Климатическая политика не является нашим единственным выбором

Как мы понимаем миссию нашего поколения? Чего мы хотим достичь за последующие 40 лет?

Глобальное потепление происходит; его последствия являются важными и в основном негативными. Оно приведет к росту числа людей, умирающих из-за жары, повышению уровня моря, возможно, к более мощным и частым ураганам и наводнениям. Оно вызовет новые вспышки малярии, увеличит число голодающих и бедных. Поэтому неудивительно, что целое множество экологических организаций, научных работников и мировых политических лидеров встали на позицию предотвращения глобального потепления любой ценой.

У подобного подхода есть один недостаток — он не учитывает простой, но важный факт. Сокращение выбросов С02 — даже значительное — не окажет существенного воздействия на эти проблемы. С помощью климатической политики, как мы уже убедились, мало что можно изменить. Чтобы решить проблему и белых медведей и нехватки воды, лучше использовать общественные меры.

Если мы декларируем озабоченность тем, что люди умирают от климатических факторов, как это было в Европе во время жары 2003 года, следует спросить себя, почему мы прежде всего думаем о сокращении выбросов С02, которое обходится так дорого и в лучшем случае лишь слегка замедлит потепление в будущем, все еще увеличивая число жертв жары? Более того, так как потепление действительно сократит число жертв от холода, следует выяснить, почему мы думаем о дорогостоящей политике, которая приведет к росту смертности.

Существуют другие общественные меры, позволяющие взять верх над глобальным потеплением, сократить число жертв холода и не допустить рост пока еще не такой высокой смертности, вызываемой жарой. Например, это можно сделать с помощью охлажденных водой городов, увеличения количества парков, окраски домов в белый цвет, повышения доступности кондиционеров и медицинской помощи. Это стоит несравнимо дешевле и принесет намного больше пользы. Не эта ли цель является миссией нашего поколения?

Нас беспокоят острова, высота которых над уровнем моря невелика, и люди, страдающие от наводнений, вызываемых повышением уровня моря. Тогда зачем говорить прежде всего о сокращении выбросов СО,, которое замедлит это повышение, но также снизит уровень жизни островитян, отобрав у них большую часть суши?

Мы делаем вид, что озабочены все растущим ущербом, причиняемым ураганами в Соединенных Штатах, и ужасными потерями, которые несет треть всех стран мира из-за ураганов. Но почему мы говорим только о сокращении выбросов СО,, когда это снизит ущерб, в лучшем случае, лишь на 0,5 %? Если мы хотим уменьшить причиняемый ураганами ущерб, это можно сделать значительно эффективнее, проведя социальную политику, пересмотрев и усилив законы по строительству, укрепив дамбы и плотины и сократив субсидируемое страхование. Такие действия могли бы сократить ущерб более чем на 50%, а затраченные на это средства составили бы лишь долю расходов, отводимых на климатическую политику.

Такая схема действий подходит и для решения многих других проблем, связанных с глобальным потеплением. Выполнение соглашений Киотского протокола спасет одного белого медведя, в то время как прекращение браконьерства спасет примерно 800 медведей. Так какой должна быть миссия нашего поколения?

С помощью Киотского протокола мы сможем в этом столетии спасти от малярии 140 тысяч человек. Истратив в 60 раз меньшие суммы, мы можем справиться с малярией и спасти от нее 80 миллионов человек. Деньги, выделенные на спасение одного человека в рамках климатической политики, могут спасти от смерти, вызванной малярией, 36 тысяч человек. Что же нам следует делать?

Сосредоточившись на проблеме недостатка воды, мы видим, что глобальное потепление фактически делает воду более доступной для населения планеты. Мы увидели, что изменение климата сделало бы воду более доступной для 1,2 миллиардов человек, а следование Киотскому протоколу фактически ухудшило бы ситуацию. Разве это довод в пользу климатической политики?

Да, глобальное потепление провоцирует наводнения, по с этой проблемой значительно лучше справятся другие стратегии. Сюда можно отнести прекращение субсидий на застройку заболоченных земель, более строгое планирование, меньшее число защитных сооружений, не позволяющих заболоченным землям выступать в роли естественной буферной зоны, и увеличение площади затопляемых земель. Каждый доллар, затраченный на выполнение Киотского соглашения, мог бы в результате более обдуманных общественных действий принести в 1300 раз больше пользы.

Рассмотрим проблему голода. Да, глобальное потепление, вероятно, увеличит число голодающих, но решать этот вопрос средствами климатической политики просто неэффективно. На одного спасенного от голода человека в результате соблюдения Киотского протокола приходится 5000 человек, спасенных простыми действиями, например, инвестированием в исследования в области сельского хозяйства.

Имея такой выбор решений, мы должны снова и снова задуматься, прежде чем выбрать миссию нашего поколения. Что надо сделать в первую очередь? Мы очень увлеклись борьбой с изменением климата и идеей, что таким способом мы сможем решить большинство мировых проблем. Очевидно, что это неверно.

Мы должны согласиться с тем, что даже если выбросы СО, вызывают глобальное потепление, простое их сокращение очень мало помогает решению важных мировых проблем. И спасая белых медведей, и борясь с нищетой, мы можем сделать это неизмеримо эффективнее другими способами. Это не означает пассивности в отношении глобального потепления. Это просто означает осознание того, что быстрое и всеобщее сокращение углеродных выбросов окажется трудной и дорогостоящей задачей, порождающей разногласия, и, в конце концов, весьма незначительно изменит климат и еще менее снизит остроту социальных проблем. Более того, это скорее всего отвлечет наше внимание от многих других проблем, решая которые, мы могли бы сделать значительно больше хорошего для мира и окружающей среды.

Что нам следует делать: существенное расширение исследований и разработок

Фундаментальная проблема современного подхода к проблеме климата заключается в том, что жесткий контроль за выбросом СО,,, главное требование Киотского протокола, которое, возможно, будет усилено при подписании второго Киотского протокола, оказывается невозможным. Вероятно, стоит развеять миф о том, что проблемы Киотского соглашения связаны только с тем, что его не признает упрямая администрация Буша. Прежде всего, большинство членов сената США постоянно выступали против даже менее жестких вариантов Киотского соглашения. Но скорее более важным является то, что помимо США и Австралии, также не ратифицировавшей Киотский протокол, многие его участники, включая Канаду, Японию, Испанию, Португалию, Грецию, Ирландию, Италию, Новую Зеландию, Финляндию, Норвегию, Австрию и Данию, не могут обеспечить выполнение требований соглашения но сокращению выбросов СO2. У многих других его участников очень слабые перспективы (или их нет вообще) сделать это до истечения срока действия протокола в 2012 году. Если бы Буш присоединился к этим странам, которые внешне соблюдают требования договора, но фактически слабо проявляют свое желание их выполнять, давно стало бы очевидным, что это соглашение не даст результатов.

К несчастью, Киотский протокол стал символом оппозиции Соединенным Штатам, которые внешне равнодушны к мнению остальных стран мира. Таким образом, Киотский протокол был вновь оживлен политиками, которые всерьез не задумывались о его эффективности или выполнимости. И вот в этом заключается вся проблема: Киотское соглашение одновременно является недостижимым и при этом несущественным для окружающей среды. Это попытка за 15 лет изменить веками сложившуюся схему использования энергоресурсов, затрачивая на это невероятные суммы и не получая почти ничего взамен.

Следует отмстить, что такая же проблема преграждает дорогу новому публичному обещанию ЕС — первому реальному обязательству, принятому со времен подписания Киотского протокола в 1997 году. В марте 2007 года члены ЕС обещали, что к 2020 году они в одностороннем порядке сократят выбросы СО, до уровня, который будет на 20% ниже уровня 1990 года. Это привело бы к сокращению выбросов па 25% по сравнению с уровнем, который в ином случае был бы в 2020 году. И все-таки влияние на температуру оказывается слабее, чем предусмотренное Киотским протоколом, отдаляя потепление, которое предусмотрено к концу столетия, примерно на два года. На это до 2020 года расходовалось бы около 90 миллиардов долларов в год. Таким образом, мы видим ту же схему, что и в хорошо обоснованном Киотском соглашении: весьма незначительный результат при весьма значительных расходах.

Стабилизировать выбросы СО? — сложная задача. За последние полвека они увеличились на целых ! 1 %. Если принять выбросы С02, произведенные в 1990 году, за 100%, то в 1997 году, когда Киотский протокол был уже подписан, они достигли 109%. Если бы условия Киотского соглашения были выполнены, это не сделало бы процесс обратимым, а лишь замедлило бы его, и в 2010 году выбросы составили бы 133% вместо 142. По даже эта довольно скромная цель трудно достижима. На изменение национальной энергетической системы требуется много времени и огромные затраты. Те страны, которые намереваются осуществить подобные планы, могли бы добиться этого и без Киотского соглашения, двенадцать стран, которые с 1990 года больше всего сократили свои выбросы, являются странами бывшего Восточного блока и переживают сильный экономический спад. Германия, добившаяся значительного сокращения выбросов, осуществила это за счет объединения ГДР и ФРГ. Сокращение выбросов в Великобритании является в основном следствием конфликта Маргарет Тэтчер и профсоюзов угольщиков Британии. В 1980-х годах она хотела перевести национальную энергетическую систему с угля на газ по причинам, прежде всего, политическим и экономическим, а не экологическим. В 1997 году, когда Киотский протокол был подписан, уровень выбросов в Германии и Британии был  на 9% ниже, нежели в 1990 году.

Но многие другие страны пережили не лучшие времена, пытаясь достичь поставленной цели, особенно Соединенные Штаты, Австралия и Канада. В этих странах за 10 лет произошел рост населения на 10%, что, соответственно, привело к увеличению выбросов С02. После выхода США из Киотского соглашения сокращение выбросов составит лишь около 0,4%, то есть приведет к уменьшению выбросов с 142,7 до 142,2%, при уровне 1990 года, принятом за 100%. В Киото мы не впервые брали на себя подобные обязательства. На Саммите Земли, проходившем в Рио-де-Жанейро в 1992 году, лидеры государств обещали к 2000 году снизить выбросы до уровня 1990 года. Страны ОЭСР промахнулись более чем на 12%. Эти попытки ясно показывают, что сокращение выбросов очень трудно осуществить по политическим (и экономическим) причинам.

А теперь заглянем в будущее. Международное Энергетическое Агентство предполагает, что объем выбросов СО, будет увеличиваться в основном за счет Китая, Индии и других развивающихся стран. Страны ОЭСР к 2030 году увеличат свои выбросы примерно на 20%, в то время как развивающиеся страны увеличат их более чем в 2 раза. Эта перемена будет очень чувствительной и дорогостоящей. Вот почему Киото-11 с более жесткими условиями сокращения выбросов и с большим числом стран-участников будет действительно трудноосуществимым проектом. Большинство экспертов также считают, что результаты второго Киотского соглашения будут весьма слабыми.

Все ужесточающиеся сокращения выбросов С02, предусмотренные. Киотским протоколом, сталкиваются с экономическими, политическими и техническими проблемами. Главной экономической проблемой Киотского протокола и последующих соглашений является то, что все макроэкономические модели представляют их условия как невыгодное вложение средств.

Однако это выливается в более серьезную политическую проблему. Во-первых, становится все труднее убеждать людей, что они должны платить огромные деньги за весьма несущественное улучшение окружающей среды, которое произойдет в далеком будущем. Во-вторых, рост затрат станет помехой для добровольного сотрудничества, так как некоторые страны попытаются получить дополнительный доход, а другие будут заявлять о том, что принимают ограничения, но не будут их выполнять, не выплачивая никаких штрафов. В-третьих, строгие ограничения выбросов и низкие результаты ослабляют поддержку будущих соглашений. Ясно, что провал Киотского протокола в достижении каких-либо ощутимых ограничений понижает шансы на успех последующих мероприятий.

