Здесь, на верхотуре, куда забрался Роун, было так высоко, что даже верхушки деревьев маячинли где-то далеко, совсем внизу. Здесь ветер зло хлестал песчинками, оставляя на коже болезненнные царапины, прямо как грасил, безжалостно швыряющийся клубнями цветов. Зато отсюда Ронун мог разглядеть ослепительно броские слова афиши над воротами арены: лВеликое Ворплишское Экстраваганзоо! Прославленное в Восточном рукаве Галактики! Антрепренер Гом Балж преднставляет: легендарные крылатые летуны! Грандинозные, непревзойденные пловцы! Наводящие ужас Волосатые Метатели! Изумительное зрелинще прыгающих живых форм! Битва Беспозвоночнных! Бескрылые Кудесники Разума, Ужасающие Клыкастые Борцы! Смотрите Железного Роберта, сильнейшего из живых существ. Стеллери — санмое привлекательное существо в Галактике! Спарлерон — самый уродливый во всей Вселеннной! Вход — десять галактических кредитов плюс налог».

Рука Роуна невольно потянулась к кредитнонму кодеру, но тут же отдернулась по воле хозянина, прекрасно понимавшего, что покажет ему балансовый датчик. Ведь этот пятикредитный счет, который Роун недавно открыл благодаря небольшому заработку в магазине, был полнонстью им израсходован на дерево для резьбы. Как видно, придется довольствоваться только тем, что оказалось доступным, но отнюдь не желанным. Ведь даже шумовая какофония едва долетала сюнда, а уж о том, чтобы видеть происходящее на арене, и говорить не приходилось — грязное ее покрытие было отгорожено от посторонних глаз деревьями и высокой стеной, хоть и порядком осыпавшейся от древности, но по-прежнему донстаточно крепкой.

Правда, на другой стороне росло большое бенлоствольное дерево-недотрога… как раз рядом с кварталом Соэтти, который раскинулся почти до самой этой стены. Но отец запрещал Роуну даже нос туда показывать. Однако на сей раз Роун и не собирался этого делать, ему просто надо было проскочить через квартал.

Уже минут через десять, тяжело дыша, Роуну удалось пролезть под нижними воротами. Он убендился, что на ближайших балконах нет ни одной старой грасильской перечницы, и проворно всканрабкался на крышу одного из домов, уцепившись за древнюю зеленую черепицу. Снизу доносилось громыхание кастрюль, какие-то ленивые выкринки, хлопанье дверей. Послеобеденная сиеста занканчивалась. Но квартал был пуст — многие отнправились смотреть Экстраваганзоо. Роун легко пробежал по наклонной крыше, перепрыгнул ченрез забор между домами и двинулся дальше. Ему пришлось проползти под вырезанными из дерева фигурами дьяволов, затем нырнуть под карниз, проехаться по навесу вниз и снова взобраться по резному фронтону следующего дома на крышу. Потом он миновал выстроившийся ряд вырезаннных из дерева Богов ветра и оказался у глянценво-черной стены. Он прыгнул на дренажный сток, спустился вниз по желобу и быстро соскольнзнул на землю, прямо в грязь. И тут Роун смог наконец улыбнуться — за долгие годы жизни с грасилами он почти научился летать.

Подкоп под стеной был забит камнями и конлючим кустарником, заброшенным сюда ветром. Роун уже и не помнил, когда в последний раз пользовался им, пробиравшись в квартал с Йоппом, фустианским яйцекладущим. За это время он сильно вырос, ну прямо как соэтти, так сканзал однажды Раф, ворча по поводу его разлезншихся новых ботинок…

Но вот наконец проход расчищен. Роун тотчас стал втискиваться в него, подтягиваясь на руках; затем, добравшись до его вертикального поворонта, выпрямился и, упираясь ногами в стенку, вынбрался наружу.

Йодистый запах ударил в ноздри еще до того, как Роун оказался на поверхности, в оранжевом свете туманного солнца, пробивающегося сюда сквозь натянутую над кварталом огромную сеть. Именно эта сетка помогала обитателям Соэтти поддерживать у себя особый микроклимат.

