расслабиться. Сосредоточить всё внимание на произнесённой фразе, оценить, проанализировать, сделать выводы. И суметь сохранить хотя бы слабое подобие хладнокровия. Потому что я наконец-то начинаю понимать то, что должна была осознать уже давным давно. Ещё до того, как покинуть Дом.

— Вы знали.

Не вопрос — утверждение. И Рантиир опускает взгляд, что само по себе пугает.

— Да.

Нервными шагами пройтись из стороны в сторону, закусив губу, лихорадочно пытаясь сложить воедино разрозненные осколки картины. Резко остановиться прямо напротив неподвижного Поющего, так и не поднявшего глаз.

— Знали ещё до того, как я ушла, верно? Почему позволили?

Пауза, но молчание бьёт громче крика. И я больше не могу сдерживаться.

— Отвечай!

Он даже не вздрагивает при таком нарушении субординации. Ожидал подобного? Был готов? Или это больше не является нарушением?.. Если я…

Голос наставника невыразительный и монотонный.

— Мы не были уверены, Альнаор. Могли гадать, предполагать, надеяться, но быть абсолютно уверенными — увы. Годы шли, ты взрослела, но твоя вероятная сила, истинная сущность Феникса не торопилась проявлять себя. Держать Врата становилось всё сложнее, Триумвират слабел. У нас просто не оставалось другого выхода.

Несколько секунд тишины. Жду продолжения. Крылья нервно дрожат за спиной.

— Мы предположили, что экстренная ситуация заставит твою мощь пробудиться. Но бесконечные тренировки в Академии Дома не помогали. Оставалось на некоторое время предоставить тебя самой себе. Желательно, чтобы ты ни о чём не догадывалась. Зная твой характер, создать подходящую обстановку не составило труда.

Мой тон сух и холоден.

— Вы рисковали. Или были настолько уверены в моих силах?

— Хотелось бы быть увереным хоть в чём-то, что касается тебя, Альнаор… Нет, мы могли только оставить себе роль незримых наблюдетелей. И направлять тебя в нужную сторону, когда ты слишком отклонялась от намеченного пути. Хотя, не стану скрывать, были моменты, когда мы почти потеряли твой след.

— Пентакль..?

— Должен был проверить твои силы в сто первый раз. Защитить, если это было необходимо и создать иллюзию того, что Триумвират по-прежнему разыскивает тебя. Могу сказать, что Гарданэр был… удивлён твоими успехами.

Короткий смешок, исполненный горечи. Как просто, как больно… Всего лишь узнать, что даже здесь, даже вне Дома все решения не были моими. Что все поступки были предугаданы и предсказуемы, что все действия нашёптаны заботливыми наставниками. Что все ситуации, которые грозили обернуться гибелью друга, смертью десятков людей, в жизни не слыхавших о существовании Поющих, были специально спровоцированы, вызваны мастерами комбинаций…

Что значат жизни нескольких существ по сравнению с судьбой целого мира…

— Дальше.

Даже осознание того, что Рантиир больше не собирается молчать, не может успокоить бушующую в душе обиду. Взгляд наставника бесстрастен — ни тени сочувствия или жалости. Да, это наилучший образ поведения, ибо будь иначе — и никакая сила не смогла бы удержать меня в состоянии относительного спокойствия. Пусть и лишь видимого.

— Нам пришлось подбросить ваш след охотникам из Альзахара, так как необходимо было, чтобы ты увидела Полуночный Алтарь и встретила сущность предыдущего Феникса. События летели, ты справлялась со всеми нашими заданиями… но оставалась просто Поющей.

Отворачиваюсь, заложив руки за спину. Крылья резко обнимают фигуру, словно спасая от невесть откуда нахлынувшего холода и дрожи. Головоломка со щелчками встаёт на нужные места. Только я уже не знаю, хочу ли этого.

— Вирги… я ещё удивилась, почему их так много. Вы приоткрыли Врата, верно? А кракен… тоже?

— У нас не было выбора, — всё так же глухо. — Ты должна была постичь все стихии.

В ярости подлетаю к нему, выкрикиваю прямо в лицо, застывшее мраморной маской.

— Сколько эльфов погибло из-за вашей авантюры?! Вы считали?! Нет?! А что было бы, если бы Ветар не сумел перенаправить баллисту?! Что было бы, если бы я сама — ваш хвалёный Феникс — не смогла бы спеть и банально утонула?! Вы думали об этом, мастер стратегии?!

— Мы были наготове… — Рантиир чуть распрямляется. — А ты думала, что было бы, если бы Врата раскрылись? Это были бы не десять человек. И даже не сто. А вся Сальхара стала бы похожей на ту деревню, где ты встретила Аваиров!

Замолкаю, не находя слов, разворачиваюсь, тяжело дыша. Гармония дрожит от напряжения.

— Дальше.

— Твоя сущность не хотела пробуждаться… Пришлось вводить дополнительную переменную.

Просветление бьёт огненным бичом.

— Сааль-ри… Защитник и проводник в Гармонию одновременно. Как элементарно, учитель… — тихая желчная насмешка. — Ильнарон же упоминал какого-то Наставника, как я могла не догадаться. Браво, мои аплодисменты! Но как вы не побоялись свести его с Тайо?..

— Ильнарон становился опасен. Он узнал слишком много такого, что не было предназначено для непосвящённых. Твоя мать от имени Триумвирата следит за тем, чтобы древние знания не попадали не в те руки. Обычно, таких фанатиков бывает мало, но с ними или договариваются, или стирают память. Но теперь… Ильнарон был нам нужен именно с этой стороны. Чтобы навести тебя на Ильназара.

— Это вы подсказали ему отделаться от кузена, да Наставник? — злобно выделяю голосом последнее слово. — Вы показали дорогу и подсказали нужное вам решение, вам ведь не составило труда обставить это всё таким образом, чтобы остаться в стороне. Как обычно! Великий и Мудрый! А Тайо лишь закрепили в нём осознание своей избранности. Уже навсегда лишив шанса вернуться к свету!