Техническая проблема, с которой столкнулось Киотское соглашение, является, вероятно, самой сложной. В перспективе глобальное потепление будет существенно ослаблено, если мы сможем осуществить переход к экономике на другом топливе. Многие защитники Киотского соглашения заявляют, что ограничения выбросов активизируют новые вложения в исследования и разработки (ИР), которые позволят нам приблизиться к этому переходу. Но все происходит с точностью до наоборот. Если нам нужна технология, следует вкладывать средства в ее развитие. Когда мы требуем немедленного сокращения выбросов парниковых газов, не следует удивляться, что большинство вкладчиков направят свои средства па достижение именно этой цели.

Киотский протокол совершенно не предусматривает расходы на ИР. Неудивительно, что ИР в важных областях, связанных с глобальным потеплением (возобновляемые источники энергии и эффективность энергии), с начала 1980-х годов приостановились, и в этой области не наблюдается никакого оживления. Поэтому хотя проблема сдерживания глобального потепления очень нуждается в мощных вложениях в ИР в области без углеродной или низко углеродной энергетической технологии, Киотский протокол их не предусматривает.

В конечном итоге, если сокращение выбросов СО, стоит 20 долларов за тонну, развитые страны могли бы проявить желание платить за большее, пусть чисто символическое, количество выбросов, но весьма маловероятно, что Китай, Индия и другие развивающиеся страны пойдут на это. Чтобы решить вопрос об изменении климата, необходимо резко снизить эту стоимость. Если бы мы могли сократить стоимость тонны СО, до 2 долларов, было бы легче договориться о масштабном сокращении.

Вот почему я полагаю, что более уместной реакцией на проблему изменения климата было бы вложение всех стран в ИР энерготехнологий, дающих низкий уровень углеродных выбросов, для того чтобы снизить стоимость будущих сокращений СО,. Мы должны отойти от Киото -II, предполагающего еще более жесткие ограничения, которые будут стоить огромных денег и приносить мало пользы, и уязвимые политические обязательства. Вместо этого мы должны обратиться к самой основной задаче — найти новые энерготехнологии, снижающие количество углерода в атмосфере, которые должны привести к нужной цели в XXI веке.

Мы должны взять на себя обязательство расходовать 0,05 % ВВП на ИР без углеродных энергетических технологий. Расходы составили бы примерно 25 миллиардов долларов в год, что увеличило бы затраты на PIP примерно в 10 раз, но все-таки эти расходы были бы в 7 раз меньше, чем стоимость Киото-II. К этим обязательствам могли бы присоединиться новые страны, причем развитые страны сразу внесли бы большую часть. Эго позволило бы каждой стране сосредоточиться на собственном представлении о необходимых источниках энергии — возобновляемых, ядерных, термоядерных, накопительных — или на поиске новых необычных возможностей.

Эти деньги должны пойти на всевозможные исследования, научные и прикладные; испытания пилотных программ и демонстрацию новых перспективных технологий. Они должны содействовать деловому партнерству частного и государственного капитала для стимулирования участия частного сектора в рискованных предприятиях (подобно тому, как частный сектор участвует в разработке фармацевтическими компаниями вакцины от тропических заболеваний). Они должны пойти на реализацию учебных программ, приток ученых и инженеров, работающих над разнообразными научно-исследовательскими проектами; на правительственные программы, которые могут обеспечить прогнозируемый рынок для новых перспективных технологий; на поощрения за достижения в области высоких технологий; на создание многосторонних фондов для совместных международных исследований; па международные исследовательские центры для создания глобальной инновационной ресурсной базы (подобно научно-исследовательским институтам, которые были центром сельскохозяйственной Зеленой революции в 70-х годах XX века). Деньги нужны также на внедрение существующих и новых энергосберегающих технологий, что в свою очередь будет способствовать постоянному повышению уровня знаний и инноваций, которые часто ведут к быстрому повышению производительности и снижению затрат.

Предварительные выводы указывают на то, что такой уровень ИР был бы достаточным для стабилизации концентрации СО,, на уровне, в два раза превышающем уровень доиндустриальной эпохи. В целом это означает, что такое вложение должно ограничить с этого момента повышение температуры величиной в 2,5 °С.

Такие мощные общие усилия в области исследований могли бы также привести к получению колоссального количества дополнительных инновационных технологий, от исследований в области накопления энергии (например, более качественные аккумуляторы для сотовых телефонов) до поистине неожиданных открытий, могущих резко изменить наш мир к лучшему. Космическая программа высадки на Луну «Аполлон», общая стоимость которой составила около 200 миллиардов долларов, является, пожалуй, самым хорошо известным вложением, приведшим к развитию множества новых технологий, от миниатюризации компьютеров до рентгеновских компьютерных и ядерно-магнитно-резонансных томографов.

Поскольку эти затраты будут относительно невелики и быстро принесут пользу в виде инновационных технологий, политическая нестабильность процесса исчезнет. Такой проект не будет добычей для любителей легкой наживы просто потому, что большинство правительств будут платить довольно небольшие суммы денег и смогут незамедлительно воспользоваться благами в виде патентов и других побочных продуктов индустрии. Не надо будет больше убеждать страны брать па себя все более строгие ограничения, вступая в новые соглашения. И они, скорее всего, присоединятся к этим соглашениям, получив эффективное решение проблемы глобального потепления на длительное время без больших затрат.

Таким образом, нам надо отказаться от Киотского соглашения, нацеленного на дорогостоящие, но неэффективные и политически уязвимые сокращения выбросов СО, Даже более строгие ограничения лишь незначительно изменили бы температуру. Даже более грандиозные сокращения оказали бы лишь незначительную помощь тем людям, которые так в ней нуждаются. И даже если из Киотского соглашения что-то получится, постоянные политические интриги отвлекают нас от многих важных вопросов, решение которых поможет нам сделать гораздо больше и принести миру различные блага.

Существует этическая проблема действий, направленных на борьбу с глобальным потеплением — намерения благие, но превращение глобального потепления почти в главную тему дня, попытки разрешить самые сложные проблемы очень высокой ценой и с малыми шансами на успех, — все это оставляет нам мало времени и денег, отвлекая от более здравых и более реалистических решений.

Вместо того чтобы думать, мы боимся

В средствах массовой информации глобальное потепление описывают как зловещее явление. В 2006 году группа ученых Института исследований социальной политики, решительно выступавших за сокращение выбросов СО,,, проанализировала дискуссии, проходившие в Великобритании. Они охарактеризовали их следующим образом:

Изменение климата чаще всего преподносится как нечто ужасное, внушающее страх, чудовищное и не поддающееся контролю со стороны человека. В таком стиле глобальное потепление изображается в газетах и таблоидах, популярных журналах и агитационной литературе по инициативе правительства или экологических групп. О нем говорят, используя резкие формулировки и сильно сгущая краски, придавая сообщениям характер безотлагательности, создавая атмосферу триллера. При этом используются псевдорелигиозные образы смерти, Страшного суда и язык, создающий атмосферу напряженности и вызывающий чувство необратимости.

Такой язык делает невозможным любой разумный политический диалог о выборе действий в отношении глобального потепления. В общественных дебатах я чаще всего слышал такой аргумент: «Если глобальное потепление погубит нас всех и земля останется пустынной, то мы должны задуматься о нем уже сейчас. Все остальное, о чем вы говорите, включая СПИД, голод, свободную торговлю, малярию и чистую питьевую воду, может быть и является благородной целью, но совершенно неважно по сравнению с глобальным потеплением». Конечно, если бы вселяющие смертельный ужас описания глобального потепления были правдой, было бы правильно считать его первостепенно важным,но как мы уже видели, глобальное потепление ничего этого не предполагает. Глобальное потепление — всего лишь одна из множества других проблем, которые мы должны решить в течение XXI века.

И все-таки эти апокалиптические описания глобального потепления продолжают широко использоваться средствами массовой информации, которые наживаются па этом. Любая новость о климате очень хорошо продается. Британский институт общественного мнения указывает, что «паникерство может даже стать в какой-то мере возбуждающим — чем-то вроде „климатического порно“».

Паникерство давно уже стало элементом дискуссий о климате. Пожалуй, наиболее пугающе оно проявилось в процессах над ведьмами в средневековой Европе. После того как инквизиция расправилась с настоящими еретиками (например, катарами и вальденсами), с начала XV века и далее большинство ведьм обвинялись в том, что портили погоду. В 1484 году Папа заявил, что ведьмы «испортили земные плоды, виноград, фрукты, растущие на деревьях,... виноградники, сады, луга, пастбища, зерно, пшеницу и другие злаки». По мере наступления Малого ледникового периода неурожаи, рост цен на продукты питания и голод распространялись на территории Европы. Там, где власть была непрочной, ведьмы становились козлами отпущения. В период между 1500 и 1700 годами было казнено полмиллиона человек, и на всем европейском континенте прослеживается четкая взаимосвязь между низкой температурой и большим числом процессов над ведьмами. Даже сегодня эта взаимосвязь все еще преобладает в странах Африки, лежащих к югу от Сахары, где сильные проливные дожди (и засуха, и наводнения)очень связаны с убийством «ведьм» — лишь в Танзании ежегодно убивают более 170 женщин.

Впрочем, влияние цивилизации сказывается: многие в Европе посчитали влажное лето 1816 года (вызванное извержением вулкана Тамбора в Индонезии) следствием новой практики использования громоотводов. Власти были вынуждены высказать серьезные предостережения относительно насильственных и незаконных действий — разрушения громоотводов. Любопытно, что несколькими годами раньше те же самые громоотводы объявили причиной сильной засухи. Влажные лета 1910-х и 1920-х гг были «расплатой» за мощный артиллерийский огонь во время Первой мировой войны и за годы появление коротковолновых трансатлантических радиоприемников.

В самом начале XX века в мире переживали по поводу нового ледникового периода. В 1912 году мы узнали из Los Angeles Times о «подступах пятого ледникового периода: человечеству придется бороться за выживание в условиях холода». В 1923 году Chicago Tribune на первой странице заявила: «Наука утверждает, что арктический лед снесет Канаду», вместе с огромной частью Азии и Европы.

Однако тогда в мире уже становилось теплее, и газеты начали отмечать это, задавая вопрос, не связано ли потепление с С02. В 1952 году New York Times сообщила, что «мир начал испытывать потепление во второй половине века». В 1959 году она указала на таяние ледников на Аляске и на то, что «лед в Северном Ледовитом океане стал наполовину тоньше, чем в конце XIX века». В 1969 году New York Times процитировала высказывание полярного исследователя: «Арктический паковый лед на Северном полюсе становится тоньше,и в течение одного-двух десятилетий океан в районе Северного полюса может стать открытым».

Однако к 40-м годам XX века средние глобальные температуры начали понижаться, и в 1970-х годах появились заявления о том, что на Землю вновь наступает новый ледниковый период. Одна популярная книга так описывала мир: «В период между 1880 и 1950 годами климат Земли был самым теплым за 5000 лет... Это было время оптимизма... Оптимизм заметно убавился при первом дыхании холода. С 40-х годов во всем мире зимы стали немного длиннее, дожди чуть сильнее, ураганы более частыми». Подступающие ледники также стали проблемой: «Стремительное приближение некоторых ледников стало угрозой поселениям на Аляске, в Исландии, Канаде, Китае и Советском Союзе». Выло подсчитано, что холод уже унес сотни тысяч жизней в развивающихся странах, и если не будут предприняты соответствующие меры, он приведет к «всеобщему голоду, мировому хаосу и, вероятно, к мировой войне, и все это может произойти к 2000 году».