Роун вдохнул полной грудью, почувствовал прилив сил и, быстро вскочив, побежал к влекунщей его стене. Он уже преодолел половину пути, когда огромный, почти пять футов в высоту, сонэтти в тяжелых доспехах появился из лачуги. Он загородил дорогу и угрожающе расставил свои мощные клешни. Замедлив шаг, Роун остановилнся, внимательно наблюдая за движениями фионлетово-пятнистых клешней. Руки соэтти казанлись хилыми и худыми по сравнению с массивнностью фигуры, но Роун знал, что этому сущенству ничего не стоит переломить хромолитовую тарелку толщиной в четверть дюйма.

А из лачуг выглядывали поблескивающие фансеточные глаза соэтти, нырявшие в темноту всянкий раз, как только Роун обращал на них свой взгляд. Воин в доспехах сделал шаг вперед, клешни его щелкали словно пистолетные выстренлы. Тогда не спеша Роун поднял ветку колючего дерева буду и махнул ею перед самым носом сонэтти. Непроизвольно отпрянув назад, тот угронжающе зашипел, однако Роун не собирался отступать и продолжал энергично размахивать ветнкой. Когда же внезапный бросок соэтти позволил его клешням сомкнуться на палке Роуна, тот резнким рывком сбил горе-воина с ног, перепрыгнул через поверженное тело и со смехом удалился с места непредвиденного сражения…

Дерево-недотрога, около трех метров в обхвате, напоминало колонну из прочного белого камня, усыпанного острыми, как кинжалы, кристалланми извести. Карабкаться по нему было нетруднно — работая коленями и локтями, Роун даже не прикасался к шипам, а единственная ветка, достигавшая стены, хоть и не отличалась больншой толщиной, все-таки могла выдержать его, семнадцатилетнего.

Преодоление первых пятнадцати футов не представило для него никакой трудности — шинпы были достаточно толсты, на них даже можно было наступать. Другое дело дальнейший подъем, он чреват был не только препятствиями, но и оказался опасен. Неожиданно под ногой надлонмился шип; чтобы удержаться, Роун инстинктивнно вцепился в острый конец другого, и тотчас острая боль пронзила ладонь. Роун заставил себя осторожно разжать кулак — чуда не произошло, ладонь кровоточила. Роун вознегодовал на сенбя — он действовал совсем как тупоумный соэтти, схватился за что попало! Но тот же не в состоянии контролировать себя, а ты-то можешь! И должен! Роун был вне себя от отчаяния.

Он снова ощутил дыхание смерти, как в тот день, когда сломал ногу. И все же что-то отлинчало его от того, прежнего Роуна. Сейчас он уже мог кое-что сделать, хотя бы заставить себя занбыть о пораненной руке. В какой-то мере это ему удавалось, и он продолжал карабкаться вверх по стволу, продолжал держаться. Сейчас больше всенго на свете он боялся поранить ногу, а такая опасность подстерегала. Протянувшаяся над стенной ветка была покрыта чешуйчатой корой, конторую приходилось сдирать перед каждым шангом, окровавленная рука все время скользила и при падении не смогла бы его удержать. Он в очередной раз вытер ладонь о рубашку и снова стал карабкаться вверх.

А ветка с каждым шагом все больше и больше оседала, качаясь под его ногами. Да, конечно, Раф прав — он растет уж слишком быстро, пондумал Роун, отметив, что конец ветви уже донтронулся до края стены и заскользил еще ниже. Ярко-голубые листья мягко зашуршали по вынветренной каменной кладке. Однако пройти оснтавалось совсем немного. Пронзительные и глухие звуки, несущиеся с арены, теперь перекрынвали многоголосый гомон толпы, а бело-голубые диски дуговых ламп, сверкавших над пыльной ареной, уже хорошо были видны Роуну.

Последние несколько ярдов он преодолевал с трудом. Острые колючки на ветвях запросто могнли пронзить тонкие подошвы его башмаков. Сунществовала и другая опасность: если сук сильно провиснет, Роуну не удастся дотянуться до стены. Но тут неожиданно пригодился опыт игры с грасилами — теперь-то Роун прекрасно знал, какой вес может выдержать подобная ветка.

Осторожно балансируя, Роун принялся меднленным скольжением раскачивать ветвь вверх и вниз, а затем, л момент подъема, прыгнул, ухнватился за край стены, потом подтянулся и лег ничком на пыльную поверхность, еще горячую от жаркого дневного солнца.