Устало провожу рукой по лбу.

— А ведь может статься, он ещё мог спастись… До встречи с вами, даан-Рантиир. А как же Кодекс Поющих, где любая жизнь бесценна для Гармонии?!

Молчание в ответ. Он не станет тратить время на объяснение прописных и таких пустых истин. Ты всё поймёшь в свой черёд, ученица. Когда песня поставит тебя перед точно таким же выбором, и тебе придётся уже на собственных весах определять, что для тебя дороже.

— Вы не смогли бы разыграть этот сценарий в одиночку… Кто ещё вам помогал? Кто-то из эльфов… Сариэль? Этерран?

Слабое движение крыльев цвета моря.

— Нет, они ничего не знали. Но я не мог оставить в стороне своего сына.

— Следовательно, Владыка знал… — буря горечи уже исчерпала все силы, оставив после себя лишь серый пепельный след сгоревшей веры. В сознании странное равнодушие. Даже не повышаю голоса. — А Ильназар..? Вы ему сказали?

Важно, неимоверно важно услышать ответ именно на этот вопрос. И почти против воли из груди вырывается вздох облегчения, когда Рантиир отрицательно качает головой.

— Тогда почему именно он? Почему потребовалось лишить счастья именно его, простого охотника — а не кого-то из Высших эльфов?.. Потребовалось настолько сильно, что вы не поступились даже убийством, пусть и совершённым чужими руками…

Он отвечает спокойно, точно мы находимся на одном из уроков в Академии Дома. Точно он вновь умудрённый опытом и знаниями учитель, которому задали очередной вопрос.

— Сущность каждого — индивидуальна и неповторима. Неимоверно сложно найти другую, которая сможет слиться с ней в единое целое, не вызывая никаких диссонансов. Обычное явление — пара-тройка отступлений не вызывают катастрофы. Но у тебя — Феникса — всё должно было быть выверено просто идеально. Мы не могли себе позволить ни одной фальшивой ноты — а лишь абсолютное Единение с избранным. Сааль-ри… Их было двое — Ветар и Ильназар. Гармония свидетель — мы не предвидели твою встречу с принцем! Но к тому времени, как тебе потребовался защитник, он уже был связан с тобой узами Венчания и не мог принять ещё и клятву крови. Следовательно, оставалась лишь одна возможность. Да, Альнаор, никто не виноват, что именно ему было суждено служить тебе.

— Никто не виноват… — О пламя, как я смогу посмотреть в глаза Ильназару! — Значит вот о какой второй причине говорил Владыка.

Рантиир чуть опускает голову, словно на миг поддавшись затягивающей усталости. Но только на одну секунду — и вновь в его взгляде сталь уверенности в своей правоте.

Стараюсь говорить ровно:

— Война тоже была спровоцирована Триумвиратом?

— Ты можешь не верить мне, Альнаор, но на этот раз это просто стечение обстоятельств. Поющие не могли предугадать твою встречу с Ветаром. И то, кем он окажается на самом деле — тоже. Сложно сказать, в какую сторону это событие склонило весы. Так или иначе, мы не в состоянии держать под контролем всю Сальхару. Вселенная всегда в движении, и остановить её невозможно.

Мысленно усмехаюсь. Разумеется, нам позволительно назвать произошедшее элементарным стечением обстоятельств. Но я знаю, уже знаю, что не напрасно Фортуна сегодня явилась на битву народов. Нет, Несравненную интересовали не дрязги Сальхары — это слишком мелко для её уровня. Она пришла взглянуть на творение своих рук, убедиться, что работа выполнена и выполнена хорошо. Достаточно, чтобы преимущества перевесили недостатки. Ведь для достижения цели все средства хороши, не так ли?

Последний вопрос — и пелена загадок развеется окончательно.

— Тайо?

Рантиир отвечает не раздумывая.

— Последняя проверка. Нужно было знать, готова ли ты. Мы попросили Вечных разыскать тебя.

Фыркаю.

— Попросили?

— Да, Альнаор, — его тон остался серьёзен. — Их можно только попросить. И надеяться, что они снизойдут до твоей просьбы. Это всё, что ты хотела знать?

Да, всё. Большего не нужно. Отворачиваюсь, рассеянно обводя взглядом поле битвы. Поющих уже не осталось; чуть колышущееся марево подсказывает, что демоны Пустоши решили больше не искушать судьбу, по воле случая вставшую сегодня не на их сторону и ретировались подобру поздорову. Расходится, опуская в нерешительности мечи, отборная армия Альзахара… Прячут луки эльфийские воители. Но я вижу только двух, вижу отчётливей всего, застывших в немом отчаянии. Встречаюсь с ними глазами и снова чувствую, как протягиваются между нами прочнейшие узы Триумвирата.

— Хорошо, наставник.

Он удивлён моим ровным тоном, хоть и пытается не показать этого. Видимо не рассчитывал на столь быстрое принятие того, что до сегодняшнего дня считалось мне грязным и отвратительным. Но — кто я такая, чтобы суметь заставить Рантиира смутиться?..

Учитель протягивает мне руку. Его крылья полуразвернулись, готовясь открыть портал. Дорогу Домой.

— Пойдём, Альни. Венаор ждёт тебя.

Медленно, словно во сне разворачиваюсь к нему и ощущаю, как по губам скользит слабая усмешка. Как острый взгляд Рантиира против воли наполняется тревогой.

— Я остаюсь в Сальхаре.

Приглушённый вздох, сапфировые крылья на миг поникают, но он тут же распрямляется вновь. В глазах укор и безграничное терпение наставника, готового снова и снова повторять элементарные правила своей бестолковой ученицы. Но ты же сам сказал, что я уже выросла, верно?

Повелительный взмах руки, и на губах замирают невысказанные слова.