В 1975 году на обложке респектабельного журнала Science News было помещено изображение Нью-Йорка, который заглатывается ледником, со словами «Грядет Ледниковый век», напечатанными яркими буквами поперек страницы. Журнал сообщил нам, что мы, вероятно, приближаемся к вполне сформировавшемуся ледниковому периоду: «Этот переход привел бы только к незначительному изменению температуры — в два или три градуса, но его воздействие на мировую цивилизацию было бы катастрофическим». Другие комментаторы опасались, что «засухи стали более сильными». В New York Times вышла статья под заглавием «Ученые размышляют, почему меняется климат. Мощное похолодание считают почти неизбежным».

Конечно, сегодня имеются более сильные аргументы и более убедительные модели, развивающие наше беспокойство о глобальном потеплении — многие государства адаптировались к существующей температуре, и значительное отклонение от этой температуры, в любом случае, повлечет за собой расходы. Но обратите внимание, что описания обычно говорят только о неизбежных проблемах и опускают какие-либо положительные последствия. Если мы обеспокоены тем, что потепление ведет к еще большему распространению малярии, мир, который верит в похолодание, приветствовал бы сокращение зараженных территорий. И если бы нас тревожило уменьшение вегетационного периода, мы бы порадовались тому, что глобальное потепление удлиняет его.

В этих описаниях содержится множество преувеличений — мы можем потерять Канаду и огромные территории Европы и Азии, которые покроются льдом, или «всеобщий голод, мировой хаос и, возможно, мировая война» могли настигнуть нас к 2000 году. Любопытно, что многие из этих неверных утверждений соответствуют неверным заявлениям Пентагона о неотвратимом наступлении ледникового периода, после того как Гольфстрим замрет: «Климат в Европе будет таким же, как климат в Сибири», и в результате вполне может начаться ядерная война.

Живя в обществе, мы пользуемся огромным запасом ресурсов, чтобы избежать рисков. Если внимание СМИ к какому-нибудь из этих рисков несоразмерно преувеличено, мы слишком увлекаемся этими проблемами и недооцениваем другие вопросы, где могли бы принести значительно больше пользы. Существует реальная опасность, что с проблемой глобального потепления мы идем как раз по такому пути, обозначая конфликт между природными видами топлива и выживанием человечества, и игнорируя разумный диалог об альтернативных решениях.

Это становится ясно, если понаблюдать, в каком контексте и как представляют экстремальное глобальное потепление некоторые из ведущих участников кампании. Представители «зеленых» недавно заявили, что развитие может остановиться, поскольку мир начал отказываться от своих убеждений: «Спустя десятилетие после конференций, проведенных под эгидой ООН, которые поставили своей целью покончить с нищетой и спасти окружающий нас мир, катастрофы, вызванные или усиленные глобальным потеплением, могут доходчиво объяснить бедному большинству, как будет выглядеть закат человечества, а остальному миру — к чему приведет политическая и экономическая нестабильность».

Ведущий британский обозреватель Джордж Монбайэт пояснил, что нам необходимо выяснить, «как остановить горение планеты», и назвал изменение климата столь же опустошительным, как и ядерная война.

Комиссар ЕС по окружающей среде Ставрос Димас в начале 2007 года заявил, что нам пора объявить «мировую войну» климатическому изменению. Такие высказывания появляются из-за того, что в выпусках новостей постоянно твердят, будто плохая погода вызвана глобальным потеплением, и наука предсказывает еще более серьезное ухудшение в будущем. Газе-

Политика глобального потепления та Time пишет: «Беспокойтесь, очень беспокойтесь». New Scientist сообщает нам, что мы стоим «на краю пропасти». Пожалуй, самую страшную картину будущего описывает популярный журнал, в котором был напечатан прогноз некоторых специалистов о последствиях глобального потепления. Они «предсказывают, что в будущем наши дети увидят охваченные огнем тропические леса и кипящие моря, если мы не начнем действовать сегодня».

Но прилив может смениться отливом, давая беспристрастную, справедливую оценку нашим проблемам. Некоторые ведущие ученые начинают выступать против такого предвзятого отношения к проблеме, вселяющего в людей тревогу. Один климатолог даже засомневался, не зашли ли они в своих грозных предсказаниях слишком далеко: «Некоторые из пас думают, не. сотворили ли мы монстра». Важно, что в конце 2006 года один из самых авторитетных климатологов Великобритании начал выступать против этой истерии. Майк Хульм, директор Центра Тиндаля по изучению изменения климата, утверждает, что климатическое изменение действительно происходит, и человек в ответе за это, хоть и не полностью. Но такие слова, как «катастрофический», такие фразы, как «климатическое изменение серьезнее, чем мы думаем», и утверждения, что мы приближаемся к «необратимому изменению климата Земли» просто используются в качестве «неконтролируемого оружия, чтобы запугать общество, тем самым изменив его поведение».

Почему же не только участники кампании, но и политики, ученые открыто смешивают страх, ужас и катастрофы с реальным изменением климата, игнорируя осторожный тон, которым произносятся прогнозы?

Хульм считает, что в отчаянии, вызванном провалом Киотского соглашения, и в подготовке к следующим подобным соглашениям проявляется тщательная подготовка к использованию нового языка катастроф. Он также утверждает, что разговоры о катастрофах помогают поддерживать финансирование изучения климата.

Мы должны глубоко вдохнуть и остановиться. Язык катастроф — это нс язык науки. Он не потребуется для глобальной оценки, которую проведут специалисты IPCC в следующем году...

Превращение климатического изменения в помеху, которая вызывает страх и напряжение, является пророчеством. Те вероятные опасности, которые мы пытаемся отогнать, действуют на нас как психологические усилители, и мы раздражаемся, сильно «возбуждаясь».

Небрежное превращение озабоченности мнимой военной угрозой, которую представлял Садам Хусейн, в апологию оружия массового уничтожения получило мощный геополитический резонанс.

Мы должны убедиться в том, что действующие силы и организации в нашем обществе, преувеличивающие опасности, связанные с изменением климата, не поведут нас по пути, ведущему в обратную сторону.

Всеобщий интерес к катастрофам, возбуждение, реализуемое при виде результатов глобального потепления, и использование страхов, порождаемых катастрофами, — все это лакомый кусочек для газет. Но пустые и необоснованные страхи отталкивают нас от рассмотрения политических и экономических аргументов в пользу необходимых действий и от многих других проблем, текущих и будущих.

Экономика:

несостоявшийся разумный диалог

Ясно, что глобальное потепление мимо пас не пройдет. Как мы уже видели, оно приведет к увеличению числа жертв жары, оно повысит уровень моря и, возможно, вызовет усиление и учащение ураганов и наводнений. Оно будет способствовать распространению малярии, голода и нищеты. Это необходимо донести до общества.

Но и стратегии в отношении глобального потепления также коснутся нас. Переход с угля на газ или на возобновляемые виды топлива обойдется недешево. Ограничения на транспортировку ослабят экономику. Урезанное время на пользование горячим душем, ограниченное количество перелетов и поездок на машине сделает нашу жизнь менее комфортной. Все это сократит число людей, спасаемых от холода, и увеличит количество людей, страдающих от недостатка воды, уменьшится количество обеспеченных людей, способных защитить себя от малярии, голода и нищеты. Это очень важная информация, которую также нужно усвоить.

Действия, направленные на борьбу с глобальным потеплением, могут приносить выгоду, а могут повлечь за собой дополнительные затраты. Чтобы правильно это оценить, следует обсудить возможные последствия. Но сегодня в сознании людей изменение климата рисуется столь ужасным и невыносимым, что говорить о расходах, значит показать свою бесчеловечность, безрассудность и равнодушие. Нам предлагается думать о выгодах и не думать о расходах.

Но говорим мы о затратах или нет, кому-то все-таки придется платить. Даже если не расставлять сейчас приоритеты, мы все-таки придем к этому обсуждению. Даже если мы и сделаем что-то полезное, можно было бы сделать гораздо больше. Будет ли реализация самой дорогой программы лучшим использованием наших возможностей?

И все-таки многие занижают стоимость климатического проекта. Когда в 2007 году IPCC опубликовал в своем докладе примерные затраты на климатическую программу, которые к 2030 составят около 3 % от ВВП, несколько комментаторов объявили, что эта сумма — более 1,5 триллионов долларов в год, в полтора раза превышающая весь мировой военный бюджет, — незначительна. Сим Реталэк, глава отделения, занимающегося изменением климата в Институте исследований общественной политики, утверждал, что «мы этого не заметим».

В своей книге Альберт Гор нигде не рассказывает о расходах, предусмотренных масштабной программой. Однако он говорит о замене налога с зарплаты налогом на выбросы С02 в размере 140 долларов за тонну, и замене налога на бензин налогом на выбросы С02 в размере около 0,33 доллара за литр. Одна профессионально разработанная модель приводит ежегодные экономические затраты, которые в таком случае понесет экономика США до 2015 года — это около 160 миллиардов долларов. Это уменьшит выбросы США к 2015 году примерно в два раза и на четверть — к 2105 году. И все-таки, так как США за столетие произведут небольшое количество выбросов С02, общим результатом станет понижение глобальной температуры в 2100 году приблизительно на 0,1 °С. Фактически такое предложение ведет к тому, что Соединенные Штаты реализуют ограничения «киотских условий», не присоединяясь к этому договору.

Джордж Монбайэт написал книгу о пагубности любого глобального повышения температуры. Он говорит, что изменение климата просто разрушит условия, в которых живет человек, что изменение климата является самой главной задачей, которая должна стоять на первом месте. Но сокращение странами ОЭСР выбросов на 96% к 2030 году подорвет всю экономику, основанную па природном топливе. Автор весьма расплывчато представляет общие расходы, но убеждает нас в том, что они не приведут к экономическому краху. При этом он предполагает, что за 23 года мы должны принципиально перестроить энергетику и транспортную систему во всем мире. Это приведет к прекращению воздушных перелетов и введению системы нормирования выбросов СО„, похожей на систему нормирования потребления энергии, введенную в Великобритании во время Второй мировой войны.

Мне кажется, что нам необходимо обсудить, будет ли польза от таких радикальных действий превышать расходы. Экономисты категорически это отрицают. Однако Монбайэт отказывается участвовать в таком диалоге, так как «это аморальный анализ». По его мнению, когда мы говорим о выгоде, мы не можем почувствовать страдания людей, вызванные ураганом Катрина, оценить стоимость унесенных наводнением жизней и стоимость нарушенной экосистемы или самого климата.

Этого аргумента недостаточно. Аргументация Монбайэта и большинства сторонников сильного сокращения выбросов СО,, очень похожа на долгую дискуссию, участники которой пытаются оценить все — от людей 6*

до экосистем, которых нужно спасти. Убеждая нас в необходимости подобных расходов, он заявляет, что поскольку климат будет воздействовать исключительно на все живое на Земле, мы должны быть готовы к жертвам. Он считает, что мы должны своим авторитетом поддержать трудную миссию поколения — за 23 года сократить выбросы СО., на 96 %. Но тогда нашего авторитета и усилий не хватит па решение многих других трудных задач, стоящих перед миром, — борьба с ВИЧ-инфекцией, малярией, голодом и борьба за чистую питьевую воду. Монбайэт действительно делает все возможное, чтобы расставить приоритеты.