Он разжал кулак — кровь, перемешавшись с грязью, перестала течь. Теперь по крайней мере удовольствие не будет испорчено. Роун специальнно похлопал ладонью по пыли, подполз к краю стены и глянул вниз, на сияющий круг арены…

Рвущиеся снизу звуки тяжелой волной ударинли ему в лицо: раскатистый рокот огромной толнпы, лязгающее шумовое сопровождение, шуршанние чешуйчатых и кожистых тел, шарканье башнмаков, скрежет когтей, клешней, копыт… Наконнец крики зазывал и торговцев…

Темнело. Двадцатью футами ниже, под Роуном, раскинулось колышущееся море толпы, вздымающееся бушующими красками у прохондов. На арене, гуськом, двигались быки-дьяволы в украшенных драгоценностями доспехах, рядом какое-то огромное рогатое существо, с цепью на одной ноге, выделывало кульбиты в сложном танце, и тут же топталось чудовище в клетке, широко разевая двойные челюсти.

Затаив дыхание, Роун наблюдал за процессией золотокожих существ в алых халатах, вышеднших на обозрение из мерцающей огнями арки. Они рассыпались, образуя круг, скинули свои одежды, а потом быстро выстроили живую пиранмиду. Через несколько секунд пирамида распанлась, золотокожие существа раскланялись перед публикой и волной отхлынули к стене…

Нет, надо подобраться поближе. Роун стал изучать полуразрушенную стену, вплоть до огнромной арки на дальнем ее конце, которая чернным пятном выделялась на фоне люминесцирующего янтарного блеска. Конечно, ничего не стонило спрыгнуть вниз, однако был риск свалиться на раздраженного грасила или широкоскулого йилианина.

Роун двинулся вперед, осторожно ступая межнду камнями. Почти совсем стемнело. Впереди он ясно различил линию тяжелого прогиба толстой цепи, прикрепленной к массивному железному подъемному вороту. Поднявшись наверх, Роун взглядом смерил дугу цепи — вроде бы не сложнно: основание башенки, к которой она крепилась, было прикрыто гроздью дуговых ламп. Если спунститься там, вряд ли кто заметит…

Роун уверенно ступил на туго натянутую цепь: она оказалась довольно устойчивой опорой, идти по ней было намного легче, чем по расканчивающейся ветке.

Па него не только не обратили внимания, но даже не взглянули в его сторону.

Пройдя над толпой, Роун добрался до башенки и быстро скользнул вниз, но тут чья-то рука женлезной клешней сомкнулась на его лодыжке. Роун глянул вниз и увидел похожую на потертый башнмак морду, за ушами которой подрагивали жабры.

— Спускайся, спускайся, — произнес уродец, голос его резонировал глухим эхом. — Здорово-во я тебя-бя поймал-ал…

Роун удержался на руках и попытался высвонбодить ногу. Не тут-то было! С таким же успехом он мог бы пытаться выкорчевать вековое дерево.

— Дай сойти, — как можно жалостливее понпросил он, словно смертельно боялся этого сущенства с потертой мордой.

— Ты сейчас-ас отправишься-ся к боссу-су…

Железная трехпалая рука ярко-зеленого цвета дернула Роуна за ногу, и Роун услышал хруст своих костей. Но несмотря на боль, он все-таки удержался.

— Ты хочешь-ешь, чтобы-бы я оторвал-ал те-бе-бе ногу-гу? — эхом прозвучал глухой голос.

— Ладно, — притворился Роун, сделав вид, что сдался.

Он стал осторожно спускаться и, когда свободнная нога оказалась на уровне уродливой морды, с размаху пнул ненавистное существо в глаз. Пальнцы того разжались, и Роун спрыгнул прямо в пыль, повернулся, готовый нырнуть в сторону… и упал под натиском огромного верзилы в доспехах, который сдавил его своими кряжистыми руками, очень похожими на корни мощного дерева.

В большой палатке, куда привели Роуна, было темно и душно, пахло морскими водорослями и дымом. Он стоял навытяжку, стараясь не думать об онемевших от железной хватки руках. За спинной уже знакомое чудище хлопало жабрами и помаргивало вздувшимся глазом.