— Уходи. Уходи один.

— Альнаор…

— Немедленно!

Срываюсь на крик, и Гармония взлетает лоскутьями пламени, свиваясь стремительным бичом вокруг разверзнувшегося портала. Наши взгляды сталкиваются — мелодия разрывается от напряжения и ярости. Сколько времени длится безмолвное противостояние — миг или вечность, пока Рантиир медленно, словно не доверяя сам себе, не опускает голову.

— Повинуюсь… Феникс.

С тихим хлопком исчезает в раскалившемся воздухе золотистая арка. И наступает тишина.

Тихо опускаюсь на обожжённую магическим огнём и нашим поединком землю. Будто во сне складываю, сворачиваю послушно поникшие крылья, так же неспешно возвращаю себе человеческий облик. Тело, наконец-то получившее вожделённую свободу, подчиняется с неохотой, словно чужое. Мир, только что сверкавший мириадами лучей и красок, вновь застывает в серой неподвижности. Слышу, как печально-жалостно вздыхает Гармония — задавая мне уже так надоевший извечный вопрос.

Зачем?

Зачем я это делаю?..

Но даже Феникс не в состоянии найти на него ответ.

Опускаюсь на колени, сворачиваюсь в клубок; мне уже безразлично, что где-то ещё могли остаться вражеские армии. Равнодушно мелькнула мысль о том, что захоти кто расквитаться со мной теперь, и я даже не успею защититься. И не захочу это делать. Всё вытесняется тупой иглой, терзающей сердце.

Вот так предают. Те, кого ты считала выше богов, с непринуждённым изяществом и нарисованым сожалением разбывают наивную детскую веру. Всё кончено. Ты выросла, Альнаор.

Не заметила, как вдалеке прогремели первый раскаты грома. Как тёмным покрывалом над миром сгустились-склубились сизые тучи, и очищающим потоком хлынули на истосковавшуюся землю стремительные капли дождя. Как сжался и уступил огонь-стихия — и я осталась просто человеком, человеком, который умеет плакать.

Не видела, да и было всё равно, как кто-то заботливо накинул мне на плечи тёплый плащ, укрывая от ливня. А потом поднял на руки, как ребёнка и понёс куда-то, сквозь серую пелену людей и слёз. Куда — мне было совершенно не важно.

Вот так предают…

Глава 16 — Обещание

Пустота.

Это, пожалуй, единственное слово, которое больше всего подходит под определение моего теперешнего состояния. По стенам просторной комнате дворца развешаны факелы, но свет больше не отражается в моих глазах. Сейчас там тьма.

Как и снаружи, за распахнутой настежь створкой широкого окна.

Но если Сальхаре, Риванолу, сотням людей эта ночь несёт покой, то мне лишь усугубляет безнадёжность. И пропасть, в которую я падаю, разрастается, смыкается над головой, отрезая от света. И я ничего не могу сделать. Впрочем, нет. Я просто — не делаю. Ничего. Мне не нужен свет, за который заплачено такой ценой.

Вокруг в бесконечном круговороте скользит чистый хрустально-прозрачный эфир Гармонии. Он омывает мир, успокаивает, утешает, расслабляет. Время напряжения и тревоги закончилось — но лишь для Сальхары. Я к ней больше не принадлежу. Гармония вокруг меня, но в душе — Хаос. И это страшно. И я ничего не предпринимаю.

Кто я стала? Где теперь мой Дом? Есть ли такой?

Я размышляю.

Астрал больше не несёт смертоносного давления; захоти я — и я смогла бы нырнуть в самые его глубины, к истокам истины и сути бытия, чтобы наконец увидеть, есть ли у него Начало. И будет ли когда-либо Конец. Одно желание — и вселенная распалась бы на многоликие грани первопричин и вариаций, позволяя мне повернуть её по своему усмотрению. Настроить на себя — и лишь на себя одну. Изменить мир. Изменить Сальхару.

Я не делаю ничего.

Может быть потому, что для той, второй сущности, которая вопреки моей воле стала моей неотъемлемой частью, долг превыше всего. Может быть потому, что я просто не хочу больше бороться. Не знаю, за что бороться. Может потому, что меня окружает ночь.

Нет, не ночь. В любой ночи, даже самой мрачной, всё же есть отблеск света. Его порождает сама ночь, его порождают тени. Ночь — это только отголосок дня.

Вокруг меня — Тьма.

Вокруг… Или во мне?

Вопрос исчезает где-то на окраинах подсознания. Я не хочу на него отвечать. Я боюсь увидеть то, что увеличит пустоту. Поющий не может уйти во Тьму, ибо там уже нет Гармонии. Там безраздельно властвует Хаос. И он с радостью встретит своего нового Владыку.

Или Владычицу.

Хаос опасен. Гармония несёт покой; он же — порождает ярость. Гармония ищет равновесия между вселенной и личностью; Хаос — может лишь подавлять. Он высвобождает все твои самые потаённые, самые страшные желания, которые соткались из обрывков ненависти и отчаяния. И он даёт силу, неимоверную, необъятную, отказаться от которой невозможно, — на выполнение этих желаний.

Бойтесь этого, ибо никто из нас небезгрешен.

Бойтесь самих себя больше, чем смерти и хаоса.

Бойтесь сами стать этим.

Три постулата Поющих, которые стали для меня зыбкими и ненадёжными. Потому что если остальные истины оказались ложными, где уверенность, что и эти не станут тленом?.. Потому что исчезло самое важное — точка опоры, на которой основывалось всё то, чему меня учили. Я не знаю, во что верить. Я не знаю, нужно ли верить.

Спустя первую ступень меланхолии пытаюсь вспомнить то, чему меня учили в Академии. То, чему учил Рантиир. Рантиир…

С явлением Феникса Сальхара вновь получила передышку. Гармония, радостно вздохнув от облегчения, сняла груз Врат с ослабевшего Триумвирата. Причём я этого почти не почувствовала. Просто знала, и точка. Приходящее из ниоткуда знание до сих пор вызывает непроизвольную дрожь. Научусь ли я когда-нибудь принимать это как данность?..