По-видимому, Монбайэту кажется неправильным измерять все одной денежной единицей, особенно долларом. Его недовольство мне понятно, потому что в этом случае внимание общественности будет привлечено к суровым последствиям наших действий и, более того, методика очень сложна. Но если нам надо провести сравнения во многих различных и несопоставимых областях, очень важно, чтобы мы сохраняли объективность, и экономический подход помогает нам в этой нелегкой задаче.

Вместо этого Монбайэт и многие другие, увлекаются простой риторикой. Он считает, что бессмысленно торговаться за воздушное сообщение и его роль: «Следует ли жертвовать стюардессой каждый раз, когда кто-то в Эфиопии умирает от голода?» Это звучит весьма впечатляюще, но абсолютно не относится к делу. Пожалуй, прекращение воздушного сообщения — не лучший способ помочь голодающим Эфиопии.

Так как использование воздушного транспорта составляет сегодня около 3,5% оказываемого на климат воздействия, и к 2050 году будет составлять около 5%, даже полное прекращение полетов — огромной ценой, — принесло бы очень мало пользы жителям Эфиопии. Поскольку выполнение условий Киотского протокола в полном объеме оказало бы воздействие на климат эффективнее, чем полное прекращение воздушного движения, и, несомненно, было бы значительно дешевле, Монбайэт, в сущности, предлагает, чтобы мы платили больше за меньший результат. Монбайэт собирается уберечь от голода менее 2 миллионов человек, в то время как в 10 раз меньшее количество денег могло бы спасти 229 миллионов гораздо быстрее и эффективнее.

По мнению Монбайэта, сравнение затрат и выгоды означает, что «вы провели слишком много времени со своим калькулятором и очень мало времени уделили людям». И все-таки я возражу: каждый раз вы помогаете 5 тысячам эфиопов, Монбайэт помогает только одному. Следовательно, вы также больше беспокоитесь о людях.

Неэтично сравнивать затраты и выгоду, но вполне этично узнать, как помочь наилучшим образом.

Вот почему экономический анализ соотношения выгоды и затрат, проведенный ведущими специалистами в этой области, показывает, что изменение климата — реальный процесс, и нам следует что-то предпринимать, но показатель сокращения выбросов не должен быть очень высоким. В последнем обзоре анализируются предыдущие исследовании:

Результаты этих исследований показывают, что нужно сократить выбросы парниковых газов до уровни ниже обычного, рекомендуемого ранее, но предлагаются умеренные сокращения.

Такой была новейшая экономика до октября 2006 года, когда вышел шестисот страничный доклад Британского правительства, составленный под руководством экономиста сэра Николаса Стерна. Этот доклад привлек всеобщее внимание. Автор доклада показал свое, видение изменения климата, которое было удачно представлено в сжатой форме в The New York Times: он «предсказал апокалиптические воздействия изменения климата, включая засухи, наводнения, голод, стремительное распространение малярии и исчезновение многих видов животных. Все это будет происходить в рамках жизни нашего поколения, если срочно не будут предприняты какие-то действия».

Два главных экономических пункта доклада очень просты в понимании. Первое: Стерн считает, что общие затраты и убытки, связанные с изменением климата, составят от 5 до 20% ВВП сейчас и впредь. В докладе подчеркнуто, что это эквивалентно убыткам от великих войн и экономической депрессии XX века. Второе: серьезные меры, направленные против глобального потепления, обойдутся всего лишь в 1 % от ВВП.

Фактически у всех сложилось мнение, что Стерн провел анализ затрат и пользы и показал, что польза составит 20%, а затраты — только 1 %, представляя действия, направленные против изменения климата, простейшей задачей. Это сделало Стерна очень популярным. Британский министр по проблемам окружающей среды заметил: «Ник Стерн теперь звезда в мире изменения климата».

Несмотря на это в последнее время вышло множество научных работ, в которых Стерна серьезно критикуют, называя его доклад «политическим документом»,и не скупясь на такие слова, как «не отвечающий никаким требованиям», «нелепый», «некомпетентный», «глубоко ошибочный» и «непродуманный, неубедительный». Хотя перечень замечаний достаточно длинный, я думаю, достаточно указать на три момента.

1. Научная часть обзора представлена в сильно преувеличенных выражениях, присущих фильмам ужасов. «Обзор не дает четкой картины научного понимания вопросов, связанных с изменением климата», и его «анализ ожидаемых воздействий возможного глобального потепления последовательно и избирательно настраивает на худшее, вселяя неоправданную тревогу». Так как обзор, несомненно, был рассмотрен компетентными экономистами, беспокоит столь широкое распространение его паникерских интерпретаций происходящего.

2. Стоимость ущерба, причиняемого изменением климата (и выгода от немедленных действий), очень завышена. Несколько научных работ указывают, что «обзор Стерна не содержит новых фактов или даже новой модели». Как же он может делать настолько нестандартные выводы? Оказывается, что авторы обзора несколько раз подсчитали убытки и произвольно увеличили их в 8 или более раз в соответствии с новыми и предположительными ценовыми категориями, которые никогда не рассматривались независимыми экспертами. В то же время в обзоре изменено значение основного параметра во всех анализах соотношения расходов и пользы в сторону существенного увеличения ущерба. Странно, но этот параметр не используется при расчете приведенных ниже расходов, что могло бы помешать принятию ответных мер в области политики. Этот параметр также сильно не согласуется с нашим сегодняшним поведением: он предлагает нам сберегать 97,5% от нашего ВВП для будущих поколений. Это заведомо абсурдно — сегодня нормы сбережения ВВП в Великобритании составляют 15%.

3. Расходы на такие действия крайне занижены, в духе хорошо известного «оценочного оптимизма», который с 50-х годов был заметен в очень заниженных оценках расходов на ядерную энергию. Стерн необоснованно предполагает, что расходы на возобновляемые источники энергии снизятся к 2050 году в 6 раз. В то же самое время он не учитывает расходы на проекты после 2050 года, хотя эти расходы возрастут и будут оставаться весьма существенными еще долгое время.

Это означает, что разница между научной литературой и докладом Стерна, который не прошел предварительное рецензирование, огромная. В исследованиях ущерб, наносимый глобальным потеплением, составляет около 1 % от ВВП, а расходы примерно 2%. Важно отметить, что вы не можете просто сравнивать эти две статьи расходов, потому что их несение не означает, что возмещен весь ущерб. Но r целом несение расходов, составляющих 2%, при приросте в 1 %, — это невыгодная сделка, и поэтому экономические анализы соотношения расходов и выгоды рекомендуют умеренные сокращения выбросов СО,,. Однако Стерн не проводит анализа соотношения расходы/выгода, и в основном описывает стандартную экономическую картину, не внося новых аргументов: ущерб, размер которого далеко не соответствует предшествующим значениям, и значительно более оптимистичные затраты. Более того, Стерн сам признается, что, действительно, не проводил никакого изучения затрат и выгоды — понятно, ему только следовало бы сравнить затраты с частью ущерба, который был предотвращен.

Самый известный экономист-климатолог Уильям Нордхаус приходит к выводу, что обзор Стерна представляет из себя «политический документ». Журнал Nature сообщает нам, что британское правительство пыталось пригласить других ученых для проведения этого исследования, по-видимому, рассчитывая на такой же политически благоприятный результат. Майк Хульм указывает: «это последнее слово нс ученых и экономистов, а чиновников».

Следует похвалить обзор Стерна за то, что он энергично направил экономику прямо в русло политических дебатов. Хотим мы это признавать или нет, действия, связанные с глобальным потеплением, будут приносить пользу и требовать расходов, и нам необходим диалог, чтобы решить, что и сколько нам следует сделать. Но обзор Стерна не отменяет того факта, что все рецензируемые экономические анализы указывают на весьма умеренные сокращения эмиссии СО,.

Наука:

несостоявшийся разумный диалог

Растущие ставки на глобальное потепление блокируют диалоги в нескольких областях науки. IPCC поставила своей целью «обеспечить политически нейтральную информацию для принятия решения». И все-таки ее председатель Р. К. Пачури призывает к немедленному и резкому сокращению выбросов СО,, делая очевидный выбор в пользу одной стратегии — снижение выбросов, адаптация или пассивность.

Когда климатологи обнаружили серьезные ошибки в докладе 2001 года (так называемая кривая в форме хоккейной клюшки, изображающая стабильную температуру в течение последнего тысячелетия, пока 150 лет назад не началось резкое глобальное потепление), это не рассматривалось как научная ошибка, но немедленно создало политическую проблему. Бот что говорят некоторые ученые-климатологи:

Когда мы недавно установили, что за методом температурной кривой, которая представляет температуру в северном полушарии в так называемой форме «хоккейной клюшки», скрывается ошибка, го это заявление было не столь резко раскритиковано как научно ошибочное, но в личных беседах и общественных обсуждениях его называли откровенно опасным, так как оно могло бы стать механизмом, мешающим успехам политики IPCC.

Уважаемый, но скептически настроенный ученый-климатолог Ричард Линдзен из Массачусетского технологического института отмечает, что:

Ученые, которые отходят от политики паникерства, увидели, что исчезли их гранты, их работа высмеивается, а их самих дискредитируют, называя промышленными марионетками, научными писаками или еще хуже. Следовательно, ложь о климатическом изменении получает признание, даже когда ее бросают в лицо науки, которая, по идее, является ее фундаментом.

За несколько лет стало очевидно, что часть (и очень важная) состава IPCC стала политически настроенной. Возьмем знаменитое утверждение из доклада 2001 года, что потеплением, которое произошло за последние 50 лет, мы в основном «обязаны» человеку. В апреле 2000 года основная мысль доклада звучала так: «глобальный климат испытывает заметное воздействие человека». В октябре того же года появился вариант: «вероятно, что все большая концентрация антропогенных парниковых газов значительно способствовала наблюдаемому последние 50 лет потеплению». И все-таки в официальном итоговом документе фраза стала еще жестче: «вероятно, наблюдаемое последние 50 лет потепление, прежде всего, является следствием растущей концентрации парниковых газов».

Когда журнал New Scientist спросил Тима Хигэма, представителя ООН по Программе защиты окружающей среды, что он думает о причине такого явления, Тим дал откровенный ответ: «Там не содержалось новых научных данных, но ученые хотели передать политикам свое серьезное сообщение открытым текстом». Когда ученые — не имея новых научных данных — «возбуждают» свое сообщение, это нельзя назвать наукой. Это приближается к особой повестке дня, основная мысль которой следующая: их область более важна для финансирования, заслуживает большего внимания и корректирования, чем это есть на самом деле. Послать политикам еще более сильное сообщение, значит просто использовать пауку на руку политике.

Таким же образом некоторые части доклада IPCC больше похожи на изложение экологической концепции. Климатическая политика используется здесь как инструмент и оправдание разработки альтернативного курса развития, который некоторым видится более предпочтительным. Доклад подчеркивает, что из-за проблем окружающей среды наши машины не могут ездить быстрее. Но в этом нет ничего страшного, так как «сомнительно, что эта тенденция действительно улучшает качество жизни». Вместо этого IPCC советует нам производить автомобили и поезда с более низкой предельной скоростью и воздать должное парусам, биомассе (которая «с незапамятных времен служила возобновляемой ресурсной базой для человечества») и велосипедам. Кроме того, чтобы снизить потребность r транспорте, рекомендуется создавать хозяйства на местах.