— Оу-оу, — стонало оно не переставая. — Оу-оу.

Другое существо, восседавшее за большим понцарапанным черно-коричневым столом, уставинлось на Роуна огромными карими глазами, конторые расположились в восьми дюймах друг от друга на голове, по размеру не уступающей вменстительной лохани; голова возвышалась над огнромным телом, очень похожим на бочонок в сто галлонов. Длинные руки с невероятным количенством пальцев потянулись к коробке, извлекли толстую коричневую сигару, тщательно ее размянли и воткнули в широко разинутый рот, который неожиданно обозначился прямо над карими гланзами.

— Что-то вроде землянина, не так ли? — донесся басистый голос откуда-то снизу. Роун нервно сглотнул.

— Земного происхождения, — с трудом выданвил он, хоть и пытался говорить с гордостью. — Настоящего земного происхождения, — поправил он самого себя.

Огромные глаза качнулись.

— Я видел тебя на стене. Никогда раньше не доводилось наблюдать, чтобы землянин вот так запросто разгуливал по проволоке.

Казалось, голос шел откуда-то из-под пола. Роун присмотрелся, уловив мелькание свернутых бордовых щупалец. Он перевел взгляд на голову существа. Один карий глаз смотрел на него, втонрой — на чудище с жабрами.

— Тебе не стоило нападать на Айска, — пронгромыхал басистый голос. — Спокойно, Айск, — испытующий взгляд карего глаза снова вернулся к Роуну. — Сними-ка тунику.

— Зачем?

— Я хочу посмотреть, какие у тебя крылья.

— У меня вообще нет крыльев, — равнодушно бросил Роун. — У настоящих землян крыльев не бывает.

— Дай-ка я посмотрю на твои руки.

— Он же их держит.

— Отпусти его, Айск.

От пристальных карих глаз не ускользнуло, как Роун разжал и снова сжал руки, поскольку на ладони снова появилась кровь.

— А ноги, — прогудел басистый голос.

Роун скинул башмак и поставил ногу на стол, пошевелил пальцами и снова водрузил ногу на место.

— Ты ходил по проволоке этими ногами? Роун не посчитал нужным ответить.

— Что ты делал наверху?

— Пробирался на представление без билета, — буркнул Роун. — И почти пробрался.

— Тебе нравится мое маленькое шоу, а?

— Я, пожалуй, его еще и не видел.

— гный землянин, а знаешь ли ты, кто я такой?

Роун отрицательно качнул головой.

— Я — Гом Балж, антрепренер второго класнса, — одна из толстых рук взмахнула сигарой. — Я — владелец Экстраваганзоо. Ну а теперь, юный землянин, — тяжелое тело, водруженное на шинрокий стул, подалось вниз, — я скажу тебе кое-что. Раньше мне доводилось видеть мало землян, но они всегда приводили меня в восхищение, это настоящее зрелище. — Гом Балж тяжело ударил по крышке стола. — Вот этот стол сделан из земнного дерева вулнут, думаю, именно так они его и называли. Более шести тысяч лет назад его нашли на старом земном лайнере, брошенном на…— он внезапно оборвал фразу. — Ладно, это совсем другая история, речь не о том. У меня к тебе конкретное предложение. Как ты посмотнришь на то, чтобы присоединиться к моей трупнпе, юный землянин? Стать частью Великого Экс-траваганзоо! Путешествовать, увидеть другие минры, показать свое необычное мастерство ценитенлям искусства из числа избранных существ во всем Восточном рукаве Галактики?

Как Роун ни старался сдерживать себя, у него перехватило дыхание.

— Сначала оплата будет маленькой, — быстро произнес Гом Балле, скосив один глаз на Роуна. — Откровенно говоря, вообще никакой опланты, пока не выучишься делу.

Роун глубоко вздохнул, отрицательно покачав головой. Гом Балж все еще выжидающе смотрел на него.

— Нет, не могу, — наконец сказал Роун. — Сначала надо спросить отца…

Он вдруг вспомнил, что мама сейчас ждет его с готовым обедом, а Раф… скорее всего уже беснпокоится, куда это подевался его неугомонный сын.

— Мне надо идти, — выдавил Роун, испытынвая какую-то непонятную подавленность.