"Всё это чересчур абстрактные понятия, — объяснял наставник. — Нити Гармонии слишком тонки и спутаны, чтобы вы могли сейчас различить их. Вообразите себе, что Врата Хаоса не более чем обыкновенная дверь, которая может открыться, если её не придерживать. Триумвират — просто засов, защёлка, которой можно попытаться её остановить. Но ненадолго, ибо дверь слишком тяжела. А Феникс — это ключ и замок одновременно. С его рождением ключ запирает замок, и защёлка уже становится не нужна. И открыть дверь может только этот же ключ."

Врата захлопнулись. Надолго, я надеюсь. Комбинаторов беспокоило вовсе не это. Причина, по которой Рантиир так стремился забрать меня Домой, другая. Опасно, неимоверно опасно оставлять без страховки такую силу, которую получила я, в таком нестабильном состоянии. Нестабильном и неуправляемом. Если я сорвусь — кто остановит меня?..

Другое — безопасность Феникса. Мы смертны, а я сейчас слишком открыта. Для всех, в том числе и Хаоса. А выстоять ещё два десятка лет, дожидаясь нового явления, Триумвират не сможет. Есть достаточно причин, чтобы начать волноваться.

Они решили рискнуть — не знаю, во что это выльется.

Я вспоминаю.

Вспоминаю, как ощущала присутствие Ильназара рядом с собой — надёжное, успокаивающее. Он не мог помочь мне — он же не Знахарь, а простой охотник. Зато он был рядом. Я чувствую, что за одно это не смогу с ним расплатиться.

А потом я сказала ему правду.

Абсолютно всю — всё то, что услышала и поняла я сама. Что судьба его была определена ещё до того, как мы впервые встретились. И его любовь к прекрасной эльфийке стала лишь досадной помехой, ровным счётом ничего не значащей на весах Гармонии. И что эта помеха вовсе не была непреодолима для Поющих. Для таких, как я. И мы просто выбрали из двух зол меньшее.

Если бы он захотел убить меня, я не стала бы защищаться. У него было на это право. Но он даже не стал обвинять меня. Только молча поднялся и вышел, оставив меня одну с этой страшной темнотой. Которой я теперь уже перестала бояться.

Я порвала последнюю нить. Сама. Тогда что я тут делаю?..

Обхватываю колени руками, вглядываясь в усыпанное мерцающими искорками сине-чёрное небо. Когда они успели появиться, что я не заметила? Со вздохом прислушиваюсь к неутомимому течению Гармонии и позволяю ей в который раз увлечь себя прочь от этого мира. Прочь от послышавшейся мне тихой, практически беззвучной поступи шагов. Сколько раз я уже так ошибалась…

Слова песни лепестками сирени оседают на притихшую землю.

— Поздним вечером раскрой ладони,

Приюти меня и спрячь от ветра,

И из дымки тысячи историй

Мне всего одну, прошу, поведай…

Про забытый свет и боль ночную,

Асфодели скорби и надежды,

Слёзы звёзд как веру роковую,

Что когда-нибудь всё станет прежним.

Я была слабее, чем считала…

Тенью счастья не собрать осколков

Той любви разбитого фиала

Об утёсы Горя и Упрёков.

Твоих рук мне больше не коснуться,

И огонь живительный утерян.

Обещаю больше не вернуться…

Об дном молю — позволь мне верить.

Чужая и желанно-близкая мелодия дрогнула рядом, вплетая свою нить в Гармонию рядом со мной. Песня вздохнула лесной свежестью ранним утром и ветром на снежно-лунных вершинах гор. Целый миг я разрешила себе наслаждаться и утонуть в этом серебряном перезвоне, полностью утратив себя, до боли вслушиваясь, впитывая в себя эту мелодию без остатка. Прежде чем медленно отвернуться от окна и заставить себя посмотреть в его лицо.

— Ветар.

Несколько секунд он молча стоит на месте, потом в глазах его появляются знакомые искорки.

— Альнаор.

Только теперь в полной мере осознаю своё напряжение в ожидании этого слова. И страх того, что он вновь обратится ко мне с почтительным «даан-ра», возвращая возникшую меж нами пропасть.

Словно догадавшись о моих мыслях, Ветар делает один, практически незаметный шаг вперёд, и по губам его проскальзывает лёгкая тень былой улыбки.

— Надеюсь ты не обидишься, если я не стану называть тебя полным титулом, когда мы наедине.

То ли всхлипывание, то ли согласие, прежде чем мне удаётся совладать с собой в достаточной мере. Что за странная шутка судьбы — там, на поле битвы, я смогла не дрогнув выдержать взгляд Рантиира и десятков Поющих, но здесь, всего лишь перед одним единственным человеком, я не знаю, что сказать. И что сделать.

Поэтому только молча вглядываюсь в его лицо, запоминая мельчайшие черты, с трудом сдерживая в себе слёзы. И всепоглощающее, неимоверное желание прижаться к нему, обнять и никогда, никогда более не отпускать от себя. Потому что я не знаю, смогу ли перенести подобное ещё раз.

— Что… — вопрос выходит сдавленно и глухо. — Что ты хочешь?

В его лице и фигуре что-то меняется, и когда он снова поворачивается ко мне, его профиль выглядит словно отлитым из лунного света на чёрном гобелене ночи.

— Я хочу знать правду, Альнаор. Всю правду, а не те её отголоски, которые сопровождали нас на протяжение всего пути. Недосказанность меж нами создала стены, которые сейчас с каждым впустую потраченным днём всё труднее и труднее разрушать.

Чувствую, что моё лицо опять застывает безжизненной маской.

— Спрашивай. Я отвечу то, что знаю.