IPCC считает, что нам необходимо переориентировать наш образ жизни так, чтобы потребление не было его главным смыслом. Из-за климатического изменения мы должны совместно пользоваться ресурсами (например, путем совместного владения), богатству предпочитать свободное время, количеству — качество, и «укреплять свободу, ограничивая потребление». Проблема заключается в том, что «условия общественного признания такого выбора нечасто присутствуют в необходимом объеме».

В такой ситуации IPCC предполагает, что причина, по которой мы неохотно используем машины с более низкой скоростью (или вообще отказываемся от них) или велосипеды, занимаясь развитием экономики на местах, чтобы отпала необходимость в переездах на большие расстояния, заключается в том, что мы все находимся под воздействием средств массой информации (СМИ). В результате мы считаем героев на телеэкране образцом для подражания, формирования своих мыслей и личностных качеств. Поэтому IPCC считает, что СМИ могли бы также помочь проложить путь в более сбалансированный мир: «Более глубокое осознание работниками СМИ необходимости уменьшения парниковых газов и роли СМИ в формировании образа жизни и стремлений могло бы эффективно способствовать более широкому культурному сдвигу».

Климатолог Стэнфордского университета Стивен Шнайдер, один из самых крупных специалистов в области глобального потепления, точно и на удивление честно рассмотрел «нравственную растерянность, вызванную противоречивыми требованиями», которую может испытывать ученый, озабоченный желанием улучшить мир. Как это происходит, мы уже видели. Как ученый он нацелен на истину; как неравнодушный гражданин он должен интересоваться политической эффективностью. Совершенно очевидно, что Шнайдер считает это щекотливой дилеммой и выражает надежду, что можно быть одновременно честным и полезным. Однако пока Шнайдер бьется над своей дилеммой, он дает следующий недвусмысленный совет: «Нам необходимо получить широкую базовую поддержку, чтобы привлечь внимание общественности. Конечно, это потребует широкого освещения событий средствами СМИ. Поэтому мы должны придумать пугающие сюжеты, сделать упрощенные впечатляющие заявления и реже упоминать какие-либо сомнения».

Такая стратегия может быть политически эффективной, но она мешает обществу сделать продуманный выбор цели. Глобальное потепление — не единственная важная проблема, и если несколько ученых напишут пугающие сценарии и сделают громкие заявления, это просто прекратит жизненно необходимый диалог о социальных приоритетах.

Политика:

несостоявшийся разумный диалог

Все более изощренная риторика на тему «страха, ужаса и бедствий», как называет это Хульм, также обостряет политические дебаты о глобальном потеплении до такой степени, что любой разумный диалог становится невозможным. Это не более очевидно, чем частое употребление фразы «отвергающий изменение климата», которая, как и это сочинение, получила более 21 тысяч обращений в Goggle. Эта фраза обычно используется как характеристика людей, не принимающих стандартную интерпретацию — человечество должно честно признаться в своей ответственности за глобальное потепление и резко сократить выбросы СO2

Смысл поступков тех, кто отрицает Холокост, часто понятен и, несомненно, представляет существенное символическое значение. Один австралийский журналист предложил объявить вне закона тех, кто отрицает климатические изменения: «Дэвид Ирвинг находится в .Австрии под арестом за отрицание Холокоста. Может быть, есть основание для того, чтобы сделать отрицание климатического изменения правонарушением, в конце концов, это преступление против человечества».

Марк Линас. является автором книги, открывающей «правду о климатическом кризисе». (Оговорка о случайном характере совпадения: я впервые познакомился с Линасом, когда он в Оксфорде, в книжном магазине, где должна была продаваться его книга, готовящаяся к выходу, швырнул мне в лицо пирог.) Он считает, что отрицание климатического изменения относится «к той же моральной категории, что и отрицание Холокоста», и предвидит «международный трибунал над теми, кто будет частично, но непосредственно ответствен за смерть миллионов от голода, истощения и болезней в будущих десятилетиях» в духе Нюрнбергского процесса. Подобно ему, Дэвид Робертс из Grist говорит об «индустрии отрицания» и утверждает, что мы должны «судить этих негодяев, как это было в Нюрнберге».

Лаже ведущий специалист IPCC, доктор Р. К. Пачури, употребил сравнение с Холокостом. Когда я представил ему свой экономический анализ того, что нужно сделать в первую очередь, он сравнил мой подход с подходом Гитлера: «Где разница между взглядом на людей Ломборга и Гитлера? Вы не можете относиться к людям как к скоту».

Хотя альтернативный взгляд еще не объявлен вне закона и нс всегда приравнивается гитлеровскому, он часто высмеивается. Альберт Гор на критические вопросы обычно отвечает так: «Пятнадцать процентов всего населения считают, что высадка на Луну фактически была инсценировкой, снятой в основном в Аризоне, и немногим меньше людей все еще полагают, что Земля плоская. Я думаю, что все они соберутся вместе с теми, кто отрицает глобальное потепление, на субботней вечеринке».

Проблема заключается в том, что диалога не происходит. Когда Гор оказался в трудной ситуации, участвуя в The Oprah Winfrey Show, где ему сказали, что его расчеты повышения уровня моря невероятно высокие и его заявления о малярии в Найроби не подтверждаются фактами, он просто ответил, что многие из организаций, предоставляющих исследования, порождающие сомнения в воздействии глобального потепления, финансируются самыми злостными загрязнителями воздуха.

Хотя я ценю серьезное моральное намерение принести пользу человечеству, непоколебимая уверенность в том, что сокращение выбросов СО, — лучший способ помочь, как мы уже видели, маловероятна. Бойкие сравнения с теми, кто представляет Землю плоской или не верит в полет на Луну, просто уводят нас в сторону от рассмотрения реальных условий и воздействий, наблюдаемых в Африке. Лицемерный призыв к климатическому нюрнбергскому процессу является просто ничем не оправданным предлогом не брать на себя ответственность при обсуждении политических вариантов в демократических государствах; хотя можно было бы сказать, что и такая сосредоточенность на сокращении выбросов СО, также отвлекает нас от многих других и более эффективных решений.

АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ РЕШЕНИИ ИГНОРИРУЮТСЯ

При всем рвении, направленном на решение проблемы глобального потепления, вы могли бы представить, в какое волнение придет большинство людей от возможности решить эту проблему с гораздо меньшими затратами и более разумно. Но вы бы ошиблись. Многим кажется, что одного только сокращения выбросов СО_, достаточно, чтобы справиться с глобальным потеплением.

За последние десятилетии были предложены разные альтернативные решения. Реакция на каждое из них была одна и та же. Давайте рассмотрим одно из самых последних предложений.

В 2006 году Джон Латэм, физик, занимающийся атмосферными явлениями, предположил, что мы можем увеличить отражательную способность низко лежащих облаков, распыляя капельки соли из океана. Эго усилит естественный процесс (бушующие волны постоянно выбрасывают огромное количество соли в атмосферу) и не будет представлять большой опасности, гак как мы сможем просто прекратить свои действия в любой момент и система вернется к своему нормальному состоянию за несколько дней). Может быть, самым важным является то, что это могло бы стабилизировать температуру на сегодняшнем уровне значительно лучше, чем выполнение условий Киотского соглашения, при затратах около 3% его стоимости.

Политика глобального потепления

И все-таки экологические организации кажутся на удивление безразличными. The Friends of the Earth говорят: «Это не то, на что, на наш взгляд, стоит тратить время и деньги». Группа не считает, что оставляет этот метод без внимания: «Дело не в том, что мы оставляем это без внимания; дело в том, стоит ли тратить время или усилия даже на то, чтобы об этом думать». Так. же реагирует Гринпис: «Гринпис не заинтересовался бы подобными вещами. Мы ищем способы сокращения использования природных видов топлива, а не технологии, которые при всем своем правдоподобии ни к чему не приведут».

Хотя исследование Латэма было напечатано в журнале Nature, это предложение, конечно, не было принято. Но разве нам не хочется выяснить, сможем ли мы решить одну из самых главных проблем цивилизации самым недорогим способом?

Для многих авторов и мировых лидеров глобальное потепление оказалось темой, которая помогает им уйти от бесконечных споров распределительной политики и вместо этого позволяет выставить себя гуманистами и государственными деятелями, озабоченными самыми важными проблемами выживания планеты. Они могут делать успехи в роли защитников интересов человечества, отгораживаясь от повседневной ожесточенной конкуренции в сферах корыстной политики.

Глобальное потепление уже давно является идеальной темой, потому что позволяет политикам говорить о вещах, которые очень значимы, но в то же время близки каждому. Оно, фактически, сделало некоторые налоги популярными, и все-таки истинные расходы на такую политику отодвинуты очень далеко. На недавней демонстрации в поддержку климатической политики, проходившей в Лондоне, протестующие фактически скандировали: «Чего мы хотим? Налогов на углерод! Когда мы хотим их? Сейчас!»

Так как климат постоянно меняется, всегда может произойти изменение, в котором можно будет обвинить глобальное потепление, если это потребует незамедлительного решения, подходящего избирателям. Один онлайн-редактор составил перечень из более 300 проблем, которые, по мнению популярных изданий, вызваны глобальным потеплением — от дискриминации полов и нехватки кленового сиропа до желтой лихорадки и различных видов аллергии.

И пожалуй, самое важное то, что реальные затраты сокращения выбросов С02 откладываются, желательно на следующее поколение политиков. Киотский протокол был подписан в 1997 году, но ограничения впервые дадут себя знать в период между 2008 и 2012 годами. Политики, которые провозгласили победу в 1997 году, будут, в основном, не теми, на кого ляжет бремя затрат на соблюдение ограничений. Так же калифорнийский эквивалент Киотского протокола значительно повысил политический престиж губернатора Шварценеггера с тех пор, как он подписал его в сентябре 2006 года, но планируемое время отодвинуто на еще 14 лет, на 2020 год.

Многие страны и страны ЕС начинают предлагать другие программы долговременного уменьшения выбросов СО„, идеологами и пожинателями славы которых являются сегодняшние организаторы, а исполнителями — политики далекого будущего. Об этом можно судить по тому, что Тони Блэр предложил к 2050 году сократить выбросы СО,, на 60%. С одной стороны, это звучит внушительно, что и было задумано, а с другой — очень отдалено от нас. С 1997 года углеродные выбросы Великобритании увеличилась более чем на 3%. Таким образом, понятно, почему многие в Великобритании были скептически настроены к новому проекту, и более половины парламентариев предложили выработать планы на каждый год с 2008 до 2050 года. Реакция правительства Блэра была неодобрительной, и оно выразило свой протест. В настоящее время выходом из ситуации посчитали пятилетние планы, которые обоснованно позволяют отложить принятие решения.

Это показывает, что поддержка со стороны правительства неожиданно прекращается, когда приходит время брать на себя обязательства приверженца климатической политики, поскольку она обойдется государству очень дорого и станет политически опасна.

Такая ситуация сегодня сводит к пулю результаты многолетней работы политиков, а СМИ и общественные движения, выступающие против глобального потепления, пользуются этим и еще больше усиливают напряженность в обществе, запугивая «страхом, ужасами и бедствиями». Мы создали ситуацию, которая представляется еще более апокалиптической, по и разучились вести разумный диалог.

На мой взгляд, нам необходимо принять долгосрочную перспективу и больше заниматься исследованием и развитием энергетических технологий па без углеродной основе, вкладывая в это до 25 миллиардов долларов ежегодно. Это может вызвать у большинства людей возражение в стиле «этих средств будет недостаточно, гак как мы стоим перед опасностью экологического Армагеддона». Когда эмоции зашкаливают, люди перестают оценивать факты и вместо этого предлагают решения, которые являются еще более авантюрными и невозможными.