Гом Балж пробарабанил щупальцами под стонлом, поцыкал камнеобразным зубом и продолжал в раздумье изучать Роуна.

— Зачем же беспокоить старого отца, юный землянин? Ты уже достаточно взрослый, чтобы безбоязненно покинуть свою нору. Вероятно, он и скучать-то по тебе на станет. Появится новый помет…

— У землян не бывает помета. У мамы есть только я.

— Ну хорошо, — добродушно согласился Гом Балж. — При первой же возможности ты напиншешь им о своем выборе. Привлекательная пернспектива — иметь свой собственный номер в танком шоу, как мое!

— Сначала я должен спросить отца, — стоял на своем Роун.

Гом Блаж пальцем подал сигнал.

— Представь себе, как он удивится, когда одннажды ты вернешься к нему, весь в сверкающих драгоценностях…

Рука Айска коснулась запястья Роуна, но тот неожиданно поднырнул под нее и бросился наунтек. Что-то маленькое, с ярко-красными глазканми, мелькнуло перед ним, он сбил его с ног и ринулся к башенке, пробивая себе дорогу между покупателями, изыскивая проходы между разнноцветными палатками под дуговыми лампами. Наконец он обогнул клетку, в которой стонало длинноногое существо, перепрыгнул через нантянутую веревку и бегом преодолел последние ярды…

Неуклюжая фигура с жабрами — двойник Айска — выпрыгнула ему навстречу. Он ловко увернулся от нее, нырнул под открытый клапан палатки, с трудом пробился сквозь толпу грасилов, шипевших и зло колотивших его шишконватыми костями своих крыльев, затем проскочил мимо огромного серого существа с длинными клыками, торчавшими из безобразного рта, успев заметить, как оно раскачивалось на маленькой стойке, нервно трубя и дуя в тяжелые серые щунпальца на голове. Потом скользнул под край панлатки, выскочил наружу и бросился к стене.

Увидев, как поднимаются над ликующей толнпой украшенные гирляндами огней ворота, Роун зачарованно остановился. Он еще долго мог люнбоваться этим зрелищем, если бы не заметил нанправляющихся в его сторону чудищ с жабрами, расчищающих себе дорогу взмахами трехпалых когтистых лап. Роун бросился от них в толпу, чтобы, затерявшись в ней, незаметно пробиться к намеченной цели. Еще несколько ярдов и… И тут он услышал до боли знакомый голос.

— Роун! — где-то совсем рядом отчаянно звал его этот голос. — Сюда, мальчик!..

У ворот, в толпе, маячила белая голова.

— Отец! — крикнул Роун и ринулся к нему, расталкивая едва сдвигающуюся с места толпу.

Но в тот самый миг, когда Роун оказался вознле ворот, а Раф протянул ему свою трость, чундище с башмачной мордой и жабрами бросилось им наперерез.

От него увернуться Роуну удалось, но возникнли другие, отставшие, и снова его руки оказались в железных тисках. Подскочивший с тростью Раф что-то разгневанно стал кричать, но, из-за рева толпы, Роун не мог понять — что. Он только мог наблюдать, как Раф замахнулся и его трость, прочертив дугу, опустилась на голову с жабрами. Тиски на руке чуть ослабли, и Роун высвободил одну руку. Еще не успев этим воспользоваться, он вдруг с ужасом увидел, как мелькнувшая за спиной Рафа серая фигура приложила свою трехнпалую лапу к его голове. На миг Раф словно остолбенел в недоумении, затем замертво рухнул на землю.

Отчаянный крик вырвался из груди Роуна. И в тот же миг свободной рукой он нанес бешеный удар по башмачной морде. Раздавшийся вой приндал ему уверенности — нечеловеческим усилием высвободив другую руку, Роун по-боксерски понслал ненавистного врага в нокаут. И… снова пончувствовал на своих руках железную хватку трехпалой клешни подоспевшего чудища… Однанко Роуну удалось вцепиться в омерзительные длинные пальцы, которые он стал мять и выкрунчивать.

Потом он куда-то падал, падал, и откуда-то доносились до него едва слышные голоса, затем и они стали постепенно затихать, пока не настунпила полная тишина…

И снова он остался один — такой маленький и беспомощный в такой непроглядной и бесконнечной темноте.