Ветар словно на миг теряется, не ожидав столь стремительного принятия решения, и пристально смотрит мне в глаза. Я заставляю себя выдержать его взгляд, с каким-то чувством зарождающейся бесшабашности угадав-увидев в нём первые искры, которые впоследствии превратятся в чарующий водоворот Поющих.

— Правда ли то, что Владыка — сын Поющего?

Его голос всё же дрогнул. Ментальные щиты — я всё же рискнула коснуться его сознания — ощущались почти прозрачной плёнкой. Один вдох, и их сметёт волна эмоций.

Расслабляюсь. Гармония приносит неопровержимое знание того, что на все вопросы ему уже известен ответ. И теперь он просто хочет получить моё подтверждение этому. И принять решение о том, что ему делать дальше. А вот об этом я думать не хочу. Как и о том, кто ему это рассказал. Потому что боюсь услышать правду.

— Да, это так. Не просто Поющего, а одного из членов Триумвирата, моего наставника. Его имя Рантиир из клана Ищущих Знания. Ты видел их тогда, во время битвы.

— Это с ним ты сражалась? — и получив мой безмолвный кивок, неуверенное предположение: — Означает ли это, что я тоже каким-то боком принадлежу к вашему славному роду?

Насмешливый тон безуспешно пытается скрыть сильное волнение. Чувствую это так же явственно, как если бы сама стояла сейчас на месте Ветара. Отвечаю просто.

— Да.

Принц нервно прошёлся вдоль окна, заложив руки за спину. Его взгляд не отрывался от далёких звёзд, словно черпая из них силу.

— Ты можешь рассказать больше?

— А нужно ли? — отвечаю вопросом на вопрос, невольно спрашивая Гармонию о справедливости принятого решения. И вновь вижу неразрывные узы, всё сильнее наливающиеся огнём жизни.

— Нужно? — Ветар недоумённо поворачивается ко мне. Я уже готова.

Раскрываюсь полностью, растворяясь в мире Гармонии, прося его следовать за мной. И он впервые подчиняется без возражений.

Там где мы, не существует никаких щитов. Мелодии плетут вокруг нас узорные, неповторимые кружева, соединяя, создавая, восстанавливая. Я позволяю его сознанию стать со мной единым целым, чтобы он мог сам увидеть и прочесть там то, что не давало ему покоя. И надеяться, что это поможет ему выбрать верную дорогу на множестве перепутий.

На смену изумлению приходит понимание. Невысказанный вопрос: "Почему ты осталась?" неожиданно получает такой простой и очевидный ответ. Ответ в засиявших неземным пламенем узах Венчания. Ответ в двух душах, поющим в такт одной, дивной, прекраснейшей мелодии. Ответ в вечной истине, которую хранили Тайо.

Выскальзываем из ласковых волн Гармонии. Смотрим друг на друга — в глазах сверкают блики звёзд. Затем Ветар бережно берёт мою руку в свои, касается губами кончиков пальцев и прижимает к своей груди. Так, что я ощущаю биение его сердца.

— Оно твоё. И всегда им было.

— Я знаю, — эхом отзываюсь. — Что мы будем делать?

— Жить, просто жить… пока Судьба не назначит нового поворота. У меня, в Сальхаре, а дальше… посмотрим. Твой мир…

Понимаю с полуслова. И только чуть сильнее сжимаю его ладонь.

— Мне не нужен мир без тебя. Если так, то мы пойдём вместе…

Горькая память иглой колет в груди. Невольно отворачиваюсь. Вместе — означает ли это Триумвират или только нас двоих? И только тут до сознания доходит запоздавший вывод, к которому я должна была прийти ещё в тот момент, когда Ветар спросил о Поющих. Рассказать ему правду мог только тот, кто сам уже услышал её от меня.

— Это был Ильназар, да?

Ему нет нужды слышать вопрос целиком.

— Да. Он сказал мне всё.

Боюсь вздохнуть. Но слова всё же слетают с губ, практически против моей воли. Кажется, жизнь замерла во мне и во всём мире, ожидая ответа.

— Осуждаешь?

— Тебя? — рука Ветара ласково пробежалась по спутавшимся волосам. — Нет. А их… не знаю. Кто я такой, чтобы выносить вердикты тем, кто на многие десятки лет мудрее меня? Тем более, если один из них является, пусть невольно, но всё же моим предком.

— А он… — выходит жалобно, как у маленького испуганного ребёнка. — Простит меня? Нет, не меня. Всех нас — навязавших ему эту роль?

— Не знаю… — принц едва слышно вздыхает. — Я бы не простил. Но эльфы — они вообще чересчур странные существа для нашего ограниченного людского понимания. Будущее покажет. А ты — сможешь отпустить его?

Чуть прикусываю губу. Теоретически… Но применение теории на практике совсем другое дело.

— Если он сам сумеет оставить меня — да.

Пауза.

— Ему известно всё. Я ничего не утаивала. Теперь выбор только за ним самим.

Ветар чуть прикрывает глаза.

— Тяжёлый выбор.

Киваю. Впрочем, у кого из нас он был лёгким? Мы все принесли свои жертвы — кто-то дороже, кто-то больнее — долги выплачены сполна. А нам теперь остаётся только лишь ждать — ждать нового витка дороги и, как верно сказал Ветар, просто жить. Жить, словно это последний день твоей жизни.

— Через два дня на престол Риванола взойдёт новый король, — нейтральным тоном произносит принц. Прищуриваюсь, заглядывая ему в глаза, пытаясь угадать скрытый подтекст.

— Ярг? Кстати, как я слышала, Теросу и Ильнарону удалось скрыться во время боя?

— Да, — лёгкая тень проскальзывает по лицу мужчины. — Но всё это после, как ты любишь говорить. Я пришёл сообщить, что в честь коронации и избавления от узурпатора, в стране объявляется Великий весенний карнавал.

— И?.. — уже догадываюсь о продолжении и на губах невольно зарождается улыбка.