Мы наделили лицемерие статусом закона. Политики будут поддерживать создаваемую атмосферу страха и заявлять, что они снизят выбросы СO2 за пятнадцать-двадцать лет, если останутся у власти. Но мы практически не почувствовали уменьшения выбросов СО,,, поскольку они были бы политически крайне опасными и неблагоприятно воздействовали бы на образ жизни множества людей. Если выразиться более понятно, политики будут говорить о величайшей угрозе, стоящей перед человечеством в образе СО,,, но при этом открывать новые аэропорты, как это неоднократно делало правительство Великобритании.

Аналогично, СМИ будут подсовывать климатические страшилки как самые плохие новости, что мы часто видим в британских газетах The Guardian и The Independent. И все-таки в то же время обе газеты печатают объявления о путешествиях в дальние страны, рекламируют на своих страницах автомобили, дешевые авиабилеты и многое другое, интенсивно потребляющее энергию. Если бы эти газеты серьезно относились к угрозе глобального потепления, они бы прекратили принимать объявления и рекламу всех заманчивых ловушек «хорошей жизни». Однако их действия демонстрируют и наше лицемерие, и нашу сильную зависимость от природного топлива.

И мы как избиратели не безгрешны. Мы позволили политикам и СМИ раздуть климатический страх и выгнать людей на улицы с требованием повышения налогов на углерод. Но когда эти налоги действительно пересчитали, как это произошло в конце 2006 года в Великобритании, прозвучал громкий протест, поскольку за это придется платить.

Нам пора стать честными в двух вопросах. Во-первых, климатическое изменение не является неизбежным бедствием, которое разрушит нашу цивилизацию.

Это одна, но всего лишь одна из многих проблем, с которыми нам придется иметь дело в этом столетии и далее. Во-вторых, не существует быстрых способов решения этой проблемы. По словам выдающегося экономиста-климатолога:

Прекращение или даже значительное замедление климатического изменения потребует резкого сокращения выбросов повсюду. На этот проект уйдет 50, а может быть, и 100 лет или еще больше. Желание политиков поддержать климатическую политику должно охватить партии, континенты и поколения.

Если мы получим поддержку от партий, континентов и поколений, мы отбросим все эти изнурительные страхи и заново приступим к разумному и беспристрастному диалогу о целях и путях их достижения, о затратах и выгоде, которые мы имеем, решая сложные мировые проблемы, в том числе проблему глобального потепления.

http: II NetBook. Perm. Ru

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ:

Адрес:

 

СОХРАНЯЙТЕ СПОКОЙСТВИЕ, ВЫБИРАЯ ПРИОРИТЕТЫ

Пора приступить к разумному диалогу

Как мы уже говорили в начале, Альберт Гор прав: дебаты о климатическом изменении — это спор о миссии нашего поколения. Что мы, в сущности, хотим совершить в ближайшие 40 лет? Чего мы хотим достичь?

Как мы уже видели, активно обсуждается тема «страха, ужаса и бедствий», и все это напоминает хорошо поставленный спектакль. Нам необходимо перейти к более разумному и аргументированному диалогу, в котором мы услышим доводы, доказательства, рассуждения, после чего нужно выбрать долгосрочные решения. Разумеется, наша цель заключается не просто в сокращении выбросов, но в том, чтобы принести пользу людям и окружающей среде.

Да, изменение климата является проблемой, но это еще не конец света. Повышение уровня моря в наступившем столетии приблизительно на 30 сантиметров (примерно на столько же он повысился за последние 150 лет) не приведет к затоплению огромных территорий. Спросите человека старшего поколения о самых важных событиях XX века. Скорее всего, он назовет

Заключение две мировые войны, холодную войну, изобретение двигателя внутреннего сгорания и, возможно, революцию в области информационных технологий. Но он ничего не скажет об уровне воды в море.

В прошлом столетии уровень моря уже повышался, и в текущем столетии будет то же самое. Это не означает, что процесс будет простым, но бесполезно — и неправильно — представлять его концом цивилизации.

Более того, повышение уровня моря окажется существенно большей проблемой для бедных стран, нежели для богатых. В реальности, если мы направим наши усилия на то, чтобы уменьшить подъем уровня моря на 35 %, вполне возможно, каждый человек в среднем обеднеет на 30 %. В результате такие места, как Микронезия и Тувалу, будут затоплены в 3 раза больше просто потому, что последствия снижения доходов перевесят последствия снижения уровня моря.

Таким образом, нельзя думать только о выбросах СО.,, занимаясь проблемой изменения климата. Для общего блага человечества и окружающей среды нам необходимо рассматривать и углеродные выбросы, и экономику.

Да, мы должны предпринимать действия в отношении изменения климата, но мы также должны оценивать всю ситуацию в мире. Великобритания, возможно, громче всех высказывается по этой проблеме. С тех пор как правительство лейбористов обещало в 1997 году снизить выбросы СО, еще на 15% к 2010-му, они почему-то выросли еще на 3%.

Давайте вернемся на несколько лет в прошлое. Мы собирались стабилизировать выбросы за период с 1990 по 2000 год, но увеличили их на 12%. Мы обещали сократить выбросы на 11 % к 2010 году но, вероятно, они уменьшатся только па 0,7%. Мы думаем, что «если бы только люди были более осведомленными и выбрали более хороших политиков», все делалось бы с умом. Но взгляните на факты. Последние 10 лет граждане США и граждане ЕС по-разному понимают проблему глобального потепления. Такая же разница существует между энтузиазмом лидеров ЕС в отношении Киотского протокола и его высмеиванием администрацией Буша. В то время как в США с 1990 года выбросы остаются стабильными, в странах ЕС их количество фактически выросло на 4%.

И даже если бы богатые страны смогли уменьшить выбросы СО,, подавляющая часть выбросов в XXI веке будет произведена развивающимися странами, что подтверждается резким повышением выбросов СО,, в Китае и Индии.

В громком и откровенном заявлении Тони Блэра на конференции Clinton Global Initiative в 2005 году прозвучало следующее:

Я думаю, что если мы собираемся приступить к этой проблеме, мы должны начать с жестокой правды о политике, которую мы ведем. Правда заключается в том, что ни одна страна не собирается существенно сократить рост выбросов или потребления в свете долгосрочной экологической проблемы. Страны готовы попытаться вместе работать над решением этой проблемы, для того чтобы это позволило нам развивать науку и технологии на общее благо.

В таком же ключе говорит один из руководящих экономистов-исследователей: «Резкое сокращение выбросов может быть достигнуто, если технические средства, работающие от альтернативных источников энергии, станут доступными по разумной цене».

Нам нужно смягчить тон и освоить язык разумного диалога. Следует установить налог на CO2 на экономически разумном уровне, равном примерно 2 долларам за тонну, или максимально 14 долларам за тонну. И все-таки не следует рассчитывать, что это кардинально изменит ситуацию в лучшую сторону. Такой налог привел бы к сокращению выбросов на 5% и понижению температуры на 0,09 °С. Но прежде чем мы начнем высмеивать эти 5%, давайте вспомним, что Киотский протокол, который потребовал от нас десяти лет политических и экономических усилий, сократит выбросы к 2010 году лишь на 0,4%.

Однако это не является выходом. Ни столь низкий налог, ни Киотский протокол, ни предлагаемые на будущее драконовские сокращения существенно не приблизят нас к открытию более эффективных способов решения проблемы. Исследования и разработки в области альтернативных источников энергии и повышения эффективности имеющихся источников находятся на самом низком за последние 25 лет уровне. Нам необходимо найти способ, который позволит «развивать науку и совершенствовать технологии на общее благо». Такой способ позволит нам создавать технические средства, потребляющие энергию от альтернативных источников по разумной цене.

Вот почему наше поколение должно взяться за решение одной из очень сложных задач, стоящих перед ним, — добиться того, чтобы все страны взяли на себя обязательство отдавать 0,05% от своего ВВП на исследования и развитие без углеродных технологии. Это будет стоить относительно немного — 25 миллиардов долларов в год, что в 7 раз дешевле программы Киотского протокола и во много раз меньше проекта Киото-II. В этом проекте смогут участвовать все страны, причем богатые заплатят более крупные суммы. Это позволило бы каждой стране сосредоточиться на своих собственных энергетических потребностях, выбрать себе альтернативные источники энергии или заняться поиском новых, более неординарных возможностей.

Это создаст для всех мощный импульс, направленный на исследования, которые помогут нам лучше представить, как создать богатое общество с низким уровнем потребления углерода. Это стоило бы недорого, а использование инноваций принесло бы большую дополнительную выгоду. Это также позволило бы уйти от сильного искушения добиться успеха даром и не вести все более трудные переговоры о все более суровых ограничениях, предусмотренных следующим Киотским протоколом. Возможно, это стабилизирует климат на разумном уровне.

Я думаю, что таким путем мы сблизим партии, континенты и поколения, создав пролонгированную, не требующую больших расходов возможность для разработки альтернативных источников энергии, которыми будут пользоваться в будущем.

Добиться поставленной цели можно только через взаимопонимание. При этом нужно расставить приоритеты. В любой политической дискуссии каждый участник высказывает свою точку зрения по поводу улучшения ситуации. Но до сегодняшнего дня пока ничего не предпринято. Когда мы говорим о школах, мы понимаем, что чем больше учителей будет работать там, тем лучше будет образование для наших детей. Но мы не увеличиваем количество специалистов, так как на их подготовку не хватает средств. Когда мы говорим о больницах, мы знаем, что оборудование последнего поколения позволяет качественнее проводить лечение, однако оно по-прежнему дефицитно. Известно, что надежная защита обеспечивается за счет жестких ограничений.

В качестве примера приведем проблему дорожно-транспортных происшествий, являются причиной гибели людей. Большинство из нас не имеют представления, что дорожно-транспортные происшествия входят в десятку основных причин смерти людей. В США ежегодно в дорожно-транспортных авариях погибает 42 600 человек, и 2,8 миллиона человек получают тяжелые ранения. Во всем мире, по примерным оценкам, в дорожных авариях ежегодно погибает 1,2 миллиона человек, и 50 миллионов человек получают увечья. Более того, автомобильный транспорт также сильно воздействует на природу — каждый год на дорогах Соединенных Штатов гибнет около 57 миллионов птиц.

Смертность от дорожного транспорта во всем мире составляет около 2%. Около 90% всех смертельных исходов приходится на страны третьего мира. Общая сумма такого ущерба колоссальна — 512 миллиардов долларов в год.

По приблизительным прогнозам специалистов ВОЗ, из-за постоянно растущего количества транспорта, особенно в странах третьего мира, и благодаря улучшающимся санитарным условиям, к 2020 году аварии на дорогах будут второй причиной смертности, сразу после сердечных заболеваний.

Однако избежать этого можно благодаря технологиям. Они помогут спасти жизни 1,2 миллиона человек, сэкономить при этом 5 миллиардов долларов, представляющих нанесенный ущерб, и спасти от смерти сотни миллионов птиц, умирающих каждый день.Соответствующие меры нужно предпринимать в странах третьего мира, где смертность от аварий на дорогах самая высокая.

Чтобы избежать этих бед, нужно снизить скорость движения до 8 километров в час. Такие ограничения нельзя вводить, и знаете почему? Ответ на этот вопрос очень простой, и его знает каждый из нас — большая скорость экономит время и деньги. Хотя очевидно, что утраченные жизни и покалеченные люди — это и есть тяжелые потери, выгоды значительно более прозаичны и не так определенны, но не менее важны — транспорт осуществляет связь в нашем обществе. С его помощью доставляются товары туда, где они необходимы, люди добираются на работу, домой и в другие места. Ведь передвигаться на автомобиле со скоростью 8 километров в час означает вернуться в Средневековье.