— И я желал бы исполнить свою часть сделки, Альнаор-наёмница. Вы ещё помните, в чём она заключалась?

Едва сдерживаю хохот.

— Разумеется, светлый лорд! И не забудьте — ровно пятнадцать минут!

Почтительно-нахальный поклон.

— О, не беспокойтесь…

В дверь раздаётся неуверенно-робкое поскрёбывание и в щель просовывается голова одного из бесчисленных придворных, постоянно снующих по извилистым коридорам королевского дворца. С трудом заставляю себя удержаться от весьма ёмкого выражения о уже надоевших до зубовного скрежета вторжениях в мою личную жизнь.

— Принц Ветар аш Риванол, его величество просит вас немедленно подойти к нему.

Ветар с видимой неохотой коротко машет рукой.

— Передайте, сейчас буду… Ну видишь, Аль, нигде в этом мире нам не будет покоя. Увижу тебя на карнавале.

— Не смею задерживать, — улыбаюсь. Принц низко склонившись, целует мне руку, и быстрым шагом, словно опасаясь передумать, выходит из комнаты. Уже на пороге ловлю его мысленный импульс и обещание как следует надавать братцу по шее за наглость. Проследив взглядом за захлопнувшейся дверью, с совершенно дурацкой улыбкой на лице, забираюсь обратно на подоконник. Над лесом уже загорается тёплым золотисто-багряным огнём зарево рассвета.

Ночь закончилась.

Наступало время нового дня.

* * *

Король всходил на законный престол.

Вопреки вековой традиции, величественный трон впервые стоял не в роскошном дворце, а на той самой равнине в полутора стрелах от города, где чуть было не случилось непоправимое. Где история начала новый виток. Место, памятное всем величием и кровью, верой и болью, честью и стыдом. Место, где люди впервые за несколько сотен лет вновь увидели чудо. Где услышали Песню.

Место, достойное того, чтобы принять нового, и, надеюсь, достойного правителя.

На коронации я снова была Поющей. Фениксом.

Об этом просил меня, в одной из тайных бесед, сам Ярг аш Риванол. Я не стала отказывать, ибо не хуже его понимала, что такой жест только ещё ярче, ещё сильнее зажжёт сердца людей, тепло которых я продолжала ощущать всё время. Что это поднимет в них уверенность, что на сей раз всё исполняется по воле Гармонии и Творца, что жизнь их отныне вступит на новый путь под знаменем добра и света.

Хочется верить.

Когда я в ответ спросила у Ярга, сможет ли он провести страну по такому пути, он не колебался. Да — безоговорочно и непреложно. Да — это обещает Король.

И конечно, я предупредила его, что принеся присягу Гармонии, он уже не сможет отступить от неё. Или вся сила, что прежде вела его и сопутствовала ему, обернётся против него. Мало кто может выдержать подобный поединок. Терос не смог.

— Я сильнее Тероса, — безмолвно сказали мне глаза правителя. И лёгкой улыбкой: — Но я не подведу.

Наверное Феникс, если я всё же Феникс, не должен так слепо полагаться на одно лишь простое человеческое слово, даже если говорящий не отводит взгляда. Но, как обычно, это лишь ещё один пример того, как редко теория находит себе применение на практике. Я согласилась провести его коронацию. Согласилась — и теперь лишь Гармонии известно, что из этого выйдет.

Крылья подрагивают за спиной, людские волны застыли в нетерпеливо-жадном ожидании. Ярг с непривычно сверкающими глазами четко и размеренно произносит слова присяги. Клятва народу, клятва стране, клятва себе самому. Не Поющим.

Мы только наблюдатели, только судьи, и изредка — исполнители приговора. Нам не служат — а если служат то лишь избранные единицы. Народы нам не покорны. Но мало кто об этом знает.

Последнее слово "Клянусь!", и Ярг поворачивается ко мне, преклоняет колена. Мне нет нужды повышать голос — стоит такая тишина, что слышен скрип плохо запертой двери в центре Ранота. Голос эхом Гармонии проносится по равнине, звенит в сердцах людей живой вибрирующей струной.

— Поющие-В-Единстве-Гармонии благословляют тебя, Ярг аш Риванол. Правь справедливо и мудро, и да расцветёт страна, вверяемая тебе, и твой народ, воззвавший к тебе.

Справа тенью возникает Ветар, вкладывая мне в руки тяжёлый, массивный обруч короны, щедро инкрустированной драгоценными камнями. Медленно, чтобы все видели, поднимаю её над собой и бережно надеваю на почтительно склонившуюся голову. Всё в той же пронзительной тишине подаю Яргу руку, поднимаю его с колен. И мир взрывается оглушительно-радостными криками.

— Да здравствует король!! Виват! Да здравствует король!

Чуть развожу руками, и Ярга окутывает золотая дымка пламени, искрящейся мантией оседая на его плечах. Подарок — уже от меня самой.

— Правь не только разумом, но и сердцем.

Он секунду всматривается мне в глаза, потом кивает, и в этом поклоне я ощущаю его подлинное почтение. «Даан-ра». А потом король выходит вперёд, протягивая руки к своему народу, и ликование, всеобщее, почти фанатичное ликование охватывает людей. Отдельные фразы, выкрики сливаются в одну мелодию любви и обожания; и, поддавшись какому-то наитию, я молнией взлетаю в ослепительно чистое небо, присоединяя свою песню к тем, что сейчас звенят внизу. Ноты горят сквозь Гармонию, ноты рвутся лоскутьями салютов:

— Будьте благословенны! — льётся Песня — Будьте благословенны!

А потом был карнавал.

Карнавал — маски, веселье, смех, где-то всплески игристого вина, бесчисленные фигуры и лица вокруг, и, конечно — музыка, музыка, музыка! Стеремительная, когда всё смазывается тенистыми силуэтами, или романтично-лирическая, когда ты словно плывёшь по незримым волнам. То кружащая в вихре красок и огней, то несущая сквозь небесный звездопад в уютных ласковых ладонях…

Мы танцевали.

Обещание было исполнено, всё, как полагается и как было условлено. Но разве это уже было кому-то нужно. Ведь в душе звенела музыка, она рвалась наружу, она звала за собой — туда, в этот круг хохочущих, меняющихся пар — и мы не смогли противиться этому зову. Да и не очень-то и хотели.

Мы танцевали.

Не было деления на богатых и бедных, на дворян и крестьян. Были люди, которые хотели жить и радоваться жизни. Не было "его высочества" и «даан-ра». Были двое, для которых — пусть всего на несколько часов, пусть только на одну ночь, — но рухнули все преграды. И всё стало просто и понятно, как понимают это дети, не забивая голову ненужными мудростями.

Мы танцевали.

И пели, наверное, тоже. Ведь биение сердец оно тоже — песня. Именно та песня, единственная в своём роде, которая не несёт в себе ни частицы хаоса и принадлежит одной лишь Гармонии. Песня, не имеющая диссонансов.

И этот миг — эта ночь объединяла всё живое на земле, всё получало своё завершение. Ибо не могут быть раздельны Танец и Музыка — это две единые, неразрывные части одного великого целого. Одной вечной Гармонии.

— Бедняга Ярг, его королевское достоинство не позволяет ему сейчас присоединиться к нашему веселью, — чуть насмешливо Ветар поймал глазами унылый взгляд брата.

— Скорее уже чувство самосохранения, — не соглашаюсь я, вспомнив охватившую людей любовь к своему королю. — Ведь если он только заикнётся о своём желании потанцевать, здесь начнётся вторая гражданская война. Меж женским полом, разумеется. И в конце концов победительницы попросту растащат своего дражайшего правителя на маленькие клочочки.

В чёрных глазах мелькают иронично-весёлые огоньки.

— Как всё-таки хорошо, что мне удалось отделаться от этой роли.

— Не думаю, что Ярг отпустит тебя далеко от государственных дел, — чуть нахмуриваюсь. — Сейчас ему особенно нужны преданные люди. После того, как большинство членов Совета либо убиты, либо оказались предателями…

— Я говорил с ним об этом, — принц едва заметно поморщился. — Он знает, что меня здесь надолго не удержишь. Тем более теперь… когда всё наконец более менее разрешилось. Я обещался только уладить, насколько это возможно, положение с Плавающим городом. Надеюсь, мне удастся убедить их союзничать.

— Удастся, — хмыкаю. — Сомневаюсь, что Владыка станет возражать своему наследнику. Кстати, гм… ты не думал о том, кто унаследует эльфийский престол после его смерти?

Во взгляде Ветара отражается самый натуральный ужас. Не могу удержаться от смеха.

— Великая и милосердная Гармония, молю тебя, дай Владыке в здравии прожить ещё столько же, или даже больше! Иначе мне лично придётся наниматься в его телохранители, чтобы с ним ничего не случилось. Впрочем… спорный вопрос, кто кого будет защищать…

— Не забывай, твоя мощь теперь возрастает с каждым прожитым днём, — говорю серьёзно, пытаясь передать всю значимость этих слов. — Ты не чистокровный Поющий, но ритуал дал тебе практически те же возможности. И я тоже не могу предсказать, где будет граница твоей силы.

— Время рассудит, — мы поменялись с ним местами, музыка скользнула на неторопливый вальс. — Я не хочу загадывать так далеко вперёд.

Киваю, некоторое время просто отдаёмся на волю мелодии. Что-то звенит на грани восприятия, словно одна из струн инструмента выбивается из общего хора. Недоумённо прислушиваюсь и мысленно пожимаю плечами. Ещё одна из вечных загадок Гармонии, которые она теперь подбрасывает мне чуть ли не каждый день? Сейчас у меня нет ни желания, ни настроения их разрешать… После, как-нибудь после. Когда закончится этот танец. Когда закончится эта ночь.

Я была виновата. Сама. И только я одна.

Я позволила себе забыть, что ночь — это не только наше время. Позволила не вспоминать о том, что у меня всё ещё остались враги. Позволила не прислушаться к голосу Гармонии.

И была наказана.

Очень жестоко. Очень больно.

…Успела только услышать вскрик-предупреждение Ильназара, даже не успев подумать, что он тут делает. Успела почувствовать наотмашь плетью хлестнувшую песню — но уже слишком поздно, непростительно поздно. Успела увидеть тень с горящими от ярости глазами, в которой я лишь потом, спустя целую секунду, узнала Тероса.

И Ветар, не издав ни единого звука оседает на землю, схватившись рукой за торчащий из груди узкий кинжал.

Возможно, Теросу удалось бы скрыться и во второй раз, но стрела сааль-ри поражает без промаха. С опозданием на несколько крошечных мгновений ценою в человеческую жизнь.

Все эти действия происходят где-то на границах сознания. Здесь, ещё не в состоянии поверить, не в состоянии понять, что это страшное событие произошло на самом деле, я падаю на колени рядом с Ветаром, торопливо помогая ему выдернуть из раны смертоносное оружие.

— Кончено… — едва слышно шепчут губы, и вспыхнувшая было в глазах бездна звёзд неумолимо гаснет. — Кончено… прости…

— Нет!!! — сквозь пелену, застилающую глаза, взываю к своей стихии, к силе — казалось бы неограниченной, которой я владею — снова и снова, но в помутившемся сознании уже давно бьётся мысль о том, что я не Знахарь… Что я не умею исцелять. Совсем. И со всей своей величайшей мощью — просто не могу ничего сделать.

Гармония отсчитывает последние секунды. Так же неумолимо, как и всё, что она делает.