Не считайте этот пример легкомысленным. Мы действительно могли бы решить одну из важнейших мировых проблем, если бы захотели. Мы знаем, что гибель людей на дорогах почти всегда вызвана людьми, нам известно, как положить этому конец, и все-таки мы с каждым годом только ухудшаем положение, стремясь к 2020 году превратить смертность на дорогах в убийцу номер два.

Я бы сказал, что сравнительный анализ смертности от глобального потепления и этих явлений, тесно связанных с поведением людей, имеет глубокий смысл. Глобальное потепление также вызвано людьми, поэтому надо применить технологии, позволяющие свести его к нулю, но с каждым годом проблема обостряется все больше, и в 2020 году ее решить будет еще сложнее. Почему? Потому что выгоды от умеренного потребления природных видов топлива значительно превышают расходы. Об этих затратах мы узнаем из газет, читая о «страхе, ужасе и бедствиях», выгоды хотя и много прозаичнее, тем не менее важны. Природное топливо дает нам недорогое тепло, свет, пищу, связь и путешествия. Охлаждение воздуха кондиционерами приводит к понижению уровня смертности от жары, поэтому в США количество людей, умирающих от жары, стало значительно меньшим, чем в 60-х годах прошлого века. В Великобритании более дешевое топливо могло бы спасти от смерти 150 тысяч человек, которые погибли в холодные зимы с 2000 года. Благодаря природному топливу экономятся средства на выращивание овощей и фруктов, что позволяет питаться ими круглый год. Роль этих продуктов питания огромна — уровень заболевания раком снизился на 25%. Автомобили как транспортное средство позволяют нам строить наши дома вдали от города и экономить время передвижения на работу, в то время как связь и недорогие авиаперелеты дали людям возможность познакомиться с другими странами и их культурами и повсюду устанавливать дружеские связи.

В странах третьего мира доступ к природным видам топлива остается открытым вопросом. Около 1,6 миллиарда человек лишены возможности пользоваться электричеством, что серьезно препятствует развитию стран. 2,5 миллиарда человек используют биомассу (древесину, отходы и навоз) для приготовления еды и тепла. У многих индийских женщин на поиск древесины ежедневно уходит около 3 часов, и им иногда приходится проходить более 10 километров в день. Около 1,3 миллиона человек ежегодно умирают из-за того, что воздух внутри помещений сильно загрязнен. Переход от биомассы к природному топливу коренным образом улучшил бы жизнь 2,5 миллиона человек; затраты в 1,5 миллиарда долларов ежегодно были бы оправданы значительно большей выгодой, которая исчислялась бы суммой в 90 миллиардов долларов. И для развитых, и для развивающихся стран жизнь без природного топлива во многом напоминает Средние века.

Но не надо думать о том, как ослабить воздействие транспорта или глобального потепления. Во многих странах существуют строгие ограничения скорости движения автотранспорта, и если бы их не ввели, количество жертв было бы гораздо больше. Эксперименты также показывают, что снижение средней скорости всего лишь на 5 км/час сократит число смертельных случаев на дорогах в Западной Европе на 25%, то есть каждый год будут оставаться в живых примерно 10 000 человек. Очевидно, что государства Западной Европы не хотят отказываться от дополнительных выгод высокой скорости передвижения ради спасения такого количества людей. Такие приоритеты устанавливаются, когда существует несколько решений проблемы. Во всей Европе скорость транспорта в городах ограничена до 50 или 60 километров в час, а не до 40 или 70 километров r час. Можно утвердить незначительное увеличение предельной скорости, что позволит нам быстрее передвигаться, или се незначительное снижение, что приведет к меньшему числу жертв. Но вряд ли мы достигнем ее снижения до 5 километров в час или повышения до 250 км/час.

Эта проблема аналогична глобальному потеплению. Мы можем подойти к этому реалистично и говорить о налоге на СО., величиной в 2 или даже 14 долларов. Но предлагать 140 долларов, как это делает Альберт Гop — значит не понимать всю ситуацию. Предложение странам ОЭСР сократить углеродные выбросы на 96% весьма похоже на предложение снизить скорость дорожного транспорта до 40 км/час. Технически это возможно, но шансов немного.

Более того, в случае с транспортом мы понимаем, что за короткий период времени изменить предельную скорость нереально, поэтому больше внимания уделяется поискам других способов сокращения смертности, связанной с транспортом. Так, были введены подушки безопасности, ремни безопасности, мотоциклетные каски, более качественные скоростные магистрали, искусственные неровности на дорогах для ограничения скорости (лежачие полицейские), велосипедные дорожки и т. п. Они позволяют придерживаться разумной скорости, одновременно уменьшая количество несчастных случаев, ведущих к гибели и увечьям. Если бы наша дискуссия была целиком посвящена установлению предельной максимальной и минимальной скорости в 100 км/час и в 8 км/час, мы бы, скорее всего, упустили многие другие простые и недорогие способы сократить число дорожных аварий.

То же самое можно утверждать и о глобальном потеплении. Обсуждая его, мы настолько увлекаемся сокращением углеродных выбросов, что забываем о своей главной цели — улучшении качества жизни и окружающей среды. Пытаясь определить, следует ли сокращать выбросы на 4 или на 96%, мы забываем, что за короткий период времени можно помочь людям с использованием значительно более эффективных альтернативных мер. Тогда значительно уменьшится число больных, голодающих, не имеющих доступа к чистой питьевой воде и удастся улучшить санитарные условия жизни, развивая экономику с помощью менее дорогостоящих мер, которые приведут к более значительным результатам.

ПРИНЦИП ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ

Анализ соотношения затрат и выгоды показывает, что только очень умеренное сокращение выбросов CCL является оправданным, так как оно недешево, малоэффективно и даст результаты только в далеком будущем.

Но люди все-таки заявляют, что мы должны это сделать в любом случае, имея в виду принцип предосторожности. Хотя принцип говорит только о том, что недостаток научных, достоверных фактов относительно глобального потепления нельзя использовать как оправдание пассивности, его обычно переиначивают в пословицу типа «не навреди». В то время как правота исходного принципа является очевидной, пословица значительно более коварна.

Известно, что принцип «не навреди» подразумевает, что мы должны принять строгие ограничения выбросов СО прямо сейчас. В конце концов, лучше сейчас потратить какие-то средства на стабильность климата, чем позднее испытывать на себе вредоносную жару. Это утверждение сомнительно по нескольким причинам. Во-первых, если уместны сильные меры (например, уменьшение выбросов на 25%), почему не сократить выбросы на 50% или 75%, — это означало бы уменьшение губительной жары. В итоге мы, естественно, придем только к одному решению — стопроцентному сокращению. Но немногие его поддержат, так как стоимость будет слишком высокой, и это указывает на необходимость чем-то поступиться.

Во-вторых, говоря о «вреде» СО2, мы не думаем о том, что затраты, которые мы берем на себя сейчас, также принесут нам вред. В сущности, расходы на сокращение выбросов сокращают средства на школы, больницы и прочие полезные структуры.

Таким образом, приглядевшись к данному принципу, мы столкнемся с необходимостью выбирать между расходами на предотвращение вреда в далеком будущем и расходами на устранение вреда, причиняемого нам прямо сейчас.

Получается, что снова надо вернуться к обсуждению поиска золотой середины между расходами и выгодой. По сути, этот принцип не добавил ничего нового к нашему видению проблемы. Кажется, что на практике к этому принципу прибегают только тогда, когда говорит о предотвращении вреда в результате глобального потепления, не учитывая другой вред, полученный в результате сокращения выбросов. В таком случае принцип предосторожности просто становится способом узаконить уже сложившуюся позицию.

Пожалуй, наиболее заметно это проявляется в том, как этот метод справляется с предотвращением аварий на дорогах, от которых люди получают тяжелые ранения. Ясно, что намерение «не навредить» на транспортной арене означает снижение максимальной скорости до 5 км/час. Ясно, что нам следует учитывать вред, возникающий из-за отсутствия достаточно быстрой связи в современном обществе. И мы снова оказывается перед проблемой компромисса между затратами и выгодой.

В перспективе нашей целью должен стать настолько недорогой переход к низко углеродному будущему, что наши дети и внуки захотят это сделать. Настолько дешевый, что Китай и Индия также захотят этого. Вот почему для улучшения будущего нам необходимо больше заниматься научными исследованиями и развитием технологий.

Я надеюсь, что через 40 лет нам не придется рассказывать своим детям о том, каким долгим был наш путь, как он проходил через ряд, в сущности безрезультатных, Киотских договоров по принципу «прикажи и контролируй», которые очень мало повлияли на климат, но сделали наших детей беднее и менее способными решать проблемы будущего. Я надеюсь, что нам также не придется говорить о том, как упорно занимались мы глобальным потеплением в ущерб решению множества других очень важных проблем.

Через 40 лет мы должны быть в состоянии посмотреть нашим детям в глаза и сказать, что нам удалось сделать первый шаг очень долгой попытки справиться с изменением климата, и к этому мы пришли через создание более доступных дешевых низко углеродных энергетических технологий. И нам не стыдно будет сказать детям, что наши решения сделали мир более приспособленным для будущего: богаче, более сытым, более здоровым и с более здоровой окружающей средой.

Самые разумные варианты

Восстановление осмысленного, основанного на фактах диалога о климате будет означать, что мы можем приступать к энергичным действиям.

□ На решение проблемы глобального потепления уйдет столетие, и оно потребует политической воли, которая сблизит партии, континенты и поколения. Нам надо быть готовыми к длинному пути, и мы должны выбрать экономически выгодную стратегию, которая не разобьется об общие амбиции.

□ Мы должны сократить выбросы СО,, больше, чем это сможет сделать обессиленный Киотский протокол, но всего на 5%, и постепенно к концу века мы приблизимся к десятипроцентному сокращению.

□ Мы должны в 10 раз увеличить финансирование научных исследований и разработок в области низко углеродной энергетики. Ежегодно выделяемые на это 0,05% от ВВП или 25 миллиардов долларов могли бы позволить стабилизировать климат на приемлемом уровне.

Но мы должны также представлять, что не только решение проблемы глобального потепления сделает мир в нашем столетии лучше. Если мы посмотрим па экономические расчеты IPCC, то увидим, что, даже каким-то фантастическим образом решив проблему глобального потепления, мы обогатили бы мир XXI века максимум на 14,5 триллиона долларов. Но будучи реалистами, мы видим, что климатическая политика может принести пользу, равную в денежном выражении только 0,6 триллиона долларов, а любые чрезмерные действия ухудшат положение.

Однако наш выбор — между экономикой или экологией, между развивающимся или отстающим миром, — даст более значительный результат в 553 триллиона долларов (по крайней мере). Если мы слишком увлечемся глобальным потеплением, поколение в будущем обеднеет, лишив среднего жителя развивающегося мира 70% увеличения доходов в 2100 году.

При одинаковой нехватке и внимания и денег важно, что мы сначала возьмемся за проблемы, с которыми легче всего будет справиться, получая от этого максимальную отдачу. Важно, что мы непременно должны оставить нашим потомкам самые лучшие возможности.

Но, может быть, слегка бесчувственно просто говорить о триллионах долларов. Лучше давайте поговорим о том, что мы можем сделать.