— РАНТИИР!!! — вскакиваю на ноги, и сбежавшиеся к нам люди с ужасом отшатываются от взлетевших к небесам пламенных крыльев. — Рантиир!!! — огненным бичом охлёстывается рядом с нами трепещущая от переизбытка силы арка портала. Знаю, уверена, что он услышит. Не может не услышать. Просто не может.

— Я здесь, Феникс.

Крылья цвета моря словно бы покрыты тенью. Он возник, словно соткавшись из воздуха и ночи, в паре шагов от меня, не обращая никакого внимания ни на беснующееся рядом пламя, ни на зависший во мраке золотой портал. Чуть склонённая в знаке почтения-приветствии голова. И стальной блеск в бездонных глазах.

Было ли это вновь подстроено, чтобы умело сыграть на моей слабой стороне — я никогда не узнаю. Был ли этот удар — лишь ещё одной из многочисленных комбинаций Триумвирата, запасным ходом на случай, если первый не сработает? Не знаю. Не хочу знать. В тот момент мне это было не важно.

Ясно было только одно.

В этом поединке я опять проиграла. Победа силы обернулась поражением сердца.

— Спаси его… — наверное, опять плачу, но уже просто не могу иначе. От бессилия, от боли, от ярости. — Спаси… Я вернусь Домой!..

Он не произносит ни слова, лишь слегка кивает. Наставник и не ждал другого. Изящная фигура в мгновение оказывается рядом с умирающим, узкие ладони смыкаются в знакомом жесте исцеления. Но уже не привычное мне дуновение, а целый вихрь силы стягивается в одно тугое, стремительное кольцо, направленное на битву со смертью. Мощь Гармонии протягивается, кажется, из всех концов Сальхары, из всех мирозданий, из всех живых существ, к своему центру, которым теперь стал Рантиир. Великое небо, какой же непостижимой, нереальной силой или знаниями надо обладать, чтобы удержать в подчинении нечто подобное! Песня — даже не песня, а колокольный звон, набат — глубокий и тревожный, подчиняющий и повелевающий.

Поединок — всего несколько секунд, растянувшиеся в вечность.

И древний мастер, чуть заметно пошатнувшись, поднимается с колен, выжидающе смотрит на меня. Он знает, что я не могу не сдержать слова.

Я не свожу взгляда с Ветара. И медленно отхожу к очерченной огнём арке. Медленно, словно ступая по лезвиям, каждым шагом разрывая душу. Каждым шагом сражаясь и доказывая себе, что я уже не Альнаор. Что я — Феникс. Что так надо.

Наши глаза встречаются. Разумеется, он всё понимает, и я отворачиваюсь, не выдерживая, потому что чужое отчаяние ранит ещё глубже, ещё острее, чем своё. Отрывистый, прощальный импульс — на большее я не способна — развернуться и броситься во вспыхнувшую пламенем и чернотой бездну. Прочь, пока долг ещё может преодолеть чувства. Прочь, пока у меня ещё есть силы.

Прочь.

Уже не вижу, как яростными клинками скрещиваются взгляды Рантиира и Ветара, как сапфировое крыло неумолимостью океана преграждает принцу путь.

— Это не твой бой, — рокотом волны. — Не сделай так, чтобы мои труды оказались напрасными.

Тень — теперь уже снова тень — исчезает в затухающем портале, и арка гаснет за ней, как гаснет огонь под летним ливнем.

… - Это ещё не конец… — Ильназар вгляделся в подёрнувшиеся пеленой полупрозрачных облаков небо. — Это ещё не конец.

Ветар тряхнул головой. Его глаза, в которых сменялось отчаяние и гнев, проследили за яркой, расчертившей темноту ночи, искрой скатившейся звезды.

— Я найду тебя… — почти беззвучным шелестом слова, которые так же невозможно преступить, как невозможно обмануть собственное сердце. — Я найду тебя, клянусь!..

Эпилог

Снежные хлопья рассыпались перламутровым крошевом вокруг одинокой заледенелой горы, на вершине которой, застыли, глядя в бесконечную даль, двое. Над их головами в непостижимом и чарующем скольжении разворачивалось и сверкало всеми огнями и красками северное сияние. Искристые всполохи играли на их лицах, отражались на неподвижных, резкой ломаной линией откинутых крыльях. Одни — сиреневые, другие — цвета моря.

— Всё получилось немного иначе, чем задумывалось, — это говорила женщина. — Чем это обернётся для нас теперь?

— Она справится, — синие крылья слегка дрогнули, напряглись. А может это была только игра изменчивого света?

— Справится! Этого мало. Мы не можем оставить тех двоих… Они слишком нестабильны… Они не подчиняются законам судьбы.

Тихий смешок в ответ.

— И от этого тебе ещё более обидно, Фортуна?

— Не язви, даан-ра, — звонкий голос прорезался металлом. — Я не знаю, что с ними делать. Они слишком прочно связаны с Фениксом; их устранение может повлечь за собой неконтролируемый всплеск силы, от которого содрогнётся сама Гармония. А один Астиир не в состоянии удержать их.

— Сейчас нам стоит обратить внимание на более насущные проблемы.

— С остальными ты сможешь разобраться сам. Я же хочу знать, что следует делать мне.

Несколько минут молчания. Ветер, с первобытной яростью мчавшийся вокруг горы, словно присмирев огибал не по-земному изящные, будто изваянные из мрамора силуэты.

— Фениксу нужны хранители. Так было всегда, так будет и теперь.

— Хранитель души и хранитель тела… Что ты задумал? Ты думаешь, что будешь в состоянии перенаправить ритуал? И стереть предыдущий? Не слишком ли самоуверенно, даан-ра?

— Не слишком. К тому же, почему ты думаешь, что я стану что-то менять?

Скала горделиво возвышалась над заснеженной равниной, ветер всё так же забавлялся и раздувал снежные хлопья. Горели и переливались в вышине мириады красок северного сияния, распускаясь величавым радужным цветком. Всё было как всегда.

Только двух фигур больше не было.