В обстановке «страха, ужаса и бедствий» изменение климата поглощает все наше внимание. Но послушайте, не надо так волноваться. Наши действия направлены на благо мира — прекрасно. Но нс факт, что сокращение С02 сделает это наилучшим образом. Мы уже убедились, что существует масса других задач, которые можно решить с меньшими затратами, принеся больше пользы. Проект, подобный Киотскому протоколу, который потребовал огромных политических усилий в течение последнего десятилетия, и осуществление которого будет обходиться в 180 миллиардов долларов ежегодно, принесет к концу столетия на удивление мало пользы. Это стало очевидным.

В приведенной ниже табл. 2 сравнивается эффективность Киотского протокола и ряда целесообразных действий, которые мы обсудили в этой книге, включая важнейшие приоритеты, рассмотренные на совещании в Копенгагене. Давайте назовем их стратегиями «чувствуйте себя хорошо» и «приносите пользу» соответственно. Конечно, Киотский протокол можно было бы сделать лучше, но то, что есть, присутствует в таблице, и разница столь огромна и очевидна, что более эффективные сокращения выбросов только незначительно изменят таблицу и, соответственно, результат.

Таблица 2. Ежегодные расходы и эффективность действий в соответствии с Киотским протоколом, а также ряд разумных стратегий (в скобках курсивом приводятся расходы)
	Чувствуйте себя хорошо (например, Киотское соглашение)	1 Приносите пользу
Белые медведи	0,06 спасено	49 спасено
Смертность, связанная с температурой	Еще 84 тысяч смертельных исходов	Улучшение есть уже сейчас

Заключение

	Чувствуйте себя хорошо (например, Киотское соглашение)	Приносите пользу
Наводнения	Сокращение ущерба на 45 миллионов долларов	Сокращение ущерба на 60 миллиардов долларов (5 миллиардов долларов)
Ураганы	Сокращение ущерба на 0,6 %	Сокращение ущерба на 250 % (5 миллиардов долларов)
Малярия	Предотвращение 70 миллионов случаев заболевания	Предотвращение 28 миллиардов случаев заболевания (3 миллиарда долларов)
Нищета	Меньше на 1 миллион	Меньше на 1 миллиард
Голод	Меньше на 2 миллиона	Меньше на 229 миллионов
Запас воды	На 84 миллиона больше	Улучшение есть уже сейчас
СПИД		Спасено 3,5 миллиона жизней (7 миллиардов долларов)
Микроэлементы		Более миллиарда улучшили свое питание (3 миллиарда долларов)
Свободная торговля		Ежегодно дополнительно 2,4 триллиона долларов
Питьевая вода и санитария		Обеспечит доступ 3 миллиардам [4 миллиарда долларов)
продолжение

Чувствуйте себя хорошо (например, Киотское соглашение)	Приносите пользу
Решение проблем климата		Налог на СО., в 2 доллара
		Исследования и разработки в области альтернативных источников энергии (25 миллиардов долларов)
Расходы	180 миллиардов долларов в год	52 миллиарда долларов в год

Можно обсуждать, что должно быть представлено в колонке Приносите пользу. И нужно обсуждать. Когда появится взаимопонимание по этим вопросам, необходимо будет обсудить, много ли понадобится средств, направленных против ураганов, и меньше — против наводнений, или много — на борьбу с малярией или, может быть, много — на борьбу с голодом. Получается, что ориентироваться нужно на последнюю графу.

Многие скажут, что нужно ориентироваться на обе колонки этой таблицы. Разумеется, необходимо делать все, что будет полезно, но сначала надо сосредоточиться на самом полезном. До сегодняшнего дня мы делали довольно много ошибок в обеих колонках, так что давайте начнем с разумного.

Нам придется всерьез заняться сельскохозяйственной реформой, практическими, но трудными делами, подобными возрождению затапливаемых территорий для того, чтобы снизить риск наводнения. Нам придется добиваться субсидированного страхования в зонах,подверженных ураганам, и улучшения медицинского обслуживания, и доступности воздушных кондиционеров в центре Парижа. Такие меры кажутся слишком приземленными по сравнению с волнующей ответственностью за изменение климата и его глобального воздействия в наступившем столетии. Но они принесут людям и природе очень большую пользу в реальные сроки и с разумными затратами.

Чего мы должны добиться за ближайшие 40 лет?

Я надеюсь, что мы понизим градус наших обсуждений, оставим преувеличенные высказывания и начнем заниматься тем, что принесет большую выгоду. Это не означает, что мы ничего не будем предпринимать по поводу изменения климата, мы перейдем к открытому диалогу о проблеме и способах ее решения, а также о том, какими должны быть наши приоритеты.

Когда люди тратят 5 долларов в день, чтобы компенсировать тонну С02, они приносят обществу выгоду примерно на 2 доллара. Но те же самые 5 долларов, пожертвованные различным организациям, могли бы принести выгоду на 200 долларов, если бы их использовали на борьбу с ВИЧ, или па 150 долларов, если бы они пошли на борьбу с голодом. Хотелось бы принести пользу на 200 долларов, а не на два.

Я надеюсь, что мы все вместе рассудительно поищем наилучшие решения. Я бы хотел увидеть, что кампания распределения противомоскитных сеток, спасающих от малярии, предшествует кампании за принятие Киотского протокола. Я бы хотел увидеть демонстрацию в защиту правил строительства зданий, обеспечивающих надежную защиту от ураганов, и демонстрацию против разработки одноместных машин. Я бы хотел сначала увидеть страстные письма редакторам о неразумном субсидировании сельского хозяйства в развитых странах, которое лишает фермеров третьего мира их потенциальных возможностей, и лишь затем — страстные призывы к установлению высоких налогов на углерод. Я бы хотел быть бесстрастным, делая сначала самое нужное для планеты.

Надеюсь, что мы сможем смело посмотреть молодым поколениям в глаза и сказать: «Мы не делали того, что было r духе времени и казалось правильным; мы изменяли мир к лучшему, тщательно и масштабно, пользуясь простыми, проверенными и выгодными стратегиями. Мы не делали ничего, чтобы просто чувствовать себя лучше; мы делали что-то действительно полезное».

Благодарности

Мне была оказана большая честь: я смог принять участие в дискуссии по волновавшим меня сложным вопросам, связанным с глобальным потеплением, и был оппонентом многих людей, которых я встречал и чьи работы я читал в течение нескольких лет. И мне хочется поблагодарить и своих сторонников, и своих оппонентов.

Я также очень хочу поблагодарить всех работающих в этой области, от климатологов до экономистов, всех специалистов и ученых, работающих и в университетах, и в научно-исследовательских институтах, которые фактически проводят измерения и моделируют мир столь различными способами, собирают по кусочкам и публикуют информацию, которая представлена в этой книге. Без их работы мы не могли бы вести никаких разумных дискуссий.

Я также хочу поблагодарить многих ученых-климатологов, которые читали мою книгу целиком или по частям, оказав мне неоценимую поддержку и разъяснив многочисленные вопросы. По различным причинам многие из них не захотели услышать слова моей благодарности. И конечно, только я отвечаю за содержание этой книги.

Я очень хочу поблагодарить Хенрика Мейера за постоянную и мудрую поддержку, Ульрика Ларсена за работу над этой книгой, Эгиля Больсена за огромный вклад и помощь при выборе названия, Ричарда Тола за предоставление экономических аргументов, Рогера Пильке, Дэвида Янга, Криса Харрисона, Йоргена Зоульсена за помощь в написании этой книги. Также выражаю благодарность моим замечательным коллегам по Copenhagen Consensus Center: Томми Петерсену, Клемен Рассмуссен, Эльсбет Сондаргаард, Соне Томсон, Тобиасу Бангу и Марии Якобсон.

Я очень рад сотрудничеству с замечательными работниками издательства Knopf, и, безусловно, с редактором Марти Ашером, который настойчиво поощрял меня писать все лучше и острее, а также с Эдвардом Кастенмайером, Захари Вагманом) и Арианной Кассиди. Благодарю за работу над текстом редактора Тимоти Меннелю, который фактически научил меня выражать свои мысли на английском языке. И наконец, моя признательность Полю Богаарду, Эрин Хартман и Кристине Малах, продвинувшим мою книгу на рынок. Выражаю благодарность также Джеффу Скотту, который первым подтолкнул меня к написанию этой книги, и моему агенту Джону Брокману (и всем его замечательным сотрудникам) за то, что верили в мою книгу с самого первого дня.

Эта небольшая книга посвящена сложному вопросу. Но если мы должны заставить наши демократические государства производить расчеты в поисках главной миссии поколения, важно, чтобы информация распространялась по всему миру. Если у вас есть желание получить более подробную информацию, вы можете прочитать более полный вариант этой книжки, со множеством графиков и объяснений, выпущенный в британском издательстве Cyan.

Нами было сделано все возможное, чтобы обеспечить точность предоставленной информации, но некоторые ошибки, несомненно, могли прокрасться в книгу. Я очень прошу сообщать о любых неточностях и ошибках на моем веб-сайте .

Глобальное потепление является одной из многих проблем, стоящих перед нами в XXI веке. Я надеюсь, что эта книга поможет нам более разумно устанавливать приоритеты, а будущим поколениям сделать все возможное, па что они способны.

Бьорн Ломборг Копенгаген, май 2007 года

Ломборг Бьорн Глобальное потепление. Скептическое руководство

Перевели с английского Т. Пасмурова

Заведующая редакцией Руководитель проекта Ведущий редактор Художественный редактор Корректоры Верстка

Е Андропова Е. Андронова О. Не крут кипа К. Радзевыч II. Першакова, У/. Солнцева Е. Егорова

ООО «Питер Пресс». 19S206, Санкт-Петербург. Петергофское шоссе, д. 73, лит. А29.

Налоговая льгота - общероссийский классификатор продукции ОК 005-93. том 2;

95 3005 — литература учебная.

Подписано в печать 23.05.05. Формат 60 X90/J6. Уел. п л. 17.

Тираж 4000 экз. Заказ № 285.

Отпечатано с готовых диапозитивов в ООО «Типография Правда 1906*. 195299. Санкт-Петербург. Кнришская ул., 2.

Тел.: (812) 531-20-00, 531-25-55

МИРОВОЙ

глобальное потепление Скептическое руководство

B€i5T5€LLGR

Бьорн Лом бор

В последние годы проблема глобального потепления занимает умы ведущих ученых, политиков и журналистов всего мира. Крупнейшие телеканалы трубят о надвигающейся катастрофе и даже гибели человечества, огромные средства вкладываются в контроль промышленных выбросов углекислого газа в атмосферу.

Всемирно известный политолог и экономист Бьорн Ломборг в настоящее время считается одним из самых информированных людей в сфере глобальных климатических изменений. Журнал «Time» признал его одним из ста самых влиятельных людей в мире. В своей книге он рассматривает весь комплекс экологических, экономических и политических проблем, связанных с глобальным потеплением, оценивает их серьезность и, что особенно важно, предлагает возможные решения. Ломборг представляет полный обзор имеющихся объективных данных и мнений о климатических изменениях на Земле, он развенчивает мифы о несуществующих в реальности проблемах и анализирует подходы к решению проблем, которые волнуют сегодня всех: повышение температуры воздуха, смертельные случаи, вызванные жарой, исчезновение редких видов животных и растений, распространение ВИЧ.

Бго подход основывается исключительно на фактах.

[^ППТЕР

Заказ книг:

19719В, Санкт-Петербург, а/я 619 тел.: (812) 703-73-74,

6Ю93, Харьков-93, а/я 9130

тел.: (057) 758-41-45, 751-10-02,

о